Сб. статей. М., 2010. 476 с.

Двустороннее научное сотрудничество ученых из Института литературы Болгарской академии наук и Института славяноведения Российской академии наук по проекту "Болгария и Россия (XVIII-XX вв.): взаимопознание" завершилось изданием сборника статей. Его основу составляют доклады, зачитанные на научной конференции, состоявшейся в Софии в 2007 г., и на междисциплинарном форуме "Болгария и Россия - пути к взаимности", прошедшем в 2008 г.

Руководители проекта, как подчеркнул Г. Д. Гачев (трагически ушедший из жизни в 2008 г.) во вступительной статье "О многогласии в науке (вместо предисловия)", отказались от жесткой детерминации темы, установив только "рамки Пространства и Времени". А поскольку удалось собрать для этого проекта великолепный коллектив исследователей, то их творческая энергия создала новые сюжеты и повела к переосмыслению многих "классических" проблем.

Р. Дамянова, ответственный редактор с болгарской стороны, в статье "Болгария и Россия: взаимопознание (некоторые размышления)" изложила свои мысли по вопросу о принципах и основаниях взаимного познания как процесса получения знаний о другом, через которое происходит и самопознание. Автор отметила основные вехи в процессе взаимного познания болгар и русских, различные формы и пути проявления, которые видятся автору в виде спирали.

Раздел сборника "Представления друг о друге у болгар и русских" открывает статья "Образ болгарина у "западника" Тургенева и "славянофила" Леонтьева", которая принадлежит перу Г. Д. Гачева.

Тургенев и Леонтьев "взираются в болгарина" из России, с учетом ее интересов. Ин-

саров как человек дела, характер, личность появляется у Тургенева для углубления самопознания русских. Писатель уловил черты антропологического типа болгарина. Инсаров им изображен как исключительно положительный образ героя. Леонтьев, политик и дипломат, "описывает-оценивает" болгар в сравнении с другими народами, дает общую характеристику их положения в мире в русском контексте, насколько они содействуют русским интересам на Балканах.

Я. Милчаков в статье "Социология забытых литературных культов (А. Н. Апухтин, М. П. Арцыбашев)" реконструировал восприятие болгарского читателя произведений двух русских авторов. Появление беллетристики Арцыбашева, особенно роман "Санин", вызвали острейшие литературные споры и моралистическую полемику в Болгарии. Произведения Апухтина были менее известны болгарской читающей публике конца XIX - начала XX в. Но они тоже имели хождение, в основном в "элитарном" кругу. Милчаков выявил причины последующего забвения произведений Апухтина и Арцыбашева в Болгарии, называя в их числе и идеологическую конъюнктуру.

Заслуживает внимания статья И. И. Калиганова "Большевисткая Россия в болгарской маргинальной литературе 20 - 40-х гг. XX в.", анализирующая литературу, в которой представлена альтернативная точка зрения на Советскую Россию в отличие от печатной продукции болгарских коммунистов, широко распространяемой в Болгарии в те годы. После сентября 1944 г. она была запрещена, изъята из библиотек и уничтожена. Сохранились единичные экземпляры в наиболее крупных библиотеках. Некоторые авторы старались уличить во лжи советских пропагандистов, другие стремились к дискредитации СССР как такового. Калиганов высказал наблюдения о составе авторов, многие из которых оставались анонимными или скрывались под псевдонимами.

Н. Н. Пономарева в статье "Комедии Иордана Радичкова и Станислава Стратиева в Советском Союзе" отметила, что наивысших достижений болгарская комедиография достигла в 70 - 80-е годы XX в. Ее отличали нестандартные подходы к художественному воплощению важных процессов современности, широкое использование многообразия средств комического, что в советской комедии тех лет встречалось нечасто. Н. Н. Пономарева характеризует этот жанр как реализм, но не критический и тем более не социалистический, а реализм сатирический и аллегорический (Стратиев), мифологический и философский (Радичков).

В обширной теме русско-болгарских отношений в 20 - 30-е годы XX в. проблема русско-болгарского межкультурного диалога остается еще до конца не раскрытой. К ней обратился Р. Русев в статье "Русская эмиграция в Болгарии 1918 - 1944 гг. (в контексте русско-болгарского культурного диалога, межславянского культурного общения и славянской идеи)". Автор рассмотрел деятельность Общества русско-болгарской дружбы, основанного русскими эмигрантами с целью взаимного знакомства с нравами, обычаями, культурой и творчеством болгар и русских.

В. Балевский в статье "Трагичная судьба деятелей славянской культуры. Размышления над книгой "Деятели славянской культуры в неволе и о неволе. XX век"" (М., 2006)" подчеркнул, что указанная книга - великолепное издание, которое знакомит читателей с трагичными судьбами ученых, писателей, поэтов, русских, болгар, поляков, чехов, словаков, сербов, уничтоженных жестокой машиной коммунистического безвременья.

Статья М. Г. Смольяниновой "Иван Вазов и Федор Достоевский о русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг." вносит важный вклад в полемику, которая ведется в современной болгарской историографии по проблемам болгарского возрождения. Появился ряд "сочинений", стремящихся произвести ревизию в исторической науке. Многие болгарские ученые выступили с протестами против подобной фальсификации болгарской истории, например, Илия Тодев. Для М. Г. Смольяниновой, прекрасного знатока болгарской художественной литературы, значимым аргументом в опровержении подобных инсинуаций является именно литература эпохи Возрождения, ставшая художественной летописью национальной истории Болгарии: произведения Софрония Врачанского, Любена Каравелова, Ивана Вазова. Смольянинова также обратилась к творчеству Ф. М. Достоевского, который был потрясен равнодушием Европы к массовой резне болгар весной 1876 г.

К. Михайлов в статье "Престиж и престижность в болгарском обществе" рассмотрел парадигму психоповеденческих проявлений сознания болгарского народа, в

основе которых лежит несоответствие слов и поступков. Автор привлек значительный пласт поговорок, пословиц и притч, отметил наиболее характерные черты мировосприятия болгарина, которые проистекают, прежде всего, из его отношения к собственности. В системе ценностей, где работают механизмы престижности, прослеживается "двойная мораль". Автор анализирует ее проявления, уточняет характеристики, типы поведенческих моделей. К. Михайлов предлагает называть это явление "плавающей моралью".

Э. Тачева в статье "Одесса и Одесский круг болгарских литераторов в литературном контексте болгарского возрождения" выдвигает в качестве основного тезиса утверждение, что Одесский круг болгарских литераторов формировал новые культурные направления просвещения, осуществлял их синтез с динамикой следующей культурной эпохи.

Второй раздел "Литературные встречи и пересечения" открывает статья Д. Ивановой "Русские издания Библии и болгарская традиция перевода Библии в эпоху Возрождения". Новоболгарские переводы Библии сыграли важную роль в национальном пробуждении, стали фактором ускорения консолидации общества, а также развития и обогащения литературного языка. На основе текстологического и лингвистического анализа автор доказывает, что для новоболгарских переводов Библии наряду с церковнославянской Библией использовались и две версии русского перевода - русский текст Евангелия, изданного Российским библейским обществом в 1823 г., и русский синодальный перевод, а также греческие источники.

Г. К. Венедиктов в статье "Первые болгарские возрожденческие книги в Москве" подчеркнул, что книга, прежде всего, печатная, не просто была носителем, выразителем и распространителем определенного содержания (информации) или средством воспитания, а стала мощным осознанным инструментом борьбы за освобождение народа от иноземного духовного и социального, а затем и политического гнета, за создание национальной школы, развития на родном языке просвещения, литературы, периодической печати.

Л. Минкова, много и плодотворно работавшая в архивах России и Украины, предложила статью "Захарий Княжеский и русско-болгарские связи второй половины XIX в.", в которой поставила задачу изучения жизненного пути просветителя во всей его целостности.

Ю. Николова в статье ""Свадьба" - неизвестный перевод гоголевской "Женитьбы" 1870 года. Функциональные и смысловые инвенции" исследует текст рукописи "Свадьбы", найденной в 1952 г. в библиотеке Свиштова, обосновывает авторство Игната Иванова, сделавшего перевод "Женитьбы" Н. В. Гоголя и адаптировавшего его специально для свиштовского народного (любительского) театра.

В статье "Русская литература и возникновение жанра романа в болгарской литературе" Д. Господинов обосновывает точку зрения, что русская литература оказала большое влияние на болгарскую литературу в период ее первых шагов не через романную традицию, а через очерки.

Статья Х. Манолакева "П. Р. Славейков и М. Ю. Лермонтов (о вероятном интертекстуальном диалоге в поэме "Источник белоногой")" посвящена компаративному изучению одного из главных произведений болгарского литературного канона. Автор предположил, что поэма "Демон" являлась первоисточником для болгарского автора. Славейков стремился не просто к диалогу с русской литературой, а к продуманному восприятию новых идей и нравственных проблем, свойственных современным европейским тенденциям.

Р. Илчева в статье "Болгары и Болгария в русской романтической поэме первой трети XIX в." корректирует устойчивые представления, согласно которым первым литератором, затронувшим болгарскую тему, считается А. С. Пушкин, издавший в 1834 г. повесть "Кирджали". Р. Илчева обнаружила две прежде неизвестные поэмы: "Любовь в тюрьме" (СПб., 1828) неизвестного автора и "Пленник" П. Родивановского (СПб., 1832). Следует заметить, что, хотя в повести "Кирджали" болгарская тема заявлена буквально с первой фразы ("Кирджали был родом булгар"), но в самом произведении нет ничего болгарского и романтичного. В Кирджали, как деликатно замечают некоторые ученые, в частности, И. И. Калиганов, воплотился собирательный образ балканского разбойника - гайдука.

В. Добрева в статье "Фигура чужепо-клонника в болгарской возрожденческой комедии" обратила внимание на то, что амбивалентность в динамике между "мы и Европа" в возрожденческой комедии разрабатывается через систему персонажей,

акцентирование фигуры чужепоклонника (балканца, изображающего из себя европейца), через окарикатуривание чрезмерного увлечения чужим, которое доводит до нигилистического отношения к своему.

А. Вачева продолжила тему возрожденческой комедии в статье "О предполагаемом образце комедии Добри Войникова "Плохоионятая цивилизация" ("Бригадир" Д. И. Фонвизина)". В болгарской русистике обычно подчеркивается оригинальность сюжета пьесы Д. Войникова. Но, как полагает Вачева, русский текст подсказал концепцию отрицательных образов, послужил моделью для болгарского автора.

Н. Пытова в статье "Фрагменты из публицистики Р. Жинзифова и полемика о болгарской национальной идентичности" охарактеризовала "Письмо одного из учащихся в Москве болгар к редактору" как программную, раскрывающую все публицистическое творчество Жинзифова.

К. Кунчев в статье "На периферии Российской империи. Болгарское обычное право, азиатский адат, каноны шариата и поэма Г. С. Раковского" сравнил Болгарию периода возрождения, "насильно загнанную Османской империей в "чрево адово"", и "вторую" Болгарию (Волжско-Камскую Булгарию), "подвергнутую еще большему геноциду со стороны царской России". Обвинения, бросаемые болгарской историографией в сторону России, - явление отнюдь не новое. Однако демонстрация незнания прошлого собственного Отечества- дело удивительное. Кунчев провел "некоторые параллели в трагической судьбе двух народов одной крови, но по иронии судьбы с разными языками и верой - болгарской и татарской". Следует напомнить болгарскому ученому-литературоведу о том, что немногочисленная орда хана Аспаруха, называемая в научной литературе протоболгарской, пришла в Мизию в конце VII в., но была ассимилирована славянами, как прежде произошла естественная ассимиляция ими местных фракийских племен. Сам протоболгарский язык, по мнению болгарского историка В. Бешевлиева, исчез после XII в. вместе с растворением прото-болгарских элементов в славянской массе (Първобългари: бит и култура. София, 1981).

К сожалению, формат рецензии не позволяет обстоятельно ответить на пассажи Кунчева о сходности процессов национального возрождения у болгар и у татар. Отмечу лишь некоторые сюжеты из болгарской истории. Кунчев заявляет, что "волжские болгары помнят наш общий корень" время Великого Кубрата, а болгары на Балканах "старательно ищут свои корни в Индостане", имея в виду романтические теории Г. С. Раковского, который "выстраивает свою уникальную теорию о происхождении" болгарского народа. В поэме "Лесной путник" ("Горски пътник"), по мнению Кунчева, "мелькают не очень хорошо обоснованные Раковским аллюзии с далеким нашим азиатским языческим прошлым - в духе его умозрительных, но гиперболических, "романтических" теорий" (с. 334). Хорошо известно, что Раковский всецело разделял отстаиваемую Ю. И. Венелиным идею о славянстве болгар Аспаруха, подчеркивал абсурдность мнения "о превращении болгар-татар или турок в болгар-славян" в течение "нескольких десятков лет" с конца VII в. до конца IX в., до принятия князем Борисом христианства. Следует также напомнить, что Раковский корректировал и дописывал поэму "Лесной путник" во время пребывания в Одессе (1858 - 1859), публичная библиотека которой славилась книжными богатствами. Там он познакомился и всецело принял идею русского ученого А. Д. Черткова, который доказывал, что прародителями славян являлись пелазго-фракийские народы, вышедшие из Индии и расселившиеся по Европе, а на Балканах они стали автохтонным населением. Культурой они далеко превосходили греков, которые на Балканском полуострове были пришлым народом. Раковский поставил задачу выяснить, "какое родство имеет индийский древний язык санскритский с болгарским". Затем санскритский язык превратился у Раковского в "сам-скрытый" язык, на котором разговаривали древние болгары. Источником для "уникальной теории" Раковского были труды русских ученых Венелина, Черткова, Хомякова и др. Сожалеть, как это делает Кунчев, что Раковский не видит истоков болгар в военно-политическом объединении "Великая Булгария" во главе с кутригуром Кубратом из рода Дуло, утверждать, что для Раковского болгарский народ и его предки были не славянами, значит не понимать сущности болгарского возрождения. Известны негативные отзывы некоторых видных деятелей болгарского возрождения, таких как Л. Каравелов (1834 - 1879), Хр. Ботев (1847 - 1876) на сочинения П. И. Шафарика и Гильфердинга, в которых доказывалось

покорение славян Балканского полуострова угро-финской ордой Аспаруха. Поэтому исторические сочинения Раковского приветствовали его соотечественники: "Теперь приверженцам Шафарика, Карамзина и Гильфердинга остается ловить ветер и всем тем, кто думал, что болгары есть самое последнее семя рода человеческого". Присылались и более восторженные отзывы: "Слава и благодарность за ваши дорогие труды, которыми вы срываете темную завесу с болгарского народа. Живите, новый Венелин!" (Архив на Г. С. Раковски. София, 1952. Т. 2). Следы азиатского адата или шариата, обнаруженные Кунчевым в поэме "Лесной путник", это невольная дань не родовой памяти о протоболгарах Аспаруха, а результат 500-летнего совместного проживания болгар и турок в одном государстве, где турки были титульной нацией, и остальные народы волей-неволей приспосабливались, перенимая бытовую культуру, обычаи и т.п.

Кунчев также считает, что деспотические империи рождают революционные организации, "подобные БРЦК или "Совету волжских болгар мусульман" с их идеологами ранга Левского и Ваисовых - отца и сына" (с. 330). Сопоставлять Васила Левского, организовывавшего внутреннюю сеть комитетов, чтобы поднять общеболгарское восстание против турок и образовать независимое государство, с Б. Ваисовым (1810 - 1893) значит вновь объявлять о своем непонимании и незнании болгарской истории, не говоря уже о движении ваисовцев. В "Исламской энциклопедии" сказано, что Багаутдин Вайсов - это известный татарский богослов, который разработал учение на основе идей суфитского братства Накшбандийа. В 1862 г. он основал общину и открыл в Казани духовное училище. Вайсов проповедовал неприятие сложившихся принципов жизни мусульман, требуя уничтожения мечетей, прекращения деятельности имамов, обвиняя мусульман в безнравственности - в таких новшествах как подражание русским в одежде, открытое лицо женщины, европеизация образования, обучение в светских русских школах и пр. Булгарская теория этногенеза татар позволяла ему начать новые процессы по очищению веры. Вайсов ставил целью освободить земли бывшей Волжской Булгарии от "неверных" и поселиться там, создав мир последователей "чистого ислама". Искренне желая обновления современного ему общества, Б. Вайсов искал образцы для подражания в мусульманской умме времен пророка Мухаммада. Этнические взгляды ваисовцев, связавшие группу татар России с историей Арабского халифата и именем пророка Мухаммада, позволили им встать на путь политического радикализма. Он выразился на рубеже XIX-XX вв. в стремлении отменить существовавшее государство, заменив его совокупностью общин-государств, руководимых религиозным лидером, истинным мусульманином из рода пророка.

Статья Кунчева, являющаяся лишь малой частью разрабатываемого им проекта, демонстрирует дефицит научной информации, образовавшийся в результате событий конца XX в., скудость обмена научной литературой между Россией и Болгарией. Недостаток знаний в совокупности с растревоженным национальным чувством может порождать подобные антинаучные заявления. Необходим диалог, необходимы встречи и сотрудничество ученых России и Болгарии.

Д. Чавдарова в статье "Болгаро-русский диалог в творчестве Вазова: (не)проблематическая любовь" утверждает, что восприятие произведений поэта в разных политических ситуациях имеет свою специфику. Критическая оценка русской политики особенно сильна в стихотворениях времен Первой мировой войны.

В статье Н. В. Злыдневой "Гео Милев в зеркале русского авангарда" на материале героико-романтической поэмы "Септември" (1924) рассматривается проблема связи творчества болгарского поэта с русской советской культурой 1920-х годов. Эта связь обусловлена как личными контактами, так и типологической близостью - проникновением духа символизма поставангардной поэтики катастрофы.

Ц. Ракёвский в статье "Авангардное и поставангардное: "Сентябрь" и "Египетская марка"" сравнивает поэму Гео Милева с повестью О. Мандельштама, обнаруживая в текстах обоих произведений общий сверхзнак - деталь с мифологическим генезисом, характерной авангардистской и поставангардистской поэзии и прозы. С. Стойчева в статье "Николай Рерих и Николай Райнов" отмечает то общее, что объединяет эти две соразмеримые фигуры в русской и болгарской культурах. В поисках общих корней человечества они начали с изучения родной культуры, средневековых, фольклорных и литературных памятников, и закончили изучением культуры Востока.

Для Рериха это Монголия, Синдзяни, Тибет, для Райнова- Египет. М. Костова-Панайотова в статье "Бунтарь или покорный грешник (Агасфер Николая Минского)" пришла к выводу, что в поэтических произведениях Н. Минский творит и новый миф о божестве-создателе: не небесного Творца, а творца, объединившего все пространства, после акта сотворения отступившего в глубины ради вечного претворения и возрождения мира. Предметом статьи Н. Попаз-Кула "Голос русской литературы в поэзии бессарабских болгар" является почти не известный болгарскому литературоведению пласт поэзии, созданный в последние четыре десятилетия. В. Н. Федотова в статье "Болгарская музыка и Россия" представила основные этапы развития музыкальной культуры Болгарии и ее связь с русской музыкальной культурой.

Третью часть сборника составили воспоминания о Г. Д. Гачеве, которые принадлежат перу болгарских ученых Р. Дамяновой, И. Радева, Н. Драговой, С. Таринской, Э. Константиновой, К. Топалова, Я. Милчаковой, А. Йорданова.

Сборник "Болгария и Россия (XVIII-XX вв.): взаимопознание" предоставляет не только интересные и значимые плоды научного творчества болгарских и российских ученых, но и позволяет составить представление об основных направлениях научных исследований, которые в настоящее время разрабатываются в России и Болгарии. Сборник также раскрывает плодотворность сотрудничества и свидетельствует о необходимости расширять диалог между учеными двух стран.

© 2013 г.

Постоянный адрес данной публикации: