Libmonster ID: RU-10367
Автор(ы) публикации: Н. Застенкер

Существенную часть реваншистских планов германского империализма после войны 1914 - 1918 гг. составляла пропаганда пресловутой легенды об "ударе ножом в спину" ("Dolchstoss"). Империалистически-реваншистский миф о том, что Германия будто бы не была побеждена противниками на поле брани, что её поражение явилось якобы лишь следствием революции, нанесшей "непобедимой" кайзеровской армии "удар в спину", который лишил её сил сопротивления, давно привлёк к себе внимание исследователей. Верно оценив значение этой "Dolchstosstheorie" как оружия реваншистской пропаганды наиболее агрессивных элементов германского империализма, многие исследователи, однако, недооценивали ту роль, какую сыграли в её создании и распространении, помимо правых партий, и демократические партии веймарской коалиции.

Историки обходили молчанием те мифы о причинах поражения Германии, которые создавались веймаровцами в противовес правым партиям и которые также служили делу возрождения и возобновления германской империалистической агрессии.

Установление фактов этого империалистического мифотворчества должно покончить с ошибочным представлением о том, что фальсификация причин поражения Германии в войне 1914 - 1918 гг. явилась будто бы лишь реакцией на условия версальского мирного договора, обманувшего надежды немцев на "справедливый мир". Такая ошибка характерна для тех буржуазных историков и публицистов, которые были склонны рисовать пути развития Германии после войны 1914 - 1918 гг. в хорошо известном "локарнском" духе.

Работа английского историка Кларка "Падение Германской республики" служит примером такой неправильной и подозрительно близорукой трактовки вопроса. Склонный доверчиво созерцать миролюбивую маску веймарской Германии, Кларк относил возникновение легенды о "непобеждённой" Германии к тому моменту, когда немцам стали известны условия мирного договора, разработанные на Парижской мирной конференции победителями. "Только теперь, - утверждал Кларк, - люди начали вспоминать, что Германия сдалась раньше, чем она была полностью побеждена. Было неизбежно, что теперь стали говорить, что она сдалась добровольно... это новый режим довёл дело до капитуляции, так как легко было теперь забыть роль, сыгранную военным командованием"1.

Нет ничего ошибочнее этой попытки связать возникновение фальсификаторских легенд о поражении Германии в войне 1914 - 1918 гг. с условиями версальского мира. В действительности, как это видно и из приводимых ниже материалов, германские империалисты и их правые и "левые" слуги приступили к империалистическому мифотворчеству о поражении кайзеровской империи задолго до того, как стали известны мирные условия Антанты.

Искажённое представление о причинах поражения Германии не меньше, чем открытые реваншисты, создавали и демократические партии вей-


1 Clark R. The Fall of the German Republic, p. 61. London. 1935.

стр. 117

марской коалиции. Их собственные мифы о причинах германской катастрофы, их внешняя политика спасения германского империализма от последствий поражения прямо содействовали развитию пропаганды "Dolchstosstheorie" и были ещё одним свидетельством той услуги, которую веймарская демократия оказала разбитому, но не уничтоженному германскому империализму в сохранении и возрождении его сил для новой агрессии.

К моменту выборов в Веймарское собрание, всего через два месяца после ноябрьской революции, самые реакционные элементы кайзеровского режима почувствовали уже достаточно сил для перехода в наступление. Их окрыляли успехи борьбы контрреволюции против передовых, демократических сил в стране. Разгром берлинских рабочих войсками Носке и развернувшиеся в январе 1919 г. карательные экспедиции в других центрах революционного движения в стране консолидировали оголтело империалистический лагерь и активизировали его. Надежды реакции питались и тем, что сулила германским империалистам близорукая политика Антанты по отношению к побеждённой Германии. Немецкие войска, с благословения Антанты, продолжали оккупировать территории на Востоке, в Литве и Прибалтике. Победители не спешили с разоружением Германии, последняя и после своего поражения сохраняла огромные милитаристические кадры и военную машину. Германские империалисты рассчитывали, что, прикрывшись сотрудничеством с Антантой в борьбе против "большевизма", они быстро поправят свои дела и изготовятся к новой борьбе за мировое господство.

Наиболее нетерпеливые реваншистские элементы в военных и гражданских кругах кайзеровского империализма стали питать надежды на возможность возобновления в скором времени борьбы с Антантой. Выборы в Национальное собрание в обстановке разгула террора реакционной Военщины стали сигналом для пропаганды реваншистских идей.

Симптоматичной была та позиция, которую занимали по вопросу о поражении Германии основные партии Веймарского собрания ещё в ходе избирательной кампании в Национальное собрание. Уже тогда, в конце 1918 г., избирательное воззвание немецкой национальной партии, как именовали себя после революции консерваторы, выдвигало в контурах идею "Dolchstoss'a". В воззвании говорилось: "С безмерной благодарностью в сердце мы приветствуем наших храбрых воинов, возвращающихся непобеждёнными домой". Воззвание подчёркивало, что "вместо мира на основе соглашения революция принесла нам полное порабощение и на долгий период оттянула самый мир"1.

Эти же лживые утверждения пропагандировались печатными органами, выражавшими взгляды наиболее агрессивных кругов реакционного лагеря, стремившихся снять с себя ответственность за катастрофу, постигшую кайзеровскую империю. Пропаганде мифа об "ударе в спину" посвятила себя в первую очередь "Крестовая газета", общепризнанный рупор прусского юнкерства.

В статьях генерал-полковника фон Бен доказывалось, что Германия потерпела поражение "не по вине прусской армии, а благодаря коварному подкопу со стороны народа и войск в тылу. Революция, вызванная ими, ударила нам в спину в тот самый момент, когда нужнее всего была внутренняя сплоченность"2. Легенду о том, что германская армия не были побеждена на полях сражения, распространяли в начале 1919 г.


1 Цит. по тексту избирательных программ, приложенных к первому тому стенографических отчётов Веймарского собрания. "Die deutsche Nationalversammlung im Jahr 1910". herausgegeben von Dr. Ed. Heilfron. Bd. I, S. 125 - 126. Norddeutsche Buchdrückerei.

2 "Kreuzzeitung". 18 Ma¨rz 191S.

стр. 118

в своих листовках полковник Бауэр, граф фон Хёнсбрех и другие застрельщики реваншистских идей германского империализма.

Легенда о "Dolchstoss'e" подхватывалась и распространялась реакционной провинциальной прессой, насчитывавшей десятки и сотни тысяч читателей. Так, например, в начале 1919 г. "Силезская газета" опубликовала статью, содержавшую уже в развёрнутом виде пресловутую концепцию "удара в спину". Газета бесцеремонно фальсифицировала совсём ещё свежие факты истории подписания Германией перемирия в Компьенском лесу. "При первых переговорах Антанта готова была заключить мер без возмещения потерь -и убытков (Entschädigungslose Frieden), - измышляла "Силезская газета". -Это предложение Антанты было сообщено генералом фон Винтерфельд, военным членом германской делегации, нашему верховному командованию, которое вскоре дало своё согласие. Но в этот промежуток времени в Германии разразилась революция, и когда генерал фон Винтерфельд снова пришёл к Фошу, то последний заявил: "Я получил только что телеграфное сообщение о том что в Германии произошла революция. Это меняет всё положение. Теперь с Германией покончено, старое предложение отпадает. Германия должна теперь принять следующие условия перемирия", и он зачитал те уничтожающие условия, которые ныне угрожают нам гибелью" 1.

Общеизвестные факты нарастания такой пропаганды и её успехов среди населения Германии не могут быть, однако, объяснены, если не принять во внимание внешнеполитических позиций германских буржуазно- демократических партий и социал-демократии ещё в самый начальный период Веймарской республики. Зародившись на страницах правой печати, империалистическая легенда нашла себе необходимую питательную среду в позиции и политике "демократических" партий Германии.

Что противопоставляли этой империалистической легенде те партии, которые претендовали на роль представителей демократических сил немецкого народа? Обращает на себя внимание тот, казалось бы, невероятный факт, что избирательные программы и воззвания партий, образовавших затем веймарскую коалицию, старательно обходили вопрос о поражении Германии в только что закончившейся войне. Их избирательные документы не только не подчёркивали факта поражения, не только не указывали народу на те разбойничьи силы Германской империи, которые ввергли его в войну и привели страну к катастрофе, но попросту замалчивали самый факт военного поражения Германии. Молчали о нём избирательные программы и воззвания обеих социал-демократических партий - и правой социал-демократии, и независимцев. Замалчивали этот вопрос и избирательные документы партии центра2. Избирательная Программа демократов, упомянув глухо о "руинах, оставленных нам ошибочной внешней и внутренней политикой", заявляла вместе с тем: "Мир должен знать, что сила немецкой нации не может быть в будущем устранена" 3.

Позиция умолчания по такому центральному и важнейшему вопросу, определявшему положение и исторические судьбы страны, не была, конечно, случайной. Как известно, поджигатели войны 1914 г., правящие круги Германии, проделали в момент, когда стал явным крах их разбойничьего похода, широко задуманный маневр. Хотя для всего мира было ясно, что капитуляция Германии перед Антантой была следствием её военного поражения, наступившего бессилия и бесперспективности дальнейшего сопротивления могучим силам противника, империалистическая верхушка кайзеровской Германии избегла открытого признания военного


1 "Schlesische Zeitung". 25 Januar 1919.

2 Заметим, что избирательная программа так называемой "народной партии"- вчерашних национал-либералов - также обходила вопрос о поражении Германии в войне.

3 "Schlesische Zeitung". 25 Januar 1919, S. 140, 142.

стр. 119

поражения: для этого маневра она воспользовалась согласием Антанты вести переговоры о прекращении военных действий и мире с побеждённой Германией на основе 14 пунктов Вильсона. Последовавший затем маскарад "ухода" от власти Людендорфа и других представителей "военной партии" перекладывал ответственность за оформление капитуляции на лагерь немецкой демократии. Но этот лагерь не только не разоблачил маневр кайзеровской верхушки, но и прикрыл его утверждением о "добровольном" обращении Германии к Антанте за условиями перемирия и мира.

Не трудно видеть, какую ценную услугу оказывала эта легенда тогдашним планам германского империализма. Легенда о "добровольном" перемирии становилась надстройкой над весьма реальными реваншистскими планами. Известно, как немецкое верховное командование осенью 1918 г. торопило правительство, настаивая на немедленном обращении к Антанте с предложением о прекращении военных действий. Генеральный штаб не только опасался, что при дальнейшем промедлении станет явственным, ничем не прикрытым факт бессилия и развала германской армии: в ещё большей степени он, торопя правительство, руководствовался мыслью о подготовке новой и на этот раз победоносной для Германии войны. Для этого прежде всего необходимо было предотвратить опасность перенесения военных действий на территорию Германии, сохранить от полного разгрома кадры германского милитаризма - костяк армии - и сохранить в целости германскую промышленность.

Легенда о "добровольном" перемирии, "по соглашению" между сторонами, была орудием политики, рассчитанной на возможность заключения компромиссного мира, который оставит германскому империализму силы и ресурсы для того, чтобы быстро оправиться от поражения. Замалчивание факта поражения и фактической капитуляции Германии было составной частью этой политики. Участие всех буржуазных партий вместе с социал- демократами в этом заговоре молчания о поражении было первоначальной формой своеобразного "единого фронта", который объединял и правых и "левых" защитников германского империализма.

Материалы Веймарского собрания показывают, что ноябрьская революция в Германии не только не изменила существа этой, политики единого империалистического "национального" фронта, проводимого немецкой демократией, но придала ей новые приёмы, опиравшиеся на новые возможности. Они учитывались и звучали уже во вступительной речи, которой Эберт открывал 6 февраля 1919 г. Веймарское национальное собрание: "Германия сложила оружие, доверяя принципам президента Вильсона. Пусть же дадут теперь нам вильсоновский мир, который мы вправе требовать. Наша свободная народная республика, весь немецкий народ стремятся лишь к тому, чтобы равноправным вступить в союз народов" 1. Так говорил Эберт, хотя он вынужден был признать, что Германия проиграла войну и что у правительства Макса Баденского не было иного выхода, как заключение перемирия на условиях, предложенных Антантой.

Тезис о "добровольном" характере соглашения о перемирии был лейтмотивом речей веймарских демократов, строивших на нём расчёты на спасение германского империализма от последствий поражения. Программу спасения германского империализма развернул в первые же дни после открытия собрания министр иностранных дел граф Брокдорф-Ранцау, член демократической партии, заверявший своих слушателей, что "можно быть одновременно и графом и убеждённым демократом" 2. "Добровольное разоружение Германии, к сожалению, не настроило наших противников на более миролюбивый лад", - жаловался Брокдорф. Он


1"Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", Bd. I, S. 6

2 Ibidem, S. 162.

стр. 120

заверял Антанту в том, что её недоверие к Германии лишено теперь оснований, ибо "мы дадим доказательство нашей искренней любви к миру. Этим доказательством будет прежде всего отказ от политики вооружений" 1.

Брокдорф обещал Антанте "моральное разоружение" Германии, вступление её в Лигу наций, согласие на третейское разбирательство международных конфликтов. Эти мирные рулады сопровождались, впрочем, оговоркой, за которой выглядывало то империалистическое шило, которое Эберт и Брокдорф старались упрятать в "демократический" мешок.

"Из одних уже экономических и финансовых оснований, - говорил Брокдорф, - Германия вынуждена ограничить свои вооружения размерами, совместными с поддержанием внутреннего порядка и охраной границ. Если же, чего я не хочу допускать, в будущем нас могут вынудить выйти за эти размеры военные приготовления наших соседей, то мы воспримем это как тяжёлую ношу" 2.

На какой мир рассчитывали веймарские "демократы", показывала остальная часть речи Брокдорфа. "С таким народом, как немецкий, нельзя обращаться, как с народом второго сорта... немцев может судить лишь история, но не победители... Мы твёрдо держимся принципа Вильсона о том, что победителю не следует никакого возмещения за его военные издержки и никаких территориальных уступок от побеждённых" 3.

Германия должна сохранить свои колонии и свой флот; в Эльзас-Лотарингии должен быть проведён плебисцит; всё балтийское Приморье, Восточная Пруссия и Силезия сохраняются в германских руках, и Польша остаётся без выхода к морю; Австрия должна быть присоединена к Германии вместе с "немецкой" частью Богемии, Моравии и австрийской Силезии; разоружение Германии может быть проведено только в том случае, если разоружатся её противники и её соседи, и притом в одинаковом с Германией размере; Германия принимается в Лигу наций.

Эта брокдорфская программа мира, сулившая немецкому империализму, в случае её осуществления, возможность выйти почти сухим из воды и сохранить силы для быстрого развязывания новой борьбы за мировое господство, встретила единодушную поддержку всех партий Веймарского собрания. Правые также одобряли её.

Всяческое замалчивание факта поражения Германии и подчёркивание "добровольности" перемирия пронизывали речи представителей демократических партий. Лидер демократической партии Гаусман призывал Брокдорфа выдвигать его ссылку на добровольный характер заключённого Германией перемирия "со всей силой и отчётливостью и основывать на этом определённую политику... Мы должны определённо и официально заявить, до каких пределов мы добровольно идём при заключении мира, какие крайние уступки мы можем вынести и притом хотим лояльно сделать выводы из предварительного договора" 4, - говорил он. Гаусман называл "предварительным договором" соглашение о перемирии, заключённое Германией с Антантой и содержавшее ссылки на 14 пунктов Вильсона. "Это всемирно-политический договор и международно-правовой предварительный мирный договор, на основе которого мы вправе требовать мира" 5.

Гаусману вторил другой представитель демократов, Фальк, ещё решительнее развивавший ту же мысль: "Мы сложили своё оружие добровольно, не будучи вынуждены к тому врагом, - это должно быть настойчиво подчёркнуто. Мы стали беззащитными и разоружились на условиях


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", Bd. I, S 159.

2 Ibidem, S. 160.

3 Ibidem, S. 150.

4 Ibidem, S. 358.

5 Ibidem.

стр. 121

соглашения... опираясь на которое мы имеем требование к противоположной стороне. Нам не нужно, следовательно, просить, нам не нужно клянчить, мы можем требовать, чтобы идеи Вильсона были применены в нашу пользу" 1.

Формулу о "международно-правовом" договоре, уже якобы заключённом Германией с противником в условиях перемирия, горячо одобрил и подхватил Эрцбергер, лидер партии центра и председатель германской комиссии по перемирию. "Я особенно благодарен предыдущему оратору, - говорил Эрцбергер по адресу Фалька, - за то, что он указал с такой ясной определённостью, что немецкий народ имеет неоспоримое право на справедливый мир уже в силу того факта, что международный договор 5 ноября 1918 г.2 является связующим договором международного права (v&оuml;lkerrechtlich bindender Vertrag) и всякий переход за черту, установленную в ноте союзников от 5 ноября, должен был бы расцениваться как прямое вероломство" 3. Как ни фальшиво звучала такая ссылка на международное право в устах Эрцбергера, в течение войны не раз одобрявшего циничное попрание Германией всех международноправовых норм, она бледнела перед фальшью его заявления о том, что "только при этих предпосылках мы заключили соглашение о перемирии и только при этих предпосылках мы были согласны вести переговоры о мире" 4.

Изучение вопроса о возникновении "Dolchstosstheorie" не может, игнорировать того обстоятельства, что для пропаганды этой реваншистской теории наиболее агрессивных элементов германского империализма создавал предпосылки другой миф - о "добровольном" перемирии. Именно этот миф, усердно создававшийся демократическими партиями Германии после её поражения, помогал оформлению "Dolchstosstheorie". В самом деле: если Германия не капитулировала перед победоносным противником и перемирие носило характер "добровольного" соглашения, то, логически рассуждая, всякий факт, обнаруживавший полное бессилие Германии, мог быть записан не на счёт военного поражения, а на счёт разложения её сил последовавшей затем революцией.

Правые партии Веймарского собрания не замедлили воспользоваться этим выводом из мифа о "добровольном" перемирии. Выступления правых подогревались тем обстоятельством, что после начала работ Веймарского собрания надежды германских империалистов на "мир вничью" тускнели, а расчёты веймарской коалиции становились всё более шаткими. Всё яснее обнаруживался разрыв между мифом о "добровольном" перемирии и действительностью полного поражения и фактической капитуляции германского империализма. Этот разрыв ширился с каждым дополнительным соглашением, которое заключала Германия с Антантой о продлении перемирия. Подписывая эти соглашения в Трире (13 декабря 1918 г., 16 января и 18 февраля 1919 г.), Германия должна была делать дальнейшие уступки Антанте, закреплявшие полную победу последней. Условия продления перемирия обнаруживали, с одной стороны, намерения победителей, а с другой - бессилие побеждённого разбойника перед лицом победоносного противника.

Развернувшиеся в Веймарском собрании дебаты о поражении Германии и его причинах проливают яркий свет на политику Германии после её поражения в войне 1914 - 1918 гг. и весьма поучительны для наших дней.


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S. 459.

2 Эрцбергер имел здесь в виду ноту государственного секретаря США Лансинга от 5 ноября 1918 г., извещавшую германское правительство о согласии Антанты на заключение перемирия с Германией и на ведение переговоров о мире на основе 14 пунктов Вильсона с известными оговорками насчёт "свободы морей" и обязанности Германии возместить союзникам ущерб, причинённый войной.

3 "Die dеutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S. 469.

4 Ibidem.

стр. 122

Поводом к этим дебатам послужило подписанное 16 февраля в Трире новое соглашение о пролонгации перемирия с Антантой. Напомним, что это соглашение требовало от Германии немедленного прекращения военных действий против восставшего польского населения в Познани и в других районах прусской Польши, где развернулось освободительное движение поляков против своих вековых угнетателей, за немедленное воссоединение Познани с освобождённой от немецких оккупантов Польшей. Трирское соглашение от 16 февраля устанавливало демаркационную линию для отвода за неё, на запад, немецких войск и занятия очищаемых районов польскими повстанцами. Намеченная в Трире демаркационная линия далеко не удовлетворяла польские требования. От немецких войск очищалась лишь Познанская область; вся Западная и Восточная Пруссия, Померания, земли по правому берегу Одера и Силезия оставались по-прежнему в руках немцев. Более того, Антанта брала на себя по этому соглашению обязательство не допускать нарушения демаркационной линии поляками впредь до подписания мирного договора, устанавливающего западные границы Польши. В отличие от предыдущих соглашений, новое, Трирское соглашение пролонгировало перемирие с Германией не на один месяц, а на короткий период, без указания срока, сохраняя за Антантой право прервать его с предупреждением о том за три дня.

Это соглашение было подписано в Трире Эрцбергером от имени германского правительства как раз в тот момент, когда в Веймаре развёртывались прения по правительственной декларации шейдемановского правительства (коалиция социал-демократов большинства, партии центра и демократов). Внешнеполитическая программа этого правительства достаточно характеризуется приведённой выше речью его (Министра иностранных дел Брокдорф-Ранцау. Однако его надежды на реализацию этой программы с помощью "вильсоновских принципов" и мифа о "добровольном" перемирии получили в Трире отрезвляющий удар. Трирское соглашение приковало внимание всех партий Веймарского собрания к вопросам, связанным с поражением Германии и предстоящим миром.

Теперь, когда стала обнаруживаться неудача маневра, основанного на мифе о "добровольном" перемирии, правые партии и оголтело империалистические круги, которые стояли за ними, спешили использовать дипломатическое поражение веймарской коалиции для того, чтобы снять с себя ответственность за поражение и развернуть пропаганду реваншистских идей с трибуны Веймарского собрания. Так началась атака правых, развязавшая прения о причинах поражения Германии, которыми мы ниже и займёмся.

На следующий же день после того, как Эрцбергер информировал собрание о новом соглашении о перемирии, последовали выступления правых партий, подвергших яростной критике это соглашение и политику веймарской коалиции. Атака началась интерпелляцией, внесённой представителями "народной партии" и поддержанной националистами-консерваторами. Интерпелляция исходила из кругов рейнско-вестфальских магнатов тяжёлой индустрии и гамбургских пароходовладельцев, которые обвиняли Эрцбергера в том, что он не привлекает к работам комиссии по перемирию и" к трирским переговорам экспертов, могущих защитить нужды и интересы важнейших отраслей германской экономики. О каких "экспертах" шла здесь речь, показывали имена Стиннеса, Пенсгена, Фёглера и других заправил рурской и рейнско-вестфальской промышленности, в отказе от привлечения которых интерпеллянты обвиняли Эрцбергера.

Интерпелляцию обосновывал от имени подписавших её Фёглер, генеральный директор "немецко-люксембургского общества" сталелитейных заводов, один из столпов германского монополистического капитала. "Опирались мы или нет, заключая перемирие, на вильсоновские обещания? - вопрошал патетически Фёглер. -. Да, опирались. Но могли ли мы

стр. 123

предположить, что на основе пунктов Вильсона мы дойдём до такого соглашения о перемирии, как нынешнее!" 1. Характеризуя будущий мир, который Антанта собирается предложить Германии, "могильным миром", Фёглер требовал новых, "разумных" переговоров с Антантой, которые раскрыли бы ей глаза на то, что "вместе с могилой для Германии она роет свою собственную могилу", и привлечения к этим переговорам кар-: тельных магнатов Германии, "лучших умов народа" 2.

В последовавших затем прениях обсуждение далеко перешагнуло за рамки интерпелляции. Скрытая за персональными нападками на Эрцбергера и вопросом об "экспертах", политика германских империалистических зубров обозначилась в этих прениях в полной мере. Немецкий историк. Веймарского собрания Циглер охарактеризовал эти прения следующими словами: "Теперь, когда плотина была прорвана, весь гнев прорвался наружу и дал себе полный простор. В этот день в Национальном Собрании впервые вспыхнула со всей силой тевтонская ярость, furor theutonicus" 3.

Крайняя правая фракция собрания, националисты, не замедлила поддержать рурских магнатов и раскрыть истинный смысл их интерпелляции. Первый же оратор "немецко-национальной" партии, Грефе, поставил точку над и. Обращаясь к истории переговоров о перемирии, Грефе напомнил, что ещё за две - три недели до его заключения, 22 октября 1918 г., партии теперешней правительственной коалиции, в первую очередь социал-демократы, обещали призвать народ к "национальной обороне", если бы Антанта предъявила Германии требование капитуляции.

"Если только все эти речи представителей партии большинства не являлись бряцанием кимвалов и пустозвонством, то народ мог ожидать, что такие условия перемирия не будут приняты... Если же вопреки ожиданиям они были приняты,, то я могу усмотреть в этом одно из двух: либо призыв к национальной обороне оказался бы успешным ещё 10 - 11 ноября и, следовательно, национальное сознание сплотило бы народ, а революция не имела бы успеха, либо национальная оборона 10 ноября фактически сделалась, и притом за такой короткий срок с 22 октября, невозможной, - также и по мнению главного командования, но тогда, господа, доказано перед всем миром, что организовать её нам воспрепятствовала революция"4.

Ставя так вопрос, правые возлагали вину за поражение, за условия перемирия и дальнейшие уступки требованиям Антанты на партии веймарской коалиции и тем самым нарушали заговор молчания, которого первоначально придерживались в Веймаре. Вынуждая социал-демократов и объединившиеся с ними буржуазно-демократические партии к ответу, правые заставляли приоткрыть завесу над картиной поражения германского империализма.

Однако - и это характерно для политики веймарской "демократии" - её представители пошли на это крайне неохотно, старательно оправдываясь перед общественным мнением германского империализма. Эта черта выступлений "демократов" подчёркивала, что их не заботили интересы германского народа, которому могла принести пользу суровая правда, а не вредные иллюзии.

Ни инициативы, ни почина в деле разоблачения германских империалистов как поджигателей мировой войны и виновников бедствий и катастрофы, постигших страну и народ, демократы не проявили. Их позиция была не наступательной, а оборонительной и весьма сдержанной.

Отвечая Фёглеру и другим правым ораторам, Эрцбергер впервые рас-


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jnhre 1919", S. 320.

2 Ibidem, S. 321.

3 Ziegler W. Die deutsche Nationalversammlung 1919, 1920 und ihr Verfassungswerk, S 47. Berlin. 1932.

4 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919". Bd. I, S. 360.

стр. 124

сказал фактическую историю переговоров в Компьенском лесу. Он зачитал директиву Гинденбурга, предлагавшего немецкой делегации подписать предложенные Антантой условия перемирия, если даже и не удастся получить от Фоша тех, второстепенных, впрочем, уступок, которых немецкое командование предлагало добиваться. Сообщённые Эрцбергером факты полностью разрушали легенду "Силезской газеты", будто бы до (революции в Германии Антанта готова была заключить с ней мир "вничью". Сделав это разоблачение, Эрцбергер старательно оправдывался, подчёркивая, что он решился предать гласности эти факты "только потому, что существует опасность внутриполитической агитации и подстрекательств, если не сообщить об этой позиции верховного командования" 1.

Ещё большую сдержанность и заботу о том, чтобы не сказать лишнего, проявил Шейдеман. Полемизируя с правыми ораторами, Шейдеман подчёркивал, что "и в настоящий момент я не могу ещё сказать всей правды... К сожалению, мы не можем этого сделать. Мы находимся ещё сегодня в таком положении, какое бывало частенько во время войны, когда мы, даже в качестве депутатов рейхстага, должны были держать язык за зубами. Ещё и сегодня мы не находимся в таком положении, когда можем всё сказать"2.

Но и то, что говорилось вынужденно Шейдеманом, Эрцбергером и другими "демократическими" политиками относительно поражения Германии и его причин, представляло реваншистское мифотворчество, отличавшееся от мифотворчества правых лишь большей утончённостью и гибкостью. В самом деле, как объясняли веймарские демократы причины поражения Германии в войне? Вскрывали ли они глубокие корни немецкой империалистической агрессии? Разоблачали ли они авантюризм кайзеровской политики и стратегии, обречённость германского империализма в войне на два фронта? Сказали ли они немецкому народу правду, что ради чуждых ему империалистических и реакционных целей он был ввергнут правящими классами в четырёхлетнюю войну и стал орудием преступной, разбойничьей политики?

Эта правда не только не вскрывалась веймарскими демократами, но старательно замалчивалась или же прямо отрицалась. В вопросе о причинах войны, о её характере и целях с германской стороны, о расчётах немецкого генерального штаба перед войной и в начале войны, никаких разногласий между демократами и правыми не было. Партии веймарской коалиции продолжали придерживаться той же шовинистической и империалистической позиции, какую они занимали в период войны, когда они призывали немецкий народ к "обороне отечества" и возлагали вину за войну на противника.

Министр юстиции социал-демократ Ландсберг говорил о главном поджигателе войны, бывшем кайзере Вильгельме II: "Я не намерен нападать на человека, которого постигло большое несчастье и относительно которого я не хочу отрицать, что его намерения были чистыми, добрыми" 3. Это место в речи Ландсберга принесло ему громкое "браво" с правых скамей. Председатель Веймарского собрания и лидер партии центра Ференбах заслужил такое же "браво" с правых скамей, заявив: "Немецкий народ, наиболее миролюбивый народ в мире, не имел никакого отношения к этой войне. Он добивался лишь... скромного места под солнцем... Не знаю, возможно, что последние действия правительства перед войной и свидетельствуют против нас, как побуждение к войне, но вина за возникновение войны ложится на плечи наших врагов" 4.

Другой деятель партии центра, Пфейфер, утверждал не менее реши-


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919". S. 328.

2 Ibidem, S. 372.

3 Ibidem, S. 541.

4 Ibidem, Bd. IV, S. 2715 - 2716.

стр. 125

тельно: "Я должен заявить здесь совершенно твёрдо, что ни кругом в стране, ни среди членов данного собрания, без всякого исключения, нет никого, кто хотел этой войны. Правда, среди населения были единичные случаи таких стремлений, но представлять, основываясь на настроениях этих небольших групп, дело так, что весь немецкий народ желал войны или был воинственно настроен, ошибочно. Тогдашние власти в Германии - я убеждён также и в этом - не хотели этой войны, и при объективном расследовании дела можно найти достаточно доказательств того, что мы были втянуты в эту войну" 1.

О чём же тогда спорили в Веймаре демократы с их противниками из правой части собрания? Предметом этого спора был вопрос, почему Германия проиграла войну. В то время как правые объявили причиной поражения "подрывную деятельность" в тылу и в армии и революцию, веймарские демократы сводили дело к неспособности кайзеровской верхушки использовать во-время первоначальные победы Германии для заключения выгодного мира. Главная причина поражения - затягивание войны авантюристической политикой Людендорфа-Тирпица - такова была "философия истории" у веймарских демократов.

Выступления Шейдемана, Давида и других социал-демократических лидеров были особенно показательными примерами этой мелкотравчатой империалистической теории. Шейдеман говорил: "Как же окончилась война? Полным крушением нашего несчастного народа, с которым четыре года подряд так жестоко обходились. Наш народ должен был пережить страшное крушение из-за безответственной военной политики, которую вели г-н Грефе и его друзья в германском рейхстаге... Когда 9 ноября вспыхнула революция, немецкий народ был совершенно изнурён, совершенно лишился сил сопротивления... Нам не нужно было доходить до столь ужасного окончания войны - таково моё твёрдое убеждение" 2.

Шейдеман напоминал о безуспешных стараниях социал-демократических лидеров склонить правящие крути кайзеровской Германии к идее "мира на основе примирения" после того, как стала обнаруживаться бесперспективность немецких "побед". Он объявлял ответственной за поражение не всю агрессивную политику германского империализма. В поражении, доказывал Шейдеман, виновны те, кто "безответственно" затягивал войну: "Дело зашло тогда так далеко, что мы должны были потерпеть крушение из-за политики, которая носит печать: тяжёлая индустрия, пангерманцы и Людендорф" 3.

Такая фальсификация свойственна не одному Шейдеману. Ещё резче, определённее выразился в своём выступлении социал-демократ Давид. Он говорил: "Мы могли бы добиться мира на основе соглашения, при сохранении территориальной целостности (Integrität) обеими сторонами, если бы последовала честная и целеустремлённая политика в то время, когда мы ещё сохраняли силы, когда наша военная позиция ещё была непоколебима. Это было летом 1917 г."4.

Таким образом, Давид сводил дело к неуспеху известного маневра германского рейхстага, принявшего "мирную резолюцию", положенную под сукно кайзеровской верхушкой. Этим неуклюжим и фальшивым по намерениям маневром - как доказывал самым серьёзным образом Давид- "была дана возможность придти к миру на основе права и обоюдной целостности, если бы эта резолюция стала определяющей и направляющей для людей, руководивших за кулисами политикой в качестве диктаторов" 5. Виня во всём, что произошло далее, авантюристическую политику кайзеровской верхушки, Давид проговаривался и невольно разру-


1 "Die denlsche Nationalversammlun im Jahre 1919", S. 2250.

2 Ibidem, S. 372.

3 Ibidem.

4 Ibidem, S. 399.

5 Ibidem.

стр. 126

шал легенду о "добровольном" перемирии. "Так наступило то положение, что мы попали в обстановку полного военного крушения. Людендорф недостаточно оберегал на востоке двери в Болгарию. В то время как далеко на востоке шли на авантюры, салоникский фронт был заброшен. В тот момент, когда рухнула эта ключевая позиция, - Болгарии и Турции пришёл конец. К этому присоединилось крушение Австрии. На западе же ежемесячно прибывали из-за моря по 300 тыс. американцев, так что нечего было и думать о какой-либо победе. Полная изоляция и военное поражение Германии сделались неотвратимым фактом. В той ситуации, в которую нас ввергла ваша политика, - обращался Давид к правым, - было заключено это перемирие, которое можно было заключить лишь путём сдачи на милость победителя" 1.

С этой версией о причинах поражения Германии солидаризировались и лидеры буржуазно-демократических партий собрания.

Эрцбергер также винил во всём исключительно правых: "Вы виновники, вовлекшие в беду немецкий народ!" Называя Фёглера и Грефе представителями "политики отчаяния", Эрцбергер расценивал их нападки следующим образом: "Тот, кто, будучи сам виновен в проигрыше войны, чтобы свалить с себя собственную вину, кричит во весь голос: "Держи вора!"2.

В последовавших за этими речами прениях позиции сторон определились в полной мере. Веймарские Демократы стремились, несмотря на разногласия с правыми, обелить и оправдать германскую политику и затушевать глубокие причины поражения германского империализма. Стоит только пристальнее присмотреться к тем доводам, которыми оперировали в Веймаре противники, чтобы убедиться в наличии у них общей империалистической платформы.

В своих нападках на веймарскую коалицию правые не преминули, конечно, воспользоваться излюбленным доводом "Dolchstosstheorie" - ссылкой на "революционную пропаганду" социалистов, которая разложила "непобедимую" германскую армию и в решающий момент лишила Германию возможности организовать стойкое сопротивление наступлению Антанты. Грефе выдвигал в своём выступлении, в СУЩНОСТИ, эту аргументацию. Ещё резче её выдвинул следующий оратор правых, депутат Трауб, выступавший 20 февраля от имени националистов. "Главная причина, по которой мы проиграли войну, - утверждал Трауб, - состояла именно в том, что в нашей немецкой армии безответственным образом проводилась подрывная работа"3.

Член "народной партии" Каль шёл ещё дальше и обвинял социалистов в катастрофе, которая будто бы могла быть предотвращена даже в самый последний момент путём затягивания немецкого сопротивления. "Несмотря на проигрыш войны, - говорил Каль, - развал, среди которого мы сейчас находимся и горюем, мог бы не наступить... этот ужасный конец, который неожиданно для нас разразился, так сказать, в одну ночь, должен был быть предотвращён, если бы вовремя - я имею в виду срок не позднее 22 октября, - как это было нам обещано, в том числе и представителями социал- демократии, была организована национальная оборона. Линию Мааса можно и должно было удерживать. Это моё предположение опирается на хорошую информацию. Тем временем враг попал бы сам в затруднительное и стеснённое положение и не мог бы стянуть и собрать необходимые средства для продолжения войны. Во всяком случае, нужно было ещё некоторое время вынести бедствие войны. Я думаю, однако, что все в этом едины - продолжавшиеся и надвигавшиеся в таком случае военные бедствия не составляли бы и сотой доли тех бедствий перемирия, которые мы вынуждены сейчас испытывать. Даже если


1 "Die deutsche Nationolversammlung im Jahre 1919", S. 400.

2 Ibidem, S. 376.

3 Ibidem, S. 495.

стр. 127

проигрыш войны был неотвратим, то это означало развал, руины, к которым мы сползаем в силу постоянно растущей нужды, и в этом только один виновник-революция. Абсолютная неустойчивость и ненадёжность обстановки была наибольшим препятствием к быстрому заключению мира"1.

Как же отвечали на эти доводы правых представители веймарской демократии? В чём усматривали они причины разложения армии и краха германской военной машины, этой чудовищной силы, порождённой прусским милитаризмом? Их ответ на эти вопросы повторял ту же самую, уже знакомую нам концепцию. Главную вину за разложение армии веймарские демократы возлагали опять-таки на затягивателей войны и их политику. "Была линия, на которой наша армия сохраняла единство. То была защита нашей страны, имевшая целью мир на основе соглашения, который сохранил бы в целости нашу страну и охранил бы свободу нашего развития. Этот единственный фундамент единения армии подорвали и разрушили вы, пангерманцы и сторонники "отечественной партии"... Отсюда-то и началось разложение армии. Так что это сделали вы!"2.

Так отвечал социал-демократ Давид на обвинения правых, решительно отвергая эти обвинения и подчёркивая заслуги социал-демократии в деле сохранения боеспособности немецкой армии.

Представители буржуазно-демократических партий спешили, со своей стороны, удостоверить услуги социал-демократов германскому империализму, оказывавшиеся в годы войны. Министр Готхейн, представлявший в веймарском блоке демократическую партию, взял социал- демократов под защиту, заявляя: "Кто вместе с нами работал в комитете партий большинства (рейхстага), кто работал вместе с социал-демократами, вступившими в правительство, тот знает, как преданно, самозабвенно эти люди всегда старались поддержать дух, необходимый армии, дух мужества и преданности родине, предотвратить катастрофу и вовремя добиться мира и окончания войны"3.

В своём объяснении причин разложения немецкой армии Готхейн повторял, по существу, мысли Давида. "Конечно, со стороны части независимых. социал-демократов, со стороны спартаковской группы и т. п. велась безответственно подрывная работа с целью подготовить крушение. Этого мы не хотим оспаривать, - говорил Готхейн, - но эта агитация никогда не могла бы оказать такого воздействия, если бы она не нашла питательной почвы... И прежде всего создало эту питательную почву такое выставление целей войны и мира, ради которых армия, вынужденная годами выносить несказанные трудности, должна была снова нести жертвы, ради которых она должна была и далее вести безнадёжную войну"4.

Нетрудно заметить, что в этом споре обе стороны Веймарского собрания были едины в отрицании исходных причин поражения Германии: её обречённости в войне на два фронта, в войне с неравными силами, в войне, в которой силы врага нарастали, а силы Германии убывали, в затяжной войне на истощение, изоляцию Германии на международной арене, явившуюся следствием всей предвоенной агрессивной политики ещё с бисмарковских времён. Веймарские демократы, как и их оппоненты, искали причины поражения Германии лишь в политических ошибках и промахах, допущенных в ходе войны и даже более узко - к концу войны. Известный пангерманец Науман, автор программы "Серединной Европы", а после революции 9 ноября - один из руководителей демократической партии, говорил в Веймарском собрании: "Война велась тех-


1 "Dite deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919". S. 528 - 529.

2 Ibidem, S. 401.

3 Ibidem, S. 509.

4 Ibidem, S. 508.

стр. 128

нически блестяще, но её вели несчастливо в отношении человеческой психологии" 1.

Правые критиковали предпринятую кайзеровской верхушкой в последнюю минуту показную "демократизацию" германского государственного строя и видели в этом одну из причин разложения и потрясения германской мощи. "Мне представляется главным следующее, - говорил в своей речи правый депутат Трауб, - у нас не, было во время войны ни одного великого государственного человека. Мы оставили без внимания предостережения Бисмарка о том, чтобы в минуту опасности для империи не передвигать границ политической власти между монархом и народным представительством" 2.

Науман утверждал обратное. По его мнению, вся беда была в том, что "слишком поздно занялись демократизацией немецкого народа, не сделали вовремя выводов из всеобщей воинской повинности и массового характера народной армии"3. На воздыхания правых об отсутствии у Германии во время войны государственного мужа, который смог бы реализовать военные победы, Готхейн отвечал в том же духе, что и Науман: "Да, но как же мог появиться великий человек при системе, которая постоянно ставила государственного деятеля в зависимость от военных влияний, проявлявших себя в коронных советах и кабинетной политике" 4.

И правые и "левые" веймарцы испытывали, в сущности, одинаковую горечь по поводу отсутствия у Германии в годы войны государственного мужа а ля Бисмарк. Общую затаённую мысль обеих сторон открыто высказал гессенский депутат Бекер, представитель "народной партии". "Трагическая судьба германского народа, - говорил Бекер, - состояла в следующем: возле победоносных генералов не было какого-либо Бисмарка, который сумел бы перечеканить их неслыханные победы на полях сражения на соответствующие им мирные переговоры"5.

В этой фразе наиболее ярко была выражена сущность рассуждений заседавших в Веймаре "демократов", равно как и их правых критиков, по поводу постигшей германский империализм катастрофы. В Веймаре изучался по свежим следам событий опыт войны 1914 - 1918 гг., для того чтобы найти упущенные возможности победы германского империализма и, учтя этот опыт, "переиграть" войну.

Этот взгляд на уроки поражения, присущий Эберту, Шейдеману, Эрцбергеру и другим представителям веймарской коалиции, выдавал их тесную связь с германским генштабом, в согласии с которым они строили всю свою политику. Но и те демократические элементы Веймарского собрания, которые не были политическим орудием генштаба и не обнаруживали в своих выступлениях прямой связи с заправилами германского империализма, не могли отделаться от этой точки зрения. Делая робкие попытки отхода от прошлой агрессивной политики Германии, они не решались на окончательный и полный разрыв с ней, не рвали с ложно понятой "национальной" идеей и оставались, в сущности, на старых позициях прислужничества империализму. Сколько-нибудь последовательная критика германского империализма и его агрессивной политики до и во время войны в стенах Веймарского собрания звучала лишь в отдельных выступлениях независимых социал-демократов (например Луизы Циц). Но подлинный голос немецкой демократии по этому вопросу надо искать вне стен Веймара - среди спартаковцев, левых независимцев и других передовых элементов немецкого народа.

Надо особо отметить то место, которое занял в прениях о причинах поражения Германии русский вопрос, а именно вопрос о влиянии, какое


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S. 129.

2 Ibidem, S. 495.

3 Ibidem, S 129.

4 Ibidem, S. 507.

5 Ibidem. Bd. IV, S 2100.

стр. 129

оказала на судьбы Германии брестлитовская политика немецкого империализма. По вполне понятным соображениям, у веймарских политиков не было никакого желания углубляться в этот щекотливый для них вопрос или даже касаться его сколько-нибудь серьёзно. Грабительский, разбойничий Брестлитовский мир, силой навязанный германским империализмом молодой Советской республике в тот период, когда она стояла еще безоружной перед лицом сильного и вооружённого до зубов германского зверя, был свеж в памяти. Он стоял перед глазами всего мира красноречивым предупреждением о той участи, которую готовили немецкие империалисты побеждённым, если бы им удалось одержать победу. Он лишал Германию всякого морального права апеллировать к мировому общественному мнению и разжалобить его по поводу своей участи. Более чем какой-либо другой акт злодейства, совершённый германским империализмом во время войны, Брестлитовский мир делал бессмысленными жалобы со стороны побеждённой Германии и смехотворно-лицемерными её миролюбивые жесты и заверения. Однако, так или иначе, этот вопрос упрямо всплывал на поверхность и фигурировал в рассматриваемых нами дебатах. Их характерной чертой было стремление выторговать у Антанты компромиссный мир путём запугивания её опасностью победы большевизма в Европе, если Германия будет полностью обессилена.

Правые ораторы старались представить большевизм главным источником разложения германской армии. Типичным образчиком такой фальсификации вопроса были разглагольствования депутата Каля. Касаясь положения дел в германской армии к концу воины и признавая допущенные офицерами "ошибки" в обращении с солдатами, Каль говорил. "Но у всех перед глазами ясно стоит всё же одна вина, вина большевизма, который отравил наш столь прекрасный в прошлом флот и поколебал наши фронтовые части"1.

С другой стороны, правые не останавливались и перед своеобразной "критикой" Брестлитовсксго договора. Эта критика носила характер ничуть не менее империалистический, чем сама брестлитовская политика кайзеровских разбойников. Они осуждали не грабительскую и аннексионистскую сущность Брестлитовского договора, а самый факт переговоров с Советской Россией. Известный уже нам Трауб поставил вопрос наиболее отчётливо и ярко; "Мы подвергли тягчайшему испытанию правовой инстинкт нашего немецкого народа в тот момент, когда, с одной стороны, мы вступили в переговоры с петербургскими большевиками, а с другой, - вели борьбу с большевиками на Украине как преступниками против правопорядка. С этого момента в наше немецкое чувство въелась правовая неуверенность. Эту правовую неуверенность и использовали затем те, кто хотел погубить Германию" 2.

Однако затеянный Траубом разговор о "правовом инстинкте" не сулил немецким разбойникам ничего хорошего. Даже на фоне веймарского лицемерия он выделялся своим цинизмом. Кто же мог забыть о вопиющем попрании Германией правовых основ в только что закончившейся войне?! Кто мог забыть насилия и грабежи, которые чинили немецкие оккупанты в Бельгии и во Франции, в Сербии и Румынии?! Ещё свежи были в памяти пиратские действия немецких подводных лодок, топивших мирные корабли с женщинами и детьми! Ещё стояли перед глазами дикие насилия немецких разбойников над поляками, латышами, литовцами, белоруссами и украинцами!

Смущённые неуклюжей выходкой Каля, веймарские демократы сочли уместным отмежеваться от зарвавшегося апологета кайзеровского империализма. Готхейн признал печальную необходимость учитывать упрямые факты германского "правового сознания" и напомнил правым с том, что "правовое сознание в немецком народе было и без этого потря-


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S 528.

2 Ibidem, S, 495.

стр. 130

сено многими действиями в этой войне и прежде всего тем, что милитаризм с самого начала не имел никакого ощущения того, что разрешено международным правом" 1. В подтверждение Готхейн привёл, однако, весьма малую часть тех преступлений, которые совершала немецкая военщина в годы войны. Он решился лишь напомнить принудительные работы, на которые отправляли немецкие оккупационные власти гражданское население в Бельгии, Прибалтике и других местах. И эта "робость" не была случайной. На сколько-нибудь смелую критику немецкой военщины и грабительской политики кайзеровского военно-политического руководства веймарские "демократы" не решались. Вместе с тем они стремились "отмежеваться" от этой политики и возложить ответственность за неё на вчерашних хозяев Германии. Критика демократов и здесь не выходила за рамки, диктуемые стремлением добиться снисходительного мира, получить возможность воздействия в этом направлении на общественное мнение стран-победительниц.

В этом и состоял секрет той лицемерной критики, которую позволили себе ораторы веймарской коалиции относительно Брестлитовского договора.

Министр Ландсберг, один из руководящих политиков социал- демократического лагеря, говорил о Брест-Литовске так, как если бы ответственность за этот мир несли исключительно правые, упустившие очередную возможность привести войну к благополучному для Германии окончанию. Такую возможность социал-демократы видели в ликвидации восточного фронта в итоге русской революции. "Разразилась русская революция. Она была для Германии божьим даром. Теперь была дана возможность добиться всеобщего мира посредством честного, добросовестного соглашения с Россией. Но старая система сумела втоптать в грязь этот божий дар... Этим господам всё казалось мало. Повсюду открывали они немецкую землю. В районах, насчитывавших три, четыре, семь процентов немецкого населения, надо было спасать германскую культуру, эти районы, безусловно, нужно было аннектировать. Дар, которым являлась русская революция, был растрачен, и тем самым была решена участь Германии" 2.

Однако явные усилия веймарских демократов сбросить с себя груз брестлитовской политики не имели успеха. Их запоздалые признания не достигали цели. Во-первых, они констатировали лишь очевидные факты провала всей германской политики на Востоке. Во-вторых, и это - самое существенное, такими признаниями ещё больше подчёркивалась ответственность всех веймарских партий за брестлитовскую политику. Умалчивая о той роли, какую играли партии веймарской коалиции в период брестлитсвских переговоров, поддерживая аннексионистскую политику кайзеровской верхушки, веймарские демократы лишний раз демонстрировали своё лицемерие и делались лёгкой мишенью для стрел противников. И независимые социал-демократы, представлявшие оппозицию "слева", и крайние правые не преминули воспользоваться этой возможностью. Им нетрудно было показать несостоятельность попыток партий веймарской коалиции уйти от ответственности за брестлитовскую политику. Гаазе, лидер независимых социал-демократов, указывал на то, что "буржуазные партии и правые социал-демократы вовсе не представляют той белоснежной невинности, какую они сейчас изображают из себя"3. Устанавливая, что все буржуазные партии защищали и поддерживали Брестлитовский договор, Гаазе напоминал деятелям веймарского блока их недавнее прошлое: "Не кто иной, как г-н Эрцбергер, горячо оправдывал Брестлитовский мир и голосовал за него. Этого также не выкинешь за


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S 508.

2 Ibidem, S. 548.

3 Ibidem, S. 379.

стр. 131

борт!"1. Гаазе умолчал, однако, о том, что Брестлитовский договор фактически поддерживали и социал-демократы большинства, которые не голосовали в германском рейхстаге против него, а по-иезуитски воздерживались от голосования, чтобы "и невинность соблюсти и капитал приобрести" в глазах германского империализма. Независимые социал- демократы не хотели распространяться на эту тему, так как у них у самих было рыльце в пушку: с самого начала войны они покрывали позицию социал-шовинистов и до конца войны не переставали призывать немецких рабочих к "защите отечества", оказывая этим ценную услугу германскому империализму.

Правые партии также не оставались в долгу у своих "критиков" и, со своей стороны, напомнили веймарцам о круговой ответственности за брестлитовскую политику. "Вы, г-н Эрцбергер, повторяете с большой горячностью эти упрёки, - отвечал Штреземан на критику аннексионистской программы пангерманцев, - но вам известно также, что есть много людей, которые видят причину катастрофы в Брестлитовском мире, а этот Брестлитовский мир вы, г-н Эрцбергер, защищали в старом рейхстаге и заявляли, что, по вашему мнению, он вполне согласуется с мирной резолюцией рейхстага"2.

Эти ответные реплики попадали не в бровь, а в глаз многим деятелям веймарского блока, особенно тем лидерам партии центра и демократов, которые в своё время открыто поддерживали грабительский Брестлитовский мир. Их нечистую совесть, их нежелание идти на честный разрыв с аннексионистским прошлым выдавали те увёртки, которыми они пользовались для самооправдания в вопросе о Брестлитовском мире.

Так Эрцбергер пытался отвести от себя обвинение, выдвинув насквозь фальшивое и нелепое объяснение мотивов, по которым он защищал Брестлитовский мирный договор. Эрцбергер уверял теперь, что он выступал за Брест и считал этот мирный договор соответствующим "мирной резолюции" рейхстага с тем условием, что провозглашённое в Бресте "самоопределение наций" будет на деле осуществлено. Но, говорил теперь Эрцбергер, по вине кайзеровского правительства и правых партий это самоопределение осуществлено не было, и здесь также лежит причина крушения Германии3.

Другие деятели центра, чувствуя несостоятельность объяснений Эрцбергера, строившего из себя "наивного" человека, будто бы не понимавшего разбойничьей сущности брестлитовской политики Германии, пытались оправдать её соображениями "военной необходимости". Так поступал, например, член партии центра д-р Пфейфер, заявлявший о Брестлитовском мире, что "во всех этих мероприятиях дело шло не о создании длительного мира, а лишь о мерах, принимавшихся в ходе войны во вражеской стране под давлением военных обстоятельств" 4.

Но ещё более, чем эти жалкие увёртки и ухищрения, истинную цену "критики" брестлитовской политики Германии показывали те речи веймарских демократов, в которых развивались их взгляды на русско- германские отношения в будущем. Речи эти, полные злобной ненависти к Советской России, настойчиво и назойливо взывали к Антанте о совместной "борьбе с большевизмом" при активном участии Германии. Известные факты продолжавшейся и после поражения Германии интервенции немецких войск в Прибалтике и Литве не вызвали в Веймаре протеста и осуждения ни со стороны социал-демократов большинства, ни со стороны партии центра и демократической партии. Находясь у власти, партии веймарской коалиции ни на йоту не изменили враждебного, интервенционистского курса внешней политики Германии в отношении Советской


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919", S. 379.

2 Ibidem, S. 461.

3 Ibidem, S. 397 - 398.

4 Ibidem, Bd. IV, S. 2252.

стр. 132

России и продолжали в меру сил и возможностей эту политику побеждённого германского империализма.

Не менее характерны, с другой стороны, те концепции русско-германских отношений, которые развивали в веймарских дебатах представители "демократической" Германии. В этих концепциях выпирали наружу те же империалистические расчёты, которыми руководствовалась брестлитовская политика кайзеровской Германии, - расчёты на возможность "поправить" дела германского империализма за счёт России, её ограбления и порабощения. Буквально на другой день после поражения Германии веймарские демократы стали строить планы возобновления "Дранг нах Остен", формы которого в силу необходимости носили бы более "мирный" характер, но существо которого оставалось неизменно империалистическим. Характерно, что наибольшую активность в этих поисках путей нового немецкого "Дранг нах Остен" проявляли политики партии центра. Один из них, депутат Шлак, рисовал с трибуны Веймарского собрания перспективы русско-германских отношений в следующем виде: "От России в будущем мы сможем получить то, в чём мы нуждаемся в германском отечестве. Само собой понятно, что от Советской России мы ничего не получим, так как там нет никакого порядка, никакой работоспособности. Но когда в России снова наступят лучшие обстоятельства, когда снова будет налицо трудящаяся Россия (!), тогда, я думаю, с востока мы будем иметь то, чего мы хотим. Россия может дать нам те продукты питания, в которых мы нуждаемся, Россия может взять у нас. то, что мы имеем, промышленные товары и т. д. Россия может, также, принять от нас тот благороднейший товар, который мы вскоре должны будем вывозить, а именно людей, которые должны переселяться... (совершенно правильно! - реплики из фракции центра)... Будет гораздо правильнее, если человеческий поток переселенцев пойдёт в Россию, чем в неприятельские страны, где нас всё же не почитают" (одобрение в центре1).

Эта колонизаторская программа не была чем-то индивидуальным или же свойственным одной партии центра. Наоборот, её разделяли в той или иной мере все партии веймарской коалиции; ей отдали дань даже деятели "независимой" социал-демократии. Позиция последних являлась, может быть, наиболее характерным показателем того, насколько распространённой и укоренившейся в среде немецкой демократии была империалистическая программа германской экспансии в Россию. Гаазе, выступавший в Веймаре в роли лидера оппозиции слева и осуждавший антисоветскую политику веймарской коалиции, доказывал с помощью доводов, почерпнутых из той же империалистической программы немецкого "Дранг нах Остен", выгоду для Германии от скорейшего возобновления отношений с Советской Россией. "Что нам делать в будущем с избытком интеллигенции? - вопрошал Гаазе депутатов Веймарского собрания. - В России же они имеют широкое поле деятельности"2.

Происходившая на такой империалистической платформе взаимная перебранка правых и "левых" защитников германского империализма о Брестлитовском договоре была лишена принципиального значения и лишь подчёркивала их коллективную ответственность за аннексионистскую политику Германии в войне 1914 - 1918 годов. Нельзя было не согласиться с замечанием Трауба, бросившего в лицо своим оппонентам из "демократического" лагеря: "Пангерманцы сидели и сидят во всех партиях"3.

Эта истина вполне обнаружилась в веймарских дебатах о причинах поражения Германии. Вот почему разыгрывавшиеся прения и взаимные обвинения вызывали беспокойство у более дальновидных представителей правых и демократов; эти прения грозили неприятными разоблачения-


1 "Die deutsche Nationalversammlung ini Jahre 1919". Bd. IV, S. 2509.

2 Ibidem, Bd. I. S. 252.

3 Ibidem, S. 493.

стр. 133

ми и могли затруднить немецкому империализму борьбу за компромиссный мир.

К числу таких встревоженных ходом прений политиков принадлежал Штреземан, искушённый защитник интересов монополистического капитала и глашатай пангерманской программы. Выступая ещё в первые дни веймарских дебатов о причинах поражения Германии, Штреземан добивался их прекращения и заявлял: "Не лучше ли мы поступили бы, уяснив всё же себе, что для суждения о том, кто виноват в крушении империи, необходима дистанция, отдаляющая нас от предмета, необходимо оглашение фактов, о которых мы сегодня многого не знаем. Посмотрите только на следующее: если вы будете рассматривать историю партий и фракций, то увидите, что поведение партий и фракций старого рейхстага в период воины не всегда отличалось большой последовательностью, и тот, кто сегодня бросает здесь другому упрёк в том, что он держался до конца своих принципов, подчас забывает, что было время - и не так давно, - когда те же нападки, какие он делает на других, направлялись и против него"1.

С опытностью прожжённого политика Штреземан предостерегал веймарских демократов, что выяснение вопроса о причинах поражения неизбежно скомпрометирует их самих. Штреземан подчёркивал с полным знанием дела то обстоятельство, что "тяжёлая индустрия представлена во всех буржуазных партиях данного собрания, а не только у правых", и что известные аннексионистские документы германского империализма в годы войны вроде "программы шести хозяйственных союзов" составлялись при участии демократов.

"В демократической фракции Национального Собрания, - указывал Штреземан, - сидят выдающиеся члены, которые участвовали в подписании этой декларации, а партии центра не следовало бы забывать того, что христианско-католический крестьянский союз... соучаствовал в её составлении. Я думаю, что относительно всех этих вещей нужно сказать одно: дождитесь-ка той дистанции, с которой только и можно выяснить, каков был ход этих вещей в военном, хозяйственном и политическом отношении"2.

Этот призыв Штреземана не остался не услышанным на скамьях веймарской коалиции.

По мере того как дискуссия разрасталась, эти опасения начинали охватывать всё более широкие круги веймарекой коалиции. Отказываясь разоблачить перед немецким народом те преступные силы, которые сделали его орудием разбойничьей политики и зажгли пожар мировой войны, не желая сажать эти преступные силы на скамью подсудимых, стараясь, наоборот, спасти их от суда немецкого народа и истории и укрыть от разгрома, - веймарские демократы видели в дальнейшем обсуждении причин поражения Германии угрозу "национальному единству", помеху делу борьбы за компромиссный мир с Антантой. В глазах этих демократов правые партии, начав свою атаку против веймарской коалиции, были прежде всего виновны в подрыве того единого национального фронта, который так старались сохранить веймарцы перед лицом Антанты. Лидер центра Гребер заклинал правых воздержаться от продолжения нападок на Эрцбергера, обещая в свою очередь лойяльное отношение партии центра к правым.

Лидер демократов Гаусман уверял правых в том, что веймарская коалиция не ставит своей задачей "генеральное сведение счетов с правыми партиями", и призывал направить дебаты к тому, чтобы "занять перед внешним миром единую и сплоченную позицию".

Социал-демократический министр Ландсберг в свою очередь упрекал правых в том, что их выкладки и рассуждения о возможности для Герма-


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919". Bd. I, S. 394.

2 Ibidem, S. 394.

стр. 134

нии продолжать ещё и в ноябре 1918 г. военное сопротивление Антанте "являются не очень государственными перед лицом того факта, что тяжёлые условия перемирия, возложенные на нас Антантой, вновь и вновь обосновываются опасениями, что мы могли бы снова продолжать войну" 1.

Этот призыв к "государственному долгу", к "государственному разуму", которым теперь оперировали веймарские демократы, был весьма характерным для их позиции. Роли менялись. Если в кайзеровском рейхстаге "государственный разум" был тем оружием, на монопольное обладание которым претендовала юнкерско-милитаристическая верхушка, то теперь в Веймаре тот же "государственный разум" явным образом перекочевал в лагерь демократов, сделавших его ходким аргументом против правых. И действительно, выступления правых империалистических зубров, нетерпеливо разворачивавших знамя реванша, грозили разоблачить и без того нехитрую маску, которую напялили на германский империализм после его поражения веймарские демократы. То была маска "новой Германии", в которой после революции якобы сокрушены и исчезли милитаризм, империализм, агрессивный дух пруссачества.

Ничто, может быть, не является более убийственным свидетельством преступного служения веймарской демократии германскому империализму, чем бесчисленные её заявления о "новой Германии" и радикальном разрыве её с кайзеровской Германией.

Особенно решительно звучали заявления социал-демократов большинства, которые задавали тон речам о "новой Германии". Открывая Веймарское собрание, Эберт заявил: "Ради чего сражались, по их собственному признанию, наши противники? Они боролись, чтобы уничтожить милитаризм. Он повержен в прах и больше не воспрянет. Старые основы немецкого могущества навсегда сокрушены. Прусская гегемония, гогенцоллерновская армия, политика бронированного кулака стали у нас невозможными на все будущие времена" 2.

Это лживое заявление Эберта было подхвачено всеми ораторами веймарского блока и стало лейтмотивом их речей. О них стоит здесь напомнить, чтобы должным образом оценить роль веймарской демократии в послевоенных делах германского империализма и её ответственность за возрождение сил германской агрессии. Эберту вторил лидер демократической партии Гаусман, подтверждавший, что "империализма больше нет, милитаризма тоже больше нет" 3. Науман уверял всех в том, что план вечного мира "вышел из среды немецкого народа" и "глубоко коренится в немецкой душе"4. Грёбер от имени партии центра заверял, что "шовинизм у нас, немцев, вырван теперь с корнем... мы отказались от всякой военной муштры"5.

Эрцбергер говорил: "Мир знает, что Германия не хочет вести новой войны"6, а социал-демократический депутат Мюллер от имени своей фракции не только подчеркнул согласие с Эрцбергером, но и шёл дальше: "Я хотел бы от имени своей фракций добавить, что мы не только сегодня, но и в будущем не будем вести никакой войны и не хотим вести никаких войн, что мы, не в малой степени с помощью наших женщин, хотим умертвить в подрастающем поколении всякие насильственные инстинкты, что мы хотим увидеть выросшим такое поколение, чтобы уже одним его воспитанием был гарантирован длительный мир во всём мире" 7.


1 ".Die deutsche Nationaiversammiung im Jahre 1919". Bd. I. S. 543.

2 Ibidem, S. 5.

3 Ibidem, S. 357.

4 Ibidem, S. 131.

5 Ibidem, S. 122 - 123.

6 Ibidem, S. 301.

7 Ibidem, S. 348.

стр. 135

Прозрачные мотивы этих бесчисленных заявлений, рассчитанных на обоснование германского требования "равноправного" мира с Антантой, не могли укрыться от наблюдателей процесса рождения Веймарской республики. Эти мотивы неоднократно приводились в веймарских дебатах самими представителями демократического лагеря, когда они обрушивались на "бестактные выходки" нетерпеливо реваншистских элементов правого лагеря. Социал-демократ Мюллер рассказывал о том, что на бернской конференции социалистов II интернационала, происходившей в феврале 1919 г., ему пришлось постоянно слышать от делегатов других стран указания на то, что немецкая пресса всё ещё полна прежних шовинистических идей. "Мы постоянно должны были говорить людям, что эти господа являются в нынешней Германии лишённым влияния меньшинством" 1 - говорил он. Мюллер требовал поэтому от веймарских ораторов "во всех наших высказываниях и во всех наших действиях вовне показать, что мы имеем действительно новую Германию" и что молодая германская республика "не является лишь камуфляжем, болтовнёй или надувательством" 2.

Однако веймарские речи о "новой Германии" могли обмануть только того, кто хотел быть обманутым. Действительность "новой Германии" на каждом шагу опровергала веймарские мифы, независимо от "бестактной" откровенности правых. Веймарскую демократию выдавали с головой тесное сотрудничество социал-демократов с кайзеровским генералитетом, сохранение костяка германской армии и её генерального штаба, формирование новых многосоттысячных кадров реакционной военщины под видом "добровольческих" войск, их кровавые экспедиции в центры революционного движения в стране, фактическое продолжение военных действий немецких войск в западных районах Польши и в Прибалтике. "Новая Германия" сама изобличала себя политикой сохранения основ империалистического могущества и экономической базы германской агрессии, тесным сотрудничеством с военщиной, борьбой против революционно-демократических элементов германского народа.

Многочисленные факты этого сотрудничества и всяческого сохранения сил германского милитаризма под покровом "новой Германии", которые приводили в своих речах и выступлениях представители независимой социал-демократии, не были, конечно, секретом. Французские наблюдатели уже сформулировали свой вывод о том, что чем более в Германии всё меняется, тем более всё остаётся по-старому. Оратор правых, депутат немецкой национальной партии Шульце-Бломберг не выдавал никакой тайны, когда заявил, обращаясь к правительственным скамьям в Веймарском собрании: "Если сегодня г-н рейхсканцлер говорил о милитаризме и выразил свою радость, что мы одержали всё же одну победу, а именно, победу над милитаризмом, то я хотел бы тогда его спросить: г-н рейхсканцлер, сидели ли бы вы и все господа министры ещё там, где вы сидите, если бы вас не защищали остатки старого милитаризма?"3.

Кровное родство "нового" милитаризма Веймарской республики со старым, кайзеровским милитаризмом наиболее реакционные представители последнего признавали достаточно откровенно. Луиза Циц, выступая от имени независимых социал-демократов в Веймарском собрании, Сообщала, например, о красноречивом заявлении известного Ольденбурга-Янушау, матёрого представителя прусского юнкерства. В своей речи на общем собрании "союза сельских хозяев" Янушау заявил, что он охотнее видел бы на стороне кайзера Носке с его принципом "применять силу против силы", чем принца Макса Баденского 4.


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahra 1919". Bd. I, S. 344.

2 Ibidem. S 347.

3 Ibidem. Bd. IV, S. 2305.

4 Ibidem. Bd. I, S. 593.

стр. 136

Многочисленные похвалы, которые расточали по адресу Носке самые реакционные и свирепо шовинистические элементы германского империализма, характеризовали не одну только их внутриполитическую программу. Имя Носке, персонифицировавшее союз веймарских "демократов" с реакционной военщиной и олицетворявшее немецкий милитаризм в новой форме, выставлялось правыми в качестве образца для подражания и во внешней политике. Характерным в этом отношении было, например, полуироническое обращение националиста Трауб к Брокдорф- Ранцау при обсуждении программы внешней политики правительства. "Я хотел бы, чтобы г-н министр граф Брокдорф присел возможно ближе к г-ну Носке, с его самобытной свежей силой и чтобы он как можно больше перенял нерефлекторную немецкую гордость г-на Носке"1.

Если вдуматься в смысл такого отношения к "кровавой собаке" Носке со стороны правых партий в этот период, то представится ясным, что за ним скрывались ранние поиски того знамени реакционной диктатуры для подготовки новой войны, которое потом обрели германские империалистические зубры в лице гитлеровского "национал-социализма".

Но не только высказывания правых разоблачали тактику миротворческого мифа, его лживые утверждения о ликвидации германского милитаризма. Сами веймарские демократы в ряде случаев достаточно откровенно высказывались вразрез со своим мифом. Достаточно указать на их отношение к пруссачеству и Пруссии. Так, министр финансов демократ Шиффер, подчёркнуто заявлял в своей речи в Веймарском собрании: "То, что немецкий народ вырос на основе прусской государственности... является таким преимуществом, которого я не стал бы сдавать"2. Так. Гаусман, негодуя по поводу мирных условий, требовавших возвращения Польше территории Познани и Восточной Силезии, восклицал: "Пруссию решили растерзать, и я, южный немец, заявляю, что это такой удар по самому стержню Германии, который всеми нами глубоко переживается"3. Общую мысль не только правых, но и многих демократов в отношении Пруссии выразил депутат Каль, утверждавший, что "лучшее приданое, которое может взять с собой молодая немецкая республика, отправляясь с божьей помощью в путь счастливой жизни, она получит от прусского королевства" 4.

Последующая история показала с предельной ясностью, какой солидный багаж пруссачества, милитаризма и агрессивной политики заботливо уложила веймарская демократия в дорогу Веймарской республике. Немалую часть этого багажа составили империалистические мифы, создававшиеся, как мы видим, не только правыми, но и "левыми" слугами германского империализма. По-разному фальсифицируя жестокие уроки истории, эти мифы одинаково прикрывали от немецкого народа правду о подлинных причинах поражения Германии в мировой войне и об ответственности её правящих классов за преступления немецкой империалистической агрессии. Веймарские мифы послужили идеологическим источником для реваншистских идей и облегчили возрождение и возобновление немецкой агрессии, подготовку Германией новой захватнической войны.


1 "Die deutsche Nationalversammlung im Jahre 1919". Bd. I, S. 486.

2 Ibidem. Bd. IV, S. 2221.

3 Ibidem. Bd. IV, S. 2669.

4 Ibidem Bd. I, S. 530.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ВЕЙМАРСКИЕ-МИФЫ-О-ПРИЧИНАХ-ПОРАЖЕНИЯ-ГЕРМАНИИ-В-ВОЙНЕ-1914-1918-гг

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Svetlana GarikКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Garik

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. Застенкер, ВЕЙМАРСКИЕ МИФЫ О ПРИЧИНАХ ПОРАЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ В ВОЙНЕ 1914 - 1918 гг. // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 05.11.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ВЕЙМАРСКИЕ-МИФЫ-О-ПРИЧИНАХ-ПОРАЖЕНИЯ-ГЕРМАНИИ-В-ВОЙНЕ-1914-1918-гг (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Н. Застенкер:

Н. Застенкер → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Svetlana Garik
Москва, Россия
965 просмотров рейтинг
05.11.2015 (3067 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ВЕЙМАРСКИЕ МИФЫ О ПРИЧИНАХ ПОРАЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ В ВОЙНЕ 1914 - 1918 гг.
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android