Небольшая по объему работа Элана Вуда1 преподавателя курса истории России в Ланкастерском университете (Великобритания), имеет целью ознакомить читателей, в первую очередь студентов, с результатами осуществленных западной историографией исследований по проблеме нарастания социальных противоречий в России на протяжении 1861 - 1917 гг. параллельно с расширением революционного движения. Вуд не принадлежит к числу известных специалистов, его книга отражает некий "средний слой" исторической науки, расположенный между историографией академического уровня и популяризованной историей, и показывает объективную "равнодействующую" тенденцию освещения проблемы на Западе.
Советские специалисты отмечают серьезный сдвиг в трактовке обусловленности Октябрьской революции немарксистской историографией последнего десяти-
1 Wood A. The Origins of the Russian Revolution. 1861 - 1917. Lnd. Methuen. 1987.
стр. 143
летия2 . Работа Вуда подтверждает обоснованность этого вывода.
Уже в непоследовательном характере реформ 1860-х годов Вуд усматривает отправной пункт "напряжений и противоречий внутри Российской империи, которые, как выявилось позже, могли быть разрешены только революцией" (с. 2). Свою задачу он видит в том, чтобы определить и проанализировать объективные обстоятельства и субъективные факторы, обусловившие рост этих противоречий. По его мнению, к началу XX в. противоречие между отсталостью и модернизацией определяло и политическую систему России, при которой попытки придать монархии конституционный характер "были политическим абсурдом", и развитие экономики, в которой наблюдался быстрый рост промышленности как следствие правительственной программы индустриализации, но сохранялась вековая отсталость сельского хозяйства. "Это существование современного индустриального общества бок о бок с многочисленным испытывающим земельный голод крестьянством, чьими интересами правительство долгое время пренебрегало, является ключевым фактором в понимании природы революции 1917 г." (с. 5).
Обострение противоречий наблюдалось и в других областях российской действительности. "Российская империя в начале XX века, - пишет Вуд, - содержала в себе весьма взрывоопасную смесь нарочитого богатства и безысходной бедности, могущества и слабости, отсталости и современности, деспотизма и настоятельного требования перемен" (с. 7). Истоки революционного движения в России он видит в традиции крестьянских войн, а соединением в начале XX в. сил интеллигенции и народа объясняет тот неизбежный взрыв, который смел царский режим (с. 10).
Особое внимание автор уделяет анализу идей организации революционной борьбы, изложенных П. Заичневским в прокламации "Молодая Россия", впервые сформулированному им принципу необходимости революционного авангарда, возглавляющего и направляющего массы. Характеризуя взгляды народников, Вуд отмечает, что все они признавали необходимость уничтожения социальной и политической системы царизма и ее замены аграрно-социалистическим обществом, основанным на коллективных традициях и институтах земледельческой общины (с. 17).
Отмечая усиление в годы правления Александра III политической реакции в России, автор в то же время обращает внимание на эффективность разработанной С. Ю. Витте программы ускоренного промышленного развития страны. "Быстрый индустриальный рост, высокая концентрация производства и опасные, антисанитарные условия труда промышленного пролетариата создали ситуацию, явно способствовавшую распространению массового недовольства, которое вскоре выразилось в возникновении групповой солидарности, забастовочном движении, формировании высокоразвитого пролетарского сознания и растущей восприимчивости к агитации и пропаганде революционных активистов", - констатирует Вуд (с. 26).
Прослеживая историю марксистских организаций в России, автор отмечает ведущую роль В. И. Ленина в организации РСДРП. По его мнению, наличие в партии с самого начала двух течений привело к расколу между меньшевиками и большевиками, который оказался непреодолимым. Большевизм, пишет Вуд, активно развивался в условиях нарастания революционной борьбы в России, в полемике с меньшевизмом (с. 31).
Автор анализирует политическую обстановку в стране накануне революции 1905 - 1907 гг., перечисляет основные ее события, подчеркивая значение Всероссийской октябрьской политической стачки и возникновения Советов рабочих депутатов. В то же время он считает 1905 г. лишь прологом революции, поскольку не были достигнуты качественные изменения в социально-политическом устройстве страны. Последующие попытки самодержавия осуществить реформу политической системы, по мнению Вуда, не сияли остроты противоречий в российском обществе; вступление же России в мировую войну лишь отсрочило революционный взрыв.
2 Булдаков В. П., Скворцова А. Ю. Пролетарские массы и Октябрьская революция (Анализ современной западной историографии). - История СССР, 1987, N 5; Современная немарксистская историография и советская историческая наука. Беседа за "круглым столом". - История СССР, 1988, N 1; и др.
стр. 144
Кризис, пишет Вуд, разразился в феврале 1917 г.: в течение нескольких дней революция разрушила политическую систему самодержавия и создала уникальную ситуацию двоевластия. Приверженность Временного правительства к продолжению войны и пассивность Советов в кардинальных вопросах революции - о мире и о земле, их сотрудничество с Временным правительством - ускорили процесс стихийного возникновения многочисленных органов революционного самоуправления, привели к активизации крестьянской борьбы за землю.
В этих условиях, подчеркивается в книге, особое значение приобрело возвращение Ленина в Россию. Его Апрельские тезисы сыграли решающую роль в активизации деятельности большевистской партии, поставили задачу перехода к пролетарской революции и создания социалистического государства (с. 46). Ленин и большевики становятся главными действующими лицами истории России. Характеризуя основные события лета и осени 1917 г., автор отмечает неуклонный рост популярности большевиков, подчеркивает, что большевистская революция в октябре 1917 г. "открыла новую страницу истории и не только России, но и всего мира" (с. 51).
Отмечая гипотетический характер спора в западной историографии о случайности или обусловленности Октябрьской революции, Вуд резюмирует: "Победа большевиков была обеспечена не только их идеологическим и организационным превосходством над другими силами... Решительная позиция Ленина по вопросам мира и земли, его оценка революционного потенциала крестьянства весьма способствовали росту популярности его партии и ее конечному успеху" (с. 51).
По мнению Вуда, неудивительно, что столь насыщенная событиями история 1917 г. породила "широкое разнообразие интерпретаций и историографических подходов, которые охватили весь идеологический спектр" (с. 52). При этом он отмечает, что советская историография, активно развиваясь на марксистской основе, в определенный момент стала тяготеть к догматическому, конъюнктурному изображению событий и процессов, а на Западе в течение долгого времени исследования по этой проблематике определялись чисто политическими соображениями. В первый период после Октября доминирующей в западной историографии оказалась концепция русской контрреволюционной эмиграции. Это привело к ошибкам в оценке причин Октябрьской революции. Обстановка "холодной войны" еще более усилила идеологическую тенденциозность западной историографии: "За несколькими благородными исключениями, - пишет Вуд, - большинство оценок исходило из сознательной или бессознательной враждебности ко всему, что было связано с революцией" (с. 54).
Весьма интересна оценка автором современной историографической ситуации: "Только в последнее время, одновременно здесь и в Советском Союзе, нашла развитие новая школа, которая, с одной стороны, освободилась от оков сталинистской жесткости, а с другой, отразила возросшую доступность советских архивных источников, что сделало возможным новое, объективное исследование предыстории и значения революции. Уровень, глубина и широта советской исторической школы недооценены западным общественным мнением, она зачастую надменно отвергается как воплощение партийной линии или сплошная пропаганда" (там же.).
"Исторический феномен [Октябрьской революции]... до сих пор определяет развитие мира", - заключает Вуд (там же). Его работа - одно из свидетельств существенного поворота западной историографии к признанию обусловленности Октябрьской революции. Знаменательно, что английский историк признает объективную социально- экономическую обусловленность Октябрьской революции не только в традиционных для западной историографии рамках противоречия "модернизация - отсталость". Он пытается выявить и внутреннюю противоречивость капиталистического развития России, неспособность ее господствующих классов решить насущные проблемы общества.
Новые публикации: |
Популярные у читателей: |
Новинки из других стран: |
Контакты редакции | |
О проекте · Новости · Реклама |
Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту) Сохраняя наследие России |