Libmonster ID: RU-17067
Автор(ы) публикации: Б. И. ПОКЛАД

© 2005 г.

На работу в Болгарию в качестве советника-посланника советского посольства я приехал в разгар подготовки годового отчета посольства - в начале декабря 1980 г. Это самая горячая пора в жизни всего коллектива посольства, когда анализируются и подводятся итоги развития страны во всех сферах ее деятельности за истекший год. Кроме того, в годовом отчете содержится раздел о работе посольства в указанный период. Но наиболее важной, пожалуй, частью отчета любого посольства, требующей напряжения всех интеллектуальных сил, являются выводы и предложения, касающиеся отношений Советского Союза со страной пребывания. Что нужно сделать в наступающем году, какие мероприятия и в какие сроки их осуществить - все это необходимо хорошо продумать и обосновать.

Я быстро включился в работу и первое, что предложил послу Никите Павловичу Толубееву, - начинать отчет не с внешнеполитического раздела, а с анализа экономического и внутриполитического положения Болгарии. Этого требовала не только инструкция МИД СССР, но и логика построения отчета. Как ни странно, посол довольно быстро согласился с моим предложением, хотя я ожидал, что он будет упорствовать. У меня для этого были основания.

Моя задача осложнялась тем, что уже сразу по приезде надо было нанести огромное количество протокольных визитов. Один список состоял из членов Политбюро ЦК БКП, секретарей ЦК, заведующих (почти всех) отделами ЦК, некоторых заместителей, Председателя Государственного Совета и его заместителей, Председателя Совета Министров НРБ и его заместителей, некоторых министров, общественных деятелей. Другой список включал руководящих сотрудников МИД Болгарии и членов дипломатического корпуса. К тому же не прошло и месяца, как посол уехал в Москву на лечение и я остался Временным поверенным в делах СССР в Болгарии. Уезжая, он сказал, чтобы я его не ожидал и сам подписал годовой отчет, что делалось в исключительных случаях.

Вопреки общепринятым правилам мои беседы с партийными и государственными деятелями Болгарии во время протокольных визитов иногда затягивались и превращались в полноценные политические беседы. Так было, например, с Гришей Филиповым, членом Политбюро, секретарем ЦК БКП, который занимался экономикой. Мы настолько разговорились, обсуждая новую экономическую политику Болгарии, что не заметили, как стало темно. Следует отметить, что в то время болгарские товарищи интенсивно работали над усовершенствованием экономической политики, экспериментировали, искали новые нестандартные подходы к решению проблем в различных отраслях экономики.


Поклад Борис Иосифович - Чрезвычайный и Полномочный посланник 1 класса, доктор исторических наук. Автор ряда работ по вопросам международных отношений и внешней политики Советского Союза, России.

стр. 139


В эту работу были вовлечены не только практические работники, но и крупные научные силы. Лозунг "Интеллектуализация, качество, эффективность" не мог не вызвать одобрения и всяческой поддержки. Мне он очень импонировал, однако в Москве, на Старой площади, к новой экономической политике Болгарии относились сдержанно и даже несколько подозрительно.

Согласно составленным спискам меня приняли все государственные и партийные деятели страны, а также дипломаты, за исключением одного человека - Людмилы Живковой, Председателя Комитета по культуре НРБ, члена Политбюро ЦК БКП, дочери Тодора Живкова. Меня это удивляло, вызывало непонимание, вопросы. Однако шеф протокола нашего посольства успокоил, сообщив, что она не приняла с протокольным визитом и советского посла. Знала ли она, сколько я затрачу сил и уделю ей внимания всего через полгода! Я философски отнесся к тому, что Л. Живкова меня не приняла, и это обстоятельство никоим образом не испортило благоприятного впечатления от моих знакомств с руководящими деятелями страны.

Весьма трогательной и дружественной была моя беседа с министром иностранных дел Болгарии Петром Младеновым во время протокольного визита к нему. Он почти сразу спросил меня - а помню ли я, когда мы с ним познакомились. Я сказал, что десять лет тому назад. Весело улыбаясь, он заметил, что без двух или трех дней ровно девять лет тому назад. А дело было так.

В конце 1971 г. я вместе с заместителем министра иностранных дел СССР Н. Н. Родионовым был в Болгарии. Так случилось, что как раз накануне нашего приезда в Софию трагически погиб в горах, на Витоше, близ Софии, министр иностранных дел Болгарии Иван Башев - незаурядный дипломат, широко известный в Болгарии и за ее пределами. Это был человек спортивного типа, стройный, поджарый, со смуглым мужественным лицом. Во время катания на лыжах на Витоше разразилась сильная пурга. Башев долго метался, тщетно старался отыскать отель, но не нашел, хотя и был совсем недалеко от него. В результате замерз. На этом месте теперь стоит обелиск с надписью.

Болгария очень тяжело переживала трагическую гибель своего министра иностранных дел.

Мы прилетели в Софию, когда еще не было нового министра, а улетали, когда он был назначен. Это - первый и единственный случай за всю мою долгую деятельность на дипломатическом поприще. Более того, мы стали свидетелями как бы инаугурации нового министра, причем при весьма любопытных обстоятельствах.

Во время нашего пребывания в Софии на заседании сессии Государственного Совета НРБ министром иностранных дел был утвержден Петр Младенов. Это был молодой партийный деятель (35 лет), работавший до того первым секретарем Видинского окружного комитета БКП. Придя в назначенное время в здание министерства, Родионов, наш посол А. И. Пузанов и я вдруг обнаружили, что за столом сидят все заместители министра иностранных дел НРБ. Их вид и вся обстановка была необычной, какой-то торжественной. Нас пригласили сесть за стол, при этом не начиная обычных в таких случаях приветствий и т.п. Не успели мы еще осмотреться, как вдруг заместители министра, сидевшие лицом к входной двери, дружно встали и их лица приняли почтительное выражение. Мы инстинктивно тоже встали, обернулись назад и увидели входящих в помещение двух мужчин. Как потом выяснилось, это были Председатель Госсовета Болгарии Станко Тодоров и новый министр иностранных дел Петр Младенов. Пропуская вперед Младенова, Тодоров представил нового министра руководству министерства и заодно нам. Побыв немного о нами, Тодоров ушел, а с Младеновым состоялась краткая беседа. Дело было в том, что ему незадолго до этого сделали операцию аппендицита и он впервые встал с постели. Тем не менее, рюмочку коньяку он с нами выпил.

Уже на первых мероприятиях с участием Временного поверенного в делах СССР в НРБ я почувствовал к себе подчеркнутое внимание, Об этом мне говорили и некоторые сотрудники посольства, приводя и сопоставляя определенные факты и аналогии. Так, на ежегодном мероприятии 31 мая 1981 г. в Жедково (под Софией), посвященном

стр. 140


памяти партизан, Т. Живков уделил мне много внимания, проведя в музей и лично давая пояснения. А когда во время митинга я вместе с болгарским руководством поднялся на трибуну и встал во второй ряд, то кто-то сзади меня буквально силой протолкнул вперед и поставил рядом с Живковым. Более того, по ходу мероприятия он время от времени оживленно беседовал со мной, на что обратили внимание присутствовавшие. Мне даже доверительно сообщили, что на подобном мероприятии в прошлом ничего похожего с нашим послом не было. Этот и последующие знаки внимания со стороны руководства страны были, разумеется, мне приятны, однако я понимал, что все это дойдет до посла по возвращении в Софию и, несомненно, ему не понравится. Так оно и произошло.

Посла Толубеева в Болгарии не уважали, и чем дальше, тем больше болгарская сторона давала это понять. Причин для этого было много, он не любил болгар и страну. Это особенно резко контрастировало на фоне предыдущего советского посла В. Н. Базовского, который понимал болгар, любил страну и пользовался очень большим уважением. Поэтому я не обольщался знаками внимания ко мне и воспринимал их с определенным резервом, не только как дань уважения ко мне, но и как выражение негативного отношения к Толубееву. И чего было больше или меньше - трудно оказать. Однако все это объективно не способствовало установлению хороших отношений между мною и послом.

Штат посольства был довольно большой, но как всегда людей пишущих и думающих было мало. Часть сотрудников по-настоящему еще не прошла МИДовскую обкатку и поэтому действовала неэффективно. Вместе с тем в посольстве, да и в других советских организациях в Болгарии, работало много докторов и кандидатов наук, бывших ответственных сотрудников партийных и хозяйственных органов. Так, руководителем внешнеполитической группы посольства был доктор исторических наук Б. Д. Пядышев, советником по сельскому хозяйству доктор сельскохозяйственных наук, бывший заместитель заведующего сельхозотделом ЦК КПСС Н. П. Руденко, руководителем экономической группы - кандидат экономических наук А. А. Якушин и т.д. Одним из советников посольства был бывший министр внутренних дел Азербайджанской ССР, депутат Верховного Совета СССР В. С. Красильников.

На посту торгового представителя СССР в Болгарии успешно работал бывший заведующий отделом ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров РСФСР В. А. Дьяков, представителем министерства морского флота СССР был в прошлом заместитель министра этого министерства В. И. Жарков и т.д. Достойными военачальниками был представлен и Штаб Варшавского Договора генерал-полковником Х. М. Амбараняном, а затем генерал-полковником А. Я. Якушевым.

Надо было в сжатые сроки вникнуть в работу всех советских учреждений, наладить взаимодействие, так как предстояла подготовка к таким важным событиям в жизни Советского Союза и Болгарии, как XXVI съезд КПСС и XII съезд Болгарской коммунистической партии.

Закончив работу над годовым отчетом, посольство взялось за подготовку материалов к предстоявшему в феврале 1981 г. съезду КПСС, а их было немало. Готовились к съезду и болгарские товарищи, и в связи о этим у меня было немало с ними встреч и бесед, во время которых обсуждались самые различные вопросы советско-болгарских отношений, уточнялись позиции по международным вопросам и т.п. Перед отъездом в Москву делегации БКП я (это было заранее условлено с послом) устроил в честь ее прием в советском посольстве, который прошел в исключительно сердечной атмосфере.

Вскоре после съезда КПСС состоялся съезд БКП. Мне довелось впервые побывать на съезде коммунистической партии социалистической страны, и необходимо отметить, что по размаху подготовки и организации его работы он в значительной мере отличался от съезда неправящей коммунистической партии, например, компартии Австрии. Вся страна жила подготовкой к съезду, она охватила все слои населения страны, чувствовался необыкновенный подъем и энтузиазм.

стр. 141


Небезынтересно отметить, что поскольку интервал между съездами КПСС и БКП был небольшой, то в Болгарии был выдвинут лозунг: "Два съезда - одна цель". Однако затем он трансформировался, как отметил Т. Живков по инициативе снизу, в лозунг: "Две партии - одна цель".

При открытии съезда 1 апреля 1981 г. делегацию КПСС во главе о членом Политбюро, первым секретарем ЦК компартии Украины В. В. Щербицким бурно приветствовали делегаты съезда. Казалось, аплодисментам не будет конца. Весьма примечательно, что после того, как слово для выступления предоставили Щербицкому, то последовал синхронный перевод, однако в зале послышались какие-то непонятные звуки. Щербицкий сделал паузу и когда вновь стал говорить, а переводчик переводить, то шум усилился, с мест стали раздаваться голоса отключить микрофон, не делать перевода. Произошла заминка. Наконец, когда Щербицкий начал свое выступление и не последовало перевода, то зал оживился и раздались аплодисменты в знак того, что желание присутствующих было понято. И я подумал в этот момент: "В какой еще стране может быть такое: огромный зал не только понимал русский язык, но и требовал выступления не на их родном, а на иностранном языке".

Мне кажется, этого примера вполне достаточно для того, чтобы понять, какие поистине глубокие общие корни существуют у русского и болгарского народов. Съезд действительно стал волнующей яркой демонстрацией советско-болгарской дружбы. И не потому, что присутствовали партийные функционеры. Это явилось естественным отражением чувств болгарского народа в своем подавляющем большинстве к советскому народу, стране Советов.

На русском языке выступил также руководитель делегации Монгольской народно-демократической партии, тепло принятый присутствовавшими. Он, в частности, заявил, что именно братская дружба Монгольской Народной Республики с Советским Союзом "позволила нам вырваться из средневековой отсталости и подняться до космических высот".

Знание русского языка болгарами, помимо общеизвестных факторов, объяснялось еще и тем, что Болгария занимала первое место в мире по распространению советских книг на русском языке. Открывая в марте 1981 г. в Софии выставку советских и болгарских книг и грампластинок, я сообщил, что советские книги в НРБ распространяются в количестве 18 тыс. названий, тиражом в 7 млн. экземпляров, на одну тысячу жителей приходится 280 экземпляров советских газет и журналов. На самой же выставке было представлено более одной тысячи названий советских и болгарских книг по различным разделам, отражающим достижения советского и болгарского народов в различных сферах деятельности. А все лучшее, что создано русскими и советскими композиторами и артистами, было представлено в грампластинках.

Вскоре после съезда Толубеев вновь уехал в Москву и мне пришлось опять брать бразды правления в свои руки. Мой рабочий день был очень напряженным и длительным, иногда до утра, когда писал шифровку по важному и срочному вопросу. Я взял за правило подобные шифртелеграммы писать сразу же после встречи, не откладывая на утро следующего дня. И его твердо соблюдал. В особенности это касалось бесед с Живковым, которых у меня было много и, как правило, по выходным дням. Дело в том, что заседания Политбюро ЦК КПСС были по четвергам и принимаемые там решения приходили в посольство в пятницу или в субботу. И поскольку в телеграммах давались указания посетить Живкова и выполнить то или иное поручение и о выполнении информировать, то я, разумеется, сразу же запрашивался на прием к нему. Надо отдать должное Живкову, - он всегда принимал не откладывая - будь то суббота, воскресенье или праздничный день. Встречи с ним в эти дни происходили в его загородных резиденциях. И только в будние дни он принимал в здании ЦК. Но это было крайне редко. Атмосфера встреч была теплой. Живков никогда не торопился, словно у него было много свободного времени, держался просто. Когда я приезжал в очередную загородную резиденцию, то он рассказывал об этой местности, истории постройки, ее особенностях и т.п. На стол чаще всего ставился коньяк, а иногда потом он вел в дру-

стр. 142


гую комнату, где был накрыт стол. Как-то я пробыл у него четыре часа, и время пролетело незаметно.

Однажды в пятницу я получил указание посетить Живкова и сообщить ему, что Советский Союз, к сожалению, вынужден сократить в текущем году поставки Болгарии нефти и газа (другим социалистическим странам тоже). В понедельник в полдень прилетал Толубеев. Передо мной встал вопрос, запрашиваться ли мне к Живкову, или подождать до понедельника и тогда запроситься послу. С одной стороны, откладывать решения Политбюро не полагается, с другой, посол мне мог сказать, что почему я не подождал его, я же знал, что он прибывает в понедельник. Дело могло принять и другой оборот: если бы я не выполнил поручение, то он мог сказать, что поскольку оно не из приятных, то я как бы перекладываю исполнение на него. И все же я решил выполнить поручение сам, учитывая, что Толубеев возможно не захочет что называется прямо с самолета запрашиваться к Живкову, да и тот может не сразу его принять. Как мне было известно, Живков в таких случаях "манежил" нашего посла. И тогда получится, что важное поручение будет выполнено с большим запозданием, а в Москве наверняка дана команда обобщить реакцию первых лиц на эту нашу акцию.

Прежде чем идти к Живкову, я основательно подготовился к беседе, прикинув вместе с торгпредом, чем может обернуться для Болгарии недопоставка нами нефти и газа. Переводчику сказал, что беседа будет, наверно, очень короткой, потому что Живков расстроится, для него это будет как снег на голову. Однако против ожидания он встретил мое сообщение хотя и без энтузиазма, но довольно спокойно, без нервотрепки. Поразмыслив над цифрами, кое-что прикинув, он оказал, что такая акция с нашей стороны поведет за собой корректировку планов, бюджета, поскольку придется выискивать деньги на покупку нефти и газа. А затем пошла обычная беседа на разные темы, и была она отнюдь не короткой.

Летом, в период отпусков, а в Болгарии было принято всем членам Политбюро идти в одно время, я летал на беседы с Живковым в Варну, где отдыхал он и другие члены Политбюро. Начальник его охраны Кашев обычно меня встречал, отводил апартаменты и говорил о времени встречи. Но вот однажды я прилетаю, и Кашев мне говорит, что Живков примет в 16.15, а в 17.00 у него будет заседание Политбюро. Признаться, я был удивлен тем непродолжительным временем, которое отводилось для беседы. Я изложил суть полученных указаний, но Живков довольно вяло реагировал на мое сообщение. Желая как-то оживить беседу, я поинтересовался его впечатлением о встрече с Л. И. Брежневым в Крыму (так называемые крымские встречи), которая состоялась два или три дня тому назад. Однако Живков очень сухо ответил, и по всему было видно, что он не склонен продолжать беседу.

Я терялся в догадках: что произошло, чем объясняется такое необычное поведение Живкова. Мы долго обсуждали эту тему с присутствовавшим на беседе сотрудником посольства В. Б. Темниковым, Может быть, я допустил какую-нибудь ошибку, бестактность или что-либо в этом роде? Но то, что что-то произошло - для меня было совершенно ясно. По прилете в Софию я дал телеграмму в Москву и закончил ее тем, что беседа была необычайно короткой и продолжалась всего двадцать минут. Тем самым я хотел сказать ЦК КПСС и МИДу, что им виднее и пусть подумают, почему после крымской встречи таким был сдержанным и невеселым Живков.

Разгадка состоялась во время моей встречи с Живковым в Софии по его возвращении из отпуска. После того, как я сделал сообщение в соответствии с указаниями, вдруг он очень эмоционально, энергично жестикулируя, заявил:

- Как это, посольство или ваша разведка в Болгарии информирует Москву о том, что Болгария сближается с Соединенными Штатами Америки, идет в их объятия, налаживает с ними всевозможные контакты? Это что, - так же эмоционально продолжал он, - партия-то Георгия Димитрова, которая всегда выступала за дружбу с Советским Союзом, теперь якшается с американскими империалистами? Кто дает такую информацию в Москву, а потом мне высказывают такие обвинения! - с возмущением заявил Живков.

стр. 143


Тут я все понял: он имеет в виду беседу Брежнева с ним в Крыму. Теперь мне стала понятна причина такой сухости беседы с ним в Варне. В ответ я твердо заявил, что мы не ведем разведку в социалистических странах, а посольство такую информацию в Москву не давало.

Тогда Живков, как бы осененный мыслью, воскликнул:

- А, теперь я понимаю: это наш посол в Вашингтоне, этот дурак, информирует так вашего Добрынина! Вот откуда все идет!

Откуда это шло, я не знал. Но не подлежало сомнению, что это обвинение, если так можно сказать, до глубины души обидело и возмутило Живкова. Он просто негодовал, хотя уже прошло какое-то время после крымской встречи. Я могу себе представить, на каком эмоциональном накале проходило обсуждение этого вопроса на заседании Политбюро ЦК БКП (а он об этом мне сказал), как там возмущались в связи со сказанным в Крыму. Для меня до сих пор неясно происхождение такой памятки для беседы Брежнева с Живковым. Но ясно одно - нельзя подсовывать главе государства всякую ересь, пользоваться его доверием или слабым здоровьем в ущерб интересам своей страны. И, к сожалению, безнаказанность, безнравственность порождает, как показало время, повторение истории и, может быть, в худшем варианте.

По мере того, как я вникал в работу посольства, передо мной открывались явные изъяны в его деятельности, слабая профессиональная подготовка некоторых сотрудников, даже большого ранга. Еще до отъезда посла в Москву он распорядился, чтобы все материалы, отправляемые в Центр, я визировал. Поэтому я читал все подготовленные материалы. Во-первых, я исходил из того, что, читая все материалы, скорее войду в курс дела, вникну в болгарскую проблематику. Во-вторых, по качеству материалов узнаю, "кто есть кто", кто на что способен, кто может хорошо написать, а у кого хорошо работает голова, может анализировать, вносить дельные предложения. Иначе говоря, мне необходимо было самому выявить думающих и пишущих сотрудников, знать, на кого можно опереться в работе, независимо от занимаемого положения.

По предыдущей работе в центральном аппарате министерства и за границей я твердо усвоил, что из большого количества штата есть только немного сотрудников, которые могут работать и по-настоящему работают. Некоторые материалы я сам правил, другие давал авторам с указанием, как их исправить, переделать, разъяснял, почему они мне не нравятся. Все в общем со мной соглашались, но вот руководитель внутриполитической группы И. Е. Бойко, в прошлом довольно большой партийный работник, стал мне возражать. Когда я ему говорил, что в таком-то месте не понятно, что он хотел сказать, или тут "не звучит, подумайте", он мне отвечал:

- Ну, что Вы, Борис Иосифович, здесь все понятно, ясно написано.

Поначалу в таких случаях я сам правил текст, но потом понял, что у меня просто времени не хватит, если я буду все править. И как-то я сказал Бойко, что если он считает, что у него написано все правильно, понятно, то я готов отправить материал без правки.

- Пусть читают в МИДе ваш материал в таком виде - там немало позабавятся.

По своей практике знаю, как выискивают и прилюдно затем издеваются сотрудники секторов, когда находят в присланных из посольств материалах различного рода корявые формулировки, двусмысленности, глупости, опечатки и т.п. И, разумеется, в секторах складывается впечатление о сотрудниках посольств по качеству подготовленных ими документов и материалов.

Затем выяснилось, что Бойко не знает элементарных основ дипломатической работы. Один довольно крупный болгарский дипломат, весьма дружелюбно настроенный к Советскому Союзу, в беседе с ним доверительно поделился своими оценками сложившейся ситуации в одном деле. А в беседе с другим официальным лицом Болгарии, у которого был свой взгляд на это дело, наш сотрудник не согласился с ним, сославшись на мнение болгарского дипломата, тем самым раскрыв источник информации. Естественно поэтому, болгарский дипломат в дальнейшем стал уклоняться от встречи с нашим дипломатом, да и другие болгарские представители поняли, что с таким собеседником лучше не иметь дело.

стр. 144


Этот руководитель группы, несмотря на мои заблаговременные указания подготовить информацию и дать оценку по важным мероприятиям, проводимым в стране, так и не давал ничего путевого. Поэтому приходилось поручать сделать это другому сотруднику, который занимался другими вопросами. И когда скончался наш генеральный консул в Варне А. К. Долуда, я предложил послу, руководствуясь законом Паркинсона, выдвинуть на эту должность Бойко. Посол немало удивился, поскольку он в первую очередь беспокоился о том участке работы посольства, которой занималась эта группа. Я постарался его успокоить, сказав, что нам важнее, чтобы этот участок работы посольства был обеспечен квалифицированным и опытным руководителем и такая кандидатура есть. А что касается не справившегося с работой руководителя группы, то в качестве генерального консула в Варне он меньше принесет вреда. Такая перестановка и была сделана к удовлетворению руководства посольства и руководителя группы. Разумеется, Бойко воспринял это повышение как высокую оценку его работы в посольстве и почтительно принимал поздравления. А я сам себя поздравил с тем, что избавился от слабого руководителя группы, что с его уходом она наконец-то заработает.

Общеизвестно, что хороший дипломат должен быть хорошо информирован, а это значит иметь обширные связи и контакты с представителями страны пребывания, с членами дипломатического корпуса, журналистами и т.д. Однако для того, чтобы беседовать на какую-либо тему, надо ее знать. Только тогда собеседнику будет с ним интересно беседовать. А следовательно, необходимо каждодневно пополнять свои знания, следить за последними новостями, улавливать новые явления и тенденции. Но этого нашим дипломатам часто и не хватает, то ли в силу отсутствия интереса, то ли просто лени.

Присутствуя как-то на совещании дипсостава посольства, я обратил внимание, что вопрос о беседах сотрудников никто не поднимал. Оказалось, что подводя итоги работы посольства за квартал вопрос о количестве записанных бесед сотрудниками посольства оставался в стороне. В этой связи я договорился с послом, чтобы руководители групп посольства представляли сведения о количестве записанных бесед каждым сотрудником. И при первом же подведении итогов выяснилось, что у некоторых сотрудников, к счастью, их было немного, вообще нет таковых. А некоторые беседы были настолько бессодержательными и не представлявшими никакого интереса, что стало ясно - они сделаны "для счета".

Я строго спрашивал с сотрудников посольства записи бесед не только потому, что они пополняют "информационный багаж" посольства, но и потому, что, записывая беседы, сотрудник тем самым набивает руку, шлифует свое перо. Кроме того, составление записей бесед заставляет сотрудников чаще обращаться к документам и материалам, так как в беседе часто партнеры говорят, например, об известном им обоим каком-нибудь договоре или позиции по тому или иному вопросу, не воспроизводя их полностью, совершенно точно. А вот в записи беседы необходимо указать точное наименование договора, формулировку позиции и т.п. Здесь вольности не допускаются.

Как-то я спросил шефа протокола посольства, молодого дипломата, почему у него нет ни одной записи беседы, ведь он встречается с большим количеством иностранцев, у него прекрасные возможности. Однако вразумительного ответа не получил. Между тем, когда переводят сотрудника на другой участок работы или другую работу, часто смотрят, что и как он написал, сколько у него записей бесед и т.д. То же самое относится к отчетам о командировках. Их в посольстве просто не писали, никто не требовал, и потому определить, насколько была результативной та или иная командировка, ее полезность не представлялось возможным. Когда я потребовал отчет о командировке советника посольства А. И. Морозова (он же секретарь парткома), то он просто обиделся на меня, считая, что не должен этого делать, что это, так сказать, ниже его достоинства. Словом, пришлось немало потрудиться, чтобы навести в посольстве элементарный порядок.

Возрастающий объем задач в деле развития всестороннего сотрудничества между СССР и НРБ, особенно в свете решений съездов двух партий, требовал более углубленной работы по анализу внутриполитической обстановки в НРБ, ее внешнеполити-

стр. 145


ческой деятельности, а также выработке соответствующих предложений. И надо сказать, коллектив посольства, в том числе молодые дипломаты, в целом показали себя в этой ситуации с хорошей стороны. Активно и плодотворно поработали Ю. В. Бетев, А. Е. Старостин, А. А. Якушин, А. И. Кривенко, С. М. Прохоров, В. Б. Темников, П. Л. Шестопалов, Ю. М. Шмолин и др.

Своеобразная, мягко говоря, сложилась обстановка в деле организации и проведения досуга сотрудников посольства. Люди не знали, куда себя деть, чем заняться, а жили они все на территории посольства. Меня стали просить поставить бильярдный стол в одну из комнат клуба посольства с тем, чтобы сотрудники вечером могли поиграть в бильярд. При этом они говорили, что на складе посольства есть отличный бильярдный стол, так что никаких затрат не потребуется. Я счел эту просьбу обоснованной и пошел к послу в надежде, что он ее тоже поддержит. Однако не тут-то было. Он сказал, что игроки загадят комнату, будут курить, бросать где попало окурки, а может быть и пить. На это я сказал, что порядок в бильярдной комнате можно установить и это не может быть причиной запрета. Ведь где-то надо отдыхать, их чем-то надо занять. Это лучше, чем они будут собираться на квартирах и пить водку. Но посол был непоколебим.

Также безрезультатно окончился мой разговор с послом (по просьбе сотрудников) о создании секции рыболовов. Он с раздражением сказал:

- Вот еще что придумали. Да они всю рыбу выловят в Болгарии.

Между тем шеф протокола мне как-то сказал, что в один из выходных дней он был с послом на рыбалке и они привезли полный багажник форели.

Посол запретил ходить в кинотеатры Болгарии, считая, что иностранные фильмы оказывают тлетворное влияние на советских людей. Мои доводы в пользу того, что дипломатам просто необходимо смотреть иностранные фильмы, особенно те, о которых много говорят, он с ходу отвергал. Пусть смотрят фильмы, которые мы показываем в клубе посольства, говорил Толубеев. И нечего им шляться по городу.

Я невольно сравнивал обстановку, в какой жили сотрудники советских посольств в Болгарии и Австрии. Атмосфера, в которой пребывали сотрудники посольства в капиталистической стране, была несравненно лучше - там люди чувствовали себя раскованнее и свободнее, не ощущая "гнета" сверху. Там можно было ходить в город, ездить на рыбалку, по грибы, выезжать в места отдыха, где можно было купаться или походить на лыжах и т.д. Наконец, мы ездили в другие города, знакомились с достопримечательностями и т.п. В посольстве в социалистической Болгарии все было зажато, люди чувствовали себя скованными, морально подавленными, Виной тому - произвол и самодурство посла.

Летом, ко мне, как к поверенному в делах сотрудники посольства стали обращаться с просьбами разрешить приехать в гости в Болгарию своим близким родственникам: отцу, матери, сестрам, братьям. Такое разрешение мог дать посол или в его отсутствие временный поверенный в делах. Я, естественно, давал такие разрешения, исходя из общечеловеческих чувств. Однако, когда посол вернулся в страну, то на первой же встрече он навалился на меня за то, что я разрешил приехать родственникам сотрудников.

- Да они мне загадят всю территорию, затопчут и пообрывают розы, - возмущался он. Но я к этим его "взбрыкиваниям" относился спокойно. Никаких противоправных действий с моей стороны совершено не было. Все делалось в рамках дозволенного, для людей, их понять не только можно, но и должно. А моя совесть была чиста.

Находясь в Болгарии, я внимательно следил за развитием обстановки в Польше, которая в то время была весьма сложной. Мне довелось побеседовать с некоторыми видными представителями Польши, со знакомыми и незнакомыми. Весьма полезной была беседа с заместителем министра иностранных дел ПНР Ю. Веячем, которого я давно знал. Суть ее сводилась к тому, что Советский Союз хорошо сделал, не введя свои войска в Польшу, иначе такой шаг мог бы привести к исключительно тяжелым последствиям. Он подчеркнул, что В. Ярузельский прочно контролирует ситуацию в

стр. 146


Польше и ему можно доверять. Веяч положительно отозвался о нашем после в Польше Б. И. Аристове, который, по его словам, проводит здравую политику.

Много бесед о положении в Польше я провел с новым польским послом в Болгарии В. Напераем. Когда я узнал, что он назначен послом в НРБ, то очень обрадовался и ждал его приезда. Шефу протокола нашего посольства сказал, чтобы он внимательно следил за приездом Наперая и вовремя меня информировал. При этом подчеркнул, что я обязательно должен его встретить (в то время я был поверенным в делах). В ответ он меня заверил, что все будет в порядке.

И вот, идя из дома в посольство (это был выходной день), я заметил проезжавшую под флагом машину монгольского посла. У меня блеснула мысль, а не возвращается ли посол Монголии с аэродрома после встречи Наперая? Звоню протокольщику, и он сообщает, что забыл мне сказать о приезде польского посла. Моему возмущению не было предела. В самом деле, сам Наперай и послы социалистических стран в Софии, которые его встречали, могли истолковать произошедшее как сознательную политическую акцию Советского Союза по отношению к Польше. И это в тот момент, когда советско-польские отношения были до предела напряжены. Лично Наперай мог воспринять это как неуважение к нему лично и, возможно, как показатель отношения Советского Союза к Польше, поскольку я восемь с половиной лет проработал в МИДе на этом участке и, разумеется, кому как не мне знать истинную позицию СССР в отношении ПНР.

Я сразу же позвонил в польское посольство, соединился с Напераем и сказал, что по "техническим причинам", к сожалению, не смог его встретить и хотел бы сейчас подъехать к нему в посольство. Тем самым я стремился показать не только ему, что действительно "по техническим причинам" не смог его встретить, но и всему составу посольства. Наперай охотно согласился, и я быстро приехал в польское посольство, где состоялась дружеская беседа. Как мне показалось, он с пониманием воспринял мое объяснение. Я сказал также, что об этом недоразумении информирую министра иностранных дел НРБ Младенова, чтобы у болгарской стороны не было на этот счет никакой двусмысленности. И когда во время встречи с министром я ему об этом сообщил, то он сказал, что его уже информировал Наперай.

- Более того, - сказал Младенов, - он попросил разрешения не дожидаясь вручения верительных грамот в порядке исключения нанести протокольный визит Вам, и я дал ему на это согласие.

Такой визит состоялся, он вышел за пределы протокольного визита ко взаимному удовлетворению сторон.

Инцидент был исчерпан. Но впервые в жизни я сделал официальное устное замечание шефу протокола за его разгильдяйство и безответственность. Не прими я вовремя меры, этот инцидент, учитывая всю напряженность и сложность советско-польских отношений, мог приобрести политическую окраску со всеми вытекающими отсюда последствиями. И всю жизнь я решительно боролся с безответственностью и разгильдяйством наших людей, потому что именно по этой причине происходили сбои, непростительные ляпсусы, ошибки, промахи и различного рода недоразумения, которые в той или иной мере наносили ущерб нашим отношениям с зарубежными странами. Ведь один дипломат-разгильдяй может перечеркнуть усилия нескольких хороших дипломатов вместе взятых!

21 июля 1981 г. в Болгарии произошло событие, которое потрясло всю страну. А для меня оно началось в девять часов утра, когда я вошел в здание посольства и дежурный комендант мне сказал:

- Борис Иосифович, Вам только что звонил то ли Федоров, то ли Филипчук и просил Вас срочно позвонить ему.

- А откуда он звонил, - спросил я, - из Москвы?

- Да нет, - ответил дежурный комендант, - отсюда, из Софии.

- Тогда может быть Филипов? - пытался уточнить я.

- А может быть и Филипов.

стр. 147


Не успел я войти в кабинет, как раздался звонок пятилычки (болгарская вертушка). Звонил Младенов. Он сказал, что меня просит приехать к себе по срочному делу Г. Филипов (в то время он был Председателем Совета Министров), причем не туда, где он обычно работает, а в здание ЦК БКП. Я ответил, что немедленно выезжаю.

В комнате вместе с Филиповым находились Младенов и Милко Балев - начальник кабинета Т. Живкова, впоследствии член Политбюро ЦК БКП. Вид у них был очень озабоченный, понурый, грустный, и я сразу понял, что что-то случилось, произошла какая-то большая неприятность. Гриша Филипов глухим голосом сказал:

- Сегодня ночью скоропостижно скончалась Людмила Живкова. Об этом знают еще не все члены Политбюро. Поэтому мы Вас просим никому об этом не говорить. Товарищ Живков находится за городом. Вы можете догадываться, каково его состояние. Он просил нас передать Вам, чтобы Вы об этом срочно сообщили Леониду Ильичу Брежневу.

Выразив соболезнование, я спросил, когда будут похороны. На это Филипов сказал, что этот вопрос сейчас обдумывается, но одно просил Живков передать Брежневу - прислать на похороны министра культуры СССР П. Н. Демичева.

Далее мне было сказано, что официальное сообщение о смерти Людмилы Живковой будет передано сегодня по радио и телевидению в 12.00, а в 12.30 Младенов пригласит всех послов социалистических стран и официально их информирует о случившемся. При этом меня просили, чтобы я и виду не показал, что уже знаю об этом.

Приехав в посольство, я сразу же дал шифртелеграмму в Москву, а затем к назначенному часу поехал к Младенову. Он информировал послов и уже перед их уходом сообщил, что приглашать на похороны делегации из социалистических стран не предполагается. У меня, естественно, возник вопрос, а как же тогда с советской делегацией? Но я спокойно сидел и ждал. И когда стали расходиться послы, ко мне подошел начальник кабинета министра Александр Стрезов и, сославшись на Младенова, попросил остаться. После ухода послов министр с чувством сожаления и извинения сообщил мне, что Живков сказал, чтобы не приглашали на похороны делегации из социалистических стран. Я тут же спросил:

- А как быть мне? Я уже сообщил об этом в Москву! Не давать же мне другую телеграмму с отменой приглашения, отбой?!

Младенов как-то замялся, он был даже в какой-то растерянности и, разведя руками, не знал, что сказать. Тогда я спросил:

- Ну вы же не выгоните нашу делегацию, если она приедет, примете?

И министр, словно сбросив с себя оцепенение, поспешил заверить, что болгарская сторона будет этому очень рада. И когда я ему сказал, что в таком случае никакой телеграммы в Москву давать не буду, Младенов обрадовался, словно я снял тяжелый груз с его плеч. На этом мы и порешили.

В тот же день я получаю телеграмму из Москвы с указанием посетить Живкова и вручить ему личное послание Брежнева, в котором выражается глубокое соболезнование и сообщается о том, что на похороны Л. Живковой приедет делегация во главе с кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, министром культуры СССР П. Н. Демичевым.

Я запросился на встречу с Живковым. Сначала она была назначена на вечер на одно время, потом перенесена на другой и, в конце концов, Кашев сказал мне, что товарищ Живков очень хотел бы встретиться со мной сегодня вечером, но, по понятным причинам, просил перенести встречу на завтра в 10.00 утра.

На следующий день я взял с собой переводчика и поехал к Живкову в его загородную резиденцию "Бояна". По дороге сказал переводчику, что я пойду к нему один, и если он мне понадобится, то я его позову, чтобы он был где-нибудь поблизости. Я исходил из того, что Живков переживал тяжелое горе, свалившееся на него, и наверняка был в подавленном состоянии и соответственно так выглядел. И одно дело, когда он встречается со мной, и другое - когда при этом присутствует еще молодой парень.

стр. 148


И, как мне показалось, Живков это оценил. Он был глубоко тронут соболезнованием Брежнева и просил передать ему сердечную благодарность.

При встречах со мной послы социалистических стран спрашивали меня, приедет ли советская делегация на похороны. Некоторые из них мне прямо говорили, что получили указание посоветоваться со мной. На это я отвечал, что наша делегация приедет и, по моему мнению, возможно, болгарская сторона проявляет скромность, дело деликатное, и уж вряд ли она будет недовольна, если приедет делегация вашей страны. После таких моих высказываний послы давали понять, что их делегации тоже приедут и на достаточно высоком уровне. Так оно и случилось.

В состав делегации во главе с П. Н. Демичевым (это известие его застало, когда он отдыхал на юге) входили Председатель Союза советских обществ дружбы с зарубежными странами З. М. Круглова, внуки Брежнева и др. Приехал и посол Толубеев. В день похорон, в ожидании выноса гроба с телом Л. Живковой, при огромном стечении людей Толубеев, одетый в светлый костюм и в шляпе, о чем-то оживленно говорил, при этом широко улыбаясь. Я был возмущен его поведением, мне было стыдно за советского посла, на которого невольно были обращены взоры присутствующих. А он, как ни в чем не бывало, продолжал весело болтать, словно был не на похоронах, а на свадьбе. И никто его не одернул. Это мог, наверное, сделать только Демичев, а у самого ума не хватило вести себя достойно. Ситуация еще усугублялась тем, что болгарское руководство хорошо знало о том, что Толубеев очень недолюбливал Людмилу Живкову, относился к ней крайне негативно. В посольстве прекрасно знали эту слабинку посла, и поэтому карьеристы и подхалимы, причем высокого ранга, вовсю пользовались этим обстоятельством. Когда они рассказывали очередную сплетню о Людмиле Толубееву, то он радостно улыбался, потирал руки и восклицал:

- Во, понимаешь, ишь ты!

И эти люди становились его единомышленниками, приближенными. Как мало, оказывается, надо, для того, чтобы втереться в доверие в начальнику и затем преуспеть. Вот характерный пример. Один из советников посольства, причем "остепененных", как-то при удобном случае, умело играя гортанным тембром своего голоса, сказал, что Толубеев внешне очень похож на одну звезду Голливуда, что у него такая же неотразимая улыбка с красивыми белоснежными зубами. Надо было видеть умиленное выражение лица посла, который даже важно нахохлился и весь приободрился. Не потому ли Толубеев к месту и не к месту самодовольно улыбался, выставляя напоказ свои белоснежные зубы. И, справедливости ради, замечу, что этот советник потом весьма преуспел.

Я всегда с презрением смотрел на этих людей, людей с мелкой душонкой, потерявших всякое уважение к себе. И надо сказать, что подобные начальники просто таяли от лести и раболепия лицемеров и только в период тяжелых для них испытаний прозревали, понимали, что такие люди готовы их презреть и просто предать. Примеров тому тьма.

В Болгарии и Советском Союзе по-разному относились к Людмиле Живковой. Я далек от того, чтобы высказывать свои собственные суждения на этот счет. Но то обстоятельство, что умирает женщина в 39 лет, не могло не разжалобить сердце даже тех, кто к ней не испытывал симпатии или был ее недругом. Когда я двигался вместе с траурной процессией к кладбищу и поднимал голову, то видел очень много плачущих людей, стоявших по обе стороны улицы. И сам, признаться, едва сдерживал слезы, особенно тогда, когда вспоминал Живкова во время памятной встречи.

И надо же было так случиться! Тридцатидевятилетняя дочь главы государства умирает накануне его юбилея (70-летия со дня рождения), а жена - накануне его 60-летия. Можно себе представить переживания Тодора Живкова, всю тяжесть и невосполнимость утраты, которую он понес.

В эти годы в народном хозяйстве Болгарии наблюдался рост промышленности и сельскохозяйственной продукции. За послевоенные годы Болгария превратилась из одной самой отсталой страны Европы в индустриально-аграрную страну. Так, в 1981-

стр. 149


1982 гг. в среднем ежегодно на душу населения производилось 1050 кг пшеницы, 90 кг мяса. Поголовье скота в 1976 г. составило: крупного рогатого скота - 1,8 млн., овец - около 10 млн., свиней - 3,5 млн. Для страны с девятимиллионным населением эти показатели являлись довольно впечатляющими.

Что касается промышленности, то наиболее развитыми были машиностроение и отрасли пищевой промышленности, металлургия (2,5 млн. тонн стали), химическая и нефтехимическая промышленность. Производство электроэнергии составляло 28 млрд. кВт/ч. Мне довелось побывать на многих болгарских промышленных предприятиях, и они произвели хорошее впечатление. Такого же мнения были и многие советские специалисты, побывавшие в Болгарии. Но самой объективной и компетентной для меня оценкой степени развития болгарской промышленности являлась оценка, данная министром приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР М. С. Шкабардней, который побывал в июле 1981 г. на многих заводах. В беседе со мной он высоко оценил высокотехнологическую продукцию, выпускаемую болгарскими предприятиями. Он прямо сказал, что ознакомление с ними превзошло все его ожидания. Например, если бы он знал, что в Болгарии производят определенные детали и узлы такого высокого качества, то тогда можно было их не изготовлять в Советском Союзе.

- В таком случае, - предложил я, - возможно следовало бы дать в Москву соответствующую телеграмму и воспользоваться болгарской продукцией?

- В принципе это можно было бы сделать, - оказал министр. - Однако дело в том, что уже есть утвержденный план и если вносить в него коррективы, то меня могут спросить, а где же Вы раньше были?

Поэтому мы решили телеграмму не давать, а Шкабардня заметил, что теперь он будет в своей деятельности учитывать возможности Болгарии.

После беседы с Шкабардней, человеком умным и компетентным, я еще более осаживал не в меру ретивых наших людей, которые приезжали в страну с шапкозакидательскими настроениями, что де-мол мы так далеко шагнули вперед, что здесь нечему поучиться. Более того, некоторые из них, особенно занимавшие высокое служебное положение, пытались даже поучать болгарских товарищей, просто-напросто зарывались. Я этого терпеть не мог и всякий раз старался посадить их на место, не боясь испортить с ними отношения. Моим правилом было проводить встречи и беседы с нашими делегациями как по приезде в Болгарию, так и накануне их отъезда из страны. И всякий раз я спрашивал, что интересного, полезного для себя извлекли наши товарищи, находясь в Болгарии. И ответы, как правило, говорили о том, что она им представлялась иной и, оказывается, у болгарских друзей есть чему поучиться.

Советско-болгарское экономическое сотрудничество осуществлялось в таких важных для народного хозяйства НРБ отраслях, как энергетика, химическая, нефтехимическая и целлюлозно-бумажная промышленность, черная и цветная металлургия. Только за вторую половину 70-х годов за счет оказания советскими организациями технического содействия в Болгарии было завершено строительство и введено в эксплуатацию около 90 предприятий, отдельных цехов и установок. Среди них - АЭС "Козлодуй", паромная переправа Варна - Ильичевск, газопровод СССР - НРБ, ряд производств на Кремниковском металлургическом комбинате, ТЭС "Варна", 6 домостроительных комбинатов и многие другие.

Надо отдать должное торгпреду В. А. Дьякову, очень опытному и авторитетному хозяйственнику, который, действуя умело и энергично, много сделал для развития советско-болгарского торгово-экономического сотрудничества.

О степени развития советско-болгарских отношений свидетельствовали взаимные поездки секретарей обкомов партии нашей страны и председателей окружкомов Болгарии. С течением времени они стали давать практическую отдачу. И об этом посольство иногда ничего не знало. Посол Толубеев жаловался мне, что в Болгарии бывают наши секретари обкомов, а в посольство не заходят. В общем он был прав, но при этом он руководствовался не столько деловыми соображениями, сколько амбициозностью. На это я ему говорил, что может быть это и лучше, потому что если секре-

стр. 150


тарь обкома придет и расскажет, что он в рабочем порядке решил какие-то практические вопросы с секретарем окружкома, то тогда ему могут сказать, что на это надо согласие Москвы, и решение этих вопросов завязнет в бюрократических коридорах власти. И в качестве примера успешного решения вопросов подобным образом привел "сделку" между секретарем Брянского обкома партии и одним из секретарей окружкома Болгарии. В беседе между ними выяснилось, что брянский завод в силу каких-то причин лишился поставок какой-то небольшой, но очень важной детали к выпускаемым им магнитофонам, а у болгарского завода тоже в силу каких-то причин получился их избыток. И оба секретаря сразу же договорились об условиях сотрудничества, минуя Москву. И дело пошло на лад. Обе стороны были очень довольны.

Не могу не сказать несколько добрых слов в адрес сотрудников Дома советской науки и культуры в Софии на улице со славным названием "Шипка". В нем работали настоящие профессионалы своего дела, люди прекрасно знающие и горячо любящие Болгарию и ее народ, отдавшие все свои силы делу развития и укрепления дружбы и всестороннего сотрудничества между двумя странами. Благодаря усилиям Владимира Ивановича Кияшко, Татьяны Алексеевны Воздвиженской и других этот Дом стал родным домом для наших болгарских друзей, поистине центром притяжения деятелей науки и культуры обеих стран.

О размахе культурного сотрудничества между двумя странами красноречиво свидетельствуют такие цифры, как ежегодное участие в различных мероприятиях до 4 - 5 тыс. человек советских и болгарских деятелей искусств, около десяти ведущих коллективов с каждой стороны, проведение 5 - 6 художественных и документальных выставок и т.д. К этому надо добавить широкий обмен студентами, преподавателями и научными работниками, проведение мероприятий в области общественных наук, образования, печати, средств массовой информации и т.п.

Одним словом, работы в Болгарии было много, она была разнообразная и интересная. С болгарскими коллегами и болгарами вообще было очень приятно общаться и сотрудничать: их отличали дружеский настрой, благорасположение, душевность, тяга к русским и всему русскому. В Болгарии я встретил среди официальных лиц немало людей ищущих, не покрытых в отличие от некоторых наших деятелей "ржавчиной" бюрократизма, формализма и карьеризма. Это были люди на редкость высокоидейные и кристально честные, беззаветно и бескорыстно преданные делу, которому служили.

Мне хорошо работалось, я получил большое удовлетворение, и это самое главное. Но по семейным обстоятельствам осенью 1981 г. должен был вернуться в Москву. Перед отъездом меня принял Т. Живков, подарил именные часы, и мы тепло попрощались. Я увез в собой самые добрые впечатления об этой замечательной стране и ее людях.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/В-БРАТСКОЙ-БОЛГАРИИ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Б. И. ПОКЛАД, В БРАТСКОЙ БОЛГАРИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 16.07.2021. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/В-БРАТСКОЙ-БОЛГАРИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - Б. И. ПОКЛАД:

Б. И. ПОКЛАД → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
234 просмотров рейтинг
16.07.2021 (987 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
В БРАТСКОЙ БОЛГАРИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android