На заседании военно-исторического сектора был заслушан доклад подполковника Строкова "О некоторых вопросах истории, русского военного искусства".

Подполковник Строков затронул основные проблемы, стоящие перед советской военно-исторической наукой, - вопросы о связи русского военного искусства с западноевропейским, о его национальных чертах, о роли полководцев, о некритическом отношении к военному прошлому России.

Напомнив слова товарища Сталина о разработке "теоретического и практического наследства выдающихся русских полководцев и военных деятелей"¹ и его ответ на письмо проф. Е. Разина² , докладчик остановился на некоторых ошибочных взглядах, получивших распространение в советской военно-исторической литературе. В первую очередь он отметил переоценку русского военного искусства петровского периода, сказавшуюся в статье П. Епифанова "К вопросу о военной реформе Петра Великого"³ . П. Епифанов, как и военный "старик конца XIX в. Михневич, считает, что при Петре Великом были "заложены основы русской национальной военной школы". Докладчик связывает этот тезис с неправильным взглядом на культуру допетровской Руси как на неподвижную. В дореволюционной военно-исторической литературе утверждение о том, что русское военное искусство создано Петром Великим, нередко служило отправной точкой для неправильного суждения об иностранном происхождении самой основы русского военного искусства, якобы заимствованного с Запада. Эта точка зрения, против которой возражал в своё время А. З. Мышлаевский⁴ , опровергается материалами советских исследователей. Они показывают, что Пётр Великий как полководец складывался под влиянием русских военных образцов, считал своим предшественником Ивана IV⁵ и рос, используя опыт Северной войны. Пётр был, - говорит докладчик, - не основоположником русского военного искусства вообще, а создателем русской регулярной армии.

Другой вопрос, при решении которого в советской военно-исторической литературе допущены ошибки, связан с национальными чертами русского военного искусства. Так, проф. Н. М. Коробков в статье "Национальные черты русского военного искусства"⁶ стремится доказать, что "историческая устойчивость психо-физических качеств русского солдата соответственно отразилась и на устойчивости национальных черт военного искусства", при этом неизменность этих качеств он пытается доказать для всех войн и времён. Вместо исследования вопроса на основе марксистско-ленинской теории Н. М. Коробков повторил суждения буржуазного историка А. Байона⁷ .

Характер и размах войн, которые вела Россия, определили особенности, присущие русскому военному делу. Необходимо учитывать такой фактор, как обширные пространстве России, оказывающие влияние на способы и формы ведения войны и боя. Широкий театр войны позволяет прибегать к широкому стратегическому маневрированию, неоднократно осуществлявшемуся русским и войсками. Однако нельзя преувеличивать значение этого фактора и объяснять русские победы пространствами. Русский народ, не раз боровшийся с врагом, вторгавшимся в пределы его страны, воспитал в себе в огне боёв такие качества, благодаря которым он побеждал армии, считавшиеся лучшими в мире. Патриотизм и инициатива народных масс, например, во время польско-шведской интервенции в начале XVII в. или народный характер войны 1812 г., наложили свой отпечаток на развитие известных явлений русского военного искусства. Прогрессивные полководцы всемерно развивали инициативность русского человека, приобретённую им в борьбе за независимость своей родины.

Подполковник Строков остановился на отдельных работах, вызывающих возражения своей трактовкой роля и значения выдающихся русских полководцев. Так, докладчик считает, что брошюры проф. Дани-

¹ "Военная мысль" N 1 - 2 за 1945 г., стр. 94 - 95.

² "Большевик" N 3 за 1947 год.

³ "Вопросы история" N 1 за 1945 год.

⁴ Мышлаевский А. "Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712 - 1714 гг.". СПБ. 1896; "Две катастрофы". СПБ. 1901.

⁵ Голиков И. "Деяния Петра Великого". Т. IX. М. 1838.

⁶ "Под знаменем марксизма" N 7 - 8 за 1943 год.

⁷ Байов А. "Национальные черты русского военного искусства". Журнал Императорского русского военно-исторического общества N 9 - 10 за 1913 год.

левского "Кузьма Минин" и. "Дмитрий Пожарский" (Воениздат. 1946) изобилуют ошибками принципиального порядка, извращающими историческую роль характеризуемых деятелей. Этим же страдает и очень слабая брошюра В. Костылёва "Предки наши Минин и Пожарский" (М. 1941), изображающая Минина как "мужика-бородача. Докладчик дал также очень низкую оценку статье К. Осипова "Великий русский полководец Александр Суворов", вошедшей в сборник "Героическое прошлое русского народа" (Воениздат. 1946). Статья не раскрывает существа замыслов ни одного из данных Суворовым сражений и построена таким образом, что создаёт впечатление, будто успехи Суворова можно объяснить только неизменно сопутствовавшим ему счастьем. Докладчик остановился на некритическом отношении ряда авторов к военному прошлому России, на идеализации всего этого прошлого. Он возражает против того, чтобы русскую армию рассматривали как всегда и везде выражавшую интересы народа. Он считает также, что изучение войн нужно вести, разделяя их на справедливые и несправедливые. Нельзя обходить молчанием и периоды упадка русского военного искусства, насильственного внедрения прусской муштры при Петре III и Павле I. Заслуга великих русских полководцев Суворова и Кутузова заключается и в том, что они развивали военное искусство в борьбе с реакционными придворными кругами, насаждавшими в армии прусские порядки.

Решительное возражение докладчика вызывает отождествление некоторыми историками русского и советского военного искусства, между тем как последнее представляет собой качественно новую и самую передовую военную мысль и практику. Отождествление старой России с Россией советской имеет место в указанной выше статье проф. Н. М. Коробкова и в брошюрах проф. Данилевского, в которых стирается грань между советской и старой русской армиями, между советским и старым патриотизмом. Не случайно многие зарубежные политики и журналисты пытаются объяснить победы Советской Армии в Великой Отечественной войне "старорусскими неизменными устоями". Это нужно им для того, - говорит тов. Жданов, - чтобы скрыть "от своих народов правду о достижениях советского строя и советской культуры".

В прениях по докладу выступили полковник Фортунатов, полковник Мещеряков, подполковник Захаров, проф. Афанасьев и другие.

Соглашаясь с докладчиком в том, что военную реформу Петра нельзя отрывать от военных преобразований предшествующего периода, выступавшие предостерегали от перегиба в сторону недооценки преобразовательской деятельности Петра. Сохраняя связь с XVII веком, русское военное искусство при Петре Великом получило большое развитие и стало военным искусством сложившегося абсолютизма.

Все выступавшие согласились с тем, что Пётр является основоположником русского военного искусства эпохи регулярных армий, что не мешало ему, однако, использовать опыт предшественников, в первую очередь Ивана Грозного.

В прениях был подчёркнут вопрос о связи русского военного искусства с мировым: используя мировой военный опыт, Россия, со своей стороны, оказывала влияние на военную теорию и практику Западной Европы. При этом отмечалось, что вопрос этот надо рассматривать в связи с определённой исторической обстановкой, чтобы не стать на путь славянофильских оценок и утверждения в неисторической самобытности Московского государства или России XVIII - XIX веков. Надлежит говорить не столько даже о заимствованиях, сколько о правильном теоретическом учёте боевого опыта. Выступавшие предлагали начать изучение жизни и деятельности сподвижников великих русских полководцев, таких, как Меншиков, генералы Дохтуров и Неверовский. Генерал-майор Таленский напомнил, что неясные и спорные оценки полководческой деятельности Кутузова возникают, как отметил товарищ Сталин, потому, что вопрос этот ещё не достаточно глубоко изучен. Надо помнить, что Наполеон вторгся в Россию с армией, победившей Европу, и что у этой армии к тому времени была уже сложившаяся система комплектования и организации. Два основных положения наполеоновского военного искусства гласили, что война разрешается генеральным сражением и что в это генеральное сражение вводится вся армия. Против этой доктрины успешно выступил Кутузов, решивший не давать врагу этого сражения, а завлечь его в глубь страны, истощить и измотать, чтобы в конечном счёте разбить успешным контрнаступлением.

Говоря, что Кутузов - ученик Суворова, надо изучить вопрос о том, что их связывает, как учителя и ученика, и что разделяет, как людей, действовавших в разных условиях. Следует разработать тему "Генеральное сражение в понимании Суворова и Кутузова", и тогда станет ясна разница между ними, - говорит генерал-майор Таленский.

Указания, данные товарищам Сталиным, направляют основное внимание военных историков на разработку теоретического и практического наследия русских полководцев и военных деятелей, внёсших вклад в мировое военное искусство.

Касаясь очередных задач военно-исторической науки, генерал-майор Таленский указал на необходимость глубокого изучения опыта Великой Отечественной воины, изучения сталинской стратегии и тактики, на основе которых Советская Армия одержала всемирноисторические победы.

Большие задачи встали перед военно-исторической наукой в связи с ответом товарища Сталина на письмо проф. Разина. Необходима критика немецкой военной идеологии, например, Шлихтинга, ещё не подвергавшегося критике, и дальнейшее критическое рассмотрение работ Клаузевица, Мольтке, Людендорфа. В свете опыта войны надлежит изучить французскую, английскую и американскую военные школы. Военные круги СССР следует познакомить с вопросами во-

енной истории и идеологии США, мало известными у нас.

Гвардии генерал-лейтенант А. В. Сухомлин в своём заключительном слове напомнил слова товарища Сталина, сказанные им войскам Советской Армии на параде 7 ноября 1941 г.: "Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова". Они вошли в историю нашей Родины как народные герои; в сознания русского народа они будут жить как выразители его любви к Родине, как воплощение особенностей его национального развития и его боевых качеств, исторически сложившихся в борьбе против многочисленных попыток его порабощения захватчиками-иноземцами. Русские полководцы и флотоводцы выступали новатора ми в военном деле, не однажды предвосхищали развитие мирового военного искусства и являлись создателями военного искусства, соответствовавшего национальным особенностям русского народа на определённых этапах его исторического развития. В то же время они жили в условиях определённого строя и выполняли волю господствовавших тогда классов.

Необходимо показывать не только положительное, прогрессивное в деятельности того или иного "полководца и военного теоретика, но и вскрывать отрицательные, реакционные её стороны.

"Военная наука партийна, а историческая - тем более".

"Нельзя двигаться вперед и двигать вперёд науку без того, чтобы не подвергнуть критическому разбору устаревшие положения и высказывания известных авторитетов"⁸ - писал товарищ Сталин.

Идеализация военного, прошлого нашей Родины приводит к самой крупной ошибке - к стиранию граней между армией царской России " Советской Армией, "Мы уже не те русские, - говорил тов. Жданов, - и характер у нас не тот. Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне изменили облик нашей страны". Этого нельзя забывать, чтобы не допускать ошибок, о которых говорили докладчик и выступавшие в прениях.

Генерал-лейтенант Сухомлин выразил надежду, что молодые кадры военных историков овладеют техникой научного исследования и, опираясь на учение великого Сталина, дадут серьёзные монографии по военному прошлому нашей Родины.

⁸ "Большевик" N 3 за 1947 год.