М.: Махаон, 2005

Читатель устал от сюжетных наворотов и стилевой вычурности. Время, что ли, такое. Когда вокруг безумие и суета, хочется теплоты, простоты и покоя. Хочется носить одежду из хлопка и льна. Дышать воздухом лугов и лесов. Пить воду из родника. Читать книги Евгения Гришковца.

Они и с виду такие - "легкие", без претензии. Удобный почти карманный формат, остроумное оформление. "Реки": увеличенный, словно под микроскопом, кожистый лист с прожилками и капилярами сосудов - на переплете и, повторенный в разном цвете, на вклейках. Как будто вложенная между страницами закладка - из нашего детства, гербарий, задание на лето по ботанике. Природа, естественность, искренность. Так же естественна завораживающая интонация Гришковца. Казалось бы, он не рассказывает ничего необычного. Определить жанр затруднительно, более всего подходит - исповедь. Во всяком случае создается впечатление, что рассказчик, не сочиняя ни слова, просто говорит о себе, своей жизни, близких. При этом невольно ловишь себя на мысли - это ведь и обо мне, о моей жизни тоже.

На презентации книги Евгений Гришковец рассказал, что написал ее за месяц. Просто сел как-то писать рассказ. Работал по двенадцать часов в день. Встал - получилась повесть. Рассказ, с которого все начиналось, в нее так и не вошел.

Первым читателем этой книги был Михаил Жванецкий. Вернее, слушателем. Гришковец прочитал ему почти всю рукопись за четыре часа.

А чем были для меня другие города в то время, когда мой город был не изведан и огромен? Другие города, то есть те, в которых я не был и не должен был побывать? Этих городов как бы и не было вовсе. <... > Другие города были на светящейся панели большого радио, которое стояло в спальне у деда. Радио было большое-большое, с деревянными стенками. <...>Я поворачивал ручку, раздавался такой мягкий щелчок, и загоралась зеленая лампочка, а с секундным опозданием медовым светом зажигалась панель. <... > Я крутил ручку настройки, стоя возле радио на коленях. Красная палочка ползала по шкале взад и вперед. На шкале были написаны названия городов! Рига, Минск, Киев, Берлин, Варшава, Хельсинки... и даже Мехико. Между этими городами были только треск, шипение и свист.

Прослушав этот фрагмент, Жванецкий сказал: "Ты другой. Ты не такой, как я. Ты спокойный". Сатирик сделал бы из этого обличительный памфлет - нас обманывали, глушили радио и т.п. Гришковец - другой.

На встрече с читателями он признался: "Для меня это программная книга. Этот текст лучше, чем я. Что дальше делать, я не знаю..."

Постоянный адрес данной публикации: