ДИЛЬТЕЙ И ШПЕТ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК¹

Идея понимающей и интерпретирующей психологии была выдвинута В. Дильтеем в связи с методологическим обоснованием гуманитарных наук - "наук о духе" (Geisteswissenschaften). Необоснованность перенесения методов естествознания на науки гуманитарные и, как следствие, поиски для последних особой методологии, учитывающей специфику исследуемого предмета, осознается в истории философии задолго до Дильтея. Первые попытки создания такой методологии можно зафиксировать уже в работах Ф. Хладениуса (XVI в.). Дильтей обобщает результаты работы предшественников в этом направлении. Выявляя специфику наук о духе, он выдвигает на первый план роль понимания в них. Объем наук о духе, пишет Дильтей, простирается настолько, насколько простирается понимание. Таким образом, понимание выступает как эвристический прием в гуманитарных науках, а герменевтика, соответственно, как методика его применения.

Настаивая на самостоятельности задач наук о духе и, соответственно, их методов исследования, Дильтей определяет герменевтику как философскую дисциплину. Но, указав впервые такой статус герменевтики в системе научного знания, он не проводит различие между эвристикой как учением о приемах исследования и методологией как учением о методах исследования. Вследствие этого им противопоставляются логике естествознания эвристические принципы наук о духе. В основание наук о духе Дильтей помещает описательную психологию в противовес объяснительной, в итоге метод интерпретации как специальный метод наук о духе

¹ Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ. Проект N 11 - 03 - 00007 а.

оказывается у него психологической интерпретацией. Тем не менее, работы Дильтея, настаивающего на так называемом дуализме методологии естественнонаучных дисциплин и дисциплин гуманитарных, заслуживают специального рассмотрения.

Отношения между социальными и гуманитарными науками исторически менялись, что влияло на определение их предмета и методов его исследования. Понятие "методология" имеет два относительно самостоятельных смысла. Выделяется методология как совокупность методов и средств познания в целом, применяемых в каждом конкретном виде познания. Здесь методология выступает как общая логика познания и не зависит от специфики конкретного предмета исследования.

Во втором смысле методология понимается как совокупность методов, средств, установок познания, позволяющих выявить специфику предмета познания, раскрыть его содержание. Метод неразрывно связан с определенным пониманием предмета, диктуется этим пониманием, сообразуется с природой предмета исследования и с определенными целями познания. Изменение понимания предметности конкретных социально-гуманитарных наук обуславливает изменение их методологии.

Автономизация и специализация научных дисциплин, как в естествознании, так и в гуманитарной сфере совпали с "кризисом" философии. Единая философская "наука", включавшая в себя весь корпус рационального знания, распадалась на отдельные науки, требующие признания собственных стандартов рациональности.

Интенсивно развивающиеся гуманитарные науки претендуют на независимость от философии, отвергая ее спекуляции и ориентируясь на эпистемологические стандарты естественных наук. Но использование методологии естествознания - описание фактов и выявление эмпирических закономерностей - ставило под вопрос "полезность для жизни" этих дисциплин. Именно легитимация, статус гуманитарных наук в рамках университетской системы знания оказались предметом методологических дискуссий, развернувшихся, прежде всего в Германии, во второй половине XIX в.

В. Дильтей, анализируя основания гуманитарного знания, пытается создать систему "положений, на которую в равной мере опираются и в которой получают надежное обоснование суждения историка, выводы экономиста, концепции правоведа" [1. С. 273]. В духе своего времени он отстаивает научность гуманитарных дисциплин - "наук о духе" - наряду с естествознанием ("науки о природе"). История, литература - это научные дисциплины (а

не искусство), использующие причинный метод объяснения. Но стремление позитивизма создать гуманитарные науки по модели естественных наук и применить методы изучения природы к анализу человеческого мира Дильтей не принимает. Во-первых, он возражает против редукции психических состояний к лежащим в их основе физиологическим процессам. Как слово выступает не просто физическим звуком, а знаком, имеющим значение, так и переживание является знаком со значением. Задачей психологии выступает понимающее описание, истолкование психической жизни. Если позитивизм сводит все формы отношения человека к миру - практически-нормативное, ценностно-эмоциональное к когнитивной, то гуманитарные науки, по Дильтею, напротив, исследуют переход "от фактического состояния действительности к долженствованию, цели, идеалу". Три класса высказываний - описательно-исторические, номологические, нормативные, пишет Дильтей, составляют структуру гуманитарного знания. Соответственно, гуманитарные науки пользуются как аналитическими методами, так и герменевтическими. Дильтей различает "науки о духе" и "науки о природе" не по методам исследования (количественные методы математического естествознания используются гуманитариями), не по предмету, а по направленности исследования, по способу данности предмета исследования. Если естествознание исследует предметы как "чистые" объекты, то гуманитарные науки - как объекты, данные в субъективной перспективе.

Основным понятием Дильтея выступает понятие "опыт", понимаемый не эмпирически как эксперимент, а именно как "жизненный опыт". "Основная мысль моей философии, - пишет он, - та, что до сих пор в основу философии ни разу не был положен целостный, полный, неискаженный опыт, а с ним и целостная, полная действительность" [1. С. 274]. Наше познание, утверждает Дильтей, обусловлено жизненно-практическим опытом. Теоретические конструкции всегда вторичны и лишь проясняют общее представление о мире, формирующееся в практически-жизненном опыте. Свою философию Дильтей именует "философией опыта". Первичный опыт мира складывается прежде всякого познания в целостности человеческой жизни и лишь затем оформляется в категориях познавательного отношения. Вследствие этого, отмечает Дильтей, не бывает "абсолютной философии", "беспредпосылочного основания науки". Попытка вывести философию из единого принципа означает поиск точки зрения абсолютного наблюдателя, способного "взглянуть на жизнь со стороны", "извне", что приводит

к конструированию абстракций. Жизнь дана мне лишь в качестве моей собственной. И лишь изнутри этой, моей собственной жизни, заключает Дильтей, я понимаю жизнь вокруг меня.

Исходным пунктом в концепции познании мира выступает понятие "жизненного опыта", "жизни" как взаимосвязи действий человека, как взаимосвязи внутреннего и внешнего опыта. В гносеологии Нового времени утверждается понятие внешнего опыта как чувственного опыта внешнего мира, а внутреннего - как совокупности техник самонаблюдения. Дильтей рассматривает отношение внутреннего и внешнего опыта как отношение основы и следствия, фундирующего и фундированного опыта. Внутренний опыт является первичным опытом действительности, опытом "самости" индивида, направленный вовне, в мир, он порождает внешний опыт.

Проблема философии, отмечает он, состоит в осознании единства нашей жизни. Понятия "жизнь как единство", "взаимосвязь действий человека", "человек как целое" выступают методологическими установками в философии Дильтея. В предисловии к "Введению в науки о духе" он пишет: "В жилах познающего субъекта, какого конструируют Локк, Юм и Кант, течет не настоящая кровь, а разжиженный сок разума как голой мыслительной деятельности. Меня мои исторические и психологические занятия, посвященные человеку как целому, привели, однако, к тому, что человека, в многообразии его сил и способностей, это волящее - чувствующее - представляющее существо, я стал брать за основу даже при объяснении познания и его понятий (таких как внешний мир, время, субстанция, причина)..." [1. С. 274]. В любом акте сознания присутствуют "чувство", "воля" и "представление", которые задним числом, в последующей рефлексии разделяются как различные способы направленности сознания на предмет.

Выделение соотношения "переживания", "выражения", "понимания" становится определяющим принципом в обосновании научного статуса гуманитарных наук. Анализируя знание, включающее в себя три основных класса познавательных действий: "предметное постижение", "выявление ценности", "определение цели и установление правил", Дильтей во многом опирается на феноменологический метод Э. Гуссерля, в частности, на разграничение последним понятий "значение" и "выражение". Но в отличие от Гуссерля он рассматривает "значение" не как идеальную категорию, а одновременно и как познавательную категорию, и как форму "жизнеосуществления". Значение выражает взаимное отношение,

устанавливающееся между отдельным жизненным моментом и целостностью жизни как таковой. То, что мы полагаем как цель в будущем, пишет Дильтей, обуславливает определение значения прошедшего. "Мы знаем об этом внешнем мире не благодаря умозаключению от следствий к причинам и не в силу соответствующего мыслительного процесса; наоборот, сами эти представления о следствии и причине лишь результат абстрагирующего подхода к жизни нашей воли" [1. С. 275]. Поскольку человек не может посмотреть на собственную жизнь в целом "со стороны", значение отдельных событий своей жизни он устанавливает в свете "пред-понимания" своей жизни, изменяя, уточняя это предпонимание. Этот же процесс - выявление значения отдельного события в контексте "предварительного" понимания целого - осуществляется в гуманитарных науках. "...Всякий поступок, всякая мысль, всякое совместное творчество... каждая часть этого исторического целого обладает значительностью в силу своего отношения к целому эпохи. И когда историк выносит суждение, он констатирует, что создал отдельный человек в этой взаимосвязи, и в какой мере его взгляд и его дело простираются за ее пределы" [2. С. 200].

Познавательную специфику гуманитарных наук определяет их предмет - "объективации жизни" (язык, искусство, литература, институциональные структуры общества, право, воспитание, религия). "Природу, - пишет Дильтей, - мы объясняем, душевную жизнь мы понимаем" [2. С. 220]. Но Дильтей не противопоставляет "объяснение" и "понимание" как две познавательные процедуры. Объяснение направлено на выявление причинно-следственных зависимостей, понимание - на выявление цели, ценности, смысла событий, действий и т.д. Поскольку единым основанием теоретико-познавательной науки выступает жизненный мир человека, то и в гуманитарных науках применяют различные типы объяснения. Герменевтические методы, указывает Дильтей, находятся во взаимосвязи с литературной, филологической и исторической критикой, и это целое подводит к объяснению единичных событий. В науках о духе и науках о природе выступают одни и те же логические операции: индукция, анализ, конструирование, сравнение. Эпистемологические особенности наук о духе вызваны тем, что "понимание" для них не столько метод, сколько познавательная цель. Гуманитарно-научное исследование нацелено на достижение "понятности" исторических событий, текстов, процессов психической жизни т.д. для установления единства, общезначимости в их интерпретации и обхождения с ними. "Необходимо определить

достижимую степень общезначимости понимания, начиная с логических форм понимания и двигаясь дальше" [3. С. 148].

Опираясь на учение об "объективациях жизни", на положение о первичности и значимости переживания и необходимости интерсубъективного выражения, Дильтей строит следующую модель понимания. Основой понимания является коммуникативная общность, в рамках которой я учусь истолковывать и понимать как чужие, так и собственные переживания на основе правил коммуникации. Мы повсюду "у себя дома" в общественном и историческом мире, пишет Дильтей, мы понимаем смысл и значение всего, поскольку вплетены в эту общность. Прежде всякой науки человек в практическом опыте формирует умение правильно интерпретировать жизнепроявления других, т.е. использовать общие правила коммуникации. Понимание вырастает сначала в интересах практической жизни. Здесь личности зависят от общения друг с другом. Они должны быть друг другу "понятны". Такое "естественное" понимание Дильтей называет "элементарным". От элементарного понимания отличаются "развитые формы понимания", требующие контролированных и нормированных действий, составляющие содержание наук о духе. Потребность в "развитых" формах понимания вызвана практическими интересами. Чем больше становится внутренняя дистанция между данным жизнепроявлением и понимающим, тем чаще возникает сомнение в правильном их толковании. Предпринимается попытка ее устранить. Первый переход к развитым формам понимания возникает из того, что понимание исходит из нормальной связи жизнепроявления и выраженного в нем духа. Если в результате понимания возникает внутренняя сложность или противоречие с прежде известным, то понимающий принужден обратиться к проверке. "Нарушения" понимания требуют целенаправленной интерпретации, подчиняющейся рациональным и проверяемым критериям.

Рассматривая историю герменевтики, Дильтей отмечает, что потребность в герменевтике обостряется в ситуациях "кризиса смысла". "Судьба этой науки была странной, - пишет он. - Она удостаивается внимания лишь во время великих исторических движений, когда настоятельным делом науки становится уразумение единичного исторического существования, - впоследствии же она вновь погружается в тень" [2. С. 130]. Дильтей противопоставляет свою "описательную" психологию объяснительной, выделяя применительно к первой метод описания как метод получения знания. Феноменологическое описание может совершаться с целью

изучения предмета для того, чтобы выделить его основания. Такое до-теоретическое описание дает вещь саму по себе. Описание как прием исследования может совершаться в рамках теории, но само описание не является логическим средством, расширение логики за пределы дискурсивного мышления приводит к размыванию ее границ.

Дильтей не различает два вида описания: теоретическое и до-теоретическое, первое как метод, используемый в психологии, и второе, до-теоретическое, как метод феноменологии, применяемый в социально-гуманитарном познании, его описание оказывается психологическим. Выделив психологию как основу гуманитарных наук, а герменевтику как их методологию, Дильтей противопоставит им "основу" естественнонаучного знания - физику, и логику как его методологию.

Психология, как и герменевтика, служит эвристикой для наук о духе. Как эвристические для наук о духе эти дисциплины соприкасаются друг с другом, равно как и с логикой. Но как науки самостоятельные они имеют собственные задачи. Метод истолкования, интерпретации может быть использован в обеих эвристиках, как и в логике. Но философская герменевтика имеет предел в интерпретации знака, переступая за который мы будем иметь уже психологическую интерпретацию, а не философскую. Дильтей этот предел не выделял, соответственно не различал между философской интерпретацией предмета и психологической.

У Дильтея заслуживает внимания его ясное различение задач описания и объяснения в науках, в зависимости от которого им определяется место герменевтики в системе наук. По Дильтею, науки о духе вообще и история, в частности, тем отличаются от наук о природе, что по своим логическим задачам они не только не допускают установления законов, подобно законам природы, но и объяснения. Это науки чисто описательные. Объяснить, значит, вывести из причин или законов. Дильтей постоянно подчеркивает, что в духовном мире в отличие от физического нет жесткой причинной детерминации, исследуя его, мы должны заключать не от причины к следствию, а от целого к частям и обратно. В этом заключается процедура понимания - выявить связь целого, позволяющую раскрыть его смысл. Интересна мысль Дильтея, продолженная позже Шпетом, об аналогии первичного сравнения с восприятием. Интеллектуальную интуицию, которую дает онтологическое описание, можем рассматривать как "аналогон" (термин Шпета) дискурсивному познанию, понятие как заместитель

предмета, соответственно, как аналогов онтологическим описаниям [см. 5. С. 230 - 232]. Как дискурсивное познание ведет к извлечению смысла, значения описываемого, так интуитивное познание ведет к установлению идей.

Для Шпета являлось принципиальным различение дискурсивного познания в понятиях и дескриптивного в интуиции, которое дает описание. Описание нельзя назвать логическим средством, так как оно движется в сфере интуиции, но оно необходимо связано с пониманием. Мы не просто называем вещи в описании, но и указываем значения названий, их смысл, цели, по смыслу, по значению можем объединять, равно разделять и различать вещи.

Логика как общее учение о понятии, переходя к рассмотрению его как логического средства в специальных науках, не может подходить к нему формально, как к абстрактному предмету. Шпет указывает на зависимость способа образования понятий от специфики и свойств изучаемого предмета. Если логика не хочет разорвать с действительностью, пишет он, то формой предмета будет всецело определяться состав и содержание логики, характер образования понятий, в зависимости от него ищем "правил или знания того, что есть, как и почему, характер систем и объяснений". Несовершенство понятий как средств познания принуждает обращаться к содержанию понятия, к его значению. Дильтей также обращается к способу образования понятий. Но поскольку у него логика естествознания сопоставляется с герменевтикой, которая действительно как необходимая основа отличает науки о духе, но не может выступать их методологией, постольку вопрос о логике наук о духе, соответственно их методологии, только поставлен Дильтеем, но не решается, вследствие смешения ее задач и предмета с психологией, которую он пытается обосновать как основу наук о духе, вопрос об образовании понятий наиболее слабый в разработке Дильтея.

Выделяя специфику предмета наук о духе, он оставляет без внимания различие методов обеих групп наук и зависимость образования понятий от модификаций предмета. Соответственно, у него нет анализа самого пути образования понятий. Выделяемые им моменты образования понятий являются скорее образами. "Исторический мир, как целое, это целое, как связь действия, эта связь действия, как устанавливающая ценности, целеполагающая, словом, творящая; потом уразумение этого целого из него самого, наконец, образование центров ценностей и целей в периодах, эпохах, в универсальной истории - таковы точки зре-

ния, с которых следует мыслить желаемую связь наук о духе" 13. С. 104].

Соответственно данному определению формы предмета наук о духе рассматривается образование их понятий. "В науках о духе мы постигаем духовный мир в форме связей действия, как она образуется в течение времени. Действование, энергия, течение времени, событие - таковы моменты, которые характеризуют образование понятий в науках о духе" [3. С. 140]. В приведенном определении следует отметить указание на цели, реализующиеся в истории. Это логически важно, так как указывается путь для понимания, через отнесение соответствующих событий и фактов к установленной описанием или определением цели, и для исследования вообще, так как указывается путь, которым могут быть выявлены причины событий и фактов. Телеологический способ в образования понятий будет выделен в дальнейшем в работах IIIпета как определяющий.

Постановка и разработка Дильтеем вопроса о понимании в науках о духе - неоспоримая заслуга Дильтея. Но он обходит вопрос о социальной природе понимания. Неслучайно Шпет, продолжая идею методологического обоснования "наук о духе" Дильтея, не только обращает внимание на данный момент, но и само понятие "науки о духе" трактует как социальные науки, подчеркивая, что необходимость использования понимания и интерпретации как средств познания в социальных науках обуславливается особенностями их предмета. Во-первых, социальные объекты заключают в себе признак цели, следовательно, это уже побуждает определять смысл их. Во-вторых, источники, из которых мы получаем знание о социальных объектах, есть не сами эти объекты, а знаки их, следовательно, эти знаки должны быть интерпретированы.

Социальный объект от непосредственного "созерцания" исследователя отделяет две системы знаков: слово как знак и понятие как знак. Герменевтика направлена на снятие этих двух "покровов". Проникновение далее дает нам уже не социальный объект, а психологический и т.д. Дильтей не останавливается на названных двух пределах, пытаясь проникнуть за, получая в результате объект не герменевтический, а психологический. Феноменологические исследования Гуссерля, его метод чистого описания были известны Дильтею. Но, как уже отмечалось выше, метод чистого описания, используемый в феноменологии, не есть метод описания, используемый в герменевтике, психологии и других науках. По образному выражению Шпета, "для выделения основы снимается слой за слоем

в описании; когда остается нечто "раздетое", начинаем разрезать уже поперек" [4. С. 20]. "Разрез поперек" предмета есть описание феноменологическое, а снятие слоев с предмета есть интерпретация его или описание филологическое, историческое, психологическое. Философская герменевтика останавливается на интерпретации понятия как знака предмета. Понимание как эвристическая основа науки выступает там, где имеем дело со знаками, так или иначе выражающими действительную вещь. Слово рассматривается в герменевтике как знак вещи, которая требует феноменологического описания и познания, понятие - как знак предмета, требующего интерпретации и понимания. Идея герменевтики как науки о понимании возникает там, где сами знаки становятся специальным предметом изучения.

Дильтей выделяет общую основу наук о духе: переживание, его выражение и понимание. Мы понимаем выраженное объективированное переживание, рассматривая его как знак, но проникновение далее, вглубь, на чем настаивает Дильтей, выраженного, даст нам уже психический объект, а не социальный. По Дильтею, "процесс, в котором мы из знаков, чувственно данных извне, узнаем внутренне", называется "пониманием". Это определение заключает в себе методологические ограничения своего приложения. С одной стороны, - это природные явления, с другой, - собственные внутренние состояния. Дильтей отмечает, что постижение собственных состояний только в несобственном смысле можно обозначить как понимание, противопоставляя их себе как нечто чуждое. Таким образом, определение Дильтея ограничивает применение метода интерпретации и понимания в психологии, тем самым ставя под сомнение само место психологии как основы наук о духе, хотя сам он прошел мимо этого противоречия.

В отличие от физического духовный мир характеризует связность, связь, постижение которой, выделяет Дильтей, совершается через категорию отношения целого к частям. Связность жизни не сводится к естественнонаучной причинности, заключающей от причины к следствию. Выразить эту связь можно только понятиями, которыми не пользуется математическое и естественнонаучное знание: "ценность", "смысл", "значение". "Каждая жизнь, - пишет Дильтей, - имеет свой собственный смысл. Он заключен в том значении, которое придает каждому настоящему моменту, сохраняющемуся в памяти, самоценность, при этом значение воспоминания определяется отношением к смыслу целого" [3. С. 139]. В этом определении заключено основное требование филологической и

исторической интерпретации: определять смысл и значение части в контексте целого. Данный принцип был сформулирован уже в средневековой герменевтике, позднее (Хладениус, Флаций, Меланхтон и др.) он уточнялся, у Дильтея выражен более строго.

Интерпретируя источник, получаем понимаемый факт. Объясняем этот факт из совокупности предшествующих. Если историк сравнивает этот факт с точкой зрения его настоящего времени, он создает для факта новый контекст, в котором факт также должен быть интерпретирован, так как прослеживается не его ближайшее "действие", а устанавливается смысл и значение для целого, каковым является в данном случае для историка культура его настоящего времени. Культура настоящего являет собой всегда новый контекст, и смысл также меняется с каждым новым настоящим. Историческая интерпретация факта осуществляется в контексте целого истории.

Исследуя процесс понимания, Дильтей выявляет его условия, где и как мы нуждаемся в понимании. Процесс понимания совершается в тот миг, когда человек чувствует, что понимаемое может быть согласовано с его мыслями. Сознание "понимания" при этом двоякое: с одной стороны, осознание смысла в знаках, что вырастает на фоне "понимания" разных авторов, с другой стороны, это чувство связи собственных мыслей по данному поводу.

Для исторического знания необходимо зафиксировать результаты понимания других людей. На основе переживания и понимания самого себя, в их постоянном взаимодействии друг с другом формируется понимание проявлений другой жизни и других людей. Дильтей, говоря о необходимости логики наук о духе, противопоставляет методам естествознания понимание и истолкование как методы наук о духе, постоянно подчеркивая, что для исторического знания необходимы не логические конструкции или психологическое расчленение, а анализ в научно-теоретическом смысле. Но логика имеет дело с дискурсивными понятиями, с конструкциями. Таким образом, Дильтей по ходу решения задачи меняет ее содержание и разрабатывает эвристику наук о духе, герменевтику, которая хотя и дает для логики наук о духе необходимый материал, заменить последнюю не может.

Значимый момент для логики, выделенный именно Дильтеем, - выявление трех типов проявлений жизни, в зависимости от которых различаются способ и результаты понимания. К первому типу принадлежат "понятия, суждения и более сложные образования мысли". Не вдаваясь в анализ Дильтея этого и других типов,

отметим его мысль о необходимости не просто принятия, а понимания логических элементов: понятий, суждений и т.д. В работах Шпета мы найдем развитие этого момента, правда, без ссылки на Дильтея, скорее всего в виду только упоминания, а не разработки последним отмеченного положения.

Элементарной формой понимания Дильтей считает истолкование одного отдельного проявления жизни, истолкование на основе отношения выражения к тому, что в нем выражается. Логически, отмечает он, эта форма может быть представлена в заключение по аналогии. "Если мы ищем логическую конструкцию для элементарного понимания, то следует исходить из общности, в которой дана связь выражения и выражаемого и которая включена в каждый отдельный поступок; проявлению жизни приписывается предикат с помощью этой общности, а именно, что данное проявление есть выражение духовного. Итак, налицо заключение по аналогии, в котором посредством ограниченного ряда случаев, содержащихся в общности, субъекту с вероятностью приписывается тот или иной предикат" [3. С. 144]. Дильтей отмечает, что понимание всегда имеет своим предметом единичное. В своих высших формах оно основывается на индуктивном заключении, которое переходит от того, что существует в произведении или жизни слитно, к раскрытию связи в произведении или личности некоего жизненного отношения. "Единичное в духовном мире самоценно, более того, оно представляет единственную самоценность, которую можно констатировать без всякого сомнения, поэтому единичное интересует нас не столько как общечеловеческое, сколько как индивидуальное целое" [3. С. 145]. У Шпета мы найдем развитие этого положения: понимание как метод исследования приложим в науках, предмет которых имеет конкретную, а не абстрактную форму. Соответственно, данный метод приложим к исторической науке, на что указывает и Дильтей, но в противовес его утверждениям только частично к психологии. Дильтей, говоря о науках о духе, в основном как образец их использует историю, предмет которой он определяет как "индивидуальное целое". Связь внутри этого целого определяется им как в конечном счете психологическая, поэтому описательная психология может, по Дильтею, быть основой наук о духе. Он пытается обосновать это положение вплоть до утверждения, что теория познания невозможна без психологической подпочвы. Для нас важно, что, раскрывая суть описательной психологии, он рассматривает процесс понимания, его природу, формы, при этом дает его философский, а не психологический анализ. Дильтей не

разрабатывает логику наук о духе, а делает лишь фрагментарные высказывания о ее содержании по ходу раскрытия герменевтических принципов. В результате, его положения о предмете наук о духе, его форме, отношениях, истинные в своих посылках, оказываются не доведенными до конца.

Шпет рассматривает понимание как основу познания. Понимание знака есть усмотрение его смысла, усмотрение идеи вещи, т.е. в конце концов, отмечает он, усмотрение цели знака. Логика рассматривает понятие как знак предмета. Исследование понимания лежит не в сфере логики, но в сфере методологии понимания и интерпретации. Философская герменевтика не вносит принципиального изменения в содержании понятий "интерпретация" и "понимание". Она предполагает не особый род интерпретации, а только особый способ рассмотрения правил интерпретации. Филологическая и историческая интерпретации направлены на специальные цели, имеют специальное содержание, философская герменевтика выполняет те же задачи в общем виде. Шпет отмечает, что логический монизм, попытки натурализовать историю и социальные науки вообще были пагубны не только для развития такой герменевтики, но и появления ее на свет. Дильтей подчеркивает, что герменевтика всегда отстаивала достоверность понимания в противовес историческому скептицизму и субъективистскому произволу. "Необходимо определить, - пишет он, - достижимую степень общезначимости понимания, начиная с логических форм понимания и двигаясь дальше" [3. С. 148]. Отстаивая специфику наук о духе, требующих специального метода исследования, Дильтей подчеркивает ограниченность логических средств. Дискурсивное мышление репрезентирует то, что содержится в переживании. Понимание основано на том, что в каждом переживании существует отношение выражения к тому, что в нем выражено. Приемы понимания: транспозиция, подражание, сопереживание - указывают на цельность духовной жизни, выявляемую данным отношением. Здесь понимание, как отмечает Дильтей, связано с самим переживанием и включает в себя нечто иррациональное, насколько иррациональна сама жизнь. Ввиду этой связи понимание не может быть репрезентировано формулами логических операций. Процедуры понимания, основанные на отношении проявлений жизни к внутреннему началу, выражаемому в них, не имеют, по определению Дильтея, ничего общего с естественнонаучными методами.

Логика наук о духе, считает он, должна носить вероятностный характер, так как эти науки не имеют дело с однозначно опреде-

ленными величинами. Дильтей отмечает, что понимание вырастает из интересов практической жизни. Люди зависят от общения, для которого должны понимать друг друга. Проявление жизни, постигаемое индивидом, выступает для него не обособленным проявлением, "оно как бы наполнено для него знанием об общности и отношением к внутренней жизни, существующей в общности" [3. С. 143]. В логических конструкциях мы также должны исходить из этой общности. Дильтей говорит о двух логических приемах для постижения связи целого: индуктивном выводе и выводе по аналогии. Поскольку проявления жизни есть репрезентация всеобщего, мы делаем вывод от особенного к особенному, предполагая их отношение к общему. Это отношение становится более очевидным не когда мы заключаем о новом случае из отношения между рядом единичных, аналогичных между собой проявлений жизни и психикой, выражением которой они являются, а когда делаем вывод из закономерной связи определенных свойств, что при наличии этой связи и в новом случае это свойство будет присутствовать. В подобном выводе реализуется стремление вывести из отдельных случаев способ построения, связующий его отдельные части друг с другом, и тем самым дать более глубокое обоснование нового случая. Вывод по аналогии переходит в индуктивный вывод, который применяется для нового случая. Дильтей отмечает, что разграничение двух этих способов выведения для процесса понимания имеет относительное значение. Мы получаем лишь оправдание ограниченной степени ожидания нового случая, о котором делается вывод. Выяснение логического и гносеологического значения понимания в рамках теории познания и методологии, выявление предмета гуманитарных наук - задача, поставленная Дильтеем. Развитие этой тематики наиболее глубоко и основательно представлено книге Шпета "История как проблема логики".

ЛИТЕРАТУРА

1. Дильтей В. Введение в науки о духе. М., 2000.

2. Дильтей В. Герменевтика и теория литературы. М., 2002.

3. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума // Вопросы философии. 1989. N 4.

4. Шпет Г. Г. Записная книжка (1) - Из семейного архива.

5. Шпет Г. Г. Эстетические фрагменты // Шпет Г. Г. Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры. Отв. ред. -сост. Т. Г. Щедрина. М., 2007.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. В. Черненькая:

Комментарии: