(20 СЕНТЯБРЯ 1792 ГОДА - 2 ИЮНЯ 1793 ГОДА)

1

Выборы в Национальный конвент Франции начались во второй половине августа 1792 года, в дни самой большой тревога за будущее революции, когда прусские войска под командованием герцога Брауншвейгского двигались к Парижу. Впервые в истории Франции избиратели были представлены народными массами, так как революция 10 августа уничтожила деление граждан на активных и пассивных. Никто из партии фейянов, сторонников и защитников Людовика XVI, в Конвент не попал. Этим самым французский народ отвергнул монархию как политическую форму правления, окончательно скомпрометированную в его глазах с тех пор, как, он стал подозревать короля в измене родине.

Центральным вопросом во время выборов в Конвент был вопрос о спасении революции, ой изгнании из французской земли пруссаков и австрийцев. В департаменте Марны, в Реймсе, выборы в Конвент происходили в день падения Вердена. Ожидали, что неприятель может каждую минуту занять Реймс. Поэтому на столе у председателя избирательного собрания "вместо звонка... заряженная двустволка, чтобы, в случае приближения врага, быть готовым броситься в ряды храбрецов, которые стекаются со всех сторон и наполняют город"1 . Французский народ выбирал в Конвент прежде всего хороших патриотов, которые сумели бы прогнать врага и заключить почетный для Франции мир.

Но уже во время выборов в Конвент приобрел большое значение другой вопрос, придавший после 10 августа всей французской буржуазной революции новый колорит, оказавший сильное влияние на результаты выборов в Конвент и показавший чаяния и стремления народных масс во Франции в конце XVIII века. Революция 10 августа была названа народом революцией равенства, и Парижская коммуна со второй половины августа стала помечать свои официальные документы: "IV-ый год Свободы. 1-ый год Равенства". Народные массы были убеждены, что свержение монархии и упразднение конституции 1791 года устранят все препятствия на пути к осуществлению равенства, подлинного равенства "egalite de fait", как тогда формулировали народные массы свое понимание равенства. Это было совсем не то политическое равенство, которое народ завоевал 10 августа и которое вынуждено было признать Законодательное собрание. Это была целая программа нового социального преобразования Франции, которая выходила за пределы ограниченных историческими условиями возможностей буржуазной революции конца XVIII века и выдвигала идею "нового мирового порядка"2 .

В самом общем виде требование равенства означало тогда, что народ поставил в порядок дня вопрос об уничтожении нищеты и об установлении более справедливого, равномерного распределения богатств. "Пусть злонамеренные граждане сознательно не признают вас, почтенные бедняка, но пусть они узнают от вас, что не пришло еще время сокрушить аристократию богатых; настанет день - и он уже недалек, он наступит тотчас же после наших войн, - день, когда состояния будут уравнены на основании закона"3 , - уверяла демократическая газета Прюдома "Революции в Париже" 22 сентября 1792 года, уже после того как Конвент был избран. Газета следующим образом определяла первоочередные задачи Конвента: "Немедленно предоставить в пользование народа те блага, которые им созданы, является настоятельной и неотложной необходимостью; необходимо сделать так, чтобы революция стала для народа его собственным делом; но так как он слишком многочисленен, чтобы самому произвести раздел этих благ, вы должны управлять его достоянием так, как если бы он управлял им сам"4 .

В это время впервые в ходе революции был поставлен вопрос об общественном вос-

1 Гюстав Лоран "Рабочий-депутат Конвента Жан-Батист Армонвиль", стр. 34.

2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. III, стр. 147.

3 Жан Жорес "История великой французской революции". Т. III. Конвент (1), стр. 105.

4 Там же, стр. 106.

стр. 13

Взятие дворца Тюильри народом 10 августа 1792 года.

С картины Дюплесси.

питании. О нем тогда говорили как о средстве, которое разрушит преимущество богатства над бедностью, "это опасное преимущество, которое сегодня еще имеется в количестве ста на сто, будет уменьшено на протяжении 5 - 6 лет до 60% и т. д.; с течением времени у нас установится равновесие, так что искусный и просвещенный человек никогда не сможет употребить своих знаний во зло" .

К этому же времени относится распространение идеи прогрессивного налога. Прогрессивный налог должен был служить средством для полного проведения уравнения в имуществах, "которое всех нас объединит одними и теми же узами, одними и теми же естественными интересами, одними и теми же радостями, - надо, чтобы тот, кто не имеет 400 ливров чистого дохода, абсолютно ничего не платил бы деньгами; он уплатит свои долг государству своей работой, своим потреблением, защитой своего очага, тем, что будет иметь многочисленное потомство"1 . И хотя все эти требования не представляли еще непосредственной угрозы для буржуазной собственности, упрочившейся в ходе революции, они породили страшную тревогу среди всей французской буржуазии. На западе, в центре, на востоке - в Беарне, в Реймсе, в Лонгви - были та же тревога, те же опасения.

На предвыборных собраниях крупная буржуазия только и говорила об опасности, угрожающей частной собственности, о ее сохранении, о том, что она должна быть священной и неприкосновенной. В департаменте Ло избирательное собрание в своем воззвании утверждало, что как ни страшны внешние враги, осквернившие землю свободы и нечестивые руки которых "несут опустошение и смерть", но есть враги еще страшнее, на борьбу с которыми оно призывало всех: это враг внутренний, "который, втершись в вашу среду, прикрываясь личиной патриотизма, колебля священное право собственности, безопасности, запугивает вас невероятными ужасами н хочет довести вас до анархии"2 .

До сих пор еще далеко не изучено развитие общественной мысли и социального движения в ходе французской буржуазной революции. Мы знакомы только в самых общих чертах с характером той классовой борьбы, которая происходила во Франции во время выборов в Конвент. Любопытно, что историки французской революции в большинства своем совсем не останавливаются на этой борьбе. Жорес посвящает ей несколько интересных страниц в своей истории Конвента, высказывая, однако, ряд противоречивых суждений. С одной сторо-

1 Жан Жорес "История великой французской революции". Т. III. Конвент (1), стр. 106.

2 Там же, стр. 87

стр. 14
ны, он уверяет читателя, что Франция во время выборов в Конвент показала всему миру пример революционного единства, с другой стороны, он не может отрицать ожесточеннейшую классовую борьбу, происходившую в это время во Франции.

Линия этой борьбы во время выборов в Конвент была сложной и извилистой; одновременно с борьбой против роялистов, против изменников родины, ярко намечалась уже борьба между бедными и богатыми вообще, независимо от того, дворянского или буржуазного происхождения было богатство.

До выборов в Конвент в провинции еще плохо отличали якобинцев от жирондистов. Оки казались единомышленниками, а жирондист Бриссо и якобинец Робеспьер еще казались людьми, боровшимися против одних и тех же врагов французского народа. Жирондисты позаботились о том, чтобы в департаментах создалось совершенно неверное, ложное представление о якобинцах. Жирондист Барбару рассказывает, как он познакомил марсельцев с Робеспьером: "Я обрисовал характер Робеспьера, жадного до мести, господства и крови. Я рассказал о попытках Робеспьера достигнуть диктатуры".

Жирондисты с целью дискредитации якобинцев взвалили на них всю ответственность за сентябрьские выступления народных масс и, чтобы окончательно оттолкнуть от них избирателей Парижа, "Французский патриот", жирондистская газета, 15 сентября писал: "Остервенелая шайка, которая не блещет ни талантами, ни заслугами, но одинаково ловко владеет и кинжалом мести, и стилетом клеветы, хочет добиться господства путем террора".

Благодаря агитационной деятельности жирондистов значительная часть собственников в провинции отдала им во время выборов в Конвент свои голоса. Жирондисты Бриссо, Ролан, Кондорсе, Верньо и Гюаде были избраны в нескольких департаментах. Жирондисты не только провели в Конвент всех бывших членов Законодательного собрания, но и много новых своих людей: из 750 депутатов в Конвенте насчитывалось 165 жирондистов. Это все были представители крупной торгово-промышленной буржуазии: ее интеллигенция, ее философы, адвокаты, теоретики. Среди них было много талантливых людей, блестящих умов, но все они боялись участия масс в революции, ненавидели и презирали народ и, как говорили про них якобинцы, "хотела свободы без равенства".

Париж, в котором санкюлоты сделались хозяевами положения после революции 10 августа, выбрал в Конвент только якобинцев: Робеспьера, Марата, Камилла Демулена, Фабра Деглантина, Колло Д'Эрбуа, художника Давида, Бильо Варенна, Дантона и др. Кроме Парижа отдельные промышленные центры - Лион, Реймс, Сен-Этьен - также выбрали якобинцев.

В Конвенте очень скоро обратил на себя внимание 22-летний Сен-Жюст, талантливый, целеустремленный человек "с пламенным умом и холодным сердцем"; среди якобинцев был и безногий Кутон, будущий соратник Робеспьера, и Камбон, ставший потом руководителем финансов французской республики, и честный, благородный Леба, беззаветно преданный республике, завоеванной 10 августа 1792 года, как, впрочем, было преданно ей большинство избранных в Конвент якобинцев. Как я жирондисты, большинство депутатов-якобинцев в Конвенте было представителями французской буржуазной интеллигенции; среди депутатов-якобинцев были адвокаты, врачи, артисты, бывшие священники, но в противоположность жирондистам они были связаны с массами и являлись выразителями демократических устремлений этих последних. В Якобинском клубе после революции 10 августа 1792 года собирались самые решительные, самые передовые представители революционной буржуазии Франции.

Всех якобинцев в Конвенте было около 100 человек. Подавляющее большинство Конвента - 500 человек - называло себя нейтральными. Среди них были купцы, лавочники, предприниматели, землевладельцы, интеллигенты - все собственники, т. е. та же буржуазия и примкнувшие к революции дворяне. Вскоре Париж прозвал депутатов большинства "болотом", "болотными жабами", "брюхом" за то, что во время обсуждения в Конвенте самых жгучих вопросов и во время самых ожесточенных прений большинство заявляло о своем участии в Конвенте только невнятными возгласами. До 9 термидора "болотные жабы" внешне оставались безмолвными зрителями и статистами той ожесточенно-страстной, а порой и трагической борьбы, которая происходила в Конвенте и которая потрясала не только Францию, но и всю Европу. Тактика "болота" в Конвенте определялась двумя мотивами: собственники-буржуа, многие из которых стали также обладателями национальных имуществ, сильно боялись и не хотели реставрации, но в то же время они не менее сильно боялись народной революции и революционно-демократических требований плебейских масс. Поэтому они всегда поддерживали в Конвенте ту партию, которая была в данный момент сильнее. Сначала они поддерживали жирондистов и своими голосами обеспечили их господство в Конвенте. После изгнания жирондистов они оста-

стр. 15

Санкюлот.

С картины Буайи.

лись с якобинцами и помогли Робеспьеру одержать победу над своими противниками. Но они же явились главной силой, решившей вопрос об аресте и казни Робеспьера и уничтожившей диктатуру якобинцев.

"Болотные жабы" - это была самая подлинная, в своей плоти и крови мещанская, обывательская, буржуазная Франция, высшая мудрость которой в ходе революции проявилась в том, что она сумела пережить всех деятелей революции и после их гибели, воспользовавшись результатами проделанной ими работы, утвердилась во Франции в качестве ее настоящего хозяина. Наиболее типичной фигурой "болота" был Баррас - бывший аристократ, циник, беспринципный, продажный человек, наживший за время революции миллионы.

Не мудрено, что, когда результаты выборов определились, Марат забил тревогу. "Меня удручает только одна мысль, - говорил он, - что мои усилия спасти страну не приведут ни к чему без нового восстания. Видя закваску большинства депутатов Национального собрания, я теряю надежду на общественное спасение. Если на первых восьми заседаниях не будут заложены все основы конституции, не ждите больше ничего от ваших представителей"1 . В двухстепенных выборах он справедливо увидел "только хитроумное средство, пущенное в ход Законодательным собранием, с целью наводнить развращенными людьми верховный Совет нации" и воспрепятствовать народу послать в Конвент его подлинных представителей. Но среди депутатов Конвента были и люди, известные в революции. Многие из них были членами Учредительного и Законодательного собрании, заслужившими почетную известность служением делу буржуазной революции.

2

Внимание всей Европы с 20 сентября самым пристальным образом устремляется к Тюильри - бывший дворец французских королей, в театре которого заседали представители Франции. Всех волновали вопросы: справится ли Конвент с опасностями, обступившими революцию со всех сторон, сумеет ли он добиться ее торжества, или возьмут верх роялисты, и тогда будет восстановлен старый режим и Франция, к великой радости ее врагов, будет расчленена на части?

Опасности, стоявшие на пути революции, были так велики, что преодолеть их можно было только при условии мобилизации и единения всех революционных сил народа.

Но единения в Конвенте не было. В самом размещении депутатов было что-то символическое, вскрывавшее соотношение сил в Конвенте. Жирондисты расположились на правой стороне, которую в Законодательном собрании занимали фейяны. Опта образовали в Конвенте самую правую партию, партию "умеренных". Наверху покатой залы поместились якобинцы. Про них говорили, что они заняли вершину горы, и их прозвали монтаньярами (от французского слова "montagne" - гора), "болото" заняло большую часть зала - его равнину, центр.

Жирондисты ненавидели Париж и санкюлотов, которые не выбрали в Конвент ни одного из них. Клевеща на великий город, они изображали его, как город "дезорганизаторов", "анархистов". Поэтому большинство депутатов Конвента уже заранее относилось к Парижу с предубеждением. Парижская коммуна внушала им ужас, Робеспьера они ненавидели, а к Марату питали такое отвращение, что не хотели даже смотреть на вершину горы, в ту сторону, где он сидел. На первом же заседании жирондисты при поддержке "болота" избрали председателем жирондиста Петиона и забаллотировали Робеспьера. В этот же день был избран жирондистский секретариат, и жирондисты стали господствовать в Конвенте.

Французский народ не дал своим депутатам никаких письменных наказов. Но на избирательных собраниях очень много говорилось о задачах, которые Конвент призван был разрешить: все ждали, что Конвент немедленно займется работой по соз-

1 Марат "Памфлеты", стр. 683. 1939.

стр. 16
данию новой конституции, даст стране новое законодательство на "основе свободы и равенства" и добьется мира. Франция, крестьяне в первую очередь, хотела мира, и во время выборов в Конвент много говорилось о том, что надо скорее изгнать неприятеля с французской земли и потом заключить с ним почетный для Франции мир.

Но был еще один вопрос, который требовал немедленного разрешения: будет ли создана во Франции республика или же останется монархия? Не разрешив этого вопроса, Конвент не мог начать своей работы над конституцией. Законодательное собрание только временно отрешило от престола Людовика XVI, но не согласилось с требованиями народных масс Парижа, настаивавших на уничтожении монархии и провозглашении республики. Вопрос остался открытым, и Конвент должен был вынести свое решение немедленно. Нужно было срочно решить, как поступить с Людовиком XVI, которого народные массы обвиняли в измене родине. После революции 10 августа были найдены документы, подтверждавшие догадки о том, что король был связан с эмигрантами и австрийцами. Народ требовал, чтобы Людовика XVI судили как рядового гражданина, уличенного в предательстве.

Жирондисты были заинтересованы в том, чтобы оттянуть решение вопроса о политической форме правления и решить его потом, когда им удастся укрепить свое влияние в Конвенте. Но вопрос этот встал на втором заседании Конвента, 21 сентября. При обсуждении вопроса о конституировании Конвента якобинец аббат Грегуар выступил с гневной, обличавшей монархию речью, в которой он назвал монархию мастерской преступлений, очагом разврата, мартирологом наций. Собрание с ним согласилось и провозгласило, что монархия во Франции уничтожена. Но дальше этого оно не пошло и не объявило об учреждении республики.

Республику провозгласил не Конвент, а народ. Когда батальон марсельцев, отправлявшийся на фронт, подошел вечером к Конвенту и узнал, что монархии больше во Франции нет, ликующие кряки: "Да здравствует республика!" - провозгласили рождение ее во Франции. Марсельцы разнесли эту весть по всему Парижу. Санкюлоты устроили в честь новорожденной республики иллюминацию и народное празднество. Всю ночь Париж веселился и танцевал, и

Французская революционная армия в бою.

Литография Раффе.

стр. 17
всю ночь раздавались в Париже возгласы: "Да здравствует республика!" Таким образом, республика пришла в Конвент извне. Она, по выражению Робеспьера, "пробралась туда тайком". 25 сентября под давлением масс Конвент post factum провозгласил французскую республику единой и неделимой. С этого времени все правительственные акты стали помечаться: "IV-ый год Свободы, 1-ый год французской республики".

Провозглашение республики воодушевило французскую армию. Победа французов под Вальми создала разлад между интервентами: герцогом Брауншвейгским и Фридрихом Вильгельмом II; продвижение союзной армии к Парижу приостановилось. Непрерывные дожди, непролазные дороги сделали это передвижение очень трудным и опасным. Население относилось к интервентам враждебно и все от них прятало. Австро-прусская армия терпела всевозможные лишения; распространившаяся среди нее дизентерия погубила много народу. Прусские войска вынуждены были отступить. В конце октября Верден был опять занят французами. В октябре австрийцы были вынуждены отступить также от Лилля, осажденного с сентября 30-тысячной австрийской армией. Гарнизон Лилля состоял только из восьми тысяч человек. С 29 сентября по 8 октября город подвергся артиллерийской бомбардировке; австрийцы выпустили по нему 60 тысяч ядер. Австрийские бомбы, начиненные склянками со скипидаром, вызвали в Лилле большие пожары. От города остались одни развалины, но его защитники не сдавались. Копа в зал заседания мэрии упало ядро, один из заседавших спокойно заявил: "Заседание продолжается".

Героическая самоотверженность не только лилльского гарнизона, но и всего населения города, не покинувшего его, мужество, патриотизм, преданность революции, бесстрашная готовность жертвовать собой во имя спасения независимости родины победили огромную неприятельскую армию, и она вынуждена была уйти из Франции.

В день открытия Конвента южная французская армия вступила в Савойю, и там начались крестьянские восстания. Население Савойи заявило о своем желании присоединиться к французской республике. 30 сентября французская армия под командованием Кюстина перешла Рейн и взяла город Шпейер. Вскоре вся Бельгия была занята французскими войсками. Народные массы Бельгия встретили французскую армию с восторгом. Французская республика в октябре-ноябре 1792 года совершала, таким образом, триумфальное шествие. Презираемые европейскими королями войска санкюлотов били самые лучшие армии, самых опытных и закаленных в боях генералов. В течение полутора месяцев санкюлоты изменили политическую карту Европы.

Передовая Европа, восторженно следила за победами французской армии; "Марсельеза" сделалась с того времени интернациональным гимном в борьбе против феодального строя.

Эти победы и, главное, все возрастающее влияние революции заставили господствующие классы Европы подумать о создании более сильной коалиции против Франции. После вступления французов в Бельгию английский премьер-министр Питт занял открыто враждебную позицию в отношении Франции. Его надежды, что революция сделает Францию слабой, необороноспособной страной, не оправдались, и с осени 1792 года Лондон стал центром всех заговоров против французской республика; здесь находили приют диверсанты, шпионы, эмигранты. Англия стала с этого времени душой, мозгом, банкиром всех европейских коалиции, направленных против французского народа. Таким образом, первые победы не принесли французскому народу мира, военные действия продолжались, и вопросы войны и организация победы продолжали оставаться основными вопросами революции.

Жирондисты стремились использовать успехи французской армии для укрепления своего влияния в Конвенте. Они объявили дезорганизаторами и анархистами всех, кто указывал, что для создания гарантии от реставрации нужно окончательно разгромить силы старого абсолютистско-феодального режима, разрешить крестьянский вопрос, покончить с феодализмом в деревне и предоставить большинству населения реальные блага. Жирондисты были против всех этих мероприятий.

Якобинцы перед лицом грозной опасности внешней интервенции призывали к объединению всех сил революции.

Марат говорил о новом пути, на который должны стать революционеры после революции 10 августа, и выражал готовность идти вместе с "друзьями народа", с депутатами Конвента. К единению и совместной борьбе против врагов революции призывал также Робеспьер. Но жирондисты отказались от союза с якобинцами и с первых же дней деятельности Конвента повели бешеную борьбу против якобинцев.

На одном из первых заседаний, когда обсуждался вопрос о реорганизации суда, жирондисты напали на якобинцев за их утверждения, что судьей может быть всякий, независимо от того, числится ли он в списке юристов или нет. Возможность выбора судей из числа всех граждан пока-

стр. 18

Руже де Лиль - автор "Марсельезы" - впервые исполняет ее в Страсбурге.

С картины Пильса.

залась жирондистам серьезной угрозой для буржуазной собственности.

Вскоре жирондисты потребовали ареста Марата, обвиняя его в "сентябрьских убийствах". Всякий раз, когда он появлялся на трибуне, они встречали его оскорблениями и не давали ему слова. В декабре жирондисты потребовали, чтобы Конвент предложил первичным избирательным собраниям переизбрать депутатов, утративших доверие нация, т. е. депутатов Горы, и в первую очередь Робеспьера и Марата. В письмах к своим избирателям они писали, что парижане своими действиями губят революцию. В октябре они добились присылки из жирондистских департаментов в Париж департаментской гвардии в 15 тысяч человек для охраны Конвента от "дезорганизаторов" и "анархистов", т. е. от революционного Парижа, На улицах Парижа прибывшие распевали:

"Голову Марата, Робеспьера и Дантона
И всех тех, кто их защищает,
И всех тех, кто их защищает"1.
Имея свою вооруженную силу (Роллан добился организации специальной охраны Конвента), опираясь на "болото", жирондисты упразднили уголовный трибунал, созданный после 10 августа, и объявили о перевыборах Коммуны Парижа. Этими постановлениями они покушались на завоевания революции 10 августа и поощряли контрреволюционеров к безнаказанным выступлениям.

Гора, защищаясь от нападок жирондистов, вынуждена была перейти в наступление. "Теперь, когда враг продвигается... обвиняют самых честных людей в сношениях с неприятелем. И кто же обвиняет? Люди, которые вызвали войну. Без сомнения, они обвиняют нас в своих собственных изменах"2 , - заявил Бильо Варрен в ответ на нападки жирондистов. "Вы хотите республики только для богатых", - объяснил Робеспьер причину нападок Жиронды на депутатов Горы.

Жирондисты были исключены из Якобинского клуба. Марат сумел проникнуть в казармы департаментской гвардии и рассказать настоящую правду о борьбе трудящихся Парижа. Вскоре департаментская гвардия сблизилась с Якобинским клубом. Она образовала общество федератов 83 де-

1 Альберт Матьез "Французская революция". Т. II. Жиронда и Гора, стр. 116. "Московский рабочий". 1929.

2 Альберт Матьез "Французская революция". Т. II, стр. 37.

стр. 19

Рука народа пишет приговор королю.

Революционный плакат того времени.

парламентов, нечто вроде военного шуба, находившегося под идеологическим руководством Якобинского клуба.

Неудачными для жирондистов оказались также результаты выборов в Парижскую коммуну. Вновь переизбранная Коммуна (2 декабря 1792 года) отличалась такта же революционным характером, как ее предшественница. В Генеральный совет Коммуны были избраны только якобинцы. Шометт, бывший председатель Коммуны 10 августа, был избран прокурором новой Коммуны, а его заместителем - Эбер, редактор народной газеты "Отец Дюшен". Якобинец Паш стал мэром Коммуны.

Между тем война продолжалась, и экономическое положение Франции становилось с каждым днем все более трудным. Вместо того чтобы объединить вое силы для разрешения главных вопросов революции, жирондисты три месяца потратили на борьбу с якобинцами, как будто они были ее главными вратами. Конвент по их вине три месяца топтался на одном месте и ничего не сделал для улучшения ухудшившегося экономического положения страны.

Еще в ноябре Коммуна, потребовала организация суда над королем. Жирондисты хотели спасти Людовика XVI, но у них не хватило мужества открыто выступить в его защиту. Под разными предлогами, часто невразумительными и оскорбительными для народных масс, они оттягивали организацию суда. В то же время Конвент вел тайные переговоры с государствами коалиции об условиях освобождения Людовика XVI. Но монархи, объявившие войну французской революции, не хотели идти ни на какие уступки ради спасения Людовика XVI; братья Людовика XVI хотели его смерти, чтобы занять его место, Цитт откровенно заявил, что участь отдельных членов Бурбонского дома его нисколько не интересует и что он борется с революционной Францией.

В конце ноября 1792 года стали известны новые факты предательства Людовика XVI: слесарь Гамен донес Роллану, министру внутренних дел, о существовании потайного стенного шкафа в Тюильри, который Людовик XVI сделал с его помощью. Из бумаг, найденных в шкафу, узнали о новых фактах измены родине Людовика XVI и о его сношениях с эмигрантами. Жирондисты вынуждены были объявить, что Людовик XVI подлежит суду. Ему предоставили право выбрать себе защитников. На допросе он ни в чем не хотел сознаться, отказался признать документы за своей подписью, не хотел узнать своего ключа от шкафа и т. д.

Несмотря на то, что с каждым днем все новые и новые документы подтверждали виновность Людовика XVI, жирондисты вопреки требованиям народных масс сделали еще одну попытку спасти короля. Чтобы выиграть время, они стали оспаривать право Конвента судить Людовика XVI и предложили перевести вопрос о его виновности на обсуждение первичных избирательных собраний, как будто Конвент не пользовался доверием всей нации. За предложением жирондистов скрывалась тайная надежда, что в провинции, где большинство крестьян и санкюлотов ушло в армию и где народные массы были менее активны, собственники выскажутся против обвинения короля. Тогда, думали они, им удастся противопоставить требованиям Парижа и санкюлотов требования департаментов я покончить с якобинцами.

Своей борьбой против якобинцев жирондисты развязывали открытую гражданскую войну во Франции. Жирондисты обвинили якобинцев в стремлении к диктатуре и в разгар прений по вопросу о виновности короля предложили осудить прежде всего тех, кто стремится к диктатуре. Предложение это должно было отвлечь общественное внимание от короля и создать впечатление, что якобинцы против республики. Только 14 января после очень долгих и бурных прений Конвент поставил на именное голосование депутатов три вопроса:

1) Виновен ли Людовик XVI в заговоре против свободы нации и в покушении на безопасность государства?

стр. 20
2) Будет ли приговор предложен голосованию всего народа?

3) Какого наказания заслуживает Людовик XVI?

Почти единогласно Конвент признал короля виновным в злоумышлении против свободы нации и обшей безопасности государства. Второй вопрос был отвергнут большинством в 423 голоса. Поименное голосование по третьему вопросу продолжалось в течение 37 часов. За смертную казнь без всяких отсрочек было подано 387 голосов, за тюремное заключение или условную смертную казнь голосовало 334 человека; большинством в 53 голоса Людовик XVI был присужден к смертной казни без всяких промедлений. Робеспьер мотивировал свое предложение смертного приговора королю следующим образом: "Я не признаю той гуманности, которая убивает народ и прощает деспотов. Чувство, побудившее меня потребовать, хоть и тщетно, в Учредительном собрании отмены смертной казни, есть то самое чувство, которое вынуждает меня сегодня настаивать, чтобы ее применили к тирану моей родины"1 .

21 января 1793 года Людовик XVI был казнен.

3

Уже с осени 1792 года Франция стала испытывать недостаток в продуктах первой необходимости и прежде всего в хлебе. Несмотря на удовлетворительный урожай хлеб достать было очень трудно. Богатые крестьяне не хотели продавать его за бумажные деньги и прятали зерно. Война поглотала все ресурсы страны, и большинство продуктов совсем исчезло с рынков. За ассигнаты давали только 60% их номинальной стоимости. Все это породило спекуляцию и дороговизну. Нарушение нормальной экономической жизни разорило мелкую буржуазию и поставило в очень тяжелое положение рабочих. В то время как заработная плата осталась на уровне 1790 года, цены на хлеб поднялись в три раза.

Особенно тяжелым было положение рабочих в Лионе. В лионской толковой промышленности, потерявшей из-за войны и эмиграции аристократов своих клиентов, кризис начался еще в ноябре 1792 года, и лионские ткачи оказались в очень тяжелом положении. Буржуазная революция предоставила им только одну возможность умереть с голоду.

Только в Париже хлеб продавался по 3 су за фунт (в Лионе, например, фунт хлеба стоил 6 су), и Парижская коммуна ежедневно доплачивала булочникам 12 тысяч ливров. Но качество хлеба было плохое, и, чтобы его получить, надо было дни и ночи проводить в очередях, так как дешевая цена хлеба в Париже вызвала наплыв приезжих из окрестностей и близлежащих городов.

Народные массы считали, что Конвент должен помочь им организовать борьбу со спекулянтами, прятавшими продукты питания и продававшими их втридорога. В

Казнь Людовика XVI 21 января 1793 года.

С рисунка Монне.

1 Луи Блан "История французской революции 1793 г.", стр. 44. 1908.

стр. 21
конце ноября, когда в департаменте Эры и Луары начались волнения против дороговизны, Конвент послал туда своих депутатов. Он обязал их подавить беспорядки и прибегнуть для этого к помощи вооруженной силы. И хотя депутаты действовали только путем мирной агитации, их встречали повсюду очень враждебно. В одном селении их встретила толпа в шесть тысяч человек, вооруженная ружьями и пиками. Едва комиссары обратились к толпе, как со всех сторон раздались крики: "Это шарлатаны, аристократы! Повесить их надо!" Ораторы из толпы говорили о том, что Конвент - враг народа и что он ведет народ к гибели. Депутатов Конвента избили и под дулом ружей заставили их подписать установленную населением таксу, соответствовавшую ценам 1790 года, на хлеб, ячмень, свечи, мясо, холст, саржу и башмаки.

Вернувшись в Париж, депутаты рассказали Конвенту, что они видели в толпе переодетых священников; они уверяли Конвент, что организаторами волнений являются роялисты. Их сообщение о том, что они вынуждены были подписать требуемые населением твердые цены, вызвало в Конвенте сильное негодование жирондистов.

"Им давали в руки топор и перо, - сказал жирондист Мануэль, - и они должны были взять то тор и отрубить себе руку". Конвент осудил поведение депутатов и вынес им общественное порицание. Жирондисты считали, что народные волнения организованы роялистами и шпионами Питта. Сторонники физиократов, они были самыми ярыми защитниками свободной торговли и невмешательства государства в экономику. Жирондист Роллан, министр внутренних дел, находил, что самое лучшее, что можно сделать для облегчения продовольственного кризиса, - это ничего не делать: когда-нибудь война кончится, тогда цены спадут и будет изобилие продуктов. Жирондисты были совершенно равнодушны к страданиям народных масс от голода. Выразители и представители интересов крупной торгово-промышленной буржуазии, они объявили требования народных масс о введении твердых цен покушением на частную собственность и потребовали самых решительных мер для подавления беспорядков.

Отношение монтаньяров к волнениям из-за дороговизны определилось не сразу. Вначале Робеспьер согласился с жирондистами о необходимости подавления беспорядков военной силой. Марат, наоборот, был против этого. "Нам без конца говорят, что народ не уважает установленные власти. Уважение надо заслужить. Оно не дается по приказу. Не пушками и штыками, которые вы предлагаете несчастным, требующим хлеба, вы внушите доверие и успокоите их"1 - убеждал Марат, 29 ноября с большой речью о продовольственном кризисе, его причинах и средствах его преодоления выступил Сен-Жюст. В то время как жирондисты не хотели понять действительных причин продовольственного кризиса, а многие из них отрицали его вовсе, Сен-Жюст смело разобрал вопрос о причинах его. Основное зло заключалось, по его мнению, в чрезмерном выпуске бумажных денег. Крестьяне, говорил он, не хотели менять хлеб на бумажки. Чтобы восстановить нормальный обмен, он предлагал оздоровить финансовое положение республики. В противном случае, говорил он, "наша свобода промчится, как гроза, и победа прозвучит, как удар грома. Если вы хотите основать республику, вы должны извлечь народ из состояния нищеты и необеспеченности, губящих его"2 .

2 декабря по вопросу о продовольственном кризисе выступил Робеспьер. Он говорил о том, что подлинная свобода торговли ничего общего не имеет с защитой интересов спекулянтов и крупных торговцев: "Необходимая для человека пища так же священна, как и его жизнь. Все нужное для сохранения этой последней составляет общее достояние всего общества, только излишек составляет частную собственность, только ее можно отдавать коммерсантам. Всякая спекуляция, производимая в ущерб жизни себе подобных, есть не торговля, а разбой"3 . Чтобы создать условия для действительно свободной торговли, Робеспьер предложил отказаться от невмешательства в торговлю: "Надо принять меры для определения количества зерна, производимого в каждой местности и собираемого каждым земледельцем, чтобы хлебные торговцы были обязаны продавать хлеб на рынке и чтобы воспретить ночную перевозку хлеба".

Робеспьер и Сен-Жюст несмотря на свое явное сочувствие страданиям народа оставили на этот раз без внимания требование народных масс о введении твердых цен; в их предложениях не было ничего, что помогло бы народным массам немедленно избавиться от увеличивающихся с каждым днем лишений. Когда в департаменте Бос рабочие, крестьяне и ремесленники, вооружившись чем попало, заставили торговцев ввести твердые цены. Конвент единодушно принял решение о подавлении движения вооруженной силой. Якобинцы поддержали

1 Цит. по работе Mortimer-Fernaux "Histoire de la Terreur 1792 - 1794", pp. 371 - 398.

2 Там же.

3 "Moniteur". Т. XIV, стр. 637.

стр. 22
решение Конвента. Из-за их колебаний народное движение осенью 1792 года потерпело поражение. Жирондисты отстояли интересы крупной буржуазии.

Зима 1793 года была очень тяжелой: дороговизна и спекуляция возрастали с каждым днем. Так как Конвент отказался помочь народу в борьбе против голода, массы сами стали искать спасения от него. Еще весной 1792 года, когда с рынков исчезли сахар и кофе, священник Доливье выступил с утверждениями, что земля и ее продукты не могут быть индивидуальной собственностью и должны принадлежать народу. По мнению Доливье, народу принадлежало право устанавливать твердые цены на хлеб и другие предметы питания. Одновременно с Доливье начал агитацию за установление твердых цен почтовый чиновник Варле. В это же время лионец Ланж написал брошюру "Простые и легкие средства установить изобилие и справедливую цену хлеба". Он предлагал создать кооперацию фермеров-потребителей и под ее контролем скупить по средней цене весь урожай Франции. Для сохранения собранной жатвы, по предложению Ланжа, надо было устроить общественные магазины-зернохранилища, откуда хлеб под надзором государства распределялся бы по твердой цене по всей Франции.

Мысль о том, что государство должно положить предел свободной торговле и спекуляции хлебом, стала всеобщей среди народных масс Франции в 1792 - 1793 году. "Свобода хлебной торговли несовместима с существованием нашей республики", - заявила делегация от избирателей Сены и Уазы Конвенту еще 19 ноября 1792 года. "Из кого состоит наша республика? - спрашивали делегаты. - Из небольшого числа капиталистов и большого числа бедняков. Кто занимается хлебной торговлей? Это небольшое число капиталистов"1 .

Требование закона об установлении предельных, твердых цен на хлеб и другие продукты питания, или, как тогда говорили, максимума, стало народным уже в конце 1792 года. В установлении максимума бедняки городов и деревень видели не только лучшее средство борьбы с дороговизной и голодом, но и средство избавления от нищеты; они думали, что максимум положит основание подлинному, действительному равенству.

Наряду с требованиями максимума большое распространение после революции 10 августа получило требование издания аграрного закона. Сторонники аграрного закона считали, что правительство должно переделить всю землю между общинами Франции таким образом, чтобы на долю каждого бедняка достался кусок земли и чтобы всякий владел только таким количеством ее, какое можно обработать своими руками, без помощи наемных рабочих. Еще в 1789 году многие крестьянские наказы требовали, чтобы никому не разрешалось снимать в аренду больше одной фермы и чтобы был установлен максимальный размер земли под каждую ферму. Зимой 1793 года это требование стало всеобщим среди деревенской бедноты, ненавидевшей богатых фермеров-спекулянтов. Таким образом, народные массы Франции своими требованиями уничтожения нищеты выдвинули в ходе буржуазной революции конца XVIII века новые идеи, выводившие ее за пределы тех задач, которые она могла разрешить. Эти требования плебейских масс в конце XVIII века, когда дело шло о разрушении феодализма и создании буржуазного строя во Франции, могли быть только мечтой.

Своими социальными требованиями массы резко противопоставили свое понимание задач революции программе буржуазии. С зимы 1793 г. в развитии буржуазной революции Франции окончательно определились два направления: одно из них, буржуазно-либеральное, представленное жирондистами, стремилось остановить революцию и перенести все ее трудности на плечи санкюлотов, сделав их покорными исполнителями воли крупной буржуазии; другое, народное, выдвинуло обширную программу социальных преобразований Франции. Это народное направление, буржуазно-демократическое в основе своей, не всегда, однако, совпадало с требованиями якобинцев, самых последовательных выразителей буржуазно-демократических стремлений революционной буржуазии Франции. В то время, как якобинцы со времени революции 10 августа считали, что основная задача революции состоит в создании народной, демократической республики и укреплении демократических завоеваний, плебейские массы - рабочие, деревенские и городские бедняки - считали, что свобода - пустой призрак, если народ обречен на голод. Борьба со спекулянтами, борьба против нищеты - вот основное требование, выдвинутое миллионами санкюлотов зимой 1793 года.

Эти требования городской бедноты отчетливо выразил Шометт в феврале 1793 года. "Бедняк, - говорил он, - так же, как и богатый, и больше богатых, совершил революцию. Революция, даровав богатому свободу, дала ему бесконечно много, эту свободу и равенство она даровала и бедняку, но ведь чтобы жить свободно, надо прежде всего иметь возможность существо-

1 "Archives parlementaires" от 19 ноября 1792 года.

стр. 23

Марат на трибуне. С рисунка С. Пти.

вать, а если не существует разумной пропорции между заработной платой и ценами на предметы первой необходимости, то бедняк не может существовать"1 .

С зимы 1793 года в рабочих предместьях Парижа, Лиона и других промышленных центрах появились новые люди, заговорившие от имени народа: Жак Ру, Варле, Леклерк и другие.

Жирондисты назвали их "бешеными". В Конвенте все были против них, но в Парижской и Лионской коммунах они имели много сторонников. Шометт и Паш (мэр Коммуны) им явно сочувствовали. Уже в начале 1793 года "бешеные" стремились согласовать свои действия; они пытались создать свой центр и установить связь между различными городами. Программа "бешеных" зимой и весной 1793 года включала следующие требования: 1) максимум (предельные цепы) на все продукты первой необходимости, 2) введение прогрессивного налога, 3) создание национального продовольственного управления и 4) издание суровых законов против спекулянтов продовольствием.

Движение против спекуляции и дороговизны приняло в феврале - марте 1793 года такой грозный характер и настолько реальной стала возможность выступления масс против Конвента под руководством "бешеных", что обходить молчанием продовольственный вопрос Конвент больше не мог.

В апреле жирондисты внесли на обсуждение Конвента проект конституции, ничего не дававший народу и создававший, по выражению Робеспьера, республику только для богачей, для скупщиков, для тиранов. Якобинцы были против него. Они представили свой проект конституции, в котором бесконтрольное право пользования частной собственностью ограничивалось определенной долей, регламентированной законом. Частная собственность в якобинском проекте конституции не должна была "наносить ущерба ни безопасности, ни свободе, ни жизни, ни собственности наших ближних". Государство обязывалось оказать помощь нуждающимся и нетрудоспособным. Однако никаких гарантий для претворения в жизнь этих обещаний якобинский проект не давал. Частная собственность оставалась священной, как и в проекте жирондистов. Но проект якобинцев был продиктован стремлением обеспечить торжество демократических завоеваний народных масс в революции. Якобинцы были убеждены в том, что окончательное крушение феодального строя и создание буржуазно-демократической республики есть лучшая гарантия для того, чтобы на его развалинах они могли построить мир, в котором разум, справедливость, равенство, братство будут определять отношения между людьми.

Конвент отверг якобинский проект конституции. Тогда, чтобы заставить Конвент принять его, якобинцы объединились с "бешеными".

Как подлинные революционеры, якобинцы, руководя массами, учились также у масс, прислушиваясь к их голосу. "Историческое величие настоящих "якобинцев", якобинцев 1793 г., состояло в том, что они были "якобинцы с народом", с революционным большинством народа, с революционным и передовыми классами своего времени"2 , - писал Ленин. Весной 1793 г. якобинцы под влиянием растущей спекуляции и народной нужды отказались от своего отрицательного отношения к максимуму. В апреле Робеспьер выступил против свободы торговли, которая, заявил он, "годна для обычного, а не для революционного времени".

Весной 1793 года против жирондистов образовался сплоченный революционный фронт. Буржуазия и ее представители в Конвенте пришли в ярость. Жирондист Петион писал, обращаясь к своим избирателям в Париже: "Ваша собственность в опасности. Вы закрываете глаза на эту опасность. Над вами совершают насилия всякого рода, а вы терпите".

Это письмо прозвучало прямым призывом к выступлениям против народа. И в

1 Альберт Матьез "Борьба с дороговизной...", стр. 124.

2 В. И. Ленин. Соч. Т. XX, стр. 435.

стр. 24

Жирондисты, покидая Конвент, наталкиваются на пушки Национальной гвардии. 2 июня 1793 года.

С гравюры Дюплесси.

самом деле, буржуазия всюду перешла в наступление. В Лионе местная буржуазия (еще в феврале) под руководством жирондистов объединилась с роялистами и захватила муниципалитет, где было очень сильно влияние якобинцев. Центральный клуб якобинцев был разрушен, статуя Ж. -Ж. Руссо сломана, дерево Свободы сожжено. Шалье, мэр Лионской коммуны, якобинец, человек редкой честности, стойко и беззаветно преданный революции, был отстранен от своего поста. Банды "золотой молодежи" стали хозяевами улицы. С апреля в Лионе началась настоящая гражданская война.

Таким образом, весной 1793 года крупная французская буржуазия окончательно отошла от революции и заключила союз с роялистами против народа.

На фронте к этому времени сложилось неблагоприятное для Франции положение. После казни Людовика XVI к коалиции против Франции присоединились Англия, Голландия, Сардиния, Пьемонт, Испания. Россия, хотя официально не объявила еще Франции войну, прервала с нею всякие дипломатические отношения и помогала коалиции. Зимой 1793 года только Дания и Швеция, Швейцария и США сохранили нормальные дипломатические отношения с Францией. В марте в Париж пришли вести о поражении французских войск при попытке занять Голландию. Поражение в Голландии повлекло за собой изгнание французов из Бельгии. Французская армия оказалась в таком же положении, как осенью 1792 года, и Франция снова стояла перед непосредственной угрозой интервенции.

Поражение на фронте усилило надежды контрреволюционеров. Количество заговоров против революции увеличивалось с каждым днем. Объявление Конвентом в марте 1793 года набора в армию 300 тысяч человек послужило сигналом к контрреволюционному восстанию в Вандее - обширной области между Луарой и Бретанью. Вскоре к Вандее присоединилась Бретань.

Один депутат Конвента из провинции писал в марте 1793 года, что обществен-

стр. 25
ное дело находится на краю гибели. Богатые ненавидят его, бедные нуждаются и хлебе. Везде чувствуется усталость. Революция еще не сделана. Только самые быстрые и самые решительные меры могут еще спасти ее1 .

12 марта Дюмурье открыто восстал против Конвента. Он написал ему письмо, полное угроз. Шесть дней спустя он дал разбить себя австрийцам и потом вступил в переговоры с австрийским главнокомандующим Маком о совместных действиях против Парижа для восстановления конституционной монархии. В начале апреля Париж узнал об измене Дюмурье. Распространился слух, потом опровергнутый, что он увлек за собой армию. Ожидали, что она вместе с австрийской может появиться в Париже. Опасность реставрации опять нависла над революционной Францией. Под давлением нараставшего в массах нового патриотического и революционного движения Конвент отстранил Исполнительный совет от ведения войны и организовал в апреле Комитет общественного спасения, поставив во главе его Дантона.

Измена Дюмурье сильно скомпрометировала жирондистов: Дюмурье был их ставленником, и его измена находилась в непосредственной связи с их борьбой против требований народных масс и с отходом крупной буржуазии от революции. 25 секций Парижа из 48 потребовали изгнания жирондистов из Конвента. Чтобы удержать власть, жирондисты согласились на издание закона о максимуме, и 4 мая Конвент принял решение о введении твердых цен на зерно (1-й максимум). Но дальше этого жирондисты но пошли.

Якобинцы предложили проект принудительного займа в один миллиард у богатых, чтобы одеть и снарядить армию. Прения по вопросу о займе показали, что жирондисты не допустят проведения его в жизнь. Они решили покончить со всякой, направленной против них оппозицией. 13 апреля Конвент принял решение об аресте Марата. Но народ слишком любил Марата, чтобы позволить жирондистам арестовать "друга народа". Суд его оправдал. Массы, осыпав Марата цветами, отнесли его из суда прямо в Конвент. Этот день (23 апреля) жирондисты назвали днем траура.

С конца апреля заседания в Конвенте превратились в настоящие битвы не на жизнь, а на смерть между жирондистами и монтаньярами. 16 мая жирондист Бюзо потребовал перенесения заседаний Конвента из Парижа в провинцию. Предложение это не прошло. Но Конвент принял в этот день другое предложение - о создании Комиссии 12 для охраны общественного "спокойствия". В состав ее вошли одни жирондисты. Комиссия обрушилась на революционные центры Парижа, потребовала протоколов заседаний секций и стала проверять деятельность Коммуны. По ее приказу был арестован Эбер, помощник прокурора Коммуны; арестом Эбера жирондисты нарушили неприкосновенность народных представителей. Комиссия 12 хотела терроризировать санкюлотов и покончить с ростом революционной активности в Париже. В конце мая жирондист Иснар угрожающе заявил якобинцам: "Скоро станут искать на берегах Сены, действительно ли существовал Париж". Однако Комиссия 12 своими действиями только ускорила взрыв возмущения. Большинство секций Парижа примкнуло к "бешеным", и под их руководством был создан Комитет восстания, потребовавший изгнания и ареста вожаков жирондистской партии из Конвента. К Комитету присоединился также Якобинский клуб. Тогда движение против жирондистов возглавила Парижская коммуна.

Рано утром 31 мая с Собора парижской богоматери ударил набат, забили тревогу барабанщики. Народ стал собираться у Коммуны, улицы заполнились вооруженными батальонами. Но день прошел спокойно, и жирондист Верньо, видя, что восстание не развивается, предложил вынести секциям благодарность отечества, Вечером санкюлоты заполнили залы Конвента. Тогда Робеспьер потребовал ареста членов Комиссии 12 и отдачи под суд вожаков жирондистской партии. Но уничтожение Комиссии 12 было единственным результатом выступления масс 31 мая. Жирондисты остались у власти по-прежнему. Тогда революционный комитет решил довести дело до конца. 1 июня Марат произнес в Парижской коммуне речь, в которой призывал народ действовать сообразив своим интересам. Окруженный массами, восторженно выслушавшими его речь, он вышел из Коммуны на башню ратуши и ударил в набат. Вооруженные отряды немедленно стали собираться вокруг Коммуны. 1 июня, в 9 часов вечера, делегация Парижской коммуны опять пришла в Конвент и потребовала ареста 27 жирондистов. Набат гудел всю ночь. А назавтра утром, 2 июня, заседание Конвента началось с того, что приехавший из Лиона депутат Конвента огласил чрезвычайно тревожные известия. Жирондисты Лиона, объединившись с роялистами, опять начали мятеж, убили 800 якобинцев и избитого до полусмерти Шалье бросили в тюрьму.

Известие о лионских событиях решило исход дня. 100 тысяч вооруженных людей окружило Конвент. Но даже при этих обстоятельствах Конвент сделал попытку от-

1 См. Альберт Матьез "Борьба с дороговизной...", стр. 127, 128.

стр. 26
стаять депутатов-жирондистов. По предложению Барера, депутаты Жиронды и часть депутатов Горы решили выйти на улицу в уверенности, что народ расступится перед своими депутатами и даст им дорогу. Но начальник Национальной гвардии, окружившей Конвент, Анрио скомандовал: "Канониры, к орудиям!" Депутаты вынуждены были вернуться обратно. После этого Конвент принял декрет об аресте и исключении из своих рядов 22 депутатов-жирондистов.

*

Революция 31 мая - 2 июня 1793 года устранила от власти представителей крупной буржуазии, еще весной этого года окончательно перешедшей в лагерь контрреволюции. Испугавшись социальных требований масс, не желая жертвовать своими частными интересами в интересах спасения революции в целом, крупная буржуазия и ее представители - жирондисты - готовы были отказаться от собственных завоеваний, предать свое собственное дело, дело буржуазной революции, и открыть границы неприятелю.

Политика жирондистов в Конвенте была политикой, выражавшей групповые интересы крупной буржуазии, а не общие интересы буржуазной революции. Вот почему жирондисты с весны 1793 года превратились в авангард роялизма. "Буржуа на этот раз, как и всегда, были слишком трусливы, чтобы отстаивать свои собственные интересы... - писал Энгельс. - Начиная с Бастилии, плебс должен был выполнять за них всю работу... без его вмешательства 14 июля, 5 - 6 октября, 10 августа, 2 сентября и т. д. старый порядок неизменно одерживал бы победу над буржуазией, коалиция в союзе с двором подавила бы революцию... только эти плебеи и совершили революцию"1 .

Участие в революции широких народных масс стало самым мощным рычагом для продвижения буржуазной революции к разрешению стоявших перед ней задач.

Марат в клубе якобинцев следующим образом определил цели революции 31 мая - 2 июня: "Мы хотим, чтобы граждане, которых зовут санкюлотами, пользовались счастьем и благосостоянием. Мы хотим, чтобы этому полезному классу помогли богатые по мере своих достатков. Мы не хотим нарушить право собственности. Но какое право собственности священнее других? Право на существование. Мы хотим, чтобы это право собственности было сохранено"2 . Марат заблуждался вместе с народными массами, когда думал, что можно будет обеспечить достаток для санкюлотов, сохраняя частную собственность. На самом деле значение революции 31 мая выразилось только в том, что она устранила с пути революции крупную буржуазию, мешавшую делу национальной обороны и борьбы с интервентами, делу упрочения буржуазных завоеваний революции.

После революции 31 мая - 2 июня у власти стали якобинцы, самые передовые и "решительные представители"3 революционной буржуазии Франции того времени. Ради спасения революции и мобилизации всех ее сил на борьбу с внешними и внутренними врагами французского народа якобинцы выполнили некоторые требования плебейских масс.

"Для того, чтобы буржуазия могла заполучить хотя бы только те плоды победы, которые тогда были уже вполне зрелы для сбора, необходимо было довести революцию значительно дальше такой цели"4 , - указывал Энгельс.

1 Письмо Ф. Энгельса к К. Каутскому от 20 февраля 1889 года, "Историк-марксист" N 2 за 1933 год, стр. 42.

2 Протоколы Якобинского клуба под ред. Олара. Т. V, стр. 227.

3 Из постановления жюри Правительственной комиссии по конкурсу на лучший учебник 3 и 4-го классов и т. д.

4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XVI. Ч. 2-я, стр. 297.

Постоянный адрес данной публикации: