Центральным вопросом политической жизни Германии в годы первой "мировой войны был, естественно, вопрос о военных целях. Все другие вопросы, по которым временами шла острая борьба, были вопросами второстепенными, подчинёнными этому основному вопросу и всегда более или менее тесно связанными с ним.

В политической борьбе по вопросу о военных целях господствующим было аннексионистское направление, сторонники которого в большем или меньшем масштабе, в более или менее завуалированной форме настаивали на аннексиях со стороны Германии. Грумбах в своей книге "Аннексионистская Германия" писал, что ни в какой другой стране за аннексии не выступали такие широкие и влиятельные круги, как в Германии¹ . Отражая интересы в первую очередь юнкерства и представителей монополистического капитала, это направление охватывало широкий фронт от пангерманцев до отдельных групп и представителей социал-демократии и профессиональных союзов.

Но во время первой мировой войны, в отличие от второй, германский империализм не имел возможности открыто выдвигать свою захватническую программу. В кайзеровской Германии, в отличие от фашистской, существовали демократические учреждения и организации, хотя и с очень урезанными правами (особенно во время войны): рейхстаг, политические партии, рабочие организации, с мнением которых правящим кругам всё же приходилось считаться. Нуждаясь в поддержке войны широкими массами немецкого народа, германский империализм был вынужден маневрировать, прикрывая свои захватнические цели патриотическими и демагогическими лозунгами. Публичное обсуждение военных целей в первые годы войны было запрещено в Германии, но и после того, как этот запрет был снят (в октябре 1916 г.), сторонники аннексионистского направления из опасения внутриполитических и внешнеполитических осложнений не осмеливались открыто выдвигать свою широкую программу захватов.

Исходя из твёрдой уверенности в предстоящей победе Германии, аннексионисты требовали заключения "немецкого мира". "Мы стремимся заключить немецкий мир на немецкой почве, на немецком языке и в соответствии с немецкими интересами, - заявил 29 марта 1917 г. в рейхстаге представитель немецкой фракции² рейхстага Вернер, - этот мир, надеемся, скоро будет дарован нам"³ . Под "немецким миром" аннексионисты понимали "мир меча", то есть победоносный мир, завоёванный оружием и продиктованный Германией её противникам; мир, который даст возможность осуществить широчайшую программу аннексий. Но перед общественным мнением самой Германии и заграницы аннексионисты изображали "немецкий мир" как мир, только справедливый для Германии,

¹ См. Grumbach S. "Das annexionistische Deutschland", S. I. Lausanne. 1917.

² Немецкая фракция образовалась в рейхстаге в 1916 г. из представителей правых партий, не имевших достаточного количества (15) депутатов для создания самостоятельней фракции; в неё входили члены партии свободных консерваторов, христианско-социальной партии, антисемиты, вельфы.

³ "Verhandlungen des Reichstages". Bd. 309, S. 2876.

который должен окупить жертвы, принесённые немецким народом в этой якобы навязанной ему войне, обеспечить безопасность Германии в будущем и повысить её мощь лишь настолько, чтобы в будущем она не стала вновь жертвой нападения, каковой, по официальной версии германского правительства, она была в 1914 году. Для широких слоев населения Германии, загипнотизированных шовинистической агитацией и убеждённых в оборонительном характере войны для Германии, в такой общей формулировке военных целей ещё не было ничего одиозного, ничего говорящего об империалистическом характере этих целей, а подчёркнуто "патриотическая" оболочка их легко увлекала за собой мелкобуржуазные и даже рабочие массы. В рейхстаге с такой общей постановкой военных целей были согласны все партии, включая и социал-демократию, так как они выглядели патриотическими и в то же время допускали различное толкование. Суть вопроса была не в патриотическом духе и общих фразах о военных целях, а в том конкретном содержании, которое скрывалось за фразами о "безопасности", "увеличении мощи Германии" и т. д. А это содержание было таково, что термин "немецкий мир" в политическом словаре Германии того периода с ходом времени твёрдо укрепился в качестве характеристики мира насильственного, мира, сопровождаемого большими аннексиями и контрибуциями.

Конкретную программу немецкого мира германские империалисты обсуждали в своём узком кругу уже с первых дней войны. Такой авторитетный свидетель в этом вопросе, как лидер партии консерваторов граф Вестарп, пишет в своих мемуарах, что уже в период сентября-декабря 1914 г. рейхсканцлеру были представлены многочисленные заявления как организаций, среди которых мы находим Военный комитет промышленности, Бременский сенат, Высшую сельскохозяйственную школу в Гогенгейме и др., так и отдельных лиц; проф. Шумахера, директора пароходной линии Гамбург - Америка Баллина, статс-секретаря продовольственного управления Батоцкого, члена партии консерваторов Винклера и др. "Бельгия и французские пограничные области, военно угрожаемая восточная граница и земли для колонизации на востоке, а также возмещение военных расходов, - пишет Вестарп, - были темами... обсуждение которых висело в воздухе для ведущих лиц. Список заявлений, меморандумов, докладных записок... можно продолжить сколько угодно"⁴ .

Считая, однако, заявления отдельных организаций, а тем более отдельных лиц недостаточно вескими, аннексионисты переходят к коллективному представлению своей программы военных целей правительству, В октябре 1914 г. по инициативе Гутенберга, председателя дирекции заводов Круппа, было созвано совещание представителей центрального союза германских промышленников, союза сельских хозяев и партии консерваторов по вопросу о снабжении хлебом. В ноябре это совещание расширило свою деятельность и с привлечением пангерманского союза занялось вопросом о военных целях. Оно разработало программу военных целей, которая была положена в основу первого меморандума хозяйственных организаций, представленного рейхсканцлеру 10 марта 1915 года. Меморандум был подписан пятью хозяйственными организациями: союзом сельских хозяев, центральным союзом германских промышленников, Ганзейским союзом, союзом германского среднего сословия и христианским крестьянским союзом.

За этим первым коллективным меморандумом вскоре последовали другие. 5 мая 1915 г. рейхсканцлеру были представлены "Руководящие положения" пангерманского союза, а 20 мая - новое заявление хозяйственных организаций, более разработанное и дополненное присоединением к нему союза лёгкой промышленности, и, наконец, в июле появилась так называемая докладная записка профессоров за подписью 1347 лиц, среди

⁴ Westarp "Konservative Politik". Bd. II, S. 163. Berlin. 1935.

которых было 325 профессоров, 148 судей и адвокатов, 145 бургомистров и высших чиновников, 158 священников, 40 парламентариев и др. Докладная записка профессоров, как откровенно сознаётся Вестарп, была вызвана желанием подкрепить заявления хозяйственных организаций поддержкой более широких кругов, чтобы выдвижение обширных военных целей только хозяйственными организациями не создавало впечатления, что они вызваны лишь эгоистическими, материальными, а не патриотическими побуждениями⁵ . Верхушка германской интеллигенции вполне разделяла аннексионистские устремления крупной буржуазии и юнкерства и не только охотно оказывала им поддержку, но и проявляла большую активность агитации за военные "цели. Комитет, созданный для составления докладной записки профессоров, не прекратил своего существования после выполнения своей задачи. Под председательством профессора-историка Дитриха Шеффера, одного из виднейших идеологов аннексионистского направления, он стал центром агитации за широкие военные цели и летом 1916 г. оформился в постоянную организацию под названием "Независимый комитет за немецкий мир".

Все эти аннексионистские меморандумы представляли суммированную программу военных целей, исходящих от различных кругов и прослоек империалистической буржуазии и юнкерства. Сравнительный анализ этих документов даёт основание считать наиболее типичными из них меморандум пангерманского союза и меморандум шести хозяйственных организаций.

Меморандум пангерманского союза выражает империалистические требования прежде всего своего руководящего слоя - прусского юнкерства и отражает традиционный для этого класса "Drang nach Osten". В мотивировочной своей части меморандум исходит из положения, что для процветания государства необходимо прежде всего многочисленное и растущее население и равновесие в развитии отдельных частей народного хозяйства. Между тем, утверждает меморандум, в Германии это равновесие нарушено чрезмерной индустриализацией и недостатком земли для роста населения, что порождает болезненные явления в общественной жизни, в частности социальную борьбу.

"Германское население медленно перерастает производительную способность земли, находящейся в распоряжении Германии"⁶ . Поэтому, делает вывод меморандум, "расширение границ германской территории, безусловно, необходимо для обеспечения будущего германского народа. Подлежащая приобретению земля должка служить для расширения сельскохозяйственной основы нашего хозяйства, а также для колонизации; по своему количеству она должна удовлетворять потребности колонизации не только сегодняшнего дня, но быть достаточной для длинного ряда поколений... Для получения такой земли прежде всего встаёт вопрос о востоке... Польские пограничные области, русско-литовские губернии, прибалтийские провинции как по слабой населённости, так и по аграрному характеру страны и способности почвы к культивированию являются колонизационной областью с богатым будущим"⁷ .

Меморандум пангерманского союза не исключает аннексий и на западе, но придаёт им второстепенную роль. По смыслу меморандума, захват территорий на западе должен служить лишь для обеспечения тыла, для укрепления одного из угрожаемых флангов Германии с целью беспрепятственного продвижения на другом фланге, то есть на востоке.

Меморандум шести хозяйственных организаций отражает интересы прежде всего германской промышленности. Не отрицая необходимости аннексий на востоке с целью усиления сельскохозяйственной базы Германской империи и приобретения земель для колонизации, этот ме-

⁵ Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 166.

⁶ "Schulthess' Europaischer Geschichtskalender. 1915", Bd. II. S. 1392.

⁷ Ibidem, S. 1393.

морандум выдвигает на первое место и особенно подробно мотивирует необходимость для Германии захвата промышленных областей Бельгии и Северной Франции, особенно железорудных и угольных бассейнов. Авторы этого меморандума не скрывают, что они имеют в виду не только повышение индустриальной мощи Германии вообще, но и главным образом интересы будущей войны. Подробно доказывая, что немецкие и люксембургские центры добычи руды "Минетт", обеспечивающей 60 - 80% производства чугуна и стали в Германии, лежат слишком близко к границе и в следующей войне, когда французы используют опыт этой войны с дальнобойными орудиями, несомненно, подвергнутся разрушению, авторы меморандума приходят к выводу, что "обеспечение Германской империи в будущей войне требует обладания всей наличностью руды "Минетт", включая крепости Лонгви и Верден, без которых эту область нельзя удержать"⁸ .

Указывая на то, что, как показал опыт войны, уголь "является одним из решающих средств политического влияния" в отношении целых государств, и на огромное техническое значение угля, особенно его производных - бензина, бензола, масла и др. - для ведения войны, меморандум приходит к заключению, что "обладание большим количеством угля и особенно битуминозного, который в большом количестве имеется в северо-французском бассейне, является решающим для исхода войны, по меньшей мере, в той же степени, как и железная руда. Бельгия и Северная Франция вместе добывают его свыше 40 млн. тонн"⁹ .

Нужно отметить, что оба меморандума главную цель войны видят в расширении территории Германии на европейском континенте. "Обеспечение будущего Германской империи и народа, без сомнения, обусловливается прежде всего силой развития, какую империя и народ смогут получить и сохранить на Европейском континенте"¹⁰ , - говорится в меморандуме пангерманского союза. "Мы видим главную цель навязанной нам борьбы в обеспечении и улучшении европейской основы существования Германской империи"¹¹ , - вторит ему меморандум шести хозяйственных организаций. Колониальные требования выдвигаются, но и в том и в другом меморандуме они занимают третье место.

Докладная записка профессоров отличается от других меморандумов большей разработанностью, более развёрнутой мотивировкой военных целей, а главное, тем, что она представляет некий синтез пожеланий отдельных кругов германского империализма. Однобокие требования отдельных групп империалистов приведены в этой докладной записке в известное равновесие, и, таким образом, она представляет наиболее полную и мотивированную программу военных целей германского империализма.

Группа профессоров и других представителей верхних слоев германской интеллигенции, подписавших эту записку, мотивировала составление её обязанностью "передовых борцов общественного мнения" ясно и чётко сформулировать "волю народа" и представить её правительству, чтобы оказать ему поддержку в трудной задаче отстаивания необходимых для Германии требований. Повторяя лицемерную версию о том, что на миролюбивую Германию, в течение 40 лет охранявшую мир, внезапно напали кровожадные враги и что Германия в этой борьбе защищает не только культуру Германии, но и всей Европы, записка заявляет: "Но теперь мы не удовлетворяемся только обороной... Мы должны использовать до крайней границы достижимого военные результаты этой войны, стоившие таких больших жертв. В итоге войны мы хотим так твёрдо и так хорошо расположиться в нашем укреплённом и

⁸ Grumbach S. Op. cit. S. 130.

⁹ Ibidem.

¹⁰ "Schulthess' Europaischer Geschichtskalender. 1915". S. 1394.

¹¹ Grumbach S. Op. cit. S. 125.

увеличенном отечестве, чтобы наше независимое существование было обеспечено на ряд поколений вперёд"¹² .

Что же нужно для обеспечения такого прочного и независимого существования Германии? Изложению этого посвящено дальнейшее содержание докладной записки профессоров. Оказывается, прежде всего нужно беспощадно ослабить Францию в политическом и экономическом отношениях, возложить на неё огромную контрибуцию, отнять колонии, захватить часть северного побережья и "улучшить" её границу с Германией от Бельфора до побережья. Далее, Бельгию, "завоёванную потоками благороднёйшей немецкой крови", нужно, как говорит записка, "твёрдо удержать в руках в политическом, военном и хозяйственном отношениях", то есть присоединить к Германии. Причём записка оговаривает, что во избежание повторения печального опыта с Эльзас-Лотарингией население присоединённых к Германии областей, как французских, так и бельгийских, не должно пользоваться политическими правами в Германской империи, а важнейшие предприятия и земельные владения из рук местных собственников должны перейти в руки немцев. По отношению к России аппетиты составителей записки так велики, что не поддаются точному определению. "Продвижение нашей восточной границы, - говорится в ней, - будет зависеть от военного положения и должно определяться прежде всего соображениями стратегического характера"¹³ .

Как видно из дальнейшего изложения, область, подлежащая отторжению от России, должна была охватывать Прибалтику и широкую полосу вдоль восточной границы Познани и Силезии и южной границы Восточной Пруссии. По мнению авторов записки, эта широкая полоса земли должна была образовать пограничный пояс, "освобождённый от прав собственности" и предназначенный для германской колонизации. Высказывая предположение, что побеждённая Россия не сможет заплатить большой контрибуции, учёные-аннексионисты предлагали потребовать от неё возмещения контрибуции землёй: "Россия чрезмерно богата землёй, и мы требуем, чтобы земля уступленных нам в качестве контрибуции областей была в значительной своей части освобождена от своих владельцев"¹⁴ , то есть очищена от населения.

Это требование "свободной от людей" земли сопровождалось планами германской сельскохозяйственной колонизации этих областей, которые должны были обеспечить независимость Германии от заграницы в отношении продовольствия, поглотить часть прироста населения и дать Германии здоровых крестьян - "источник могущества государства", то есть резервы для армии. Планы аннексионистов по отношению к Прибалтике несколько отличались от планов по отношению к русским областям. В Прибалтике не предполагалось полностью очистить землю от населения: латыши, эстонцы и литовцы должны были составить резервы необходимых для Германии сезонных сельскохозяйственных рабочих.

Главным врагом Германии авторы докладной записки профессоров считали Англию, с которой шла основная линия борьбы за влияние на мировом рынке, на море и в заокеанских странах. Здесь военной целью Германии было занять господствующее положение в мировом хозяйстве, превосходство на море и в заокеанских странах. Путём к достижению этих целей авторы записки считали поражение жизненного нерва Англии в Египте, уничтожение цепи английских морских опорных пунктов, устранение Англии от влияния на европейском континенте, расширение колониальных владений Германии за счёт Англии и обеспе-

¹² Muller R. "Vom Kaiserreich zur Republik". S. 186. Wien. 1924.

¹³ Ibidem, S. 188.

¹⁴ Muller R. Op. cit. S. 189.

чение "свободы морей", под которой, как увидим дальше, германские империалисты понимали господство Германии на морях.

Составители записки не вполне уверены, что Германии удастся заставить Англию платить контрибуцию, но "если мы окажемся в состоянии наложить контрибуцию на Англию, столь экономную в жертвах собственной кровью, - пишут они, - то никакая денежная сумма не будет для этого слишком велика"¹⁵ .

Таковы были конкретные военные цели, скрывавшиеся под общей формулой победоносного "немецкого мира". Хотя составители докладной записки профессоров с самого начала заявляли, что Германия претендует не на мировое господство, а лишь на такое положение в мире, которое соответствует её культурной, экономической и военной мощи, тем не менее их требования свидетельствовали о притязаниях Германии на мировое господство. Имея, с одной стороны, ослабленную, обременённую огромной контрибуцией Францию в суженных границах, а с другой стороны - побеждённую и тоже ослабленную Россию, лишённую наиболее развитых в промышленном отношении западных районов, Германия, безусловно, господствовала бы на европейском континенте, а если бы ей удалось установить и превосходство на море, оттеснив с первого места Англию, то этим были бы заложены основы и для её мирового господства.

- Следует, однако, отметить, что самые широкие захватнические планы германского империализма в период первой мировой войны не представляли такой смертельной опасности для народов, как планы гитлеровской Германии. Это были планы ограбления побеждённых стран путём захвата у них больших территорий и получения с них огромных контрибуций, но в первую мировую войну германский империализм и не помышлял о порабощении целых стран Европы, о лишении целых народов их государственной самостоятельности и тем более об их истреблении.

Выдвинутые аннексионистскими меморандумами военные цели представляли собой не только требование удержать в руках Германии уже завоёванное германской армией, но и программу дальнейших завоеваний. Германские империалисты и особенно военные круги не сомневались в своём праве оставить за собой уже захваченное ими. Они считали это "правом завоевателя", которое, по их словам, являлось "первым и исконным правом "земли". Облекая это "право завоевателя" в сентиментально-демагогическую форму, Вильгельм II ещё в 1898 г. на принятии присяги рекрутов заявил: "Земля, где погребён немец, павший при исполнении долга в борьбе за своё отечество, и куда немецкий орёл вонзил свои когти, - это земля немецкая и будет немецкой"¹⁶ . Ещё более демагогично звучит другое его заявление: "Землю, пропитанную немецкой кровью, отдавать назад нельзя". Но в момент составления аннексионистских меморандумов программа захватов, намеченная в них, была ещё далека от осуществления. Эти меморандумы, таким образом, давали программу мира для правительства и программу завоеваний для верховного командования германской армии.

К группе этих, так называемых аннексионистских меморандумов с полным правом можно присоединить докладную записку Людендорфа, представленную им от имени верховного командования рейхсканцлеру Михаэлису 15 сентября 1917 года. Эта докладная записка представляет развёрнутое изложение программы военных целей германского генерального штаба и поэтому, несмотря на значительно более позднюю дату, относится к той же группе документов, характеризующих программу "немецкого мира", защищаемого германским империализмом.

¹⁵ Muller R. Op. cit. S. 189.

¹⁶ "Verhandlungen des Reichstages". Bd. 309, S. 2876.

В канцлерство Бетман-Гольвега верховное командование неоднократно требовало от правительства формулирования военных целей и в декабре 1916 г. с помощью приказа самого Вильгельма добилось заключения своего рода соглашения между правительством и верховным командованием по вопросу о военных целях. Этот документ, опубликованный Людендорфом¹⁷ , является плодом компромисса и поэтому не характерен ни для позиции Бетман-Гольвега, ни для позиции верховного командования. После июльского кризиса 1917 г., освободившись от Бетман-Гольвега и имея у руля правления своего ставленника Михаэлиса, верховное командование 15 сентября составило докладную записку, которая является, по существу, своего рода инструкцией правительству по вопросу о военных целях. Докладная записка Людендорфа показывает, что германский генеральный штаб не только разделял самые широкие захватнические планы германских империалистов, но в некоторых направлениях даже ещё более расширял их. Так, например, его план аннексий на востоке поглощал целую Румынию.

Все аннексионистские меморандумы считались строго секретными и, кроме представления правительству, распространялись только среди членов подписавших их организаций. Однако мотивировочная часть меморандумов обнаруживает, что они предназначались для более широкого распространения.

В мотивировке территориальных приращений, особенно подробно разработанной в докладной записке профессоров, на первом месте находим утверждение о необходимости таких приращений для обеспечения якобы "безопасности" Германии, для создания гарантий против нападения на неё в будущем.

Ещё задолго до первой мировой войны, почти с самого основания Германской империи, немецкая публицистика, особенно военная, усердно пропагандировала мысль о неблагоприятном географическом положении Германии в центре Европы, об угрожаемости её границ с запада и востока. Этим мотивировалось в предвоенные годы растущее из года в год вооружение Германии. Развязав войну, германские империалисты теперь этой же идеей пытались прикрыть свои захватнические стремления и находили в этом полную поддержку в военных кругах, дававших военно-стратегическое обоснование программы захватов. "Длительным может быть только такой мир, - писал лидер национал-либералов Штреземан, - который сделает нас достаточно сильными, чтобы мировое созвездие, штурмующее нас теперь, в будущем не осмелилось на вооружённый поход против нас. В этом смысле германский народ стремится к обеспечению германских границ и их расширению. Как это расширение должно выглядеть стратегически, должно решить руководство армией, об этом должен позаботиться Гинденбург"¹⁸ . И верховное командование, главным образом в лице Людендорфа, определяло размеры аннексий в полном соответствии с пожеланиями крайних аннексионистов.

Прежде всего соображениями военной "безопасности" мотивировалось намерение присоединить Бельгию. Оккупировав с первых дней войны Бельгию и осуществив через неё вторжение во Францию, германский генеральный штаб всеми путями, даже опубликованием фальшивых документов, стремился доказать, что он в этом отношении лишь предупредил Антанту, что если бы нейтралитет Бельгии не нарушила Германия, его нарушили бы англо-французские войска, использовав Бельгию как плацдарм для вторжения в индустриальное сердце Германии - Нижне-Рейнско-Вестфальскую область. Поэтому и в дальнейшем сохранение независимости Бельгии было бы, по их мнению, постоянной смертельной угрозой для Германии. "Нейтралитет Бельгии - иллюзия, с которой

¹⁷ См. Ludendorff E. "Urkunden der Obersten Heeresleitung uber ihre Tatigkeit 1916 - 1918", S. 428 - 429. Berlin. 1921. -

¹⁸ Stresemann G. "Michel horch, der Seewind pfeift...", S. 130. Berlin. 1917.

практически не следует считаться"¹⁹ - писал Людендорф в докладной записке от 15 сентября 1917 года. По его мнению, Бельгия может существовать, только находясь либо под англо-французским либо под германским влиянием. Чтобы она не стала плацдармом Англии и Франции в их будущем наступлении на Германию, последняя должна "взять в свои руки" Бельгию по крайней мере до линии Мааса у Льежа. "Мы должны крепко держать в руках область по обе стороны Мааса к югу до Сент-Вита", - писал Людендорф в той же записке, - я вижу только одно средство достигнуть этого - присоединение к Германии... Совсем в безопасности мы были бы, если бы оккупировали всю Бельгию и стали на фландрских берегах"²⁰ .

Требованиями безопасности страны мотивировались также намерение германских империалистов захватить северное побережье Франции до Булони и продвинуть максимально на запад границу Германии с Францией. Они доказывали, что захват северного побережья Франции лишит Англию возможности оказывать влияние на европейские дела и предоставлять военную помощь против Германии европейским странам на континенте. Продвижение границы на запад, то есть аннексия французской территории вдоль границы Германии с Францией, диктовалось, по их заверениям, невыгодным в смысле военной безопасности расположением Лотарингско-Люксембургского рудного бассейна Саарской и Рейнско-Вестфальской индустриальных областей. Генеральный штаб Германии настаивал на том, что успешно защищать эти области от нападения можно лишь максимально отодвинув от них границу, и это особенно необходимо якобы потому, что противники Германии всегда будут стремиться поразить ее именно в этом пункте, концентрирующем в себе индустриальную и военную мощь Германии. "Если бы им это удалось - писал Людендорф, - то мы не были бы в состоянии вести даже оборонительную войну. С нами было бы покончено и в хозяйственном отношении. Прочная защита этих областей - жизненный вопрос для нас. Мы должны добиться здесь того, что только возможно и на что дает нам право наше военное положение"²¹ . Не определяя точно требуемого им прироста территории за счёт Франции, он заявлял, что чем больше будет этот прирост, тем легче будет защита жизненных центров Германии, взвивая мысль, что Франция уже в течение столетия жаждет отомстить Германии и что она никогда не откажется от идеи реванша германские аннексионисты доказывали, что, кроме захватов французской территории для безопасности Германии необходимо общее "беспощадное" ослабление Франции.

Обращаясь на восток, германские аннексионисты и здесь использовали мотив "безопасности" для прикрытия своих захватнических целей Отторжение обширных территорий от России вдоль восточных границ Познани, Силезии и Восточной Пруссии они мотивировали необходимостью создать пограничный вал против военной опасности, якобы угрожавшей Германии и всей Западной Европе со стороны такого колосса, как Россия.

Таким образом, естественное стремление каждого народа и государства к обеспечению своей безопасности германские империалисты толковали столь расширительно, что для удовлетворения этого стремления Германия должна была присоединить к себе половину Европы, да и то только на первых порах. Не приходится сомневаться, что через некоторое время для "безопасности" уже вновь приобретенных областей потребовался бы захват новых территорий. Как сказал на заседании следственной комиссии рейхстага Дельбрюк, "все завоевания делаются ради

¹⁹ Ludendorff E. "Urkunden...". S. 433.

²⁰ Ibidem, S. 432.

²¹ Ibidem, S. 431.

опасности. По "Римской истории" Моммзена, римляне ради своей безопасности завоевали весь мир. Конечно, самое безопасное - убить противника, потому что тогда он уже ничего не может сделать... Народ, который создаёт для себя такую безопасность, что другие не смогут больше напасть на него, будет господствовать над миром, а народы мира не допустят господства над собой одного народа. Поэтому тезис: ради безопасности мы должны сделать эти приобретения и расширение территории - самая большая ошибка, какую только можно представить себе"²² . Использование аннексионистами лозунга "безопасности" для оправдания планов захвата чужих территорий помогло аннексионистам завоевать сторонников не только в широких кругах средней и мелкой буржуазии, но и в определённых прослойках рабочего класса, добросовестно заблуждавшихся в необходимости завоеваний для обеспечения безопасности страны.

Под этим флагом необходимости обеспечения "безопасности" страны германские империалисты готовили плацдармы для будущих войн. Дитрих Шефер в своей книге "Из моей жизни" писал, что соседние с Германией области на западе и на востоке надо подчинить Германии с тем, чтобы "при повторении нападения" они были не опорными пунктами противников Германии, а источниками её собственной силы²³ .

Но особенно ярко эти мысли отразились в докладной записке Людендорфа. Она вся проникнута стремлением создать наиболее выгодные позиции для Германии в будущей войне. С этой точки зрения особенно большое значение имел захват Бельгии и портов на северном побережье Франции. Они должны были стать опорными пунктами в военных действиях против Англии: базами надводного и подводного флота, базами тля воздушного нападения и, наконец, исходными пунктами для вторжения. Вот почему генеральные штабы и морских и сухопутных сил так упорно и настойчиво требовали захвата фландрских берегов и французских портов. Захват же промышленных центров на западе и обширных сельскохозяйственных районов на востоке должен был обеспечить Германии в будущей войне рост германской индустрии, сырьевую и продовольственную базы, в которых ока чувствовала острый недостаток чуть ли не с первых месяцев данной войны.

Вторым мотивом, которым германские империалисты демагогически оправдывали своё стремление к захвату чужих территорий, было якобы намерение освободить от чужеземного угнетения родственные народы. Такими народами они считали фламандцев в Бельгии и население прибалтийских провинции в России. Связь Германии с фламандцами германские аннексионисты мотивировали тем, что фламандцы являются ветвью старого германского племени, подвергшейся насильственной романизации со стороны господствовавшего в Бельгии валлонского населения. Поэтому присоединение Фландрии к Германии, говорили они, было бы освобождением от угнетения родственного немца $ народа и возвращением его в лоно народа-матери. Аннексионисты ссылались на наличие освободительного движения фламандского народа и на его стремление к воссоединению с Германией, указывая на организацию "Молодая Фландрия", инспирированную и действовавшую по немецкой указке.

Что касается прибалтийских областей, то германских аннексионистов не смущало то обстоятельство, что большинство их населения составляли латыши, эстонцы и литовцы. "Не одна численность народа определяет характер страны, - говорил Штреземан в рейхстаге 6 апреля 1916 г., - характер страны определяет народность, которая дала стране черты своей культуры и своего духа. А это наши балтийские немцы. Несмотря

²² "Die Ursachen des deutsehen Zusammenbruches im Jahre 1918". Bd. 4. S. 159. Berlin. 1925 - 1928.

²³ Ibidem. Bd. V, S. 43.

но все препятствия... они до настоящего времени сохранили немецкий характер в Либаве, Митаве, Риге, Дерпте и во всей стране"²⁴ .

Стремясь доказать немецкий характер прибалтийских провинций, германские аннексионисты в лице Штреземана готовы были даже признать первенство немецкой культуры в Прибалтике перед самой Германией.

И, наконец, последним мотивом германских аннексионистов, которым они старались оправдать своё стремление к "немецкому миру", была якобы необходимость вознаградить немецкий народ и армию за жертвы и усилия, понесённые ими во время войны. Такое вознаграждение они рисовали в виде "Великой Германии", покрывшей все расходы войны за счёт полученных ею контрибуций, с расширенными границами, с обширными землями на востоке для колонизации германских крестьян, с цветущей, обеспеченной сырьём, промышленностью, которая, как они уверяли, даст работу "сем германским рабочим, с большими колониями для приложения германского капитала и предприимчивости. Можно не сомневаться, что эти картины "Великой Германии" находили сочувственный отклик в довольно широких слоях населения.

Не приходится доказывать, что основными носителями аннексионистских устремлений были классы, воплощавшие германский империализм: юнкерство и монополистическая буржуазия. В теснейшей связи с ними находились генеральный штаб, верховное командование, особенно так называемое третье верховное командование, которое в лице Гинденбурга и Людендорфа являлось определённым сторонником крайней аннексионистской программы. Командные посты в армии кайзеровской Германии, как правило, занимали представители высшего дворянства, преимущественно прусского, поэтому по самому своему классовому положению высший командный состав армии и флота должен был разделять империалистические стремления прусского юнкерства. Верховное командование имело постоянную связь с видными представителями крупной промышленности. По показанию бывшего рейхсканцлера Михаэлиса на следственной комиссии рейхстага, в ставку приезжали из Германии многие лица. "Это была группа представителей индустрии, а также и другие лица, которые по различным направлениям пропагандировали мысль, что в их кругах ставится задача победного мира"²⁵ . Конечно, при этих неофициальных встречах магнатов промышленности с командованием планы "немецкого мира" обсуждались со всеми подробностями. Известно также, что Людендорф вызывал к себе в ставку представителей индустриальных кругов и давал им задание создать фонд для пропаганды захвата Бриэ и Лонгви, как совершенно необходимых для Германии²⁶ .

Политическими представителями аннексионистского направления были партии консерваторов и национал-либералов, но большое число сторонников этого направления имелось и в других партиях буржуазии, таких, как центр и прогрессисты; отдельные лица и группы из среды социал-демократии также принадлежали к этому направлению. Кроме того вне политических партий существовал ряд организаций буржуазии и юнкерства, прилагавших все усилия для обработки общественного мнения в желаемом направлении. Среди таких организаций на первом месте стоял пангерманский союз, затем флотский и военный ферейны, уже упомянутый выше "Независимый комитет" за "немецкий мир" и другие, менее известные организации. Вестарп в своих мемуарах упоминает о существовании только в одном Берлине нескольких политических кружков, состоявших из ведущих представителей крупной буржуазии. Кружок фон Гольцендорфа, одного из директоров пароходной линии "Гамбург-Аме-

²⁴ "Verhandlunsen des Reichstages". Bd. 307, S. 869,

²⁵ "Die Ursachen...". Bd. 7. T. 2, S. 60.

²⁶ См. Ibidem. Bd. I, S. 238.

рика", брата адмирала. Кружок собирался у него на квартире и состоял из 18 - 20 человек. Так называемое "общество среды" собиралось по средам в отеле "Континенталь" для обсуждения политических вопросов под руководством проф. Штейна, издателя журнала "Nord und Sud". Уже в последний год войны возникло "общество четверга" из пангерманцев "с сильным балтийским уклоном", как характеризует его Вестарп, работавшее под руководством адмирала Баудиссин и члена партии консерваторов фон Резике. Осенью 1915 г. возникло "немецкое общество 1914 г.". Все эти кружки и общества собирались для взаимной информации и обсуждения политических вопросов, иногда даже с участием руководящих лиц из правительственных кругов, и хотя Вестарп прямо об этом не говорит, можно не сомневаться, что вопрос о шейных целях был одной из главных тем этих собраний и что обсуждение его влекло за собой то или другое воздействие да прессу и общественное мнение.

Примером того, как действовали такие общества и кружки, может служить вопрос об аннексии французского железорудного бассейна Бриэ - Лонгви. Этот вопрос особенно оживлённо обсуждался в 1917 - 1918 годах. Общество "Deutscher Kaiser" разослало депутатам рейхстага брошюру под заглавием "Значение бассейна Бриэ для хозяйственного и военного будущего Германии", где доказывалось, что по окончании войны область Бриэ - Лонгви при всех условиях должна отойти к Германии. Союз промышленников железоделательной и сталелитейной промышленности и союз промышленников металлургических заводов издали меморандумы под заглавием "К присоединению Французско-Лотарингского железорудного бассейна к германской имперской территории" и переслали их правительству и верховному командованию. По поручению этих же союзов один из депутатов рейхстага издал брошюру под заглавием "Воссоединение железорудного бассейна Бриэ - Лонгви с Германской империей", в которой он пытался доказать, что эта область 800 лет назад принадлежала Германии и поэтому после окончания войны должна опять отойти к ней.

Среди сторонников "немецкого мира" имелись различные оттенки мнений, которые, однако, сводились лишь к незначительным разногласиям о важности тех или иных аннексий. Эти разные требования не исключали друг друга, споры о них не доходили до серьёзной борьбы. Разные группы признавали законные требования друг друга и в конечном счёте соглашались на объединение их в программу-максимум, изложенную в аннексионистских меморандумах, разделяя между собою лишь труд по защите тех или других требований.

Среди этого разнообразия мнений, в большей своей части отражающих лишь непосредственные материальные интересы той или другой группы аннексионистов, можно различить всё же два основных направления аннексионистских устремлений германского империализма. Эти направления можно только условно назвать восточным и западным, потому что они характеризуются более широкими и глубокими чертами, чем простое устремление экспансии на восток или запад, и с таким же успехом эти направления можно было бы назвать соответственно континентальным и мировым, или преследующим программу-минимум и программу-максимум в борьбе за мировое господство.

Все германские империалисты единодушно признавали, что главным врагом Германии в её борьбе за мировое господство является Англия. Но одна группа считала, что время для прямой атаки на Англию ещё не пришло, что текущая война является только первой Пунической войной, как говорили в окружении кайзера. Чтобы сломить могущество Англии, доказывали сторонники этого направления, Германия должна накопить больше сил, стать сильнейшей континентальной державой, и только тогда она сможет вступить в единоборство с Англией. Поэтому ближайшей целью Германии, которую она должна осуществить в текущей войне,

является укрепление её могущества на европейском континенте, для чего нужно в первую очередь покорение России с последующим использованием её огромных ресурсов: и максимальное ослабление другой мощной державы на континенте - Франции. Расправившись с этими двумя сильнейшими европейскими державами, Германия, по мысли сторонников этого направления, могла бы сгруппировать вокруг себя остальные, менее сильные и крупные государства Европы и, опираясь на созданный таким образом европейский базис, либо путём соглашения разделить с Англией мировое господство либо вступить с нею в решительную борьбу. Пока же нужно добиваться соглашения с Англией даже, если понадобится, ценой ослабления нажима на Францию, с тем чтобы бросить все силы на восток, против России, которая на данном этапе является главным врагом. Главными представителями этого направления, которое можно назвать восточным, или континентальным, были Бетман-Гольвег и Гельферих. По свидетельству Тирпица, Бетман-Гольвег в самом начале войны заявил, что война с Англией - лишь грозовая буря, которая скоро пройдёт²⁷ . Он с самого начала войны стремился добиться соглашения с Англией, настаивая на том, что не следует "дразнить бульдога" излишествами подводной войны, и считал необходимым бросить все силы на восток, ограничив свои стремления на западе. Гельферих и его сторонники считали, что ослабление России входит в интересы Англии и, направляя основные силы против России, Германия легче добьётся соглашения с Англией.

Восточное направление поддерживали самые разнообразные круги аннексионистов. Среди них на первом месте стояли прусские юнкера и германские крупные землевладельцы, которые приветствовали экспансию на восток, обещавшую им обширные земли для колонизации и расширения помещичьего землевладения и удовлетворявшую их ненависть к славянским народам. Это же направление поддерживало и верховное командование германской армии. Здесь же были и отдельные представители финансового капитала, которые, действовали на международной арене, хорошо знали мощь Британской империи и считали безрассудным стремление поразить её одним ударом.

Сторонники западного, или мирового, направления защищали программу-максимум. Они считали, что Германия уже в этой войне может разрешить основную задачу - добиться мирового господства, что у неё имеется достаточно сил и средств, чтобы уже теперь нанести сокрушительный удар Англии и выйти на первое место в мире. Они настаивали на том, что поскольку главным врагом является Англия, против неё и нужно направить все силы, а с Россией любой ценой заключить соглашение, чтобы обеспечить себе тыл. Развёртывание больших военных действий против России они считали ошибкой, отвлекающей силы от главного направления борьбы и идущей на пользу Англии, потому что, как писал Тирпиц в своих "Воспоминаниях", "германо-русская война очень популярна в Англии"²⁸ . "Мы могли и должны были избегать войны с Россией"²⁹ , - писал он же в одном из своих писем в марте 1915 года. Сторонники этого направления считали, что будущее Германии будет обеспечено борьбой за мировой рынок, а не расширением территории на восток. "Я должен выступить против тех экстремистов, - говорил Штреземан в рейхстаге 6 апреля 1916 г., - которые думают, что наше хозяйственное развитие должно иметь новое и единственное направление на восток. Положение не таково. Наше будущее не на востоке, мы не прекратим борьбы за мировой рынок... Полем нашей деятельности был и останется на будущее мир"³⁰ .

²⁷ См. Tirpitz A. "Erinnerungen", S. 262, Leipzig. 1919.

²⁸ Tirpitz A. "Erinnerungen", S. 254.

²⁹ Ibidem, S. 453.

³⁰ Stresemann G. Op. cit. S. 95.

Основную массу сторонников этого направления составляли связанные с экспортом капитала, внешней торговлей и мировым рынком представители крупной промышленности и финансового капитала и их политические представители в лице национал-либеральной партии. Этот слой германских империалистов особенно болезненно воспринимал колониальную и морскую мощь Англии и главной целью развязанной ими войны считал победу над Англией.

К этому же направлению принадлежали руководящие круги военно-морского флота во главе с Тирлицем, что вполне понятно, если принять во внимание, что всё строительство и вооружение германского флота ставило своей задачей завоевание господства Германии на морях и шло под лозунгом "Будущее Германии - на воде". Это направление поддерживала и некоторая часть партии консерваторов - крайних аннексионистов, ставивших вопрос не в плоскости "или - или", а в плоскости "и то и другое", то есть стоявших за максимальное расширение Германии на континенте и за решительную борьбу с Англией за мировое господство уже в текущей войне. Представителем этой группы консерваторов был граф Вестарп, который признавался в своих воспоминаниях, что он был сторонником "боевого направления" и старался спор в партии по этому вопросу привести в русло признания и того и другого направления³¹ .

Большое место в побуждениях этой группы консерваторов занимали политические соображения - стремление щадить царскую Россию как оплот монархизма в Европе наряду с Германией и Австро-Венгрией.

Борьба этих двух направлений в глазах общественного мнения Германии выливалась в спор о том, кто является главным врагом Германии: Англия или Россия, - с кем из них нужно бороться до уничтожения противника и с кем стремиться к соглашению. Этот спор занимал значительное место в печати и устных выступлениях государственных деятелей Германии.

Как уже было упомянуто выше, политическими партиями, представлявшими аннексионистское направление в Германии, были партия консерваторов и партия национал-либералов. Но основным ядром и идейным вдохновителем аннексионизма была внепарламентская политическая организация - пангерманский союз. Руководители консервативной и либеральной партий решительно отрицали тесную связь этих партий с пангерманским союзом и даже негодовали, когда представители левых кругов - социал-демократы и независимцы - называли пангерманцами всех сторонников широких аннексионистских целей. Но в действительности связи эти, особенно консервативной партии с пангерманским союзом, были хотя и не официальными, но очень тесными.

В составлении программы аннексионистских требований пангерманский союз, несомненно, играл роль вдохновителя. Как уже отмечалось, первый проект такой программы, положенный в основу последующих аннексионистских меморандумов, был составлен Классом-председателем пангерманского союза - и Гугенбергом. Консерваторы полностью поддерживали программу военных целей пангерманского союза, но открыто с ним не солидаризировались. Пангерманцы ещё до войны так скомпрометировали себя перед общественным мнением. Германии своими чрезмерными требованиями, а главное - бестактными выступлениями, вредно отражавшимися на международном положении Германии, что солидаризироваться с ними партия консерваторов не решалась из боязни потерять свой и без того уже падавший авторитет. Вестарп отмечает, что отношение консервативной партии к пангерманскому союзу, так же как и к флотскому и военному ферейнам, определялось "широким принципиальным согласием с целями и работой этих союзов", но отказом от ответственности за их выступления в деталях.

³¹ См. Westarp. Op. cit. Ed. II, S. 35.

Консерваторы "заботливо", по выражению Вестарпа, наблюдали за деятельностью пангерманского союза, но вмешивались лишь по мере надобности, чтобы удержать от излишне резких выступлений и "причуд". Это сдерживающее влияние консерваторов распространялось, однако, не на принципы, защищаемые пангерманцами, а лишь на форму, в которую они облекались. Ярким доказательством этого является описание Вестарпом некоторых деталей обсуждения программы военных целей, составленной пангерманцами. По настоянию консерваторов, требование захвата Марокко, Конго, Французского Сомали, Дагомеи и опорных пунктов во всём мире было заменено общей формулировкой - требованием "достаточной колониальной империи", которое принципиально не исключало ни одного из выдвигаемых в первоначальном проекте объектов аннексии. Затем требование расширения территории на восток до границы, идущей от южной части Силезии, через Гродно, Вильно до Псковского озера и устья Нарвы, было заменено требованием "присоединения по крайней мере части прибалтийских провинций и лежащих к югу от них областей", также допускавшим любое расширительное толкование³² .

Между партией консерваторов и пангерманским союзом существовало некое соглашение, по которому они, защищая одни и те же военные цели, из тактических соображений выступали отдельно. Пангерманцы, выдвигая широкие завоевательные цели и упорно настаивая на них, представляли якобы общественное мнение страны, тогда как консерваторы, как официальная политическая организация, считали необходимым; выступать более сдержанно, чтобы заранее не связывать себя широкими требованиями на тот случай, если окажется нужным заключение сепаратного мира с одним из участников неприятельской коалиции. "Для партии и фракции, которые должны ответственно действовать в парламенте, - писал Вестарп, - было бы много рискованнее быть связанным прежними требованиями, чем для представителей общественного мнения вне парламента"³³ .

Выражая в первую очередь интересы восточнопрусского юнкерства, партия консерваторов в своём большинстве принадлежала к так называемому континентальному направлению и на первое место ставила задачу расширения территории Германии. Эту тягу к расширению "пространства" для Германии разделял и такой явно выраженный сторонник борьбы Германии за господство на море, как Тирпиц, который писал в своих "Воспоминаниях": "Пространство есть будущее. Это положение имеет значение для империи британцев, американцев, русских и даже для распространившихся на Северную Африку французов. Пространства в этом смысле никогда не удавалось добыть для втиснутой в сердце Европы Германской империи"³⁴ .

В конце сентября 1915 г. узкое правление партии консерваторов разослало по своим организациям циркулярное письмо, в котором был дан лозунг выступать за территориальное расширение Германии. Этот циркуляр кончался следующими словами: "Узкое правление чувствует себя единым со всей консервативной партией и со всем немецким народом в решимости не останавливаться ни перед какими дальнейшими жертвами, какие потребуются для того, чтобы вести войну до длительного почётного мира, обеспечивающего основы будущего развития Германии. Конечно, оно будет выступать за всякое требующееся для этой цели расширение территории"³⁵ . Правление партии хотело опубликовать это решение, но министерство иностранных дел потребовало снятия последней фразы. Тогда правление предпочло совсем отказаться от публикования решения, что показывает, какое большое значение придавалось им этому лозунгу.

³² См. Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 42 - 43.

³³ Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 44.

³⁴ Tirpitz A. "Erinnerungen", S. 282 - 283.

³⁵ Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 182.

Выступая за присоединение к Германии больших областей с ненемецким населением, консерваторы, настроенные националистически, испытывали вместе с тем тревогу при мысли о том, что это нанесёт ущерб национальному характеру Германской империи и может увеличить политическое влияние ненемецкого населения. Опасения такого рола были особенно сильны в рядах немецкой фракции. "При суждении о желательных военных целях основным было соображение, что Германская империя была и должна остаться национальным государством, - писал член немецкой фракции Мумм в своём показании следственной комиссии рейхстага в 1926 г, - Славой Германской империи является то, что она была национальным государством, а не государством национальностей, как несчастная Австро-Венгрия"³⁶ .

Наиболее крайние аннексионисты, как Класс, Гугенберг и др., выдвигали требование присоединения территории "без людей", разрабатывали проекты эвакуации из присоединяемых областей коренного населения: русских, поляков, валлонов, французов, проекты отчуждения в пользу немцев предприятий, находящихся в ненемецких руках, и т. п. Эти проекты нашли своё отражение в аннексионистских меморандумах, в частности в докладной записке профессоров. Но в отличие от фашистов, даже самым крайним германским империалистам в период первой мировой войны не были чужды сомнения в возможности безнаказанного нарушения существующих норм права и гуманности, а также и в практической выполнимости таких намерений. Было совершенно ясно, что Бельгию, Польшу или ещё какую-либо другую часть европейской территории германскому империализму не удастся беспрепятственно поставить в положение бесправной колонии.

На этой почве появляются казуистические попытки найти такую форму аннексии, которая, давая германскому империализму полное господство "над присоединяемой территорией, лишала бы её население политических прав в Германской империи и в то же время была бы обоснована с точки зрения права. Появляются новые термины, придуманные уже во время войны, такие, как "хозяйственное (а не политическое) присоединение" ("wirtschaftlicher Anschluss"), термин "присоединение" ("Angliederung") противопоставляется термину "включение" (Eingliederung"). "Что понимали верховное командование и стоявшие за ним круги под "хозяйственным присоединением"? - спрашивал Эрцбергер в своей речи в Национальном собрании 25 июля 1919 г. и разъяснял, что эти круги под лозунгом "хозяйственного присоединения" требовали от Бельгии "таможенного союза со всеми его последствиями для финансов и налоговой системы, приобретения частными лицами (то есть немцами. - З . Э. ) рудников и самых ценных угольных залежей в Бельгии, приобретения частными лицами бельгийских железных дорог, господства над портом Антверпена, решающего влияния на водный транспорт. Сумма всех этих отдельных условий в своём действии фактически была бы равна аннексии"³⁷ .

Понятие "Angliederung", которое разрабатывалось в первую очередь для применения к Курляндии и Лифляндии, но потом должно было распространиться и на Бельгию, по замечанию эксперта следственной комиссии рейхстага Бредта, принадлежавшего во время войны к партии свободных консерваторов, "возникло только во время войны и должно было служить тому, чтобы представить в другом свете фактическую аннексию"³⁸ . В противоположность "Eingliederung" ("включение") это понятие предполагало такое положение, когда присоединяемые страны не должны были якобы ни стать колониями в обычном смысле, ни входить в состав Германской империи на правах союзного государства, как другие её части.

³⁶ "Die Ursachen...". Bd. 7. T. I, S. 386.

³⁷ Ibidem. 5. 32.

³⁸ "Die Ursachen...". Bd. 8. S. 346.

По разъяснению германских империалистов, присоединяемые таким порядком области сохранят будто бы внутреннюю самостоятельность и лишь во внешних отношениях будут "неотделимыми частями" Германии, то есть не будут иметь своей армии, флота и права международного представительства. Однако их планы урегулирования экономических отношений между Германией и этими странами дают картину полного экономического порабощения последних германским империализмом. Эти области должны были получить общую с Германией таможенную систему, принять германскую валюту, германское управление почтой, телеграфом и железными дорогами и стать сферой действия Германского имперского банка. Всё это предполагалось провести под лицемерным лозунгом "равноправия" с Германией и закрепить в виде "союзного договора", о действии которого даже весьма далёкий от критики германского империализма Бредт замечает: "Но было большим вопросом, что осталось бы от их (этих стран. - З. Э. ) государственной "самостоятельности" в случае заключения этих договоров"³⁹ .

Таким образом, проблему сохранения "национального характера Германской империи при присоединении к ней инонациональных территорий в Европе германский империализм предполагал разрешить или путём массового выселения коренного населения этих территорий или путём обращения его в бесправных рабов германского империализма. Не приходится подробно разъяснять, что такое разрешение вопроса было бы вопиющим нарушением! норм международного права и гуманности и являлось бы прообразом будущего гитлеровского "нового порядка" в Европе.

Выдвигая и поддерживая программу широких аннексий, партия консерваторов руководствовалась при этом не только желанием удовлетворять империалистические стремления представляемых ими кругов, но и политическими соображениями. Империалистическое развитие Германии, огромный рост её производственного аппарата требовали соответствующего расширения поля деятельности германской буржуазии далеко за пределы имевшихся в начале XX в. возможностей. В исторически сложившемся в Германии блоке юнкерства с крупной буржуазией именно на юнкерство возлагалась задача обеспечить удовлетворение этих интересов буржуазии, иначе оно не оправдывало бы своего господствующего положения в Германии. Первая мировая война должна была разрешить этот вопрос. Консерваторы предвидели, что не только поражение, но даже окончание войны на основе status quo ante beilum, не выполнив задачи германского империализма, будет представлять собой угрозу для существования монархии и господствующего положения связанных с нею кругов юнкерства и военной касты. Правда, они демагогически рисовали эту опасность и виде угрозы монархии от радикализации масс, которые, вернувшись с фронта и не получив от войны ничего" кроме увеличения налогов, якобы придут к мысли, что кайзеровское правительство не сумело использовать плоды их военных успехов⁴⁰ . Ню они понимали, что в действительности носителем такого недовольства будет в первую очередь заинтересованная в аннексиях буржуазия. Поэтому, не доверяя правительству Бетман-Гольвега, консерваторы, как и все аннексионисты, больше всего боялись, что оно заключит с их точки зрения "преждевременный мир", испортит пером дипломатов то, что достигнуто мечом.

Для настроения этих кругов показательно их отношение к "мирному предложению" Германии в декабре 1916 года. Так, после неудачи этого германского выступления председатель пангерманского союза Класс заявил в Гамбурге: "Мы должны на коленях благодарить бога, что враги не приняли мирного предложения от 12 декабря 1916 года"⁴¹ . Ещё более решительно возражали они против ©сяких проектов мира по соглашению.

³⁹ "Die Ursachen...". Bd. 8, S. 339.

⁴⁰ См. Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 41.

⁴¹ "Die Ursachen...". Bd. 7. T. I, S. 175.

28 апреля 1917 г. правление консервативной партии выпустило воззвание, в котором говорилось: "Решение социал-демократической партии, требующее заключения мира без приобретений и контрибуций, на общей мирной конференции согласно требованиям социалистического интернационала, привело бы наше отечество к гибели, если бы оно было проведено"⁴² .

На одном из заседаний главного комитета рейхстага в июльские дни 1917 г., когда все партии рейхстага считали положение Германии очень серьёзным, Вестарп на вопрос Штреземана: "Если бы мы сегодня могли заключить мир на основе статус-кво, приняли бы вы этот мир?" - ответил: "Нет"⁴³ . Консерваторы не только не допускали мысли о компромиссном мире, но в своей непримиримости по отношению к военным целям заходили даже так далеко, что желали отпадения союзников Германии, чтобы можно было не считаться с ними при осуществлении своих военных целей. Именно с такой мотивировкой Вестарп высказал в 1917 г. в главном комитете рейхстага пожелание, чтобы Австрия заключила сепаратный мир как раз в тот момент, когда Австрия действительно подготовляла такой шаг. Вестарп, однако, не учитывал того, что заключение сепаратного мира Австрией могло открыть войскам Антанты доступ в южные области Германии и этим окончательно лишить её надежды на победоносное окончание войны.

Такова была позиция основной политической опоры аннексионистского лагеря - партии консерваторов. Следует отметить лишь ещё одно обстоятельство. Безоговорочно поддерживая самые широкие аннексионистские планы на западе, консерваторы несколько колебались по отношению к востоку, хотя их классовые интересы требовали аннексий прежде всего на востоке, за счёт России. Они не хотели окончательно портить отношения с близкой им по политическому направлению царской Россией. Показательна в этом отношении позиция консерваторов по вопросу о Польше. Они надеялись, что Россия в результате своего военного поражения относительно легко уступит Германии прибалтийские области, но были твёрдо уверены в том, что о Польше договориться не удастся. Поэтому они решительно возражали против создания польского королевства за счёт русской части польских земель, считая это дело "опасным экспериментом", который не только уничтожит всякие перспективы на сепаратный мир с Россией, но и сильно затруднит в предстоящих мирных переговорах урегулирование других вопросов, "которые были ближе немецкому сердцу", в первую очередь - о Прибалтике. Впоследствии, уже после окончания войны, пытаясь проанализировать причины крушения Германской империи, некоторые представители этого направления даже приходили к мысли, что провозглашение создания польского королевства было той роковой ошибкой правительства, которая привела Германию к краху, потому что сняла возможность заключения с Россией сепаратного мира осенью 1916 г. и заставила Германию и дальше вести войну на два фронта⁴⁴ . Само собой разумеется, что положение совершенно изменилось после падения самодержавия в России и особенно после Октябрьской социалистической революции. С этого момента захватнические устремления на восток аннексионистов, всех оттенков, подкрепляемые классовой ненавистью к большевистской России, не знали уже никаких пределов.

Второй политической опорой аннексионистского направления была, как уже отмечалось, партия национал-либералов. Ещё до войны эта партия была ярой сторонницей империалистической политики и поддерживала все требования правительства, касающиеся увеличения армии, флота, ас-

⁴² "Die Ursachen...". Bd. 7. T. I. S. 32.

⁴³ Ibidem, S. 175.

⁴⁴ См. "Die Ursachen...". Bd. 7, T. I, S. 400 - 401.

сигнований на колониальную политику и т. п. Во время войны она, по словам американского посла в Берлине Джерарда, показала себя "ветвью консервативной партии и в некоторых отношениях даже хуже, чем консерваторы, чем сами юнкера"⁴⁵ .

Партия национал-либералов поддерживала и разделяла самую широкую программу аннексий. В многочисленных выступлениях в рейхстаге и особенно на собраниях и банкетах промышленников лидер партии Штреземан неоднократно заявлял, что партия национал-либералов стоит за "Великую Германию", которая должна быть создана в результате войны. "Мы выступаем открыто - и это выражено в решениях наших партийных инстанций, - говорил Штреземан в рейхстаге 18 января 1916 г., - за более великую Германию, которая только одна создаст необходимые гарантии для обеспечения длительного мира"⁴⁶ .

Национал-либералы поддерживали планы создания обширной континентальной империи с населением в 120 - 150 млн. человек, но не в этом они видели будущее величие Германии. Как партия крупных промышленников и коммерсантов, национал-либералы в преобладающем большинстве принадлежали к так называемому западному, или мировому, направлению. Они считали, что никакое расширение Германии на континенте не разрешит основного вопроса текущей войны - борьбы Германии против Англии, за мировую гегемонию. "В этой мировой войне, - писал Штреземан в статье "Englands Wirtchaftskrieg gegen Deutschland", опубликованной в марте 1915 г., - дело не в убийстве в Сараево и его искуплении, не в русской экспансии или французском стремлении к реваншу. Это борьба между Англией и Германией, борьба не на жизнь, а на смерть, борьба за величие или упадок, порождённая не народными или политическими противоречиями.., а хозяйственными побуждениями"⁴⁷ .

Разъясняя общественному мнению Германии причины войны и настаивая на том, что главным врагом Германии является Англия, национал-либералы доказывали, что англичане, которые уже давно ведут против Германии экономическую борьбу, развязали эту войну, побуждаемые завистью к быстрому развитию германской промышленности и торговли, боязнью конкуренции в лице Германии. Вина Германии якобы заключалась лишь в том, что немцы "были прилежны и кое-чему научились". Представители национал-либералов демагогически заявляли, что победа Германии над Англией освободит весь мир от угнетения, порождаемого гегемонией Англии на море.

Считая, что основной задачей войны является сокрушение экономического и морского могущества Англии, национал-либералы усердно пропагандировали в качестве первоочередных военных целей обеспечение свободы морей и расширение колониальных владений Германии. В достижении этих целей они видели основу мирового господства Германии. В одном из своих выступлений в рейхстаге в апреле 1916 г. Штреземан с цифрами в руках доказывал необходимость обширных колониальных владений для будущего хозяйственного развития Германии. Он критиковал обычное утверждение, что внешняя торговля Германии перед войной была почти равна английской. Это утверждение, говорил он, основано на простом сопоставлении цифр, тогда как анализ их показывает значительное превосходство Германии, Англия же сохраняет свою большую внешнюю торговлю лишь благодаря тому, что имеет обширные колонии.

Из всего английского экспорта в 1912 г. на сумму в 9943 млн. марок экспорт на сумму в 3830 млн. марок пошёл в колонии и протектораты Англии, то есть был реализован не в условиях свободной конкуренции, а при поддержке политической мощи Англии, тогда как Германия в том

⁴⁵ Jerard J "My four years in Germany", p. 283.

⁴⁶ "Verhandlungen des Reichstages". Bd. 306, S. 739.

⁴⁷ Stresemann G. Op. cit., S. 8.

же году вывезла в свои колонии всего лишь на 51 млн. марок. На основании этих материалов Штреземан доказывал огромное значение колонии для развития хозяйства метрополии и приходил к выводу, "как важно для нас (Германии. - З. Э. ) опять получить большую колониальную империю"⁴⁸ . Как известно, "большой колониальной империи" Германия перед первой Мировой войной не имела: территория её колоний была в 11 раз меньше территории английских колоний (2,9 млн. кв. км против 33,5 млн. кв. км английских колоний) и почти в 4 раза меньше территории французских колоний (10,6 млн. кв. км). Поэтому смысл выступлений Штреземана и других национал-либералов за "большую колониальную империю" сводился к требованию передела колоний, прежде всего, конечно, за счёт самой могучей колониальной державы - Англии. Это поддерживалось и соответствующим требованием, изложенным в докладной записке профессоров, где говорится: "В Африке мы хотим снова построить нашу колониальную империю сплочённее и сильнее, чем она была до сих пор. Одна Центральная Африка дала бы нам достаточно большую область, но недостаточную колониальную ценность. Поэтому нам нужны приобретения и в других местах"⁴⁹ .

Свобода морей, как военная цель Германии, была направлена своим остриём также против Англии. В ней ставилась задача сломить военно-морское могущество Англии, лишить её первенства на морях. Этого настоятельно требовали интересы германского империализма, особенно кругов, связанных с внешней торговлей и экспортом капитала. Эти круги ещё до войны испытывали стеснения, вытекавшие из господствующего положения в мировой морской торговле Англии: необходимость принимать английское посредничество, английский арбитраж и преимущественное привлечение английских страховых компаний. Во время же войны вся Германия наглядно ощущала значение морской мощи Англии, когда последней удалось осуществить почти полную морскую блокаду Германии и запереть её флот в германских портах. Поэтому требование свободы морей, выдвинутое германскими империалистами, находило сочувствие во всех слоях населения, страдавших от английской блокады, и поддерживалось партиями, не принадлежавшими к лагерю открытых аннексионистов - социал-демократами, прогрессистами. Единственной реальной гарантией этой свободы морей они считали господство Германии на море. "Свобода морей, в которой мы нуждаемся для нашего хозяйства, для того, чтобы мы могли дышать, - говорил Штреземан в рейхстаге 6 апреля 1916 г., - может быть обеспечена только господством Германии на море, может быть обеспечена только таким образом, чтобы мы имели возможность выйти из мокрого треугольника, выйти в море и путём опорных пунктов на широком море защищать наш флот, чтобы он в серьёзном случае не оказался в таком печальном положении, в каком оказались наши крейсеры в начале этой войны, когда их пришлось потопить, потому что не было иного выхода"⁵⁰ .

Руководствуясь прусским принципом примата силы над правом, германские империалисты с презрением относились к международным договорам, не считали их достаточной гарантией. "Дело, к которому мы стремимся, - заявил Штреземан на собрании Германо-Аргентинского хозяйственного союза 26 мая 1916 г., - обеспечить на будущее свободу морей реальными гарантиями - приобретением морских опорных пунктов и угольных станций, так как мы не можем считать себя обеспеченными каким-либо третейским мировым судьёй"⁵¹ .

Таким образом, свобода морей в понимании национал-либералов заключалась в замене английского господства на море германским и

⁴⁸ "Verhandlungen des Reichstages". Bd. 3G7, S. 870 - 871.

⁴⁹ Muller R. Op. cit., S. 189.

⁵⁰ "Verhandlungen des Reichstages". Bd. 307, S. 869.

⁵¹ Stresemann G. Op. cit., S. 119.

должна была осуществляться под эгидой Германии. Путём к достижению такой свободы морей они считали, как рисовала докладная записка профессоров, захват Бельгии и французского побережья канала как опорных пунктов в борьбе против Англии, а главное - задачу "взорвать цепь морских опорных пунктов Англии, опоясывающих весь земной шар, или расшатать её путём приобретения Германией соответствующих опорных пунктов"⁵² .

Представляя интересы крупной промышленности и финансов, национал-либералы решительно возражали против ограничения программы военных, целей Германии только созданием обширной континентальной империи в Европе, против планов возвращения к замкнутому торговому государству, не претендующему на участие в мировой торговле. Такие планы развивались некоторыми группами аннексионистов, преимущественно из среды юнкерства. Национал-либералы указывали, что такое разрешение вопроса о будущем Германии представляло бы полное удовлетворение желаний Англии и на такой основе мир с Англией можно было бы заключить в любой день. "Нет, мы должны сделать как раз противоположное, - говорил Штреземан, - мы должны выдвинуть как экономическую военную цель, что в первый же день, когда немецкие суда получат возможность выйти из немецких портов, мы начнём борьбу за наше положение на заморских рынках с прежней энергией и прежней интенсивностью"⁵³ . Поэтому национал-либералы настаивали на том, что "заключение мира должно иметь своим предметом не только обмен землями, но и восстановление свободной экономической конкуренции"⁵⁴ .

Являясь основными партиями германского империализма, партии консерваторов и национал-либералов были наиболее полными и яркими выразителями его аннексионистских стремлений, но круг сторонников широкой захватнической программы в годы первой мировой войны не ограничивался в политических кругах членами этих партий. Значительное число сторонников "немецкого мира" было и в других буржуазных партиях - партиях центра и прогрессистов. Фракция центра в рейхстаге в первые годы войны, до середины 1917 г., принадлежала к неофициальному блоку "национального большинства", который во главе с консерваторами и национал-либералами высказывался за "немецкий мир", хотя и в очень осторожной и завуалированной форме. Достаточно указать на то, что официальным оратором, выступавшим в этот период от имени всех буржуазных партий, был представитель фракции центра Шпанн. Ему принадлежит та формулировка военных целей, которая оказалась очень удобным прикрытием широкой программы аннексий, а именно: что мир должен дать Германии вознаграждение за понесённые жертвы и гарантировать длительную безопасность её границ.

Партия прогрессистов не принадлежала к "национальному большинству", но и её представители высказывались за необходимость удержать в руках Германии то, что абсолютно нужно для её безопасности⁵⁵ . Не имея возможности подробно остановиться на позиции этих партий, можно лишь в общих чертах охарактеризовать её как позицию скрытых или потенциальных аннексионистов. Отношение этих партий к программе захватов определялось военной конъюнктурой. Когда положение Германии на фронтах было благоприятным, эти партии были готовы поддержать аннексии и тем в больших масштабах, чем больше были успехи на фронтах; "когда же положение на фронтах ухудшалось, они начинали говорить о "мире по соглашению", о мире на основе статус-кво. И, конечно, при благоприятном исходе войны для Германии обе эти партии с энтузиазмом поддерживали бы самую широкую аннексионистскую программу.

⁵² Muller R. Op. cit., S. 189.

⁵³ Stresemann G. Op. cit., S. 114.

⁵⁴ Ibidem, S. 163.

⁵⁵ См. Scheidemann Ph. "Der Zusammenbruch", S. 34. Berlin 1921.

Представители аннексионистского направления были и в социал-демократической партии, преимущественно в её руководящих кругах. Выступая официально против пангерманских целей войны, против "немецкого мира", за "мир по соглашению", исключающий аннексии и контрибуции, лидеры социал-демократической партии сами не были чужды аннексионистским стремлениям. Так, например, Ленч в конце 1915 г. высказал в рейхстаге сожаление о том, что Бельфор не был аннексирован ещё в 1871 г., а другой депутат, социал-демократ Коген-Реус заявил, что если военные специалисты считают необходимым продвинуть границу Германии до линии Нарева, то против этого возражать нельзя. По полицейскому донесению от 21 декабря 1915 г., на закрытом совещании правых социал-демократов происходили следующие разговоры. Давид заявил, что нельзя закрывать глаза на "необходимость завоевания известных областей. Совершенно невозможно, чтобы мы, например, опять отдали русскому абсолютизму завоёванные русские области"⁵⁶ . Его поддержал другой социал-демократ, Пеус, который заявил, что он получает много писем от партийных товарищей с требованием удержать завоёванные Германией территории. Такие же голоса за аннексию звучали со страниц провинциальной социал-демократической прессы. Излюбленным мотивом для прикрытия аннексий служила у социал-демократов аннексионистского толка мысль об "освободительной" якобы миссии Германии в войне, о невозможности вновь отдать "освобождённых" фламандцев под иго валлонов, "освобождённых" поляков и Лифляндию с Курляндией под иго царского деспотизма.

Опираясь на аннексионистские заявления представителей всех партий и особенно социал-демократии, аннексионисты утверждали, что весь германский народ разделяет их программу, потому что все слои народа заинтересованы в больших завоеваниях и контрибуциях. Такое изображение настроений германского народа, конечно, неправильно. Аннексионисты искажали подлинное настроение народа по вполне понятным соображениям: изображая стремления своего класса как всенародное стремление, они усиливали этим свои возможности агитации и давления на колеблющиеся слои. В действительности же германский народ в первую мировую войну ещё не был так широко заражён аннексионистскими стремлениями, как это имело место в период второй мировой войны. Значительная часть германского народа не стремилась к получению аннексий и контрибуций, сна хотела лишь одного - окончания войны. Об этом неоднократно говорили социал-демократы, предупреждая правительство, что они не смогут удержать за собой массы, если правительство провозгласит завоевательные цели войны. Тот же Давид, который на закрытом совещании высказывался в пользу аннексий, в своём показании следственной комиссии рейхстага в 1926 г. говорил: "Для защиты страны воля к войне существовала и могла быть сохранена в широких народных массах, которые несказанно тяжело страдала. Но что было невозможно, - так это защищать в этих слоях затягивание войны с завоевательными целями. Это было просто психологически невозможно""⁵⁷ .

О стремлении народных масс к миру свидетельствуют не только социал-демократы, но и такие деятели, как Бетман-Гольвег, Гельферих. Кюльман, заинтересованные, казалось бы, в противоположном изображении народных настроений⁵⁸ . Антивоенное, а следовательно, антианнексионистское настроение большинства германского народа подтверждается не только этими высказываниями, но прежде всего фактом роста антивоенного движения в Германии в годы первой мировой войны, первые признаки которого появились уже через несколько месяцев после начала войны

⁵⁶ Westarp. Op. cit. Bd. II, S. 292.

⁵⁷ "Die Ursachen...". Bd. 7, T. I, S. 169.

⁵⁸ См. Bettmann-Holweg "Betrachungen zum Weltkriege". Bd. II, S. 23, Hellferich R. "Der Weltkrieg". Bd. III, S. 81.

(демонстрации в марте и мае 1915 г.) и в дальнейшем всё более нарастали, превращаясь в массовое движение протеста против войны. Почти все выступления рабочих в годы войны сопровождались требованием прекращения войны. Показательны также успех листовок спартаковцев, носивших ярко выраженный антивоенный и антимилитаристский характер, и стачки протеста против осуждения Либкнехта летом 1916 г., когда рабочие в своих резолюциях характеризовали Либкнехта, как человека, доказавшего словом и делом свою верность народу и неустанно добивавшегося прекращения мировой войны"⁵⁹ . Всё это показывает, что в первую мировую войну германский народ в своей массе ещё не был отравлен империалистической агитацией.

Но, утверждая это, нужно сделать оговорку, что уже в этот период аннексионистская агитация начинала действовать на массы и увлекала за собой отдельные группы и даже слои трудящихся Германии. В настроении германского народа в течение всей войны наблюдались два периода: в первый период войны, примерно до 1916 г., шовинистские настроения охватили широкие массы народа. Они без критики усвоили положение, защищаемое к тому же и социал-демократами, что Германия подверглась нападению врагов, давно уже осуществлявших её окружение, что она является жертвой заговора против неё всего мира и должна якобы в этой войне отстаивать своё существование и будущее. В связи с этим легко усваивалось положение, что из войны Германия должна выйти более сильной, чтобы впредь не подвергнуться нападению. Вести о победе германского оружия ещё более разжигали шовинистические страсти. Опубликование правительством фальшивых документов о Бельгии вызвало взрыв негодования и содействовало распространению мнения о необходимости присоединения Бельгии, якобы для безопасности Германии. Никто не сомневался в победе Германии. Но скоро шовинистический угар начал рассеиваться. Видя, что германская армия сражается далеко от границ Германии, на неприятельской земле, что враг нигде уже не угрожает непосредственно Германии, а конца войны всё-таки не видно, немецкий народ начал сомневаться в оборонительном характере войны, причиняющей ему такие тяжёлые страдания. Народ, и прежде всего рабочий класс, начинал догадываться, в чьих интересах ведётся война. Чем дольше затягивалась война, тем яснее выявлялся её захватнический характер, тем сильнее становились лишения и жертвы масс, и антивоенные настроения охватывали всё более широкие слои народа, превращаясь в антивоенное, а затем и в революционное движение.

Однако среди немецкого народа были группы, непосредственно заинтересованные в продолжении войны и аннексиях. Это прежде всего зажиточное крестьянство и верхние слои мелкой буржуазии городов, которые извлекали прибыли из положения, созданного войной, и могли рассчитывать на прибыли от будущих аннексий. Ленин отметил классовую заинтересованность этих слоев в продолжении войны, интересы "зажиточных крестьян и части мелких хозяев, которые, подобно капиталистам, извлекают прибыли из насилия над слабыми народами"⁶⁰ .

Зажиточные крестьяне мечтали о землях на востоке и дешёвой рабочей силе из населения оккупированных областей, городские лавочники и владельцы мастерских мечтали об открытии своих заведений на новых, завоёванных землях. К этим группам присоединялись мелкое чиновничество и интеллигенция, надеявшиеся на применение своего труда в оккупированных областях. Германское правительство всемерно поддерживало такие настроения, опубликовав, например, обращение к юристам, нотариусам, адвокатам, судьям и чиновникам управленческого аппарата с призывом занимать места в оккупированных областях⁶¹ .

⁵⁹ "Spartakusbriefe", S. 148 - 149.

⁶⁰ Ленин. Соч. Т. XX, стр. 613.

⁶¹ См. "Die Ursachen...". Bd. 8, S. 61.

Оказывала своё влияние также и агитация аннексионистов. В результате, как пишет эксперт следственной комиссии рейхстага Бредт, "одни видели в оккупированных областях место поселения для себя и своих детей, другие - места чиновников, третьи - возможность сбыта для своих товаров. Всего этого нельзя недооценивать, так как оно объясняет психологическую установку немецкого народа в то время. Здесь перед глазами была цепа победы, которая каждому давала нечто осязаемое"⁶² .

Агитации пангерманцев поддавались и некоторые группы рабочего класса: их соблазняла проповедуемая аннексионистами возможность широкого применения в захваченных областях труда безработных. Так, требуя присоединения Бриэ - Лонгви, аннексионисты заявляли, что эта аннексия даст постоянную обеспеченную работу всем немецким металлистам, и газета христианского союза металлистов упорно, до самого крушения Германской империи, поддерживала требование об аннексии Бриэ - Лонгви, утверждая, что эта область не была аннексирована в 1871 г. лишь из-за ошибки геологов⁶³ . С поддержкой аннексий выступали и некоторые другие союзы, преимущественно христианские.

Подводя итоги, можно сделать следующие выводы. В годы первой мировой войны по вопросу о военных целях господствующим в Германии было направление, стоявшее за насильственный "немецкий мир", за широкую программу захвата чужих территорий и угнетения их населения за ограбление побеждённого противника путём наложения огромных контрибуций. Носителями этого направления были самые мощные в экономическом и политическом отношениях слои Германской империи - крупная буржуазия и юнкерство, - но оно было широко распространено и за пределами этих слоев, охватывая почти всю буржуазию и проникая даже в трудящиеся массы германского народа. Не осмеливаясь ещё в то время открыто говорить о своих захватнических стремлениях, германские империалисты в своей агитации за насильственный мир и аннексии демагогически использовали лозунги "безопасности" страны, "освобождения родственных народов" от чужеземного ига, обеспечения будущего экономического и культурного процветания немецкого народа и этой агитацией искусно вербовали сторонников из тех слоев населения, которые по своему классовому положению не были заинтересованы в империалистических стремлениях. Широта этого аннексионистского направления в Германии была одной из характерных черт той исторической обстановки, которая послужила питательной средой для роста национал-социализма и через двадцать лет дала возможность расцвести гитлеризму с его безумным планом завоевания и покорения всего мира.

⁶² См. "Die Ursachen...". Bd. 8, S. 61 - 62.

⁶³ Ibidem. Bd. 7, T. I, S. 34.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - З. ЭГГЕРТ:

Комментарии: