После Великой Октябрьской социалистической революции в СССР все контрреволюционные силы страны об'единились под лозунгом передачи власти Учредительному собранию. Через Учредительное собрание буржуазия хотела добиться восстановления свергнутого буржуазно-помещичьего строя.

Учредительное собрание, выборы в которое происходили еще до Октябрьской социалистической революции, как известно, состояло в большинстве из эсеров. Оно отказалось, подтвердить декреты II Всероссийского с'езда советов о мире, о земле, о переходе власти к советам. Рабочий класс и трудовое крестьянство не допустили посягательства на свои права. Учредительное собрание было распущено, не просуществовав и одного дня.

5(18) января 1918 года оно открылось и в тот же день бесславно скончалось.

Рабочие и крестьяне встретили декрет о роспуске Учредительного собрания горячим одобрением. Массы на собственном опыте убедились в правильности большевистской политики и большевистских лозунгов.

Буржуазия, однако, не отказалась от использования лозунга "Вся власть Учредительному собранию" в своей борьбе с советами. "Ход событий и развитие классовой борьбы в революции привели к тому, - писал Ленин, - что лозунг "Вся власть Учредительному собранию", не считающийся с решениями рабоче-крестьянской революции, не считающийся с Советской властью, не считающийся с решением Второго Всероссийского с'езда Советов рабочих и солдатских депутатов, Второго Всероссийского с'езда крестьянских депутатов и т. д., такой лозунг стал на деле лозунгом кадетов и калединцев и их пособников" (Ленин. Т. XXII, стр. 133). Не отказалась буржуазия и от помощи эсеров и меньшевиков, которые являлись ее прямыми пособниками. Социал-соглашатели служили удобной ширмой для прикрытия истинных целей буржуазно-помещичьей контрреволюции.

В 1918 году эсеры под флагом Учредительного собрания повели контрреволюционную кровавую борьбу против Советской республики. Они участвовали в деятельности белогвардейских "Союза возрождения" и "Союза защиты родины и свободы", задачей которых было восстановление царской монархии, организовали гнусное убийство товарищей Володарского и - Урицкого, два покушения на Ленина.

Вскоре после роспуска Учредительного собрания эсеры убедились в своем бессилии организовать контрреволюционные мятежи в Москве и Петрограде. В крупных промышленных центрах эсеры и меньшевики не пользовалась никаким влиянием. Поэтому руководство партии эсеров решило ориентироваться на Поволжье, где оно рассчитывало получить помощь от интервентов. С конца апреля 1918 года началась переброска эсеров на Волгу и в Сибирь.

Эсеры не случайно избрали эти места центром своей контрреволюционной деятельности. В Поволжье, удаленном от центра, была слабо развита фабрично-заводская промышленность, был значителен удельный вес кустарных промыслов, чрезвычайно высок в сравнении с центральными районами процент кулацких хозяйств. Все это создавало благоприятную обстановку для работы контрреволюционных организаций. Тяжелее экономическое положение Советской республики, полученное в наследство от свергнутой буржуазии: голод, разруха в промышленности и транспорте, - облегчало эсерам и меньшевикам антисоветскую агитацию.

Подготовка контрреволюционного мятежа в Самаре началась тотчас же после роспуска Учредительного собрания. Особенно активно действовали эсеры Климушкин, Брушвит и Фортунатов. Еще в феврале 1918 года, им удалось спровоцировать саперный полк на вооруженное выступление, которое было ликвидировано без кровопролития. Тогда же эсеры разложили самарский гарнизон, который пришлось, по приказу исполкома, разоружить и демобилизовать.

Об организации контрреволюционного мятежа подробно рассказывал впоследствии на собрании, посвященном истории самарского переворота, сам Климушкин. Лидер самарских эсеров публично признавался, что все попытки поднять массы против советской власти провалились, ибо "реальных сил для поддержки движения со стороны населения и рабочих не было".

стр. 33
Враждебные элементы внутри страты были слишком слабы для самостоятельного выступления против советской власти. Только англо-французская интервенция оживила и подкрепила силы внутренней контрреволюция. Только соединение сил иностранных империалистов Антанты и внутренней контрреволюции дало возможность врагам народа открыть доход против Советской республики.

* * *

Подготовляя интервенцию, Антанта не рассчитывала вести борьбу с Советской республикой исключительно силами своих войск. Продолжавшаяся война с Германией лишала союзников возможности снять с фронта сколько-нибудь значительное количество солдат. Поэтому свои планы свержения советской власти империалисты строили главным образом на использовании контрреволюционных сил внутри России. Они помогали создавать подпольные белогвардейские организации в городах Поволжья и других местах, снабжая их оружием и деньгами.

Весьма подходящим материалом для интервентов оказались военнопленные чехословаки.

Чехи и словаки, мобилизованные в австрийскую армию (чехословацкое население тогда входило в состав Австро-венгерской монархии) и насильно втянутые в войну с Антантой, массами сдавались в плен русским войскам. Царское правительство и буржуазное Временное правительство Керенского использовали военнопленных чехословаков в войне с Германией. Ко времени Великой Октябрьской социалистической революции из чехословацких частей был сформирован целый корпус численностью в 70 - 80 тысяч человек. Тотчас же после Октябрьской революции правительства союзников начали подготавливать мятеж чехословаков против советской власти, используя для этого стремление буржуазных и мелкобуржуазных чехословацких политических деятелей к созданию после разгрома австро-германской коалиции самостоятельного государства.

Командный состав чехословацких частей был подкуплен правительствами Англии и Франции. Организаторы интервенции заплатили чехословацким офицерам за мятеж против советской власти около 15 миллионов рублей, и за эти деньги была продана чехословацкая армия французским и английским империалистам.

В феврале 1918 года Франция и Англия поставили перед советским правительством вопрос о переброске чехословацких войск не через Мурманск, как предполагалось раньше, а окружным путем, через Владивосток. Союзники хотели, чтобы чехословаки под видом эвакуации заняли важнейшую Сибирскую магистраль и создали фронт на Волге, Урале и Сибири. Но тогда; эти мотивы были еще не известны советскому правительству, а оно дало согласие на эвакуацию чехословаков через Владивосток.

К началу апреля чехословацкие эшелоны, продолжая движение к Владивостоку, растянулись по всей Сибирской магистрали. 4 апреля во Владивостоке высадился японский десант. Теперь есть все основания утверждать, что у Японии, Англии, Франции и чехословацких войск был единый план интервенции и чехословацкий мятеж являлся необходимой составной частью этого плана. В делах Самарского комитета членов Учредительного собрания имеется следующий документ, который, хотя и относится к более позднему времени (к августу 1918 года), но полностью подтверждает существование об'единенного плана интервенции:

"Чехословацкий национальный совет сообщает: союзники признали Чехословацкий национальный совет законным представительством в Париже Чехословацкой республики и профессора Масарика главой этого правительства.

Союзники решили одновременно поддержать чехословаков в России, и с этой целью уже высажены французские, американские, английские и японские войска под верховным командованием маршала Отани.

Чехословацкие войска владивостокской группы представляют одну группу с прибывающими к нам частями войск, действующих под верховным японским командованием" (Архив Октябрьской революции, фонд N1405, дело N303, лист 77).

Но уже в апреле, после высадки японского десанта, было ясно, что дальнейшее продвижение чехословаков лишь укрепит контрреволюцию и даст повод японцам занять Сибирь. Поэтому советское правительство решило изменить маршрут эвакуации чехословаков и начало переговоры с чехословацким Национальным советом о том, чтобы английские и французские власти согласились принять чехословаков на свои суда в Архангельске. Англо-французские империалисты намеренно затягивали ответ, а тем временем их агенты развернули в чехословацких эшелонах провокационную агитацию. Контрреволюционное чехословацкое, офицерство вкупе с русскими белогвардейцами и эсерами лживо внушало солдатам, что советское правительство их обманывает, что оно

стр. 34
якобы заключило тайный договор с германским шелом в Москве Мирбахом и теперь посылает чехословацкие вожжа через Архангельск для того, чтобы их в Северном море подошли немецкие подводные лодки.

По прямой директиве англо-французских империалистов, чехословацкие войска в конце мая 1918 года подняла мятеж.

В ночь на 26 мая они захватили Челябинск. Тогда же был захвачен и Новониколаевск, (теперь Новосибирск). Мятеж разгорелся почти одновременно по всей линии Сибирской железной дороги. 28 мая чехословаки заняла Нижнеудинск, 29 мая - Канск и Пензу, 30 мая - Сызрань, 31 мая - Петропавловск и станцию Тайгу, 2 июня - Миасс, Курган, 7 июня - Омск, 8 июня - Самару.

Чехословацкое контрреволюционное восстание подняло на борьбу против советской власти и кулаков. По России прошла волна кулацких восстаний.

Выступление интервентов подкрепило силы самарских контрреволюционеров. Брушвит отправился в Пензу договариваться с чехословацким командованием о военной помощи, а оставшиеся в Самаре эсеры тем временем лихорадочно готовились к захвату власти. Все тот же болтливый Климушкин уже на другом собрании в первых числах октября рассказывал, что за неделю до взятия Самары белыми в городе уже сложилась крупная подпольная организация с руководящим центром (Комитетом членов Учредительного собрания), со своей канцелярией и комендатурой, с военной дружиной более чем в 500 человек численностью, возглавляемой штабом.

Наряду с эсеровской в Самаре орудовала подпольная офицерская организация, связанная с эсерами.

В этих условиях оборона Самары от наступающего врага была делом исключительно трудным. Самарским большевикам приходилось бороться, одновременно на двух фронтах: с чехословаками на внешнем фронте и с белогвардейской сворой на внутреннем. Тем не менее именно у Самары враг встретил наиболее упорное сопротивление. Обороной города руководил товарищ В. В. Куйбышев, бывший тогда председателем Самарского ревкома. Немедленно после выступления чехословаков он об'явил город на осадном положении.

30 мая для руководства обороной города был создан революционный штаб во главе с В. В. Куйбышевым. Штаб обратился к трудящемуся населению Самары с призывом стать на защиту города от интервентов и записываться в добровольческие дружины. Рабочее с воодушевлением откликнулись на обращение штаба. За 3 - 4 дня в дружины записалось более 2 тысяч человек. Одновременно была об'явлена мобилизация всех членов партия большевиков, способных носить оружие.

В эти ответственные дни Валериан Владимирович проявил изумительную энергию, непоколебимую большевистскую выдержку, настойчивость и полное презрение к опасности. Он руководил формированием и обучением дружин, лично намечал места для укреплений, выбирал позиции для установки артиллерии и пулеметов. Днем и ночью, под артиллерийским обстрелом, тов. Куйбышев с риском для жизни об'езжал передовые посты, проверяя готовность отрядов дать отпор врагу.

Революционному штабу пришлось столкнуться с чрезвычайными трудностями. Боевая подготовка отрядов была слаба. Многие добровольцы впервые держали в руках винтовки. Почти не было военных специалистов, способных руководить боевыми операциями. Город кишел предателями. Две подпольные контрреволюционные организации вели подрывную работу: портал и железнодорожные пути, расклеивали контрреволюционные прокламации, снабжали чехословаков сведениями о расположении и численности советских войск.

Тем не менее принятые тов. Куйбышевым меры дали возможность советским войскам несколько дней удерживать город.

Главная линия обороны красных войск, была расположена по берегу роки Татьянки, в районе станции Липяги, в 15 километрах от Самары. 4 июня чехословаки, получив от эсеров подробные сведения о расположении, и численности советских войск, повели наступление на наши отряды, укрепившиеся под Липягами. Наступление велось с трех сторон: в лоб и в обход обоих флангов.

Сражение кончилось поражением наших войск, которые потеряли около 1500 человек. Несколько сот красноармейцев утонуло, пытаясь переправиться вплавь через разлившуюся речку Татьянку. В бою почти целиком погиб латышский стрелковый полк; не желая сдаваться в плен, многие латышские стрелки, расстреляв все патроны, последнюю пулю пускали в себя. Погиб смертью героя и сам командир самарских отрядов тов. Кадомцев.

Несмотря на свой успех чехословаки не смогли все же немедленно возобновить наступление, так как с тыла их настигла красные отряды, подошедшие со стороны Пензы и Симбирска. Бой с этими отрядами чехословаки выиграли, но Самара получила трехдневную передышку, которая была использована для укрепления обороны города. Усилиями самарских коммунистов и прежде всего их руководителя тов. Куйбышева красные отряды были вновь пополнены. Вдоль река Самарки были вырыты

стр. 35

Тов. В. В. Куйбышев. 1819 г.

Центральный музей Красной Армии.

окопы, и туда послам значительные силы красноармейцев. Железнодорожный мост с 4 по 7 июня бессменно охраняла коммунистическая дружина. На Хлебной площади штаб установил артиллерийскую батарею. К 7 июня в Самару прибыли подкрепления: отряд красноармейцев из Симбирска в 450 человек и мусульманский отряд из Уфы в 600 человек, который сменил коммунистическую дружину, охранявшую мост. Создалась уверенность, что Самару можно будет удержать.

Но чехословаки имели над защитниками Самары преимущество в численности. Они обладали лучшей военной сноровкой чем ваши молодые бойцы и дрались под командованием испытанных в многолетней войне офицеров. Чехословаки были снабжены военной техникой лучше чем красноармейские отряды. Вдобавок чехословаки действовали не одни, а при поддержке эсеровско-белогвардейских подпольных организаций.

8 июня начался усиленный обстрел города, орудия были отлично пристрелены и наносили огромный урон нашим частям, особенно батарее. Обстрел достиг такой силы, что удерживать подступы к городу стало невозможно. Рано утром 8 июня чехословаки захватили мост через реку Самарку и вошли в город. Одновременно эсеры подняли мятеж в самой Самаре. Тов. Куйбышев сражался в первых рядах, защищая мост и прикрывая эвакуацию остальных частей. После захвата моста он имеете с другими товарищами укрепился в штабе советских войск, который помещался в коммунистическом клубе. Штаб был окружен белогвардейцами, и каждый, кто пытался выйти из него, попадал под перекрестный огонь. Только тов. Куйбышеву с небольшой горсточкой смельчаков удалось выбраться из дома и, отстреливаясь, под жестоким огнем противника пробиться к пристани и с последним пароходом отплыть в Симбирск. Остальные попали в плен к разоренным белогвардейцам.

Красная Самара пала. Чехословаки передали власть "правительству" из 5 эсеров - членов распущенного Учредительного собрания. В это так называемое "правительство" вошли Вольский (председатель), Брушвит, Климушкин, Фортунатов и Нестеров. Эта пятерка приняла официальное название Комитета членов Учредительного собрания (сокращенно - Комуч).

* * *

Самарский Комуч пришел к власти с вывеской демократии. В приказе N1, выпущенном в день взятия Самары, Комитет торжественно декларировал "восстановление" свобод. На деле же "демократия" ознаменовала свой приход к власти кровавой оргией самосудов, бессудных расстрелов, зверских избиений всех тех, кого подозревали в принадлежности к коммунистической партии или в сочувствии большевикам. Опознанных коммунистов тут же избивали от смерти, пленных красноармейцев группами отводили за город и там расстреливали. Только в первые дни господства эсеров было замучено и расстреляно более 300 человек. Пресловутая чистая "демократия", столь воспетая меньшевиками и эсерами, очень быстро показала свое подлинное лицо.

В дальнейшем белогвардейский террор вошел в систему, он принял, так сказать, "законный" характер. На территории учредилки оперировали две" контрразведки (русская и чешская) и целая сеть военно-полевых судов. Военно-полевые суды были совершенно безответственны. Людей расстреливали десятками по ложным доносам пли по необоснованному обвинению в коммунистической деятельности.

По селам свирепствовали карательные отряды, созданные для насильственного взимания с крестьян налогов, для защиты помещичьих усадеб и для вербовки в так называемую "народную армию" Комуча. Каратели, состоявшие преимущественно из сынков местных помещиков, кулаков и торговцев, нещадно расправлялись с революционными крестьянами, пороли и расстреливал и противников власти Комуча.

стр. 36
Когда недовольство политикой эсеров стало прорываться наружу, появился приказ Комуча, угрожавший репрессиями за агитацию против Учредительного собрания.

"Всякие призывы к прекращению работ, - говорится об этом приказе, - агитация против Учредительного собрания и доблестных союзников чехословаков, неисполнение приказаний властей будут караться по законам военного времени" (Архив Октябрьской революция, фонд N671, дело N1, лист 25).

Революционная я даже оппозиционная печать была ликвидирована. Зато буржуазную печать эсеры восстановили. Кадетский "Волжский; день" немедленно приступил к обработке общественного мнения в, контрреволюционном духе.

Роль местных органов Комуча выполняя губернские и уездные уполномоченные, назначаемые непосредственно Комучем и подчиненные только ему. Эти провинциальные администраторы почтя в точности напоминали царских губернаторов. Они являлись полновластными диктаторами в своих районах. Им предоставлялось право руководить всеми местными учреждениями и отменять по своему усмотрению распоряжения этих учреждений, арестовывать по своему произволу граждан, распускать те собрания и с'езды, которые им покажутся неугодными, и даже обращаться к содействию военных властей "для подавления беспорядков" (Сборник "4 месяца учредиловщины", стр. 12. Самара. 1919).

Как видим, обещания свобод и истерические вопли о "народовластии" были сплошным обманом. Вся эта лживая фразеология нужна была, эсерам для того, чтобы скрыть классовый, буржуазно-помещичий характер своей власти.

Эсеровское правительство последовательно осуществляло буржуазно-помещичью реставраторскую программу. Эсеры восстановили обязательное преподавание "закона божия" в учебных заведениях, уволили революционных преподавателей и насадили в школы старых, черносотенных учителей. Во главе штаба так называемой "народной" армии они поставили белогвардейца, типичного старорежимного солдафона Галкина, который окружил себя монархическим офицерством.

Когда кадеты официально запросили эсеров относительно прав буржуазии на участие ее представителей в управлении, учредиловцы ответили, что восстановление финансового аппарата, промышленности и продовольственного дела будет происходить при участии "торгово-промышленных организаций" и "знатоков" финансового дела, т. е. самарской буржуазии.

Через 4 дня после своего прихода к власти эсеры издали приказ о денационализации банков. В дополнение к, этому приказу они восстановили частную собственность на процентные бумаги и об'явили неприкосновенными все вклады буржуазии в банках. Вслед за тем Комуч приступил к, денационализации фабрично-заводских предприятий, для чего создал особую комиссию из представителей буржуазных чиновников и меньшевистских профсоюзов.

Реставрация капиталистических отношений немедленно пошепта за собой самую бешеную эксплоатацию рабочих. Заработка и плата сильно уменьшилась. Восьмичасовой рабочий день был фактически отменен. Социального страхования не было вовсе. Революционные рабочие массами увольнялись. Их выбрасывали на улицу по требованию начальников цехов без всяких формальных оснований я без всякого вознаграждения. Заявления в отдел труда не принимались во внимание. Ни один конфликт за все время господства эсеров не был разрешен в пользу рабочих.

Неправильно было бы думать, что самарские эсеры, стоявшие у власти, осуществляли (реставрации) капиталистического строя лишь под давлением буржуазии, так сказать, помимо своей воли. Отнюдь нет, правительство учредиловцев принципиально стояло за восстановление капитализма и опиралось на буржуазию. Председатель Комуча Вольский говорил на с'езде городов и земств:

"Отвергая всякого рода социалистические эксперименты, Комитет считает, что Капиталистический строй в настоящее время отменен быть не может. Капиталистическая промышленность должна существовать, и класс капиталистов должен иметь возможность вести промышленность".

* * *

Особый интерес представляют политика эсеровского правительства в деревне и отношений крестьянства к Самарской учредилке.

Главная причина, временных успехов Комуча заключалась в том, что среднее крестьянство весной 1918 года еще колебалось между пролетариатом и буржуазией и частью шло за кулачеством. Колебания среднего крестьянства усилилось вследствие разрухи и голода, которые нарушали товарообмен между городом я деревней. На Средней Волге, где кулачество было многочисленное чем в центральных промышленных районах и где вследствие слабого развития фабрично-заводской промышленности слабее была руководящая роль рабочего класса, колебания середняков проявлялись значительно сильнее.

Ленин и Сталин неоднократно указывали на неизбежность колебаний среднего

стр. 37
крестьянства и раз'яснили причину этих колебаний.

"Колебание среди крестьян, - говорил Ленин, - нас не удивляет. Крестьянская масса не прошла такой жизненной школы, какую прошел пролетариат, который привык десятилетиями видеть в капиталисте своего классового врага и который сумел сплотить свои силы для борьбы с ним. Мы знаем, что крестьяне такого университета не прошли. Одно время они шли вместе с пролетариатом, теперь у них наблюдается период колебания, когда крестьянская масса раскалывается... Там, где нет большевиков и господствуют чехословацкие власти, мы наблюдали такое явление: сначала чехословаков встречают чуть не как избавителей, но через несколько недель господства этой буржуазии замечается громадный поворот против чехословаков за Советскую власть, потому что крестьяне начинают понимать, что все фразы о свободе торговли и об Учредительном собрании означают только одно: власть помещиков и капиталистов" (Ленин. Т. XXIII, стр. 162 - 163).

Товарищ Сталин в своем докладе на XIV с'езде партии говорил:

"Середняк, это - человек высматривающий. Он глядит, чья возьмет, выжидает, и только тогда, когда ты взял верх, изгнав помещиков и буржуа, он идет с тобой на союз. На то он и середняк. Стало быть, во втором этапе вашей революции мы шли уже с лозунгом не союза рабочих со всем крестьянством, а с лозунгом союза пролетариата с беднейшим крестьянством" (И. Сталин. Политический отчет Центрального Комитета XIV с'езду ВКП(б), стр. 157. Партиздат. 1937).

Поведение среднего крестьянства в первые два месяца господства эсеров убедительно доказывает абсолютную правильность этих высказываний Ленина и Сталина.

Первое время колебания середняка на Средней Волге чаще всего проявлялись в "нейтральном" отношении к гражданской войне.

"Теперешнюю власть мы не знаем, поэтому ни хорошо, ни плохо относиться к ней не можем".

"Большевики были - хорошо, а ушли - не жалко".

"Хлебушка есть - и славу богу, а кому нужны эти гвардии, те пусть и дерутся, мы в стороне. Знамо: послушать, так эта сторона лучше", - с такими речами выступали крестьяне на сельских сходах.

Эти выступления были характерны для настроения большинства крестьян в первые дни Комуча. Крестьяне были раздражены продразверсткой, войной, бестоварьем, колебались в сторону буржуазии, но при этом они пуще огня боялись реставрации помещичьих порядков и не доверяли Комитету членов Учредительного собрания.

Однако нейтральность среднего крестьянства оказалась недолговечной. Основное требование крестьян в революции заключалось в том, чтобы получить землю, отнять ее у помещиков. Выполнила ли партия эсеров это главное требование трудового крестьянства?

Когда лидер эсеров В. М. Чернов был министром земледелия в коалиционном правительстве Керенского, эсеры, защищая интересы помещиков, ничего не сделала для того, чтобы крестьяне получили землю. После того как Октябрьская революция на деле разрешала аграрный вопрос, полностью ликвидировала помещичье землевладение и передала землю крестьянам, эсеры накануне созыва Учредительного собрания в демагогических целях состряпали свой "закон о земле". Характерно, что в этот закон они лишь под давлением депутатов-крестьян включила пункт о безвозмездной передаче помещичьей земли крестьянам. По, принимая "закон о земле", правоэсеровское Учредительное собрание в то же время отказалось призвать декрет о земле, принятый II Всероссийским с'ездом советов и проводившийся в жизнь органами советской власти. Правые эсеры на словах стояли за передачу помещичьей земли крестьянам, но отказывались от нее на деле.

Такую же политику проводил и правоэсеровский Комуч. В декларация Комуча, от 24 июля 1918 года эсеры заверяла крестьян, что "вся земля бесповоротно перешла в народное достояние и никаких попыток к возврату ее комитет не допустит". Таким образом, на словах Комитет признавал национализацию земли. Но фактически дело обстояло иначе.

В приказе Комуча N124 от 22 июля 1918 года говорилось:

"Право снятия озимых посевов, произведенных в 1917 на 1918 год как в трудовых, так и в нетрудовых хозяйствах принадлежит тому, кто их произвел".

По этому приказу, помещики имели право отобрать у крестьян конфискованную землю и собрать с нее урожай на том основании, что озимые посевы производились до закона о земле, принятого Учредительным собранием.

В дополнение к приказу N124 сообщалось:

"1. Все затраты, произведенные на указанные посевы, должны быть возвращены собственникам посевов.

стр. 38
2. Все разделы озимых посевов, произведенные после 1 июня, считаются недействительными и право уборки таких посевов принадлежит их собственнику" (Архив Октябрьской революции, фонд N1405, дело 303).

Местные власти всячески защищали помещиков от крестьян.

В циркуляр волостным земельным комитетам Комуч восстановил земельные комитеты, действовавшие при Керенском. Центральная земельная управа предписывала:

"Принять все меры к охране построек и прочее в частновладельческих имениях и собранию расхищенного самовольно, прибегая к помощи милиции" (Архив Октябрьской революции, фонд 681, дело N33, лист 21).

На территория, подчинявшейся Комучу, фактическая власть в деревне начала переходить к кулакам и помещикам. Даже контрреволюционные самарские газеты вынуждены были признать это. Центральный орган Комуча "Вестник Комитета членов учредительного собрания" в номере от 3 сентября сообщал: "После ухода большевиков кулаки заполнили волостное земство. Вся беднота с нетерпением ждет прихода советской власти".

Деревенская буржуазия хорошо поняла новую обстановку. Кулаки села Красноярки, Бугурусланского уезда, говорили: "Теперь наше право, мы теперь вас согнем в бараний рог".

Кулацкая программа действий нашла у эсеров полную поддержку.

В деревне Ново-Федоровке, Уфимской губернии, кулаки отобрали у крестьян землю несмотря на то, что эта земля отошла я беднякам по добровольному решению схода и была уже засеяна. Когда крестьяне оказали сопротивление, кулаки об'явили их большевиками и обратились за "немощью в штаб "народной армии", после чего всех крестьян, противившихся кулацкому произволу, арестовали.

Положение крестьянской бедноты было особенно тяжелым. Комуч отменил твердые дани на хлеб. Эта мера прежде всего ударила по малоземельным крестьянам. Спекуляция хлебом приводила к тому, что беднота вынуждена была платить за пуд муки непосильные цены - 30 - 35 рублей.

Бузулукское уездное земство обложило налогом в 50 рублей за десятину фондовые земли, принадлежавшие главным образом малоземельным крестьянам.

Таким образом, аграрная политика Комуча фактически была рассчитана на восстановление помещичьего землевладения несмотря на демократическую одежку, в которую облекали свою политику эсеры.

Крестьяне очень скоро почувствовали, куда гнет правительство Комуча, и сделали соответствующие выводы. Уже в конце первого месяца господства учредилки отношение среднего крестьянства к веерам стало враждебным. Даже официальные газеты помешали неутешительные известия о настроении крестьян. Про село Колывань, Самарского уезда, сообщалось, что "здешнее население настроено по-большевистски, налогов никаких платить не желает, от воинской повинности уклоняется".

Заведующий Бузулукским агитационным отделом писал в рапорте Комучу: "Уезд распропагандирован большевиками и разбежавшимися красноармейцами". Чтобы помочь делу, он просил выслать литературу и опытных агитаторов. Однако ни агитаторы, ни демагогическая эсеровская литература не действовали. Крестьяне не поддавалась сладким речам учредиловцев, помещичье-кулацкий режим в деревне слишком остро давал себя чувствовать.

На сходы крестьяне собирались неохотно, а в тех случаях, когда собрание удавалось провести, угрожающее настроение крестьян заставляло агитаторов писать тревожные донесения:

"Село Матвеевка. В успехи Комитета не верят, думают, что пала только Самара, а остальное находится в руках советов. Ждут красноармейцев, с помощью которых отомстят интеллигенции и вырежут всех здравомыслящих. В этом селе без вооруженной силы нечего делать.

Село Пашкино. Сход разделился на наших друзей и врагов. Задавали вопросы: кто приказывает новобранцам явиться в город? Кто такие члены Учредительного собрания и когда их выбирали? С чьего это согласия устроена война - почему нас не спросились? Определенного решения не вынесено.

Мнаки-Толмаково. Здесь население делится на две части: в пользу Учредительного собрания более богатые и "многоземельные, на стороне советов более богатые и малоземельные, а также и безземельные. Последние требуют передела. На агитаторов большая часть населения смотрит как на буржуазный деятелей. За Учредительным собранием не признают силы...

Кошай-Семеновка. Настроение было следующее: Учредительное собрание есть, но власти оно не имеет, так как хозяева теперь чехи и буржуи" (Архив Октябрьской революции, фонд 671, дело 28. листы 38 и 43; дело 30, лист 9).

Эти отчеты самих же эсеров о действительном положении учредилки в деревне как нельзя более ярко показывают обострения недовольства крестьян и прибли-

стр. 39
жающийся крах эсеровщины. Тем не менад в июне и даже в начала июля 1918 года позиция среднего крестьянства по отношению к советской власти в районе господства учредилки еще не вполне определилась. Нейтральность, а зачастую и прямая поддержка учредилки сменялись явной враждебностью к ней у значительной частя крестьянства; но эта враждебность носила Польшей частью пассивный характер. Лишь в крайних случаях особенно откровенного кулацкого произвола крестьяне решались на открыто революционные действия. Характерной чертой в политическом настроении крестьянства в июне - июле являлось то, что оно не изжило еще мелкобуржуазных иллюзий, на вопросы агитаторов, нужно ли Учредительное собрание, крестьяне отвечали, что нужно, но "только не было бы там буржуев и кадетов". Крестьянство еще не понимало, что Учредительное собрание было демократической ширмой для диктатуры буржуазии.

Этот первый период колебаний среднего крестьянства - период неуверенности, выжидания, пассивной враждебности к Комучу - сменился в августе вторым периодом: подавляющая масса поволжского крестьянства перешла к открытой борьбе против Самарской учредилки, на советскую власть.

Одним из важных факторов, ускоривших перелом в настроении крестьянства, была мобилизация в учредиловскую, так называемую "народную армию".

* * *

Когда обнаружился крах попытки эсеров организовать армию на добровольческих началах, Комуч 30 июня 1918 года об'явил приказ о мобилизации. Предполагалось мобилизовать приблизительно 50 тысяч человек, удалось же набрать всего 12 тысяч. Ни в одном уезде мобилизация не прошла благополучно: крестьяне либо уклонялись от призыва либо дезертировали из частей.

Урсалинская волостная управа сообщала, что "несмотря на неоднократные распоряжения о явке призванных по мобилизации крестьян деревень Ново-Кашировой и Ново-Надыровой призываемые на сборный пункт не выезжают". Поповская волостная управа на вопрос, была ли агитация против набора в "народную армию", вынуждена была отвечать: "Тайная агитация была, набор прошел частью добровольно, частью под давлением вооруженного отряда". Мордовско-Ивановская управа докладывала, что мобилизованные из деревень Гунаевой и Ивановка-Балычи "со сборного пункта возвратились и до сего времени продолжают жить дома. Волостная управа ввиду отсутствия реальной силы не может оказать на этих солдат должного воздействия". Микулинская управа жаловалась уполномоченному Комитета членов Учредительного собрания на отказ всей волости подчиниться приказу: "Крестьяне, подлежащие мобилизации, не идут к воинскому начальнику и не обращают внимания на рассылаемые управой приказы... почему волостная земская управа ходатайствует об оказании помощи к водворению неявившихся солдат" (Архив Октябрьской революции, фонд 671, дело N39, ласты 90, 40, 11, 57).

В селе Обшаровке, Самарского уезда, сельский сход вынес постановление, согласно которому все призванные, живущие дома, не должны являться в свои части, а находящиеся в "народной армии" обязаны вернуться домой. В селе Сидоровке в ответ на приказ о призыве новобранцы устроили митинг и постановили на призывной пункт не являться. Кулаки и местный дьякон стали уговаривать крестьян подчиниться приказу. Кулаков избили, а дьякон едва не был убит и спасся бегством. Крестьяне этого села заявили, что не доверяют казакам ввиду того, что последние - преимущественно крупные земельные собственники и выступают против передачи земли народу; крестьяне заявили, что казаки служат буржуазии и до сих пор продолжают носить погоны. Общее настроение в селе было резко враждебно Комучу. Агитатор М. Бруяк, побывавший в Мало-Толкаевской волости, вынужден был признать, что среди крестьян "довольно сильное большевистское течение". Как только он заговорил о призыве, поднялся сильнейший шум. Крестьяне кричали, что не пойдут сражаться с красноармейцами и не будут являться в свои роты. На сходе грозили убить председателя и секретаря волостного правления и самого агитатора. Розданная эсеровская литература была уничтожена на месте. Крестьяне села Осоргино, Святодуховской волости, порешили не признавать членов Комитета Учредительного собрания. Они утверждали, что сыновья местных помещиков и кулаков ищут с чехами, чтобы отомстить народу за разгром барских имений. Агитатору было заявлено:

"Все солдаты-фронтовики - большевики, и мы стоим за советскую власть. Большевики не сделали нам ничего дурного; другой власти мы не хотим: нам эта хороша. Мы голосовали за большевиков, и весь фронт голосовал за них; а кто выбирал этих членов Учредительного собрания, мы не знаем. Крестьяне были обмануты, социалисты этим воспользовались

стр. 40
и вывезли хлеб в Германию, а вы тетерь валите все на большевиков. Почему нами правят чехи? Они наши пленные, а теперь они зверствуют над нами! На наших глазах расстреляли одного сельчанина" (Архив Октябрьской революции, фонд 672, дело 15, листы 13 и 15).

Крестьяне села Лещево, Бузулукского уезда, категорически заявили: "Убейте нас всех на месте, а буржуев защищать не пойдем!"

Особенное возмущение вызывали в деревне грабежи и насилия "народоармейцев". Проходившие через села белые отряды отнимали лошадей, резали скот и птицу, забирали под видом реквизиции теплые вещи и т. д. При малейшем ослушании или проявлении недовольства крестьян секли розгами и шомполами. Порка считалась обычной мерой воздействия на уклоняющихся от призыва и нередко сопровождалась отвратительными издевательствами. В Натальинской волости, например, где крестьяне отказались подчиняться мобилизации, "виновных" высекли, причем офицер собственноручно избил старосту и заставил стариков-крестьян маршировать.

"Народоармейцы", подражая помещикам, крепостнических времен, цинично называли порки "домашними мерами". Телесные наказания применялись не только за нарушение распоряжений Комуча, но и за отказ исполнять грабительские приказания "народоармейцев". Из села Сихопкино, Уфимского уезда, 11 ноября сообщалось, что стерлитамакский отряд по приказу офицера выпорол старосту за то, что тот не смог в назначенное время выставить требуемые 415 подвод. Ему было нанесено 80 ударов. Инструктор-прапорщик Подсодухин доносил уполномоченному Комуча: "Население в высшей степени запугано и не может придти в себя с момента набега Попова со своим отрядом. Ко многим из них применялось телесное наказание, вроде того что раскаленными шомполами били по обнаженной спине" (Архив Октябрьской революции, фонд 671, дело 32, лист 13).

Однако дикие насилия не могли заставить крестьянство драться против Красной Армии. Никакими силами нельзя было заставить деревню пойти войной против своих советов, встать под одно знамя с теми, кто, спекулируя именем народа, возвращал к власти ненавистных помещиков и капиталистов. И тогда эсеровское правительство перешло к массовым расстрелам крестьян.

1 августа управляющий военным ведомством Галкин опубликовал приказ, по которому всем начальникам пехотных дивизий и гарнизонов предлагалось немедленно организовать карательные отряды для борьбы с дезертирами. При каждом таком отряде создавался военно-полевой суд. К этому суду привлекали не только уклоняющихся от военной службы и дезертиров, но также и семьи бежавших солдат и даже чиновников тех волостных земств, где были отказы выдать новобранцев. Белогвардейцы тотчас же принялись за организацию кровавой расправы над мирным населением. Инспектор артиллерии "народной армии" генерал-майор Клочков представил командованию записку, в которой предлагал расстреливать из орудий те села, крестьяне которых не желали служить в белой армии.

Уполномоченный Комуча по Бузулукскому уезду Буянов опубликовал "ультиматум", в котором заявлял, что "в случае непредставления в трехдневный срок всех новобранцев, подлежащих призыву, против волости как враждебной власти Учредительного собрания будут открыты боевые действия, причем:

1) будет установлен военно-полевой суд с исполнением приговоров на месте;

2) все расходы по высылке экспедиционного отряда, вплоть до стоимости артиллерийских снарядов, будут возложены на все население равномерно".

Далее указывалось, что "отряд не выйдет из пределов волости до тех пор, пока

В. И. Чапаев. 1918 год.

Центральный музей Краевой Армии.

стр. 41

Бойцы 25-й Чапаевской дивизии клянутся освободить Самару от чехословаков.

Сентябрь 1919 года.

Центральный музей Красной Армии.

не будет взят последний новобранец и последний рубль произведенных расходов" (Ем. Ярославский "Третья сила", стр. 107 - 108, Партиздат. М. 1932).

Ультиматум Буянова не являлся простой угрозой. В номере центрального органа эсеровского правительства "Вестника комитета членов учредительного собрания" от 5 сентября приводилось донесение бузулукского уездного уполномоченного о репрессиях против волостей, не пожелавших подчиниться мобилизации и выдать новобранцев. Карательные отряды обстреливали села из полевых орудий. Обстрелы вызвали пожары и приводили к полному разорению многих крестьянских хозяйств. Просьбы пострадавших о возмещении понесенных от обстрелов убытков были отвергнуты уполномоченным Комуча. По его мнению, расходы по возмещению убытков должны были понести те сельские общества, которые отказалась послать новобранцев.

Эсеровский Комуч откровенно встал на путь беспощадной войны с трудовым крестьянством. Последнее приняло вызов. Крестьяне от оборонительной тактики переходили к наступательной. Все чаще в деревнях делались попытки своими силами изгнать ненавистную власть. Когда в одно село Бузулукского уезда явился видный эсер Цодиков с отрядом и потребовал выдачи новобранцев, его убили выстрелом из толпы. Обнаружить стрелявшего крестьянина не удалось.

В середине августа стали стихийно возникать крестьянские партизанские отряды, которые уже серьезно беспокоили эсеровское "правительство".

Посланный в село Сходнево и деревни Урмышлы, Софиевку и др., Бугульминского уезда, отряд милиции вернулся обратно, так как в районе укрепились значительные группы красноармейцев-партизан, которые построили себе в лесах землянки я нападали на представителей эсеровского Правительства. В селе Тимошкине крестьяне разоружили явившейся отряд "народной армии". Во многих местах под защитой партизан происходила порубка казенных лесов. Крестьяне не позволяли убирать помещичий и кулацкий хлеб.

Партизанская борьба становилась все более организованной. Во многих случаях выступали совместно крестьяне нескольких сел. Одно из наиболее крупных восстаний крестьян против учредиловцев произошло в селе Старые Узел и, Бугурусланского уезда, в котором отряд белогвардейцев производил грабежи и насилия над населением. Крестьяне организовались, связались с жителями соседних сел и дружной атакой выбили белых из села Старые Узели.

На территории Комуча развертывалась гражданская война.

стр. 42
* * *

Взятие Казани было самой крупной победой Комуча, но вместе с тем и последней его победой. Все попытки белогвардейцев продвинуться в глубь страны, на запад, терпели наудачу. Окрепшие красные войска начала теснить неприятеля по всему восточному фронту. 1-я армия готовилась к наступлению на Симбирск, 2-я армия нанесла чехословакам удар в тыл на участке Бугульма - станция Пурлат, 3-я армия двигалась на Екатеринбург (Свердловск), 4-я наступала на Хвалынск и Самару, 5-я успешно сдерживала натиск чехословаков на станции Свияжск, подготавливая решительный штурм Казани.

Крестьяне снабжали Красную Армию хлебом. Любовь крестьян к советской власти, к вождю пролетарской революции Ленину проявлялась в многочисленных решениях деревенских сходов. 200 участников митинга в селе Русское Буряшево 11 сентября 1918 года единогласно приняли резолюцию, которая заканчивалась следующими словами: "Мы, крестьяне, верим, что наш вождь товарищ Леши будет жить на страх врагам, ведя нас к светлой, счастливой жизни. Мы всегда готовы выступить по первому зову на защиту социалистического отечества".

Как сообщалось в политической сводке штаба 4-й армии, наплыв крестьян-добровольцев в Красную Армию был настолько велик, что для многих недоставало винтовок. На сходах крестьяне выносили такие решения: "Против братьев-большевиков не идти... в ряды белой армия не вступать". Мобилизация в Краевую Армию проходила с исключительным под'емом. Насильно мобилизованные в учредиловскую "народную армию" крестьяне целыми частями переходили на сторону советских войск (например на Уфимском участке, в районе Саратова, Казани и др.). Перебегали в Красную Армию и чехословаки. Многие из них заявляли, что их обманом повели на, рабочих и крестьян и теперь они готовы перейти в Красную Армию.

10 сентября 1918 года войска 5-й советской армии вступили в Казань. Ожесточенные бои, продолжавшиеся в течение целого месяца, закончились решительной победой Красной Армии. В дни штурма Казани развертывалось наступление на Симбирск, который был взят 12 сентября 1918 года. Красноармейцы 24-й симбирской железной дивизии, очистившей город от белых, послали больному Ленину трогательную телеграмму:

"Дорогой Ильич! Взятие вашего родного города Симбирска - это ответ за одну вашу рану, а за другую - будет Самара".

Продолжая наступление, красные войска 3 октября заняли Сызрань. Трофеев при этом было взято так много, что пришлось создать специальную комиссию для их подсчета. Взятие Сызрани решило участь Самары. Па нее наступали с запада войска 1-й армии, а с юга от Пугачева (ныне Чапаевска) войска 4-й армии с героической чапаевской кавалерией во главе.

7 октября конница Чапаева вихрем ворвалась в Самару. Через час в город вступили части 24-й симбирской дивизии Красной Армии.

Вся Волга была очищена от белогвардейских банд. Самарский Комуч прекратил, свое существование еще до взятия Самары красными войсками. Правительство эсеров было смещено на так называемом, "государственном совещании" в Уфе. Это совещание было созвано с целью об'единить различные контрреволюционные правительства (самарское, сибирское, уральское и др.) и создать "единое всероссийское правительство", которое могло бы сплотить силы контрреволюции для борьбы с советской властью. На уфимском совещании одержали победу сторонники открытой буржуазной диктатуры. Избранная вместо Комуча Директория должна была играть роль "Всероссийского правительства", но она оказалась совершенно бессильной. 18 ноября 1918 года она была ликвидирована в результате колчаковского переворота в Омске. Эсеры и меньшевики расчистили путь к открытой военной буржуазной диктатуре.

После взятия Самары Краевой Армией белогвардейские войска, потеряв всякую устойчивость, стали стремительно кататься на восток. В течение октября 1918 года Красная Армия заняла Бугульму, Бугуруслан, Бузулук. Город за городом очищался от белых. К концу 1918 года Красная Армия окончательно разгромила остатки самарских учредиловцев.

Постоянный адрес данной публикации: