Libmonster ID: RU-7632
Автор(ы) публикации: А. МОЛОК

Начну с краткой историографической справки. Литература по истории июльской революции 1830 г., появившаяся во Франции в связи со столетней годовщиной этого события, насчитывает довольно значительное количество исследований, посвященных отдельным департаментам или даже отдельным городам. Сюда относится прежде всего серия работ локального типа, вошедших в сборник "Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", изданный в 1932 г. под наблюдением французской секции Международного исторического комитета (Comite Francais des Sciences Historiques) и Общества новой истории (Societe d'histoire moderne). Мы находим здесь пять таких этюдов, из коих один посвящен городу Кану (автор H. Prentout), второй - Мецу (H. Contamine), третий - департаменту Кот д'Ор (R. Durand), четвертый - Безансону (Louis Villat), пятый - Нанту (M. Giraud-Mangin). Здесь же помещен краткий (на 6 страницах) общий обзор Жоржа Вейля (Georges Weill) "Июльская революция в департаментах". Большая часть этих статей была прочитана их авторами ввиде докладов на специальной научной конференции, состоявшейся в Париже 30 и 31 октября 1930 г. в ознаменование столетия "трех славных дней" ("Les Trois glorieuses"), как именуют июльскую революцию либеральные и демократические историки и публицисты.

Кроме названных работ следует отметить книжку J. Godart о Лионе (1930 г.) и интересное исследование S. Posener о департаменте Гар, опубликованное в 1930 г. в журнале "Mercure de France". Особого упоминания заслуживает также капитальный труд F. Ponteil (вышел в 1932 г.) о политической борьбе в Страсбурге в период июльской монархии, первые главы которого имеют прямое отношение к интересующей нас здесь теме. Ряд интересных статей, а также документов по этой теме появился за последние годы и в журнале "Общества истории революции 1848 г.", превратившегося вследствие расширения своей тематики фактически в "Общество по истории революций XIX века" (журнал этого общества так и называется теперь "La Revolution de 1848 et les revolutions du XIX-e siecle"). Назовем статьи G. Perreux (он же является автором брошюры о городе Арбуа), интересные воспоминания полковника Верньо о Страсбурге и некоего Brun-Lavinne - о Лилле. Старая литература почти не занималась этими вопросами: едва ли не единственное исключение составляет работа Roger-Levy о Гавре (1912 г.). Что касается общих трудов по истории июльской революции, то они обычно касаются данной темы (отражения этой революции в провинции) лишь вскользь.

Перечисленные здесь работы содержат значительный новый


Настоящая статья представляет собой главу из подготовленной к печати книги об июльской революции.

стр. 139

материал, извлеченный из парижской и провинциальной печати, из Национального архива и из ряда департаментских архивов, и представляют поэтому ценный вклад в историографию предмета. Но полного ответа на интересующий нас вопрос они все же не дают, прежде всего, потому, что охватывают далеко не все районы и не все источники. Жорж Вейль, исследовавший документы, относящиеся к 25 департаментам, заканчивает свое сообщение 1932 г. признанием, что "потребуется еще много локальных исследований, чтобы получить возможность дать общую картину" ("il faudra encore bien des etudes locales pour rendre possible un tableau d'ensemble").

Названные мной работы (у нас они до сих пор остались почти не отмеченными) принадлежат перу историков буржуазно-демократического направления, которые в противоположность монархическим и фашистским фальсификаторам истории вроде E. de Perceval1 (автор апологетической книги 1930 г. о реакционном министре Карла X, графе Пейронне) или маркиза де Ру2(автор контрреволюционного "труда" 1930 г. по истории Франции в период реставрации), не отрекаются от славного революционного прошлого своей страны.

Настоящая статья, основанная на этой литературе и, отчасти, на самостоятельной проработке доступных нам печатных источников (некоторых газет и мемуаров), представляет собой попытку дать сводку важнейших фактов, показывающих, как революция, победившая в Париже в трехдневном июльском бою, была принята всей остальной страной.

I

Буржуазная революция 1830 г. во Франции, победившая в трехдневном вооруженном восстании в Париже (27, 28 и 29 июля), была одобрительно встречена огромным большинством населения страны и получила более или менее активную поддержку со стороны всех его либеральных и демократических слоев. Особенно активной была эта поддержка в тех пунктах страны, где представители старой власти пытались оказать вооруженное сопротивление установлению нового режима. Попытки эти оказались тщетными. Сужение социальной базы монархии Бурбонов, сопровождавшееся, особенно в последние годы реставрации, переходом в оппозицию к реакционному правительству Карла X даже части дворянства и чиновничества, зашло так далеко, что известие о падении ненавистной династии, о разгроме дворянской и поповской реакции вызвало огромный энтузиазм в самых широких слоях населения. "На население в 35 тыс. человек не найдется и сотни, которые сожалели бы о павшем правительстве", - читаем в письме из Арси-сюр-Об от 8 августа 1830 г., помещенном в одной из парижских газет3 . И так обстояло дело, конечно, не в одном только Арси-сюр-Об.

Особенно сочувственно июльская революция была встречена в крупных торговых портах и промышленных центрах с многочисленным рабочим населением, издавна враждебным реакционной политике реставрации. Наибольший энтузиазм наблюдался при этом в районах центральной, восточной, северовосточной и отчасти юговосточ-


1 Emile de Perceval "Un condamne de haute cour de 1830. Le comte de Peyronnet (1776 - 1854). L'avocat, le magistrat, le ministre. L'homme politique et l'homme de lettres". Paris. 1930.

2 Marquis de Roux "La Restauration". Paris. 1930.

3 "Cazette des tribunaux" от 11 августа 1830 года.

стр. 140

ной Франции, составлявших во время реставрации главный оплот либеральной оппозиции. И так было не только в городе, но и в деревне. Известно, какую активную роль сыграли деревни парижского округа в борьбе с войсками Мармона. Но и в более отдаленных от столицы сельских местностях восстановление трехцветного знамени сопровождалось огромным подъемом. Он захватил даже некоторые районы западной Франции, служившие в течение десятилетий главной опорой легитимизма.

В провинциальных городах, как и в столице, инициатива революционных выступлений принадлежала рабочим, ремесленникам, мелкому люду предместий, отчасти студентам и другим группам буржуазной молодежи. Вопреки утверждениям некоторых современников, что "все классы общества: купцы, мелкие лавочники, рабочие, нотариусы, стряпчие, адвокаты-все без исключения выполнили свой долг, и никто не имеет права сказать, что он сделал больше, чем его сограждане"1 , решающая роль плебейских низов, в особенности же рабочей массы, в закреплении на местах победы, одержанной в Париже над легитимной монархией, не подлежит никакому сомнению. Крупная буржуазия провинции обнаружила в общем так же мало склонности к решительной борьбе, как и парижская. Зато, когда опасность миновала, провинциальные буржуа набросились на освободившиеся административные посты с такой же жадностью и захватили в свои руки власть с такой же поспешностью, как и их парижские собратья.

Ордонансы Полиньяка - шесть королевских указов, выработанных министерством князя Полиньяка и опубликованных 26 июля 1830 г. (они распускали вновь избранную палату депутатов, большинство в которой принадлежало умеренным роялистам и либералам, видоизменяли избирательную систему, суживая и без того узкий круг избирателей, устанавливали новый порядок издания газет и журналов, грозивший полным уничтожением всей либеральной и демократической печати, вводили в состав Государственного совета ряд лиц, известных своей принадлежностью к партии ультрароялистов, и т. д.), - вызвали почти повсеместно такое широкое недовольство, что против них выступили даже некоторые представители власти. Как и в Париже, судебные органы ряда провинциальных городов признали эти ордонансы незаконными, противоречащими конституционной хартии 1814 года. Судебные палаты Кана (главный город департамента Кальвадос) и Шербурга (департамент Манш) отказались даже зарегистрировать их. Заместитель прокурора в Эвре (главный город департамента Эр) отказался их опубликовать. То же сделал суд города Дуллана (департамент Соммы). Прокуроры Лилля, Валансьенна (Северный департамент), Мулена (главный город департамента Аллье) и некоторых других округов подали в отставку тотчас же по получении ордонансов, мотивируя ее тем, что последние нарушают существующую конституцию. В Шалоне на Соне (департамент Соны и Луары) по той же причине подал в отставку не только прокурор, но и коммерческий суд в полном составе. В Лиможе адвокаты судебной палаты заявили, что не будут больше выступать в ней. И все же большинство органов судебной власти подчинилось ордонансам и не заявило ни малейшего протеста против них, а некоторые прокуроры и судебные палаты поспешили даже поздравить правительство с проявленной им "твердостью". Главный прокурор округа


1 "Cazette des tribunaux" от 18 августа 1830 г. (Письмо в редакцию группы адвокатов Лиможа).

стр. 141

Ним отказался от взятого им отпуска, дабы лично проследить за исполнением "спасительных ордонансов" (его собственное выражение). Главный прокурор другого южного округа - Aix (департамент Устьев Роны) - де ла Були разослал 30 июля своим подчиненным циркуляр, в котором выражал свое полное одобрение ордонансам (особенно ордонансу о печати) и высказывал уверенность в том, что "монархический Прованс", не раз доказывавший свою преданность Бурбонам, останется веред своему прошлому. На следующий день судебная палата того же округа обратилась к Карлу X с особым адресом, в котором поздравляла его с принятыми им "мудрыми и энергичными мерами"1 . А еще через несколько дней и прокурор и многие из членов палаты должны были искать спасения в бегстве из Aix.

Еще более послушными воле правительства оказались административные власти. Уход в отставку помощника мэра Амьена, главного города департамента Соммы, большого промышленного центра, расположенного в 128 км к северу от Парижа, был одним из немногих проявлений протеста против ордонансов со стороны представителей провинциальной бюрократии. Удивляться этому, конечно, не приходится: ведь большинство тогдашних префектов, супрефектов, мэров и прочих чиновников было обязано своими постами либо кабинету Виллеля либо кабинету Полиньяка и принадлежало почти сплошь к ультрароялистам.

В провинции, как и в Париже, сигнал к сопротивлению контрреволюционным мерам правительства Карла X был подан либеральной печатью, которой ордонансы 26 июля грозили полным уничтожением. Но, как и в Париже, оппозиционные журналисты провинциальных городов ограничились легальным протестом против нарушения хартии и пассивным сопротивлением репрессивным мерам, направленным против издаваемых ими газет. И не к восстанию, не к вооруженной борьбе, не к революционному свержению монархии и династии, а лишь к мирной защите нарушенной правительством конституции призывали своих читателей либеральные газеты и столицы и провинции. Но так же, как и в Париже, протесты журналистов оказали свое революционизирующее влияние и в провинции, развязали накопившуюся в массах революционную энергию, укрепили их решимость покончить с ненавистным режимом, дважды (в 1814 и в 1815 гг.) навязанным стране иностранными штыками. В том же направлении действовало и закрытие промышленных предприятий, проведенное в ряде мест либеральной буржуазией ввиде протеста против ордонансов.

В провинции, как и в Париже, наибольшая революционная активность проявлена была в июле - августе 1830 г. рабочим классом. "Парижские рабочие, поддержанные рабочими крупных провинциальных городов, со времен Великой революции всегда были силой в государстве. В течение уже почти девяноста лет они являлись боевой армией прогресса. При каждом крупном кризисе французской истории они выходили на улицу, вооружались чем только могли, воздвигали баррикады и вступали в бой. И их победа или поражение решали судьбу Франции на последующие годы. С 1789 по 1830 г. буржуазные революции решались борьбой парижских рабочих..."2 . Активное участие принимали в этой борьбе и рабочие провинциальных


1 "Gazette des tribunaux" от 16 - 17, 18 августа 1830 года.

2 Ф. Энгельс "Европейские рабочие в 3877 г." (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XV, стр. 402).

стр. 142

городов, особенно таких значительных, как Лион, Лилль, Руан, Бордо, Марсель, Гренобль, Страсбург и др.

Но при всей активности пролетариата в июльской революции, ни самостоятельной, ни - тем более - руководящей роли он в ней не играл. Революция 1830 г., совершенная в основном силами городского плебейства, рабочих масс, прошла ее под их руководством, а под руководством либеральной буржуазии и мелкобуржуазной интеллигенции. Пролетариат был еще слишком незрел и неорганизован, чтобы стать во главе этой революции в качестве ее гегемона, наложить на нее отпечаток своих требований, довести ее до завоевания республики и политической свободы для трудящихся. Иными словами, июльская революция 1830 г., в отличие, например, от февральской революции 1848 г., была буржуазной, а не буржуазно-демократической революцией. Эта характеристика июльской революции подтверждается лишний раз при рассмотрении того, как эта революция была встречена в провинции.

II

В Лионе опубликование ордонансов вызвало приостановку всех работ и скопление на улицах больших сборищ. Это происходило 29 июля. На следующий день местные либералы образовали комиссию, которая должна была составить коллективный протест против нарушения хартии. Морен, редактор местного оппозиционного органа, отказался подчиниться ордонансам, и его газета была закрыта полицией. Как и в Париже, многие лионские предприниматели сами подбивали рабочих выйти на улицу. "Они останавливают все станки, - писала потом одна газета, - и приказывают рабочим с оружием в руках выйти на улицу для поддержки движения, грозя лишением работы тем, кто не примет в нем участия"1 . Некоторые мануфактуристы доходили при этом до того, что велели резать материю, находящуюся в работе. Но лионские рабочие не нуждались в особом подстрекательстве к восстанию против монархии Бурбонов: за время реставрации они достаточно зарекомендовали себя как ее решительные противники2 .

Власти тщательно скрывали полученные ими по телеграфу известия о вспыхнувшем в столице восстании. Но слухи о парижских событиях постепенно распространялись среди населения. 31-го на улицах Лиона появились первые группы вооруженных инсургентов. Прокламация префекта, графа де Бросс, грозившего расстрелом на месте каждому жителю, задержанному с оружием в руках, не произвела никакого впечатления на умы возбужденного населения. Возгласы "Да здравствует хартия!", "Долой Бурбонов!" усиливались с каждым часом. Восставшие рабочие разрывают мостовую площади Терро, сооружают баррикады, движутся к ратуше, где засели мест-


1 П. Фроман "Рабочее восстание в Лионе 1831 г.". 68 стр. Перевод с французского и вступительная статья А. Молока. Соцэкгиз. 1933.

2 Нельзя согласиться с Пьером Фроманом, который в своей книге "Рабочее восстание в Лионе 1831 г." утверждает, что "если рабочие Лиона, особенно ткачи и шапочники, примут участие в этой революции (1830 г.), то лишь потому, что их толкнут на это - можно сказать, принудят к этому - фабриканты", что "эта бескровная революция, совершенная почти исключительно буржуазией, не получила бы никакой помощи со стороны рабочих, если бы они не были вовлечены в нее извне" (стр. 68 - 69). Фроман явно умаляет роль рабочего класса в июльские дни 1830 г., которая, даже по признанию буржуазных современников, была весьма активной.

стр. 143

ные власти. До вооруженного столкновения дело, однако, не дошло. Капитан Зиндель, взявший на себя командование инсургентами, вступает в переговоры с префектом и генералом и предлагает им очистить ратушу. "Если через четверть часа двери не будут отворены для нас, мы употребим силу, чтобы занять ратушу", - заявил, показывая на часы, посланный к властям парламентер1 . Ультиматум этот был отвергнут префектом, но принят генералом Потр де Ламотт, убедившимся в ненадежности подчиненного ему гарнизона, отдельные части которого уже братались в это время с народом. Известие о победе парижского восстания ускорило капитуляцию лионских властей. Ратуша была без боя сдана инсургентам. Восстановленная национальная гвардия заняла арсенал и телеграф. 1 августа революция победила в Лионе. Префект и мэр были отрешены от власти. Последняя перешла в руки местных буржуа, поспешивших образовать "Временную административную комиссию" для управления городом. Рабочее население Лиона, в течение всего периода реставрации остававшееся враждебным правительству, с энтузиазмом встретило трехцветное знамя, надеясь, что новое правительство улучшит его тяжелое положение. Новый мэр, доктор Прюнель, торжественно заверял их в этом: "Отныне для Лиона начнется новая эра процветания. Наша промышленность не встретит больше никаких затруднений; новые рынки сбыта откроются для продуктов нашего производства"2 . Эти заверения не оправдались: промышленный кризис, наблюдавшийся в Лионе летом 1830 г., смягчился лишь много позже, причем положение рабочих не улучшилось и в 1831 г., когда обозначился некоторый подъем производства.

В Руане центром борьбы против ордонансов стала редакция местной- либерально-буржуазной газеты "Journal de Rouen". 27 июля, как только в Руане стали известны ордонансы, издатели этой газеты созвали в помещении редакции совещание местных деятелей либеральной партии, в частности и вновь избранных членов палаты депутатов. На совещании обсуждался вопрос о том, как ответить на действия правительства. Между тем власти приняли свои меры, и редактор "Journal de Rouen" получил извещение от префекта, что на основании нового ордонанса о печати издаваемая им газета запрещается. Редакция не подчинилась этому распоряжению, и очередной номер вышел как всегда. На следующий день помещение "Journal de Rouen" было оцеплено полицией и жандармерией. Разыгралась сцена, напоминающая ту, которая имела место в Париже, в редакции "Temps". Редактор "Journal de Rouen" отказался впустить полицию в помещение, где набирался ее очередной номер. Слесарь, вызванный полицией, не решился открыть помещение. На ночь редакция и типография были забаррикадированы, группы вооруженных людей расположились в доме и вокруг него. Командующий гарнизоном герцог Клермон-Тоннер должен был отказаться от нападения на редакцию непокорной газеты: так велико было царившее в городе возбуждение, и так ненадежны были войска. Правда, жалоба, поданная "Journal de Rouen" в судебную палату, была отвергнута, но вечером 29-го пришли известия, что в Париже победило восстание. Тотчас же образовалась национальная гвардия. Старые власти подали в отставку и оставили город. 1 августа власть в Руане перешла в руки "Временной административной комиссии", составленной из представителей местной буржуазии и за-


1 J. Godart "La Revolution de 1830 a Lyon". Paris. 1930.

2 П. Фроман "Рабочее восстание в Лионе 1831 г.", стр. 69.

стр. 144

менившей собою бывшего мэра, маркиза де Мартенвилль. В состав ее вошли 20 буржуа: торговцев, мануфактуристов, домовладельцев, нотариусов, адвокатов; среди них был и крупнейший руанский фабрикант, миллионер Левавассер. Во главе национальной гвардии поставлен был купец Рондо. Первым делом новых руанских властей было издание прокламации, в которой они объявляли, что их главной задачей будет "охрана спокойствия города и неприкосновенности лиц и собственности"1 . Отряд в 1500 человек национальных гвардейцев Руана при 20 пушках был отправлен в Париж на помощь его восставшему населению и принял участие в походе 3 августа на Рамбулье, где отсиживался Карл X со своим двором.

Из Гавра почти все способное носить оружие население хотело двинуться в Париж на помощь восстанию. 200 тыс. франков были собраны на расходы по организации добровольческого отряда в 300 человек, который и был отправлен на помощь столице. Город, который в 1814 г. приветствовал реставрацию Бурбонов из ненависти к империи, при которой жизнь его торгового порта замерла совершенно (в результате континентальной блокады), оказался теперь целиком на стороне новой революции. Не только гражданское население Гавра, но и гарнизон, состоявший из 43-го пехотного полка, с энтузиазмом встретил новое трехцветное знамя. Командир полка, пытавшийся оказать сопротивление движению, был арестован своими же солдатами и офицерами. Находившиеся в порту американские моряки горячо приветствовали происшедший переворот2 и снабдили оружием отправлявшихся в Париж добровольцев.

Падение Бурбонов, которым гаврские буржуа не хотели простить их внешней политики, облегчившей англичанам захват богатых рынков Латинской Америки, открывало перед Гавром как торговым портом новые перспективы. Единственно, что несколько омрачало ликование гаврских буржуа, богатых завсегдатаев портовых кофеен, поспешивших отметить радостное событие изобретением "конституционного нектара" ("nectar constitutionnel") и "трехцветного прохладительного" ("glaces tricolores"), - это небольшая вооруженная демонстрация демократов ("якобинцев", как называли их испуганные буржуа), происшедшая 29 июля и взволновавшая на несколько часов рабочие кварталы города. "Мы не хотим для нашей страны, - писала по этому поводу газета "Journal du Havre", - ни республики, ни сына Бонапарта" (герцога Рейхштадтского).

Велик был энтузиазм, вызванный июльской революцией в деревне. Гаврский врач, доктор Бело, находившийся в этот момент в селе Montivillters, неподалеку от Гавра, рассказывает, какой живой интерес проявляли крестьяне и батраки к парижским событиям. Зная, что доктор получает "Journal du Havre", они поминутно обращались к нему с расспросами, что пишут про Париж, и просили дать им самим прочесть последние новости. "Я первый поднял над своим домом национальный флаг", рассказывает Бело. "При виде этих цветов, которые напоминали о нашей славе, о нашей свободе, все рабочие, занятые на жатве, сбежались, чтобы приветствовать это единственное настоящее знамя Франции. "Но ведь его не видать издали! - закричали они. - Позвольте нам поднять его на высоту, достойную его!" Несмотря на усталость, вызванную тяжелым трудом на солнцепеке, они потратили свой час отдыха на то, чтобы, не без опасности для жизни, при криках "Да здравствует хартия! Да здрав-


1 "Journal des Debats" от 3 августа 1830 года.

2 "Moniteur" от 5 августа 1830 года.

стр. 145

ствует свобода! Да здравствуют храбрые парижане!" водрузить трехцветный флаг над вершиной двух громадных тополей, своеобразной мачты, видимой на расстоянии трех лье".

Описание этой красочной сцены, очевидцем которой он был, Бело заканчивает выражением неподдельного восхищения революционным энтузиазмом крестьян. "Таковы, господа, люди, которых хотели снова привязать к барщине, вновь закабалить десятиной, правом первородства, всеми рабскими обычаями одряхлевшего и варварского феодализма! Ах, тех, кто задумал и пытался осуществить подобные проекты, поразило не безумие, а просто глупость!"1 .

В Аррасе, главном городе промышленного департамента Па-де-Калэ, расположенном в 195 км к северу от Парижа, ордонансы 26 июля вызвали огромное возмущение. Возмущение еще усилилось, когда, по приказу префекта, была опечатана и затем разгромлена типография местной либеральной газеты "Propagateur" ("Пропагандист"). Редактор газеты Фредерик Дежорж и издатель ее Сукэ обратились с жалобой в судебную палату города Дуэ. Адвокаты этой последней постановили, что газета закрыта незаконно, так как ордонансы 26 июля противоречат существующей конституции. Владелец типографии, отказавшийся напечатать это разъяснение, принужден был к этому особым решением трибунала первой инстанции того же округа. Решение это было вынесено 31 июля. Известие о восстании в Париже вызвало такой подъем среди жителей Арраса, что многие из них захотели тотчас же отправиться в столицу, чтобы принять участие в боях с королевскими войсками. Среди первых волонтеров Арраса, поспешивших в Париж, оказались два мальчика 14 лет. Этот энтузиазм передался и гарнизону Арраса: 50 солдат и офицеров 1-го полка инженерных войск по собственной инициативе отправились в Париж на помощь инсургентам. Провозглашение трехцветного знамени в Аррасе и Дуэ прошло среди всеобщего ликования гражданского населения, национальной гвардии и войск обоих городов.

III

В Лилле (главном городе Северного департамента) вся тяжесть борьбы со старой властью выпала на долю рабочих, составлявших главную массу населения этого крупного индустриального центра. Революционизированные промышленным кризисом, они давно рвались в бой и не нуждались в особом подстрекательстве со стороны либералов. На улицах образуются сборища под лозунгом "Хартия или смерть!" Рабочие одной фабрики снимают с работы рабочих других фабрик. В доме мануфактуриста Барруа-Вирно, запретившего своим рабочим присоединяться к демонстрантам, были выбиты все стекла. То же было сделано и в домах некоторых других струсивших буржуа. 29 июля дело дошло до вооруженной борьбы. Вооруженные палками и камнями, рабочие в течение двух дней стойко отражали нападения полка кирасиров и сами перешли в наступление. 30-го многие фабриканты, испуганные возможными последствиями уличных боев, явились в мэрию с просьбой разослать по городу патрули для восстановления "порядка". "Те самые люди, - рассказывает очевидец, - которые накануне раздавали деньги и подстрекали других кричать "Да здравствует хартия!", поддерживали теперь усилия властей, чтобы


1 Roger-Levy "Le Havre entre trois revolutions (1789 - 1848)", p. 65 - 66. Paris. 1912.

стр. 146

"вновь надеть намордник на тигра". Видные фабриканты присоединились к патрулям, чтобы распознать своих рабочих, и к вечеру порядок был восстановлен"1 .

Трудно найти более яркую иллюстрацию своекорыстного поведения большей части крупной буржуазии в июльские дни 1830 года. Лишь 31 июля было приступлено к организации национальной гвардии, а 1 августа появились первые трехцветные флаги. К этому времени исход парижских событий был уже известен в Лилле. Префект граф де Вильнев-Баржемон, мэр граф де Мюиссар, командующий войсками генерал Ротамбур должны были покинуть город.

Революционная активность рабочей массы была так велика, что именно она явилась решающей силой в борьбе с представителями старого режима. В Бриуде (департамент Верхней Луары), например, чтобы покончить с сопротивлением супрефекта, местные либералы, не доверяя силам национальной гвардии, пригрозили ему двинуть в город шахтеров луарского каменноугольного бассейна; угроза эта оказала свое действие2 .

Еще более решающее влияние на ход событий оказали рабочие Рубэ, большого промышленного центра Северного департамента. Когда мэр этого города отказался вывесить на своем доме трехцветное знамя, толпа рабочих численностью в 200 человек собралась 10 августа у его дома с целью заставить его это сделать. Но движение этим не ограничилось. Окрыленные победой над реакцией, рабочие потребовали от хозяев увеличения заработной платы. Сопротивляющиеся предприниматели подвергались оскорблениям, во многих заведениях были разбиты стекла. В движении приняли участие до 5 тыс. рабочих (всего в Рубэ насчитывалось тогда до 10 тыс. рабочих). Власти приняли срочные меры для защиты предпринимателей. Префект в помощь жандармерии организовал добровольческую конную стражу из местных буржуа. С большим трудом удалось уговорить рабочих разойтись. Но еще несколько дней в Рубэ было неспокойно3 .

Описанные здесь события весьма характерны. Они показывают, что рабочие, игравшие такую видную роль в победе буржуазной революции над дворянской реакцией, местами стремились использовать эту победу для улучшения своего положения и условий труда. Но те же события говорят также о том, что новые власти совершенно были не склонны идти навстречу этим стремлениям, наоборот, решительно их подавляли. Это, конечно, не удивительно, если вспомнить, в чьи руки перешла власть в центре и на местах после июльской революции.

В Труа, главном городе департамента Об, расположенном в 160 км к востоку от Парижа, префект граф де Бранка оказался бессильным справиться с либеральной печатью, продолжавшей существовать вопреки ордонансам. 31 июля префект этот вынужден был бежать из Труа. В соседнем департаменте Ионны заслуживает быть отмеченным факт, имевший место в городе Жуаньи (142 км от Парижа). Капитан 4-го гусарского полка, расположенного в этом городе,


1 "Notes manuscrites de M. Brun-Lavinne, ne a Lille, sur une mutinerie survenue dams cette ville les 28, 29, 30 et 31 juillet 1830" ("La Revolution de 1848 et les revolutions du XIX siecte". Nr. 149. Paris, 1934, p. 73).

2 "Journal des Debats" от 4 августа 1930 года, p. 3 (U. R. La Revolution de 1830 au pays de Lafayette).

3 Е. В. Тарле "Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства", стр. 206. Гиз. 1928.

стр. 147

Керсози1 , республиканец и бывший карбонарий, при первых известиях о восстании в столице поднял своих солдат и двинулся с ними в Париж на поддержку революции. Отсутствие железных дорог помешало своевременному прибытию этого отряда, как и большинства других подкреплений, отправленных в столицу из разных пунктов провинции. Это относится, в частности, и к отряду в 300 солдат 6-го кавалерийского полка крепости Живэ, отправившегося 6 августа с трехцветным знаменем по направлению к Парижу; префект департамента Арденны послал вдогонку за ними двух офицеров.

Дижон, главный город департамента Кот д'Ор, выразил свое отрицательное отношение к ордонансам враждебным приемом, оказанным демократами этого города прибывшей в город 29 июля герцогине Ангулемской. При своем появлении в театре невестка Карла X была встречена возгласами: "Да здравствует хартия!", "Да здравствует император!", "Долой министров!", "Долой Полиньяка!", "Долой девку!", "Да здравствует республика!"2 В ту же ночь герцогиня принуждена была покинуть Дижон под усиленной охраной воинских частей. За ней последовал префект барон де Вим. Его заменил некий дез-Эссар, занимавший при Наполеоне пост префекта в ряде департаментов.

В Клермон-Ферране (главном городе департамента Пюи де-Дом) солдаты местного гарнизона отказались последовать за генералом графом Сент-Сюзанн, пытавшимся отбить здание префектуры у революционеров. Убедившись в своем полном бессилии справиться с победоносной революцией, генерал застрелился.

В Мюльгаузене, в Кольмаре, в Страсбурге, вообще во всем Эльзасе, июльская революция вызвала огромный энтузиазм. Департаменты Нижнего и Верхнего Рейна с их высокоразвитой промышленностью, многочисленным рабочим населением, со слабым удельным весом дворянства в сельских районах издавна были враждебны правительству реставрации. Реакционная политика министерства Полиньяка окончательно восстановила против Бурбонов огромное большинство эльзасского населения. В том же направлении действовал кризис, разразившийся в 1829 г. и в сельском хозяйстве и в промышленности Эльзаса.

В Страсбурге, где еще на выборах 1830 г. либералы одержали полную победу над кандидатами правительства, известие о победе парижского восстания и о свержении Карла X вызвало всеобщее ликование. Оно охватило не только гражданское население, но и гарнизон. Власти, до последней минуты продолжавшие скрывать полученные ими из Парижа телеграммы о ходе восстания, вынуждены были, наконец, под давлением членов комиссии, приставленной к ним по инициативе студентов и офицеров местными либералами, опубликовать депеши, извещавшие о победе восстания. Трехцветное знамя было тотчас же водружено над кафедральным собором при восторженных криках толпы. "В тот день, - рассказывает в своих воспоминаниях полковник Верньо, - я видел слезы умиления, катившиеся из глаз не одного ветерана республики и империи, в частности из глаз храброго генерала Фрериона, руки которого дрожали от волнения, пожимая мою".


1 Впоследствии активный деятель левого крыла республиканской партии, военный руководитель июньского восстания 1848 года (см. о нем А. Молок "К. Маркс и июньское восстание 1848 г.". Гл. VI. Гиз. 1934.).

2 R. Durand "La Revolution de 1830 en Cote d'Or" ("Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", p. 70).

стр. 148

Особенно силен был энтузиазм среди артиллерийских офицеров страсбургского гарнизона, жестоко обиженных Бурбонами еще в первые годы реставрации, в частности во время посещения Страсбурга герцогом Беррийским (в 1814 г.). Именно артиллерийские офицеры, среди которых было немало республиканцев, приняли наиболее деятельное участие в борьбе с происками легитимистов, еще не отказавшихся от попыток сопротивления новому режиму. По инициативе Верньо, которому правительство реставрации не хотело простить его дальнего родства с членом Конвента и председателем Законодательного собрания первой революции, жирондистом Верньо, артиллеристы заняли (при громких криках одобрения со стороны студентов и рабочих, кричавших "Долой иезуитов!") здание духовной семинарии, считавшейся оплотом контрреволюционеров. Ходили слухи, что офицеры-аристократы одного пехотного полка (полка герцога Фиц-Джемса) готовятся разоружить национальную гвардию и перерезать всех либералов и протестантов, "что имя герцогини Ангулемской и белая кокарда послужат отличительным знаком для всех защитников трона и алтаря, которые должны были открыть ворота баденским войскам и по договоренности с ними совместно занять город именем короля". "Все это казалось мне абсурдным, - пишет Верньо, - но я достаточно давно знал безумие и бешенство старых шуанов, чтобы не считать их неисправимыми и подверженными приступам слепой ярости". Верньо принял необходимые меры, расставил своих солдат и национальных гвардейцев у всех входов в семинарию, произвел в ней тщательный обыск, в результате которого действительно была обнаружена попытка заменить трехцветное знамя над церковной колокольней белым и удалось задержать жандарма с несколькими солдатами, имевшими белую кокарду на кепи (но задержать офицера, пытавшегося восстановить белое знамя, не удалось). В кабинете директора семинарии Верньо обнаружил знатного легитимиста, архиепископа Тарен, наставника герцога Бордоского. Бежавший из Парижа прелат скрывался в семинарии, в ожидании удобного момента, Чтобы переправиться в Германию. "Считая более благоразумным выслать тайного врага за пределы крепости, когда это будет возможно, чем запереть его в ней", Верньо не только не задержал архиепископа, а, наоборот, приказал одному из своих унтерофицеров препроводить его до границы. Этот далеко не якобинский поступок вызвал резкое осуждение со стороны одного "капитана-гугенота", заявившего Верньо, что архиепископа следовало упрятать "в солидную клетку" как опасного врага. Капитан был, конечно, прав1 .

4 августа офицеры страсбургского гарнизона в телеграмме с 320 подписями (отказались подписаться только двое: один капитан и один полковник) на имя палаты депутатов выражали свою полную солидарность с принятыми ею решениями, клялись "посвятить свою жизнь делу свободы" и заявляли, что Карл X "воздвиг непроходимый барьер между Францией и своим потомством"2 . Белое знамя повсюду заменяется трехцветным, бюсты Карла X уничтожаются, офицеры и солдаты братаются с народом. Старые власти капитулируют почти без сопротивления и оказываются вынужденными санкционировать восстановление национальной гвардии во главе с генералом Гейтер,


1 A.M. Gossez "Souvenirs du colonel Vergnaud, officier d'artillerie (1791- 1885)". Extraits et analyses ("La Revolution de 1848 et les revolutions du XIX-e siecle". Nr. 1934. 1935).

2 Felix Ponteil "L'opposition politique a Strasbourg sous la monarchie de juillet (1830 - 1848)", p. 53. Paris. 1932.

стр. 149

ветераном революционных и наполеоновских войн, уволенным в отставку в 1820 году. Города и села всего департамента (как с французским, так и с немецким населением) с большим единодушием присоединились к новому строю. На место графа Кастэ (Castex) командующим военным округом назначается генерал Брайер, заочно приговоренный к смертной казни за переход на сторону Наполеона в период ста дней. Пост префекта департамента Нижнего Рейна занял барон Но де Шанлуи, либеральный депутат, женатый на внучке известного эльзасского фабриканта Оберкампфа. Другой буржуазный либерал, депутат левой, банкир Тюркгейм, стал теперь мэром Страсбурга.

Не отставала от Эльзаса и Лотарингия. Особенно живой отклик среди лотарингского населения парижские события июля - августа 1830 г. нашли в Меце, главном городе департамента Мозель, бывшего на весьма плохом счету у правительства реставрации. Еще в 1821 г. префект утверждал, что "население Мозеля склоняется в общем к либеральным идеям", но успокаивал себя, правда, тем, что "партия, которая стремится к свержению короля, немногочисленна и не возьмет на себя подобной инициативы". Слабость легитимистов в департаменте префект правильно объяснял особенностями социального состава его населения: "Дворянство, численно почти совершенно ничтожное, не имеет здесь никакого имущественного преобладания. Многие крестьяне приобрели национальные имущества, продававшиеся небольшими участками; этим пользуются (ультрароялисты. - А. М. ), чтобы угрожать им". "В Меце опасаются господства иезуитов", - писал префект в 1827 году. Трудящееся население этого города откликнулось, притом весьма активно, на революционные демонстрации в Париже в ноябре этого года. На образование министерства Полиньяка (8 августа 1829 г.) либеральная буржуазия Меца ответила созданием нового органа - газеты "Courtier de la Moselle", которая повела решительную кампанию против этого министерства, а в начале июня 1830 г. была закрыта. 2 октября 1829 г. в окрестностях Меца совершен был поджог паровых мельниц и появились плакаты с угрозами по адресу властей и попов. На июньских выборах 1830 г. в палату, вопреки всем усилиям властей, мецские конституционалисты и либералы одержали полную победу: большинство вновь избранных депутатов принадлежало к оппозиции.

Такова была политическая обстановка в Меце, когда 29 июля здесь стали известны ордонансы. В ту же ночь на стенах ратуши был расклеен плакат следующего содержания: "Карл X был королем на основании хартии, которую он поклялся соблюдать; он нарушил свою клятву, и мы должны отказаться платить налоги. Да здравствует нация!" Чтобы успокоить население, местные власти вынуждены были уже 30 июля разрешить организацию национальной гвардии. 31 июля трехцветное знамя буржуазной революции было водружено над всеми общественными зданиями Меца. Попытки командующего гарнизоном восстановить белое знамя разбились о сопротивление демократических слоев населения, организовавших вооруженную охрану трехцветного знамени. Да и настроение войск было таково, что о серьезном сопротивлении либералам не приходилось и думать. В этой большой военной крепости ненависть солдат к своим командирам-дворянам прорвалась наружу с большой силой. 13-й пехотный полк выгнал своего командира, полковника де Файе; то же сделал со своим командиром 2-й драгунский полк. Канониры разгромили квартиру полковника д'Эшегойена, бывшего придворного, который позво-

стр. 150

лил себе оскорбить трехцветное знамя; сам полковник едва избежал расправы. Префект граф де Вандевр бежал, его место занял барон Маршан, бывший префектом Мозельского департамента при Наполеоне. Мэром стал Эмиль Бушотт, племянник военного министра первой республики. Граф Виллат, ярый легитимист, был заменен на посту командующего войсками округа генералом Барруа, вызывавшим к себе сильнейшую ненависть реакционеров за свое участие в суде над герцогом Энгиенским (1804). Смещены были и другие офицеры-легитимисты. Местные либералы - члены возникшего в 1827 г. "комитета конституционалистов" - распределили между собой все посты по гражданской администрации и организовали национальную гвардию из зажиточных слоев населения. Главной задачей ее стала борьба против опасности слева, со стороны низов. В то же время произошел ряд антиклерикальных выступлений: 6 октября была закрыта местная духовная семинария.

Не только в Эльзасе и Лотарингии, но и в других областях восточной и северовосточной Франции, еще со времен первой революции отличавшихся духом либерализма, июльская революция была встречена с большим ликованием. В Безансоне, например, расклеенные на стенах ордонансы Полиньяка были частью разорваны, частью испещрены - надписями, содержавшими призывы к восстанию. В ночь на 31 июля по городу разбрасывались листовки, гласившие: "Французы, к оружию! Долой тирана!"1 . На следующий день на улицах появились сборища вооруженных людей. Офицеры местного гарнизона срывают с себя белые кокарды и братаются со студентами. Колонна рабочих и студентов сбрасывает статую генерала Пишегрю2 и требует от префекта замены белого знамени трехцветным. Старые власти покидают город. 4 августа, по инициативе местных либералов и под председательством бывшего наполеоновского прокурора Гиллемэ, образовалась "административная комиссия", которая взяла на себя временное управление Безансоном. Либеральная буржуазия ликовала. Ее представители не находили достаточно презрительных слов, чтобы заклеймить свергнутых ставленников Бурбонов. "Самая невыносимая, самая позорная из всех тираний - тирания глупцов - угнетала Францию", - говорил в своей вступительной речи новый безансонский прокурор Леруж. "Пигмеи пытались одолеть великую нацию. Слабые и злые, они пытались освятить клятвопреступление пролитием французской крови. Нация восстала, и их недолгое царствование кончилось... После трех дней героических усилий свобода победила, она утверждена навсегда". Прославляя умеренность, проявленную июльскими бойцами после победы, прокурор выражал надежду, что никогда "никакие эксцессы не запятнают столь прекрасное дело"3 . Под словом "эксцессы" подразумевались, конечно, революционные выступления низов против буржуазии.

Побежденные в июльские дни, представители контрреволюционного дворянства и духовенства не сложили, однако, оружия. В частности, в департаменте Дуб они запугивали население - в первую


1 Louis Villat "Besancon en 1830" ("Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", pp. 79 - 98)

2 Статуя эта была сооружена в Безансоне после реставрации Бурбонов в ознаменование услуг, оказанных династии этим, изменившим республике генералом, окончившим свою жизнь в тюрьме после неудавшегося покушения на Наполеона (в 1804 г.).

3 "Gazette des tribunaux" от 23 - 24 августа 1830 года.

стр. 151

очередь крестьян - разговорами о неизбежности войны и австрийской интервенции1 . То же наблюдалось и в других департаментах Арбуа (департамент Юры), "первый республиканский город Франции", встретил весть о падении Бурбонов колокольным звоном, посадкой "деревьев свободы", поднятием трехцветного флага, изгнанием мэра и кюре, образованием "временной комиссии безопасности" во главе с бывшим членом Конвента Лорансо, организацией национальной гвардии, приветствиями по адресу Парижа и усилением охраны, расположенной поблизости границы2 .

В Гренобле, этом центре либерального движения на востоке в первые годы реставрации и в период Ста дней (1815 г.), трехцветное знамя июльской революции было с энтузиазмом встречено огромным большинством населения. То же и в селах департамента Изер и в соседних департаментах.

IV

Наибольшее сопротивление представители старой власти оказали в департаментах южной, югозападной и западной Франции, являвшихся главными очагами контрреволюции как в конце XVIII, так и в первой трети XIX века. Но и здесь сопротивление, оказанное буржуазной революции защитниками легитимной монархии, было весьма непродолжительным и окончилось столь же безрезультатно, как и во всех других частях Франции.

О том, как протекали события в Бордо, сообщает нам корреспондент парижской "Gazette des tribunaux" адвокат Дельпра. Ордонансы 26 июля стали известны здесь 28-го. В тот же день на улицах начали образовываться сборища. Вышедшие на следующий день газеты расхватывались покупателями. Полиция закрыла типографии, в которых печатались либеральные органы "Indicateur" и "Memorial bordelais". Буржуазное население города в панике: банк осаждается вкладчиками, требующими своих денег, работы почти приостановились, промышленные предприятия закрылись. "Приходит почта, и вдруг, словно электрическая искра, из уст в уста передается весть о том, что в Париже идет сражение". 30-го возбуждение усилилось. Улицы оглашались возгласами "Да здравствует хартия!", "Да здравствует свобода!" Толпа народа, состоявшая преимущественно из рабочих, штурмует здание префектуры. После непродолжительной осады оно переходит в руки восставших. Толпа избивают префекта виконта де Кюрзе, ранившего одного из инсургентов. На месте происшествия появились солдаты 55-го пехотного полка и жандармы. Завязалась новая борьба. Командующий войсками генерал Жанен был тяжело ранен камнями. Часть солдат браталась с народом. На следующий день борьба возобновилась. У здания ратуши произошла схватка между народом и войсками. Несколько рабочих ранено. Жители вооружались, спешно создавалась национальная гвардия. Солдаты братались с инсургентами. Население с лихорадочным нетерпением ожидало вестей из Парижа. Энтузиазм, вызванный полученным 1 августа известием об отречении Карла X, не поддается описанию. 2 августа у заставы Байонны была разрушена пирамида, поставленная в 1814 г. в память вступления в Бордо герцога Ангулемского и английских войск. С 3 августа трехцветное знамя развевалось над всеми общественными зданиями. Солдаты оставили свои казармы, рассыпались по городу и братались с народом. Белая кокарда заменена была трехцветной. Старые власти


1 L. Villat. Op. cit., p. 103.

2 G. Perreux "Ardois, premiere cite republicaine de France", p. 6 - 9. Paris. 1932.

стр. 152

спешно оставили город. Муниципальная комиссия из 12 видных местных буржуа взяла в свои руки временное управление городом. К 4 августа трехцветные флаги украшали весь стоящий в бордоском порту флот. Пушка с адмиральского корабля приветствовала поднятие нового государственного знамени Фракции. Работы возобновились. 8000 национальных гвардейцев охраняли спокойствие в городе. "Порядок царит во всем, - с восторгом сообщал в Париж адвокат Дельпра, - прошлое уже не грозит нам больше, настоящее чудесно, будущее обеспечено". "Теперь мы можем умереть: мы пережили самую величественную страницу истории!", - патетически восклицал он1 .

Вооруженные столкновения были и в Тулузе. 3 августа здесь появились первые трехцветные флаги: сначала в рабочих предместьях Сен-Сиприен и Сент-Этьенн, а затем и в остальных частях города. По получении известий из Парижа о свержении Карла X была образована муниципальная комиссия, которая и заняла ратушу ("Капитоль"). 4 августа власти вывели на улицу весь гарнизон и всю жандармерию. Завязалась, перестрелка, построили баррикады, префекта встретили градом камней. Несколько инсургентов было ранено. Столкновения продолжались до тех пор, пока не пришли известия из Парижа о создании нового правительства и провозглашении герцога Орлеанского "наместником королевства". Немедленно после этого войска были уведены в казармы и над всеми общественными зданиями поднят трехцветный флаг.

В тот же день - 4 августа - он был поднят в Марселе, 6-го - в Тулоне. Либерально настроенные слои марсельского населения не решались ни на одно сколько-нибудь серьезное выступление оппозиционного характера до тех пор, пока не удостоверились в полной победе нового режима в столице. Марсель, явившийся в силу ряда экономических и политических причин одним из главных центров контрреволюции и белого террора 1815 г., встретил июльскую революцию более чем сдержанно. Местные буржуа, в основном судовладельцы и судостроители, сделались ярыми легитимистами еще во времена континентальной блокады, причинившей огромный ущерб городу. Завоевание Алжира, начатое при Карле X (в 1830 г.) и открывшее перед марсельским купечеством новые перспективы развития, еще более укрепило его легитимистские симпатии. Эти симпатии были довольно широко распространены и среди местного рабочего населения, состоявшего тогда в основном из портовых рабочих, которые вербовались в значительной мере в итальянских и испанских портах, из людей темных, невежественных, политически отсталых, находившихся под сильным влиянием реакционно настроенного католического духовенства.

В Ниме, главном городе департамента Гар, одном из центров дворянско-поповской контрреволюции и белого террора 1815 г., легитимисты оказали довольно серьезное сопротивление установлению нового режима, режима буржуазной монархии. Трехцветное знамя было вывешено здесь только 6 августа, да и то лишь после того, как либеральный адвокат Адольф Кремье (впоследствии министр юстиции временного правительства 1848 г. и правительства Национальной обороны 1870 г.) привез из Лиона соответствующий приказ генерала Башелю, нового командующего 19-м военным округом, в состав которого входил и департамент Гар. За поднятием трехцветного знамени последовала отставка прокурора, мэра и ряда других чиновников, известных своими ультрароялистскими убеждениями. Но обновление адми-


1 "Gazette des tribunaux" от 11 августа 1830 года.

стр. 153

нистративного персонала было только частичным. Мэрии большинства городских и сельских коммун департамента продолжали оставаться в руках легитимистов. Политические распри осложнялись религиозными, стародавней враждой между католиками, поддерживавшими большей частью легитимистов, и протестантами, шедшими в основном за либералами. На 40 тыс. жителей Нима один современник насчитывал 18 тыс. протестантов и 8 тыс. либерально настроенных католиков. Либералы обоих вероисповеданий опирались преимущественно на промышленную буржуазию, буржуазную интеллигенцию, ремесленников и рабочих; легитимисты, помимо дворянства и части торговой буржуазии, имели некоторое влияние среди люмпен-пролетарских слоев городского населения, а отчасти и сельского.

Официальное провозглашение нового режима состоялось в Ниме только 15 августа. Полк швейцарцев - единственная в тот "момент воинская часть в городе - отказался присутствовать на этом торжестве. В толпе, созерцавшей официальный кортеж, раздавались возгласы в честь Карла X. На улицах образовывались сборища. Банды контрреволюционеров, навербованные из подонков населения, совершали многочисленные нападения на либералов и буквально терроризовали их. Со своей стороны, либеральная молодежь с пением "Марсельезы" демонстрировала по городу и вступала в бой с роялистскими бандитами. Уличные схватки продолжались и на следующий день. За два дня было убито 9 человек (7 протестантов и 2 католика). К вечеру 16-го властям удалось восстановить в городе порядок.

Но легитимисты не складывали оружия: они разослали по деревням агитаторов с прокламацией якобы от имени Карла X, призывающей крестьян к вооруженному выступлению "против нового режима. Либералы требовали вызова войск из Лиона, скорейшей организации в Ниме национальной гвардии и разоружения всех контрреволюционных элементов. Между тем нерешительная политика представителей местной власти поощряла реакционеров на новые выступления.

Поводом для новых контрреволюционных демонстраций послужил проезд через Ним полков бывшей швейцарской гвардии Карла X, направлявшихся отсюда в Безансон, где они должны были быть распущены и отправлены на родину. В ночь с 28 на 29 августа из Нима отбыл последний батальон швейцарцев. Их провожала большая толпа, несшая белое знамя с криками "Да здравствует Карл X! Долой либералов! Бурбоны или смерть!" Столкновение казалось неминуемым. Утром следующего дня Ним имел вид города, в котором готовится гражданская война: запертые лавки, бездействующие мастерские, военные патрули, сборища. "Жители вооружаются, - доносил прокурор министру юстиции, - партии наблюдают друг за другом, и можно опасаться всего"1 . Город Ним разделился на два вооруженных лагеря. В разных пунктах города завязались схватки между либералами и легитимистами. Одна из них произошла у церкви святого Шарля, с которой был сорван крест, водруженный миссионерами. С обеих сторон были убитые и раненые.

Между тем агенты легитимистов вели яростную агитацию в деревнях. Стремясь воздействовать на религиозные чувства крестьянства, они изображали происходящую в городе борьбу как преследование католиков протестантами. "К оружию! Да здравствует крест!", - кричали эмиссары реакции, подбивая крестьян на выступление: "Идем в поход! Кресты сброшены, католиков убивают, на-


1 S. Posener "La Revolution de juillet et le departement du Gard d'apres des documents des Archives nationales ("Mercure de France", 1 aout 1930, p. 618).

стр. 154

до, чтобы все выступили на защиту религии!"1 . Никаких политических лозунгов легитимисты не выставляли, конечно, для того, чтобы не оттолкнуть от себя крестьянство. Эта агитация имела сначала заметный успех. В целом ряде сел и местечек образовались вооруженные сборища крестьян, которые и направились к Ниму; утром 31 августа они заняли позиции близ города. Но и либералы готовили отпор. С согласия властей они отправили гонцов в Севенны, к горцам-протестантам, и эти потомки камизаров взялись за оружие; из одной только коммуны Вонаж утром 31 августа на помощь нимским либералам прибыло 2 тыс. вооруженных ополченцев. В то же время из Лиона вызван был 10-й пехотный полк, а из Монпелье - отряд саперов с двумя пушками. 1 сентября гарнизон Нима получил новые подкрепления - из Тараскона и Арля.

После неудачной попытки нимского епископа добиться примирения враждующих сторон навстречу отряду крестьян, расположившихся у ворот города, были двинуты войска: 600 человек пехоты и 200 кавалеристов. Несмотря на свой численный перевес (их было 1700 - 1800 человек) крестьяне, вооруженные большей частью одними вилами, отказались от дальнейшего сопротивления и рассеялись по своим деревням. На следующий день другой крестьянский отряд, организованный легитимистами, при встрече с войсками побросал оружие и разбежался.

31 августа Ним и весь департамент Гар были объявлены на осадном положении. "Приказ, вывешенный на улицах, гласил, что каждый житель, который появится без трехцветной кокарды, будет тотчас же арестован. Запрещено было прогуливаться позже 8 часов вечера без фонарика. Воспрещалось собираться в группы более чем в пять человек"2 . 112 человек были привлечены к ответственности за участие в антиправительственных выступлениях, но только 24 из них отданы под суд; все осужденные были в начале октября амнистированы. Такое неуместное великодушие по отношению к активным врагам нового строя вызвало большое возмущение нимских либералов и демократов, справедливо опасавшихся повторения августовских событий.

Действительно, волнения в департаменте Гар продолжались. 8 сентября прокурор сообщает министру юстиции о конфликте между двумя коммунами округа Алэ - католической и протестантской - и о том, что в коммуне Эймарг трехцветное знамя сорвано и заменено белым. 27 октября прокурор доносил, что в значительной части департамента, да и в самом Ниме неспокойно. 7 ноября в округе Соммьер произошло кровавое столкновение, в результате которого были убитые и раненые. 20 ноября прокурор утверждал, что две трети населения департамента "проникнуты карлистским и фанатическим духом". 17 октября, по словам нового префекта, барона Шабо-Латур, в одном из городов департамента (Сен-Кантене) по улицам водили осла с трехцветной кокардой на каждом ухе и на морде. В Ниме распространялись оскорбительные для национальной гвардии плакаты; в одном местечке (Сюмен) была найдена прокламация, исходившая якобы от герцога Ангулемского (автором ее был один местный дворянин) и содержавшая призыв к гражданской войне. 6 декабря прокурор сообщал, что "слухи о войне разбудили надежды карлистов, и они не скрывают своей радости". Положение протестантов и вообще либералов таково, что они вынуждены запасаться оружием и закупать по-


1 S. Posener "La Revolution de la juillet et le departement du Gard d'apres des documents des Archives nationales" ("Mercure de France", 1 aout 1930, p. 622).

2 Ibid., p. 625.

стр. 155

рох, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Новый, 1831 год не принес никакого улучшения политической ситуации в департаменте: 11 января уличные схватки в Ниме, 23-го - в Юзесе, в марте - поджоги домов протестантов, в апреле - волнения в связи с посадкой "деревьев свободы" и снятием лилий с дорожных крестов, нападения карлистов на жандармерию, уничтожение трехцветных кокард и т. д. В мае и особенно в июле в Ниме происходили серьезные беспорядки, то же и в октябре. Неспокойно в департаменте и в следующем, 1832 году. Лишь к середине 1833 г. здесь наступило некоторое успокоение. Все попытки легитимистов, этого главного оплота дворянско-поповской реакции на юге, свергнуть столь ненавистный им режим буржуазной монархии потерпели полную неудачу.

Кровавые столкновения между легитимистами и либералами были и на острове Корсике, в городке Сартене. Впрочем, особенно серьезного характера они не носили.

V

Как сильно восстановили против себя Бурбоны население страны, показывает тот факт, что даже в большинстве пунктов легитимистского по своему прошлому Запада установление нового, вышедшего из июльской революции режима не встретило в первый момент сколько-нибудь серьезного сопротивления. Ни в Ренне, ни в остальной Бретани сторонники белого знамени не посмели пошевельнуться. Сен-Бриек, главный город департамента Кот-дю-Нор, с восторгом приветствовал трехцветное знамя буржуазной революции. Энтузиазм, вызванный июльскими событиями, наблюдался не только в больших городах, но и в местечках и в деревнях. Жители местечка Понтрие (департамент Кот-дю-Нор), расположенного в 502 км от Парижа, обратились к жителям столицы со следующим адресом:

"Парижане Вашими усилиями уничтожена тирания. Франция свободна. Признательная родина оплакивает героев, сражавшихся за нее. Она их не забудет. Вечная слава жителям Парижа! Ваши братья"1 .

Такого рода адреса поступали и из других мест Бретани. Либеральная буржуазия этих областей в своей борьбе против дворянско-поповской контрреволюции могла рассчитывать на поддержку не только городской демократии, но и крестьянства, среди которого имелось много покупщиков национальных имуществ. Агитация легитимистов не находила здесь никакого отклика. Некий Станислав де Беррю, бретонский помещик, тщетно пытался в начале сентября повторно поднять крестьян коммуны Кюйе (департамент Майенны), обойдя все улицы этого местечка в мундире шуана 1815 года. Никто не последовал за ним, никто не поддержал его возгласа "Да здравствует Карл X!"2 .

Так же мало поддержки получили сторонники легитимной монархии и в Нормандии. Мы уже видели, как активно выступил против ордонансов 26 июля Руан. В Кане (главный город департамента Кальвадос) по получении ордонансов судебная палата отказалась их зарегистрировать, на улицах образовались сборища, раздавались возгласы "Долой Карла X! Да здравствует конституционная хартия!", была сделана попытка сбросить статую Людовика XIV, неизвестные лица сделали на ней надпись следующего содержания: "Государство - это я. Отмена Нантского эдикта, драгонады"3 . Трехцветная кокарда, своевре-


1 "Moniteur", 1830 год.

2 "Gazette des tribunaux" от 20 - 21 сентября 1830 года.

3 H. Prentout "Caen en 1830" ("Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", p. 50).

стр. 156

менно надетая на статую, спасла ее от разрушения. Командующий войсками генерал граф д'Отфейль, запершись в канской крепости, подумывал было об обстреле города, но известия из Парижа заставили его отказаться от этого проекта. Вскоре старые власти должны были оставить свои посты. Их место заняла временная муниципальная комиссия, в состав которой вошло несколько купцов и либеральных чиновников, один врач, один землевладелец и пэр. Первым делом новых властей была организация национальной гвардии; во главе ее был поставлен член палаты депутатов, видный либерал де ла Поммере.

Характерно, что на своем пути в изгнание, который шел как раз через Нормандию, свергнутый король и его свита встречали большей частью самый враждебный прием со стороны населения. Не было ни одной попытки поднять восстание в пользу старой династии. Нормандские крестьяне, озлобленные политикой Карла X, озлобленные поджогами начала 1830 г., которые они приписывали ультрароялистам, агентам правительства, с большим удовлетворением приняли весть о падении ненавистного режима. Это они помогли представителям новой власти арестовать Полиньяка в тот момент, когда он собирался бежать в Англию. Крестьяне распевали насмешливые частушки по поводу Карла X, который "жрет, как боров", и собирается реквизировать весь их картофель. Другая песенка приветствовала изгнание бывшего короля и воцарение Луи-Филиппа, которому приписывалось прекращение пожаров, опустошавших деревни Кальвадоса:

"Ах, как мы рады, рады! Слава храбрецам Парижа!"1 .

Такая позиция нормандских крестьян заставила смириться местных легитимистов (или, как их тогда называли, карлистов). Самое большее, на что они отваживались, - это на отдельные хулиганские контрреволюционные выходки вроде срубания "деревьев свободы" или покушений на трехцветное знамя - новое государственное знамя Франции. В департаменте Орны в октябре 1830 г. некий дворянин Анри де Пюизе, артиллерийский офицер, родственник придворного служителя Карла X, приговорен был к двухмесячному заключению в тюрьме и к штрафу в 600 франков за то, что 14 сентября того же года прострелил в нескольких местах трехцветный флаг, развевавшийся на церковной колокольне одной коммуны. На допросе перетрусивший контрреволюционер утверждал, что целился не в знамя, а в... пролетавшую над ним ласточку. К моменту судебного разбирательства он успел скрыться от преследований и был осужден заочно2 .

Даже Вандея, эта классическая страна феодально-монархической и клерикальной контрреволюции конца XVIII в., изменила на этот раз своей репутации. Политика правительства реставрации восстановила против него самые широкие слои поселения Вандеи и в первую очередь ее главного центра - Нанта. Недовольство поддерживалось еще и острым торгово-промышленным кризисом. К моменту июльской революции в Нанте на 80 тыс. жителей насчитывалось 14 тыс. пауперов, безработных, влачивших полуголодное существование на средства частной благотворительности. Заработная плата еще занятых рабочих находилась на крайне низком уровне (по сравне-


1 Weill "La Revolution de juillet dans les departements", Aout - Septembre 1830 ("Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", p. 148).

2 "Gazette des tribunaux" от 15 октября 1830 года.

стр. 157

нию с 1800 г. она понизилась на 22%, за то же время цены на предметы первой необходимости повысились на 60%), длительность рабочего дня колебалась между 12 и 15 часами. При таких условиях, горючего материала в Нанте накопилось немало, и достаточно было одной искры, чтобы загорелся пожар. Искрой этой оказались ордонансы 26 июля. Опубликование их 29 июля вызвало в городе огромное возбуждение. Возбуждение это не ограничилось редакцией "Ami de la Charter ("Друг хартии"), главного органа нантских либералов, - оно перешло и на улицу. Вечером 29 июля произошли первые демонстрации под лозунгом защиты хартии и удаления министерства Полиньяка и первые столкновения с войсками, закончившиеся арестом 16 демонстрантов, преимущественно рабочих и торговых служащих. На следующий день, вопреки приказам властей о запрещении всяких демонстраций, последние возобновились. В разных частях города были воздвигнуты баррикады, инсургенты пытались силой освободить арестованных накануне участников манифестации, произошло вооруженное столкновение, в результате которого было ранено 52 человека (39 инсургентов и 13 солдат) и убито 16 человек (10 инсургентов и 6 солдат). Лишь после этого арестованные накануне демонстранты были освобождены. Войска возвратились в казармы, и все караульные посты были заняты инсургентами. День 31 июля прошел спокойно: между враждующими сторонами установилось перемирие. 1 августа пришло известие об образовании в Париже нового правительства. 2 августа командующий войсками 12-го округа генерал граф Деспинуа оставил Нант вместе со всем его гарнизоном; за ним бежали из города префект барон де Вансэ и мэр Левек. Власть перешла в руки либеральной буржуазии, опиравшейся на вновь восстановленную национальную гвардию. 4 августа трехцветное знамя было поднято над всеми общественными зданиями Нанта.

При рассмотрении событий 29 - 30 июля 1830 г. в Нанте выделяется активная роль, которую сыграла в них рабочая масса. Из 250 участников демонстрации и вооруженного выступления, отмеченных в опубликованном спустя год отчете официальной комиссии, около 200 были рабочими разных профессий. Рабочий-каменотес Тессье стоял во главе импровизированной 30 июля охраны города. Среди 10 убитых или умерших от ран инсургентов насчитывалось 6 рабочих, 2 приказчика, 1 врач и 1 лавочник. Все они были похоронены с большой торжественностью, с музыкой и речами, им был поставлен памятник, сооруженный по подписке и украшенный надписью следующего содержания: "Нашим согражданам, умершим при защите наших прав. Нация, которая не чтит мучеников свободы, недостойна свободы. Защита хартии доверена патриотизму всех граждан. Власть, которая нарушает конституцию, подписывает этим свое собственное низложение"1 .

Все плоды победы над дворянской и клерикальной реакцией, одержанной в Нанте, как и в Париже, при активном участии рабочих, достались, однако, не им, а буржуазии.

Между тем, изгнанный из Нанта генерал Деспинуа двинулся со своими 500 - 600 кирасирами в местечко Бопрео (департамент Мэн-и-Луары), колыбель вандейского восстания 1793 г., где велел бить в набат. Ему удалось собрать от 1200 до 1500 крестьян. Но когда он изложил им цель своего предприятия, почти все они немедленно разошлись по домам. Организовать новую гражданскую войну ради вос-


1 M. Giraud-Mangin "Nantes en 1830 et les journees de juillet" ("Etudes sur les mouviements liberaux et nationaux de 1830", p. 114 -120).

стр. 158

становления Бурбонов не удалось и в Вандее. Отряд, уведенный Деспинуа из Нанта, вскоре покинул его. Сам генерал едва не был убит в Рошфоре, где пытался сесть на корабль, который должен был отвезти его заграницу. Только своевременный арест спас его от расправы со стороны возмущенного населения.

Полный крах всех попыток легитимистов поднять против новой, июльской монархии прежние оплоты ультрароялистов на юге и на западе Франции завершился два года спустя, в июне 1832 г., жалким фиаско, которое потерпела авантюра герцогини Беррийской, поднявшей - сперва в Марселе, затем в Вандее - "восстание" от имени "Генриха V".

VI

Говоря об откликах в провинции на июльскую революцию, следует особо отметить вызванное ею антиклерикальное движение. Волна выступлений против служителей католической церкви, против монашеских орденов, против миссионерок-иезуитов прокатилась по целому ряду департаментов. В этих выступлениях нашло себе выход чувство ненависти, накопившееся в низах (главным образом в городской демократии), против представителей католического духовенства, этого верного союзника реакции в течение всей эпохи реставрации. В Сент-Ашеле (департамент Соммы) был сожжен монастырь иезуитов, в Нанси и в Сент-Омере (департамент Па-де-Калэ) разгромлена духовная семинария. В Перпиньяне толпа, собравшаяся перед домом епископа, известного реакционера, бросала в него камни и кричала: "Долой иезуитов! Долой конгрегацию!"; епископ должен был бежать из города. Бежать пришлось и некоторым другим князьям церкви, скомпрометированным открытым союзом с двором Карла X и министерством Полиньяка; некоторые из них, как например кардинал Роган и архиепископ Тарен, бежали заграницу.

В ряде мест население потребовало удаления крестов, возвышавшихся над зданиями, где помещались миссии иезуитов. Дело не обошлось при этом без столкновений. Особенно серьезный оборот это движение приняло в Реймсе, одном из главных опорных пунктов ордена иезуитов во Франции, где за пять лет до того состоялось коронование Карла X. В ночь с 13 на 14 августа здесь была сделана неудачная попытка сбросить огромный крест иезуитов. Утром следующего дня на нем были обнаружены две надписи; одна из них гласила: "Надо опрокинуть этот жалкий монумент и воздвигнуть на его месте колонну в честь храбрых парижан, умерших за родину. Если завтра крест не будет убран, он будет сожжен". Другая надпись состояла из одной фразы: "Долой иезуитов и их дела!" 16 августа, вечером, громадная толпа, в которой преобладали рабочие, направилась к зданию миссионеров. Крест иезуитов был сброшен при восторженных криках собравшихся: "Да здравствует хартия!", "Долой попов!" После этого демонстранты двинулись к дворцу архиепископа, но национальная гвардия преградила им туда путь1 . 17 и 18 августа вооруженное буржуазное ополчение помешало рабочим разрушить монастырь кармелитов.

В Пуатье (департамент Вьенны) крест миссионеров был распилен, в Ниоре (департамент Двух Севров) были сломаны крест собора богоматери и распятие. Во многих местах священники восстановили против себя население тем, что пытались помешать поднятию трехцветного знамени над церковной колокольней. В округе Либурн (де-


1 "Gazette des tribunaux" от 20 августа 1830 года.

стр. 159

партамент Жиронды) несколько сельских кюре подверглось преследованиям по подозрению в том, что они добивались восстановления десятины и составляли проскрипционные списки на случай возвращения старой династии. Антиклерикальные выступления произошли также в Меце, Оксерре, Лузиньяне и ряде других городов. Они приняли такой размах, что новое правительство вынуждено было в на чале октября 1830 г. распорядиться снять кресты со всех городских площадей. Испуганные развитием антиклерикального движения, епископы спешили заявить о своей преданности новому режиму. Но заявления эти мало соответствовали действительному поведению значительной части католического духовенства, продолжавшей и в Париже и в провинции, прямо или косвенно, поддерживать побежденных в июльские дни легитимистов, вести контрреволюционную агитацию, подстрекать население к неподчинению представителям новой власти.

Наиболее непримиримая часть реакционного духовенства не гнушалась при этом ставить ставку даже на интервенцию - на вооруженное вмешательство иностранных государств, которое должно было привести к восстановлению во Франции легитимной монархии. "Говорят, что [иностранные] государи решили разрушить Париж", - писал осенью 1830 г. начальнику духовной семинарии в Ниме аббат Жинестьер, ярый легитимист. "Благочестивые люди говорят о некоторых знаменьях, предвещающих ту же угрозу. Да услышит их бог! Париж - это зло Франции, Европы и всего мира. Исходящие оттуда учения повсюду убивают веру и уничтожают общество". И, далее, Жинестьер развивал план одновременного восстания легитимистов юга и запада, которое должно было вспыхнуть, как только войска интервентов вступят во Францию1 .

Контрреволюционным замыслам этой черной рати не суждено было сбыться, но именно этой активной поддержкой легитимистов со стороны части служителей церкви объясняется интенсивность антиклерикального движения во Франции в начале 1830-х годов и его боевой характер. Последний особенно ярко обнаружился во время февральских волнений 1831 г., закончившихся разгромом церкви Сен-Жермен л'Оксерруа и дворца парижского архиепископа.

VII

Обозревая отклики на июльскую революцию в провинции, нельзя не отметить того, что нигде борьба между противниками монархии Бурбонов и ее защитниками не приняла такого бурного характера, как в столице. Ведущая роль принадлежала Парижу, политическому центру страны, где были сосредоточены главные силы и правительства и оппозиции и где всегда происходили решающие для всей страны политические бои. Ни в одном из провинциальных городов вооруженная схватка между старой, дворянской и новой, буржуазной Францией в июльские дни 1830 г. не получила такого размаха, как в Париже, где в восстании участвовало до 80 тыс. человек (т. е. почти каждый десятый житель города), а число раненых и убитых исчислялось несколькими тысячами. Значит ли это, что в провинции дело ограничилось пассивным признанием революции, победившей в столице? Нет. Из предшествующего изложения видно, что в целом ряде провинциальных городов: Лионе, Лилле, Бордо, Тулузе, Ниме, Нанте и некоторых других - представители старой власти оказали довольно упорное сопротивление революции, и борьба между противниками


1 S. Posener. Op. cit., p. 627 - 628.

стр. 160

монархии Бурбонов и ее защитниками носила достаточно серьезный характер, сопровождалась постройкой баррикад, уличными боями, кровавыми столкновениями восставшего народа с полицией и войсками. Борьба эта, исход которой всюду и везде оказался победоносным для либералов, сыграла существенную роль в утверждении нового режима, вышедшего из июльской революции, в закреплении результатов "трех славных дней" парижского восстания. Были, конечно, в провинции и такие пункты, где дело, действительно, свелось к "буре в стакане воды", как называли, например, происшедший у них бескровный переворот жители местечка Ла-Реоль (в департаменте Жиронды)1 . Так было преимущественно в маленьких городах и местечках, где в распоряжении представителей старой власти не было почти никакой серьезной полицейской и военной силы.

Сравнивая Париж июльских дней 1830 г. с провинцией того же периода, необходимо отметить еще одно характерное обстоятельство: в отличие от Парижа в провинции было почти незаметно в первый момент каких-либо следов выступлений республиканцев. Гегемония орлеанистской, умеренно либеральной буржуазии в июльские и августовские дни 1830 г. была в провинции еще более полной чем в столице2 .

Велик был энтузиазм, вызванный июльской революцией по всей Франции. Окончательный разгром "старого порядка", разбитого в конце XVIII в., но пытавшегося возродиться в XIX в., возбудил огромные надежды среди демократии города и деревни. Свержение династии, дважды навязанной Франции иностранными штыками, падение господства крайних реакционеров, дворян-эмигрантов, "поповской партии" внушили массам французского народа надежды на лучшее будущее, на радикальные перемены во всем социально-политическом облике страны. "Мы не были даже гражданами, а стали полубогами!"3 - восклицал, например, некий Пьер Женен, водружая трехцветное знамя в Сентонже и распространяя под звуки "Марсельезы" известия из Парижа по всему округу.

Подобные иллюзии держались, однако, недолго. Уже хартия 14 августа 1830 г. вызвала сильное разочарование в массах, политическое бесправие которых она санкционировала (особенное недовольство вызывало сохранение аристократической палаты пэров и высокого имущественного ценза для избирателей и депутатов, пониженного лишь в небольшой степени). Разочарование это еще усилилось, когда обнаружилось, что и в материальном положении масс не произойдет никакой перемены к лучшему, что эксплоатация трудящихся не уменьшится. Все попытки низов использовать совершившийся политический переворот для улучшения своего бедственного положения разбивались о сопротивление новой власти. А таких попыток было немало: в Париже и в провинции, в городе и в деревне. В конце августа в департаменте Нижних Пиренеев беднота местечка Ларен с трехцветным знаменем и криками "Да здравствует свобода!" двинулась в принадлежащий государству лес и вопреки суровому лесному кодексу принялась рубить деревья себе на топливо4 . Аналогичные фак-


1 "Gazette des tribunaux" от 15 августа 1830 года.

2 Жорж Вейль, обследовавший документы 25 департаментов, упоминает в своем обзоре только одну республиканскую группу в Ларжантьере, в департаменте Ардеш (G. Weill "La Revolution de juillet dans les departements, aout - septembre 1830" "Etudes sur les mouvements liberaux et nationaux de 1830", p. 142 - 146).

3 E. Moutard "Qulques aspects de la Revolution de 1830 en province" ("Journal des Debats" от 26 августа 1830 г., p. 1).

4 "Gazette des tribunaux" от 3 сентября 1830 года.

стр. 161

ты имели место в департаментах Уазы и Верхней Гаронны. В этом последнем департаменте крестьяне разрушали заставы октруа (ведомства по сбору пошлин на ввозимые в город продукты) и дорожных сборов (за проезд через мост). В Пезена (департамент Эро) были сожжены все налоговые ведомости. В Оксерре (главный город департамента Ионны) большая толпа крестьян-виноделов, проникшая в город через поломанные ею заставы, предала сожжению все книги и документы, найденные в канцелярии управления косвенных налогов. По приказу нового городского совета, составленного из наиболее видных представителей местной буржуазии, национальная гвардия Оксерра тотчас же взялась за оружие и выступила против крестьян1 . Подобного рода выступления происходили и в некоторых других местах. В Боне (департамент Кот д'Ор) власти вынуждены были пообещать приостановить обложение виноделов, чтобы справиться с вспыхнувшими 13 сентября волнениями среди окрестных крестьян. Наиболее серьезный характер приняли волнения в Безансоне (24 сентября), вызванные недовольством крестьян-виноделов департамента Дуб непомерной тяжестью косвенных налогов.

Осенью 1830 г. в целом ряде департаментов вспыхнули волнения среди городской и сельской бедноты на почве тяжести налогов и дороговизны хлеба. Эти волнения дополнялись волнениями среди безработных, число которых продолжало увеличиваться под влиянием дальнейшего обострения промышленного кризиса, начавшегося еще до июльской революции. Особенно серьезные волнения происходили в угольных районах департамента Ардеш (7 и 22 августа). Надежды, возлагавшиеся трудовым людом города и деревни на улучшение своего бедственного положения в результате смены политического режима и прихода к власти нового правительства, правительства "короля баррикад", оказались иллюзорными. Во всех стачках, во всех конфликтах между предпринимателями и рабочими новая власть оказывает такую же неизменную поддержку эксплоататорам против эксплоатируемых, как и старая.

Правда, местная администрация подверглась большой чистке: из 86 префектов сменены были 76, из 277 супрефектов - 196, из 86 генеральных секретарей - 53, из 315 советников префектуры - 127; сменено было кроме того несколько сот мэров и помощников мэров. Но новые хозяева, вербовавшиеся в основном среди крупной буржуазии и буржуазной интеллигенции, стремились возможно меньше отступать от старых методов управления, применявшихся их аристократическими предшественниками. Когда барон Сер, назначенный префектом департамента Мозель (до этого он был префектом департамента Пюи-де-Дом), явился в министерство внутренних дел за инструкциями, Гизо заявил ему: "Вам они не нужны: вы состоите префектом уже шесть лет. Делайте то, что вы всегда делали". "Но, - возражал Сер, - мне сообщают, что мэр Меца потребовал, чтобы в его распоряжение был передан собор для военного обучения национальной гвардии; разве это - нормальное явление?" И как восстановить, спрашивал он, порядок "в городе, ставшем добычей анархии"? "Положение вещей не таково, - успокаивал своего собеседника Гизо, - это - безумства первых дней. Поезжайте и делайте то, что вы всегда делали"2 . "Порядок!" - таков был лозунг, выдвинутый правительством "короля-буржуа" в первые же дни своего существо-


1 "Gazette des tribunaux" от 20 августа 1830 года.

2 "Souvenirs d'un prefet de la monarchies. Memoires du baron Sers (1786 - 1862), p. 247. Paris. 1906.

стр. 162

вания. "Мы должны доказать теперь, - писал Гизо в октябре 1830 г. новому префекту департамента Морбиган, Лоруа, - что мы способны управлять государством и охранять порядок, развивая свободу. Мы должны опровергнуть измышления наших противников, которые так долго обвиняли нас в том, что мы умеем только горько жаловаться и способны только разрушать"1 . "Мы" - это значило: крупная буржуазия.

Разочарование в результатах июльской революции, мысль, что массы были обмануты в ней, рано начинают проникать в сознание передовых пролетариев Парижа и провинции, города и деревни. "Мы свергли иго родовой аристократии, чтобы подпасть под иго аристократии финансовой, мы прогнали тиранов с титулами, чтобы оказаться во власти тиранов с миллионами", - с горечью писал в начале 1831 г. рабочий Огюст Колен в своей брошюре "Le cri du peuple"2 .

Рабочий класс и мелкобуржуазная демократия, неудовлетворенные половинчатым исходом июльской революции, обманутые в своих ожиданиях и надеждах, поднимались на новую борьбу, на борьбу с буржуазной монархией Луи-Филиппа. Борьба эта началась уже на другой день после июльской революции и с каждым днем принимала все более грозный характер. Республиканская партия, столь слабая в 1830 г., растет и крепнет; открывается новая полоса революционных боев; Франция вступает в одно из самых бурных десятилетий своей истории. Борьба не ограничивается Парижем, но охватывает и остальную Францию. В конце 1830 г. в департаменте Жер (в городке Лектур) расклеен был плакат следующего содержания: "Долой всех богачей! Все для бедных санкюлотов!"3 . Правда, супрефект, основываясь на царящем в городке спокойствии и на безошибочной орфографии плаката, склонен был приписать его авторство карлистам. В конце того же, 1830 г., за год до знаменитого восстания ткачей, в Лионе появляются афиши, классовое, пролетарское происхождение которых не вызывало никаких сомнений. Одна из этих афиш гласила:

"Друзья! Когда стоял вопрос о свержении прежнего правительства, нам надавали обещаний, которые так и остались невыполненными. Сборы пожертвований, которые делались по домам и дали немалые суммы, остались в руках тех, кто занимался этими сборами. Так называемые бюро благотворительности (мы бы назвали их бюро безработицы) суть не больше чем пустые слова, которые бросаются с целью обмануть тех, кто не в состоянии судить об их действительном содержании. Многие из нас обращались туда, но ничего не добились (как видите, ничто не изменилось).

Товарищи подмастерья, этому надо положить конец! Довольно им издеваться над нами! Друзья, будем стойко поддерживать друг друга и, если у нас хватит сил, мы сбросим постылое иго кучки негодяев и честолюбцев, которые сделали революцию только для того, чтобы обогатиться!"4 .


1 Guizot "Memoires pour servir a l'histoire de mon temps". T. II, p. 55 - 56. Paris. 1859.

2 O. Festy "Le mouvement ouvrier au debut de la monarchie de juiflet (1831 - 1834)", p. 82. Paris. 1906.

3 G. Weill. Op. cit., p. 146.

4 П. Фроман. Цит. работа, стр. 69 - 70.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/КАК-ИЮЛЬСКАЯ-РЕВОЛЮЦИЯ-1830-г-БЫЛА-ВСТРЕЧЕНА-В-ПРОВИНЦИИ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. МОЛОК, КАК ИЮЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1830 г. БЫЛА ВСТРЕЧЕНА В ПРОВИНЦИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 24.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/КАК-ИЮЛЬСКАЯ-РЕВОЛЮЦИЯ-1830-г-БЫЛА-ВСТРЕЧЕНА-В-ПРОВИНЦИИ (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. МОЛОК:

А. МОЛОК → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
1350 просмотров рейтинг
24.08.2015 (3139 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
8 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
КАК ИЮЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1830 г. БЫЛА ВСТРЕЧЕНА В ПРОВИНЦИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android