(Реферат книги)

Эта книга издана в 1941 г. отделом информации чехословацкого министерства иностранных дел в Лондоне. Книга содержит много новых фактов, иллюстрирующих стремление гитлеровцев превратить чехословацкий народ в миллионную массу бессловесных рабов.

*

Так называемая 2-я чехословацкая республика, образованная осенью 1938 г. после насильственного отрыва ряда областей в результате мюнхенского сговора, просуществовала недолго. В поисках предлога для военной оккупации республики агенты гестапо организовали в ряде чешских городов погромные выступления хулиганских элементов из местного немецкого населения. В начале марта 1939 г. в Берлине решили, что пора действовать. 14 марта президент Гаха был вызван в Берлин, к Гитлеру. Там его принудили подписать декларацию, в которой он "доверчиво отдает судьбы чешского народа и страны в руки фюрера Германской империи".

В тот день германские войска двинулись в Чехословакию. 15 марта была оккупирована Прага. Гитлер прибыл в королевский замок - резиденцию президента Чехословакии - и там издал 16 марта указ "о протекторате над Богемией и Моравией". Этим указом все государственные функции были переданы в руки имперских властей.

"С самого начала оккупации, - говорится в книге, - немцы ввели систему массовых наказаний за проступки отдельных лиц. Это было подходящее средство, чтобы подвергать аресту и пыткам людей, которых не в чем было обвинять. Часто в качестве предлога для репрессий против чехов были использованы преступные акты, совершенные пьяными немецкими солдатами или полицейскими". Типичен случай, происшедший в Кладно, в окрестностях Праги. В июне 1939 г. немецкий полицейский был убит пьяным немецким солдатом во время драки из-за проститутки. Оккупационные власти сочли невозможным признать, что представитель "высшей" расы погиб при таких позорных обстоятельствах. Была придумана целая драма: убитый полицейский был объявлен жертвой политического убийства, и было назначено судебное следствие якобы с целью найти виновного. Вся чешская городская администрация вместе с несколькими стами других граждан была арестована и подвергнута самым жестоким пыткам. Городской голова Павел, измученный пытками, покончил с собой, выбросившись из окна. Другие арестованные чехи в течение ряда месяцев подвергались пыткам. Убитому полицейскому были устроены торжественные похороны, на которых присутствовало все немецкое военное и гражданское начальство. Городское самоуправление Кладно было распущено, и на город был наложен штраф в полмиллиона крон... Нет ни одного города и более или менее крупного селения в Богемии и Моравии, где не имели бы место подобные случаи насилий в последние два года... Почти во всех случаях нападения немецких солдат и полицейских на чехов виновные не понесли никакого наказания, ибо; как германские подданные, они не подлежали компетенции чешского суда. Это обеспечивало им полную безнаказанность. В городах, которые были объявлены германскими - а это имело место всюду, где имелось немецкое меньшинство, - жизнь чешских жителей была превращена в ад... Начало войны с Польшей ознаменовалось новой волной арестов - тысячи граждан из всех слоев общества были захвачены в качестве заложников... Особенно много было арестовано представителей интеллигенции. Оккупанты как бы задались целью уничтожить всякие следы общественной жизни чешского народа.

Немецко-фашистская система кровавых провокаций особенно ярко проявилась в диких репрессиях, последовавших в связи с похоронами чешского студента Яна Оплеталя. За полгода, прошедшие со времени оккупации, поясняется в книге, немцам не удалось создать чешское нацистское движение, чтобы заставить чехов примириться с потерей национальной независимости, ни запугать или привлечь на свою сторону интеллигенцию, в частности университеты.

В германских кругах назревало решение сломить сопротивление чехословаков любой ценой. Быстрый захват Польши германскими войсками придавал особую силу требованиям тех германских правительственных кругов, которые высказывались за принятие самых строгих мер против упорствующего чешского народа... Уже с сентября поднялась широкая волна арестов студентов, юристов, служителей культа и т. д. Статс-секретарь Франк не скрывал своего намерения нанести сильный удар, по чехословацкой народной и средней школе при первом благоприятном случае.

"Случай" представился, когда происходили похороны (15 ноября 1939 г.) Оплеталя, умершего в результате пыток в фашистском застенке. Во время демонстративных шествий немецкие провокаторы пытались вызвать беспорядки. Особенно отличился шофер статс-секретаря Франка, который поносил студентов и вступал с ними в драку. Тем не менее порядок в Праге почти нигде не был нарушен, и все обошлось бы благополучно, если бы германские власти добивались порядка и спокойствия. Но они добивались как раз обратного.

На следующий день, 16 ноября, Нейрат, Франк и шофер последнего вылетели в Берлин. Гитлер вызвал представителя протектората в Берлине Хвалковского. В присутствии Гитлера Франк разразился потоком ругательств по адресу Богемии, крича, что его шофер является жертвой чешских насилий против невинных немцев, и требовал принятия драконовских мер против чехов. "Фюрер", со своей стороны, неистовствовал. Он ударял кулаками по столу, произносил угрозы и в бешенстве кричал, что жалеет, что относился к чехам с такой снисходительностью, что с ними надо обращаться так, как с поляками. Вне себя от бешенства он заявил, что если беспорядки и бунты не прекратятся, то отдаст немцам приказ тайно покинуть Прагу, а затем он уничтожит город вместе с чешским населением, подвергая его артиллерийской и воздушной бомбардировке зажигательными снарядами. Гиммлер даже боялся, как бы с негодующим Гитлером не случился апоплексический удар. В течение того же дня сильные отряды штурмовиков и СС, которым были приданы Монополии, в полном вооружении были отправлены в Прагу. Эти формирования достигли Праги в четверг, ночью. Войск было очень много. Прохождение их по одному кварталу Высогани продолжалось больше двух часов. Солдаты шли с провокационно-угрожающим видом, держа ружья наизготовку.

В ночь на 17 ноября германские части заняли все перекрестки и большое число зданий. В полной тишине часа в три ночи все университетские здания, колледжи и институты, а также все студенческие общежития и другие учебные заведения высшего типа в Праге были окружены войсками, на окна были направлены пулемёты. Ровно в 3 часа 30 минут была пущена сигнальная ракета. Это был приказ совершить нападение на студентов, которые спали, ничего не подозревая. Атака носила характер рейда гангстеров. Привратники научных учреждений были разбужены ударами в двери или пулеметными очередями. Без всяких объяснений их хватали и запирали в подземелья. Тем временем германские вооруженные варвары проникли в комнаты, угрожая раздетым студентам оружием. Известное общежитие имени Швеглы было окружено войсками уже в 2 часа ночи. Перед зданием расставили пушки, пулеметы и несколько танков. Часом позже солдаты ворвались в здание. Десятки людей были убиты. Еще более гнусный характер носил рейд на общежитие имени Масарика. Здесь германцы застрелили привратника и стали расстреливать студентов, которые не знали, что происходит, и пытались бежать. Некоторые выскакивали из окон, но внизу их встречали выстрелы немцев. Много студентов было убито здесь. Те, которые еще были в постели, подверглись бесчеловечным истязаниям. Особенно жестоко расправлялись с теми, у которых на стене висели "нежелательные" изображения, т. е. портреты Масарика, Бенеша или Штефаника, или хотя бы карта Чехословацкой республики до мюнхенского сговора. (В книге приводится список убитых студентов.)

На всей территории университетского городка происходили кошмарные сцены, не поддающиеся описанию. Много студентов было расстреляно якобы при попытке к бегству. Затем студентов на 31 автобусе отвезли в авиационные казармы в Рызине. Во время ареста студентов и по пути в Рызин немецкие полицейские и солдаты обкрадывали их, забирая себе деньги, нежнее белье в т. д. В Рызине гитлеровские садисты подвергли арестованных самым мучительным пыткам. Их раздевали догола, погружали в ледяную воду и затем заставляли лежать на голом полу до утра. Других заставляли обегать по многу раз манеж, подгоняя измученных студентов ударами нагаек и увесистых палок. Связывая арестованных по трое, истязали их, отрывали им мочки ушей, выбивали глаза ударами нагаек. Присутствовавшие при этих истязаниях немецкие служащие выражали свое одобрение. К физическим пыткам мучители добавили издевку: пытаемых заставили возглашать хором: "Благодарим вас".

Немцы привезли также в Рызин некоторое число студенток, забранных из женского студенческого общежития "Будеч" во время этого же ночного нападения. Многих из этих девушек потащили на открытые площадки и там насиловали на глазах у связанных студентов. Солдаты при этом тушили свои папиросы о груди насилуемых. Других девушек понуждали пить из плевательниц налитую туда мочу; девушки падали в обморок. Студенты, которые каким-либо жестом или словом выражали свое возмущение этими ужасами, немедленно подвергались новым истязаниям; при. этом одного застрелили, а другому раздробили бедро штыком. Жертвами диких

истязаний стали также студенты-теологи Большой семинарии в Праге и богословы католического университета имени архиепископа Эрнеста Пардубицкого.

В то же время происходили аресты студентов, которые жили на частных квартирах. Агенты гестапо врывались в дома, вытаскивали ни в чем неповинных молодых людей из кроватей и увозили их в Панкратскую тюрьму. Пытавшихся оказывать сопротивление расстреливали на месте. Были случаи, когда убивали родителей, которые осмеливались выступать в защиту своих детей. Утром были заняты германскими военными частями несколько научных учреждении! Профессора, их ассистенты, доценты и другие научные работники, а также и студенты подвергались здесь допросу по принятому в гестапо образцу: лицом к стене, с руками, связанными на спине, под потоком издевательств и ударов - в таком виде они давали ответ на вопросы гестаповцев. Большинство студентов было увезено в Рызин. В тот же день были расстреляны без суда и следствия 9 руководителей чешских студенческих организаций. Большинство казненных даже не участвовало в демонстрациях в связи с похоронами Яна Оплеталя. Это - простое массовое убийство без намека на судебное разбирательство. Для того чтобы помешать какому-либо выступлению протеста против этой расправы, высшие германские полицейские власти вызвали управляющих чешских промышленных предприятий и членов I фабрично-заводских комитетов; им было заявлено, что они все будут расстреляны, если будет сделана малейшая попытка к объявлению забастовки протеста. Их заставили подписать следующее заявление: "Принимаю к сведению, что я подвергнусь немедленному расстрелу, если работа на нашем заводе будет прекращена без достаточных оснований".

В ночь на субботу арестованные студенты были погружены в 36 автобусов городского транспорта и увезены в северном направлении. Неописуемые сцены происходили в пути. Сваленные кучей друг на друга, изнемогая от голода и жажды, студенты подвергались избиению по всякому поводу, а частью и без повода. Вечером студентов пересадили на германские грузовики. Все они заключены теперь в концентрационные лагери Бухенвальда, Ораниенбурга и Дахау.

Подобные же насилия были совершены над чешскими студентами в других городах, хотя они не имели никакого отношения к пражским демонстрациям по случаю похорон Яна Оплеталя. Так, в Брно подверглись нападению германских военных отрядов студенты университета и политехникума, проживавшие в общежитии имени Куника. Их подвергли ужасающим пыткам, студенток изнасиловали в присутствии их товарищей-мужчин. Всего было арестовано и отправлено в концлагери 470 студентов. Той же участи подверглись студенты горной академии в Пржибраме. На другой день после этих массовых убийств чешские власти обратились к оккупантам с просьбой дать список казненных студентов, для того чтобы семьи тех, которые остались в живых, не переносили излишних страхов. Франк в этой просьбе отказал, ибо немцы, наоборот, хотели, чтобы родные арестованных переживали все муки неизвестности.

Захватив университетские помещения, немцы стали грабить и уничтожать их своими обычными способами. Во всех научных учреждениях или школах, которые ими были заняты, они немедленно захватили научные приборы и пособия. Особенно сильно грабили они политехнический институт, институт естественной истории, медицинский факультет. Научные книги и фильмы были изорваны или унесены, архивы ученого совета университета были порваны или сожжены, картотеки уничтожены или разбросаны. Были также расхищены личные вещи профессоров и их ассистентов. Некоторые университетские учреждения были превращены в казармы для германских солдат. После этого статс-секретарь Франк отдал приказ о закрытии на три года чешских высших учебных заведений. Этот запрет коснулся следующих учреждений: пражского университета имени Карла IV, политехнических институтов в Праге и Брно, университета в Брно, коммерческого института в Праге, горного института в Пржибраме, сельскохозяйственного и ветеринарного института в Брно, католического факультета теологии в Оломице и протестантского факультета теологии имени Яна Гуса в Праге.

В пятницу 17 ноября были захвачены столь же насильственным и диким образом университетские клиники; клиники были заняты германскими войсками, больные выгнаны безотносительно к их состоянию и в беспорядке растасованы по разным больницам. Были выброшены даже больные хирургической клиники; один из них только что перенес операцию мозга; некоторые были на смертном одре. Директор хирургической клиники, пытавшийся протестовать против этого варварского образа действий, был выброшен из клиники; вместе с ним было выгнано большое число студентов и ассистентов.

Оккупантам пришлось официально признать, что казнено 12 человек. Но совершенно точно доказано, что в авиационных казармах в Рызине в пятницу 17 ноября было расстреляно 34 студента и что в субботу той же участи подверглись в Шаркапарке, на окраине столицы, 27 человек. К этим расстрелянным следует еще добавить студентов, убитых в общежитиях и в помещениях учебных заведений, а также большое число людей, убитых во время уличных демонстраций. Насколько удалось установить до настоящего времени, число казненных студентов и молодых интеллигентов составляет 150 человек, около 4 тыс. было заключено в тюрьму. Общее число убитых за 3 недели, между 28 октября и 20 ноября, гораздо более значительно и, несомненно, превосходит тысячу человек.

После казни первых 9 жертв германские власти выпустили следующее официальное сообщение: "В течение некоторого времени группа чешских интеллигентов, связанных с бежавшим президентом Бенешем, пыталась разного рода мятежными действиями нарушить общественный порядок и мир в протекторате Богемия и Моравия. Удалось установить, что подстрекателей к этим актам сопротивления следует искать главным образом в чешских университетах и других высших учебных заведениях. Так как эти элементы совершили в октябре и ноябре акты агрессии против некоторых германцев, то решено закрыть чешские высшие учебные заведения на срок в 3 года. 9 человек, виновных в актах этого рода, подвергнуты расстрелу. Арестовано большое число лиц, замешанных в этом деле..."

Студентам, которые не были арестованы, было запрещено заниматься умственным трудом, или же продолжать свою учебу в другом университете в пределах Германской империи или заграницей. Им было предложено в течение двух суток приискать себе физическую работу, угрожая в противном случае выслать их в трудовые лагери в Германию. Некоторые студенты-медики пожелали использовать свои вынужденные вакации для работы в больницах Праги в качестве ассистентов или санитаров. Это было запрещено особым приказом Франка. Заявляя, что это является косвенным средством обхода германских законов, он отдал приказ о немедленном удалении студентов из больниц, где они работали. Одновременно с закрытием высших учебных заведений были закрыты большие научные библиотеки и все учреждения, которые могли бы оказать интеллектуальную поддержку студентам, изгнанным из высших учебных заведений. Библиотека Пражского университета осталась открытой для одних только немцев; полу безграмотному немецкому чиновнику было поручено подвергнуть библиотеку "чистке" в 6-месячный срок.

Какова была судьба профессоров чешских университетов и других высших учебных заведений во время этих событий и после них? Преподаватели вели себя безупречно. Солидаризируясь со своими студентами, они оказывали германским жестокостям и провокациям сопротивление, полное достоинства и твердости. Они также приняли на себя удары, которые посыпались на головы порученной их воспитанию молодежи. Они подвергались варварским допросам в тюрьмах гестапо. Некоторые были убиты, другие покончили жизнь самоубийством, многие были заключены в тюрьму; другие чешские ученые находятся под полицейским надзором и не могут ступить ни шагу без сопровождения или слежки германских полицейских агентов. Фактически нет ни одного чешского научного деятеля профессорского ранга, который не подвергся бы преследованиям со стороны германских властей.

Вскоре стало очевидным, что закрытие чешских высших учебных заведений является первым шагом к полному уничтожению всей чешской научной жизни. Чешские профессора были либо переведены на пенсию либо направлены на работу, не имеющую ничего общего с научными занятиями. Помещения научных учреждений были переданы либо германским университетам либо германским военным и гражданским властям. Научные коллекции также были переданы германским учреждениям, поскольку они не были до этого разграблены. Указам, изданным протектором 23 октября 1940 г., были ликвидированы ученые советы закрытых университетов и политехникумов. Ректоры я деканы были уволены, собственность высших учебных заведений была, конфискована. С этого дня чешские высшие учебные заведения окончательно прекратили свое существование.

Так поступили даже с государственным институтом народного здравия - крупнейшим и активнейшим учреждением этого рода в Европе, основанным чехословацким правительством при помощи рокфеллерского фонда. Директора этого института, все ученые с мировым именем, получили образование в Англии и Америке и поддерживали научный контакт с англо-саксонским миром. Все они оказались уволенными; их заменили германскими чиновниками без всякой научной квалификации. Сам государственный секретарь Франк открыто подтвердил, что все эти меры носят характер обструкции культуре чешского народа. Когда к нему явилась чешская делегация и потребовала открытия чешских высших учебных заведений, он цинично ответил: "Если войну выиграет Англия, вы сами снова откроете свои школы, если же Германия выиграет, - с вас хватит низшего, 5-классного училища".

Однако со времени начала войны и в особенности после германских побед летом 1940 г. низшие и средние школы также подвергались гонениям и под угрозой находится даже самое элементарное образование на чешском языке. По приказу "Франка к концу 1940 г. были закрыты все чешские школы, оставшиеся на территории, изъятой из протектората, т. е. в районах, отрезанных от Чехословацкой республики после мюнхенского соглашения. Проживающие на этой территории 800 тыс. чехов лишены всякой возможности получить образование на родном языке. Ограблено также крупное чешское меньшинство в Вене, которое еще и сейчас превосходит 100 тыс. человек. У венских чехов забрали школы, которыми они так гордились. В самом протекторате низшая школа находится в шатком положении. Так, запрещено строить новые чешские элементарные училища даже в районах, где в них ощущается острая нужда; существующие училища закрываются под всякими предлогами, превращаются либо в немецкие школы либо отводятся под немецкие казармы и госпитали, а также под конторы и другие учрежде-

ния. Разрешения к открытию параллельных классов выдаются крайне редко. В результате к концу 1940 г. целая треть чешских народных учителей - больше 6 тыс. из 20 тыс. - была без работы, а десятки тысяч детей остались без элементарного школьного образования. В чешских школах число учеников в классе составляет 70, а в немецких - 30. Безработным учителям не разрешается давать частные уроки, и им предлагают заняться физическим трудом. Оккупанты сокращают число народных учителей и другим способом: многих заключают в тюрьму. Так, за один лишь 1940 г. было арестовано больше 500 народных учителей, в то время как в первый год существования протектората было заключено в тюрьмы несколько сот народных учителей.

Учителя низшей школы встречают в своей деятельности почти непреодолимые затруднения. Им приходится вести занятия почти без учебников, так как все учебники, изданные при Чехословацкой республике, были конфискованы, а издание новых учебников не разрешается. Учебных дней очень мало, ибо германские власти пользуются любым предлогом, чтобы объявить день, свободный от занятий. Зимою занятия прекращаются на том основании, что школы не имеют угля для отопления; летом школьные помещения передаются в распоряжение немецких экскурсантов, которые приезжают под флагом пресловутой организации Лея "Сила через радость". В настоящее время школы часто закрываются на целую неделю по случаю празднования той или иной победы германского оружия. Со времени вторжения германских войск в протекторат до июля 1940 г. школьные библиотеки подвергались ревизии 5 раз. В таких случаях агентов гестапо сопровождают с детские немцы, знающие чешский язык. В результате ряда ревизий библиотечные полки опустели.

В средней школе положение еще хуже. Немцы считают, что всякая учеба, выходящая из рамок чтения и письма, является недопустимой роскошью для народа, осужденного на рабство. Нет сомнения в том, что немцы носятся с планом закрыть все чешские средние школы. План закрытия средних учебных заведений осуществляется постепенно. Так, чешские средние учебные заведения закрываются во всех городах, которые объявляются немецкими, а таковыми объявляются и чисто чешские города. Той же участи подвергаются все те чешские средние школы, которые были переведены на чешскую территорию из районов, отошедших к Германии после мюнхенского сговора. Затем закрываются чешские средние школы в городах, расположенных вблизи старой германской границы. Закрыта, например, гимназия в Индржихув Градеце, существовавшая с XVI века. Наконец, в Праге, Плзене и в других больших городах по меньшей мере половина существующих средних учебных заведений закрыта германскими властями; в ближайшем будущем наступит очередь других учебных заведений. Чешскому министерству просвещения не предоставлено никаких прав в этом отношения. Печатному органу протектора достаточно заявить, что то или другое чешское среднее учебное заведение излишне. Из оставшихся средних чешских школ в 1941 г. предполагается закрыть еще 29.

Нормальному функционированию средних учебных заведений ставится еще больше препон, чем низшим школам. Например вступительные экзамены так трудны, что большинство экзаменующихся проваливается. Число параллельных классов ограничено одним для каждого основного класса; до Мюнхена в некоторых крупных средних учебных заведениях при каждом основном классе имелось до 5 параллельных классов. Крайне строг надзор за работой средних учебных заведений. Заведующие школами и классные надзиратели отвечают перед германскими властями за поведение учеников даже вне стен школы. Многие из преподавателей были арестованы, когда их ученики попадались, читая запрещенные книги или выводя антигерманские лозунги на стенах. Как известно, нацисты недолюбливают среднюю школу и в самой Германии. В Чехии же они преследуют ее всевозможными способами.

В главе "Гонения на чехословацкую культурную жизнь" приводится ряд фактов, показывающих, как нацистское "тевтонское неистовство" уничтожало чешскую культуру в период с 15 марта 1939 г. до провокации в связи с похоронами Яна Оплеталя, когда фашисты перешли к физическому уничтожению чешской интеллигенции. За этот полугодовой период варварами было проделано следующее: произведения давно умерших художников были подвергнуты цензуре не менее свирепой" чем произведения современных авторов. Все, что в литературе, музыке и в пластических искусствах последнего столетия дышало волей пробужденного к жизни народа жить своей собственной, независимой жизнью - а этой идеей были проникнуты все крупные произведения чешского искусства, - подверглось запрету. Немцы дошли до того, что устранили из репертуара Государственной оперы некоторые произведения Сметаны, которые являются воплощением в музыке самой души народной, а из репертуара инструментальных концертов - славянские танцы Дворжака; эти танцы оказались подозрительными вдвойне - как по самому своему названию, так и вследствие их восхитительного ритма. В деревнях было подвергнуто запрету пение чешских народных песен и национального гимна "Кде домов муй". Произведения величайших поэтов и романистов были подвергнуты "обследованию" экспертами гестапо с целью удостовериться, не содержится ли в них чего-либо опасного для Германской империи. Произведения иностранных авторов - французских, английских, русских - были изъяты на территории Богемии-Моравии с еще большей строгостью, чем в самой Германии.

Из репертуара Национального театра исчезли наиболее выдающиеся драматические произведения как чешских, так французских и английских авторов; образовавшуюся брешь пришлось закрыть пошлыми произведениями. Во многих городах надзор над чешскими театрами был передан германским оккупационным властям. Цензура над кинокартинами была передана немцам. В октябре 1939 г. число чешских запрещенных фильмов дошло до 240 - это, по существу, весь выпуск чешской звуковой кинопромышленности. Переодетые агенты гестапо присутствуют на всех кино представлениях и немедленно арестовывают всякого, кто посмеет хотя бы самым робким образом выразить протест против нацистского режима. Киностудии в Баррендове, где выпускалось так много иностранных фильмов, подверглись конфискации и переданы агенту гестапо, барону фон Грегори - главному надзирателю за чешской кинопромышленностью.

Одновременно началось разграбление чехословацких сокровищниц науки и искусства. За ночным визитом Гитлера в королевский замок в Праге последовала отправка в Берлин 10 ценных гобеленов, украшавших залы замка. Из музеев Праги, в особенности из чехословацкого национального музея и из музея национальной революции, исчезли все документы, которые почему-либо могли быть неудобны новым властителям. Чешский университет в Праге был лишен всех документов, которые доказывали его прямое происхождение от Пражского университета, основанного в XIV веке королем Карлом II. Все эти документы, свидетельствующие о славном и далеком прошлом чешской духовной жизни, были переданы немецкому университету в Праге. Знаменитый государственный театр, основанный богемским дворянством в конце XVIII в. и дорогой сердцу народа как место зарождения национального театрального искусства, был забран у чехов и объявлен немецким театром. Незначительное немецкое меньшинство в Праге - 4% расселения столицы - уже обладало 2 театрами, из которых один субсидируется казной; теперь оно имеет целых 3 театра, в то время как чешскому населению столицы предоставлены только 2 театра. В некоторых крупных городах, как Чешске Будеиовице, Оломуц, Моравска Острава, ставить пьесы стало невозможным вследствие частичного или полного занятия помещений театров оккупационными учреждениями. В Брно, столице Моравии, чешский театр просто-напросто забран немцами; чехам разрешается дать 4 представления в месяц, а они составляют 85% населения города. Во многих городах Дома имени Масарика, где обычно помещаются библиотеки, залы для показа научно-воспитательных фильмов, для театральных представлений, концертов и т. д., конфискованы и превращены в казармы или в помещения для гестапо. Памятники и статуи, часто большой художественной ценности, имевшиеся в этих домах, сняты с подножий и разбиты, в частности это относится к изображениям Масарика или к тем, которые посвящены героическим актам чехословацких добровольцев во время мировой войны 1914 - 1918 годов.

В нескольких словах автор касается судьбы чешской культуры в областях, переданных Германии в результате мюнхенского сговора: "Для чехов, составляющих в этих областях около миллиона душ, всякая культурная жизнь прекратилась сразу. Из сотен народных школ осталось несколько десятков; закрыты все средние учебные заведения, все чешские научные учреждения, некоторые крупные библиотеки и т. д. Все чехословацкие культурные организации, которых было особенно много в этих отторгнутых районах, были немедленно распущены, и все их имущество передано местным отделам нацистской партии. Библиотеки этих организаций были разграблены и разбросаны. В культурном и политическом отношениях отторгнутые районы немедленно превратились в голую пустыню".

Идеи, которые положены в основу этого варварского похода на культуру чешского народа, подчеркивается в книге, с достаточной откровенностью изложены в органе Нейрата "Дер нейе таг". Эта газета заявила через несколько недель после вступления германских войск в Прагу. "Чешскому народу остается одно: работать и рожать детей". "Фелькишер беобахтер", со своей стороны, заявляла: "У чехов слишком многочисленная интеллигенция. Надо признать, что слишком много молодых чехов училось в университетах; пусть они займутся торговлей и ремеслами". И, наконец, согласно автору корреспонденции, появившихся в "Таймсе" в ноябре 1939 г. под общим заглавием "Истязуемые чехи", один из нацистских вожаков в Судетах определил германскую политику в отношении чехов следующими словами: "Мы должны вырвать у них мозги, мы должны уничтожить культурный слой, срывающий желательные отношения, которые прежде существовали между немецким работодателем и чешским работником".

Подведем итоги: университеты и другие высшие учебные заведения закрыты, студенты заключены в тюрьму, подвергаются пыткам и убийству, профессора находятся в тюрьме или пребывают под постоянной угрозой провокаций, научные коллекции уничтожены или забраны, предметы искусства раскрадены или разбросаны, памятники разрушены, научные и общеобразовательные библиотеки закрыты, произведения величайших поэтов и романистов запрещены цензурой, всякая свободная научная и исследовательская работа стала невозможной, всякий контакт с культурными кругами заграницей воспрещен. Такова мрачная картина, которую представляет чехословацкая культура по прошествии неполных 2 лет со времени вступления немцев в Прагу. Мы показали здесь, что все те жестокости, которые оккупанты совершили против чешской культуры и ее наиболее

выдающихся представителей, не являются актами произвола подчиненных нацистских органов власти. Наоборот, они являются частью плана, разработанного во всех деталях в высших политических кругах нацистской иерархии, и естественным результатом основных идей гитлеровского движения. В соответствии с этими идеями чехословацкая нация должна быть полностью и окончательно лишена своей интеллигенции; она должна превратиться исключительно в резервуар рабочей силы, выполняющей веления народа господ. Это есть рабство в самом полном, самом систематическом, самом отвратительном смысле; такое рабство нацистская Германия готовит для народа св. Венцеслава, Яна Гуса, Комениуса и Масарика.

В главе "Атака на чешскую прессу" дается подробное описание насилия над чешской прессой: "После оккупации Праги германскими войсками сразу исчезли последние остатки свободы печати. Немедленно было учреждено бюро контроля над печатью. Во главе этого бюро был поставлен фон Грегори, бывший пресс-атташе при германском посольстве в Чехословакии. Грегори уже имел определенную репутацию; ему было поручено убить германского политэмигранта инженера Формиса, который устроил на чехословацкой территории секретную радиостанцию, дававшую сообщения на немецком языке. Помощником Грегори был назначен Анзорге. Это профессиональный агент-провокатор, который по поручению Берлина организовывал в Судетской области "демонстрации недовольства и отчаяния угнетенного немецкого меньшинства". Грегори и его помощники установили чрезвычайно сложную систему контроля. К 1 сентября 1939 г. цензура была установлена в следующем трех степенном виде: 1. В каждую чешскую редакцию был назначен чешский цензор. Его задача состоит в том, чтобы изъять из рукописей все, что может быть неприятно оккупантам. Эти цензоры, набранные в большинстве среди служащих ликвидированных министерств (иностранное ведомство, военное министерство и т. д.), несут персональную ответственность за лояльное отношение соответствующих органов печати к Германии. Малейшего отклонения от инструкций, полученных из бюро Грегори, достаточно, чтобы цензора упрятали в тюрьму или отправили в концлагерь. 2. После этой цензуры первой ступени вступает в действие "центр по обслуживанию прессы". Это бывший отдел печати при премьер-министре в совершенно новом виде. В этом центре подвергается отдельному просмотру материал, прошедший через первого цензора. Здесь берутся под лупу пропущенные рукописи с целью изъять те неудобные для оккупантов места, которые могли проскочить незамеченными. 3. Последнее слово остается за цензурой третьей ступени. Здесь распоряжается сам Грегори. Цензоры при нем состоят исключительно из чиновников, присланных из Германии. К ним добавляют несколько переводчиков из среды судетских немцев, владеющих чешским языком. (К этой цензурной иерархии с начала войны добавлена еще 4-я инстанция - военная. Последняя рассматривает печатаемый материал со своей точки зрения; она берет под лупу не только тексты и фотоснимки, но и объявления, помещаемые в чешской печати.) В бюро Грегори решается, что не должно появиться в чешской прессе и что чешская пресса обязана печатать. В функции бюро Грегори входит изъятие всех статей политического характера, которые не отклоняют принципов демократии, человечности и свободы; выбрасываются также статьи, которые не восхваляют гитлеровских принципов и не выражают признательность подзащитного Германии чешского народа за великодушие, с которым германский народ оказывает ему покровительство.

Цензура третьей ступени снимает все статьи экономического характера, даже те, которые написаны на основании официальной статистики государственного банка, торговых палат, министерства финансов и т. д., если в них не вставлено указание на материальные выгоды, которые извлекаются чехами в результате включения в германскую хозяйственную систему. Снимается всякая информация социального характера, всякие сведения о ценах, заработной плате, о пособиях больным и т. п., ибо подобные сведения могли бы служить доказательством обеднения страны под гитлеровским режимом. Далее, бюро Грегори не пропускает статей исторического характера, где трактуется о великих эпохах истории чешского народа. Не разрешается упоминать о прежних отношениях Чехии с Германией, ибо читателю чешской газеты не дозволено узнать, что были такие периоды, когда чехословацкий народ имел свою собственную историю, независимую от Германии. На этом основании выбрасываются из статей чисто научного характера даже всякие упоминания о фактах, свидетельствующих о существовании независимой чехословацкой культуры. Далее, изымаются все статьи внешнеполитического характера. Не допускается также любое цитирование из чешских литературных произведений, даже из таких, которые не имеют никакого отношения к политике, ибо всякое упоминание о величии чешской национальной литературы в прошлые времена может, по мнению Грегори, нанести ущерб интересам Германии. Не разрешается воспроизводство фотографий, выявляющих индивидуальные черты чешского народа. Не допускается опубликование официальных заявлений так называемого автономного чешского правительства, если в них не выражается с достаточной ясностью полное подчинение этого правительства властям протектората. Часто даже запрещается точный перевод статей, уже опубликованных в германской печати, ибо то, что подобает знать читателю избранного народа, не всегда можно позволить читать рабам. Горе газете, которая между строк пытается привлечь внимание своих читателей к тому,

что нельзя читать открыто. "Мы умеем читать и сквозь строки, - писал орган протектора "Дер нейе таг" в июле 1939, г., - чешская пресса мало что выиграет, если она станет предаваться иллюзии, что времена старой Австрии вернулись". В другой раз та же газета писала: "Мы должны следить за тем, как иные чешские газеты пытаются прокрасться между настроением народа и цензурой, жонглируя словами. Они, очевидно, не умеют пользоваться той широкой свободой, которую предоставила им германская сторона".

Но и этого недостаточно для фашистских насильников. Они навязывают чешскому народу свои собственные мерзкие словоизлияния. Автор главы "Атака на чешскую прессу" заявляет: "Деятельность германской цензуры проявляется еще в том, что чешскую прессу принуждают печатать статьи, посылаемые бюро Грегори в газеты чаще всего через голову редакторов, причем запрещается вносить в текст какие-либо изменения. В этих статьях содержатся нападки на союзные страны, на народы и государственных деятелей этих стран; пишутся статьи в самой грубой и оскорбительной форме. В других подобных статьях содержатся нападки на чехословацкую пропаганду заграницей, на членов чехословацкого временного правительства, на независимую чехословацкую армию, которая ведет борьбу заграницей. Одним словом, подвергается нападкам все то, что позволяет угнетенному чешскому народу надеяться на возможность освобождения от гитлеровского ига. Не довольствуясь тем, что оно принуждает чешскую прессу печатать подобные статьи, бюро Грегори предписывает еще место, которое они должны занимать в номере, размеры шрифтов. В случае передачи заявлений Гитлера или его ближайших единомышленников печатание на первой странице и самым крупным шрифтом является обязательным.

В редакции газет идет нескончаемый поток приказов и запретов, они издаются по телефону и в письменной форме. Время от времени Грегори вызывает к себе 3 - 4 из наиболее известных журналистов Праги. Он дает им приказ напечатать за своими подписями статьи, направленные против Бенеша; эти статьи часто написаны в самых отвратительных выражениях. Одну газету подвергли наказанию за то, что она не напечатала в статье против Бенеша следующую фразу, продиктованную лично Грегори: "Жулик Бенеш напоминает негуса, который продает в Лондоне украденные серебряные ложки, для того чтобы покрыть свои необычайные личные расходы". Если газета отказывается напечатать подобного рода статью, ей присылают другую, написанную в еще более грубом тоне, которую она вынуждена опубликовать без малейших изменений; в противном случае всему персоналу редакции грозит концлагерь. С особым садистским сладострастием Грегори требует, чтобы подобные статьи подписывались выдающимися журналистами, которых он сам выбирает для этого.

Репрессии сыплются не только на газеты, но и больно бьют по самим журналистам. По меньшей мере половина чешских журналистов уже подвергалась обыску, аресту или заключению в тюрьму. Малейшего указания на поведение германских войск в протекторате или на некорректные действия немцев по отношению к чешскому населению достаточно, для того чтобы закрыть газету и подвергнуть тюремному' заключению как автора статьи, так и владельца газеты. В результате газеты, повседневно оскверняемые печатанием статей, которые по форме и содержанию являются оскорблением чехословацкого народа и противными его интересам, лишились всякого доверия у читающей публики; последняя доверяет только подпольной печати и иностранным радиосообщениям. Чешская пресса существует только в изгнании; та, которая печатается в протекторате, является германской, плохо переведенной на чешский язык".

*

В главе "Преследование отдельных лиц" приводятся некоторые подробности о гонениях на командный состав бывшей чехословацкой армии.

После роспуска регулярной армии властям протектората было разрешено содержать "армию" в 7 тыс. человек; это своего рода жандармерия, к тому же плохо снаряженная. Тем не менее оккупанты не чувствуют себя спокойно. В течение 2 лет они не перестают искать скрытое оружие. Самым простым средством, чтобы найти это оружие, оккупанты считают арест бывших офицеров. Многие из них были замучены насмерть в застенках гестапо. Пыткам, часто оканчивавшимся смертью, подвергались также бывшие офицеры и солдаты, от которых требовали указать потайные места, где скрыты запасы бензина и нефти бывшей чехословацкой армии. Затем, когда после начала войны, по соглашению с Англией в Францией, заграницей была организована чехословацкая армия и много молодых людей и офицеров бежали из протектората, чтобы вступить в эту армию, поднялась новая волна преследования бывших офицеров.

Автор обзора выделяет из длинного списка офицеров, замученных по подозрению в пособничестве в бегстве, следующих лиц: бывшего военного атташе в Будапеште майора генштаба Богумиля Клейна, подполковника генштаба Томаша Гушка, полковника пехоты Иозефа Моравека, бригадир-генерала Кареля Клубала, подполковника генштаба Яна Тржебицкого, врача в чине подполковника Людвика Музлека и майора пехоты Ярослава Рышави. Клейн был замучен до смерти в середине октября 1939 года. Гушка подвергали в течение четырех дней самым ужасным пыткам и, наконец, выбросили из окна четвертого этажа. Доктор зарегистрировал "самоубийство". Это произошло 8 декабря. Моравека арестовали в начале декабря, а 23-то того же месяца, в канун рождества,

послали его жене урну с его пеплом. Кубаль умер в результате пыток в начале февраля 1940 года. Яна Тржебицкого пытали тем, что его погружали то в горячую, то в ледяную воду. Он умер в госпитале 25 марта 1940 года. Музлека несколько раз арестовывали и, наконец, убили в концлагере. Его жене прислали урну с пеплом в начале января 1940 года. Майор Рышави был также замучен насмерть. Автор добавляет, что сотни бывших чешских офицеров заключены в тюрьму.

В главе "Преследование христианской церкви" описываются фашистские гнусности по отношению к церковным деятелям. Автор рассказывает, как оккупанты, появляясь где-нибудь, немедленно берутся за чешские церкви, запрещая богослужение и оскверняя церковные помещения.

Касаясь первоначально!" "мягкого" периода оккупации, он пишет: "Сотни священников вызывались в гестапо, допрашивались, причем подвергались обычным для фашистов издевательствам и пыткам. Во время допроса священник стоит лицом к стене в течение 3 - 4 часов. За малейшим движением следует угроза револьвером. Многие священники после допроса не возвращались домой". В начале июня 1939 г. были запрещены всякие религиозные процессии, причем арестовывались церковные проповедники, которых подвергали жестоким пыткам.

Но все эти мучения и издевательства, продолжает автор, являются мелочью по сравнению с широкой волной гонений, которая разлилась по протекторату после объявления войны. Уже 1 сентября гестапо арестовало 487 священников в Богемии и Моравии; их перевели в тюрьму или, как, например, в Моравска Острава и в Штепанов в округе Оломуца, в пустующие фабричные помещения; здесь были устроены распределительные арестные дома, откуда священников переводили в концлагеря. Аресты происходили всюду: в Праге, Чешске, Буденовиче, Индржихув, Градец, Брно, Оломук Простежов, Моравска Острава, Липних, Границе, Литовеле и в других местах.

Среди арестованных были такие высокочтимые церковные деятели, как каноник Вышеградский, монсиньор Сташек из Праги, председатель консистории в Брно 80-летний старик, монсиньор Тенора. Сташека продержали в тюрьме до середины февраля 1940 г., а затем перевели в концлагерь Дахау, где несмотря на его болезненное состояние его заставили работать в каменоломне. Вместе с Тенора были арестованы все члены консистории в Брно и переведены в пользующуюся особенно дурной славой тюрьму форта Шпильберг. Их держали в подвале вместе с уголовниками. Когда они жаловались, что нечем дышать, их в издевку поместили в часовню, лишенную самых элементарных удобств, и оставили спать на голом каменном полу.

Хуже всего гестаповцы обращались с известным проповедником из Брно - Карелем Фанфрдла. Он был арестован еще до начала войны, после того как выступил с проповедью перед 40-тысячной толпой. На допросе агент гестапо издевательски спросил его, знает ли он, за что арестован. Фанфрдла смело ответил: "За то, что я чех и священнослужитель". Агент бил его по лицу, требуя другого ответа, но несмотря на избиение Фанфрдла стойко держался своего ответа"

Особенно свирепствовали фашистские оккупанты против церковных деятелей в Оломуце. Генеральный викарий Мартину умер в тюрьме от последствий перенесенных пыток. Каждое утро штурмовики выгоняли арестованных священников из арестного помещения, заставляя бегать по двору; это "упражнение" продолжалось без передышки полчаса. Священников, которые выбивались из сил и падали от изнеможения, гнали чистить уборные. Многие заболели. Большинство было переведено сперва в Шпильберг, где их подвергали кошмарным пыткам; оставшиеся в живых были отправлены в известные своим ужасным режимом концлагеря Дахау и Бухенвальд. "Здесь, - писал потом один из спасшихся, - священников заставляли выполнять такие работы, которые обычно выпадают на долю вьючных животных. У обочин дорог обычно можно было видеть исхудалых, оборванных священнослужителей преклонных лет; они надрывались, волоча за собой тележку с камнем или песком; возле них расхаживал детина из штурмовиков, замахивающийся кнутом".

Отмечая далее, что оккупанты закрывают все духовные семинарии и школы, автор статьи особо останавливается на цензуре над псалмами. Из песнопений изгоняется все, что хоть отдаленно может быть понято как протест против фашистского гнета над чешским народом. Запрещено также творить молитву за родину и т. д. Запрещено упоминать в проповедях о Яне Гусе, о религиозных войнах, последовавших за его мученической смертью. Школьников заставляют вырывать из учебников страницы, посвященные легенде о богобоязненных рыцарях из Бланика, которые в самый тяжелый момент для своего народа спустились с гор, чтобы поспешить на выручку своим угнетенным братьям во Христе. Священников заставляют "чистить" катехизисы как бы от своего собственного имени. Это делается с определенной целью: посеять вражду между ними и прихожанами.

В заключение отмечается, что наряду с мирскими высшими учебными заведениями закрыты на 3 года и духовные семинарии. Особенно свирепствовали оккупанты против профессуры и студенчества теологического факультета имени Яна Гуса. Согласно указу Нейрата от 9 апреля 1940 г., чехословацкая церковь переименована в чехоморавскую.

*

В главе "Вторжение и преследования" говорится: "Как только гестаповцы прибыли в Прагу, они устроили свой центр во

дворце банкира Печека. Десятки тысяч арестованных прошли через помещения дворца, который был превращен в застенок. Здесь применяются пытки самого разнообразного характера. Из дворца Печека арестованных обычно направляют в тюрьму или в концлагерь, где ужасная процедура допроса начинается сызнова. Арестованных ограбляют до нитки. Тех, которых временно освобождают, заставляют подписать заявление, что с ними обходились прилично и что все отобранные при аресте вещи возвращены. Общее число арестованных не поддается даже приблизительному учету. В середине 1940 г. в чешских кругах считали, что число чехов, содержащихся в концлагерях в Германии, в частности в Дахау и в Ораниенбурге, а также в тюрьмах, составляло примерно 70 тысяч. Но, по последним данным, эта цифра значительно уже превышена".

Со свойственной им варварской фразеологией гитлеровцы называют свою политику истребления населения оккупированных ими стран "кровь и земля".

Одной из первых административных мер, принятых Нейратом в качестве протектора, был указ от 24 июня 1939 года.

Этим указом односторонне регулируется вопрос о языке в государственных и общественных учреждениях протектората. Немецкий язык как язык "покровительствующей" нации занимает во всех областях жизни первенствующее место. Всякий немец имеет право обращаться к властям на немецком языке и требовать ответа - устного или письменного - на немецком языке. Со своей стороны, германские власти в протекторате пользуются исключительно немецким языком во всех своих сношениях с чехами. Только в некоторых специальных случаях к чехам обращаются на двух языках, но и то - сперва на немецком. В отношениях чешских властей между собой должны употребляться оба языка, причем чешский и здесь находится на втором месте. Если, скажем, городской служащий в чисто чешском городе Таборе обращается с документом к городскому служащему чисто чешского города Чаславе, то он должен писать сперва по-немецки, а затем по-чешски либо только по-немецки. В дальнейшем предполагается отменить чешский язык и в сношениях чешских учреждений между собой.

С самого первого дня оккупации германские власти всячески подчеркивают свое пренебрежительное отношение к чешским "автономным властям". Так, вышеуказанный декрет о языках был послан Франком "главе" государства Гаха с краткой припиской: "Прошу незамедлительно провести в жизнь эти мероприятия". Что касается самого протектора фон Нейрата, то он даже не считал нужным лично вступать в переговоры с президентом государства, а в самой безапелляционной и оскорбительной форме ставил его в известность о своих решениях через своих подчиненных. Специальным указом рейхспротектора было объявлено, что некоторые официальные формулировки не должны быть переведены даже в официальных чешских текстах. Так, следует писать только по-немецки: "фюрер и рейхсканцлер", "рейхспротектор Богемии и Моравии", "протекторат Богемия и Моравия" и т. д. Пользуются всяким предлогом, для того чтобы онемечивать чешские города. Распускаются городские самоуправления, и вместо них назначаются немецкие чиновники. К концу августа 1940 г. уже 114 городов и селений с примерно 10% населения протектората были под властью германских комиссаров. Пример города Часшава характерен для циничных методов оккупантов. В декабре 1940 г. были арестованы мэр и руководящие члены городского совета. Их отправили в концлагерь в Германию, городской совет распущен и заменен административной комиссией из 7 человек, среди них 3 немца и онемеченный чех. Этот город чисто чешский; здесь даже никогда не выставлялась кандидатура немца. И вот вновь назначенная комиссия немедленно приступает к онемечиванию города. Спешно переименовываются улицы, выбрасываются чешские городские служащие и заменяются немцами, приехавшими издалека. Отдается приказ, чтобы подписи всюду были на двух языках и т. д.

Особенно гнусно ведут себя оккупанты в самой Праге. В этом городе в 1938 г. на более чем миллионное население насчитывалось около 40 тыс. выходцев из Германии (и то половина из них состояла из евреев). Оба мэра Праги: профессор Цепкль и д-р Клапка - были постепенно лишены своих прав, а затем вместе с другими чешскими членами пражского муниципалитета отправлены в концлагерь Бухенвальд. В середине 1940 г. мелкий чиновник был назначен мэром и вся власть сосредоточена в руках вице-мэра Пфицнера, профессора немецкого университета и местного вожака фашистов. В 14 отделах городской управы имеется только 4 чеха на руководящих постах начальников отделов; остальные 10 - немцы. Из городского управления спешно удаляются все чехи, которые заменяются немцами. Улицы столицы носят имена самых больших ненавистников всего чешского (Нэгель, Донгейзер, Шенерер и др.).

Германизация проводится особенно жестко посредством насильственной передачи немцам недвижимой собственности чехов. В настоящее время проводится план разрыва чешской территории на две половины, путем создания полосы заселения немцами. Клином должна явиться Центральная Моравия - там, где чешская территория наиболее узка. На этом основании наиболее беспощадная германизация проводится в районе следующих городов: Оломуц, Пржеров, Вышков, Брно, Жиглаве. В 1941 г. предполагается выселить 20 509 чешских крестьян. (В книге приводится подробное перечисление общин, подлежащих выселению.) Помимо того специально созданное германское колонизационное об-

щество, пользуясь поддержкой оккупационных властей, насильно заставляет чешских крестьян и собственников мелких пригородных усадеб продавать за ничтожную сумму свою недвижимость.

Ариинизация, т. е. уничтожение экономических прав евреев, является особенно сильным средством к захвату выходцами из Германии экономических позиций. Конфискованное еврейское имущество и еврейские предприятия переходят исключительно в распоряжение немцев из Германии. Для того чтобы освободить место для переселяемых немцев, в конце июля 1939 г. было издано категорическое распоряжение о выселении ежедневно 300 евреев из протектората. Потом этот приказ был "смягчен" - 200 евреев ежедневно, т. е. 60 тыс., должны выехать в течение года (всего в Богемии и Моравии проживает около 100 тыс. евреев). Их выселяют на вымирание в так называемый Люблинский резерват, куда, согласно приказу Гитлера, должны быть выселены все евреи из "расширенной Германской империи".

В книге приводятся некоторые детали, характеризующие чисто разбойничьи методы, к которым прибегает германское колонизационное общество. Вся земельная собственность, принадлежащая государству и городским общинам, в частности обширные казенные лесные угодья и имения, были объявлены конфискованными немедленно после оккупации. По чехословацким законам, для передачи земельной собственности нужно определение судебной инстанции. Что же делает колонизационное общество? Оно рассылает по всем соответствующим судебным учреждениям своих агентов, - по существу, гестаповцев. С револьвером в руках они приказывают судебным регистраторам перечеркнуть все акты, удостоверяющие принадлежность соответствующей земельной недвижимости государству, и перевести эти угодья в собственность колонизационного общества. При этом они не упускают из виду и того, чтобы передаточные записи были сделаны красными чернилами, как того требует закон.

Другим звеном в гитлеровской системе грабежа является так называемый "пересмотр земельной реформы". Этот "пересмотр" оправдывается якобы тем, что благодаря земельной реформе, проведенной в первые годы существования Чехословацкой республики, земля была забрана у немецких крупных помещиков и передана чешскому мелкому крестьянству.

Далее отмечается, что на территориях, отторженных от Чехословакии в после-мюнхенский период, пересмотр земельной реформы в ущерб чехам и немцам, относящимся отрицательно к гитлеровцам, был проведен еще более бесцеремонно. Владельцы земель были просто выгнаны, а их собственность передана назначенным оккупантами управляющим. Последние же вели хозяйство так, что оно оказывалось дефицитным; и тогда владельцев заставляли продавать имущество по самой низкой цене.

Для экспроприации чешской земельной собственности немцы пользуются также чехословацким законом о защите государства, изданным в 1936 году. Ссылаясь на этот закон, оккупанты объявляют конфискованной любую недвижимость, которая им приглянется. К этому добавляется еще указ рейхспротектора от 21 июня 1939 г., согласно которому любая собственность может быть передана в принудительное управление, если это соответствует "особым интересам Германской империи". Этот "закон" служит также легальной базой для экспроприации собственности евреев.

*

После неоднократных отсрочек таможенный "союз" протектората с Германской империей был окончательно оформлен 1 октября 1940 года. Введение режима таможенного союза позволило оккупантам покончить с жалкими остатками чешской автономии. Протекторат перестал существовать как автономная экономическая единица. Правительство протектората не имеет больше права строить свою собственную экономическую политику. Существуют только Германская империя и ее интересы.

Например до введения таможенного союза на чехословацких фабричных изделиях наряду со штампом "сделано в Германии" ставилось в скобках также "Богемия и Моравия", либо "Богемия" или "Моравия", либо же "товары чешского происхождения". Теперь же эти добавочные упоминания исчезли вовсе... Исчезла всякая возможность балансировать бюджет или устанавливать какое-либо соотношение между промышленностью и сельским хозяйством. Все это исчезло. Есть только германская "военная экономика". Протекторат превратился в один из источников доходов Германской империи. Всем распоряжается германский верховный комиссар по государственным доходам в Праге; напротив же, местное министерство финансов лишено всякого значения. Все мероприятия, связанные с введением и функционированием таможенного союза, проводятся исключительно по распоряжениям, исходящим из германского министерства финансов. В случае нужды имперский министр финансов совещается с рейхспротектором, но не с соответствующей инстанцией протектората. В указе о введении таможенного союза чешское министерство финансов даже не упоминается. Чехословацкая налоговая система, за исключением спичечного сбора, заменена германской налоговой системой. Дела о нарушении законов рассматриваются германскими, а не чешскими судебными инстанциями.

Автор отмечает еще следующие меры, характеризующие "новый порядок" Гитлера: с 1 января 1941 г. чешский государственный банк лишен права денежной эмиссии, а чешская монетная система превратилась лишь в дополнительную валюту к германской; ликвидируется независимость протектората в транспортных делах; вводится германская система железнодо-

рожных тарифов без всякого учета хозяйственных интересов населения протектората.

Подводя итоги германских мероприятий с целью ограбления чехословацкого народа и его территории, автор главы "Экономическое порабощение и грабеж" пишет: "Мы здесь не упоминаем особо об ущербе, который германский оккупационный режим наносит чешским лесам; они беспощадно вырубаются, потому что германской армии нужен лес. Мы лишь вскользь отметим здесь необычайно жестокую реквизицию чешского хлеба, чешского скота, чешского масла и чешских фруктов. Все это конфискуется прямо в хозяйствах и вывозится в Германию. Этот вид оккупации теперь знаком всем оккупированным странам. За Чехословакией осталась привилегия - ознакомиться первой с этим режимом. В результате последовало самое гибельное снижение уровня жизни в стране. Чехословацкий народ экспроприируется в полном смысле слова. Нет возможности приводить точные статистические данные, но, согласно имеющейся у нас информации, экономический ущерб, нанесенный чехословацкому народу за два несчастных года германского режима, может быть исчислен в одну треть национальной собственности, оставленной в результате мюнхенского сговора. Никакая военная катастрофа не могла бы оказать столь опустошительного действия".

Весьма показательна для единодушия, с которым чехословацкий народ ненавидит оккупантов, судьба "Организации национальной солидарности". Эта организация была создана после 15 марта по инструкциям из Берлина как политический суррогат, который должен был заменить уничтоженные политические партии. Этим также имелось в виду показать всему миру, что политическая деятельность чехам не воспрещена. В действительности же деятельность этой организации была ничтожна; центральный комитет новой организации должен был явиться чем-то вроде совещательного органа при президенте протектората, но так как президент сам не обладал никакой властью, то ему не о чем было совещаться с комитетом. В своих различных секциях, главным образом в секциях культуры и народного образования, организация стремилась кое-как замедлить стремительность, с которой германские оккупанты уничтожали все чешские культурные учреждения, и как-нибудь исправить вред, нанесенный чешскому народу закрытием университетов и других школ. В эту деятельность иногда входили такие действия, как обращение к германским властям с бумажными протестами. Так например в мае 1939 г. организация протестовала против запрещения продажи произведений поэта Виктора Дика, против запрещения концерта, в программу которого была включена кантата "Молитва св. Венцеславу не забывать свой чешский народ", были заявлены протесты я против "чистки" библиотек и т. д. При этом протектору напомнили о торжественном обещании Гитлера гарантировать чехам их культурную автономию и свободное умственное развитие. Помимо этих незначительных выступлений "Организация национальной солидарности" ничего не предпринимала. Тем не менее самый факт существования этой организации превращал ее в символ чешской национальной индивидуальности, а этого было достаточно, чтобы оккупанты смотрели на нее как на преступное сообщество.

В противовес этой организации оккупантами была создана "Влайка", куда вошли всякие отбросы, в большинстве своем люди с уголовным прошлым. Но эта группа несмотря на огромную материальную и политическую поддержку оккупантов осталась изолированной. Так, ее печать подвергалась полному бойкоту, и ее приходилось закрывать из-за отсутствия читателей. При поддержке германской полиции "Влайка" перешла к террористическим методам борьбы; совершала нападения на руководящих членов "Организации национальной солидарности", срывала силою ее собрания и т. д. Гахе пришлось несколько раз реорганизовать центральный комитет этой организации и под давлением оккупантов назначать туда людей, связанных с "Влайкой". Наконец, в июне 1940 г., после побед германских войск на западе, были распущены отделы "Организации национальной солидарности" в Пражском районе.

Недовольны оккупанты и "Лигой сотрудничества с германцами", созданной по прямому приказу фон Нейрата. Оккупанты обвиняют ее в том, что она "относится прохладно" к идее "нового порядка" в Европе.

*

Заключительная глава книги посвящена описанию факторов сопротивления гнусным гитлеровским оккупантам. Относительно положения страны говорится: "На территории протектората Германия содержит по меньшей мере 250 тысяч человек - войсковые части, полицию и т. д., - которые могли бы быть использованы на фронте. Против своей воли протекторат превратился в один из центров производства боеприпасов для Германии, но в то же время он является и одним из центров саботажа в пределах "расширенной Германии". Казни и приговоры к длительному тюремному заключению доказывают, как дает себя чувствовать Германии этот саботаж ее промышленности и транспорта. При нынешнем соотношении сил не приходится говорить об открытом массовом восстании против врага. Внутренние действия в настоящее время ограничиваются нанесением систематического ущерба интересам Германии. В остальном народ, вполне объединенный, хорошо организованный, систематически осведомляемый подпольными информационными средствами о деятельности его свободных братьев заграницей и готовый на все, ждет первой возможности превратить свое глухое, но твердое сопротивление в активное вмешательство в

войну. Географическое положение, занимаемое Чехословакией внутри территории, которую германский режим называет своим "жизненным пространством", даст чехословакам возможность наносить германцам тяжелые удары изнутри.

Вполне определенные организационные формы приобрело движение за освобождение заграницей. Уже в апреле 1939 г. чехословацкие эмигранты в Соединенных Штатах, создавшие единую организацию, признали Бенеша "носителем наследия Масарика и Штефаника и вождем всемирной кампании чехословаков". (Всего чехословаков заграницей считается немногим больше 1,5 млн.; они проживают главным образом в Соединенных Штатах, Канаде, Франции и Югославии.) "К началу войны, - говорится в книге, - большинство живущих заграницей чехословаков считало Бенеша своим вождем. За президентом Бенешем шла также с самого начала вся нация, за исключением кучки предателей, оплачиваемых немцами; это подтверждается письменными отчетами, получаемыми из Чехословакии, а также представителями подпольного движения на родине". Сперва политическая центральная организация функционировала только как "чехословацкий национальный комитет" с целью создать вооруженную силу. Этот комитет, в который входили Бенеш, Шрамек, Осуский, генерал Ингер, генерал Вист, Оутрата, Рипка и Славик, был признан Францией 17 февраля 1939 г., а Англией - 20 декабря того же года.

23 июля 1940 г. было создано с согласия Англии временное правительство. Оно состояло из 8 чехов и 5 словаков во главе со Шрамеком в качестве премьера и Бенешем в качестве президента, избранного еще в декабре 1935 года. Опирается это правительство на чехословацкий государственный совет, состоящий из 40 членов, включая правительство. Это совещательный орган, в который входят бывшие депутаты парламента и представители подпольного движения, находящиеся заграницей. Общая для них платформа - борьба за восстановление демократической, домюнхенской Чехословакии. Политическая задача, стоящая перед чехословацкими органами власти заграницей, определена Бенешем в письме к премьеру Шрамеку следующим образом: "Все наше внимание в первую очередь будет направлено в сторону войны. Войну против наших угнетателей и врагов мы будем вести сообща со всеми нашими союзниками и со всяким другим, который присоединится к ним в ходе войны, со всеми вытекающими отсюда последствиями без компромиссов и до конечной победы".

*

Переходя к проблемам организации чехословацких вооруженных сил заграницей, составители книги "Два года угнетения" пишут: "В войне 1914 - 1918 гг. в результате чехословацкой революционной кампании в России, Франции и Италии была создана армия в 150 тыс. человек; почти все они перешли из австрийской армии на другую сторону фронта. Было ясно, что Германия не поступит так же неосторожно, как поступила Австрия, посылая чехословаков на фронт. Им теперь предоставлена роль рабов на германских заводах. Из этого явствует, что на этот раз чехословацкая армия заграницей будет количественно менее значительной, ибо можно рассчитывать только на эмигрантов и на тех, которые прибудут из Чехословакии. Так как большинство этих эмигрантов живет в Соединенных Штатах и Югославии, которые являются нейтральными (книга издана в начале 1941 г.), то основной расчет строился на прибытии добровольцев из Чехословакии; среди них много профессионалов-военных".

Далее дается краткий очерк об участии чехословацких сил в нынешней войне: "В Польше был создан чехословацкий легион, которому, однако, вследствие быстрого развертывания военных событий не удалось принять надлежащего участия в военных действиях. Члены легиона отчасти попали в плен к советским войскам; часть из них была освобождена и мало-помалу перебралась в Румынию, а оттуда - во Францию. Во Франции с самых первых дней войны стала организовываться независимая чехословацкая армия, составленная в первую очередь из добровольцев, прибывавших из Чехословакии и из проживающих во Франции чехословаков". Чехословацкие части, обучение которых продвигалось слишком медленно и которые безуспешно добивались, чтобы их снаряжали достаточным количеством современных видов оружия, после первых неудач французов были немедленно отправлены на учебное поле в районе Монтиньи - сюр л'об. Эти войска были брошены на фронт еще до окончания обучения, сперва на Марну (10 июня 1940 г.), а после отступления с Марны на Луару в окрестностях города Гьена. В обоих этих секторах фронта чехословацкие войска успешно отразили попытку противника форсировать реку и отступили только по получении соответствующего приказа, когда крупное французское подразделение, в составе которого чехословацкие части сражались, получило приказ отступить.

За несколько недель незначительное число чехословацких воздушных соединений подбило больше 100 германских машин. Высоко расценивая боевую мощь этих соединений, французское военное руководство 5 июня 1940 г. заключило с национальным комитетом соглашение относительно концентрации чехословацких летчиков, разбросанных по различным французским войсковым частям, в единый автономный чехословацкий воздушный корпус. Это признание пришло в момент, когда во Франции все уже шло к концу.

При помощи Англии из Франции удалось эвакуировать чехословацкие пехотные и воздушные части "в Англию. Это было в середине июля. 27 октября 1940 г., накануне чехословацкого национального праздника, было заключено соглашение с

Англией, по которому наземные чехословацкие силы образуют независимую административную единицу со своим собственным Чехословацким командным составом. Чехословацкие воздушные силы являются частью английских воздушных сил, но они автономны в административном отношении и образуют собственные отдельные эскадрильи бомбардировщиков и истребителей. Чехословацкие летчики приняли весьма активное участие в обороне Великобритании от германских налетов осенью 1940 г.; с такой же активностью они в настоящее время участвуют совместно с английскими летчиками в рейдах над Германией и оккупированными странами. Около 50 германских самолетов уничтожено чехословацкими летчиками. Что касается чехословацких сухопутных частей, то они частью распределены по учебным лагерям в Англии, частью находятся в гарнизонах, расположенных в средне-восточных районах.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: