"КРАТКИЙ ФИЛОСОФСКИЙ СЛОВАРЬ" под редакцией М. Розенталя и П. Юдина. Издание второе, дополненное. Политиздат при ЦК ВКП(б). 1940. 326 стр. 150 000 экз. 8 руб.

Второе издание "Краткого философского словаря" столь существенно отличается от первого, что его, пожалуй, можно рассматривать как новое, самостоятельное издание. Прежде всего огромная разница в размерах: второе издание в три с лишним раза больше первого. В словарь включено большое количество новых слов. Некоторые статьи, имевшиеся в первом издании, расширены.

Подвергся изменению и самый характер словаря. Первое издание, по-видимому, было рассчитано в первую очередь на теоретически слабо подготовленных читателей. Это видно из того, что его словник был относительно беден, а изложение большинства статей довольно элементарно. Второе же издание, судя по его словнику и содержанию, должно удовлетворять более высоким запросам.

Новое издание словаря содержит: а) основные философские понятия и термины, без знания которых невозможно овладение основами марксизма-ленинизма; б) харак-

теристики учений классиков философии; в) краткое изложение важнейших сочинений классиков марксизма-ленинизма; г) критическое изложение важнейших работ отдельных классиков философии; характеристики учений выдающихся русских мыслителей (Белинского, Герцена, Чернышевского, Чаадаева и др.); е) критические справки об отдельных виднейших теоретических противниках марксизма-ленинизма (Михайловском, Лаврове, Бернштейне и да.).

В словаре уделено значительное место проблемам исторического материализма. К последним относятся следующие статьи: "Общественное бытие и общественное сознание", "Общественно-экономическая формация", "Исторический материализм", "Историзм", "Классы", "Классовая борьба", "Идеалистическое понимание истории", "Государство", "Право", "Мораль", "Нравственность", "Социология", "Равенство", "Личность в истории", "Французские историки эпохи реставрации", "Демократия" и др. Не забыты также имена таких выдающихся политических мыслителей, как Вико, Монтескье, Руссо, Томас Мор, Мабли, Морелли, Сен-Симон, Фурье.

Составители словаря стремились дать популярное и вместе с тем свободное от упрощений раз'яснение философских терминов и вопросов. В большинстве статей они успешно справились с этой трудной задачей. Несмотря на краткость статей, большинство из них дает ясное представление о трактуемом вопросе. Ценно в этом словаре также и то, что авторы, как правило, не ограничиваются одним лишь об'яснением терминов или изложением проблем, а показывают их значение и важность с точки зрения диалектического материализма. При изложении учений отдельных философов дается во многих случаях критическая оценка, определяется их историческое место и прослеживаются их социальные корни.

Если принять во внимание трудность составления словарей подобного типа, то нельзя не признать, что в целом он составлен удачно. Но все же словарь несвободен от ряда недостатков, на которых мы считаем нужным остановиться подробнее, чтобы можно было избежать их повторения в последующих изданиях.

Прежде всего - о словнике. Словарь, как это совершенно очевидно, не ставил себе задачей дать энциклопедию марксистской философии. По своему типу и характеру он ориентируется не на узкий круг специалистов-философов, а на широкого читателя. И поэтому, естественно, словарь не должен содержать узкоспециальных философских терминов. С другой стороны, краткий словарь не может включать в себя слова, имеющие лишь косвенное отношение к философии. Эти принципы не выдержаны в словаре со всей последовательностью. Здесь даны, например, некоторые узкофилософские термины, которые можно было с успехом заменить более важными и нужными словами. Не было, например, необходимости давать в словаре такие термины, как "интеллигибельный", "модус" (о них было бы можно упомянуть при изложении философии Канта и Спинозы). Ведь если стать на ту точку зрения, что в словаре должны быть такие термины, то тогда не было бы основания опускать многие другие термины философии Канта и Спинозы.

Наряду с узкофилософскими терминами словарь содержит и отдельные нефилософские термины, которые также могли бы быть исключены, например термин "радиоактивность". Правда, вопросы строения материи (и не только эти вопросы) имеют большое значение для философии. Однако из этого вовсе не следует, что краткий философский словарь должен охватить все естественно-научные термины. Иначе словарь нужно было бы во много раз увеличить за счет понятий физики, химии, биологии и других наук. Выхватывать же из громадного комплекса естественно-научных проблем отдельные вопросы явно нецелесообразно.

Можно было бы опустить в словаре и некоторые слова, не требующие специального раз'яснения. Излишен, например, термин "внешний мир", ибо все то, что говорится о нем, повторяется в статьях "Материализм", "Идеализм" и др.

В словаре имеется, таким образом, некоторое количество терминов, без которых можно было бы обойтись. В то же время в нем отсутствует ряд слов, имеющих важное значение для лучшего понимания философии марксизма-ленинизма. В первую очередь, на наш взгляд, нужно было увеличить число слов, относящихся к вопросам исторического материализма.

Так например следовало бы дать столь важные термины, как "народ", "язык", "анархизм", "истинный социализм" и др.

Следовало бы также пополнить словарь именами выдающихся буржуазных идеологов, в борьбе с которыми Маркс и Энгельс выковали свое диалектико-материалистическое мировоззрение: Прудона, Бруно Бауэра, Штирнера. Целесообразно было бы также увеличить количество слов, связанных с историей религии и атеизма. В частности нужно было бы дать термины, имеющие отношение к истории и учению: христианства (например "миф о Христе", "евангелие" и др.). Кроме статьи "Протестантизм" следовало бы дать статьи о других разновидностях христианства - католицизме и православии. Нелишне было бы дать социально-историческую характеристику важ-

нейших нехристианских религий: буддизма, ислама, иудаизма.

В словаре не всегда выдержан принцип соразмерности величины статей с важностью и трудностью вопроса. Так например мало места отведено статьям о материалистах Спинозе, Гольбахе и Гельвеции. Недостаточный размер этих статей, надо полагать, явился одной из причин того, что ряд важных особенностей учений этих крупных мыслителей остался невыявленным.

Размеры статей о Канте, Фихте, Шеллинге, Гегеле также явно не соответствуют важности философских систем этих великих представителей немецкой классической философии.

С другой стороны, в словаре имеются относительно большие по размеру статьи. Например статья о Томасе Море более чем в 2 раза превышает статью о Монтескье. В статье "Мировоззрение" вся ее вторая половина могла бы быть без всякого ущерба опущена, ибо она, в сущности, повторяет содержание статьи "Диалектический материализм".

В словаре имеются и некоторые неудачные или не вполне удачные статьи. Кроме того в отдельных, неплохих статьях иногда встречаются довольно существенные ошибки.

Не вполне удовлетворительна статья "Прогресс". Она начинается с утверждения, что идея прогресса "имела огромное значение для развития науки и техники". Это - явно неудачное вступление. Автору следовало бы начать с другого конца, именно с того марксистского положения, что идея прогресса появилась лишь во второй половине XVIII века и могла возникнуть лишь в результате развития науки и техники, обусловленного в свою очередь прогрессирующим развитием социально-экономических отношений. Из статьи же создается впечатление, что идея прогресса всегда существовала и что только идеологи буржуазии догадались использовать ее в своих классовых интересах.

Далее, в статье говорится, что с победой, и утверждением капиталистических порядков "буржуазная идея прогресса заменяется плоской идеей, согласно которой в обществе должны существовать "порядок и гармония" (О. Конт), а позже - и пошлой теорией эволюции, совершающейся без скачков (Г. Спенсер)".

Автор статьи не раз'ясняет, какой смысл вкладывает в понятия порядка и гармонии Конт, а в понятие эволюции - Спенсер. В связи с этим у читателя может создаться ошибочное представление, что сама по себе идея порядка и гармонии или идея эволюции ложна.

Далее, автору следовало бы еще указать на то, что современная буржуазная философия и социология даже не считают нужным прикрываться идеей эволюции, а со всей откровенностью выступают против идеи прогресса (например Шпенглер, Бергсон и др.).

Заключительная часть статьи вполне правильна. Но после нее следовало, хотя бы вкратце, сформулировать марксистскую теорию прогресса. Читателю так и не удается узнать, чем отличается диалектико-материалистическое понимание прогресса от идеалистического. А между тем в марксистском словаре именно это и должно было составлять "ядро" статьи.

В статье "Протестантизм" не конкретизировано указание Энгельса, что учение Кальвина "отвечало требованиям самой смелой части тогдашней буржуазии".

Автору статьи следовало бы более глубоко раскрыть буржуазное содержание религиозной идеологии Кальвина. В частности нужно было бы указать, что Кальвин был первым богословом, выступившим против утверждения католической церкви, что взимание процента за пользование ссудой является грехом; кроме того Кальвин впротивовес католической церкви, которая идеализировала нищенство, учил, что желать быть бедным - столь же греховно, как и желать быть больным.

Кроме того следовало бы в этой статье отметить демократические и республиканские тенденции учения Кальвина. Эти тенденции особо подчеркивает Энгельс во "Введении к английскому изданию" "Анти-Дюринга", автор же статьи их обошел.

Не вполне удовлетворительна статья о Монтескье. В этой статье Монтескье характеризуется как "идеолог умеренно-буржуазных верхов". Это недостаточно определенная и ясная характеристика: о Монтескье следовало бы со всей четкостью сказать, что он являлся выразителем политических настроений французской буржуазии сороковых и пятидесятых годов XVIII века, причем для его политической концепции чрезвычайно характерна тенденция к компромиссу с существующими феодальными учреждениями.

В статье утверждается, что "Монтескье защищал правильную мысль о закономерном развитии всех явлений". Мысль эта, конечно, правильна, но Монтескье ее не защищал. Он защищал другую мысль, а именно ту, что законы суть "необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом смысле все, что существует, имеет свои законы" (эта цитата приводится в статье). Громадная заслуга Монтескье (и в этом его преимущество даже перед французскими материалистами XVIII века) в том, что он признавал закономер-

ность существования различных государственных форм и понимал их зависимость от различных об'ективных факторов (климата, почвы, размера территории и пр.). Как ни несовершенна эта теория, но она для своей эпохи являлась прогрессивной.

Однако Монтескье - вопреки утверждению автора статьи - была чужда идея закономерности развития общественных явлений. Он не понимал того, что различные политические формы соответствуют различным стадиям общественного развития.

В статье о Монтескье нельзя не отметить еще и следующей неудачной формулировки: по Монтескье, все зависит "от материальных условий жизни народа". Эта формулировка может внушить читателю неправильную мысль, что Монтескье в об'яснении общественных явлений стоял не на идеалистических, а на материалистических позициях. Неудачно также выражение, что Монтескье "чуждо рассмотрение государства в историческом разрезе" (следовало бы сказать, что ему чуждо понятие исторического развития, что, конечно, не то же самое). Наконец, неточно, что Монтескье создал теорию о разделении властей на исполнительную и законодательную (забыта третья власть - судебная).

В статье "Вольтер" не отмечается новаторская роль Вольтера как историка. А между тем ему принадлежит та заслуга, что в отличие от других историков его времени и предшествующих эпох он не смотрел на историю как на повествование лишь о деяниях и интригах королей и о придворных скандалах, а пытался найти в исторических событиях более глубокий смысл, интересовался в первую очередь идеями, нравами и обычаями эпохи. Самый термин "философия истории" впервые введен Вольтером.

Статья "Кант" написана крайне неясно, местами она совершенно непонятна и необоснованна. Определение познавательной роли чувственности, рассудка и разума в гносеологии Канта дается нечетко и сбивчиво. Об этическом учении Канта, сыгравшем огромную историческую роль, сказано лишь несколько слов, причем о ядре кантовской этики - "категорическом императиве" - здесь вовсе и не упоминается. Нельзя не признать крайне странным об'яснение причин возрождения кантианства в конце прошлого века. "Либеральный характер учения Канта, - говорится в статье, - обусловил его успех в конце XIX в. у так называемых неокантианцев ".

Для наиболее видных неокантианцев характерно как раз то, что они стояли не на либеральных, а на реакционных позициях и вели активнейшую борьбу с философией марксизма (что не помешало, однако, некоторым "теоретикам" из II интернационала эклектически сочетать "марксизм" с неокантианством!). Неокантианцы стремились выбросить из учения Канта всякие элементы материализма, отказываясь в первую очередь от тезиса об об'ективном, независимом от человеческого познания существовании "вещи в себе". Из всего этого ясно, что причину возрождения кантианства идеологами буржуазной реакции надо искать отнюдь не в "либерализме" Канта, а, наоборот, в наиболее реакционных моментах его философии.

Кстати отметим, что утверждение о либерализме неокантианства содержится только в статье "Кант". А в статье "Неокантианство", наоборот, правильно подчеркивается, что неокантианцы восприняли "все худшее, реакционное, мертвое, суб'ективно-идеалистическое, что содержалось в философии Канта".

Такое разноречие в оценке одного и того же философского направления следует признать существенным упущением редакции словаря.

Крайне непонятно написана статья "Трансцендентальный и трансцендентный". Трансцендентальному здесь дано следующее определение (по Канту): "То, что относится к познанию, но не к об'екту, не к содержанию, не к материалу познания, а к априорным, т. е. доопытным, как полагал Кант, формам познания". В этом определении очень плохо и непонятно истолкована мысль Канта. Дальнейшее пояснение не только не облегчает, а, наоборот, затрудняет понимание термина "трансцендентальный". Автор пишет: "Доопытными формами познания Кант называл время, пространство, категории и основоположения логики, при помощи которых, согласно Канту, только и делается возможным опыт, познание". Читатель, не знающий Канта (а ведь именно на такого читателя ориентируется словарь), из этого раз'яснения решительно ничего не поймет (и статья "Кант" ему в этом отношении не поможет). Автору статьи прежде всего следовало бы дать в статье толковое об'яснение учения Канта о возможности синтетических понятий априори, без чего нельзя дать ясное представление о кантовском термине "трансцендентальный". Вообще можно было бы отдельной статьи об этом термине не давать, но в статье "Кант" следовало обязательно остановиться на учении этого философа об априорном знании.

В статье "Гольбах" не показан метафизический, механистический характер материалистического мировоззрения этого философа; не дана оценка исторической роли его философии, недостаточно раз'яснены особенности его атеистического учения.

В статье "Тезис, антитезис, синтезис" неправильно утверждается, что у Гегеля

"под триады подгоняется все на свете..." В этом обвиняли Гегеля его противники - метафизики, - не хотевшие или оказавшиеся неспособными понять глубину его диалектики. Но марксисты никогда не разделяли этого мнения. Правда, Гегель иногда искусственно подгоняет трактуемые явления под триаду, но эта "искусственность", вообще говоря, нехарактерна для его диалектического метода.

В статье "Ньютон" следовало бы также указать, что деизм и идеализм Ньютона встретили серьезную критику еще со стороны французских материалистов (например в "Системе природы" Гольбаха).

В статье "Система природы" неправильно утверждается, что Гольбах противопоставлял необходимость свободе.

Для Гольбаха характерно как раз то, что он метафизически отрицал свободу, не понимая, что свобода - это познанная необходимость. Гольбах отстаивал (как правильно указывается в статье) теорию фатализма, исключающую для человека свободу выбора и возможность предвидения хода исторических событий.

Большинство статей написано сжатым, "энциклопедическим" языком. И это вполне правильно, ибо основной задачей словаря является вложить максимум содержания в минимальные по размеру статьи. Однако некоторые статьи нарушают этот принцип и отличаются излишним многословием, не компенсируемым богатством содержания. Таковы, например, статьи "Капитал", "Религия", "Спиритуализм", "Мировоззрение".

Имеется в словаре и ряд стилистически неудачных оборотов. Приведем несколько примеров (разрядка везде наша. - Л. Л.).

"Неслыханное удлинение рабочего дня, варварская экономия на условиях безопасности труда, порождающая многочисленные человеческие жертвы..." (стр. 101). "Католическая церковь и орден иезуитов отвечали на распространение протестантизма реакцией, в результате чего на юге Германии был восстановлен католицизм..." (стр. 225). "Теизм весьма близок к обычному богословию, но отличается от него отказом от явных нелепостей..." (стр. 274).

В общем, количество неудачных или не вполне удачных статей в словаре крайне незначительно (принимая во внимание относительно большой размер и трудность этого издания).

В целом словарь является весьма ценным пособием для всех тех, кто серьезно работает над изучением трудов классиков марксизма-ленинизма, не имея специальной философской подготовки.

В заключение пожелаем, чтобы в последующих изданиях словаря к важнейшим статьям была указана литература вопроса. Необходимо также указывать, какие из сочинений, упоминаемых в словаре иностранных философов, переведены на русский язык. В рецензируемом издании такие указания даны лишь в немногих статьях.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Л. ЛЕОНАРДОВ:

Комментарии: