Libmonster ID: RU-7391

С. КИРОВ. Статьи и речи. Т. I. 1912 - 1921. Л. Партиздат ЦК ВКП(б). 1935, 221 стр. 10000 + 65 экз. 2 руб., перепл. 1 руб.

Партиздат выпустил I том статей и речей С. М. Кирова, величайшего трибуна большевистской партии, ее любимца, руководителя ленинградских большевиков, злодейски убитого подонками белогвардейско-троцкистско-зиновьевской группы. Статьи и речи, вошедшие в рецензируемый том, относятся к периоду с 1912 по 1921 год.

Издание этой книги представляло большие трудности: речи тов. Кирова периода 1917 - 1918 гг. разбросаны по газетам Северного Кавказа. Пришлось проделать огромную работу по сбору и сверке их. Можно с уверенностью оказать, что продолжающаяся работа по выявлению и сбору о громад ото по своему значению наследства С. М. Кирова ввиде его речей и статей даст партии и рабочему классу нашей страны и международному коммунистическому движению великие образцы героической борьбы, правильной тактики и подливного большевистского руководства в сложнейших условиях, какие сложились в 1917 - 1918 гг. на Северном Кавказе, где С. М. Киров руководил борьбой за победу Великой пролетарской революции.

С 1909 по 1917 т., за исключением тех месяцев, когда он бывал арестован, С. М. Киров жил на нелегальном положении во Владикавказе, куда он бежал после отбытия заключения в Сибири. Здесь он, скрываясь под именем сперва Миронова, а затем Кирова - именем, ставшим известным всей партии и рабочему классу всего мира, - сотрудничал в легальной владикавказской газете "Терек". Одной из его статей, "Простота нравов", помещенной в этой газете от 3 ноября 1912 г., открывается первый том кировского наследства. Остроумно и зло он высмеивает в статье "простоту нравов" российских политиков-депутатов в IV думу, которые продаются, в зависимости от обстоятельств, оптом и в розницу. Депутаты действуют по формуле "куда прикажете".

"Глядя на наш четвертый парламент, очень легко уподобиться Оттоману, который, посетив французскую палату депутатов, воскликнул: "Благодарю аллаха, избавившего мою родину от столь гибельного испытания"1 - говорит автор.

За "заведомо ложные сведения" о деятельности IV государственной думы, возбудившие враждебные отношения к "высшему народному представительному учреждению империи", С. М. Киров попал под суд.

Весь 1917 и первые месяцы 1918 г., вплоть до того момента, когда он был послан в Москву организовать помощь борющейся с казачьей и горской контрреволюцией Терской народной советской республике, С. М. Киров работал во Владикавказе, Пятигорске, Моздоке, в горах - в тех пунктах, где требовались большевистское слово и крепкая рука большевика-руководителя. Он ездил делегатом на II всероссийский съезд советов и принимал участие в октябрьских боях против Временного правительства в Петрограде.

4 ноября 1917 г., приехав из Петрограда, С. М. Киров выступил с отчетным докладом на заседании Владикавказского совета рабочих и солдатских депутатов. Он дал яркую картину измены и подлости Временного правительства, эсеров и меньшевиков, предавших революцию. Он рассказал о беспримерном мужестве питерского пролетариата. Он говорил о большевиках - руководителях борьбы за социалистическую революцию. "Третья Великая русская революция, - закончил он свой доклад, - имеет внутри себя те элементы, которые задачи социализма ставят в порядок сегодняшнего дня. Итак, да здравствует Всероссийский съезд советов! Да здравствует третья Великая русская революция!"2 .

Но отрезанным калединщиной от центров пролетарской революции большевикам Терека был противопоставлен объединенный фронт казачьей и горской контрреволюции. На Северном Кавказе создался очень сложный классовый и национальный переплет. Казачья и горская контрреволюция заключила между собой союз для борьбы против пролетарской революции. Владикавказский совет, совет Грозного были разгромлены, большевики ушли в подполье. С. М. Киров 7 января уехал в Пятигорск, чтобы оттуда организовать борьбу за советский Терек.

В тяжелейшей обстановке С. М. Киров явил собой блестящий пример большевика, народного вождя, сумевшего объединить и повести рабочих, трудящихся горцев, трудовое казачество и крестьянскую бедноту на борьбу за пролетарскую революцию.

Казачья контрреволюционная верхушка натравливала казаков и горцев на большевиков. Контрреволюционная горская верхушка: князьки, муллы, горская буржуазия - разжигала национальные и религиозные чувства среди горцев, стремясь увлечь их на "священную" войну против русских и, главное, против большевиков. Все это делалось для того, чтобы от-


1 С. Киров. Статьи и речи. Т. I стр. 3 Партиздат. 1935.

2 Там же, стр. 12.

стр. 193

влечь трудовые массы горских народностей, казачества и крестьянской бедноты от пролетарской революции.

Состоявшийся в конце января 1918 г. Моздокский съезд народов Терека руководители терской казачьей контрреволюции надеялись использовать для "законного" объявления войны ингушам и чеченцам. К этому времени в Моздок стягивались вооруженные отряды казаков. На съезд прибыло около 600 делегатов. Были представлены казаки, иногородние, осетины, карачаевцы, кабардинцы, балкарцы. Не было лишь представителей ингушей и чеченцев.

Киров приехал на съезд во главе делегатов минераловодской группы. Вечером 25 января состоялось собрание малочисленной большевистской фракции, которой руководил Киров. Сергей Миронович указывал, что надо использовать съезд, чтобы не допустить выступления казаков и всеми мерами разоблачать их руководителей.

Основной своей задачей большевики считали организацию горской и казачьей бедноты, иногороднего крестьянства на борьбу за власть советов, против терской, казачье-горской контрреволюции. В первую очередь необходимо было не допустить превращения Терека в плацдарм контрреволюции, что чрезвычайно усилило бы общероссийскую контрреволюцию. Необходимо было прекратить национальную войну на Тереке, провоцируемую казачьими и горскими верхами. Нужно было противопоставить казачьей и горской контрреволюции единый фронт всего трудового населения Терека.

Большевистская фракция сразу стала организатором и руководителем всей левой части съезда. На основе борьбы с контрреволюцией большевики объединили вокруг себя трудовое население Терека на борьбу с контрреволюцией.

С. М. Киров организовал "социалистический блок". В нем участвовали, кроме большевиков, меньшевики и эсеры. Под давлением трудовых масс Терека, жаждавших прекращения национальной войны и разрешения основных вопросов революции - о власти, о земле, - угроза окончательной потери и без того слабого авторитета, который имели меньшевики и эсеры в массах, толкнула их на вхождение в "социалистический блок" для борьбы за "демократию". Провоцируемая казачье-горской контрреволюцией межнациональная война угрожала и им. С. М. Киров резко выступал против казачьих верхов, пытавшихся получить санкцию съезда на войну с "грабителями"-ингушами и чеченцами.

В пламенной, страстной речи С. М. Киров призывал к борьбе против казачьей и горской контрреволюции. Он нарисовал жуткую картину межнациональной войны на Тереке, выгодной лишь казачьим и горским верхам. Он призывал послать мирные делегации к чеченцам и ингушам, настаивал на приглашении их на съезд.

В настроении съезда наступил резкий перелом: большинство пошло за "социалистическим блоком". Съезд принял предложение о прекращении войны между трудовыми народами Терека. Решено было послать делегацию в Ингушетию и Чечню.

Речи Кирова на Моздокском съезде народов Терека, как и позже, на Пятигорском, являются прекраснейшими образцами борьбы за тактику единого фронта в целях объединения трудовых масс на борьбу с контрреволюцией, за власть советов. Он не призывал к немедленному признанию власти Совета народных комиссаров РСФСР. Это неизбежно вызвало бы раскол трудящейся части съезда. Он призывал к объединению трудовых сил горцев, казачества и иногородних под руководством большевиков. Киров боролся с "левыми", которые требовали немедленного признания власти Совета народных комиссаров. Киров боролся против сектантства, против "левого" ребячества, которые могли толкнуть большинство съезда в объятия контрреволюционной казачьей верхушки.

Основная задача, говорил в своей речи тов. Киров, заключается в том, чтобы объединиться и создать прочный кулак против контрреволюции. Он рассказывал о калединщине. Страна разбилась на два враждебных лагеря: один старается закрепить новый строй, другой не останавливается ни перед чем, чтобы надеть на свободный народ мертвую петлю... Главное, продолжал Киров, для трудящихся - удержать власть в лице Советов рабочих, солдатских и казачьих депутатов. Для этого нужно объединение всех революционных сил Терека. Контрреволюция натравливает народности Терека друг на друга, она ждет, когда в межнациональной резне, в крови рабочих и крестьян будет потоплена пролетарская революция на Тереке. Разбить контрреволюцию и победить можно только единым фронтом.

"Пусть все, кому дороги интересы крестьян и рабочих, мозолистых рук, скажут: "Да здравствует республика солдат, крестьян и рабочих!" - закончил свою речь тов. Киров1 .

По предложению тов. Кирова было решено:

"Новая власть должна поставить в плоскость практического разрешения все вопросы, выдвинутые революцией, как то: земельный вопрос, правовой, рабочий, продовольственный, национальный, вопросы самоуправления и проч., проявить самую широкую инициативу в деле организации всей области"2 .

Принятая по докладу тов. Кирова резолюция фактически явилась актом признания советской власти, так как после ее принятия была также принята декларация о разрешении национального, земельного и рабочего вопросов в духе решения органов советской власти РСФСР. Декларация была составлена Кировым. Было ясно, что создавать областную власть в Моздоке в то время было нельзя: Моздок находился в руках казачьей контрреволюции; промышленных предприятий и рабочих в нем не было; город был населен зажиточным казачеством, помещиками-овцеводами; Совета рабочих и солдатских депутатов там не было; казачья контрреволюция могла спровоцировать


1 Киров. Статьи и речи. Т. I, стр. 19. Партиздат. 1935.

2 Там же.

стр. 194

выступление, чтобы сорвать начавшееся объединение трудящихся Терека для борьбы с контрреволюцией.

Было решено назвать Моздокский съезд "первой сессией Терского областного народного съезда трудящихся Терека" и вслед за первой созвать вторую сессию в Пятигорске, пригласив на съезд все народы Терека, в том числе и ингушей и чеченцев. Был избран "Терский народный совет", в состав которого на пропорциональных началах вошли представители национальностей Терека. Для представителей Чечни и Ингушетии в Совете были оставлены места. Киров был избран в члены Совета.

Большевики во главе с С. М. Кировым победили. Благодаря тактике единого фронта они организовали и возглавили широкий народный фронт борьбы против контрреволюции, за власть советов на Тереке.

16 февраля в Пятигорске открылась вторая сессия Терского областного народного съезда. Представители ингушей и чеченцев на съезде отсутствовали. К ним послали делегации. Казачьи и горские верхи снова пытались при помощи провокации сорвать съезд. Они распустили слух, что большевики собирают лучших людей Терека и Пятигорска, чтобы перерезать их, а затем закатить власть. Но этому никто не верил. Измученные, жаждущие мира, станицы и аулы послали на съезд своих делегатов. Пятигорский народный дом едва вмещал всех собравшихся. Руководил съездом "социалистический блок", т. е. фактически возглавляли его большевики и С. М. Киров в первую очередь.

На съезде тов. Киров выступал несколько раз. Главное, убеждал он, - создать советскую власть, которая сумеет разрешить земельный вопрос, разгромить все контрреволюционные силы. Для большинства съезда уже стало ясно, что такой властью может быть только власть Советов. По вопросу о признании Совета народных комиссаров "социалистический блок" раскололся. Меньшевики и эсеры выступили против признания Совета народных комиссаров. Угроза диктатуры пролетариата была для них страшнее казачье-горской контрреволюции. Выступая на защиту "демократии" от большевиков, они расчищали дорогу контрреволюции, с которой они через несколько месяцев объединились на основе совместной борьбы с советским Тереком.

4 марта 1918 г. Пятигорский съезд народов Терека признал власть Совета народных комиссаров. За признание было подано 220 голосов, против - 22, воздержалось - 441 . Сокрушительное поражение контрреволюционных сил, полная изоляция меньшевиков и эсеров, а затем разоблачение их перед трудовыми массами как пособников контрреволюция, победа Великой пролетарской революции на Северном Кавказе были результатам единственно правильной тактики, которая была применена большевиками во главе с С. М. Кировым.

Астраханский период деятельности Кирова представлен в сборнике полнее. Однако еще далеко не все материалы огромной и сложной работы, которая была проделана С. М. Кировым в Астрахани, вошли в сборник. Член реввоенсовета XI армии, председатель революционного комитета Астраханского района, он стоял на ответственнейшем боевом посту. Особое положение Астрахани, окруженной со всех сторон контрреволюционными войсками, блокированной с моря английскими и деникинскими военными кораблями, требовало большого напряжения боевых сил, чтобы удержать ее. Тиф тысячами косил бойцов и жителей города. Не было топлива, хлеба, не хватало необходимых припасов и боевого снаряжения для армии и флота. Фронт часто подходил к самому городу. В городе гнездились белые заговорщики, предатели, пытавшиеся изнутри взять советскую твердыню на Каспии. Особенно тяжело стало после взятия белыми Царицына. Многочисленные выступления С. М. Кирова, различного рода приказы, распоряжения, приводимые в книге, свидетельствуют об огромном мужестве, с которым С. М. Киров боролся за советскую Астрахань.

Главное командование в лице Троцкого держало курс на эвакуацию Астрахани и сдачу ее белым. Тов. Киров, обратившись непосредственно к Ленину, который дал указание "Астрахань не сдавать", сумел ленинское указание претворить в жизнь: Астрахань осталась советской.

Третья часть книги посвящена укреплению и строительству советского Кавказа. В сборнике приведен доклад С. М. Кирова на учредительном съезде советов Горской советской социалистической республики, которым Сергей Миронович руководил вместе с тов. Серго Орджоникидзе.

На собрании партийных работников Тифлиса, на конференции профессиональных союзов Грузии, призывая к железной стойкости и организованности, гремело пламенное большевистское слово С. М. Кирова.

Первому тому статей и речей С. М. Кирова предпослана вступительная статья Б. П. Позерна, подробно рисующая обстановку Северного Кавказа и Астрахани, в которых приходилось действовать С. М. Кирову.

И. Разгон.


1 "Вторая сессия Терского областного народного съезда в Пятигорске". Стенографический отчет, стр. 140. Пятигорск. 1918.

стр. 195

"Сибирский союз РСДРП. К 30-летию большевистских партийных организаций в Сибири. 1903 - 1933 гг.". М. Изд-во "Старый большевик". 1935. 140 стр. 1 р. 50 к., перепл. 40 коп.

Книга является сборником статей, которые "представляют собой обработанные авторами стенограммы их докладов на вечере, посвященном 30-летию большевистских организаций в Сибири, устроенном Обществом старых большевиков и Обществом политкаторжан" (стр. 3).

Из заголовка читатель может вывести заключение, что книга в ряде взаимно связанных друг с другом очерков дает историю большевизма в Сибири за тридцатилетие, за 1903 - 1933 годы. На самом деле это не так. Книжка состоит из вводной статьи-доклада тов. Ярославского, который останавливается главным образом на предыстории Сибирского союза РСДРП и из статей-докладов Н. Баранского "Краткий очерк истории Сибирского союза РСДРП" (1901 - 1906 гг.), М. Ветошкина "Подготовка вооруженного восстания в Сибири в 1905 году", В. Максакова "Карательные экспедиции Ренненкампфа и Меллер-Закомельского" и Р. Янсона "Сибирские большевики в борьбе за власть советов и за построение социализма" (в последнем докладе говорится главным образом о "борьбе за власть советов", а борьбы "за построение социализма" автор касается лишь бегло). В приложениях к книжке дан ряд документов за период 1901 - 1906 годов. Таким образом, читатель в этом сборнике не найдет связного очерка истории большевистских организаций за тридцатилетие (1903 - 1933). Он найдет в нем лишь отдельные страницы истории большевизма в Сибири.

Из того же заголовка книжки читатель, незнакомый с историей большевизма в Сибири, может также заключить, что Сибирский союз РСДРП как областной центр РСДРП был за все время своего существования большевистским центром. Между тем это тоже не так, и что это не так, показано с непререкаемой ясностью в самом этом сборнике. С начала своего существования (Сибирский союз РСДРП возник в 1901 г., в период старой "Искры") до второй половины 1902 года, когда после почти двухлетней борьбы в нем побеждают сибирские староискровцы, он был экономистским; около двух с половиной лет он существовал как большевистская организация, но уже с осени 1904 года руководитель Сибирского союза В. А. Гутовский, впоследствии известный меньшевик-ликвидатор (литературный псевдоним Маевский, соратник Потресова, В. Левицкого и К°), становится примиренцем и катится к меньшевизму, а Сибирский областной центр, в целом оставаясь еще большевистским, занимает, однако, уже более правые позиции чем многие местные организации в Сибири.

После III съезда партии, на II конференции сибирских организаций РСДРП, в июле 1905 года, эти примиренческие настроения уже не только в областном центре, но и среди представителей местных организаций привели к победе меньшевиков во главе с тем же Гутовским, который накануне III съезда окончательно переметнулся к меньшевикам.

Избранный этой конференцией Комитет союза стал меньшевистским по большинству своего состава и по направлению своей работы. Таким он оставался и до конца своего существования.

Что касается отдельных сибирских организаций РСДРП, входивших в Сибирский союз после II съезда партии, то большинство их оставалось объединенными организациями. Они, как это и констатируется в сборнике (уже в первом, вводном докладе тов. Ярославского), не раскалывались в период между II и III съездами партии; в своем огромном большинстве они сохраняли формальное единство и дальше, во весь период революции 1905 - 1907 годов. Внутри этих объединенных организаций не прекращалась то более, то менее острая борьба с меньшевиками. И в зависимости от степени остроты этой борьбы, от степени сохранения самими сибирскими большевиками своего большевистского лица, от сохранения самостоятельности пролетарского, большевистского ядра в формально объединенных организациях определялась степень завоевания большевиками этих организаций, завоевания ими рабочих масс и правильности руководства революционным движением в Сибири. Малейшее ослабление борьбы с меньшевиками, малейшая утрата большевистским ядром самостоятельности в тех же организациях вели в свою очередь ко всем пагубным последствиям примиренчества.

Тов. Баранский в своем "Кратком очерке истории Сибирского союза РСДРП" говорит: "Нельзя забывать прежде всего о том примиренчестве, которое имело место у большинства сибирских большевиков из-за боязни раскола" (стр. 19).

Несомненно, он здесь преувеличивает: нельзя говорить так о "большинстве сибирских большевиков" периода 1903 - 1907 годов, но правильно говорить о примиренчестве многих из сибирских большевиков того периода. И, несомненно, это примиренчество многих из сибирских большевиков накладывало свою печать на работу организаций, входивших в Сибирский союз.

Поэтому тов. Баранский прав, когда он тут же добавляет: "На этих ошибках мы должны учиться". Книжка "Сибирский союз" и, в частности, статья тов. Ветошкина о подготовке вооруженного восстания в Сибири в 1905 году могут служить этому воспитанию на былых ошибках примиренцев среди сибирских большевиков.

Но для этой "учебы" нужно как раз отбросить всякие попытки оправдать примиренчество в Сибири с "исторической точки зрения" ссылками на объективные условия партийной

стр. 196

работы в то время. А тов. Баранский клонит именно к такому "историческому" оправданию этого примиренчества, когда он вслед за приведенными словами говорит: "Но, конечно, было бы неправильно, как указал т. Ярославский, выбрасывать с водой и ребенка. Если бы мы выхватывали из всего сибирского движения только это примиренчество к меньшевикам, позабыв совершенно историческую точку зрения и условия работы сибирской организации и ее характер в целом, то мы должны были бы довольно отрицательно отнестись и к тому массовому движению, которое было в Сибири создано. Это было бы, конечно, неправильно и в смысле простого сочетания истины (что это за "простое сочетание истины"? - К. П.), неправильно было бы и политически" (стр. 19). Такими довольно туманными (и своим туманом прикрывающими "историческое" оправдание примиренчества в Сибири) словами кончает тов. Баранский свой "Краткий очерк". Выходит примерно так: примиренчество, конечно, - зло, оно ведет к ошибкам, на которых "надо учиться". Но что делать? Таковы были исторические условия, их не перескочишь, и примиренчество - это беда, а не вина "большинства сибирских большевиков"; зато они создали массовое движение в Сибири, и да будет им хвала. Выяснять отрицательную роль примиренчества - значило бы "довольно отрицательно отнестись" и к... массовому движению в Сибири. И тов. Баранский не выясняет, а лишь упоминает о примиренчестве. Нужно сказать при этом, что его ссылка на тов. Ярославского не находит себе подтверждения во вводной статье тов. Ярославского в сборнике: тов. Ярославский совсем не касается примиренчества среди сибирских большевиков. Но, надо думать, не примиренцев он имеет в виду, когда говорит, что деятельность большевиков в Сибири сопровождалась "упорной борьбой за большевистское течение", что это течение окрашивало собой по преимуществу работу сибирских комитетов социал-демократов в первую революцию и что в своем результате работа большевиков еще до 1917 года создала в Сибири довольно прочные большевистские традиции (стр. 6).

Говоря об этом, тов. Ярославский делает вывод, что неправильно мнение некоторых товарищей из Восточной Сибири, будто бы большевистские организации в Сибири начали создаваться лишь во время пролетарской диктатуры. И он, конечно, прав.

Прав несмотря на то, что сборник всей совокупностью своего материала, относящегося к 1901 - 1907 годам, показывает, что Сибирский областной центр лишь часть этих лет был большевистским, что на ряд сибирских организаций РСДРП накладывали свою отрицательную печать не только меньшевики, но и примиренцы среди большевиков и что в частности и в особенности, как это недурно показал в своем очерке М. Ветошкин, это сильно отразилось на подготовке вооруженного восстания в Сибири в 1905 году. Все, что говорят нам в этом отношении материалы сборника, совершенно верно, и все-таки тов. Ярославский и редакция сборника совершенно правы, когда общей датой оформления большевизма в политическую партию (1903 г.) обозначают и дату возникновения большевистских партийных организаций в Сибири. Правы потому, что Сибирский союз, приняв в начале 1903 года искровскую платформу (правда, с некоторыми "левыми" загибами в организационных вопросах), а затем после II съезда партии безоговорочно примкнув к ленинскому большинству, положил начало большевистским (Организациям в Сибири. Правы и потому, что с тех пор большевизм растет и крепнет в Сибири на общих основах его роста и укрепления повсюду в непрерывной борьбе с меньшевиками и эсерами как внутри областного центра, так и в местных организациях РСДРП. И этот рост и укрепление большевизма в Сибири, о которых свидетельствует материал, данный в очерках и документах, включенных в книжку "Сибирский союз РСДРП", и то крупное, руководящее влияние, которое большевизм приобретает в массовом революционном движении в Сибири в период революции 1905 - 1907 годов, создаются, конечно, не примиренцами среди сибирских большевиков, а вопреки им, создаются благодаря руководству общепартийного большевистского центра с Лениным во главе и тем сибирским большевикам, которые, не играя в примиренчество по отношению к меньшевикам, действительно стремились проводить общепартийную большевистскую, ленинскую линию.

Они допускали те или иные ошибки, не всегда умели - по своей неопытности - ориентироваться в обстановке и не всегда проявляли достаточное уменье правильно применять к ней эту ленинскую линию, но только их борьба, борьба твердых большевиков в Сибири за большевизм и большевистское руководство массами, могла вести и действительно вела к росту и укреплению большевизма в Сибири.

Примиренчество же среди сибирских большевиков могло лишь препятствовать этому росту и укреплению, задерживать его и, наоборот, способствовать усилению меньшевизма. И материалы сборника, вопреки тов. Баранскому, это показывают: как только среди большевиков Сибири начинало торжествовать примиренчество, так приостанавливался рост их преобладания в формально объединенных организациях РСДРП, рост их влияния в массах. Так было, например, в Омске в 1905 году и частью в первой половине 1906 года, в Иркутске в 1905 - 1906 годах.

Примиренчество играло в Сибири особо вредную роль и в 1903 - 1907 годах, и в годы "между двумя революциями" (1907 - 1917), и частично даже в 1917 году. На "го базе из тех же социальных корней, как и оно само, выросло там и такое, гораздо сильнее чем в других местах сказавшееся явление, как отход части большевиков, разумеется, наиболее неустойчивой части, главным образом интеллигентов, нередко побывавших ранее в рядах экономистов, меньшевиков и т. д., от большевизма в 1917 году, их перелицовка, в частности в "социал-демократов-интернационалистов", эту

стр. 197

разновидность левого меньшевизма, как это было, например, в Омске, где лично я, к стыду моему, являлся возглавлявшим эту разнотипность. Известно, какой вред принесли эти перебежчики, как долго благодаря им и вследствие поддержки их со стороны примиренческих элементов среди сибирских большевиков сохранялись в большинстве городов Сибири объединенные организации РСДРП, как запоздал там раскол этих организаций и каких усилий стоило действительным, подлинным большевикам привести к этому расколу. Об этом я о крупной роли примиренческих элементов среди сибирских большевиков в 1917 году убедительно говорит нам последний из докладов, помещенных в сборнике "Сибирский союз РСДРП", Р. Янсона.

Сборник в целом не дает нам истории большевизма в Сибири за тридцатилетие, за 1903 - 1933 годы, не дает он и очерка этой истории даже за время существования Сибирского союза РСДРП. Но то, что он дает, несомненно, имеет свою ценность. В вошедших в него статьях-докладах (особенно Ветошкина и Максакова) и среди документов, приложенных к нему, ищется свежий, ранее еще не опубликованный материал. И едва ли не самое ценное в этом сборнике - это то, что он на примере Сибири показывает отрицательную роль примиренчества. Но нужно сказать, что как этот показ, так и показ большевистской борьбы с меньшевизмом и эсеровщиной недостаточен: не показаны "конкретные носители зла", не показана конкретная борьба последовательных большевиков ни с меньшевиками и эсерами, ни с примиренцами.

С внешней стороны книжка издана недурно; но, к сожалению, несвободна от опечаток. Кроме опечаток есть и редакционные недосмотры и промахи. Так например в приложениях на стр. 130 резолюция Забайкальского "съезда организованных рабочих" (1905 г.) о "Тактике нелегальных выборов" дается только в ее "мотивировочной части", без выводов, и читатель остается в недоумении, где эти выводы, не сохранились ли они в архивах, и редакция забыла это оговорить, или они выпали по небрежности типографии, корректуры и самой редакции. На стр. 117, в комментариях редакции к известному письму Ленина Сибирскому союзу (1904 г.) о примиренчестве вообще и о примиренчестве В. Гутовского в частности, редакция относит II общесибирскую конференцию РСДРП ко времени "перед III съездом" партии, тогда как в том же сборнике (в очерке Н. Баранского, стр. 16, и в очерке редактора сборника М. Ветошкина, стр. 24) эта конференция совершенно правильно отнесена ко времени после III съезда (июль 1905 года).

К. Попов

PIERRE CARON "Les massacres de septembre". Paris. 1935. 559 p. ПЬЕР КАРОН "Сентябрьская резня". 559 стр. Париж. 1935.

Книга Пьера Карона о сентябрьских событиях 1792 г. - необычайное явление в современной европейской исторической литературе. Это книга добросовестного историка, который искренно уверен, что он служит "богине объективности" и разоблачает "наследственные" контрреволюционные исторические легенды.

О "сентябрьской резне" писали очень много. Буржуазные и мелкобуржуазные историки пролили столько слез, высказали столько моральных сентенций по поводу избиения контрреволюционеров в тюрьмах, что передовым историкам зачастую приходилось только "обороняться" и доказывать, что "интересы революции - закон". Но вот пришел Пьер Карон и с документами в руках, с точно проверенными цифрами показал в своей книге, что, собственно говоря, никакой резни и не было, что так называемые "убийства" были не столь многочисленны и не были никем организованы, что они даже не явились результатом стихийного взрыва, что это было обычное событие тех дней, раздутое жирондистами и превращенное жирондистскими политиками, историками, поэтами и романистами в "Варфоломеевскую ночь революции". Еще одна - не первая и не последняя - разоблаченная буржуазная легенда истории революции XVIII века! Еще одно доказательство того, какую большую критическую работу предстоит еще проделать, для того чтобы пролить свет исторической правды в изложение событий великой буржуазной революции.

Книга Пьера Карона не лишена и методологического интереса: она показывает предел возможности применения даже наилучших методов буржуазной исторической науки. В свое время Энгельс показал полную неспособность наилучших умов среди буржуазных историков понять историю революций. Добросовестная книга Пьера Карона служит доказательством того же.

Общий вывод автора таков: традиционные объяснения "сентябрьских убийств" - 1) как организованных сверху или 2) как возникших стихийно - не выдерживают критики. Карон утверждает: "Мы предполагаем установленным: речь идет о действиях масс,

стр. 198

заранее не подготовленных, но обусловленных общей обстановкой, в которой мы напрасно будем искать инициативу индивидуумов и групп". "Сентябрьские убийства" должны быть рассматриваемы как события эпохи и среды, в которых они произошли. Среди факторов, огородивших "сентябрьские убийства", на первое место Карон ставит иностранное вторжение. Первый "террор" окончился, когда австро-прусские войска ушли с французской территории. Карон спрашивает, были ли необходимы тысяча или полторы тысячи убитых, чтобы добиться тех результатов, которых добились парижане после 2 - 3 сентября? Однако самую постановку вопроса он считает неправомерной. Убийства могли произойти только во Франции XVIII века, так как правосознание граждан было обусловлено предшествующей абсолютистской феодальной эпохой. Как видит читатель, выводы слишком общие и неопределенные, они не могут нас удовлетворить. Напомним хотя бы оценку "сентябрьских дней", данную Энгельсом в письме к Каутскому, где он рассматривает их народу с 5 - 6 октября и 10 августа как народные выступления, без которых французская революция не могла бы победить.

Поражает та технически искусная работа, которую проделал Карон над огромным историческим материалом. Эта техника исторической критики фактов - самое ценное в книге. Сам Карон понимает это, когда пишет в предисловии, что новая работа о "сентябрьских днях" имеет смысл только как углубленное исследование ("resolument critique et erudite").

Карон с известной гордостью повторяет старое философское утверждение: "Я стремился познать и понять... Ничего более, и это немало". Он ставит себе в заслугу, что он "не психолог и не социолог".

Работа Кар она построена на большом архивном материале. Над своей книгой он работал больше 15 лет. Его служебная работа в архивах помогла ему собрать необходимый материал. Карон исследует все стороны вопроса: он пытается подсчитать количество арестованных в тюрьмах Парижа в августе и сентябре 1792 г., пытается установить, сколько человек было убито в каждой из тюрем, кто убивал, установить самый судебный процесс, картину выполнения убийств. Он ставит вопрос об ответственности каждого из органов власти, начиная от секций, Коммуны, ее комиссий, до Конвента, клубов и т. д. Он пытается изучить этот вопрос на материалах о движениях в провинции, найти там аналогичные факты или проверить свои выводы на свидетельских показаниях современников, на высказываниях, относящихся к последующим годам. Он изучает события с тщательностью и всесторонностью настоящего историка. Примерные подсчеты приводят его к выводу, что в парижских тюрьмах общее число заключенных составляло около 2616 человек. Какое число из них было убито? Во всяком случае, не больше половины. Так например в тюрьме Аббатства с 10 августа по 2 сентября находилось примерно 285 человек. Если к ним прибавить 200 швейцарцев и исключить по разным причинам некоторое количество заключенных, то общее число будет составлять 438 человек. Убитых было 139. Среди этих 139, или более точно, по словам Карона, 156, число политических составляло меньше половины. Те же примерно данные он получает для тюрьмы Лафорс. Достаточно указать, что в известных мемуарах Вебера и в памфлете де ла Варена утверждалось, что 2 сентября тюрьма Лафорс была полна политическими заключенными. Они составляли, однако, по вычислениям Карона, одну десятую часть общего числа заключенных. Народный суд в тюрьме относился к ним более милосердно чем к уголовным элементам.

Анализ всех данных приводит Карона к утверждению, что народным судом в тюрьмах не руководили официальные представители Коммуны, секций или клубов. Быстрота этого суда, его случайный состав, быстрота выполнения решений свидетельствуют о том, что он формировался непосредственно в самом процессе событий, почти как рефлективный акт толпы (не надо забывать, что прямые доказательства, документы секций, пропали в пожаре 1871 года).

Здесь нельзя не процитировать свидетельства "Revolution de Paris": "Те же руки, которые безжалостно срезали головы бандитам, убийцам, фальшивомонетчикам, предателям, братски открывались для объятий тому, кого отпускали на свободу. По его выходе из тюрьмы ему предлагали помощь и еду".

Сколько было убито? Цифры исключительно разнообразны. Жирондист Луве в своей речи 29 октября 1792 г. утверждал, что их было 28000. Но аббат Монгайяр в своей "Histoire de France" (1827 г.) писал, что их было 1500. Тьер в своей "Истории французской революции" указывает цифру между 6000 и 12000. Мортимер-Терио дает цифры значительно меньшие, около 1500. Пьер Карон после сложнейших вычислений (говорит о 1090 убитых и, во всяком случае, не больше 1395 из примерно 2800 заключенных в тюрьмах. Из них около 1003 человек - неполитических, остальные - политические: примерно 223 священника, 49 - 87 "светских", 81 - 82 швейцарцев. В процентах Карон дает следующие данные: примерно 67,61% - неполитических, 32,38% - политических. Это минимальные цифры, а максимальные - 71,9% для первой группы и 28,1% для второй. Ежели сбросить со счетов швейцарцев и королевскую гвардию, то получим следующие точные статистические данные: 737 неполитических, 272 политических, т. е. 73,4% для первой группы и 26,95% для второй. Это минимальные цифры. Максимальные: 76,33% и 23,66%, иначе говоря, отношение одних к другим как 3 к 1. В тюрьме Лафорс на 23 убитых заключенных приходится один политический. Что прибавит нам к пониманию революции 10 августа 1792 г. и ее последствий эта тщательная сложная статистическая работа Карона? Мы отнюдь не считаем ее излишней, нет, но мы не думаем, что история есть простое "осознание бессмысленного" (Теодор Лессинг), мы думаем, что она есть нечто гораздо большее, что

стр. 199

она тесно связана с понятиями "моралист" и "социолог".

Историческая традиция утверждает, что число убийц было невелико. Обосновано ли это утверждение? Анализ социального состава толпы, совершившей народный суд над контрреволюционерами в тюрьмах, показывает, что в большинстве случаев это были плебейские массы парижских предместий, мелкие торговцы, ремесленники. "Сентябрьские убийцы" не грабили, они "ставили к стенке" каждого, кто пытался использовать народный суд в своих личных интересах. Убийства в тюрьмах носили характер не мести, а выполнения общественного долга. Карон убедительно показывает нелепость идеи об оплате убийц. Кто оплачивался: убийцы или те, которые после производили уборку помещения?

Характерно, что шум вокруг событий 2 - 3 сентября был поднят несколько позднее. Сами жирондисты "ужаснулись" только спустя некоторое время, в тот момент, когда необходимо было использовать "сентябрьские убийства" как политический аргумент в борьбе с санкюлотами. Карон с полной убедительностью показал, что Марат не занимался славословием убийств в тюрьмах. В любопытном письме мадам Жюльен от 2 сентября, которое цитирует Карон, мы читаем: "Тишина наиболее глубокая царит повсюду". Другой современник добавляет: "Париж очень спокоен". В одном из писем от 5 сентября мы читаем: "Невероятно, но факт, что весь Париж, за исключением тюрем и улиц близлежащих, оставался в полном спокойствии во время убийства. Лица не выражали никаких волнений. Никто ни в чем не сомневался. Каков народ Парижа!"

Только в конце сентября, в борьбе Жиронды и Горы, "сентябрьские дни" стали аргументом. Жирондисты начали доказывать, что тиранов надо искать в Коммуне Парижа, в Наблюдательном комитете, среди вождей монтаньяров, обвиняя Робеспьера, Дантона и прежде всего Марата.

Вся эта сложная работа по критике источников, по статистическим подсчетам проделана очень тщательно, но Карон как бы ограничивается ею, тогда как, именно расчистив почву от жирондистских легенд, исследователь, казалось, должен был бы пойти дальше.

Тему о связи событий 2 сентября и 10 августа Карон затрагивает мимоходом, тогда как казалось бы, что эта тема могла бы стать центральной в исследовании вопроса о "сентябрьских днях", если предположить, что события 2 - 3 сентября в самом деле не были резней, как это на протяжении столетий изображает вся жирондистская историография. Карон доказывает, что сами жирондисты первое время покрывали сентябрьскую резню, что потом они раздули ее и что после их казни вопрос об убийствах больше не ставился в Конвенте и возник вновь гораздо позднее, спустя много лет после революции. Но он не смог доказать и не доказал, что в "сентябрьские дни" монтаньяры, их левое крыло, которое мы разрешим себе назвать маратистами, не стремились "закончить дело 10 августа". В самом ли деле был неправ Гара, когда писал в своих мемуарах, что 2 сентября было прямым продолжением 10 августа, т. е. повторил то, что он говорил в своей речи: "События 2 сентября непонятны без 10 августа". 27 марта в N 153 своей газеты Марат, полемизируя с жирондистами, писал: "Не надо забывать, что после 10 августа было сделано все, для того чтобы раздавить народ, чтобы лишить народ завоеваний славного дня, чтобы направить против него ужасные события 2 - 3 сентября, которые были последствием этого дня". Марат повторял свою мысль неоднократно и дальше, когда обвинял Жиронду в том, что она объявила войну Коммуне, Наблюдательному комитету "во имя убийств в тюрьмах, к которым они не имели никакого отношения".

Отметим, что если толпа в "сентябрьские дни" состояла из парижской бедноты, то, как уже отмечал Мишле, ссылаясь на документы архива префектуры полиции, главными обвинителями "сентябристов" в секциях были торговцы. Кар он показал на основе анализа событий "сентябрьских дней" в Париже и подобных им дней в провинции, что народ расправлялся не только с политическими заключенными, но и с богатыми. "Сентябрьские дни" носили ярко выраженный демократический и социальный характер.

Один из основных разделов книги, третья ее часть, посвящен вопросу о выяснении виновников, выяснении тех, кто несет ответственность за "сентябрьские дни". Законодательное собрание почти не вмешивалось в события. Что касается правительства, то оно, в том числе и жирондисты, как это совершенно точно и убедительно отмечает Карон, проявило активность только после того, мак Наблюдательный комитет начал добиваться мандата на арест Ролана, мандата, как мы знаем, аннулированного Дантоном. Иначе говоря, террор в тюрьмах имел какое-то дополнение в политических действиях крайней левой парижских секций, но об этих действиях Карон ничего нам не рассказывает.

Говоря о знаменитом циркуляре Наблюдательного комитета как о документе, который не имел никакого значения и не сыграл никакой роли в "сентябрьских убийствах", Карон, конечно, дает нам много для разоблачения реакционной легенды, и работа эта проделана им вполне добросовестно. Карон доказал, что Наблюдательный комитет и его защитники в секциях не представляли собой "дьявольского комитета" по организации убийств. Но Карон не поставил вопроса о политической борьбе внутри секций за изгнание Жиронды и за завершение революции 10 августа.

Разрешает ли вопрос то, что знаменитый циркуляр от 3 сентября не дошел до нас в оригинале? Нас мало убеждает и заключение Карона о том, что мандат об аресте жирондистов не стал широко известен и не вызвал общественного волнения. Что происходило в секциях, - мы пока еще не знаем. Карон приходит к выводу, что из данных, приведенных Брешем, явствует, что для 45 секций ив 48 мы по существу не знаем, что происходило там в дни 2 и 3 сентября. Если это так, то остается неразрешенным основной вопрос, постав-

стр. 200

ленный нам, о политических идеях и попытках левой группы якобинцев в секциях, об их попытках изгнать Жиронду и завершить дело 10 августа, установив революционную диктатуру. Нельзя отрицать утверждение Бреша, что Марат и его сторонники стремились к установлению диктатуры, или того, что Бреш называет "демократическим и патриотическим террором", для организации выборов в Конвент. Но задача сводится к тому, чтобы показать, что было сделано для осуществления этих требований. По существу Карон этим вопросом не занимается, "счерпывая свою задачу доказательством того, что эти цели и их осуществление не стояли в связи с организацией убийств в парижских тюрьмах. Карон оказал немалую услугу подлинной истории революционных событий августа - сентября 1792 г., но оставил будущему исследователю-марксисту значительную часть работы.

Внимательное изучение этой книги показывает нам, однако, тот исходный пункт, который для нас, марксистов, не суживает, а расширяет задачи исторического исследования буржуазной революции конца XVIII века.

Ц. Фридлянд

HEINZ PFLAUME "Organisation und Vertretung der Arbeiternehmer in der Bewegung von 1848 - 7549". Inaugural Dissertation zur Erlangung der Doktorwurde. Weimar. 1934.

ГЕЙНЦ ПФЛАУМЕ "Организация и участие рабочих в движении 1848 - 1849 годов". Диссертация на степень доктора. Веймар. 1934.

Книга Пфлауме посвящена характеристике рабочего движения 1848 года в Германии. Подлинной картины рабочего движения она совершенно не дает и является апологией оппортунистического направления, главным представителем которого был Стефан Борн. В этом движении автора больше всего привлекает идея солидарности рабочих с предпринимателями, из которой он выводит "идею" корпоративности. Для него Борн - подлинный руководитель и организатор всего рабочего движения 1848 года. Подчеркивая роль "Братства" и его разветвлений, фальсифицируя исторические факты, автор ничего не говорит о той последовательной, напряженной борьбе за самостоятельное политическое движение пролетариата, которую вели Маркс, Энгельс и "Союз коммунистов", бывший, по выражению Энгельса, "превосходной школой революционной деятельности"1 . Пфлауме совсем не уделяет внимания Кельнскому рабочему союзу, находившемуся под непосредственным влиянием Маркса и Энгельса, но зато дает детальную характеристику деятельности "Братства", руководимого Борном. "Братство", представлявшее собой смесь всякого рода организаций "самопомощи" и "взаимопомощи" и главным образом всякого рода кооперативных обществ, ограничиваясь исключительно экономической борьбой, отвлекало рабочих от коренных задач революции, от самостоятельной революционной политической борьбы. Именно этим "Братство" заслужило симпатии фашистского "историка", как и социал-демократических фальсификаторов вроде М. Кварка или Рязанова.

Пфлауме ставит в заслугу Борну его стремление включить в свою организацию и объединить самые разнородные элементы; так, он подчеркивает значение программы Центрального рабочего комитета, опубликованной в газете "Volk". Программа давала целый ряд обещаний рабочим и наряду с этим - ремесленникам и фабрикантам. Этот документ, звавший к соглашению с буржуазией, Пфлауме рассматривает как выражение организаторских талантов Варна.

Борн писал в своей газете: "Мы знаем очень хорошо, что при неумелой попытке совершить новую революцию мы подвергаемся опасности потерять все то, что мы только что завоевали, и ввергнуть Германию в анархию, причем нам совершенно не известно, кто станет у власти в результате этих событий. В этом пункте наши интересы и интересы капиталистов совпадают: мы все хотим мира, мы к нему стремимся"2 . Таким образом, Борн провозглашает солидарность интересов рабочих и предпринимателей в борьбе против революции. В борьбе с коммунистическим движением, против революционных традиций фашистские и фашизирующиеся "историки" пытаются изобразить рабочее движение 1848 г. целиком оппортунистическим и найти идейное родство с корпорациями и рабочими ассоциациями 1848 года. Не даром Пфлауме так тщательно выписывает в программе "Братства" все то, что относится к организации корпораций, а также все постановления конгрессов о насаждении рабочих ассоциаций, кредитных организаций и т. д. Однако попытки фашистских "историков" найти идейное родство с рабочим движением 1848 года безнадежны. Только пролетариат и его коммунистическая партия, учась на опыте прошлых революций, являются наследниками подлинно революционных традиций 1848 года.

Р. А.


1 Энгельс "История Союза коммунистов". Маркс. Избранные произведения в двух томах. Т. II, стр. 14. Институт Маркса - Энгельса - Ленина при ЦК ВКП(б). Партийное издательство. Москва. 1933.

2 Цит. по Max Quark'y "Die erste deutsche Arbeiterbewegung 1848 - 1849", S. 59.

стр. 201

W. P. COATS AND ZELDA COATS "Armed Intervention in Russia 1918 - 1920". London. 1935. 400 p.

В. П. КОТС и ЗЕЛЬДА КОТС "Вооруженная интервенция в России 1918 - 1920 гг.". Лондон. 1935. 400 стр.

Книга Котс заслуживает серьезного внимания. Еще в 1924 соду Котс (в брошюре "Русские контрпретензии", изданной национальным комитетом "Руки прочь от Советской России")1 дал сжатую историю интервенции и блокады против Советской России и с цифрами в руках доказал, что одни только непосредственные убытки от интервенции, в которых повинны страны Антанты, я в первую очередь Великобритания, значительно превышают претензии по долгам, какие могут быть предъявлены Советской России.

К этому же вопросу автор возвращается и в рецензируемой книге, выпущенной в связи с англо-советскими переговорами о временном торговом договоре, которые имели место в 1934 году.

Основная точка зрения авторов изложена во введении. Претензии по старым, дореволюционным долгам и по сей день мешают британскому правительству заключить постоянный торговый договор с Советской Россией, а влиятельным английским банкирам - создать нормальные условия для Советской России на лондонском денежном рынке. В 1922 году на Генуэзской и Гаагской конференциях советское правительство отказалось взять на себя ответственность за финансовые обязательства царского и Временного правительств в том случае, если его контрпретензии не будут признаны. Советское правительство твердо держалось этой позиции, в то время когда производство России стояло гораздо ниже довоенного уровня. Нельзя поэтому надеяться, заключают авторы, что английские требования были бы выполнены теперь, когда советское производство больше чем в три раза превышает довоенный уровень. Рано или поздно британское правительство будет вынуждено признать этот факт.

Британские претензии состоят из довоенных и военных долгов и убытков от секвестрованной собственности и банковских вкладов. Советские контрпретензии сводятся к возмещению убытков, нанесенных населению Советской России блокадой и иностранной вооруженной интервенцией. Эти убытки выразились в многочисленных случаях разрушения разных сооружений и имуществ и убытках от огромного количества убитых и лично пострадавших. На протяжении всей книги авторы привадят такое огромное количество цитат из официальных деклараций государственных деятелей, дипломатических актов и английской периодической печати периода интервенции и блокады об участии английского правительства в интервенции и его ответственности за убытки Советского союза, что факты, поистине, начинают говорить сами за себя. При этом все факты методически анализируются, сопоставляются друг с другом, и выводы авторов приобретают неоспоримую убедительность. В этом смысле книга не может не быть расценена как крупное событие в английской общественной жизни. И вполне прав G. Welles, приславший авторам письмо (опубликованное ввиде краткого предисловия), расценивая их книгу как "давно жданную и восполняющую серьезный пробел в послевоенной истории", ибо она "соединяет воедино все те многочисленные факты, намерения и мотивы, которые безнадежно рассеяны в сознании современного читателя".

Котс начинают с разоблачения лживости утверждения, будто бы Советская Россия, выйдя из мировой войны, "предала союзников". Жертвы людьми, понесенные Россией, значительно больше чем жертвы какой-либо другой стороны, участвовавшей в войне, и больше чем взятые вместе жертвы Великобритании, Франции и Италии. Хотя Россия и вышла из войны до ее полного окончания, но она вступила в войну раньше и участвовала в войне дольше чем остальные союзные державы, кроме Великобритании, Франции, Сербии и Бельгии. Наконец, начиная мирные переговоры со странами Четверного союза, советское правительство сделало все возможное, чтобы превратить эти переговоры из сепаратных во всеобщие. Не его вина, что правительства Антанты не ответили ни на одно из мирных предложений советского правительства.

Особенно интересна глава, посвященная начальным моментам интервенции. Весной 1918 года в Советской России не существовало сколько-нибудь серьезных очагов антисоветского движения. К этому моменту гражданская война могла бы быть законченной, и только вооруженное вмешательство союзников сделало дальнейшую гражданскую войну неизбежной.

Прекрасной иллюстрацией этого совершенно правильного тезиса служит цитируемая авторами телеграфная переписка между американским послом Френсисом и главой американской миссии Красного креста в России Робинсом. Френсис, как известно, находился в это время в Вологде, которая вскоре была превращена союзными дипломатами в главный штаб по организации контрреволюционных заговоров, а Робинс находился в Москве. 27 марта 1918 года Френсис шлет телеграмму Робинсу: "Вы что-либо слышали об организованной оппозиции советскому правительству в России? Я ничего не слышал". Робинс отвечает: "Я ничего не знаю об организованной оппозиции советскому правительству". Но Робинс продолжает наблюдать и ищет каких-либо выступлений антисоветских организаций. Через несколько дней он шлет Френсису подробную телеграмму о ликвидации в Москве анархистских бандитских гнезд, которые организовались еще во время Керенского и против которых Времен-


1 Russian Counter Claims by W. P. Coates. London. 1924, p. 48.

стр. 202

ное правительство не осмеливалось, по словам Робинса, принимать решительные меры. При ликвидации анархистов в захваченных ими особняках было, между прочим, обнаружено среди большого количества награбленных вещей много оружия и в том числе немецкие пулеметы нового образца, нигде в другом месте в России не встречающиеся. Робинс детально описывает эту ликвидацию анархистов и попутно отмечает, что "мероприятия советского правительства одобряются всей печатью, за исключением меньшевистской, которая обвиняет Советы в жестокости". Робинс при всем своем старании не мог найти каких-либо серьезных организованных сил контрреволюции кроме ликвидированной группы бандитов-анархистов. Через несколько дней, заканчивая серию своих донесений, Робинс сообщал: "Смерть Корнилова (он был убит в бою под Екатеринодаром 13 апреля. - А. П. ) подтверждает окончательный разгром организованных внутренних сил, враждебных советскому правительству". На этой телеграмме Котс останавливаются с особенным вниманием, заявляя что со смертью Корнилова гражданская война была бы окончена, если бы не началось иностранное вооруженное вмешательство.

Каковы же были официальные мотивы интервенции? Котс внимательно разбирают многочисленные заявления членов английского правительства, его дипломатических и военных представителей, а также официальных представителей других стран Антанты, участвовавших в интервенции, и показывают, что английское правительство не смогло даже сформулировать сколько-нибудь убедительных мотивов интервенции. Фигурируют, например, такие мотивы, как помощь русскому народу в его борьбе с германским империализмом, желание не допустить немцев в Мурманск, где может быть организована база для подводных лодок, желание оградить "союзных" чехословаков от нападений вооруженных большевиками германо-австрийских военнопленных в Сибири, стремление восстановить восточный фронт и т. д. Авторы шаг за шагом вскрывают явную лживость решительно всех деклараций подобного рода.

Например по вопросу об интервенции в Мурманске авторы говорят: "Наиболее северный пункт финских железных дорог отделен от Мурманска почти непроходимыми топями и болотами. Считали, что германские военные авторитеты хотели соединить финскую железнодорожную систему с Мурманском, но на самом деле германские инженеры разделяли точку зрения русских инженеров, что подобная задача неосуществима, и попытки в этом направлении никогда не были сделаны". Попутно Котс останавливаются на соглашении союзного командования с местным, Мурманским советом. Это соглашение, заключенное 15 марта, было, как известно, результатом указаний Троцкого, который, исказив вкорне решение Центрального комитета большевистской партии от 22 февраля 1918 года о возможности в известных случаях принять военно-техническую помощь от союзников, телеграфно предложил Мурманскому совету безоговорочно принять "всякое содействие союзных миссий".

Особенно подробно останавливаются авторы на разоблачении лживости официальных причин интервенции в Сибири. Идея восстановления восточного фронта где-либо в Сибири или даже на линии Волги, естественно, не может быть признана сколько-нибудь серьезной. Аналогичный вывод, кстати, должен был сделать недавно и другой автор, отнюдь не питающий симпатии к большевикам, - Локкарт, бывший дипломатический представитель Великобритании в Советской России, стяжавший печальную известность в качестве организатора контрреволюционного заговора против Советского государства. Он пишет: "Я мало верил в значительность антибольшевистских русских сил и совершенно не верил в возможность восстановления восточного фронта"1 .

Детальнее авторы рецензируемой книги разбирают вопрос о германо-австрийских военнопленных в Сибири, которых будто бы вооружили большевики и которые будто бы намеревались напасть на чехословаков. Лживость этой версии была доказана еще до выступления чехов, когда в Сибирь были отправлена два специальных агента: капитан британской миссии в Москве Хикс и атташе американской миссии Красного креста в России Вебстер. Они проехали вдоль всей сибирской железнодорожной магистрали и пришли к выводу, что те немногие вооруженные военнопленные, которые имеются в Сибири (из числа социалистов, перешедших в советское гражданство), не представляют никакой опасности для союзников2 .

Существовало ли у правительств Антанты намерение отправить чехословацкие легионы на западный фронт, или эти легионы с самого начала предназначались для нападения против Советской России? Авторы уделяют этому вопросу много внимания и приходят к выводу, что в планы Антанты с самого начала входила именно последняя задача. Авторы обращают внимание на то обстоятельство, что выступление чехословаков во Владивостоке, которое закончило серию выступлений, начавшихся в Челябинске 26 мая, произошло 29 июня, а на следующий день, 30 июня, "чехословацкая республика" получила признание Франции. На это совпадение давно уже обратил внимание профессор Нортон, американец, проживший много месяцев в Сибири и специально занимающийся изучением истории этого периода. В своей книге "Дальневосточная республика Сибири" он пришел к выводу, что "нападение чехов на русских с тыла было произведено взамен за признание и помощь"3 .

Котс приводят много доказательств того, что советское правительство предоставило все ус-


1 Lokhart "Memoirs of British Agent", p. 287.

2 Хикс и Вебстер представили официальный отчет о своей поездке, см. "Russian'American Relations. March 1917 - March 1920", p. 124 - 125.

3 Norton "Far East Republic in Siberia", p. 68.

стр. 203

ловия для беспрепятственной эвакуации чехословаков и что хотя они, нарушая соглашение, не сдали оружия, не предпринимало решительных шагов для их разоружения. И только после выступления в Челябинске и других городах советское правительство решительно потребовало разоружения чехов.

В ответ на это представители Великобритании, Франции, Италии и Соединенных штатов официально информировали Народный комиссариат по иностранным делам о том, что если разоружение чехов будет произведено, то их правительства будут рассматривать это как недружелюбный акт, направленный против них, так как чехословацкие отрады являются "союзными войсками".

Это выступление, совершенно неслыханное во всей истории дипломатии, было, по выражению Котс, "актом величайшей провокации, преследующей цель натравить чехов против советской власти". Котс не проявляют ни малейшего доверия к искренности многочисленных торжественных заявлений союзников о невмешательстве их в русские дела и о желании "помочь русскому народу" выйти из продовольственного и экономического кризисов. Каждый шаг правительств Антанты был продиктован стремлением свергнуть советскую власть, а их заявления о "помощи русскому народу" звучат как издевка, "достойная Марка Твена в его лучших образцах".

Котс, видимо, знают своих английских читателей, "обрабатывавшихся" в течение многих лет буржуазной прессой, которая систематически распускала клеветнические слухи о "зверствах большевистского террора". И в данном случае, разоблачая эти легенды, они предпочитают говорить языком официальных документов. Они приводят пространную цитату из официального издания "Lord Emmott Report" (p. 38): "Вслед за октябрьским переворотом 1917 года, совершенным большевиками, или партией коммунистов, в результате которого установилось советское правительство, немедленно не последовало политики террора. Правда, несколько министров бывшего Временного правительства было арестовано и заключено в тяжелых условиях в Петропавловской крепости, но затем они были освобождены после сравнительно короткого, периода заключения. С другой стороны, ряду военных и политических деятелей было разрешено беспрепятственно уйти. Случай с ген. Красновым, который командовал отрядом казаков, поддерживая Временное правительство против большевиков, служит тому примером: он под честное слово не участвовать в будущем ни в каких операциях против советского правительства получил свободу. Позже он, однако, нарушил свое слово и сражался против большевиков в армиях ген. Деникина и ген. Юденича". И дальше отчет констатирует: "В течение шести первых месяцев правления большевиков никакого террора не было". О том же говорит и свидетельство Douglas Young, британского консула в Архангельске, в период времени, предшествовавший высадке союзных войск на Севере (с 17 декабря 1917 года по 2 августа 1918 года). В январе 1919 года он писал в "Times" о том, что англичане в Архангельске (их там скопилось большое количество) "не только не подвергались преследованиям, но пользовались различными привилегиями, на которые они даже не имели права", и что "представители советской власти ко всем справедливым просьбам относились гораздо более отзывчиво чем нелюбезные и высокомерные чиновники, которые так часто представляли русское царское правительство" ("Times" от 9 января 1919 года).

Книга Котс разоблачает жалкую роль продажных "белых генералов", стремившихся восстановить царский режим. Все они были послушным оружием в руках империалистических интервентов, они кичились своей преданностью делу Антанты, но с такой же охотой продавались и германским оккупантам.

Каковы же общие выводы авторов рецензируемой книги? Подводя итоги огромному фактическому материалу, привлеченному ими, они утверждают, что основная цель, которой руководствовались страны, осуществлявшие интервенцию против Советской России, заключалась в свержении советского правительства "из-за страха, как бы рабочее правительство не получило успеха в других странах". В этой книге, однако, Котс замалчивают те бесспорно существовавшие захватнические империалистические планы, которыми руководствовался и германский, и японский, и британский империализм, и империализм других стран Антанты во время интервенции.

Книга Котс - монументальный обвинительный акт против организаторов империалистической интервенции в период гражданской войны. Она должна устранить у всякого беспристрастного английского читателя малейший повод к сомнению относительно полной беспочвенности каких-либо претензий к Советскому союзу по старым, дореволюционным долгам. Единственно правильный вывод, к которому, по мнению Котс, должно придти британское правительство, - это заключить англо-советскую конвенцию о полном аннулировании всех британских претензий и советских контрпретензий. "Такое разрешение вопроса, - говорят Котс, - завершит, наконец, весьма печальную главу в истории взаимоотношений двух стран и откроет путь к политическому и экономическому англо-советскому сближению, которое принесет неисчислимые выгоды для обеих стран и в огромной степени укрепит все силы, борющиеся за всеобщий мир и за экономическую реконструкцию всего мира".

Гуковский

 


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Критика-и-библиография-РЕЦЕНЗИИ-2015-08-22

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Критика и библиография. РЕЦЕНЗИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Критика-и-библиография-РЕЦЕНЗИИ-2015-08-22 (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
716 просмотров рейтинг
22.08.2015 (3141 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
22 часов(а) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
2 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев
ПРОБЛЕМЫ ИНДИЙСКОЙ ДЕРЕВНИ
Каталог: Экономика 
10 дней(я) назад · от Вадим Казаков

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Критика и библиография. РЕЦЕНЗИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android