Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-7521
Автор(ы) публикации: З. Неедлы

Обновить славяноведение, или славистику, как еще иначе называлась эта научная дисциплина, является одной из актуальных задач, стоящих перед советской исторической наукой. При Институте истории Академии наук СССР создан в 1939 г. особый сектор славяноведения, а на историческом факультете Московского государственного ордена Ленина университета имени М. В. Ломоносова учреждена особая кафедра истории западных и южных славян. Само собой разумеется, что советская историческая наука не преследует цель восстановить ту славистику, которая существовала до Октябрьской социалистической революции.

Уже тот факт, что эта дисциплина после Октябрьской революции в советской науке была оставлена, доказывает, что наблюдались глубокие противоречия между советской действительностью и той славистикой, которая культивировалась в дореволюционное время.

Полный отказ от изучения истории и культуры славянских народов вполне справедливо считается одной из крупных ошибок в числе многих, допущенных Покровским и его "школой". И здесь сказался вред "упрощенства" исторических проблем, приведший Покровского к полному отрицанию целой научной дисциплины. Но, с другой стороны, ошибка не была бы возможной, если бы не было некоторых предпосылок, обусловливавших эту ошибку. Главная из них заключалась в неоспоримой реакционности большинства дореволюционных славистов.

Славянская филология возникла как часть общей системы филологической науки. Славистика, однако, сразу стала играть и политическую роль. Конечно, и другие национальные филологии имели свое политическое значение: германистика содействовала усилению самосознания немецкой пробуждающейся буржуазии, ориенталистика была использована в интересах колониальной политики Францией и Англией. Славистика же не только усиливала национальное сознание буржуазии отдельных славянских народов, но одновременно являлась носительницей идей панславизма, идей политического и культурного объединения всех славянских народов под гегемонией русского самодержавия, являвшегося главным оплотом всей европейской реакции в XIX веке. Идеями панславизма проникнуты работы русских славистов. Ту же программу в своей основе, правда с различными вариантам, имело и большинство славистов XIX века. Естественно, что славистика стала опорой, столпом реакции. Славистика с такой ориентацией, понятно, в советской науке была совершенно не мыслима - в этом отношении оппозиция против нее после Октябрьской социалистической революции была вполне основательна.

Однако реакционность старой славистики вытекала не из самого факта, изучения славянских народов, но из того, что она была ориентирована на царскую Россию как на самую могущественную, в течение долгого периода единственную самостоятельную политическую славянскую силу. Падение царской России и возникновение СССР должны были знаменовать и в славистике крупный революционный переворот. Но, вместо того чтобы взять на себя труд осуществить этот переворот в славяноведении и повести славистику по новому пути, советские историки на первых порах просто- напросто забросили эту область.

Это было неправильным решением: не бросать, не отступать, не молчать надо было, а, наоборот, с еще большей энергией браться за работу. Преодолевать, превозмогать препятствия - таков всегда и во всем единственный и правильный путь Ленина и Сталина. И это является теперь боевой задачей советского славяноведения. Ни в коем случае не забрасывать этой научной дисциплины, но с еще большей энергией приниматься за работу, повести ее по марксистскому пути.

Но, прежде чем приняться за работу, следует познакомиться с развитием науки о славянских народах в прошлом, чтобы учесть наше наследство в этой области.

До возникновения в XVIII в. буржуазной славянской филологии отсутствовала научная система в изучении прошлого вообще и в изучении культуры славянских народов, как не было ее и в изучении иных народов, кроме классического древнего мира. Все, что появилось под названием славяноведения, было больше предисторией этой науки чем подлинной историей. Но и эта предыстория значительна и важна. Многое из того, что потом составляло главную проблематику славяноведения, проявилось здесь

стр. 81

остро и ясно. Я хочу ввиду этого остановиться и на раннем периоде истории славяноведения. Тем более, что буржуазное славяноведение XIX в. совершенно игнорировало этот период, а если обращалось к нему, то только для того, чтобы затушевать то, что ему не подходило.

Первые шаги славяноведения

Первые наши источники по истории славян: Плиний, Тацит, Птолемей - говорят о славянах как об одном народе и называют их одним именем, правда, не всегда одинаковым. Таким же образом о славянах говорят византийские писатели и франкские летописцы в IX веке. Некоторое исключение представляют Иордан и Прокопий, различающие славян и антов. Это можно объяснить сравнительно поздним выступлением славян на исторической арене и в особенности их значительно более поздними сношениями с римским и греческим миром.

Сознание родства между собой и отличия от других, неславянских народов всегда, однако, сохранялось у самих славянских народов. Классическим доказательством этого является "Повесть временных лет" Нестора. В ней, на самой заре историографии славянских народов, мы уже в первых главах находим подробное для того времени рассуждение о славянах как об едином целом. Автор знает славянские народы (моравов и чехов, белых хорватов и сербов, поляков, русских славян, лютичей, поморян, корутан) и заявляет: "По мнозех же времянех сели суть Словени по Дунаеви, где есть ныне Оугорьска земля и Болгарьска. От тех Словен разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седша на котором месте; яко пришедше седооїа на реце имянем Марава, и прозвашася Морава, а друзии Чеси нарекошося, а се ти же Словени Хровате Белии, и Серебь и Хорутане Волхом бо нашедшем на Словени на Дунайския, и седшем в них и насилящем им, Словени же ови пришедше седоша на Висле, и прозвашася Ляхове, а от тех Ляхов прозвашася Поляне, Ляхове друзии Лу-тичи, ини Мазовшане, ини Поморяне, такоже и ти Словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася Поляне, а друзии Древляне зане седоша в лесе, а друзии седоше межю Припетью и Двиною и нарекошася Дреговичи (инии седоша на Дзяне и нарекошася Полочане) речьки ради, яже втечеть в Двину, имянем Полота, от сея прозвашася Полочане. Словени же седоша, около езера Илмеря, (и) прозвашася своим имянем и сделаша град и нарекоша и Новгород, а друзии седоша по Десне и по Сели и по Суле, и нарекоша Север (и) та ко разидеся Словеньский язык, темже и грамота прозвася Словеньская"1 .

То же самое мы находим у историков и других славянских народов. И польский автор хроники Мартин Галл знает, что поляки говорят по- славянски, и называет Польшу "северной частью славянской земли"2 . А ведь Галл был по происхождению иностранец и не был заинтересован в подчеркивании славянского происхождения поляков. Но эти сведения были среди поляков, по всей вероятности, так распространены, что и он считал необходимым привести их в своем труде.

Первый автор чешской хроники Косма об этом ничего не говорит (он придерживался чисто западной ориентации), но о славянстве чехов знает так называемый Кристиан, автор легенды о чешских святых IX и X вв. и автор "Passio s. Adalberti martyris" - памятника начала XI века.

Следы осознания родства мы находим в этот период у славянских народов и другими путями. На это указывает прежде всего и общая топографическая номенклатура, например название "сербохорват". Эту двойню мы находим в области Польши (белые хорваты, а на запад от них - лужицкие сербы), в Чехии (хорваты восточной Чехии и сербы, или шповане, - на запад от них) и до сих пор у южных славян. Чешский автор хроники Далимил, в начале XIV в. вообще выводит славян из области "с сербским языком". Самый первоначальный обобщающий термин "славянин" удержался у славян в качестве обозначения отдельных славянских народов: до сих пор так именуются словаки и южнославянские словенцы, каковые названия являются только вариантами первоначального общего названия "славянин" (славянин в западнославянских языках - slovan). При этом характерно, что это слово как название народа удержалось как раз у тех народов, которые никогда (по крайней мере в прошлом) не создали своего государства, но жили до самого последнего времени только как народ в другом государстве, как например словаки в Венгрии, словенцы в Австрии. Ввиду этого они не приобрели специального названия, но называются и дальше первоначальным общим именем, только диалектически видоизмененным.

На сохранение сознания родства имела влияние также история крещения славянских народов. Кирилл и Мефодий в церквах славянских народов с самого начала считались апостолами не только мораван и чехов, но всего славянства, так как ведь они и сами пришли из славянского юга и воспитали учеников, которые распространяли их учение среди иных славянских народов. При этом не только учение, но и язык и первые славянские сочинения, созданные ими, жили в литургии и в письменности большинства славянских народов и, таким образом, тоже напоминали о прежней их обшей истории. По этому вопросу как у русских, так и у поляков, чехов и югославян накопилось огромное количество ценной и малоценной литературы.

В последующие столетия народная фантазия создает миф об общем происхождении славянских народов. Чешский летописец XIV в. Далимил в легенде к праотцу Чеху,


1 Полное собрание летописей. Т. I. Вып. 1-й, стр. 5 - 6.

2 Равным образом и краковский епископ Матеуш в середине XII в. считает Русь, Польшу и Чехию частями "Славонии".

стр. 82

о котором рассказывала древняя чешская повесть, добавил также Леха, праотца поляков, и сделал его братом Чеха. В том же столетии польский летописец Богухвал к этим двум братьям прибавил еще третьего брата - Руса. Эта повесть не только удержалась до наших дней у всех славянских народов как основная часть национальной истории, но получила и дальнейшее развитие: под ее влиянием в начале XVIII в. югославянин Каварин в югославянской повести заставляет трех братьев-далматинцев (сам Каварин происходил из Сплита) отправиться на север и там основать три государства: чешское, русское и польское. Здесь уже все главные славянские народы собраны вместе, причем находятся в близком родстве, представлены как родные братья.

Однако это сознание общего происхождения не было в состоянии воспрепятствовать острым недружелюбным столкновениям между отдельными славянскими народами. Уже в самом начале своей истории славянские племена не только совместно выступают против врагов, но и борются между собою. Известна почти не прерывавшаяся борьба между феодальным польским государством и государством киевским. Еще более яростная борьба, борьба на истребление, происходила между польским и чешским государствами. Сначала возникло чешское государство (при Болеславе I и Болеславе II), а поляки, если и не были полностью ему подчинены, то находились в сильной зависимости от него. Но лишь только чешское государство стало слабеть от возникших после смерти Болеслава II беспорядков, польский король Болеслав Храбрый вторгся в Чехию; и в результате этого вторжения Чехия сильно ослабла. После смерти Болеслава Храброго в Польше опять начались беспорядки и чешский князь Бржетислав I не только захватил у Польши перед тем занятую ею Моравию, но, проникнув далеко в глубь Нельши, разорил ее и захватил большую добычу пленными и имуществом.

В таких случаях, конечно, сознание "славянского родства" использовалось как фактор, содействовавший экспансии государств. Это противоречие - с одной стороны, действительное сознание родства у самих народов, ведущее к сближению этих народов, а с другой - использование этого родства господствующими классами для разжигания ненависти между народами - являлось в течение нескольких столетий главной основой всей так называемой славянской политики. И славяноведение, вырастая на основе этой политики, служило не столько сближению славянских народов между собою, сколько подчинению одного народа другим. Это лучше всего нам показывает дальнейшее развитие взаимоотношений между славянскими народами и отвечающее этим взаимоотношениям славяноведение.

Буржуазная оппозиция XIV, XV и XVI веков

Вместе с развитием буржуазной оппозиции в XIV - XVI вв. и ростом буржуазного самосознания идея славянского единства получает определенную классовую, буржуазную основу. В первую очередь буржуазия выставляет свои требования в области языка: феодальной (церковной) латыни буржуазия противопоставляет национальный язык - язык, на котором говорили буржуазия и народ. Ввиду этого всюду вместе с ростом буржуазной оппозиции идет и возрождение национального языка, причем главным средством этого возрождения является перевод библии на народный язык. Национальный язык, таким образом, решительно противопоставляется латыни, как привилегированному языку церкви, и в глазах средневекового общества получает значительно более высокую функцию, нежели до того имел народный язык. Вместе с тем наступает и значительно более быстрое и более интенсивное развитие национальных языков. Так происходило в свое время дело во Франции (Прованс) и в Англии; так происходило, и притом в более сильной и более осознанной форме, в Чехии. Ян Гус стал теоретиком и реформатором народного языка. Он создал новую орфографию и пропагандировал употребление местных чешских слов, противопоставляя их вкравшимся в язык нечешским словам. Гуситство завоевало чешскому языку первенство в государственной и общественной жизни, в церкви и в литературе.

Но вместе с тем старое, удержавшееся в народе осознание славянского единства получает у гуситов противоцерковный и противофеодальный характер. Много чехов, в особенности мелкого дворянства (земанов), воевало в рядах поляков, боровшихся против Ордена немецких рыцарей. Сам Жижка, впоследствии вождь таборитов, был среди этих чехов, а победа у Грюнвальда в 1410 г., где Орден потерпел поражение, была в известной мере и делом чехов.

Известный друг Гуса и главный пропагандист гуситства заграницей Иероним Пражский обращался со своей пропагандой прежде всего к славянам. Он отправился в Краков, а оттуда - дальше, в Литву, к украинцам и белоруссам, дошел до самого Витебска, всюду распространяя гуситские взгляды; он имел большой успех у народа и встречал постоянно отпор со стороны польского духовенства.

Чем радикальнее было гуситское движение, тем более революционна была его славянская тенденция. Пражская буржуазия в своем манифесте 1420 г., призывающем к обороне родины против крестового похода западных феодалов, чисто националистически вспоминает печальную судьбу полабских славян, погибших от гнета немецких феодалов: "Немцы без всяких причин ополчились против нашего языка. И как поступили они с нашим языком на Рейне, в Мишне, в Пруссии, изгнав его оттуда, так они намерены учинить и с нами и занять места изгнанных". Жижка и вообще табориты говорят иначе: "славянский народ" в их заявлениях обозначает всегда народ, восставший против феодализма, а отнюдь не народ, только говорящий на славянском

стр. 83

языке. Говорящий на этом языке, но находящийся на стороне церкви и феодалов чех или славянин является "отщепенцем", человеком, изменившим восставшему народу, и Жижка таких "отщепенцев" уничтожает независимо от того, на каком языке они говорят.

Когда бюргеры Праги в 1422 г. против немецкого императора Сигизмунда вызвали в качестве претендентов на чешский престол польского короля Владислава и литовского князя Витольда, эти последние послали в Прагу своего племянника Сигизмунда Корибута с войском, в которое вошло много "русняков" бедных украинских крестьян из области Львова, особенно жестоко эксплоатировавшихся панами. Услышав о войнах таборитов против панов, они толпами вступали в войско, которое должно было идти в Чехию. Больше двух тысяч их пришло в 1422 г. в Чехию. Когда же переговоры о престоле окончились неудачей и польский король Владислав хотел использовать "русняков" для интервенции против гуситов; они не послушались его приказаний, и хотя польский король проклинал, просил, клялся, они примкнули к гуситам, причем к их самому радикальному крылу - таборитам - и составили наиболее важную часть таборитского войска. Был у них и свой вождь, князь Фридрих, потомок Романа Галицкого, который в 1426 г. стал таборитским гетманом. То же сталось и с вышеупомянутым Сигизмундом Корибутом: когда его попытались отозвать в Польшу, он вернулся в Чехию и стал таборитским гетманом.

После поражения таборитских войск в Чехии в 1434 г., когда отряды (роты) таборитов овладели Словакией, еще более усилился приток к ним пополнений, состоявших из словаков и "русняков" из Угорской Руси и из Галиции. В конце концов это войско, изгнанное из Венгрии, исчезло в конце XV в., затерявшись где-то на славянском востоке, осевши, по-видимому, в появившихся тогда казацких братствах, состав которых был такой же крестьянско-военный, как и таборитских братств.

Даже официальная Польша несмотря на всю свою ненависть к еретическим мятежным гуситам подпадала под их влияние. Ректор Краковского университета Якуб Паркош провел реформу польской орфографии. В литературе чешское влияние было так сильно, что, например, духовные польские песни XV в. были даже не переводами, а простой транскрипцией чешских гуситских песен. Чешский язык был тогда широко распространен в различных кругах общества в Польше и Литве. Распространяется также и проповедуемая гуситами идея родства славян, ее признает даже такой яростный ненавистник гуситов, как Ян Длугош, и его продолжатель - Бернард Ваповский. В своих трудах по истории Польши они вынуждены признать некую национальную общность поляков с еретиками-чехами. Поляки, чехи, русские, болгары, хорваты, сербы и босняки, говорит Ваповский, являются людьми "одного языка и одной крови" - славянами.

Народную славянскую политику таборитов продолжали "чешские братья" - мирные наследники боевых таборитов. "Чешские братья", как и табориты, поддерживают связь с народными слоями поляков, украинцев и белоруссов. Мартин Кабатник, посланный таборитами, чтобы найти и в других местах (кроме Чехии) "правую" церковь, т. е. церковь, не зараженную идеями римской феодальной церкви, отправился прежде всего в Галицию, а оттуда пошел и дальше по славянским землям. Так же и впоследствии, когда "чешским братьям" пришлось бежать из Чехии, они в первую очередь ушли в Польшу. Здесь они образовали общину и организовали собственную типографию, где печатали прекрасные книги.

На юге также растет буржуазно-националистическое славянское самосознание. Среди югославян был создан тогда значительный буржуазный центр-Дубровник. Это была республика, возникшая на основе торговли с чужими странами. В ней решающую роль играли купцы. Они уже с конца XIII в. были в своем большинстве сербами, пришедшими сюда из соседних сербских областей. И здесь поэтому дело доходит до языковой реформы: из различных сербских и хорватских диалектов дубровницкое мещанство создает свой литературный язык. Этим языком пользуются в связи с возрастающим национальным самосознанием и в международных сношениях. Дубровник вел переписку на сербском языке с Венгрией, Турцией и далекой Москвой и завоевал этому языку такое широкое признание, что даже турецкий султан издавал в то время грамоты на сербском языке.

Немецкая реформация содействовала укреплению оппозиционного антифеодального движения буржуазии у славянских народов, ибо эти народы, в особенности чехи, не чувствовали себя больше изолированными. Со стороны немецкой реформации чехи получили признание и одобрение за их прежнюю оппозиционную борьбу. Известны слова Лютера о Гусе. Но особенно часто цитировались слова, написанные Меланхтоном его ученику, "чешскому брату" Мартину Абдону: "Славянский народ в течение многих веков владел и еще владеет большей частью "Европы и Азии. И здесь около нас - в Польше, в Чехии и в Моравии - великолепно украшается своим искусством, правом, религией, управлением, судами, бранным искусством, цветами рыцарства". С большой гордостью чешские гуситы повторяли эти, правда, типичные оппортунистические слова (оппортунистом был и сам Меланхтон), но все же слова признания их заслуг, высказанные знаменитым реформатором.

Поэтому большой ошибкой было со стороны русских славистов XIX в., что они не только не поняли и не признали революционного значения всех этих явлений в славянском мире, но, наоборот, старались все эти факты и явления объяснить по возможности как явления самые невинные, лишенные политического значения. Так, К. Я. Грот объясняет славянский тон в гусит-

стр. 84

стве филологически: влиянием церковнославянского языка в пражском, так называемом "Славянском монастыре", где незадолго до того Карл IV ввел славянскую литургию. Это якобы научило гуситов осознать родство чешского языка с церковнославянским, а тем самым и вообще со славянами. Но ведь монахи "Славянского монастыря" не были славянами: это были западные бенедиктинцы, служившие славянскую литургию только как интересный вариант римской литургии (равным образом Карл IV ввел в другом пражском монастыре амброзианскую или миланскую литургию). Да мы и не знаем ни о какой связи гуситов со "Славянским монастырем" или даже об их интересе к нему. Не знаем также и об их интересе к церковно- славянскому языку.

Равным образом неправильным было стремление русского славяноведения свести гуситство к простому оживлению якобы утаенного в Чехии и скрывавшегося в подполье православия (Гильфердинг и др.). Эти стремления дореволюционной русской славистики были фальшивой и реакционной попыткой низвести бунтарское гуситское движение и революционную антифеодальную основу гуситской идеи о братстве славянских народов к простому событию церковно-православной жизни. Ввиду этого задачей советского славяноведения при изучении гуситских движений является вскрыть их революционные стороны, показать крупное классовое противоречие, проявившееся здесь между растущей буржуазией с одной стороны и светской и церковно-феодальной аристократией - с другой.

Славяноведение в XVI веке

В XIV и XV вв. не встречается еще собственной литературы о славянах, а потому нет еще и славяноведения в настоящем смысле этого слова. Но основание для возникновения и развития такой науки уже было положено, как это стало ясным сразу в XVI в., когда вместе с реформацией и тесно с ней связанным гуманизмом появилась новая наука. Эта наука сначала крепнет и растет под влиянием и по образцу античной науки, как единственной антитезы, которую можно было противопоставить феодально-церковной науке. Но потом она овладевает уже и самостоятельно современным ей миром и проникает в этот мир по мере того, как проникала в него и овладевала им сама буржуазия. Тогда и проблема родства между отдельными славянскими народами становится научной проблемой и появляется первая научная литература по вопросам о славянстве.

Прежде всего подверглись изучению, в соответствии с определенным продвижением вперед буржуазной оппозиции, языки славянских народов, в первую очередь в области лексики, в стремлении указать словарное богатство и тем самым равноценность славянских языков с другими языками. В этом отношении первым пионером был чешский гуманист Сигмунд Грубый из Елени (Gelenius)1 , издавший в 1537 г. в Базеле "Lexikon symphonum", в котором впервые параллельно с латинскими, греческими и немецкими словами поместил и славянские (чешские) слова.

Второй выдающийся чешский гуманист, глава "чешских братьев", типичный деятель реформации, Ян Благослав, не только написал первую грамматику чешского языка (Gramatyka ceská. 1571), но в ней приводит параллели из других славянских языков. Кроме прочего он записал и тем сохранил самую старую запись украинской песни - "Дунаю, Дунаю, чему смутен течешь?" - о воеводе Стефане. Благослав записал ее в Пряшевском крае, в Закарпатской Руси.

Третий чешский филолог, также протестант, Матоуш Бенешовский (Philonomus), кроме чешской грамматики (Gramatyka ceská. 1577), издал в 1587 г. "Книжку объясненных чешских слов, откуда берут свое начало, т. е, каков их смысл", которая является первым сравнительным славянским словарем, ибо в ней Бенешовский сравнивает чешские слова с инославянскими, главным образом с русскими.

У других славянских народов, поскольку и к ним проникла реформация, также разрабатывается эта наука. У поляков после Мончинского, который в 1564 г. издал латино-польский словарь, следует прежде всего назвать Петра Статори, по происхождению француза, который, как кальвинист, скрылся от преследования в Польше и здесь в духе новой, реформационной и гуманистической науки написал первую грамматику польского языка (Polonicae grammaticae institutio. 1568). Еще больше сделано в этой области у югославян. Словенские протестанты создали совершенно новый, с того времени утвердившийся словенский язык. Путь к этому проложил своим сочинением "Abecedarium und der klein Katechismus" (1550) воспитанный в протестантском Тюбингине Примус Трубар, но еще большее значение в этом отношении имеет издание одним из главных распространителей реформации среди словенцев, основателем словенской литературы, Адамом Богоричем своей первой грамматики словенского языка (Arcticae horubae successivae de latino-carniolana literatura), вышедшей в центре лютеранского движения - Виттемберге - в 1584 году. Богорич дает в своей книге сравнительную грамматику славянских языков, на что указывает и само, по гуманистической манере, многословное название книги - "Unde moscoviticae, rutenicae (по- видимому, украинский. - З. Н.), polonicae, boemicae et lusatiae linguae cum daimatica et croatica cognatio facile deprehenditur", - с объяснением кирилловского, глаголического, "московского" и "рутенского" письма. Это заслуживает особого внимания: Богорич не только вспомнил о почти забытых лужичанах, но и поставил их язык как равноценный рядом с другими славянскими языками. После него Фаустус Враннич издал в 1595 г, первый


1 Елен - gelen - олень.

стр. 85

хорватский сравнительный словарь (было привлечено 5 языков).

История славянских народов тогда также уже разрабатывалась, сначала, правда, только в форме истории отдельных народов, причем об их общении с другими народами упоминалось только в связи с историей своего собственного народа. Так, чех Мартин Кутен, который во время своих поездок познакомился с французским, немецким и итальянским научным миром, написал и в 1539 г. издал "Kronika о zalozenizemé ceské" ("Хроника об основании чешской земли"), где он первый из чешских историографов приводит данные из античных источников о дославянских обитателях Чехии. У поляков аналогичное явление мы находим у Мартина Вельского, автора первой хроники, написанной по-польски, - "Kronyka wszystkiego swiata" ("Хроника всего мира") (1550), а также у Мартина Кромера в его знаменитом произведении (переведенном на польский и немецкий языки) - "De origine et rebus gestis Polonorum", изданном в 1555 г., и, наконец, больше всего у кальвинского проповедника Станислава Сарницкого в его "Annales sive de origine et rebus gestis Polonorum et Lithuanorum libri octo" ("Анналы или о происхождении и действиях поляков и литовцев") (1587), где польская история изложена в связи с историей других славян. Наконец, югославянин Мауро Орбини написал первую историю всего славянства ("Il regno degli Slavi") (вышла в Пезаро в 1601 г.), где сначала изложил начальную историю славян (Орбиня причисляет к ним иллирийцев, вандалов, готов, аланов и аваров), но также и дальнейшую историю чехов, поляков, полабских славян, русских и, конечно, больше всего югославян. Орбини черпал материал из самых разнообразных источников: византийских, венецианских, немецких, - а также у славянских писателей: у чешского хроникера Гайка, вышеупомянутого Кромера и др. Таким образом, Орбини стал основателем общей славянской историографии.

Так буржуазный гуманизм XVI в. вызвал к жизни новую науку - о славянах, - которая стала развиваться в гуманистическом направлении. Уже тогда славянскую буржуазию больше всего поражало громадное число славян; это сильно укрепляло ее самоуверенность. Хорват Бартоломие Георгиевич в своем популярном сочинении о турках, вышедшем в 1544 г. и переведенном на польский и чешский языки, первый отметил, что на славянском языке говорят в Хорватии, Далмации, Сербии, России, Валахии, Чехии и Польше и что также и турки ввиду этого принуждены пользоваться славянским языком. Далее, год спустя, в 1545 г., Т. А. Андрашевич в своем трактате "Ad optimatos Poloniae admonitio" доказывал, что славянский язык превосходит языки остальных народов, ибо простирается от Ледовитого океана до Адриатического моря, от реки Лабы до Черного моря. Из поляков то же самое провозглашал Лукаш Горницкий в свом знаменитом "Dworzanin polski" ("Польский дворянин"), вышедшем в 1566 г.: "Все эти языки - польский, чешский, русский, хорватский, боснийский, сербский, рацкий (в южной Венгрии), болгарский и остальные - были прежде единым языком, как был и един народ славянский".

Польские историки Вельский и Кромер с гордостью отмечали огромное пространство, занимаемое славянами, а чех Бенешовскин в "Книжке", изданной в 1587 г., писал: "Чешский язык охватывает не только самую чешскую страну, но существует больше чем сто стран, в которых говорят на нашем славянском языке: чешская, моравская, силезская, лужицкая, первая польская, вторая польская страна, мазурская, подлесская, первая русская, Белая русь, волынская, киевская, северская, кашубская страна и многие в польском королевстве, потом многие края в Московском княжестве, и у сербского народа, находящегося под властью турок, тоже много таких стран, а также в королевстве венгерском и королевстве далматском, хорватском, болгарском, славонском, босненском". Словенец Богорич в предисловии к своей грамматике, изданной в 1584 г., пишет: "Не полагаю словом "славянский" обозначить какой-то незначительный край, укрытый узкими границами ограниченный народ, но именую и понимаю под этим названием все края и людей, где или по-славянски говорят, или где слова имеют одинаковое значение, так что ясно заметно, что эти люди находятся в каком- то братстве и родстве со славянским языком". В следующем столетии это положение практически доказал другой словенец, Вальвасор (1689), в своем сочинении "Die Ehre des Herzogtums Krain". В доказательство большой распространенности и родства славянских языков он привел "Отче наш" на 13 славянских языках: кирилловском, болгарском, далматском, хорватском, славонском, чешском, польском, вандальском (!), лужицком, московском, хорутанском, новоземском и валашском. В XVI в. хорват Вранчич в своем словаре (1595) упоминает, что славянские наречия широко распространены в Европе и Азии - "от Адриатического моря до неизвестных северных окраин". Так что нет большего народа и более распространенного языка на свете чем славянский. Наконец, историк Орбини в предисловии к своему труду говорит, что писал свое произведение с тем, чтобы указать, как обширны славянские государства, в какое время они возникли и развились, а также, - как славяне всегда были знамениты и славны.

В то время возникает и объяснение слова "славянин" от "слава" (Богорич) - этимология, так часто повторяемая и в последующих столетиях. Поэты также начинают увлекаться такими соблазнительными для славянской буржуазии представлениями. В Польше отец польской поэзии XVI в. Микулаш Рей (тоже кальвинист), говоря о поэтических произведениях своего младшего современника, знаменитого Яна Кохановского, считает их достойными посвящению "Богине славянской". Хорватский поэт Иван Гундулич (из Дубровника), воспевая поля-

стр. 86

ков в их борьбе против турок, отмечает все, что он только мог найти в славянах хорошего, чтобы сделать их славными. Его продолжатель, Юнино Палматич, тоже родом из Дубровника, в своей пьесе "Глас" показывает славу славян, по гуманистской манере, в разных олицетворениях. Это продолжалось до самого XVIII в., когда Андрия Качич-Миршич перевел славянскую историю с ученой прозы в популярную у югославян форму исторических песен, добившись в этой работе очень большого успеха. Его "Письматица" стала народным произведением и вышла более чем в 20 изданиях. Также и Н. Джорджич (из Дубровника) воспевал в это время многочисленность славянства, занимающего, по его словам, огромное пространство от Адриатического до Ледовитого моря, а на восток- до границ Китая.

Так продвигающаяся вперед буржуазия славянских народов была воодушевлена сознанием, что существуют ей родственные славные и могущественные народы. Она рассматривала этот факт как рост своей собственной силы.

Контрреформация

Уже в XVI в. в славянских странах, как и во всех других, растет отпор против все возрастающей мощи буржуазии и ее стремления принять участие в политической жизни: в Польше шляхта лишила города их политических прав; в Чехии монархи из рода Габсбургов, стремясь к сохранению старых порядков, конфискуют у городов их богатства и отнимают у них политические права. Главным орудием этой реакции против буржуазии всюду является католицизм.

Католическая церковь опиралась в первую очередь на францисканцев и иезуитов. Их же услугами пользовался и абсолютизм.

Францисканцы в этой борьбе играли значительную роль, особенно у Югославии. Желая положить конец влиянию протестантов в югославянских странах, католическая церковь старалась создать здесь свое славяноведение. С этой целью в Рим был вызван в 1623 г. ученый югославянин-францисканец Рафаэл Левакович, и ему было поручено организовать издание католической "славянской" литературы. Левакович в этой области сделал очень много: он первый начал проповедовать "иллиризм", т. е. принадлежность югославянских племен отнюдь не к славянам, а к "иллирам", чтобы тем самым оторвать славянские племена от православной России. Он с большим рвением начал издавать глаголические книги, которые до него издавали протестанты (Трубар и др.). Он издавал их в духе контрреформации, так, чтобы их можно было использовать и для католической пропаганды среди русских (тогда в Рим как раз приехал холмский епископ Терлецкий для ведения переговоров об унии с Римом). Ввиду этого он допускал в своих книгах и русизмы. Кроме того он в 1629 г. издал учебник глаголического письма ("Azbukividnia slovinskij") и написал сочинение о старославянском языке ("Dialogus de antiquorum illyriorum lingua"), а также сочинение по истории южных славян в связи с историей иных славянских народов ("Historia universalis gentis illyricae"). Это сочинение осталось в рукописи.

На севере, в Польше, с той же целью повели наступление иезуиты. Они не удовлетворились изданием книг, а использовали славянские идеи для политической экспансии католицизма. Именно они первые начали проповедовать политический панславизм, т. е. объединение славян в единую великую славянскую державу. Идея эта возникла раньше. Уже в начале XIV в. Петр Житавский во время объединения чешского и польского государств под властью Вацлава II отмечал славянское родство обоих этих государств. Также некоторые буржуазные слависты XVI в., описывая многочисленность славян, приходили к мысли, какое огромное значение могли бы приобрести славяне, если бы они объединились. Так, чех Матоуш Бенешовский, посвящая свою "Чешскую грамматику" (1577) Рудольфу II, доказывал, что тот, уделяя больше внимания чешскому языку" мог бы достичь господства и над остальными славянскими народами. А поляк Сарницкий в уже упомянутых "Анналах" (1587) говорит о "славянской конфедерации", главными посредниками которой были бы поляки, как народ, якобы занимающий в истории славян самое первое и самое значительное место.

Польский контрреформационный католицизм превратил эти неясные идеи в политический план. Глава польского католицизма гнезненский архиепископ Станислав Карнковский - всемогущий иерарх в Польше и "молот еретиков" - обращал внимание короля Сигизмунда III на то, что власть, которую тот имеет в своих руках (над славянами), знаменует власть над народом, простирающимся по всему миру: в Азии, в Европе и в Африке. И Сигизмунд попытался во время московской интервенции в 1612 г. осуществить этот план: расширить "славянское", т. е. польское, владычество над восточным" славянами и вместе с тем обращением в католичество этой огромной области на востоке дать католической церкви компенсацию за потерю германских народов, отпавших от нее во время реформации.

Вот почему польское славяноведение того времени так воинственно. Францисканец Войцех Демболецкий, который принял деятельное участие в войне против "еретиков", хотя еретики эти были славянами, доказывал в своем сочинении "Wywód jedynowlsnego panstwa swiata" (1633), что славянские языки самые распространенные и самые древние, а из славянских языков самым древним и самым главным является польский язык.

К этой же группе принадлежит украинский славяновед Мелетий Смотрицкий. Будучи сначала православным, он принадлежал к сторонникам князя Константина Острожского, ярого противника Рима и унии с Римом, Но затем Смотрицкий,

стр. 87

получивший воспитание в Вильне, у иезуитов, изменил свои позиции. Правда, по возвращении домой он писал против Рима и против унии, даже стал православным иерархом, но внутренне он склонялся все больше и больше к иезуитам и одновременно к полякам. Впоследствии Смотрицкий стал униатом, а по-польски говорил и писал так, что его прозвали "польским Цицероном". Он автор "Грамматики" (вышла в 1618 г. в Вильне), которая долгое время считалась лучшей книгой в своей области и даже после его смерти (1633) переиздавалась в течение всего XVII и еще в XVIII веке. По грамматике Смотрицкого обучался Ломоносов. Это была книга польско- иезуитская, имевшая назначение с помощью церковно-славянского языка и его авторитета поглощать живые славянские языки. Это лучше всего видно на примере Сербии, где под ее влиянием возник такой уродливый язык, что он надолго задержал в своем развитии сербскую литературу.

Юрий Крижанич (1615 - 1683) - единственное до сих пор живое имя из всех этих контрреформационных славистов. За ним осталось прозвание "первого слависта", так как он писал действительно научные работы о славянских народах. Называют его также "первым панславистом", хотя панславистами были и вышепоименованные поляки. Но Крижанич был первым панславистом русской ориентации и тем самым панславистом в том смысле, как понимали в XIX столетии. Но и он вышел из той же среды, что и вышеуказанные польские панслависты: из католическо- контрреформационного круга. Хотя он был родом хорват, но воспитание получил в самых центрах римского католицизма: в Вене, Болонье и Риме. Став священником, Крижанич решил посвятить себя католическому миссионерству. Тогда как раз (1657) приехало во Флоренцию русское посольство, и это обратило внимание Крижанича в сторону России. Он был перед тем в Царьграде, стремясь там работать в пользу соединения греческой и римской церквей. Ввиду этого в 1658 г. Крижанич отправился в Россию и ехал через Вену, Венгрию, Львов и Украину, зорко наблюдая за жизнью встречающихся ему по дороге народов. Во Львове он задержался на 3 месяца, занимаясь изучением польской литературы и истории, а на Украине он вмешался в происходившую там борьбу между Выговским и Юрием Хмельницким, стал на сторону Хмельницкого и горячо агитировал за московскую ориентацию казаков. Описание его путешествия - "Putnopopisanie od Lewowa do Moskwi" - имеет большую научную ценность.

Главное значение имеют его работы, написанные в России. В Москве, куда прибыл Крижанич в 1661 г., он долго не прожил. За "глупое слово", которое он якобы сказал "некоему господину", он был выслан из Москвы в Сибирь (Тобольск), "быть ему там у государственных дел, у каких пристойно". Он пробыл в изгнании целых 15 лет. Там он написал свои доныне знаменитые и ценные произведения: "Политичные думы", изданные в 1860 г. под заглавием "Русское государство в половине XVII в.", "De providentia dei", изданная в 1860 г. под заглавием "О промысле", а также "Граматично наказание об русском іезыке", изданное в 1848 году1 . Его грамматика русского языка написана так, что Шафарик говорил о ней с восторгом.

Нас, однако, больше всего занимает панславизм Крижанича. Этот панславизм выступает в его языке: Крижанич пишет значительную часть своих сочинений по-латыни и по-хорватски, но наряду с латинскими буквами он одновременно пользуется и русскими: в самую речь его вплетены многие русские слова. Свою грамматику он писал так, чтобы его язык понимали все славяне. Он прежде всего стремится оградить славянские народы от чужих влияний: славянские языки, по его мнению, испорчены иностранщиной, необходимо объединить славянские народы между собой, и главной силой, которая в состоянии это осуществить, он считает Россию. Все другие славяне, говорит Крижанич, живут под чужим владычеством; русские - "единственный независимый организационный элемент славянского мира". Он пишет царевичу Федору Алексеевичу и предостерегает его от иностранцев, взывая к нему, чтобы он заботился о других славянах и стал главою их всех. В этом отношении Крижанич, как видно, стоит на точке зрения, прямо противоположной той, на которой стояли польские иезуитские, панслависты.

Но все же и он является католическо-контрреформационным панславистом. Он считает абсолютистскую монархию единственно правильной, "божьим" созданием. Поэтому если Крижанич критикует самодержавие иногда очень остро, то критикует лишь за то, что ему не нравится грубость этой монархии в России. Это, пишет Крижанич, не монархия, а "людодерство".

Будучи освобожден из ссылки, Крижанич уехал в 1677 г. в Вильно и после четырехлетнего пребывания у тамошних доминикаицев отправился в Рим, на свою настоящую родину. Умер он в Вене во время осады ее турками в 1683 году.

Мы видим, как славяноведением XVII в. овладел воинственный католицизм. Поляк-протестант Андрей Венгерский написал в то время "Libri IV Slavorpae reformatae continentes historiam ecclestae" (вышло в 1650 г.), где выражает радость, что реформация раньше всех возникла у славян. Но это было слабым утешением для автора, который был вынужден издавать свое сочинение в эмиграции (в Амстердаме). Равным образом грустное впечатление производят восторженные воспоминания другого протестанта-чеха Яна Амоса Коменского - о былой славе чешской реформации, когда не только чешская реформат-


1 В задачу моей статьи не входит разбор этих сочинений (см. о них работу В. И. Пичета "Ю, Крижанич". 1914).

стр. 88

ская церковь, но и сама Чехия были уничтожены при содействии воинственного католицизма.

Довольно печальной была судьба словацкого лютеранина Даниила Крмана, который в начале XVIII в. стоял во главе посольства, отправившегося к шведскому королю Карлу XII просить о защите протестантов. Он написал "Rudimenta grammaticae slavicae" и "De Slavorum Origine", прославляющие славян, но не мог найти никого, кто бы напечатал эти сочинения, и умер в тюрьме. Наряду с этим каким же резким контрастом звучит помещенное в предисловии к грамматике ученика Коменского - Матоуша Сеченского - такое "славянское" замечание: "Наш язык особенный, древний, славянский, который является плодовитой матерью других языков в мире: чешский, хорватский, русский, польский и моравский, болгарский, сербский происходят от него, происходят от него и другие".

Голос католических чехов после белогорской катастрофы совершенно замирает среди мощных голосов польских и иных католиков. В Чехии воинствующие иезуиты пытались уничтожить сознание общности славянских народов, как и национальное самосознание чехов. Стремление сохранить национальную самостоятельность народа и уберечь хотя бы чешский язык проявляется ввиде доказательств его близости к другим славянским языкам. Так, Вацлав Роза, автор известной своим испорченным чешским языком чешской грамматики - Cechorecnost seu Gramatica linguae bohemicae", - вышедшей в 1672 г., рекомендует учиться чешскому языку и замечает, что язык этот не только изящен и выразителен, но и полезен, так как человек может с его помощью договориться со всем миром. Иезуит Богуслав Бальбин, выступая против своих товарищей по ордену в известной "Апологии чешского языка" (1672), называет этот язык славянским. Но это было лишь обороной, а не нападением.

Век просвещения. Накануне революции

Даже в эпоху наибольшего размаха контрреформации наука, выросшая в XIV в. из потребностей и стремлений буржуазии, не исчезла. Невзирая на реакционные тенденции контрреформации особенно сильно развиваются техника и тесно с ней связанные естественные науки. В гуманитарных науках проявляется стремление к большей научной конкретности и точности, в историографии возникает так называемая критическая школа. Теперь история - не только повествование, но и исследование, основанное на источниках; они подвергаются анализу и критическому изучению. Закладываются основы критического славяноведения. В Чехии, задушенной контрреформацией, упомянутый выше иезуит Богусав Бальбин (1621 - 1688) издает "Miscellanea historica regni Bohemiae" - собрание свидетельств, выбранных из различных источников, относящихся к отдельным областям чешской истории.

В этом направлении особенно выделялись югославяне, у которых контрреформация протекала в более мирной форме. В XVI в. далматинец Ян Луцич (1509 - 1579) написал свой прекрасный труд - "De regno Dalmatiae et Croatiae", - напечатанный в Амстердаме в 1666 году. Хорват Юра Раткай пишет и издает не менее известный труд - "Memoria regum et barorum regnorum Dalmatiae, Croatiae et Slavoniae" (1652); хорват Павио Витезович (1650 - 1713) начинает по этим вопросам острую борьбу с загребскими иезуитами. При этом он пошел так далеко, что историю Хорватии написал на своем родном языке - "Kronika al ti spomen svega svieta vikov". Когда в 1696 г. вышла первая часть его труда, иезуиты донесли на него императору как на бунтовщика; автор был подвергнут жестоким преследованиям и лишен всего имущества, а печатание этого труда было закончено лишь много лет спустя после его смерти - в 1744 году. Впоследствии иезуит Микулаш Ловренчич изуродовал этот труд тем, что дал ему новое название, новое введение и клерикальное посвящение и так издал его в 1772 г. под своим именем.

У словенцев появляется не менее известный, прекрасный труд Яна-Вайкарты Вальвазора (1641 - 1693) - "Die Ehre des Herzogtums Krain" (Любляны. 1689, новое издание 1877 - 1879), труд, которому автор посвятил всю свою жизнь и на который истратил все свое имущество.

Это новое направление в исследовании истории славянских народов проникает и в мировую науку Заслуга в этом принадлежит прежде всего югославянам. Уроженец Дубровника Ансельмэ Бандури (1671- 1743), приехав в Париж, стал работать над вновь открытой там дисциплиной - византологией, начавшей развиваться главным образом благодаря труду Х. Д. Дюканжа- "Historia byzantina" (1680). Став членом Французской академии наук, Бандури сотрудничает в монументальном издании источников по истории Византии - "Corpus scriptorum historiae Byzantinae", начатом в 1645 г., и самостоятельно написал "Imperium Orientale" (1711) - сочинение, являющееся одним из основных произведений всей дальнейшей византологии, а вместе с тем и славяноведения. Итальянец Даниель Фарлати (1690 - 1773) заинтересовался научной работой в Далмации. Там действовал миссионер-иезуит Филиппо Ричепути, который начал собирать материал по истории "иллирийской церкви" (церковный историк Югославии); Фарлати помогал Ричепути в его работе, а после его смерти (1742) продолжал эту работу, а в 1751 г. начал в Венеции издавать монументальный труд - "Illyricum sacrum". Он издал 4 громадных фолианта этого труда, в котором изложил историю Салоны, Сплита, Дубровника и создал иллирийскую мартирологию (дальнейшие 4 тома издал после его смерти Колети).

Наконец, Иосиф-Симон Ассеманни (1687 - 1768), сириец по происхождению, прославившийся своей находкой - "Codex glagoliticus Assemanni" (купил он его в

стр. 89

1736 г. у православного монаха в Иерусалиме), - исследователь истории Востока, издал, как первую часть "Kaledarium ecclesiàè universae", шесть томов "Slavica ecclesiae sive Graeco - Moscha" (Мосха - Москва) (1755 и дальше), посвященную изображению жизни славянских святых.

Но все это было новой историей лишь по форме, отнюдь не по духу. Все эти исследования, наоборот, отражали влияние контрреформации. Бандури был бенедиктинец, Фарлати- иезуит, Ассеманни - библиотекарь ватиканской библиотеки. Но тогда же, на границе XVII и XVIII вв., возникает, по существу, новое славяноведение; зачинателем его был не кто иной, как Г. В. Лейбниц (1646 - 1716), которого очень интересовал вопрос о взаимном родстве языков (справедливо его называют отцом сравнительного языкознания). Лейбниц обратил внимание и на славянские языки, в частности на язык полабских славян. Узнав, что недалеко от Ганновера, где он жил, удержался еще народ, говорящий на славянском языке, - потомки древлян в Люнебургской области, - он попросил пастора одной из деревень, Г. Ф. Митгофа, составить словарь этого языка с примерами ввиде отдельных выражений (1691). Лейбниц продолжал интересоваться славянскими языками и в дальнейшем (см. его "Collectanea etymologica II". Гл. VI. Ганновер. 1717), можно считать, что он положил основание изучению языка полабских славян. Под его влиянием шведский филолог Спарвенфельд издает тогда "Lexicon slaveno-latinum", а англичанин Г. В. Людольф - русскую грамматику (Оксфорд. 1696).

Однако для дальнейшего развития славяноведения были более важны те сношения, которые по этому вопросу с Лейбницем были у Петра Великого. В России до того времени проявлялся очень небольшой интерес к другим славянским народам, правильнее сказать, его совсем не было. Правда, в Москве охотно повторяли то, что Нестор говорит о начале славян, но это рассматривалось больше как сказка о делах давно минувших дней чем настоящая история, которой следует заниматься. "Славянскими" были единственно церковно-славянский язык и литература, главным образом церковная. Но это, скорее, отвлекало внимание от славянства, чем привлекало к нему. Слово "славянский" стало тождественным слову "православный". Наименование высшей школы, учрежденной в 1687 г. в Москве, - "Славяно-греко-латинское училище" - имело только это церковное значение.

Только на Украине, благодаря постоянной связи с другими славянами на западе и с русскими на востоке, дело обстояло несколько иначе. Отсюда и первый опыт написания на Украине истории России - "Синопсис" Иннокентия Гизела (1674) - имеет более широкие рамки в славянском вопросе. При изображении русских древних времен вставлены главы о славянах, об их происхождении, религии и обычаях, а в обзоре истории обращено внимание на Украину, а тем самым на запад (на Польшу), равно как и на Русь. Но это - все, что можно привести как исключение из того общего правила, что в России слово "славянский" обозначало "православный".

Первой задачей ввиду этого было освободить "славянство" из этого церковного плена. Это и провел Петр Великий, пользуясь советами Лейбница.

В мою задачу не входит проследить развитие славяноведения в самой России: это большая и самостоятельная тема. Однако, принимая во внимание то влияние, которое пробужденная Россия имела на славянские народы, особенно в политическом отношении, нельзя пройти мимо этого вопроса. Как известно, сам Петр I интересовался изучением истории. Он приказал собрать памятные книги и грамоты отовсюду, в первую очередь из монастырей, и тем положил основание первым русским архивам. Кроме того он дал задание Федору Поликарпову написать русскую историю. Тогда же член дипломатического корпуса Илья Алексеевич Манкиев по своей инициативе, но будучи побуждаем тем же царским пожеланием, написал "Ядро российской истории" - сочинение, пользовавшееся успехом еще в конце XVIII в.; оно было издано в 1784 году и переиздано в 1795 и 1799 годах.

Главнейшим фактором в этой области было основание Академии наук, которая должна была заниматься, помимо иного, и русской историей. А изучение русской истории было невозможно без решения общих славянских вопросов. И действительно, мы видим, что один из первых академиков, Г. И. Байер (1694 - 1738), приглашенный в Академию из Кенигсберга как специалист по истории, языку и древностям восточных народов, пишет "De origine et priscis sedibus Scytharum" (1728), "De Cimmeriis" и другие работы, имеющие значение и для истории славян, а кроме того работы по истории России, выходящие за рамки изучения истории собственно России, "Geographia Russiae ex Constantino Porphyrogenneto", "Geographia Russiae ex scriptoribus septentrionalibus", а также "De Vargis", положившую основание так называемой школе норманистов.

Вскоре после него Г. Ф. Мюллер (1705 - 1783) пишет ряд работ, имеющих довольно широкое значение. Таков известный его труд "Происхождение народа и имени российского", изданный после долгих споров в 1768 г. под заглавием "Origines Rossiae", в котором подняты вопросы, касающиеся истории славянства вообще. Наконец, третий, знаменитый академик А. Л. Шлецер (1735 - 1809), приглашенный в Академию Мюллером, своими взглядами на славянские древности оказал влияние на западных историков, в том числе и на самого основателя славистики уже в новом ее значении, приобретенном ею в XIX в., - на Добровского.

Работы русских академиков и историков, хотя были ограничены собственной русской историей, открывали новые и новые области и из славянского прошлого.

стр. 90

Такое значение в развитии славяноведения имеет В. Н. Татищев (1686 - 1750) своей "Историей Российской", составленной на основе первоисточников, и великий М. В. Ломоносов (1711 - 1765) своей "Историей России", проницательно освещающей начало русского народа, а после них М. М. Щербатов (1733 - 1790), который повлиял своей "Историей Российской" и на историков XIX в., и, наконец, А. И. Мусин-Пушкин (1744 - 1817), открывший и издавший редчайшие памятники русского прошлого: "Русскую Правду" (1792), "Поучение Владимира Мономаха" (1793), "Слово о полку Игореве" (1800) и старейшую рукопись Лаврентьевской летописи. Деятельность русских академиков-историков создала эпоху в области славяноведения и у других славянских народов.

Наконец, в лице И. Н. Болтина (1735 - 1792) эта историография нашла и своего критика: его "Критические примечания" дают критический разбор русской истории Щербатова и француза Леклерка. По инициативе Екатерины II Академия в конце XVIII в. начала издавать "Сравнительный словарь всех языков и наречий" (1787 - 1789) - труд фундаментального значения не только для изучения русского языка, но и вообще для славистики.

Не менее важно отметить общее направление науки в России этого времени. Как вся петровская и екатерининская Россия, так и тогдашняя наука была наукой эпохи Просвещения. Первые иностранцы-академики были людьми западного просвещения (Мюллер и после него Шлецер). Такими же были и местные русские академики, воспитанные петровской эпохой, таким был и князь Щербатов, который из своего государства, как он его нарисовал в "Путешествии в землю офирскую", исключает духовенство и допускает там только религию разума без всяких церковных обрядов.

Но самую большую роль в этом направлении играл распространенный тогда культ Вольтера. Тон задавала Екатерина II, переписывавшаяся с Вольтером до конца его жизни. Переписывались с Вольтером и другие представители русского просвещения. Среди корреспондентов Вольтера мы видим "представителя муз" и руководителя Московского университета И. И. Шувалова, Вольтеру подражает в литературе А. П. Сумароков и др. Его влияние проникает и в русскую историографию, особенно тогда, когда сам Вольтер решил написать сочинение по русской истории "Histoire de l'empire de Russie sous le Pierre le Grand". Это было крупным событием. Самый знаменитый писатель того времени принялся за писание русской истории. Все было предоставлено к услугам Вольтера. Мюллер ему готовил материал, помогали ему и Ломоносов и другие. Из всех вышеупомянутых историков единственно только Болтин не является представителем науки западного просвещения, только он прославляет допетровский период как лучший и подлинно русский период в истории России.

Однако в преобладающем большинстве это просвещение является аристократическим просвещением, которое ничего общего с революционным течением буржуазных энциклопедистов XVIII в. не имеет. Общим для обоих течений является лишь оппозиция церковности, выступление против контрреформационной духовной ограниченности, которая тогда начинает вредить уже и самим аристократам.

Вместе с тем в России распространяются знания и о других славянских народах. В 1772 г. в Петербурге выходит русский перевод сочинения Орбини "Il regno del Slavi" (оригинал вышел в 1601), а в конце столетия профессором истории и статистики в Петербургской академии становится серб Григорий Тербоич (1765 - 1811), первый югославянин в русской Академии наук, последователь Лейбница. Он писал на сербском языке.

Подобное движение в историографии наряду с Россией наблюдается и у других славянских народов, правда, несколько позднее второй половины XVIII века. Оно принимает различные формы в соответствии с ситуацией у этих славянских народов, но, по существу, и здесь это-движение просвещения. Для поляков характерным является стремление организовать научные институты вне Польши. Князь Иосиф Александр Яблоновский основал в 1768 г. в Лейпциге "Societas Jablonoviana" - научное общество изучения польской и вообще славянской истории и языка - и издал в 1770 и 1775 гг. свои "Vindicae Lechi et Czehi", а также работу "L'empire des Sarmates", в которой доказывает, что славяне происходят от сармат. Несколько позже Юзеф Максимильян Оссолинский, поселившись в австрийской Галиции, взял на себя заботы о развитии там польской науки. При его содействии учреждаются кафедры во Львовском университете и начинается систематическое собирание рукописей и книг, имеющих отношение к польской, украинской и русской - вообще к славянской истории, в результате чего возникла знаменитая библиотека, а потом и до сих пор существующий научный институт "Оссолинеум" во Львове. Наконец, третий, польский шляхтич Ян Потоцкий объезжал славянские страны и сам стал как бы походным научным исследовательским институтом. Он обследовал славянский Восток и славянский Запад, проник даже к лужичанам, тогда почти совершенно забытым ("Voyages dans queloues parties de la Basse Saxe pour les recherches des antiquitées Slaves". 1795) и в результате своих путешествий и исследований написал большие труды о славянах: "Recherches stir la Sarmatie". 1788. 5 томов; "Essai sur l'histoire universelle et recherches sur la Sarmatie". 1789 - 1792, 2 тома; "Chroniques, mémoires et recherches pour servir à l'histoire de tous les peuples slaves". 1793; "Fragments historiques et géographiques sur la Scythie, la Sarmatie et les Slaves". 1796, 4 тома; "Histoire primitive des peuples de la Rus-

стр. 91

sie". 1802 - наряду с другими сочинениями о Кавказе, Турции, Египте и Марокко.

Однако в это время польскими исследователями не только собирался материал, но началась и критическая разработка польской и вообще славянской истории и тоже по-новому, в духе эпохи Просвещения. Адам Станислав Нарушевич (1733 - 1796), хотя был воспитан у иезуитов и сам был иезуитом в Вильне, создал в своей "Historya narodu polskiego" (1780 - 1786) первую критическую историю Польши с использованием источников и их критикой в духе эпохи Просвещения и свойственного ей демократизма, направленного против дворянских привилегий и произвола. Самуил-Богумил Линде (1771 - 1847), по отцу швед, получивший образование в Лейпциге, потом сотрудник Оссолинского, своим словарем "Slownik jezyka polskiego" (1807 - 1814. 6 томов) положил основание научному польскому языкознанию, принимающему во внимание в одинаковой мере и языки других славянских народов. Хранитель и исследователь польских коронных метрик Скорохуд Винцентий Маевский (1764 - 1835) посвятил свой труд вопросу о происхождении славя" ("O slowianach i ich pobratymcach". 1816), которое он на основании родства языка, мифологии и права возводил к индусам (см. также другие его сочинения: "Rozklad i tresc dziela о poczatku lieznych slowianskich narodów", 1818, "Gramatyka mowy starozgtnych Skythów", 1828).

Профессор Краковского университета Юрий Самуил Бандтке (1769 - 1835) обогатил польскую науку XVIII столетия рядом трудов о языке, литературе и историй Польши - "Dzieje narodu polskiego" 1810, и. др. Кроме того им написаны специальные работы по истории польского крестьянства: "Über den Bauernstand in Polen" (1802); "Verzeichnis der alten Lastendieaste des polnischen Landsmannes" (1805).

Историография югославян, в XVIII в. сделала дальнейшие успехи. Далматский монах ордена св. Франциска Себастиано Дольчи ("Sladic". 1699 - 1777) издал "Monumenti storici della provincia di Ragusa" (1744), "De Illyricae linguae vetustate et amplitudine" (1754) и ценную "Fasti literarii Ragusiui" (1767). Филолог и аркеолог Климент Грубишич (1733 - 1773) написал в том же духе "Trattato delie origini ed analogia delia lingua slavonica" (осталось в рукописи) и издал "In originem et historian! alphabeti glagolitici disquisitio" (1766), где объясняет связь всех славянских шрифтов. Наряду с ними появляются и другие исследователи, больше ориентировавшиеся на немецкую науку. Из них назовем археолога и нумизматика профессора Будапештского университета хорвата Матия Патара Катанчича (1758 - 1825) и словенца Ивана Жига Поповича (1705 - 1774). Последний, будучи профессором Венского университета, посвятил свои работы словенскому языку, составил грамматику и словарь словенского языка, но вместе с тем внимательно изучал и другие славянские языки.

Ученые эпохи Просвещения появляются также и среди южных славян, главным образом у словенцев. Ученик известного австрийского ученого Зонненфельза словенец Антон Линтардт (1756 - 1795) написал до сих пор еще не потерявшую своей ценности работу "Versuch einer Geschichte von Krain und der übrigen südlicher Slaven Oesterreichs" (1788) и перевел на словенский язык знаменитую комедию Бомарше "Свадьба Фигаро". Словенцем является и Каспар Ройко (1744 - 1819) - автор знаменитого сочинения "Geschichte der grossen Kirchenve Sammlung zu Konstanz", являющегося первым ударом историографии эпохи Просвещения по контрреформационной трактовке чешского реформатора Гуса. Книга Ройко потрясла тогда весь ученый мир своей смелостью. Среди последователей того же направления, что и Ройко, выделялся один из видных словенских национальных борцов - Валентин Воднак (1758 - 1819). Он был поэтом, но составил также учебник "Geschichte des Herzogsturns Krain" (1809).

Православные югославяне стремятся теперь по-новому осветить историю своих народов. Их стремление в этом отношении тем более любопытно, что в главе этого движения стоит болгарин - первый болгарин, выступивший в области славянской историографии. Это был известный монах Афонского монастыря, а потом "гумен Хиландарского монастыря Паисий. К нему на Афон в 1758 г. приехал серб Иоанн Раич (1726 - 1801), который получил богословское образование в Киеве и Москве, а потом снова с Балкан вернулся в Россию, чтобы здесь написать историю сербов. Беседы Раича с Паисием наведи последнего на мысль написать историю болгар. Паисий использовал сочинения Орбини и Баронна, а также местные болгарские народные рассказы и в 1762 г. заживил сочинение "История славено- болгарска о народах и о царех и о святых болгарских". Этот исторический труд распространялся в многочисленных рукописях (издан он был впервые только в 1883 г.) и оказал у себя на родине такое сильное влияние, что его выход считается началом национального возрождения болгар. В этом сочинении высказывается мысль, до того появлявшаяся очень редко, что болгары также являются славянами, как и русские, как и славяне в Прибалтике и на Адриатическом море.

Не меньший успех имела и "История разных славянских народов, наипаче болгар, хорватов и сербов" Раича. Эта малокритическая работа долгое время являлась основным сочинением по истории балканских славян вышла в Вене в 1794 - 1795 гг. в 4 томах.

Наконец у чехов, из всех славян подвергавшимся наибольшим гонениям со стороны контрреформации, обнаружилось сильное движение к идеям просветительства.

С тем же самым движением встречаемся мы и у словаков. И у них появляется тогда первый настоящий историк словак Матей Бел (1684 - 1749) - автор многотомного труда "Notitia Hungariae. Novae his-

стр. 92

torieogeographica", изданного в 1735- 1742 гг. в Вене в 4 томах. В этом труде собран богатый материал о венгерских и о словацких жупах, и, таким образом, здесь уже была дана основа для написания особой словацкой истории. Бел написал также сочинение о чешском языке - "Ortographia bohemico-slavica" (1742). Кроме того им написано введение к грамматике Павла Долежала, который сначала был суконщиком, а потом учителем в Братиславе и написал лучшую чешскую грамматику того времени - "Grammatica slavico-bohemica" (1746) В этом предисловии Бел восхваляет красоту чешского языка и характеризует славянский язык, как один из самых древних и самых распространенных языков.

В конце XVIII в. Юрий Папанек (1738 - 1802), тоже словак, издает "De regno regisbusque slavorum" (1780) - сочинение, посвященное истории славян. Это сочинение так понравилось, что в 1793 г. из него были сделаны отдельные выборки, и в таком виде оно получило широкое распространение ("CompencLata historia gentis Slavae").

У чехов тогда же зародилась наука, которая до сих пор является основой как всей чешской историографии, так и всего славяноведения. Во главе этой новой историографии стоит Геласиус Добнер (1719 - 1790). Его главным трудом является издание самой популярной до того времени контрреформационной чешской хроники Вацлава Гаека (XVI в.). Это издание сопровождалось подробным критическим комментарием, прямо уничтожающим идеи этого ярого фальсификатора чешской истории ("Annales Bohemorum 1762 - 1786". 6 томов). Добнер начал издавать подлинные и надежные источники чешской истории ("Monumenta historica Bohemiae 1764- 1785". 6 томов) и написал ряд критических работ: опроверг старый миф о Чехе и Лехе, как праотцах чехов и поляков, выяснил вопрос о начале христианства в Чехии (кирилло-мефодиевский вопрос) и т. д.

Другому выдающемуся чешскому историку того времени, Францишку Пубичке (1722 - 1807), принадлежит бесспорная заслуга издания систематической и подробной истории Чехии до XVII в. "Chronologisehe Geschichte Böhmens", 1770 - 1807. 11 томов. Третий из выдающихся чешских историков того времени, Францишек Мартин Пельцел (1734- 1801), пишет большие монографии из чешской истории: "Kaiser Karl IV". 1781. 2 тома; "Lebensgeschichte des König Wenzeslaws 1788 - 1790", 2 тома и, наконец, на чешском языке-"Novà kronika ceská" (1791 - 1796. 3 тома), в которой чешская история доводится до 1348 года.

Целая группа других исследователей, по более специальным вопросам, примыкает к этим на первом месте стоящим историкам. М. А. Фойгт (1733 - 1787) начал научно-исследовательскую работу по истории литературы в Чехии ("Acta litteraria Bohemae et Moraviae". 1774 - 1783. 2 тома; "Beschreibung der böhmischen Münzen". 1771- 1787); К. Биненберг (1731 - 1798) занялся исследованием чешской археологии ("Versuch über Altertümer im Königreich Böhmen", 1778 - 1785); Ярослав Шаллер (1738 - 1809) создал обширную топографию Чехии ("Topographie des Königreichs Böhmen". 1782 - 1792. 16 томов); И. Б. Длабач (1758 - 1820) - еще до сич пор не потерявший свою цену словарь чешских деятелей искусства-"Künstler exikon für Böhmen" (1815. 3 тома); организатор большой пражской университетской библиотеки К. Р. Унгар (1743 - 1807) начал научно разрабатывать библиотековедение - "Allgemeine böhmische Bibliothek". 1786), и т. д. и т. п.

Чешские исторические исследования были построены на критической и научной основе. В чешской историографии того времени проявляется большой и широкий интерес к общим вопросам истории. Исследования Добнера, например о христианстве в Чехии, ведут его к вопросам славянской литургии, славянской письменности и т. д. Пубичка принимает участие в научном движении, вызванном знаменитым докладом русского академика Мюллера о происхождении русских. Когда этот доклад в 1768 г. вышел в свет в печатном виде, Пубичка написал статью "De antiquissimus sedibus Slavorum", которую в 1771 г. издало Лейпцигское общество Яблоновского, тоже очень заинтересовавшееся этим вопросом. А в 1772 г. Пубичка издал и дальнейшее свое исследование - "De Venedis, Vinidis, itemque de Enetis, Henetis seu Venetis veteribus".

Тогда же выступает в Чехии с научными работами и Вацлав Фортунат Дурих (1735 - 1802). Это был первый в научном значении слова "славяновед", впрочем больше филолог чем историк, а потому он занимался в первую очередь славянскими языками. Дурих понимал язык как продукт исторического развития, связанный со всеми другими элементами исторического процесса. Ввиду этого его работы, хотя и филологические, имели большое и историческое значение: "De slavo - bohemica sacri соdicis versione". 1777; "Bibliotheca slavica antiquissimae diaiecti communis et eccles asticae universae Slavorum gentis". 1795.

На основах, заложенных Добнером и Дурихом, начинает строить свою научную деятельность известный и всеми признанный "патриарх славяноведения" - Иосиф Добровский (1753 - 1829). Он был тем ученым, который объединил все истоки славяноведения и, опираясь на современную филологическую науку, создал целую систему славистских наук. Он напечатал критические исследования о древнейшем периоде чешской истории ("Kritische Versuche, die ältere böhmische Geschichte von späteren Erdichtuneen zu reinigen". 4 исследования. 1803І-1823). Но главная его заслуга состоит в том, что он критически начал изучать чешский язык" и чешскую литературу ("Ausführliches Lehrgebäude der böhmischen Sprache". 1809; "Geschichte der böhmischen Sprache und Literatur". 1792) и, исходя из этих исследований, приступил вообще к изучению славянских языков

стр. 93

("Abhandlung über Ursprung und Bildung der slavischen insbesondere der böhmischen Sprache". 1791; "Bildsamkeit der slavischen Sprache". 1799). С этой целью он в 1792 г. отправился в Россию, чтобы обследовать там библиотеки и архивы. Завершением всех его славистских изучений явился труд "Institutiones linguae slavicae dialecti veteris" (1822), ставший основным трудом по церковно-славянскому языку и до настоящего времени расцениваемый как краеугольный камень современной славистики.

Идеологически направление работ Добровского было прогрессивным, смелым и в высшей степени критическим, как и вся проникнутая тенденцией национального возрождения чешская историческая наука (кроме Пубички) была тогда типичной наукой эпохи Просвещения.

Однако не только славяне разрабатывают вопросы славяноведения: новая дисциплина привлекает ученых и других национальностей. Так, Карл Готлиб Антон (1751 - 1818), немец, родившийся в Лужице (в Любани), а потом адвокат в Згорельце (Герлиц), основал в Згорельце особое общество по изучению лужичан. Он издал, кроме небольших статей о лужицком языке и лужицкой этнографии, работу "Erste Linien eines Versuches über der alten Slaven. Ursprung, Sitten, Gebräuche, Meinungen und Kenntnisse" (1783). О том, каков был его взгляд на лужицкий вопрос, указывает уже такое название одной из его статей: "Der oberlausitzische deutsche Dialekt trägt Spuren von der Unterjochung der Wenden".

Этнограф Бельзацер Гаке (Belsazer Hacquet, 1739 - 1815), родом бретонец, став профессором во Львове, начал изучать Карпаты ("Reisen durch die Karpaten"), но потом перешел вообще к изучению славян и издал "Abbildung und Beschreibung der südwestlichen und östlichen, Wenden, Illyren und Slaven" (1802 - 1805), 4 тома.

Но больше других немецких историков уделили внимания истории славян ганноверский историк Л. А. Гебгарди (1735- 1802) и имперский чиновник в Вене И. Х. Энгель (1770 - 1814), уроженец Словакии (из города Левочи) 1 . Эти два немецких историка создали целую литературу по истории славянских народов.

Правда, их работы не всегда в научном отношении безукоризненны, так как оба они не знали ни одного славянского языка. Кроме того через их работы проходит идея, что только принятие немецкой культуры спасет славян и сделает их равноценными другим западным народам. Однако уже самый факт, что оба историка посвятили столько работ как раз славянской истории, притом работ, из которых еще и теперь можно многое почерпнуть, свидетельствует о важности, какую придавали изучению славянской истории и в немецкой историографии.

Наконец, из той же среды деятелей эпохи Просвещения, хотя труды его принадлежат XIX в., вышел Фридрих Кристоф Шлоссер (1776 - 1861), автор "Weltgeschichte" (1815 - 1824. 9 томов), "Geschichte des XVIII Jahrhunderts" (1823) и "Weltgeschichte für das deutsche Volk" (1844 - 1856. 18 томов). Лучшим свидетельством ценности этих произведений является то, что Чернышевский два из них перевел на русский язык, а Маркс 8, 9 и 10-й темы "Всемирной истории" Шлоссера положил в основу своих "Chronologische Auszüge". Шлоссер также уделяет большое внимание славянским делам. История славян была уже введена Шлоссером в мировую историю как ее основная часть, наряду с историей других, признанных в историографии народов. Изложено все эта в соответствии с самым прогрессивным пониманием истории конца XVIII века.

Итак, первый период славяноведения заканчивается, безусловно, с честью для этой науки. За этот период славяноведение стояло, за исключением эпохи контрреформации, в ряду самых прогрессивных направлений, в особенности же в эпоху буржуазной оппозиции в XV и XVI вв., а так же и в период созревания революции в XVIII веке.

Перед советской наукой стоит весьма благодарная задача - раскрыть ныне уже совершенно забытые, но все же и теперь еще имеющие значение попытки познания славянских народов и их истории. Задача эта тем более благодарна, что буржуазное славяноведение в XIX столетии не только содействовало их забвению, но в большинстве случаев само было проникнуто консервативным, а иногда прямо реакционным направлением.


1 Гебгарди издал большой труд - "Geschichte aller wendisch-slavischen Staaten" (1790 - 1797) -в 7 томах и "Allgemeine Geschichte der Wenden und Slaven" (в "Allgemeine Welthistorie", вышедшей в г. Галле, том 51, 2 выпуска, 1785 - 1789) и кроме того монографии о славянских государствах: "Geschichte der Königreiche Galizien, Lodomirien und Rotreussen" (1804), "Geschichte der Königreiche Dalmatien, Kroatien, Slavonien, Servien, Raszien, Bosnien, Rama und des Freistaats Ragusa" (1808), а также монографии о других государствах, тесно связанных со славянами: "Geschichte des Reichs Ungarn und der damit verbundenen Staaten" (1778 - 1781, 3 тома) и "Geschichte von Liefland, Estland, Kurland und Semgallen" ("Allgemeine Weltgeschichte", том 50). Энгельс, как венгерский немец, написал "Geschichte des Königreichs Ungarn" (1814 - 1815, 5 томов) и кроме того ряд монографий: "Geschichte von Halitsch und Wladimir" (1793), "Geschichte der Ukraine und der ukrainischen Kasaken" (1796), "Geschichte von Dalmatien und Kroatien" (1798), "Geschichte von Servien und Bosnien" (1801), "Geschichte von Ragusa" (1807), "Geschichte der Bulgaren in Mösien" (1797).


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/К-ИСТОРИИ-СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ-ДО-XVIII-ВЕКА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

З. Неедлы, К ИСТОРИИ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ ДО XVIII ВЕКА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/К-ИСТОРИИ-СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ-ДО-XVIII-ВЕКА (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - З. Неедлы:

З. Неедлы → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
1851 просмотров рейтинг
22.08.2015 (3141 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
9 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
К ИСТОРИИ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ ДО XVIII ВЕКА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android