Libmonster ID: RU-10141

А. РАКВИАШВИЛИ, кандидат экономических наук, старший преподаватель экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

Зададимся нетривиальным вопросом: какой размер государства оптимален для общества? Парадоксально, но требуя расширить масштабы государственного регулирования, экономисты упускают из виду, что причиной многих бед может быть само государство.

Если исходить из общепринятой точки зрения (государство должно вмешиваться в экономику, когда рыночный механизм дает сбой), то в первую очередь следует выяснить пределы эффективности рынка. Иными словами, необходимо предоставить максимальную свободу рыночным агентам и ограничить полномочия государства. А это предполагает минимизацию налогов; упрощение формальных процедур, регулирующих проверок и других форм вмешательства; открытость и прозрачность процесса принятия решения со стороны государства и, что крайне важно, подробное обоснование необходимости регулирования.

Мы, конечно, не можем не считаться с окружающей нас действительностью и строить идеальные модели того, что могло бы быть в отсутствие государства, да и демонтаж государства - опасная и практически не реализуемая идея. Но для нормального развития экономики необходимо иметь четкие представления о границах государственного вмешательства. Хотя за исключением узкой группы маргинальных теоретиков, все экономисты сходятся во мнении, что тотальное государство, полностью руководящее гражданами, не есть благо, но консенсуса о четких границах в научном сообществе до сих пор не существует.

Однако такой консенсус существует среди экономистов из либерального лагеря, чаще именующих себя либертарианцами. По их мнению, наиболее эффективным, логически и морально оправданным может быть исключительно минимальное государство, осуществляющее только защитные функции. Задача данной статьи - представить целостную, хотя и в некоторой степени сжатую, картину основных доводов либертарианства в пользу минимального государства.

стр. 119

Но сначала мы конкретизируем понятие "принуждение". Принуждение - важнейшая характеристика государственного аппарата, и путаница в определении сделает напрасным любое дальнейшее обсуждение роли государства.

Б. Леони писал: "Когда лавочник, врач или адвокат ждут клиентов, каждый из них может ощущать, что их возможность заработать на жизнь зависит от этих клиентов. Это верно. Но если клиент или покупатель не появляются, то нельзя, не выходя за рамки принятого словоупотребления, сказать, что клиенты (или покупатели), которые не приходят, принуждают лавочника, врача или адвоката к голодной смерти. Действительно, никто никого не принудил тем, что не пришел. Если предельно упростить ситуацию, можно допустить, что клиентов (или покупателей) вообще не было... Можно относиться с презрением к человеку, который, хорошо умея плавать, не бросается на помощь тонущему, но нельзя, оставаясь в рамках принятого словоупотребления, сказать, что, отказавшись от спасения утопающего, этот человек "принудил" его утонуть"1.

Исходя из этого, не выдерживает критики, например, распространенная точка зрения, что рабочих в период промышленной революции эксплуатировали лишь потому, что они добровольно соглашались на плохие условия труда и низкую заработную плату. Утверждать, что у рабочих есть "право" не быть уволенным или получать некую компенсацию после увольнения, то же самое, что утверждать, будто у предпринимателя есть обязанность начинать бизнес, строить завод или учреждать банк. Подобная логика может увести очень далеко. Леони по этому поводу пишет: "Пропаганда Муссолини и Гитлера перед Второй мировой войной и во время нее включала утверждение, что народы других стран, в том числе находящихся далеко от Италии и Германии, например Канады и США, "принуждали" итальянцев и немцев довольствоваться своими скудными сырьевыми ресурсами и относительно небольшой территорией, несмотря на то, что ни Канада, ни США не захватили ни пяди итальянской или немецкой территории"2. Нельзя считать принуждением сделку, заключенную добровольно, и нельзя создавать искусственно абстрактное право на большее богатство только на том основании, что это самое богатство теоретически доступно. С другой стороны, если принуждение на самом деле осуществляется, то речь идет о желании нарушить добровольное взаимодействие либо изменить его результаты.

Свободная рыночная экономика лишена проблемы принуждения, так как все трансакции в ней происходят на добровольной основе. Поэтому не только не нарушаются чьи-либо права, но и отпадает проблема справедливости3. Если два человека в результате добровольного взаимодействия заключили контракт, а правительство решило


1 Леони Б. Свобода и закон. М.: ИРИСЭН, 2008. С. 70.

2 Там же. С. 72 - 73.

3 О справедливости и "социальной справедливости" довольно много писал Ф. Хайек, и его аргументация представляется более чем исчерпывающей. Подробнее см.: Хайек Ф. Право, законодательство и свобода: Современное понимание либеральных принципов справедливости и политики. М.: ИРИСЭН, 2006. С. 167 - 320.

стр. 120

вмешаться и изменить условия контракта или запретить его заключение, то это можно сделать только через принуждение. Исключением может быть лишь создание определенных стимулов для этих лиц, но поскольку государство само не создает ресурсов, то средства для стимулирования, в свою очередь, должны быть получены в результате принуждения третьих лиц, то есть в любом случае желание изменить результат добровольно заключенного контракта (или препятствовать его заключению) требует принуждения. Прибегнув к принуждению, правительство создает проблему справедливости, которой не было, пока все сделки носили добровольный характер. Как сказал Хайек, "целью вмешательства всегда является достижение конкретного результата, отличающегося от того, какой получился бы, если бы механизму предоставили идти своим ходом... Таким образом, вмешательство - всегда акт несправедливости, подвергающий кого-то принуждению (обычно в интересах третьей стороны) в ситуации, в которой другой не подвергся бы такому принуждению и ради решения чьих-то задач"4.

Однако в некоторых случаях добровольное взаимодействие двух и более лиц может само быть актом принуждения по отношению к другим людям. В таком случае необходим механизмзащиты, в качестве которого и должно выступать государство. Сама защитная функция может быть разнообразной и включать как защиту от внешнего (по отношению к обществу) врага, так и защиту при осуществлении трансакций внутри общества. Во всех остальных случаях вмешательство не будет иметь оснований, по крайней мере, с точки зрения морали.

Кроме морального аргумента, необходимость и достаточность "защитного" государства вытекает из логики построения эффективных институтов власти. Решить серьезные проблемы демократического строя, известные со времен Платона, можно лишь в ситуации ограниченного правительства. Иными словами, демократия и "большое" государство несовместимы. Но для большей ясности либертарианского видения роли государства рассмотрим все аргументы по порядку.

Моральная оправданность

Во второй половине XX в., в основном в США, развивалось новое течение в либерализме - либертарианство, которое стало попыткой переломить негативную тенденцию усиления диктата государства и указать людям на ценности, обеспечившие стремительный подъем человечества в эпоху Нового времени. Термин "либертарианство" возник во многом из-за того, что под либерализмом в XX в. стали понимать зачастую диаметрально противоположную идеологию. Хайек по этому поводу написал в 1956 г. в предисловии к работе "Дорога к рабству": "В моей книге термин "либеральный" используется в своем первоначальном смысле, в традиции употребления, сложившейся в Англии в XIX в. и сохранившейся там и поныне". Согласно Хайеку, слово "либерализм" "стало частью камуфляжа американских левых


4 Хайек Ф. Указ. соч. С. 295.

стр. 121

движений (чему немало способствует бестолковость многих людей, действительно верящих в свободу) и стало означать поддержку любой формы государственного контроля. Меня до сих пор поражает, почему те американцы, которые искренне верят в либеральные ценности, позволили левым присвоить этот практически незаменимый термин"5.

Как сказал немецкий философ И. Г. Гердер, "когда значение термина расширяется настолько, что начинает означать все что угодно, настает такой момент, когда он не значит ровным счетом ничего"6. Поэтому подмена понятий заставила либералов США придумать новый термин. Первым в современном значении термин "либертарианство" ввел в употребление Л. Рид, и хотя многие предпочитают использовать термин "классический либерализм", сегодня именно либертарианство стало синонимом идеологии личной и экономической свободы, минимального государства и отказа от насилия в решении социальных проблем. Более того, либертарианцы привнесли ряд новых идей, обеспечивших дальнейшее развитие либерализма.

Либертарианство основано на двух идеях - признания самопринадлежности (право собственности на жизнь) и отказа от насилия.

Нелегко подробно рассматривать общество, в котором за человеком не признается право на жизнь, хотя, несомненно, история знает множество случаев, когда ценность отдельно взятой жизни была близка к нулю. Тем не менее очень сложно найти период, когда "обесценение жизни" было возведено в универсальное правило, то есть когда не только жизнь "жертвы" не ценили, но и жизнь "убийцы" не ценилась никем, в том числе самим убийцей. Если исходить из универсальности применяемых подходов, то очень сложно представить общество, в котором никто ни за кем не признает права на жизнь. Человек в этих условиях мало отличался бы от любой другой вещи, например дома или лопаты. А ценность его определялась бы местом в обществе: больного, ослабшего или ленивого человека убили бы, а более работоспособного - оставили бы жить. Возможно, "слабые" члены общества убивали бы себя сами, осознавая свою бесполезность.

Как далеко подобное общество может пойти, допустив, что, зародившись, оно не эволюционирует в более гуманное объединение? На самом деле такое отношение к себе самому и к окружающим не подразумевает заботу о себе и о других. Зачем заботиться о своем благополучии, когда жизнь не имеет никакой ценности? Вряд ли такого рода сообщества могли долго и продуктивно существовать. В любом случае отказ от идеи самопринадлежности требует признать равнообоснованными с точки зрения морали и логики любые типы общества: от канибалистских до тоталитарных. Признание права собственности на жизнь - то, что отличает цивилизованное общество от варварства в худшем смысле этого слова.

Вместе с тем из факта самопринадлежности вытекает ряд очень интересных обстоятельств, не всегда осознаваемых экономистами.


5 Хайек Ф. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. С. 18 - 19.

6 Цит. по: Кревельд М. ван. Трансформация войны. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С. 229.

стр. 122

Если у человека есть право собственности на свою жизнь, то у него, очевидно, есть право собственности на свои мысли, из чего следует право на свободу вероисповедания, свободу слова и т. д. Из права собственности на жизнь логично вытекает право собственности на материальные предметы. Возьмем пример: чтобы прокормить себя, человек поймал в море рыбу (ни море, ни рыба, допустим, никому до этого не принадлежали)7. С этого момента рыба становится собственностью человека, так как она служит ему для реализации права собственности на жизнь. Если кто-то отнимет эту рыбу, это будет нарушением права собственности на жизнь, ибо может вызвать смерть (от голода). Но если один ловит рыбу лучше другого, причем лучший рыбак не просто ест добычу, но и делает из нее украшения, запасы на экстренный случай и т. д., будет ли это основанием отнять излишек рыбы? Какая разница в том, отнять "излишек" рыбы или "сверхприбыль"?8 Следовательно, признание принципа самопринадлежности необходимо рождает признание права собственности на материальные предметы.

Право собственности на жизнь требует отказа от насилия. Человек обладает такими правами, которые не нарушают равные права других людей. Даже в ситуации голода и ограниченности ресурсов признание права собственности исключает конфликтные ситуации.

Допустим, Адам и Ева, съев все фрукты в райском саду, начали присматриваться к запретному плоду, а Ева заявила о праве собственности на плод (например, заключив сделку с предыдущим хозяином или на правах первого заявителя). Тогда, признавая собственность Евы, Адам, даже умирая от голода, не стал бы предпринимать попыток отнять у Евы яблоко. У него был бы выбор: дождаться предложения разделить трапезу или взять инициативу в свои руки и попытаться договориться - например, взамен половины яблока разделить ответственность с Евой за нарушение запрета.

Таким образом, признание права собственности приводит к отказу от насилия - второму важнейшему принципу либертарианства. По этому поводу Р. Нозик пишет: "Нет оправданий, позволяющих пожертвовать одним человеком ради других. Эта центральная идея - а именно, что есть разные люди, живущие каждый своей жизнью, и ни одним нельзя пожертвовать для других - не только лежит в основе существования жестких моральных ограничений, но и, по моему мнению, порождает либертарианское ограничение, которое запрещает агрессию против другого"9.


7 Ожидая гнева защитников животных, мы не признаем право на жизнь за рыбой, так как можем привести ряд свидетельств, указывающих на принципиальное отличие рыбы от человека. Вместе с тем мы четко осознаем, что, признав "принципиальные отличия" достаточным основанием для покушения на жизнь, мы одновременно признаем за гипотетическим "инопланетянином" право употреблять человека в пищу. (Если, конечно, такие инопланетяне найдутся и соответствующие "принципиальные отличия" будут иметь место.) Признавая это, мы не отказываем себе и другим в праве на защиту и находим это оправданным. Одновременно важно подчеркнуть, что, рассуждая о правах человека, мы не распространяем эти рассуждения на всех существ и все предметы мира.

8 Похожее обоснование права собственности на материальные предметы можно встретить еще у Дж. Локка. См.: Штраус Л. Естественное право и история. М.: Водолей Publishers, 2007. С. 225 - 240.

9 Нозик Р. Анархия, государство и утопия. М.: ИРИСЭН, 2008. С. 57.

стр. 123

Вместе с тем, понимая, что далеко не все люди будут готовы несмотря ни на что взаимодействовать исключительно на добровольной основе, либертарианство признает необходимость существования некоторой организации, защищающей своих членов как от внешних, так и от внутренних угроз. Такой защитной организацией выступает минимальное государство, ограниченное узкими функциями защиты от насилия, воровства, мошенничества, принуждения к выполнению договоров и т. п. Следовательно, существование минимального государства морально оправдано, однако любое более громоздкое государство будет нарушать право людей на то, чтобы их не принуждали делать определенные вещи, и его существование нельзя оправдать.

Принципы либертарианства далеко не всегда принимаются, даже если и кажутся самоочевидными. Поддерживая регулирование, люди ставят себя в положение тех, кто выиграет от вмешательства в добровольное взаимодействие, и забывают о тех, кто за это платит, предпочитая не думать, откуда к ним поступили деньги. Многие считают свои потребности достаточным основанием для помощи со стороны государства (читай: со стороны других граждан). Уволенные рабочие хотят пособий; те, кого еще не уволили, - защиту от увольнений; фермеры - высоких цен на свою продукцию, а неудачливые банкиры - "поддержки банковской системы". Причем каждый требует помощи не потому, что это будет выгодно всем, а лишь потому, что это необходимо для удовлетворения его "жизненно важных" потребностей10. Получается, что если у человека появляется важная, с его точки зрения, потребность, то другие становятся (по логике сторонников большого государства) обязаны ему эти потребности оплачивать. Конечно, напрямую кроме ярых социалистов никто не признает за "социальными" функциями государства оплату претензий одних за счет других. Это всегда обосновывается уникальными условиями и значением тех или иных групп людей, особенно когда эти группы имеют серьезное электоральное влияние. Но никакие ширмы и фантомы не скроют того очевидного факта, что любые действия государства, сверх своих защитных функций - акт несправедливости и нарушение неотъемлемых прав граждан. Поэтому вместо того, чтобы требовать удовлетворения потребностей, уместнее требовать условий для возможности самостоятельно обеспечить себя всеми желаемыми благами11.


10 Нельзя не отметить развращающий характер лозунга советской эпохи: "Каждому по потребностям, от каждого по способностям!". Это утверждение, прочно осевшее в головах многих, извратило представление людей о правах и роли человека в обществе. "Мне надо" - стало синонимом "У меня есть право", причем безответственное и асоциальное поведение, обоснованное таким образом, сторонники большого государства не преминули приписать вседозволенности "рынка".

11 Как писал Нозик: "Зачем кому-либо работать в свободное время в обществе, в котором предполагается, что все нужды людей удовлетворены? Возможно, потому что эти люди заботятся о чем-то еще, кроме нужд. Мне нравится делать заметки на полях книг, которые я читаю, и иметь доступ к книгам, чтобы рыться в них в любое время дня и ночи. Было бы очень приятно и удобно иметь у себя на заднем дворе библиотеку Гарвардского университета. Я полагаю, что ни одно общество не предоставит таких ресурсов каждому, кто хотел бы, чтобы они были частью его регулярного пайка. Таким образом, либо люди должны обходиться без каких-либо дополнительных вещей, которые они хотят иметь, либо нужно разрешить им делать что-то дополнительное, чтобы получить некоторые из этих вещей. На каком основании можно было бы запретить неравенство, которое возникло бы в результате этого?" (Нозик Р. Указ. соч. С. 209).

стр. 124

Необходимо отметить, что современный либерализм не выступает против государства как такового. Желание дирижистов представить либерализм как некий аналог анархизма можно считать попыткой подменить одни аргументы другими, более удобными для критики. Государство для либерала - это инструмент для защиты прав, и оно не может быть чем-либо большим. Нозик пишет: "Минимальное государство обращается с нами как с неприкосновенными индивидами, которых другие люди не могут использовать в качестве инструмента, средства или ресурса; оно обращается с нами с почтением, которого мы заслуживаем как обладатели индивидуальных прав. Уважая наши права и тем самым обращаясь с нами с уважением, оно позволяет нам - по отдельности или вместе с теми, кого мы выберем, - выбирать свою жизнь и реализовывать свои цели и представления о себе... опираясь на добровольное сотрудничество других индивидов, обладающих тем же достоинством. Как смеет государство или группа индивидов делать больше? Или меньше?"12. Эти слова Нозика легко заменить словами Иммануила Канта: "Относись к человеку как к цели, а не как к средству".

Логическая обоснованность

К. Поппер в книге "Открытое общество и его враги" сформулировал три парадокса, которые ставят свободное, не регулируемое общество перед неразрешимыми сложностями. Стоит процитировать его слова: "Так называемый парадокс свободы показывает, что свобода в смысле отсутствия какого бы то ни было ограничивающего ее контроля должна привести к значительному ее ограничению, так как дает возможность задире поработить кротких... Менее известен парадокс терпимости: неограниченная терпимость должна привести к исчезновению терпимости. Если мы безгранично терпимы даже к нетерпимым, если мы не готовы защищать терпимое общество от атак нетерпимых, терпимые будут разгромлены... Таким образом, во имя терпимости следует провозгласить право не быть терпимыми к нетерпимым... Другой, менее известный парадокс - это парадокс демократии, или, более точно, правления большинства, состоящий в возможности большинства решить, что править должен тиран"13. Как преодолеть эти три парадокса, если мы считаем себя членами цивилизованного общества?

Для преодоления парадокса свободы необходимы ограничения внутри общества, иными словами, нужны органы правопорядка и судебная система. Парадокс терпимости по отношению к внешним обществам преодолевается созданием армии, а внутри общества - правоохранительными органами. Наконец, парадокс демократии требует институтов, ограничивающих власть. Следовательно, чтобы преодолеть парадоксы Поппера, даже в самом миролюбивом обществе должны присутствовать: внутренние ограничения; система защиты от внешнего врага и от внутренних конфликтов; институты, ограничивающие власть.


12 Нозик Р. Указ. соч. С. 406.

13 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1: Чары Платона. М.: Феникс, Международный фонд "Культурная инициатива", 1992. С. 329.

стр. 125

Итак, мы, рассуждая отличным от Нозика способом, снова пришли к необходимости государства как защитной организации. Но для стабильности "открытого общества" этого оказывается недостаточно, так как процесс выбора власти таит в себе риски разрастания государства.

Сдерживать власть правительства может свобода слова, обеспечивающая большую информированность, а также сложная процедура изменения конституции, которая защитит от безответственных попыток увеличить власть конкретных политиков или сделать их пребывание во власти бесконечным. Естественно, необходима система сдержек и противовесов, которая может проявляться в четком разделении властей, а также в развитом федерализме. И наконец, успешным сдерживающим фактором может стать американская модель конституции, предполагающая ограничение власти правительства, когда для бюрократии действует правило: "Запрещено все, что не разрешено". Именно в таком виде государство становится логическим следствием предпосылок современного либерализма.

Однако все эти сдерживающие факторы - лишь внешние по отношению к механизму избрания власти и не могут защитить от внутренних противоречий демократической процедуры. Наиболее важная проблема демократии - невозможность однозначно сформулировать "общественное мнение". Как указывал Леони, "во многих случаях такой вещи, как "общественное мнение", не существует; нет никаких оснований удостаивать титулом "общественного мнения" частные мнения групп и индивидов, которые случайно оказались в положении, позволяющем им принять закон, часто с ущербом для других групп и индивидов"14. Но идея демократии как раз и заключается в том, что некоторые представляют интересы многих. Однако "чем больше количество людей, которых пытается "представлять" законодатель в законодательном процессе, и чем больше количество вопросов, по которым он пытается их представлять, тем меньше слово "представительство" сохраняет связь с волей реальных людей, а не с волей людей, которые называются их "представителями""15. Тем не менее для сохранения демократии необходимо каким-то образом решить эту проблему. Леони предлагает использовать "негативный" способ: уточнить, какой образ действий люди считают недопустимым: "Волю, общую для каждого члена общества, гораздо легче определить в плане ее содержания "негативным" способом, как в конфуцианском принципе16, чем любым из "позитивных" способов... опрос любой группы с целью установить, что ее члены не хотели бы претерпеть в результате прямого действия других людей, дал бы более ясные и более точные результаты, чем любой опрос людей относительно их желаний"17.

Какие можно выделить цели, которые соответствовали бы общей воле? Леони по этому поводу пишет: "Строго говоря... ни одно группо-


14 Леони Б. Указ. соч. С. 31.

15 Там же. С. 34.

16 Не делай другим того, чего не хотел бы, чтобы другие сделали тебе. 17 Леони Б. Указ. соч. С. 30.

стр. 126

вое решение, если только оно не принимается консенсусом, не является выражением воли, общей для всех людей, которые участвуют в принятии данного решения. Однако в некоторых случаях - например, когда суд присяжных выносит вердикт по делу грабителя или убийцы - против меньшинства принимаются такие решения, которые это меньшинство, в свою очередь, без колебаний предпочло бы в том случае, если его члены были бы жертвой соответствующих действий со стороны других людей... Было неоднократно отмечено, что даже пираты и грабители на практике должны выработать какой-то общий для них всех закон, чтобы их шайка не распалась и не исчезла в результате внутренних конфликтов... Можно утверждать, что бывают такие решения, которые хотя и не отражают в каждый момент времени волю каждого из членов группы, могут рассматриваться как "общие" для этой группы в том смысле, что каждый ее член одобряет их в конкретных, одинаковых обстоятельствах"18.

Это первый аргумент в пользу минимального государства, который вытекает из работ Леони. Очевидно, что именно потребность в защите (от внешнего врага или агрессии внутри общества) можно определить "негативным" способом, а значит, сформулировать как цель для власти, избранной демократическим способом.

Одновременно при попытке повысить эффективность демократической процедуры возникает другое ограничение "большого" государства. Леони пишет: "Чтобы вернуть слову "представительство" его исходное значение, следует радикально сократить или количество тех, кого "представляют", или количество вопросов, по которым якобы осуществляется "представительство", или и то, и другое. Однако сложно допустить, что сокращение количества тех, кого представляют, можно совместить с личной свободой, если исходить из предположения, что они имеют право выразить свою волю, по меньшей мере, как избиратели. С другой стороны, сокращение количества вопросов, по которым люди должны иметь представительство... приводит к соответствующему расширению круга вопросов, по которым они могут свободно принимать решения в качестве индивидов, без всякого "представительства". Таким образом, последний вариант - это, по-видимому, единственный путь, который остался для личной свободы в наше время"19. Следовательно, с одной стороны, мы имеем потребность в негативном определении общих целей, а с другой - некоторую границу, по достижении которой большое количество различных идей не позволит обеспечить "представительство".

Аргументы Леони не просто дополняют аргументы Поппера. Парадоксы Поппера лишь обосновывают потребность в минимальном государстве, хотя не доказывают наличие границ для расширения такого государства. В рамках минимального государства эти парадоксы не получили полного объяснения, так как парадокс демократии заставляет выйти за пределы моральной аргументации Нозика. В этот момент приходит на помощь анализ особенностей демократического процесса,


18 Леони Б. Указ. соч. С. 158.

19 Там же. С. 35.

стр. 127

осуществленный Леони. Он дополняет расплывчатую формулировку: "Необходимость существования институтов, ограничивающих демократическим способом избранную власть". Конкретизация общественного мнения как раз формирует ту верхнюю границу расширения государственных полномочий, которой не хватало в случае аргументации на основе парадоксов Поппера.

Конечно, недостатки демократической процедуры этим не исчерпываются. Леони описывает три дополнительные проблемы: как привести в соответствие количество граждан, уполномоченных выбирать представителей, и реальную структуру населения; как поощрить выдвигать свои кандидатуры в представители тех граждан, которые были бы адекватными представителями воли народа; как создать систему выбора представителей, чтобы они адекватно отражали мнение людей, которых представляют?20

Однако решение этих вопросов напрямую не связано с обоснованием необходимости минимального государства, так как даже если все эти проблемы преодолены, только минимальное государство может обеспечить адекватное представительство. Это связано не только с проблемой общей воли, но и с личными характеристиками потенциальных правителей. Как раз на эту проблему указывал Хайек, когда говорил, что к власти приходят худшие, и это последний аргумент в пользу минимального государства.

Кто правит?

Как сказал Поппер, "правители - это всегда конкретные люди, и вне зависимости от того, из какого класса они происходят, с момента, как они начинают править, они принадлежат к правящему классу"21. Но каков этот класс? Одна из серьезнейших проблем государства в том, что в процессе выборов к власти приходят худшие. Одним из первых это отметил Хайек. Он приводил три аргумента.

Во-первых, достичь единообразия взглядов легче в "слоях общества, для которых характерны низкий моральный и интеллектуальный уровень, примитивные, грубые вкусы и инстинкты"22, а более образованные люди имеют разнообразные вкусы и предпочтения, и опора на них не позволит победить на выборах. Следовательно, "если нам нужна, по возможности, многочисленная группа, достаточно сильная, чтобы навязывать другим свои взгляды и ценности, мы никогда не обратимся к людям с развитым мировоззрением и вкусом. Мы пойдем в первую очередь к людям толпы, людям "массы" - в уничижительном смысле этого слова, - к наименее оригинальным и самостоятельным, которые смогут оказывать любое идеологическое давление просто своим числом"23.


20 Леони Б. Указ. соч. С. 140.

21 Цит. по: Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы: К. Менгер, Л. Мизес, Ф. Хайек. М.; Челябинск: ИРИСЭН, Мысль, Социум, 2008. С. 317.

22 Хайек Ф. Дорога к рабству. С. 144.

23 Там же.

стр. 128

Во-вторых, "проще всего обрести поддержку людей легковерных и послушных, не имеющих собственных убеждений и согласных принять любую готовую систему ценностей, если только ее как следует вколотить им в голову, повторяя одно и то же достаточно часто и достаточно громко"24. Поэтому даже если политик решит привлечь на свою сторону наиболее образованных граждан, он может рассчитывать лишь на людей податливых, не готовых отстаивать собственные интересы.

В-третьих, (это главное) причина, определяющая приход к власти "худших", - особенность формулирования идей, которые может подхватить большинство населения. Хайек указывает, что "люди гораздо легче приходят к согласию на основе негативной программы - будь то ненависть к врагу или зависть к преуспевающим соседям, чем на основе программы, утверждающей позитивные задачи и ценности25. "Мы" и "они", свои и чужие - на этих противопоставлениях, подогреваемых непрекращающейся борьбой с теми, кто не входит в организацию, построено любое групповое сознание, объединяющее людей, готовых к действию"26. Разрушение, война, принуждение всегда кажутся легким способом достижения лучшей, более богатой жизни, и они легко могут стать наиболее доступным для масс объяснением причин всех их проблем. Проще свалить все беды на "приезжих", "шпионов" или "капиталистов", чем призывать больше и усерднее трудиться. Ведь в последнем случае у избирателя нет иллюзии, что все проблемы будут решены разом и без дополнительных трудозатрат27.

Аргументация Хайека перекликается с аргументацией Леони об "общей воле". В каждом случае речь идет о неоднородности мнений и сложности достичь согласия даже среди простого большинства. Хайек с опаской смотрит на низменные человеческие чувства как на источник тирании в демократическом обществе. Однако такая опасность становится менее вероятной, когда цели формулируются негативным способом, как указывал Леони. Можно "зажечь" массы на борьбу с "кулачеством", но мало нашлось бы сторонников закона, по которому никто не может быть богатым; можно бороться за права рабочих, но лозунг "Ни у кого нет никаких прав, если на то есть воля правительства" вряд ли станет популярным. В каждом из этих примеров люди легко могут представить себе, что подвергаются принуждению во имя целей третьих лиц, и не захотят голосовать за потенциального тирана. Поэтому негативное формулирование целей - один из способов преодолеть тенденцию прихода "худших" к власти.


24 Хайек Ф. Дорога к рабству. С. 145.

25 Здесь надо различать смысл слов "негативный" и "позитивный" по сравнению с тем, как они использовались у Леони. У Хайека фразу "негативные цели" можно легко заменить на фразу "деструктивные цели", а у Леони "негативное" означает нечто нежелательное.

26 Хайек Ф. Указ. соч. С. 145.

27 В подтверждение позиции Хайека приведем слова лорда Болинброка, лидера английских тори, сказанные еще в XVIII в.: "Боюсь, мы пришли в зал заседаний с теми же намерениями, что и все остальные партии; что главный мотив наших действий - взять правительство страны в свои руки; что главные наши убеждения - сохранение этой власти, больше рабочих мест для нас и более широкие возможности для вознаграждения тех, кто помогал нам победить, и наказания тех, кто был к нам в оппозиции" (Цит. по: Боуз Д. Либертарианство: История, принципы, политика. Челябинск: Социум, Cato Institute, 2004. С. 217).

стр. 129

"Худшие" у власти - большая проблема для любого сторонника регулирования, так как это нарушает радужные планы "дирижистов" о создании особого класса просвещенных, бескорыстных и трудолюбивых бюрократов. Но, допустим, Хайек был неправ и к власти все-таки приходят не "худшие". Более того, предположим, что к власти приходят "лучшие". Однако недостаточно найти одного-двух "лучших" из "лучших" людей, готовых бескорыстно служить общему благу, ведь решение одного на деле осуществляют сотни и тысячи других чиновников. Даже если страной правит бесконечно умный, образованный, талантливый, трудолюбивый, честный и совестливый президент, ему понадобится не только премьер "не хуже", но и тысячи обычных чиновников, которые реально исполняют приказы. Соответственно "лучшие" нам потребуются не только в верхушке власти, но и на самых низах. Неужели не утопия верить, что такой отбор во властные структуры возможен?

Но мы не будем отвергать этот аргумент и допустим, что идеальная модель претворена в жизнь и лучшие представители общества оказались во власти. Возможно ли тогда эффективное регулирование? Увы, если лучшие умы общества стали министрами, то управлять они смогут лишь действиями "худших". Собственно, мы в таком случае получаем незавидный выбор: либо мы сажаем за руль Ferrari обезьяну, либо за руль "Запорожца" - Михаэля Шумахера. И в том и в другом случае результат будет неутешительным.

Более того, идея, что к власти приходят "лучшие", - не просто утопия, а настоящая опасность, грозящая перерасти в катастрофу. Сначала следует забыть, что "никакие торжественные титулы, пышные церемонии и энтузиазм аплодирующих масс не в состоянии скрыть того, что и законодатели, и директора в централизованной экономике - такие же отдельные люди, как вы и я, не имеющие понятия о 99% того, что происходит вокруг них - о реальных сделках, договоренностях, установках, чувствах и убеждениях людей, которых все это затрагивает"28. На второй стадии надо будет представить себе группу выдающихся людей, бескорыстно работающих ради общего блага, как, например, это имело место во многих странах29. Наконец, на третьей стадии остается лишь возвести "новый строй" в идеал и, подобно Гегелю, узреть в нем "шествие Бога в мире"30. После этого в обществе будут сформированы прочные основы тоталитаризма, где ценность жизни индивида будет бесконечно ничтожна по сравнению с величайшим благом "Нового общества".


28 Леони Б. Указ. соч. С. 38.

29 Лейборист Р. Келф-Коэн, крупный чиновник в правительстве Великобритании в 1946 - 1955 гг., писал в своих воспоминаниях: "Слова "общественный совет" и "общественная корпорация" звучали магически. В них должны были работать самоотверженные люди выдающихся способностей, преданные национальным интересам. Мы полагали, что таких людей можно найти в большом количестве; естественно, у них не было никаких шансов пробиться в ту вырожденческую капиталистическую эпоху, в которой мы жили. Мы также считали, что Акт о национализации преобразит промышленных рабочих, которые посвятят себя национальным интересам. Таким образом, сочетание самоотверженных менеджеров и самоотверженных рабочих приведет к возникновению дивного нового мира социализма - совершенно непохожего на капитализм" (Цит. по: Леони Б. Указ. соч. С. 198 - 199).

30 Цит. по: Нисбет Р. Прогресс: история идеи. М.: ИРИСЭН, 2007. С. 408.

стр. 130

К сожалению, некоторые страны прошли весь путь до конца, что в итоге вылилось в миллионы жертв нацизма, фашизма, коммунизма и прочих тоталитарных идеологий, различие между которыми заключалось лишь в способах возвеличивания культа "коллектива" и способах унижения, уничтожения индивидуальности и человеческого достоинства.

* * *

Все рассмотренные аргументы в пользу минимального государства - небольшая часть общей критики чрезмерного разрастания бюрократии. Однако принципиально важно, что современное патерналистское государство, активно вмешивающееся в жизнь граждан, не только морально не оправдано, но и серьезнейшим образом подрывает эффективность демократического процесса - единственного известного нам способа цивилизованной, мирной смены власти. Все прочие, частные проблемы регулирования могут стать объектом рассмотрения лишь после того, как сторонники регулирования преодолеют фундаментальные проблемы ограниченности большого государства, кратко изложенные в данной работе. В любом случае, как сказал М. Фридмен, суть будет не в том, что "вмешательство не может быть оправдано, а в том, что бремя оправдания должно лежать на его сторонниках"31. А это уже совсем другая постановка вопроса.


31 Фридман М., Фридман Р. Свобода выбирать: Наша позиция. М.: Новое издательство, 2007. С. 47.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ЛИБЕРТАРИАНСКАЯ-КОНЦЕПЦИЯ-ГОСУДАРСТВА-ЛОГИКА-И-МОРАЛЬ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Sergei KozlovskiКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Kozlovski

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

А. РАКВИАШВИЛИ, ЛИБЕРТАРИАНСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВА: ЛОГИКА И МОРАЛЬ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 07.10.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ЛИБЕРТАРИАНСКАЯ-КОНЦЕПЦИЯ-ГОСУДАРСТВА-ЛОГИКА-И-МОРАЛЬ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - А. РАКВИАШВИЛИ:

А. РАКВИАШВИЛИ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Sergei Kozlovski
Бодайбо, Россия
829 просмотров рейтинг
07.10.2015 (3096 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ЛИБЕРТАРИАНСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ГОСУДАРСТВА: ЛОГИКА И МОРАЛЬ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android