Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6878
Автор(ы) публикации: Х. ЛУРЬЕ

II*

1903 - 1904 гг. - период наиболее решительного наступления революционного марксизма на ревизионизм и в то же время период, когда усиливаются оппортунистические тенденции в международном рабочем движении. Оформившаяся партия большевиков, выражающая собой рост революционной тенденции, сразу же переходит в наступление протай оппортунизма не только в собственной стране, но и в международном масштабе. Революционный марксизм, проведший в конце 90-х годов большую борьбу с ревизионизмом, продолжает развивать ее и в дальнейшем, вскрывая недостаточность выступления центристских элементов против" ревизионизма. Еще до постановки на Амстердамском конгрессе II Интернационала вопроса о пересмотре "каучуковой резолюции" Каутского, допускающей в исключительных случаях вступление социалистов в буржуазные правительства, большевизм начал кампанию против этой резолюции. "Марксистская "Заря", - писал Ленин, - выходившая в 1901 - 1902 гг. в Штуттгарте и отстаивающая революционно-пролетарские взгляды, вынуждена была полемизировать с Каутским, называть "каучуковой" его половинчатую, уклончивую, примирительную по отношению к оппортунистам резолюцию на Парижском международном социалистическом конгрессе в 1900 г."1 .

Большевизм объявлял беспощадную борьбу бернштейниаде во всех ее проявлениях и в первую очередь практическому бернштейнианству Мильерана. В 1903 г. вопрос о ревизионизме в третий раз стоял в порядке дня партейтага германской социал-демократии (Дрезден). На дрезденском партейтаге Бернштейн потерпел наибольшее поражение. "Партейтаг осуждает всякие попытки, - гласила резолюция, - изменить нашу испытанную и победоносную, основанную на принципе классовой борьбы тактику в том смысле, чтобы подменить завоевания политической власти путем разгрома наших противников политикой уступчивости в отношении существующего строя". На этот раз Бернштейн, успевший сплотить вокруг себя кадры ревизионистов, уже не голосует за резолюцию в целом. Свое наступление против марксизма он пытается формулировать теперь следующим образом. Он вовсе якобы не требует изменения тактики, как это ему инкриминируется дрезденской резолюцией. У него с партией лишь теоретические споры. "Задача ревизионизма, - говорит он, - лежит в области теории, а не практики... В пересмотре нуждаются первые пять и отчасти шестой абзац теоретической части нашей партии"2 .

Отрыв теории от практики, вообще характерный для героев II Интернационала, в данном случае применяется как определенный тактический прием. Позже, в 1906 г., когда Ленин доказывал, что меньшевизм


* Окончание. См. ч. 1 в N 1 журнала "Историк-марксист" за 1933 г.

1 Ленин, Государство и революция, т. XII, ч. 2, изд. 1-е, стр. 383.

2 "Protocoll", S. 381.

стр. 143

повторяет зады ревизионизма и воспроизводит бернштейновскую аргументацию, Плеханов пытался отрицать свою идейную связь с бернштейнианством при помощи того аргумента, что он-де никогда не боролся против марксистской теории. "Плеханов, - пишет Ленин, - поднял перчатку. Бершнтейна хвалила буржуазия не за то, за что она хвалит меня, сказал он. Бернштейна хвалили за то, что он сдавал буржуазии наше теоретическое оружие - марксизм. А меня хвалят за тактику. Ситуация не та"3 .

Ленин доказал, что ситуация та же. Он разъяснил, что буржуазии понадобился поход против марксистской теории главным образом для того, чтобы добиться иной тактики немецкой социал-демократии Противопоставление теории практике становилось одной из основных догм II Интернационала. Поэтому большевизму прежде всего пришлось применить сбой метод "к проверке теоретических догм II Интернационала в огне революционной борьбы масс, в огне живой практики, т. е. к восстановлению нарушенного единства между теорией и практикой, к ликвидации разрыва между ними, ибо только так можно создать пролетарскую партию, вооруженную революционной теорией"4 .

Большевики уже на Амстердамском конгрессе в 1904 г., на I конгрессе II Интернационала после оформления большевизма, противостояли в борьбе с ревизионизмом всем центристским шатаниям. В докладе большевистской партии Амстердамскому конгрессу уделялось много места истории борьбы большевизма с ревизионизмом. "Теоретическому обоснованию "экономизма" сильно содействовало ревизионистское течение западноевропейской социал-демократии. Та же самая книга Бернштейна, которая на Западе дала опору преувеличенной оценке самодовлеющего значения парламентской политической борьбы у нас послужила для теоретического обоснования мнимого отказа от политической борьбы и ограничения своих задач областью "экономики". Так, в разной, подчас противоположной форме сказывались те же самые буржуазные тенденции ревизионизма"5 . Подводя итог проведенной борьбе и формулируя основные положения теоретической программы, партия большевиков заявляла: "Теоретическая часть программы стоит целиком на почве революционного марксизма и в корне отвергает все "поправки", которые ревизионизм пытался внести в научный социализм"6 .

Уже в этом докладе большевизм дал образец борьбы на два фронта - против ревизионистов и против партии социалистов-революционеров, которые "эксплоатируют одинаково и социалистические стремления пролетариата и мелкобуржуазные, и первобытно-коммунистические склонности крестьянства, и террористическое увлечение интеллигенции". В противовес центристским колебаниям доклад стремился показать необходимость резкой, последовательной, принципиальной борьбы. "И, повторяем, - писалось там, - несмотря на нашу резкую полемику против войны, рабочий класс не отвернулся от нашей партии"7 .

Большинство Амстердамского конгресса также решило вступить в борьбу с ревизионизмом. Была пересмотрена "каучуковая резолюция" Каутского и вместо нее принята дрезденская резолюция германской социал-демократии. Однако приемы этой борьбы резко отличались от тех, которые применялись и рекомендовались большевиками. Дрезден-


3 Ленин, т. IX, изд. 3-е, стр. 203.

4 Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 14.

5 Доклад РСДРП Амстердамскому конгрессу, Женева, 1904 г., стр. 167.

6 Там же, стр. 78.

7 Там же, стр. 72.

стр. 144

екая резолюция была приправлена добавлением, гласящим, что в каждой стране должна быть только одна социалистическая партия. Это добавление было использовано вождями II Интернационала для борьбы с большевизмом. Началась целая полоса центристских попыток ослабить, "смягчить" борьбу нашей партии с оппортунизмом. Самый текст дрезденской резолюции был подправлен: вместо слова "осуждает" было поставлено "отвергает". Оппортунистическая поправка. Адлера - Вандервельде не прошла лишь потому, что голоса разделились поровну. Откровенно либеральные речи Жореса были покрыты громкими аплодисментами. Заявление Адлера, что он "но хочет никого осуждать, так как никто из нас не может претендовать на непогрешимость", было выслушано с большим сочувствием.

Выступления против Бернштейна Розы, де Леона и Плеханова также обнаруживают их центристские колебания. Хотя Плеханов и писал тогда, что "реформизм" и революционный социализм составляют в сущности "две отдельных партии", однако по отношению к "каучуковой резолюции" Каутского он занял нерешительную, промежуточную позицию. "Если, - говорил он, - рассматривать эту резолюцию с чисто теоретической точки: зрения, то ее с некоторыми оговорками можно пожалуй признать правильной"8 . Плеханов видел роль оппортунизма, но он не понимал ленинского положения о борьбе двух тенденций в международном рабочем движении, не понимал основного, что уже было высказано Лениным в брошюре "Что делать?" - перемещения центра революционного движения в Россию. "Я назову, - говорил Плеханов, - великолепным только тот съезд, который будет свободен от таких больших недостатков9 . Когда и где состоится такой действительно великолепный международный съезд, - не знаю. Скажу больше: я не уверен даже в том, что он состоится когда-нибудь"10 .

Американский делегат де Леон, указавший на рост оппортунизма в германской социал-демократии и недостаточность отпора ему на самом конгрессе, в объяснении этих фактов не пошел дальше фаталистического вывода, что "течение и ход германского социал-демократического потока предопределены рядом существующих твердых фактов, ни за один из которых они (социал-демократы) не несут ответственности"11 . Де Леон считал поэтому, что немцы не должны иметь гегемонии в Интернационале, и предлагал передать руководство гедистам.

Ревизионисты на Амстердамском конгрессе имели своим лидером Жореса. Их тактика заключалась в том, чтобы настаивать на сохранении "каучуковой резолюции" Каутского.

Сам автор этой пресловутой резолюции был вынужден от нее отказаться. Однако он сделал это не из принципиальных соображений. Снятие резолюции он объяснил лишь тем, что в данный момент, на очереди стоят другие вопросы. На Парижском конгрессе, говорил он, надо было решить, могут ли социалисты при каких-либо обстоятельствах вступать в буржуазное правительство, "но сейчас речь идет о том, какой должна быть нами свободно выбираемая тактика, каким должно быть наше стремление"12 . Так изворачивался Каутский, чье имя уже тогда становилось знаменем борьбы против марксизма.

Осуждение Бернштейна на дрезденском партейтаге не помешало германской социал-демократии послать его на Амстердамский конгресс


8 Плеханов, В Амстердаме, стр. 22.

9 Подразумевается рост оппортунизма.

10 Плеханов, В Амстердаме, стр. 9.

11 Даниель де Леон, Избранные произведения, стр. 160.

12 "Protocoll intern, sozial. Kongress zu Amsterdam", 1904, S. 60.

стр. 145

II Интернационала. Больше того, он был от имени немецкой делегации введен в комиссию по колониальному вопросу. Если вспомнить установки Бернштейна по колониальному вопросу в его "Предпосылках социализма", то станет особенно ясной полная поддержка, на деле оказанная бернштейнианству германской социал-демократией. Конгресс не согласился с точкой зрения Бернштейна. Плеханову это представлялось большой победой над оппортунизмом, но суть дела была в том, что теоретики II Интернационала никогда не были в состоянии понять связи пролетарской революции с национально-освободительным движением в колониях.

В 1904 г. Бернштейн выступал с рядом "левых" предложений. Так например, он высказывался в пользу массовой политический стачки, в пользу уличных демонстраций. В чем смысл этих левых фраз? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно ознакомиться с обоснованием Бернштейном своих предложений. Прежде всего он спешит заявить, что "баррикадная борьба устарела, нашим единственным оружием остается политическая массовая стачка". Затем он использует свои предложения для того, чтобы доказать, что немецкий пролетариат по природе своей боится революции, создан по образу и подобию самого Бернштейна.

"Кто знает наш народ и нашу историю, - говорил он на прусском партейтаге в 1904 г., - тот знает также, что мы поразительно смирны и отличаемся крайним послушанием полиции. Я думаю, в этом отношении необходима перемена, необходимо повысить политическую восприимчивость и чувствительность масс"13 .

А в это же самое время другие столпы оппортунизма - Давид и Легин - старались всеми средствами опорочить решение иенского партейтага о массовой стачке, чтобы совершенно парализовать его политическое значение.

Революция 1905 г., имевшая огромное влияние на мировое рабочее движение, международный характер этой революции, отмеченный в ту пору даже Каутским, создавали неблагоприятные условия для развития ревизионизма. Но в ходе революции еще острее обнаруживались противоречия между революционным марксизмом и оппортунизмом, ярче вырисовывалась центристская позиция троцкистов, проявлялись колебания Розы Люксембург между большевизмом и меньшевизмом.

Ревизионисты стремятся теперь окопаться в профессиональном движении. В Германии им это удается с исключительным успехом: генеральная комиссия немецких профсоюзов становится настоящей штаб-квартирой ревизионизма. "Социалистический ежемесячник" продолжает выходить под руководством своего бессменного редактора - ревизиониста Блоха, которого Бебель на эссенском партейтаге метко назвал национал-либералам. Бернштейн остается его постоянным активным "сотрудником. Создается целая плеяда ревизионистских вождей. Рост влияния "Социалистического ежемесячника" и захват ревизионистами профсоюзов сопровождаются все большим усилением оппортунизма в руководстве германской социал-демократии. Решению иенского партейтага о том, что партия руководит профсоюзами, противопоставляется решение Кельнского конгресса профсоюзов о нейтральности профсоюзов, а маннгеймский партейтаг 1906 г. так далеко заходит по пути соглашения с оппортунизмом, что не находит никакого противоречия в решениях иенского партейтага и Кельнского конгресса и провозглашает равноправность союзов и партии. Всю глубину оппортунистического


13 "Protocoll Preus. Parteitag", 1904, S. 103 - 104.

стр. 146

перерождения германской социал-демократии особенно наглядно демонстрирует поведение немецкой делегации на Штуттгартском конгрессе II Интернационала.

На этот раз ревизионизм, выступив па международную арену, сразу перешел в наступление но всем важнейшим вопросам рабочего движения. На Штуттгартском конгрессе 1907 г. ревизионисты были посланы немецкой делегацией во все важнейшие комиссии. Бернштейн и Давид возглавлял ч от имени большинства немецкой социал-демократии комиссию по колониальному вопросу, Фольмар был делегирован в комиссию по милитаризму, ревизионист Пеплов - в комиссию по эмиграции и иммиграции и наконец Карл Легин - в комиссию по профсоюзам. На пленуме от имени большинства комиссии по колониальному вопросу Бернштейн выступил с речью, в которой решительно высказался за сохранение колониального господства империалистических государств и за "положительную политику" социалистов в колониальном вопросе, а закончил речь своим излюбленным приемом фальсификации Маркса. "Мы, - говорил он, - в колониальном вопросе должны придерживаться не только отрицательной политики, а должны вести положительную социалистическую колониальную политику... Растущая сила социал-демократии в отдельных странах должна увеличить в ней чувство ответственности. Колонии существуют. Нужно исходить из этого. Известная опека культурных народов по отношению к колониальным странам - необходимость, которую социалисты также должны признать. Лассаль и Маркс это также признавали. Маркс писал в III томе "Капитала": "Земля принадлежит не отдельным народам, а всему человечеству, и каждый народ должен ее использовать к лучшему для человечества". А Лассаль сказал однажды: "... народы, которые не развиваются, должны подчиниться народам... культурно развитым"14 . Таково было мнение о колониальном вопросе не только Бернштейна, но уже большинства германской социал-демократии.

Главным оратором ревизионистов в комиссии по милитаризму выступил Фольмар. Его тактика заключалась в том, чтобы, поддержав резолюцию Бебеля, использовать основной се недостаток - отсутствие указаний на активные задачи пролетариата - и истолковать ее в оппортунистическом духе. Фольмар заявлял: "Неправда, что интернациональность означает ненациональностъ. Неправда, что мы не имеем отечества... Любовь к человечеству ни на одно мгновение не мешает мне быть хорошим немцем, как не должна мешать другим быть хорошими французами или хорошими итальянцами. Мы также не должны дать возможность господствующим классам... прятать свой эгоизм в плащ национализма и возбуждать чувства нации против нас... Мы не должны связывать себя определенными средствами, чтобы не стеснять своей свободы"15 .

В комиссии но профдвижению ревизионисты выступили с требованием признания нейтральности профсоюзов. Половина немецкой делегации голосовала вместе с ними. Легин заявлял комиссии: "Поскольку профсоюзы и партия имеют различные задачи, необходима известная самостоятельность каждого из них". В комиссии по эмиграции и иммиграции ревизионист Пеплов требовал ограничения иммиграции. "Мы, - говорил он, - не можем принять резолюции, отказывающей в ограничении иммиграции... Мы охотно готовы принять чужих иммигрантов,


14 "Protocoll intern. Kongress zu Stuttgart", S. 28.

15 Ibid., S. 92.

стр. 147

но мы должны защищать себя от массового импорта. Мы стоим также перед опасностью нашествия кули"16 .

Штуттгаргский конгресс провалил все предложения ревизионистов. По колониальному вопросу Каутский был вынужден, как указывает Ленин, просить конгресс высказаться против большинства немецких делегатов. По вопросу о милитаризме прошла резолюция Бебеля с поправкой Ленина, Мартова и Розы Люксембург. Благодаря этой поправке "из догматически односторонней, мертвой, допускающей фольмаровское истолкование резолюции Бебеля получилась таким образом в конце концов совсем икая резолюция" (Ленин). По вопросу о профсоюзах была принята резолюция, которая исключала возможность принципиального признания нейтральности. И по вопросу об эмиграции и иммиграции была принята резолюция, которая, как отмечает Ленин, вполне "отвечает требованиям революционной социал-демократии".

Однако в борьбе с ревизионизмом на Штуттгартском конгрессе позиция большевиков резко отличалась от позиции руководства II Интернационала. Ленин характеризовал положение дел на штуттгартском конгрессе следующим образом: "Германская социал-демократия оказалась неустойчивой или занимающей оппортунистическую позицию... в большинстве комиссий по большинству вопросов представители Германии были на этот раз вожаками оппортунизма"17 .

На этом основании Ленин доказывал, что германская социал-демократия уже потеряла гегемонию в международном рабочем движении. Он напомнил слова Энгельса: "Очень хорошо, что у немцев... оспаривается роль руководителя международного социалистического движения. В спокойное время в Германии все становится филистерским"18 . Голосование большинства немецкой делегации но колониальному вопросу вместо с ревизионистами привело Ленина в выводу, что "социалистический оппортунизм преклоняется перед буржуазным обольщением". Перерождение руководства немецкой социал-демократии обнаружило себя в этом вопросе столь отчетливо, что Ленин счел возможным напомнить по этому поводу изречение Сисмонди, которым любил пользоваться Маркс: "Пролетариат древнего мира жил за счет общества. Современное общество живет за счет пролетариата". Принятие ревизионистской тактики означало, по мнению Ленина, возвращение к первой половине изречения Сисмонди. "Класс неимущих, но не трудящихся, - говорил Ленин, - неспособен ниспровергнуть эксплоататоров. Только содержащий все общество класс пролетариев в силах произвести социальную революцию. И вот, широкая колониальная политика привела к тому, что европейский пролетарий отчасти попадает в такое положение, что не его трудом содержится все общество, а трудом порабощенных колониальных туземцев"19 . Штуттгартский конгресс явно демонстрировал, по мнению Ленина, неспособность руководства II Интернационала вести пролетариат к выполнению его всемирно-исторической миссии. При обсуждении всех вышеперечисленных вопросов" только одни большевики занимали на конгрессе последовательную революционную позицию (поправка Ленина к резолюции Бебеля, выступление Воинова в комиссии по профсоюзам). Руководство Интернационала в борьбе с ревизионизмом обнаружило факти-


16 "Protocoll intern. Kongress zu Stuttgart", S. 120.

17 Ленин, т. XVI, изд. 1-е, стр. 263.

18 Там, же.

19 Ленин, т. XII, изд. 3-е, стр. 68.

стр. 148

ческую капитуляцию перед ним. Каутский сознательно преуменьшал рост оппортунизма и старался замазать смысл происходящего на Штуттгартском конгрессе. Он считал возможным говорить лишь о том, что "руководящая роль во II Интернационале, которую до сих пор играла, фактически германская социал-демократия, на этот раз ни в чем не проявила себя"20 . Центристские элементы постарались смягчить формулировку поправки к резолюции Бебеля.

Рост массового рабочего движения, свидетельствовавший о росте революционной тенденции, сопровождался все более решительным переходом социал-демократии на сторону ревизионизма. На сцену появляется Зюдекум, "прославившийся" позднее своим предательством в 1914 г. Но еще в 1903 г. он заявлял, что безусловно будет сотрудничать с буржуазией, что иная политика означала бы изоляцию социал-демократии. Свое оппортунистическое перерождение он называл борьбой "против сектантства", "против изолирования пролетариата", против "поддержки социал-демократией черносотенцев". Ленин немедленно отметил эту вылазку ревизиониста Зюдекума, так же как и выступление в том же году Носке, когда последний заявил в рейхстаге, что в случае войны "социал-демократы не отстанут от буржуазных партий и вскинут ружья на плечи". Вскрывая все вылазки ревизионистов, Ленин одновременно указывал на поддержку их центристами. "Бебель, - писал он, - ошибался и тогда, когда в Бреславле в 1895 г. "отстаивал вместе с Фольмаром аграрную программу ревизионистов, и тогда, когда настаивал в Эссене на принципе различия оборонительной и наступательной войны, и тогда, когда тот готов был возвести в принцип нейтральность союзов"21 .

Между тем "Социалистический ежемесячник" продолжал свою ревизионистскую пропаганду и от вопросов внутренней политики переходил к внешней. В связи с балканским кризисом в нем появилась статья Шиппеля, провозглашавшая, что царская Россия является действительной защитницей балканских народов и потому нет никаких оснований "считать царизм врагом демократии. Имя Шиппеля как ревизиониста хорошо известно. Еще Энгельс вел с ним решительную борьбу по поводу его попыток поставить на одну доску Маркса и Родбертуса "В "Neue Zeit", - писал Энгельс Каутскому, - все еще происходит нечто странное, иначе, наверное, не позволили бы мудрому Шиппелю говорить о "теории Родбертуса и Маркса", а также о вещах, которые "стали известны со времени Родбертуса", и все это без редакционного примечания. Немцы в самом деле уж очень опустились"22 .

В Голландии ревизионисты требовали включения в программу открытых заявлений против теории крушения капитализма. Они соглашались признать в основном политико-экономическую теорию Маркса, но отнюдь не его философские взгляды.

После 1910 г. реет революционного движения, выразившийся в высоко поднявшейся стачечной волне (Англия, Франция), рост большевизма и массового движения в России все еще идут параллельно усилению оппортунизма. Ленин указывает, что теперь "внутри социал-демократической партии Германии" борются уже не две тактических линии, а "два мира идей и две классовых тенденции"23 .

На магдебургском партейтаге в 1910 г. ревизионисты были очень активны. Блох защищал необходимость голосования за имперский бюд-


20 Цит. по Ленину, т. XII, стр. 68.

21 Там же, стр. 196.

22 "Архив Маркса и Энгельса", т. I(VI), стр. 263 - 264.

23 Ленин, т. XIV, стр. 376.

стр. 149

жет; Квессель от имени гессенских социалистов заявил, что каким бы ни было решение партейтага, они все равно будут голосовать за бюджет; Франк с пафосом докладывал, что министры в Бадене хотят втянуть социал-демократов в совместную работу, и был крайне удивлён, когда Бебель выразил сомнение в действительной готовности этих министров признать равноправность социал-демократии с буржуазными партиями.

На магдебургском партейтаге ревизионисты должного отпора не получили. Больше того, по вопросу о профсоюзах ревизионисты выступали совместно с центром против левых. Но и борьба левых против, ревизионизма не была в это время доведена до конца. Так например, в вопросе о массовой стачке поправка Розы теряла всякое значение в связи с отказом левых от второй части резолюции, где говорилось о необходимости пропагандировать в прессе и на собраниях идею массовой стачки. Ленин в письме к Мархлевскому особенно подчеркивай "этот финал вопроса о массовой стачке"24 .

Ленин и большевики продолжают возглавлять борьбу с ревизионизмом. Ленин беспощадно разоблачает все выступления Бернштейна, Франка, Квесселя, Блоха и т. д. Он не перестает следить за деятельностью "Социалистического ежемесячника" и опровергает лживое указание руководства на то, что "Ежемесячник" будто бы никто не читает и что он не оказывает никакого влияния. Ленин борется против ревизионистов не только в Германии. Он изобличает поведение итальянского ревизиониста Биссолати, который, находясь в рядах социалистической партия, считал возможным вести переговоры с королем, защищал войну Италии с Турцией и ее колониальную политику. Правые реформисты во главе с Биссолати были вынуждены в конце концов создать отдельную социал-реформистскую партию, но в рядах итальянской социалистической партии еще оставался матерый ревизионист Туратти как "левый" реформист. Особенно мощные удары направлял Ленин против нового ревизионистского движения в России - против ликвидаторов. "Экономизм 1895 - 1902 гг., - писал Ленин, - меньшевизм 1903 - 1908 гг., ликвидаторство 1908 - 1914 гг. - есть не что иное, как русская форма или разновидность оппортунизма или ревизионизма"25 . Указывая связь ликвидаторства с ревизионизмом, Ленин вместе с тем отмечал и поддержку ликвидаторов центризмом. "Дипломатическое примирение" ликвидаторских взглядов с партийными, - писал он, - разыгранное Троцким на ликвидаторской конференции, ровно ничего на самом деле не "примиряет"26 .

На Копенгагенском конгрессе II Интернационала ревизионисты выступили в комиссии по кооперативам, в которой работал и Ленин. Ленин в своем выступлении показал героям II Интернационала образец революционно-большевистской точки зрения. Он доказал, что все разговоры об огромном значении кооперации приемлемы лишь "на другой день после социальной революции". Напротив, ревизионист Эльм требовал признания, что кооперативы уже при капитализме ведут к "демократизации и социализации производства". Тщетно большевики пытались заставить центристское руководство германской социал-демократии воздействовать на ревизионистов. Ревизионист Эльм остался твердокаменным, а Вурм расписался в своем бессилии.


24 Ленин, т. XIV, стр. 353.

25 Ленин, т. XVII, стр. 373.

26 Ленин, т. XVI, стр. 186.

стр. 150

Выступления ревизионистов в 1910 - 1912 гг. имеют несколько иной характер, чем в 90-х годах. Ленин характеризует эту новую волну ревизионизма следующим образом: "Ревизионизм в его специфическом значении буржуазного оскопления марксистских идей характерен для переживаемой эпохи не как боевой ревизионизм, поднимающий "знамя восстания" (хотя бы даже так, как это делал Бернштейн в Германии около 10 лет тому назад, а в России Струве...), а как трусливое, прячущееся отречение, часто оправдываемое "практикой", главным образом будто бы практическими соображениями"27 . Отошло уже в прошлое требование Бернштейна об изменении программы социал-демократов. Быстрый рост ревизионизма привел к фактическому переходу партии на рельсы оппортунизма, и Бернштейн спешит изменить свою тактику. "Умеет же теперь Бернштейн, - говорит Ленин, - (после уроков" Фольмара и т. д.) быть ревизионистом, не предлагая никаких изменений правоверной эрфуртской profession de foi28 . Теперь у Бернштейна остается одна задача: подсунуть "либеральное содержание рабочей борьбе за реформы, - борьбе, пропитанной совсем не реформистским содержанием". В этот же период ревизионисты резко выступают против большевиков в защиту ликвидаторов. В "Социалистическом ежемесячнике" (1911 г.) появляется статья ревизиониста Стрельцова, направленная против большевиков и в защиту "подлинных" социал-демократов - ликвидаторов.

В одном не изменилась тактика Бернштейна и ревизионистов - в опошлении и фальсификации ими марксизма.

Фальсификацию Маркса и Энгельса Бернштейн брал на себя лично. В 1913 г. он выпустил переписку Маркса и Энгельса, предпослав ей вступительную статью. В ней Бернштейн заявил, что Маркс и Энгельс не всегда были правы в борьбе с Лассалем, и клеветнически утверждал, что Маркс и Энгельс были ближе к Швейцеру, чем к Либкнехту, и т. д. Ленин, дав резкую критику этого предисловия, сделал совершенно основательный вывод, что Бернштейн не справился с задачей издания переписки и что ему нельзя было доверить такого дела.

На всех этапах борьбы с ревизионизмом один лишь большевизм занимал последовательно революционную позицию. Центристы все более и более сближались с ревизионистами, маскируя свое отступление лживыми уверениями, будто к этому времени ревизионизма уже не существовало. Очень показателен в этом отношении и случай с докладом Бернштейна в Будапеште на тему "Непреходящее в марксизме". На основании нескольких неопределенных фраз доклада о буржуазии и пролетариате, о социализме и т. д. Фридрих Адлер торжествующе заявил, что Бернштейн отказался от своих ревизионистских воззрений, но Бернштейн, как издевается Ленин, поспешил рассеять эту иллюзию и заявил в бельгийской газете "Набат", что его взгляды неизменны. Ленин имел полное основание сделать отсюда вывод о печальной слабости "некоторых австрийских (да и одних ли австрийских) социал-демократов, покрывать оппортунизм и объявлять его несуществующим"29

Полная безнаказанность ревизионизма со стороны официального руководства социал-демократов особенно бросается в глаза в связи с поездкой Карла Легина в Америку. Карл Легин, как известно, отказался ехать туда вместе с Карлом Либкнехтом. В сенате CACIII он произнес


27 Левин, т. XV, стр. 332.

28 Там же, стр. 136.

29 Ленин, т. XVII, стр. 372.

стр. 151

буржуазно-либеральную речь. При этом он ничуть не думал скрывать смысла своего выступления, наоборот, он презрительно третировал руководство социал-демократов, заявляя, что "эти редакторы" говорили бы наверное о социализме. А "эти редакторы" продолжали ограничиваться заявлениями, что влияние; "Социалистического ежемесячника" ничтожно. Это происходило в апреле 1914 г.; Бернштейн за это время написал ряд исторических работ; вместе со Стрельцовым он писал для издательства "Гранат" статьи о современной Германии, в которых проводил свои ревизионистские установки преклонения перед германским капитализмом и его колониальной политикой. В это же время Бернштейн издал историю берлинской организации, по которой можно достаточно полно ознакомиться с тем, как шел процесс сползания германской социал-демократии к ревизионизму. В своих работах Бернштейн дает, разумеется, изображение только этой одной оппортунистической тенденции в рабочем движении. Он не в силах понять роста противоположной революционной тенденции, которая сметет ревизионизм и прикрывающих его центристов.

Поведение немецкой и всей мировой социал-демократии в августовские дни 1914 г. находится в тесной связи с ростом влияния ревизионизма. Ленин писал о необходимости выяснить, "не стоит ли идейно-политическое содержание социал-шовинизма в связи с каким-либо прежним течением в социализме". На поставленный вопрос он отвечал утвердительно. "Отбросьте, - говорил он, - манеру буржуазных и оппортунистических лгунов, ссылающихся на лиц; возьмите направления в целом ряде стран... Основные ядра социал-шовинизма в социально-политическом смысле - "Sozialistische Monatshefte" и К° в Германии, фабианцы и рабочая партия в Англии"30 . И дальше Ленин подтверждает ту же мысль: "Социал-шовинизм - прямое продолжение и завершение мильеранизма, бернштейнианства, английской либеральной политики, их сумма, их итог, их результат"31 .

Ревизионизм в своем историческом развитии возник как оппортунизм в период, когда марксизмом была завоевана гегемония в Международном рабочем движении. Он вынужден был бороться с марксизмом на почве марксизма, внутри его. Но социал-шовинизм, являясь продолжением и завершением ревизионизма, означал такой законченный оппортунизм, "созревший до такой степени, что существование этого буржуазного нарыва попрежнему внутри социалистических партий стало невозможным" (Ленин). Однако центристы, продолжая свою традиционную линию прикрывания оппортунизма, всячески мешали удалению оппортунистического нарыва. Ленин показал, что г: этому времени "оппортунизм Каутского отличается от оппортунизма Monitor'a только словами, только оттенками, только способами достижения одной цели - сохранения влияния оппортунистов (т. е. буржуазии) на массы, сохранить подчинение оппортунистам (т. е. буржуазии) пролетариата".

Эта позиция центристов дала возможность Бернштейну примкнуть в 1915 г. к независимой германской социал-демократии.

Чтобы составить себе представление о позиции центризма во время империалистической войны, о его отношении к вопросу восстановления II Интернационала, о роли в нем Бернштейна, познакомимся с брошюрой последнего, вышедшей в 1916 г. под названием "Интернационал, рабочий класс и империалистическая война". Уже в предисловии мож-


30 Ленин, Оппортунизм и крах II Интернационала, т. XVIII, стр. 342 - 343.

31 Там же.

стр. 152

но уловить тот прием, который со времени империалистической войны стал доминирующим в аргументации социал-демократов. Бернштейн не обещает своим читателям исчерпывающих выводов: все происшедшее с начала войны еще так свежо, что о нем трудно судить, это удел старушки-истории. Таким образом предательское поведение вождей социал-демократии в настоящем и недавнем прошлом объявляется неподсудным общественному мнению современности и передается но ведомству "беспристрастной истории".

Свою книгу Бернштейн начинает очень искусно. Он прежде всего говорит о том вопиющем противоречии, которое существует между решениями международных конгрессов II Интернационала и фактом голосования большинства вождей Интернационала за военные кредиты. Этот ловкий маневр делается для того, чтобы создать у читателя впечатление искренности и объективности. Кроме того факты - упрямая вещь, и отрицать общеизвестные вещи не приходится.

Переходя к анализу событий августовской недели, Бернштейн видит только два возможных объяснения поведения социал-демократов, - он хочет выяснить, "объясняется ли это необходимостью или упущением". Исходная точка зрения уже ясна: в лучшем случае социал-демократы стали жертвой "необходимости", на худой конец произошло простое упущение, не больше. После этого Бернштейн уже переходит от обороны к нападению и делает вывод, что основная вина лежит не на вождях социал-демократии, а коренится в решениях конгрессов II Интернационала. Прежде всего Бернштейн старается разделаться с решениями конгрессов II Интернационала по вопросу о массовой втачке для предупреждения войны. Указав, что германская социал-демократия всегда подвергала сомнению возможность всеобщей стачки, он заявляет, что обстановка войны 1914 г. практически доказала, что идея массовой стачки для предупреждения войны нереальна и поэтому даже не подлежит обсуждению на дальнейших интернациональных конгрессах.

"...Необходимо сказать, - пишет он, - что идея предупреждения войны через массовую стачку в тех формах, в которых это было указано на международных социалистических конгрессах в Штуттгарте, Копенгагене и т. п., в событиях августовской недели 1914 г. показала свою нереальность и потому должна быть изъята из работы конгрессов как программный пункт". В самом деле, может ли быть для Бернштейна лучшее доказательство невозможности массовой стачки, чем оппортунистическое поведение германской социал-демократии!

Бернштейн не случайно избрал объектом нападения именно вопрос о массовой стачке, тот самый вопрос, который в истории германской социал-демократии вскрыл оппортунизм не только правых, но и центра, и вместе с тем выявил взгляды левых. Бернштейну необходимо было в первую голову опорочить массовую стачку, чтобы доказать невозможность каких бы то ни было активных мероприятий со стороны пролетариата в борьбе с империалистической войной. Это открывало ему путь к прямой защите империалистической войны.

Но Бернштейну было мало показать нереальность массовой стачки против войны и даже снять ее обсуждение на веки вечные. Дальнейшее опорочение решения конгресса II Интернационала идет уже по другой линии. Бернштейн пытается доказать, будто в этих решениях не сказано дословно, что социал-демократы не должны голосовать за кредиты. Виноват стиль! "Если мы рассмотрим, - говорит он, - относящиеся к этому решения, то мы натолкнемся прежде всего на тот факт, что в них... нехватает указаний, которые прямо бы обязывали

стр. 153

голосовать против кредитов при неизбежно предстоящей или уже начавшейся войне". Бернштейн прикидывается дурачком или, вернее, хочет одурачить своих читателей. Си приводит из резолюции пункт, говорящий о том, что "социалистические представители во всех парламентах должны безусловно голосовать против всех издержек на милитаризм, маринизм или колониальных издержек". Но Бернштейн недоумевает: разве этот пункт запрещает голосовать за кредиты? Ведь "милитаризм и маринизм - абстрактные понятия, под которыми можно разуметь различное". Социал-демократы и уразумели. Конечно Бернштейн знал, что подобные уловки не могут спасти положение: ведь есть же и другие тексты резолюции на французском и английском языках. Поэтому он спешит заявить, что во французском и английском текстах было действительно прямо сказано о голосовании против кредитов. А вот немецких социал-демократов подвел неясный стиль! Как объясняет Бернштейн поведение Международного социалистического бюро? Здесь для него все так же ясно. Во всем виновато роковое стечение обстоятельств. Руководители Международного социалистического бюро были членами бельгийской палаты депутатов, а нейтралитет Бельгии был нарушен. Что же оставалось им делать, как не защищать свою родину? "Бельгийские члены Интернационала, - пишет Бернштейн, - внезапным насилием были поставлены в конфликт со своей совестью". Передать свои функции социалистам нейтральных, стран они не смогли, так как социалисты главных стран "внезапно были втянуты в войну".

Естественно, что Бернштейн не находит ничего страшного в измене вождей II Интернационала. "Гораздо хуже была внезапно образовавшаяся невозможность для социалистических партий повсюду согласовать свои действия друг с другом или по крайней мере понять друг друга". Вступление в войну России дает Бернштейну повод привести общеизвестное опошление характеристики Марксом и Энгельсом русского царизма и сослаться на низкое культурное развитие России и опасность нашествия казаков. Почему же при этих условиях человечество и рабочий класс не оценили благородного поведения немецкой социал-демократии? Долго и нудно Бернштейн объясняет, что в неправильном истолковании действий парламентской фракции германской социал-демократии, голосовавшей за кредиты, повинен... телеграф: "обмен газетами вследствие войны был прекращен, а телеграф давал "сообщения" в урезанном виде... Поэтому в различных странах слышали из этого голосования немецкой социал-демократии лишь это "да" и толковали его как присоединение к войне".

Бернштейн готов совершенно пренебречь фактом голосования за кредиты. В самом деле, что такое факт? Самое важное - это его, обоснование. Именно в том, как было обставлено это предательство социал-демократии, с какими лицемерными фразами на устах посылали они на бойню пролетариев, - в этом, желает уверить Бернштейн рабочий класс, и заключается вся суть. Бернштейн приводит оглашенную Гуго Гаазе декларацию с. -д. фракции рейхстага, обосновывающую голосование за кредиты. Основные положения ее следующие: "Ответственность за войну они возлагают на вершителей политики"; они стоят перед фактом войны; страну ожидают ужасы нашествия, поэтому не о противодействии сейчас надо говорить, а о мерах защиты страны. Нужно противостоять опасности и обеспечить культурную независимость своей страны. Нужно заботиться о миллионах товарищей из народа, которые без их вины были втянуты в войну. В час опасности нельзя оставлять родины: "Мы чувствуем себя в созвучии с Интерна-

стр. 154

ционалом, который настаивал на самостоятельности и самоопределении нации". Вот это-то беспардонно шовинистическое обоснование участий социал-демократов в войне, превосходящее своей ссылкой на Интернационал цинизм кайзеровского манифеста, и должно было по мнению Бернштейна, реабилитировать поведение немецкой социал-демократии. Он заявляет, что это решение "дышит социалистическим духом и ни одним намеком не противоречит основам интернационализма рабочего класса". Истинное лицо социал-шовиниста выглядывает из этих строк во всей его красе.

Борнштейн старался быть справедливым и к социалистам враждебной коалиции. Он был готов великодушно простить всех, кто подобно немецким социал-демократам голосовал за военные кредиты. О меньшинстве, которое не голосовало за кредиты, он упоминает мельком и при этом зачисляет в актив Интернационала голосование разных пацифистов.

Бернштейн все же не мог обойти совершенным молчанием позиции российской социал-демократии. При этом конечно невозможно было ограничиться описанием одной лишь патриотической позиции Плеханова, Кропоткина, "революционера Бурцева", надо было сказать и о последовательно-революционной борьбе против войны большевистской фракции Государственной думы. Бернштейн всячески искажает факты, он нарочито говорит о российской социал-демократии в целом, не различая ни большевиков, ни меньшевиков, ни центристов во главе с Троцким. И все же Бернштейну против его воли приходится пуститься в опасное рассуждение о том, почему позиция российской социал-демократии (речь идет о большевиках - Х. Л. ) была отлична от той, которой держалась социал-демократия остальных стран. "... В Германии, Англии, Франции и Бельгии, коротко говоря, в странах прогрессивного Запада социал-демократические фракции или единогласно или за единичными исключениями голосовали за кредиты; на отсталом Востоке социалистические члены Интернационала отклонили закон о средствах на войну".

Противопоставление прогрессивного Запада отсталому Востоку понадобилось Бернштейну для того, чтобы найти в этом поведении русских что-то ненормальное, не свойственное цивилизованным народам. К этой клевете он спешит добавить и другую, пытаясь изобразить мужественное поведение в Думе российских большевиков как безответственный акт, как пустую демонстрацию. Партия была, мол, маленькая. Все равно ее голосование никаких практических результатов не давало, а потому можно было позволить себе эту демонстрацию. "Основная причина этого различия, - писал Бернштейн, - заключается в различии и величине влияния социалистических партий здесь и там. На большие партии или на партии с большим парламентским влиянием давит при голосовании сознание ответственности, связанное с этим влиянием. Они не могут так же свободно отдавать своих голосов для демонстрации, как это могут делать маленькие партии, голосование которых не может оказать никакого непосредственного влияния на ход вещей". Вступать в полемику не только с мертвым, но и с живым Бернштейном было бы бессмысленно. Жизнь показала, что смогла сделать в действительности эта "маленькая" большевистская партия. Впрочем и сам Бернштейн, разумеется, знал, что, даже став на его собственную точку зрения, германская социал-демократия могла себе позволить подобную же демонстрацию: ведь и у нее не было большинства в рейхстаге.

стр. 155

Теперь Бернштейну остается разрешить последнюю задачу: как устроить взаимное прощение грехов социал-шовинистами всех стран. Исход войны не был еще определен, все надеялись быть победителями, поэтому, по словам Бернштейна, некоторые держали себя по отношению к германской социал-демократии корректно, а другие некорректно; но Бернштейн хочет понять причину, почему главные нападки с. -д. партий сосредоточиваются против немецкой социал-демократии. Ответ, который он дает на этот вопрос, знаменателен. Он обнаруживает ростки тех процессов, которые через некоторое время превратили шовинистическую социал-демократию в социал-фашистскую, контрреволюционную партию буржуазии. Гитлеровская аргументация поражения Германии в войне полностью воспроизведена и у Бернштейна. Немцам не надо было драться одновременно и на Западе и на Востоке, надо было сосредоточить главный удар на Востоке, т. е. против России. Такую войну можно было бы выдать за войну с русским царизмом и обеспечить этим сочувствие всего международного пролетариата. Ведение же войны на Западе столкнуло западноевропейский пролетариат с германским империализмом и в то же время не дало почувствовать непосредственного воздействия русского милитаризма. Не желая и не умея выяснить действительных причин империалистической войны, борьбы империалистических коалиций за передел мира, Бернштейн отразил в своих военно-политических рассуждениях идеологию самых реакционных юнкерских, милитаристических кругов. "Правительство Германии, - писал он, - сделало крупнейшую ошибку, - когда оно допустило большое наступление на Запад, вместо того чтобы сейчас же все усилия направить против царизма, чтобы на своих знаменах написать освобождение угнетенных национальностей". В понятие освобождения национальностей Бернштейн вкладывал то же самое содержание, что и Вильгельм II. Во время интервенции в Советскую Россию эти господа и на деле показали, что они понимают под пышной фразой "освобождение национальностей".

К возможности восстановления интернациональных связей Бернштейн относился очень оптимистично. В своей книге он усердно убеждал в необходимости безотлагательного воссоздания II Интернационала. Но чьим же интересам должен был служить этот восстановленный Интернационал? Бернштейн отвечал: "...Может притти время, когда правительствам будет очень приятно, если в Европе будет интернациональный институт, который будет стоять вне всяких подозрений в том, что он служит интересам одной какой-нибудь нации или сильной группы". Конечно Бернштейн и ему подобные стремились создать II Интернационал в интересах не какой-либо одной группы буржуазии, а всей мировой буржуазии в целом!

Мог ли Ленин сделать отсюда другой вывод кроме следующего: "В интернациональных делах мы не будем за сближение с Гаазе плюс Бернштейн и плюс Каутский, ибо они на деле хотят единения с Зюдекумом!". Ленин совершенно точно определил сущность поворота Бернштейна. "В газетах, - писал он, - появился "манифест Каутского и Гаазе вкупе с Бернштейном, которые увидали, что массы левеют, и готовы теперь "помириться" с левыми - конечно ценой сохранения "мира" с Зюдекумами. Поистине - Madchen fur alles"32 .

В марте 1921 г. Бернштейн выпустил книгу под названием "Германская революция. История возникновения и первого периода деятельности германской республики". В своем предисловии он обещает дать


32 Ленин, т. XVIII, стр. 281.

стр. 156

"историю происхождения, хода развития и творчества германской революции". Автор обещает многое. Но в действительности эта книга являет собою разительную картину резкого понижения научно-теоретического и политического уровня, если сравнить ее хотя бы с работой Бернштейна о великой английской революции. Впрочем в этом отношении судьба Бернштейна не оригинальна, он разделяет ее со всеми теоретиками германской социал-демократии.

Посмотрим же, какую "историю происхождения, хода развития и творчества германской революции" может дать нам Бернштейн. Демонстрируя своей работой буржуазное вырождение с. -д. теории и ее фашистское перевооружение, Бернштейн оказывается во власти беспомощного и бесплодного метода простого прагматического описания событий. Он не может и не хочет понять связь ноябрьской революции со" всей предыдущей историей Германии, со всей борьбой мирового пролетариата. Убогое объяснение Бернштейном происхождения германской революции сводится к следующему. Война Германией проиграна, дальнейшее продолжение ее - напрасное кровопролитие, поэтому необходимо как можно скорее заключить мир. Но Антанта не хочет заключать мира с Вильгельмом, который является главным виновником войны, особенно скомпрометированным большевистскими публикациями тайных договоров33 . Отказ Вильгельма отречься от престола влечет за собой ноябрьскую революцию. Итак, основная цель революции - свержение Вильгельма. Нет не только малейшего намека на задачи пролетарской революции, но ничего не говорится даже о буржуазно-демократической революции.

"Гибель народа или отречение императора - эта дилемма стала во весь свой рост перед самыми широкими массами" - тат: вещает в своей книге Эд. Бернштейн34 . Но эту гибель, грозящую народу, Бернштейн стал замечать только тогда, когда окончательно убедился, что война проиграна. В этом смысле знаменательна его фраза: "И не потому была проиграна война, что солдат бросил воевать, а потому он бросил воевать, что убедился в том, что война проиграна"35 .

Однако буржуазия и социал-демократия оказались по признанию Бернштейна политически столь бесталанными, что не могли осуществить низложение императора своими силами... Поэтому "нормальный ход" событий осложнился революционным выступлением берлинских рабочих. Страх перед революцией - основная черта Бернштейна, поэтому он прежде всего стремится доказать, что революционные действия незакономерны, что в истории они составляют исключение, своего рода аномалию. Вступление германского пролетариата на революционный путь и использование им в борьбе со своей буржуазией опыта русской революции Бернштейн характеризует следующим образом: "Большевистская доктрина - по фразеологии марксистская, по существу же ближе к бланкизму, но бывают обстоятельства, когда для достижения ближайших политических целей применение методов бланкизма имеет свои основания и может повести к успехам. Такого рода предпосылки имелись налицо в Германии в описываемый момент"36 .

Пройдем мимо излюбленного социал-демократами обвинения боль-


33 Лишний образчик политического шарлатанства и демагогии, какими затемнялось сознание рабочих, не читавших этих тайных договоров. Оказывается, большевики опубликовали тайные архивы, чтобы опорочить одного только Вильгельма и к тому же в глазах непорочной Антанты.

34 Эд. Бернштейн, Германская революция, стр. 18.

35 Там же, стр. 15 - 16.

36 Там же, стр. 17.

стр. 157

шевиков в бланкизме, но попутно отметим следующий факт: когда германские социал-демократы почувствовали, что они не могут своими силами справиться с упрямством императора, они сами смогли подняться лишь до понимания революции как бланкистского заговора. Чудовищно звучат после этого упреки в бланкизме но адресу большевиков, доказавших, что они понимают восстание как искусство, как продукт длительной работы по организации масс и как явление, находящееся в строгом соответствии с общим ходом исторического развития.

Если уже в определении причин германской революции Бернштейн наглядно демонстрировал свою буржуазную ограниченность, то в анализе самого хода революции он без стеснения показывает себя преданнейшим слугой буржуазии. Основная задача, высший закон - победить революцию. Бернштейн больше всего полон забот о защите частной собственности. С особой гордостью приводит он тот факт, что революция 9 ноября знала лишь одно посягательство на частную собственность-захват редакции 3 газет, - и тут же торопится оговорить, что эти "три газеты официозного и полуофициозного характера потеряли свой raisoti d'etre". С особенным удовольствием сообщает он об опубликовании новым правительством списка предприятий, которые "не должны бастовать", дабы не нарушить нормального течения жизни. Далее следуют сентенции о том, как заботились вожди пролетариата, чтобы "должное уважение было проявлено ко благу, безопасности и праву тех, кто в борьбе не участвует, а также чтобы революция носила характер культурного движения и чтобы в особенности она не была запятнана разгулом анархии и диких низменных страстей"37 . Немного позже, устраивая кровопускание рабочему классу, буржуазия наглядно показала применение всех завоеваний этого культурного движения. Верный своей убогой концепции революции 9 ноября, Бернштейн скорбит о низложении королей отдельных германских государств. Они ведь не были главными виновниками войны и кроме того они даже делали "попытки добровольно провести реформы и преобразования, на которых мог бы помириться народ". Бернштейн с особой любовью цитирует письмо короля вюртембергского, которым последний сопровождал свое отречение от престола, и ответ Временного правительства на это письмо. Ответ этот может служить прекрасной темой для карикатуры. Вот он: "Временное правительство от имени народа благодарит короля, который всегда руководился любовью к родине и народу... (Оно) не забудет, с какой сердечностью и отзывчивостью король и его супруга всегда шли навстречу нуждам ближнего". Правительство, подписавшее этот анекдотический документ, состояло из социалистов большинства и независимых социал-демократов. Бернштейн не без умысла напоминает, что под ним значится и подпись Криспина. По книге Бернштейна интересно проследить за тем, как социал-демократы захватывали в свои руки созданные революционным выступлением пролетариата советы. Эти горячие сторонники парламентаризма молчали, когда Карл Либкнехт провозгласил резолюцию: "вся власть - исполнительная, законодательная и судебная - принадлежит советам рабочих и солдатских депутатов". Бернштейн сообщает: "После его (Либкнехта) слов наступило молчание, никто как будто не соглашался с ним вполне и никто не хотел полемизировать". Перед лицом вооруженного пролетариата, они не могли полемизировать. Они позаботились лишь "о том, чтобы были назначены "правильные" выборы в советы. Бернштейн рас-


37 Эд. Бернштейн, Германская революция, стр. 24 - 26.

стр. 158

сказывает, как социал-демократами была предпринята кампания по овладению исполнительным комитетом советов. Им удалось добиться этой цели, проводя выборы на паритетных началах. Завоевав советы, социал-демократы поспешили обеспечить себе безраздельное руководство ими. С этой целью они добились отклонения приглашения на съезд советов Резы Люксембург и Карла Либкнехта. Социал-демократы, захватил в свей руки советы и наполнив их своим содержанием, пытались направить советы против рабочего класса.

В своей речи на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) т. Сталин сказал: "Но колхозы и советы представляют лишь форму организации, правда, социалистическую, но все же форму. Все зависит от того, какое содержание будет влито в эту форму. Мы знаем случаи, когда советы рабочих и солдатских депутатов поддерживали на известный период контрреволюцию против революции. Так было у нас в СССР например в июле 1917 г., когда советами руководили меньшевики и эсеры и советы прикрывали контрреволюцию против революции. Так было дело в Германии в конце 1918 г., когда советами руководили социал-демократы и когда они прикрывали контрреволюцию против революции"38 . Социал-демократы понимали, что это - временная победа, что при наличии данной формы можно изменить ее содержание. Поэтому основные усилия их были направлены к скорейшей ликвидации советов. Решающие бои происходили не только по вопросу о созыве Учредительного собрания, но и по вопросу о времени его созыва. При этом было отклонено предложение о созыве учредительного съезда советов и намечен самый близкий" срок созыва Учредительного собрания. Это было сделано конечно для того, чтобы как можно скорее ликвидировать советы. А в течение оставшегося короткого времени до созыва Учредительного собрания социал-демократы спешили "обезвредить" и свести на-нет работу советов. Резолюция о функциях центрального исполнительного комитета советов была намеренно средактирована в совершенно неопределенных выражениях. Берлинский исполнительный комитет, как указывает Бернштейн, потерял свое значение как руководитель всех революционных солдат и рабочих Германии - сфера его влияния была ограничена одним Берлином. Об этом было объявлено особым воззванием 21 декабря, подписанным обоими исполнительными комитетами. "Берлинский комитет, - добавляет Бернштейн, - подчинился решению съезда и держал себя корректно".

Сообщая о программе хозяйственной деятельности социал-демократов, Бернштейн передает доклады Гильфердинга и при этом сочувственно отмечает ту его основную мысль, что "для социализации нужно время...". Другой представитель социалистов большинства говорил, что надо добиться предварительных органических мероприятий, а потом уже думать о социализации. Рассказав, как социал-демократы защищали буржуазную собственность от восставшего пролетариата, Бернштейн с полным основанием делает заключительный вывод: "Однако буржуазии еще особенно тревожиться не приходилось - воззвание правительства обещало поддержку регулярного хода производства и охрану частной собственности".

Для буржуазии и ее верного союзника социал-демократии оставалось разрешить последнюю задачу - "загнать зверя обратно в клетку" (Покровский). Лицемерно-ханжеское заверение Бернштейна не в


38 "О работе в деревне".

стр. 159

силах хоть сколько-нибудь затушевать картину хладнокровного, организованного физического истребления восставшего пролетариата. В этой кровавой бойне социал-демократы уже не боялись "разгула диких страстей".

Стремясь услужить буржуазии, наш "историк" старается представить все жестокости и эксцессы карательных экспедиций плодом недоразумений и неблагоприятного стечения обстоятельств. Так, кровавая расправа с морской дивизией явилась результатом непонятливости ген. Лина, спутавшего данный ему приказ. Январские события произошли только потому, что никому не пришло в голову предложит!" революционному комитету очистить здание "Vorwarts" в какой-нибудь определенный срок. "... Приди кому-нибудь в голову предложить определить срок для освобождения здания "Vorwarts" хотя бы в три дня например, революционный комитет пошел бы на это, и общий язык был бы найден"39 . До какой степени научного и политического кретинизма надо было дойти, чтобы решиться написать подобное! Но для Бернштейна угодничество перед буржуазией - основной закон всей его жизни и творчества. Он выполнил социальный заказ буржуазии, побывав и в независимых социалистах. Он вместе с независимыми, не будучи еще уверен, что сумеет преодолеть силы революции, пытался соединить лозунг Учредительного собрания с советами. Когда независимые вышли из правительства, Бернштейн конечно остался работать, в имперской канцелярии. Впрочем Бернштейн состоял одновременно и у социалистов большинства и у независимых, - "чтобы подать, - говорил он, - пример к воссоединению партий. Когда независимые запретили такое совмещение, я перешел в партию социалистов большинства"40 . Бернштейн принимал самое активное участие в кровавом подавлении революционного выступления берлинского пролетариата в 1919 г. Он не скрывает этого и даже осмеливается острить, рассказывая о том, как Носке, которому предложили подавить выступление рабочих, "согласился (на это) без малейшего колебания, хотя прекрасно знал, на что идет. Надо же было кому-нибудь принять на себя роль кровопийцы!"41 . Учитывая все же, что книгу может прочесть рабочий, Бернштейн не отрицает фактов насилия над пленными, многих жертв, жестоких избиений и т. д., но, добавляет он с неслыханной наглостью, "пострадавших было не так уж много, как говорили". Все это приправляется безудержной клеветой на восставших: среди них, по его уверениям, кроме политических было немало и уголовных элементов, уже заявивших о себе грабежами, и отделить одних от других удалось не сразу. Смешать в одну кучу революционеров и мародеров - это ли не услуга палачам берлинских пролетариев!

Но, оклеветав революционных борцов, Бернштейн тут же спешит надеть маску лицемерного сочувствия жертвам и беспристрастия "объективного" историка. Он пытается обмануть рабочего читателя напускным пафосом. "Нет слов, - восклицает он, - достаточно сильных, чтобы выразить возмущение этими зверскими убийствами. К сожалению так и осталось неизвестным, кто взял на себя роль палачей, кто допустил это злодеяние и кто должен нести за него моральную ответственность"42 . Только при описании убийства Розы Люксембург и Карла Либкнехта зоологическая ненависть к вождям революционного"


39 Эд. Бернштейн, Германская революция, стр. 83.

40 Там же, стр. 71.

41 Там же, стр. 79.

42 Там же, стр. 86.

стр. 160

пролетариата заставляет Бернштейна сорвать с себя маску. Бернштейн считает ответственным за самосуд над Розой Люксембург и Либкнехтом весь немецкий народ. А правительство?.. "Начали, - говорит он, - раздаваться голоса, бросавшие правительству упрек в соучастии, в чуть ли не пособничестве. Между тем автор этих воспоминаний может подтвердить, что известие о гибели Карла Либкнехта и Розы Люксембург, как он сам был тому свидетелем 16 января в имперской канцелярии, крайне потрясло и опечалило членов правительства". В самом деле, неужели нужны более солидные доказательства, невинности с. -д, правительства, чем свидетельство "самого" Бернштейна?! Впрочем на беду преступников организованное, преднамеренное убийство было в данном случае настолько очевидным, что даже у такого привычного лжесвидетеля, как Бернштейн, не оказалось более убедительных доказательств, чем описание грусти членов правительства. Бернштейн смакует убийство Розы и Карла. Обсуждая вопрос о способе наказания убийц Розы и Карла, он задает такой например издевательский вопрос: "Кто убил ее - солдат ли, ударивший прикладом, или офицер простреливший ей голову, когда она лежала без признаков жизни?"43 . А по поводу оправдательного приговора он осмеливается сказать: "Не жаль конечно, что четыре жизни были пощажены, но жаль, что преступники не были заклеймены"44 . Суд убийц не мог заклеймить ими же посланных палачей.

Последние главы своей книги Бернштейн посвящает "положительной" работе правительства. Он сам признает, что буржуазия не требовала от правительства ничего другого, кроме охраны собственности в рамках буржуазного правопорядка, дающего возможность продолжать по-старому хозяйственную жизнь. Поэтому правительство решило, что прежде всякой социализации надо восстановить буржуазное производство, добиться беспрепятственного функционирования кредитных учреждений и банков, а в области сельского хозяйства нечего я думать о преобразованиях, раз нужно продовольствие. В государственном аппарате приходилось оставлять старых работников. Бернштейн, правда, вспоминает, что в правительственной комиссии были кое-какие разговоры о приступе к социализации, "однако, - наивно восклицает Бернштейн, - почему-то никаких шагов в этом направлении сделано не было".

В главе о международном положении Германии Бернштейн весьма подробно повествует об интервенционистском геройстве социалистического правительства. Современная фашистская социал-демократия, подготовляя интервенцию против СССР, особенно охотно продолжает именно эту традицию, основы которой были заложены Бернштейном и его друзьями.

Какого отношения к коммунизму и Советскому союзу можно было и ожидать от Бернштейна? Его линия в этих вопросах конечно не расходилась с линией германского социал-фашизма. Но Бернштейн очень хитер, и он маскирует свою ненависть к Советскому союзу личиной научного беспристрастия. В своей борьбе с коммунизмом Бернштейн даже вдруг вспоминает, что Маркс и Энгельс действительно говорили о диктатуре пролетариата. И Бернштейн с ними не спорит. Он только выступает против конкретного выражения этой диктатуры, против Советского союза. При этом он особенно подчеркивает, что Маркс выводил диктатуру пролетариата из законов экономического развития капита-


43 Эд. Бернштейн. Германская революция, стр. 91 - 92.

44 Там же, стр. 92.

стр. 161

лизма. Бернштейн готов опереться даже на марксову теорию крушений капиталистического общества, с которой так долго воевал, лишь бы только доказать неправомерность пролетарской революции в России, где капитализм был-де слишком слабо развит. Бернштейна в его очередной фальсификации ничуть не смущает то, что у Маркса речь идет лишь о необходимом уровне развития капитализма, что в России и тем более во всей системе мирового хозяйства капитализм уже достиг высшей и последней своей стадии - империализма. Бернштейн рассчитывает, что его читатели не разберутся в нагроможденных им фальсификациях. Не приводя ни одной цитаты из большевистской литературы, он пробует уверить читателей, что большевики хотели революции только потому, что считали непригодным класс предпринимателей. Ссылаясь далее на мысль Маркса, что демократическая республика является последней формой буржуазного общества, он делает отсюда вывод, что в России еще не наступило время для диктатуры пролетариата.

Но в конце концов Бернштейн все-таки не выдерживает столь несвойственной ему роли защитника ортодоксального марксизма против большевистских "извращений". Подводя итог своему "анализу" Октябрьской революции, он неожиданно проговаривается и против воли выдает свои самые затаенные чувства и надежды. "Нечему удивляться, - пишет он, - что большевистская диктатура па практике не диктатура пролетариата, а диктатура преторианского милитаризма". А раз это так, раз большевики - носители милитаризма, то ясно, что против них ради всеобщей безопасности надо организовать крестовый поход. Роль папы, возглавляющего крестовый поход против СССР, - это последняя ступень долгой эволюции Бернштейна от ревизионизма до социал-фашизма наших дней.

Бернштейн умер. Но современная германская и мировая социал-демократия, продолжая намеченную им линию развития, во много раз превзошла бернштейнианство своим пресмыкательством перед буржуазией.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРКСИЗМ-В-БОРЬБЕ-С-БЕРНШТЕЙНИАНСТВОМ-2015-08-15

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Х. ЛУРЬЕ, МАРКСИЗМ В БОРЬБЕ С БЕРНШТЕЙНИАНСТВОМ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 15.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/МАРКСИЗМ-В-БОРЬБЕ-С-БЕРНШТЕЙНИАНСТВОМ-2015-08-15 (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Х. ЛУРЬЕ:

Х. ЛУРЬЕ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
1336 просмотров рейтинг
15.08.2015 (3149 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
22 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
МАРКСИЗМ В БОРЬБЕ С БЕРНШТЕЙНИАНСТВОМ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android