I

Энгельс происходил из буржуазной среды и нужны были исключительные умственные дарования, чтобы сломить окружавшую его глубоко мещанскую, глубоко враждебную пролетариату среду и пробиться к самым большим для своего времени высотам революционной теории. Так называемых социалистов в Германии, в то время когда Энгельс начал свою сознательную жизнь, было очень много - приблизительно столько же, сколько было среди интеллигенции недовольных политическим абсолютизмом. А ведь каждый недовольный интеллигент считал себя социалистом...

Но социализм Маркса и Энгельса с самого же начала означал не простое недовольство существующим строем, не платоническое сочувствие угнетенным, на которое не скупилась тогдашняя буржуазная интеллигенция в Германии, чтобы завоевать себе поддержку этих угнетенных в борьбе с пережитками феодализма. Социализм Маркса и Энгельса с самого начала был пролетарским социализмом, который звал рабочий класс к свержению эксплоататоров путем насильственной революции.

С самого начала своей сознательной жизни Энгельс отчетливо понимал то, что впоследствии Маркс выразил словами: "Оружие критики не может... заменить критики оружия, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой"¹ . И, попавши 20-летним юношей в казарму в качестве вольноопределяющегося гвардейской артиллерии в Берлине, Энгельс с исключительным вниманием подходит к изучению той материальной силы, которой располагают господствующие классы против пролетариата. С этого времени Энгельс вместе с общественными науками начинает усиленно изучать военные науки, военную организацию тогдашних буржуазных и полу феодальных государств.

В 1845 г. Энгельс выпускает в свет свою знаменитую книгу "Положение рабочего класса в Англии". В 1847 г. он вместе с Марксом пишет знаменитый "Манифест Коммунистической партии", в котором впервые в систематической, законченной форме гениально изложены принципы научного социализма. Манифест заканчивается известными всему миру словами: "Пусть господствующие классы содрогаются перед коммунистической революцией. Пролетариям нечего терять в ней кроме своих цепей. Приобретут же они целый мир"² .

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, с. 406.

² К. Маркс, Избранные произведения в двух томах, Москва, Институт Маркса - Энгельса - Ленина при ЦК ВКП(б), Партиздат, 1933, т. 11, с. 180.

В 1848 - 1849 гг. Энгельс принимает вместе с Марксом деятельнейшее участие в революции, охватившей Францию, Германию, Австро-Венгрию, Италию. В этой революции около Маркса и Энгельса был только небольшой круг единомышленников, разделявших их идеи, так называемый Союз коммунистов. Рабочий класс в своей массе шел еще за демократическими буржуазными партиями. Взявшись за оружие во Франции в июне 1848 г. против буржуазной республики, он потерпел кровавое поражение. В Германии и Австрии он после своей героической борьбы оказался отброшенным назад из-за своей недостаточной политической зрелости, из-за сделки крупной буржуазии с абсолютной монархией и благодаря дряблости, нерешительности, бесхарактерности, трусости и предательству мелкобуржуазных демократических партий, исторических предшественников наших эсеров и меньшевиков. Эти партии показали себя совершенно неспособными руководить демократической революцией, которая должна была, по мысли Маркса и Энгельса, перерасти в революцию социалистическую.

В ряде своих работ ("Июньские бои в Париже", "Рейнская Пруссия", "Революция и контрреволюция в Германии") Энгельс дал блестящий анализ революционных боев 1848 - 1849 гг., беспощадную критику огромных недочетов в организации вооруженной борьбы пролетариата, грубых ошибок, вытекавших из незнания дела, неумения учесть и использовать все факторы успеха, из политической нерешительности, мешавшей взять крепко в руки инициативу в подготовке и проведении победоносного вооруженного восстания. А все это вместе взятое вытекало из отсутствия крепких и сплоченных коммунистических партий в отдельных странах.

Никто другой, как Ленин, использовал полностью работы Энгельса о вооруженной борьбе 1848 - 1849 гг. для блестящего обоснования большевистской стратегии, тактики и организации вооруженного восстания в 1905 и 1917 гг. Стоит только вспомнить, как в своих письмах в ЦК большевиков накануне Октябрьской революции Ленин прямо ссылался на замечательные строки о восстании как искусстве, вышедшие в свое время из под пера Энгельса. "Восстание - в такой же мере искусство, как и война или что-либо иное; оно подчиняется известным правилам, пренебрежение которыми ведет к гибели партию, пренебрегшую ими. Правила эти - логические выводы из сущности партий и условий, с которыми приходится иметь дело в том или ином случае, - настолько ясны, что даже короткий опыт 1848 г. достаточно познакомил с ним немцев. Во-первых, никогда не играй с восстанием, пока ты не готов к тому, чтобы лицом к лицу встретить все последствия твоей игры. Восстание, это - вычисление с крайне неопределенными величинами, значение которых может изменяться каждый день; на стороне боевых сил, против которых приходится сражаться, всецело стоят выгоды организации, дисциплины и привычного авторитета; если нет возможности противопоставить им крупные силы, то восставших ожидает поражение и уничтожение. Во-вторых, раз восстание начато, действуй с величайшей решительностью и переходи в наступление. Оборона - смерть всякого вооруженного восстания; оно потеряно, прежде чем померяется силой с врагом. Нападай врасплох на врага, пока его полки разбросаны; ежедневно заботься о новых, хотя бы и мелких успехах; удерживай за собой моральный перевес, который дало тебе первое успешное восстание; привлекай к себе те колеблющиеся элементы, которые всегда

поддаются наиболее сильному толчку и примыкают к более надежной стороне; принуждай своих врагов к отступлению, пока они еще не успели сосредоточить против тебя своих сил; словом - как сказал Дантон, величайший из известных до сих пор мастеров революционной тактики: смелость, смелость, еще раз смелость!"³ .

В чем заключался главный вывод, который Энгельс сделал из опыта изучения революционной борьбы 1848 - 1849 гг.?

Этот опыт целиком подтвердил возможность успешной вооруженной борьбы рабочих, ведущих за собой другие трудящиеся слои против правительств буржуазии и помещиков.

Вот что писал Энгельс о войне южно-германских повстанцев против Пруссии, в которой сам он принимал непосредственное боевое участие (нужно подчеркнуть, что руководство этой войной со стороны мелкобуржуазных германских демократов также не выдерживало никакой критики):

"В этой, как и во всякой повстанческой войне, в которой войска представляют собой смесь опытных солдат и недисциплинированных повстанцев, революционная армия проявила много героизма, но вместе с тем и много несолдатской, зачастую необъяснимой паники. Но при всем своем неизбежном несовершенстве эта армия получила то удовлетворение, что противники не сочли четырехкратный перевес достаточным для того, чтобы ударить на нее, и что во время кампании сто тысяч регулярных войск обнаруживали в военном отношении такую почтительность перед двадцатью тысячами повстанцев, словно перед ними была старая гвардия Наполеона"⁴ .

Мы знаем, что впоследствии оппортунистические вожди социал-демократии вроде Бернштейна грубо извратили подделали предисловие Энгельса к известной работе Маркса "Классовая борьба во Франции", написанной Энгельсом накануне смерти, и пытались навязать Энгельсу взгляд, будто баррикадная борьба отжила свой век благодаря прогрессу военной техники. Но эта грубая подделка и фальсификация взглядов Энгельса была разоблачена большевиками.

Революция 1905 г., декабрьское вооруженное восстание в Москве, буржуазно-демократическая Февральская и пролетарская Октябрьская революции 1917 г. вполне подтвердили еще раз полную возможность успешной баррикадной борьбы, если она ведется по-большевистски, как учили Ленин и Сталин, полностью усвоившие взгляды Маркса и Энгельса и сумевшие пойти дальше своих предшественников. Опыт венских боев 1934 г. и вооруженной борьбы в Испании в сентябре 1934 г. в свою очередь показал, что, когда повторяются ошибки, так блестяще раскритикованные Энгельсом, когда вооруженная борьба принимает формы разрозненного пассивного сопротивления при полном отсутствии большевистского руководства, поражение неизбежно. Австрийские пролетарии делают теперь из этого все необходимые выводы, покидая лагерь социал-демократии, показавшей свою неспособность руководить победоносной борьбой против буржуазии и переходя на сторону коммунизма. Победоносное вооруженное восстание рабочих против буржуазии требует действительного большевистского ленинско-сталинского руководства.

³ К. Маркс, Избранные произведения в двух томах, т. I, с. 106 - 107.

⁴ Там же, с 112.

II

После окончательного поражения революции 1848 - 1849 гг. Маркс писал, обращаясь к рабочим: "Вам предстоит пережить 15 - 20 - 50 лет гражданской войны, а также войн между народами не только для того, чтобы изменить условия жизни, а чтобы изменить самих себя, приобрести умение и навык к политическому господству".

Энгельс теперь с удвоенной энергией берется за изучение военных наук. Его живо занимает и поглощает вопрос не только о том, как организовать вооруженное свержение враждебной пролетариату государственной власти, но также вопрос о том, как победивший пролетариат должен организовать свою вооруженную силу, а пока он не захватил в свои руки государственной власти, какую позицию должен он занимать в войнах между буржуазными государствами?

"Устроившись в Манчестере, - писал Меринг, - Энгельс сейчас же принялся "зубрить военщину". Он начал с "самого простого и обычного, с того, что требуется для экзамена на прапорщика и поручика"... Он прошел учение о войске во всех технических подробностях: элементарный курс тактики, фортификацию, начиная с Вобана до современной системы отдельных фортов, устройство понтонных мостов и полевых окопов, виды вооружения вплоть до разных систем устройства полевых лафетов, уход за ранеными в лазаретах и многое другое. После того он перешел к всеобщей военной истории, особенно усердно изучал... француза Жомини и немца Клаузевица"⁵ .

Энгельс подошел к военному делу не по-дилетантски, не свысока, как это делают некоторые "штатские" революционеры (конечно, дилетантство бывает у нас и среди некоторых военных работников). Энгельс подошел к изучению военного дела по-настоящему, со всей тщательностью, серьезностью и конкретностью, как подобает истинному пролетарскому революционеру. Нужно иметь в виду, что занятия военными науками составляли только часть огромной работы Энгельса после поражения революции 1848 - 1849 гг. и до его смерти. Ведь Энгельс оставался одновременно самым ближайшим соратником и помощником Маркса в разработке всех основ его учения. Энгельсу принадлежит особая заслуга в деле философского обоснования марксизма. Работа Энгельса "Анти-Дюринг", работа Энгельса о Фейербахе, наконец его работа о диалектике природы являются основными первоисточниками по философии марксизма.

Энгельс был соавтором учения Маркса о государстве и диктатуре пролетариата. После смерти Маркса Энгельс редактировал второй и третий томы "Капитала", для которых Маркс оставив только необработанные материалы. Я уже не говорю о громадной работе Энгельса совместно с Марксом и после его смерти по руководству международным социалистическим движением, по борьбе на два фронта с правые оппортунизмом и "левым" анархическим и полуанархическим сектантством.

Само собой разумеется, что Энгельс подходит к войне как марксист. Социалистическое общество сделает совершенно невозможными и ненужными всякие войны, но пока существует борьба классов, пока существует государство как организация классового

⁵ Ф. Меринг, Карл Маркс. История его жизни, Госиздат, 1920, с. 190.

господства, как форма подавления одних классов другими, пока существует огромная взаимная борьба и конкуренция между различными слоями господствующих классов, объединенными в разные государства, и внутри этих государств, - до тех пор войны происходят и будут происходить. Решительно борясь против войн, всеми силами стремясь предотвратить их в нынешнем обществе, рабочий класс вынужден считаться с фактом войн, возникающих вопреки его воле. Пролетариат, организованный в государственную власть, вынужден отвечать войной на навязанную ему войну, вынужден таким образом использовать орудие войны, как он вынужден использовать государственную власть для защиты своих интересов, для укрепления своей диктатуры, для строительства социализма.

К истории войн и военного искусства Энгельс применяет метод диалектического материализма:

"Ничего не зависит до такой степени, - пишет он в "Анти-Дюринге", - от экономических условий, как именно армия и флот. Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия находятся в прямой зависимости от данной степени развития производства и средств сообщения. Не "свободное творчество ума" гениальных полководцев совершало перевороты в этой области, а изобретение лучшего оружия и изменение в составе армий; влияние гениальных полководцев в лучшем случае ограничивалось лишь приспособлением способа войны к новому оружию и новым бойцам"⁶ .

И в том же "Анти-Дюринге" Энгельс пишет дальше:

"...Вся организация армии и способа борьбы, а вместе с ними победы и поражения оказываются зависящими от материальных, т. е. экономических, условий, от свойств людей и оружия, следовательно от качества и количества населения и от развития техники... Только Великая революция, принесшая французским гражданам, а особенно крестьянам, экономическое освобождение, могла найти свободные подвижные формы массового строя, о которые разбились старые одеревенелые линии - верное отражение защищавшегося ими абсолютизма"⁷ .

Энгельс уже имел перед собой пример того, как, взявши в свои руки власть, новый класс - французская буржуазия - в конце XVIII в. сумел создать свою армию и дать отпор феодальным армиям реставрации. Энгельс тщательно изучил историю революционных и последовавших за ними наполеоновских войн и в своих работах, особенно в известной статье "Возможности и предпосылки войны Священного союза против Франции в 1852 г." он разбивает идеалистическую буржуазную легенду вокруг революционных войн, показывает, каких огромных трудов и жертв стоила выработка новой военной тактики, как много пришлось учиться французским революционным войскам, пока они из беспорядочных толп не превратились в хорошо организованные армии.

Если пролетариату удастся взять власть в свои руки, он натолкнется на величайшие трудности в организации армии: "...Революция будет воевать современными военными средствами и при помощи современного военного искусства против современных же военных средств и современного военного искусства"⁸ .

⁶ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, с. 170.

⁷ Там же, с. 174.

⁸ Там же, т. VIII, с. 464.

"Но в такой же точно мере, как завоевание политической власти современным неопределившимся и отчасти плетущимся в хвосте других классов французским и германским пролетариатом само по себе было бы еще весьма далеко от действительной эмансипации рабочего класса, которая заключается в уничтожении всех классовых противоречий, точно так же способ ведения войны, первоначально примененный ожидаемой революцией, будет весьма далек от того способа, который будет применять действительно освободившийся пролетариат"⁹ .

Чтобы понять всю правильность этих слов Энгельса, нужно себе только представить нашу Красную армию 1918 - 1919 гг. и нашу нынешнюю Красную армию. Какой огромный путь мы прошли за этот период в деле организации армии!

"Предпосылкой наполеоновского способа ведения войны был рост производительных сил; предпосылкой каждого нового усовершенствования в военном деле также будут новые производительные силы"¹⁰ .

Новая военная наука должна быть в такой же степени необходимым продуктом новых общественных отношений, как созданная революцией и Наполеоном представляла результат данных революцией новых условий. Но как и в пролетарской революции по отношению к индустрии речь идет не о том, чтобы уничтожить паровые машины, а о том, чтобы увеличить их количество, так и в системе ведения войны задача заключается не в уменьшении подвижности и массового характера армии, а в их усложнении.

Эта мысль Энгельса сохраняет всю свою актуальность для нашей Красной армии на 18-м году пролетарской революции. И у нас сейчас речь идет не об уменьшении массовости и подвижности армий, а об "усложнении" ее на растущей новой технической основе.

III

Что Энгельс считает важнейшим и решающим для организации современной армии, в том числе и пролетарской революционной армии?

Огромное значение Энгельс придает, само собой разумеется, системе вооружения пехотного, артиллерийского и всякого другого, которое стоит в прямой зависимости от развития техники, от уровня производительных сил. И, конечно, дело не только в техническом качестве вооружения, но и в приспособлении его к живому составу армии, в умении бойцов им пользоваться, в освоении его. Именно поэтому Энгельс постоянно подчеркивает необходимость тщательного обучения войск даже тогда, когда сам способ производства и условия жизни, как это имеет место по отношению к современному пролетариату, приучают их к уменью обращаться с современным сложным техническим оружием и дисциплинируют их.

Бесчисленное количество раз Энгельс издевается над вульгарными мелкобуржуазными болтунами, которые считают, что революция может победить одним энтузиазмом, что каждый гражданин, взявший винтовку в руки, уже солдат, который может успешно сражать-

⁹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VIII, с. 460 - 461.

¹⁰ Там же, с. 461.

ся, что дисциплина, порядок, крепкая организация армии - это "устарелые буржуазные предрассудки".

Та борьба, которая велась в годы гражданской войны в нашей Красной армии против партизанщины, против отрицания крепкой, сколоченной, обученной, регулярной армии, борьба, которая прошла под руководством Ленина и Сталина, целиком отвечала взглядам Энгельса на войну и на армию. При этом Энгельс всегда считал, что обучение не должно касаться небольшого круга лиц, ибо тогда выход из строя основного обученного кадра сразу ставит армию в труднейшее положение, особенно при больших потерях, неизбежных при современной войне. Идеалом военной организации Энгельс считает, охват ею всего взрослого населения с тем, конечно, чтобы количество обучаемых никак не шло в ущерб качеству обучения.

Не приходится говорить о значении качества обучения в нашей армии теперь, когда техника военного дела так сильно усложнилась буквально на наших глазах, когда пехота должна координировать свои действия не только с кавалерией и артиллерией, но с танками, авиацией, противовоздушной обороной и т. д.

Энгельс постоянно подчеркивал в своих работах исключительную важность обеспечения армии достаточным количеством командиров, в особенности командиров запаса. Одну из основных причин неудачи французских республиканских армий в войне 1870 - 1871 гг. Энгельс видит в том, что новые многочисленные армии, созданные республикой вместо сдавшихся в плен немцам императорских армий, не имели офицеров и унтер-офицеров.

Исключительнейшее внимание уделял Энгельс экипировке, материальному и боевому снаряжению войск. Значительная часть статей его о крымской войне посвящена бичующей критике организации снабжения, в особенности английской армии. Будет полезно привести цитаты, показывающие, каким, повидимому, незначительным мелочам экипировки армии придавал Энгельс колоссальное значение. "Но самое большое зло, это - обмундирование и общее снаряжение английского солдата. Высокий, узкий, твердый воротник вокруг шеи; тесная, узкая куртка с фалдочками, плохо скроенные, неудобные, узкие штаны, гнусного вида шинели, отвратительные кепи или кивер, целая путаница ремней и поясов для ношения амуниции и портупеи, какой нет даже в прусской армии".

Кроме того "британскому солдату приходится нести на себе гораздо больший груз, чем какому-либо другому. И как будто для того, чтобы возвести тяжеловесность в высший принцип армии, ее еще обременили таким огромным обозом, какого нет ни в какой другой армии. Во многом тут повинна неуклюжесть интендантских учреждений; но такие полковые обозы и такое обилие офицерского багажа можно встретить разве только в Турции или Индии"¹¹ .

Энгельс подчеркивает колоссальную отсталость системы снабжения английской армии даже по сравнению с французской:

"Посмотрим теперь, как действовала эта армия, когда войска прибыли в Турцию. Французские солдаты, в военный режим которых были введены все улучшения, полученные из опыта алжирского похода, высадились лишь тогда, когда предварительно с удобством устроились. Они принесли с собою, хотя и немного, но все, что было им необходимо. А то, чего им нехватало, они быстро пополнили с врожденной французскому солдату ловкостью.

¹¹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, с. 45 - 46.

Даже при мошенническом правительстве Луи Бонапарта и Сент-Арно эта система действовала безукоризненно. А англичане! Они пришли в Галлиполи раньше, чем прибыли их провиантские запасы прибыло их вчетверо больше того количества, какое мог обслуживать лагерь; ничего не было приготовлено для их высадки с кораблей, не было передвижных пекарен, не было действительно ответственной администрации. Сыпались приказы и контрприказы, противоречившие друг другу самым ужасающим, или, вернее, смехотворным образом. Какой-нибудь старый сержант или капрал, который отлично умел устроиться где-нибудь в кафрских лесах или в горячих низинах Инда, здесь чувствовал себя беспомощным"¹² .

С точки зрения подчеркивания всей важности дела снабжения армии особенно поучительны статьи Энгельса о франко-прусской войне 1870 г. Французская армия начала эту войну, имея пехотное и артиллерийское вооружение лучшее, чем немецкая. О боевых качествах французских войск в начале войны Энгельс отзывался очень хорошо. "Никогда еще, - писал он, - даже в самые блестящие кампании, французская армия не покрывала себя более заслуженной славой, чем при ее бедственном отступлении у Меца". А по численности в начале войны французские войска не уступали немецким. Им только надо было быстро двинуться вперед, не дать противнику мобилизоваться. Однако, этого быстрого наступления, составлявшего единственный шанс французов на успех, не последовало. Почему? Энгельс дает совершенно ясный ответ на этот вопрос. "...Хотя французская армия и была готова к наступлению, но ее интендантство к нему подготовлено не было... войска испытывали недостаток в походных фляжках, котелках и прочей походной утвари... выдаваемое мясо часто бывало гнилым, а хлеб - заплесневелым. Приходится признать, что с начала войны армия второй империи терпит поражение пока только от самой же империи... Настоящая война... подготовлялась уже давно; заготовке же продовольствия, и в особенности предметов снаряжения, придавалось... мало значения, а между тем, неудовлетворительное состояние именно этой области снабжения и задержало на неделю наступление французов в наиболее критический период кампании".

Наконец, Энгельс придавал громадное значение самому тщательному географическому и политическому изучению театра войны. Почти каждая его работа служит блестящим примером такого изучения.

Тщательный анализ театров войны, тщательный анализ численности вооружения, материального снабжения, морального состояния своих и неприятельских войск, тщательный анализ и точное знание всех факторов борьбы Энгельс считал необходимым для того, чтобы перед нами была не стратегия авантюриста, как он, например, отзывался о стратегии бонапартистских генералов в ту же войну 1870 г., а стратегия настоящего полководца.

IV

Энгельс жил в эпоху домонополистического капитализма, в эпоху войн за национальное объединение. Позиция Энгельса в каждой отдельной войне, как и позиция Маркса, определялась интересами пролетарской революции, с которыми обыч-

¹² К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, с. 46.

но совпадали интересы национального объединения, уничтожавшего феодальную раздробленность, обеспечивавшего развитие производительных сил и рост пролетариата.

Исходя из всех этих интересов, Маркс и Энгельс высказывались в пользу победы того или другого из боровшихся на войне противников. В крымской войне они были целиком против царской России, составлявшей оплот европейской реакции, мешавшей национальному объединению и освобождению Германии, Италии, Польши, Венгрии, подавлявшей революционное движение всюду, где к этому представлялась малейшая возможность.

Маркс и Энгельс жестоко обрушивались на англо-французскую коалицию за то, что она не вела настоящей войны против царской России. Вот чрезвычайно яркая и сочная характеристика крымской войны, которую дал Энгельс в своей известной работе "Сила и экономика в образовании Германской империи": "Крымская война была сплошной комедией ошибок, в которой при каждом новом акте спрашиваешь себя: "Кто теперь останется в дураках?" Но эта комедия стоила несметных сокровищ и больше миллиона человеческих жизней. Едва лишь борьба разгорелась, как австрийцы вступили в придунайские княжества, - русские отступили перед ними. Таким образом, пока Австрия сохраняла бы нейтралитет, война с Турцией на русской границе сделалась бы невозможной. Однако, Австрия наверное присоединилась бы к союзникам, если бы предполагалось вести войну, чтобы восстановить Польшу и надолго отодвинуть западную русскую границу. Тогда пришлось бы вступиться и Пруссии, через территорию которой Россия тогда получала все ввозимые для нее товары; Россия была бы блокирована и с суши и с воды... Но это не входило в намерения союзников. Напротив, они рады были, что теперь избавились от опасности серьезной войны. Пальмерстон предложил перенести театр войны в Крым - чего только и хотела Россия - и Луи Наполеон с величайшей охотой согласился на это. Здесь можно было продолжать войну только для виду, и все главные участники были удовлетворены. Но царь Николай вбил себе в голову вести здесь войну всерьез, забыв при этом, что территория, пригодная для фиктивной, не годится для настоящей войны. То, что составляет силу России при обороне: ее огромные пространства, редко населенные, бездорожные и бедные речными притоками - обращается при всякой наступательной войне, какую ведет Россия, против нее же самой, в особенности в крымском направлении. Южнорусские степи, которые стали бы могилой для нападающего врага, стали могилой для русских армий, которые Николай грубо, глупо, без оглядки гнал в Севастополь одну за другой вплоть до середины зимы. Когда же последняя, наспех сколоченная, очень скверно снаряженная и получающая скудное довольствие воинская колонна потеряла около двух третей личного состава в походе (целые батальоны гибли от снежных метелей), а оставшаяся часть не в силах была прогнать неприятеля с русской территории, - раздутая пустая голова Николая сломилась самым плачевным образом: он отравился. С того момента война снова превратилась в фикцию и вскоре закончилась миром"¹³ .

В войне 1859 г. между Францией и Пьемонтом, с одной стороны, и Австрией - с другой, Маркс и Энгельс были против Наполеона III, который, хотя и прикрывался идеей национального объединения

¹³ Ф. Энгельс, Сила и экономика в образовании Германской империи, Москва, Главполитпросвет, изд. "Красная новь", 1923, с. 22 - 23.

Италии, но на самом деле стремился к расчленению Италии и Германии. В то же время Энгельс высказывался за очищение Австрией Северной Италии и за возвращение ее итальянскому народу. Он рекомендовал это сделать революционной Германии. Энгельс подробно излагает свою позицию по отношению к этой войне в брошюрах: "По и Рейн", "Ницца, Савойя и Рейн". Когда наступила франко-прусская война, Маркс и Энгельс были за победу Германии, ибо эта победа означала национальное объединение Германии, т. е. создание почвы для мощного развития пролетарской борьбы за социализм, и в то же время разгром бонапартизма во Франции, т. е. установление тай республиканского строя.

Эту позицию пытались использовать немецкие социал-патриоты в мировой империалистической войне для оправдания своей оборонческой точки зрения, замазывая тот факт, что в 1914 г. речь шла не о войне национальной, а о войне империалистической. Ленин беспощадно разоблачил в свое время такую фальсификацию.

Находились даже господа из лагеря эсеров и анархистов, которые объясняли позицию Маркса и Энгельса в начале франко-прусской войны... немецким национальным шовинизмом.

На самом же деле, едва наполеоновская империя была свергнута, Маркс и Энгельс выступили в защиту французской республики. Они самым энергичным образом возражали против аннексии Эльзаса и Лотарингии. Каким языком и каким тоном говорил тогда Энгельс о немецких юнкерах и о парижском пролетариате (в брошюре "Сила и экономика в образовании Германской империи")!

"...Юнкерам суждено было оказать французскому народу такие почести, подобных которым не знает история. После того, как все попытки Парижа освободиться от осады потерпели неудачу... последняя крупная атака Бурбаки на немецкую соединительную (железнодорожную) линию также не удалась; после того, как вся дипломатия Европы предоставила Францию своей участи, палец о палец не ударив, - умирающий от голода Париж вынужден был, наконец, сдаться. И сильнее забились сердца юнкеров, когда они, наконец, могли с триумфом вступить в гнездо безбожников и сполна отомстить парижским мятежникам - эта месть была запрещена им в 1814 г. русским императором Александром, а в 1815 - Веллингтоном; теперь они могли вволю проучить очаг и родину революции.

Париж капитулировал, уплатив 200 млн. контрибуции; гарнизон сложил к ногам победителя оружие и выдал свои полевые орудия... все средства сопротивления, принадлежавшие государству, были выданы одно за другим; но действительные защитники Парижа - национальная гвардия, вооруженное парижское население - те остались неприкосновенными; у них никто не посмел потребовать сдачи оружия, - как ружей, так и пушек; а для того, чтобы всему миру стало известно, что победоносная немецкая армия... остановилась перед вооруженным населением Парижа, - победители не вступили в Париж, но удовольствовались тем, что в течение трех дней могли стоять бивуаком в Елисейских полях - общественном парке! - со всех сторон окружив себя охраной... Ни один немецкий солдат ногой не ступил в парижскую ратушу или на бульвары... Франция была разбита, Париж умирал голодной смертью, - но славное прошлое парижского населения дает ему все права на уважение, ни один из победителей

не осмелился потребовать от него разоружения, ни у кого нехватило мужества последовать за ним в его дом и осквернить триумфальным шествием эти улицы, арену стольких революционных боев. Получилась картина, словно новоиспеченный германский император обнажает голову перед живыми парижскими революционерами, как его покойный брат обнажал ее перед трупами мартовских бойцов в Берлине..."¹⁴ .

V

Маркс и Энгельс не дожили до наступления новой империалистической фазы капитализма, хотя некоторые элементы империализма уже были при жизни Энгельса. В своих работах Энгельс не дал и не мог дать анализа империализма - новой монополистической фазы капитализма.

Это сделали Ленин и Сталин. На основе анализа империализма они обосновали учение о победе, о построении социализма в одной стране. Этого учения не было и не могло быть в работах Маркса и Энгельса. Об этом подробно говорил товарищ Сталин в своих докладах против троцкизма на XV партконференции ВКП(б) и на VII пленуме ИККИ.

Если у Энгельса в последних статьях проглядывают догадки о характере будущей войны, то это только догадки. Энгельс не понимал империалистического характера приближавшейся войны. К новым складывавшимся на мировой арене отношениям он подходил часто с меркой 1848 г., он переоценивал в частности значение в подготовляющейся войне царской России, которая из гегемона на европейском континенте постепенно превращалась в силу, подчиненную мировым империалистическим державам. Поэтому Энгельс никак не мог предвосхитить ленинскую позицию по отношению к империалистической войне, ленинскую пораженческую позицию по отношению к империалистическому отечеству, ведущему империалистскую войну, ленинский лозунг о превращении войны империалистической в войну гражданскую, являющийся стержнем большевистской стратегии и тактики в империалистической войне.

И если ленинизм, как сказал товарищ Сталин, есть марксизм эпохи империализма и пролетарских революций, т. е. марксизм, поднятый на более высокую ступень, то таким же точно образом ленинское учение о войне есть развитое, поднятое на высшую ступень учение Маркса и Энгельса.

Если это последнее базируется на изучении опыта истории докапиталистических войн, а также войн и революций доимпериалистического периода капитализма, то ленинско-сталинское учение о войне опирается кроме того на изучение войн периода империализма (включая сюда колониальные войны) и на грандиозный, имеющий мировое значение опыт революционной борьбы первой в мире советской республики.

Учение Маркса и Энгельса о войне, развитое, поднятое на высшую ступень в работах Ленина и Сталина, дало возможность нашей стране создать мощную Красную армию. Как в свое время было предсказано Энгельсом, когда он в 1850 г. писал о перспективах войны Франции против Священного союза, о будущей армии пролетар-

¹⁴ Ф. Энгельс, Сила и экономика в образовании Германской империи, с. 59 - 60.

ской революции, эта армия в своем мощном развитии опирается на новую социалистическую технику, на передовую индустрию, на колхозы, на всю возросшую и окрепшую экономику Советской страны, строящей бесклассовое, социалистическое общество.

Растущая опасность контрреволюционного нападения на Советскую страну в нынешней обстановке краха относительной стабилизации капитализма и фактически начавшегося (Манчжурия, Китай, Абиссиния) нового передела мира требует сейчас от нас особой бдительности. Ведь ни для кого не тайна, что германские фашисты готовятся превратить прибалтийские страны в плацдарм нападения на Советский союз, что они совместно с польскими фашистами хотят оторвать от СССР советскую Украину. В такой момент, как нынешний, мощь нашей Красной армии, созданной коммунистической партией, партией Маркса и Энгельса, Ленина и Сталина, становится все более и более важным фактором в сохранении мира.

Пример Энгельса, одного из основоположников научного социализма, великого пролетарского революционера, предшественника Ленина и Сталина, показывает, как надо работать над изучением военного дела, над освоением военной техники. Пусть тот огромный идейный капитал, который оставил нам в наследство Энгельс в области теории войны и военного искусства, будет изучен и использован не только военными работниками, но и всей нашей партией и всем Коммунистическим Интернационалом для укрепления нашей Красной армии, для укрепления великой Советской страны, для победы трудящихся во всем мире.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. ПОПОВ:

Комментарии: