Пролетарскому государству приходилось осуществлять свою продовольственную политику в разоренной стране, испытавшей муки многолетней империалистической войны и невиданную по своим масштабам гражданскую войну, которая была особенно тягостной и разорительной.

По мере развертывания гражданской войны становилось все яснее, что вопрос о хлебе решает не только победу на фронтах, но от него зависят и состояние тыла, работа индустрии, жизнь и судьбы миллионов, выдерживавших на себе всю неимоверную тяжесть осады.

Историческая обстановка определяла главное средство разрешения продовольственной проблемы. Самой жизненной задачей оставшейся без хлеба революции был строжайший учет и контроль хлеба и добыча его. Самой могучей формой этого учета и контроля являлась в ту эпоху хлебная монополия. В руках пролетариата это средство учета и контроля давало невиданную в истории силу преодоления сопротивления враждебных классов. Хлебная монополия в руках пролетарского государства была, по выражению Ленина, "посильнее законов Конвента и его гильотины".

Хлебная монополия означала, что хлеб, так же как и фабрики и заводы, превращался в народное достояние. Все хлебные излишки крестьянства должны были отчуждаться и идти в распоряжение государства. В условиях голода свободная торговля хлебом могла быть только спекулятивной торговлей, средством неслыханной наживы и грабежа голодных масс. Владельцам хлебных излишков была выгодна свободная торговля. Недаром она являлась заветной мечтой и программным лозунгом всех врагов революции, основой экономической платформы контрреволюции. Указывая, что колчаковцы не случайно ведут яростную борьбу за свободную торговлю хлебом, Ленин подчеркивал, что это является результатом того, что колчаковцы прекрасно понимают связь между свободной торговлей хлебом и насильственным расстрелом рабочих: "Экономическая программа Колчака, Деникина и всех русских белогвардейцев - свободная торговля... Свободная торговля хлебом есть экономическая программа колчаковцев, расстрел десятков тысяч рабочих, - как в Финляндии, - есть необходимое средство для осуществления этой программы, потому что рабочий не отдаст даром тех завоеваний, которые он приобрел"¹ .

Для миллионных голодных масс вопрос о хлебе был самым жизненным и коренным. В отношении к хлебной монополии выражалось соотношение классовых сил. Не только в столичных городах, но и на местах происходила ожесточенная борьба между сторонниками и противниками хлебной монополии. В деревнях вокруг нее кипела ожесточенная борьба различных слоев сельского населения. Срыв хлебной монополии в одном районе неизбежно сказывался на продовольственном положении смежных

¹ Ленин. Соч. Т. XXIV, стр. 301 - 302.

районов. Так, беднота и середняцкие слои Стародубского уезда (Белоруссия) на своих собраниях требовали ареста "левых" эсеров, мешавших введению хлебной монополии в Почепском уезде, так как это срывало хлебную монополию в Мглинском уезде и грозило, таким образом, смежному с ним Стародубскому уезду.

Хлебная монополия являлась одной из важнейших основ пролетарского государства. Срыв ее означал бы гибель советской власти, ибо отмена монополии сводила на-нет систему государственного регулирования во всех сферах народного хозяйства.

Не случайно против хлебной монополии вел борьбу активно поддерживаемый меньшевистскими, кадетскими и т. п. продовольственниками предатель Рыков. 9 мая 1918 г. он выступил с требованием отмены хлебной монополии и твердых цен, передачи заготовок в руки частного торгового капитала и утверждал, что продовольственная диктатура "излишня". Даже и после постановления Совнаркома, провозгласившего продовольственную диктатуру, этот предатель не унимался, продолжая добиваться срыва продовольственной политики советской власти и организуя для этой цели буржуазных и меньшевистско-эсеровских чиновников из продовольственного аппарата Москвы, Петрограда и других важнейших районов страны. Не прошло и месяца после упомянутого выступления, как под ширмой так называемого "активного самоснабжения потребителей" Рыков (совместно с Лариным и др.) выступил снова с требованием отмены хлебной монополии и допущения мешочничества.

В связи с этим Совет народных комиссаров под председательством Ленина вынужден был принять специальное решение. Вот выписка из протокола заседания от 3 июня 1918 г. за N 131: "Совнарком. 13. Об изменении продовольственной политики.

Постановили: 13. Совет народных комиссаров утверждает политику комиссариата продовольствия, как политику Совета народных комиссаров, и подчеркивает, что всякие требования самостоятельных закупок и изменения твердых цен являются подрывом единственно правильной революционной политики.

Председатель Совета народных комиссаров В. Ульянов (Ленин)"¹ .

Борьба "левых коммунистов" против центрального лозунга об организации учета и контроля имела целью также срыв хлебной монополии, ибо в основе ее лежали учет и контроль. Против хлебной монополии активно выступали и буржуазные националисты, по-своему пытавшиеся вести борьбу против продовольственной политики советской власти.

Ленин и Сталин, считавшие хлебную монополию жизненной задачей революции, отдавали все свои силы для ее осуществления. На незыблемости хлебной монополии покоилась ленинская идея продовольственной диктатуры.

Успешное осуществление хлебной монополии предполагало, прежде всего, борьбу против мешочничества, ибо оно являлось наиболее опасной формой срыва продовольственной политики советской власти.

Социальный смысл мешочничества

Проблема ликвидации бесчисленной армии мешочников, вклинившейся между производителем и потребителем, была одной из самых острых в тот период. В период, когда классовая борьба чрезвычайно быстро меняла свой фронт и формы, мешочничество оказывалось одной из наиболее грозных для пролетарского государства опасностей.

Истоки мешочничества относятся к периоду империалистической войны. Растущее бестоварье и голод, резкий разрыв в уровне межрайон-

¹ Центральный государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР), ф. 130, оп. 53, 1918 г., д. N 1, лл. 123 - 127.

ных цен способствовали появлению этой формы "самостоятельных заготовок". Вместе с голодом пролетарское государство унаследовало и мешочничество, которое являлось разнузданной формой анархического снабжения и наиболее опасным для продовольственной политики орудием срыва ее. Особенно широкий размах мешочничество получило в 1918 и начале 1919 года.

Главный вред мешочничества заключался в том, что оно срывало продовольственную политику советской власти. Оно отвлекало огромную часть хлеба и других ресурсов, которые должно было получить государство в порядке заготовительных планов.

Срывая хлебозаготовительные планы и способствуя взвинчиванию цен, мешочничество питало саботаж кулачества, разлагало продовольственную работу, усиливало стремление хлебовладельцев к свободной продаже хлеба. "Вред, приносимый мешочниками, - говорилось в сообщении на имя ЦК РКП от уполномоченного Наркомпрода по Самарской губернии, - заключается в развращающем влиянии на крестьян спекулятивных цен и индивидуального товарообмена. Мешочничество развивает в крестьянах все его собственнические тенденции"¹ .

Свободная торговля хлебом срывала систему твердых цен - основной фундамент хлебной монополии. Только твердые цены могли создать условия для успешной борьбы за хлеб, положить конец невиданному разгулу спекуляции и обеспечить хлебом революцию. Не случайно совершенно исключительное внимание уделяли вопросу о твердых ценах на хлеб Ленин и Сталин.

Именно с борьбы за твердые цены начал осуществление хлебной монополии в Царицыне товарищ Сталин. В своих телеграммах и письмах к Ленину он много места отводит этому вопросу. Уже на второй день своего пребывания в. Царицыне товарищ Сталин телеграфирует Ленину о том, что в Царицыне, Астрахани, Саратове твердые цены отменены местными советами, и требует привлечения виновных к строгой ответственности.

Но мешочничество затрагивало не только продовольственный фронт: оно срывало всю борьбу за ликвидацию унаследованного хаоса и дезорганизовало всю систему производства и распределения в ту эпоху. Являясь главной питательной базой подпольного рынка, мешочничество представляло собой своеобразную форму частноторгового аппарата. При этом вследствие ошибок отдельных продовольственных органов и неправильных методов борьбы мешочничество иногда оказывалось легализованным, что лишь усугубляло вред его. Так, например, в Калужской губернии советы стали требовать в 1918 г. от мешочников и спекулянтов уплаты промыслового налога. Те платили, возмущаясь: "Торгуем по малости и только для себя, а тут требуют налог". Сибирский краевой совет давал хлеб мешочникам, а потом соответственно уменьшал наряды центра.

Разумеется, такие формы "борьбы" только усиливали разгул мешочничества. Мешочничество и свободная торговля срывали и монополию внешней торговли. Сторонники восстановления капитализма в России стремились превратить мешочничество в орудие борьбы с пролетарским государством.

Как метод классовой борьбы, мешочничество отражалось на всех областях хозяйственной работы. Лозунг "свободы торговли" заменялся в хозяйственной жизни лозунгом так называемой "свободы труда", толкая на капитуляцию перед стихией. В условиях разгула спекуляции и бешеного роста дороговизны спекулятивное мешочничество (несмотря на трудности, связанные с ним) больше соблазняло некоторых рабочих чем

¹ ЦГАОР, ф. 1235, 1919 г., д. N 185/1.

работа на производстве. Спекуляция развращала наименее устойчивые слои рабочих и служащих. Разлагая производство и отрывая от станков и без того немногочисленные кадры рабочих, мешочничество ослабляло работающую на оборону промышленность.

Известная часть отсталых рабочих в ущерб интересам государства занималась (за счет государственного времени и государственных материалов) главным образом своим "товарообменным фондом". Так, пресловутые "зажигалки" наносили огромный вред производству, вызывая простой машин, хищническую трату топлива и материалов.

Но пресловутые "зажигалки" не были единственной формой использования производства для своих "товарообменных" нужд. Под видом так называемых "провизионок" железнодорожники и др. широко использовали транспорт для поездок в производящие районы в спекулятивных целях.

Таким образом, огромный вред мешочничества заключался также в том, что оно создавало почву для разложения рядов пролетариата, протаскивая в его ряды влияние враждебных классов. Были, правда, крайне редко, случаи, когда даже целые продотряды становились мешочниками.

Не удовлетворяя острой нужды в продовольствии, мешочничество обманывало голодных, лишая их всего, что у них было. С другой стороны, трудные условия передвижения, профессиональный риск, система заградительных отрядов и т. п. - все это вызывало среди мешочников глухое брожение.

Не случайно мешочничество пользовалось открытой поддержкой враждебных пролетариату партий и классов. Более того, последние старались политически оформить мешочничество. Требование права самостоятельных заготовок, как и свободы мешочничества, сочеталось обычно с борьбой за ликвидацию продотрядов, хлебной монополии, всей вообще системы государственного регулирования хозяйственной жизни страны и представляло собой одну из основ борьбы против советской власти.

Существовало представление, будто мешочничество усиливает приток хлеба в город. Глубокое заблуждение! Мешочничество не увеличивало, а резко уменьшало поступление хлеба в города. Оно крайне обостряло голод не потому только, что снижало уровень выполнения государственного плана заготовок, но и потому, что пагубно отражалось на провозоспособности железных дорог. Поезд с мешочниками обеспечивал перевозку 4 тыс. пудов хлеба, с товарным же поездом в город поступало 40 тыс. пудов хлеба. В 1919 г. советская власть вынуждена была пойти на временное прекращение движения пассажирских поездов. Ленин указывал тогда, что за три недели свободного провоза мешочники могут доставить не более 200 тыс. пудов; прекращение же пассажирского движения на такое же время дает 3,5 млн. пудов хлеба.

На деле, следовательно, мешочничество усиливало голод, в то время как обманутое население полагало, что мешочники оказывают им благодеяние.

Разгул мешочничества лишал государство возможности удовлетворять население даже тем, что декретировано было системой нормированного снабжения, и усиливал господство мародеров. Кулаки, имевшие излишки хлеба, буквально раздевали рабочих и голодное население. Можно было постоянно наблюдать, как приезжие из города обменивали у кулаков сапоги, пиджаки, брюки и все свои последние пожитки на кусок хлеба.

Вот почему Ленин, указывая на это, говорил, что та часть продовольственного дела, которая находилась в руках мешочников и спекулянтов, являлась "...источником страшного угнетения и самой бешеной,

безобразной, ничем не регулируемой наживы для спекулянтов... источником самого отчаянного разврата"¹ .

Защитники мешочничества утверждали, будто мешочник-потребитель "почти незаметен" и "неопасен" для транспорта и системы государственных заготовок. На самом деле, мешочничество было крайне вредным и опасным для государства явлением.

Мешочничество губительно влияло на организацию снабжения населения. Дело было не только в количестве проданного мешочниками хлеба, но и в том, что мешочничество взрывало всю систему государственного регулирования цен и государственных заготовок. Закупая хлеб по вольным ценам, мешочники усиливали у крестьян нежелание сдавать хлеб по твердым ценам и срывали, таким образом, хлебную монополию. Из Саратова, например, сообщали в Наркомпрод Цюрупе: "При слабой подвозке хлеба на пункты Губпродкома резко выделяется следующее: крестьяне тысячами возов везут зерно на мельницы, где съезжаются в громадном количестве мешочники, скупают муку по взвинченным ценам"² . "Мешочники, - сообщали из Орловской губернии, - приезжали с мешками, наполненными самой лучшей и, можно сказать, шикарной мануфактурой, гораздо лучше нашей, нам конкурировать с ними было очень трудно"³ .

Мешочники усиливали хаос в области цен. Они увеличивали разнобой в ценах между отдельными районами, а также внутри одного и того же района. Они взвинчивали цены в производящих районах и бешеными темпами повышали их в районах потребляющих.

Мешочничество было вредно не только для рабочего класса, но и для крестьянства. Продавая продукты своего труда мешочникам, производитель сам уменьшал норму, оставляемую государством для его питания. Государство не могло идти на уменьшение данных на места хлебозаготовительных планов лишь потому, что производитель продавал свой хлеб мешочникам. Поэтому продажа продуктов последним шла в ущерб интересам сельского общества, так как за выполнение разверстки отвечал не только сам хлебовладелец, но и все сельское общество в целом.

Глубоким заблуждением является представление о мешочниках как об одиночках. Иногда мешочники, организованные в отряды, разбивали хлебные пакгаузы, убивали представителей продорганов, занимались массовыми грабежами, под угрозой расправы заставляли начальников железнодорожных станций подавать составы, когда этого хотели толпы мешочников. Вокруг мешочников то и дело возникали крупные вооруженные шайки из темных элементов, обладавшие порой даже пулеметами. Эти банды защищали мешочников от заградительных отрядов и органов советской власти, захватывали вагоны и поезда, расхищали грузы и т. п. Из Нижнего Новгорода сообщали, что очень часто на приходивших туда баржах среди мешочников оказывались шайки в 100 и более человек, вооруженных винтовками и пулеметами. Из Нижне-Девицкого и других уездов Воронежской губернии, где очень велик был наплыв мешочников, поступали сообщения о том, что мешочники производят всевозможные насилия и грабят местное население. В июле 1918 г. на станции Становой-Колодезь, Курской железной дороги, отряд Орловского губпродкома при конфискации хлеба у мешочников подвергся нападению одетой в матросские костюмы банды, охранявшей за плату мешочников и их хлеб от заградительных отрядов. Вооруженные мешочники и их "телохранители" захватили также находившиеся на станцион-

¹ Ленин. Соч. Т. XXIV, стр. 408.

² ЦГАОР, ф. 1943, оп. I, 1918 г., д. N 19/б, N 241.

³ Журнал заседания Орловского губпродкома 21 - 22 мая 1918 г. ("Известия Орловского губпродкома" за июнь 1918 г.).

ной платформе и предназначенные для Красной Армии 60 винтовок и патроны к ним. В результате столкновения оказались убитые и раненые. На этой же дороге систематически происходили подготовляемые мешочниками столкновения между реквизиционными отрядами и проходящими воинскими эшелонами, к которым апеллировали мешочники. Так, на станции Змиевка, в Туле и других местах на почве провокации и агитации мешочников учинены были насилия над местными и присланными из центра продотрядами. Из Елабуги (Вятская губерния) также сообщали: "На станцию Аннинскую прибыли вооруженные мешочники с отрядом одетых в матросские костюмы, разогнали команду, посланную для охраны грузов, двух человек убили, а одного взяли в плен. Послана просьба о помощи Казанскому совету. Местных сил нет". А вот сообщение из Казани: "Мешочники едут массами и разоружают охрану. В Спасске рожь дошла с 18 до 60 рублей. Думают, что дойдет до 100 рублей. Всякие возможности закупок рушатся".

Особенно часто происходили подобные явления там, где продорганы находились в руках эсеров и меньшевиков. Мешочничество оказывалось в этих случаях орудием борьбы с советской властью, попыткой отвлечь рабочий класс от участия в борьбе с голодом.

Мешочники выполняли также социальный заказ хлеботорговцев, руководивших армией спекулятивного мешочничества, которое обслуживало не только внутренний, но и внешний рынок. Ярким свидетельством этого является опыт Северного Кавказа, откуда, как это мы показываем в дальнейшем изложении, ежедневно в десятках вагонов хлеб уходил в Турцию и Иран. Такие масштабы разбазаривания хлеба могли иметь место лишь благодаря тесному блоку хлеботорговцев и мешочников с железнодорожной администрацией и транспортной агентурой.

Все это вскрывает подлинную цену обывательских разговоров о том, будто мешочничество оказывает "услугу" в борьбе с голодом. Кому оказывали мешочники услугу, красноречиво говорят факты срыва ими хлебной монополии и то, что они усиливали кулацкий саботаж. Дело было не только в том, что мешочничество сильно удорожало хлеб, а в том, что действовали мешочники так, чтобы укрепить власть кулака. "Все чаще, - говорил Ленин, - приходится слышать от интеллигенции: но ведь мешочники оказывают им услугу, и они все ими кормятся. Да, но мешочники кормят по-кулацки, они действуют именно так, как нужно действовать, чтобы укрепить, установить и увековечить власть кулака, чтобы тот, кто имеет власть, своей прибылью распространял ее на окружающих через отдельных лиц"¹ .

Действительно ли "спасали" мешочники голодных, видно из обследования, проведенного Московским продовольственным комитетом в 1918 году. Как показало обследование, 5 - 6% мешочников составляли жители Москвы и ее окрестностей, мешочничавшие для себя по удостоверениям домовых комитетов. Остальные 94 - 95% мешочников оказались пришлым элементом, ничем не связанным с Москвой. 8 - 10% из них продавали муку лотковым торговцам и харчевникам, а 12 - 15% - случайным покупателям. Преобладающая же часть мешочников (65 - 70%) снабжала частное спекулятивное производство всяких бывших людей. "Отсюда мука ввиде полуторарублевых пирожков, десятирублевых печений, тортов и кулебяк переходит в желудки "золотой Москвы"² .

О составе мешочников свидетельствует анализ социального облика владельцев конфискованного в ряде мест хлеба. Так, проверка взятой на выборку группы хлебовладельцев, у которых в Вятской губернии был примерно в одно и то же время конфискован хлеб, обнаруживает, что

¹ Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 56.

² "Вестник продовольственных служащих" N 8 - 9, стр. 7 - 8. 1918.

из 12657 пудов хлеба конфисковано было у датского королевского консульства на станции Саракуз 6598 пудов, у представителя Плинского волостного совета - 1468 пудов, у группы железнодорожников - 1135 пудов, у представителя Куровской районной организации Московско-Казанской железной дороги - 1100 пудов, у представителя продуправы станции Черусти - 968 пудов, у представителя Егорьевского пожарного общества - 680 пудов, у 16 лиц, одетых в матросскую форму, - 336 пудов, у лиц, производивших самогонку в Елабужском уезде, - 280 пудов, у группы железнодорожников (найдено в лесу) - 54 пуда.

Эти данные наглядно свидетельствуют о тесном переплетении спекулятивного мешочничества с потребительским. Незаконными заготовками в порядке мешочничества занимались не только отдельные лица и группы лиц, но и организации. Особого же внимания заслуживает тот факт, что свыше половины всего конфискованного хлеба приходилось в данном случае на "датское королевское консульство". Как видим, представители иностранного государства не гнушались спекуляцией на голоде, лишь бы хорошо "подзаработать". Полученные барыши превращались на черной бирже в золото и бриллианты и вывозились заграницу.

Среди спекулировавших на голоде были и "преподобные мешочники", для которых мешочничество было более прибыльным, чем молитвы. В середине 1918 г. при проверке населения московских монастырей ВЧК официально установила, что более половины "преподобных отцов" находится вне Москвы и занимается мешочничеством. Привозя значительное количество предметов первой необходимости, они сбывали их по бешеным ценам своим прихожанам.

Формы и размах мешочничества

По мере обострения голода все больше определялись два направления мешочничества: спекулятивное и потребительское. Удельный вес этих видов мешочничества менялся в зависимости от уровня работы продовольственного аппарата и роли государственного снабжения.

Мешочник-потребитель делал закупки для себя. Мешочник-спекулянт пытался подменить собой государственную систему снабжения. В самом начале, когда цены на хлеб не были еще очень высоки, различие между этими двумя формами было довольно существенным. Громадное большинство населения жило еще местным рынком и ближайшими деревнями, где приобретало предметы потребления за деньги. Но по мере повышения цен в городах и углубления разрыва между уровнем заработной платы и вольных цен усиливалось стремление к индивидуальному удовлетворению продовольствием, и поток направлявшихся в деревню мешочников все увеличивался. Это способствовало резкому повышению цен в деревне, которая все больше предъявляет требования уже не на денежные знаки, а на предметы первой необходимости. Потребитель-мешочник все больше превращался в спекулянта. Происходило неизбежное переплетение обеих форм мешочничества.

Вначале разница между обеими формами мешочничества выражалась главным образом в том, что мешочник-потребитель отвозил в деревню для обмена на хлеб лишь то, что находилось в его распоряжении: лишний костюм, сапоги и т. п. Мешочник же спекулянт приобретал необходимые для обмена товары на рынке. Но "товарообменный фонд" мешочника-потребителя очень быстро иссякал, и он также вынужден был закупать товары и действовать всеми методами мешочника-спекулянта. Когда же в деревне цены поднялись настолько, что мешочник-потребитель уже лишен, был возможности приобретать хлеб на имевшиеся у него средства, а деревня продолжала требовать товаров, мешочник-потреби-

тель вынужден был часть купленных им в деревне продуктов перепродавать с прибылью в городе, чтобы обеспечить себе известный денежный резерв для своих дальнейших покупок. При этом мешочник-потребитель все больше сбивался на путь мешочника-спекулянта, который перед закупкой продовольствия в деревне приобретал в городе какой-либо товар для обмена. Такие мешочники уже не только покупали, но и продавали, и доля продаваемых ими в городе продуктов по мере роста цен увеличивалась.

Процесс слияния части мешочников-потребителей со спекулянтами оказывался неизбежным. В условиях огромного роста цен мешочничество было для многих более заманчивым, нежели работа на производстве.

С мест сообщали о том, что мешочники бесконечными вереницами тянутся по деревням в поисках хлеба. Формировались целые слои населения, жившие мешочничеством, которое принимало самые разнообразные формы. Изобретательность мешочников в изыскании способов провоза продуктов доходила до виртуозности. Начиненные мукой брюки-галифе чудовищных размеров; двойное дно в чемоданах и сундуках; подвешивание мешков на тормозные приборы под вагонами; завернутые в пеленки и одеяла под видом грудных детей мешки; специально приспособленные баркасы и особые лодки с двойными днищами для тайного провоза хлеба по воде и т. п. - таковы были эти способы. В поисках путей обхода чинимых им препятствий мешочники создавали все новые методы. Из Балашова, например, и ряда других мест поступали сообщения о мешочниках, которые под видом нищих ходили по деревням и собирали хлеб кусочками, а затем "именем христовым" вымаливали у местных советов разрешение на вывоз этого хлеба.

Насколько утонченны и причудливы были действия мешочников, говорит сообщение, опубликованное в бюллетене Московского городского продовольственного комитета: "На Николаевской железной дороге инспекцией при осмотре одного из товарных вагонов была обнаружена покойница, лежавшая на возвышении. Около покойницы были зажжены свечи, и стояло несколько румын и цыган, оплакивающих покойную. Агент инспекции толкнул покойницу. Та моментально пробудилась, после чего под покойной было обнаружено 12 п. сахару, 12 п. гречневой муки, 8 п. пшеничной муки. Все продукты реквизированы. Зачастую у пассажиров даже в карманах находят запасы муки, достигающие до 2-х пуд.".

Интересны данные проведенного в феврале 1919 г. обследования используемых мешочниками предметов для обмена. Мешочники Костромы в обмен на хлеб предлагали вначале соль, затем мыло, а потом уже керосин и махорку. Из предметов ширпотреба обменивались сначала мануфактура, а затем уже одежда. Весной 1918 г. обмен начался с пиджаков, брюк, карманных часов. Во второй половине года в обмен втянуты были уже и более громоздкие вещи: кровати, швейные машины, перины, самовары и пр. Из 543 обследованных случаев обмена около половины приходилось на предметы первой необходимости; часто обменивались старые вещи, реже - мануфактура. Из мануфактурных товаров обменивались: ситец, сукно, трико, драп, полотно, сатин, нитки, шолк. Предметами обмена служили также: спички, ландрин (монпасье), сахар, чай, сода, свечи, патока, дрожжи, кофе, папиросы, гильзы и пр. В обмен шли также: пальто для всех сезонов, возрастов и полов, пиджаки, платья, сапоги, туфли, калоши и т. д. Менялись различные вещи домашнего обихода: самовары, подносы, чашки, ложки, столы, стулья, ведра, опарницы, замки, кровати, зеркала и пр. Обменивались также: подушки, перины, одеяла, скатерти, платки, головные уборы, часы, кольца, утюги, лампы, швейные машины, граммофоны, гармонии, ружья, экипажи и сбруя, даже иконы.

При существовавшем тогда бестоварье все это служило приманкой для хлебодержателей. И не мудрено, что там, где появлялись мешочники, все оказывалось опустошенным.

Разгул мешочничества и наплыв десятков тысяч ходоков дезорганизовали продовольственную работу и парализовали работу продорганов, ломали всю систему государственного регулирования хозяйственной жизни. Мешочничество распыляло силы, объединение которых усилило бы фронт борьбы с голодом. Представительство Московского продовольственного комитета сообщало в конце 1917 г. о том, что огромная "волна мешочничества захлестнула Курск. Управа слагает полномочия. Наше бюро героическими усилиями функционирует, осажденное голодной бунтующей толпой"¹ .

Дезорганизующая роль мешочничества становится, особенно ясна, если учесть размах этого движения. На некоторых железных дорогах скоплялось по временам от 130 до 150 тыс. мешочников. Произведенные в сентябре 1918 г. подсчеты показали, что даже по такой небольшой железной дороге, как Ирининская, за один только день проезжало не менее 25 тыс. мешочников. На заседании Петроградского совета в мае 1918 г. отмечалось, что в Петрограде учтено не менее 30 тыс. человек, для которых мешочничество являлось основным источником существования. Действительное их число было, понятно, больше. В мае 1918 г. в Курской губернии, которая считалась царством мешочников, их, было 150 тысяч. Из-за мешочников нельзя было проехать по железной дороге, местами приходилось даже полностью приостанавливать железнодорожное движение. В конце 1918 г. в Тамбовской губернии оперировало до 50 тыс. мешочников. Наплыв их был особенно велик в ближайших к железной дороге селениях. Именно поэтому, в частности, выполнение государственных заготовительных планов оказывалось, как правило, наиболее высоким в селениях, удаленных от железной дороги, куда меньше проникали мешочники.

Армия мешочников рекрутировалась не только среди городского, но и среди сельского населения. Как показало проведенное весной 1918 г. в Калужской губернии обследование² , мешочничеством занимались в среднем на селение 47 человек, с колебаниями по уездам в пределах от 14 до 127 человек³ . В этой губернии участвовало в мешочничестве 94% общего числа селений, причем в отдельных селениях этой "побочной работой" занято было от 48 до 100% населения. В обследованных селениях оказалось 187 тыс. мешочников, что при обобщении давало для всей Калужской губернии огромную цифру - до 620 тыс. мешочников (40% всего населения губернии).

Показательны также данные обследования, проведенного в 1918 г. в Костромской губернии. На разосланные анкеты поступило 2076 ответов. Оказалось, что в 1554 случаях (80%) крестьяне ездили за хлебом, а именно: в 717 случаях - в Сибирь (главным образом в Омск), в 451 - в низовье Волги (Казань, Самара, Саратов), в 386 случаях - в губернии Вятскую и Симбирскую.

¹ ЦГАОР, ф. 1941, оп. 472, 1917/18 г., д. N 7/4, л. 11.

² Обследование было проведено калужским губпродкомом.

³ Местная печать сообщала: "Все крестьяне упомянутой волости (речь ищет о Дубинской волости, Калужской губернии) поголовно занимаются спекуляцией, что принято ими считать за побочный заработок; берут удостоверения от местного Комитета бедноты на право поездки в хлебородные местности, затем с этими удостоверениями едут в Уездпродком и, получив формальное удостоверение из Уездпродкома, едут за хлебом, но вместо хлеба везут 5 - 6 пудов соли и фунтов 10 - 20 сахару, которые продают по спекулятивным ценам, а затем опять за это же" ("Известия Калужского губпродкома" N 3 - 4 за 1919 год).

Известное представление о количестве вывозившихся мешочниками продуктов дают следующие цифры. В мае 1918 г. в Курске состоялось экстренное междуведомственное заседание под председательством члена коллегии Наркомпрода Д. З. Мануильского для выработки срочных мер по борьбе с мешочничеством. На заседании было констатировано, что с мая по декабрь 1917 г. по одной лишь Киево-Воронежской железной дороге вывезено было 3461970 пуд. муки. С 1 августа по 31 декабря 1917 г. мешочники ввезли, в Калужскую губернию 3 млн. пуд. хлеба, в то время как местные продорганы ввезли за тот же период лишь 1156 тыс. пудов. Разгул мешочников в этой губернии был настолько велик, что в Калуге стали даже поговаривать об "абсурдности существующего порядка вещей", т. е. хлебной монополии. В мае 1918 г. мешочники вывозили ежедневно из Курска 30 - 50 тыс. пуд. хлеба. Из одного лишь Ливенского уезда, Орловской губ., вывозилось в этот период ежедневно до 50 тыс. пуд., а по некоторым станциям Курской железной дороги (Солнцево) - от 10 до 12 вагонов хлеба в день. В захваченном мешочниками и самовольно отправленном из Воронежа поезде оказалось 30 тыс. пуд. муки, несмотря на то, что испугавшись репрессий, мешочники выбросили в пути много хлеба.

Вот данные о количестве хлеба, привезенного мешочниками в Калужскую губернию:

Мешочничество гибельно отражалось на состоянии и без того разрушенного железнодорожного транспорта¹ . Тысячные толпы мешочников, руководимые темными элементами, творили на железных дорогах все, что им хотелось. Не всегда оказывалось возможным противостоять им. Часты были случаи (например, в Воронеже), когда мешочники, избив, а иногда даже убив начальника станции и железнодорожных служащих,

¹ Вот характерное свидетельство продовольственной инспекции Московского железнодорожного узла, относящееся к началу 1918 г.: "Все пассажирские поезда мешочниками берутся с бою, переполнение поездов дошло до крайних пределов, состав изнашивается, паровозы неспособны везти поезда, машинисты отказываются следовать, отказывается и поездная прислуга, поезда опаздывают на десять часов; были случаи, что целые составы оказывались совершенно испорченными и не доходили до места назначения. Наконец, мешочники доходят до того, что они чинят насилие над железнодорожными агентами, сами составляют поезда и, несмотря на опасность крушения, отправляют под угрозой расправы со служащими" (из материалов продовольственной инспекции Московского железнодорожного узла за 1918 г.).

захватывали поезда и отправляли их по своему усмотрению. Некоторые дороги порой оказывались почти полностью во власти мешочников. Одно время все линии в районе Курска были захвачены ими. На железнодорожной станции Новый Оскол шел разнузданный торг хлебными и иными продовольственными продуктами, которые продавались по спекулятивным ценам, доходившим до невероятных размеров. Вся линия от Касторной до Старого Оскола наводнена была мешочниками, которые требовали предоставления им вагонов. Управление Московско-Курской железной дороги сообщало в Наркомпрод, что оно бессильно бороться с мешочниками, которые "являются для дороги чрезвычайным бедствием".

Из-за наплыва мешочников на линиях железных дорог стояли сотни вагонов. Плановые наряды ее выполнялись, так как станции не могли работать. Характерна телеграмма из Воронежа, датированная июлем 1918 г.: "Мешочниками забиты пути на ст. Анна-Графская. Между мешочниками и реквизиционными отрядами происходят столкновения, и мешочники разбивают хлебные пакгаузы. В виду усиления мешочничества дороги не могут работать. На станции Аннинской имеются жертвы. Из-за, усиления мешочничества, согласно докладу начальника Юго-Восточных дорог Совнаркому, дороги не могут работать и плановые наряды не выполняются. Сотни вагонов стоят на станциях, и дороги не в состоянии их грузить. Просьба прислать надежные отряды для охраны и принять энергичные меры для борьбы с мешочниками"¹ .

Разнузданность мешочников приводила к тому, что пароходам опасно было подходить к пристани. Примером этого может служить случай, происшедший летом 1918 г. в Уфе. Мешочники, приобревшие по 3 - 4 мешка хлеба, собрались на пристанях в ожидании парохода. Когда к берегу пристал пароход "Гражданин", мешочники толпой хлынули на него, и судно чуть было не пошло ко дну. После этого ни один пароход не желал приставать к пристаням.

Разгулу мешочничества способствовала система работы на железнодорожном и водном транспорте. Вначале отсутствовал контроль, и это давало возможность не только провозить хлеб в пассажирских поездах, но и направлять хлебные грузы в адрес частных лиц. Иногда представители железнодорожной администрации давали мешочникам вагоны за деньги. На отдельных дорогах (например, на Курской) была установлена даже определенная плата с пуда за предоставляемые мешочникам вагоны. Не отставали и саботажники водного транспорта² . Когда, например, стали разгружать реквизированные для Самаро-Златоустовской железной дороги две баржи с углем, оказалось, что уголь был только сверху: баржи были наполнены 200 тыс. пуд. муки. На станции Русский Брод мешочники провозили хлеб на паровозах, в служебных помещениях и даже в почтовых вагонах, в кулях, предназначенных для почтовой корреспонденции. С саботажниками транспорта солидаризировались и их "коллеги" из аппарата связи. Посылки, направляемые на Московский почтамт Баландинским почтовым отделением под видом государственно важных пакетов, оказывались заполненными мукой, пшеном и солью. При неожиданной проверке в 18 кожаных мешках, скрепленных печатью почтового отделения, найдено было около 100 пуд. продуктов.

¹ ЦГАОР, ф. 130, оп. 7, 1918 г., д. N 58, л. 53.

² Когда пароходы "Лажник" и "Печора" прибывали в Нижний Новгород из хлебных районов, команды их никогда не допускали туда продотряды и, ссылаясь на неисправность парохода и порчу котла, подолгу отказывались приставать к берегу. Когда все же удавалось проникнуть на пароход, то там обнаруживали много хлеба. В каждой каюте находили по нескольку мешков муки. Общее количество муки на одном из пароходов достигло однажды. 800 пудов.

Усилению мешочничества способствовали всякие проявления сепаратизма со стороны местных продорганов, разрешение ими самостоятельных заготовок, что лишь приводило к поощрению мешочничества¹ .

Методы ликвидации стихии мешочничества

Буржуазия ратовала за прекращение борьбы "с несчастным мешочником". Под флагом защиты "несчастных" враги революции продолжали добиваться отмены хлебной монополии и восстановления спекулятивной торговли. Это ясно звучало, например, в словах буржуазного профессора Кулишера: "А все-таки, господа, не пора ли прекратить войну с мешочниками, не пора ли очистить этот фронт, снять проволочные заграждения с вокзалов, задерживающие врага - привозимые продукты. Не пора ли вообще вспомнить о старой свободной конкуренции, о когда-то существовавшей, профессиональной торговле и частной инициативе в деле снабжения населения продовольствием"² .

Только те, кто умышленно закрывал глаза на последствия мешочничества или не понимал подлинной сущности его, могли утверждать, что именно свободный провоз хлеба отдельными потребителями и отмена реквизиций приведут к снижению цен и улучшат продовольственное положение.

Делу не могли помочь и требования "организации мешочничества", которые выдвигались Лариным и другими. Последние считали, что следует бороться со спекулятивной торговлей, но "поощрять активное самоснабжение"³ (т. е. мешочничество). Надо, призывал Ларин, "не мешать населению, кормиться путем его самодеятельности"⁴ и "по примеру Германии" ввести мешочничество в общегосударственную систему. Этого можно было, по его мнению, достигнуть путем выдачи "охранных свидетельств", по получении которых мешочники должны были вносить государству 10% заготовленного ими хлеба⁵ . Количество же привезенного мешочниками хлеба должно было исключаться из подлежащего выдаче по карточкам.

То же, но в иных формах предлагали и другие защитники мешочничества. В одном из документов, представленных по этому вопросу в Наркомпрод, говорилось: "А отсюда уже вытекает и политическая директива. В то время как спекулятивное мешочничество, во всем враждебное монополии, подлежит беспощадному искоренению, мешочничество потребительское надо вылить в форму организации потребителей для закупок, отняв у него тем самым все вредные качества и заставив его служить целям монополии"⁶ .

¹ Это можно видеть на опыте Вятской губернии. После того как Вятский губернский совет снабжения разрешил объединяющимся в группы жителям производить самостоятельные закупки, уездные продорганы Вятской губернии стали заключать сделки с представителями различных организаций, допуская сепаратные закупки, а в Малмыжском, Уржумском и других уездах стали разрешать покупки и провоз хлеба отдельным лицам. По рекам Каме и Вятке и по Казанско-Сарапульской железной дороге мешочники в огромном количестве вывозили хлеб (в отдельные дни вывозилось до 30 тыс. пудов). Вывозу хлеба мешочниками из Вятской губернии в Казанскую покровительствовал Казанский совет. Когда на границе между обеими губерниями были поставлены в уездах Уржумском и Малмыжском заградительные отряды, Казанский губернский продовольственный отдел протестовал против этого и потребовал "открытия границ" для свободной торговли, угрожая в противном случае задержать товары, идущие в Вятскую губернию. Не ограничившись этим, Казанский губернский продовольственный отдел посылал в смежные уезды Вятской губернии отряды для сопровождения хлеба, закупленного им в порядке мешочничества.

² "Заря России" N 221 от 17 мая 1918 года.

³ ЦГАОР, ф. 1943, оп. 1, 1918 г., д. N 43, л. 10.

⁴ Там же.

⁵ Там же.

⁶ "Известия Народного комиссариата продовольствия" N 9 за 1918 г., стр. 3.

Это был вредный и опасный путь. Сообщая в своих телеграммах Левину об огромных масштабах, которые приняло мешочничество, товарищ Сталин указывал, что нужны решительные меры, иначе неминуемы гибельные последствия. Мешочничество проникло во все поры продовольственного аппарата, железнодорожного и водного транспорта. Товарищ Сталин писал Ленину, что пароходные команды иногда охотнее принимают грузы мешочников, чем продорганов. Чтобы понять все значение борьбы с мешочничеством, достаточно указать, что установленный товарищем Сталиным в Камышине кордон для реквизиции хлеба у мешочников должен был дать, как сообщал товарищ Сталин Ленину, сразу же 300 тыс. пуд. хлеба, размещенного на пристанях между Царицыном и Камышином.

Ликвидация мешочничества требовала от пролетарского государства своеобразных мер борьбы с ним. Советская власть четко различала, о каком мешочничестве идет речь. "Мы вовсе не виним, - говорил Ленин, - того голодного измученного человека, который в одиночку едет за хлебом и достает его какими угодно средствами"¹ . Но из этого отнюдь не вытекало, что государство должно потворствовать этому движению, разлагающему хлебную монополию. Государство не могло не видеть, что мешочничество порождает хаос, разрушает продовольственную организацию, срывает хлебную монополию. То обстоятельство, что мешочниками оказывались не только спекулянты, но также и измученные голодом потребители, вовсе не означало, что государство должно было поощрять это дезорганизующее явление и еще больше усиливать продовольственные трудности.

Что же должно было определять основную линию борьбы с этим народным бедствием?

Ленин говорил: "мы существуем, как рабоче-крестьянское правительство, не для того, чтобы узаконить и поощрять распад и развал. Для этого правительство не нужно. Оно нужно, чтобы объединить их (голодных. - М. Ф. ), чтобы организовывать, чтобы сплачивать сознательно в борьбе против бессознательности"² . Это означало, что ликвидация мешочничества утиралась в проблему дисциплины и организованности. Задача пролетарской диктатуры главным образом в том и состояла, чтобы передовая и наиболее дисциплинированная часть пролетариата воспитала и дисциплинировала весь остальной пролетариат. Задача пролетарского государства заключалась в том, чтобы организовать массы против мешочничества, чтобы стихии мешочничества, разнузданности и разброду противопоставить образцы организованности, концентрированным выражением которых являлась борьба за хлебную монополию. Иным путем нельзя было спасти миллионы от голода и добиться правильного распределения хлеба.

Ленин указывал на необходимость разъяснять таким рабочим, что если они перейдут на сторону мешочников, спекулянтов и кулаков, пролетарское государство будет считать их изменниками делу рабочего класса, ибо в "...осажденной крепости мы должны действовать с военной беспощадностью, с военной дисциплиной и самопожертвованием"³ .

Несмотря на всю решительность применявшихся мер, мешочничество не могло быть полностью ликвидировано, ибо не были уничтожены питавшие его источники (мелкотоварное производство, слабость контроля, огромный размах хищений и т. п.). Но это вовсе не означало, что государство должно легализовать эту форму подрыва пролетарской диктатуры и реставрации капитализма.

¹ Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 98.

² Там же.

³ Ленин. Соч. Т. XXV, стр. 135.

Враги революции изрыгали много грязной клеветы по поводу того, что советская власть якобы применяла высшую меру наказания - расстрел - за мешочничество. Как же было в действительности?

В § 3 декрета о борьбе с мешочничеством говорилось: "В случае сопротивления мешочники арестовываются и передаются в руки народных судов. В случае сопротивления с оружием в руках мешочники расстреливаются на месте преступления". Но это уже были не просто мешочники, а злостные спекулянты, и не за мешочничество подвергались они этой каре. Пролетарская диктатура не могла иначе бороться против того разгула, который под маской мешочничества сознательно разрушал транспорт, против тех, кто под маской мешочничества чинил насилие над советскими работниками, организовывал банды, расхищал хлебные пакгаузы, грабил население, и т. п. В подобных действиях не было ничего общего с борьбой за кусок хлеба для голодных. Это была лишь одна из форм мелкобуржуазной контрреволюции, прятавшейся под маской мешочничества и оказывавшей с оружием в руках сопротивление советской власти.

Реквизиция и конфискация¹ - таковы были главные формы борьбы с мешочничеством. В эту борьбу советская власть вовлекала самые широкие массы рабочего класса и деревенской бедноты. Огромную роль сыграли здесь продотряды: там, где они появлялись, мешочничество сразу же шло на убыль. И здесь, правда, в редких случаях, наблюдались извращения, вытекающие из непонимания задач борьбы с мешочничеством. Так, отдел снабжения Пермского уездного совета сообщал: "...по дороге в Уфу булгаковская дружина перехватывает возчиков хлеба и облагает данью. Командированный на место уездный инструктор путем расспросов выяснил, что дружинники берут по 100 рублей с воза хлеба. Обоз, следовавший из Стерлитамакского уезда, уплатил 1500 рублей"² . Такая "борьба" с мешочничеством приносила огромный вред, ибо означала его легализацию.

Огромная заслуга в борьбе с мешочничеством принадлежит комитетам бедноты. Они создавали "кордоны для борьбы с мародерством", устанавливали и взимали контрибуцию с тех, кто продавал хлеб мешочникам (от 1 тыс. до 100 тыс. рублей), а излишки отбирали в пользу государства, выносили постановления об изгнании из общества торгующих хлебом и т. п. На железных дорогах решающую роль в борьбе с мешочничеством играли заградительные отряды. Против мешочничества был направлен также ряд других мероприятий со стороны государства.

Задача руководства - борьбой против мешочничества вырастала в проблему огромной важности. На этом участке было много трудностей, которые необходимо было преодолеть. Так, заградительные отряды, искореняя мешочничество и являясь одним из средств оздоровления транспорта, иногда сами срывали работу его. Например, на станции Тамала заградительные отряды 56 раз задержали пассажирские поезда - в среднем на 67 минут, 65 раз - с максимальной задержкой в 56 минут. Это нарушало нормальное движение поездов и дезорганизовало транспорт. Против такой практики были приняты решительные меры. Надо было также преодолеть тенденцию многих органов власти и ряда звеньев продовольственного аппарата к легализации мешочничества. Некоторые губпродкомы стремились иногда выступать на частном рынке, где своими покупками усиливали и легализовали спекуляцию, а иные советы борьбу с мешочниками заменяли "регулированием" этого движения и "надзором" за мешочниками. Так, например Акимовский волостной совет, Ме-

¹ От конфискации освобождались личные продовольственные запасы, не превышавшие в целом полпуда (в том числе муки или хлеба - не свыше 10 фунтов, масла - не свыше 2 фунтов, мяса - не более 3 фунтов).

² ЦГАОР, ф. 1943, оп. 1, 1918 г., д. N 89, ч. 2-я, лл. 21 - 22.

литопольской губернии, разрешил мешочникам скупать и вывозить по 3 пуда муки на человека. В других местах устанавливались определенные оборы с мешочников и т. п.

Борьба с мешочничеством затруднялась подчас неожиданной поддержкой его со стороны местных властей. Так, Солодчинский волостной совдеп (Рязанский уезд) постановил категорически требовать от Рязанского губернского комитета Экономического совета свободного пропуска мешочников в хлебородные губернии. На станцию Венев, по распоряжению комиссара Рязано-Уральской железной дороги Шаляпина, прибыл летучий отряд охраны железной дороги, который, удалив станционную охрану, прекратил преследование мешочников.

*

Каков же был удельный вес мешочничества в деле доставки хлеба?

В 1918 г., в период разгула мешочничества, по 26 губерниям, производящим и потребляющим, продовольственным аппаратом было доставлено 53 млн. пуд. хлеба, а мешочниками - 68 млн. пудов. Но дело было не только в количестве. "За хлеб, доставленный государством, - подчеркивал Ленин, - рабочий платит в девять раз меньше, чем мешочникам. Спекулятивная цена вдесятеро выше государственной"¹ . Вот почему этими цифровыми показателями Ленин иллюстрировал, "насколько именно победили мы уже капитализм"² .

Анализ материалов продорганов отчетливо показывает, что большинство рабочих на опыте борьбы за хлеб неизбежно приходило к необходимости ликвидации мешочничества и спекуляции. Рабочий на деле убеждался в том, что мешочничество и стихийные потоки хлынувших за хлебом людей ломали твердые цены и срывали всю систему государственного снабжения. Вот почему рабочий класс отдавал все свои силы для работы в продовольственных отрядах, в строительстве продовольственного аппарата, по организации деревенской бедноты и т. п.

Последовательная борьба с мешочничеством давала свои плоды. Мешочничество систематически спадало. Возрастание роли государственной системы снабжения соответственно снижало значение мешочничества. В мае 1920 г. государство выдавало рабочим по карточкам уже 70,2% всего потребляемого ими хлеба.

О победе государственной системы снабжения над мешочничеством ярко свидетельствует динамика роста государственных заготовок хлеба: в 1920 - 1921 г. они увеличились по сравнению с 1917 - 1918 г. на 500% (367 млн. пуд. вместо 73,4 млн. пуд.).

Успех борьбы за хлеб - яркое проявление общих успехов советской власти. Попытки врагов революции повернуть вспять колесо истории были биты. Хлебная монополия осталась в силе. В руках пролетарского государства она была единственным средством накормить рабочий класс, Красную Армию и деревенскую бедноту, средством спасти революцию. Поэтому хлебная монополия пользовалась активнейшей поддержкой со стороны широчайших народных масс и обеспечила успех в борьбе против мешочничества вплоть до окончательной ликвидации его.

¹ Ленин. Соч. Т. XXIV, стр. 510.

² Там же.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - М. ФЕЙГЕЛЬСОН:

Комментарии: