А. ЛИБМАН, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник ИЭ РАН, докторант Маннгеймского университета, сотрудник Центра российских исследований Восточно-Китайского университета

Проблемы взаимовлияния экономических и политических процессов можно считать одним из ключевых предметов исследования в науках об обществе. После почти столетия "раздельной эволюции" экономической и политической науки в настоящее время моделирование взаимодействия экономики и политики вновь оказывается в центре внимания большого числа направлений и школ как в экономической теории, так и в политологии и других социальных науках. Под политико-экономическими исследованиями в данном случае понимаются, во-первых, работы, в которых политические процессы являются эндогенными с точки зрения структуры модели, и, во-вторых, работы, в которых экономические методы применяются для анализа политических процессов. Настоящая статья представляет собой аналитический обзор некоторых таких подходов.

Политическая экономика и формальная политология

Наиболее успешным проектом в области политико-экономических исследований в современных социальных науках можно считать политическую экономику (political economics) или новую политическую экономию (new political economy). Если упрощать, то суть данного подхода составляет исследование политической сферы (как в вопросах экономической политики, так и в областях, не связанных с последней) с использованием допущений теории рационального выбора и экономических методов, как правило, на основе математического моделирования. Существование экономической политики как таковой и конкретные ее направления определяются (экзогенно заданными) предпочтениями игроков на "пространстве политик", или, в частном случае, их эгоистическими интересами (скажем, стремлением к максимизации голосов, к росту контролируемого бюджета, к поиску ренты, к власти, престижу и др.). Тем самым теорияотказывается от использования допущения "благожелательного диктатора", стремящегося к общественному благу, и рассматривает политические процессы в качестве такого же взаимодействия множества эгоистичных агентов, как и экономические. Помимо этого, речь идет об отказе от политической теоремы Коуза (то есть представления о том, что

стр. 27

экономическая политика не зависит от распределения власти в политической системе) в пользу анализа влияния власти и институтов на поведение политических игроков. Сегодня новая политэкономия полностью "интегрирована" в ее мейнстрим; более того, входит в число ведущих отраслей исследований.

В современном виде новая политэкономия сформировалась в результате взаимопроникновения и взаимопереплетения нескольких теоретических школ. Наиболее известной из них являетсяшкола общественного выбора (public choice). Зарождение этой школы в 1960-х годах связано с работами Г. Таллока, Дж. Бьюкенена и М. Олсона. В рамках данного подхода впервые осуществлялось систематическое моделирование поведения политиков и других игроков как эгоистичного, направленного на максимальное достижение собственных целей, отличных от целей общественного благосостояния. Основное внимание уделялось вопросам государственных финансов и регулирования. Ключевую роль в этих моделях играли вопросы лоббирования и поиска ренты (что, впрочем, вполне оправданно: в политической среде оппортунистическое поведение распространено даже больше, чем на рынке). В то же время в самой теории общественного выбора целесообразно различать несколько традиций: чикагская школа, скорее исходившая из эффективности конкуренции лоббистов (на основе моделей Г. Беккера), и вирджинская школа (собственно говоря, являющаяся наиболее "чистым" выражением теории общественного выбора), представители которой крайне пессимистично смотрели на возможности государственного вмешательства в экономические процессы, главным образом из-за феноменов поиска ренты политиками и оппортунистического поведения¹.

Параллельно американской традиции школа общественного выбора ("новой политической экономии") появилась и в Европе (скажем, работы Ф. Хердера-Дорнайха в Германии), но не получила серьезного развития; поэтому там теория общественного выбора была "переоткрыта", когда пришла из США. В настоящее время положение школы общественного выбора является двойственным. Новая плеяда исследователей политико-экономических процессов (например, А. Алезина, Д. Асемоглу, Т. Бесли, Г. Табеллини и Т. Персон) дистанцируются от традиционного сообщества теоретиков общественного выбора в силу различных причин. Прежде всего, речь идет об ограниченном использовании теоретико-игровых моделей и современного математического инструментария в традиционной теории общественного выбора, упрощенных представлениях о мотивации игроков (игнорировании политических предпочтений игроков и редукции их поведения к чисто рентной ориентации, что ведет к представлению о пагубности любого государственного вмешательства в экономику), а также сравнительно высоком уровне идеологизированности, свойственном американскому исследовательскому сообществу Public Choice Society. Как отмечают сторонники политической экономики, в теории общественного выбора "злонамеренный Левиафан, заинтересованный исключительно в извлечении ренты, приходит на место благожелательного планировщика по Пигу [в неоклассической школе. - А. Л.]. Интересы избирателей обычно игнорируются..."² В какой-то степени можно говорить, что новые исследователи пытаются в полной мере ввести достижения формальной

¹ Основными научными изданиями теории общественного выбора можно считать журналы "Public Choice" (давший название дисциплине) и "Economics and Politics".

² Persson T., Roland G., Tabellini G. Towards Micropolitical Foundation of Public Finance // European Economic Review. 1998. Vol. 42, No 3 - 5. P. 686.

стр. 28

институциональной экономики и микроэкономического анализа в исследования сферы общественного выбора. Однако представление о новой политэкономии как о направлении, качественно отличном от теории общественного выбора, вызывает острую критику сторонников последнего³.

Экономическая теория демократии. В рамках данного направления, связанного с работами Э. Доунса, основное внимание уделяется исследованию процедуры конкуренции политических партий в условиях существования победителя по Кондорсе (модели медианного избирателя). На основе разработок данного направления в современной политической экономике проводятся исследования парламентских и президентских выборов.

Теория макроэкономической политики. В основе этого направления лежит революция в области макроэкономики, связанная с теорией рациональных ожиданий. Начиная с 1970-х годов работы в данной области посвящены в основном сравнительному анализу последствий экономической политики в условиях различных институциональных систем. Институты определяют ожидания игроков и тем самым - равновесие в макроэкономической модели. В то же время не все правила в равной степени являются динамически устойчивыми и последовательными (time-consistent), то есть правительство не всегда способно гарантировать соблюдение тех или иных норм. Ярким примером является поведение Центрального банка с точки зрения соблюдения жесткой антиинфляционной политики. Соответственно индивиды учитывают в своих рациональных ожиданиях вероятность обмана, основываясь при этом на возможных стимулах для политиков. Таким образом, в рамках данной традиции политические институты и конфликты моделируются упрощенно (по сравнению с теорией общественного выбора). В указанных моделях рассматриваются проблемы межвременного выбора и экономической динамики (в частности, при разработке денежно-кредитной политики и в моделях роста с эндогенной фискальной политикой)⁴. Здесь же, наверное, стоит упомянуть и об исследованиях политико-экономических деловых циклов.

Конституционная политическая экономия. Традиция конституционной политической экономии является своеобразной "периферией" мейнстрима в связи со сравнительно ограниченным применением математических методов и интересом к вопросам политической философии. Тем не менее в основе своей конституционная политическая экономия (далее - КПЭ) зародилась одновременно с теорией общественного выбора; "общим отцом" обеих школ можно считать Дж. Бьюкенена. Говоря упрощенно, если теория общественного выбора исследует в основном формирование текущей политики в рамках правил игры, то для КПЭ основным предметом является формирование наиболее

__ ³ См.: Blankart C. B. Koester G. Political Economics versus Public Choice: Two Views of Political Economy in Competition // Kyklos. 2006. Vol. 59, No 2. P. 171 - 200; Blankart C. B., Koester G. The Economic Analysis of Constitutions: Fatalism versus Vitalism // Econ Journal Watch. 2007. Vol. 4, No. 2. P. 169 - 183; Mueller D. C. Review: T. Persson and G. Tabellini. The Economic Effects of Constitution // Constitutional Political Economy. 2007. Vol. 18, No 1. P. 63 - 68.

⁴ Persson T., Tabellini G. Political Economics and Macroeconomic Policy. NBER Working Paper No 6329. 1997.

стр. 29

общих правил принятия решений. В КПЭ применяются эволюционные подходы, но основное внимание уделяется все же конструктивистским моделям "общественного договора". Последние включают в себя как модели создания конституции без "ширмы (вуали) неведения" (реальный консенсус), так и модели "гипотетического консенсуса", основанные на вуали неведения⁵. В последнее время, впрочем, КПЭ получила новый импульс, связанный с интеграцией этой предметной области в мейнстрим новой политэкономии, осуществленной в работах Т. Перссона и Г. Табеллини, использующих эконометрические методы для выяснения влияния конкретных конституционных правил в различных демократиях на экономическую политику⁶.

Формальная политология или теория рационального выбора. Если до сих пор рассмотренные направления были "институционально" частью экономической науки, то теперь речь идет уже о традиции применения формальных методов и допущений теории рационального выбора в политической науке применительно к своему традиционному объекту исследований. Первые работы в этой области относятся к 1960-м годам (У. Райкер), однако настоящий расцвет формальная политология переживает, начиная с 1980-х годов⁷.

Теория рационального выбора в современной политологии существует в трех "форматах". Первые два - математическое моделирование и эконометрические исследования - по сути, родственны их аналогам на факультетах экономических наук и в экономических журналах⁸. Третий формат - так называемый "мягкий" рациональный выбор - с точки зрения аксиоматики идентичен первым двум, но использует вербальное моделирование и возник в основном из-за слабой инструментальной подготовки исследователей.

С точки зрения тематики и методологии грань между формальной политологией и экономической теорией сильно размыта. Концепция рационального выбора развивалась в политологии как самостоятельно, так и в результате заимствования результатов экономической теории, причем в отличие, скажем, от социологии в политической науке экономический империализм был позитивно воспринят исследовательским сообществом. Успех был столь значительным, что породил в Американской ассоциации политической науки "перестройку" (Perestroika Movement), инициаторы которой считали свои устремления схожими с устремлениями представителей "пост-аутистского" движения в экономической теории. Однако сегодня распространение формальной политологии привело и к изменению восприятия этой дисциплины

⁵ Основным журналом, в котором публикуются представители КПЭ, является "Constitutional Political Economy".

⁶ Persson T., Tabellini G. The Economic Effects of Constitutions. Cambridge: MIT Press, 2005.

⁷ См.: Ordeshook P. The Emerging Discipline of Political Economy // Perspectives on Positive Political Economy / J. E. Alt, K. A. Shepsle (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1995.

⁸ Формальная политология связана, прежде всего, с "Journal of Theoretical Politics", а также с появившимся сравнительно недавно конкурентом, созданным по образцу престижного "Quarterly Journal of Economics" - "Quarterly Journal of Political Science". Непосредственно к данным двум примыкает специализированный журнал в области конфликтологии, также основанный на теории рационального выбора, - "Journal of Conflict Resolution".

стр. 30

экономистами. Достаточно сказать, что такие журналы, как "American Political Science Review" и "International Organization", входят в число наиболее цитируемых журналов среди экономистов. В самой же формальной политологии активно используются работы представителей экономической науки. Такие исследователи, как Б. Вейнгаст, П. Ордешук, Э. Остром, Дж. Робинсон или Д. Трейсман, в равной степени цитируются экономистами и политологами. Некоторые концепции формальной политологии, и прежде всего теория вето-игроков, пользуются широким признанием среди экономистов.

Впрочем, чрезмерный оптимизм тут неуместен. Распространение формальной политологии сильно зависит от региона мира. В США парадигма рационального выбора является доминирующей; однако европейские университеты гораздо менее восприимчивы к заимствованиям из экономических наук. Точно так же до сих пор сохраняются сомнения относительно того, насколько корректным является усвоение теоретических концепций экономической теории политической наукой⁹. С другой стороны, политологи нередко более тщательно, чем экономисты, относятся к подбору и измерению переменных, включаемых в эконометрический анализ.

Структура новой политэкономии

В современном виде новая политэкономия включает в себя несколько предметных областей. Прежде всего, в ней рассматриваются как чисто политические, так и политико-экономические модели. Первые описывают исключительно действия политических игроков. Вторые, по сути, состоят из двух частей: модели, объясняющей политический выбор, и чисто экономической модели, объясняющей реакцию на этот выбор экономических переменных. Классическим примером являются основные модели внешнеторговой политики¹⁰: в каждой из них используются особая модель политики и модель внешней торговли.

Классической сферой политической экономии демократии можно считать анализ выборов. В принципе он строится на основных выводах теории социального выбора (social choice), и прежде всего на теореме Эрроу о невозможности. Однако здесь проявляется главное различие двух подходов: если в аксиоматической теории социального выбора исследуются наиболее общие проблемы агрегирования предпочтений, то для новой политэкономии актуально то, каким образом формируются равновесия в реальных политических системах. В частности, для преодоления проблемы несуществования политического равновесия используются модели вероятностного голосования (probabilistic voting), определения повестки дня (agenda-setting) и структурно обусловленного равновесия (structure-induced equilibrium). Кроме того, моделируется поведение отдельных типов игроков: избирателей, политиков, бюрократии, судебной системы, групп интересов. С содержательной точки зрения можно выделить четыре раздела политэкономии демократии: перераспределительную политику (вопросы трансфертов и налогообложения), динамическую политику (рост, налогообложение и государствен-

⁹ Karagiannis Y. Economic Theories and the Science of the Inter-Branch Relations // EUI Working Paper RSCAS 2007/04. 2007.

¹⁰ Mayer W. Endogenous Tariff Formation // American Economic Review. 1984. Vol. 74, No 5. P. 970 - 985; Grossman G. M., Helpman E. Protection for Sale // American Economic Review. 1994. Vol. 84, No 4. P. 833 - 850.

стр. 31

ный долг), денежно-кредитную и сравнительную политику. Внешнеторговая политика (прежде всего, политические факторы, определяющие масштабы протекционизма и свободы перемещения благ и факторов производства) также является традиционной областью политико-экономического анализа¹¹.

Новая политэкономия играет важную роль в сравнительном институциональном анализе. В данном случае основное внимание на теоретическом уровне уделяется сравнению различных версий демократических политических систем с точки зрения "генерируемой" ими экономической политики (президентских и парламентских режимов, прямой и представительной демократии и др.). Классическим вариантом является сравнительный анализ влияния электоральных правил на экономическую политику¹² и изучение сравнительной эффективности бюрократов и выборных политиков¹³. В эмпирической литературе (впрочем, не очень результативно) исследуются также и взаимосвязь результатов экономической политики, и степени демократизации в целом. В данном случае проявляются различия между представителями формальной политологии, скорее согласными с существованием позитивных эффектов демократизации для роста, и экономистами, более скептичными в этом отношении¹⁴. Проблемы, возникшие в рамках данного направления, сегодня привели к появлению литературы, описывающей зависимость между качеством политики и демократизацией в качестве перевернутой U-образной кривой: такие эффекты выявлены, например, для уровня экономической свободы, вероятности гражданских войн, рисков инвесторов и уровня коррупции¹⁵.

Помимо этого, все более важную роль играет анализ эндогенного формирования экономических институтов в рамках различных политико-экономических моделей. Сама по себе идея о взаимосвязи и взаимообусловленности экономических и политических институтов, существующих лишь в определенных "устойчивых комбинациях" (среди ордолибералов было принято говорить о "взаимосвязи общественных порядков"), уже давно является общепризнанной в институциональном анализе¹⁶. Вопрос состоит, однако, в описании конкретных причинно-следственных взаимосвязей между институциональными системами. Например, в работах Д. Асемоглу

¹¹ См.: Besley T. The New Political Economy / Mimeo. 2004; Persson T., Tabellini G. Political Economics: Explaining Economic Policy. MIT Press, 2000; Facchini G. The Political Economy of International Trade and Factor Mobility // Journal of Economic Surveys. 2004. Vol. 18, No 1. P. 1 - 32.

¹² Alesina A. The Choice of Institutions. Mimeo. August 2007.

¹³ См.: Alesina A., Tabellini G. Bureaucrats or Politicians? Part I: A Single Policy Task // American Economic Review. 2007. Vol. 97, No 1. P. 169 - 179; Alesina A., Tabellini G. Bureaucrats or Politicians? Part II: A Multiple Policy Tasks // Journal of Public Economics. 2007 [forthcoming].

¹⁴ См. обзор в: Sunde U. Wirtschaftliche Entwicklung und Demokratie: 1st die Demokratie ein Wohlstandsmotor oder ein Wohlstandsprodukt? // IZA Discussion Paper 2244. 2006.

¹⁵ Merkel W. Demokratie durch Krieg // WZB-Vorlesungen Nr 14. 2005; Kenyon T, Naoi M. Political Uncertainty in Hybrid Regimes - Evidence from Firm Level Surveys / Mimeo. 2006; Rock M. T. Democracy and Corruption // DESA Working Paper No. 55, August 2007; Leonida L., Patti D. M. A., Navarra P. Political and Economic Liberalization: Is This Relationship Non-Linear? / Mimeo. 2007.

¹⁶ North D., Wallis J. J., Weingast B. A Conceptual Framework for Interpreting Recorded Human History. NBER Working Paper 12795. 2006.

стр. 32

рассматривается взаимосвязь систем политической власти (де-факто и де-юре) и распределения ресурсов, с одной стороны, и эволюции экономических институтов - с другой, причем политические институты и отношения власти рассматриваются как сравнительно более стабильные¹⁷. Г. Роланд, наоборот, именно политические институты трактует как быстро меняющиеся, в то время как медленно изменяющимся институтом оказывается культура¹⁸. Вообще можно констатировать, что целый ряд исследователей политико-экономических перераспределительных конфликтов (яркими примерами являются Д. Норт и Г. Табеллини) рано или поздно переходят к анализу культуры, ментальных моделей и "мягких" неформальных институтов как факторов политико-экономической дифференциации¹⁹.

Своеобразным "предельным случаем" анализа эндогенного формирования политических институтов можно считать исследование эндогенного формирования границ государств. В основополагающих для этого направления работах А. Алезины с соавторами показывается, что размер и конкретная конфигурация государственных границ может рассматриваться как результат политико-экономического процесса²⁰. Вопросы структуры юрисдикции исследует также программа теории федерализма второго поколения, ориентирующаяся на выявление зависимости поведения игроков различного уровня в федерации от структуры стимулов и на изучение эндогенного распределения власти в федеральной системе²¹. В принципе в исследовании федеративных отношений и конкуренции юрисдикции (соперничества правительств за мобильные факторы производства) грань между политико-экономическими и "традиционными" исследованиями размыта. Даже если в исследованиях предполагается модель "благожелательного диктатора", все равно поведение этого игрока описывается как эндогенное по отношению к динамике потоков благ между юрисдикциями. Сегодня, в зависимости от моделирования предпочтений (однородных или разнородных), сложились две школы анализа конкуренции юрисдикции - "сравнительный федерализм"/"налоговая конкуренция" и "сортировка по Тибу", активно развивающиеся в политической и экономической науке²².

Роль эмпирики в новой политэкономии

Исторически теория общественного выбора была связана, прежде всего, с формальной теорией и - в отдельных случаях - с анализом "стилизованных фактов". Последние тридцать лет стали периодом распространения эмпирических методов в исследовании политико-экономических явлений. Это обусловлено тем же, чем и распространение эконометрики в других отраслях экономики, однако появление

¹⁷ Acemoglu D., Johnson S., Robinson D. Institutions as the Fundamental Cause of Long-Run Growth // Handbook of Economic Growth. Vol. 1A / P. Aghion, S. N. Durlauf (eds.). Amsterdam: Elsevier, 2005.

¹⁸ Roland G. Understanding Institutional Change: Fast Moving and Slow Moving Institutions // Studies in Comparative International Development. 2004. Vol. 38, No 4. P. 109 - 131.

¹⁹ Tabellini G. Institutions and Culture. Mimeo. 2007; North D. C. Understanding the Process of Economic Change. Princeton: Princeton University Press, 2005.

²⁰ См. обзор в: Alesina A., Spolaore E. The Size of Nations. Cambridge, MA: MIT Press, 2003.

²¹ Weingast B. Second Generation Fiscal Federalism: Implications for Decentralized Democratic Governance and Economic Development / Mimeo. 2007.

²² Levy J. T. Federalism, Liberalism and the Separation of Loyalties // American Political Science Review. 2007. Vol. 101, No 3. P. 460.

стр. 33

эмпирики оказалось сравнительно большей новацией для изучения политических процессов, чем для "традиционных" экономических отраслей. В настоящее время практически все сферы анализа государственной деятельности в экономике являются предметом эмпирического анализа, что связано с настоящей революцией с точки зрения доступа к данным: развитие опросов, создание многочисленных индексов в политической сфере, совершенствование инструментов измерения качества институтов, накопление данных по различным аспектам политики содействуют распространению эконометрических методов. Точно так же немаловажную роль играет и экспериментальный поворот в политико-экономической науке. Важными направлениями экспериментальных исследований являются формирование "вкладов в общественные блага", коалиций и кооперации между игроками²³. Таким образом, исследователи получают возможность проанализировать фундаментальные основания сотрудничества между индивидами в процессе коллективного действия. В формальной политологии также существует несколько стандартных областей экспериментирования²⁴. Насколько нам известно, в данной области исследований вычислительные методы пока не получили столь масштабного развития. Тем не менее уже появились работы, в которых имитационное моделирование применяется для описания эволюции эндогенных границ государств или возникновения иерархий²⁵. Распространение макроэкономических методов в политико-экономическом анализе (например, в динамических моделях конкуренции юрисдикции) безусловно рано или поздно приведет к использованию моделей перекрывающихся поколений, которые в большинстве случаев не могут быть решены аналитически. В этой ситуации распространение вычислительных методов станет неизбежным (как это произошло в современной макроэкономике).

Эволюционная теория экономической политики

Новая политическая экономия, основанная на концепции рационального выбора, связана, прежде всего, с существующим сегодня мейнстримом экономических исследований. Альтернативные подходы к исследованию политико-экономических явлений предлагаются и в рамках неортодоксальных школ. В разных школах роль политико-экономической проблематики и отношение к новой политической экономии различны. В нашей статье мы рассмотрим лишь один из альтернативных подходов к исследованию политико-экономических явлений, связанный с австрийской школой и эволюционной экономикой, - эволюционную теорию экономической политики.

²³ Anderson L. R., Holt C. Experimental Economics and Public Choice // The Encyclopedia of Public Choice / C. Rowley (ed.). Norwell: Kluver, 2003.

²⁴ Druckman J. M., Green D. P., Kuklinski J. H., Lupia A. The Growth and Development of Experimental Research in Political Science // American Political Science Review. 2006. Vol. 100, No 4. P. 627 - 635.

²⁵ Lane D. A. Artificial Worlds and Economics. Part I // Journal of Evolutionary Economics. 1993. Vol. 3, No 2. P. 89 - 107; Boix C., Codenotti B., Resta G. War, Wealth and the Formation of States / Mimeo. 2006.

стр. 34

Суть эволюционного подхода в экономике заключается в существовании двоякого ограничения информации у всех экономических агентов: во-первых, оно возникает из-за принципиальной неопределенности будущего, которое никогда до конца не известно (неопределенность по Шумпетеру), и, во-вторых, из-за того, что информацией, принадлежащей отдельным агентам, невозможно поделиться (неопределенность по Хайеку). Эволюционный подход к экономической политике предполагает, что политику также реализуют индивиды, сталкивающиеся с двойной проблемой неопределенности (распыленное знание и неопределенное будущее). Базовое допущение состоит в том, что все агенты, вовлеченные в процесс разработки экономической политики, в любой момент времени обладают неполным знанием доступных им инструментов и возможного характера воздействия этих инструментов на экономические процессы, они не уверены в своих целях и интересах. Значит, вопрос в том, каким образом участники политического процесса преодолевают двойную неопределенность в различных политических системах, успех которых напрямую зависит от их способности содействовать экспериментированию и внедрению, отбору и распространению инноваций в политической сфере²⁶.

Эволюционная экономика трактует процесс формирования экономической политики не так, как новая политэкономия. Если в последней политический процесс рассматривается как своеобразный механизм "трансформации" индивидуальных предпочтений в коллективные (причем первые предполагаются заданными), то для эволюционной теории речь идет скорее обинституционально оформленном процессе обучения и выявления предпочтений, не существовавших или неизвестных участникам процесса до его начала. Можно выделить три основных элемента такого подхода: политические предпочтения и взгляды основаны на теориях и концепциях, которые могут быть подвергнуты фальсификации; демократический процесс формирования решений связан с взаимодействием множества игроков в процессе обучения и открытия нового знания; основным преимуществом демократии в данном процессе является не доминирование, а возможность критики мнения большинства²⁷.

В рамках эволюционного подхода главная проблема экономической политики состоит в невозможности точной оценки результатов применения ее инструментов. Поэтому реальные интервенции на рынки будут сталкиваться с целым рядом проблем. Рассматривается возможность "спирали интервенций": проще говоря, политик пытается "исправлять" ошибки предшествующих форм регулирования за счет новых ошибок, ведущих лишь к ухудшению ситуации. Вообще экономическая политика, с точки зрения эволюционистов, не способна целенаправленно упорядочивать действия экономических игроков; единственным реально действенным и предсказуемым ее инструментом становится расширение возможностей действия агентов. Любые меры экономической политики

²⁶ Witt U. Economic Policy Making in Evolutionary Perspective // Journal of Evolutionary Economics. 2003. Vol. 13, No 2. P. 77 - 94.

²⁷ Wohlgemuth M. Evolutionary Approaches to Politics // Kyklos. 2002. Vol. 55, No 2. P. 223 - 246.

стр. 35

индуцируют процесс обучения игроков с непредсказуемыми последствиями. Провалы экономической политики являются следствием сложности и нелинейного характера взаимосвязей в экономической системе²⁸. Соответственно в рамках эволюционного подхода к эндогенизации экономической политики уделяется большое внимание когнитивным моделям поведения политических игроков и политической коммуникации²⁹.

В связи с этим важным аспектом эволюционного подхода является идея политического предпринимателя. По сути дела, речь идет о переносе концепции предпринимательства как "созидательного разрушения" (по Шумпетеру) на политическую сферу. Политики в рамках соперничества за власть и ресурсы выдвигают гипотезы относительно тех или иных мер экономической политики, пытаясь выявить предпочтения избирателей и групп интересов. Предлагаемые политическими предпринимателями инновации в сфере экономической политики или "принимаются" избирателями, или "отклоняются" ими. Однако важно подчеркнуть, что предприниматель не следует спросу, а сам создает его: до внедрения той или иной инновации в политический процесс избиратели и группы интересов могли даже не рассматривать такую возможность; возможность формирования потребностей появляется лишь в процессе внедрения инноваций. В некоторых случаях сама эволюция государства в новое и новейшее время рассматривается как результат "предпринимательской" (в том значении, которое вкладывает в это слово Шумпетер) деятельности в политике³⁰.

Другой аспект распространения инноваций носит пространственный характер и связан с функционированием устойчивой федеративной системы. В принципе идея "лабораторного федерализма" не является результатом собственно эволюционной теории и восходит еще к работам классиков федерализма. В федеративном государстве различные регионы имеют возможность "экспериментировать" с различными типами политических инноваций. Ключевым механизмом распространения инноваций является конкуренция юрисдикции, понимаемая какэволюционная процедура познания. Надо сказать, что, в отличие от неоклассиков, эволюционисты однозначно позитивно оценивают конкуренцию юрисдикции - и как инструмент инноваций в общественном секторе, и как способ сдерживания эгоизма политиков³¹. В отличие от неоклассиков, эволюционисты подчеркивают неизбежность сохранения институционального разнообразия в процессе глобализации и интеграции экономик³². Впрочем, и в отсутствие федеративной системы

²⁸ Wrobel R. M. Die Bedeutung der Komplexitat okonomischer Strukturen fur die Wahl wirtschaftspolitischer Strategien // Zeitschrift fur Wirtschaftspolitik. 2001. Jg. 50, Heft 2. S. 217 - 249.

²⁹ Herrmann-Pillath C. An Evolutionary Approach to Endogenous Political Constraints on Transition in China / Mimeo. 2006.

³⁰ EbnerA. Institutions, Entrepreneurship, and the Rational for the Government: An Outline of the Schumpeterian Theory of the State // Journal of Economic Behavior and Organization. 2006. Vol. 59, No 4. P. 497 - 515.

³¹ О теории институциональной конкуренции и ее роли в развитии Европы см.: Vaubel R. A History of Thought on Institutional Competition / Mimeo. 2007.

³² Herrmann-Pillath C. The Evolutionary Perspective on Institutional Divergence and Competitive Advantage // Systemic Change in the Japanese and German Economies / W. Pascha (ed.). L.: Routledge, 2004.

стр. 36

"обучение" может осуществляться за счет целенаправленного экспериментирования, подобного созданию свободных экономических зон в КНР³³. Правда, в этом случае могут возникнуть большие проблемы, связанные с распространением инноваций из-за поиска ренты.

Эволюционная теория общественного выбора часто оказывается под "двойным огнем". С одной стороны, неоклассики нередко ставят под сомнение базовые выводы теории, скажем способность федеративных государств и конкуренции юрисдикции содействовать инновациям и обучению³⁴. С другой - описанные выводы не являются единственными, поскольку на основе анализа экономической политики, целесообразной с точки зрения эволюционной экономики (без эндогенизации политических процессов), можно было бы получить и другие результаты: например, целесообразными могут оказаться отказ от общих правил и постоянная гибкость и готовность к адаптации политики³⁵.

Сравнительная и международная политическая экономия

Как было показано в предыдущем разделе, процессы интеграции и междисциплинарного синтеза происходят не только в экономической, но и в политической науке. Однако формальная политология, при всей ее значимости, лишь частично является субъектом развития междисциплинарных исследований в политологии. В принципе политическая экономия как интеграция экономических процессов в исследования политологов сегодня представляет собой важный раздел политической науки. Мы рассмотрим лишь два направления политико-экономических исследований, институционально являющихся частью политологии: сравнительную и международную политическую экономию (СПЭ и МПЭ).

МПЭ представляет собой раздел теории международных отношений, в котором исследуются их экономические аспекты. В первую очередь представители МПЭ интересуются вопросами либерализации и протекционизма, воздействия политических факторов на процессы экономической глобализации, функционирования международных экономических организаций. Иногда используется термин "глобальная политическая экономия" - в основном его применяют представители марксистских школ. Таким образом, в отличие от новой политэкономии, объединенной в первую очередь методом, МПЭ объединена предметом исследований. МПЭ (прежде всего, в ее американской версии) является уникальной дисциплиной, в рамках которой представители внешнеполитического реализма, либерализма и марксизма, сторонники теории рационального выбора и социального конструктивизма

³³ Yu F. -L. T. China's Economic Transformation in the Evolutionary Perspective: Uncertainty, Learning and Experimentation // International Journal of Economic Policy in Emerging Economies. 2007. Vol. 1, No 1. P. 5 - 20.

³⁴ Cai H., Treisman D. Political Decentralization and Policy Experimentation // HSE Working Paper 13/2007/05. 2007; Rauscher M. Tax Competition, Capital Mobility and Innovation in the Public Sector // German Economic Review. 2007. Vol. 8, No 1. P. 28 - 40.

³⁵ Stolper W. F. The Theoretical Bases of Economic Policy: The Schumpeterian Perspective // Journal of Evolutionary Economics. 1991. Vol. 1, No 3. P. 189 - 205.

стр. 37

могут достаточно свободно дискутировать между собой (подчеркнем, что сама история теории международных отношений в США связана с "великими дебатами"). В то же время МПЭ в большей степени, чем остальные дисциплины, развивается не под влиянием внутренней логики, а учитывая изменения в мировой политике, наблюдаемые учеными. Для экономистов, впрочем, работы, выполненные в рамках МПЭ, во многом остаются terra incognita³⁶.

Можно выделить целый ряд теорий, исторически являвшихся частью МПЭ. Во-первых, к МПЭ относится большое количество исследований, так или иначе вытекающих из возникшей в 1970-х годах в Латинской Америке теории зависимости, согласно которой экономическое развитие государства является не столько продуктом его внутренней эволюции, сколько результатом того или иного положения, занимаемого страной в системе международных отношений. В предельном виде отказом от "контейнерного"³⁷ взгляда на государство (когда все аспекты социальных отношений исследуются, прежде всего, в рамках государства как основной аналитической единицы) является миро-системный подход, в котором предлагается использовать другие единицы анализа: миро-система (минисистема, миро-экономика и миро-империя). Однако миро-системный подход шире МПЭ, в частности, за счет широкого исторического охвата, "погружающегося" в прошлое на тысячелетия³⁸. Во-вторых, большое влияние на МПЭ оказали различные теории гегемониальной стабильности. Основная идея данного подхода - представление о существовании лидера-гегемона (или группы лидеров), "поддерживающих" либеральный мировой порядок. В-третьих, МПЭ уделяет большое внимание функционированию "международных режимов"³⁹ - систем институтов на глобальном уровне. К МПЭ принято относить исследования, связанные с экономическими основами войн и конфликтов, проблемами международного сотрудничества, а также с глобальным управлением (global governance).

В настоящее время влиятельным аналитическим инструментом МПЭ является концепция "политики открытой экономики" (Open Economy Politics - ОЕР)⁴⁰. Исследование формирования политических рамок международных экономических отношений включает три элемента: изучение позиций акторов, то есть корпоративных игроков, с точки зрения их позиционирования в мировой экономике относительно тех или иных мер экономической политики; изучение институтов политики, в которых оформляются позиции акторов; изучение переговоров между государствами в отношении данных мер экономической политики с учетом влияния акторов, артикулирующих свою позицию через институты. Противовесом сближающейся с неоклассической теорией ОЕР является "неортодоксальная МПЭ", или "глобальная политическая

³⁶ Основным журналом МПЭ принято считать "International Organization".

³⁷ Термин был введен в: Beck U. Was ist Globalisierung? Frankfurt/Main: Surkamp Verlag, 1997.

³⁸ См.: Chase-Dunn C, Grimes P. World-System Analysis // Annual Review of Sociology. 1995. Vol. 21. P. 387 - 417; Chase-Dunn C., Hall T. D. Comparing World-Systems: Concepts and Working Hypotheses // Social Forces. 1993. Vol. 71, No 4. P. 851 - 886.

³⁹ См.: Hasenclever A., Mayer P., Rittberger V. Interests, Power, Knowledge: The Study of International Regimes // Merson International Studies Review. 1996. Vol. 40, No 2. P. 177 - 228.

⁴⁰ Lake D. International Political Economy: A Maturing Interdiscipline // The Oxford Handbook of Political Economy / B. Weingast, D. Wittman (eds.). N. Y.: Oxford University Press, 2006; Frieden J., Martin L. L. International Political Economy: Global and Domestic Interactions // Katznelson I., Milner H. V. (eds.): Political Science: State of the Discipline. N. Y.; L.: W. W. Norton, 2002, Milner H. V. The Political Economy of International Trade // Annual Review of Political Science. 1999. Vol. 2. P. 91 - 114.

стр. 38

экономия", в основном опирающаяся на марксистские традиции. Однако противоречий между этими двумя направлениями в исследовании международных политико-экономических проблем куда меньше, чем между экономистами мейнстрима и неортодоксальных школ⁴¹.

СПЭ включает в себя, прежде всего, исследования, направленные на сопоставление существующих в различных государствах политико-экономических систем. Наибольшее внимание в рамках СПЭ, насколько можно судить, уделялось так называемому анализу "вариантов капитализма". Данный подход рассматривает различные национальные альтернативы организации экономической системы и их взаимосвязи с политическими режимами, а также сравнительные институциональные преимущества различных национальных систем. Как следует из самого названия, речь идет о сопоставлении политико-экономических систем различных стран с рыночной экономикой. Конечно, в СПЭ большое внимание уделяется фактору глобализации. Однако для данного направления интерес представляет не столько процесс глобализации как взаимодействия множества игроков, сколько каналы его воздействия на национальные политико-экономические системы с учетом их специфических особенностей, причем подчеркивается, что специфический характер институциональных систем отдельных государств сохраняется и в глобальную эпоху⁴².

Роль фактора власти в экономике

До сих пор основным из рассмотренных нами методов "наведения мостов" между политическими и экономическими проблемами являлось включение в анализ в явном виде процессов, которые традиционно составляют предмет политических исследований (или изучение последних с помощью экономического инструментария). Однако вполне можно представить себе и альтернативный подход: не дополнять экономические модели политическими процессами, а рассматривать экономические процессы как политические. Суть идеи состоит в том, что игроки, традиционно относимые к экономическим, на самом деле во многих случаях в своих действиях следуют логике и выполняют функции, свойственные политическим игрокам. В этом случае только "политико-экономический" подход оказывается способным порождать сколь бы то ни было корректные утверждения относительно поведения экономических игроков в принципе, а предметом анализа должна являться не экономическая или политическая, а политико-экономическая система.

Попытки описания экономических процессов как политических связаны с многочисленными попытками сформировать в качестве альтернативы существующей экономической теории теорию экономической власти, основанную, впрочем, на довольно специфическом понимании "политического" - на представлении о политике как системе

⁴¹ Bieling H. -J. Internationale Politische Okonomie: Eine Einfuhrung. Wiesbaden: VS Verlag, 2007.

⁴² Jones E. Idiosyncrasy and Integration: Suggestions from Comparative Political Economy // Journal of European Public Policy. 2003. Vol. 10, No 1. P. 140 - 158.

стр. 39

властных отношений и борьбы за власть. В принципе экономисты мейнстрима всегда избегали термина "власть", опасаясь его предельной расплывчатости и неопределенности. В какой-то степени укоренилось лишь понятие рыночной власти (market power) в теории отраслевых рынков и переговорной власти (bargaining power) в теории игр. Однако проблема экономической власти остается одной из основных тем неортодоксальной экономической теории, активно критикующей мейнстрим за отказ от учета данного параметра экономической жизни.

В неортодоксальной традиции существует несколько конкурирующих подходов к понятию "экономическая власть" и его характеристикам. Прежде всего, фактор власти является ключевым в радикальной политической экономии (основанной на марксистской традиции)⁴³ и в некоторых направлениях экономической социологии⁴⁴, а также в традиционном ("старом") институционализме⁴⁵. В числе основных концепций власти в экономике можно назвать работы П. Бардхана, Дж. К. Гэлбрейта, Дж. Дози, В. Ойкена, Ф. Перру, Я. Такаты и В. Штютцеля. Можно сказать, что в неортодоксальной экономике подавляющее большинство школ (кроме, разве что, отрицающей экономическую власть неоавстрийской) создавали собственные концепции власти в экономике и политического анализа рынков. Теория власти играет важную роль в МПЭ⁴⁶.

Опыт последних лет показывает, что все больше концепций неортодоксальной экономической теории проникает в мейнстрим за счет активного использования математических методов и теории рационального выбора. В отношении исследований власти данный процесс проявляется в меньшей степени; однако в последнее время он становится все более значимым. В какой-то степени возвращением вопросов власти в мейнстрим теории можно считать исследования механизмов принуждения при совершении сделок сторон с конфликтующими интересами (contested exchange)⁴⁷ и иерархий, то есть, собственно говоря, значительную часть неоинституциональной литературы (хотя сами неоинституционалисты крайне скептически относились к термину "власть"). Сегодня интеграция концепции власти связана, прежде всего, с теориями конфликта и анархии: в них экономические агенты сталкиваются с альтернативой инвестиций в производство или в насилие. Власть в данном случае понимается как вероятность выиг-

⁴³ Palermo G. The Ontology of Economic Power in Capitalism: Mainstream Economics and Marx // Cambridge Journal of Economics. 2007. Vol. 31, No 4. P. 539 - 561; De Aneglis M. Social Individuals, Economic Institutions and Socio-Economic Change / Mimeo. 2000.

⁴⁴ Bosch R. Exposing the Concept of Power / Mimeo. 2003.

⁴⁵ Не случайно вопрос власти неоднократно поднимался в работах, опубликованных в ведущем журнале представителей старого институционализма - "Journal of Economic Issues". См.: Klein P. A. Confronting Power in Economics: A Pragmatic Evaluation // Journal of Economic Issues. 1980. Vol. 14, No 4. P. 871 - 896; Peterson W. C. Power and Economic Performance // Journal of Economic Issues. 1980. Vol. 14, No 4. P. 827 - 869; Klein P. A. Power and Economic Performance: The Institutionalist View // Journal of Economic Issues. 1987. Vol. 21, No 3. P. 1341 - 1377; Palermo G. Economic Power and the Firm in New Institutional Economics: Two Conflicting Paradigms // Journal of Economic Issues. 2000. Vol. 34, No 3. P. 573 - 601.

⁴⁶ См., например: Barnett M., Duvall R. Power in International Politics // International Organization. 2005. Vol. 59, No 1. P. 39 - 75; Strange S. The Study of International Political Economy // Theorien internationaler Politik. Wien / U. Lehrnkuhl (Hrsg.). Miinchen: Oldenbourg, 2001.

⁴⁷ Bowles S., Gintis H. The Revenge of Homo Economicus: Contested Exchange and the Revival of Political Economy // Journal of Economic Perspectives. 1993. Vol. 7, No 2. P. 83 - 102

стр. 40

рыша в возможном конфликте⁴⁸. Другие исследования рассматривают свойства общего равновесия в основанных на власти экономиках⁴⁹ или властных отношений в корпоративных иерархиях⁵⁰.

Все больше внимания уделяется механизмам формирования властных отношений в экономике. Здесь можно выделить две перспективы: доминирующее в современных исследованиях мейнстрима представление о власти и иерархии как результате обмена, в рамках которого один рациональный игрок "уступает" другому полномочия по принятию решений, и предложенную Г. Акерлофом модель, предполагающую формирование власти как результата небольших уступок "близоруких" агентов, в итоге ведущих к возникновению нежелательного для них первоначально подчиненного положения⁵¹.

В любом случае можно надеяться, что модели экономики власти в обозримой перспективе смогут стать стандартной частью политико-экономических исследований.

Нормативные аспекты политико-экономических исследований

Если с точки зрения позитивной экономической теории интеграция политических процессов в существующие модели однозначно является преимуществом, то для нормативной теории, а в еще большей степени - для консультирования политико-экономические исследования представляют собой серьезный вызов. Действительно, традиционно главным объектом рекомендаций экономистов (и более абстрактных, формулирующихся теоретиками, и прикладных, в рамках политического консультирования) являлось государство. Политико-экономические модели ставят такой подход под сомнение, поскольку сама суть их в эндогенизации действий государства; если государственная политика определяется исходя из параметров модели, она никак не может использоваться для улучшения этих параметров. Формулируя упрощенно: невозможно добиться снижения коррупции, консультируя заинтересованных в мздоимстве чиновников!

Конечно, в экономической науке сформировалось несколько подходов к решению этой проблемы (для политологов она в принципе не является новой, поскольку "эндогенность государства" лежит в самой основе их дисциплины и, естественно, не вызывает таких дискуссий). Упрощенно можно говорить о четырех направлениях. Первое из них вообще отрицает возможность консультирования на основе политико-экономических моделей. Нормативные рекомендации могут форму-

⁴⁸ Garfinkel M. R., Skaperdas S. Economics of Conflict: An Overview // Handbook of Defense Economics. Vol. 2 / T. Sandler, K. Hartley (eds.). N. Y.; Oxford: Elsevier, North Holland, 2007.

⁴⁹ Piccione M., Rubinstein A. Equilibrium in the Jungle // Economic Journal. 2007. Vol. 117, No 522. P. 883 - 896.

⁵⁰ Rajan R. G., Zingales L. Power in the Theory of the Firm // Quarterly Journal of Economics. 1998. Vol. 113, No 2. P. 387 - 423.

⁵¹ Akerlof G. A. Procrastination and Obedience // American Economic Review. 1991. Vol. 81, No 2. P. 1 - 19.

стр. 41

лироваться, но при этом исследователь должен четко осознавать, что не существует никаких возможностей реально воплотить их в жизнь, поскольку поведение политиков целиком и полностью определяется их собственными интересами и политическим процессом. Соответственно главной задачей науки становится позитивный анализ политико-экономических явлений. В чистом виде число приверженцев данной позиции, однако, невелико, что связано с особым восприятием "миссии" научных исследований в сообществе ученых.

Второй подход предполагает своеобразное ограничение эндогенности политики. Иначе говоря, для целей консультирования строится своеобразная "ограниченная" модель, в которой определенный уровень политических решений (как правило, тот, на который в явном или косвенном виде направлен нормативный запрос) выступает в качестве экзогенного фактора. "Ограничитель" устанавливается не в соответствии с теоретическими или эмпирическими выводами, а исходя из конкретной ситуации. Собственно в научных исследованиях провести грань достаточно сложно, и она остается во многом предметом вкусовых предпочтений конкретного исследователя; в прикладном консультировании она четко задана получателем работы. Возвращаясь к приведенному примеру: экономист может консультировать министра по вопросам снижения коррупции в его ведомстве, предполагая, что министр действительно в этом заинтересован (и тем самым сознательно исключая из своего анализа тот факт, что сам министр может быть эндогенизирован в модели и, возможно, является важным получателем коррупционного дохода). Наверное, именно данный подход сейчас доминирует среди тех ученых, которые занимаются политико-экономическими исследованиями. В последнее время данное представление о консультировании с учетом политико-экономических моделей получило название "нормативного поворота" в теории общественного выбора⁵².

Однако если вспомнить, что ограничение эндогенизации носило искусственный характер, то с неизбежностью встает вопрос: а можно ли при помощи подобного консультирования добиться каких бы то ни было эффективных результатов? К тому же нельзя забывать один из важнейших выводов австрийской экономической школы: реальными проблемами "воплощения" тех или иных экономических идей являются как раз не концептуальная разработка оптимальных механизмов, а технические аспекты их воплощения в жизнь. Поэтому сознательное исключение некоторых аспектов из анализа может привести к полной нереализуемости модели, или, что еще хуже, к реализации с серьезными искажениями, на деле ухудшающими ситуацию. Ведь, согласно выражению Д. Кинга, наука нужна чиновнику, как пьянице - фонарный столб: не для освещения, а для поддержки. Иначе говоря, исследователь должен быть готов к тому, что его рекомендации будут искажены до неузнаваемости, и к соответствующему ущербу для своей репутации. К тому же ограничение эндогенизации является, по-видимому, основой для постоянной критики со стороны политиков

⁵² Brams S. J. The Normative Turn in Public Choice // Public Choice. 2006. Vol. 127. No 3 - 4. P. 245 - 250.

стр. 42

в адрес исследователей-консультантов, "не желающих" учитывать "реалии политического момента". Ведь эти реалии и являются тем, что было сознательно "отсечено" для целей консультирования! Не случайно некоторые попытки конструирования новой политической экономии ориентируются именно на поиск оптимального политического выбора с учетом заданных ресурсов⁵³.

Третий подход в полной мере эндогенизирует политические действия, но смещает сам фокус консультирования: в соответствии с популярной в Германии формулой, происходит переход отконсультирования политиков (Politikerberatung) к консультированию широких общественных групп по вопросам политики (Politikberatung). Иначе говоря, главным получателем консультации экономиста становится общество, его граждане, а задачи консультирования напрямую переплетаются с задачами просвещения⁵⁴.

Скорее всего наибольший интерес данный подход вызывает в связи с постоянно растущим материалом эмпирических свидетельств в пользу того, что современная экономическая теория воздействует на реальный мир не столько за счет "рационального" усвоения ее рекомендаций, сколько за счет формирования культуры и определенных общественных представлений. В связи с этим Ариэль Рубинштейн иронически замечает: "Как и хорошая волшебная сказка, хорошая [экономическая. - А. Л.] модель может оказать огромное влияние на реальный мир не за счет консультирования или прогнозирования будущего, а за счет воздействия на культуру"⁵⁵. В промышленно развитых странах такие модели, как "стратегическая торговая политика" (из области международной экономики) или "ядерное сдерживание" и "демократический мир" (из области теории международных отношений и формальной политологии)⁵⁶, являются яркими примерами теоретических концепций, получивших "плоть и кровь" и ставших реальным фактором развития политико-экономических процессов.

Конечно, и такая реакция на вызов политико-экономического моделирования не лишена недостатков. Прежде всего, она требует от исследователя активного участия в неисследовательской просветительской работе или даже в политической деятельности. Между тем специализация на политике или на публицистике требует наличия соответствующих сравнительных преимуществ. Конечно, есть примеры талантливых ученых, являвшихся блестящими публицистами и активными общественными деятелями. Но в принципе совпадение сравнительных преимуществ не является обязательным - скорее речь идет об исключении. А в этом случае исследователь, получивший значимые результаты, окажется, скорее всего, не способен к их

⁵³ Ilchmann W. F., Uphoff W. T. The Political Economy of Change. Berkley: University of California Press, 1971.

⁵⁴ См.: Pitlik H. Politikberatung der Offentlichkeit? // Perspektiven der Wirtschaftspolitik. 2001. Jg. 2, Heft 1. S. 61 - 73.

⁵⁵ Rubinstein A. Dilemmas of an Economic Theorist // Econometrica. 2006. Vol. 74, No 4. P. 882.

⁵⁶ Frieden J. A., Lake D. A. International Relations as a Social Science: Rigor and Relevance // Annals of the American Academy of Political and Social Sciences. 2005. Vol. 600, No 1. P. 136 - 156.

стр. 43

распространению, тот же, кто специализируется на популяризации, не сумеет получить значимых результатов. Соответственно необходимым становится создание "цепочки" передачи информации от ученых к широким кругам общества, однако здесь могут возникнуть проблемы искажения и упрощения выводов.

Согласно четвертому подходу, экономисты - это, прежде всего, консультанты государственных органов, однако для продвижения тех или иных рекомендаций экономист должен самстратегически структурировать свою консультационную деятельность. Иначе говоря, консультанты должны сами исходить из того, что реакция политиков будет искажена их интересами и стимулами и соответственно изменять содержание своих консультаций для достижения собственных целей. Например, для консультанта может оказаться целесообразным выступать в качестве "алармиста", сознательно завышая масштабы угрозы, чтобы заставить политического игрока принять целесообразное решение.

Проблема, впрочем, состоит в том, что "эндогенизировать" в рамках модели можно не только действия политиков, но и действия консультантов. Собственно говоря, на сегодняшний день уже существует литература в области "политической экономии консультирования", где поведение консультантов определяется множеством целей, в том числе и поиском ренты. То же сознательное завышение угроз может являться инструментом получения дополнительного финансирования исследований. Не говоря уже о том, что в реальности экономист, очевидно, сам не является полностью беспристрастным, во многих случаях руководствуясь своими идеологическими воззрениями.

Традиционно консультирование в экономической теории рассматривается как априори эффективный процесс (в отличие от "дескриптивных" подходов к анализу консультирования, свойственных другим наукам)⁵⁷, однако сегодня ситуация меняется. Классическим примером исследований, рассматривающих подобные проблемы экспертизы в наиболее абстрактной форме, являются так называемые модели "болтовни" (cheap talk). Данные исследования в традиции дизайна механизмов рассматривают ситуацию, когда эксперты должны информировать лицо, принимающее решение, о реальном "состоянии мира". При этом эксперты стремятся исказить информацию в соответствии с собственными предпочтениями. Предполагается, что коммуникация не вызывает дополнительных издержек. Существует множество механизмов, позволяющих в такой ситуации лицу, принимающему решение, максимизировать поток информации от экспертов⁵⁸. Проблема, однако, состоит и в том, что консультирование в реальной политике нередко приводит к недостаточным или избыточным инвестициям в производство информации, в конечном счете снижающим действенность политической системы⁵⁹.

Если учесть, что "экономика экономики" моделирует развитие самой экономической науки с помощью инструментария рационального выбора, причем во многом по аналогии с политико-экономическими моделями, представление о "эндогенном" характере поведения

⁵⁷ Зобнин А. Политические консультации в международно-политическом дискурсе // Международные процессы. 2007. Т. 5, N 2.

⁵⁸ См., например: Farrell J., Rabin M. Cheap Talk // Journal of Economic Perspectives. 1996. Vol. 10, No 3. P. 103 - 118.

⁵⁹ Mause K., Heine K. Politikberatung als informationsokonomisches Problem / Mimeo. 2002.

стр. 44

консультантов можно считать достаточно разумным. Важно то, что если политик сам предполагает, что консультант ведет себя стратегически, это изменит его реакцию на "советы", сведя на нет эффекты стратегического поведения, но, возможно, причинив непоправимый вред репутации консультанта.

* * *

В настоящее время новая политическая экономия является динамично развивающейся, успешной областью исследований. Те времена, когда политологи и экономисты стремились четко "разделять" предмет своих исследований, однозначно ушли в прошлое. Это является отражением реальности, где четкое разделение политических и экономических процессов невозможно и нецелесообразно. Можно говорить как минимум о двух ключевых научных направлениях. Новая политическая экономия представляет собой пример эффективной интеграции экономистов и политологов на общей методологической основе - теории рационального выбора. Международная политическая экономия, хотя и является институционально частью политической науки и в некоторой степени учитывается экономистами, оказалась популярной в другом отношении, представляя собой уникальный пример открытой дискуссии между сторонниками различных методологических подходов, не ведущей к фрагментации и расколу дисциплины.

В то же время в развитии политико-экономических исследований все еще существуют определенные проблемы. Во-первых, несмотря на все успехи новой политэкономии, продолжают существовать две "междисциплинарности" - политологическая и экономическая. Первая интегрирована во вторую лишь частично. В результате многие важные и интересные концепции оказываются вне поля зрения экономистов. Политологи более открыты для использования экономических методов, но это, увы, не исключает проблем искажения информации при заимствовании теоретических концепций.

Во-вторых, успех новой политэкономии и МПЭ является во многом американским явлением. На Европейском континенте распространение рационального выбора и математических методов наталкивается на скепсис политологического сообщества. МПЭ также в большей степени фрагментирована и в меньшей степени открыта для дискуссий представителей различных методологий, предпочитающих создавать собственные "крепости" в рамках общей дисциплины.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. ЛИБМАН:

Комментарии: