Победу Народного фронта как левореспубликанской коалиции на выборах в феврале 1936 г. приняла не вся Испания. Итогом консолидации правых партий стал военный мятеж в испанском Марокко, на Канарских и Балеарских островах в ночь на 17 июля. 18 июля мятеж вспыхнул и в континентальной Испании - Наварре, Кастилии, Барселоне, Севилье и других районах страны. После гибели в авиакатастрофе (20 июля) генерала Х. Санхурхо выступление восставших возглавил начальник главного штаба сухопутных войск Ф. Франко. Но планы испанской политической реакции были сорваны оставшимися верными республиканскому правительству воинскими частями и вооруженным ополчением. При относительном равенстве сторон мятеж перерастал в гражданскую войну. Но в Европе второй половины 30-х годов XX в., в обстановке острой политической и идеологической поляризации, локальный конфликт (тем более с ярко выраженным анти- и профашистским контекстом) не мог не выйти за свои рамки.

В основу интернационализации конфликта легло обращение в июле 1936 г. за иностранной помощью: сначала Республики к Франции, немного позже мятежников - к правительствам Италии и Германии. Провозглашение ведущими европейскими государствами политики невмешательства (август 1936) можно считать очередным фактором интернационализации гражданской войны в Испании.

"Невмешательство" в дела Испании внесло существенные изменения в международные отношения. Испанская война превратилась в серьезную европейскую проблему, создала в международных отношениях прецедент интернационализации локальных конфликтов, положив начало тенденции, не изжитой и в XXI в.

Гражданская война превратила Пиренейский полуостров в регион, от положения на котором зависело не только состояние дел в Испании. "Какая бы партия ни победила, - заметил в середине августа 1936 г. министр иностранных дел Великобритании А. Идеи, - очевидно, что спокойная Испания, существовавшая до сих пор в международных делах, исчезает, и она будет тем, чем стала сегодня - фокусом иностранной пропаганды и интриг"¹.

Комплекс международных проблем, порожденных гражданской войной в Испании 1936 - 1939 гг., стал одним из важных факторов, определивших обстановку в Европе кануна второй мировой войны.

Гражданская война в Испании была и остается темой пристального и активного изучения. В 50 - 70-е годы отечественными историками был создан ряд работ, посвященных как внутренним, так и международным аспектам испанской войны. Это - труды Х. Гарсия, И. М. Майского, К. Л. Майданика, М. Т. Мещерякова, В. В. Овинникова, С. П. Пожар-

Малай Вера Владимировна - доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Белгородского государственного университета.

Статья подготовлена при поддержке гранта БелГУ ВКГ 123 - 05.

¹ Documents on British Foreign Policy (далее - DBFP), 2-nd ser., v. 17, p. 137.

стр. 28

ской, Д. П. Прицкера и других исследователей², содержащие богатый фактический материал и обобщения, не потерявшие своей актуальности спустя полвека.

Работы отечественных историков последнего десятилетия отличаются не только новыми концептуальными подходами, но и существенным расширением документальной базы, большей объективностью, взвешенностью и аргументированностью³. Особо следует отметить новое видение проблем гражданской войны в Испании, которое было дано СП. Пожарской⁴.

В настоящей статье на основе новых документов Архива внешней политики (АВП) РФ рассматривается процесс подготовки и подписания Соглашения о невмешательстве в дела Испании для определения перспектив развития "испанской" составляющей международных отношений накануне второй мировой войны. Анализируется в данном контексте, в первую очередь, позиция Советского Союза.

В АВП РФ были исследованы материалы 13 фондов, содержащих референтуру (секретные фонды) по ведущим европейским странам-участникам испанского конфликта и самой Испании, референтуру видных советских дипломатов, руководителей НКИД СССР: М. М. Литвинова, Н. Н. Крестинского, В. П. Потемкина, В. М. Молотова, фонд Отдела печати НКИД СССР и др.

Обе стороны испанского конфликта старались поддерживать к нему интерес и внимание международного сообщества, извлекая из факта интернационализации возможные для себя дивиденды. 4 августа 1936 г. президент Испании М. Асанья в заявлении спецкору "Юманите" писателю П. Низану, показывая на дымящиеся вдали леса, подожженные мятежниками, говорил: "Там решается теперь и наша, и ваша судьба"⁵. Тогдашний министр морских и воздушных сил Испании И. Прието высказывал даже мысль, что разрешение испанской проблемы может быть облегчено в случае расширения конфликта и превращения его в международный⁶.

С началом войны в Испании у ведущих европейских стран, пусть и формально, совпали цели: не позволить конфликту выйти за рамки Испании, сохранить ее территориальную целостность, укрепить собственное геостратегическое положение. С утверждением премьер-министра Великобритании Н. Чемберлена, что "если испанская война не закончится быстро или, по крайней мере, не будет полностью локализована, можно опасаться в дальнейшем более серьезных потрясений в Европе"⁷, могли согласиться все европейские лидеры.

² Гарсия Х. Испания Народного фронта. М., 1957; его же. Испания двадцатого века. М., 1967; Овинников Р. С. За кулисами политики "невмешательства". Испанский вопрос в политике империалистов Англии, Франции и США накануне второй мировой войны. М., 1959; Майданик К. Л. Испанский пролетариат в национально-революционной войне. 1936 - 1939. М., 1960; Майский И. М. Испанские тетради. М., 1962; Прицкер Д. П. Подвиг Испанской республики. М., 1962; Пожарская С. П. Социалистическая рабочая партия Испании. 1931 - 1939. М., 1966; ее же. Тайная дипломатия Мадрида. М., 1971; ее же. Внутренние и внешние факторы утверждения фашизма в Испании. - История фашизма в Западной Европе. М., 1978; Война и революция в Испании 1936 - 1939, в 2-х т. М., 1968; Мещеряков М. Т. Интернациональные бригады в Испании. - Новая и новейшая история, 1979, N 4; его же. Испанская республика и Коминтерн (Национально-революционная война испанского народа и политика Коммунистического Интернационала. 1936 - 1939). М., 1981, и др.

³ Новиков М. В. СССР, Коминтерн и гражданская война в Испании 1936 - 1939, в 2-х ч. Ярославль, 1995; Пастернак А. В. Внешняя политика Франции в связи с гражданской войной в Испании (1936 - 1939). Ярославль, 1998 (Автореферат канд. дисс); Рыбалкин Ю. Операция "X". Советская военная помощь республиканской Испании (1936 - 1939). М., 2000; Елпатьевский А. В. Испанская эмиграция в СССР. Историография и источники, попытка интерпретации. Тверь, 2002.

⁴ Пожарская С. П. Гражданская война в Испании и проблемы Средиземноморья. - Средиземноморье и Европа: исторические традиции и современные проблемы. М., 1986, с. 60 - 70; ее же. Гражданская война в Испании в контексте международных отношений в канун второй мировой войны. - Европа между миром и войной. М., 1992, с. 152 - 172.

⁵ L'Humanite, 5.VIII.1936.

⁶ АВП РФ, ф. 011, он. 1, п. 4, д. 38, л. 103.

⁷ АВП РФ, ф. 069, он. 21, п. 62, д. 4, л. 97.

стр. 29

В понятии локализации конфликта Англия и Франция, помимо ограничения его рамок, включали задачи сохранения и укрепления своих позиций на Пиренеях и в Европе в целом, а Италия и Германия - их расширение.

Италия и Германия довольно быстро определили свое отношение к испанской драме, вмешавшись уже летом 1936 г. в нее, поддержав мятежников⁸. 25 июля 1936 г. Гитлер был проинформирован об обращении руководителей испанских мятежников о помощи и вечером того же дня в узком кругу доверенных лиц согласился на оказание им помощи. После некоторых колебаний к аналогичному решению пришел и Муссолини, причем, оно было принято независимо от Гитлера⁹.

Документы внешнеполитических ведомств Англии, Франции и Бельгии, чьи руководители собрались в 20-х числах июля 1936 г. в Лондон на совещание в рамках подготовки конференции пяти держав, свидетельствуют о том, что на встрече речь шла только о европейской безопасности в целом, испанский же вопрос фактических не поднимался¹⁰. Проблему континентальной безопасности никто из ее участников тогда еще не связывал напрямую с разгорающимся испанским пожаром или, можно предположить, не решался еще высказать это вслух на международном уровне.

В советских архивных дипломатических документах за вторую половину июля 1936 г. испанская проблема упоминается трижды, причем почти везде - в подчиненном другим европейским вопросам контексте. Так, например, во время визита премьер-министра Франции Л. Блюма в Лондон, сопровождавший его министр иностранных дел И. Дельбос пригласил 24 июля на встречу в отель "Савой" советского полпреда И. М. Майского, сочтя необходимым через него поставить в известность советское правительство о том, что происходило на совещании руководителей пяти держав. Текст беседы с французским министром иностранных дел, переданный Майским в НКИД СССР, изложен на пяти листах и уже после подписи Майского, в постскриптуме упоминается, что Дельбос, между прочим, отметил, что "испанские события сильно играют на руку Гитлеру, который ведет усиленную пропаганду против СССР", обвиняя его в "организации испанской революции"¹¹. Свое последнее высказывание французский дипломат никак не прокомментировал. Возможно, это был своеобразный зондаж Парижа отношения Москвы к событиям на Пиренейском полуострове, тем более что несколько ранее в беседе с британским министром иностранных дел Иденом Блюм заявил о положительной реакции французского правительства на просьбу Мадрида о военных поставках¹².

Первые британские оценки испанской ситуации делались в целом сквозь призму имперских интересов: это подчеркивали руководители и общественные деятели различных политических партий¹³. Лишь углубление испанского кризиса заставило британские правящие круги внимательно отнестись к его континентальной составляющей.

⁸ Подробнее см.: Coverdale J. Italian Intervention in the Spanish Civil War. Princeton, 1975; Einkorn M. Die ersten Massnahmen des deutschen Imperialismus zur wirtschaftlichen Plunderung Spaniens (Juli bis Aug. 1936). - Der spanische Buergerkrieg in der internationalen Politik (1936 - 1939). Munchen, 1976; Abendroth H. H. Deutschland, Frankreich und der spanische Buergerkrieg 1936 - 1939. - Deutschland und Frankreich, 1936 - 1939. Hrsg. Vom Deutschen Historischen Institut. Paris-Munchen-Zurich, 1981; Sullivan B. R. Fascist Italy's Military Involvement in the Spanish Civil War. - Journal of Military History, 1995, v. 59, N 4; The Republic Besieged: Civil War in Spain. 1936 - 1939. Ed By P. Preston and A. L. Mackenzie. Edinburg, 1996; Preston P. Italy and Spain in Civil War and World War, 1936 - 1943. - Spain and the Great Powers in the XX Century. Ed. by S. Balfour and P. Preston. London-New York, 1999.

⁹ Preston P. Mussolini's Spanish Adventure: From Limited Risk to War. - The Republic Besieged, p. 22.

¹⁰ DBFP, 2nd. ser., v. 17, doc. 13 - 16, 18, p. 14 - 19, 20 - 21.

¹¹ АВП РФ, ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 4, л. 25 - 29.

¹² Gallagher M. D. Leon Blum and the Spanish Civil War. - Journal of Contemporary History, 1971, v. 6, N 3, p. 58.

¹³ См., например, беседы Майского с Лотианом (либералом), герцогиней Аттольской, министром обороны Инскрипом, Ллойд-Джорджем, редактором "Обсервер" Гарвиным и др. - АВП РФ, ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 4, л. 69; оп. 21, п. 62, д. 24, л. 80, 158, 164.

стр. 30

В декабре 1936 г. Идеи признал, что испанская война превратилась в "международную войну", к исходу которой Англия, как и вся Европа, не может относиться равнодушно¹⁴.

В испанском вопросе у Англии доминировали проблемы Пиренейского полуострова (Гибралтар) и Средиземноморья. Известно, что английская сторона на просьбу республиканцев 21 июля 1936 г. о продаже нефти для использования фактически запертого в Танжере испанского флота ответила отрицательно, мотивируя свой отказ тем, что не считает возможным делать это на государственном уровне, так как боится возможных бомбардировок мятежниками нефтеналивных танкеров как в зоне Гибралтара, так и Танжера. Британский кабинет министров 22 июля решил не предпринимать никаких поспешных акций и внимательно следить за ситуацией¹⁵. В Москве же 17 августа на основе постановления Политбюро ЦК ВКП (б) было решено продать Мадриду мазут в необходимом количестве на льготных (ценовых) условиях¹⁶.

Несколько активнее вел себя официальный Париж. Уже 23 июля 1936 г. министр авиации П. Кот с одобрения председателя Совета министров Блюма и министра иностранных дел Франции Дельбоса предложил поставить республиканцам 20 - 30 бомбардировщиков. На следующий день, 24 июля, французская сторона получила официальную просьбу Мадрида о продаже самолетов, боеприпасов, ружей, пушек и пулеметов. Но начавшаяся в правой печати антиреспубликанская и антиправительственная кампания против оказания помощи правительству Испании, вызванная утечкой сведений о секретных переговорах между Францией и Испанией, вброшенных в средства массовой информации симпатизировавшим Франко военным атташе Испании в Париже А. Бароссо, вынудили французского премьера отступить¹⁷.

Дальнейшая политика французского руководства в испанском вопросе, вплоть до 4 - 5 августа (предложение европейским державам придерживаться курса невмешательства) отличалась колебаниями, непоследовательностью, ожесточенной внутриполитической борьбой. Так, 25 июля 1936 г. в Париже признали военные поставки в другую страну равносильными вмешательству в ее дела. В тот же день кабинет министров Франции запретил продажу оружия республиканской Испании (хотя такие действия, если они не исходили от имени правительства, не осуждались), 1 августа 1936 г. французский кабинет со ссылкой на испано-французский договор 1935 г. отменил и это решение. В ночь с 1 на 2 августа после длительных и жарких дебатов французское министерство иностранных дел предложило правительствам Великобритании и Италии придерживаться общего для всех принципа невмешательства в испанские дела (не поддерживать ни одну из воюющих сторон)¹⁸. Таким образом, французское правительство определилось со своей тактикой в отношении Испании.

С начала августа 1936 г. шел интенсивный процесс интернационализации испанского конфликта. С одной стороны, наблюдалась его эскалация в результате активного иностранного вмешательства, прежде всего Германии и Италии, а с другой - лидеры многих стран все более склонялись к мнению о необходимости скорейшего заключения международного соглашения о невмешательстве.

С августа 1936 г. в большинстве европейских газет публиковалась информация об иностранной поддержке франкистов¹⁹. Американский посол в Испании Клод Бауэре в телеграмме госсекретарю США от 30 июля передал разговор с командиром британского корабля, поделившимся информацией о том, что несколько дней тому назад Герма-

¹⁴ Там же, оп. 21, п. 62, д. 4, л. 30.

¹⁵ DBFP, 2-nd ser., v. 7, note 3, p. 8 - 9.

¹⁶ Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Европа. Решения "особой папки". 1923 - 1939. М., 2001, с. 340. Documents Diplomatiques francais (далее - DDF), 2-е ser., t. 3, doc. 17, 25, p. 52, ref. 3; Gallagher M. D. Op. cit., p. 59.

¹⁸ DDF. 2-е ser., t. 3, doc. 56, 59, p. 97 - 98, 100 - 101; DBFP. 2-nd. ser., v. 17, doc. 44, p. 47 - 48.

¹⁹ Daily Mail, 11, 14, 17.VIII.1936; The Times, 26.VIII. 1936; The Spectator, 7VIII. 1936; The Manchester Guardian Weekly, 7VIII. 1936; The Observer, 29VIII. 1936; The Manchester Guardian, 7.IX. 1936; News Chronicle, 4VII. 1936.

стр. 31

ния выделила 14 транспортных самолетов мятежникам. Аналогичные сообщения отправляли в Лондон английский посол во Франции Дж. Клерк, в Москву - полпред СССР в Италии Б. Е. Штейн²⁰. Несмотря на достаточную осведомленность об итальянской и германской помощи мятежникам, Франция и Великобритания сочли на начальном этапе войны лучшим вариантом "нейтральную" позицию - невмешательство, как возможность отсрочить большую войну и локализовать конфликт в Испании. В контексте господствовавшей в международных отношениях середины 30-х годов идеи умиротворения тактика "невмешательства" показалась приемлемой большинству европейских политических лидеров. Эта идея была поддержана и советским правительством.

2 августа 1936 г. Франция направила ноту Великобритании и Италии, в которой предлагалось заключить между этими тремя странами Соглашение о невмешательстве в дела Испании и отказаться от поставок оружия обеим воюющим сторонам (так называемое "средиземноморское соглашение"). Италия на несколько дней задержала ответ. Англия расценила трехстороннее соглашение как непродуктивное и в ответной ноте 4 августа высказала пожелание включить в него Германию и Португалию как страны, "заинтересованные в исходе испанских событий"²¹.

По мнению британских лидеров, исключение из соглашения Германии могло вызвать у Гитлера реакцию даже более резкую, чем итальянская на подписанную накануне конвенцию в Монтрё, а противопоставление Италии Германии перед встречей в Лондоне по поводу пакта пяти держав таило серьезную опасность для Британии. В английском ответе оговаривалось, что по достижению соглашения между этими странами, к участию в нем могли быть приглашены и другие заинтересованные страны²². Идя на уступки британской стороне, французский МИД направил приглашение Германии и Португалии. Тогда же пришел ответ из Берлина о готовности Германии присоединиться к соглашению²³.

По сведениям, которыми располагала советская дипломатия, на том этапе некоторые деятели гитлеровской Германии рекомендовали проявлять осторожность и усиленно советовали не обескураживать Францию и особенно Англию отказом присоединиться к предложению о нейтралитете, подчеркивая, что это навлечет обвинения германского правительства в развязывании войны в Испании и толкнет Францию, а возможно и Англию, на путь прямой помощи Мадриду²⁴.

В письме британского министра иностранных дел Идена французскому временному поверенному М. Камбону от 4 августа 1936 г. потенциальными участниками соглашения названы Великобритания, Франция, Германия, Португалия и Италия. Эти же страны перечислены в ноте министерства иностранных дел Великобритании Италии 5 августа. В советский документ, в частности запись беседы зам. заведующего 3-м Западным отделом НКИД СССР Х. С. Вейнберга с французским поверенным Ж. Пайяром, 5 августа 1936 г., вкралась опечатка - вместо Португалии там названа Польша²⁵. Этот документ был опубликован в 19 томе "Документов внешней политики СССР", и ссылки на него присутствуют во многих научных изданиях²⁶.

Судя по англо-французским документам, целью для британских политиков, помимо "нейтралитета" и "невмешательства" в испанские дела, была "защита Франции всеми доступными средствами от нашествия коммунизма, расползающегося под влиянием

²⁰ Foreign Relations of the United States (далее - FRUS), 1936, v. 2, Europe, p. 450; DBFP, 2-nd ser., v. 17, p. 71; АВП РФ, ф. 098, оп. 19, д. 141, л. 217.

²¹ DDF, 2-е ser, t. 3, doc. 56, 59; DBFP, 2-nd. ser., v. 17, doc. 45, p. 49, note 3, p. 49 - 50.

²² DBFP, 2-nd. ser., v. 17, doc. 52, p. 58; DDF, 2-е ser., t. 3, p. 114.

²³ DBFP, 2-nd, ser., 17, doc. 52, p. 58 - 59; DDF, 2-е ser., t. 3, doc. 75, 76, p. 118 - 119.

²⁴ АВП РФ, ф. 082, оп. 19, д. 4, л. 114.

²⁵ DDF, 2-е ser., t. 3, doc. 56, 59; DBFP, 2-nd. ser., v. 17, p. 58, doc. 54, p. 60; АВП РФ, ф. 097, on. 11, п. 102, д. 14, л. 193.

²⁶ ДВП СССР, т. 19, с. 392 - 393; Пастернак А. В. Указ. соч., с. 114; Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Европа. Решения "особой папки". 1923 - 1939, с. 339.

стр. 32

гражданской войны в Испании"²⁷. Поэтому первым шагом Великобритании в этом направлении стала попытка отстранить СССР от подписания Соглашения о невмешательстве. В ответе Лондона на французскую ноту подчеркивалось, что Соглашение о невмешательстве должно охватывать все страны, способные поставлять оружие и амуницию в Испанию, но СССР в списке потенциальных участников соглашения не упоминается. Не назван Советский Союз и 6 августа в устном британском меморандуме, переданном министру иностранных дел Италии Г. Чиано временным поверенным в делах в Риме Э. Ингрэмом²⁸.

Фашистские государства, боясь открытой поддержки республиканцев Советским Союзом, хотели связать его Соглашением о невмешательстве. Свое принципиальное соглашение на невмешательство Германия обусловливала участием в нем СССР. "Представляется интересным, - писал по этому поводу французский посол в Берлине А. Франсуа-Понсе, - что он [министр иностранных дел Германии фон Нейрат. - В. М.] стремится приобщить Россию к переговорам. До настоящего времени правительство Рейха было исключительно озабочено тем, чтобы исключить Советский Союз из всяких совместных переговоров"²⁹. Министр иностранных дел Италии Чиано в беседе с Ингрэмом высказал пожелание, чтобы число упомянутых стран было увеличено до шести путем включения Советского Союза³⁰.

Эти демарши, а также нежелание скомпрометировать себя в глазах британского и общеевропейского общественного мнения побудили официальный Лондон смириться с фактом присоединения СССР к Соглашению о невмешательстве и его присутствием в Комитете по невмешательству.

Советская сторона была поставлена в известность о французской ноте итальянскому правительству о невмешательстве в испанские дела 4 августа 1936 г. временным поверенным в делах Франции в СССР Ж. Пайяром. Не следует трактовать этот факт как рядовой обмен информацией между двумя сторонами. Французский демарш в Москве следует рассматривать как самостоятельный и продуманный шаг. Пайяр мотивировал свои действия опасениями, "как бы на испанской земле не началось прямое противостояние между Германией, Италией и Францией"³¹. Париж интересовала позиция Москвы и эвентуальность поддержки Франции в испанском вопросе. Кроме того, К'дэ Орсе испытывал нервозность в связи с визитом в эти дни постоянного заместителя министра иностранных дел Англии Р. Ванситтарта в Берлин. Отношение Англии к правительствам Народного фронта, как известно, не отличалось излишней расположенностью, тогда как Советский Союз мог подойти на роль противовеса.

Французский вариант Соглашения о невмешательстве в дела Испании предполагал участие в нем и советской стороны, но фазу выдвинуть это предложение французская дипломатия не решалась, не заручившись принципиальным советским согласием и не получив ответы из Лондона, Рима, Берлина. Следующий шаг Франции в этом направлении - передача СССР 5 августа 1936 г. уже официального предложения принять принцип "невмешательства" во внутренние дела Испании и участвовать в указанном соглашении. При этом Великобритания о французской акции не была заранее проинформирована³².

Советский Союз, как отмечал в записке И. В. Сталину 5 августа 1936 г. зам. наркома по иностранным делам СССР Н. Н. Крестинский, должен быть очень осторожным в своем ответе, чтобы никто не истолковал его в пользу той или иной стороны в Испании. 10 августа британский посол в Москве Д. Чилстон сообщал Идену, что на начальном

²⁷ DBFP, 2-nd. ser., v. 17, doc. 52, p. 91.

²⁸ Ibid., p. 58; Ciano's Diplomatic Papers. London, 1948, p. 27 - 28.

²⁹ DDF, 2-е ser., t. 3, p. 113; DBFP, 2-nd ser., v. 17, p. 55 - 56; Documents on German Foreign Policy (далее -DGFP), 1918 - 1945, ser. D, v. 3. Germany and the Spanish Civil War, 1936 - 1939, doc. 29, p. 29. Washington, 1950.

³⁰ DBFP, 2-nd ser., v. 17, p. 69, 75.

³¹ АВП РФ, ф. 097, оп. 11, п. 102, д. 14, л. 194 - 195; DBFP, 2-nd. ser., v. 17, doc. 52, p. 58 - 59.

³² АВП РФ, ф. 097, оп. 11, п. 102, д. 14, л. 193.

стр. 33

этапе испанской войны в советской прессе писалось только о симпатиях к мадридскому правительству³³. По наблюдению британского посольства, писал Чилстон, если до 2 августа в СССР еще не было сказано ни слова о каких бы то ни было демонстрациях и митингах солидарности с Испанской республикой, то на следующий день тысячи их прошли по всей стране и начался сбор средств в поддержку республиканцев. Сообщение о собранной сумме, появившееся в советской прессе 6 августа 1936 г., напрямую связывалось английскими дипломатами со сделанным накануне Советскому Союзу предложением о невмешательстве: ему нужно "покончить как можно скорее с гласностью, касающейся сборов и пожертвований"³⁴.

Если в июле 1936 г. Москва выжидала, то теперь на фоне итало-германского вмешательства в испанский конфликт и активного оживления деятельности французской и британской дипломатии вокруг указанной проблемы, советская дипломатия решила действовать быстро, мотивируя свои шаги тем, что она может быть втянутой в длительные переговоры, во время которых Франция будет считать себя связанной переговорами, а немцы и итальянцы будут продолжать помогать мятежникам³⁵. С начала августа 1936 г. советская дипломатическая активность в испанском вопросе заметно возросла. В ЦК ВКП (б) курировать его было поручено секретарю ЦК Л. М. Кагановичу, в НКИД по должностным обязанностям, кроме Крестинского, заместителю заведующего 3-м Западным отделом НКИД Х. С. Вейнбергу.

По нашим подсчетам, в течение августа 1936 г. Вейнберг 16 раз встречался для обсуждения испанской проблемы с Ж. Пайяром, дважды Литвинов направлял ему ноты. Пять служебных записок по Испании за это время Крестинский подал Сталину (14 августа - две), одновременно шел интенсивный обмен телеграммами НКИД СССР с советскими полпредами в ведущих европейских странах³⁶.

В проекте советского ответа на французский демарш, переданном Крестинским 5 августа для утверждения Сталину, говорилось о том, что надо обусловить согласие СССР на предложение Франции о невмешательстве в дела Испании немедленным присоединением к нему, в первую очередь, Италии, Германии и Португалии. Вечером того же дня в тексте советской ноты, направленной в Париж, осталась только Португалия: Пайяр сообщил советской стороне о положительном ответе Германии. В этой же служебной записке Крестинского очерчивалась и проблема так называемого "косвенного вмешательства", которая станет впоследствии одной из дискуссионных в Комитете по невмешательству. Крестинский считал нужным подчеркнуть, что оказание помощи законному испанскому правительству и мятежникам - не тождественные акции. "Мысль я пытался сформулировать так, чтобы из нашего ответа не вытекало, что, если Германия и Италия будут продолжать помогать мятежникам, то мы непременно окажем помощь испанскому правительству". Советское руководство еще не было готово к оказанию такой помощи, но оно не исключало возможности, что в силу расхождения интересов ведущих европейских стран в испанском вопросе "никакой официальной договоренности" достигнуто не будет³⁷.

Итак, европейские державы и СССР в августе 1936 г. были взаимны в желании связать друг друга обязательством (пусть формальным) не вмешиваться в испанские дела. Но Италия и Германия уже определили свои позиции и помогали мятежникам. О каком же "невмешательстве" тогда могла быть речь?! Не случайно, итальянский министр иностранных дел Чиано в беседе с Ингрэмом 7 августа настаивал на провозглашении ней-

³³ DBFP, 2-nd. ser., v. 17, doc. 45, note 3, p. 49 - 50; doc. 78, p. 83.

³⁴ Ibid., doc. 78, p. 83 - 84.

³⁵ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 19 - 20.

³⁶ Там же, ф. 097, оп. 11, п. 102, д. 14; ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53; ф. 098, оп. 19, п. 141, д. 658; ф. 415, оп. 8, п. 57, д. 2; ДВП СССР, т. 19, прим. 156, с. 761.

³⁷ Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 19 - 20; ф. 098, оп. 19, п. 141, д. 658, л. 218 - 219; ДВП СССР, т. 19, с. 396.

стр. 34

тралитета, а не невмешательства³⁸. Политическая наивность полагать, что помощь прекратится, как только будет заключено соглашение, и такая наивность не была свойственна никому из политических лидеров стран, начинавших непростую политическую игру под названием "невмешательство". "Я, - писал 7 августа Крестинский, - ни одной минуты не сомневаюсь, что до окончательного разгрома испанских повстанцев, Италия и Германия будут им самым активным образом помогать"³⁹. Скорее, Англия, Франция и СССР надеялись, что Соглашение о невмешательстве не даст разрастись внутреннему конфликту в Испании.

8 августа 1936 г. Пайяр передал в НКИД СССР проект декларации о невмешательстве. Вводная часть проекта, как подчеркивал Крестинский в служебной записке Сталину, "составлена таким образом, чтобы под ней могли подписаться все государства, как те, которые хотели бы победы правительства, так и те, которые сочувствуют фашистам". В целом весь проект, по его мнению, носил "характер декларации, легализующей фашистов в качестве равноправной воюющей стороны"⁴⁰. Крестинский считал, что декларативные формулировки, обосновывающие целесообразность заключения соглашения, правильнее вообще опустить, поскольку мотивы подписания этого документа у стран-участниц не совпадают, и ограничиться перечислением обязательств, которые принимали бы на себя договаривающиеся стороны⁴¹. С исключением мотивировки политики невмешательства не были согласны французы, как подчеркнул Пайяр в беседе с Вейнбергом 13 августа. Франция опасалась, что аналогичные коррективы начнут делать другие страны, чтобы внести поправки уже по существу текста соглашения⁴².

Что касается позиции других ведущих европейских стран, то, Англия, придавая особое значение сохранению первоначального варианта вводной части французского проекта, подчеркивала необходимость сообразовывать проект соглашения с внутренним законодательством всех приглашенных государств, оговариваясь, что сама Англия не сможет полностью принять на себя обязательства о запрете транзита. Италия настаивала на дополнении декларации запрещением вербовки волонтеров и сборов в пользу испанского правительства или его противников, на прекращении митингов солидарности с ним в странах-участниках, также как и кампании в прессе. По мнению Германии, контроль над соблюдением обязательств, содержащихся в проекте декларации, должен был быть дополнен контролем над морскими поставками. Министр иностранных дел Германии Нейрат подчеркнул некоторое недоверие к советскому ответу. Португалия, со своей стороны, требовала, чтобы Англия или Франция гарантировали неприкосновенность португальской территории в "случае победы в Испании коммунистов"⁴³.

Вносимые всеми странами те или иные поправки вели к затягиванию согласования текста Соглашения о невмешательстве, что, к сожалению, не способствовало прекращению испанского конфликта. Напротив, масштабы его только расширялись.

14 августа Пайяр вручил Вейнбергу памятную записку, в которой содержалась просьба Дельбоса снять советские поправки к вводной части проекта соглашения и срочно дать ответ. В записке отмечалось, что настойчивость советской стороны по вопросам содержания преамбулы соглашения дает некоторым правительствам (в частности, итальянскому) повод затянуть на неопределенный срок обсуждение по другим пунктам, которое необходимо закончить как можно скорее⁴⁴. Пайяр сообщил также, что британское правительство придает особое значение тому, чтобы вводная часть французского проекта была полностью сохранена⁴⁵.

³⁸ DBFP, 2-nd ser, v. 17, doc. 69, note 4, p. 75.

³⁹ АВП РФ, ф. 098, оп. 19, п. 141, д. 658, л. 220.

⁴⁰ Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 28; ДВП СССР, т. 19, с. 397.

⁴¹ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 28.

⁴² Там же, л. 41.

⁴³ Там же, л. 39, 42 - 43; DBFP, 2-nd ser., v. 17, doc. 62, 69, 70, p. 66, 74, 76; I Documenti Diplomatici Italiani (далее - DDI), 8 ser., 1935 - 1939, v. IV. Roma, 1993, doc 687, p. 755.

⁴⁴ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 41, 38 - 39.

⁴⁵ Там же, л. 38 - 39, 40, 44.

стр. 35

В последующие дни британские дипломаты в Риме и Берлине активно убеждали своих итальянских и германских коллег в необходимости как можно быстрее присоединиться к соглашению и не настаивать на включении каких-либо изменений в текст декларации. О достигнутых положительных результатах в Риме и Берлине Пайяр 21 августа сообщил Вейнбергу.

23 августа 1936 г. Политбюро ЦК ВКП (б) сняло советские поправки к вводной части французской декларации о невмешательстве в испанскую войну и предложило Литвинову подписать декларацию. В тот же день посредством обмена нотами с французским правительством СССР присоединился к Соглашению о невмешательстве⁴⁶.

24 августа 1936 г. Соглашение о невмешательстве в дела Испании было подписано Германией и ведущими европейскими странами (всего 27 государств). Но различие в понимании его назначения, трактовке основных положений предопределило разный подход к реализации этого документа, признанного сыграть важную роль в урегулировании как испанского конфликта, так и международных отношений вокруг него, и обрекало его на непродуктивность.

Соглашение о невмешательстве представляло собой, скорее, декларацию о намерениях. Оно не содержало механизма реализации, хотя опыт недавних санкций Лиги наций против Италии в 1935 г. должен был научить как политиков, так и юристов максимально четко прописывать как основные положения соглашения, так и формы его применения и, безусловно, санкции против нарушителей. Моральное осуждение нарушителей международных законов, как свидетельствовали, например, Рейнская авантюра Гитлера и абиссинская Муссолини, не являлось действенным средством воздействия на них.

Не случайно, уже 29 августа 1936 г. статс-секретарь министерства иностранных дел Германии Дикгоф заметил в письме Нейрату: "Я с трудом верю, что план [невмешательства] несет серьезную опасность для нас. Слово "контроль" не появилось во французской ноте, согласно объяснению Франсуа-Понсе. Максимум, что он может повлечь за собой - обмен информацией и координацию"⁴⁷.

На середину августа 1936 г. пришлось восстановление испано-советских дипломатических отношений - обмен послами. По признанию Крестинского, вплоть до начала августа 1936 г. советская сторона ждала инициативы со стороны испанского правительства. 14 августа, после разговора со Сталиным об Испании, Крестинский подготовил ему служебную записку со справкой о ходе переговоров с Испанией по вопросу об установлении дипотношений, ведшихся с июля 1933 г. и прерванных испанской стороной осенью 1934 г. в связи с неурегулированностью вопросов о полномочиях и условиях работы посольств. Новый этап переговоров начался весной 1936 г. после прихода к власти правительства Народного фронта. 8 апреля 1936 г. в Женеве к Потемкину, входившему в состав советской делегации на сессии Ассамблеи Лиги наций, обратился представитель Испании в Лиге наций Сальвадор де Мадарьяга с просьбой проинформировать о советской позиции в отношении немедленного обмена миссиями, на что был дан положительный ответ⁴⁸.

Обострение испанской проблемы побудило советское руководство, в частности, принять решение первым запросить агреман для намеченного полпреда. Находившемуся в Чехословакии, Карлсбаде, на отдыхе Розенбергу, намеченному на роль полпреда в Испании (в последние годы он работал советником в советском полпредстве во Франции и знал испанскую проблему) было послано соответствующее сообщение. Он прибыл в Москву 16 августа, 24 - в Испанию, а уже 31 августа вручил президенту Республики М. Асанье верительные грамоты⁴⁹. Приехавшему несколько позже в Москву испанско-

⁴⁶ Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Европа, док. 243, прим. 2, с. 340; АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 52 - 53.

⁴⁷ DGFP, ser. D, v. 3, doc. 64, p. 64.

⁴⁸ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 36; ДВП СССР, т. 19, док. 129, с. 230, прим. 72, с. 738.

⁴⁹ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 35 - 36.

стр. 36

му послу М. Паскуа был оказан подчеркнуто торжественный прием. 19 сентября Крестинский сообщал Розенбергу о решении советского руководства направить генконсула в Барселону.

Советское руководство, несмотря на обращения испанского правительства о помощи республиканскому правительству, до начала сентября 1936 г. придерживалось установки о "невозможности посылать что-либо отсюда". В письме Розенбергу 4 сентября 1936 г. Литвинов аргументировал такую установку техническими причинами ("дальность расстояния и опасность перехвата транспортов мятежниками"), военно-техническими ("отсутствие у нас тех калибров винтовок и патронов, которые нужны в Испании") и политическими (желание не дать Германии и Италии повода "для совершения открытой интервенции и снабжения мятежников в таких размерах, в которых мы поспевать за ними не могли бы"). Советская сторона считала, что по сравнению с помощью правительству мятежники могли получить в 10 раз больше от расположенной вблизи Италии⁵⁰.

Но в первой половине сентября 1936 г. советская позиция в испанском вопросе заметно изменилась. Французский посол в Москве Р. Кулондр в своих донесениях в Париж предсказывал возможные перемены в политике СССР⁵¹. Главным образом на нее повлияло изменение состава испанского правительства после падения Талаверы, что открывало мятежникам дорогу на Мадрид. В результате правительственного кризиса 4 сентября 1936 г. вместо кабинета Х. Хираля было сформировано правительство политической коалиции под руководством социалиста Франсиско Ларго Кабальеро, в которое по его настоянию (для разделения ответственности) были включены два представителя компартии (впервые в Западной Европе)⁵².

НКИД СССР требовалась информация о продолжении иностранной помощи мятежникам: "Если бы было установлено и доказано, что вопреки декларации о невмешательстве, помощь мятежникам все же оказывается, - писал 4 сентября Литвинов Розенбергу, - то мы могли бы изменить свое собственное решение, нужны бесспорные доказательства или беспристрастные свидетели"⁵³. В течение сентября 1936 г. советские дипломаты, журналисты (аккредитованные во Франции) проверяли потенциальные пути сообщения Испанской Республики с Францией и возможные маршруты переправки ей помощи. Так, советник посольства во Франции Е. В. Гиршфельд по итогам своей поездки в Испанию (по указанию Розенберга) в послании Крестинскому 12 сентября поставил вопрос об использовании железнодорожной связи (почта, корреспонденция) по маршруту Париж - Тулуза - Порт=Бу, где происходила пересадка на испанский поезд до Барселоны. После дополнительной поездки 13 - 14 сентября группы из двух-трех человек для проверки намеченного маршрута предлагалось решить вопрос об использовании железнодорожной связи⁵⁴.

Назначенный генеральным консулом в Барселоне В. А. Антонов-Овсеенко после своей поездки в Барселону направил 23 сентября подробный доклад Кагановичу. В нем сообщалось о слабости республиканцев в военном и организационно-политическом отношениях: "Все указанное побуждает ходатайствовать о скорейшем пополнении [их] необходимыми специалистами и материалами"⁵⁵.

26 сентября Розенберг в телеграмме Крестинскому на свой вопрос: "Каков наш канал воздействия на ситуацию?" отвечал описанием "тесных контактов с большинством членов правительства, главным образом, с Л. Кабальеро и И. Прието (министр морских и воздушных сил. - В. М): "Оба они весьма прислушиваются ко всему, что мы говорим". Розенберг настаивал на оказании военной помощи республиканскому правительству,

⁵⁰ Там же, л. 58.

⁵¹ DDF, 2-е ser., t. 4, doc. 153, p. 288.

⁵² Alpert M. A New International History of the Spanisch Civil War. London, 1994, p. 56.

⁵³ АВП РФ, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 58.

⁵⁴ Там же, л. 73 - 74.

⁵⁵ Там же, л. 79, 84 - 85.

стр. 37

подчеркивая, что "возможность оснащения техникой может оказать огромное влияние на конечный исход гражданской войны"⁵⁶. Двумя днями позже, 28 сентября 1936 г., советское руководство приняло решение об оказании военно-технической помощи Испании⁵⁷.

В начале октября 1936 г. для лучшей ориентации Антонова-Овсеенко в военной обстановке и для того, чтобы ему легче было в беседах с членами правительства указывать на те или иные ошибки в военно-организационной и военно-оперативной работе была учреждена должность военного атташе и его помощника в Барселоне. Но так как при генконсулах обычно военных атташе не бывает, то предлагалось оформить Антонова-Овсеенко как вице-консула, а его помощника - как второго секретаря консульства. Предполагалось, что по военной линии оба будут подчиняться советскому военному атташе в Испании В. Е. Гореву⁵⁸.

Несколько позже (в начале 1937 г.), как следует из материалов Архива внешней политики РФ, советской стороной в Париже была учреждена небольшая курьерская база, которая поддерживала постоянную связь между Парижем и Испанией, и не только между Парижем и Валенсией, но несколько реже - между Парижем и Бильбао⁵⁹.

К сожалению, поведение советских представителей в Испании не всегда отличалось корректностью. Так, Розенберг по приезде старался поддерживать тесные отношения только с английским поверенным в делах. С остальными дипломатами он не считал нужным этого делать по причине их "отрицательного отношения к Советскому Союзу", либо потому, что они, по его мнению, "второстепенные или третьестепенные секретари". Кроме того, долгое время он не участвовал в заседаниях дипкорпуса. Советский полпред мотивировал свое поведение отсутствием приглашения на заседания. Но, прибыв в Мадрид в августе 1936 г., Розенберг не поставил, согласно протоколу, в известность дуайена корпуса, чилийского дипломата о своем приезде, что послужило формальным поводом не приглашать советского полпреда на заседания корпуса⁶⁰.

В сентябре 1936 г. Розенберг сообщал в Москву о своих "попытках влиять на состав правительства", а военный атташе - о "стремлении вмешиваться в военные дела и "командовать", чего они, безусловно, не имели права делать. Литвинов неоднократно одергивал советских дипломатов, говоря о необходимости "воздерживаться от всякого рода влияния на правительственные комбинации"⁶¹.

Крестинский, зная о неоднократных попытках Антонова-Овсеенко вмешиваться во внутренние дела Испании, в письме 28 сентября обращал внимание на то, что его основная задача заключается в том, чтобы на основе тесных личных контактов с каталонскими политическими организациями и их лидерами "быть в курсе всех решений и шагов правительства и настроений широкой общественности и подробно информировать об этом Москву и наше полпредство в Мадриде". Эти контакты "позволят Вам в товарищеской, дружеской форме, без претензий на "учительство" и "командование", отговаривать анархистов от неправильных шагов как в общественных вопросах, так и особенно в повседневных оперативных решениях"⁶².

Первые советские дипломатические представители в республиканской Испании - Розенберг, Антонов-Овсеенко, военные советники свой тактикой, прежде всего в Каталонии, лишь способствовали расколу Испании по линии Барселона - Мадрид. "Для него (Антонова-Овсеенко. - В. М.) вообще существует только одна Каталония, вся остальная Испания представляется ему чем-то вроде Туркестана", - считал министр финансов Х. Негрин. Антонов-Овсеенко, активно поддерживавший сепаратистские настроения

⁵⁶ Там же, л. 100.

⁵⁷ Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б). Повестки дня заседаний, т. 2, с. 808.

⁵⁸ АВП РФ, ф. 097, он. 11, п. 102, д. 14, л. 19.

⁵⁹ Там же, оп. 12, д. 151, л. 42.

⁶⁰ Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 109 - 110.

⁶¹ Там же, л. 57.

⁶² Там же, л. 117 - 118.

стр. 38

лидеров Барселоны, неоднократно предупреждался Москвой о "некорректности" такого поведения. Его позиция, подчеркивал С. Марченко (советник полпредства, с ноября 1937 г. - поверенный в делах СССР в Испании. - В. М.) в личных беседах с Негрином, "ни в какой степени не отражает позицию советского правительства"⁶³.

По материалам АВП РФ прослеживается расхождение во мнениях советских дипломатов в Испании: точка зрения Розенберга, например, далеко не всегда совпадала со взглядами Антонова-Овсеенко. Так, в ноябре 1936 г. советник полпредства СССР в Париже М. Соколин писал Крестинскому: "Я понял также, что в те редкие дни, когда т. Гайкис (советник посольства СССР в Мадриде. - В. М.) был вместе с Марселем Израилевичем (Розенбергом), им вместе трудно"⁶⁴. А в марте 1937 г. назначенный накануне полпредом СССР в Испании Гайкис писал Крестинскому, что, несмотря на передаваемые им лично Антонову-Овсеенко "авторитетнейшие указания руководства НКИД о линии нашего поведения в Испании", генконсульство СССР в Барселоне затеяло очередную полемику с органом анархистов "Солидад обрера". Гайкис считал особенно вредной такую тактику в период обострения межпартийной борьбы в Испании и просил Крестинского еще раз дать Антонову-Овсеенко указания "не повторять впредь подобного рода ошибок"⁶⁵. Разногласия между Розенбергом и Антоновым-Овсеенко пытались использовать различные политические силы в самой Испании⁶⁶.

Все участники Соглашения о невмешательстве надеялись на кратковременность конфликта на Пиренейском полуострове. Англия и Франция не хотели настроить против себя Германию и, особенно, Италию самим упоминанием возможности привлечения Лиги наций к решению испанского вопроса. Формируемому в начале сентября 1936 г. в Лондоне Комитету по невмешательству в дела Испании (КПН) изначально задавались полупассивные функции - "суммирование информации о мерах, принятых отдельными странами в связи с Соглашением о невмешательстве в испанские дела, а также практическое разрешение могущих возникнуть вопросов", что заставляет задуматься о целесообразности его создания, а потом и функционирования. В этом свете показательными выглядят заявления на первых заседаниях Комитета французского и бельгийского представителей о необходимости избежать дискуссий политического характера и превратить Комитет в "скромный орган примирения"⁶⁷. Комитет по невмешательству в первые недели своей деятельности не демонстрировал особой активности в решении поставленной перед ним в соответствии с Соглашением о невмешательстве задачи: прекращения или хотя бы максимальной локализации конфликта.

15 сентября 1936 г. испанское правительство направило Германии, Италии и Португалии ноты протеста против незаконного снабжения повстанцев оружием, приводя конкретные примеры нарушения Соглашения о невмешательстве этими странами. В тот же день Идену, как министру иностранных дел страны, в столице которой заседал Комитет по невмешательству, был передан текст обращения министра иностранных дел Испании Альвареса дель Вайо с просьбой принять незамедлительные меры по предотвращению подобных действий в будущем. Невмешательство превращалось в блокаду законного правительства, которому было отказано в закупке оружия за границей⁶⁸.

Заведующий 3-м Западным отделом НКИД А. Ф. Нейман в своем письме Розенбергу 19 сентября 1936 г. предписывал собирать все данные по этому вопросу и оперативно передавать их в Москву: "сведения возможно более конкретные, в таком виде, в котором можно было бы использовать их перед Лондонским комитетом". Несмотря на газетный характер многих сообщений, они имели, считал Нейман, характер показаний

⁶³ Там же, ф. 097, оп. 13, п. 103, д. 24, л. 5.

⁶⁴ Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 158, 170.

⁶⁵ Там же, ф. 05, оп. 17, п. 131, д. 49, л. 33.

⁶⁶ Там же, л. 57, 62; ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 170.

⁶⁷ DBFP, 2-nd ser., v. 17, doc. 178, p. 236; Майский И. М. Указ. соч., с. 27.

⁶⁸ АВП РФ, ф. 69, оп. 27, д. 23, л. 3 - 6.

стр. 39

очевидцев. В той ситуации советская сторона апеллировала к информации из "Дейли геральд" и "Нью-Йорк таймс"⁶⁹.

На основе этих данных поверенный в делах СССР в Великобритании СБ. Каган (полпред Майский находился в отпуске) на заседаниях подкомитета в сентябре 1936 г. дважды поднимал вопрос о незаконных поставках оружия франкистам, в частности, Италией, предлагая обсудить проблему и принять эффективные меры по пресечению подобных действий⁷⁰. Председатель Комитета лорд Плимут не поддержал советскую инициативу. Комментируя поставки в Испанию итальянских самолетов и приводя примеры их задержки во Французском Марокко, Плимут заявил, что, поскольку эти факты имели место до принятия Италией запрета на вывоз оружия в Испанию, то рассматривать данный вопрос нецелесообразно⁷¹.

Проблема так называемой "косвенной интервенции" (под которой подразумевались займы, сбор средств и пропаганда в пользу республиканцев, реэкспорт оружия и военной амуниции) была поднята на первом же заседании подкомитета 15 сентября 1936 г. и усиленно навязывалась на последующих заседаниях немецким и итальянским представителями О. Бисмарком и Д. Гранди при одобрении председателя Комитета лорда Плимута.

Неоднократные возражения Кагана, что этот аспект не входит в компетенцию Комитета (как известно, обязательства, перечисленные в Соглашении о невмешательстве, не распространялись на меры, подпадавшие под определение "косвенного невмешательства"), не были приняты во внимание. Советская сторона исходила из соображений недопустимости расширения обязательств Комитета, когда он еще не приступил к своей прямой продекларированной функции контроля над соблюдением соглашения его участниками. Кроме того, из 19 пунктов обсуждавшегося списка номенклатурных предметов вооружения, 18 полностью подпадали под условия Соглашения о невмешательстве. Советский Союз не желал поддерживать расширительную интерпретацию своих обязательств. Становилось очевидным, что ввиду постоянных поставок оружия мятежникам и невозможности эффективного контроля ранее принятых обязательств сложно говорить о новых, которые также будут выполняться только одной стороной⁷². Советские возражения не были приняты во внимание.

Большинство военно-технических поставок мятежникам на начальном этапе шло транзитом через Португалию. Что касается вопроса о нарушениях Португалией Соглашения о невмешательстве, то до принятия советским руководством окончательного решения о помощи Мадридскому правительству, НКИД СССР по указанию ЦК ВКП (б) не форсировал его обсуждение в Комитете. "Я считаю, - подчеркивал Крестинский в записке Кагановичу 23 сентября, - что выдвижение подобного предложения нами могло бы слишком связать нас на будущее по отношению к каким-либо другим странам. Предлагаю поэтому этого предложения по нашей инициативе не ставить, но в случае его выдвижения другими, голосовать за него"⁷³. Но уже в последних числах сентября 1936 г. Каган заострил внимание членов Комитета на фактах грубого нарушения Соглашения о невмешательстве Португалией, предоставившей в распоряжение мятежников порты для выгрузки боевой техники и военных контингентов, посылаемых из Германии и Италии (Нейман настоятельно повторял распоряжение советским представителям в Испании регулярно снабжать НКИД и Кагана "всеми материалами по этому вопросу")⁷⁴.

В ответе председателя КПН Кагану было указано, что этот вопрос может быть поставлен только в том случае, если будет представлена формальная жалоба со стороны

⁶⁹ Там же, ф. 097, оп. 11, п. 102, д. 14, л. 135.

⁷⁰ Там же, л. 107.

⁷¹ Там же, ф. 69, оп. 27, д. 31, л. 23 - 33; ДВП СССР, т. 19, с. 436 - 437.

⁷² Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 53, л. 83 - 84.

⁷³ Там же, л. 84.

⁷⁴ Там же, ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 9, л. 54 - 55; ф. 69, оп. 27, д. 31, л. 32.

стр. 40

какого-либо из государств-участников Соглашения. Как следует из записи беседы Неймана с Пайяром 4 октября 1936 г., советское руководство изъявило готовность поставить в Комитете вопрос об "имеющихся сведениях о нарушении Соглашения некоторыми из участников", о чем и был извещен французский дипломат⁷⁵.

В советском послании председателю Комитета от 6 октября 1936 г. предлагалось незамедлительно обсудить этот вопрос и направить комиссию на испано-португальскую границу для расследования существа проблемы и установления там контроля над незаконными поставками в целях предотвращения подобных случаев в будущем. На следующий день, 7 октября, Каган от имени советского правительства зачитал заявление председателю Комитета лорду Плимуту. В нем вновь высказывалось требование расследовать действия Португалии⁷⁶.

Назревавший из-за бездеятельности Комитета кризис усугубился в октябре 1936 г. Во всем мире развернулось движение солидарности с испанскими республиканцами. 7,23 и 28 октября 1936 г. советское правительство сделало ряд официальных заявлений, суть которых сводилась к тому, что ввиду итало-германской интервенции оно не может считать себя связанным Соглашением о невмешательстве. Советский Союз начал оказывать прямую военную помощь Испанской республике, защищая интересы испанского народа в Лиге наций, посылая Испании продовольствие, медикаменты, а также различные виды вооружения.

В заявлении советского правительства, утвержденном Политбюро ЦК ВКП (б)⁷⁷ 7 октября 1936 г. и зачитанном в тот же день Каганом в Комитете по невмешательству, подчеркивалось, что итальянский и германский фашизм - реальная угроза региону (Испании) и международному миру, и что сложившаяся ситуация делает Соглашение о невмешательстве несуществующим, а поэтому СССР будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из него⁷⁸. Советское заявление от 7 октября исходило из реального положения дел в Комитете. Но Советский Союз не вышел из Комитета, понимая, что в случае срыва соглашения Германия и Италия получат большую возможность посылать оружие мятежникам, чем Советский Союз законному правительству.

Реакция западных политиков (вне зависимости от политической принадлежности) на данное советское заявление была отрицательной. Пресса называла его запоздалым (британская "Пипл", французская "Эвр"), обвиняла СССР в срыве Локарнских соглашений, вмешательстве в дела Испании ("Дойче дипломатишполитише корреспонденс", "Фигаро", "Обсервер", "Дейли телеграф", "Таймс" и др.).

8 октябре 1936 г. Дельбос в беседе с советским полпредом В. П. Потемкиным обращал внимание последнего на то, что гитлеровская пропаганда всячески пытается доказать, будто СССР с помощью обострения испанского вопроса стремится развязать всеобщую войну. По мнению Дельбоса, позиция СССР в Комитете по невмешательству давала некоторый повод гитлеровской пропаганде для таких утверждений. Об этом же с сотрудниками советского посольства Е. В. Гиршфельдом (советник) и М. Соколиным в двадцатых числах октября говорили генеральный секретарь МИД Франции А. Леже, директор бюро прессы и информации МИД Франции М. Комэр⁷⁹.

9 октября 1936 г. лорд Плимут внес на обсуждение Комитета не советское предложение от 7 октября, а итальянские обвинения против СССР. В результате Комитет вынужден был заниматься английским предложением о порядке и форме рассмотрения поставленных вопросов.

Обращает на себя внимание, что советская сторона, начав форсированную помощь Мадриду, стремилась, прежде всего, к обжалованию действий только Португалии

⁷⁵ Там же, ф. 0136, оп. 20, п. 167, д. 828, л. 39 - 40.

⁷⁶ Там же, ф. 69, оп. 24, д. 5, п. 77, л. 116; ДВП СССР, т. 19, с. 463 - 464. Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б). Повестка дня заседаний, т. 2, с. 812.

⁷⁸ АВП РФ, ф. 69, оп. 24, д. 5, п. 77, л. 116; ДВП СССР, т. 19, с. 463 - 464.

⁷⁹ АВП РФ, ф. 0136, оп. 20, п. 167, д. 828, л. 143 - 144.

стр. 41

("имеется больше материала") и отправке комиссии на испано-португальскую границу, а не во все испанские порты и исключала, как писал Крестинский Кагановичу, "возможность посылки комиссии в те порты, через которые могло идти снабжение мадридского правительства⁸⁰.

12 октября советская сторона предложила организовать в португальских портах контроль силами английского и французского флотов. Лорд Плимут отказался вынести на обсуждение это предложение под тем предлогом, что в советской ноте не содержалось дополнительных доказательств нарушения Соглашения, а также потому, что еще не был получен ответ от португальского правительства.

14 октября 1936 г. Майский посетил лорда Плимута и устно подтвердил советское требование о немедленном созыве Комитета. Плимут вновь аргументировал свой отказ отсутствием ответов на запросы от Португалии, Германии и Италии, без чего, он считал, заседание бесполезно. Получивший об этом информацию Крестинский в докладной Кагановичу предложил, чтобы Майский и Потемкин посетили министров иностранных дел стран своей аккредитации Идена и Дельбоса и заявили, что советская сторона расценивает отказ лорда Плимута созвать срочное заседание Комитета как "доказательство нежелания английского и французского правительств принять эффективные меры к прекращению незаконного снабжения мятежников оружием". Крестинский советовал сделать эти заявления устно: "Мы не будем немедленно сообщать в печать об этих демаршах. Но мы сошлемся на них тогда, когда будем выступать с нашим последним заявлением". По мнению Крестинского, этот демарш был необходим, чтобы иметь возможность потом сказать, что мы исчерпали все возможности для созыва Комитета"⁸¹.

Текст предполагаемого заявления был передан Майскому в Лондон еще 10 октября. В телеграмме полпреду 19 октября Крестинский подчеркивал, что нужно будет выступить с ним, "когда окончательно выяснится крах политики невмешательства... момент и форма Вашего выступления с этим заявлением будут Вам дополнительно указаны по телефону"⁸².

Советское заявление, оглашенное на заседании Комитета 23 октября 1936 г. о том, что ввиду систематических нарушений другими странами Соглашения о невмешательстве советское правительство не может считать себя связанным им в большей степени, чем любой из остальных участников этого соглашения, было сдержанно воспринято официальным Парижем, хотя Пайяр в беседе с А. Ф. Нейманом в тот же день высказал мысль, что ему лично советская позиция кажется весьма логичной⁸³. Тремя днями позже Нейман на вопрос Пайяра, планирует ли СССР соблюдать Соглашение о невмешательстве, ответил: "Мы связаны Соглашением в тех пределах, в которых это Соглашение действительно выполняется другими"⁸⁴.

В португальской ноте Комитету по невмешательству от 26 октября отмечалось, что в роли обвиняемого должно выступать само советское правительство. Фашистские страны использовали любой повод для критики советской политики в Испании, "забывая", что не СССР развязал "большую битву" на Пиренеях, а мятежники при известной поддержке некоторых европейских стран и что советскую помощь получало законное правительство, лишенное права на нее Соглашением о невмешательстве.

Таким образом, советские демарши в октябре 1936 г. означали, что Советский Союз считал себя свободным от обязательств о невмешательстве, но Соглашение о невмешательстве оставалось в силе. Советское руководство полагало, что Германия и Италия

⁸⁰ Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 55, л. 2.

⁸¹ Там же, л. 71,72 - 74, 83.

⁸² Там же, л. 97.

⁸³ DDF, 2-е ser, t. 3, doc. 429, p. 661 - 662; АВП РФ, ф. 069, оп. 20, д. 9, п. 60, л. 95.

⁸⁴ АВП РФ, ф. 05, оп. 16, п. 119, д. 64, л. 17 - 18; ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 9, л. 91 - 93.

стр. 42

изменят свою тактику и перенесут центр тяжести на вопрос о контроле, но контроле, в первую очередь, над каталонскими портами⁸⁵.

12 ноября Комитет утвердил предложенную лордом Плимутом схему контроля, но это не привело к принятию конкретных мер. Обсуждались лишь детали, увязки применения плана контроля на практике.

Подобная тактика тогда до определенной степени устраивала и советскую сторону. Негрин (министр финансов испанского правительства) 18 ноября на встрече с поверенным в делах СССР в Испании С. Марченко подчеркивал, что у испанского руководства "все еще мало власти, поэтому нам было бы выгодно закончить войну в ближайшие два-три месяца, ибо за это время мы еще успеем навести порядок внутри страны. Победа нам нужна не ранее чем через полгода"⁸⁶. 4 ноября 1936 г. Литвинов писал полпреду СССР в Испании Розенбергу: "Я веду дело в Лондонском Комитете на перемещение центра тяжести его деятельности на установление контроля на будущее время. Необходимо несколько отвлечь Комитет от вопросов о том, что считаем ли мы еще себя связанными Соглашением о невмешательстве. Эти вопросы ставят нас в неудобное положение, ибо формально фашистские страны не признаны нарушителями Соглашения, а нам грозит еще опасность неприятных разоблачений. Я не думаю, чтобы Мадрид имел возможность получить сколько-нибудь серьезные грузы из других источников. Таким образом, сам Мадрид будет заинтересован в максимальном затруднении поставок мятежникам, если он сам несколько пострадает от контроля. Если бы нам удалось провести в Комитете наши предложения касательно контроля, то Италия и Германия вынуждены были бы либо совершенно отказаться от снабжения мятежников, либо открыто денонсировать Соглашение. Нам же выгодно и то, и другое. Сомнительно, однако, чтобы наши предложения были бы приняты Комитетом. Скорее всего будет установлен контроль, оставляющий лазейки для поставок, но и такой исход облегчит наше пренебрежительное отношение к Комитету и наши дальнейшие разоблачения"⁸⁷.

В советской прессе неоднократно высказывалась резкая критика деятельности Комитета. Так, 8 января 1937 г. "Известия" писали, что "дело мира и Испании только выиграет, если с безнадежно обанкротившимся Комитетом будет раз и навсегда покончено. И, чем скорее, тем лучше"⁸⁸. Советское руководство также заявляло о возможном выходе СССР из Комитета в случае, если удастся установить контроль и пресечь поставки оружия мятежникам. В начале февраля 1937 г. выход СССР из Комитета допускался уже не в декларативной форме. "Возможно, в случае неудовлетворения наших требований, мы даже уйдем из Комитета", - писал Литвинов Розенбергу 4 февраля⁸⁹.

Советский Союз до последнего задерживал выплату первого взноса на организацию контроля над поставками в Испанию. В начале марта 1937 г. Майский сообщил в Москву, что дальнейшая отсрочка платежей невозможна, и 10 марта Литвинов в письме Председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову просил дать указания наркомфину о немедленном переводе денег в Лондон⁹⁰.

В связи с известными внутриполитическими событиями авторитет СССР в 1936 - 1937 гг. в европейских странах заметно снизился. Сообщениями об исчезновении советских специалистов по возвращению из Испании пестрела не только европейская печать разных направлений, но и лаконичные дипломатические донесения из Москвы. Так, после отзыва в СССР бывшего полпреда в Испании Розенберга, игравшего весьма заметную роль в испанских событиях в первые месяцы войны (сентябрь 1936 - февраль 1937 г.), его судьбой как "подвергающегося преследованиям" интересовались почти все

⁸⁵ Там же, ф. 082, оп. 19, п. 83, д. 4, л. 117.

⁸⁶ Там же, ф. 097, оп. 13, п. 103, д. 24, л. 4.

⁸⁷ Там же, ф. 05, оп. 16, п. 119, д. 64, л. 45 - 46.

⁸⁸ Известия, 8.I.1937.

⁸⁹ АВП РФ, ф. 011, оп. 1, п. 4, д. 37, л. 14.

⁹⁰ Там же, ф. 069, оп. 21, п. 62, д. 8, л. 28.

стр. 43

европейские политические круги. Литвинов писал 4 августа 1937 г. полпреду СССР во Франции Я. З. Сурицу, чтобы в случае разговоров на эту тему, тот указывал на вымышленный характер слухов об аресте Розенберга: дипломат недавно вернулся из отпуска и "находится сейчас в Москве в ожидании нового назначения". В конце письма приписка: "Для Вашего сведения сообщаю, что оформляем его в качестве Уполномоченного при одной из союзных республик"⁹¹.

Советское руководство старалось обеспечить максимально возможную информационную поддержку своей политике, на каждое обвинение в свой адрес оно отвечало, что оказывает помощь законному правительству, а не мятежникам. Поэтому в течение следующего, 1937 г., советская сторона так настойчиво боролась против установления в Испании прав "воюющих сторон". В Комитете советские дипломаты выступали с инициативами, представляя фактически как свои, так и испанские интересы.

Москва внимательно наблюдала не только за ситуацией вокруг Испании, но и за реакцией на собственные действия. Осенью 1936 г. Отделом печати НКИД на основе данных советских полпредств составлялись специальные "Сводки материалов о невмешательстве в дела Испании", "Сводки сообщений полпредств по вопросам невмешательства", а также "Отклики иностранной печати (или прессы отдельной страны)" как по проблемам невмешательства, так и на конкретный советский демарш. В иные дни готовились даже утренняя и вечерняя "Сводки" параллельно с "Откликами..." и "Сообщениями посольств...". В секретном фонде 010 (Секретариат Крестинского) содержится 55 датируемых с 11 октября по 21 ноября 1936 г. таких сводок⁹².

Советским дипломатам из Москвы направлялись инструкции по подготовке таких обзоров. "Ваши сводки, - писал Нейман в Париж Гиршфельду в октябре 1936 г., - представляют для нас исключительную важность. Необходимо, однако, чтобы они попадали к нам в такое время, чтобы их можно было еще использовать в тот же день. Саму сводку просим составлять несколько более обстоятельно, давая не только выдержки из газет, но и краткую общую характеристику позиции печати соответствующего дня по вопросу о невмешательстве"⁹³. Аналогичные указания были посланы в советские полпредства в Мадрид, Рим и Берлин.

Получаемая НКИД информация о военной помощи франкистам в иных случаях (осень 1936 г.) посылалась в советское полпредство в Париж, там она через знакомых дипломатам журналистов помещалась в ряд изданий без указания источника и передавалась в Москву уже со ссылкой на французскую прессу. Вырезки из этих газет получал Майский в Лондоне и использовал их в обвинительных речах в Комитете по невмешательству. По мнению заместителя заведующего 3-м Западным отделом Вейнберга, "эта практика использования данных материалов себя оправдывает"⁹⁴.

Аналогично использовались материалы, изданные баскским правительством, о действиях немецких войск на территории басков. После ознакомления с ними, Нейман передавал их в советское посольство в Лондоне, уточняя, что "материал нуждается в отборе и удачной компоновке, после чего его легко использовать для печати"⁹⁵.

В первом квартале 1937 г. советское руководство было убеждено, что военное присутствие СССР в Испании ("наше появление на Пиренейском полуострове") значительно изменило расстановку сил в Западной Европе к невыгоде фашистских государств⁹⁶. Тогда же Л. Р. Гайкис, сменивший Розенберга на посту советского полпреда в Испании, в письме в НКИД подчеркивал, что чем активнее будет советская помощь Испании, "тем труднее будет любому республиканскому правительству отказываться от этого сотруд-

⁹¹ Там же, ф. 0136, оп. 21, п. 169, д. 837, л. 8.

⁹² Там же, ф. 010, оп. 11, п. 71, д. 55.

⁹³ Там же, ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 9, л. 62, 89; ф. 097, оп. 11, п. 102, д. 14, л. 171.

⁹⁴ Там же, ф. 069, оп. 21, п. 62, д. 8, л. 104; ф. 098, оп. 19, п. 141, д. 658, л. 16.

⁹⁵ Там же, ф. 69, оп. 27, п. 87, д. 27, л. 5.

⁹⁶ Там же, ф. 069, оп. 21, п. 62, д. 4, л. 32.

стр. 44

ничества" (с СССР. - В. М.), добавляя, что победа республиканцев открывает новые перспективы и вносит существенные коррективы в соотношение сил на международной арене. Так как Советскому Союзу важно иметь надежного союзника в лице Испании, то он, по мнению Гайкиса, должен использовать все возможности, "которые мы приобрели сейчас благодаря отношению нового правительства для закрепления наших позиций в Испании"⁹⁷.

В резюме по итогам встречи с Дельбосом 26 октября 1936 г. В. П. Потемкин в телеграмме в НКИД подчеркивал: "Несомненно, нас все более и более начинают бояться. Вместе с тем, укрепляется убеждение, что с нами лучше жить в мире, даже дружбе, нежели во вражде"⁹⁸. Нередко советские дипломаты сообщали о том, что от хода и итога испанских событий будет зависеть не только судьба самой Испании и перспективы европейского мира, но и международный авторитет Советского Союза⁹⁹.

Таким образом, советская политика в испанском вопросе на начальном этапе гражданской войны прошла три этапа. Первый (июль 1936 г.) - СССР выступал как наблюдатель. Второй (август 1936 г.) - Советский Союз стал одним из создателей системы невмешательства в дела Испании. И, наконец, третий (конец сентября - октябрь 1936 г.) СССР выступает как активный участник испанских событий. Ему пришлось вести острую дипломатическую борьбу в Комитете по невмешательству и широкомасштабную пропагандистскую кампанию вокруг гражданской войны в Испании.

Советское руководство, не питая особых иллюзий по поводу практической реализации Соглашения о невмешательстве, все же присоединилось к нему, хотя осознавало, что в тогдашней международной ситуации Комитет по невмешательству в дела Испании не решит испанских проблем и не станет форумом, на котором можно было бы проводить политику коллективной безопасности. Но неучастие в его работе привело бы к изоляции СССР на европейской арене. Активные действия советской дипломатии в связи с испанскими событиями привели к укреплению позиций СССР в Европе.

⁹⁷ Там же, ф. 097, оп. 12, д. 15, л. 47.

⁹⁸ Там же, ф. 0136, оп. 20, п. 167, д. 828, л. 142.

⁹⁹ Там же, ф. 069, оп. 20, п. 60, д. 4, л. 70.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. В. МАЛАЙ:

Комментарии: