Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6758
Автор(ы) публикации: И. Ф. ГИНДИН

Поэтому все указанные выше авторы не пытаются с этой стороны доказывать столь полюбившееся им включение России в систему какого- либо отдельного или всех вместе иностранных финансовых капиталов. Доказательством такого включения служит всегда лишь тезис о господстве иностранных банков над русскими, которые, как уже указано, занимали преобладающее количественно место в смысле непосредственного сращения с русской промышленностью. Но, как это сейчас будет показано, политика иностранных банков в России в точности отвечает данной выше характеристике 2.

В литературе хорошо известны черты французских банков, до войны 1914 г. нежелание поддерживать туземную промышленность, направление почти всех средств французского рынка в более "надежные" заграничные займы, а в этом суть политики французских банков Достаточно известна знаменитая фраза Жермена, руководителя одного из крупнейших французских банков, что "правление сознательно придерживается такой системы, ибо не видит во Франции людей, способных вести промышленные предприятия, и, не желая рисковать, предпочитает работать с заграничными займами".


1 Ср. ниже II.

2 Общую постановку вопроса о взаимоотношениях русских и иностранных банков я пытался дать в "Банках и промышленности в России") (стр. 182 - 183) Дальнейшее свое развитие она по лучила в весьма содержательной статье Е. Грановского "Иностранный капитал в системе монополистического капитализма в России", "Вестник Комакадемии", 1927, N22. Весьма ценно, что т. Грановский, по-видимому, незнакомый еще тогда с моей работой, пришел, на основании внимательного изучения материалов к тем же самым выводам. Наша аргументация местами почти полностью совпадает.

стр. 62

Огромное поле деятельности французские банки нашли в русских государственных займах. Эти займы давали им доходы, не только превышавшие в абсолютных размерах прибыли от вложений в русскую промышленность, но нередко приближавшиеся и в процентном выражении к доходам банков при промышленных учредительствах и эмиссиях. Согласно Лизису, русское правительство нередко получало по своим займам не более 85%, а то и меньше от номинальной суммы займов (сюда входят потери на курсе, гербовый сбор, вознаграждение банкам). Особенно существенно, что руководители французских банков могли иметь на русских займах огромные личные доходы, во много раз превышающие доходы директоров при эмиссиях промышленных ценностей. При займе 1906 г., доходы одного лишь руководителя Banque de Paris et Pays-Bas составили, по опубликованным в печати данным, около 12 млн. фр. Эта сумма, является лишь комиссией "посреднику" (Нетцлину), который, возможно, должен был еще делиться с другими лицами. Однако сюда не входят курсовые разницы при выпуске и дальнейших спекуляциях на займах. Отсутствие у французской промышленности какой-либо активной политики за границей 1 и преобладающее значение государственных и иных твердопроцентных займов в работе французских банков должны были, естественно, привести к тому, что основной точкой зрения банков при эмиссиях русских промышленных ценностей являлось выгодное и надежное помещение средств. Вначале, когда русские банки были слабы, приходилось непосредственно финансировать иностранные финансово- предпринимательские группы, которых часто нельзя было найти среди французов. "С французскими капиталами ехали в Россию немцы и бельгийцы". К концу депрессии первого десятилетия 900-х гг., когда окрепли русские банки, положение радикально изменилось. "Парижские эмиссионные круги приучились следующим образом подходить к спросу "а капиталы для русских промышленных предприятии. Установился принцип предоставлять капиталы для русской промышленности, лишь в том случае, если соответствующее предложение поступает от петербургского банка. Парижская фирма называет это теперь "моральной гарантией" и желает в этом случае, как выражаются в Париже, "нести только обязанности акушера". Таким образом, с того момента, когда акции размещены среди французской публики, парижский банк не желает ничего больше знать о предприятии, но предоставляет ведение операций соответствующим русским банкам. В этом случае, следовательно, проводится принцип - заработать комиссию и затем поставить русский банк между французскими акционерами и русским предприятием... Модус участия... используется парижскими эмиссионными фирмами для получения комиссии и прочих доходов (Zwischengewinne), а после завершения эмиссии эмитент пря-


1 Чрезвычайно показательно в этом отношении отсутствие связи между импортом в Россию капиталов и импортом товаров. Этот вопрос достаточно освещен Грановским, так что нет нужды на нем останавливаться подробнее.

стр. 63

чется за другим заграничным (т. е. русским) банком. Этот последний должен принимать бумаги в случае обратного их возвращения в Россию ("auf welche (Russische Bank) das eventuell zurückströmende Material abgeschoben werden kann")1 . Это место из Агада чрезвычайно ярко характеризует взаимоотношения, установившиеся между французскими и русскими банками. Ряд других фактов в книге Агада, упорно не замечаемых многими авторами, только усиливают нарисованную выше картину. Здесь чрезвычайно существенно отметить, что политика банков Германии, страны с совершенно иным направлением экспорта капиталов, в основном не отличалась от политики французских банков. "Влияние крупного (германского) банка, - говорит Агад, - распространяется, естественно, лишь на дела заграничного (т. е. русского) предприятия внутри страны (т. е. Германии), т. е. крупный германский банк может добиться, чтобы известные операции соответствующих предприятий вне своей страны производились через посредство этого банка, но это влияние ни в какой степени не распространяется на направление капиталов заграничного предприятия у себя в стране, ибо, во-первых, банковские директора не имеют ни времени, ни знаний, чтобы заботиться о заграничном рынке, во- вторых, для них не представляет никакого интереса давать предписания заграничному предприятию до тех пор, пока оно платит дивиденды"2 .

А вот как Агад описывает переговоры директоров берлинского банка с директорами русского независимого банка: "Ему говорят... милостивый государь, здесь сидят прежние директора такого-то и такого-то банка, которые вам также известны и могут при случае стать вашими конкурентами. Мы можем с этими господами организовать новый банк, который будет иметь филиалы именно там, где вы действуете. Говоря прямо, хотите вы иметь нас конкурентами или работать с нами совместно? В конце концов приходят к соглашению, новый банк не основывается. Вместо этого соответствующий заграничный (т. е. русский) банк обязывается выпустить новые акции, которые германский банк перенимает по дешевой цене с обязательством не делать никаких персональных изменений в заграничном банке, он даже гарантирует прежним директорам их места и обязуется оставить программу банка неизменной"3 .


1 Agadh, цит. работа, с. 114.

2 Агад, цит. работа, с, 19, разрядка всюду моя.

3 Агад, цит. работа, с. 73. Здесь Агад подразумевает Сибирский банк, капитал которого был увеличен с помощью Deutsche Bank. Последний однако не долго держал его акции и продал французам "господство над Сибирским банком и русской промышленностью" за "чечевичную похлебку"- 80% курсовой разницы по акциям Сибирского банка.

стр. 64

Действительно, вся политика германских банков в отношении русских является крайне загадочной, если держаться версии, созданной Олем, Ванагом и другими авторами. Германские банки отдают в руки враждебного финансового капитала Сибирский банк, разрешают выход на парижский рынок Международному банку для увеличения капитала последнего на какие-нибудь 10 - 20 млн. руб. Германское участие в капиталах русских банков составляло 37 млн. руб., тогда как французских - 97 и английских - 13 млн. руб. Выходит, что германские банки при всей относительной бедности германского рынка не сумели мобилизовать нескольких десятков млн. руб., чтобы противостоять растущему влиянию враждебного им финансового капитала. Еще менее понятной становится политика английского финансового капитала, не потрудившегося вложить при своих громадных ресурсах больших средств в капиталы русских банков.

Но все эти факты получают простое и понятное объяснение, если только исходить из ясного представления о целях иностранных банков. Задачами иностранных банков являлось получение учредительских и эмиссионных прибылей, а также использование разницы в высоте процента на русском и иностранных денежных рывках.

Неудовлетворительность самостоятельного помещения капиталов в русскую промышленность поставила перед французским банком в 900-х гг. задачу приобрести участие в русских банках. Германские банки, издавна участвуя в капиталах некоторых важнейших русских банков, не нуждались в новых "завоеваниях". Равным образом, английский капитал, имевший другие методы помещения за границей, не искал возможностей связаться с русскими банками 1 .

Отсюда знаменитый "поход" французских банков на петербургские банки и русскую промышленность. Как правильно подчеркнул Грановский, участие французских банков не может быть признано очень удачным. Русско- Китайский и Северный банки накануне своего слияния были в весьма тяжелом положении, и один из них, во всяком случае, стоял на грани банкротства. Петербургский Частный банк и только что образовавшийся из слияния поляковских банков Соединенный буквально "валялись на улице", и министерство финансов принимало героические меры, чтобы найти иностранных капиталистов, которые бы взялись за их санирование. Даже к 1914 г., по подсчетам Грановского, все три банка, да еще вместе с Русско- Французским, имели всего 96 мест в правлениях акционерных обществ, тогда как пять крупнейших петербургских банков, в которых не участвовал или мало


1 Как показали Агад, Финн-Енотаевский и Ронин, участие английских капиталов в Торгово-промышленном банке (важнейшее из двух английских участий в русских банках) являлось делом второстепенного лондонского спекулянта, и с точки зрения общей политики английского рынка должно быть признано случайной операцией.

стр. 65

участвовал французский капитал, имели 211 мест, в том числе один Международный - 108.

В этих условиях директора петербургских банков не только обладали полной самостоятельностью в деле финансирования русской промышленности, но даже могли противостоять чрезмерным аппетитам иностранных банков в области дележа доходов от финансирования и других спекулятивных операций.

Ронин в одном месте указывает, что фактический глава Сибирского банка, с ничтожными собственными средствами, путем онколирования акций банка и использования его же средств на эту цель, сумел обеспечить себе полное влияние на банк. Ронин считает этот пример аргументом в пользу того, что иностранным банкам легко было овладеть русскими банками. Как правильно отмечает Грановский, пример Ронина обращается против его аргументации. Директора петербургских банков, лавируя между различными иностранными группами, взаимно поддерживая друг друга путем использования огромных онкольных пакетов клиентуры 1 , пользуясь, наконец, поддержкой министерства финансов, могли годами сохранять за собой руководство' банками, при условии конечно полной общности интересов с соответствующими иностранными банками в области биржевых спекуляций и проч.

В отдельных банках иностранное влияние сказывалось далеко не в одинаковой степени. Крупнейший банк - Русско-Азиатский - был наиболее французским по составу своих учредителей, акционеров и даже правления. Русско-Азиатский банк представлял в России интересы французских военных фирм. Но в то же время ему лишь в ограниченной степени было поручено представительство интересов французских банков в области южной металлургии (только в Донецко-Юрьевском и Мальцевском заводах) Во всех остальных случаях его деятельность по существу ничем не отличалась от работы других русских банков. Русско-Азиатский банк отличался максимальной активностью в области нефтяной промышленности. Однако нет никаких данных о какой-либо особой французской политике, проводившейся в этой области, как, впрочем, вообще ничего неизвестно о существовании такой линии, хотя, казалось бы, для нее быта почва в такой отрасли, как нефтяная промышленность. Точно так же нельзя видеть никаких специально французских интересов в выходе Русско-Азиатского банка на лондонский рынок и организации там Holding Company для русского табачного треста, обществ финансирования для других русских предприятий и т. д.


1 По архивным данный Азовско-донского банка, в его онкольном портфеле находилось 5 тысяч акций Русского для внешней торговли банка, 5 тысяч - Международного и 4 - Петербургского Частного. Все эти банки относятся к числу дружественных. Кроме того, на счетах директоров соответствующих банков находилось 3 тысячи акций Торгово- промышленного банка и т. д.

стр. 66

Второе и третье место по размеру операций занимали Международный и Русский для Внешней Торговли банки, издавна связанные с германскими банками. Международный банк по-видимому частично осуществлял представительство интересов германских банков и электротехнической промышленности. Но во всех прочих случаях Международный банк, проводивший наиболее активную среди всех русских банков политику финансирования промышленности (в особенности металлообрабатывающей), был совершенно самостоятелен. Основные интересы Русского для Внешней Торговли банка лежали в области финансирования сахарной промышленности. Здесь не только-нельзя обнаружить представительства интересов германских банков, но даже использования германских капиталов для финансирования этой отрасли. Международный банк в нужный для него момент самостоятельно вышел на парижский рынок. Русский для Внешней Торговли банк сумел привлечь французский капитал для финансирования сахарной промышленности.

Следующее за ними место занимал Азовско-Донской банк, издавна связанный с германскими банками, но в то же время еще в самом начале 900-х гг. вышедший на французский рынок. В отношении его даже Ронин допускает значительную долю независимости от иностранных банков. Русский Торгово-Промышленный банк, попавший в результате спекуляции главы Русско-Азиатского банка в руки второстепенного лондонского спекулянта, не являлся проводником каких-либо иностранных интересов.

Сибирский банк вышел на заграничный рынок благодаря спекуляции Deutsche Bank. Французские банки пытались слить его с каким-либо из банков, находившихся под французским влиянием, в целях укрепления этих банков. Однако, как уже сказано, старой руководящей группе удалось отстоять свою независимость. Позднее Сибирский банк, не меняя своих владельцев и распорядителей, работает главным образом с английскими финансово-предпринимательскими группами (на Урале, в Сибири, в нефтяной промышленности). Эта совместная работа, явилась в значительной мере результатом совпадения района деятельности банка и английских групп (Урал, Сибирь).

Петербургский Учетный и Ссудный банк издавна находился в дружественных отношениях с германскими банками. Однако, подобно Азовско-донскому банку, он возглавлялся в течение 15 лет одной и той же руководящей туземной группой.

В Московском Соединенном и Петербургском Частном банках, купленных французами через посредство русского министерства финансов, участие французских капиталов было весьма велико. Но позже значительная часть акций обоих банков вернулась в Россию. Соединенный банк, имевший свой центр в Москве, значительно отличался от петербургских банков Он гораздо сдержаннее финансировал промышленность, и операции провинциальных филиалов занимали в его балансе гораздо большее место, чем у петербургских банков.

стр. 67

Подводя итоги, можно сказать, что тезис о захвате иностранными и, в первую очередь, французскими банками петербургских банков, а через них русской промышленности в свете серьезного анализа не выдерживает никакой критики. Говоря о влиянии французского финансового капитала на русскую банковскую систему, обычно незаметно подменяют экономическое влияние политическим. Но это влияние вытекало в первую очередь из огромных займов, предоставленных русской казне, а также из одного уже факта широкого предоставления капитала русскому рынку. Искать же для объяснения политического влияния включение русских банков (очевидно, экономическое) в систему французского финансового капитала столь же излишний, как и напрасный, труд. Но, разумеется, интересы русского финансового капитала были тесно переплетены с интересами различных иностранных финансово-капиталистических элементов, и нелепо поэтому ставить вопрос о сплошной "национализации" или "денационализации". Это переплетение- общее всем странам явление, ибо и самые независимые в экономическом отношении страны являются членами мирового хозяйства. Особенностью России являлась недостаточная четкость общей картины, поскольку русские элементы финансового капитала получили свое полное развитие всего лишь за несколько лет перед 1914 г.

Тенденция, наметившаяся в этот период, заключалась в усилении русских элементов, опиравшихся на огромный рост внутреннего накопления. Продолжение этих тенденций могло бы окончательно закрепить преобладающее значение русских банков в системе финансово- капиталистических отношений России.

Мировая война, благодаря отрыву от иностранных рынков и широкому финансированию промышленности за счет военных заказов, привела к переходу большого количества акций в русские руки, следовательно, как- будто усилила процесс, наметившийся до 1914 г.

Однако, весь этот процесс базировался на эмиссии бумажных денег и иностранных займах, предоставленных самому государству и ведших к закабалению страны.

Если теоретически представить себе ликвидацию мировой войны в условиях существования капиталистической России, то в результате колоссальной внешней задолженности должен был бы иметь место массовый переход акций русских предприятий в руки иностранцев. Это могло бы радикальным образом изменить картину финансово- капиталистических отношений России.

В заключение надлежит отметить, что рассмотренный выше вопрос можно считать решенным. Критика схемы Ванага, данная мной и т. Грановским, осталась по существу без ответа. В своем докладе на Всесоюзной конференции историков-марксистов т. Ванаг ограничился тем, что объявил критику в этой части несущественной и избрал более легкое дело - критиковать некоторые "национализаторские" увлечения Грановского, в роде его

стр. 68

утверждения о моменте возникновения туземного финансового капитала или внешней политики последнего. Четко поставленные мною на конференции т. Ванагу вопросы: согласен ли он с ленинским определением французского финансового капитала как "ростовщического империализма" и считает ли он нужным делать вытекающие из этого определения выводы - можно ли из чего-нибудь усмотреть, что у французского финансового капитала в России была своя французская и притом специфическая промышленная политика, - так же остались без ответа.

Приходится подчеркнуть, что если некоторые русские историки считают возможным оставаться на такой бесплодной в научном отношении точке зрения (французский финансовый каоитал=германскому финансовому капиталу=английскому финансовому капиталу), то наши западные историки уже остро чувствуют необходимость работать в другом направлении. В этом смысле чрезвычайно показателе" в докладе т. Лукина, прочитанном на той же конференции, - "Проблемы изучения эпохи империализма", - тезис о необходимости конкретного изучения особенностей финансового капитала в различных странах.

II. ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ В РОССИИ

Вопрос, указанный в заголовке, относится к числу тех, которые нуждаются еще в основательном исследовании. Но все же некоторые главные линии его решения уже достаточно определились.

Необходимо различать две стороны интересующего нас сейчас вопроса. Всякая государственная власть является исполнительным комитетом господствующих классов. Но особенностью эпохи господства финансового капитала является непосредственное его сращение с государственной властью. Элементы такого сращения знают и предыдущие эпохи. Точно так же основной метод сращения - личная уния - известен задолго до эпохи финансового капитала. Но, как и в области чисто хозяйственных связей, личная уния носит характер спорадического (например английское правительство и Ост-индская компания), а не универсального явления. Как далеко успел зайти этот процесс в России и каковы были особенности использования финансовым капиталом в своих интересах этого сращения с властью в России? Кроме того, Россия была ареной действия иностранного финансового капитала. Последний не срастается с туземной властью, но поскольку он действует в остальных странах, он подчиняет себе эту власть. Как же сложились эти отношения в России. Это - первая сторона вопроса.

В странах, где уже господствует промышленный капитал, по мере развития финансового капитала, последний постепенно и беспрепятственно завладевает властью. Иначе складываются отношения в странах, где финансовый капитал возникает, когда промышленный еще не успел притти к власти

стр. 69

Основной и руководящий элемент финансово-капиталистического сращения на ранней стадии его развития - банки - обладают величайшей политической приспособляемостью. Они могут сращиваться с такой властью, которая мало или во всяком случае еще недостаточно выражает интересы финансового капитала. Но, разумеется, самый факт этого сращения в сильнейшей степени содействует тому, что власть все больше становится выразителем интересов финансового капитала. В какой мере крепостническое самодержавие сумело стать выразителем интересов финансового капитала? Такова вторая сторона вопроса.

Только учтя описанные выше разные стороны вопроса и особенности русской исторической обстановки, можно правильно наметить некоторые основные линии взаимоотношений финансового капитала с государственной властью Изолированное рассмотрение одной части приводит неизбежно к односторонним выводам, к каким например пришел т. Ронин, рассматривая только взаимоотношения власти с иностранным финансовым капиталом, или же к абстрактному и бессодержательному выводу т. Ванага.

"С развитием капиталистических отношений в пореволюционной (1905 г.) России социальное содержание самодержавия, делая еще шаг в сторону буржуазную, остается крепостническим. Крепостнический характер государственной власти отрицает возможность сращивания финансового капитала с царизмом, а последнее ставит под сомнение существование национальной системы финансового капитала" (из тезисов Ванага к докладу на Всесоюзной конференции историков-марксистов, тезис 9 Разрядка моя - И. Г.).

С вступлением России в период развития промышленного капитала, основное противоречие власти, выросшей на иной социальной основе, заключалось в необходимости для собственного экономического укрепления всячески содействовать процессу индустриализации страны. Это противоречие власть пыталась разрешить следующим образом: никаких уступок там, где это затрагивает ее как выразителя определенных социальных интересов, но зато сколько угодно денег. Такое решение имело за собой солидные исторические традиции. Во многих отраслях промышленности первыми ее пионерами были дворяне, смотревшие на казенный сундук, как на свою общую собственность. (Ключи от него, правда, находились у полновластного, но зато милостивого распорядителя, к тому же чувствовавшего себя только "первым дворянином") К этому сундуку имели доступ и пионеры из представителей торгового капитала.

Зарождение промышленного капитала в других странах также происходило не без усиленной поддержки абсолютной монархии. Но нигде политика казенной поддержки не приняла такого широкого и длительного ха-

стр. 70

рактера, не сохранилась так, как в России, почти в неприкосновенности, уже после того, как промышленность твердо стала на ноги.

Здесь достаточно указать на общеизвестные факты. История железнодорожного строительства, металлическая промышленность, родившаяся и развивавшаяся под звездой казенных заказов, постоянное субсидирование целых отраслей, в роде винокуренной и сахарной промышленности, или отдельных предприятий, попавших в тяжелое положение, например целая система внеуставных ссуд из Государственного банка после кризиса 1900 г., - все это разные стороны одного и того же твердо усвоенного государством принципа. Но стоит особо подчеркнуть, что и в последний, наиболее зрелый период развития русского хозяйства - промышленный подъем 1909 - 13 гг. - в этой области все остается по- старому.

Приведу только один яркий пример. В последние годы перед войной в области железнодорожной политики правительство опять повернуло в сторону частного строительства. Одной из важнейших линий, которую предполагалось тогда строить, являлась Южно-сибирская. Первоначально она проектировалась в качестве казенной, и стоимость ее была определена в 86 млн. руб. Но потом было решено передать ее частным лицам. Из появившихся 12 соискателей совет министров выбрал В. Ф. Трепова, по проекту которого линия должна была обойтись в 116 млн. руб. Сам. В Ф. Трепов никогда железнодорожными делами не занимался и передал концессию банкам. Облигационный капитал организуемого общества должен был быть собран путем консолидированного займа, выпускаемого правительством. В сущности, банкам оставалось только "выкроить" из 116 млн. руб. облигационного капитала еще 10 млн. руб. акционерного капитала. В качестве строителя был намечен крупный чиновник путейского ведомства, который, естественно, привлек бы из среды своих бывших подчиненных основной технический персонал для строительства. Так изображает Мигулин в своем журнале всю эту операцию 1 .

В этом примере выпукло выражены все черты русской казенной политики. Частная железная дорога снабжалась по существу капиталом со стороны государства. Строительство, как утверждает Мигулин, должно было производиться теми же самыми лицами, которые вели бы его, в случае, если бы за осуществление его взялась сама казна. Но... В. Ф. Трепов - близкое к сферам лицо и к тому же брат министра путей сообщения. А главное, за его спиной стоят крупнейшие банки, для которых вся эта операция чрезвычайно выгодна и притом не связана почти ни с каким риском.

Можно смело сказать, что банки были среди других опекаемых любимым детищем правящей бюрократии. Медленное и мучительное развитие частной кредитной системы в первые 30 лет ее существования происходило


1 "Новый экономист", 1914, N 25, статья "Когда же новый порядок?".

стр. 71

при непрерывной и сильной поддержке со стороны Государственного банка. Государственный банк явился одним из учредителей первого акционерного коммерческого банка в России в 1864 г. До середины 70 гг. даже не ставился вопрос о том, что Государственный банк должен оказывать другим банкам поддержку главным образом в моменты затруднений и то лишь в известных пределах. Но и после того, как этот принцип политики центральных банков других стран был в теории усвоен руководителями нашего Государственного банка, они продолжают на практике постоянно от него отступать. В 1876 г. при первом крупном в России банковском крахе Государственный банк принимает на себя все последствия краха и берется даже за самую ликвидацию банка. После кризиса 1900 г. Государственный банк организует интервенционный синдикат для поддержания курсов ценных бумаг, получивший характерное название "биржевого красного креста". Далее он входит в управление "крахнувших" банков, вкладывает в них огромные средства, производит за свой счет своеобразное санирование трех главных поляковских банков, организует новый банк - Соединенный - и возвращает к жизни эти в конец обанкротившиеся учреждения. Петербургско-Азовский банк ликвидируется также при ближайшем участии Государственного банка. После потрясений, испытанных кредитной системой в 1905 - 1906 гг., наступает полоса бурного развития русских банков, превращавшихся в мощные и устойчивые хозяйственные организмы. В этот период Государственный: банк начинает развиваться, по крайней мере, в части своих операций в сторону превращения в банк банков. Переучет и перезалог векселей частным банкам возрастает с 44 млн. руб. на 1 января 1910 г. до 245 млн. руб. на 1 января 1914 г., тогда как непосредственный учет - с 185 млн. рублей до 350 млн. руб.

Следует особо подчеркнуть, что этот переход не произошел обычным на Западе естественным путем. Центральные банки на Западе с самого своего возникновения были, прежде всего, банками эмиссионными. Это сразу устанавливало известные границы развитию их чисто кредитных операций. Широкое привлечение ими краткосрочных ресурсов (текущие счета), востребование которых могло повлечь за собой отлив золота, никогда не считалось особо желательным. В результате эти ресурсы скоплялись в частных банках и вели к огромному росту последних. Эти банки получили возможность оказывать более дешевый кредит и стянули к себе лучшую часть векселей. Осторожный подход к подбору вексельного портфеля, обычно обеспечивающего часть эмиссии, и вытекающее отсюда требование третьей подписи на векселе также содействовали процессу превращения центральных эмиссионных институтов в банки банков своей страны.

Все эти причины не играли особой роли в России. Государственный банк стал эмиссионным лишь с момента денежной реформы 1897 г. Получив право выпуска непокрытых банкнот, он реально его не использовал, и рус-

стр. 72

ские кредитные билеты до самой войны 1914 г. оставались золотыми сертификатами. Отказавшись с 1889 г., подобно западным банкам, от привлечения процентируемых текущих счетов, Государственный банк имел крупнейший источник для активных операций в виде крупной казначейской наличности, т. е. чрезвычайно устойчивого ресурса, отлива которого не приходилось особенно опасаться. Денежный рынок страны, даже в последние годы перед войной, нельзя характеризовать как богатый. Учетная ставка Государственного банка была всегда в России, в отличие от Запада, дешевле частного дисконта. Ранняя концентрация банков в России имела следствием недостаточное обслуживание некоторых специальных потребностей в кредите, и поэтому у Государственного банка до самого конца оставались специфические задачи в этой области (хлебная торговля, "захолустье", где недостаточно была развита кредитная сеть и т. д.). Государственный банк имел значительный круг мелкой клиентуры, которая нигде в другом месте не могла получить столь дешевого кредита. (Крупная клиентура, несмотря на более высокие ставки в частных банках, пользовалась там льготными условиями кредита, и подчас даже платила по вексельным кредитам ниже ставки Государственного банка).

В этих условиях довольно таинственный вид приобретает взятый Государственным банком курс на переход на позицию банка банков. Едва ли могут служить достаточным объяснением те или иные теоретические взгляды, усвоенные руководителями Государственного банка. А. И. Буковецкий1 например считает достаточным указать на воззрения руководителей совета банков, стремившихся, вопреки министру финансов, кредитовать в первую очередь торговлю и развивать преимущественно краткосрочные вексельные кредиты, в особенности переучет, как это подобает эмиссионному учреждению. Но Буковецкий не подчеркивает главного, - что объективные результаты этих стремлений шли в первую очередь на пользу крупнейшим акционерным банкам. Увеличение за 4 года переучета на 200 млн. руб. означало прежде всего освобождение их ресурсов из кредитования торгового оборота и возможность направить их на финансирование промышленности. В то же время это означало, при отсутствии органических причин для перехода на позицию банка банков, прямой подарок акционерным главным образом крупнейшим банкам, так как учет векселей производился последними по более дорогой ставке и переучет в Гос. банке - по более дешевой, и вело к сокращению возможностей кредитования типичной для Государственного банка более мелкой клиентуры.

Это станет еще более ясным, если учесть, что Государственный банк оказывал усиленную поддержку частным банкам, не имеющую ничего общего с нормальной политикой эмиссионного банка. Еще задолго до первого серьез-


1 "Вестник финансов" 1925, N 9.

стр. 73

ного биржевого напряжения за период 1909 - 14 гг. (сентябрь 1912 г/) Государственный банк предоставил акционерным банкам значительные кредиты в форме онколя под ценные бумаги- 80 млн. руб. на 1/I 1911 г. и 127 млн. руб. на 1/I 1912 г. От пополнения оборотных средств банков путем залога принадлежащих им гарантированных ценных бумаг, частью бумаг запасного капитала, был лишь один шаг к всемерному снабжению их средствами из государственных источников (сотни млн. руб. вкладов казны в заграничных отделениях русских банков, вкладов от железно-дорожных займов). Размах этих операций, как известно, становился все шире с приближением конца промышленного подъема, когда за исчерпанием банковых ресурсов тенденции падения биржевых курсов становитесь все более угрожающими. В 1912 г. Государственный банк, вопреки "новому курсу", вновь организует интервенционный "биржевой красный крест", и последний действует за его счет и под его руководством вплоть до войны 1914 г.

Таким образом Государственный банк вовсе не шел к тому, чтобы стать хранителем золотого запаса и последним прибежищем других банков в моменты кризиса. Объективно и стремления совета, и политика единоличного хозяина банка-министра финансов - вели к одному к возложению на Государственный банк совершенно несвойственных центральному эмиссионному институту задач - быть опорой и резервом крупнейших акционерных банков в их деятельности по финансированию промышленности и других предприятий.

Нетрудно понять, почему именно банкам казенное покровительство оказывалось в особенно широких размерах Интересы бюрократии, управлявшей государством, могли всего теснее сращиваться именно с интересами банков. Уже в первые годы существования акционерных банков в России в их правлениях фигурирует ряд чиновников Государственного банка, министерства финансов и даже других министерств 1.

К 1914 г. руководящие места во всех крупных петербургских банках принадлежат бывшим чиновникам министерства финансов Председатели правлений Русско-Азиатского, Русского для Внешней Торговли, Международного и Торгово-Промышленного банков (четырех из пяти самых крупных банков в России) пришли в банки либо из кредитной канцелярии Министерства Финансов, либо из Государственного банка 2 . Ряд других членов правлений, а также руководящие лица в более мелких банках начали равным образом свою карьеру в министерстве финансов. Отсюда легко становится понятным особое расположение министерства финансов к некоторым банкам, например, к


1 Ср И. И. Левин, Акционерные коммерческие банки в России, 1917, с 232 - 234.

2 В четвертом и шестом по размеру банках - Азовско донском и Сибирском, перебравшихся в Петербург из провинций око то 1902 - 4 гг., во главе остались те же провинциальные по происхождению группы, мало связанные с министерством финансов.

стр. 74

Русско-Азиатскому: во главе последнего и ранее во главе его предшественника - Русско-Китайского банка стоял бывший близкий сотрудник министра финансов. Однако интересы правящей бюрократии гораздо шире переплетались с интересами банков, чем можно даже судить по указанным выше фактам личной унии Лучше всего об этом свидетельствует пример биржевой интервенции 1912 - 14 г.

"Сползание" курсов в 1913 - 14 г. было обусловлено близким исчерпанием промышленного подъема, и, может быть, близостью кризиса, а также тревожной политической атмосферой в связи с уже чувствовавшимся приближением войны. Официозная пресса никак не могла "понять" падения курсов при продолжающемся промышленном подъеме. Отсюда создается официальная теория о злостных "понижателях", борьба с которыми, якобы, может изменить наметившуюся биржевую тенденцию, и таким образом подводится идеологическая основа под биржевой "красный крест".

Упорно проводимая вплоть до начала войны интервенция интересна не только как яркий пример традиционной политики неумелого вмешательства бюрократии в хозяйственную жизнь страны и ее стремления вносить свои "поправки" за счет казенного сундука в пользу капиталистической верхушки страны. Более существенно в данной связи, что интервенция не в малой степени была обусловлена своеобразным сращением правящей верхушки с верхами финансовой буржуазии. Эта связь не являлась секретом для современников. "Зарвавшиеся игроки, в числе которых всегда есть много лиц высокопоставленных и влиятельных, всячески поддерживали эту политику (подразумевается интервенция) финансового ведомства", пишет Мигулин 1 . Еще более резко ставится вопрос в том же журнале в статье члена думы Титова, содержащей прозрачные намеки: "Разве история не знает случаев, когда жены министров и сами министры делались бланкистами" и т. д.

С отставкой Коковцова и приходом Барка (из Волжско-камского банка, стоявшего вдалеке от финансирования промышленности и спекуляции на дивидендных бумагах) возвещается прекращение биржевой интервенции. Однако, спустя короткое время она возобновляется с новой силой2 .

В эти сложившиеся между банковскими заправилами и правящей бюрократией отношения с 1900-х гг. стал вклиниваться иностранный финансовый капитал. Последний не мог широко не использовать основной особенности правительственной хозяйственной политики.

В сущности, с самого начала иностранный капитал устремился как-раз в те отрасли, которые пользовались усиленной казенной поддержкой в железнодорожное строительство, банки и металлическую промышленность. После кризиса 1900 г. французский капитал впервые пытается возложить на


1 Мигулин, "Новый экономист", 1914, N 23

2 Весь этот любопытный эпизод надлежало бы расследовать во всех подробностях.

стр. 75

русскую казну ответственность за понесенные им убытки, но вначале лишь с частичным успехом 1 .

Иное положение создалось после 1905 г. Пошатнувшийся кредит русского правительства, а также жизненная для него необходимость привлечь иностранные капиталы для оживления промышленности (ибо при создавшемся положении продолжение хозяйственной депрессии становилось для правительства политически опасным) сделали министерство финансов гораздо более уступчивым. Кроме того, на этот раз министерство столкнулось уже не с многочисленными просьбами отдельных лиц, а с организованной волей крупнейших французских банков. Еще в прежние годы верное своей политике министерство финансов сохранило за собой руководство Русско-Китайским банком после того, как акции его были проданы французским банкам. Когда этот банк очутился в 1907 - 8 гг. накануне банкротства, французские банки поставили вопрос об ответственности министерства финансов. Они указывали министру на неблагоприятное влияние, которое может иметь на курс русских государственных и других бумаг на парижской бирже банкротство банка, на невозможность дальнейшего притока французских капиталов в Россию и т. д. С этого времени министерство финансов приняло на себя перед французскими банками гарантию за их капиталы, вложенные в русские банки. К эксплоатации русской казны в качестве непосредственного заемщика на французском рынке прибавилось совместное выкачивание средств русскими и французскими банками из казенного сундука, своеобразная общность интересов на почве международных банковских операций. Эта сторона вопроса весьма четко показана в работе Ронина.

Но ошибка Ронина заключается в следующем:

Ронин постулирует хозяйничание иностранных банков в русских и анализирует весь вопрос под тем углом зрения, насколько министерство финансов могло препятствовать такому хозяйничанью. Как было показано


1 Вот в каких выражениях сообщает об этом Витте во всеподданнейшем докладе 1901 г.:

"... мелкие французские капиталисты... в погоне за быстрой наживой скупили паи и акции сомнительных предприятий, основанных в России, и облигации исключительно с целью спекуляции. Когда эти предприятия, не обеспеченные оборотными средствами, созданные без всякого коммерческого расчета, управляемые нехозяйственным образом, стали клониться к упадку, ко мне начали поступать настойчивые ходатайства о выдаче из русского Государственного банка ссуд для их поддержания. В подобных ходатайствах пришлось систематически отказывать... Когда возник вопрос о поддержке одного из наиболее крупных финансируемых ими в России предприятий - Брянского завода, то мне пришлось считаться с таким настойчивым ходатайством французского министра финансов, что для сохранения добрых отношений с французским правительством я признал за лучшее оказать в виде исключения поддержку названному заводу..." ("Красный архив", 1925 т. X, с. 38).

стр. 76

выше, этот постулат является неверным. Следовательно, вопрос о том, могло или не могло министерство финансов препятствовать господству иностранных банков над русскими, не может ничего доказать. В то же время Г. Ронин, рассматривая интересующую нас проблему только в такой ее служебной постановке, рисует ее несколько односторонне. Вырвав вопрос из рамок общей политики казенной поддержки, Ронин невольно создает впечатление, что именно благодаря своей власти иностранные банки могли особенно широко эксплоатировать русскую казну. На самом же деле эти факты ничем принципиально не отличаются от субсидирования русских банков и предприятий и даже не выделяются по своему размаху по сравнению, например, с "санированием" поляковских банков, которое стоило казне много миллионов рублей (в прессе того времени "подарок Полякову" оценивался в 25 и даже 50 млн. руб.).

Наконец, Ронин чрезмерно заостряет отдельные факты эксплоатации. Так, держание за границей крупных казначейских сумм отнюдь нельзя рассматривать под углом зрения эксплоатации. Правильна или неправильна была эта политика-вопрос иной, и нет возможности рассматривать его в данной связи. Даже, если считать "золото за границей" непроизводительным расходом для народного хозяйства, то этот расход во всяком случае не более "непроизводителен", чем чрезмерно большая золотая наличность в подвалах Государственного банка. Это сопоставление показывает, что здесь не приходится говорить только об одних интересах иностранных банков. Равным образом, ничего не говорит в этом отношении высота процентов, платимых заграничными банками по вкладам русского казначейства. Ронин сравнивает проценты по вкладам кредитной канцелярии во Франции (около 3%) с учетным процентом Государственного банка в России около 6%). Кроме того, Ронин забывает, что в некоторых случаях высота процента по вкладам являлась одним из условий выпуска самих займов, ибо по договорам выручка от займа должна была нередко оставаться в известной части и в течение определенного срока на вкладах во французских банках из заранее обусловленного процента. Тем самым очевидно процент по вкладам должен быть включен в стоимость займа. Это полностью объясняет поразившую Ронина комбинацию, когда железнодорожный заем был оставлен на вкладках во французских банках из 1 %, а французские банки предоставили те же средства русским банкам из 41 /2 %, положив себе разницу в карман одним росчерком пера в бухгалтерских книгах. Этот факт свидетельствует не о власти французских банков, благодаря их участию в капиталах русских банков, но является только составной частью той системы ростовщической эксплоатации русской казны, о которой говорилось выше.

Русская казна действительно "платила дань" французским банкам, и те имели возможность оказывать непосредственное или даже политическим путем давление на министерство финансов. Рассуждая теоретически, отно-

стр. 77

шения могли бы сложиться иначе, если бы французское хозяйство и интересы французской промышленности за границей носили иной характер. Но французский финансовый капитал активно выступал за границей в узкой области военной промышленности. Здесь "за неисправных контрагентов русского правительства (французов) вступалось даже иногда, как кажется, французское правительство, вступалась биржа... и мы часто вынуждены были уступать, принимать то, что было забраковано, платить за то, что не было исполнено. Такие вещи допускались не только в отношении казенных заказов, но и по отношению к частным обществам (нашумевшее дело Туапсинского порта)" 1 .

?Правда, и в этой области нажим имел известные границы. При постройке царицынского артиллерийского завода концессия была дана в виду изложенных выше обстоятельств не Крезо-Шнейдеру, предложившему наиболее выгодные условия, но английской фирме Виккерс.

Таким образом сращение русских банков с правительственным аппаратом страны и общность интересов русских и заграничных банков привели к широко поставленной эксплоатации казны в интересах русского и иностранного финансового капитала. Так, взращенный с помощью традиционной правительственной политики русский финансовый капитал сумел оказываемую милостью начальства поддержку превратить в почти- что обязательную дань государства.

Но в предыдущем изложении дан материал и для освещения того, сумело ли царское правительство сделаться выразителем интересов финансового капитала. Я не берусь в настоящее время ответить на вопрос, как далеко успел зайти этот процесс в России. Ибо, мне думается, нельзя дать на него правильного и точного ответа до исследования под этим углом зрения экономической политики правительства, в особенности в отношении отдельных: участков русского монополистического капитализма. Но можно уже сказать нечто определенное в отношении банковской верхушки русского финансового капитала.

М. Н. Покровский как-то указал, что Витте для своего времени выражал интересы промышленного капитала, и, можно добавить, для современной ему стадии развития финансового капитала - интересы последнего. Надо сказать, что и после ухода Витте министерство финансов осталось представителем интересов промышленного и финансового капитала внутри самого правительства.

Выше было дано краткое описание политики Государственного банка. Ее следует оценивать не только под углом зрения традиционной казенной поддержки и постепенного сращения интересов банков и бюрократии. Даже в биржевом подъеме и последующей интервенции нельзя видеть одну лишь


1 "Новый экономист", 1914, N 4, статья "Крупп и Шнейдер".

стр. 78

спекуляцию, махинации действующих лиц и т. п. Это значило бы сбиваться на путь мелкобуржуазной критики, не видящей часто за специфическими формами финансового капитала происходящих экономических процессов. Укрепляя всячески традиционными путями крупнейшие акционерные банки, министерство финансов в период промышленного подъема само было втянуто в тот процесс максимального вложения 'ресурсов денежного рынка в основные капиталы, который являлся основной "установкой" банков в этот период; втянуто гораздо дальше, чем этого хотелось министерству: и в поддержку все больше развивавшейся перекапитализации. В этом обстоятельстве свою роль сыграло не только описанное выше сращение и подчинение министерства, но и политическая спекуляция на промышленном подъеме самодержавия, не хотевшего примириться с мыслью, что подъем подходит к концу.

С этой оговоркой можно считать, что министерство финансов было выразителем и представителем интересов русского финансового капитала.

Отметим еще одно существенное обстоятельство. Несмотря на резко отрицательное отношение аграриев к синдикатам, власть относилась к ним достаточно сочувственно и во (всяком случае вполне терпимо. Этому утверждению как будто противоречит дело "Продугля", которое часто приводится в подтверждение обратного. Такая аргументация не учитывает всего своеобразия инцидента между синдикатом и правительством. В 1914 г. в своих столкновениях с финансовым капиталом правительство уже чувствовало, что хотя оно и является распорядителем столь привлекательных для финансового капитала казенных денег, но уже далеко не свободным в своих действиях полновластным их хозяином. В отдельных группах буржуазии в это время заходят разговоры о власти. И вот правительство решило дать бой за свой авторитет. Эффект был неожиданный - вокруг "Продугля" под лозунгом: "мы можем обойтись без чиновника", сплотилась вся крупная буржуазия, даже ее фракции, не особенно дружественно настроенные к иностранному капиталу. Поэтому дело "Продугля" ни с какой стороны не может характеризовать отношения правительства к синдикатам.

В заключение этого параграфа - маленькая политическая иллюстрация сказанного о банках и министерстве финансов. В 1910 г. товарищ министра внутренних дел, небезызвестный Курлов, пишет министру финансов следующее. По сведениям министерства внутренних дел управляющий одним из филиалов Азовско-Донского банка, близкий родственник председателя правления банка, совершил одно из тех уголовно наказуемых, но никогда до суда не доходящих дел, которые обычны в практике руководящих кругов капиталистических предприятий (спекулировал в собственных интересах, потерял банковские деньги и списал с прибылей отделения). По сведениям министерства внутренних дел, Азовско-Донской банк усиленно финансирует кадетскую партию. Министерство внутренних дел полагает, что министерство финансов могло бы намекнуть на щекотливое дело, предложить банку пре-

стр. 79

кратить указанную противоправительственную деятельность Коковцов коротко ответил, что не считает возможным принять какие-либо меры в этом направлении Министерство внутренних дел на этом не успокоилось. Через некоторое время в следующем письме сообщается, что Азовско- Донской банк через члена правления А. И. Каминка (известный профессор гражданского права) широко финансирует провинциальную кадетскую прессу. Это сопровождается просьбой о принятии мер воздействия на банк. Ответа Коковцева на это письмо в деле нет. Его реакция выразилась только в нервной пометке карандашом: "Что же я могу сделать" 1 . Получается весьма живописный треугольник Единственный неверноподданный банк ("еврейский"), предпочитает по политической линии сращиваться с кадетской партией, где все более крепко финансово- капиталистическое крыло (группа Струве). Следует грозный окрик начальства в лице той части правительственного аппарата, которая являлась наиболее чистым выразителем социальной сущности самодержавия. Окрик разбивается о глухую стену-представительство интересов финансового Капитала внутри того же правительственного аппарата

Ш. ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ II ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ

Вопрос о том, в какой мере империалистическая политика России выражала интересы финансового капитала, является весьма сложным и мало еще исследованным. Как хорошо показал в своих работах М. Н. Покровский, внешняя политика царской России в основном двигалась интересами торгового капитала. Но дальше почему-то М. Н. Покровский считает нужным примирить этот вывод с тем, очевидно, невозможным на его взгляд положением, что интересы торгового капитала доминировали во внешней политике страны со стожившейся системой монополистического капитализма. Противоречия, по мнению т. Покровского, нет тишь в том случае, ее та система финансового капитала в России быта системой ненациональной. С этой точки зрения ему и представляется наиболее убедительной схема Ванага, отрицающая начисто существование в России национальной системы финансового капитала.

Разумеется, нельзя недооценивать влияния иностранного финансового капитала на внешнюю политику страны, где правительство является в огромных размерах его должником, и с ним же тесно связаны интересы верхних слоев финансовой и, отчасти, промышленной буржуазии Но если только попытаться непосредственно из тезиса о ненациональном характере финансового капитала России делать выводы о движущих силах ее внешней политики, то неизбежны те грубые несообразности, до которых договорился Гольман. Последний объявляет, что зависимость России от иностранною финансового капитала была того же типа, что зависимость Испа-


1 Архив кредитной канцелярии, III стол, Дело сек.

стр. 80

нии или Португалии. Его совершенно не смущает, как же быть тогда с экспансией России в сторону проливов, весьма неприятной для одного "хозяина" - французского финансового капитала, или с устремлением в сторону Персии, еще более неприятным для другого "господина"- английского империализма.

Но и для энтузиастов другого лагеря, в роде Грановского, камнем преткновения служит вопрос о роли интересов финансового капитала во внешней политике России. Ибо они также считают, по-видимому, невозможным преобладание торгово-капиталистических интересов во внешней политике страны со сложившейся системой финансового капитала. А кроме того им необходимо найти во что бы то ни стало в чистом виде все признаки империализма.

Поэтому Грановскому нужно обязательно доказать империалистический характер русско-японской войны: империалистический в ленинском смысле, точнее, в том смысле, который вложил Ленин в понятие "империализм" в своей одноименной работе, а не в том, в каком он его употреблял в других работах ("военно-феодальный империализм" России). Здесь Грановский, опираясь на т. Томсинского, указывает, что в период тяжелой депрессии начала девятисотых годов китайский рынок был важен для металлургии, а также для нефтяной промышленности (здесь, правда, Грановский оговаривается: как потенциальный рынок). Кроме того, повидимому, Грановский вместе с Томсинским считает весьма показательным то обстоятельство, что "войну фактически вел Русско- Китайский банк". Как это ни странно, гораздо хуже обстоит дело у Грановского с войной 1914 г., в которой решающую роль играли империалистические интересы в ленинском смысле и в которую Россия вступила с сложившейся системой финансового капитала. Здесь для характеристики империалистических интересов России Грановский может сослаться только на одного французского автора, утверждавшего, что "истинными творцами стремления России к Константинополю являются промышленники Донецкого бассейна". К ним Грановский от себя добавляет еще нефтепромышленников.

Во всех этих суждениях Грановского обращает на себя внимание то обстоятельство, что он гораздо увереннее говорит об империалистических интересах России в русско-японской войне, чем в войне 1914 г. "Поскольку Россия в мировой войне преследовала капиталистическо- империалистические цели, это были в первую очередь цели русского финансового капитала" и т. д. (разрядка моя), а в конце статьи он говорит: "Тесное переплетение интересов русского финансового капитала с интересами помещичьего класса было причиной того, что Россия приняла участие в мировой войне".

Но у Грановского в этом случае меньше уверенности как-раз потому, что ему удается обосновать свою точку зрения гораздо лучше именно в от-

стр. 81

ношении русско-японской войны. Здесь ему приходит на помощь последовавшая за кризисом 1900 г. депрессия. Довольно слабые в обычное время интересы русской металлургии к внешним рынкам могли в этот период усилиться. Но суть вопроса не в тех нескольких фактах, "которые может привести Грановский, - если бы он привел еще несколько, его аргументация отнюдь не стала бы убедительнее, - а в том знамени и, которое он им придает, в удельном весе констатируемых им явлений среди других определяющих мотивов русской внешней политики. Известный тон интересы финансового капитала ей конечно давали точно так же, как и интересы чисто промышленного капитала (например, в Персии). Но все это не тот основной тон, который, как известно, делает музыку.

Вся та политика, которая логически привела к русско-японской войне, началась задолго до кризиса 1900 г., когда русской металлургии еще не приходилось думать о внешнем рынке. Уже по одному этому можно говорить лишь о том, что интересы металлургии могли вплетаться в какие- то более существенные и определяющие явления. Далее, всякое расширение хозяйственной территории страны - желательное явление с точки зрения интересов ее промышленности (потенциальные рьмки). Но это еще вовсе не означает, что интересы промышленности на данной стадии ее развития повелительно требуют такого расширения территории. 'Ведь, очевидно, возобновление широкого железно-дорожного строительства внутри страны устроило бы русскую металлургию в тот момент не хуже, чем железно- дорожное строительство в Манчжурии, А капиталы в России для этой цели отсутствовали бы в обоих случаях. С этой точки зрения следует еще показать, что мог дать китайский рынок русской металлургии не в потенции, а реально в данный исторический период (в потенции и русский рынок обещал достаточно много). Скорее, может быть, Грановскому следовало бы обратить внимание на то, что металлургия и, в еще большей степени, металлообрабатывающая промышленность от войны обычно выигрывают. Отсюда ясно, что, независимо от своих прямых целей, война могла отвечать интересам некоторой части русской промышленности и именно монополизированной промышленности. Но в этом случае ее интересы носят уже явно производный характер.

Не спасает положения и аргумент от Русско-Китайского банка. Колониальные банки в большинстве стран появляются раньше, а где и задолго до эпохи финансового капитала. Таким колониальным банком в своеобразном для России преломлении являлся Русско-Китайский. Вплоть до своего слияния с Северным банком Русско-Китайский банк не имел серьезных связей с промышленностью. Ведь, Грановскому, давшему длиннейший список промышленных предприятий, связанных к 1900 г. с русскими и иностранными банками, должно быть хорошо известно, что Русско-Китайский банк там ни разу не фигурирует.

стр. 82

Продолжив мысли Грановского-Томсинского (обнаружен банк - значит, налицо и финансовый капитал), можно, например, договориться до следующего. Если определяющим моментом русской внешней политики являлись интересы хлебного экспорта, а банки этим делом занимались, то, следовательно, тем самым интересы финансового капитала и определяли эту политику. Но торговля является почтенной и древней отраслью деятельности банков, корни которой восходят гораздо дальше времени появления первых подобий финансово-капиталистических сращений. В эпоху финансового капитала торговая деятельность банков может стать одним из элементов финансово-капиталистическом сращивания, поскольку она имеет дело с промышленным сырьем или продукцией. Но в области хлебной торговли банки выступают в качестве торгово-капиталистических органов. Наконец, по сравнению с другими их интересами, интересы русских банков в этой области были не так уже значительны.

Не более убедителен последний аргумент Грановского 1 . Экспорт угля и металла с юга России к 1914 г. все еще не вышел в значительной мере из состояния потенции. Единственной серьезной отраслью экспорта была нефть. Здесь и можно говорить о вплетении (а отнюдь не переплетении) интересов некоторых финансово-капиталистических групп в определяющие интересы торгового капитала, помещиков и правящей бюрократии. Насколько мало (ведущий элемент русских финансово-капиталистических сращений - банки - был заинтересован е этой внешней политике, показывает следующий факт.

В первой половине 1914 г., когда газеты взяли уже воинственный тон по отношению к Германии и шла ожесточенная газетная перепалка по поводу готовящегося пересмотра торгового договора, банки были чрезвычайно миролюбиво настроены по отношению к центральным державам. В это время директор кредитной канцелярии созвал совещание банков по вопросу о продолжении биржевой (интервенции. Но байки довольно холодно отнеслись на сей раз к этой любезной их сердцу деятельности и нашли необходимым подчеркнуть, что трудно ожидать на бирже хорошей погоды, пока правительство ведет, свою антипромышленную линию ("Продуголъ"), а газеты трубят тревогу, тогда как банки в своей деятельности тесно связаны с банками Германии и Австрии2 .


1 Объективности ради надо сказать, что и в этом вопросе далеко заводит Грановского полемическая установка его статей. Удачно доказывая, что "смешно было бы думать, что цель захвата Константинополя и проливов, из-за которого Россия вступила в войну, была поставлена перед ней французским финансовым капиталом", он перегибает палку в сторону русского финансового капитала.

2 К сведению Ванага и других: в этой заметке ничего не говорится о разделении банков в совещании на два лагеря, и если даже предположить, что заявление исходило от "германских" банков, то где же резкий протест русской агентуры французского и английского капитала?

стр. 83

Иначе говоря, интересы сращенной с русскими байками промышленности не требовали от них иной позиции, а их чисто кредитные операции (и в частности, заграничные кредиты), могли только пострадать от войны.

Как же могло случиться, что в эпоху финансового капитала в стране с сложившейся системой монополистического капитализма определяющую роль в ее внешней политике играл "военно-феодальный империализм"?

Объяснение этому, как мне кажется, следует искать в своеобразии исторической обстановки, в которой сложилась русская система финансового капитала, и в некоторых специфических особенностях самой этой системы, которые условно можно назвать чертами ее незрелости.

Своеобразие исторической обстановки надо видеть в том часто и основательно забываемом факте, что колониальные территории уже находились в составе страны к моменту зарождения финансового капитала и далеко еще не были освоены последним даже к 1914 г. Поэтому у русского монополистического капитализма в целом не могло быть заинтересованности в активной внешней политике, и только отдельные группы финансового и промышленного капитала могли иметь иную позицию. О втором из указанных моментов придется сказать гораздо подробнее.

IV. ПРОТИВОРЕЧИЯ СИСТЕМЫ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА РОССИИ

Развиваясь в определенной исторической среде, система монополистического капитализма приобретает известные специфические особенности.

Прежде всего, в зависимости от общего характера экономики страны, в которой складывается данная конкретная система финансового капитала, отдельные характерные для всякой системы признаки получают неодинаковое развитие (наиболее яркий пример-отсутствие экспорта капитала в русской системе). А затем, в зависимости от отношений, складывающихся между носителями финансового капитала, с одной стороны, и дофинансово-капиталистических форм, с другой, -эти признаки получают особые очертания.

Складывающиеся под влиянием указанных причин методы финансово- капиталистического сращения имеют далеко идущее влияние на другие экономические связи в стране. Банки являются не только важнейшей составной частью финансово-капиталистического сращения, но и органами, осуществляющими, в своей кредитной в широком смысле работе, другую важнейшую народнохозяйственную функцию. Типичная для России гипертрофия банковских интересов внутри финансово-капиталистического сращения накладывала определенный отпечаток на всю кредитную деятельность банков как в части хозяйства страны, непосредственно входящего в сферу господства финансового капитала, так и в части, не включенной в эту сферу. Эта же гипертрофия частично вела к отказу от включения в сферу господства финансового капитала целых отраслей промышленности и тем самым оказывала значительное влияние на их развитие.

стр. 84

Изложенные моменты были мною недостаточно учтены в моей первой работе и теперь подробнее исследованы в статье "Банки, кредитование и финансирование промышленности с 1887 - 1927 г." 1 . Здесь, поэтому я могу ограничиться только конечной оценкой деятельности банков в области кредитования торгового оборота и промышленного кредита в тесном смысле этого слова.

Отсталые формы широкого торгового оборота в России и, в частности, складывавшихся в нем кредитных отношений представляли разительный контраст с господствовавшими передовыми формами финансового капитала; ранняя концентрация банкового дела привела к тому, что обслуживание кредитных нужд торгового оборота в основном ложилось на главных носителей финансово - капиталистических отношений - крупнейшие петербургские банки. В их деятельности в этой области надлежит отличать количественную и качественную сторону. Довольно распространенное среди современников мнение, что другая сторона их деятельности, концентрирующаяся главным образом в столице, - финансирование промышленности, привела к известному обескровливанию провинции и недостаточному снабжению средствами широкого торгового оборота, - в общем не подтверждается. В период максимального развития операций по финансированию (1911 - 1914 гг.), петербургские банки оставляли в провинции все собранные там огромные средства и даже несколько пополняли их за счет средств центра. В общем и целом в течение всего этого периода не было (никакого стеснения в кредитном обслуживании" нужд торгово-промышленного оборота.

Но чего нехватало в этой области деятельности крупнейших русских банков, имевших большие доходы от финансово-спекулятивных операций, - это внимательного и скрупулезного приспособления к нуждам торгового оборота и в специфическим особенностям его в отдельных отраслях хозяйства. Целые районы с особым хозяйственным укладом, например, Сибирь, оставались без достаточного кредитного обслуживания. Если организующая роль банков довольно сильно проявилась в обороте массовых товаров (хлеб, хлопок), то почти ничего ими не было сделано в таких областях, как оборот второстепенной сельскохозяйственной продукции.

Большая инертность была проявлена банками также в области внешнеторговых операций. Главным назначением филиалов русских банков в Западной Европе являлось участие в международной биржевой спекуляции, - вытекавшее из их операций по финансированию, - и "аккумуляция" заграничных ресурсов министерства финансов. Оба существовавших в России колониальных банка: Русско-Китайский 2 и Учетно-Ссудный банк Персии, представляли собой правительственные учреждения и были созданы без участия


1 В не вышедшем еще изд. "Динамика российской и советской промышленности", т. IX или X.

2 Русско-Азиатский банк уже не был колониальным банком

стр. 85

других русских банков Нужды экспорта на Ближний Восток, за вычетом товаров, которыми банки сами торговали (сахар, отчасти уголь), обслуживались неудовлетворительно. Стоит отметить, что возникшая на юге России идея экспортного банка не встретила сочувствия со стороны петербургских банков. За ее осуществление, правда, взялась группа капиталистов и даже получила разрешение министерства финансов на учреждение Русско-Турецкого банка (самое название указывает на основную цель банка- экспорт на Ближний Восток). Но затем оказалось выгоднее использовать разрешение для организации Русско-Французского банка, и в результате возник еще один мелкий представитель типа петербургских универсальных банков. Ибо специальный банковский институт мог существовать в России либо будучи правительственным учреждением, либо органом крупнейших банков (обычный тип германского колониального или экспортного банка).

В свое время я показал резкое преобладание операций по финансированию над промышленными кредитами в его регулярных формах, но не сделал отсюда всех надлежащих выводов. В ряде отраслей промышленности на определенной стадии их развития не существует почвы для крупных операций по финансированию. Здесь сращивание с банками может происходить лишь на почве регулярного промышленного кредита, который требует подчас от банков еще более скрупулезного внимания к особенностям этих отраслей, чем кредитование специальных областей торговли. В то же время эти отношения дают банкам несравненно меньше выгод, чем операции по финансированию. В западных странах (в Германии, например), где не наблюдалось такой гипертрофии банковских интересов, даже крупнейшие банки не отказывались от сращивания с предприятиями на почве регулярных кредитных отношений. Главное же, более позднее и не так далеко, как в России, зашедшее поглощение местных банков делало из последних наиболее подходящие органы для обслуживания "второстепенных" отраслей промышленности. Наоборот, крупнейшие петербургские банки, рано поглотив местные банки, не заместили их в исполнении этой важной народно-хозяйственной функции. Итоги, к которым я пришел в статье "Банки, кредитование и финансирование промышленности 1887 - 1927 гг.", при более подробном рассмотрении промышленного кредита, сформулированы мною следующим образом.

"Некоторые отрасти тяжелой индустрии, как металлическая, нефтяная, цементная, находились с банками в теснейшей связи по финансированию, и, следовательно, для них промышленный кредит в необходимых размерах всегда был обеспечен. То же самое относится к крупнейшим предприятиям других отраслей горнодобывающей промышленности. Во время промышленного подъема 1909 - 13 гг., банки приняли участие в увеличении капиталов даже целого рада угольных, золоторудных и других предприятий относительно небольшого размера (с капиталами 1 - 11 /2 - 2 млн. руб.). Более же

стр. 86

мелкие предприятия в угольной промышленности пользовались поддержкой банков лишь постольку, поскольку это было связано с товарно-комиссионными операциями банков. Из других отраслей промышленности в совершенно особом положении находилась текстильная, имевшая специальный банковский аппарат, приспособленный к ее нуждам".

"Остальные отрасли промышленности (за исключением некоторых крупнейших предприятий) не представляли интереса для петербургских банков, занимавшихся различными биржевыми и финансовыми операциями. Поэтому промышленный кредит акционерным обществам меньших размеров широко предоставлялся лишь в тех отраслях, где банки могли иметь добавочные выгоды иного порядка (сахарная или хлопковая). В прочих отраслях байки усиленно поддерживали отдельные крупнейшие предприятия, капиталы которых достигли таких размеров, что банки могли надеяться перейти в ближайшее время от промышленного кредита к их финансированию (пример, почти вся табачная промышленность). Или же банки предоставляли значительные кредиты чисто персонального характера лицам с крупным состоянием, имевшим мельницы, лесные предприятия и т. д. За этим исключением вся масса средних предприятий в таких отраслях, как кожевенная, стекольная, лесная, мукомольная, бумажная, издательская, была лишена регулярной поддержки банков как в отношении оборотного кредита, так в еще большей степени в отношении капитальных затрат".

Такое положение должно было оказывать задерживающее влияние на развитие отраслей, лишенных регулярной поддержки банков. Это признает даже один из руководителей совета съездов промышленности и торговли, видный выразитель взглядов крупного капитала в текущей экономической литературе - В. В. Жуковский "Бгагодаря условиям нашего кредита, его недостаточности", говорит он, "Россия до сих пор почти исключительно страна крупной промышленности... Между тем, несомненно, что без мелких и средних предприятий развитие и крупной промышленности является односторонним. Без них немыслимо, например, развитие в стране массового машиностроения, и самое насаждение промышленности идет сверху, а не развивается естественно, путем развития и роста наиболее здоровых и жизненных мелких предприятий" 1. Для полноты картины надо еще отметить, что учредительство новых предприятий русскими банками имело место лишь в единичных случаях и почти исключительно в отраслях, обеспеченных казенной поддержкой или работавших на казну (военная промышленность, судостроение и т. д.).

В передовых капиталистических странах складывающиеся финансово- капиталистические отношения, в особенности на ранней стадии своего развития, оказывают, несмотря на заложенную в них тенденцию к загниванию, большое стимулирующее влияние на все стороны развития народного хозяй-


1 В "Докладе совета съездов о мерах к развитию производительных сит России" П, 1915.

стр. 87

ства. С этой точки зрения банки на Западе являлись выразителями интересов всего капиталистического хозяйства. Этого, как явствует из только-что изложенного, отнюдь нельзя оказать о русских банках. Яркой иллюстрацией тому может служить политика банков в годы войны 1914 - 17 гг.: незначительная роль их в организации хозяйства для нужд войны и широкий размах дезорганизаторской деятельности в области товарного оборота (огромная спекуляция на недостаточных товарах).

Закон неравномерного капиталистического развития имеет свое применение не только к отдельным частям мирового хозяйства, т. е. к целым странам, но и к отдельным участкам хозяйства внутри стран, особенно тех, где капитализм стал поздно 'развиваться. Эти контрасты были особенно резки в то время, когда начался усиленный приток иностранных капиталов в 90-х гг. Крестьянин, ковырявший сохой землю рядом с выраставшими как грибы металлургическими заводами юга России, может быть, в особенно резком виде изображает этот существующий во всех капиталистических странах контраст между сельским хозяйством и промышленностью. Но резкий контраст наблюдался в России не только между сельским хозяйством и промышленностью в широком смысле этого слова (т. е. со всем обслуживающим ее торговым и кредитным аппаратом). Внутри последней в русских условиях обнаружились свои неравномерности развития. Банки росли быстрее промышленности и торговли и овладевали последними на такой ступени развития, когда это являлось "преждевременным" с точки зрения интересов капиталистического хозяйства в целом. Чрезвычайно рано овладев внутренним денежным рынком страны, крупнейшие байки также преждевременно с этой точки зрения закрепляли ее одностороннее развитие в смысле раннего и резкого преобладания крупной промышленности. Высшие формы финансового капитала, с одной стороны, неупорядоченность торгового кредита, недостаточное внимание банков к кредиту промышленному, с другой, - таково основное противоречие, разительно подчеркивающее эту "неравномерность развития" самих носителей финансового капитала в России. "Преждевременно" возникнув в обстановке отсталого капиталистического хозяйства, банки-левиафаны не только преобразовывали и преодолевали эту отсталость, но и частично сами ее закрепляли непроизвольно или даже в своих собственных интересах.

V. ТЕНДЕНЦИИ К ЗАГНИВАНИЮ РУССКОЙ СИСТЕМЫ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА

Единственным автором, подробнее остановившимся на этом вопросе, является М. Гольман. Он пытался добросовестно найти в русском империализме все три основных признака загнивания, указанные Лениным, для системы империализма в передовых капиталистических странах. Прежде всего, Гольман останавливается на влиянии промышленных монополий в

стр. 88

России - на техническом застое - и правильно отмечает, что "техническая отсталость России опиралась и на докапиталистическую "паутину" в народном хозяйстве". Но тут же Гольман пытается найти третью причину: вспрыскивает живой водой марксизма ветхую и, казалось, покойную "теорию": "немец виноват" в том, что русская промышленность слабо развивалась1 . Спрашивается, почему французский финансовый капитал и подчиненные ему целиком (по мнению Гольмана) русские банки должны были воздерживаться от развития русского машиностроения для того, чтобы германский финансовый капитал мог ввозить в Россию орудия производства? Но так далеко анализ Гольмана (к его счастью и к нашему сожалению) никогда не простирается. Еще менее вразумительно другое вредительстве иностранного финансового капитала. "Владея всем денежным рынком страны и вывозя огромные дивиденды и проценты по внешним займам, иностранный финансовый капитал этим самым суживал базу для капитализации туземного внепромышленного накопления, что еще более консервировало техническую отсталость монополистического капитализма в России" 2 . Дивиденды и проценты (по крайней мере, по железно-дорожным займам), вывозимые иностранным финансовым капиталом, выплачивались из прибавочной стоимости, созданной на основе расширенной, в результате иностранных вложений, технической базы страны. Вывозу их соответствовал прилив новых капиталов, или, что то же самое, дивиденды и проценты оставались в России, и росла цифра ее внешней задолженности. Поэтому совершенно непонятно, что и как суживал иностранный финансовый капитал, особенно в свете огромных размеров внутреннего накопления в 1908 - 14 гг. Тесная связь русских банков с иностранными и международная спекуляция русскими ценностями в ином совсем смысле приносили вред русскому денежному рынку (см. об этом "Банки, финансирование и кредитование промышленности", гл. IV).

Далее, Гольман правильно отмечает отсутствие в России другого основного признака загнивания - рантьеризации буржуазии. Но тут же он силится найти производный отсюда третий ленинский признак - "подкармливания" рабочей аристократии. Правильно констатируя отсутствие его в отношении русского пролетариата, Гольман, в своем стремлении его обязательно найти, констатирует новое понятие - "подкуп" буржуазией интеллигенции и мелкой буржуазии. Не требует особых доказательств, что это явление совершенно иного порядка, ибо самая социальная природа этих слоев не требует "подкупа", чтобы сделать их союзниками крупной буржуазии (например, повышенная оплата чиновников, банковских, промышленных и торговых служащих, на которую указывает Гольман, существует раньше и


1 "Задерживающее влияние западно-европейского капитала, избегавшего вкладывать свои ресурсы в русскую машиностроительную промышленность и предпочитавшего ввозить в Россию из-за границы средства производства".

2 М. Гольман, русский империализм, 1927, с. 373.

стр. 89

независимо от развития финансового капитала и рантьеризации передовых капиталистических стран).

Не умея пользоваться ленинской теорией для анализа конкретного исторического материала, и обращая ее в голые схемы, механически заполняемые фактическим материалом, Гольман проглядел специфические черты загнивания русского финансового капитала, как системы, сложившейся в капиталистически отставшей стране.

Эти черты уже даны в предшествующем изложении: оставление без достаточной кредитной поддержки целых экономических районов, слабое кредитование экспортной торговли, игнорирование кредитных нужд целых отраслей промышленности, дезорганизаторская роль банков в товарообороте Б годы войны. Возникающие в капиталистически отсталой стране передовые носители финансового капитала оказывают огромное стимулирующее влияние на ее экономическое развитие, но в то же время частично закрепляют ее отсталость непроизвольно или даже в собственных интересах, - в этом специфичность тенденции к загниванию русской системы финансового капитала.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/НЕКОТОРЫЕ-СПОРНЫЕ-ВОПРОСЫ-ИСТОРИИ-ФИНАНСОВОГО-КАПИТАЛА-В-РОССИИ-2

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

И. Ф. ГИНДИН, НЕКОТОРЫЕ СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА В РОССИИ - 2 // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/НЕКОТОРЫЕ-СПОРНЫЕ-ВОПРОСЫ-ИСТОРИИ-ФИНАНСОВОГО-КАПИТАЛА-В-РОССИИ-2 (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - И. Ф. ГИНДИН:

И. Ф. ГИНДИН → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
730 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3149 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
4 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
НЕКОТОРЫЕ СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ФИНАНСОВОГО КАПИТАЛА В РОССИИ - 2
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android