Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-6794
Автор(ы) публикации: Н. Лукин

* * *

КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ: Н. Лукин. ОБЗОРЫ: М. Нечкина, В. А. Васютинский. ЖУРНАЛЬНЫЕ ОБЗОРЫ: А. Васютинский, А. Рахлин. РЕЦЕНЗИИ: Н. Фрейберг, И. Троцкий, В. Зельцер, Б. Козьмин, В. Невский, Л. Мамет, А. Гуковский, Л. Д., В. Аптекарь, А. Слуцкий.

* * *

КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ

НОВАЯ РАБОТА ПО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ЭПОХИ ТЕРРОРА

А. МАТЬЕЗ. Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора 1 .

Новая работа Матьеза основана на основательном изучении большого печатного и архивного материала, хранящегося в Парижской Bibuotheque Nationale, Archives Nationales и в Archives du Doubs. С другой стороны, автором были использованы монографии Lefebvre'а Evrard'а, Lorain, Porec и др., изучавших продовольственный вопрос в революционную эпоху по отдельным департаментам.

На французском языке книга появилась в 1927 г., одновременно со вторым и третьим томом "Французской Революции". Она возникла из ряда статей Матьеза, печатавшихся за последние годы в журнале "Annales Historiques de la Rev. Fr.". Это обстоятельство, почему-то не отмеченное авторами предисловия к русскому изданию, в известной мере сказалось на самом построении работы (некоторая диспропорция между отдельными частями и главами, повторения и т. п.).

Как сама постановка проблемы, так и ее трактовка свидетельствуют об огромном интересе Матьеза к социально- экономической истории Революции, его способности как к кропотливому анализу многообразного исторического материала, так и к широким обобщениям.

Дороговизна жизни была вызвана не недостатком припасов, а инфляцией, которая, в свою очередь, была следствием финансовой политики национальных Собраний, видевших в неограниченном выпуске ассигнатов главное, если не единственное, средство покрытия издержек войны и революции. Дороговизна жизни ударила преимущественно по городской и деревенской бедноте. Эти "жертвы инфляции" пытались улучшить свое положение путем восстановления и расширения регламентации хлебной торговли, существовавшей еще при старом режиме и отмененной восторжествовавшей буржуазией. Но они натолкнулись на сопротивление сначала фельянов, потом жирондистов, убежденных сторонников экономического либерализма. Это сопротивление казалось непреодолимым до раскола якобинцев на Гору и Жиронду. Необходимость заручиться поддержкой широких народных масс заставила монтаньяров, в большинстве своем также противников регламентации, принять понемногу экономическую программу "бешеных", возглавлявших народное движение, которое возникло на почве борьбы с дороговизной. Эта программа сводилась вначале к требованию отмены металлических денег, закрытия биржи, суровых мер против спекулянтов; потом она была дополнена лозунгом реквизиций и такс на предметы первой необходимости.


1 Институт К. Маркса и Ф. Энгельса. Исследования по истории пролетариата и его классовой борьбы под ред. Д. Рязанова и Ц. Фидлянда. Авторизованный перевод с французского. Гиз. 1928, с. 467.

стр. 203

Революция 31 мая - 2 июня, покончившая с жирондистами, стала возможна лишь в результате образования общедемократического блока; участие в нем "бешеных" было куплено ценою согласия монтаньяров на установление твердых цен на зерно. Так появился закон 4 мая 1793 г. (1-й максимум). Этот закон не дал существенных результатов, так как саботировался администрацией на местах, состоявшей из "богатых собственников". Между тем, разгоревшаяся гражданская война и неудачи на фронте внешней войны усилили продовольственный кризис, выход из которого городские низы, а также часть крестьянства видели в установлении общего максимума на все товары и террористических мер, которые обеспечивали бы проведение его в жизнь. Но для осуществления этой программы потребовалась энергичная борьба с монтаньярским правительством, которое пыталось отменить или ослабить даже неудовлетворительный закон 4 мая. Новая волна народного движения, руководимого сначала бешеными, а потом эбертистами "навязывает" Конвенту систему реквизиций, уже подготовленную практикой эмиссаров Конвента по снабжению армии и Парижа и ставшую неизбежной после объявления массового набора (2-й максимум - зак. 11 и 29 сент.) и террор.

Конвент вынужден был пойти на эти уступки голодным массам и по политическим соображениям: без энергичной поддержки со стороны санкюлотов правительство не справилось бы с одновременным напором внешних и внутренних врагов. Но, уступив "бешеным" в наиболее критический момент, правительство поспешило разгромить их, как только упрочилось его собственное положение. Наследниками "бешеных" явились эбертисты.

Необходимость проводить законы, "нарушавшие все частные интересы", повела к усилению политической и экономической централизации (закон 14 фримера и создание Центральной Продовольственной Комиссии).

Вскоре, ввиду критического положения с продовольствием, отменили семейный запас (декр. 25 брюмера), который оставляли раньше крестьянину при реквизициях. Параллельно Комитет Общественного Спасения и муниципальные власти проводили целую систему мероприятий по поднятию продукции сельского хозяйства и ограниченного потребления (карточная система и т. п.). Второй максимум осуществлялся с помощью политического и экономического террора правительством, находившимся под сильным влиянием эбертистов.

Резкое недовольство "собственников" экономической политикой правительства нашло свое выражение в оппозиции "снисходительных". Зима 1793 - 94 г. прошла под знаком борьбы между ними и эбертистами, требовавшими, ввиду нового обострения продовольственного кризиса, более радикальных мер, на которые не решалась правящая партия робеспьеристов. Чтобы удержаться у власти, робеспьеристы послали на эшафот Эбера и его друзей. Со времени гибели эбертистов в экономической политике правительства начинается новый курс - смягчение максимума и нажим на рабочих, старавшихся удержать заработную плату на уровне, достигнутом в период участия эбертистов в правительстве. Запоздалая попытка робеспьеровцев вступить на путь "смелой классовой политики" в интересах низов ("вантозовские законы") не могла вернуть ему симпатий парижского пролетариата, который не поддержал Робеспьера в роковой день 9 термидора. Такова, в общих чертах, схема Матьеза.

Матьез - не марксист; хотя добросовестное изучение экономической истории революции не раз приводит его, как и многих других, к чисто марксистским положениям (см., напр., стр. 13, 400, 402 и др.). К тому же некоторые стороны его последней работы особенно сближают его с нами. Помимо уже отмеченного большого интереса к экономическим проблемам, в работе Матьеза приятно поражает повышенный интерес к движению народных масс. Можно сказать, что массы у него на первом плане, они являются настоящими творцами революции, они двигают ее вперед, и приобретают все большее влияние на ход событий по мере роста своей организованности.

стр. 204

Без прямого (организованного или стихийного) давления со стороны беднейших ремесленников и рабочих столицы буржуазный по своему составу и тенденциям Конвент никогда не пошел бы так далеко по пути нарушения интересов зажиточного крестьянства и торговой буржуазии. Все важнейшие декреты, определявшие продовольственную политику Конвента с весны 1793 г., были буквально вырваны у него парижскими низами. Декрет 4 мая (так называемый "первый максимум") был принят Конвентом под непосредственным давлением рабочих Сент-Антуанского предместья и версальских гражданок, которые готовы были ночевать в Конвенте в ожидании желанного декрета.

Если максимум на зерно не был отменен в конце июля, на чем настаивали собственники, то "только потому, что Конвент был запуган угрозами восстания, предшествовавшими празднованию 10 августа" (279). Декрет об организации "революционной армии" из санкюлотов, долженствовавшей играть роль продотрядов, был принят под впечатлением грандиозной демонстрации 5 сентября, едва не перешедшей в новое 31 мая (255). Накануне, когда на Гревской площади происходили митинги рабочих, а ратуша была наводнена толпой, кричавшей: "Хлеба, хлеба!", Конвент обещал Шометту ввести твердые цены на все предметы первой необходимости в течение недели, но соответствующий декрет появился только 29 сентября, после нового вмешательства улицы, в виде внушительной демонстрации, организованной Коммуной и секциями 22 сентября (282).

Но как только напор снизу ослабевал, сделанные под давлением масс уступки брались назад, или сводились на нет. Когда в конце июля руководимое "бешеными" движение в пользу введения всеобщего максимума достигло наибольшей силы, а на пристанях Сены начались разгромы складов, Конвент готов был пойти на установление "национального" максимума на хлеб и даже на введение твердых цен на все предметы первой необходимости, а пока что обещал строгое исполнение закона 4 мая (175 - 7). Но лишь только выяснилось, что "бешеные" не встречают поддержки ни в Коммуне, ни в Клубе Кордельеров, правительство немедленно повернуло фронт и забыло о своих обещаниях: оно не только не укрепило закона 4 мая, но пробило в нем солидную брешь, разрешив покупки вне рынков (185 - 6). Давление низов, сорганизовавшихся в секциях и народных обществах, постоянно чувствовала на себе и Парижская Коммуна (190 - 1, 375 - 77). Матьез признает, что все законодательство эпохи террора "было выражением борьбы классов" (400), а вся политика регламентации, проводившаяся в 93 - 94 гг. "была восстанием массы бедняков против богатых, она проводилась силою из народных низов" (457).

Изучение работы Матьеза позволяет сделать некоторые выводы и более общего характера. В 1792 - 94 гг. дороговизна жизни и борьба с ней были одним из главнейших факторов революции; продовольственный вопрос становится и движущей силой, определяет ее решающие моменты. Те или иные методы разрешения продовольственного кризиса имели определяющее значение для партийной борьбы и судьбы отдельных политических течений, да и судьбы самой революции.

Матьез прав, когда говорит, что "ожесточенная борьба, которую Гора вела против "бешеных", никогда еще не была подробно изложена", (115), хотя, добавим от себя" именно в русской литературе имеются специальные исследования по этому вопросу (тт. Захера, Фридлянда и Фрейберг). "Бешеным" посвящена вся вторая часть ("Бешеные" и "дороговизна"), составляющая почти половину книги. Но в своей оценке этого течения Матьез все еще не вполне освободился от того предубеждения против Жака Ру, которое создалось у автора на почве его увлечения Робеспьером. Это предубеждение сказывается, напр., и в характеристике Ру (см. 101 - 106), и в оценке "демагогической" агитации "бешеных" после революции 2 июля (101 - 102), в сближении этой агитации с происками заведомого контр-революционера, друга Роланов Кошуа, добивавшегося отмены закона 4 мая (см. ч. II, гл. VIII, стр. 200 - 207). Матьез готов поверить (вместе с

стр. 205

Робеспьером), что в начале августа 93 г. "бешеные" готовились повторить известную "сентябрьскую резню" 92 г. В доказательство правильности своего предположения Матьез ссылается на найденный им анонимный плакат, "являвшийся горячим призывом к резне". Однако из приведенного им текста отнюдь не видно, что авторы афиши призывали к погромам тюрем: они требуют лишь предания суду и гильотинирования изменников-генералов, скупщиков, федералистов, вандейцев, изменников-депутатов и т. д. (208 - 209).

Еще менее обоснована попытка Матьеза дискредитировать августовское движение секций против Коммуны ссылкой на то, что, нападая на Паша, (парижского мэра), "бешеные" играли в руку роялистам и жирондистам, добивавшимся падения Коммуны (217 - 218). Все это не помешало, однако, Матьезу дать превосходный анализ знаменитому выступлению Ру в Конвенте (25/VI, см. стр. 165- 170). Начав изложение петиции Ру в довольно ироническом тоне, Матьез потом как-то сам увлекается его блестящей аргументацией, "свидетельствующей о силе ума, которой Жорес, может быть, не отдал должной справедливости" (167). В заключение Матьез так определяет "историческую роль Жака Ру": "Он первый противопоставил народ, санкюлотов, владеющих только своими рабочими руками, собственникам, владельцам или скупщикам продовольствия и предметов первой необходимости" (276).

Работа Матьеза дает богатейший материал для классовой характеристики различных партий, боровшихся в Конвенте и за его стенами; но четкого классового анализа этих партий у него нет. Матьез совершенно не показал связи Жиронды с определенными социальными слоями, если не считать мельком брошенного замечания о принадлежности к этой партии "богатых собственников" (145). Он довольствуется, тем, что изображает жирондистов последовательными сторонниками "жестокой" теории laissez faire, laissez passer, не хотевшими понять, что в исключительной обстановке войны и инфляции "экономические явления не развертываются так, как в нормальное время" (91). Жирондисты, говорит он в другом месте (456) "оказались неспособными разрешить проблему дороговизны. Они не понимали, что инфляция делает невозможной экономическую свободу. Ролан, человек формул, не понимал действительности".

Но ведь это чисто идеалистический подход к вопросу. Между тем, если бы Матьез проанализировал с классовой точки зрения, хотя бы им же приведенные выступления Дюко и Барбару при обсуждении первого закона о максимуме (см. 142), сопротивление Жиронды нормировке хлебных цен получило бы совсем иное объяснение.

Читатель остается в неведении и относительно классовой природы робеспьеризма, без выяснения которой нельзя в сущности понять ни отношения представителей этой партии к максимуму, ни ее рабочей политики. Матьез хорошо показал, что монтаньяры были в лучшем случае сторонниками некоторой регламентации, некоторого регулирования торговли, но решительно отвергали всякие таксы (279); что максимум, о котором они отзывались, как о "подарке Питта" или барона Батца, в котором видели "начало голода" (144, 404), был в сущности "навязан" им "бешеными".

Но когда он анализирует полемику Робеспьера с "бешеными", его доводы против их социально-экономической программы, - в лице Робеспьера выступает не представитель какого-либо определенного класса, а мудрый вождь, представитель "общенациональных" интересов, объявивший беспощадную борьбу "бешеным", главным образом, потому, что эти беспардонные демагоги, всегда готовые на коалицию, даже с "сомнительными элементами", колебали авторитет революционного правительства и "революционный порядок" вообще (211 - 212). Между тем, классовая основа робеспьеризма (зажиточные слои мелкой буржуазии) превосходно выступает и в критике закона о максимуме эмиссаром Конвента Альбиттом (см. 309 - 310), и в программной речи Барера, предопределившей

стр. 206

известные поправки к законам 11 и 29 сент. (см. 324 - 325) и в речи друга Робеспьера "назначенца" Пэйяна в защиту торговцев (426), и в той "новой экономической политике", которая началась после гибели эбертистов и состояла в смягчении максимума и покровительстве торговле, с одной стороны, и энергичном нажиме на рабочих - с другой (см. 425 - 428).

Не менее любопытны страницы, вскрывающие "симпатии дантонистов" к "торговой аристократии" (дело виноторговца Годона, статьи Камилла Демулена в "Vieux Cordelier", саботаж со стороны "болота" и дантонистов при применении законов о таксации на практике (397 - 398, 400).

Но весь этот интереснейший материал не учитывается надлежащим образом, из него не делается соответствующих выводов. Но если выяснить классовую природу жирондистов, дантонистов и робеспьеристов Матьез предоставляет самому читателю, то о классовой основе "бешеных" он говорит довольно определенно. Вокруг Ру сплотились ремесленники секции Гравильеров, "которые, может быть, еще больше простых раобчих страдали от ужасного экономического кризиса, так как они могли добывать сырье только по непомерно высоким ценам, а их скромные лавчонки были оставлены их обедневшими клиентами". В подтверждение этого положения Матьез перечисляет профессии наиболее преданных сторонников Ру, поплатившихся тюрьмой за свою политическую деятельность (403 - 404). Что ядро партии "бешеных" составляли бедные ремесленники (точнее - кустари) секции Гравильеров - это бесспорно. Но несомненно, что "бешеные" имели связи и среди парижских пролетариев. За это говорит важная роль, которую сыграли парижские рабочие в движении 4 - 5 сентября 1793 г., правда, возглавлявшемся эбертистами, но выдвинувшем лозунги, давно уже имевшиеся в программе Ру и Леклерка (см. 245 - 247).

Как бы то ни было, у Матьеза читатель найдет большей и отчасти новый материал по вопросу о борьбе течений внутри монтаньярства, - материал, позволяющий сделать ряд важных выводов: борьба внутри Горы в главном и существенном определялась разногласиями по вопросам экономической политики; экономическая программа так называемых "эбертистов" мало чем отличалась от программы "бешеных", преемниками которых они были; разногласия между этими двумя фракциями носили преимущественно тактический характер: одни (эбертисты) желали легального террора, другие - "бешеные" - не отказывались от методов прямого действия, или "народного террора". (256).

Подводя итоги движению эбертистов в конце августа и в начале сентября, Матьез пишет: "В продовольственном вопросе победа Эбера означала... поворот экономической и социальной политики в сторону огосударствления и служения классу обездоленных" (16). В сентябрьские дни 1793 г. эбертисты выдвинули такие лозунги, как создание "революционной армии" из санкюлотов для проведения реквизиции хлеба, объявление войны всему классу торговцев (242, 244, 247). Господствуя в Революционных Комитетах парижских секций, эбертисты строже применяли таксы на продукты, чем таксу заработной платы. (439). Судебное следствие по их делу установило, что эбертисты неустанно разоблачали махинации крупных торговцев, скупавших продукты вне рынков по повышенным ценам, и в то же время говорили об "едином фронте всех продавцов (от оптовиков до зеленщика) против покупателей" (406). По этому поводу Матьез замечает, что именно это посягательство на мелкого лавочника "должно был стоить ему (Эберу) головы" (Ibd). Следствие также установило, что в некоторых секциях эбертисты практиковали "своего рода коммунизм на пищевые продукты", отбирая съестные припасы не только у торговцев и крестьян, но и у всех тех, у кого эти припасы имелись в сколько-нибудь значительном количестве. Реквизированные таким образом продукты распределялись потом между всеми жителями секции по ценам максимума (416 - 17). Накануне ареста эбертистов некоторые секции и народные общества, находившиеся под их влиянием, требовали издания декрета о "восстановлении" революционной армии и об ускорении суда над спе-

стр. 207

кулянтами" (414). Наконец, Матьез хороши показал, как после казни эбертистои экономическая политика правительства изменилась в невыгодную для рабочих сторону (упразднение революционной армии и комиссаров но борьбе си спекуляцией, мероприятия новой Коммуны, поощрявшие частную торговлю, энергичное сопротивление парижских властей повышению заработной платы рабочих и г. п. - стр. 418, 423 - 426, 430, 441 - 442, 242 - 244).

Все это показывает, насколько ошибочна ставшая ходячей куновская характеристика Эбера, как ярого индивидуалиста, противника всяких ограничений, налагаемых государством, человека, глубоко равнодушного к экономическим вопросам, волновавшим городские низы. Тем более странно, что сам Матьез решается утверждать, что эбертисты пали не вследствие своей экономической политики, а потому, что попытались вызвать восстание и захватить власть, использовав недовольство парижских масс на почве недостатка припасов (417 - 418). Здесь мы имеем один из примеров явного отступления Матьеза от марксистского метода.

В вопросе об оценке, так называемого, второго максимума (т. е. системы, созданной законами 11 и 29 сентября 1793 г.) Матьез решительно расходится с Marion (а также, заметим в скобках, и с Тарле), считавшим, что вся политика регламентации обанкротилась, что законы о максимуме только ухудшили положение и в конечном счете породили голод. Матьез показывает, что приводимые Марионом примеры не доказывают выставленного им положения: Марион либо приводит сообщения о нужде в том или ином департаменте, не позаботившись установить, каково было продовольственное положение этого департамента до введения общего максимума; либо всецело полагается на донесения эмиссаров Конвента, которые, требуя помощи от К. О. С., естественно, нередко "рисовали положение слишком мрачными красками"; либо оперирует не совсем точными сведениями; либо, наконец, обобщает совершенно исключительные случаи (301 - 302). "Из переписки комиссаров Конвента, а также из других изученных мною источников, - говорит Матьез, - я вынес совсем другое впечатление, нежели Марион. Если в некоторых областях реквизиция зерна производилась ценой больших трудностей, то они все же производились и в широкой мере достигали своей цели снабжения городов и армий". ...И далее: "Противники максимума должны, для оправдания своей точки зрения, доказать, что Конвент и Комитет Общественного Спасения могли бы при тогдашних обстоятельствах избежать политики твердых цен и регламентации. Однако они не доказывают этого. Эта политика диктовалась политической необходимостью и соображениями государственной обороны... Вместе с Лефевром я полагаю, что объективный анализ фактов заставляет прийти к следующему выводу: "правительство Робеспьера, - выражаясь его словами, - "спасло рабочую Францию от голода" (стр. 362, 363).

В другом месте (стр. 458) Матьез совершенно правильно отмечает, что именно максимум "в чрезвычайной мере способствовал замедлению обесценения ассигнатов", а его отмена усилила инфляцию (позволила буржуазии переложить целиком издержки революции на народные низы). Не менее любопытен вывод, к которому приходит наш автор, анализируя применение карточной системы. "Несомненно, - пишет он, - "введение хлебной карточки породило злоупотребления, но в общем эта система, по-видимому, оправдала надежды ее инициаторов. Она смягчила кризис для бедных классов" (стр. 371). "Хлебная карточка дала хорошие результаты, так как волнения и бунты становились все реже. Судя по тогдашним пайкам (Матьез отмечает, что обычно они были выше, чем нормы, установленные во Франции во время империалистической войны), городское население не знало также настоящего голода... Но косвенным доказательством, что не было полного отсутствия хлеба может служить то, что система хлебных карточек никогда не распространялась на всю Францию, она была введена в городах и местечках, в деревнях она осталась совсем неизвестной" (373).

стр. 208

Но если система регламентации в целом и дала известные положительные результаты, то отсюда вовсе не следует, что она действовала без перебоев: случаи нарушения максимума были весьма часты не только в деревнях, где почти невозможно было уследить за частными сделками в виде торговли из-под полы, на дому и т. п., но и в городах, где, казалось, легче было проследить случаи нарушения закона и карать их.

Матьез приводит немало примеров, иллюстрирующих это бесспорное положение (см., напр., стр. 429 и др.). Но одновременно он отмечает, что система максимума действовала более или менее успешно в зависимости от социального и партийного состава местной администрации и народных обществ, с одной стороны, и от степени давления, которое испытывало правительство Робеспьера со стороны подлинных представителей народных низов - эбертистов - с другой (см. 429, 375). Отсюда следовало бы сделать еще один вывод, который Матьез, - однако, не делает. Возможно, что закон о максимуме дал бы больше результатов, если бы у власти стояли не те, кому его "навязали", и кто исполнял его лишь нехотя, под давлением слева, а те, кто его требовал и старался добиться его применения на деле в интересах городской и деревенской бедноты. Ведь сам же Матьез вынужден признать, что с падением эбертистов максимум потерял своих вдохновителей и защитников. Правительство сохранило закон о максимуме, но без энтузиазма и даже без искреннего убеждения" (418).

В другом месте автор отмечает, что после казни эбертистов максимум становится столь второстепенным делом, что исчезает из переписки эмиссаров Конвента с К. О. С. (430).

В конце своей книги Матьез посвящает специальную главу "таксам заработной платы" (гл. 10 III части). Недостаток места не позволяет нам остановиться - на этом вопросе сколько- нибудь подробно. Заметим только, что влияние максимума на положение рабочих (как продавцов своей рабочей силы), Матьез расценивает иначе, чем Тарле (см. "Раб. класс во Франции в эпоху Рев.", т. II).

Два весьма важных положения автора представляются нам спорными. Матьез утверждает, что в эпоху так называемого "третьего" максимума (жерминаль - термидор 11 года), в результате смягчения прежде изданных законов, положение с продовольствием было лучше, чем в предыдущий период (432). В доказательство он ссылается на письма эмиссаров Конвента за время с 1 жерминаля до 9 термидора. Одно из них (донесение Изабо из деп. Жиронды) считает "самым пессимистическим", а потому совершенно не типичным. Другие говорят, что от нужды страдают только горожане и в частности рабочие (432 - 433). Но, во-первых, нельзя не учитывать того-обстоятельства, что после казни эбертистов, многие эмиссары Конвента, несомненно, приспособлялись в своих донесениях к новому правительственному курсу. Во- вторых, за тот же период (весна и лето 94 г.) мы имеем ряд сообщений весьма пессимистического и тревожного характера, исходящих, правда, не от эмиссаров Конвента, а от администрации или жителей отдельных, как потребляющих, так и производящих коммун (см. Archives Nationales, r11 , 117в ). Конечно, этого рода сообщения, исходившие от низового административного аппарата или от самого населения и направлявшиеся в Центральную Продовольственную Комиссию или в К. О. С., в свою очередь, страдали преувеличениями (в обратную сторону), но игнорировать их все же, по нашему мнению, нельзя.

Во всяком случае, этот тезис Матьеза нуждается в более солидном обосновании.

Второе представляющееся нам спорным утверждение автора сводится к тому, что во время действия "смягченного" максимума активное сопротивление крестьян реквизициям было незначительно. Автор считает, что оно почти ограничилось теми четырьмя фактами, которые он сам приводит (431 - 432). "Крестьянин, - говорит дальше Матьез, - ругал реквизиции, которые лишали его возможности распоряжаться своими продуктами, ругал максимум, который сокращал

стр. 209

его доход, ругал гужевую повинность, которая отнимала у "его время и телеги" но в общем он повиновался, так как прикидывал в уме, какую громадную пользу он извлек от перемены режима: он не желал вставлять новому строю палки в колеса, не желал содействовать победе неприятеля и возвращению своих притеснителей" (433).

В действительности случаи открытого сопротивления реквизициям со стороны крестьянства были гораздо многочисленнее (см., напр., приведенное у Evrard1 дело о мятеже в коммунах Saint-Martin des shampes и Osinoy, имевшее место в флореале II г. и закончившееся довольно суровым приговором: 9 обвиняемых (в том числе одна женщина) были присуждены к смертной казни с конфискацией имущества. Случай применения вооруженной силы при реквизициях имели место в рассматриваемый период в департаменте Верхней Марны в дистрикте Шомон2 . Шарль Поре в своей работе о продовольственном кризисе в департаменте Ионны3 приводит случай, когда крестьяне соорудили настоящие баррикады и вступили в форменное сражение с национальной гвардией, которая явилась отбирать у них хлеб).

Укажем еще на один досадный недостаток работы Матьеза: я имею в виду некоторую невыдержанность его терминологии. Едва ли, например, правильно применять термин "социализм" к идее так называемого "аграрного закона" (75,86) или считать систему реквизиций, пайков и твердых цен осуществлением идей коммунизма (327), или, наконец, характеризовать как "социалистические" взгляды Ру.

В заключение мне остается подчеркнуть, что наши частичные разногласия с Матьезом и наши указания на невыдержанность его работы с марксистской точки зрения отнюдь не мешают нам признать высокие научные достоинства его книги. С появлением ее в свет наша переводная литература по истории. Французской революции обогатилась новым ценнейшим вкладом, без тщательного ознакомления с которым нельзя приступать к изучению эпохи террора.


1 Defresne et Evrard, Les subsistances dans Ie distr. de Versailles, t. II, p. 248 - 254.

2 См. Ch. Lorain, Les Subsistances en cereales dans Ie distr. de Chomont,. t. I - II.

3 Ch. Poree, Les subsistances dans I'lonne pendant la Rev., p. LVIII - LIX.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/НОВАЯ-РАБОТА-ПО-СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ-ИСТОРИИ-ЭПОХИ-ТЕРРОРА

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Vladislav KorolevКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Korolev

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. Лукин, НОВАЯ РАБОТА ПО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ЭПОХИ ТЕРРОРА // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 14.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/НОВАЯ-РАБОТА-ПО-СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ-ИСТОРИИ-ЭПОХИ-ТЕРРОРА (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Н. Лукин:

Н. Лукин → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Vladislav Korolev
Moscow, Россия
1140 просмотров рейтинг
14.08.2015 (3149 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
12 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
НОВАЯ РАБОТА ПО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ЭПОХИ ТЕРРОРА
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android