20 мая 1948 г. на заседании Учёного совета Института истории материальной культуры имени Н. Я. Марра Академии наук СССР состоялось обсуждение труда П. Н. Третьякова "Восточнославянские племена".

В своем вступительном слове автор книги указал, что в его задачу входило подведение некоторых итогов большой работы, проделанной советскими историками, археологами и этнографами в изучении вопросов происхождения славян и древнейших судеб славянства Восточноевропейской равнины. Чтобы сделать книгу доступной не только узкому кругу специалистов, но и широкому читателю, автор счёл нужным, излагая ту или иную проблему, давать относящиеся к ней материалы не как общую сумму доказательств, а как отдельные извлечения, служащие иллюстрацией принятого автором положения. В особенности это относится к археологическим материалам, очень громоздким и сложным и потому трудным для читателя популярной книги. Остановившись на отдельных рассмотренных в книге проблемах, П. Н. Третьяков отметил, что ряд вопросов являются дискуссионными уже в течение многих лет, но и до сих пор среди учёных не достигнуто то единство мнений или хотя бы та определённость во взглядах, которая позволила бы признать проблему более или менее решённой.

Выступивший в дискуссии проф. Б. А. Рыбаков указал, что, по его мнению, книга П. Н. Третьякова не является популярной, так как автору не удалось слить воедино глубину научной мысли и ясность изложения. Частое употребление терминов, понятных только специалистам, запутанность изложения некоторых проблем делают книгу малодоступной для рядового читателя.

Вместе с тем Б. А. Рыбаков отметил, что книга ценна тем, что даёт широкую историческую картину и притом в единой новой концепции, основывающейся на всех достижениях современной науки. Борьба с буржуазными теориями, в частности с теорией прародины, ведётся с первой до последней страницы книги. П. Н. Третьяков доказал, что чрезвычайно важно для науки, различие в уровне культуры и темпах развития северных и южных восточнославянских племён¹ . Это положение вносит историческую конкретность в наши представления о прошлом древних славян, даёт возможность установить, что политическое, объединение племён и образование русского государства произошли лишь тогда, когда культура южных и северных племён оказалась на одинаковом уровне. Б. А. Рыбаков считает, что автор правильно уделяет большое внимание нашествиям племён с востока (гунны, авары), которые, безусловно, оказали большое влияние на уклад и жизнь восточных славян. Положительным является взгляд П. Н. Третьякова на этногенез южных славян. Продвижение части антов на Дунай, роль восточнославянского элемента в формировании болгарского народа, вернее тех славянских народов, которые потом стали называться болгарами, были очень велики.

Из недостатков книги Б. А. Рыбаков отмечает неудачное утверждение автора, будто "современное этническое деление восточного славянства, уже сложившегося в национальности, точно так же, как я славянства южного и западного, вовсе не является чем-то новым, каким-то новообразованием. Оно восходит к чрезвычайно далёкому прошлому" (ч. II, стр. 106). Эта мысль может натолкнуть на неправильные выводы. Её можно истолковать таким образом, будто деление на украинцев, белоруссов и русских является исконным для славянства. Такой вывод не следует из контекста, но фраза порождает двусмысленность. Нельзя согласиться с тем, что П. Н. Третьяков для решения вопросов славянского этногенеза не привлёк курганных материалов XI - XII веков. Автор считает поздние курганные материалы недоброкачественными, так как они относятся к тому времени, когда племенные объединения уже исчезли. Однако в смысле этнографическом для ретроспективного изучения предшествующей эпохи материалы XI - X II вв., времени, близкого к существованию этих племён, должны привлекаться в полной мере.

Б. А. Рыбаков считает спорным определение П.. Н. Третьяковым антов как племён, живших только на Правобережье. Становится непонятным, почему же в таком случае в эту группу включены поляне, которые археологически гораздо больше были связаны с левобережными племенами, чем с загадочными уличами. Антский племенной союз был расплывчатым, его нельзя ограничить какой-то одной территорией. Неправильно для VI - VII вв. резко ограничивать правобережные и левобережные племена и только первых признавать принадлежащими к антскому союзу.

По мнению П. Н. Третьякова, области антов и росов-русов не совпадали. Приводя убедительный материал, свидетельствующий в пользу Южной Руси, автор удачно использует топонимику, содержащую корень "рос" или "рус". Он ведёт нас от Днепра и Дона (река Росо - приток Днепра, Росава, Рос-Оскол, впадающий в Северный Донец). В пределах этого лесостепного прямоугольника для VI - VII вв. мы можем назвать несколько категорий древностей, которые можно связывать с русами или славянами. Если мужские вещи (пояса, оружие, портупеи мечей) в эту

¹ Полностью этот вопрос изложен в книге П. Н. Третьякова "Северные восточнославянские племена". "Материалы и исследования по археологии СССР". Т. VI. 1941. К сожалению, почти весь тираж этой книги, за исключением нескольких экземпляров, погиб.

эпоху были международны (одинаковы у алан, славян, болгар и др.), то женские украшения сохраняли свои локальные особенности, и анализ их позволяет уловить несколько районов распространения каких-то росов или славян. Один из этих районов совпадает с Поросьем, Росью и Росавой, причём очень близок к современному району Полтавщины. Второй район захватывает верховья рек Псёл, Ворсклы, Северного Донца, подступает к ареалу салтовской культуры, но почти несомненно, что это район протосеверянский, потому что в дальнейшем северянские курганы располагаются в тех же местах. Б. А. Рыбаков высказывает предположение, что под Танаисом древних авторов нужно понимать не весь Дон с его бассейном, а лишь Северный Донец. Тогда, если перенести текст Худуд-ал-Алама (неизвестный персидский географ конца X в.) на карту, то русы окажутся живущими в самых верховьях Северного Донца и дальше на запад от этой территории, вплоть до Киевщины. В этом районе нужно продолжить поиски археологических памятников, связанных с Русью.

Спорна последняя глава книги, посвященная вопросу о поселении славян на Тамани и Нижнем Дону. Нет достаточных материалов, чтобы отрицать эти древние поселения и утверждать, будто анты-славяне появились на Дону и Тамани только в X веке.

Чл. -корр. АН СССР А. Д. Удальцов отметил трудности, стоявшие перед автором книги "Восточнославянские племена". Это, во-первых, огромный промежуток времени (с IV - III тысячелетия до н. э. до конца I тысячелетия н. э.), который должен был охватить исследователь; во-вторых, неразработанность ряда вопросов, освещающих историю этого огромного периода. Несмотря на эти трудности, автор сумел дать действительно популярный очерк современного состояния вопроса.

Основные возражения А. Д. Удальцова касаются первой части книги - вопроса о происхождении славян. На стр. 13 - 16 П. Н, Третьяков даёт анализ тех групп неолитических племён, которые в III тысячелетии до н. э. населяли Восточную Европу. Он пишет: "Нет никакого сомнения, что в охотничье-рыболовческих племенах лесного северо-востока следует видеть прежде всего отдалённых предков угрофинских племён и народов; в племенах степи - далёких предков последующей свиты кочевнических племён, история которых тесно переплеталась с историей кочевников азиатских степей; древнее земледельческое население Центральной Европы - это далёкие предки европейских племён и народов, как некогда существовавших и затем исчезнувших, так и современных". Нельзя согласиться с тем, что вся территория, очерченная автором на карте (рис. 1) как принадлежащая северным лесным племенам, была защита предками угрофинских племён. Здесь дьяковская культура, один из центров образования славянства, здесь "поля погребений". Таким образом, в западной части эти охотничье-рыболовческие племена развились не в финноугорские племена, а в славянские.

Нельзя также видеть в так называемых степных племенах только лишь предков кочевников. Срубная культура - совсем не кочевническая. Неудачен термин "европейские племена". Автор имеет в виду индоевропейские племена, в отличие от финно-угорских. При употреблении же термина "европейские" это различие исчезает, так как финны принадлежат к европейским племенам.

Говоря о скифах, автор указывает, что культура скифского Причерноморья слагалась из местной, восточной и греческой культур. Термин "восточная" очень неопределённый. Нужно отказаться от прежнего понятия однородности Востока и уточнить, о каком влиянии идёт речь: Урарту, непосредственно среднеазиатском или каком-либо ином.

Неправильно утверждение автора, что происхождение всех скифских племён является результатом скрещивания древнего исконного населения с. пришлыми с востока племенами. Скифы-земледельцы - это автохтонное население, вовсе не представлявшее собой продукт скрещивания с кочевниками.

Вовсе необоснованно размещение на карте племён геродотовой Скифии (рис. 3) скифов-земледельцев севернее скифов-пахарей. Ошибочно содержание карты "Европа в первые века н. э. (по Птоломею)" (рис. 4). Эта карта составлена не по Птоломею, а взята из какого-нибудь немецкого школьного атласа и содержит ошибки, порождённые немецкой националистической историографией. Готоны (по карте) живут на левом берегу Вислы и занимают очень большую территорию, вандилы помещены в Приморье, где они никогда не были. Рубрика "германцы" на карте охватывает территорию, которая вовсе не была германской. Лугии помещены только в верховьях Одры - Вислы, хотя они жили на довольно широкой территории, совпадающей с пшеворской культурой.

А. Д. Удальцов критикует автора, который безоговорочно присоединяется к мнению акад. А. А. Шахматова, считавшего, что в языке венедов, т. е. предков славян, много элементов кельтского языка. Шахматов исходил из того, что самое слово "венеды" кельтское, тогда как это слово в лучшем случае - старинный доиндоевропейский термин. Тесного соприкосновения с кельтами венеды не имели. Во всяком случае, такой важный вопрос, как происхождение русского языка и кельтских элементов в русском языке, без достаточно веских соображений не следовало бы решать в ту или другую сторону.

Вряд ли целесообразно употреблять такой термин, как "северные сарматы", по отношению к племенам дьяковской культуры и другим северным племенам. Н. Я. Марр употребил это выражение однажды, но не в этническом смысле. Нельзя согласиться с мнением автора, что в первые века н. э. у сарматов, готов и бастарнов существовали объединения, государственного характера. Для этих племён ещё рано говорить о государстве, в отличие, например, от скифов.

Неправильно представление П. Н. Третьякова, что у готов уже существовало какое-то единое государство или объединение государственного характера. В различные периоды складывались временные объединения отдельных готских племён, и деление на вестготов и остготов связано с их географическим расселением. Это были непрочные военные союзы, основанные на военной демократии, которые всё время то распадались, то возникали вновь.

Неверно, что в начале "великого переселения народов" славяне якобы не выступали самостоятельной военной силой против Рима. То, что война называется готской, а не славянской, объясняется приёмом античных писателей все военные кампании данного года считать за одну войну. Так, маркоманская война не была войной с каким-то одним племенем: это была война с самыми различными племенами на довольно значительной территории к северу от Римской империи.

Нельзя связывать северян с сабирами, савирами или саспирами. Саспиры - это одно из племён Закавказья, оно вошло, по-видимому, в состав армянского народа. Савиры Северного Кавказа также не могут быть связаны с северянами. А савары Птоломея, о чём не упоминает автор книги, действительна связываются с северянами.

А. Д. Удальцов указал ещё на некоторые спорные положения книги, но в целом оценил её как работу очень нужную и полезную.

Проф. Н. Н. Воронин считает, что археологическая наука прошла два этапа: период поисков новых археологических материалов, связанных с возникавшими историческими вопросами, и период обобщающих трудов, создания исторических концепции на основе накопленного старого и нового материала. Этот период ещё не закончился, и книга П. Н. Третьякова представляет прекрасный образец обобщающей популярной работы этого периода. При переходе к новому этапу археологии - к поискам новых памятников и острой критики наших источников - необходимо отказаться от слишком категорического решения вопросов и излагать ряд тем более условно, гипотетично. В этом отношении интересны работы И. И. Ляпушкина, который справедливо требует строгой точности в решении вопроса об антских древностях. Он доказал, что по течению Ворсклы не имеется связи между скифами и "полями погребений" и дальней, шей преемственности памятников "антского времени". Эти работы нельзя игнорировать при решении проблем славянского этногенеза.

Н. Н. Воронин считает, что прав В. И. Равдоникас, утверждавший, что Для лесной полосы стадия патриархально-родового строя кончается в VIII - IX вв., а формирование территориальной общины относится к IX - XI векам. Поэтому П. Н. Третьяков ошибается, когда пишет, что северные и восточные племена сохранили "первобытные родовые формы общежития до средины первого тысячелетия н. э. Эту же точку зрения автор высказывает на стр. 152 - 153: "Селения новгородских славян" и кривичей VII - IX столетий располагались обычно вблизи рек или озёр, которыми так богат этот северный лесной край. Они занимали сравнительно невысокие, ровные и удобные для жизни места. В большинстве случаев селенья были относительно невелики, насчитывая до одного, двух, трёх десятков построек, расположенных обычно в ряд, вдоль берега, фасадом к озеру или реке. Если к этому прибавить, что жилищем славянских племён издавна служила рубленая из бревен изба, с печкой-каменкой у задней стены, т. е. почти такая же "чёрная" изба, какие кое-где сохранились в этих местах до начала XX столетия, то станет очевидным, что в конце первого тысячелетия н. э. уже начали складываться основные черты, присущие старорусской северной деревне. Селения такого характера окончательно вытеснили к этому времени более древнюю форму посёлка - патриархальное гнездо, посёлок патриархальной общины, очень небольшой и иначе планируемый, восходящий к типу городища у д. Березняки. Выходит, если верить автору, что вся вторая половина первого тысячелетия, т. е. VI - IX вв., - это время распада родовых отношений. С этим согласиться нельзя.

Акад. Б. Д. Греков в своём выступлении указал на своевременность книги П. Н. Третьякова, обобщающей огромный материал и дающей ту сумму выводов, которая необходима для историка. С этой точки зрения книга является этапом в нашей науке. Однако в книге есть много спорного. Б. Д. Греков считает, что деление восточнославянских племён на северные и южные и резкое их противопоставление слишком прямолинейны. Было и большое различие между отдельными племенам:: в каждой из этих групп, были и переходные формы, которые необходимо учитывать. Далее Б. Д. Греков возражает выступавшему в прениях Н. Н. Воронину. Неверно утверждение Н. Н. Воронина, что на севере нашей Родины родовые отношения исчезают только чуть ли не в IX - X веках. В. И. Равдоникас, высказывавший такую точку зрения, теперь, надо полагать, от нее отказался бы, так как археологические открытия в Старой Ладоге, относящиеся к VIII в., рисуют картину, далёкую от родового строя. О том же свидетельствует и древнейший текст Русской Правды, которую акад. Греков целиком относит к VIII веку. Там нет никаких указаний на патриархально-родовые отношения. Нормы Русской Правды создавались в русском народе и на севере и на юге. Хотя текст Русской Правды южного происхождения, но, попав в Новгород, он крепко там привился, несколько изменившись только терминологически. Нет никаких оснований говорить об общинном землепользовании в VIII - IX веках. Русская Правда говорит о частной собственности на землю, об индивидуальном хозяйстве. То же подтверждают раскопки в Старой Ладоге. Вызывает удивление утверждение Н. Н. Воронина, будто земля не оказывала влияния на образование классов. И археология и письменные источники свидетельствуют об обратном. Так было у всех земледельческих народов. Поскольку земледе-

лие было основным занятием славян, земля не могла не оказать влияния на классообразование. Конечно, если бы земледелие у восточных славян было второстепенной отраслью производства и технически очень отсталым, то земля не могла бы играть значительной рели, но находка в Старой Ладоге сошника VII в. свидетельствует о довольно раннем появлении на севере пашенного земледелия. Следовательно, нет никаких оснований думать, что земля на Руси не оказала влияния на процесс классообразования. Касаясь вопроса о появлении славянских городов, Б. Д. Грехов указал, что уже в VII - VIII вв. происходит зарождение городов. Ремесленно-торговые посёлки этого времени в IX - X вв. превращаются в города (в социологическом смысле слова).

Проф. В. В. Богданов считает, что П. Н. Третьяков в своей книге обратил недостаточное внимание на роль языковых делений у восточных славян. Данные филологии имеют большое значение в решении поставленных П. Н. Третьяковым вопросов. Автор книги справедливо воспользовался указаниями А. А. Шахматова относительно кельто-иберийских сближений. Указание на то, что восточнославянская культура связана с римской, в некоторой степени созвучно с археологическими данными. Для понимания древних культурных связей важно установление близости южновеликорусского языка и языка современных болгар.

Проф. С. В. Киселёв оценил в целом книгу "Восточнославянские племена" как удачную попытку популяризации научных достижений последних десятилетий. Главный недостаток её как научно-популярной книги заключается в том, что основные положения изложены в ней чрезвычайно сжато, в утвердительном виде и исключены элементы полемики и конкретные примеры. Это относится преимущественно к первой части книги.

Из отдельных вопросов, освещенных в книге, не совсем правильно автор подошёл к вопросу о культуре "шнуровой керамики". Он, подобно большинству западноевропейских учёных, почти полностью исключил материалы Восточной Европы. Между тем и катакомбная и фатьяновская культуры являются культурами "шнуровой керамики".

По мнению С. В. Киселёва, "дьяковская" культура имеет прямое отношение к северным восточнославянским, а не финским племенным группам. Территориально "дьяковская" культура совпадает с северными восточнославянскими племенами. И если в области будущих чудских племён наблюдаются те же самые чисто дьяковские, черты, то это лишь доказывает, что дьяковские элементы ограничились не только северным восточнославянским этногенезом.

Очень жаль, что в последней части работы П. Н. Третьяков не уделил внимания культурным связям славянских народов, со степными народами после "великого переселения". Такие явления, как наличие у славян дохристианской, рунической письменности, совершенно такой же, как у всех тюркских кочевников этого времени, аналогии в костюме воина, его оружии, конском убранстве, наконец, самое название русских князей каганами - всё это заставляет думать о более тесных связях славян со степью, чем простое соседство.

Проф. В. Д. Блаватский, касаясь вопроса о северозападной группе киммерийцев в Причерноморье, которых П. Н. Третьяков связывает с трерами, обращает внимание на тот факт, что связь этих киммерийцев с фракийцами может быть закономерно осмыслена не как глубокое проникновение первых на Балканский полуостров, а как результат хорошо исторически засвидетельствованного похода киммерийцев. Не исключена возможность, что эта связь осуществлялась через Малую Азию.

Излагая историю Северного Причерноморья в III в. до н. э., автор книги считает, что до III в. отношения между греческими городами и скифами в основном были мирными; начиная же с III в., наступает полоса непрерывных войн, что связано с попытками скифов в это время утвердить своё господство и захватить города. Здесь желательно уточнение. Военные столкновения были засвидетельствованы и раньше, для IV в. они бесспорны, не говоря уже о том, что процесс формирования Боспорского государства был связан с рядом войн. Но главное даже не в этом, а в том, что, несомненно, военные события были связаны с процессом формирования тех государственных образований, которые имеют место и у самих греков Боспора и тем более у туземцев, а этот процесс, нужно думать, был длительным и постепенным. Мы располагаем явным свидетельством создания в IV в. каких-то ранних государственных форм - царство Атея - на всём пространстве от Дона до Дуная.

Когда речь идёт о роли Рима и римских провинций как культурного фактора, влиявшего на южное славянство, необходимо уточнить, что решающая роль принадлежала не романизированным, а эллинизированным провинциям, так же как в последующее время роль Византии, наследницы классической культуры, была гораздо большей, чем роль латинского Запада.

В заключительном слове П. Н. Третьяков отметил, что большинство возражений оппонентов касалось частных вопросов, принципиально концепции автора возражали лишь Н. Н. Воронин и отчасти А. Д. Удальцов. Эти возражения касались темпов социального развития. Н. Н. Воронин считает, что земледелия у северных восточнославянских племён не было вплоть до IX в., что они жили охотой и скотоводством, и что высокая славянская культура X - XII вв. явилась внезапно, без длительного подготовительного периода. Это совсем не так. Процессы распада родовых отношений, классообразования, сложения ремёсел идут из глубины тысячелетий. Нельзя представить себе невероятный исторический скачок, внезапное превращение в течение одного века восточнославянских племён из дикарей в цивилизованный народ. А. Д. Удальцов, возражая против термина "государственные образования" у сарматов и готов, рассматривает их племенные союзы как военную демократию. Но если в первые ве-

ка нашей эры на территории Причерноморья шёл процесс классообразования, то, следовательно, шёл процесс и государственного образования. Готский племенной союз был уже варварским государством. По берегам Чёрного моря исторический процесс шёл более ускоренным образом, и население Причерноморья было по сравнению с германцами более передовым. Мы до сих пор представляем себе исторический процесс несколько искажённым, отдаём дань старым традициям, старым представлениям, которые нужно пересмотреть. Вообще готская проблема, этот важный, острый и в политическом отношении ответственный вопрос, непростительно игнорировалась в нашей науке.

Перейдя к возражениям по отдельным вопросам, П. Н. Третьяков отметил своё несогласие с выступлением Б. А. Рыбакова, который указал, что грань между северными и южными восточнославянскими племенами стёрлась лишь тогда, когда было достигнуто государственное объединение. По мнению П. Н. Третьякова, нельзя этническое объединение рассматривать как предпосылку государственного объединения. В то время эти процессы шли независимо друг от друга, и Киевское государство включало в себя не только славян, а и мерю, весь и другие народы.

П. Н. Третьяков считает, что по вопросу о границах расселения антов у него нет разногласий с Б. А. Рыбаковым. Анты - это южное славянство, я его распространение на восток не ограничивается Днепром. Б. А. Рыбаков, составив карту древностей, которые он считает антскими, показал, что все эти памятники находятся на левобережье Днепра, на собственно же антской территории, вплоть до Дуная, этих памятников нет. Поэтому П. Н. Третьяков считает, что эти памятники принадлежат руси антского времени, но не антам. Русь - это те племена, которые в антское время были периферийными, это те племена, которые не являлись наиболее активной частью антского союза и иногда включались, а иногда и не включались в него. Аргумент Б. А. Рыбакова, что на антской территории встречаются клады типа Перещепинского, нельзя признать целиком, так как ещё не доказано окончательно, что последний клад зарыт славянами.

В отношении раннеславянских поселений на Тамани и на Дону не было найдено археологических доказательств. Большая Таманская экспедиция ГАИМК добыла много материалов, которые свидетельствуют о том, что на Тамани боспорский слой сменяется салтово-маяцким и лишь в середине X в. появляется керамика роменского типа, т. е. славянская. Вероятно, что в притаманских городах, которые являлись международными рынками, анты, или славяне, были и до этого. Но массивы славянского населения появились там лишь в X в., прожили недолго и потом ушли на Русь.

Лужицкая культура переоценивается в смысле её высокого уровня. Подкупает её хорошая керамика. Но качество керамики не определяет уровня развития культуры в целом.

Отвечая на упрёк проф. Богданова, что в книге не обращено внимания на языковые деления славянства, П. Н. Третьяков замечает, что это сделано им сознательно, поскольку за последние 30 лет лингвисты не внесли ничего нового в вопрос о происхождении славян. Между тем открытия лингвистов в этой области чрезвычайно плодотворно отразились бы на развитии советского языкознания в целом. Изучение лингвистами этих проблем приблизило бы их к историческим позициям и отдалило бы от формализма, который имеет ещё хождение в языкознании.

Вопрос о том, являются ли "дьяковцы" элементом, вошедшим в славянский этногенез, сложен, потому что культура с сетчатой керамикой широко распространена не только в верховьях Волги, но и в бассейне Верхнего Днепра, - она доходит до Эстонии и продолжается и в Заволжье. Поэтому когда мы говорим об автохтонном формировании северных славянских племён, то нужно считать, что они формируются лишь на какой-то части городищ с сетчатой керамикой прежде всего на основе того населения, которое обитало, в верховьях Днепра. В днепровских городищах и во всех остальных районах сетчатой керамики имеются некоторые хозяйственные различия, например в составе стада. Городища с сетчатой керамикой не являются основным компонентом в формировании северных славян.

В заключение П. Н. Третьяков указал на недостатки книги, о которых не говорили оппоненты и которые заметил он сам. Это, во-первых, недостаточная постановка сармато-славянской проблемы, важной для решения вопросов славянского этногенеза; во-вторых, недостаточное использование антропологического материала.

Закрывая заседание, председательствовавший А. Д. Удальцов отметил плодотворность дискуссии для решения важнейших проблем древнейшей истории славянства и призвал продолжить разработку спорных проблем.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. МОНГАЙТ:

Комментарии: