А. РУБИНШТЕЙН, доктор философских наук, первый заместитель директора ИЭ РАН, профессор Московской школы экономики МГУ

Проблематика общественных интересов в целом, как и вопрос о взаимосвязях индивидуальных и групповых предпочтений, - - это "вечные сюжеты", кочующие по странам и эпохам, составляющие главную интригу исследований, посвященных "теории государственных финансов" (английская традиция) и "финансовой науке" (немецкая традиция)¹. Если в английской традиции (А. Смит, Дж. С. Милль, Г. Сиджвик) центральное место как в XIX, так и в XX вв. занимала проблема коррекции провалов рынка и поставки общественных благ, то в немецкой традиции основной акцент был сделан непосредственно на проблеме общественных потребностей, исследование которой в силу ряда причин не получило развития в XX в. Данное обстоятельство и обусловило наш повышенный интерес именно к немецкой финансовой науке с ее пониманием "общественных интересов"².

Теоретический ландшафт

Бросая ретроспективный взгляд на отношение экономистов к категории общественных интересов, выделим вслед за К. Шмидтом три типа носителей этих интересов: общность людей в целом, отдельные члены этой общности и просто индивиды³. Данная классификация позволила Шмидту систематизировать достаточно разрозненные взгляды

¹ См. обзорную статью Р. Масгрейва (Musgrave R. A. Public Finance and Finanzwissenschaft Traditions Compared // Finanzarchiv. 1996. Vol. 53, No 2. P. 145 - 193).

² При описании понятия "общественные интересы" мы старались сохранить терминологию, использовавшуюся определенными авторами: коллективные или общие потребности, потребности или интересы общества как такового, интересы или предпочтения общества в целом и т. п. При этом смысл данного понятия никогда (кроме оговоренных случаев) не менялся - речь всегда шла о специфических интересах социума, отличающихся от "суммы" интересов отдельных индивидов, входящих в этот социум.

³ Schmidt K. Zur Geschichte der Lehre von den Kollektivbedurfnissen // Systeme und Methoden in den Wirtschafts- und Sozialwissenschaften / E. von Beckerath u. a. (Hrsg.). Tubingen: J. C.B. Mohr (Paul Siebeck), 1964. S. 335.

стр. 90

по поводу коллективных потребностей, разбросанные по всему полю экономической мысли.

К первой группе авторов, рассматривающих в качестве носителя указанных потребностей коллектив людей или их сообщество в целом, Шмидт относит Ф. Хермана, А. Шеффле и К. Менгера - немецких экономистов конца XIX - начала XX в.⁴ Несмотря на известные различия этих авторов, главное, в чем они сходятся, связано с гипостазированием интереса совокупности людей в целом.

Шеффле, например, говорит о наличии общественных потребностей, "которые не могут быть обеспечены отдельными членами общества"⁵. По мнению же Менгера, следует различать коллективные потребности, испытываемые членами общности, и общие потребности, испытываемые коллективом как таковым: "...не только у человеческих индивидов, из которых состоят их объединения, но и у этих объединений есть своя природа и тем самым необходимость сохранения своей сущности, развития - это общие потребности, которые не следует смешивать с потребностями их отдельных членов и даже с потребностями всех членов, вместе взятых"⁶. Иначе говоря, всякая общность людей, по Менгеру, может иметь и преследовать свои специфические цели, отличающиеся от интересов отдельных индивидов, составляющих эту общность.

Выводы Менгера, базирующиеся на предположении о том, что у целого могут быть свои особые свойства, отличные от свойств его частей, входят в противоречие с принципом методологического индивидуализма. Этим, собственно, и была обусловлена основная критика "общих потребностей", которая шла по линии соотношения целого и частей, его составляющих.

"Носителем данной потребности, - пишет X. Йехт, - всегда является отдельный человек и никогда взятая как целое социальная общность, у которой в отличие от индивида как раз отсутствует способный к переживаниям живой центр"⁷. И даже через тридцать лет один из самых авторитетных исследователей общественных интересов - Р. Масгрейв не отважился пойти дальше этого упрощения: "...поскольку группа людей как таковая не может говорить, возникает вопрос, кто способен выразить чувства этой группы"⁸. С точки зрения современной науки об обществе с ее холистической философией и развитыми институциональными теориями критика такого рода не кажется убедительной. Но об этом немного позже.

Позиция второй группы авторов, к которым Шмидт относит Ф. Кухеля, X. Ричля и Е. Селигмена, состоит в том, что, признавая существование интересов общества в целом, свой главный акцент они делают на индивидуализации этих интересов. Поэтому им не приходится прибегать к "биологической аргументации" и подвергать обструкции

⁴ В отличие от Шмидта мы не нашли в работах этих авторов указаний на носителя общих потребностей. Речь идет лишь о самом факте существования интересов общества как такового.

⁵ Schaffle A. E. F. Das gesellschaftliche System der menschlichen Wirtschaft. 3. Aufl. Bd. 1. Tubingen, 1873. S. 113.

⁶ Menger C. Grundsatze der Volkswirtschaftslehre. 2. Aufl. Wien-Leipzig: Holder-Pichler-Tempsky, 1923. S. 8.

⁷ Jecht H. Wesen und Formen der Finanzwirtschaft. Jena: Gustav Fischer, 1928. S. 62.

⁸ Musgrave R. A. The Theory of Public Finance. N.Y.; L.: McGraw-Hill, 1959. P. 87. Немного в другой редакции, но фактически тот же аргумент повторяет Шмидт: отвергая сам факт существования потребностей, присущих обществу как таковому, он замечает, что "испытывающее потребности сообщество (коллектив) является мистическим органом" (Schmidt K. Op. cit. S. 337).

стр. 91

"мистический орган" или "способный к переживанию живой центр". И в этом аспекте их взгляды совпадают с позицией Йехта: "Носителем общих потребностей всегда является отдельный человек".

Исследования данной группы авторов базируются на почти современном тезисе о том, что совокупность людей способна генерировать общие потребности, которые, однако, испытывает не общество, а отдельные люди и лишь в той мере, в какой у них присутствует чувство общности. Именно такое понимание общественных интересов получило распространение в основном русле экономической теории⁹. Вместе с тем отметим, что анализ общих потребностей не может быть сведен к вопросу об их носителе. Важен еще и сам факт существования интересов общества как такового. То обстоятельство, что общественные интересы "чувствуют" исключительно отдельные люди, а не их совокупность, "не имеющая собственной психики"¹⁰, не может, на наш взгляд, служить основанием для отказа в признании этих особых интересов, присущих сообществу людей в целом.

Обсуждая взгляды данной группы авторов, надо обратить внимание на механизмы выявления общественных интересов и людей, способных их улавливать. Дело в том, что в отличие от предпочтений индивидов, обусловленных своекорыстием "экономического человека", индивидуализированную версию общественного интереса рыночные механизмы выявить не в состоянии. Анализ процесса формирования и актуализации коллективных потребностей в социуме представляет собой самостоятельную область исследований¹¹, некоторые аспекты которой будут рассмотрены ниже.

Третья группа авторов - А. Вагнер, И. Кайцл и А. де Вити -представляет тот же самый исторический период конца XIX и начала XX в. Строго говоря, их отношение к категории общественных интересов если и отличается от мировоззрения упомянутых выше ученых, то столь незначительно, что даже искушенный читатель с трудом сумеет выявить эти различия. Приведу в качестве примера определение Вагнера, в трактовке которого коллективные потребности - "это такие потребности, которые испытывают индивиды как члены человеческих коллективов, к которым они относятся поневоле или по свободному выбору ...это потребности, без удовлетворения которых невозможна общественная совместная жизнь, экономическое взаимодействие

⁹ Назовем в качестве примера давнюю статью А. Бергсона (Bergson A. A Reformulation of Certain Aspects of Welfare Economics // Quarterly Journal of Economics. 1938. Vol. 52, No 2. P. 310 - 334) и свежую работу А. Д. Некипелова (Некипелов А. Д. Становление и функционирование экономических институтов. М.: Экономистъ, 2006). Как оказалось, за семьдесят лет мало что изменилось: в данной трактовке общественный интерес входит в индивидуальные функции полезности в качестве личного представления индивида о благосостоянии общества. Правда, в этом случае остается вопрос о возможности суммирования коллективного интереса, который испытывают отдельные люди, с обычным индивидуальным интересом. Мы видим здесь проблему неоднородности указанных интересов.

¹⁰ Ritschl H. Theorie der Staatswirtschaft und Besteuerung. Bonn: K. Schroder, 1925. S. 55.

¹¹ Здесь следует обратить внимание на бурно развивающуюся "Новую политическую экономию" (Persson T., Tabellini G. Political Economics: Explaining Economic Policy. Cambridge: MIT Press, 2000; Besley T. Principled Agents? The Political Economy of Good Government. Oxford: Oxford University Press, 2007; Handbook of Political Economy / Weingast В., Wittman D (eds.). Oxford: Oxford University Press, 2006).

стр. 92

индивидов, обладающих собственной волей"¹². Сравнивая данную дефиницию с взглядами Ричля или Селигмена, нетрудно заметить их совпадение.

Надо сказать, что наряду с процветанием "финансовой науки", австрийские, итальянские и шведские экономисты пытались улучшить индивидуалистический подход (английская традиция) к общественным интересам и публичным благам, выстроив мост между достижениями немецких ученых и развивающимся маржинализмом. Поэтому даже краткий обзор будет неполным, если к трем группам (по Шмидту) не добавить четвертую группу авторов, демонстрирующих принципиально иной взгляд на коллективные потребности¹³.

В теоретических построениях Линдаля, например, общественные интересы детерминируются исключительно коллективной формой потребления блага. Более того, фактически Линдаль признает общественными лишь те потребности, которые возникают у индивидов в отношении публичных благ¹⁴.

Подчеркнем особо, что именно в этих работах были предприняты первые и весьма успешные попытки применения к общественным товарам еще совсем молодой тогда теории предельной полезности. Продолжая линию Сакса, который потребности в общественных товарах связывал исключительно с индивидуальными преференциями и полагал, что объем их предложения должен определяться путем голосования¹⁵, Викселль добавил к этому маржиналистский принцип равенства цены предельной полезности блага и заявил о необходимости дифференциации цен на общественные товары¹⁶. При этом в отличие от Сакса, который просил голосующих установить уровень производства публичных благ, Викселль, стимулируя индивидов к выявлению их

¹² Wagner A. Grundlegung der politischen Okonomie. 3. Aufl. Teil 1. Halbband 2. Leipzig, 1893. S. 830.

¹³ Речь идет об исследованиях Э. Сакса ("Фундамент теоретической государственной экономии", 1887), К. Викселля ("Финансово-теоретические исследования наряду с описанием и критикой шведской налоговой системы", 1896) и Э. Линдаля ("Справедливость налогообложения", 1919). Строго говоря, в этой же группе надо было бы назвать и К. Менгера ("Основы теории народного хозяйства", 1871), одного из первых и авторитетных маржиналистов. Учитывая же цели настоящей работы, мы сочли возможным сохранить классификацию Шмидта.

¹⁴ "Общественные потребности являются коллективными в том смысле, что коллективный элемент должен относиться к благам, на которые направлены эти потребности" (Lindahl E. Positive Losung, die Gerechtigkeit der Besteuerung: Eine Analyse der Steuerprinzipien auf Grundlage der Grenznutzentheorie. (Just taxation - a positive solution) // Classics in the Theory of Public Finance. 4-th Impression / Musgrave R. A., Peacock A. T. (eds.) L.: Macmillan, 1967. P. 168 - 176. S. 57). Отметим, что подход Линдаля дал основание более поздним исследователям говорить о государственной деятельности как о мерах, направленных исключительно на удовлетворение потребностей в общественных товарах. Однако удовлетворение потребностей в общественных благах и деятельность государства могут не совпадать. Для подтверждения этого тезиса сошлемся на де Вити, который уверен, что не должно быть соответствия между коллективной потребностью и деятельностью государства, "поскольку иногда государство производит блага, предназначенные для удовлетворения индивидуальных потребностей, а иногда частные фирмы производят блага, предназначенные для удовлетворения коллективных потребностей" (de Viti de Marco A. Grundlehren der Finanzwirtschaft. Tubingen: J.C.B. Mohr, 1932. S. 11).

¹⁵ Sax E. Grundlegung der theoretischen Staatswirthschaft. Wien: Alfred Holder, 1887.

¹⁶ Wiksell K. Finanztheoretische Untersuchungen nebst Darstellung und Kritik des Steuerwesens Schwedens. Jena: Gustav Fischer, 1896; Частичный перевод см.: Classics in the Theory of Public Finance.

стр. 93

предпочтений, просил их определить объем производства и собственную долю в издержках производства этих благ.

Относительное завершение данный сюжет получил в уже цитированной статье Линдаля. Исходя из викселлевской дифференциации цен на публичное благо между различными группами налогоплательщиков, Линдаль пришел к заключению о "сильной зависимости налоговых цен от предельной полезности общественного блага для каждой из групп"¹⁷ и сформулировал вывод об эффективном равновесии, которое реализуется в точке пересечения кривой предложения с агрегированной кривой спроса, полученной посредством вертикального суммированияиндивидуальных кривых спроса¹⁸. Тем самым потребности общества в интерпретации Линдаля определяются в виде вертикального агрегата индивидуальных кривых спроса на общественный товар.

К сожалению, подход, основанный на предельной полезности, не был освоен немецкой финансовой наукой. Так, в первом издании знаменитого "Справочника по финансовой науке" он отвергается по причине его "чисто экономического" характера¹⁹, во второй редакции констатируется, что он принципиально не может выявить "непреодолимый разрыв" между содержанием налоговой цены и природой государственной деятельности²⁰. Таким образом, попытки объединить на базе модели Викселля-Линдаля достижения немецкой финансовой науки с маржиналистской методологией потерпели неудачу. После этой неудачи немецкие государственные финансы, по выражению Масгрейва, "впали в спячку"²¹. Остается действительно только сожалеть, поскольку нам представляется, что потенциал такого синтеза не был исчерпан.

И в XIX, и в XX столетиях теоретические дискуссии о групповых (общественных) интересах базируются на неких исходных, не всегда обозначенных явно наборах аксиом, которые, в свою очередь, обусловлены хотя и "методологическими", но все же "ценностными суждениями"²². Понятно, что в таком качестве аксиоматика не может быть ни истинной, ни ложной - она остается плодом согласия

¹⁷ Lindahl E. Op. cit. P. 172.

¹⁸ Ibid. P. 173. Почти четверть века спустя вертикальное суммирование кривых спроса было вторично открыто Ховардом Боуэном (Bowen H. R. The Interpretation of Voting in the Allocation of Economic Resources // Quarterly Journal of Economics. 1943. Vol. 58, No 1. P. 27 - 48). Так случилось, что работы Сакса, Викселля и Линдаля долгое время оставались неизвестными англоязычным авторам. Это и стало, по мнению Масгрейва, причиной запоздалых повторных открытий. Косвенно на данный факт обращает внимание и Самуэльсон: "...кто-либо знакомый с важным обзором литературы Масгрейва (Musgrave R. A. The Voluntary Exchange Theory of Public Economy // Quarterly Journal of Economics. 1939. Vol. 53, No 2. P. 213 - 237), относящейся к этой области, будет поражен сходством между диаграммой по Боуэну и диаграммой Линдаля, воспроизведенной Масгрейвом" (Samuelson P. A. The Pure Theory of Public Expenditure // Review of Economics and Statistics. 1954. Vol. 36, No 4. P. 387 - 389. P. 354).

¹⁹ Meisel F. Geschichte der deutschen Finanzwissenschaft im 19. Jahrhundert bis zur Gegenwart // Handbuch der Finanzwissenschaft. Bd. 1 / Gerloff W., Meisel F. (Hrsg.) Tubingen: J.C.B. Mohr, 1926. S. 274.

²⁰ Bekerath E. Die Neuere Geschichte der Deutschen Finanzwissenschaft // Handbuch der Finanzwissenschaft. Bd. 1 / Gerloff W., Meisel F. (Hrsg.) Tubingen: J. С. В. Mohr, 1952. S. 455.

²¹ Musgrave R. A. Public Finance and Finanzwissenschaft Traditions Compared. P. 163. ²² Nagel E. The Structure of Science. Problem in the Logic of Scientific Explanation. N.Y.: Harcourt, 1961. См. также: Блауг М. Методология экономической науки, или Как экономисты объясняют. М.: НП "Журнал "Вопросы экономики"", 2004. С. 193 - 196.

стр. 94

людей²³. И лишь время и нарастающие аномалии в рамках ортодоксальной теоретической системы приводят к смене господствующей парадигмы, к тому, что Кун называл "научными революциями"²⁴, и к новому согласию в отношении используемой аксиоматики. Подобная ситуация характерна как для английской, так и немецкой традиций исследований, затрагивающих проблематику общественных интересов и публичных благ.

Это имеет прямое отношение и к современному пониманию общественных интересов, к господствующей экономической теории, содержащей в своем ядре ряд исходных положений, в отношении которых уже нет консенсуса среди ученых. Не претендуя на полное описание ее аксиоматики, выделим три базовых постулата. Речь идет об индивидуализме - сводимости любых потребностей общества к предпочтениям индивидов, эгоизме - максимизации индивидуальной полезности и суверенитете - свободе индивидов в своих предпочтениях²⁵. Дополненные рядом других условий, указанные постулаты лежат в основе стандартной модели рынка, описывающей поведение его участников, обменивающихся частными (в основном) благами и максимизирующих свои функции полезности.

За пределами этого "в основном" экономисты сталкиваются с общественными товарами и мериторными благами, которые плохо поддаются описанию в рамках постулатов методологического индивидуализма, своекорыстия и суверенитета потребителя. Не вписывается в эту аксиоматику и альтруистическое поведение. В мотивационной триаде - эгоизм, альтруизм и общественный интерес - традиционная модель рынка освоила лишь своекорыстного субъекта, игнорирующего чужие интересы и превращающегося - в случае мериторных благ - в иррационального индивида, нуждающегося в опеке, а в случае общественных товаров - в неудобного "фрирайдера".

Теория общественных благ представляет для нас большой интерес. Причиной тому служат несколько обстоятельств. Во-первых, как нам представляется, на "поле" публичных благ стандартная теория испытывает самые серьезные трудности. Обнаружив феномен "фрирайдерства" и отсутствие положительных цен для общественных товаров, она, как оказалось, так и не смогла решить указанные проблемы без

²³ Философия постмодернизма с ее "недоверием в отношении метарассказов (или мета-нарративов)" возвела этот вывод в ранг ключевых положений методологии экономической науки (Лиотар Ж. -Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. С. 10; Болдырев И. Экономическая методология и постмодернизм // Вопросы экономики. 2006. N 11. С. 59 - 78).

²⁴ Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977. См. также: Блауг М. Указ. соч. С. 76 - 77.

²⁵ Как подчеркивает А. Либман, "основная часть исследований "мэйнстрима" все еще соответствует парадигме, традиционно именуемой "неоклассической", то есть включающей в себя три предпосылки "твердого ядра": индивидуализм, эгоизм и рационализм поведения экономического субъекта..." (Либман А. М. Экономическая теория и социальные науки об экономике: некоторые направления развития. М.: ИЭ РАН 2007. С. 15. См. также: Либман А.Современная экономическая теория: основные тенденции // Вопросы экономики. 2007. N 3. С. 36 - 54). Доминируя в экономике, эта аксиоматика начинает главенствовать и в других социальных науках (Хайлбронер Р. Л. Экономическая теория как универсальная наука // THESIS. 1993. Вып. 1. С. 41 - 55). Добавим к сказанному, что "по умолчанию" неоклассическая теория продолжает использовать и принцип суверенитета индивида.

стр. 95

содержательных потерь и дополнительных, компромиссных условий, размывающих границы ее базовой аксиоматики.

Во-вторых, сегодня вряд ли можно считать бесспорным суждение Викселля: "Если полезность для каждого отдельного гражданина равна нулю, то совокупная полезность для всех членов общества будет равна только нулю и ничему другому"²⁶. Решение проблемы фрирайдерства исключительно с позиций методологического индивидуализма Викселля-Бьюкенена и противоположный взгляд на мир, представляющий человека лишь в качестве элемента единого общественного организма (органическая концепция), не дали и не могли дать результата. Как и всякий односторонний подход, эти "ортогональные" друг другу попытки оказались неудачными: оппоненты не заметили достоинств своих "vis-a-vis".

В-третьих, изучая литературу по теории публичных благ, мы убедились в справедливости и, главное, в методологической полезности вывода, сформулированного рядом ученых: особая миссия общественных товаров состоит в том, что они являют собою превосходный тест для любой экономической теории; и если теория не способна корректно решить проблему фрирайдерства, то она скорее всего не представляет научной ценности. Быть может, не в такой жесткой форме, но нам показалось уместным "протестировать" таким образом ряд теоретических концепций, затрагивающих проблемы общественных интересов.

Речь идет еще об одной группе авторов, исследования которых относятся ко второй половине XX в.²⁷ Содержащиеся в них идеи и подходы, как нам кажется, достаточно полно отражают многоцветную палитру взглядов данного направления теоретической экономики. В качестве хронологического продолжения этого же ряда исследований мы видим и собственную концепцию "экономической социодинамики", разработанную совместно с Р. Гринбергом²⁸.

Парадокс публичных благ

Случилось так, что используемое в качестве универсального предмета обмена частное благо оказалось не только частным случаем, но и, цитируя Самуэльсона, "полярным случаем". На другом полюсе

²⁶ Эту тираду великого шведа почти сто лет спустя повторил Дж. Бьюкенен в качестве эпиграфа к одному из разделов свой нобелевской лекции (Бьюкенен Дж. Границы свободы: Между анархией и Левиафаном // Нобелевские лауреаты по экономике. Джеймс Бьюкенен. М.: Таурус Альфа, 1997. С. 19).

²⁷ Не ставя задачу развернутого анализа имеющихся публикаций и оставаясь в границах неоклассической теории, выделим три ключевые работы, внесшие весомый вклад в современные представления об общественных интересах. Мы имеем в виду "Чистую теорию общественных расходов" Самуэльсона (Samuelson P. A. Op. cit.), "Мериторику" Масгрейва (Musgrave R.A. The Theory of Public Finance) и "FS-модель" Х. Марголиса (Margolis H. Selfishness, Altruism and Rationality: A Theory of Social Choice. Chicago and London: University of Chicago Press, 1982).

²⁸ Данная концепция представлена в ряде монографий, изданных в России и за рубежом: Grinberg R., Rubinstein A. Okonomische Soziodynamik und rationales Verhalten des Staates. Koln: BIOST-Verlag, 1999; Гринберг Р. С., Рубинштейн А. Я. Экономическая социодинамика. М.: ИСЭПРЕСС, 2000; Рубинштейн А. Я. Структура и эволюция социального интереса. М.: "ИСЭПРЕСС", 2003; Grinberg R., Rubinstein A. Economic Sociodynamics. Berlin: Heidelberg; N.Y.: Springer, 2005.

стр. 96

он поместил общественное благо²⁹. Существуют несколько определений этой особой категории товаров и услуг. В трактовке того же Самуэльсона "общественным является товар, который в одинаковом количестве входит в две или более индивидуальные функции полезности"³⁰. Опираясь на исследование итальянского экономиста XIX в. У. Маццолы³¹, М. Блауг предложил нескольку иную редакцию этой дефиниции: "Особая природа общественных благ заключается в том, что их потребление может быть только совместным и равным..."³².

С приведенными дефинициями связаны два известных свойства публичных благ: неисключаемость и несоперничество в потреблении, современная трактовка которых принадлежит Масгрейву³³. Ключевым является и вывод о нулевых предельных издержках производства общественных товаров, генерирующих нежелание потребителей платить за эти блага - эффект фрирайдерства. Отсутствие же позитивной цены генерирует нежелание субъектов рынка производить такие товары. Указанные причины вынуждают государство брать на себя поставку некоторых общественных благ и использовать налоговые механизмы компенсации соответствующих расходов. В связи с этим возникают два вопроса: как определить оптимальный объем общественного блага и какими должны быть налоговые взносы индивидов, обеспечивающие компенсацию государственных расходов? С поиска решений этих вопросов, собственно, и началась экономическая теория общественных благ.

Рассматривая ее основные положения, следует обратить внимание на то, что предельные нормы замещения у Самуэльсона, как и "персонифицированные цены" у Линдаля, жестко привязаны (в традициях Сакса и Викселля) к предпочтениям индивидов. Иначе говоря, и Линдаль, и Самуэльсон определяли условия равновесия для общественного товара в терминах оптимального соотношения исключительно индивидуальных преференций. При таком подходе общественные товары отличаются от частных лишь процедурой "вертикального суммирования", которая отражает только одну их особенность - равный объем потребления "коллективного блага" всеми индивидами. Но в этом случае упускаются из виду "родовые" свойства публичных благ - их неисключаемость и несоперничество в потреблении, которые, собственно, и генерируют феномен фрирайдерства.

²⁹ Samuelson P. A. Diagrammatic Exposition of a Theory of Public Expenditure // Review of Economics and Statistics. 1955. Vol. 37, No 4. P. 350.

³⁰ Samuelson P. A. The Pure Theory of Public Expenditure and Taxation // Public Economics / Margolis J., Guitton H. (eds.) L.: Macmillan, 1969. P. 108.

³¹ Mazzola U. I dati scientific della finanza pubblica. Roma: Loescher, 1890. Частично переведено в: Classics in the Theory of Public Finance.

³² Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1994. С. 549.

³³ См.: Musgrave R. A. The Theory of Public Finance; Musgrave R. A. Provision for Social Goods // Public Economics. Сам Масгрейв обращает внимание на работу Самуэльсона 1955 года, которая, по словам автора, мотивировала его описание ключевых характеристик публичных благ (См.: Musgrave R. A. Public goods // Paul Samuelson and Modern Economic Theory / Brown E. C., Solow R. M. (eds.) N.Y.: McGraw-Hill, 1983. P. 151, fn. 48). См. также обзор M. Пиккарда, представленный на 58-м конгрессе Международного института общественных финансов (Pickhardt M. Fifty years after Samuelson "The Pure Theory of Public Expenditure": What are we Left with? (http://data.vatt.fi/iipf2002/members/papers/Pickhardt.pdf)

стр. 97

Именно здесь, в границах аксиоматики неоклассической теории, и обнаруживается ситуация, которую мы назвали "парадоксом публичных благ"³⁴. С одной стороны, фрирайдерство мотивирует индивидов не предъявлять спрос на общественные товары и тем самым обусловливает нулевую оценку индивидуальной полезности этих благ, а следовательно, и их нулевуюобщественную ценность. Ибо, согласно принципу методологического индивидуализма, если ни у одного индивида нет потребности в общественном благе, то в нем не может нуждаться и общество в целом³⁵. С другой стороны, публичные блага, являясь теоретически очевидным объектом государственной активности, должны обладать ненулевой общественной ценностью. Желание разрешить этот парадокс подталкивает исследователей к введению дополнительных условий.

Предпосылка Самуэльсона. Реконструируя анализ равновесия с участием общественных товаров, нетрудно заметить, что вслед за своими предшественниками Самуэльсон использовал следующую посылку: если индивиды не предъявляют спрос на общественное благо, то это не означает его отсутствия. Более того, сигнал об отсутствии заинтересованности индивида в общественном благе объявляется "ложным". Одновременно с легким упреком в адрес Линдаля на это прямо указал Самуэльсон: "Но, как понимал Викселль и, возможно, не полностью учитывал Линдаль, в собственных интересах каждого лица давать ложные сигналы. Это нужно в целях создания видимости меньшей заинтересованности в данном объеме коллективного потребления, чем та, что существует на самом деле"³⁶.

Итак, кроме объявленных индивидом его личных преференций Самуэльсон постулирует еще и другой интерес, что "существует на самом деле". Появление этого дополнительного условия, допускающего две оценки полезности общественного блага одним и тем же индивидом, вполне объяснимо. В некотором смысле это условие даже вынужденно и напрямую следует из абсолютизации методологического индивидуализма. В противном случае пришлось бы согласиться на нулевую общественную полезность публичного блага. С позиций двойственности полезности трактуется и феномен фрирайдерства. Повторим, отсутствие заинтересованности индивидов в общественном благе рассматривается Самуэльсоном исключительно как "ложный сигнал". Такая жесткая установка требует наличия "существующих на самом деле", истинных предпочтений индивидов, на основе которых и формулируются предельные условия равновесия для публичного блага.

Нетрудно установить и другую причину введения двух оценок полезности блага. Они потребовались Самуэльсону для сохранения

³⁴ Рубинштейн А. Я. К вопросу расширения "чистой теории общественных расходов". М.: ИЭ РАН, 2007. С. 10.

³⁵ Повторим в связи с этим уже цитированное высказывание Викселля: "Если полезность для каждого отдельного гражданина равна нулю, то совокупная полезность для всех членов общества будет равна только нулю и ничему другому". На это недвусмысленно указывает и Самуэльсон: "Я не предполагаю наличие мистического коллективного разума, который позволяет наслаждаться пользованием коллективных потребительских благ..." (Samuelson P. A. The Pure Theory of Public Expenditure. P. 387).

³⁶ Ibid. P. 388.

стр. 98

строго индивидуалистического подхода в отношении публичных благ, для устранения всякой возможности возникновения автономного общественного интереса³⁷. Дело в том, что в условиях фрирайдерства ненулевая общественная ценность публичных благ может возникнуть только тогда, когда существует автономный общественный интерес либо кроме "ложных сигналов" имеются еще и "существующие на самом деле" ненулевые предпочтения индивидов. Отвергая наличие интереса общества как такового (общественной заинтересованности в "пользовании коллективными потребительскими благами"³⁸), Самуэльсон вынужденно соглашается с существованием двух оценок полезности. Таким образом, стремление преодолеть "парадокс публичных благ" при сохранении индивидуалистической нормы привело к другому противоречию. Оно состоит в том, что, применяя теорию субъективной полезности, Самуэльсон допускает наличиеобъективных преференций, жертвуя тем самым такой "теоретической святыней", как суверенитет индивида.

Гипотеза Масгрейва. Вслед за Самуэльсоном, расширяя зону действия его условия за пределы общественных благ, ту же предпосылку использует Масгрейв, определяя мериторные товары как блага, спрос на которые со стороны частных лиц отстает от желаемого обществом³⁹. Иначе говоря, и в этой теоретической конструкции постулируется двойственность предпочтений индивидов, причем в отношении мериторных товаров, в общем случае не обладающих свойствами публичных благ и не испытывающих "болезни фрирайдерства". И сам Масгрейв, и другие исследователи мериторики, оставаясь в рамках методологического индивидуализма, опираются на существование "правильных", рефлексивных предпочтений индивидов, отличных от их преференций, выявляемых рыночными механизмами⁴⁰.

Близкую трактовку двойственности предпочтений можно обнаружить у М. Титцеля и К. Мюллера⁴¹. Похожую модель предлагают Р. Талер и Х. Шифрин, постулирующие "раздвоение личности" - одновременное исполнение человеком ролей "безвольной жертвы искусителя" и ее рационального антипода - "гордости создателя". Если первый ориентируется на эгоистические и близорукие действия,

³⁷ Samuelson P. A. Op. cit. P. 387.

³⁸ Указанный интерес не следует путать ни с "органическим видением", ни с тем, о чем писал Сакс, полагая, что "индивиды понимают важность конкретных целей для общества ...и склоняются к необходимости вычета требуемых благ из индивидуальной выгоды ради более важной коллективной выгоды" (Sax E. Die Wertungstheorie der Steuer // Zeitschrift fur Volkswirtschaft und Sozialpolitik. 1924. Bd. 4.; перепечатано в: Zeitschrift fur Nationalokonomie. 1956. Bd. 15. Английский перевод см.: The Valuation Theory of Taxation // Classics in the Theory of Public Finance / Musgrave R. A., Peacock, A. T. (eds.) P. 184).

³⁹ Подробный анализ мериторики содержится в: Гринберг Р. С., Рубинштейн А. Я. Экономическая социодинамика. С. 55 - 87.

⁴⁰ Brennan G., Lomasky L. Institutional Aspects of "Merit Goods" Analysis // Finanzarchiv. 1983. Vol. 41, P. 187; Head J. G. On Merit Wants // Finanzarchiv. 1988. Vol. 46. P. 30; Koboldt С. Okonomie der Versuchung: Drogenverbot und Sozialvertragstheorie. Tubingen: Mohr/Siebeck, 1995. S. 13.

⁴¹ "...У человека одновременно может быть несколько систем предпочтений, то есть стандартов оценки, и системы эти при определенных обстоятельствах могут исключать друг друга так, что совсем другие, даже противоположные действия оцениваются как оптимальные" (Tietzel M., Muller C. Noch mehr zur Meritorik // Zeitschrift fur Wirtschafts- und Sozialwissenschaften. 1998. 118. Jahrgang. Heft 1. Berlin: Duncker & Humblot. S. 116.

стр. 99

то второй стремится к реализации долгосрочных и просвещенных интересов⁴². Здесь невозможно не заметить сходства с "ложными сигналами" и преференциями, "существующими на самом деле".

Учитывая определенное родство общественных и мериторных благ, подчеркнем главный недостаток концепций Самуэльсона и Масгрейва - "двоемыслие" индивидов. И дело не в отрицании амбивалентности в оценке товаров и услуг как таковой, а в ином понимании природы этой двойственности. На наш взгляд, подобное отношение к благу может быть обусловлено существованием двух различных источников его оценки, но никак не двоемыслием одного и того же индивида. Причем вторым и, главное, автономным по отношению к индивиду источником оценки может быть государство, которое, выражая интересы общества в целом, выступает в качестве самостоятельного субъекта рынка⁴³.

Примечательным является и тот факт, что в отличие от предпосылки Самуэльсона адекватная ей гипотеза Масгрейва уже около полувека подвергается нещадной критике. На этом фоне удивительной выглядит почти безоблачная история "Чистой теории общественных расходов". Пожалуй, единственным объяснением лояльности экономистов к предпосылке Самуэльсона является маржиналистская традиция, предписывающая индивидам желание потреблять публичные блага даже в тех условиях, когда они никак не проявляют подобную заинтересованность.

По-видимому, чувствуя данное противоречие⁴⁴, Самуэльсон указал на "невозможность децентрализованного спонтанного решения". Другими словами, и "существующую на самом деле" заинтересованность индивидов, и персонифицированные цены Линдаля можно, по Самуэльсону, лишь постулировать, причем на основе ценностных суждений - "с точки зрения эксперта по этике"⁴⁵. Здесь также нетрудно заметить идентичность предпосылок Самуэльсона и Масгрейва. И в случае публичных благ, и в случае мериторных товаров "ложными сигналами" объявляются предпочтения индивидов, выявляемые рын-

⁴² Thaler R. H., Shefrin H. M. On Economic Theory of Self-Control // Journal of Political Economy. 1981. Vol. 89. P. 392 - 410. В каком-то смысле этот подход созвучен идеям Марголиса, представленным в его книге "Эгоизм, альтруизм и рациональное поведение" (Margolis H. Op. cit.), которые будут рассмотрены несколько позже. Отметим и ряд других авторов, придерживающихся доктрины "просвещенного личного интереса" и выражающих заботу об общественных интересах (Boulding К. The Economy of Love and Fear: A Preface to Grants to Economics. Belmont, Calif.: Wadsworth, 1973; Phelps E. S. Altruism, Morality and Economic Theory. N.Y.: Russell Sage Foundation, 1975; Sen A. Rational Fools: a Critique of the Behavioral Foundations of Economic Theory // Philosophy and Public Affairs. 1977. Vol. 6, No 4. P. 317 - 344; Simon H. A. A Mechanism for Social Selection and Successful Altruism // Science. 1990. Vol. 250, No 4988. P. 1665 - 1668).

⁴³ Понимая непривычность рассмотрения государства в качестве самостоятельного субъекта рынка, термин "государство" мы готовы заменить понятием некоммерческой организации, миссией которой является реализация общественных интересов.

⁴⁴ В какой-то мере это чувство отразилось в критике Самуэльсона теоретических построений Линдаля и Боуэна: "Однако есть что-то окольное и неудовлетворяющее в обеих конструкциях Линдаля и Боуэна: они показывают, как выглядит итоговое равновесие, но сами по себе, в целом, не способны найти желанного равновесия" (Samuelson P. A. Diagrammatic Exposition of a Theory of Public Expenditure. P. 354).

⁴⁵ Samuelson P. A. The Pure Theory of Public Expenditure. P. 388.

стр. 100

ком, а в качестве истинных их преференций постулируются оценки "эксперта по этике". В такой ситуации очень важно понять, насколько в рамках базовой аксиоматики оправданы действия этого эксперта, нарушающего суверенитет индивидов.

Желание сохранить суверенитет потребителя нашло отражение в попытках заменить нормативные решения "эксперта по этике" позитивными алгоритмами выявления "истинных предпочтений" индивидов в отношении публичных благ⁴⁶. Основная надежда здесь возлагается на построение специального, поистине оригинального механизма налогообложения, который вознаграждает за правдивое представление предпочтений и штрафует за их сокрытие или фальсификацию⁴⁷. И все же, несмотря на все изящество решений, красивые результаты и важные достижения, имеющие самостоятельное значение, в главном эти исследования являются шагом в сторону. Общий вывод Самуэльсона о невозможности децентрализованного решенияостается верным, представляя одно из фундаментальных положений теории общественных благ.

Условие Марголиса. Почти 30 лет спустя после появления "Чистой теории общественных расходов" Самуэльсона и мериторики Масгрейва, при построении уже совершенно другой теоретической модели, Марголис вновь использует парадигму "двоемыслия индивидов" - возможность существования двух оценок индивидуальной полезности товаров и услуг. Обосновывая свою концепцию и возвращаясь в связи с этим к проблеме публичных благ, он отмечает, что неоклассическая модель "обычного "экономического человека" оказывается ненадежной применительно к общественным товарам". В ней верно предсказывается существование проблемы безбилетника, но вместе с тем используются такие исходные условия, что "ни одно из реально существующих обществ не может функционировать в рамках ее предположений"⁴⁸. При этом сам Марголис смотрит на фрирайдерство с другой стороны и задается противоположным вопросом: почему случается такое, что индивиды платят за общественное благо и голосуют на выборах, тогда как рациональное поведение требует не платить и не голосовать⁴⁹.

Пытаясь ответить на поставленные вопросы и разрешить возникающий парадокс, Марголис, как и его предшественники, готов

⁴⁶ Vickrey W. S. Counterspeculation, Auctions and Competitive Sealed Tenders // Journal of Finance. 1961. Vol. 16. P. 8 - 37; Clarke E. H. Multipart Pricing of Public Goods // Public Choice. 1971. Vol. 11, No 1; Groves T., Loeb M. Incentives and Public Inputs // Journal of Public Economics. 1975. Vol. 4, No 3. P. 211 - 226; Tideman T. N., Tullock G. A New and Superior Process for Making Social Choices // Journal of Political Economy. 1976. Vol. 84, No 6. P. 1145 - 1159.

⁴⁷ В предисловии к четвертому тому "Вехи экономической мысли" А. П. Заостровцев так охарактеризовал это направление исследований: "...в такого рода конструкциях все хорошо и логично, кроме того, что они абсолютно неприменимы в реальной жизни" (Вехи экономической мысли. Т. 4: Экономика благосостояния и общественный выбор / Под общ. ред. А. П. Заостровцева. СПб.: Экономическая школа, 2004. С. 13). Не совсем разделяя эту точку зрения и, наоборот, допуская самоценность чисто теоретических результатов, мы хотели бы подчеркнуть, что исследования подобного рода скорее обходят проблему корректности цен Линдаля, чем ее решают.

⁴⁸ Margolis H. Op. cit. P. 6.

⁴⁹ В данном случае Марголис имеет в виду голосование на выборах и добровольную оплату общественных благ в самой обычной ситуации, без введения "налога Кларка" или иных специальных методов выявления предпочтений индивидов (Ibid. P. 17).

стр. 101

идти на определенное "смягчение "совершенных" предпосылок"⁵⁰. Но в отличие от Самуэльсона и Масгрейва он не допускает выхода за границы суверенитета потребителя. В его трактовке модель рационального выбора должна сохранять возможность того, "что человек, который ведет себя даже таким образом, что наблюдатели считают его вредным для самого человека и окружающих, может, однако, быть рациональным"⁵¹.

Какое же решение предлагает Марголис и на какое дополнительное условие, смягчающее ""совершенные" предпосылки", он возлагает свои надежды? Этим условием служит расширениеграниц смитсианского своекорыстия, причем столь далеко, что альтруизм превращается в составляющую рационального поведения⁵². Иначе говоря, Марголис в дополнение к традиционному своекорыстию вводит в свои теоретические построения "альтруизм или чувство социальной ответственности", развитое в модели как "групповой интерес"⁵³. При этом никакого нормативного содержания в понятие альтруизма он не вкладывает. Согласно Марголису "альтруистическое поведение определяет то, что индивид мог бы получить большую полезность, если бы решил проигнорировать влияние своего выбора на окружающих"⁵⁴.

В качестве же конкретного решения была предложена так называемая FS-модель (модель "справедливой доли"). Поместив внутри абстрактного человека двух индивидов - S-Смита, который ценит только корыстный интерес, и G-Смита, для которого важен лишь групповой интерес, и установив, что каждый товар или услуга для этих "сиамских близнецов" является общественным благом, Марголис поставил задачу определения для них равновесных цен Линдаля⁵⁵. При этом само экономическое равновесие он связывает с идеями дарвинизма: "Внутри группы побеждают эгоисты, между группами - преследователи группового интереса. Конкурентное преимущество при отборе получают те виды, в которых возможен компромисс индивидуальных и групповых интересов"⁵⁶. Подобный компромисс и был использован Марголисом для нахождения цен Линдаля - "справедливой доли" индивидуальных и групповых интересов⁵⁷.

⁵⁰ Margolis H. Op. cit. P. 6.

⁵¹ Ibid. P. 14. Понятно, что такая установка несовместима с мериторным патернализмом Масгрейва и предпосылкой Самуэльсона о "ложных сигналах" и "существующих на самом деле" истинных предпочтениях индивидов.

⁵² Приведу слова самого Марголиса: "Хотя каждый начинающий студент-экономист изучает, что экономический человек эгоистичен, нет стандартного определения того, что означает данное понятие" (Ibid. P. 66). Следуя этому, Марголис твердо стоит на том, что альтруизм является частью эгоистической мотивации. На возможность широкой трактовки максимизации полезности, учитывающей моральные факторы, указывает и ряд других исследователей. См., например: Tian G. Microeconomic Theory / Mimeo. 2006.

⁵³ Margolis H. Op. cit. P. 11.

⁵⁴ Ibid. P. 15.

⁵⁵ Подчеркнем, что сам Марголис указывает на "удачное расширение понятия "псевдорынка" Самуэльсона, которое ведет к решению проблемы равновесия Линдаля-Самуэльсона в расширенном домене рационального выбора, применимое как для эгоистической мотивации, так и для ориентированной на групповые интересы" (Ibid. P. 78).

⁵⁶ Ibid. P. 26.

⁵⁷ Ibid. P. 36 - 41.

стр. 102

FS-модель действительно обеспечивает решение "парадокса публичных благ", причем без какого-либо нарушения суверенитета потребителя⁵⁸. При этом сосуществование двух оценок полезности блага и суверенитета потребителя обеспечиваются в данной модели тем, что указанные оценки, как и компромисс между ними, формируются внутри индивида. Иначе говоря, вместе с двумя независимыми источниками оценок полезности Марголис размещает внутри одного метафорического человека также и самуэльсоновского "эксперта по этике", моделирующего своими решениями генетические механизмы равновесия.

Чем же условие Марголиса отличается от предпосылки Самуэльсона и гипотезы Масгрейва, как это условие согласуется с аксиоматикой неоклассики? Ответ довольно прост. В аксиоматической комбинации трех базовых постулатов - индивидуализм, эгоизм и суверенитет потребителя - - Самуэльсон и Масгрейв пожертвовали суверенитетом, а Марголис - эгоизмом.

Парадигма комплементарности полезностей. Остановимся еще на одной аксиоматической вариации - на наших собственных представлениях, составляющих фундамент уже упоминавшейся концепции экономической социодинамики. Теоретическое ядро этой концепции базируется на отказе от абсолютизации методологического индивидуализма и переходе к более мягкому принципу комплементарности, допускающему существование групповых интересов наряду с предпочтениями индивидов. И если индивидуальные предпочтения, вливаясь в рыночный поток, усредняются на всем множестве индивидов, то преференции общества как такового, существующие наряду с ними, в процессе такой редукции не участвуют и определяются посредством механизмов политической системы. Формируемые в различных институциональных средах, эти интересы несводимы друг к другу Опыт обсуждения данного теоретического положения⁵⁹свидетельствует об уместности следующего комментария.

Во-первых, имея в виду категорию несводимых интересов, отметим, что речь идет о двух одновременно развивающихся параллельных процессах, о рыночной и политической ветвях формирования общественных интересов. Понятие несводимости в данном контексте означает лишь то, что интересы, выявляемые политической системой, не могут быть сведены к предпочтениям индивидов, выявляемых рыночным путем, то есть не могут быть представлены в виде какого-

⁵⁸ Д. Норт, в частности, подчеркнул, что "эта модель позволяет объяснить некоторые модели поведения при голосовании, которые представляются бессмысленными в рамках поведенческой модели индивида, стремящегося к максимизации личной выгоды" (Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги "Начала", 1997. С. 30 - 31). Однако полного решения парадокса публичных благ модель Марголиса все же не дает. За ее пределами оказываются общественные расходы, которые нельзя объяснить альтруистической мотивацией индивидов.

⁵⁹ Мы имеем в виду как предыдущие дискуссии, включая специально организованные обсуждения на Секции экономики РАН (1998) и Маршак-коллоквиуме в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (2001), так и последний по времени доклад на Ученом совете ИЭ РАН, состоявшийся 18 января 2007 г. (Рубинштейн А. Я. К вопросу расширения "чистой теории общественных расходов").

стр. 103

либо их агрегата⁶⁰. В том числе и поэтому для экономической социодинамики характерны использование принципа комплементарности индивидуальной и социальной полезности и наличие двух классов соответствующих функций.

Во-вторых, сам факт существования интереса общества как такового никак не означает подчинения ему интересов индивидов. Ибо дополнение индивидуальных предпочтений автономным общественным интересом не влечет за собой возникновения их иерархии. В этом, в частности, проявляется коренное отличие экономической социодинамики, скажем, от немецкой "финансовой науки" или от любых других теорий, устанавливающих примат общественных интересов. Отсутствие иерархии интересов позволяет экономической социодинамике, даже отказываясь от методологического индивидуализма, оставаться в границах неоклассики.

В-третьих, в рамках используемой парадигмы комплементарность полезностей трансформируется в комплементарность субъектов рыночного обмена: совокупность индивидов, действия которых рациональны по определению (принцип эгоизма или своекорыстия), причем каждый свободен в своих предпочтениях (принцип суверенитета), дополняет государство, функционирующее как некоммерческая организация, миссией которой является реализация несводимых общественных интересов.

Опираясь на эти теоретические положения, можно утверждать, что в рамках экономической социодинамики парадокс публичных благ разрешается сам собою. Оказывается возможным появление ненулевой оценки социальной полезности общественного товара даже тогда, когда индивиды не высказывают никакой заинтересованности в данном благе. Мотивация государства в подобных обстоятельствах обусловлена не феноменом фрирайдерства, а способностью блага удовлетворять потребности общества как такового.

Заметим также, что в узком смысле социодинамическая версия рыночной модели вполне консервативна, ибо для случая частных благ и сводимости всех потребностей ядро неоклассической теории остается незатронутым. Сравнивая же эту версию с FS-моделью, можно также обнаружить общее и особенное. И в первом, и во втором случае речь идет об эгоистических предпочтениях индивидов и об интересах общества как такового. Отличительная особенность экономической социодинамики состоит в том, что с позиций данной концепции указанные интересы не обязательно

⁶⁰ Рискнем предположить, что это теоретическое положение может существенно изменить отношение к известной теореме К. Эрроу "о невозможности". Дело в том, что из несводимости почти автоматически следует, что функция общественного выбора не может быть построена на основе индивидуальных предпочтений, выявляемых рыночными механизмами. Данный вывод совпадает во многом с позицией А. Некипелова, который подчеркивает, что теорема Эрроу "на самом деле доказывает не отсутствие рационального правила социального выбора, а ошибочность исходного предположения о существовании системы групповых предпочтений, формирующейся на основе индивидуальных преференций" (Некипелов А. Д. Указ. соч. С. 257 - 258). На этом, правда, совпадения заканчиваются. Некипелов отказывается от положения, в соответствии с которым каждая группа "обладает собственной системой предпочтений, существующей наряду с индивидуальными преференциями ее членов" (Там же. С. 233 - 234). Для нас же невозможность построения критерия общественного выбора на базе рыночных преференций индивидов означает лишь то, что правила общественного выбора должны отличаться от тех, что сформулировал Эрроу в своей знаменитой теореме 1952 г.

стр. 104

должны "жить" в едином теле метафорического человека. В рамках экономической социодинамики носителем эгоистических интересов являются индивиды, а в качестве "ответственного" за общественные интересы выступает государство⁶¹.

Подводя итоги, имеет смысл построить сводную таблицу, в которой будут представлены рассмотренные выше аксиоматические комбинации базовых постулатов и дополнительные предпосылки, используемые в различных теоретических построениях. Содержащиеся в таблице результаты свидетельствуют о том, что базовые постулаты суверенитета, эгоизма и индивидуализма не противоречат друг другу лишь в случае нулевой оценки общественной полезности публичных благ (вариант I). При ненулевой их оценке приходится жертвовать либо суверенитетом индивидов (вариант II), либо эгоизмом (вариант III), либо методологическим индивидуализмом (вариант IV).

Таблица

Базовые предпосылки и потребность в публичных благах

* Нулевая оценка общественной ценности блага.

Надо сказать, что отказ от постулатов суверенитета или эгоизма (варианты II и III) не устраняет всех аномальных ситуаций, связанных с включением в модель различных типов социальных интересов, в том числе и интересов общества в целом. При этом четвертый вариант и соответствующая ему модель, основанная на принципе комплементарности полезностей, обеспечивает решение любых аномальных ситуаций, где фигурируют социальные интересы и в том или ином виде проявляется феномен фрирайдерства. Строго говоря, здесь исчезает и сам этот феномен.

Следует обратить особое внимание и на то, что "болезнь фрирайдерства" характерна не только для публичных благ с их нулевыми предельными издержками производства. Желание индивидов не платить или платить не полностью Масгрейв обнаружил и в экономике мериторных товаров. В этом смысле концепция мериторных благ, использующая ту же самую, что и в модели Самуэльсона, исходную

⁶¹ Если же эгоистические интересы рассматривать в духе Марголиса, включая в них и альтруистическую составляющую, то принцип комплементарности полезностей обеспечивает обобщение и FS-модели. В этом случае совокупностьэго-альтруистичных индивидов дополняет государство с его несводимыми общественными интересами.

стр. 105

предпосылку, связанную с возможностью нарушения суверенитета индивидов, является более общей. Дело в том, что в ее частном случае, при нулевом индивидуальном спросе, мериторное благо, даже не обладая свойствами неисключаемости и несоперничества, мало чем отличается от общественного товара. Поэтому справедливым можно считать вывод о том, что мериторика обладает большим аналитическим потенциалом, ибо позволяет рассматривать общественные интересы, связанные не только с публичными благами. Однако и здесь этот потенциал оказался не использован. Как и "немецкая финансовая наука", Масгрейв прошел мимо возможности объединения мериторики с моделью Викселля-Линдаля.

По-другому сконструирована экономическая социодинамика. Если рассматривать эту концепцию в контексте анализа общественных интересов, то можно заметить, что она является следующим шагом по отношению к мериторике. Всякий раз, когда общество, реализуя свои автономные интересы, финансирует производство благ в объеме, превышающем индивидуальный спрос, включая предельный случай с нулевым индивидуальным спросом, возникает ситуация, аналогичная той, что рассматривается в мериторике или в теории общественных благ. Поэтому общие условия равновесия в рамках экономической социодинамики включают в себя в качестве частных случаев условия равновесия для публичных и мериторных благ. Причем само равновесие в данной концепции построено на основе объединения экономической философии интересов общества в целом (вспомним немецкую финансовую науку) с модифицированной моделью Викселля-Линдаля.

Принцип инверсии

В этом разделе мы остановимся на более подробном описании случая IV (см. табл.), содержательной дефиницией которого, как уже отмечалось, являются условия экономической социодинамики, ее исходные постулаты и главный из них - принцип комплементарности полезностей, устанавливающий существование интересов общества как такового, несводимых к предпочтениям индивидов. Возвращаясь еще раз к важнейшему понятию "несводимости", отметим предложение Некипелова по поводу возможности отождествления категорий "несводимые интересы" и "ценностные суждения". И хотя данный вопрос требует более глубокого изучения, а сами "ценностные суждения" являются предметом известной дискуссии о правомерности их включения в экономический анализ⁶², мы склонны согласиться с этой гипотезой.

⁶² В этом вопросе мы придерживаемся тех же позиций, что и Самуэльсон: "Та часть (экономики благосостояния. - А. Р.), которая предполагает межличностные сравнения полезностей, также имеет реальное содержание и представляет интерес для ученого-аналитика, даже если ученый не считает частью своей задачи выведение или проверку... ценностных суждений, следствия которых он перемалывает (grind out)" (Самуэльсон П. А. Основания экономического анализа. СПб.: Экономическая школа, 2002. С. 222). Обсуждение этой проблемы можно найти также в классических трудах Шумпетера и Блауга (Шумпетер И. А. История экономического анализа: В 3-х т. СПб.: Экономическая школа, 2001. С. 1060 - 1063; Блауг М. Методология экономической науки. С. 190 - 222).

стр. 106

Исходные предпосылки. Рассматривая именно с таких позиций категорию несводимых интересов, надо обратить внимание на еще один аспект проблемы. Он связан с включением в анализ двух качественно разных интересов U₁ и U₂. Один из них представляет собой агрегат индивидуальных предпочтений, трансформируемых механизмом "невидимой руки" в сводимый интерес общества: U₁ = f(U¹, U², ...,U^K), где U^k - функция полезности k-го индивида. Другой - отражает "ценностные суждения" U_S, формируемые в границах и посредством политической системы, существующей в данном обществе.

Иначе говоря, предпочтения U_I и U_S являются результатом "работы" двух институционально разных ветвей формирования интересов социума. Одна из них связана исключительно с индивидуальными преференциями и их гармонизацией с помощью рыночного механизма, другая отражает процесс зарождения, распространения и актуализации интересов общества как такового посредством институтов политической системы. Каждая из этих ветвей порождает свои, несводимые друг к другу интересы. И каждая из них претендует на определенный объем ресурсов, необходимых для реализации соответствующих интересов. Формируемые по разным законам и в различных институциональных средах, интересы U_I и U_S вступают в состязательное взаимодействие лишь на стадии их реализации - в "борьбе" за ограниченные ресурсы.

При этом всякий несводимый интерес U_S может быть выражен в потребности социума как такового в увеличении (уменьшении) объема производства (потребления) конкретного блага по отношению к той величине, которая соответствует рыночному равновесию между предложением этого блага и совокупным спросом индивидов, составляющих этот социум⁶³. Другими словами, несводимый интерес общества материализуется в форме дополнительного спроса, предъявляемого некоммерческой организацией - государством (далее - "меритором") в отношении конкретного блага. И в соответствии с аксиоматикой экономической социодинамики в случае частного блага этот дополнительный спрос равен нулю, в случае публичного блага, наоборот, нулевым является совокупный спрос индивидов (далее - мегаиндивида), в случае мериторного блага ненулевой спрос мегаиндивида дополняет спрос меритора⁶⁴.

Таким образом, ценностные суждения, сформировавшиеся в социуме, трансформируются в конкретную общественную потребность в отношении некоторого блага О, скажем в увеличение объема этого блага. В подобной ситуации, кроме предпочтений мегаиндивида U_I, появляются еще и преференции меритора U_S, стремящегося к увеличению потребления блага О, причем теми же самыми индивидами,

⁶³ Внимательный читатель увидит здесь определенные параллели с уже цитированной дефиницией Линдаля: "Общественные потребности являются коллективными в том смысле, что коллективный элемент должен относиться к благам, на которые направлены эти потребности" (Lindahl E. Op. cit. S. 57).

⁶⁴ Для простоты изложения некоммерческую организацию - государство будем называть в дальнейшем некоммерческой организацией "меритор" или просто "меритором", а совокупный спрос индивидов - спросом мегаиндивида.

стр. 107

интересы которых представляет мегаиндивид. Неоднородность этих интересов U_I и U_S порождает проблему их агрегирования, то есть ставит задачу построения агрегированной кривой совокупного спроса, учитывающую предпочтения как мегаиндивида, так и меритора.

В связи с этим надо обратить внимание на следующий феномен. Возникновение несводимого интереса U_S в дополнение к сводимому интересу U_I в отношении блага О и появление отвечающих за эти интересы пары игроков (меритора и мегаиндивида) сопровождаются "мутацией" самого блага Q - приобретение данным благом признаков общественного товара⁶⁵. В этом нетрудно убедиться, если проанализировать характер потребления мегаиндивидом и меритором блага О. Очевидно, что для указанной пары игроков оно может быть только совместным и равным. Последнее утверждение требует определенных пояснений.

Центральная лемма. В основе несводимого интереса U_S лежит не сам феномен потребления блага О, а "ценностные суждения" по поводу уровня потребления данного блага. В этом случае наблюдаются два результата: наряду с удовольствием индивидов имеет место удовлетворенность их сообщества в целом общим уровнем потребления указанного блага. Иначе говоря, благо О входит одновременно в обе функции полезности: мегаиндивида и меритора. Причем без потребления блага О индивидами не может удовлетворяться интерес общества, и чем больше достается индивидам, тем в большей степени реализуется и общественный интерес. Указанные свойства, собственно, и превращают благо О в общественный товар, который мегаиндивид и меритор потребляют только совместно и в равном количестве.

Общий вывод сформулирую в виде следующей центральной леммы. Если индивиды из множества К имеют предпочтения U¹, U² ... U^K в отношении частного блага О и их агрегированный посредством рыночных механизмов совокупный интерес U_I = f(U¹, U² ... U^K) дополняет ценностное суждение U_S в отношении этого же блага, то само благо О приобретает некую двойственность: оставаясь частным благом для всех индивидов из множества К, оно выступает в качестве общественного товара для пары носителей интересов U_I(Q) и U_S(Q).

Из этой леммы следует, что совокупный спрос определяется путем вертикального суммирования кривых спроса мегаиндивида и меритора, а Парето-эффективное равновесие для данной пары игроков, имеющих персональные интересы в отношении общественного блага О, реализуется в форме равновесия Линдаля. Напомним, что в равновесии Линдаля все участники потребляют общественное благо в равном количестве, но по разным ценам. Эти персонифицированные "цены Линдаля", собственно, и выявляют неоднородность интересов мегаиндивида и меритора. Мы имеем в виду лишь то, что интерес меритора, сформированный на основе "ценностных суждений", не может вливаться в общий поток стандартного "горизонтального" суммирования индивидуальных предпочтений, выразителем которых является мегаиндивид⁶⁶.

⁶⁵ Аналогичные рассуждения приводит и Марголис при рассмотрении поведения S-Смита и G-Смита, что повлекло за собой признание любого блага общественным товаром для данной пары участников в его FS-модели (Margolis H.Op. cit. P. 3).

⁶⁶ Отметим здесь, что с позиций экономической социодинамики не вполне корректными выглядят любые формы индивидуализации общественных преференций. Мы имеем в виду функции общественного благосостояния А. Бергсона (Bergson A. Op. cit.) и Дж. Харсаньи (Harsanyi J. Cardinal Welfare, Individualistic Ethics, and Interpersonal Comparisons of Utility // Journal of Political Economy. 1955. Vol. 63, No 4. P. 309 - 321), а также уже цитированные работы Самуэльсона, Масгрейва и Марголиса. Несмотря на всю значимость этих блестящих исследований, выполненных выдающимися экономистами, они не выходят за рамки постулата индивидуализма.

стр. 108

Принцип инверсии и равновесие Линдаля. Сопоставляя "Чистую теорию общественных расходов", концепцию мериторных товаров и "FS-модель" с экономической социодинамикой, нетрудно заметить, что во всех этих теоретических построениях присутствует равновесие Линдаля и используется процедура вертикального суммирования кривых спроса. Данное наблюдение позволяет сформулировать общий принцип, названный нами социодинамическим принципом инверсии: социальная "опека" любого частного блага, которое индивиды приобретали в разных количествах Qⁱ, но по единой цене p, порождает социальную мутацию этого блага и приводит к инверсии его равновесных цен и количества: мегаиндивид и меритор приобретают ставшее для них общественным благо в одинаковом количестве Q_m, но по разным ценам p_i.

В самом общем случае принцип инверсии устанавливает связь между появлением несводимого социального интереса в отношении частного блага и инверсией цен и количества данного блага при определении совокупного спроса на него, учитывающего как индивидуальные предпочтения, так и автономный интерес социума. При этом инверсия цен и количества блага отражается в инверсии стандартных условий равновесия. Так, для частных товаров предельные нормы замещения, как известно, равны между собой по всем индивидам и тождественны предельной норме трансформации; для благ, попавших под опеку меритора, условием равновесия становится тождественность нормы трансформации сумме предельных норм замещения для мегаиндивида и меритора.

Мы не случайно говорим "появление" применительно к социальному интересу. Этим мы хотели подчеркнуть динамический характер данной категории. Действительно, в общем случае надо говорить о процессах возникновения и исчезновения социального интереса, что следует из его природы: всегда можно представить такие социально-экономические и политические условия и такие вызванные этими условиями целевые установки, в соответствии с которыми требуется наделить социальной полезностью, то есть способностью удовлетворять соответствующий социальный интерес, любое конкретное благо. Подобная связь указывает на историчность и эволюционный характер несводимого социального интереса: отказ от прежних целевых установок и появление новых задач приводят к тому, что одни блага утрачивают способность удовлетворять общественные интересы, другие же, наоборот, ее приобретают⁶⁷.

Принцип инверсии означает еще и то, что появление социального интереса изменяет конфигурацию равновесия - состав участников и предельные условия равновесия. Так, выход на сцену меритора делает ненужными любые изыски искусственного выявления индивидуальных предпочтений применительно к публичному благу. Отсутствие интереса в данном благе со стороны индивидов-фрирайдеров признается истинным, а спрос на общественный товар предъявляет лишь меритор, который обеспечивает поставку этого блага для всех индивидов, никак не связывая указанное решение с адресными налоговыми взносами.

Две ветви социальной динамики. Завершая наше исследование, обсудим возможное расширение модели Самуэльсона, предложенной им в "Чистой теории общественных расходов". Имеется в виду такая ее модификация, которая обусловлена заменой методологического

⁶⁷ Рубинштейн А. Я. Структура и эволюции социального интереса. С. 62 - 74.

стр. 109

индивидуализма принципом комплементарности полезностей и включением в эту модель социальных преференций, существующих наряду с индивидуальными предпочтениями.

Предполагая, что каждый индивид имеет согласованную систему порядковых предпочтений в отношении потребления частных (X) и смешанных (У) благ, выраженных соответствующей функцией индивидуальной полезности Uⁱ = Uⁱ (Xⁱ, Yⁱ), и допуская, что меритор также имеет свою систему предпочтений, но уже в отношении потребления смешанных (У) и социальных (Z) благ, выраженных функцией социальной полезности U^S = U^S (Y, Z), можно определить предельные условия равновесия (социального оптимума)⁶⁸.

В точке равновесия предельная норма замещения смешанного блага частным тождественна для каждого индивида предельной норме трансформации смешанного блага в частное в сфере их производства и одновременно предельная норма замещения смешанного блага социальным тождественна предельной норме трансформации смешанного блага в социальное в сфере их производства:

MRSⁱ_YX = MRT_YX, (1)

MRS^S_YZ = MRT_YZ. (2)

Говоря о социальном оптимуме, надо иметь в виду, что данная категория, как и в "Чистой теории общественных расходов", обусловлена нормативными представлениями о "лучшем состоянии мира". Это непосредственно вытекает из содержания функции социальной полезности, устанавливающей в соответствии с исходными предпосылками порядковые соотношения или иерархию для всей совокупности несводимых интересов. В этом случае потребность в услугах самуэльсоновского "эксперта по этике" сохраняется. Но в отличие от Самуэльсона, опиравшегося на бергсоновскую традицию, в нашем представлении "эксперту по этике" надлежит заниматься не межличностными сравнениями полезности, а сопоставлением интересов общества как такового, то есть выработкой соответствующей весовой функции для всех смешанных и социальных благ, входящих в функцию социальной полезности меритора.

После выхода в свет первого издания "Экономической социодинамики" и с учетом последующих обсуждений основных положений данной концепции⁶⁹ мы уточнили категорию интереса общества как такового, его природу и принципиальное отличие от тех общественных преференций, которые формируются в рыночной среде. В связи с этим подчеркнем, что два предельных условия "социального оптимума" (1) и (2), выведенные для социодинамической версии "Чистой теории общественных расходов", охватывают два одновременно существующих параллельных процесса, две ветви формирования несводимых друг к другу общественных интересов. Речь здесь идет о процессе формирования потребностей общества, а не о персонифицированном субъекте, принимающем "государственные решения". Важной особенностью

⁶⁸ Описание модели и вывод условий равновесия содержится в работе: Рубинштейн А. Я. К вопросу расширения "чистой теории общественных расходов". С. 35 - 39.

⁶⁹ Мы имеем в виду личные беседы с авторитетными отечественными и зарубежными экономистами (В. Лившиц, Д. Львов, В. Макаров, А. Некипелов, Н. Петраков, В. Полтерович, С. Брамс, М. Интриллигейтор, Д. Кво, Р. Масгрейв, К. Эрроу), состоявшиеся в 2000 - 2007 гг.

стр. 110

этого процесса являются мера и форма участия индивидов в принятии решений от имени общества. При этом многие экономисты, исследующие проблемы социального выбора и в целом общественные процессы, придерживаются вполне традиционного предположения о том, что в функции полезности каждого индивида "входят наряду с рыночными благами многообразные параметры, отражающие состояние общества в различных областях"⁷⁰.

Нам же кажется более естественной альтернативная гипотеза: продолжая линию Смита, мы исходим из того, что у большинства людей нет никаких представлений об общем благе. Нам близки сомнения А. Сена по поводу возможности адекватного отражения общественного интереса в индивидуальных функциях полезности⁷¹, согласны мы частично и с Некипеловым, который, комментируя Сена, делает вывод о том, что "существует, по всей видимости, какая-то особая порода людей, которая только и может правильно оценивать подлинные потребности не входящих в ее состав индивидов"⁷². Мы не знаем, имеет ли смысл рассматривать какую-то "особую породу людей", но очевидно, что в процессе формирования интересов, генерируемых политической системой, участвует лишь небольшое подмножество индивидов, случайная выборка которых далеко не всегда бывает репрезентативной⁷³.

Рассматривая обе ветви формирования общественных интересов, следует подчеркнуть, что исследователи чаще всего пользуются стандартными представлениями, согласно которым имеет место феномен различного поведения индивидов в отношении одного и того же события в двух институционально разных средах. Как субъекты рынка, действуя рационально, они, например, могут не желать платить или платят не полностью за общественные или мериторные блага, а как члены общества и участники политического процесса - голосовать за производство этих же благ в полном объеме⁷⁴.

Разумеется, такая возможность не исключена. Более того, она полностью соответствует традиционному объяснению государственной активности в случае общественных товаров. Другой вопрос, можно ли

⁷⁰ Некипелов А. Д. Указ. соч. С. 271. Наиболее определенно эта гипотеза была сформулирована Эрроу: "...принимается, что каждый индивид имеет порядок предпочтений на всех возможных состояниях социума. Этот порядок выражает не только его пожелания, касающиеся собственного потребления, но и его социальные установки, его взгляды на справедливость в распределении или на блага, получаемые другими индивидами на основании коллективных решений" (Эрроу К. Дж. Общее экономическое равновесие: цель исследования, методология анализа, коллективный выбор: Нобелевская лекция, 12 декабря 1972 г. // Политикам об экономике. Лекции нобелевских лауреатов по экономике / Вступ. ст. и общ. ред. Г. Ю. Семигина М.: Современная экономика и право, 2005. С. 78).

⁷¹ Сен А. Возможность общественного выбора: Нобелевская лекция, 8 декабря 1998 г. // Политикам об экономике. Лекции нобелевских лауреатов по экономике. С. 257.

⁷² Некипелов А. Д. Указ. соч. С. 253.

⁷³ Мы имеем в виду лишь то, что группа "выборных людей", которых по традиции мы называем парламентом, формируется в зависимости от действующего в той или иной стране избирательного законодательства. При этом существующая политическая практика свидетельствует, что критерии репрезентативности очень часто не принимаются во внимание.

⁷⁴ Такая точка зрения, например, была высказана В. Полтеровичем в беседе с автором настоящей работы. Близкую позицию занимает и А. Некипелов. Он исходит из того, что в преференциях индивидов существует вторая часть, которую рыночные механизмы распознать не могут. Невидимые для рынка предпочтения способна, на его взгляд, "сканировать" политическая система (Некипелов А. Д. Указ. соч. С. 270 - 271).

стр. 111

все варианты несводимых интересов свести к ситуации с общественными товарами⁷⁵. Мы готовы утверждать обратное. Несводимые интересы общества мажорируют любые мотивы государственной активности, включая стремление "исправить" ошибки рынка и "разобраться" с общественными товарами⁷⁶. Установить же взаимно однозначное соответствие между несводимостью и публичными благами просто невозможно. Причем объясняется это не только соображениями строгости в применении дефиниций общественных товаров. Главное, что нас не устраивает, - это сам подход к пониманию несводимых интересов исключительно через "двоемыслие" людей.

Скорее всего существуют и такие интересы, генерируемые политической средой, в отношении которых у индивидов нет не то что двух разных оценок (рыночной и политической), но которые вообще не могут быть определены в терминах рыночных преференций. У подавляющего большинства людей подобные интересы вовсе отсутствуют. И лишь статистически незначимая часть общества - те, кого Платон называл "философами"⁷⁷, Масгрейв относит к "информированной группе людей"⁷⁸, а Шмидт к "политикам"⁷⁹, - способны осознать эти интересы.

Поэтому если и можно говорить об участии индивидов в формировании интересов, генерируемых политической системой, то очень опосредованно, имея в виду институты и механизмы передачи "в траст" мнения избирателей⁸⁰. Возвращаясь же к стандартным представлениям, обслуживающим методологический индивидуализм, следует возразить: речь здесь идет не о различном поведении индивидов в отношении одного и того же события, а о другом поведении в отношении другого события и, как правило, других людей.

Что означают эти "другие люди, события, поведение"? Во-первых, мы имеем в виду демократически устроенное общество⁸¹ и его институты, включая парламент, члены которого на основе установленной

⁷⁵ Адепты расширительной версии общественных товаров считают, например, что различные комбинации их особых свойств покрывают все типы рыночных провалов и государственного вмешательства (Olson M. Toward a More Theory of Governmental Structure // AEA Papers and Proceeding. 1986. Vol. 76, No 2. P. 120). Известна и более радикальная оценка, когда к общественным благам относят все множество товаров и услуг, производимых в общественном секторе экономики (Delhaes К. Organising the Supply of Public Goods in the Transition Process // Communist Economies and Economic Transformation. 1993. Vol. 5, No 1).

⁷⁶ Рубинштейн А. Я. Структура и эволюция социального интереса. С. 11.

⁷⁷ Платон. Государство // Соч.: В 3 т. М.: Мысль, 1971. Т. 3, ч. 1. С. 275.

⁷⁸ Musgrave R. A. Provision for Social Goods. P. 16.

⁷⁹ Schmidt K. Zur Geschichte der Lehre von den Kollektivbedurfnissen. S. 384.

⁸⁰ Голосуя на выборах за ту или иную политическую партию, за того или иного кандидата, индивиды вместе со своим голосом передают им право выражать их мнение о том, какими должны быть общественные преференции. Подчеркнем, что в этом трастовом (по Масгрейву) механизме реализуется, говоря шахматным языком, лишь "позиционное голосование", а не процедура "переноса" индивидуального выбора тех или иных состояний социума на групповой уровень. И лишь в ситуации замены трастового механизма на прямой референдум "позиционное голосование" может трансформироваться в общественный выбор.

⁸¹ В предисловии к изданию английского перевода книги Викселля "Исследование по теории финансов" Бьюкенен призвал "коллег-экономистов сначала построить какую-либо модель государственного или политического устройства, а уже потом приступить к анализу результатов государственной деятельности". Посчитав данный призыв очень важным, Бьюкенен напомнил о нем в своей Нобелевской лекции (Бьюкенен Дж. Указ. соч. С. 18). Следуя данной методологической установке, мы рассматриваем достаточно простую модель парламентской демократии.

стр. 112

процедуры определяют интересы общества и их текущие приоритеты. В соответствии с этим "другими людьми" является то небольшое количество выбранных индивидов, кому остальная часть населения доверила заботу об общем благе. Понятно, что разговор о совпадении двух множеств индивидов, действующих в рыночной и политической средах, возможен лишь при замене парламентской процедуры референдумом. А с учетом того, что сам по себе референдум является достаточно редким исключением из стандартной гражданской практики, мы вправе считать, что в текущем политическом процессе формирования общественных интересов участвуют, как правило, "другие люди".

Во-вторых, если в рыночной среде индивид оценивает имеющиеся альтернативы с позиций своей собственной выгоды, то политическая ветвь генерирует альтернативы, связанные с благосостоянием общества в целом. И в этом смысле речь действительно идет о "других событиях". Например, если в рыночной среде индивид решает вопрос о том, пойти ему в театр или купить яблоки, то в политической среде перед "другими людьми" встает иная альтернатива: надо ли поддерживать приобщение населения к театральному искусству или для общества важнее потребление фруктов? Понятно, что идентичность указанных альтернатив возможна лишь в случае проведения всенародных референдумов в отношении потребления каждого блага. Поэтому и здесь мы можем считать, что в политическом процессе формирования общественных интересов рассматриваются, как правило, "другие события".

В-третьих, мы говорим о "другом поведении", потому что "другие люди" в своих предпочтениях от имени общества руководствуются не личными, а общественными средствами. И сколько бы ни говорить о возможной самоидентификации "выбранных людей" с обществом, от имени которого они принимают решения, все равно это не то же самое, что оплата индивидом потребляемого блага из собственных средств. Мало что добавляет здесь и соображение о налоговой природе общественных ресурсов, указывающее на их связь с индивидуальными средствами. Данный факт не отменяет различного отношения "парламентских" людей к собственным и общественным средствам. На возможность более низкой оценки полезности общественных ресурсов для выборных людей по отношению к их собственным средствам указывают многие исследования⁸². В этом смысле даже референдум не может исправить "генетический порок" общественных средств, что во многом и обусловливает феномен "другого поведения".

Продемонстрировав "другое поведение" "других людей", мы стремились показать, что в социодинамической модели с двумя ветвями формирования общественных интересов нет места двойственности предпочтений одних и тех же индивидов. Речь идет о двух принципиально разных интересах общества, выявляемых рыночной и политической средой. Собственно, в этом и проявляется их несводимость друг к другу.

⁸² Кроме важной работы А. Крюгер (Krueger A.O. The Political Economy of the Rent-Seeking Society // American Economic Review. 1974. Vol. 64, No 3. P. 291 - 301) назовем также известные публикации Дж. Бьюкенена, А. Нисканена, М. Олсона, Г. Таллока. Добавим, что в большинстве публикаций, затрагивающих проблемы общественного выбора и вопросы функционирования государства, встречаются упоминания об "ошибках государства", о "рентоищущем классе", "политическом доходе", "бюрократической ренте", "логроллинге" и т. п.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. РУБИНШТЕЙН:

Комментарии: