О социальном антиномизме, его природе, роли, эволюции и возможных вариантах развития общества под его влиянием автор рассказал в N 1 и 2 "Философские исследования" за 2001г. Пришла пора конкретизировать механику использования данного фактора, поскольку магистральная направленность общественных отношений уже сложилась на довольно длительный срок. Но сначала оттеним особенности эволюции социального антиномизма в XX в.

Прежде всего сам данный фактор - реакция внутреннего мира человека на мир внешний, качественного начала на количественное, хотя нельзя относить внутренний мир только к качественному, а внешний - к количественному, и в данной работе такая квалификация условна, как и понятие "качество" - оценка бытия безразмерным внутренним миром человека. Напомним - социальным антиномизмом мы называем отношение человека к бытию, когда в силу субъективных внутренних представлений он "обходит" законы общественного развития и действует в мире внешнем сообразно таким представлениям.

Бытие, согласно нашей трактовке, составляют как предметы и явления, так и отношения между ними - слагаемые бытия, называемые здесь и просто "слагаемые". К началу XX в. в силу указанных ранее причин бытие было хаотизированно при, естественно, полной неколебимости законов общественного развития, и, прежде всего экономических, обеспечивающих существование человека на уровне ножа и вилки. Хаотичность мирового гиперсоциума родила потребность в империализме как императиве, упорядочивающем экономическое начало социально- политическими императивными средствами. Тогдашние структуры социума зиждились на исторически преломленном внутриличностном, что не могло удовлетворить внутриличностное, жившее в хаотичном бытии и желавшее еще более его хаотизировать ради кажущейся простоты существования в социуме, целиком живущем по законам внутриличностного. Внутриличностному уже были не важны социальные отношения, они стали предлогом для сверхвзрыва, создавшего две мировые систе-

стр. 25

мы. Но и они не устроили внутриличностное, всецело жившее во внешнем, слагаемном мире.

Через тирании и 2-ю мировую войну, через ядерный шантаж и несостоятельные, взрывоопасные принципы межсистемных отношений - через все реальное, довлеющее смертоностностью своей реальности, мир все более усложнялся, и в начале 80-х конвергенция обеих систем выразилась в их размытости, состоявшись на внутриличностном уровне, ибо человек не ограничивается своим физическим влиянием, а будучи условен, подчас не видит собственные потребности. Внутриличностное, социально распылившись, "делегировало" себя во всем системам, но системы как таковые остались чисто внешней силой и, не будучи способны решить то, что может решить лишь внутриличностное, ответили ему в его дезориентированности среди слагаемых бытия социально- политическим "сжатием".

Внутриличностное после своей активизации в процессе "сжатия" внешнего мира создало реальность, где слагаемые независимы друг от друга, где социально-экономические формации полностью теряют смысл, а социальные мировые системы - общности, корректирующие бытие. Слагаемность внешнего мира все более не состыковывалась с независимостью слагаемых бытия. Попытка найти среднее арифметическое через глобализацию мировой экономики еще более диссонировала с безразмерностью внутриличностного. Оно пытается реимпериализировать мировой социум на основе уже не экономики, а гуманитарного начала, как оно понимается внутриличностным. Этот путь произволен и не управляем.

А нет ли выхода в некоем разграничении внешнего и внутреннего? Сегодня мы имеем бытие, созданное внутриличностным началом, хронологически, эволюционно систематизируемое. Весь XX в - непрерывная цепь структур, порожденных внутриличностным. Суть их одна - дисбаланс между внешним миром и его оценкой, направленной на него из мира внутреннего. С одной стороны, по своей сути они "клишируются", с другой - разница фактических раскладов реалий ведет к столкновениям, не меняющим сути, но влияющим на народы и поколения. Первая половина XX в. - разница социальных, национальных и иных раскладов в Европе и России при катаклизмах не только усиливала их трагичность, но и создавала долгосрочное противостояние.

В условиях антиномизма все социально-политические и иные движения представляли собой смесь социального, национального и т.д., но выступали как национальный доминатор, ибо национальное близко внутриличностному на индивидуальном уровне. Поэтому, чем больше доминаторов уходило на второй план, тем сильнее были претензии всех ко всем вместе и к каждому в отдельности. Национальный доминатор как сила внутриличностная в хаосе антиномического бытия произвольно

стр. 26

манипулирует составляющими социума, подвластен конкретному человеку, а вопрос об очередной националистической угрозе остается сильным средством воздействия на мир, даже потеряв способность объединять людей, поскольку в конечном итоге бессознательно ведет к независимости слагаемых бытия. Перегрузив внешний мир системами "коллективной безопасности", юриспруденцией о "преступлениях против человечества", человек все менее способен его контролировать. Условное антиномическое пропагандированное мировосприятие помогло человеку изменить внешний мир согласно внутриличностному, но когда диктат такого мира уже в свою очередь диссонировал со своим истоком, пропагандистские мифы стали обузой. Национальные претензии при постконвергенционной независимости слагаемых в известной мере способствуют сведению роли мировых социальных систем к роли корректора мирового социума. Глобализация мировой экономики, будучи неким средним арифметическим, не учла в полной мере безразмерность внутриличностного. Оно, создав внешнюю реальность, обращает во внешнее гуманитарный (ограниченно отраженный качественный, внутриличностно- исходный) фактор. Личность все менее нуждается в своем глобальном отражении и все более - в камерных, ситуационно удобных реалиях. Таким образом, любая форма "золотого миллиарда" (регламентированного сообщества) заведомо подорвана изнутри. Не в силах опереться на пропагандистское мировосприятие, он опирается на нормативность реалий, абсолютно не сходящихся с внутриличностным ввиду своей регламентирующей сути. Не нуждаясь ни в тезисе об изначальной негативности бытия и не будучи разрушителем, внутриличностное, выраженное в независимости слагаемых бытия, идет по негативному пути, убегая от не сбалансированного с нею внешнего мира. Поскольку общности не играют прежней роли, внутриличностное исходит из некоего слагаемого, считающегося наиболее внутриличностным. "Золотой миллиард" - самозащита внутриличностного, переросшего созданный сообразно ему внешний мир. Но независимость слагаемых бытия, во многом субъективная, не дает возможности конкретизировать ни внешний, ни внутренний мир. А их естественная неравноценность сводит последнее - гуманизм - к функции, ему не свойственной. Такой гуманизм нуждается в антигуманизме как средстве защиты.

При несостыковке внешнего и внутреннего, когда внутриличностное, как ему субъективно кажется, ничего не может сделать с построенным согласно ему внешним миром, любая форма гуманизма, учитывающая каждый порыв человека, объективно лишь обслуживает внешний мир, вызывая протест против гуманизма вообще. Правда, независимые слагаемые бытия взаимозаменяемы совершенно свободно, и каждый субъект внешнего мира, ситуационно неудобный, размывается легко и естественно. Но образование эволюционного, свободно разъем-

стр. 27

ного бытия само по себе не изменяет порядка, при котором все продуцируется на прежней, вышеописанной основе. А неравноценность независимых слагаемых, как никогда, произвольно создает их неравноправный оборот. Попытки упорядочить внешний мир созданием неких политических полюсов заведомо обречены, так как дело касается внешнего мира как внешнего. А независимость слагаемых - выход их качественного, внутреннего. Внутреннее, качественное взаимозаменяемо, как и внешнее, количественное. И потому выход - во взаимозаменяемости "качеств", ставящей в равное положение как внутренний, так и внешний мир. Естественно, что через мир внешний.

Необходимо разграничение внутреннего и внешнего мира.

Внешнее должно быть внешним как на глобальном, так и бытовом уровне. Оно должно быть даже не технологией, а механикой. Мир имеет как минимум две системы международной безопасности, созданные на основе внутриличностного и сводящие по сути любую государственность к скрытой форме анархистского самоуправляющегося синдиката. Жестокий изоляционизм или сведение государства к еле заметной корректирующей силе тут ничего не значат. Системы международной безопасности создавались на пропагандистских образах, сложившихся в итоге той или иной ситуации, причем ее оценка с разных позиций делала их лицемерными уже тогда. С течением времени даже такие условности становились просто несовместимыми, всецело зависящими от ситуационных потребностей общества, а не направляющими их. Будучи условным выражением внешнего мира, они не были как выражение внешнего мира квалифицированы даже формально. В итоге наступает неуправляемое противостояние силовых доминаторов. Балканские экстремисты и их союзники вызвали к жизни противостоящий им силовой кулак политических сил российской направленности, сил, не всегда входящих в официальное руководство. Третий кулак - Запад, понимающий, что оба первых несостоятельны, но, как и они, несостоятельный и бессильный. Почему несостоятельны все? Да потому, что опираются на международные нормы, рожденные внутриличностным. Естественно, количество таких кулаков будет расти, и для противодействия остальному миру в каждом из них будет создаваться общность, подавляющая не только внутриличностное в его внешнем проявлении, но сам процесс познания и осознания. Символистское, пропагандированное мировосприятие, качественное, направленное в количественное, сделало национальное и международное право произвольным, неконтролируемо опасным. Управлять им можно лишь с позиций внешнего мира.

Чтобы в итоге не поставить гуманизм и гуманитарное начало под сомнение, надо опираться на формы социума, общества, государства, созданные внешним миром. Поэтому из любых макросистем должна быть изъята пропагандистская составляющая независимо от весомости и

стр. 28

оценки ее исходного довода. Поскольку любая оценка всегда приблизительна, необходимо признать равенство любых доводов. И тут при ликвидации таких систем неравноценность слагаемых делает внешний мир не просто функционально- внешним, а гибко управляемым, но уже только как внешний мир. Слагаемность его помогает внутриличностному началу, не поступаясь своей безразмерностью, умело использовать внешнее, слагаемное, количественное в интересах качественного, не искаженного внешним неравноправием. Иначе мы получим ненадежные формы государственности - от субсидиарного до репарационного.

Слагаемность мира, внешних реалий позволяет создать шкалу состоятельности социума. Бюджет - сложная кровеносная система социума, и при наличии шкалы состоятельности социума (общества и государства послагаемно, в их конкретных шагах и основной направленности таковых в прошлом, настоящем и намерениях) экономика подчиняется человеку непосредственно, минуя как внешнее неравноправие и неравноценность, так и абстрактность внутриличностного. Оно, будучи естественным двигателем социального бытия, облекается в управляемые конкретные формы. Ситуационно рожденное отныне управляемо.

Если сознание человека и социума посчитает под влиянием пропаганды ту или иную форму человеческой общности неприкосновенной, то и при отсутствии "символистского" мировосприятия бороться с созданными таким путем субъектами внешнего мира можно, лишь взрывая или ломая социум. Тут, скажем, ответ на лживые ссылки на ограниченность средств (внешних реалий) в жилищной, пенсионной, любой распределительной сфере и любых попытках ее реформировать - реакция внутриличностного в виде репарационных настроений: даешь не субсидиарное, а репарационное, побежденное своим народом государство. В условиях независимости слагаемых система образования становится абсолютно произвольным орудием искажения социума ради удобства обращения с ним, да и иные формы воздействия на массы грозят пусть не сверхвзрывом, но перманентным пожаром. Но достаточно доказать произвольность и злой умысел поиска гена преступности, заведомого недоразвития интеллекта или квалификации жизненной драмы как вины и формирования на основе всей этой непотребщины долгосрочной социальной политики, тем более подкрепленных естественным делением социума на богатых и бедных, как произвольное оказывается на цепи, если пользоваться индексом состоятельности общества. Внутриличностная основа пропагандистских образов прошлого, подпирающих политику, показала тупиковость такой практики в вопросе о примирении всех враждовавших и воевавших в прошлом: основа сегодняшнего и его намерений - внутриличностное. Убран условный пропагандистский щит - и налицо подсудность и несостоятельность: внутриличностное абсолютизирует, степеней вины или допустимости действий не признает.

стр. 29

Межгосударственные отношения заходят в тупик, не в силах справиться с произвольной переоценкой или недооценкой А или Б. Путь перманентного компромисса а-ля М. Ганди или масштабное разрушительство - одного внутриличностного помета, а все упирается во внешнее. Сбрось несколько пунктов внешнего по индексу состоятельности социума, и внутреннее - всесильное в независимых слагаемых бытия почти не затронешь. Даже условное наказание независимо от вины разумнее назначать с учетом индекса состоятельности общества. Конечно, при этом придется проститься с понятиями "преступления против человечности", иным сюром. Благо на сей счет высшее руководство, единственно возможный ответчик в таких делах, можно круто взгреть по статьям обычного человеческого уголовного кодекса. Наконец, изменение ценностей и переоценка пропаганды согласно внутриличностному началу ведут к признанию изначальной негативности бытия.

Вот в чем необходимость и как выглядит разграничение внешнего и внутреннего.

Социальный антиномизм на нынешнем этапе своей эволюции доказал: взаимоменяемость самостоятельно действующих форм качественного внутреннего, являющегося истоком социального, ставя в равное положение как внешний, так и внутренний мир, переводит понятие "созидание" из категории плода антагонизма между количеством и качеством - где созидание подменяемо чем угодно - в категорию их естественных противоречий. И сам тезис о заведомой негативности или одномерной позитивности бытия - плод непонимания разницы между внутренним и внешним, непониманием того, что эту разницу нужно активно разграничивать в практической жизни, доказывает при таком рассмотрении свою сущностную беспредметность.

Постоянный адрес данной публикации: