Издательство Академии наук Армянской ССР. Ереван. 1944, 364 стр. Тираж - 700 экз. Цена - 40 рублей.

Работа Б. Б. Пиотровского посвящена истории и культуре древнейшего рабовладельческого государства, образовавшегося частично и на территории нашей страны ещё в первом тысячелетии до нашей эры.

Центр этого государства, занимавшего всё Армянское нагорье, находился в районе озера Ван (в турецкой Армении, где была и столица государства). Отсюда и название - Ванское царство, или Урарту (по ассирийским клинописным источникам).

Это было одно из передовых для своего времени и культурнейших государств Древнего Востока.

Для истории Кавказа изучение Урарту имеет первостепенное значение, ибо урартская культура явилась родоначальной для культуры многих народов Кавказа. Южные районы Закавказья в начале первого тысячелетия до н. э. входили в состав Ванского Царства, поэтому Урарту с законным основанием можно считать самым древним из государств, существовавших на территории Советского Союза.

На широкой исторической основе этой рабовладельческой державы впоследствии сложились такие государственные образования, как Армения, Грузия и даже Кавказская Албания (северная часть Азербайджана).

Выяснению самых основ материальной и духовной жизни Урартского государства, особенностей его культуры и посвящена книга Б. Б. Пиотровского.

В отличие от зарубежных исследователей дайной проблемы советские историки сумели полнее привлечь такие источники, которые западноевропейские исследователи недостаточно оценивали.

Конечно, значение работ западноевропейских учёных, начиная с Гюйара, Сэйса и других, занимавшихся дешифровкой и переводами урартской клинописи, исключительно велико. Но их работы носили односторонний, узко лингвистический характер. Более широкое освещение урартские памятники нашли в трудах австрийского учёного Леманн-Гаупта¹ .

¹ Lehmann-Haupt. "Armenien einst und jetzt". Berlin, Leipzig. 1910 - 1926.

Наши учёные предприняли комплексное изучение истории Урарту, основанное на разнообразных источниках.

Археологические работы академиков Н. Я. Марра, И. А. Орбели и И. И. Мещанинова в дореволюционные и советские годы намного расширили наши знания по истории и культуре Урарту; кроме того, Н. Я. Марр, И. И. Мещанинов и др. обогатили урартоведение рядом ценнейших исследований, в которых филологическим вопросам уделили исключительное внимание.

До последнего времени строй, или структура, языка урартов оставался неясным потому, что к языку ванской клинописи зарубежные учёные подходили с позиций индоевропейских языков. В этом и заключалась основная ошибка западных урартоведов. Она порождалась, как недавно отметил акад. И. И. Мещанинов¹ , незнанием кавказских яфетических языков, отсутствием учёта особенностей их структуры. Только в советских работах были установлены общие черты урартского языка с целым рядом кавказских языков - как закавказских, так и языков северокавказских горцев-яфетидов.

Таким образом, в руках у советских учёных оказался ключ к правильному пониманию урартского клинописного письма.

Благодаря усилиям советских учёных в настоящее время не только разъяснилось многое в истории, культуре и языке Урарту, но и удалось проследить более глубокие корни того многовекового процесса развития Кавказа, который завершился включением Закавказья в среду передовых древневосточных государств.

Появлению труда Б. Б. Пиотровского "История и культура Урарту" предшествовали многолетние полевые исследования автора на Кавказе и ряд его печатных работ, специально посвященных изучению истории Закавказья Урартского периода. Почти все они и легли в основу рецензируемого труда.

Рецензируемое фундаментальное исследование подводит общие итоги всем современным знаниям по истории, экономике и культуре Ванского царства.

Ценность книги Б. Б. Пиотровского состоит в том, что в ней Урарту показано не только как значительный этап истории Передней Азии, но и как важнейшая страница истории СССР и в особенности истории Закавказья.

*

Квита состоит из 17 глав, которым предпослано краткое предисловие автора. Она делится на пять неравных частей. Первая (главы I и II) даёт представление о самой истории изучения и об источниках исследования Ванского царства, вторая (главы III и VIII) содержит изложение военной и политической истории Урарту; третья (главы IX и X) является сугубо археологической к посвящена раскопкам и результатам археологических работ в Ване и на холме Кармир-Блур (близ Еревана), четвёртая часть (главы XI - XV) даёт очерк культуры и хозяйства Урарту и, наконец, пятая часть (главы XVI - XVII) рассматривает специальные вопросы о взаимоотношениях скифов с Закавказьем, о судьбах урартов после падения Ванского царства и его преемниках.

К книге приложена карта Урартского государства. Её компоненты теснейшим образом связаны с текстом книги. Публикацией этой карты будет положен конец тому разнобою и произвольному определению государственных границ Урарту, какой "встречается в разных учебниках.

Книга содержит 109 рисунков и 16 таблиц. В конце приложено 8 различных указателей.

Столь специальная книга написана строго научным и вместе с тем достаточно популярным языком.

Самый перечень глав книги указывает на исчерпывающий характер исследования Б. Б. Пиотровского о Ванском царстве.

Некоторое недоумение вызывает только расположение глав. Исключительно интересные и важные, но сугубо археологические главы (IX - X), почти отчётного характера - о раскопках в Ване и на Кармир-Блуре, - кажутся искусственно втиснутыми в связное изложение автора об истории и культуре урартов. Материал этих глав следовало бы использовать или во II главе - "Источники" - или же поместить отдельно в качестве приложения.

Б. Б. Пиотровский впервые в нашей отечественной историографии дал краткий, но исчерпывающий очерк истории изучения Ванского царства с момента первых открытий урартской клинописи Шульцем в 1827 г. до важнейших по своим результатам и значению раскопок урартской крепости в Армении - Карчир-Блур. Он последовательно отмечает участие и всё возрастающую роль в изучении урартской истории и культуры отечественных научных сил, в результате чего северная окраина древнего Ванского царства оказалась лучше изученной, чем даже его центральная часть.

Автор справедливо признаёт приоритет ассирийских письменных памятников в деле изучения урартских древностей, с них он и начинает свой источниковедческий обзор, ибо без ассирийских письмен "мы не могли бы датировать известные нам урартские материалы и правильно понять значение Урарту в истории Передней Азии X - VI вв." (стр. 23).

Вслед за ассирийскими источниками автор последовательно характеризует урартские письменные памятники - урартские клинописные тексты, количество которых достигает уже 200, - разбирает вопросы древней топонимики, определяет роль памятников материальной культуры и, наконец, останавливается на вопросах хронологии. Это очень важный и ответственный раздел. Если для установления хронологии первого периода урартской истории можно свободно отправляться от ассирийской хронологии первого тысячелетия до н. э., которая, как известно, детально разработана, то дли второго периода этот ориентир уже не существует.

¹ "Вестник древней истории" N 1 за 1941 г., стр. 108.

Составляя хронологическую таблицу 12 урартских царей, Б. Б. Пиотровский подкрепил её перекрёстными сведениями ассирийских и урартских клинописных текстов, и потому предложенные им даты раннего периода кажутся верными и убедительными. Что же касается хронологии конечного этапа урартской истории, то она имеет много неясностей. И потому, несмотря на известность, имея двух последних урартских царей - Эримены и Русы III, - время их царствования, по вполне понятным причинам, автором даётся условно, исходя из принятой, условной даты гибели Урарту (585 г.).

Тщательно анализируя ранние ассирийские свидетельства, он устанавливает, что первое упоминание страны Уруатри в ассирийских текстах восходит к началу XIII в., к царствованию Салманасара I. В текстах сына Салманасара и позднее встречается уже другое название той же страны - Наири. Наконец, в текстах XI - IX вв. вновь всплывает страна Уруатри наряду с Наири. Тщательно разбирая ассирийские Тексты, Б. Б. Пиотровский приходит к важнейшим выводам о давности местного происхождения урартов, о временном ослаблении племенного союза Уруатри, уступившего место такому же союзу племён Наяри, и о новом усилении урартского племени, приведшем К образованию государства. Социально экономическая значимость племенного союза Уруатри настолько возрастает, что к середине IX в. Ассирия начинает вести постоянные войны с уже сложившимся сильным государством Урарту.

Положение об автохтонности урартских Элементов автор подкрепляет и анализом расписной керамики Кизил-Ванского типа, Широко распространённой в Закавказье и в Передней Азии как в доурартское, так и в урартское время.

Известно, что до последнего времени в Специальной литературе и в общих работах по истории Древнего Востока господствовала теория миграции урартов из западной части Малой Азии. Наиболее упорным сторонником этой теории являлся Леманн-Гаупт, который для её обоснования делал смелые, иногда поразительно точные сопоставления урартского материала с западным, но более позднего времени (VII - VI вв.), ограничиваясь лишь установлением фискального сходства. Чаще же в основе его заключений, как отметил Н. Я. Марр ещё в 1916 г., лежали "общие суждения", а не строго научный метод.

Но те общие черты в памятниках материальной культуры, которые связывают этот урартский круг с восточно-средиземноморским, с малоазийским кругом, по мнению автора, "находят себе объяснение не в этнической общности, а в политических и экономических условиях жизни древневосточных государств" (стр. 46).

Вывод Б. Б. Пиотровского об автохтонности урартских культурных элиментов и постепенном процессе преобразования союза племён Уруатри в государство Урарту является одним из наиболее ценных положений не только данной главы, но в всей книги. В книге показано, как Урартская держава, возникнув в первой половине IX в., уже в середине IX в. представляла собою серьёзное препятствие для ассирийской экспансии на север.

Из четырёх походов Салманасара III в Урарту только два похода (860 и 858 гг.) были успешны для Ассирии и опустошительны для урартов. Два же других похода (834 и 830 гг.) совершенно не затронули центральных районов Урартского Государства. Они прошли по западным и юго-восточным его окраинам. Любопытно, что Салманасар III, успешно осуществляя круговой поход 858 г. по северным окраинам страны, уклонился от вступления в центральную часть Урарту. Всё же многочисленные походы Салманасара на запад, на подступы к Сирии и Средиземноморью, интерпретируются автором как меры, обеспечивающие возможность изоляции Урарту от этих экономически и стратегически важных районов (стр. 60). Сила Урарту этого периода была настолько реальна и значительна, что, по мнению автора, Салманасар и не пытался разгромить северную державу и ограничивался только мерами, ослабляющими её растущую мощь. Кажется только, что здесь автор несколько переоценивает силу Урарту этого периода. Походы Салманасара на Запад, к Средиземноморью, могли иметь и другие, свои задачи, мало связанные с целью ослабления Урарту.

Касаясь деятельности урартских царей IX в., Б. Б. Пиотровский впротивовес мнению Леманн-Гаупта очень убедительно отождествляет урартского царя Сардура, сына Лутипра, с Сардуром, упоминаемым яри описании похода 27 г. царствования Салманасара III.

Основываясь на титуле Сардура, сына Лутипра - "царя страны Наири", т. е. на титулатуре, сходной с ассирийской и отличной от последней урартской, когда цари именовали себя царями "страны Биайны" (урартское самоназвание), Леманн-Гаупт по надписи на Ванской скале определял время царствования Сардура, сына Лутипра, первой половиной IX в.; Сардура же, современника похода Салманасара 834 г., он, правда, не особенно уверенно, считал другим царём.

Б. Б. Пиотровский, анализируя ту же ассирийскую титулатуру, пришёл к заключению, что в IX в. был один Сардур. Некоторую разницу в титулатуре он объясняет тем, что Урарту, ранее входившее в коалицию стран Наири, в середине IX в. само заняло главенствующее положение среди других социально-политических образований в районе озера Ван и потому вошло в позднюю титулатуру (стр. 63).

*

Ряд глав труда посвящен показу расцвета и упадка Урартской державы с конца IX в. по VI в. до нашей эры. Они написаны живо, занимательно и содержат очень интересный и новый материал. По сути дела, это главы о военной и политической истории государства. Цельности впечатления несколько мешают только частные

источниковедческие отступления, допускаемые автором.

Для истории СССР ранний период истории Урарту особенно интересен тем, что в этот период, уже при царе Ишпуине (825 - 812), начинается интенсивный рост государства, расширение его границ и предпринимаются первые походы урартов на север, в Закавказье, продолжавшиеся и при сыне Ишпуина, Мену а (810 - 781).

Б. Б. Пиотровский наглядно рисует и внутренние силы Урартской державы, развитие её хозяйства и поразительные строительные успехи Урартского государства этого периода. Известно, что венцом строительной деятельности Менуа является канал, подводящий питьевую воду к г. Ван (ибо озёрная вода непригодна для питья), сохранившийся до сих пор. В нашей литературе ещё не было столь выразительного описания этого замечательного гидротехнического сооружения древности, какое дано на стр. 68 книги.

Автор дал полное освещение блестящей деятельности и другого царя - лучшего урартского полководца Аргишти (781 - 760). Он наглядно показал, как Аргишти, вступив на престол в тяжёлое для Урарту время, добился коренного перелома в войнах с Ассирией и вышел победителем.

Основав в Закавказье крупный административный центр - город Аргишти-хинили (где позднее была и древнеармянская столица - Армавир), Аргишти всё Южное Закавказье прочно сделал частью Ванского царства. В середине VIII в. Урарту находится в зените своего могущества. Как доказывается в книге, сын Аргишти, Сардур II, по праву носил титулы царя "страны стран" и "царя царей". С воцарением на ассирийском престоле Тиглатпаласара III (745 г.) положение Ванского царства меняется. Реорганизовав армию Ассирии, Тиглатпаласар одерживает крупную победу над Сардуром.

Следует признать особенно ценными те страницы книги (стр. 91 - 95), которые Б. Б. Пиотровский посвящает общей характеристике Ванского царства со всеми типичнейшими чертами древних государств Передней Азии. Он отмечает крайнюю непрочность этого государственного объединения и неустойчивость его границ; он показывает, что Урарту не представляло собою этнического и культурного единства. Всё это и помогает понять лёгкость начавшегося распада Урарту после поражения Сардура Тиглатпаласаром III (735 г.).

Дав в книге довольно чёткое представление об административном аппарате Ванского царства, и подчеркнув, что рабство здесь имело большое значение, Б. Б. Пиотровский, ссылаясь на недостаточность сведений, к сожалению, не выявил специфики урартского рабовладения. Между тем можно полагать, по аналогии с переднеазиатскими обществами, что в Урарту наряду с рабовладельческими хозяйствами существовали ещё не разрушенные родовые общины, особенно на окраинах государства. Наконец, не все пленные могли быть обращены в рабство.

Особого внимания заслуживает ряд вопросов, которым автором дано новое толкование. Это, прежде всего вопрос о царе Русе, сыне Сардура. В зарубежной литературе Руса, рассматривался как узурпатор. Полемизируя с Тюро-Данженом и Леманн-Гауптом, Б. Б. Пиотровский признаёт его законным наследником урартского престола (стр. 96).

Интересен и второй вопрос - о так называемом "Куюнджикском архиве", - особенно в той его части, в которой сообщаются сведения об Урарту, противовес мнению Олмстэда и других, считавших, что клинописные тексты этого архива, касающиеся Урарту, могут датироваться не ранее 710 г., Б. Б. Пиотровский показывает, что они охватывают больший промежуток времени и рассказывают о событиях и более раннего времени, в частности о походе Саргана (714 г.).

Так же успешно развенчивает автор устаревшее мнение некоторых историков Древнего Востока о конце урартской истории, якобы наступившем после 714 г. - года разгрома Урарту Саргоном. По мнению автора, Ванское царство продолжало существовать ещё около 130 лет и пережило своего постоянного соперника - Ассирию. Оно снова пережило и некоторый подъём в период царствования Русы II, называемого "реставратором Ванского царства", и окончательно пало только в начале VI в. под ударами мидян и северных кочевников-скифов.

Впервые даже в специальной литературе дан обстоятельный обзор всех раскопок и случайных находок в районе урартской столицы Ван, сделанных более чем за 100 лет. Территория Вана дала ценнейшие материалы для характеристики Ванского царства. Из них на первом месте должна стоять стела с надписью урартского царя Сардура, сына Аргишти, открытая И. А. Орбели в 1916 году.

Из всех археологических работ в Закавказье наших дней раскопки на Кармир-Блуре имеют широчайший интерес и занимают особое место. Впервые начатые в 1939 г. совместными усилиями Армянской академии наук и Государственного Эрмитажа, раскопки велись в продолжение 3 лет, продолжались в 1945 г. и дали богатейшие материалы. На громадном холме Кармир-Блур были открыты развалины города-крепости с дворцовыми постройками урартского наместника. До раскопок на Кармир-Блуре все наши представления о материальной культуре Ванского царства покоились только на предметах, добытых в окрестностях г. Ван, в частности из "Топрахкале". Теперь наши знания значительно расширились и стали базироваться и на замечательных результатах исследований Кармир-Блурского холма.

Одним из блестящих положений, прекрасно аргументированных автором, является его заключение о времени и обстоятельствах гибели этой урартской резиденции в Закавказье. Как утверждает Б. Б. Пиотровский, крепость Кармир Блур пала под ударами северных кочевников-скифов. Это утверждение покоится на тщательных палевых

раскопочных наблюдениях автора. При вскрытии крепостных стен было встречено немало наконечников бронзовых стрел скифского типа.

Б. Б. Пиотровский выяснил также особенности планировки и кладки дворцовых зданий и крепостной стены, на Кармир-Блуре и установил сходство с аналогичными постройками Передней Азии.

Ценным опытом автора нужно признать опыт реконструкции Кармир-Блурского западного здания (стр. 162, рис. 23). Весь этот раздел содержит важнейший материал, который может быть с успехом использован в школьной и вузовской аудиториях в качестве пособия.

Последующие главы посвящены хозяйству и культуре Урарту. Главы "Земледелие и скотоводство", "Материальное производство", "Архитектура Ванского царства" и "Письмо и язык" по сути, являются законченными и прекрасными этюдами, посвященными перечисленным темам. В литературе не было ещё столь исчерпывающего освещения всего хозяйства, материальной и духовной культуры Ванского царства, какое дал автор на 106 страницам своей книги.

В перечисленных главах нашли освещение и такие вопросы, как садоводство, виноградарство, коневодство, металлопроизводство, обработка камня, керамическое дело, фортификация, строительная техника и т. д. Весь этот раздел достаточно хорошо иллюстрирован рисунками.

В рецензии нет возможности коснуться всех затронутых в книге тем. Не все они освещены с одинаковой полнотой и обстоятельностью. Так, например, недостаточно освещен вопрос о технике урартского земледелия, о ремесле и др. Весь же изложенный автором материал убеждает в том, что урартское хозяйство было довольно сложным и, повидимому, мало, чем отличалось от лучше и полнее изученного хозяйства Ассирии.

Говоря о скотоводстве как о ведущей форме хозяйства торных районов Закавказья, автор доказывает, что периодичность походов урартов в Закавказье следует связывать не только и не столько с климатическими особенностями (весной и осенью), сколько с формой скотоводства, вернее с эйлажной системой скотоводства, существовавшей у населения Закавказья.

В развитии древней металлургии стран Передней Азии, по мнению многих востоковедов, Урарту занимает особое место, ибо здесь раньше, чем в других местах, появилось и вошло в употребление железо. Это мнение разделяет и автор (стр. 215). Этот тезис подкрепляется блестящим анализом урартского производства преимущественно бронзовых, а не железных вещей. Да и первое применение железа, как известно, было знакомо передовым государствам Древнего Востока ещё в конце II тысячелетия до н. э., например в Египте.

Изготовление бронзовых предметов действительно достигло в Ванском царстве художественного и технического совершенства. Б. Б. Пиотровский справедливо отмечает, что при наличии определённого, влияния ассирийского прикладного искусства урартское искусство, не копировало рабски ассирийское, а было в достаточной степени самобытным (стр. 236).

Высокого уровня достигли урарты и в строительном деле, блестяще используя цветной камень (стр. 254).

*

Автор устанавливает, что религия урартов была теснейшим образом связана с религией окружающих стран и народов Передней Азии (стр. 284). Кроме основного, местного, урартского элемента в ней чётко прослеживаются элементы месопотамские (ассиро-вавилонские), малоазийские (хуррито-хетские) и иранские.

Из обширного пантеона, в состав которого, по мнению автора, вошли также бога завоёванных областей 4 городов, резко выделяется бог Халд. Это главный бог урартов. Из того факта, что только его имя в урартских текстах выписывается фонетически, в то время как имена других изображаются с помощью ассирийских идеограмм, Б. Б. Пиотровский делает основательный вывод о том, что Халд был исконным урартским богом одного из племён, позднее вошедших в Урартское государство (стр. 272).

В книге об Урарту, изданной в 1939 г., Б. Б. Пиотровский высказал только предположение о существовании урартского иероглифического письма. Это предположение теперь блестяще было подтверждено находками клейм с урартскими иероглифическими знаками на сосудах, обнаруженных им самим при раскопках Кармир-Блура. В связи с возникшими потребностями государства урарты в IX в. ввели у себя ассирийскую клинопись, несколько упростили её и переработали соответственно своему языку (стр. 287). После работы Б. Б. Пиотровского нужно признать совершенно произвольными попытки некоторых учёных установить генетическую связь, урартского иероглифического письма с критским пиктографическим письмом.

Интересные положения высказаны автором об урартском языке. На стр. 290 своей книги Б. Б. Пиотровский в категорической форме заявил, что "словарь урартского языка не позволяет определённо говорить о родстве языка ванских клинописей с каким-нибудь древним языком Передней Азии или же с современными языками". Признавая дальше, что армяне, "являющиеся прямыми наследниками древнего царства по культуре", и что "урарты вошли составным слагаемым в армянский народ", он утверждает, что армяне "не сохранили в своём языке урартскую лексику".

Между тем сам Б. Б. Пиотровский в том же абзаце ссылается на двух авторов, из которых один (А. С. Гарибян) указывает, что "армянские диалекты Ванского и Урмийского районов сохранили, даже в области фонетики, определённые связи с древним урартским языком", а другой (Р. А. Ачарян) возводит к урартским корням полтора десятка армянских слов. Между прочим, известно, что другие армяноведы процент урартских корней в армянском

языке значительно увеличивали (например, Капанцян).

Несколько раньше, на стр. 278, в связи с характеристикой урартского божества солнца Арда сам автор писал: "Армянский язык донёс до наших дней урартскую основу термина Ард... И многие армянские имена и слова сохраняют этот корень - ard - имя одного из самых популярнейших богов доармянского периода истории". Но и это - не всё. Разбирая вопрос о структуре урартского языка, Б. Б. Пиотровский изложил итога работ наших филологов по этому вопросу. Ему хорошо известны работы И. И. Мещанинова и Г. В. Церетели, которые установили так называемую пассивную конструкцию в урартском языке и разъяснили сущность этого явления убедительными примерами из грузинских и других кавказских языков. Автор сам наглядно показал, что лингвистические работы в урартологии продвинулись вперед "лишь после того, как урартский язык стали изучать, исходя из норм кавказских языков" (стр. 291). Таким образом, Б. Б. Пиотровский сам довольно отчётливо прослеживает некоторую связь языка современных народов Закавказья с урартским языком.

Самый распад Ванского царства автор очень убедительно связал с нашествием киммерийских и скифских племён. Им впервые в нашей литературе отлично показаны роль и значение ассирийской шпионской организации, которая своей работой и информацией временно облегчала ведение войны Ассирии с Урарту и северными народами.

Очень интересно обрисован в книге и переломный момент в истории Урартского государства, связанный с выходом на переднеазиатскую историческую арену новой силы - киммерийцев и скифов.

Зажатое с юга и севера, Урарту в VII в. заметно слабеет, и не случайно всё внимание и усилия урартских царей этого периода были направлены на укрепление своих закавказских провинций. Используя все виды источников (данные клинописи, библию, античных авторов и археологический материал), Б. Б. Пиотровский убедительно показал, какой реальной угрозой для существования древних государств передней Азии являлись полчища северных кочевников (стр. 295 - 298). Не случайно в разных местах Передней Азии при раскопках древних городов находят бронзовые наконечники стрел так называемого скифского типа, "...их появление было связано с проникновением киммеров и скифов в VII веке в Переднюю Азию" (стр. 301). Свои заключения о скифах на Востоке автор сопроводил обстоятельной сводкой находок скифских стрел не только в Передней Азии, но и на Кавказе, тем самым археологически подтвердив известное свидетельство Геродота о вторжении скифов в Азию через Кавказ.

Развивая тезис Н. Я. Марра о теснейших связях скифов с Кавказом, автор справедливо отмечает, что правильно разрешить "скифскую проблему" можно, только изучая материал VIII - VI вв. до н. э. на широкой территории, в том числе и кавказской, ибо Кавказ был связан со Скифией давно и не только стадиально.

Уже давно в культуре и искусстве скифов Причерноморья и Северного Кавказа отмечались древневосточные элементы (например, золотые ножны из Келлермесского кургана и Мельгуновского клада). Одни исследователи полагали, что это вещи иранского происхождения, другие считали, что в них "ясно выражен ассиро-вавилонский характер"¹ . Даже такой знаток скифских древностей, как М. И. Ростовцев, считал их "продуктом иранских или работавших в Иране восточных, негреческих мастеров, приспособлявшихся к вкусам и заданиям скифских заказчиков"² . Рядом убедительных сопоставлений с урартскими памятниками Б. Б. Пиотровский доказал ошибочность всех этих версий. Ему удалось установить урартское происхождение некоторых орнаментальных мотивов и ряда изделий, обнаруженных в ранних скифских курганах Прикубанья, Тамани и Приднепровья ("Литой Курган" и др.).

В заслугу Б. Б. Пиотровскому нужно поставить и исправление укоренившегося у некоторых археологов мнения о взаимосвязях западноевропейской культуры Гальштадта и скифской, основанных только на общности форм бронзовых сосудов с звериными ручками (так называемые ситулы из с. Жаботина на Украине). Проследив их широкое распространение на Кавказе, автор считает их кавказскими изделиями. В этой связи следует пересмотреть и другие материалы. Затронутая автором тема "Скифы на Кавказе" (стр. 307), очень интересно иллюстрированная рядом материалов и беглых замечаний, требует ещё дальнейшей разработки, но одно несомненно: что Б. Б. Пиотровским положены первые и прочные основания для успешного разрешения этой проблемы.

В начале VI в. Ванское царство перестало существовать. Ему на смену пришли новые государства Передней Азии. Центр Урарту сначала вошёл в состав Мидии, затем перешёл к Ахеменидской Персии. Состав населения древнего государства усложнился включением западных племён арменов. Последнее обстоятельство и породило ряд ошибочных положений и теорий, прочно укоренившихся даже в среде крупнейших историков Древнего Востока. Наибольшее влияние и распространение в зарубежной литературе имеет теория Леманн-Гаупта, считавшего, что урарты под давлением арменов отступили на север, где и сохранились в Понтийских горах под именем халдеев, упоминаемых античными и средневековыми писателями. Серьёзным основанием для этой связи с халдеями Леманн-Гаупту служил следующий довод. Частое упоминание в урартской клинописи бога Халда иног-

¹ Готье Ю. "Очерки по истории материальной культуры Восточной Европы", стр. 224. 1925.

² Ростовцев М. "Скифия и Босфор", стр. 470. 1925.

да встречается в формах "Халди-ни" и "Халди-ни-ни", осложнённых суффиксами "ни" в которых многие востоковеды и, прежде всего сам Леманн-Гаупт ошибочно усматривали показатели множественного числа. Отсюда делался ложный вывод о том, что урарты сами себя называли халдами.

Б. Б. Пиотровский, ссылаясь на лингвистические работы Фридриха, смело и последовательно разоблачает несостоятельность самого перевода термина "Халдини" мак "дети Халда", указывая, что это есть не что иное, как устаревшая грамматическая форма имени бога Халда и что столь ответственный вывод о самоназвании урартов "халдами" был в своё время сделан на основании чтения неверной копии одного урартского текста (стр. 327). Каково же было самоназвание урартов, в точности неизвестно. Известно только, что страну свою в своих текстах они именовали Биайной (стр. 328). Поэтому лишёнными всякого основания нужно считать совершенно произвольные сопоставления "Халд - Халды - Халдеи" и выводить один термин из другого.

Одновременно Б. Б. Пиотровский вскрывает и методологические корни миграционной теории Леманн-Гаупта, согласно которой урарты вначале пришли в район озера Ван с запада, а затем перекочевали куда-то на север. Урарты, по мнению автора, и "после падения Урартского царства никуда не уходили, а остались жить, в Ванском районе сохраняя и своё племенное название, переданное Геродотом в греческой форме алародии" (стр. 332). Эти положения в книге звучат веско и убедительно.

Дальше рассматривается важнейший вопрос о преемниках урартов. Вывод, к которому приходит автор, показывает, насколько он осторожен в решении столь ответственной задачи. Он справедливо упрекает некоторых авторов наших учебников и учебных пособий в недопустимой вульгаризации вопросов, связанных с историей республик Закавказья, в частности и вопроса этногенеза закавказских народов. Совершенно верно отметив, что процесс образования современных закавказских народов - процесс очень сложный, который нельзя рассматривать в рамках одного Закавказья, ибо "он происходил на основе общего переднеазиатского субстрата" (стр. 332), автор отказывается от попытки установления какой-либо этнической преемственности народов Кавказа от урартов. На стр. 338 он пишет: "Нельзя ни один из современных закавказских народов непосредственно выводить от урартов, считая урартов его прямыми и единственными предками". Вместе с тем он приходит к заключению, что "все народы Закавказья являются преемниками урартов только по культуре" (стр. 339). Очень показательна заключительная фраза книги Б. Б. Пиотровского: "Культурное наследие урартов велико не только у его прямых наследников, армян, государство которых выросло на территории Ванского царства, но и у других народов Кавказа" (стр. 364). Таким образом, признавая только культурную преемственность народов Закавказья от урартов (в частности армян), автор, при современном состоянии данных, не решается признать приоритета какого-нибудь одного из кавказских народов на генетическую связь с урартами.

Единственным слабо мотивированным положением автора является его утверждение о культурной обособленности племён Закавказья до вхождения их в состав Ванского царства (стр. 337). А это, естественно, привело автора и к чрезмерной переоценке культурно-исторической роли урартской экспансии на Кавказе. Но верно ли это? Ведь вновь выявленные древние культуры Армении и Грузии (Шингавит, Элар, Триалети) указывают на более древние и широкие связи населения Закавказья с культурами классического Востока. Памятники материальной культуры (оружие, постройки) имеют общие черты здесь и там. Поэтому говорить об отличии местной культуры от урартской можно только с известной оговоркой, ибо, если бы это отличие было разительным, вряд ли урартам удалось здесь успешно сыграть свою действительно культурно-посредническую роль. Успешно же выполненная ими миссия по приобщению закавказских племён к своей культуре была уже в известной мере обусловлена подготовленностью местного населения к восприятию достижений передовых культур древности. Здесь сказывались вековая преемственность и традиция.

В таком капитальном труде, естественно, не может не быть некоторых мелких недочётов. К числу их относятся: 1) нередкие повторения, допущенные автором на стр. 23 и 34, 68 и 91, 103 и 115, 68 и 194, 24 и 286, 188 и 350 и др.; 2) значительное несоответствие, наблюдаемое в расположении текста и связанных с ним рисунков, что несколько затрудняет чтение книги.

Рецензируемая книга Б. Б. Пиотровского - актуальное научное исследование по одному из важнейших разделов древней истории нашей страны. "История и культура Урарту", - безусловно, значительное явление в нашей исторической науке. Она заслуживает быстрейшего переиздания большим тиражом.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Е. КРУПНОВ:

Комментарии: