Libmonster ID: RU-8554
Автор(ы) публикации: С. Г. СЫЧЕВА

А что мы собственно, делаем, занимаясь философией, - только ли удовлетворяем потребность нашего ума ею, философией, или открываем истину, необходимую для мысли и жизни других? Ответить на этот вопрос постмодернисту очень трудно, ибо это вопрос о нравственной истине,<...> а это понятие и слово, как сказал бы чемпион постмодернизма Жак Деррида, "я уже давно разложил, деконструировал".

А. М. Пятигорский

В книге "О грамматологии" Жак Деррида подвергает критике учение Фердинанда де Соссюра о письме. Мало того, что он не приемлет те положения лингвиста, которые противоречат его идеям, он настоятельно и неотступно преследует мысли Соссюра, противоречащие другим мыслям самого же Соссюра, хотя они и совпадают с мыслями Деррида. Получается, что Соссюр, допустивший противоположные по смыслу суждения, ошибался. Но почему-то деконструкции разрешены и прощены все противоречия, а лингвистике Соссюра - нет. Обладает ли деконструкция свойством универсальности, оправданы ли ее притязания на открытие универсальной истины об отсутствии универсальной истины, об отсутствии присутствия, начала, наличия? Отягощена ли сама деконструкция свойством универсальности, или нет? "Все критяне - лжецы"...

Сразу оговоримся, что если читать всю книгу Соссюра, кроме главы VI введения в "Курс общей лингвистики", главы, которую так подробно цитирует Деррида, то будет совершенно непонятно, откуда он вычитал критикуемые положения. Это очень важный вопрос, потому что даже если деконструкции и разрешено быть неуниверсальной и относительной, лучше бы ей рассматривать произведение как целостность, а не вырывать из контекста отдельные фразы. Пусть деконструкция и не претендует на абсолютную истину, она могла бы, тем не менее, проводить четкую грань между истиной (даже относительной) и неистиной (абсолютной). Фактически сейчас пойдет речь о правомерности наличия деконструкции в философии.

Рассмотрим те идеи "Курса", которые критикует Деррида, и те противоречия, которые он там находит.

стр. 42


Речь и письмо в тексте Ж. Деррида

Вряд ли можно найти какое-либо положение главы VI введения в "Курс общей лингвистики" Соссюра, которое Деррида оставил бы без комментария. Надо заметить при этом, что лингвист высказывал не только разнообразные, но иногда и противоположные мысли о роли "фонетического письма" (термин Деррида, аналогичный "устной форме речи" у Соссюра). Да, действительно, в VI главе "Курса" Соссюр высказывается о письме крайне негативно, несмотря на то, что названия параграфов гласят: "Необходимость изучения письма", "Престиж письма; причины его превосходства над устной формой речи"... Уже из самих заглавий становится ясно, что однозначно отрицательная оценка письма невозможна, это был бы полный абсурд. Ясно также, что Соссюр к этой однозначности и не стремится. Поэтому-то наряду с негативными суждениями, Соссюр высказывает явно позитивные, например: "По большей части мы знакомы с языками лишь в письменной форме. Даже в отношении нашего родного языка сплошь и рядом в качестве опосредующего звена выступает письменный источник. Когда речь идет о языке, пространственно от нас удаленном, прибегать к письменным свидетельствам приходится еще в большей степени. В отношении же уже не существующих языков письменность является вообще единственным источником сведений" [4. С. 31].

Казалось бы, в этом пункте нет разницы между взглядами Соссюра и Деррида. Однако далее следует роковой абзац, вызвавший у философа приступ крайнего раздражения. Соссюр пишет: "Итак, хотя письменность сама по себе и чужда внутренней системе языка, все же полностью отвлечься от письменности нельзя: ведь это та техника, с помощью которой непрестанно фиксируется язык; исследователю надо знать ее достоинства и недостатки, а также опасности, которые возникают при обращении с ней" [4. С. 31].

Деррида выделяет у Соссюра следующие тезисы:

1. По Соссюру, письменность чужда внутренней природе языка.

2. Это необходимая для фиксации языка техника.

3. В общении с ней могут встречаться опасности.

Задаваясь вопросом о том, каковы эти опасности, Деррида сам себе и отвечает, что (якобы по Соссюру), они могут нарушить "внутреннюю систему языка, <...> ее чистоту" [1. С. 152]. Философ интерпретирует мысль лингвиста очень эмоционально: "Письмо как зараза <...> - вот что обличает женевский лингвист" [1. С. 153] ... Откуда Деррида знает, что письмо для Соссюра - это "зараза или угроза заразы"? Где он это вычитал? Между строк? Возможно, ибо на стр. 147 он пишет: "Однако другой жест (не будем называть его высказыванием, поскольку он не столько проговаривается, сколько осуществляется без слов и записыва-

стр. 43


ется без речей) открывает путь общей грамматологии". Так что, Деррида понимает под этим жестом "идею заразы", так как именно ее он вычитал между строк? Это открывает путь общей грамматологии? Конечно, нет. Но философии надо быть сдержанней, ведь "слово не воробей", и "что написано пером"...

Деррида критикует Соссюра за то, что тот понимает под письмом лишь "графическое" изображение звуков. А поскольку звуки - это знаки понятий, то письмо - знак знака. Соссюр: "Язык и письмо суть две различные системы знаков; единственный смысл второй из них - служить для изображения первой" [4, 31]. За что упрекать Соссюра? За то, что в трактовке письма он идет за Платоном, Аристотелем и Гегелем, а не наперекор им? Этот упрек также мало обоснован, как, например, упрек в том, что Соссюр - не Деррида эпохи "Грамматологии".

Деррида критикует Соссюра за отказ от рассмотрения идеографического письма, более того, за то, что Соссюр, если следовать его логике, не должен принимать сам факт его наличия : идеографическое письмо, по сути, не письмо, а изображение представления. И (здесь Деррида прав), Соссюр элиминирует идеограмму за пределы своей лингвистики, что, безусловно, очень сужает сферу ее (лингвистики) применимости к языку [4. С. 33; 1. С. 151]. В этом пункте Соссюр выводит за рамки своего рассмотрения символическую письменность.

Деррида не приемлет дуальности теории Соссюра, отмечая ее как нечто ущербное, консервативное, ретроградное:

"Внешнее/внутреннее, образ/реальность, представление/наличие - такова старая сетка понятий, призванных очертить область науки" [1. С. 151].

Письмо и язык как образ и реальность, "наружа" и "нутрь", сущность и явление - такой способ мысли лингвиста неприемлем для деконструкции. Неприемлем именно потому, что выстраивается структура оппозиций, прописываются дуальности , возникает идея иерархии различных уровней текста. Да, все это неприемлемо для деконструкции, провозгласившей на стр. 192:

"Сорасчленяя (т. е. сочленяя и расчленяя! - С. С .) живое и неживое в целом, след, будучи (перво)началом всякого повторения, (перво)началом идеальности, одновременно идеален и реален, умопостигаем и чувствен, выступает и как прозрачное означение, и как непрозрачная энергия, так что ни одно метафизическое понятие не может его описать ".

Можно здесь поймать Деррида на внутреннем противоречии, как он это постоянно проделывает с Соссюром, однако не будем торопиться с выводами (в отличие от Деррида). Чем, кстати, так не устраивает Деррида Гегель, которого так устраивал Николай Кузанский?

Итак, Деррида выступает против всей европейской традиции, которая, начиная с Платона, трактует отношение между письмом и речью как между внешним, насилующим внутреннее, между греховным телом

стр. 44


и благовидной душой, совращаемой этим телом. Надо сказать, во-первых, что такое прочтение всей европейской философской традиции грешит неточностями. Во-вторых, надо заметить, что к концу XX в. в европейском философствовании возникла противоположная, но тоже традиция - порицать всю европейскую философию от Платона до Хайдеггера (причем принципиально не проводится необходимое различие между Платоном и Сократом). В чем неточности? Как известно, Сократ ничего не писал. Возможно, что это как-то повлияло на отношение к письму Платона. Но какова замена, проделанная Деррида! Хотя Сократ, и может быть, в какой-то мере Платон, отрицательно относились к письму в узком смысле слова, т. е. к записи, они порицаются в таких выражениях и с таким пафосом, будто они отрицали письмо в смысле Деррида, т. е. в широком смысле этого слова! Ссылка на Платона (Федр, 275а) сделана тоже некорректно - вырвана из контекста. Однако в заключительной части диалога Платона есть суждения, прямо говорящие в пользу письма: "Когда он (т. е. человек, обладающий знанием справедливого, прекрасного, благого. - С. С .) пишет, он накапливает запас воспоминаний для себя самого на то время, когда наступит старость - возраст забвенья, да и для всякого, кто пойдет по его следам; и он порадуется при виде нежных всходов" [3, 276d].

Деррида, возможно, увидел бы в этом противоречие в суждениях, то есть бессилие мысли Платона, однако такая интерпретация Платона покажет только бессилие деконструкции перед реальным многообразием идей европейской метафизики.

Если же обратиться к молитве Сократа в финале "Федра", то там ясно написано: "Милый Пан и другие здешние боги, дайте мне стать внутренне прекрасным! А то, что у меня есть извне , пусть будет дружественно тому, что у меня внутри !" [3, 279bc] (курсив мой. - С. С. ). Получается, что "наружа есть нутрь". Таким образом, Деррида, если б он того захотел, мог бы найти у Платона идеи, полезные для своих сочинений.

Тем временем наш философ, продвинувшись на следующую страницу книги Соссюра, находит у него такое высказывание: "Письмо скрывает язык от взоров: оно его не одевает, а рядит" [4. С. 36; 1. С. 153]. По этому поводу Деррида допускает следующее замечание: "Для Соссюра письмо - это одеяние извращенности и порока, личина разложения и притворства, маска, из которой хорошая речь должна изгнать злых духов". Здесь надо отметить, что этические положения, такие как "извращенность", "порок", "разложение", "хороший", "злой" и тому подобное - плод воспаленного воображения Деррида, потому что всех этих моральных оценок у Соссюра просто нет - речь идет совершенно о другом, а именно: есть расхождения между написанием и произношением. И у этих расхождений есть причины:

стр. 45


1. "Язык непрестанно развивается, тогда как письмо имеет тенденцию к неподвижности" [4. С. 34].

2. Заимствования из другого алфавита усложняют письмо, например, для передачи одного чужеродного звука надо использовать при записи две буквы родного языка [4. С. 35].

3. В некоторых случаях расхождения не имеют особой причины, а просто объясняются причудами орфографии [4, с 35].

Кстати, процитированная фраза Соссюра хорошо иллюстрируется им в тексте: "французское слово "oiseau" - "птица" произносится как wazo , т. е. ни один из произносимых звуков не изображается на письме. Таким образом, если у Соссюра в главе VI есть фразы, подчеркивающие недостатки письма, то они основаны на реальных фактах и по своему смыслу являются истинными. Здесь хочется подчеркнуть то, что было заявлено в начале: во всех остальных частях "Курса общей лингвистики" содержатся положения, подчеркивающие приоритет письма над устной речью. Содержатся они и в критикуемой Деррида главе VI введения, что уже было нами показано.

На странице 32 "Курса" Соссюр высказывает мысль, вызывающую очередной всплеск негодования Деррида. При ответе на вопрос о причинах престижа письма Соссюр пишет:

"Прежде всего, графический образ слов поражает нас как нечто прочное и неизменное, более пригодное, нежели звук, для обеспечения единства языка во времени. Пусть эта связь поверхностна и создает в действительности мнимое единство, все же ее гораздо легче схватить, чем естественную связь, единственно истинную, - связь звуковую".

То, почему Соссюр говорит о поверхностности и мнимости такого единства, - мы только что рассмотрели. Деррида, однако, делает акцент на мысли Соссюра о "естественности" связи между мыслью и звуком. Философ замечает, что в других местах лингвист пишет об искусственности знака, то есть, имеет место явное противоречие, когда естественному звуковому знаку противопоставляется искусственный письменный знак, ведь по мысли Соссюра всякий знак искусственен. Эта позиция Деррида неточна, ибо на самом деле Соссюр говорит о естественной связи между звуком и смыслом и об искусственной связи между звуком и письмом:

"Пытаясь усилием мысли отрешиться от создаваемого письмом чувственного образа речи, мы рискуем оказаться перед бесформенной массой<...> Надо как можно скорее заменить искусственное естественным; но это невозможно, поскольку звуки языка изучены плохо" [4. С. 39].

Здесь мы не стремимся оправдать Соссюра. Как будто звук не создает "чувственного образа речи"! Создает, и на этот образ предлагает опереться Соссюр. Деррида делает следующее замечание: "Разве то, что "графический образ слов поражает нас как нечто прочное и неизменное,

стр. 46


более пригодное, нежели звук, для обеспечения единства языка во времени", не является вполне естественным?" [1. С. 154].

Нет, ответил бы лингвист, ибо тут же (в уже цитированной фразе) Соссюр говорит о "мнимости" и "поверхностности" такой связи. Думается, здесь не вполне корректен Соссюр.

Деррида упрекает Соссюра в следовании традиции, согласно которой надо бороться против власти письма, ибо именно она, согласно, например, Руссо, связывает "письмо с роковым насилием политического института", узурпирует господство над природой, над естеством. Однако будем справедливы: разве сам Деррида не принадлежит той традиции, согласно которой вся классическая философия обеспечивала узурпацию власти письмом? Разве постмодернизм, к которому относится сам Деррида, не есть реакция на властность классической философии и не есть попытка избежать давления этой власти? Разве сами постмодернисты не восстают против ментальной тирании классической философии? А ведь она осуществлялась посредством письма! Чего же хочет Деррида? Чего хочет Деррида, изымая из текста Соссюра следующие фразы:

- "Письмо есть лишь изображение речи, нелепо придавать больше значения образу, чем предмету" [1. С. 155];

- "В конце концов, люди забывают, что говорить они научаются раньше, чем писать, и естественное отношение оказывается перевернутым" [1. С. 156; 4. С. 33];

- "У филологической критики есть один недостаток: она рабски привязана к письменному языку и забывает живой язык" [1. С. 157; 4. С. 9];

- "Тирания буквы" [1. С. 157; 4. С. 38];

- "Патология в собственном смысле слова" (о письме. - С. С .)?

Деррида хочет деконструкции. Он не приемлет рассуждений о речи как о первоначале, поскольку речь - тоже отображение, образ. Когда говорят, что речь изначальна, забывают само первоначало. Его просто нет. Деррида пишет: "Историческая узурпация и теоретическая нелепость, в силу которых образ приобретает права реальности, свидетельствуют о забвении простого (перво)начала" [1, 155] (курсив Деррида).

Что имеется в виду под "теоретической нелепостью" - уже известно - идеи Соссюра, Руссо, Платона. Но что означают слова "историческая узурпация"? Акт забвения, как он описан в "Федре". Письмо способствует забвению мысли, логоса:

"Вот и сейчас ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо противоположное значение, - говорит египетский царь Тамус богу Тевту (видимо Тоту. - С. С .). - В души научившихся им они вселяют забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припомина-

стр. 47


ния. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых" [3, 275ab].

С этими словами Сократа сейчас очень трудно согласиться, даже невозможно. Но, добавим, и не нужно. Поскольку после этой тирады Сократа уже тогда, две с лишним тысячи лет назад последовала краткая фраза Федра: "Ты, Сократ, легко сочиняешь египетские и какие тебе угодно сказания" [3, 275b] (курсив мой. - С. С .). Во-первых, Сократ сочиняет . Во-вторых, не свои, аегипетские сказания. В-третьих, не только египетские, а какие ему угодно. В-четвертых, от себя Сократ добавляет высказывание, прямо противоположное по смыслу предыдущему (см. Платон. Федр, 276d.).

Возможно, Соссюр поторопился с оценкой роли письма в языке [1. С. 164]. Но разве сам Деррида не поторопился с оценками идей Соссюра и Платона?

В чем же задача деконструкции? Вовсе не в том, чтобы оправдать письмо как записывание. А в том, чтобы показать, что и речь - тоже письмо (в широком смысле), ввести новое понятие письма. Это необходимо для того, чтобы показать, что все в мире - письмо, знак знака, и поэтому никакого наличия нет. Стало быть, если это удастся, станет ясно, что "насилия письма над невинностью языка" нет, а есть "первонасилие письма". Но над чем? Видимо, над мыслью. Стало быть, над мышлением как предметом и средством рассуждения традиционной европейской метафизики. Получается, что устраняя одно "насилие", Деррида восстанавливает другое, но уже во всеобщих масштабах, уже окончательно:

"Существует, скорее некое первонасилие письма, поскольку язык уже изначально является письмом<...>Узурпация уже началась" [1. С. 156].

Иными словами, речь (по Деррида) так же насилует мысль, как письмо (по Соссюру) насилует речь:

"Эта "узурпация" <...> уже присутствует в речи, и потому к ней стоило бы прислушаться и, быть может, даже положить ее в основу [рассуждения]" [1. С. 159].

Деррида выделяет одно из основных противоречий логики Соссюра: "Соссюр стремится одновременно и показать, как письмо искажает речь, обличая зло, наносимое письмом речи, и вместе с тем подчеркнуть неизменную и естественную самодостаточность языка". Цитируя мысль Соссюра о том, что язык не зависит от письма, Деррида, тем не менее, находит у него в параграфе "Последствия расхождения между написанием и произношением" примеры того, как в результате изменения на-

стр. 48


писания слов меняется и их произношение. Вместо того, чтобы признать правоту Соссюра в том, что письмо искажает речь, философ настаивает на противоречивости суждений Соссюра:

"Спрашивается: в чем тут зло? <...> (Речь идет о причинах негативной оценки роли письма Соссюром. - С. С .). Какой запрет при этом нарушается? В чем здесь кощунство? Почему нужно оберегать родной язык от воздействия письма? Почему это воздействие оказывается насилием<...>?" [1. С. 161].

Деррида настаивает на более тщательном исследовании этого вопроса, на более внимательном анализе (первый тезис). Суждения Соссюра о том, что письмо обрело власть над языком по причине возможности зрительного, а не звукового восприятия (второй тезис), Деррида считает устаревшими. Что касается второго тезиса, то вряд ли стоит идти против той истины, что основной массив информации поступает в мозг через зрение. Что же касается первого тезиса, то это требование следует отнести в том числе и к Деррида.

Так или иначе, философ замечает: "Письмо является знаком знака лишь в том случае, если мы отнесем это к любому знаку - и тогда это было бы глубокой истиной" [1. С. 163].

Здесь Деррида прописывает основы своего учения о следе и прото-следе, согласно которому первоначало ускользает (или вообще отсутствует): сколько бы мы не углублялись в дискурс в целях найти последнее означаемое, мы всегда будем иметь перед собой лишь след следа.

Соссюр не осознает, считает философ, что вся европейская интеллектуальная традиция или, как он ее называет, "логоцентрическая метафизика", философия насилия, к которой Деррида относит и Соссюра, сложилась именно в рамках фонетического письма. Именно логоцентризм не давал развития адекватной науки о письме. Но, поскольку (как мы неоднократно замечали выше) отношение Соссюра к письму неоднозначно, и он вовсе не собирается изгонять его из предмета лингвистики, Деррида говорит, что в дискурс Соссюра так или иначе входит письмо как начало языковой деятельности.

Символ и знак у Ж. Деррида

Один из принципиальных тезисов Соссюра гласит, что знак - произволен, а символ - естественен. Остановимся на этом подробнее.

Деррида высказывает мысль, что Соссюр, рассуждая о произвольности знака, не проводит уже различия между устным знаком и письменным. Естественно, что отсутствие у лингвиста такой постановки вопроса побуждает философа заявить об идее принципиальной произвольности отношений между мыслью и знаком, каким бы он не был, устным или письменным. Более того, Деррида заявляет свой принципиальный тезис:

стр. 49


любой знак возможен только внутри письма: "Письмо вообще покрывает все поле языковых знаков" [1. С. 165].

Если некое означающее включено в отношения с другими означающими, причем в отношение упорядоченное, то оно уже записано, даже если является звуковым. Зачем понадобился Деррида тезис об универсальности письма? Зачем он так настойчиво проводит эту мысль через всю книгу? Не иначе, как для того, чтобы опровергнуть "метафизику наличия" с ее дуальностями, оппозициями, иерархией, ментальностью власти. Чтобы сместить противоположности, впустить внешнее во внутреннее, показать свободу письма, а значит и свободу культуры. Но от чего? От тирании буквы? Но это же нонсенс, так как письмо - тоже буква! И это прекрасно понимает сам Деррида [1. С. 509].

Поскольку все знаки искусственны (неважно, устные или письменные), они входят в содержание лингвистики. Но есть и другой вид знаков, который Соссюр исключил из поля своего рассмотрения заранее - имеются в виду символы, или знаки естественные [4. С. 33]. Соссюр пишет: "Для обозначения языкового знака, или, точнее, того, что мы называем означающим, иногда пользуются словом символ . Но пользоваться им не вполне удобно именно в силу нашего первого принципа (т. е. произвольности знака - С. С .). Символ характеризуется тем, что он всегда не до конца произволен; он не вполне пуст, в нем есть рудимент естественной связи между означающим и означаемым. Символ справедливости, весы, нельзя заменить чем попало, например, колесницей" [4. С. 71].

Перефразируя известную фразу Пирса, можно сказать: дохлая лошадь может быть символом постмодернизма, а "лучезарный серафим" - нет.

Итак, знак произволен, т. е. немотивирован, то есть искусственен. Символ, наоборот, непроизволен, мотивирован и естественен. Деррида интерпретирует разницу между символом и знаком на примере соотношения между природой и установлением:

"<...> лишь так называемые естественные знаки, которые Гегель и Соссюр назвали "символами", не входят в область семиологии как грамматологии. И тем более не входят они в лингвистику как раздел общей семиологии" [1. С. 165].

Рассматривая графему как нечто, внеположенное языку, как образ, изображение, "отблеск языковой реальности", Соссюр, по Деррида, изгоняет письмо "во внеязыковую тьму". Отмечая связь между знаком и символом, философ пишет о родственности фонетического и иконического письма. Но если фонема - знак, а не символ, тогда отношение знаков к мысли не может быть естественным. И если знак произволен, то один из его признаков - не быть образом, поскольку образ - естественен. В этом смысле символ близок к образу, тогда как знак противоположен ему. Следовательно, согласно логике

стр. 50


Соссюра, графема не может быть образом речи. Так Деррида ловит Соссюра на противоречии.

Как рассуждает Деррида? Чтобы показать, что письмо чуждо системе речи, внепопложено ему, Соссюр характеризует письмо как образ или символ речи. Поскольку символ - естественен, а фонема - искусственна, то символ выводится за пределы лингвистики, потому что знак всегда искусственен. Вместе с символом выводится и письмо, ибо они, по Соссюру, тождественны.

Но, с другой стороны, Соссюр говорит о произвольности знака, о конвенциональном отношении между фонемой и графемой. Получается тогда, что графема - произвольный знак, а не естественный символ. Более того, фонема - звук, и ее невозможно представить в воображении (по Деррида), и ей не может соответствовать никакой визуальный естественный образ.

Но самое главное - нельзя письмо считать образом речи и видеть одновременно в речи и письме две различные системы знаков . "Ведь собственное свойство знака, - пишет Деррида, - заключается как раз в том, чтобы не быть образом" [1. С. 166].

Фиксация противоречий в тексте Соссюра - основа возможности деконструктивного метода Деррида по отношению к эпистемологии логоцентрической метафизики.

Что для нас важно в этом пункте? Символ рассматривается как Соссюром, так и Деррида как нечто естественное, по своему смыслу закрепленное в обозначаемом. Обозначаемое - язык. Но, если Соссюр рассматривает обозначающее как нечто внеположное письму, то Деррида, напротив, допускает внешнее во внутреннее, размывает границы, можно сказать, синтезирует (сам того не подозревая) форму и смысл. Поэтому Деррида, как бы впоследствии он не настаивал на искусственности письма, все же пошел дальше Соссюра (по крайней мере здесь) в понимании символа, хотя отношение к нему у философа весьма неоднозначно. Самое главное, что Соссюр изгоняет символ из области лингвистики, Деррида же, с его трактовкой письма как универсального феномена, не может игнорировать идею символа.

Философ утверждает, что письмо - не образ и не символ речи. Это вполне согласуется с его решением проблемы взаимосвязи природы и культуры, когда все естественное рассматривается с точки зрения его репрессии, а все искусственное - с точки зрения его особой важности. Еще бы - ведь письмо искусственно! (См. часть II "О грамматологии"). Деррида вводит понятие "следа" (впервые - С. 167). След - элементарная и изначальная единица процесса записи.

След, по Деррида, нечто среднее между символом и знаком, не данность, а процесс становления символа знаком [1. С. 169]. Из этого вытекает, что след - не то и не другое: "Установленный след немотивирован

стр. 51


(как знак. - С. С . ), но и не вполне произволен (в отличие от знака. - С. С .)" [1. С. 167]. Деррида пишет: "Когда мы говорим о немотивированном следе, это вовсе не значит, как и в случае со словом "произвольный" у Соссюра, "что означающее зависит лишь от свободного выбора говорящего субъекта". У него просто нет никакой естественной связи с означаемым в реальности. Разрыв этой естественной связи ставит под сомнение скорее понятие естественности, нежели идею связи" [1. С. 167].

Из этого высказывания с неизбежностью следует, что след соответствует некоей реальности, связан с ней. Но связь эта - искусственна, неестественна, мы бы сказали, противоестественна. Тем не менее, здесь Деррида не отрицает наличие реальности. Но что понимается под этой реальностью? Ниже мы увидим, что такой же след. И это следование следов друг за другом бесконечно, это неостановимый процесс: сколько бы мы не искали "прото-следа", мы его не найдем. А если и найдем, то все равно он будет следом чего-нибудь, то есть следом следа. Регрессия в бесконечность...

Что эвристично в этом подходе? Что позитивное дает нам деконструкция идеи первоначала? Ничего. Кроме, пожалуй, одного: она свидетельствует о вырождении позитивных теорий в маргинальной философии. Деррида, безусловно, добился своей цели: вырождение состоялось. И это не перерождение и, конечно, не возрождение философии. Это - вырождение метафизики платонизма. Пользуясь языком и логикой традиционной метафизики, Деррида в процессе деконструкции сам попадает в плен традиционной метафизики. Деконструкция невозможна, как невозможен в реальности нонсенс, невозможно отсутствие смысла. Невозможна реальность абсурда.

Итак, чтобы вывести из своей философии понятия " другого "здесь и теперь", другого трансцендентального наличия", показать "отсутствие другого начала мира как такового", чтобы продемонстрировать само отсутствие "внутри наличности следа" (курсив мой. - С. С .) [1. С. 168], философ показывает исчезновение, истаяние, растворение символа в знаке. Этот акт растворения и схвачен в понятии следа. Пользуясь терминологией критикуемого Деррида Гегеля, символ и знак " снимаются " в следе. Все начинается с символа: след изначально предстает как нечто немотивированное. Все существующее стремится " заявить о себе ", и в этом философ видит всю историю мира - начиная от неживых феноменов до сознания. След мыслится Деррида (мыслится, а не есть!) "до мысли о сущем". Сущность есть не что иное, как возможность следа. Она проявляет себя, "скрываясь". И в этом сокрытии, в этом утаивании себя, она себя показывает.

Далее Деррида использует понятие структуры. Он запишет это слово четыре раза в одном абзаце: немотивированность проходит различные структуры сущего, когда символ превращается в знак. Мотивирован-

стр. 52


ность символа относительна - о ней можно говорить лишь в конкретном смысле и в "определенной структуре" (а так он немотивирован. - С. С .). "Общая структура немотивированного следа"... "Структура отношения к другому"... И поскольку в нем нет мотивированности, символ пока не представляет интереса для "семиологии" Соссюра или грамматологии Деррида. Еще бы: страшный зверь - природа, естество, непосредственность не опасны для деконструкции только в прирученном виде - как следы. То есть письмо распространяется не только на интерпретацию культуры, но и на понимание живого и неживого мира, поскольку все оставляет следы, заявляя о "себе как таковом". Хищник неопасен, если он в клетке, клетке, на которой написано: "след". Что ж, по Шпенглеру, хищник в клетке и есть символ культуры. А значит, и символ "письма" Деррида. Так что же деконструирует деконструкция? Пусть она вводит "наружу" в "нутрь". Пусть след вбирает в себя и знак, и символ. "Синтез", о котором пишет Деррида, синтез различных структур фактически элиминирует живое естество за пределы маргинальной философии. Если все - след следа, становление мотивированного немотивированным, естественного - искусственным, непроизвольного - произвольным, то культура, или, как говорит Деррида, письмо, не только покрывает все сущее, но и не имеет под собой никаких оснований. И здесь Деррида приходится говорить о самодостаточности культуры. Но это зыбкая самодостаточность, самодостаточность вырождения. Чтобы избежать такой мрачной трактовки сущего, Деррида будет описывать след фактически как символ, приписывая ему свойства синтеза, синтетического отношения и, тем самым, противореча себе:

"След есть фактически абсолютное (перво)начало смысла вообще. А это вновь и вновь означает, что абсолютного первоначала смысла вообще не существует. Сорасчленяя живое и неживое в целом, след, будучи (перво)началом всякого повторения, (перво)началом идеальности, одновременно идеален и реален, умопостигаем и чувствен, выступает и как прозрачное означение, и как непрозрачная энергия, так что ни одно метафизическое понятие не может его описать ..." [1. С. 192].

Иными словами, след синтезирует в себе различные противоположности, оппозиции, смещает иерархию структур, то есть устанавливает органические отношения внутри различных феноменов сущего, а такое отношение, в нашей терминологии, и есть символ. Изгоняя символ в дверь, Деррида забыл закрыть окно. Окно в другой мир...

Однако не будем обольщаться: видимые противоречия не приводят философа к истине - она за семью печатями: "абсолютного (перво)начала смысла вообще не существует". Существует только вереница следов, уводящая в бесконечность.

Если трактовать теорию следа с точки зрения вопроса о его онтологической укорененности, вопроса о том, что символизирует собой сим-

стр. 53


вол, мы получим следующий ответ: символ, умирающий в следе, символизирует собой (или отсылает к) бесконечную процедуру дискурса, пустое место, отсутствие конечного означаемого, а значит символизирует "ничто". Деррида как раз принадлежит к маргинальным философам, которые ищут онтологическое основание, чтобы его не найти.

Однако вернемся к Соссюру. Аргументы против него Деррида черпает у Пирса. Феноменология Пирса, по Деррида, утверждает, что знак ничего не манифестирует, будучи проявленным, знак не демонстрирует наличия, он показывает лишь себя: "Согласно пирсовской <...> феноменологии, проявление (manifestation) как таковое не обнаруживает наличия чего-либо, но лишь выступает как знак. В "Принципах феноменологии" мы читаем, что "идея проявления (manifestation) есть идея знака". Таким образом, не существует такой феноменальности, которая бы редуцировала знак или репрезентант, чтобы тем самым предоставить обнаженной вещи право блистать в своем самоналичии" [1. С. 171]. Деррида, полемизируя с Гуссерлем, пишет, что вещь - это знак, и процесс означивания по Пирсу бесконечен. Самоналичие постоянно смещается, превращаясь в представляющее и, тем самым, отдаляясь от себя. Пирс определяет знак как "нечто такое, что заставляет нечто иное (его интерпретант) отсылать к некоему объекту, к которому точно так же отсылает и оно само (его объект), так что интерпретант, в свою очередь, сам становится знаком, и так до бесконечности" [1. С. 171].

Деррида заявляет: "Следовательно, если имеется смысл, значит, уже не существует ничего, кроме знаков. Мы мыслим только посредством знаков. <...> Можно было бы назвать игройотсутствие трансцендентального означаемого, свидетельствующее о бесконечности игры, о сотрясении онто-теологии и метафизики наличия" [1. С. 172].

Прежде чем "сотрясать", Деррида следовало бы вдуматься в то, что пишет Пирс. Деррида, вольно или невольно, совершает элементарную, очевиднейшую подмену. Если бесконечность Пирса уводит интерпретанта от объекта обозначения, как бы увеличивая расстояние между объектом и интерпретантом, смысл наращивается через увеличение количества знаков, то у Деррида наоборот, бесконечность знаков приводит интерпретанта к объекту, направлена к нему и постоянно превращает его в знак. Получается, что у Пирса процесс означивания стремится к бесконечности, а значит смысл нарастает, тогда как у Деррида означивание бесконечно стремится к нулю, смысл исчезает, превращается в ноль, в ничто. Противоречивость суждений Деррида поражает. Вдумайтесь: "Если имеется смысл, то уже не существует ничего , кроме знаков" (курсив мой. - С. С .). Такое можно утверждать, если только исходить из постулата, что смысл - это ничего, ничто. Смысл исчезает. Хотя, впрочем, эта идея вполне соответствует сути постмодернизма, в отношении к которому правомерен вопрос: если мы живем not in a

стр. 54


modern time, то в какое время мы живем? Нонсенс, абсурд, отсутствие наличия смысла...

Двигаясь в направлении, обратном направлению процесса познания, семиотика Пирса обогащает смысл, наращивает его. Двигаясь по направлению к сути, деконструкция Деррида уходит от смысла. Погоня за смыслом и бегство от смысла. Философия Пирса, к которой Деррида обращается за поддержкой, фактически противоположна деконструкции. Поэтому наличие знаков еще не опровергает философии наличия. Наличие же смысла (а это наличие признает и Деррида), лишь подтверждает философию наличия и противоречит деконструктивной философии.

В деконструкции Деррида символ ожидает печальный конец. "Немотивированность следа" [1. С. 173] - это немотивированность символа, то есть превращение символа в знак. Это гибель символа. Это убийство невинного, естественного, природного вместилища смысла. Это вырождение живого, его кристаллизация, омертвление в статичных формах. Это убийство смысла.

Но вернемся к Соссюру. Деррида, надо отдать ему должное, прочитав еще сто тридцать страниц "Курса", наконец-то нашел те мысли, которые можно назвать позитивными по отношению к письму [1. С. 175]. Но, как и раньше, Деррида высказывает мысль о противоречии в тексте Соссюра, вместо того, чтобы признать, что "метафизика наличия" - куда более сложная и всеохватывающая теория, чем тот бессмысленный конструкт, коим видит ее Деррида.

На стр. 175 философ вводит новое понятие - "первописьмо". Впоследствии он будет пользоваться термином "прото-письмо" [1. С. 181]. Что это такое, и в каких целях термин этот необходим деконструкции? Все для того, чтобы еще раз подчеркнуть отрицание идеи наличия, или, чтобы еще раз подчеркнуть, что символ и знак не символизируют ничего, кроме очередного символа и знака. Погоня за смыслом уводит в бесконечность. Не в бесконечность смысла, а в бесконечность пустоты, в дурную бесконечность: "Понятие прото-письма <...> не может и никогда не сможет стать предметом науки. Прото-письмо нельзя свести к форме наличия " [1. С. 181].

Сфера жизни прото-письма бесконечна:

"Прото-письмо действует не только в графической, но и внутри неграфической формы и субстанции выражения. Оно создает не только общую схему связи формы с любой субстанцией , графической или иной, но и определяет динамику знаковой функции, связывающей содержание и выражение" [1. С. 185] (курсив мой. - С. С .).

Деррида, деконструируя классическую философию, не может не пользоваться ее понятиями - других ведь нет! - как бы изобретателен в этом смысле не был сам Деррида. Получается, что обозначающее - форма, обозначаемое - субстанция. Но эти понятия имеют слишком

стр. 55


давнюю историю в "метафизике наличия", чтобы не вызвать у читателя определенный интеллектуальный напряг.

Вообще говоря, практика деконструкции считает одной из своих задач как раз переосмысление старых категорий. Одной из таких категорий является понятие опыта. Опыт, понимаемый Деррида как эмпирический, вытесняется им за рамки философствования как непригодный критерий определения истины. Понятие опыта наполняется иным смыслом - трансцендентальным. Деррида называет так опыт прото-письма: "Заключение в скобки определенных областей опыта или же всей естественной целостности опыта должно вывести нас в область трансцендентального опыта" [1. С. 186].

Деррида непоследователен в своем деконструировании: деконструкция метафизики наличия превращается в построение метафизики наличия, пусть другого, но, все же, наличия: "Мы сначала выявляем многообразие языковой системы, избавляемся от всех чуждых ей наук и метафизических размышлений, а потом ставим вопрос о (перво)начале самой этой системы как системы объектов науки" [1. С. 186-187].

"Система", "(перво)начало", "объект науки". Все эти понятия - классические. И вряд ли можно вырвать их из историко-философского контекста. Деррида это хорошо понимает. В данном случае речь идет, скорее, о преемственности в отношении к классике, чем о разрыве. Философ обращается к "трансцендентальности, которую в иных случаях" подвергает "сомнению". Мыслитель переходит на метафорический язык, открывающий, скорее, богатство его воображения, чем точность мысли: он ставит задачу "выйти за пределы трансцендентальной критики". Его задача - сделать так, чтобы "запредельное не возвращалось, чтобы угнездиться в допороговом" [1. С. 187]. Надо пройти дорогу со всеми ее изгибами, оставить "борозду в тексте", т. е. оставить "след". Этот след и запишет новую философию, философию после критики философии. Деррида как бы оправдывает себя: "Трансцендентальная начальность во всей ее значимости должна сначала дать нам почувствовать свою необходимость и лишь потом поддаться вычеркиванию" [1. С. 187]. Иными словами, чтобы записать "не-А", надо сначала написать "А", а потом уже его отрицание. Думается, на месте "А" может быть любая идея первоначала, идея Бога, например...

Но Деррида сознательно выступает против "логики тождества": любое понятие деконструкции, особенно понятие прото-следа как утверждение следа и его "вычерк", противоречиво, и поэтому для обычной логики неприемлемо.

След и прото-след - два понятия, показывающие, с одной стороны, что (перво)начало есть, оно не исчезло: это след как (перво)начало (перво)начала.

стр. 56


Но если мы, рассуждает философ, признаем, что (перво)начало - это след, то мы утверждаем, что нет никакого (перво)начала: "никакого "самого первого следа" не существует" [1. С. 187].

Получается, что, становясь знаком, символ истаивает в следе. Нет уже ни символа, ни знака, ни первоначала: есть прочерк по бумаге, помеченный бесконечным рядом отрицаний, штрихов, говорящих о нетождественности одного отрицаемого - другому.

Да, действительно, себе противоречие логике тождества Дериида прощает. Соссюру не разрешено противоречить. Между тем Деррида вводит противоречие в принцип своего мышления:

"Мысль о следе не может ни порвать с трансцендентальной феноменологией, ни полностью редуцироваться к ней<...>При деконструкции начальности выбор вообще неуместен" [1. С. 188].

В заключение необходимо сказать, в чем, на наш взгляд, принципиальная разница между философией символа и деконструкцией. Если символ основан на сходстве и есть синтез, единство, то "след" требует понятий "различАния", "трещины", "разлома".

Проводя аналогию между речью и письмом, Деррида находит подтверждение своим мыслям у Соссюра, мыслям о том, что расчленение, членораздельность, артикулированность графических знаков стыкует их "с цепочкой устной речи": "Именно это и говорит Соссюр, вопреки тому, что утверждается в его главе VI" [1. С. 193].

Задача этой статьи - выявить основные мотивы деконструкции и показать границы ее применения, нашла свое решение:

1. Деконструкция как маргинальный способ мышления крайне релятивна: не допуская формально-логические противоречия у своих оппонентов, она позволяет себе все;

2. Деконструкция, утверждая, что не претендует на истину, все же формулирует положение об отсутствии истины как несомненную истину;

3. Сама деконструкция должна быть подвергнута критике на основаниях, указанных в пунктах 1-2.

Что же касается вопроса о символе, то это понятие в деконструкции отрицается постольку, поскольку истолковывается как манифестация первоначала, и принимается постольку, поскольку интерпретируется как исчезновение идеи первоначала, как ее собственная смерть. Стало быть, философия деконструкции отвечает на вопрос об онтологической укорененности символа, на вопрос о первоначале совершенно однозначно: никакого онтологического первоначала нет, стало быть, символ отсылает никуда и не относится ни к чему:

"Означаемое изначально и по сути своей <...> является следом и всегда уже находится в положении означающего - вот то по видимости невинное высказывание, внутри которого метафизика логоса, наличия и сознания должна осмыслить письмо как свою смерть и свою надежду" [1. С. 203].

стр. 57


Это "невинное высказывание" - лишь предположение, и оно неверифицируемо ни с точки зрения эмпирического опыта, ни с точки зрения опыта трансцендентального.

Постскриптум

Жан-Франсуа Лиотар в конце своей книги "Состояние постмодерна" проводит связь между маргинальной философией и постнеклассической наукой, называя последнюю "постмодернистской".

Со ссылкой на работы Рене Тома, в которых излагается теория катастроф, Лиотар находит основание для сближения философии и науки в конце XX века. Он пишет, что согласно теории катастроф, "вероятность того, что контролируемые переменные будут несовместимы, больше, чем совместимы. Следовательно, существуют только "островки детерминизма". Катастрофический антагонизм является правилом в прямом смысле" [2. С. 142].

Опять маргинальное мышление оказывается верным себе: отсутствие правил объявляется непоколебимым правилом, "правилом в прямом смысле". С одной стороны, Лиотар прав: действительно, современная наука интересуется "неопределенностями <...> конфликтами с неполной информацией, "fracta", катастрофами" и т. п. В самом деле, теория интерпретирует эволюцию как прерывистую и парадоксальную. Да, наука производит "не известное, а неизвестное" [2. С. 143].

В одном заблуждается Лиотар: в том, что эти новые принципы постнеклассической науки сближают ее с маргинальной философией. Ведь постнеклассическая наука, как и наука классическая, описывает объективное состояние вещей. Это же делает классическая философия. Постмодернистская же философия описывает не реальный ход вещей, а патологическое состояние ума. Параллели есть, но нет точек пересечения. И. Пригожин ссылается не на Ж. Делеза или Ж. Батая, но на Платона и А. Уайтхеда.

1. Деррида Ж . О грамматологии М.: Ad Marginem, 2000/

2. Лиотар Ж.-Ф . Состояние постмодерна СПб.: Алетейя, 1998.

3. Платон . Федр // Сочинения в трех томах. М.: Мысль, 1970. Т. 2.

4. Соссюр Ф. де . Курс общей лингвистики. Екатеринбург: Изд-во Ургу, 1999.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ПИСЬМО-О-ДЕКОНСТРУКЦИИ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Larisa SenchenkoКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Senchenko

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

С. Г. СЫЧЕВА, ПИСЬМО О ДЕКОНСТРУКЦИИ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 09.09.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ПИСЬМО-О-ДЕКОНСТРУКЦИИ (дата обращения: 29.03.2024).

Автор(ы) публикации - С. Г. СЫЧЕВА:

С. Г. СЫЧЕВА → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Larisa Senchenko
Arkhangelsk, Россия
1200 просмотров рейтинг
09.09.2015 (3124 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
21 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ПИСЬМО О ДЕКОНСТРУКЦИИ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android