Изучение философского наследия видных представителей российского позитивизма имеет давнюю традицию. В работах, охватывающих целиком проблемное поле истории русской философии, позитивизм рассматривается как особый этап отечественной мысли, порожденный духовным состоянием общества второй половины XIX - начала XX вв.¹

Российская позитивистская философия истории эволюционировала от первичного знакомства с сочинениями классиков позитивизма в 40-е гг. XIX в. к распространению его в 60 - 70-е гг., построению курсов всеобщей и национальной истории на основе методологии многофакторного анализа в 80 - 90-е гг. и, наконец, к критическому переосмыслению возможностей позитивистского знания в 20-е гг. XX в. Историософские построения видных представителей русского позитивизма - К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера и Н. А. Рожкова - являют собой по-своему оригинальную попытку разработки проблемы социокультурного развития. Остро ощущая кризисные явления российской действительности, не разрешенные в полной мере либеральными реформами 60 - 70-х гг. XIX в., мыслители пытались раскрыть их природу сквозь призму взаимосвязи истории, культуры и общества.

Содержательно проблема социокультурного развития предполагает интерпретацию исторического процесса в связи с многообразием социальных и культурных факторов, стимулирующих ее поступательное движение вперед. Понятия "история", "культура"

стр. 154

и "общество" правомерно разводятся исследователями. Однако их взаимосвязь неизменно является предметом теоретических размышлений авторов самой различной ориентации. В представлениях философов Нового времени история есть ни что иное, как обладающее имманентной необходимостью прогрессивное развитие, в котором соучаствуют индивиды, внося свой вклад в движение ее целостности. Отстаивая автономию человека как нравственного субъекта и творца культуры, классики новоевропейской философии тем не менее полагали, что история подобна природе в естественном движении прогрессивного совершенствования человечества. Такой взгляд, характеризующий поступательную реализацию человеческой свободы в контексте всемирной истории, нашел свое логическое завершение в философии истории Г. Гегеля. Вместе с тем само по себе противоречие истории, культуры и общества не было преодолено в сочинениях представителей философских направлений XVIII-XIX вв.

В проблемном поле позитивизма такой социокультурный комплекс стал выстраиваться на принципе многофакторного детерминизма и включал политические, экономические, социальные, правовые, психологические, интеллектуальные, идейные, религиозные и этические элементы исторически развивающихся самобытных культур. История в воззрениях представителей западноевропейского позитивизма являет собой многообразие сочетаний культурных и социальных форм. Культура как продукт изначальной историчности человеческого существования порождает многообразие уникальных миров, разделяемых общностями людей. Общество как целостная система упорядоченных социальных форм и отношений нивелирует индивидуальность. Разрешение данной проблемы в позитивистском ключе виделось возможным на ниве всемирной истории путем выявления многообразных форм и взаимосвязей культурных и социальных факторов общественной эволюции. Поэтому в программе позитивистского исследования ставилась задача выявления комбинации факторов, которые на определенном этапе развития определенным образом влияют на ход исторического процесса.

В формировании российского варианта позитивистской философии истории, в предлагаемой в ее границах стратегии анализа проблемы социокультурного развития отчетливо обнаруживается тенденция освоения идей классиков позитивизма в соответствии с совокупностью задач специально-дисциплинарного и общественно-политического плана, характерных для России второй половины XIX - рубежа XX вв. Отечественные авторы приняли на вооружение разработанные основоположниками позитивистской

стр. 155

философии базисные гносеологические, методологические и историософские положения. Стремясь к конкретизации позитивистского мировоззрения на базе научного знания и политических реалий, русские авторы внесли глубоко гуманистический смысл в разработку проблемы социокультурного развития.

В сочинениях К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера и Н. А. Рожкова пространство интерпретации социокультурного развития стало соотноситься по объему с содержательным и функциональным осмыслением терминов "история", "культура" и "общество". Это приобрело определенно выраженную позитивистскую направленность, характеризующуюся такими чертами, как вера в единственность научных методов в постижении бытия; рационализм, относительность знания, его постоянная эволюция и отрицание абсолютного знания; критическая настроенность к религиозным и метафизическим системам; отрицание монистического взгляда на историю. Однако термин "позитивист" в данном случае целесообразно брать в самом широком смысле слова. Преодолевая искус метафизической философии, представители русского позитивизма показали скорее общий поиск научности, часто идущий на практике не далее мастерского синтеза научных обобщений. В своем стремлении постичь прошлое отечественные авторы избежали догматизма позитивистов 60-х гг. XIX в., представителей так называемой "первой волны", с их верой в то, что философия сможет, наконец, систематизировать человеческое знание, а тем самым и всю человеческую жизнь. Вслед за Огюстом Контом они интерпретировали термин "позитивная философия" как особый способ философского мышления, предполагающий в первую очередь согласование наблюдаемых фактов². В связи с этим представления о задачах философии истории сводились к двум основным: найти и обобщить факты, и на их основе выявить определенные закономерности социокультурного развития. Однако историософские воззрения представителей русского позитивизма были лишены самоуверенности и некритического упрощения всех тайн бытия рамками естественнонаучного метода познания. В этой связи К. Д. Кавелин подмечал, что наука при всей ее "неотразимости" до конца не может удовлетворить познавательные потребности и оставляет их нередко "без объяснения и без ответа"³ .

Отечественные авторы солидаризируются с позитивистской критикой спекулятивного понимания всемирной истории, сопутствующей ему интерпретации движущих сил и смысла исторического развития. В своих сочинениях они пытаются уйти от глобального видения истории человечества на основе методологии

стр. 156

многофакторного анализа с учетом сложного круга реалий общественной эволюции. Вместе с тем в историософии позитивизма отразились противоречия между декларируемым уходом от субстанциального прогрессизма и спекулятивными обобщениями, которые, как свидетельствует учение Конта относительно трех фаз исторического развития, являли собой пример возрождения умозрительных телеологических конструкций. В историософских построениях позитивистов со всей очевидностью присутствует непреодоленная дилемма эмпирической истории и теоретических обобщений, имманентно заложенная в самом основании этого мировоззренческого учения, а также дилемма философии истории и всеобщей истории.

В трудах К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера, Н. А. Рожкова обнаруживается тенденция творческого переосмысления наследия классиков позитивизма, разработки путей применения созданной ими теоретико-методологической стратегии к обобщению материала всемирной и отечественной истории. Восприятие позитивизма на русской почве имело ряд особенностей. Во-первых, оно совпало с процессом становления и оформления комплекса наук гуманитарного характера (история, социология, психология, экономика, право, политология). Содержание позитивистской философии с ее научными методами рационального познания, свободными от "спиритуализма" и "идеализма", как никогда соответствовали интересам российских исследователей 60-х гг. XIX в. Этим же объясняется и синхронность проникновения позитивизма в Россию с двумя другими направлениями - марксизмом и дарвинизмом. Однако позитивизм практически сразу же "разошелся" с ними, критикуя оба учения за односторонность подхода в исследовании: экономический материализм - за попытку построения философии истории на базе политической экономии, органическую теорию - за излишнюю биологизацию социальных процессов⁴ .

Во-вторых, распространение позитивизма отражало связь академическо-профессиональной деятельности и политики. В трудах К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера, Н. А. Рожкова обнаруживаются существенные общие признаки политической социализации и научной ориентации. Научные концепции, вытекающие из позитивистской философии, в существенной мере определяли политическую ориентацию ученых и формировали их либеральные воззрения.

В-третьих, развитие русской философии истории напрямую связано со становлением национального самосознания. В этом процессе в течение всего XIX столетия фиксируются несколько

стр. 157

волн: пробуждение самостоятельной национальной мысли в результате идейных поисков славянофилов и западников; ее анализ в ракурсе социально-экономического развития благодаря усилиям народников и марксистов; интерес к вопросу о взаимосвязи всемирной и русской истории, стимулированный С. М. Соловьевым. Позитивистская философия истории являет собой в этом ряду очередную "точку роста" национального самосознания, отражающую признание единства многообразия в эволюционном развитии России и Западной Европы.

В-четвертых, в процессе интенсивного освоения и переработки различных конкурирующих философско-мировоззренческих парадигм западноевропейской и отечественной мысли сторонники многофакторной теории выступили в роли своеобразных усмирителей эпох и воззрений. Именно поэтому в сочинениях К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера и Н. А. Рожкова можно встретить соединение, казалось бы, несоединимого - положений классической метафизики Нового времени, позитивизма, тезисов славянофильства и западничества, народничества и марксизма и т.д. У каждого интересующего их философского направления представители русского позитивизма пытались обнаружить рациональное зерно, способное обогатить их собственные историософские воззрения. Классическая метафизика Нового времени рисуется им как содержащая продуктивную постановку вопросов диалектики, нравственности, свободы личности, правового и гражданского общества. Одновременно Конт рассматривается как создатель идеала научного мышления, опирающегося на факты, продуктивно рассматривающего социальные отношения, общественную жизнь в ее статике и динамике. Спенсер предстает как теоретик, удачно выявивший законы социальной эволюции, понявший роль психологического фактора в истории, Бокль - как создатель национальной истории на основе методологии многофакторного анализа, а Тард - как мыслитель, заговоривший о плюрализме вариантов социальной эволюции. У славянофилов русским позитивистам привлекательны идеи национально-культурной самобытности и сильной власти, которая, по их мнению, не противоречит идеалу соблюдения прав человека. Западники, считают они, правомерно призывают к включенности России в контекст европейской истории и также правомерно признают самоценность человеческой личности, значимость правового обеспечения ее свободы. Народническое решение социально-экономических проблем, равно как и марксистское видение личности как части общества, на взгляд русских позитивистов, в состоянии существенно обогатить философию истории. В неокантианстве их привлекает рассмотрение

стр. 158

полярной противоположности природы и культуры, интерес к проблеме ценности.

Многомерность творческих исканий авторов позитивистской ориентации во многом объясняется условиями духовного состояния российского общества второй половины XIX - начала XX вв. Их мировоззренческий поиск проистекал в условиях кризиса, порожденного ускоренной внутренней модернизацией общества и вынужденной сменой внешнеполитической парадигмы, выраженной в имманентном стремлении империи доказывать свою былую мощь. Кроме того, состояние развития самой высшей школы, изменение статуса и функций профессуры в обществе подчеркивали социальную обусловленность теоретической разработки стратегии социокультурного развития в российском позитивизме. Особое внимание в этой связи вызывает социальная категория приват-доцентов - преподавателей университетов, которые в силу отсутствия стабильного материального положения и перспектив социального продвижения составляли основной контингент оппозиционного самодержавию конституционного движения. Сочетание научного профессионализма и политической оппозиционности определяло общий климат в университетах того времени.

Реконструкция воззрений К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера и Н. А. Рожкова выявила особенности осмысления проблемы всемирно-исторического развития в философии истории российского позитивизма и показала поэтапное изменение взглядов этих авторов. Они соответствуют позитивистской доктрине в ее широком диапазоне. Здесь нашли свое отражение идеи О. Конта (знания и нравственность как критерии человеческого прогресса, статика и динамика развития), Г. Бокля (совокупность внешних и внутренних условий развития народа), Ч. Дарвина (жизнь как борьба) и, еще в большей степени, Г. Спенсера (исторический процесс как живой организм, законы эволюции, сциентизм, многофакторный детерминизм, единство биологического и психологического в человеке). Российские авторы выдвинули и обосновали оригинальную идею единства многообразия культур, включенных в контекст всемирной истории.

Национальная история в позитивистской интерпретации органично вплетается во всемирно-исторический процесс, представляя собой, с одной стороны, особое историческое явление, с другой - часть единого целого. В этой связи отечественная история рисуется как часть универсальной цивилизации, развивающейся в результате схожих исторических условий, лишь задержанная по времени протекания этого процесса, а потому в определенной мере приобретающая внешний облик "догоняющей" или "заимствующей"

стр. 159

культуры. В то же время она видится как самостоятельное историческое явление, имеющее собственную судьбу и культурно-историческую значимость. Развитие всемирно-исторического процесса представляется, таким образом, не как история отвлеченно взятого человечества в целом, а как эволюция совокупности народов в различных исторических условиях. Эти условия могут носить как стимулирующий, так и отягощающий характер: в первом случае речь идет о формировании передовых культур, во втором - о заимствующих, которые в свою очередь при изменившихся благоприятных условиях получают шанс вырваться вперед и "возглавить" общецивилизационный процесс.

В общей ретроспективе историософских построений новоевропейской эпохи российские исследователи занимают особое место. К. Д. Кавелин говорит о едином органическом процессе с разнообразными историческими формами; Н. И. Кареев приходит к выводу о единстве в многообразии истории, базирующейся на социологических и психологических закономерностях,; В. О. Ключевский подчеркивает индивидуальность истории, являющейся одновременно элементом человеческого общежития; П. Н. Милюков и Н. А. Рожков формулируют идею эволюции множества национальных организмов, встроенных в упорядоченные социологические ряды; Р. Ю. Виппер подчеркивает бесконечную сложность и изменчивость комбинаций форм и развития культур. Критикуя идею субстанционализма и прогрессизма истории, российские мыслители предлагают только учитывать целостную картину человеческого прошлого, где связующим звеном национальных организмов может служить культурная преемственность народов.

Разделяя идею единства человеческой цивилизации, К. Д. Кавелин впервые в русской историософии заговорил не об отвлеченном процессе, а об эволюции сообщества народов, находящихся в различных исторических условиях и состояниях. Исторический процесс рассматривается им как органическое целое, характеризующееся единством происхождения народов (земной шар) и единой целью (постижение гуманистического смысла истории)⁵ . К. Д. Кавелин приходит к мысли о том, что каждая культура самодостаточна и имеет свою судьбу, обусловленную ходом исторического развития. Каждый народ, согласно его теоретизированию, проходит в различных пространственно-временных рамках два основных этапа: бессознательный, родовой и сознательный, государственный. Впоследствии, сложившись как самостоятельный национальный организм, он вступает в сообщество мировых цивилизаций и продолжает свое развитие в общей системе культур⁶ . Говоря о России, К. Д. Кавелин предлагает учитывать ее давнюю включенность в

стр. 160

контекст мировой, прежде всего европейской истории и, следовательно, зависимость ее развития от этого фактора.

Н. И. Кареев отрицал наличие единого плана истории, считая неприемлемой метафизическую идею прогресса как основного закона истории. Одновременно он принимал идею непрерывности и стадиальности исторического процесса, рассматривая его во всем многообразии, повторяемости и аналогиях. Ученый выделял два критерия исторического движения: с одной стороны, единство и непрерывность, с другой - степень изменений. Решающим моментом в творчестве Н. И. Кареева являлась альтернатива объективного и субъективного. Он понимал, что историческая эволюция сама по себе в какой-то степени носит характер логических построений и может быть постигнута только умозрительно. Другое дело - множество бесконечно повторяющихся комбинаций исторических совокупностей. Такая эволюция может быть подвергнута научной интерпретации в контексте идеи единства и многообразия независимых социальных организмов при их самостоятельности и взаимообусловленности на основе целого комплекса причин: интеллектуальных, политических, нравственных, психологических, правовых, социально-экономических⁷ .

На протяжении долгого творческого пути взгляды Н. И. Кареева на прогресс претерпели существенные изменения: от частичного признания априорной сущности прогресса до восприятия его как сложно структурированного единства бесконечных линий эволюций. В высвеченной Н. И. Кареевым дилемме философии истории и всеобщей истории мы видим интенсивную попытку преодоления влияния спекулятивной философии, отказа от метафизических построений. Русский философ говорит "нет" руководящей идее и "да" прогрессу, придавая последнему сначала значение априорно заданной установки, позднее - субъективно-этической интерпретации, выраженной в формуле духовного развития личности. На деле же получается, что различия философии истории Г. Гегеля и Н. И. Кареева касаются только обоснования выбора "главных наций". Гегелевский "всемирный дух развития" заменяется у Н. И. Кареева эволюционистским принципом схожести и аналогий истории народов, погруженных в общую органическую и культурную среду⁸ . Складывается впечатление, что русский мыслитель преодолевает и одновременно не преодолевает спекулятивную философию истории. Так, он отказывается от глобальных схем, прорисовывая индивидуальность каждой культуры, и в то же время утверждает, что философия истории возможна только в рамках всемирно-исторического процесса⁹ . С одной стороны, позитивистски настроенный автор пытается выстроить всемирную историю на

стр. 161

основе глобального эмпирического материала вокруг стержневой проблемы развития личности, с другой - его авторская конструкция всемирной истории постепенно превращается в историю Запада в лице ее отдельных народов¹⁰ .

Философское осмысление истории привело В. О. Ключевского к мысли о необходимости разработки нового исторического метода. Поэтому он подверг специальному исследованию эту проблематику, философскую по своему характеру, рожденную самим фактом существования уже организованной и систематизированной к концу XIX в. исторической науки. Всем своим творчеством Ключевский старался показать, что историческая мысль может быть не только критической, но и конструктивной.

Рассматривая исторический процесс как "жизнь человечества в ее развитии и результатах", В. О. Ключевский признавал идею множества эволюций социокультурных организмов, развивающихся на основе общих закономерностей¹¹ . Это позволило ему исследовать одновременно и самостоятельность национальных культур, и их неизбежную взаимозависимость на основе многофакторного детерминизма. В его позитивистских конструкциях отечественной истории всем факторам придается равное значение. Каждый из них играет фундаментальную роль в историческом процессе, доминируя время от времени друг над другом в зависимости от комплекса исторических условий и обстоятельств. В основу периодизации русской истории Ключевский положил материальные признаки - географические, экономические, этнографические, заменив господствующие ранее в науке юридические основания фактами колонизации. Таким образом, каждый из периодов русской истории - днепровский, верхневолжский, великорусский и всероссийский - получал в трудах ученого свою особую характеристику, основанную на сочетании комплекса признаков: географическо-этнографических, политических, экономических и социальных.

Государство в интерпретации В. О. Ключевского признается как один из равнодействующих факторов социокультурного развития. В сочинениях историка можно вычленить мысль о двух параллельных процесса: формирование верховной власти и формирование российской народности. Смысл исторического развития видится В. О. Ключевскому в полной и стройной самореализации всех элементов "человеческого общежития", как первичных - язык, кровное родство, пол, возраст, знания, чувства, так и производных - власть, экономика, право, наука, искусство, долг, свобода¹² . Специфической чертой русской истории В. О. Ключевский считает гипертрофированную роль государства в развитии социально-экономической и духовной сфер жизни общества. Решение актуальной

стр. 162

для России теоретической проблемы взаимосвязи государства и общества для либерально настроенного историка имело свое практическое значение - участие интеллигенции в государственном управлении с целью преодоления социально-экономической отсталости страны. Поэтому, говоря об ослаблении степени отчуждения государства от общества, В. О. Ключевский возлагал надежды прежде всего на правительство и парламент как на средство осуществления преобразований¹³ .

Будучи сторонником многофакторного анализа П. Н. Милюков рассматривал исторический процесс как эволюцию национальных организмов, взятую в контексте закономерно повторяющихся и видоизменяющихся социологических рядов. Сформулированное им понятие национального организма видится как особая единица научного изучения. По замыслу автора, это не только автономный и самодостаточный культурно-исторический тип, но и неизменный элемент бесконечно трансформирующейся эволюции. В свою очередь эволюция показана как одновременное развитие многообразных по форме и связям социокультурных рядов, повторяющихся повсюду и соответствующих многогранным сторонам исторического процесса. Принимая закономерную последовательность социального и культурного развития за основной фактор исторического процесса, П. Н. Милюков склонялся к необходимости изучения прежде всего единообразных действий отдельных элементов и только потом уже - их сочетаний, которые при бесконечной сложности явлений оказываются бесконечно разнообразными. Исторический процесс в трактовке П. Н. Милюкова выглядел как результат действия комплекса причин, классифицированных в три взаимообусловленные группы: внутренние, внешние и субъективные с элементами случайности.

Национальную историю П. Н. Милюков рассматривал в контексте включенности в общецивилизационные процессы, неизменно подчеркивая черты сходства и отличия. Своеобразие русской культуры в его сочинениях вырисовывалось более четко, нежели черты сходства. Так, в элементарном состоянии ее экономического фундамента на первоначальном этапе развития, вызванном сильным влиянием географического фактора, П. Н. Милюков усмотрел причину резкого усиления власти государства. Как и К. Д. Кавелин, в процессе развития каждого народа он выделял два периода - органический и критический. В последнем случае речь шла об окончательном становлении регионально-этнической культуры как результате поиска национальной самотождественности. Отечественная культура в выводах Милюкова смогла достигнуть такого состояния только в XIX столетии, когда общество "созрело" до

стр. 163

критического осмысления своего прошлого для конструктивного разрешения социокультурной ситуации¹⁴ .

Воззрения Р. Ю. Виппера выглядят схожим образом с идеями П. Н. Милюкова и по своему резюмируют историософские искания конкурирующих философских направлений XIX столетия. Ко времени творчества обоих авторов по-прежнему сохранялся разброс мнений. История виделась как преемственность "главных" народов на основе саморазвивающегося духа (Гегель), единство цивилизаций (Гизо), общность эволюций отдельных народов (Спенсер), единый органический процесс с разнообразными формами (Кавелин), единство в многообразии линий эволюции, базирующееся на преимущественно социологических и психологических закономерностях (Кареев), синтез индивидуальных культур, являющихся одновременно элементом общечеловеческого развития (Ключевский).

Р. Ю. Виппер и П. Н. Милюков рассматривают исторический процесс как эволюцию множества национальных организмов. Только у П. Н. Милюкова все это "единство в многообразии" четко просматривается сквозь призму закономерно повторяющихся и видоизменяющихся социологических рядов, а Р. Ю. Виппер подчеркивает бесконечную сложность и изменчивость комбинаций их развития. В первом приближении создается впечатление, что мыслитель близок к отрицанию единства и структурности исторического процесса, особенно в свете критики прогресса. Однако он неизменно учитывает целостную картину человеческого прошлого, связующим звеном в которой для него служит культурная преемственность народов. Выразительно подчеркивая индивидуальность каждой национальной культуры, Р. Ю. Виппер избегает крайностей. Его конструкция всемирной истории не похожа на мозаику самостоятельно функционирующих частей, наоборот, она представляет стройную систему исторических эпох, связанных между собой идеей культурного заимствования. Каждое государство в его исторической панораме имеет свое лицо, выраженное двойственной сущностью - оригинальностью и общностью.

В историософских построениях Р. Ю. Виппера по примеру В. О. Ключевского имманентно раскрываются два процесса: государствообразование и национальное становление. На материале отечественного опыта первый процесс выглядит исключительно как складывание империи в ее классических характеристиках - экспансия, единовластие, насилие, подчинение, отсутствие индивидуализма, второй - как рост национального самосознания на фоне общеевропейского развития. Однако роль власти звучит более определенно, чем роль общества. Русский народ характеризуется

стр. 164

автором как многоспособный, но не успевший набраться должной энергии в связи с затянувшимся становлением индивидуального начала¹⁵ .

Русская история занимает своеобразное место в творчестве Р. Ю. Виппера. За редким исключением она не выступает в качестве специального предмета исследования, но органично вплетается в канву общеевропейской истории. Всем своим творчеством московский профессор убеждает читателей в том, что история нужна не только как средство отражения прошлого, но как способ решения современных задач. Вот почему во всемирной истории его интересуют в первую очередь проблемы, актуальные для современной российской действительности, - вопросы власти, экономической кооперации, психического склада людей и др.

В своих поисках закономерностей социокультурного развития Н. А. Рожков как ученик В. О. Ключевского сохраняет его историческую типологию и высвечивает своеобразный культурно-исторический облик России на рубеже XIX-XX вв.¹⁶ В его историческом теоретизировании она является страной со смешанным типом городской и сельской культуры при равной обоснованности потенциальных возможностей каждой. Эволюционный подход позволил историку выйти за рамки стандартного эмпирического исследования и взглянуть на процессы, происходившие в России, с философской точки зрения. В результате сложилась во многом новаторская, цельная картина истории России, основанная на последовательно материалистическом или экономико-детерминистском подходе.

Как видим, в проблемном поле позитивизма весь социокультурный комплекс выстраивается на принципе многофакторного детерминизма и включает в себя политические, экономические, социальные, правовые, психологические, интеллектуальные, идейные, религиозные и этические элементы исторически развивающихся самобытных культур. В соответствии с парадигмой позитивистского мышления русские авторы апеллируют к принципу многофакторного детерминизма. В их интерпретации такового содержится много интересных соображений, заслуживающих внимания и сегодня в связи с нарастающей диверсификацией социальных связей, взаимопереплетением различных факторов общественного и культурного развития. На фоне изучения политической, правовой, социальной и экономической сфер наиболее важное признание получил духовный фактор. Смыслообразующим ядром историософских построений авторов позитивистской ориентации выступила идея национального самосознания. В связи с этим всеобщая и национальная история К. Д. Кавелина и Н. И. Кареева выглядит в определенной мере как формирование общественной

стр. 165

мысли и индивидуального начала нации, у В. О. Ключевского - народного духа, у П. Н. Милюкова - национального самосознания, у Р. Ю. Виппера - коллективной психологии народов. Даже у Н. А. Рожкова, приверженца экономико-детерминистского подхода, имплицитно присутствует идея психологического сплочения общества на основе кооперирования хозяйственных и социальных интересов. Такое исключительное внимание к идее становления национального самосознания, с одной стороны, объясняется глубокими традициями гуманизма и просвещения, на которых "выросла" российская историческая наука, с другой - модернизационными процессами, наблюдающимися во всех сферах жизни российского общества второй половины XIX - начала XX вв.

В попытках осмысления проблемы социокультурного развития у российских авторов начинает складываться особый тип мышления, служащий камертоном для понимания национальной специфики истории. Условно его можно назвать "русским позитивизмом". Каждый из авторов - это не просто ученый, профессор, а общественный деятель, не просто историк, а исследователь прошлого для осмысления проблем настоящего. Патриотически настроенные ученые вкладывали в смысл истории не безликое антропологическое совершенствование, а саморазвитие и поиск самотождественности русского народа. Так, К. Д. Кавелин постоянно обращался к дилемме западной и отечественной культур, поскольку его мучительно волновал вопрос о возможности самореализации личности в России, об отмене крепостного права. Для В. О. Ключевского стимулом исследования средневековых европейских парламентов в сравнении с российским Земским собором послужила современная ему идея созыва Государственной думы. Великая Французская буржуазная революция в интерпретации Н. И. Кареева напрямую связывалась с тревожностью общественно-политического настроения российского общества рубежа XIX-XX вв. Р. Ю. Виппер писал о древности как о современности, и Рим эпохи империи в его трактовке вызывал явные ассоциации с монархической и военно-крепостнической Россией. П. Н. Милюков пришел к выводу, что любой народ в своем духовном развитии проходит два своеобразных этапа: "органический" - период складывания менталитета нации, и "критический", характеризующийся идентификацией общественного сознания. Эпоха "самовозвеличения" в ее органическом периоде развития самосознания неизменно переходит в стадию критического анализа и поиска национальной самотождественности. В российской истории, по мнению историка, органический период затянулся на долгие века. Причиной тому явился специфический способ постройки национального организма, когда

стр. 166

огромная территория и отсутствие регулярных коммуникаций вынуждали государственную власть выполнять руководящую роль в процессе социокультурного развития.

Культурный фактор в позитивистской интерпретации является главным наряду с природным и общественным. В трактовке сторонников позитивизма культура выглядит двояко: 1) в широком онтологическом значении как основополагающий принцип человеческого бытия и 2) как гуманистическое измерение истории. Понятие культуры в трудах ведущих представителей позитивистской философии истории впитало в себя все то рациональное и продуктивное, что, на их взгляд, было накоплено предшествующей философской мыслью. Так, из наследия классической метафизики Нового времени в русский позитивизм проникла идея диалектики, нравственности и свободы личности. Благодаря творчеству О. Конта прочно утвердилось восприятие социальной жизни в ее статике и динамике. Из научного арсенала Г. Спенсера стала использоваться идея трехступенчатой мировой эволюции - неорганической, органической и надорганической, при этом последняя стадия в интерпретации отечественных авторов приобрела исключительное значение в образе социокультурной среды. Вместе с представителями неокантианства русские исследователи проявили исключительный интерес к проблеме ценности.

Отправной точкой историософских рассуждений русских позитивистов стало понятие культурно-исторического бытия, особо выделенное из спенсеровской триады "неорганическая-органическая-надорганическая". Являясь результатом психического и социального взаимодействия людей, надорганическая среда, по мнению Н. И. Кареева, олицетворяет синтез духовной культуры и социальной организации, рельефно подчеркивает единство форм, содержания и направления хода исторического процесса. При этом народ выступает коллективным носителем собственной культуры, которая существует только через него, в нем и для него¹⁷ .

Взаимосвязь культуры и общества в трактовке российских мыслителей позитивистского направления выступает особым фактором социокультурного развития, помогающим сохранять, транслировать и изменять исторически накопленный опыт. Здесь отчетливо обнаруживается специфическая надприродность культурного бытия человека. Формы социокультурной среды отличаются от природных качеств каждой личности тем, что являются чем-то привходящим извне и как бы независимо от нее существующим. Элементы культуры - власть, знания, религия, язык, идеи, продукты хозяйственной деятельности и др. - рассматриваются, с одной стороны, как продукт коллективного творчества целых поколений

стр. 167

народа, с другой - как нечто объективно существующее. Они усваиваются различными способами: сознательной или бессознательной подражательностью, перерастающей в привычку, а также внушением и принуждением (Кареев), они проистекают из инстинкта жизни и самосохранения человека, выраженного прежде всего в его умении приспосабливаться (Ключевский и Виппер).

Сторонники многофакторного детерминизма приходят к оригинальному выводу о том, что формы культуры, созданные общими усилиями людей, со временем принимают значение самостоятельных сущностей, воздействующих в ходе исторического развития на жизнь каждой личности и общества. Таким образом, взаимосвязь культуры, истории и общества фокусируется исследователями-позитивистами в тезисе: человек создает мир культуры, элементы которой постепенно становятся факторами воздействия, а нередко и противодействия этому же субъекту. Культура в трактовке сторонников позитивизма рассматривается как измерение общего целого, представляя собой целостную систему природно-климатической, государственно-политической, социально-экономической, правовой, мировоззренческо-интеллектуальной, психологической, религиозной, художественной эволюции национальных организмов. Одновременно она выступает как измерение личной жизни и поиска ее смысла.

Идея прогресса в русском позитивизме впервые предстает не как отвлеченная умозрительная сущность, а как своеобразный синтез разнообразных линий эволюции общества, различных национально-культурных образований, способный обеспечить более высокий уровень условий личностного и одновременно национально-государственного совершенствования. Сама по себе проблема прогресса рассматривается как разрешимая на базе этого синтеза, возникающего в процессе диалога культур и народов. При этом в соответствии с либеральной доминантой позитивистского учения именно гуманистический фактор оказывается решающим при определении прогрессивности наряду с экономическим, социальным, политическим, духовным и т.д. И здесь вновь вырисовываются глубоко оригинальные черты понимания прогресса и его факторов, раскрытые русскими позитивистами и не утерявшие своей значимости сегодня.

Позитивистская мысль уделяет большое внимание дуалистическому положению человека в универсуме. В социальной структуре личность является частью целого, членом общества, по отношению же к культуре она рассматривается как носитель ее норм, выразитель известной культурной группы, хранитель традиций. Многомерность характеристики личности в социокультурной

стр. 168

среде объясняется наличием объективных и субъективных условий, где первыми выступают исторически сложившиеся социальные формы, а вторыми - внутренний мир самого человека. Таким образом, несмотря на противоречия, российским исследователям удалось приблизиться к построению целостной модели личности.

Смыслообразующим ядром историософских построений стало гуманистическое измерение истории, постулирование нравственных принципов человеческого бытия. Именно поэтому можно охарактеризовать русский позитивизм как сфокусированный на историософской, гуманистической проблематике. В отличие от западноевропейской версии позитивизма русский позитивизм, как и русская философия в целом, несет на себе печать интереса прежде всего к ситуации человека в истории, задачам решения социально-этических проблем. Гуманистический фактор вставлен в кадр социума и влияет на социальные связи и институты, и наоборот, последние оказывают воздействие на формы и свойства культуры.

Проблема диалога культур в интерпретации русского позитивизма вышла за рамки традиционного спора об отношениях России и Запада и сфокусировалась на формуле "Запад - Россия - Восток". Взгляд на историю человечества как на единый всемирно-исторический процесс с одновременным признанием многообразия культур сделал возможным достижение, казалось бы, взаимоисключающих задач: учитывать целостную картину прошлого человечества и высвечивать индивидуальность каждой национальной культуры. Базовым основанием этих рассуждений выступил тезис о том, что любой национальный организм наделен внутренней способностью оценивать и усваивать элементы соседней культуры. В этой связи Россия представляется как особое культурное явление, объективно включенное во всемирно-исторический процесс. Взаимодействие России и Запада в позитивистском видении осуществлялось пропорционально степени их готовности и оригинальности: от религиозного отчуждения на начальном этапе, через копирование европейских форм как наиболее прогрессивных в XVII и XVIII вв., к осознанному взаимовыгодному диалогу обеих культур в XIX столетии. Диалог культур России и Запада, высвеченный в позитивистском ключе на базе идеи сотрудничества, солидарности и кооперации, выступает важным фактором прогрессивного развития истории.

Таким образом, российская позитивистская философия истории рубежа XIX-XX столетий являет собой реакцию на субстанциалистские версии интерпретации истории, в которых культурное своеобразие предстает как вторичное. Гуманистический смысл истории становится главным в осмыслении проблемы социокультурного

стр. 169

развития. Теоретики русского позитивизма уходят от одномерного видения исторического процесса, пытаясь осуществить гибкий синтез различных подходов, сложившихся в Новое время и современную им эпоху. Позитивистская теория факторов оказывается платформой примирения радикально разнородных установок, которые вопреки русским авторам позитивистской ориентации при всей их декларируемой взаимодополнительности не теряют своей полярности друг к другу, не могут составить непротиворечивое единство. Сознательно допускаемая имманентная противоречивость взглядов на историю, обнаруживаемая в их сочинениях, выглядит отличительной чертой таковых, а в социальном плане порождена положением России между Востоком и Западом, генерирующим нескончаемую дискуссию о возможности культурного заимствования и диалога.

Для философии истории русского позитивизма специфичен особый мировоззренческий синтез, позволивший суммировать ту проблемную ситуацию, которая складывалась в философии второй половины XIX - начала XX вв. Уникальный характер философии истории российского позитивизма обусловлен стремлением ее представителей воплотить в собственных историософских конструкциях решение вопросов, волновавших не только западную, но и отечественную мысль того времени. Последняя вызревает как рефлексия по поводу сложившейся социокультурной ситуации, традиций прошлого и задач будущего. Таким образом, в трудах представителей философии истории этого направления в России эмпирико-сциентистский идеал позитивизма приобретает новые грани. Особенностью российского позитивизма является то, что авторы пытаются подняться "выше", преодолеть односторонность положительного знания. Проникнутые духом позитивизма, они всем своим творчеством стараются придерживаться научных принципов исследования и в постоянной борьбе с отвлеченными началами в философии наполняют собственные историософские конструкции глубоко гуманистическим содержанием. Однако им, воспитанным в стенах университета на традициях немецкой классической философии, не во всем удается избежать ее сильного влияния. Так, К. Д. Кавелин старается рассматривать всемирно-исторический процесс с позиции многофакторного детерминизма, но в его историософской конструкции явно доминируют духовные и умственные факторы развития. Н. И. Кареев, особенно в своих ранних произведениях, не сразу преодолевает видение прогресса как априорно заданной установки всемирной истории.

Творчество К. Д. Кавелина, Н. И. Кареева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Р. Ю. Виппера и Н. А. Рожкова со всей очевидностью

стр. 170

свидетельствует, что проблема взаимосвязи истории, культуры и общества может быть решена позитивно. Принятый ими тезис о всемирной и национальной истории как процессе эволюции множества линий человеческих общностей позволяет учитывать общую историческую панораму и в то же время индивидуальные особенности каждой культуры. Вместе с тем в границах позитивистской философии до конца не снимается противоречие поступательного прогрессивного хода истории и гуманистического измерения таковой. Причина по всей видимости коренится в присутствии непреодолимой дилеммы эмпирической истории и теоретических обобщений, имманентно заложенной в самом основании этого мировоззренческого учения.

ЛИТЕРАТУРА

1. См .: Волкогонова О. Д . Философия русской истории в наследии послеоктябрьской эмиграции (20 - 30-е годы XX века) //Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. докт. филос. наук. М., 1998; Она же. Н. А. Бердяев: Интеллектуальная биография. М., 2001; Гуревич П. С. Философия человека. М., 2001; Он же. Проблема целостности человека. М., 2004; Губман Б. Л. Россия и Европа в философии русской истории. Тверь, 1997; Он же. Смысл истории: Очерки современных западных концепций. М., 1991; Зеньковский В. В. История русской философии. В 2-х тт. Париж, 1989;Деникин А. В. Русский консерватизм XIX века как социально-философский стиль мышления //Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. докт. филос. наук. М., 2000; Кантор В. К. К. Д. Кавелин и его философия русской истории // Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы. М., 1999. С. 271 - 278; Китаев В. А . К. Д. Кавелин: между славянофильством и западничеством // В раздумьях о России (XIX век). М., 1996. С. 243 - 271; Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Русская философия истории. М., 1997. С. 128 - 134, 162 - 163; Попов Н. А. Историко-психологический синтез в трудах В. О. Ключевского // Объед. науч. журнал. М., 2003. N 9. С. 144 - 149; Сафронов Б. Г. Н. И. Кареев о структуре исторического знания. М., 1995; Он же. Историческое мировоззрение Р. Ю. Виппера и его время. М., 1976; Шкуринов П. С. Позитивизм в России XIX века. М., 1980 и др.

2. Конт О . Курс положительной философии // Философия и общество. 1998. N 6. С. 193.

3. Кавелин К. Д. Злобы дня // Собр. соч. Т. 3. СПб., 1899. С. 1041.

4. Кареев Н. И. Критика экономического материализма (старые и новые этюды) // Собр. соч. Т. 3. СПб., 1913. С. 222.

5. Кавелин К. Д. Задачи этики // Собр. соч. Т. 3. СПб., 1899. С. 994.

6. Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт древней Руси // Там

стр. 171

же. Т. 1. СПб., 1897. С. 18; Павлов-Сильванский Н. П . Теории русской истории // Феодализм в России. М., 1988. С. 9.

7. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. СПб., 1897. С. 364 - 365.

8. Гегель Г . Философия истории // Собр. соч. Т. 8. М. -Л., 1935. С. 61; Кареев Н. И. Учебная книга древней истории. М., 1997. С. 11.

9. См.: Кареев Н. И . Общий ход всемирной истории. СПб., 1903.

10. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. СПб., 1897. С. 5 - 7; Он же. Главные обобщения всемирной истории. СПб., 1911. С. 8.

11. Ключевский В. О. Курс русской истории // Соч. в 9-ти тт. Т. 1. М., 1987. С. 34.

12. Он же. Методология русской истории // Соч. в 9-ти тт. Т. 6. М., 1989. С. 18, 42.

13. Он же. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. М., 1968. С. 204.

14. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. 1. СПб., 1898. С. 117.

15. Виппер Р. Ю. Гибель европейской культуры. М., 1918. С. 4.

16. Рожков Н. А. Город и деревня в русской истории. Пг., 1919. С. 6.

17. Кареев Н. И. Историология (Теория исторического процесса). Пг., 1915. С. 111, 116.

Постоянный адрес данной публикации: