Иллюстрации:
Libmonster ID: RU-7533
Автор(ы) публикации: Б. Поршнев

Слова "фронда", "фрондировать" вошли в обиходную речь как обозначение несерьезной оппозиции. В историографии Фронда традиционно изображается в шутливой форме. Мишле, не примыкавший к этой традиции, саркастически писал: "Фронда имеет репутацию одного из самых занимательных периодов истории Франции, самого забавного периода, когда легкая и остроумная живость национального характера блистала невыразимым комизмом. Согни томов шуток! Целая литература для смеха! Библиотеки, полные веселья! Разве это не занятно?"7 . Можно согласиться с Мишле, что эта традиционная репутация представляет удивительный контраст с действительным содержанием и исторически значением Фронды.

Изучение народных восстаний XVII В. показывает, что укоренившееся в буржуазной историографии представление о "великом веке" вообще не вяжется с фактами. Фронду нельзя было просто замолчать в угоду этому представлению, как замалчи-


6 Настоящая статья представляет собой отрывок из большого исследования, посвященного народным восстаниям во Франции в XVII веке. В этой исследовании автор не мог обойти молчанием Фронду (1648 - 1653), лежащую на грани двух циклов народных восстаний (1623 - 1647 и 1654- 1676 гг.) и тесно связанную с ними. Но он не мог также дать подробного изложения истории Фронды. Это тема для целой монографии. Поэтому в публикуемом отрывке автор ограничился кратким резюме своих исследований о Фронде, формулирующим основные проблемы и предвосхищающим некоторые выводы, которые не могли быть тут подробно доказаны.

7 Michelet J. "Histoire de France". T. XI, p. 516.

стр. 96

ваются народные восстания, поэтому она изображается в кривом зеркале.

Первая задача объективного историка Фронды - это борьба с историографической легендой. От нее неотделима вторая, не менее трудная задача - борьба с фальсификацией истории Фронды самими источниками. Дело в том, что первые десятилетия царствования Людовика XIV протекали под впечатлением миновавшей опасности: о Фронде почти невозможно было публично упоминать, с памятью о ней велась настоящая война 1 . В 1668 г. Людовик XIV приказал разыскать и уничтожить все документы, касавшиеся общественных дел за 1648 - 1652 гг., и переписать с соответствующими купюрами протоколы парижского муниципалитета, парламента и других учреждений, "ибо король желает уничтожить воспоминание о событиях, происшедших в его малолетство в нарушение его службы"2 . Официозные историографы и мемуаристы из придворной и чиновной аристократии в этой атмосфере реакции создавали легенды о Фронде, - облекали ее в аристократический костюм, разменивали на дамские интриги и легкие анекдоты. Опасность высмеивали потому, что она миновала, а высокопоставленные мемуаристы, даже преувеличивая свою роль, вместе с тем доказывали и ничтожность самой вины. Мемуары Ретца, Ларошфуко, Ленэ, Омер Талона, Моле, Монгла, Ги Жоли, герцогини де Немур, герцогини Монпансье, г-жи де Моттвиль и многих других служили почти единственным источником информации о Фронде в течение XVIII века.

Правда, Боссюэ в конце XVII в. еще называл Фронду "великой революцией", а Вольтер ставил ее в ряд с английской революцией 3 , но господствующим в XVIII в. было мнение, выраженное в словах Монтескье: Фронда "никакой побудительной причины не имела, была вызвана легкомыслием и честолюбием нескольких вельмож и. сразу же была подавлена" 4 . Автор первого сочинения о Фронде, историк Майи, должен был сопроводить свой вполне лояльный труд заверениями об отсутствии у него дурных намерений5 . От XVIII в. и идет повторяемое подчас до сих пор мнение, что Фронда была всего лишь последним выступлением реакционной феодальной знати против крепнущей королевской власти 6 .

Но после буржуазной революции 1789 - 1794 гг. появился и новый взгляд на Фронду, как на историческую предшественницу этой революции. Один историк в 1811 г, пишет, что "эта война была серьезнее, чем обычно думают; в Англии в это время бушевала гражданская война и всходили семена республики, в Неаполе эфемерный трибу" Мазаньелло подымал народ против правительства, и во Франции - многие недовольные политики мечтали о республике"7 .

Начались поиски новых источников и нового истолкования Фронды. В 1827 т. вышло первое научное исследование о Фронде Сент-Олера, а за какие-нибудь 20 следующих лет от фальсифицированного мемуаристами взгляда на Фронду не осталось камня на камне.

Новые взгляды на Фронду можно разделить на два основных лагеря. Сент-Олер выдвинул на первый план "парламентский" период Фронды (1648 - 1649), резко противопоставив его второму - аристократическому. В первый период Фронда обращена лицом не к феодальному прошлому, а к буржуазному будущему, - "это была великая революция... Статьи, принятые в палате святого Людовика, провозгласили подлинные принципы свободы и заложили основу для законного правительства и правильной администрации"8 . Но Сент-Олер увидел в "первой Фронде" не массовую народную революцию, а только любезное его сердцу буржуазно- конституционное движение, борьбу за умеренные политические реформы. Его исследование оказало огромное влияние на всю буржуазно-либеральную историографию, на отношение к Фронде Тьерри, по словам которого, первый период Фронды напоминает современные "конституционные революции"9 , на Мартена10 , Базена 11 , Гайардена 12 и др.

Второй лагерь может быть назван народническо-демократическим. Его представляет прежде всего исследование Капфига, базирующееся на еще более широком круге впервые привлеченных источников, чем труд Сент-Олера. Капфиг строит концепцию Фронды не на противопоставлении духа буржуазной оппозиции духу феодальной смуты или правительственной тирании, а на противопоставлении духа народного восста-


1 Laсоur - Сaуеt G. "L'educatkm роlitique de Louis XIV", p. 227 - 239. 1898.

2 "Registres de l'Hotel de ville de Paris pendant la Fronde", publics par le Roux de Liney et Douet-d'Arcq. T. I, p. III - IV. 1846.

3 Voltaire "Siede de Louis XIV". p. 49 - 50. 1906.

4 Montesquieu "Considerations sur les causes de la grandeur des remains et de leur decadence". "Classiques de l'histoire", p. 522. 1826.

5 Maillу "Esprit de la Fronde". T. I - II. 1774 - 1775.

6 Особенно укрепилось это мнение в русской исторической литературе; см., например, Петерсон К. "Взгляд на Фронду". "Современник" за 1842 год. Т. 27, стр. 57 - 68; Кареев Н. "История Западной Европы в новое время". Т. II, стр. 404 - 406. 1904.

7 Laboissiеre J ."Les comme,ntaires du soldat du Vivarais". Preface. Paris. 1811.

8 Saint-Ailaire "Histoire de la Fronde". T I, p, 267 - 268. 1827.

9 Thierry A. "Essai sur l'histoire de la formation et des progres du tiers etat". Bruxelles. 1853.

10 Martin H. "Histoire de France". T. XII. 1857.

11 Bazin A. "Histoire de France sous le ministers du cardinal Mazarin". T. I - II. Paris. 1842.

12 Gaillardin C. "Histoire du regne de Louis XIV". T. 1. 1877.

стр. 97

кия всему существующему режиму. На огромном материале он показывает движущую роль народных масс, разоблачая вздорность "установившихся теориек" о Фронде, доказывая, что "Фронда угрожала монархической идее во Франции и в Европе, что это не был простой мятеж, но подлинная политическая революция", в основе которой лежала "всегдашняя борьба, битва между классами, вечное соперничество между богатыми и бедными". "Дворянская фракция" сыграла в событиях весьма незначительную роль. Буржуазия сначала шла с революцией, но в то же время боялась грабежей и народного бунта и поэтому искала компромисса. Подобно ТОМУ как Сент- Олер открыл первый период Фронды, так Капфиг открыл заключительный этап (1652), когда ненависть народа была направлена прежде всего против предавшей его привилегированной буржуазии (резня в Ратуше и пр.). Облегченную благодаря этому победу абсолютизма Капфиг расценивает как "Реставрацию" 1 . Исследование Капфига дополняется более или менее сходной трактовкой Фронды у Сисмонди2 , Бонмера3 , а в особенности Мишле, который отрицал прогрессивный характер парламентской Фронды, противопоставляя ей стихийную борьбу масс. Фронда, по Мишле, -это "слепая революция", "восстание нищеты", "революция желудка". Если бы "вожди" из господствующих классов не раскололи и не умертвили движения, - "это не была бы уже Фронда, это была бы английская революция, это был бы Долгий парламент"4 . К эпигонам того же народническо-демократического лагеря следует отнести Фейе, труд которого, основанный на широком изучении провинциальных архивов, показал положение народных масс города и деревни, в особенности разгром и бедствия крестьян в результате неудачи Фронды5 . Однако никто из историков этого лагеря не обратился для понимания Фронды к истории народных восстаний до и после нее.

Торжество новых взглядов на Фронду было очень недолговечно. Они не увязывались с идеями школы Тьерри о мирных успехах "третьего сословия" в сотрудничестве с "национальной" монархией XVII века. К тому же в период Второй империи любование революциями прошлого выходило у буржуазных ученых из моды, а франко-прусские противоречия подстегивали, напротив, любование абсолютизмом XVII века. Биографическое направление в изучении Фронды (Виктор Кузен и др.) возрождает тенденцию выпячивания на первый план фигур вельмож и знатных дам. После Парижской коммуны окончательно укрепляется отрицательное отношение к Фронде. Наиболее значительная работа 70 - 80-х годов - Шерюэля (но основанная на гораздо меньшем знании источников, чем у Сент-Олера и Капфига, главным образом опирающаяся на мемуары) - трактует Фронду как реакционную помеху на пути внешне-политических успехов Франции, возрождая в основном взгляд XVIII в. на Фронду6 .

С тех пор научное изучение Фронды остановилось, если не говорить о постепенном накоплении фактических данных историками-краеведами и публикаторами. Противоречие между фактами и установившимся взглядом приводит иногда к попыткам сказать что-либо о Фронде в духе авторов 30 - 40-х годов, однако эти попытки наталкиваются на стену академического непризнания. Если в начале XX в. историк Норман пытается снова представить Фронду как попытку буржуазной революции, не удавшуюся только из-за непоследовательности самой буржуазии XVII в.7 , то одновременно академик Латасс изображает ее (аргументируя не от источников, а от общей концепции хода французской истории) как "последнее жалкое усилие против королевской власти"8 . ЕСЛИ в 1930 г. появляется работа Курто, резюмирующая накопленные сведения о двух массовых восстаниях в Париже - в начале и в конце Фронды9 , - то в 1931 г. выходит ответная книга академика Мадлена - десять лекций, не являющихся плодом изучения источников, но претендующих по-новому обосновать старую точку зрения на Фронду. Фронда, по Мадлену, была изолированным эпизодом в ходе французской истории, противоречащим ее общему направлению, ибо Франции в то время объективно было необходимо только усиление абсолютизма, и "инстинктивно" вся Франция понимала это. Мадлен не спорит грубо с фактами: да, Фронда не была феодально-аристократической смутой, она очень похожа на настоящую революцию. "Эта революция ничего не ниспровергла, поэтому я называю ее "несостоявшейся революцией" (revolut'on manquee); но тем не менее она представляет все те элементы, которые в другое время производят революции". Мадлен даже злоупотребляет детальными аналогиями между событиями 1648 и 1789 годов. Но все-таки эта попытка революции не могла удаться, ибо противоречила "высшим интересам Франции, - сама революция была бы реакцией, поэтому и заслуживает только осмеяния. Обреченность Фронды выразилась в том, что в ней были все элементы


1 Capefigue "Richelieu, Mazarin, la Fronde et le regne de Louis XIV". T. I- VII. 1835 - 1836.

2 Sismondi S. "Histoire des francais". T. 24. 1840.

3 Bonnemere E. "Histoire de France sous Louis XIV". T. I.

4 Miсhelet J. "Histoire de France". T. XI, p. 495.

5 Feillet A. "La misere au temp.s de la Fronde et Saint Vincente de Paul". 1856.

6 Сheruel A. "Histoire de la France pendant la mincrite de Lou' s XIV". T. I - IV. 1878 - 1880; "Histoire de France pendant le ministere de Маzarin". Т. I. 1882.

7 Normand С h. "La bourgeoisie frangaise au XVII-e siecle". 1908.

8 Lavisse E. "Louis XIV". "Histoire de France". T. VII, 1, p. 65.

9 Courteault H. "La Fronde a Paris. Premieres et dernieres journees". 1930.

стр. 98

революции, кроме одного - идеи; это была "безыдейная революция" 1 .

Это последнее слово французской буржуазной историографии в спорах о Фронде и внутренне противоречиво и противоречит фактам. Изучение народных восстаний XVII в. доказывает, что Фронда не была изолированным эпизодом. Что же касается ее "безыдейности", - говорить ли об идее в смысле цели и программы или в смысле революционной общественной идеологии, - в обоих случаях Мадлен неправ. Политическая программа парижского парламента в 1648 г., так называемые "постановления палаты ов. Людовика", вполне выдерживает сравнение с одновременными требованиями пресвитерианского Долгого парламента в Англии: она ограничивает королевскую власть, отнимая у короля право вводить налоги (в связи с чем отменяется должность интендантов как чисто фискальный по происхождению правительственный институт, а вовсе не как помеха всевластию губернаторов), право учреждать государственные должности без санкции парламента, право производить аресты без предания тотчас суду (из тюрем должно быть немедленно освобождено 20 тыс. недоимщиков) и т. д.; она отменяет систему откупов, так же как и все торговые и промышленные монополии, и требует запрещения ввоза во Францию заграничных материй.

Общественно-политические идеи, лежащие левее этой умеренной программы буржуазных реформ, следует искать в прессе времен Фронды. Она почти не исследована. Из 7 - 8 тысяч брошюр и листовок (заменявших газеты) в научное обращение вошло лишь несколько десятков, перепечатанных в сборнике Моро2 , довольно случайных. Авторы, писавшие об идеях этой прессы: Лебер3 , Атеи4 , Дени5 , Сэ6 , Лесестр7 и др., - подходили к теме с предвзятой точки зрения на Фронду и мало утруждали, себя изучением источников8 . Между тем это благодарная тема. Правда, эти так называемые "мазаринады" очень разнохарактерны, к тому же среди них нечего и искать прямого отражения взглядов и настроений народных масс. Но если выбрать из них наиболее радикальные высказывания, мы нащупаем ту пограничную линию, за которой непосредственно, лежат не допускавшиеся в подцензурную печать идеи толпы. Эти наиболее радикальные высказывания говорят об известной зрелости буржуазной революционной идеологии. Религия, королевская власть, феодальные привилегий - все берется под обстрел.

Лейтмотивом является негодование против - налоговой системы и хозяйничанья откупщиков и финансистов. На фоне этого негодования появляются далеко идущие финансово-экономические проекты: уничтожение внутренних таможен, поголовное и равное обложение всех французов (например по 1 су в день с человека), уничтожение всяческих торгово-промышленных привилегий. Самое господство сословия феодалов подлежит уничтожению. "Les grarcis только потому являются таковыми, - пишет один памфлетист, - что мы держим их на своих плечах; стоит нам только стряхнуть их, и они усеют землю"9 . Другим лейтмотивом служит негодование против "иностранца" (Мазарини), правящего французами; по этому поводу формулируются идеи революционно-патриотические, националистические. Но прежде всего Мазарини - символ "тирании", установленной еще при Ришелье. Это понятие - краеугольный камень политических теорий Фронды, заимствованный у авторов XVI в. вместе с идеей народного суверенитета. Впротивовес официальной абсолютистской доктрине памфлетисты утверждают, что короли имеют не только права, но и обязанности перед народам, от которого они получили власть на определенных условиях. По словам памфлетиста Давенна, "короли не создавали народов, но народы создавали королей; короли являются только тем, чем люди хотят, чтобы они были". По славам другого автора, "с того момента, когда король начинает злоупотреблять своей властью, он перестает быть королем, и подданные освобождаются от присяги, если король нарушает свою". С таким "тираном" разрешено бороться. А чтобы законная власть короля не превращалась, в тиранию, она должна быть ограничена народным представительством. Все это не было простым воспроизведением теорий монархоманов XVI века. Политические идеи радикальной прессы при Фронде - это как раз недостающее промежуточное звено в истории французской общественной мысли между идеями XVI в, и идеями буржуазной революции конца XVIII в. (недаром в 1793 г. был издан сборник памфлетов времен Фронды). Дело не ограничивается требованием обуздать злоупотребления короля, но провозглашается и право восставать против него. По словам памфлетиста Дюбо-Монтандре, "когда целый народ согласно общественному интересу поднимается против своего угнетения, это уже не мятеж и не неповиновение, это процесс, в котором спор сторон принимает форму войны, а


1 Madelin L. "Une revolution manquee. La Fronde". 1931.

2 Moreau C. "Choix de mazarinades". T. I - II. 1853.

3 Leber C. "De l'etat reel de la presse et des pamphlets, depuis Francois I jusqu'a Louis XIV". 1834.

4 Hatin E. "Histoire politique et litteraire de la presse en France". T. I. 1859.

5 Denis J. "Litterature poiitique de la Fronde". 1892.

6 See H. "Les idees politiques en France au XVII-e siecle". Chapitre V. 1923 (Lesidees politiques a l'epoque de la Fronde).

7 Lecestre L. "Les mazarirades". 1913.

8 В известной мере исключением является статья Вatiffol L. "Les idees de la revolution sous Louis XIV". - "La Revue de Paris". T. II. 1928.

9 Эти слова, должно быть, послужили образцом для известных слов Прюдома в 1789 г.: "Les grands только потому кажутся таковыми, что мы стоим на коленях. Поднимемся же!"

стр. 99

приговор выносится успехом оружия". Другой памфлетист также утверждает, что нельзя притеснять и убить целый народ, "который знает себе цену" (как это возможно сделать с отдельным человеком); "не будет ли более достойно умереть с оружием в руках, сопротивляясь и стараясь истребить тиранию, чем быть сожженными на наших кроватях, с нашими женами и детьми?" По словам третьего памфлетиста, восстание неизбежно, когда "в самые урожайные годы крестьяне питаются травой..., когда собакам отдают хлеб, на покупку которого у крестьян нет ни гроша"; "в чем же виноваты несчастные поселяне, которых раздели до рубашки и довели до нищенской сумы, не оставив им даже соломы для сна, ни дверей в их домах для защиты от зимнего холода?" По словам четвертого, подобно тому, как овцы могут уклониться от дороги, если пастух ведет их в волчью пасть, так народ вправе отказаться от "несправедливого повиновения, которое у него требуют жестокостью". Пятый говорит, что "сохранение жизни и свободы против угнетения не только дозволено законом, но справедливо и свято". Шестой призывает ко всеобщему восстанию, "ибо "ее другие средства оказались недостаточными", и т. д. Наконец, нападки на короля и его правление, естественно, перерастают в нападки на монархию вообще, - в частности под впечатлением установления английской республики. "Что такое государь? Преступник, которого не осмеливаются покарать". Король - "мастер, который не знает своего ремесла". "Вы говорите, что Англия виновна. Почему? Потому, что она публично умертвила своего государя?"- но ведь это хороший урок для других королей. "Короли больше не в моде". Пора "переделать французскую монархию". "Монархия слишком стара, и пришло время с ней покончить". Таковы характерные высказывания парижской радикальной прессы. Достаточно и этих нескольких примеров для доказательства того, что Фронда не была безыдейной революцией.

Но я самые радикальные идеи были лишь отражением действительных политических стремлений. Вопрос о республике в самом деле стоял в порядке дня. По свидетельству мемуариста Монгла, в 1649 г. "в Париже только и говорили, что о республике и свободе"; "было опасно назвать себя роялистом" 1 . Статс-секретарь Ле Телье сообщал в 1650 г. в письме Мазарини, что, по словам кардинала Ретца, во время осады Парижа "было бы легко провозгласить республику, люди кричали: "республику!"... Достаточно было отделаться от нескольких человек, имевших еще искренние монархические чувства, и остальные пошли бы на революцию"2 . Омер Талон в мемуарах Говорит о тех, "которые намеревались окопаться в Париже, уничтожить там королевскую власть и установить республику" 3 . Священник Берто сообщает о расклеенных в Париже плакатах, в которых предлагалось установить республику4 . Кавалер де Севинье писал во время Фронды герцогине Савойской: "Если бог не сжалится над нами, мы обречены увидеть всеобщее ниспровержение всех монархий"5 . Сам Мазарини писал о распространении "духа республики", об "отвращении к монархии и безумных надеждах опрокинуть ее или превратить в республику", о том, что Гонди "восхвалял постоянно поступки Кромвеля... внушал народу идею республики или развивал ее у тех, кто уже ее имел", и что он "еще превзойдет все замыслы Кромвеля" 6 . В самом деле, Кромвель в 1650 г. писал Гонди, предлагая свою дружбу, ссылаясь на чувства, выказанные последним "в пользу народной свободы" 7 . Если в Париже эти устремления не дали окончательных плодов, то во втором центре Фронды - в Бордо - дело дошло до установления подобия республиканского демократического правительства, своего рода Коммуны; над Бордо развевалось красное знамя; события в Бордо показывают ту тенденцию, которая таилась вообще в ходе Фронды: тенденцию к буржуазной республике8 .

Невозможно понять, откуда и на какой почве возникла Фронда, если не изучить предшествовавших ей народных восстаний XVII века9 . Напротив, стоит поставить Фронду с ними в связь, как она перестает быть загадкой. По словам историка Ла Феррьера, "бедствия народа, вызывавшие все эти беспрерывно возрождавшиеся волнения, были если и не сказать оправданием, то, во всяком случае, подлинной предпосылкой Фронды"10 .

Изучение народных восстаний XVII в. показывает, что они были стихийны и что их судьба зависела от того или иного решения проблемы руководства. Если бы буржуазия возглавила эти гигантские клокотавшие силы в общефранцузском масштабе, - это была бы буржуазная революция. Именно так и началась Фронда. Во французской буржуазии XVII в. боролись две ду-


1 Monglat "Memоires". Coll. Micliaud et Poujoulat. T. XXIX, p. 211.

2 Battifol L. "Biographie de cardinal le Retz", p. 78. 1929.

3 Omer Talon "Memoires". Cou. Michaud et Poujoulat. T. XXX, p. 459.

4 Le pere Berthod "Memoires". Coil. Michaud et Poujoulat. T. XXIV, .p. 591.

5 "Correspondance de Sevigne et de Christine de France, duchesse de Savote, publiee par L. Lemoine et F. Saulnier". 1911.

6 "Lettres etc. de Mazarin". T. III, p. 971 - 972; T. IV, p. 62.

7 Retz "Oeuvres" (Les grands ecrivains de la France). T. IV, p. 267.

8 Communay A. "L'Ormee a Bordeaux". 1887; Dom Devienne "Histoire de la ville de Bordeaux". 1771; Jullien C. "Histoire de Bordeaux". 1895.

9 См. нашу статью "Народные восстания во Франции в 20 - 40-х гг. XVII в.", опубликованную в "Ученых записках исторического факультета Московского облает кого педагогического института". Т. II. 1940.

10 De La Perriere H. "Deux annees de la mission a Saint-Petersbourg", p. 137. 1867.

стр. 100

ши одна связывала ее с феодальным прошлым, другая - с капиталистическим будущим. Первая долгое время осиливала все порывы второй ввязаться в народный натиск против феодально- абсолютистского порядка. Но неосторожная налоговая политика Мазарини и сюринтенданта финансов Эмери усилила буржуазную оппозицию, а в 1648 г. правительством была сделана косвенная попытка отнять у чиновной буржуазии право на наследственность должностей. Это значило вытолкнуть буржуазию из-под сени абсолютизма. Верхушка буржуазии, вросшая в аппарат абсолютизма, тотчас колебнулась, должностные лица парижского парламента возглавили буржуазную оппозицию, - и тем самым развязали ее. Раз только старшие собратья по классу перестали служить сдерживающим началом, должна была осилить та душа буржуазии, которая звала в бой. По славам г-жи де Моттвиль, в эти дни "даже купцы были заражены любовью к общественному благу, которое они ставили выше чем свою частную выгоду" 1 . В уличных баррикадных битвах в Париже 26 - 27 августа 1648 г. буржуа боролись бок о бок с плебейскими массами.

Несомненно, что начало Фронды было попыткой буржуазной революции (дворянство не принимало в нем никакого участия). Ее основой оставались народные восстания, попрежнему вспыхивавшие то там, то тут по всей Франции и как бы непосредственно влившиеся в Фронду из предшествовавших десятилетий. В 1649 г. один интендант доносил канцлеру Сегье: "Восстание у народа все время стоит в порядке дня" (lа sedition est toujours dans le peuple a l'ordre du jour)2 . Но теперь восстания получили как бы политическую санкцию. Парижский парламент издал указ, запрещающий платить не зарегистрированные им налоги, - можно себе представить, какой резонанс имел этот указ. Парламент объявил о предстоящем снижении тальи, на четверть и уменьшении других налогов - и народ в ожидании стал повсюду вообще отказываться от платежей налогов и громить "габелеров". По словам Мартена, в 1649 г. "на двадцать лье вокруг Парижа больше не уплачивались ни талья, ни эд, ни габель; чиновники, недавно внушавшие ужас в деревнях, не решались в них показываться. На всем протяжении Луары соль продавалась открыто, под защитой оружия; из налогов не поступало почти, ничего"3 . Так было не только вокруг Парижа.

К сожалению, имеющиеся два-три десятка сочинений о Фронде в отдельных провинциях и городах (которые мы не станем и перечислять) по большей части дают поверхностное описание событий и обычно лишь мимоходом упоминают о народных "бунтах". Но есть полное основание ждать будущего исследования о Фронде, которое покажет, что в 1649 г. вся Франция была в состоянии, похожем на состояние Нормандии в 1639 г. (когда победоносное восстание "босоногих" на время полностью парализовало административно-финансовую государственную систему). Был момент, когда, несомненно, основная масса крестьянства и плебейства страны поддерживала парламент в его борьбе против двора. Когда двор бежал в Сен-Жермен и королевские войска осадили Париж, окрестные деревни с оружием выступали против "мазаринистов", в то время как внутри городских стен плебейские массы штурмом брали Бастилию (и в этом эпизоде Фронда предвосхищает 1789 г.) и создавали вместе с, буржуазией поголовное ополчение.

Положение вещей хорошо резюмировано в рассуждении кардинала Ретца, обращенном в эти дни к принцу Конде: "Разве парламент - не идол всего народа? Я знаю, что вы почитаете народ за ничто, ибо двор вооружен; но разрешите сказать вам, что его следует почитать за многое, в тех случаях, когда он сам считает себя всем. Сейчас он именно таков. Он сам начинает считать ничем ваши войска, а, к несчастью, сила народа состоит в его воображении: поистине можно сказать, что в отличие от других сил он, дойдя до известной точки, способен на все, на что считает себя способным. Вы говорили мне, что это настроение народа - только дым; однако этот дым, такой черный и густой, идет от огня, ярко пылающего и сильно жгущего. Парламент раздувает его и может, при самых лучших и невинных намерениях, разжечь до такой степени, что огонь охватит и пожрет его самого, а в то же время не раз будет грозить и существованию государства" 4 .

В этих словах предвосхищен и неизбежный раскол в революционном лагере. Этот раскол действительно все яснее чувствовался во время осады Парижа. Собственно говоря, парламент считал борьбу в основном законченной еще 24 октября 1648 г., когда была опубликована королевская декларация (одновременно с Вестфальским миром), принимавшая большую часть требований "палаты св. Людовика". Сам двор стал вскоре инициатором гражданской войны, сбежав из Парижа и отказавшись от своих обещаний.

Парламент хотел теперь путем мирных переговоров вернуть потерянное, народ же (вместе с радикальной частью буржуазии) стремился к значительно большему. "Мы оказались между народом, требующим войны, и парламентом, желающим мира", -говорит кардинал Ретц5 . Если, с одной стороны, парламентскую буржуазию вынуждало к гражданской войне поведение двора, то, с другой стороны, ею все время руководила и боязнь вызвать своими уступками восстание против себя народных мае?.. Приходилось воевать против короля, хотя "никто более должностных лиц не заинтересован в незыблемости королевской вла-


1 М-mе de Mоllеvіlle "Mcmoires". Coll. Michaud et Poujoulat. T. XXIV.

2 La Perrierе. Op. cit., p. 145.

3 Martin. Op. cit. T. XII, p. 337.

4 Retz. Op. cit. Т. II, р. 103 - 105.

5 Ibidеm, p. 298.

стр. 101

сти" 1 , и в то же время тайно искать компромисса.

Логика народного восстания делала свое дело. В осажденном Париже происходили погромы "габелеров", голодные бунты против хлебных спекулянтов; богатая буржуазия жила под страхом "грабежей". На нее произвело удручающее впечатление известие о казни Карла І в Лондоне. Парижские массы громко требовали республики. Буржуазная верхушка все более раскаивалась в своем порыве. Памфлетисты имели достаточно поводов издеваться над "добрыми буржуа", которые "похожи на кухонные щипцы - конец горячий, остальное холодное". Еще в начале осады парламент издает постановление против анонимных памфлетов, жестоко преследует типографов и авторов, ибо пресса начала обрушиваться на него самого.

В этих-то условиях начавшегося распада революционного фронта и появились впервые в лагере Фронды представители знати. Им было предоставлено командование парижской армией. Впрочем, ведь и армией Долгого парламента в первые годы гражданской войны в Англии командовали граф Эссекс и другие представители аристократии, мало чем отличавшиеся от "фрондеров": принца Конти, герцога д'Эльбефа и др. Разница заключалась лишь в том, что в Англии, в конце концов, это вельможное руководство было сброшено Кромвелем; появись в истории Фронды свой Кромвель, говорит Капфиг, "и, может быть, уже никогда юный Людовик XIV не вступил бы в Париж" 2 . Но появление в Англии Кромвеля было результатом того, что основная масса английской буржуазии хотела продолжения революции, чего нельзя сказать о французской3 . Предательство парламентских "отцов народа", испугавшихся народной революции, т. е. крушения всей феодально-абсолютистской системы, увлекло за собой и остальную массу буржуазии. Дело закончилось компромиссным миром с двором к началу апреля 1649 года. После этого парламент и буржуазия стали (если не говорить о некоторых колебаниях в 1650 г.) верными союзниками абсолютизма против "новой Фронды", "Фронды принцев".

Попытка буржуазной революции, таким образом, окончилась не поражением и не победой, а добровольным отступлением французской буржуазии.

Народным массам не впервой было испытывать предательство буржуазии. Их борьба продолжалась, огромный подъем революционной активности не исчез. Теперь эту брошенную буржуазией стихийную силу, потерявшую политическую ориентировку, мог попытаться использовать кто-либо другой.

Раз борьба буржуазии против феодализма, так сказать, рассосалась, на первый план могли выступить второстепенные противоречия внутри самого господствующего феодального класса, в частности возникавшие из конкуренции разных видов феодальной ренты: централизованной (налоговой), сеньериальной, церковной (действительно, за "Фрондой принцев" последовала "церковная Фронда"). Подавляющее большинство господствующего класса верно поддерживало королевскую власть. Мотивы же недовольства ею у меньшинства были очень не однородны: недовольство ростом налогов в пользу короля, ущемлявшим сеньориальную ренту, находилось в противоречии к требованиям новых подачек, пенсий, доходных придворных должностей, т. е. требованиям увеличить королевский фонд централизованной ренты; остатки феодального сепаратизма и партикуляризма находились в противоречии к борьбе против "узурпации" королевской власти первым министром (Мазарини), т. е. требованию усиления абсолютизма. В сущности, лишь меньшая часть этого меньшинства, ввязавшегося в Фронду, хотела ослабления королевской власти. Остальные же нападали на королевскую власть объективно - каковы бы ни были субъективные стимулы - именно за то, что она оказалась недостаточно сильной, не сумев ни предотвратить, ни подавить попытку буржуазной революции.

Основным требованием "Фронды принцев" было удаление Мазарини (в этом ее внешнее сходство с парламентской Фрондой) и уничтожение гибельного разрыва между номинальной и фактической властью, т. е. "узурпации" королёвской власти первыми министрами, вошедшей в традицию со времен Кончини и Ришелье. Людовик XIV выполнил это требование дворянства, но только в 1661 г., когда он заявил, что отныне "сам будет своим первым министром". Правда, один из вождей феодальной Фронды, Ретц, сам мечтал получить с помощью смуты не только кардинальский сан, но и пост первого министра; однако в особом памфлете, выпущенном анонимно, он доказывал, что был бы министром особого рода - не "тираном", а верным королю и общему благу4 . Когда же ему стало казаться, что другой вождь, принц Конде, хочет стать вместо Мазарини фактическим правителем Франции, он разразился в другом памфлете такой тирадой, обращенной к принцу: "Мы боролись отнюдь не за выбор тирана; и когда наиболее здравомыслящая часть Франции воспротивилась замыслам Кардинала Мазарини..., то это не для того, чтобы увеличить вашу власть, а, наоборот, чтобы подчинить нашему юному монарху то могуществе, которое вы себе присвоили благодаря слабости его правления"5 . Однако и сам Конде ограничивал свое участие в Фронде недвусмысленным пределом: "Я зовусь Людовиком Бурбоном и не хочу колебать престол"6 .

Вторым требованием, наряду с удалением Мазарини,. было требование сокраще-


1 Retz. Op. cit. T. II, p. 102.

2 Сapefigue. Op. cit. T. VIII, p. XI.

3 Это объясняется не столько уровнем развития капитализма, сколько его качественной особенностью: английская буржуазия имела союзника и одновременно противовес народным революционным силам в лице обуржуазившегося дворянства, которого не было во Франции.

4 Moreau С. Ор. cit. T. II, р. 265 - 266.

5 Ibidem, p. 257.

6 Retz. Op. cit. Т. II, p. 84.

стр. 102

ния доходов откупщиков и финансистов (и в этом внешнее сходство "Фронды принцев" с парламентской Фрондой). Это мероприятие увеличило бы фонд централизованной ренты, попадающей в карманы придворного и военного дворянства. Вместе с тем должны были быть урезаны доходы и привилегии "людей мантии". Людовик XIV пытался выполнить позже эго требование дворянства руками Кольбера, а затем еще энергичнее регент Филипп Орлеанский - руками Лоу.

Как "Фронда принцев", так и народ были недовольны, во-первых, королевской властью, во- вторых, богатой и привилегированной буржуазией, хотя мотивы недовольства были совсем различны. Но это создавало у народа иллюзию общей цели. Однако на что же был нужен народ фрондирующим феодалам? Дело в том, что по мере укрепления королевской власти сопротивление ей со стороны отдельных феодалов или их групп становилось делом все более безнадежным. Правление Ришелье убедило знать и дворянство в бесплодности заговоров, и наиболее дальновидные из их рядов прямо говорили, как например Гонди в "Заговоре Фиеско" (1632), что заговорщик может рассчитывать на успех только в том случае, если он "завоюет любовь народа", который под гнетом "тирании" хотя и "повинуется с бешенством", но ждет лишь случая и вождя для восстания; он слеп, и умный заговорщик использует по своему усмотрению его слепую ненависть к угнетателям 1 . Это не было пустой теорией. Заигрывание с народным недовольством характерно для наиболее смелых представителей феодальной оппозиции в 30 - 40-х годах. Герцог де Монморанси, поднявший в том же, 1632 г., когда писал Гонди, реакционный дворянский мятеж в Лангедоке, пытался втянуть в него и народные массы; было объявлено об отмене некоторых налогов и т. д., но безуспешно2 . Сам Гонди, отказывавшийся от участия во всех заговорах против Ришелье, так как видел их "неосновательность", однажды решился примкнуть к заговору графа Суассона (1640 - 1641), ибо на этот раз предполагалось в дополнение к дворцовому перевороту поднять народное восстание ("la revolution popu'aire") в Париже и во всей стране". Заговор был организован под свежим впечатлением восстания "босоногих" и, казалось, имел шансы на успех. Один из агентов Ришелье, Kappe, писал ему: "Если бы граф (Суассон. - Б. П.) не был убит, он был бы хорошо принят половиной Парижа; таково всеобщее мнение, как и то, что вся Франция присоединилась бы к нему по причине "су с ливра" и других притеснений, чинимых откупщиками народу, который весьма недоволен" 4 . И на этот раз дело не удалось, но такого рода отчаянные затеи знати важно отметить как предисторию "Фронды принцев". Если Ришелье говорил о народе: "Не будите это грубое животное", - то Гастон Орлеанский брат Людовика XIII, душа всех придворных заговоров против Ришелье незадолго до Фронды цинично заявил: "Неплохо, если народ пробуждается время от времени" 5 . Разумеется, ему дала не было до нужд и страданий этого народа. Но придворные вельможи знали, что припугнуть правительство можно только народным восстанием, которое в то же время легко оседлать и использовать, если оно слепо. Слепым же и дезориентированным восстание становилось в особенности после предательства буржуазии. Следовательно, отказ буржуазии от революции сделал возможной "Фронду принцев", этот, по выражению Тьерри, "пельмель из аристократических заговоров и народных бунтов"6 .

Гонди (Ретц) применил свои теории на практике, выступив в роли "народного трибуна". Он укреплял свою популярность широкой благотворительностью, демократическими манерами, использовал и священников, и прессу, и тайных подкупленных агентов, со всей смелостью поддерживая радикальные требования масс, в том числе требование республики. Его "Мемуары" ценны тем, что показывают в одно и то же время и презрение к этой бессмысленной черни, которую он и подобные ему фрондеры водили за нос, и отчетливое сознание бессилия всякого политического движения, не поддержанного ею. Подобным образом герцог- де Бофор был "королем рынка", принц Конде субсидировал революционную прессу и т. д. Это противоестественное сплетение иллюстрируется и множеством памфлетов, написанных языком парижских низов, языком улиц и рынков, но наполненных в значительной мере интимными делами аристократических дворцов и придворных сфер, вынесенными на обсуждение толпы. Впрочем, сам Гонди сознавал, что "провозгласить себя народным трибуном" - значит "избрать удел самый непрочный": приходится "отвечать даже и за то, что народ делает против вашей воли"; "ничто не требует стольких предосторожностей, как все, что касается до народа, ибо ничего нет его беспорядочней; но ничто не требует такой тайны, как эти предосторожности, ибо ничего нет недоверчивей народа"7 . Ясно, что этот "союз" мог существовать лишь очень кратковременно и лишь в специфических условиях разброда после неудавшейся, но и неподавленной попытки революции. В сущности, это просто было ее агонией.

В этой агонии, в "Фронде принцев", отголоски революции сплетались с контрреволюцией В самом деле, каковы бы ни были споры у отдельных вельмож и дворян


1 Retz. Op. cit. Т. V, p. 500 - 651.

2 Richelieu "Lettres, instructions diplomatiques et papiers d'Etat". T. IV, p. 361;, Dom Vaissete "Histoire generate de Languedocq". T. XI - XII; Du Сros "Memoires de due de Montmorency". 1666.

3 Retz. Op. cit. T. I, p. 151 - 167.

4 Mariegоl J. "Henri IV et Louis XIII", p. 432.

5 Madelin L. Op. cit., p. 152.

6 Thierry A. Op. cit., p. 196.

7 Retz, Op. cit. T. II, p. 140, 293, 166.

стр. 103

с королевской властью, они не могли хотеть революции, будучи членами господствующего класса. Ведь многие из них потому и были недовольны королевской властью, что она чуть не допустила революции. Следовательно, даже разжигая одной рукой пожар и играя с огнем, они должны были другой рукой тушить его совместно с правительством (отсюда "фронда"- неглубокая оппозиция). Так оно и было: "Фронда принцев" разжигала плебейские восстания в городах, но душила крестьянские восстания и осуществляла широчайшие превентивные репрессии в деревнях по всей Франции. Прошлые десятилетия показали, что сила народных восстаний заключалась в объединении крестьянского и плебейского движения, - вельможи должны были рассечь их, чтобы быть спокойными.

Действительно, вся вторая Фронда сосредоточена в городах. Изолированная плебейская оппозиция была достаточно грозной силой, чтобы ею можно было пугать правительство, но в то же время она обладала всеми своими прирожденными недостатками 1 , так что ее легко было оседлать любому претенденту на роль "народного трибуна". Знатные "фрондеры" в особенности использовали и разжигали раздражение плебейства против богатой и привилегированной буржуазии. Крестьянское же движение, напротив, труднее было двинуть против буржуазии, феодалам было труднее и оседлать его, так как оно было антифеодальным по природе.

Чтобы предупредить возможность возрождения революции и в то же время покарать за прошлое, на деревню обрушился кровавый террор. По внешности на, территории всей Франции происходила просто междоусобная война между наемными войсками короля и принцев, а также между отрядами иностранцев, призывавшихся теми и другими. Но, по признанию самих "фрондеров", это была лишь "войнишка" (guerrette), "война на смех" (guerre pour rire). У нее была более важная оборотная сторона. В истории многострадального французского крестьянства не было страницы более страшной, более леденящей кровь, чем эта разъяренная карательная экспедиция, облекшаяся в форму феодальной междоусобицы.

Ее лозунгом было: "Бей сильно, забирай все и из отдавай ничего". Но мало того, что войска обеих партий, так же как особые реквизиционные отряды и агенты, рыскавшие по Фракции, действительно отняли у крестьян все до последней рухляди, не говоря о хлебе, которым спекулировали все, начиная с солдат и кончая Мазарини и принцем Конде. В действиях этих феодальных армий было и нечто большее, чем грабеж и раздел крестьянского имущества: это был именно террор, разнузданная классовая расправа, смысла которой не понять, если не знать предшествовавшей истории классовой борьбы во Франции.

Приведем лишь несколько наудачу взятых примеров из бесчисленных свидетельств современников об ужасах этой "войны на смех". Бенедиктинец Дом Карлье пишет о "следах ужасающего варварства", оставленных в провинции Валуа прохождением армии принца Конде: "Солдаты не ограничивались грабежом: они со своего рода утонченностью осуществляли жестокости, какие редко допускаются в военных экспедициях... После прохождения этих войск местность была покрыта ужасными предметами: нельзя было пройти по дороге, не натолкнувшись на обезображенные тела, разбросанные члены, женщин, разрезанных на четверти после изнасилования, мужчин, испустивших дух под развалинами, других, сохраняющих еще остаток жизни в растерзанных и окровавленных телах, иных, наконец, проткнутых вертелами или острыми кольями". И в Анжу, по словам местной церковной хроники, в 1652 г. "деревни были разрушены, солдаты совершали всякого рода жестокости и мерзости". То же в других провинциях.

Иностранным войскам трудно было перещеголять французов, но Карл Лотарингский, своего рода "кондотьер", пользовавшийся благосклонностью и двора и "фрондеров", не без хвастовства рассказывал, что его солдаты, проходя через ряд опустошенных провинций, даже питались людьми, "которых они съели уже более десяти тысяч". Королевские войска вели себя точно так же, как и войска "фрондеров": путь самого двора, переезжавшего с места на место, был усеян трупами крестьян. Придворный Лапорт рассказывает, что, спасаясь от королевских солдат, крестьяне сбегались туда, где проезжал двор, но не получали помощи и массами гибли; "когда умирали матери, дети умирали вслед за ними, я видел на одном мосту... трех детей, лежащих на своей мертвой матери, один из них еще продолжал ее сосать". Кровавые оргии происходили по всей Франции. Здесь - крестьян привязывали к хвостам лошадей и волокли, пока от их тел не оставались клочья; там - заставляли держать в руках свои выпущенные внутренности и отрубленные члены. "Бесчеловечность войск была столь велика, что, как мы узнали, в деревне Нюлли живой ребенок был брошен в пылающую печь, а неких мужа с женой кололи иглами до тех пор, пока они не умерли", - сообщает один миссионер. Подобные свидетельства можно цитировать без конца.

По словам аббатиссы Анжелики Арно, "варварство солдат было таково, что и турки не могли бы поступать хуже... Вся Франция опустошена, нет ни одной провинции, которая предельно не страдала бы. Все деревни совершенно пусты, остатки жителей убежали в леса, прочие же или умерли с голода или перебиты солдатами... Все солдаты словно одержимы дьяволом... Они портят больше имущества, чем грабят... Все армии распущенны в равной мере, и дело идет о том, кто причинит больше зла" Вот, эта-то общая задача правительственных и "фрондерских" вооруженных сил и


1 См. характеристику плебейской аппозиции в "Крестьянской войне в Германии" Энгельса.

стр. 104

объясняет, почему "войнишка" 1650 - 1652 гг. так легко закончилась примирением двора с недовольными вельможам" путем небольших взаимных уступок. Вельможи получили даже награды: денежные подачки, титулы, должности.

Что касается крестьян, то они пытались обороняться против войск обеих партий, подчас путем рассеянной партизанской резни, подчас собираясь в значительные отряды и давая целые сражения. Но, в конце концов, силы были слишком неравны. Множество французских крестьян в эти годы было физически истреблено, остальные бежали в леса, в горы (скрываясь в пещерах), в города, были обречены на голод я тяжелые лишения. Миссионеры доносят из разных концов Фракции организатору благотворительности, "святому" Винценту де Поль: "В этих краях только и слышно, что об убийствах, погромах, грабежах, насилиях, кощунствах... Деревни пусты, хлеб по большей части покошен (солдатами), крестьяне убежали в леса, где они страдают от голода и от страха быть убитыми своими преследователями". "Большая часть населения перемерла в лесах, пока войска занимали их дома, остальные вернулись, но только чтобы окончить свои дни, ибо мы видим повсюду одних больных: они лежат на земле, в разрушенных и лишенных кровля домах, без всякой помощи, мы застали живых вместе с мертвыми, младенцев возле своих мертвых матерей". Многие пытались искать спасения в городах, иногда гоня перед собой скот и волоча пожитки, иногда же уже лишившись всего. Но часто у городских ворот их встречали особые чиновники с достаточно красноречивыми названиями: "Chasse pauvresj" ("Гон" нищих!") или "Chasse coquins!" ("Гони негодяев!"). Из города Сен-Кантена миссионеры пишут Винценту де Поль: "Страдания бедняков невыразимы. Если жестокость солдат заставила их искать спасения в лесах, то голод выгнал их из лесов, - они бежали сюда... Но город не мог им помочь и приказал выгнать половину, каковые и умерли вскоре, распростершись на больших дорогах, а те, кто у нас остались, пребывают в такой наготе, что не осмеливаются подняться со своей гнилой соломы, чтобы пойти позвать нас. Голод (в окрестных деревнях) таков, что мы видели, как люди едят землю, щиплют траву, отрывают кору с деревьев, разрывают свои ветхие отрепья я поглощают их. Но, чего мы не решились бы сказать, если бы сами не видели, и что внушает ужас, - они пожирают собственные руки и умирают в этих муках отчаяния". "Крестьяне уже много недель не ели хлеба, - писали в том же, 1650 г. из другой провинции, - и питались только ящерицами, лягушками и травой на лугах". Из третьей сообщали: "Опустошение дошло до такой крайней степени, что большинство оставшегося населения не только было доведено до необходимости питаться полусгнившей падалью, но затем и само стало пищей хищных зверей - повсюду видели, как голодные волки разрывали и пожирали женщин и детей даже посреди дня и на глазах у всех". И таких свидетельств бесконечно много. Вот еще только одно, хорошо подводящее итоги Фронды: "Мы видели своими глазами ходившие по полям стада, но не животных, а мужчин и женщин, ворошивших землю подобно свиньям в поисках каких-либо кореньев, а так как они вырывали только плохие и недостаточно, чтобы наесться, то так слабели, что уже не имели больше сил и разыскивать себе пропитание" 1 .

Такова повсеместная картина французской деревни в последние годы Фронды и в ближайшие годы после нее. Прибавим, что в 50 - 70-х годах XVII в. аграрная история Франции характеризуется волной сеньериальной реакции. Это была расплата крестьян за "несостоявшуюся революцию.

Невольно напрашивается аналогия с историей другой неудавшейся попытки буржуазной революции: с немецкой реформацией XVI века. В обоих случаях буржуазия испугалась подъема народной революции и предала свое собственное дело. В обоих случаях кое-что из ее лозунгов и требований подхватили и приспособили к своим интересам некоторые представители феодальной знати. В обоих случаях за предательство буржуазии- в конце концов, жестоко расплатилось крестьянство. Разумеется, было бы опасно слишком расширять эту аналогию: за некоторыми сходными общими чертами нельзя забывать и глубокого различия исторической обстановки в Германии XVI в. и во Франции XVII века.


1 Fеіllet A. "La misere au temps de la Fronde et saint Vincent de Paul, passim"; Bonnemere E. "Histoire des paysans". 4-me ed., p. 38 - 52. 1886; Bonnemere E. "Histoire de France sous Louis XIV". T. I. p. 149 - 160.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРОБЛЕМА-ФРОНДЫ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Б. Поршнев, ПРОБЛЕМА ФРОНДЫ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ПРОБЛЕМА-ФРОНДЫ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Б. Поршнев:

Б. Поршнев → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
2133 просмотров рейтинг
22.08.2015 (3142 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
Вчера · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
4 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
5 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
6 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
9 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ПРОБЛЕМА ФРОНДЫ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android