ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА И СТОИМОСТЬ РАБОЧЕЙ СИЛЫ: КАК РОЖДАЮТСЯ СТАТИСТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ*

Р. КАПЕЛЮШНИКОВ, доктор экономических наук, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, замдиректора ЦеТИ ГУ-ВШЭ

В последние годы широкое распространение получило представление о том, что в российской экономике рост издержек на рабочую силу явно опережает динамику производительности труда. Оно воспринимается как нечто само собой разумеющееся практически всеми и покоится на солидной доказательной базе в виде данных официальной статистики, разработок ведущих отечественных и зарубежных аналитических центров, суждений наиболее известных и авторитетных российских исследователей.

Так, в ежемесячных выпусках "Мониторинга социально-экономического развития Российской Федерации" эксперты Минэкономразвития России на протяжении многих лет повторяют тезис о непрерывно ухудшающемся соотношении между темпами прироста производительности труда и реальной заработной платы в промышленности. По их выкладкам, в 2005 г. отставание производительности от реальных заработков составляло 0,3 п. п., в 2006 г. - уже 4,9, а в 2007 г. - и вовсе 8,6 п. п.¹ С ними полностью солидарны аналитики Всемирного банка. В своих докладах по России они также постоянно выражают обеспокоенность по поводу слишком вялой динамики производительности труда и излишне активной динамики реальной заработной платы. Если в 2003 г., по их оценкам, разрыв между темпами прироста производительности и реальных заработков не превышал полутора раз, то в 2007 г. он достиг почти трех раз².

* Данная работа появилась в результате многолетних обсуждений этих проблем с А. В. Полетаевым. Я благодарен Е. Г. Ясину за совет оформить свои наблюдения в виде статьи.

¹ Мониторинг социально-экономического развития Российской Федерации. Февраль 2006 / МЭРТ. www.budgetrf.ru/Publications/mert_new/2006/MERT_NEW200705221622/ MERT_NEW200705221622_000.htm; Там же. Февраль 2007. www.budgetrf.ru/Publications/ mert_new/2007/MERT_NEW200705171540/MERT_NEW200705171540_p_004.htm; Там же. Февраль 2008. www.budgetrf.ru/Publications/mert_new/2008/MERT_NEW200803061342/ MERT_NEW200803061342_000.htm.

² Доклад об экономической ситуации в России N 16 / Всемирный банк. 2008.

Факт относительного удорожания рабочей силы не вызывает сомнений и у независимых экспертов. Так, Е. Ясин полагает, что Россия находится "в весьма незавидном положении", поскольку "в последние годы средняя зарплата росла быстрее производительности почти в 2 раза"³. К. Юдаева и Н. Иванова констатируют, что в последнее время "рост издержек оплаты труда на единицу продукции опережал рост цен производителей", а в подтверждение приводят результаты собственных расчетов, согласно которым доля этих издержек в стоимости единицы продукции ежегодно повышалась примерно на 25%⁴. И. Николаев убежден, что только высокие цены на сырье позволяли увеличивать зарплаты без адекватного роста производительности, и предупреждает, что если эта тенденция продолжится, то "экономика начнет "проедать" саму себя"⁵. По мнению Я. Лисоволика, рост реальных зарплат, который наблюдался в последние годы, "значительно превышает рост производительности труда" и "на таком уровне он не может поддерживаться"⁶. А Е. Гурвич предостерегает, что "в итоге это может привести к снижению конкурентоспособности экономики"⁷.

Высказывания экспертов затем широко тиражируются средствами массовой информации. Одна за другой выходят статьи, названия которых говорят сами за себя: "Все, что заработал, - мое: производительность труда по-прежнему растет медленнее, чем зарплата" (Российская газета. 2005. 28 сент.); "Зарабатываем лучше, чем работаем: почему зарплата в России растет быстрее, чем производительность труда" (Новые Известия. 2006. 28 февр.); "Опасный рост зарплат: он делает российские товары все менее конкурентоспособными" (РБК daily. 2007. 9 марта); "Зарплата без труда: Россия активно проедает накопленное" (РБК daily. 2008. 4 марта); "Россия богатеет, вот ведь беда! Рост наших доходов - реальная угроза экономике" (Известия. 2008. 5 марта). А интернет-издание "Газета.Ru" даже вывело общую формулу, согласно которой в России реальные заработки повышаются в три раза быстрее производительности, и такое соотношение, как утверждается, сохраняется на протяжении многих лет⁸.

К сожалению, в общем хоре тонут редкие голоса тех, кто предупреждает, что сопоставления, которыми оперируют большинство российских экспертов, методологически некорректны и не могут служить доказательством тезиса о "переоцененности" рабочей силы. В настоящей работе мы намерены представить новые, более развернутые аргументы в поддержку этой "еретической" позиции и показать, что утверждения об опережающем росте затрат на оплату труда относятся не к миру реальных экономических явлений, а к миру статистических призраков. Отметим, что и в других странах при обсуждении схожих проблем экономисты также склонны блуждать в трех соснах и сравнивать несравнимое.

³ Ясин Е. Г. Структура российской экономики и структурная политика. Вызовы глобализации и модернизация. М.: Издат. дом ГУ-ВШЭ, 2008. С. 131.

⁴ Юдаева К., Иванова Н. Инфляция // Экономическая политика. 2008. N 3. С. 153.

⁵ РБК daily. 2008. 4 марта.

⁶ Зарплаты не уйдут в "тень" // Интерфакс. 2008. 19 авг. www.interfax.ru/business/txt.asp?id=27892.

⁷ РБК daily. 2007. 9 марта.

⁸ Шелин С. Стахановец-2020 // Газета.Ru. 2008. 13 февр. www.gazeta.ru/comments/2008/02/12_a_2634328.shtml.

Почему это может быть иллюзией?

Опишем сначала "стандартный" подход к сопоставлению производительности труда и заработной платы. В соответствии с ним оценки темпов роста производительности труда либо берутся в готовом виде из официальных статистических сборников (отметим, что эти показатели начали разрабатываться и публиковаться Росстатом лишь недавно), либо рассчитываются самостоятельно путем деления индекса физического объема ВВП на индекс общей занятости. Затем - опять-таки в готовом виде - берутся официальные оценки темпов роста реальной заработной платы. Сравнив эти два ряда цифр, большинство исследователей приходят к "очевидному" выводу: на протяжении всех 2000-х годов рабочая сила ускоренно дорожала, все сильнее подрывая конкурентоспособность российских предприятий. Казалось бы, с чем здесь еще можно спорить? Однако при всей видимой убедительности этого умозаключения оно является ложным.

Во-первых, и это, наверное, главное, в сопоставлениях, которыми оперируют российские аналитики, используется неверный показатель заработной платы. Похоже, многим из них неведомо различие между producer real wage (реальной заработной платой для производителя) и consumer real wage (реальной заработной платой для потребителя). Первая оценивается путем дефлирования номинальной заработной платы с помощью индексов цен производителей (ИЦП) или дефлятора ВВП⁹, вторая - путем ее дефлирования с помощью индекса потребительских цен (ИПЦ). Одна отражает изменение цены труда с точки зрения фирм, другая - изменение покупательной способности платы за труд с точки зрения наемных работников. Поэтому, если мы хотим ответить на вопрос, насколько дорого или дешево рабочая сила обходится предприятиям, следует оперировать показателями именно "производительской", а не "потребительской" реальной заработной платы.

Однако индексы реальной заработной платы, публикуемые в изданиях Росстата, строятся в "потребительском" формате. Это означает, что большинство российских экспертов пытаются сравнивать изменения реальной величины валовой добавленной стоимости (ВДС), при определении которой используется дефлятор ВВП, с изменениями реальной заработной платы, при определении которой применяется ИПЦ. Но такое сопоставление не имеет смысла, так как не показывает, увеличиваются или уменьшаются удельные издержки на рабочую силу. Чтобы выяснить это, необходимо располагать данными об изменении "производительской" реальной заработной платы, которая оценивалась бы с использованием того же ценового индекса, что и реальная величина валовой добавленной стоимости, то есть дефлятора ВВП.

Казалось бы, на это можно возразить, что в длительном периоде различные ценовые индексы не могут сильно расходиться и поэтому не имеет значения, какой из них выбран для расчета реального ВВП,

⁹ Выбор между индексом цен производителей и дефлятором ВВП при оценке реальной "производительской" заработной платы определяется тем, как именно мы измеряем производительность труда - по данным о выпуске или о добавленной стоимости. В первом случае должен использоваться ИЦП, во втором - дефлятор ВВП.

а какой - реальных заработков. Однако опыт функционирования российской экономики говорит о другом: и в 1990-е, и в 2000-е годы были периоды, когда динамика цен производителей заметно отрывалась от динамики потребительских цен. Последний такой период пришелся на 2004 - 2007 гг. (см. табл. 1), когда кумулятивное повышение ИЦП составило свыше 100%, дефлятора ВВП - почти 90%, а ИПЦ - "только" 50%. В условиях столь сильных расхождений между основными ценовыми индексами неправомерно отказываться от использования показателей реальной заработной платы в "производительском" формате.

Таблица 1

Основные ценовые индексы, 2000 - 2007 гг. (в % к предыдущему году)

* Декабрь к декабрю. В скобках приведены среднегодовые значения ИПЦ.

** Декабрь к декабрю. В скобках приведены среднегодовые значения ИЦП. Источник: здесь и далее данные Росстата.

Важно оговориться: мы не утверждаем, что дефлятор ВВП заслуживает большего доверия, чем ИПЦ, и поэтому при дефлировании номинальной заработной платы следует пользоваться именно им. Вопрос стоит совершенно иначе: корректно ли при определении стоимости рабочей силы для предприятий оценивать производительность и реальные заработки с использованием разных дефляторов или дефлятор должен быть одним и тем же? Ответ, как представляется, очевиден¹⁰.

Во-вторых, нельзя забывать и об особенностях самой российской статистики заработной платы. Как известно, она формируется на основе данных только по работникам корпоративного сектора - занятым на крупных, средних, малых и прочих предприятиях (по так называемому "полному кругу"). Все, что происходит вне этого сектора - с работниками, занятыми у ПБЮЛ, по найму у физических лиц и т.д., - не находит в ней отражения. Если бы занятость в некорпоративном секторе оставалась, как это было в прежние времена, незначительной, ею можно было бы пренебречь. Однако в 2000-е годы она росла ускоренными темпами и сейчас, по оценкам, охватывает не менее 25 - 30% всех занятых. Игнорирование столь обширного сегмента рабочей силы чревато серьезными искажениями, поскольку и уровни, и темпы роста

¹⁰ Обсуждение возможных причин расхождения между ростом потребительских цен и ростом цен производителей выходит за рамки настоящей работы. Отметим лишь, что эти индексы оцениваются на основе неидентичных наборов товаров и услуг, с применением неодинаковых процедур наблюдения и с использованием различных весов при агрегировании исходных данных. (Например, изменения цен на импортируемые товары учитываются при расчете индекса потребительских цен, но не индексов цен производителей, и т.д.)

заработной платы в корпоративном и некорпоративном секторах экономики не обязательно должны совпадать.

Обратимся к данным Системы национальных счетов (СНС) об оплате труда, которые относятся ко всем наемным работникам, а не только к тем, кто занят в корпоративном секторе (то есть на предприятиях и в организациях со статусом юридического лица)¹¹. Из них следует, что заработки в условном "корпоративном" секторе (для среднесписочных работников по полному кругу предприятий) устойчиво превышали заработки в условном "некорпоративном" секторе (для прочих наемных работников, занятых в экономике). Причем со временем этот межсекторный разрыв только нарастал: если в 1997 - 2000 гг. он составлял 30 - 40%, то начиная с 2001 г. - уже 55 - 70% (см. рис. 1). Очевидно, в подобных условиях использование показателей, относящихся только к корпоративному сектору, может преувеличивать - и подчас существенно - темпы роста заработной платы в масштабах всей экономики.

* Здесь и далее: 1997 - 2001 гг. - ОКОНХ; 2002 - 2007 гг. - ОКВЭД.

Рис. 1

В-третьих, заработная плата - главный, но далеко не единственный элемент затрат на рабочую силу. Помимо прямых издержек, связанных с оплатой труда, предприятиям приходится также нести и разнообразные косвенные издержки в виде отчислений в социальные фонды и т.д. Конечно, если нас интересует только то, как полная стоимость рабочей силы менялась во времени, то этими издержками можно пренебречь, поскольку основную их часть составляют расходы на социальное страхование работников (они обычно определяются как фиксированная доля от начисленной заработной платы). В таком случае, как легко убедиться, темпы роста заработной платы будут совпадать с темпами роста полной стоимости рабочей силы с учетом "незарплатной" составляющей.

¹¹ См. официальные издания Росстата "Национальные счета России" за различные годы.

Но так будет происходить лишь до тех пор, пока законодательство, регулирующее размеры взносов предприятий в социальные фонды, остается неизменным. В России же в последние годы оно неоднократно пересматривалось. В 2001 г. эти взносы были объединены в единый социальный налог (ЕСН), причем его совокупная ставка была заметно снижена. В 2005 г. она была уменьшена вновь - более чем на 9 п. п. Хотя в результате кривые изменения заработной платы и полной стоимости рабочей силы должны были разойтись, в "стандартном" подходе о возможности такого расхождения даже не упоминается.

Ограниченность данных о заработной плате связана еще и с тем, что они не учитывают скрытые ("теневые") выплаты, значение которых в российских условиях очень велико. И так как "официальные" и "неофициальные" заработки не обязательно должны меняться абсолютно синхронно, оценки, опирающиеся на данные только о формально регистрируемой заработной плате, могут давать неадекватное представление о реальной ситуации в экономике.

Перейти от показателей заработной платы к показателям полной стоимости рабочей силы позволяют данные СНС, учитывающие не только "официальные" заработки, но также отчисления предприятий на социальное страхование работников и скрытую оплату труда (величина которой рассчитывается балансовым методом). Оценки, относящиеся к 1997 - 2007 гг., представлены в таблице 2. Из них следует, что если в начале этого периода расходы на социальное страхование работников составляли 30% формально регистрируемой оплаты труда, то в его конце - только 20%. Доля скрытых выплат в полной стоимости рабочей силы была более устойчивой и колебалась в диапазоне 22 - 27%. Аналогичная ситуация наблюдалась в промышленности¹². Таким образом, траектории изменения альтернативных показателей оплаты труда не совпадали. В этих условиях вряд ли можно полагаться на данные только об "официальной" заработной плате.

В-четвертых, в мировой практике традиционно оценки производительности труда для всей экономики рассматриваются как малодостоверные и используются лишь в крайних случаях: "В соответствии с практикой статистических служб большинства стран мира, анализ соотношения между реальными трудовыми расходами и производительностью проводится не для всей экономики, а только для определенных ее секторов, в которых, во-первых, высок удельный вес наемных работников, а во-вторых, выпуск рассчитывается не на основе затрат (как это имеет место, например, в общественном секторе). Обычно в качестве таких секторов фигурируют частный (предпринимательский) несельскохозяйственный сектор экономики (private (business) nonfarm sector) и обрабатывающая промышленность"¹³.

¹² Росстат не публикует отраслевые данные об отчислениях на социальное страхование работников и о скрытой оплате труда. Чтобы получить их, приходится использовать процедуру вменения и оценивать отчисления на социальное страхование и скрытую оплату труда в различных отраслях (в частности, в промышленности) пропорционально их долям в общем фонде оплаты труда для всей экономики.

¹³ Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / Под ред. В. Гимпельсона, Р. Капелюшникова. М.: Издат. дом ГУ-ВШЭ, 2007. С. 39.

Таблица 2

Среднемесячные значения номинальных показателей производительности и оплаты труда, 1997 - 2007 гг. (тыс. руб.)*

* По данным СНС.

Применительно к российской экономике ситуация осложняется еще и тем, что по некоторым ведущим отраслям частного несельскохозяйственного сектора нет надежных данных о стоимости выпуска и величине затрат труда. В качестве примеров можно привести строительство и торговлю, где широко используется труд мигрантов, но достоверная информация об их численности и получаемой заработной плате отсутствует. В таких случаях приходится делать множество досчетов и корректировок, что снижает надежность итоговых оценок. В результате единственным крупным сектором отечественной экономики, для которого могут быть получены более или менее достоверные показатели удельных издержек на рабочую силу, оказывается промышленность.

Признавая крайнюю условность оценок для экономики в целом, мы тем не менее считаем необходимым приводить и их для полноты анализа и в целях сопоставимости. Кроме того, сравнивая показатели

для всей экономики с аналогичными показателями для промышленности, можно получить наглядное представление о том, к каким искажениям приводит усеченный подход, ограничивающийся рассмотрением данных на максимально агрегированном уровне.

Что говорят альтернативные оценки?

Наш анализ строится как развернутое сравнение индикаторов двух типов: характеризующих динамику оплаты труда, с одной стороны, и динамику производительности труда - с другой. Соотнося их, мы получаем показатель, который с точки зрения обсуждаемой проблемы можно считать ключевым, - индекс удельных издержек на рабочую силу (unit labor cost, или ULC). Индекс ULC показывает, как на протяжении рассматриваемого периода менялись затраты на оплату труда в расчете на единицу продукции¹⁴. В формульной записи:

индекс ULC = 100% * (индекс реальных издержек на рабочую силу/индекс производительности труда) = 100% * [(индекс фонда оплаты труда в реальном выражении/индекс численности наемных работников) / (индекс физического объема ВВП/индекс общей численности занятых в экономике)].

В качестве нижней хронологической границы выбран 1997 г., предшествовавший пику переходного кризиса и последующему вступлению отечественной экономики в фазу подъема. (Такой выбор удобен еще и тем, что самая высокая доля оплаты труда в ВВП зафиксирована статистическими органами страны именно в этом году.) Соответственно наши расчеты будут охватывать период 1997 - 2007 гг. и при оценке реальных показателей производительности и оплаты труда за базу будет принят уровень цен 1997 г.¹⁵

Представляя полученные результаты, будем двигаться пошагово. На каждом шаге станем отказываться от тех или иных неявных допущений, на которых основаны "стандартные" сопоставления динамики оплаты труда и его производительности. Базовые версии расчета обозначим цифровыми, а их отдельные подварианты - буквенными символами (например, 1A, 2B, 3C и т.д.).

Серия оценок-1 ("официальная")

На первом шаге ограничимся обсуждением официально публикуемых показателей производительности труда и реальной заработной платы, относящихся ко всей экономике. К сожалению, их полный набор имеется для очень короткого периода - 2002 - 2006 гг., так как до этого органы статистики не осуществляли расчеты производи-

¹⁴ Существует два альтернативных показателя удельных издержек на рабочую силу - "реальный" (определяется как отношение реальной оплаты труда к реальному выпуску) и "номинальный" (определяется как отношение номинальнойоплаты труда к реальному выпуску). Поскольку нас интересует вопрос о соотношении между ростом производительности труда и ростом реальных заработков, будем использовать первый показатель, обозначая его для краткости как "удельные издержки на рабочую силу".

¹⁵ Отметим, что при подсчетах по всей экономике валовая добавленная стоимость выражена в рыночных, а при подсчетах по отдельным отраслям/секторам - в основных ценах.

тельности труда¹⁶. К этим двум официальным рядам данных добавим лишь один индикатор - альтернативную оценку реальной заработной платы, при получении которой используется не ИПЦ, а дефлятор ВВП. Его введение обеспечивает переход от показателей "потребительской" к показателям "производительской" реальной заработной платы.

Первый подвариант расчета (с использованием ИПЦ) будем называть "официальным" и обозначать 1A, а второй (с использованием дефлятора ВВП) - "альтернативным" и обозначать 1B. Разделив эти "зарплатные" индексы на индекс производительности труда, получаем два набора оценок и для удельных издержек на рабочую силу - ULC-1Ah ULC-1B. Результаты, представленные на рисунке 2, наглядно показывают, как резко меняется соотношение между динамикой оплаты труда и динамикой производительности при переходе от "потребительской" к "производительской" заработной плате.

По оценкам Росстата, в 2002 - 2006 гг. производительность труда в российской экономике выросла на 28,4%. За те же годы реальная "потребительская" заработная плата совершила резкий рывок вверх, повысившись почти на 60%. Понятно, что при таком соотношении между ними рабочая сила должна была с каждым годом обходиться предприятиям все дороже. Действительно, в масштабах всей экономики ее относительное удорожание (индекс ULC-1A) составило внушительную величину - 21,9%.

Кумулятивный прирост производительности труда, реальной заработной платы и удельных издержек на рабочую силу, 2002 - 2006 гг., экономика в целом (в %, серия оценок-1)

Рис. 2

Но при переходе от "потребительской" к "производительской" реальной заработной плате тезис о "переоцененности" российской рабочей силы теряет убедительность. Хотя в 2002 - 2006 гг. реальная "производительская" заработная плата также активно шла вверх, ее кумулятивный прирост оказывается вдвое меньшим, чем прирост

¹⁶ См.: Тенденции на рынке труда в 2007 году / Росстат // Стат. бюллетень. 2008 N 7.

реальной "потребительской" заработной платы, - 29%. Как следствие, за эти годы стоимость рабочей силы с точки зрения самих предприятий (во всяком случае, большинства из них) практически не изменилась: кумулятивный прирост индекса ULC-1B составил лишь 0,5%. Но и это еще не все. Официальные показатели производительности труда фактически рассчитываются в часовом формате, а используемые нами показатели заработной платы - в месячном. Если перевести в часовой формат также и их, то выясняется, что даже в масштабах всей экономики удельные часовые издержки на рабочую силу в 2002 - 2006 гг. пусть символически, но уменьшились - на 1% (индекс ULC-1D). Как видим, вопреки уверениям большинства комментаторов, в российской экономике в последние годы не наблюдалось не то что двух- или трехкратного, но и вообще никакого превышения темпов прироста стоимости рабочей силы над темпами прироста производительности труда.

Серия оценок-2 ("контрольная")

Вторую серию оценок можно рассматривать в качестве "контрольной", так как по алгоритму расчета эта версия почти совпадает с предыдущей, имея лишь два отличия: во-первых, она охватывает весь период 1997 - 2007 гг.; во-вторых, в ней использованы "неофициальные" показатели производительности труда, рассчитанные как частное от деления физического объема ВВП на общую численность занятых в экономике. Учитывая близость этих вариантов расчета, не удивительно, что их результаты также оказываются схожими.

Согласно второй серии оценок, на протяжении всего рассматриваемого периода - за исключением "дефолтного" 1998 г. - в российской экономике наблюдался интенсивный рост производительности труда: ее кумулятивный прирост составил 66,8% (см. табл. 3).

Динамика реальной "потребительской" заработной платы была более неравномерной. В 1998 - 1999 гг. наблюдалось резкое ее снижение (почти на треть), за которым последовало быстрое восстановление. В итоге в 2007 г. ее уровень был уже в два с лишним раза выше, чем в исходном 1997 г. Первоначальный провал "производитель-

Таблица 3

Кумулятивный прирост производительности труда, реальной заработной платы и удельных издержек на рабочую силу (в %, серия оценок-2)

ской" реальной заработной платы был менее глубоким (сокращение в 1998 - 1999 гг. примерно на 20%), но и последующий рост - не таким быстрым. В итоге ее кумулятивный прирост за все посткризисные годы составил чуть более 75%, то есть примерно на ¹/₄ меньше, чем для "потребительской" реальной заработной платы.

Если судить об изменениях удельных издержек на рабочую силу по индексу ULC-2A, то в их динамике можно выделить три этапа: на первом (1998 - 1999 гг.) они резко сократились, на втором (2000 - 2002 гг.) столь же резко выросли, на третьем (2003 - 2007 гг.) рост был более плавный и медленный. За весь период 1997 - 2007 гг. они увеличились примерно на 25%, в том числе в самые последние годы - на 26% (относительно уровня 2003 г.).

Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что это лишь артефакт, связанный с использованием "неправильного" показателя реальной заработной платы. Как свидетельствует динамика альтернативного индекса ULC-2B, в настоящее время удельные издержки на рабочую силу в российской экономике остаются практически такими же, как и в 1997 г.: за весь посткризисный период их прирост составил скромные 5,0%, а в самые последние годы (по отношению к уровню 2003 г.) - лишь 0,6%. Выясняется также, что этап первоначального падения удельных издержек на рабочую силу был более продолжительным, охватив 1998 - 2000 гг., этап "взрывного" роста ограничился 2001 - 2002 гг., а затем они сохранялись приблизительно на одном уровне.

Оценки по промышленности еще более впечатляющие. За весь период 1997 - 2007 гг. кумулятивный прирост производительности труда в ней составил около 77%. В те же годы реальная "потребительская" заработная плата росла почти вдвое быстрее, чем реальная "производительская": 96 против 55%.

В результате, если индикатор ULC-2A создает видимость некоторого удорожания рабочей силы в промышленности - на 10,6%, то индикатор ULC-2B свидетельствует об ее фактическом удешевлении на 12,2%. Отметим также, что в динамике показателя ULC-2B обнаруживается не один, а два подпериода, когда удельные издержки на рабочую силу устойчиво снижались: это не только 1998 - 2000 гг. (что вполне ожидаемо), но и 2004 - 2007 гг., когда они упали более чем на ¹/₄. Это полностью расходится с общепринятыми представлениями¹⁷.

Серия оценок-3 ("базовая")

До сих пор наша единственная поправка к "стандартной" схеме расчетов сводилась к замене реальной "потребительской" заработной платы на реальную "производительскую". Но, как отмечалось выше, сторонники этой схемы не ограничиваются ошибочным использованием разных ценовых индексов при измерении реальных величин валовой добавленной стоимости и заработной платы. Поэтому центральной для

¹⁷ Если оценивать производительность труда в промышленности по данным о выпуске, а не о валовой добавленной стоимости, результаты оказываются близкими: удельные издержки на рабочую силу в 1997 - 2007 гг. снизились на 11%, а в 2003 - 2007 гг. - на 19%.

нашего анализа можно считать серию оценок-3, где вместо данных о номинальной начисленной заработной плате использованы данные об оплате труда по СНС.

Эти данные в зависимости от исходных определений позволяют ввести в анализ несколько альтернативных индикаторов среднемесячной оплаты труда (см. табл. 2). Следуя "узкому" определению, ее можно рассчитать как частное от деления фонда заработной платы (без учета расходов на социальное страхование и скрытых выплат) на численность наемных работников и число месяцев в году (подвариант 3B); следуя "промежуточному" определению - как частное от деления фонда оплаты труда (включая расходы на социальное страхование) на численность наемных работников и число месяцев в году (подвариант 3C); наконец, следуя "широкому" определению - как частное от деления фонда оплаты труда (включая как расходы на социальное страхование, так и скрытые выплаты) на численность наемных работников и число месяцев в году (подвариант 3D). Используя дефлятор ВВП, можно перейти от номинальных значений этих величин к реальным. Наконец, если взять среднемесячную оплату труда по "узкому" определению и дефлировать ее, как это обычно делают, по индексу потребительских цен, то наш набор альтернативных оценок пополнится еще одним индикатором, максимально приближенным к показателю "официальной" реальной заработной платы (подвариант 3A). В общей сложности получаем четыре подварианта расчета (один в "потребительском" и три - в "производительском" форматах), которым соответствуют четыре альтернативных индекса удельных издержек на рабочую силу.

Обратимся сначала к оценкам для всей экономики (см. табл. 4). Из них следует несколько важных выводов. Во-первых, в 1997 - 2006 гг. реальная оплата труда, рассчитанная с использованием ИПЦ, росла

Таблица 4

Кумулятивный прирост реальной оплаты труда и удельных издержек на рабочую силу (в %, серия оценок-3)

намного быстрее, чем рассчитанная с использованием дефлятора ВВП: разрыв в их кумулятивных приростах достигает 20 п. п. - 61 против 41% соответственно¹⁸. Таким образом,"стандартный" подход, оперирующий разными ценовыми индексами, примерно в 1,5 раза завышает рост стоимости рабочей силы с точки зрения предприятий. Для 2003 - 2006 гг. аналогичный разрыв еще больше - 41 против 16%.

Во-вторых, индикатор реальной оплаты труда-3C увеличился за тот же период намного меньше (на 25%), чем индикатор-3B. Поскольку первый из них включает расходы на социальное страхование, а второй - нет, разность - порядка 16 п. п. - дает представление о масштабах выигрыша, полученного предприятиями в 2000-е годы от снижения ставок ЕСН. (Примечательно, что примерно половина этой экономии приходится на 2004 - 2006 гг.)

В-третьих, в посткризисный период скрытая оплата труда росла быстрее, чем формально регистрируемая: разность показателей кумулятивного прироста индикаторов 3D и 3C достигает 7 п. п. (32 против 25%). Впрочем, учитывая достаточно условный характер статистических измерений скрытой оплаты труда, этот результат следует воспринимать с осторожностью.

Расхождения в динамике альтернативных показателей реальной оплаты труда порождают значительную вариацию в оценках удельных издержек на рабочую силу. Так, индекс ULC-3A, казалось бы, говорит, что в 1997 - 2006 гг. рабочая сила подорожала в относительном выражении на 5%, в том числе в самые последние годы - более чем на 16% (по отношению к уровню 2003 г.). Однако уже при переходе к индикатору ULC-3B видно, что в действительности наем работников стал обходиться российским предприятиям в посткризисный период намного дешевле - почти на 9% (после 2003 г. - на 4%). Еще больший выигрыш фиксирует показатель ULC-3C (учитывающий эффект от снижения ставок ЕСН): удешевление на 20% в течение 1997 - 2006 гг. и на 10% - в последние годы. Динамика скрытой оплаты труда, напротив, противодействовала снижению удельных издержек на рабочую силу: индикатор ULC-3D уменьшился лишь на 15% (в том числе после 2003 г. - на 7%). Таким образом, примерно 5 п. п. снижения "официальных" затрат на оплату труда было "съедено" ростом скрытых выплат.

Еще более сильное снижение удельных издержек на рабочую силу наблюдалось в промышленности. Индикатор оплаты труда-3A, где в качестве дефлятора используется ИПЦ, "рассказывает" знакомую историю про резкий рост реальных заработков. Исходя из его динамики, можно заключить, что в 2006 г. они были на 67% выше, чем в 1997 г., причем только за 2003 - 2006 гг. их рост составил почти 24%. Но уже при переходе к индикатору-3B, построенному в "производительском" формате, выясняется, что в действительности прирост реальной заработной платы с точки зрения предприятий был меньше - 42%. Более того, после 2003 г. она резко упала - на

¹⁸ Данные за 2007 г. о расходах на социальное страхование работников еще не опубликованы, поэтому ограничимся сравнением динамики производительности труда и динамики его оплаты для 1997 - 2006 гг., исключив из рассмотрения 2007 г.

целых 18%. Согласно индексу-3C (учитывающему изменение расходов на социальное страхование), увеличение реальной оплаты труда в течение 1997 - 2007 гг. было более слабым - 25%, а ее падение в самые последние годы, напротив, более сильным - 24%. Однако поскольку рост скрытых выплат шел с опережением, увеличение реальной оплаты труда в "широком" определении для всего рассматриваемого периода оказывается несколько больше (33%), а ее падение для последних лет - несколько меньше (21%).

При этом темпы роста любого альтернативного показателя реальной оплаты труда, базирующегося на данных СНС, заметно отставали от темпов роста производительности труда. Даже если оперировать методологически некорректным индексом ULC-3A, все равно придется признать, что в 2006 г. рабочая сила обходилась российским промышленным предприятиям относительно дешевле, чем в 1997 г. (примерно на 2%). Использование индикатора ULC-3B (при расчете которого применяется не ИПЦ, а дефлятор ВДС) показывает, что в 1997 - 2006 гг. рабочая сила подешевела для них на 17%, а в 2004 - 2006 гг. - на 31% (по отношению к уровню 2003 г.).

Другими словами, в те самые годы, когда большинство экспертов выражали озабоченность непрерывным ростом издержек на рабочую силу, они устойчиво снижались, "отыгрывая" повышение, которое имело место в 2001 - 2003 гг. А если учесть еще экономию на взносах предприятий в социальные фонды, то сокращение удельных издержек на рабочую силу достигнет 26% для всего периода 1997 - 2006 гг. и 35% - для подпериода 2004 - 2006 гг. (к уровню 2003 г.). Хотя учет скрытых выплат несколько уменьшает величину этого выигрыша, принципиально результаты остаются теми же.

Серия оценок-4 ("отраслевая")

Можно возразить, что наши оценки не обязательно отражают положение в большей части российской экономики или хотя бы в промышленности. Нельзя, например, исключать, что в неэкспортных отраслях ситуация складывалась иначе, чем в экспортных, и что именно в первых затраты на оплату труда могли расти намного быстрее производительности.

Это предположение можно проверить на основе данных, аналогичных использованным в предыдущем подразделе, для трех укрупненных секторов промышленности: добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, производство и распределение электроэнергии, газа и воды (к сожалению, эти данные доступны только за 2002 - 2006 гг.).

Начнем с добычи полезных ископаемых (см. табл. 5). За 2002 - 2006 гг. индикатор-4А, полученный с использованием ИПЦ, вырос здесь на 39%, что, казалось бы, свидетельствует об ускоренном росте затрат на оплату труда. Однако все альтернативные индексы, полученные с использованием дефлятора ВДС, в этот период, напротив, "просели", причем весьма существенно - на 30 - 40%. Это означает, что в реальных терминах бремя оплаты труда сократилось для добывающих отраслей как минимум на треть. С учетом активной динамики

Таблица 5

Кумулятивный прирост производительности труда, реальной заработной платы и удельных издержек на рабочую силу в секторах промышленности, 2002 - 2006 гг. (в %, серия оценок-4)

производительности труда (прирост на 36%) удельные издержки на рабочую силу не могли не сократиться. Методологически корректные индикаторы (ULC-4B, ULC-4C и ULC-4D) свидетельствуют об огромном выигрыше, который получили предприятия этого сектора: за четыре года их удельные издержки на рабочую силу снизились более чем вдвое!

По аналогичному сценарию развивались события и в обрабатывающих производствах, где показатель реальной оплаты труда, полученный при использовании дефлятора ВДС, практически не изменился. По темпам роста производительности труда они почти не уступали добывающим (кумулятивный прирост - 36%). В результате удельные издержки на рабочую силу в этом секторе тоже снизились, и достаточно ощутимо - примерно на 25%.

В производстве и распределении электроэнергии, газа и воды ситуация складывалась менее благоприятно. Здесь реальная оплата труда не снижалась, как в добыче полезных ископаемых, и не оставалась на прежнем уровне, как в обрабатывающих производствах, а демонстрировала тенденцию к росту, хотя и умеренному - прирост за 2002 - 2006 гг. на 10 - 14%. Гораздо медленнее повышалась здесь и производительность труда - на 7%. Однако и этого было достаточно, чтобы обеспечить стабильность удельных издержек на рабочую силу: их кумулятивное повышение составило лишь 2 - 5%.

Итак, и на отраслевом уровне не обнаруживается признаков отрыва стоимости рабочей силы от производительности труда. В 2002 - 2006 гг. ни один из секторов, составляющих ядро российской экономики, не сталкивался с ростом удельных издержек

на рабочую силу: в худшем случае они оставались неизменными, в лучшем - стремительно падали¹⁹.

Свидетельства предпринимательских опросов

Однако наши выводы могут быть оспорены как недостаточно общие. Возможно, относительное удешевление рабочей силы имело место лишь для наиболее крупных и экономически самых успешных российских предприятий, а все остальные страдали от ее резкого удорожания. Возникает вопрос: не была ли ситуация для основной массы "рядовых" российских предприятий принципиально иной? Может быть, именно им пришлось столкнуться с резким ростом удельных издержек на рабочую силу, подрывавшим их и без того невысокую конкурентоспособность?

Ответить на этот вопрос позволяют опросы "Российского экономического барометра" (РЭБ), в выборке которого преимущественно представлены предприятия второго-третьего эшелонов российской промышленности. В наших подсчетах будем использовать данные о темпах роста производства, занятости, цен выпуска и заработной платы на предприятиях-респондентах РЭБ²⁰. Для сравнения приведем аналогичные показатели, рассчитанные по данным официальной статистики и относящиеся ко всей российской промышленности. Но чтобы обеспечить их сопоставимость с оценками РЭБ, придется прибегнуть к несколько иной, упрощенной процедуре расчета.

Во-первых, в опросах РЭБ собирается информация не о динамике валовой добавленной стоимости, а о динамике выпуска на обследуемых предприятиях. Поэтому расчет "официальных" индексов производительности труда также будем производить по показателям выпуска. Во-вторых, индексы РЭБ представляют собой отношение значений соответствующих индикаторов на начало и конец обследуемого периода, а не их среднегодовых значений. Поэтому при оценке темпов роста реальной заработной платы с использованием официальных данных также будем оперировать не среднегодовыми, а двенадцатимесячными (декабрь к декабрю) индексами начисленной заработной платы, потребительских цен и цен производителей промышленной продукции.

На рисунках 3 - 5 приведены траектории изменения интересующих нас показателей по опросным данным РЭБ и по официальным данным Росстата за 1997 - 2007 гг. С высокой степенью вероятности можно ожидать, что общая картина экономической динамики, полученная на основе опросных данных, будет менее оптимистичной, чем та, которую предлагает официальная статистика.

Действительно, как видно из представленных графиков, кривая, описывающая динамику производительности труда исходя из официальных данных Росстата, расположена выше кривой, описывающей ее динамику на основе опросных данных РЭБ. Тем не менее общий характер их колебаний оказывается схожим. Примерно то же можно сказать и о соотношении альтернативных оценок динамики реальной заработной платы для производителей. Кривая, основанная на опросных данных, как правило, расположена ниже кривой, основанной на официальных данных, и отличается большей сглаженностью. Однако общий характер их колебаний опять-таки

¹⁹ Мы оставляем за рамками обсуждения оценки для других видов экономической деятельности, так как считаем их более проблематичными. Но принципиально они не отличаются от результатов для секторов промышленности. Так, исходя из "отраслевых" данных о распределении валовой добавленной стоимости по видам первичных доходов можно заключить, что в 2002 - 2006 гг. рост удельных издержек на рабочую силу наблюдался только в торговле и в операциях с недвижимым имуществом. В остальных видах экономической деятельности они либо снижались (сельское хозяйство, рыболовство, строительство, гостиницы и рестораны, финансовые услуги), либо оставались практически неизменными (транспорт и связь). Иными словами, относительное удешевление рабочей силы в деловом секторе российской экономики было почти повсеместным.

²⁰ Описание выборки РЭБ см. в квартальных бюллетенях: Российский экономический барометр: тесты, оценки и прогнозы хозяйственной ситуации. М.: ИМЭМО РАН (различные выпуски). Методика расчета удельных издержек на рабочую силу с использованием опросных данных представлена в работе: Капелюшников Р. Производительность труда, реальная заработная плата, удельные издержки на рабочую силу // Вестник Левада-центра. 2007. N 2.

похож. Но масимальная близость отмечается для кривых, описывающих динамику удельных издержек на рабочую силу.

Обратимся теперь к содержательному анализу полученных результатов. Как видно на рисунке 3, на предприятиях-респондентах РЭБ отмечалось резкое снижение производительности лишь в "дефолтном" 1998 г. С началом экономического подъема показатели производительности труда пошли вверх: наиболее благоприятными были 1999, 2003 и 2006 - 2007 гг. Что касается реальной заработной платы для производителя (см. рис. 4), то в 1998 - 1999 гг. она стремительно падала. С 2000 г. опросы РЭБ фиксируют начало повышательного тренда в ее динамике (с этого момента темпы роста номинальной заработной платы стали опережать темпы роста выпуска в текущих ценах). Тем не менее динамика "производительской" реальной заработной платы по-прежнему отставала от динамики "потребительской", которая, по данным Росстата, в 2000 - 2007 гг. увеличивалась на 10 - 15% в год.

Годовые индексы производительности труда в промышленности по данным РЭБ и Росстата, 1997 - 2007 гг. (%)

Источник: здесь и далее опросы РЭБ.

Рис. 3

Годовые индексы реальной заработной платы в промышленности по данным РЭБ и Росстата, 1997 - 2007 гг. (%)

Рис. 4

Годовые индексы удельных издержек на рабочую силу в промышленности по данным РЭБ и Росстата, 1997 - 2007 гг. (%)

Рис. 5

На основе данных рисунка 5 можно заключить, что из-за снижения показателей реальной заработной платы в 1998 - 1999 гг. с точки зрения предприятий рабочая сила заметно подешевела: удельный вес соответствующих затрат в стоимости единицы продукции уменьшился, причем значительно. В последующие годы динамика удельных издержек на рабочую силу была крайне неустойчивой: в 2000 - 2002 гг. они немного выросли, однако затем вновь стали снижаться, так что в 2007 г. рабочая сила обходилась предприятиям-респондентам РЭБ все еще дешевле, чем в 1997 г. За весь период 1997 - 2007 гг. их кумулятивное падение составило 8%, в том числе в 2003 - 2007 гг. - более 5%.

Таким образом, опросы РЭБ свидетельствуют о том, что заметное снижение удельных издержек на рабочую силу не было локализовано в узком сегменте экономически наиболее успешных российских предприятий. В последние годы на предприятиях второго-третьего эшелонов (конечно, далеко не на всех) они также снижались. Иными словами, волна относительного удешевления рабочей силы была достаточно широкой и захватывала практически все основные сегменты российской промышленности.

Уникален ли российский опыт?

Как показывают дискуссии по проблемам производительности труда и заработной платы в других странах, ошибочные представления об их связи широко распространены не только в России. Во всем мире экономисты точно так же склонны забывать о различиях между consumer real wage и producer real wage. Пожалуй, наиболее ярким примером могут служить США, где некорректные сопоставления динамики производительности труда и заработной платы приобрели такую популярность, что председатель Бюро экономического анализа М. Фелдстайн недавно был вынужден выступить на ежегодной сессии Американской экономической ассоциации со специальным обращением под названием "Отражает ли заработная плата рост производительности?"²¹.

²¹ Feldstein M. Did Wages Reflect Growth Productivity? // NBER Working Paper. 2008. No 13953.

Как и в России, официальные ведомства США рассчитывают и публикуют только данные о реальной заработной плате, дефлированной по ИПЦ, а политики, экономисты и бизнес-аналитики некритично ими пользуются. Любопытно, что при этом ситуация в США оказывается зеркальной по отношению к российской: если в нашей стране все говорят об ускоренном росте заработной платы, то в США, напротив, о ее замедленном росте; если у нас цены производителей опережали потребительские, то в США они, напротив, от них отставали; если в России доля "незарплатной" составляющей в издержках на рабочую силу снижалась, то в США, напротив, возрастала; наконец, если в нашей стране наблюдатели опасаются возможного ослабления конкурентоспособности, то в США их тревогу вызывает то, что работники не имеют возможности в полной мере пользоваться плодами экономического роста.

Фелдстайн указывает на те же две главные ошибки, которые на примере российской экономики обсуждали и мы. Первая связана с тем, что при подсчетах реальных заработков используется индекс потребительских цен, а не дефляторы выпуска. Вторая заключается в том, что в этих подсчетах фигурирует узкий показатель заработной платы, не учитывающий разнообразные дополнительные выплаты (fringe benefits).

В частном несельскохозяйственном секторе США в 1970 - 2006 гг. средний темп роста производительности труда составлял 1,9% в год, а средние темпы прироста реальной заработной платы, дефлированной по ИПЦ, были намного ниже - 1,2% в год. Однако практически весь этот разрыв объясняется тем, что потребительские цены повышались намного быстрее цен производителей - 4,3 против 3,9%.

Фелдстайн подчеркивает, что "в данном контексте неправильно использовать два разных дефлятора - один для измерения производительности и другой - для измерения реальной оплаты труда"²². Поскольку при построении ИПЦ учитываются цены на импорт и некоторые другие элементы, не относящиеся к производимым экономикой продуктам, показатель реальных заработков, получаемый при использовании индекса потребительских цен, оказывается непригодным для оценки соотношения между производительностью и оплатой труда.

Остаточное расхождение в их трендах связано с тем, что в США увеличение "незарплатных" издержек на рабочую силу (расходов на социальное страхование и др.) устойчиво опережало рост заработной платы. За тот же период доля дополнительных выплат в общей компенсации работников увеличилась почти вдвое - с 10,6% в 1970 г. до 19,1% в 2006 г. В результате среднегодовые темпы прироста "полной" платы за труд на 0,3% превышали среднегодовые темпы прироста собственно заработной платы.

"В общем, - завершает свое обращение Фелдстайн, - базовая экономическая теория напоминает нам, что реальная оплата труда должна измеряться с использованием того же ценового индекса, который применяется при подсчетах производительности"²³.

²² Feldstein M. Op cit. P. 2.

²³ Ibid. P. 8.

* * *

Наш анализ показал, что все неявные допущения, на которых базируются "стандартные" сопоставления темпов роста производительности труда и его оплаты, неоправданны и приводят к значительным искажениям (наибольшие связаны с неправильным использованием "потребительской" реальной заработной платы вместо "производительской"). Последовательно отказываясь от этих допущений, мы представили несколько серий альтернативных оценок реальной оплаты труда и удельных издержек на рабочую силу. Наиболее предпочтительной и точнее всего описывающей реальные процессы в российской экономике нам представляется серия оценок-3C, в которой использованы данные СНС об оплате труда с учетом отчислений на социальное страхование, но без скрытых ("теневых") выплат. Это объясняется условным характером любых измерений скрытой оплаты труда, причем степень условности многократно возрастает при переходе на уровень отдельных отраслей/ секторов экономики.

Если согласиться с этим выводом и принять в качестве базовой серию оценок-3C, то можно говорить о масштабном удешевлении рабочей силы с точки зрения предприятий, имевшем место как на протяжении всего посткризисного периода, так и в последние годы. По нашим подсчетам, с 1997 по 2007 г. удельные издержки на рабочую силу во всей экономике снизились на 16%, а в промышленности - на 26%. После 2003 г. кумулятивное снижение составило 6% для всей экономики и 35% (!) для промышленности. Расчеты для отдельных секторов свидетельствуют о том, что в 2003 - 2007 гг. в добыче полезных ископаемых рабочая сила подешевела в относительном выражении на 55%, в обрабатывающих отраслях - на 25% и лишь в производстве и распределении электроэнергии, газа и воды немного подорожала - на 2%. Наконец, как показывают опросные данные РЭБ, благоприятное соотношение между производительностью труда и его оплатой наблюдалось даже на большинстве "рядовых" российских промышленных предприятий.

Повторим еще раз: ложной является не сама по себе констатация того, что "потребительская" реальная заработная плата росла быстрее производительности труда. Неверен вывод, который отсюда делают. В логике подобная ошибка носит название поп sequitur - "не следует". Из того, что в 2004 - 2007 гг. рост "потребительской" реальной заработной платы обгонял рост производительности труда, не следует, что а) рабочая сила дорожала с точки зрения предприятий; б) российская экономика "проедала саму себя"; в) по этой причине ее конкурентоспособность снижалась. Все обстояло с точностью до наоборот: именно в эти годы динамика "производительской" реальной заработной платы в деловом секторе российской экономики заметно отставала от динамики производительности труда; кроме того, из-за снижения ЕСН полные издержки предприятий на рабочую силу, включающие отчисления на социальное страхование, росли намного медленнее, чем собственно заработная плата.

Переломным можно считать 2004 г., когда российская экономика вступила в новый режим функционирования. Серия положительных шоков, связанных сначала со скачком мировых цен на основные товары российского экспорта, а затем - с существенным сокращением отчислений предприятий в социальные фонды, привела к значительному снижению относительной цены труда. Резкое удешевление рабочей силы подстегнуло спрос на нее со стороны предприятий. И хотя это обусловило быстрый рост реальной заработной платы, по ряду причин (повышение мировых цен на многие статьи российского экспорта, низкий уровень конкуренции на рынке труда и его недостаточная информационная прозрачность и т.д.) он отставал от динамики производительности.

Благодаря уникальным ценовым соотношениям, сложившимся в этот период, российская экономика оказалась, если можно так выразиться, в лучшем из возможных миров. С одной стороны, потребительские цены росли намного медленнее номинальной заработной платы, и реальные доходы и уровень благосостояния работников увеличивались, причем высокими темпами. С другой стороны, цены производителей росли намного быстрее номинальной заработной платы (по крайней мере, в промышленности), поэтому с точки зрения предприятий рабочая сила непрерывно дешевела, причем также высокими темпами. Это уникальное стечение обстоятельств сформировало потенциал для быстрого экономического роста.

Однако если наша реконструкция верна, то подобную довольно парадоксальную ситуацию, скорее всего, следует считать лишь временным эпизодом. Столь значительное расхождение в трендах "потребительской" и "производительской" заработной платы не может сохраняться десятилетиями. С высокой степенью вероятности можно полагать, что рано или поздно реальная "производительская" заработная плата начнет наверстывать упущенное: темпы ее роста ускорятся, доля оплаты труда в валовой добавленной стоимости станет повышаться, рабочая сила начнет дорожать. Как и в США, долговременные траектории изменения производительности труда и его оплаты скорее всего сблизятся.

Но это - в будущем. Прогнозные ожидания не отменяют того факта, что диагноз, связывающий проблемы современной российской экономики с "завышенной" ценой труда, неверен. В действительности в 2004 - 2007 гг. с точки зрения предприятий рабочая сила стремительно дешевела, а не дорожала. Почему большинство российских наблюдателей этого не заметили - трудно объяснить. В любом случае от иллюзий нужно избавляться и, на наш взгляд, чем раньше, тем лучше, так как цена их поддержания - не только интеллектуальная, но и реальная - может быть слишком высокой.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Р. КАПЕЛЮШНИКОВ:

Комментарии: