1

В середине XIII века из Франции было отправлено первое в истории европейское посольство к татарам. Этим событием начинается целая историческая полоса проникновения европейцев сухим путем в дальние восточные страны: Монголию, Китай и Индию. Растянувшись почти на 2 1/2 века, эта полоса занимает в мировой истории внешнеполитических отношений особое место между эпохой крестовых походов и эпохой Колумба.

За эти 2 1/2 века в восточных странах перебывало около полутора десятка путешественников, следовавших почти непрерывно друг за другом.

Среди них встречаются самые различные фигуры: купцы, миссионеры, послы и люди военного звания. Об'единяет их всех стремление установить связи с могучей державой того времени - Монголией, - опасным врагом, а в случае удачных переговоров - сильным союзником в борьбе с арабами и сарацинам.

Слова "татары", "Татария", "Великая Татария" и равнозначные им - "монголы", "монталы", "Монголия" на разные лады склоняются на протяжении двух с лишком веков в записях путешественников этого периоде. Понятие "Татария" почти вытесняет понятие "Азия". И это не случайно. Дело в том, что куда бы ни направлялись путешественники того временя на восток: в собственно ли Монголию, в Персию, в Китай или Индию (если сухим путем), - везде они попадали в "Татарию" - обширную и могущественную державу, создавшую монголами в Азии1 .

Европа стремилась завязать связи с монголами. Это стремление диктовалось той исторической обстановкой, которая сложилась в Азии и в Восточной Европе в первой половине XIII века в результате монгольских завоеваний.

Какова же была эта обстановка?

В 1227 году умер основатель монгольской империи Чингис-хан. Сын и наследник его хан Угедей с неослабной энергией продолжал покорение мира, начатое великим "потрясателем вселенной". При Угедее наступление шло не только на восток, но и на западные страны. Внук. Чингис-хана Батый прошел через приволжские степи, подчинил русские княжества и, разгромив Польшу, опустошил Венгрию.

Со смертью Угедея в наступательном движении монголов на запад произошла некоторая задержка, но планы завоевания запада не были оставлены правящими кругами татар. Монгольское вторжение продолжало висеть угрозой над Европой.

Для западноевропейских народов из этой обстановки вытекала вполне ясная военно-политическая задача: необходимо было, вступив в сношения с татарами, во-первых, постараться оградить себя от опасности новых вторжений, а во-вторых, выяснить возможности привлечения их в качестве союзников для совместной борьбы против арабов и турок.

Кто мог взять на себя это дело? Политически средневековая Европа была раздроблена на множество королевств, герцогств и княжеств, но она была об'единена католической церковью под главенством римского папы. Именно папа и его кардиналы взялись за разрешение татарской проблемы, окутав политические задачи борьбы против татар в религиозные облачения. Татары были язычниками, и это представляло непочатый край для деятельности христианских миссионеров. Носились слухи, что где-то далеко на востоке существовало уже христианское государство, возглавляемое легендарным "пресвитером Иоанном". Все это, естественно, наводило та мысль о том, что монгольские владыки могли бы променять своих идолов на "истинную веру", как то сделал за 250 лет перед тем в Киеве славянский князь Владимир. В случае удачи власть папского престола распространилась бы до крайних восточных пределов земли.

Идее Чингис-хана о военном владычестве монголов над западным миром средневековая Европа противопоставила не менее обширный план религиозной экспансии на

1 О возникновении владычества монголов см. статью проф. А. Якубовского "Монгольская империя" в N 3 "Исторического журнала" за 1940 год.

стр. 96
восток: нападая от русских равнин до меряющихся в неведомой дали пределов монгольских владений. Потому-то на протяжении последующих двух веков преобладающую роль среди путешественников на восток играют миссионеры, монахи и проповедники.

В 1245 году, на третий год после ухода из Западной Европы Батыя, во Франции, в Лионе, собрался церковный собор и обсудил среди других вопросов предложение папы Иннокентия IV об отправлении послов в татарские земли. Собор одобрил мысль папы.

Поездка европейцев на восток, в неведомые страны, к монголам, после кровопролитных битв и походов татар в Европу была предприятием очень рискованным. Иннокентий IV решил поэтому поедать не одно посольство, а, два, поручив им идти к цели различными путями. Во главе одного посольства он поставил францисканца Карпини, другое - возглавлял доминиканец Асцеллин.

В состав каждого из посольств вошло по нескольку монахов из нищенствующих орденов. Это были наиболее подходящие для такой миссии люди, так как многие из них действительно вели непритязательную жизнь, полную странствований, и привыкли к, лишениям. К тому же монахи были люди грамотные и нередко высокообразованные по своему времени.

Характер поставленной перед ними задали послы хорошо понимали. "Хотя мы боялись, - писал Карпини, - чтобы Татары и другие народы нас самих не убили или не ввергли в вечное рабство, также страшились голода, жажды, стужи, зноя, обид, тяжких и непомерных трудов (что все, кроме смерти и вечного рабства, мы испытали неоднократно, и даже более, нежели могли думать), однако же, ни мало не щадя себя, желали только, по повелению святейшего отца, исполнить волю Божию и быть чем либо полезными для Христиан, и именно тем, что узнав настоящим образом о намерениях и помышлениях Татар, открыть оные Христианам, дабы они не сделали внезапного на них безоружных нападения и не произвели между Христианами великого кровопролития... К тому же, мы имели повеление от святейшего отца, все узнавать и рассматривать внимательно, что усердно и выполнили..."1 .

Добраться до татарских владений из Европы можно было двумя путями: северным - через русские земли и черноморские степи к низовьям Волги - и южным - от берегов Средиземного моря через Сирию и Армению в Персию. Первым путем отправился Плано Карпини, по второму - пошел Асцеллин.

2

В апреле 1245 года группа Карпини двинулась из Лиона через Германию, Богемию и Польшу в Русские земли. Нельзя сказать, что папские послы проявляли большую поспешность на этом первом этапе своего путешествия: из Франции в Польшу они шли с весны до поздней осени. Монахи останавливались в городах, в замках владетельных князей, в больших помещичьих усадьбах. "Святая цель" везде находила одобрение, а послы - пищу, кров и поддержку деньгами и приношениями. Но совету опытных людей послы старались запастись мехами, так как было известно, что татарские начальники очень падки на такого рода подарки и что без приношений у них ничего не добьешься.

В Польше послы застали русского князя Василько Волынского, который как раз в это время приехал погостить к польскому владетельному князю Конраду Ленчицкому. По просьбе поляков "герцог русский Василько", как его называет Карпини, взял папских послов под свое покровительство и повез к себе на Волынь. Дело было уже в разгар зимы 1246 года. Зимнее путешествие для не привыкших к сильным холодам европейцев было очень тяжелым. В тогдашнюю столицу Галицком Руси "Дани-

Угедей, сын Чингис-хана.

С китайского рисунка XIII века.

1 Д. Языков (издатель) "Собрание путешествий к татарам и другим восточным народам в XIII, XIV и XV столетиях", стр. 3 и 5. СПБ. 1825 (разрядка наша - М. А.).

стр. 97

Татарский всадник.

С китайского рисунка XIII века.

лон" (город Данилов, позднее исчезнувший) они прибыли "изнемогшие почти до смерти". Тем не менее послы не преминули начать уже здесь свое дело. По их просьбе Василька собрал своих епископов, и Карпини прочел им грамоту папы, призывавшую к воссоединению церквей под главенством римского апостольского престола. Русские выслушали грамоту, но ответа не дали...

Погостив у князя Василька, послы направились в Киев. Был январь, снег лежал глубокий, и стояла сильная стужа.

Карпини был первым европейцем, приехавшим в Русские земли после недавнего их разгрома татарами.

Страна была жестоко опустошена. То и дело вдаль дорог посольству попадались груды человеческих костей, лежавших кучами "подобно помету", как пишет Карпини. Вокруг царило безлюдье. Жители были перебиты или уведены в рабство монголами. Кое-где мелькали остатки разрушенных и разоренных селений. Уцелевшая часть населения подвергалась постоянным налетам разбойничьих шаек, являвшихся из соседней Литвы.

Литовцы, по словам Карпини, представляли главную опасность для путешественников. Со стороны русских, отмечает он тут же, опасность не угрожала благодаря ехавшим с посольством до Киева княжеским провожатым.

Киев, когда-то цветущая столица Южной Руси, представлял печальную картину. В течение последнего столетия он шесть раз был жертвою княжеских междоусобий и подвергался неоднократным разгромам. Особенно памятным был разгром 1204 года, когда один из князей в борьбе за власть призвал к себе на помощь из степей половцев. Татары в 1240 году довершили разорение Клева. Когда папское посольство прибыло, "мать русских городов" представляла собой деревню в 200 домов с населением, жестоко угнетаемым татарскими ставленниками.

Из Киева, сменив русских лошадей на татарских, умеющих добывать корм из-под снега, послы двинулись 3 февраля в Канаву (нынешний Канев, в 120 километрах от Киева). Это был последний город Русской земли.

20 февраля 1246 года послов окружили вооруженные всадники. "Что за люди?" - кричали татары, осаживая на всем скаку коней. Получив ответ, что прибыли послы какого-то папы, татарский раз'езд ускакал обратно, не забыв прихватить кое-что из с'естных припасов посольства. Наутро с тем же вопросом явился начальник заставы. Карпини обратился с речью к татарам: "Мы послы государя нашего папы, который есть отец и государь Християн. Он послал нас к их (татарскому. - М. А.) царю, и князьям, и ко всем Татарам, желая чтобы все Християне были друзьями татар и жили с ними мирно. Сверх этого желает он, чтобы они (татары. - М. А.) возвеличены были пред Богом на небесах, а потому убеждает их как чрез нас, так и своею граматою, сделаться Християнами принять веру Господа нашего Иисуса Христа... Кроме этого, он удивляется ужасному кровопролитию, произведенному Татарами, особливо в христианских землях1 более же всего в Венгрии, в Моравии и в Польше, где живут его подданные, которые ничем их не оскорбили и не помышляли оскорблять"2 . И так как господь бог тяжко разгневался на это, то папа увещевает их остерегаться этого впредь, а "за содеянное принести покаяние". Кроме того послы прибавили от имени папы просьбу к татарам ответить письменно, "что они делать будут и какое их намерение".

Как мы видим, перед татарами Карпини дал совершенно иное освещение целей посольства чем в обращении "ко всем верным христианам", где упор делался на том, чтобы выведать планы врагов. Тата-

1 Необходимо помнить, что в глазах католического монаха Карпини истинно христианскими землями были только земли, признававшие духовную власть римского папы.

2 Д. Языков. Цит. соч., стр. 13, 15.

стр. 98

Батый со своим двором на Волге.

Со старинной миниатюры. Гос. исторический музей.

рам Карпини говорил преимущественно о вере и покаянии и лишь вскользь упоминал о своих подлинных намерениях.

Начальник заставы, разумеется, ничего не мог сказать послам в ответ на их речи. Он ограничился тем, что взял от них подарки, спешил нескольких своих всадников и, посадив на их коней послов, направил их к темнику1 Коррензе.

Корренза, стоявший во главе 60-тысячного татарского корпуса, оставленного ханом Батыем для наблюдения за южнорусскими землями, принял послов с важностью. Он собрал своих военачальников и в их присутствии выслушал послов, которые пред'явили ему папскую грамоту. Но грамоту некому было перевести на татарский язык, а темник к тому же не был правомочен давать ответ посольству по столь важным вопросам. Он дал монахам в провожатые трех десятников и приказал им везти послов со всею возможной поспешностью в ставку Батыя.

Путь шел сначала вдоль Днепра, до того места, где река, образуя колено, круто поворачивает на юг. Здесь, около нынешнего Днепропетровска, послы переправились на левый берег и углубились в еще недавно принадлежавшие половцам степи - старинным трактом от Днепра к низовьям Дока и Волги. Зимний путь был однообразен и труден. Питание скудное: ели пшено с солью и пили воду, растопив в котелке снег. Около месяца скакало безостановочно папское посольство на восток. Когда миновали Дон и стали приближаться к Волге, монахи так сильно ослабели, что с трудом могли ехать. Наконец, переправившись в начале апреля через самое низовье Волги, послы завидели вдали ставку Батыя.

6 апреля, спустя год после выезда из Лиона, папское посольство предстало пред лицом страшного завоевателя Восточной Европы. Снова, как и у Коррензы, послам пришлось преклонить колено пред входом, пройти между двух огней для очищения от злых мыслей и чар, вручить, стоя на коленях, папскую грамоту и изложить цели прибытия пред сонмом вельмож и военачальников. Здесь грамоту перевели на три языка: русский, арабский и татарский. Батый внимательно читал перевод, делая на нем пометки. Послы исподволь рассматривали знаменитого хана и все, что его окружало. Считая свое дело сделанным, они рассчитывали на скорое возвращение домой, но их постигло горькое разочарование: Батый приказал об'явить папским послам, что они должны отправиться "в собственную татарскую землю и представить грамоту самому великому хану", то есть преемнику Угедея - хану Куюку. Выслушав это повеление, говорит Карпини, мы удалились, "обливаясь горькими следами, ибо не знали, на смерть или на жизнь мы едем". Послам дали на отдых неделю.

16 апреля 1246 года посольство выехало из ставки Батыя на восток, к Аральскому морю. До реки Яика все еще тяну-

1 Начальник "тьмы" (по-монгольски "тумена") - десятитысячного отряда.

стр. 99
лась "Куманская земля" - половецкие степи, тогда уже занятью татарами. От Днепра до Яика Карпини насчитывает четыре больших татарских кочевья, раскинутых по Днепру, Дюну и Волге. За Яиком шла земля кангигов - остатков некогда обитавших здесь печенежских племен. Здесь, так же как и в причерноморских половецких степях, повсюду лежали "груды костей, подобно помету" - следы истребительных походов татар.

Обойдя с севера Аральское море, послы повернули на юговосток и вошли в какое-то разрушенное царство. "В этой земле нашли мы бесчисленное множество разоренных городов с замками и много пустых селений"1 . Это была южная окраина нынешнего Казахстана, еще недавно цветущий Хорезм2 , павший в 1220 году под ударами войск Чингис-хана. Теперь даже названия "Хорезм" послы не слыхали, и разоренное царство именуется, у Карпини просто "землей Бисерминов".

Около того места, где в настоящее время находится город Чимкент, послы повернули на северовосток и вошли в область каракитаев (черных китаев). Дорога пролетала между отрогами Тяньшаня и озером Балхаш. Оставив это озеро далеко встороне, путешественники, повернув к востоку, вошли в конце июня в высокогорную страну кайманов. В горах несмотря на разгар лета выпал глубокий снег, замедливший движение путешественников.

Из области кайманов повернули еще на восток и вошли в землю собственно татарских племен. Здесь проводники заторопились, чтобы успеть доставить послов к готовящемуся празднеству провозглашения нового великого хана, Куюка. Началась бешеная скачка. Провожатые меняли лошадей до пяти раз в день. После трех недель этой усиленной гонки послы прискакали 22 июня 1246 года в ставку великого хана, находившуюся на расстоянии полдня пути от Каракорума, столицы и единственного города Монголии.

* * *

Монгольская империя, созданная за четверть века перед тем Чингис-ханом, была в расцвете могущества. На торжество избрания, нового хана явились многочисленные посольства из разных стран. По уверению придворных хана, свита и служители этих посольств насчитывали до 4 тысяч человек. Целые караваны верблюдов и сотни возов, груженых драгоценными дарами: коврами, тканями, золотой и серебряной посудой, - стояли отдельным табором недалеко от ханской палатки. В числе прибывших, отмечает Карпини, было немало султанов и герцогов, которые сами пришли покориться, и таких, за которыми татары посылали. Были герцоги китайские и соланжские (манчжурские), был посол калифа Багдадского и больше десяти других султанов сарацинских. Здесь же оказались два сына царя грузинского и русский князь Ярослав Суздальский3 .

Только через месяц, 25 августа, состоялось долго подготовлявшееся торжество. Все татарские знатные люди и военачальники, "бароны", как их называет Карпини, собрались в ханскую палатку. Перед посаженным на простой войлок Куюком положили меч и сказали: "Мы хотим, просим и приказываем, чтобы ты владел всеми вами". На это будущий повелитель отвечал: "Если вы хотите, чтобы я владел вами, то готов ли каждый из вас исполнять то, что я ему прикажу, приходить когда позову, идти туда, куда пошлю, убивать того, кого велю?" И все ответили на это: "Готовы". "Тогда впредь слово уст моих да будет мечом моим", - сказал новый избранный хан. Затем "бароны" напомнили ему, что он должен чинить правосудие, соблюдать справедливость и чтить вельмож своих каждого по достоинству. Хана и его главную жену громогласно об'явили повелителем и повелительницей всех татар. На войлок насыпали груду золота, серебра и драгоценностей - наследство умершего хана, - и новый хал оделил: ими своих приближенных "по достоинству". Вслед за тем начался веселый пир. Иностранцы и простой народ стояли во время торжества за оградой. Для них на телегах тоже привезли угощение - вареное мясо без соли: соль была изысканной приправой. В ханской палатке соли давалось сколько угодно. Пиршество длились несколько дней.

Замышляя в ближайшее время новый поход на христианские земли, Куюк-хан не торопился с приемом папских послов. Наконец он потребовал их к себе, ознакомился с грамотой и приказал составить ответ. Хан был непрочь со своей стороны отправить с папскими посланными несколько доверенных людей в Европу. Но

1 Д. Языков. Цит. соч., стр. 27.

2 Средневековый собственно Хорезм (область Мавераннагр государства Хорезмшахов), древняя Трансоксания - пространство между реками Оксусом (Джейхуном, Аму-Дарьей) и Яксартом (Сейхуном, Сыр-Дарьей). В настоящее время северная половина его на наших картах лежит в Казахстане (на территории Кзыл-Ордынской и Южно-Казахстанской адм. обл.), а южная занята Узбекистаном (территория Узбекской ССР).

3 Ярослав II Всеволодович (1190 - 1246) - князь Новгородский, позднее великий князь Владимирский, отец Александра Невского.

стр. 100
монахи искусно уклонились от поручения, не желая приводить с собой татарских соглядатаев в христианские земли.

13 ноября 1246 года Куюк-хан отпустил послов папы, наградив их шубами и дав по куску дорогой ткани.

Обратно ехали всю зиму. В степях часто спали в снегу и поутру вставали из-под нанесенного за ночь сугроба. В мае 1247 года прибыли скота к Батыю и получили от него пропуск на выезд. 14 июня киевляне радостно встретили вернувшееся посольство. Монахов поздравляли, точно воскресших из гроба. Так же встречали послов и дальше по всей Руси. Князь Василько и его брат князь Даниил Галицкий устроили роскошный пир и почти силой продержали гостей больше недели. Даниил и Василько снова созвали своих приближенных и духовные власти, чтобы еще раз обсудить вопрос о слиянии церквей в присутствии папских послов. Получив, по словам Карпини, благоприятный ответ1 , послы выехали в Европу.

Осенью 1247 года Карпини вернулся во Францию, в Авиньон, где в то время была резиденция папы.

Две вещи привез с собой Карпини из путешествия: ханскую грамоту и свою книгу, которую он написал по пути из русских земель до Авиньена. Точное содержание грамоты до нас не дошло. Книга же "История Монголов" сохранилась во многих списках, и нескольких вариантах.

Выполняя поручение "все узнавать и высматривать", Карпини сосредоточил свое внимание в трех направлениях: географическом, этнографическом и военно-политическом. В наименее благоприятных условиях находился путешественник для собирания географических данных. Путешествие и туда и обратно совершалось с чрезвычайной быстротой. Все вокруг мелькало как в калейдоскопе. К тому же Карпини языка не знал, а переводчики были невежественны. Несмотря на все это, и в географическом отношении путешествие дало ощутительные результаты, так как Карпини усиленно старался фиксировать географическое положение всех основных участков пройденного им пути. Единственным средством для этого в то время, при отсутствии карт и градусной сетки, было перечисление окружающих племен и народов. Таким именно образом Карпини фиксирует, например, географическое положение уже первого крупного участка пути за пределами русских земель - длиной полосы куманских (половецких) степей. "К этой (Команской земле прилегают с севера, - пишет Карпини, - непосредственно после Руссии, Мордвины, Билеры, то есть, Великая Булгария, Бастарки, то есть, Великая Венгрия. За Бастарками, Пароситы и Самогеты (самоеды. - М. А.). За Самогетами живут на пустынных берегах океана те, у коих, как говорят, лице собачье. С южной стороны: Аланы (осетины. - М. А.), Циркасы, Газары, Греция и Константинополь, также, земля Иберов... Грузинов, Армян и Турков. С западной же стороны: Венгрия и Руссия"2 . Таким же образом он определяет положение и "земли Кангитов", и "земли Бисерминов", и, наконец, самой Монголии. Разумеется, эти указания географически очень приблизительны, грубы, но, сопоставляя сообщения Карпини с более детальными сведениями, которые привез через десять лет другой путешественник - Вильгельм Рубруквис, позднейшие исследователи смогли довольно точно восстановить и маршрут обоих путешественников и правильно воспроизвести на карте тогдашнее расположение упомянутых в "Истории Монгалов" стран и народов.

Этнографические сведения, собранные Карпини, более подробны. В ставке великого хана послы были окружены внима-

Куюк-хан.

С китайского рисунка.

1 "Даниил и Василько... совещались между собою, с епископами и другими достойными уважения людьми... и единодушно ответили нам... что желают иметь Господина Папу своим преимущественным господином и отцом, а святую Римскую Церковь владычицей и учительницей..." (Иоанн де Плано Карпини "История Монгалов". Вильгельм де Рубрук "Путешествие в восточные страны монголов". Перевод А. И. Малеина стр. 61. СПБ. 1911).

2 Д. Языков. Цит. соч., стр. 25.

стр. 101

Монгольские пайцзы.

Найдены близ Днепра.

нием многочисленных иностранцев, находившихся при ханской ставке, из которых многие могли сносна об'ясняться и по-татарски и на европейских языках. С их помощью Карпини мог изучать жизнь татар, их страну, быт и нравы. С большим вниманием и наблюдательностью он отдался этому делу. Об этом свидетельствует даже простой перечень относящихся к этому вопросу глав его книги: "О Татарской земле, положении, свойстве и климате оныя", "О наружном виде Татар, о супружестве, одежде и жилищах их", "О Богопочитании и о том, что они считают грехом, о гаданиях и обряде погребения, и об очищении грехов", "О их хороших и дурных обычаях и о пище".

Физико-географическая характеристика страны, населяемой собственно монголами, Скупа и сжата. Но она очень точно схватывает существеннейшие черты, необходимые читателю для общей ориентировки.

Главное внимание Карпини уделяет военным вопросам. Его основная задача - рассеять гипноз татарской непобедимости. Карпини доподлинно разведал, например, что уже в Венгрии в войсках Батыя была большая паника. Если бы венгры держались тогда более стойко, татары обратились бы в бегство. Карпини сообщает также, что упорная борьба крестоносцев с арабами в Палестине внушает монголам страх. "Более всех других народов боятся они Франков (европейцев. - М. А.)"1 К тому же татары "малочисленнее Християн и слабее их телом". Обстоятельство немаловажное. Но все же Карпини не затушевывает опасности. Монголы сильны своей спайкой, строгой дисциплиной, военным искусством. У монголов прекрасная организация боя: строгое наблюдение за ходом боя, единое, централизованное управление им. В то время как европейские короли и русские князья долгом чести считают рубиться в первых рядах, монголы давно отказались от этой традиции. "Воеводы или начальники войска, - свидетельствует Карпини, - в сражение не вступают; но стоят далеко против неприятельского войска, имея при себе служителей верхом"2 . Проницательный средневековый монах на много столетий опережает свой век в понимании важности этой стороны дела. Учитесь у татар руководить боем, настойчиво твердит он Европе своей книгой.

"История Монголов" рассказывает, как создал Чингис-хан свою изумительную конную армию. Суровая дисциплина на основе смертной круговой поруки сковывает ее всю, сверху донизу. Если низшее звено, десяток, побежало, - отвечает головой начальник десятка. Если десяток бьется, а несколько человек струсило, - трусы подлежат казни. Взята часть звена в плен, а остальные не выручили, - голову долой с уцелевших.

Но не одной только дисциплиной обеспечены успехи монгольских сил. Прекрасно работает у них штаб. Внимательно продумывается план предстоящих сражений, тщательно разведывается местность. Карпини подробно анализирует военную систему монголов. Он призывает Европу не склоняться перед воображаемой стихийной силой монголов, а перенять существеннейшее из их военного искусства, усвоить их организацию, примениться к их тактике и прежде всего добиться единства. Но если одна область, предупреждает Карпини, не захочет подать помощи другой, то они разорят ту землю, на которую нападут, и со взятыми в плен людьми нападут на другую. Пленных же поставят в первые ряды. Далее не следует, указывает Карпини, рассчитывать добиться чего-либо уступчивостью и соглашениями, "потому, что им ни в чем не нельзя верить и никто не может положиться на их слова, поелику они обещания своего не выполняют, когда видят удобный к тому случай, и обманывают делом и словом. А поелику они намерены ра-

1 Д. Языков. Цит. соч. стр. 193.

2 Там же, стр. 175.

стр. 102

Монгольский военачальник исполняет ритуальный танец.

С иранской миниатюры начала XIV века.

зорить или поработить всю землю... то и надлежит противуборствовать им"1 .

Карпини описывает татарские виды оружия и советует использовать ряд их усовершенствований для европейского вооружения. Во время боя Карпини требует согласованных действий и дисциплины среди начальников: "Надлежит постановить законом, что бы в сражение вступали все вдруг или иначе, как устроены будут"2 . Нарушителей строя и порядка, битвы он предлагает карать смертью. Карпини указывает, что надо тщательно выбирать место для сражения, настаивает на том, чтобы были резервы в бою, требует организации разведывательной службы.

Он останавливается также и на, вопросе моральной устойчивости монгольских сил. Пребывание в глубоком тылу у татар убедило его, что "вместе с ними в войске есть много таких, которые, если улучат удобное время и получат уверенность, что наши не убьют их, будут сражаться с ними (с татарами. - М. А.), как сами сказали нам... и причинят им больше зла, чем другие, являющиеся их сильными неприятелями"3 .

Военные вопросы, рассмотренные Карпини, были в высшей степени актуальны для европейского общества, так как Куюк-хан наметил на весну 1247 года (послы были у него осенью 1246 года) поход всеми силами Монгольской империи на западный мир. Карпини это было известно. Он рассчитал, что не позже чем через три года монголы появятся у восточных окраин Европы. Поэтому он и торопился дать представление о силах, какими располагают враги, об их тактике и военно-политической стратегии4 . "История Монгалов" Плано Карпини была первая в Европе книга о татарах, написанная рукой тонкого наблюдателя. Западный мир с нетерпением ожидал ее появления. Черновые, еще не законченные наброски отдельных глав почти насильно вырывались из рук автора, и в копиях быстро распространялись. Но уроки, которые надлежало извлечь из этой книги, относились не только к Западной Европе. Благодаря раздробленности и неспособности об'единить свои силы Русь была разгромлена Батыем и попала под владычество татар. Призыв Карпини к единству и к переустройству

1 Д. Языков. Цит. соч., стр. 199, 201.

2 Там же, стр. 205.

3 А. Малеин. Цит. соч., стр. 43.

4 Трудно сказать без специального исследования, оказал ли Карпини какое-либо прямое влияние на военную мысль современности. Но весьма поучительно, что первая настоящая победа, одержанная европейцами над монголами через 130 лет после смерти Карпини - Куликовская битва, - была одержана как бы по правилам, указанным Карпини в заключительной части его записок. Военный анализ подготовки и хода битвы Дмитрия Донского с войсками Мамая (см., например, статью "Куликовская битва" в русской "Военной энциклопедии") невольно наводит на сопоставление с военно-стратегическими и тактическими советами Карпини всякого читателя, внимательно ознакомившегося с трактовкой военных вопросов в книге этого проницательного монаха XIII века.

стр. 103

Монгольский всадник.

С китайского рисунка XIII века.

военной системы оказал известную услугу и русским в их борьбе против восточных завоевателей. Путешествие Плано Карпини к татарам, путешествие, совершенное на девять десятых по территории нынешнего Советского Союза, имеет крупное историческое значение вообще и представляет собой особенно большой интерес для историков СССР.

3

Известный интерес представляет собой путешествие монахов-доминиканцев во главе с Асцеллином, хотя его историческое значение несравненно меньше чем значение путешествия Карпини. Асцеллин направился южным путем - через Сирию и Месопотамию в Персию. В августе 1247 года он встретился с начальником татарских сил, стоявших в Персии, Байотноем (Байджу). В вопросах этикета Асцеллин оказался не так сговорчив, как Карпини. Последним без особых препирательств выполнил требования, пред'явленные к нему, и безропотно становился на колени не только перед Батыем и Куюк-ханом, но даже и перед простым темником Коррензою. Асцеллин же и его спутники повели себя по-иному. В ответ на требование коленопреклонения "вся братия, поговоря между собою... единогласно положили: лучше потерять головы, нежели поклониться Байотною"1 . Послы считали такой поступок несовместимым с честью католической церкви и политически недопустимым.

Упорство послов сильно разгневало Байотноя и его приближенных. Но еще больше их раз'ярило предложение послов принять христианскую веру и признать главенство римского папы2 .

Рассвирепевший Байотной трижды отдавал приказ убить послов, но благоразумные советники трижды уговаривали его отменить распоряжение.

В конце концов Байотной решил отправить послов к великому хану. Но упрямый доминиканец от такого путешествия наотрез отказался: "Поелику государь мой... послал (меня) к первому Татарскому войску, с которым я повстречаюсь; то я и не хочу и не могу ехать к нему (к хану. - М. А.), довольствуясь тем, что нашел государя вашего и его войско, чем и выполнил в точности данное мне приказание"3 .

Три недели тянулись эти опасные препирательства. Послов держали в черном теле. Питались они хлебом и водою. Часто они пили только воду в течение целого дня. Папскую грамоту у них отобрали и отправили в Каракорум, к великому хану. После долгих, томительных ожиданий от Куюк-хана пришла ответная грамота. В ней он требовал от папы покорности и грозил карами за ослушание. Грамоту вручили папским послам и отпустили. Посольство Асцеллина продолжалось, считая дорогу, около года. Никаких новых географических сведений оно не дало, так как послы дальше Персии не пошли. То, что было написано о путешествии самим Асцеллином, пропало. Сохранилась лишь запись о мытарствах монахов у Байотноя со слов участника, посольства доминиканца Симона.

Прошло не более шести лет после возвращения папских послов из монгольских

1 Д. Языков. Цит. соч., стр. 231.

2 Интересно отметить, как различно принимали мысль об обращении в христианство в ставке великого хана в самой Монголии и монгольские верхи татарских войск, стоявших в Персии. Там это был один из возможных и терпимо обсуждавшихся вариантов перемены старой религии на новую. Здесь предложение перейти в христианство принималось как оскорбление. Об'ясняется это очень усилившимся к тому времени влиянием на татар мусульманства в западных частях монгольских азиатских владений. В частности Золотая Орда была накануне принятия магометанства. Под влиянием мусульманства возникла религиозная нетерпимость, свойственная в те времена магометанам в отношении к иноверцам. Нельзя упускать из виду также то, что посольство Асцеллина приехало в Персию в разгар политической и военной борьбы мусульман и христиан на Ближнем Востоке, в непосредственном соседстве с Персией, где стоял Байотной со своими татарами.

3 Д. Языков, Цит. соч., стр. 243.

стр. 104
владений, как Европа снова натравила своих представителей в восточные страны. Хотя послами и на этот раз оказались монахи, но инициативу их посылки теперь взял в свои руки Людовик IX, французский, последний король-крестоносец. Этому предшествовали следующие события.

Вскоре после того как посольство Асцеллина покинуло Персию, умер Байотной. Сменивший его Ильчигитай, очевидно, стараясь исправить ошибку своего недипломатичного предшественника, отправил двух своих людей к Людовику IX, предлагая возобновить сношения. Французский король немедленно откликнулся и в марте 1248 года отправил к татарам трех доминиканцев, в том числе и Андрея Лонжюмельского, уже участвовавшего в неудачном посольстве Асцеллина в Персию. На этот раз послы проникли в глубь Азии. Но тем временем Куюк-хан, принимавший Карпини, умер (в апреле 1248 года). Его вдова, временная правительница, хорошо приняла послов короля, но до избрания нового хана никаких важных вопросов не разрешала. Узнав, что пока новый хан вступит на престол могут пройти годы, послы решили вернуться обратно. Таким образам, никаких результатов это первое посольство французского короля к татарам не дало. Описания своего путешествия Андрей Лонжюмельский также не оставил, так что и для истории его путешествие прошло бесследно.

Монгольские верхи превосходно понимали выгоды своего стратегического положения в тылу мусульманского мира и те надежды или иллюзии, какие могли в связи с этим возникнуть у военных руководителей "франков" в Передней и Малой Азии. Дальновидные политики школы Чингис-хана непрочь были при случае сыграть на этой струне, чтобы продвинуть свою разведку в глубь Европы. Мы видели, что и Куюк-хан хотел с этой цельно отправить в Европу своих людей с первым папским посольством Карпини. Такой же смысл имела, очевидно, и посылка людей Ильчитая. Яснее всего это стремление проявилось в попытке преемника Куюк-хана установить сношения с королем Людовиком IX, имя и деятельность которого сильно привлекали внимание руководящих верхов монгольской державы. Попытка эта, непосредственно предшествовавшая появлению в Монголии второго королевского посольства с Вильгельмом Рубруквисом во главе, очень показательна.

Приблизительно в 1252 году ко двору Мангу-хана, занявшего к тому времени монгольский престол после Куюк-хана, явился некий Раймунд, "иначе называемый также Феодул". В свое время этот Феодул повстречал Андрея Лонжюмельского, на пути его к татарам, присоединился к королевскому посольству и сопровождал его до Персии, где и остался. А спустя три года, когда стало известно о безрезультатном возвращении Андрея Лонжюмельского, а затем о воцарении в Монголии нового хана, Феодул явился к последнему, посланный якобы с грамотой от папы к хану. Грамоту же, по его об'яснению, он утерял в дороге. При этом он уверял, что "король Франции" очень хочет заключить мир с татарами, но разделяющие их сарацины являются препятствием для установления связи. Мангу-хан не очень поверил Феодулу, но спросил, берется ли тот провести послов хана к французскому королю. Феодул согласился. Мангу-хан выбрал надежного человека из обоих приближенных и в присутствии мнимого папского посланного дал ему такой наказ: "Ты отправишься к тому королю Франков, к, которому этот человек проведен тебя, и поднесешь ему это (лук с серебряными стрелами. - М. А.) от меня. И, если он пожелает иметь мир с нами, мы и покорим землю Саррацинов вплоть до его владений, и уступим ему остальную часть земли вплоть до Запада. В случае же отказа верни нам лук и стрелы, и скажи ему, что из подобных луков мы стреляем далеко и поражаем сильно"1 . Это была официальная часть поручения. Затем, выслав Феодула, Мангу-хан в присутствии только своих людей сказал избранному им посланцу: "Ты отправишься с этим человеком; хорошенько разведай дорогу и страну, города, крепости и их оружие"2 . Эта часть поручения была самой существенной.

Самозванец Феодул добрался с ханским послом-разведчиком только до Константинополя. Здесь константинопольский император Болдуин II арестовал Феодула как самозванца и засадил его в тюрьму. Посланец Мангу-хана вскоре заболел и там же, в Константинополе, умер, неизвестно при каких обстоятельствах. Ханский пропуск - золотую дощечку "пайцзу" - император вежливо препроводил обратно Мангу-хану в Монголию.

Не приходится сомневаться в том, что всю эту историю, (включая и обещание монгольского хана "покорить Саррацинов", довели до сведения Людовика IX и это вызвало у него желание проверить заманчивые возможности, связанные с этими слухами. Людвик IX прибегнул к тайному посольству, официально никак не связанному с королем. Это было знаменитое в истории

1 А. Малеин. Цит. соч., стр. 124.

2 Там же.

стр. 105

Развалины Каракорума.

средневековых путешествий посольство францисканца Вильгельма Рубруквиса (или Рубрука, как его еще называют) в восточные страны.

4

Рубруквис направился к татарам якобы по собственному желанию и желанию своего духовного начальства, тщательно скрывая, что он посланец короля.

Послы двинулись во владения татар морей из "Святой земли" в Константинополь, а из Константинополя на Крым. Однако очень быстро распространились слухи о том, что Рубруквис послан французским королем, и уже в Константинополе послам пришлось публично опровергать эту версию. "Однако я заявил в Вербное Воскресенье, - пишет Рубруквис Людовику IX, - говоря проповедь в церкви Святой Софии, что я не ваш и ничей посол, но направляюсь к этим неверным согласно уставу нашего ордена"1 .

7 мая 1253 года послы отплыли из Константинополя. За две недели переезда, беседуя с опытными людьми - купцами и моряками, - Рубруквис составил себе довольно точное преставление об очертаниях и размерах Черного моря.

"Как я узнал от купцов, - пишет Рубрюквис - оно (море Понта. - М. А.) имеет в длину 1400 миль и разделяется как бы на две части. Именно около его средины находятся два выступа земли: один на севере, а другой на юге. Тот, который находится на юге, именуется Синополь (Синоп. - М. А.), и это - крепость и гавань султана Турции; тот, который находится на севере, занят некоей областью, именуемой ныне Латинами Газария; Греками же, живущими в ней по берегу моря, она именуется Кассария, т. е. Цезария (Крым. - М. А.).

...Межцу Синополем и Кассарией триста миль, так что от этих выступов считается в направлении к Константинополю семьсот миль в длину и ширину и семьсот в направлении к востоку, то есть к Иверии, которая есть область Георгии (Грузия. - М. А.). Мы прибыли в область Газарию или Кассарию, которая представляет как бы треугольник, имеющий с запада город, именуемый Керсона (Херсонес. - М. А.)"2 . Как видим, Рубруквис дает довольно близкое к истинному представление о форме и размерах Черного моря. Далее, он отмечает существование Азовского моря и указывает, что оно кажется ему своего рода большим разливом Танаиса (Дона), воды которого таким путем изливаются в Черное море.

21 мая 1253 года путешественники прибыли в Солдайю (Судак). Свое прибытие Рубруквис об'яснил начальнику города стремлением повидать сына Батыя Сартаха, который, но слухам, принял христианство. Начальник поверил этому об'яснению и поместил прибывших в епископской христианской церкви. Для дальнейшего путешествия Рубруквису предоставили крытые повозки, "в которых русские перевозят меха".

Из Солдайи выехали 1 июня в глубь Крымского полуострова и на третий день нашли становища татар. "Когда мы вступили в среду этих варваров, мне, как я выше сказал, показалось, что я вступаю в другой мир"3 , - пишет Рубруквис. Конные татары окружили повозки путешественников и настойчиво расспрашивали, кто они и по чьей воле посланы сюда. "Я

1 А. Малеин. Цит. соч., стр. 67.

2 Там же, стр. 65 - 66.

3 Там же, стр. 80.

стр. 106
ответил, - пишет Рубруквис королю, - что никто меня не заставлял ехать, и я не поехал бы, если бы не захотел... Я очень остерегался, что бы отнюдь не сказать, что я ваш посол"1 . Начальник заставы натравил посольство дальше, в ставку Сартаха. Началось обширное степное приволье. "С тех пор, как мы выехали из Солдани, и вплоть до Сартаха, два месяца, мы никогда, не лежали в доме или палатке, но всегда под открытым небом или под нашими повозками, и мы не видали никакого селения и даже следа какого-нибудь строения, где было бы селение, кроме огромного количества могил Команов (половцев. - М. А.)"2 . Двигались на северовосток, от нынешнего Перекопа к среднему течению Дона.

Стоянка Сартаха находилась в это время на западном берегу Этилии (Волги), в трех днях пути от нее (между нынешними реками Хопром и Медведицей). Прибыв, наконец, на место, посольство открыло свое подлинное назначение, и Рубруквис вручил Сартаху грамоту французского короля. Сартах выслушал перевод грамоты, принял скромные дары от посольства: немного вина, хлеба и фрукты - и направил Рубруквиса со спутниками к Батыю. Добравшись до Волги, Рубруквис был поражен ее величавостью. На глаз он определил, что она, по крайней мере, в четыре раза шире чем Сена под мостами Парижа, и удивился, "откуда с севера могло спуститься так много воды". "Начинается Этилия, - сообщает Рубруквис, - из Великой Булгарии, лежащей к северу, направляется к югу и впадает в некое озеро или в некое море, которое ныне называется море Сиркап... А Исидор3 называет его Каспийским"4 .

Верный своему обыкновению обстоятельно отмечать положение крупных географических об'ектов, Рубруквис делает это и в отношении Каспийского моря.

Описав его расположение, Рубруквис пишет: "Море с трех сторон окружено горами, а с северной стороны к нему прилегает равнина". Вопрос, затронутый здесь Рубруквисом, был очень существенен для географии того времени. В Европе были тогда уверены, что Каспийское море - не замкнутый бассейн, а залив какого-то большого моря. Рубруквис на основании своего исследования решительно опровергает установившееся ложное представление. "Брат Андрей (Лонжюмельский - М, А.), - указывает он, - лично обогнул две стороны его (Каспийского моря - М. А.), именно южную и восточную, я же другие две, именно серверную при путешествии от Батыя к Мангу-хану и равным образом при возвращении, западную же - при возвращении от Батыя в Сирию. Море это можно обогнуть в 4 месяца, и неправильно говорит Исидор, что это залив, выходящий из океана, ибо он нигде не прикасается к океану, но отовсюду окружен землей"5 .

* * *

У Батыя состоялся разговор более определенный чем у Сартаха. На вопрос Батыя о цели приезда послов Рубруквис уклончиво ответил: "Я прибыл к вашему сыну, так как мы слышали, что он - христианин, и я привез ему грамоту от господина короля франков. Он сам послал меня сюда к вам. Вы должны знать, по какой причине". До Батыя в это время уже дошли слухи, что Людовик IX выступил из своей земли с войском. Он спросил послов, против кого ведется война. "Против Саррацинов, оскорбляющих дом Божий в Иерусалиме", - заявил Рубруквис. Батый задумался и отпустил послов. Вскоре его приближенный сообщил решение. "Господин король, - сказал он, - просит, чтобы ты остался в этой земле, а этого Батый не может сделать без ведома Мангу-хана, отсюда следует, чтобы ты и твой толмач отправились к Мангу-хана"6 .

Разговор этот происходил в начале августа 1253 года. В течение 5 недель послы кочевали с Батыем, спускаясь вниз по берегам Волги. Их кормили плохо, и часто им приходилось по-настоящему голодать.

15 сентября 1253 года послы получили от Батыя провожатого и двинулись прямо на восток от Этилии. Через 12 дней переправились через реку Яик (Урал). Рубруквис отмечает, что река эта течет с севера, из земли паскатир ("паскатир", по-видимому, были остатки мадьярских племен, переселившихся отсюда на Дунай), и впадает в Каспийское море. "Язык Паскатир и Венгров, - пишет он, - один и тот же; это" - пастухи, не имеющие никакого города; страна их соприкасается с запада с Великой Булгарией"7 .

Перейдя Яик, Рубруквис повернул к юговостоку, обогнул в отдалении Аральское море и стал приближаться к течению Сыр-Дарьи. Пустынная степь стала оживляться, и скоро путешественники в'ехали в какую-то предгорную равнину, "которая орошалась, как сад". Земли здесь были возделаны. Это было то самое "Бисерминское царство", по которому несколько южнее проехал за 6 лет перед тем Плано Карпини.

1 А. Малеин. Цит. соч., стр. 81.

2 Там же, стр. 82.

3 Знаменитый средневековый европейский географ.

4 А. Малеин. Цит. соч., стр. 95.

5 Там же, стр. 95 - 96.

6 Там же, стр. 99.

7 Там же, стр. 101.

стр. 107

Примечание. Для лучшей ориентировки читателя, дня маршрутов подписана часть городов, возникших позднее

8 ноября 1253 года Рубруквис прибыл в "некий сарацинский городок. Кинчат", по имени которого называлась вся окрестная область. Еще через несколько дней посольство вышло на путь, которым шел в Молголию Плано Карпини. Повернув по его следам на северовосток, путешественники вошли в область каракитаев. По левую руку от них шумело под постоянными сильными ветрами какое-то бурливое озеро или море. Это было озеро Балхаш. Рубруквис двигался сейчас по южной его стороне. На обратном путл он обошел его с севера и определил его величину в 25 дней пути по окружности.

"Наконец, в день блаженного Стефана (26 декабря 1253 года. - М. А.) мы в'ехали на равнину, обширную, как море, так что нигде на ней не виднелось никакой горки"1 . Это была Монголия. Еще через день королевские послы прибыл в ставку великого хана Мангу. Батый уже известил Мангу-хана о предстоящем приезде послов от французского короля. Он сообщил также, что в грамоте к его сыну Сартаху французский король искал помощи татар против сарацинов. Услыхав об этом, Рубруквис очень взволновался: по его мнению, в грамоте короля не могло быть того, о чем писал Батый. Однако открыто опровергать сообщение Батыя он не решился и лишь продолжал в разговорах с окружающими упорно стоять на том, что прибыл исключительно с целью проповеди христианства.

В ставке Мангу-хана, кочуя вместе с его двором, Рубруквис пробыл около полугода. Образованный и умный, монах вел себя одновременно и простодушно и осмотрительно. Он пришелся по нраву хану и пользовался благожелательностью двора. Мангу много раз его принимал, беседовал с ним на разные темы, особенно на религиозные. Монголы в это время отходили от своего первобытного идолопоклонства, и представители других религий - магометане и различные христианские секты - старались склонить хана и его двор на свою сторону. Происходили частые и временами яростные опоры. Как представитель католической церкви, Рубруквис был втянут в эти религиозные споры. Мангу-хан устроил даже форменный диспут представителей разных вер с участием Рубруквиса. Чтобы страсти не слишком разгорались, спорящие были предупреждены: за нанесение личного оскорбления провинившиеся получат палочные удары. Это предупреждение немало содействовало благоприличию диспута.

Во время своего пребывания у Мангу-хана Рубруквис собрал много сведений о жизни и быте татар, об их взаимоотношениях с другими народами, а также о географическом положении страны монголов. Ему при этом удалось побывать и в Каракоруме. Столица великой Монгольской империи произвела на Рубруквиса жалкое впечатление. "О городе Каракаруме, - пишет он, - да будет вашему величеству известию, что, за исключением дворца, он уступает даже пригороду святого Дионисия (в Париже. - М. А.), а монастырь святого Дионисия стоит вдесятеро больше, чем этот дворец. Там имеются два квартала: один Саррацинов, в котором бывает базар... другой квартал Катайев, которые все ремесленники... Город окружен глиняной стеною и имеет 4 ворот. У восточных продается пшено и другое зерно... у западных продают баранов и коз; у южных

1 А. Малеин, Цит. соч., стр. 115.

стр. 108
продают быков и повозки; у северных продают коней"1 .

В июле 1254 года Мангу-хан решил отправить Рубруквиса обратно с ответной грамотой королю. Он хотел было послать с посольством также своих двух людей в Европу. Но, Жак и Карпини, Рубруквис уклонился от совместного путешествия с ними, говоря, что не может поручиться за жизнь посланных хана при переезде через разные земли. Смысл ханской грамоты сводился к тому, что для установления прочного мира на земле Людовик IX и другие западные короли должны подчиниться власти монгольского хана. По указанию Мангу посольство, выехав из Каракарума, направилось снова к Батыю, который должен был окончательно отредактировать ханскую грамоту. Ехать приходилось по большей части через те же области, которые Рубруквис уже проходил, но более прямым путем, пролегавшим с северной стороны озера Балхаш.

16 сентября 1254 года, после почти годичного отсутствия, послы снова прибыли в ставку Батыя. Отсюда, они двинулись не в Крым, а спустились на юг, вдоль Каспийского моря, до тогдашней Великой Армении. На всем этом пути их провожали и оберегали люди Батыя. Из Великой Армении посольство направилось на запад, прошло по Араксу до его верховий, переправилось через Евфрат и вошло в пределы Малой Армении, расположенной на берегах Средиземного моря, против острова Кипра. Отсюда морем проехали в Сирию, где, по расчетам Рубруквиса, должен был тогда находиться французский король. Но короля там не оказалось. Путешествие закончилось прибытием в Антиохию 29 июня 1255 года.

В книге "Путешествие в восточные страны", составленной в качестве отчета о поездке, Рубруквис дал тщательное географическое описание также и всей кавказской и малоазиатской части своего пути. Подробно "Истории Монгалов" Карпини, книга Рубруквиса является надежным источником для изучения быта и нравов татар XIII века, хорошо обрисовывает политическое положение на Востоке в ту эпоху и дает ценные географические сведения о пройденных посольством странах.

* * *

Из путешествий Карпини и Рубруквиса Европа впервые и по-настоящему узнала татар. От них пошло то описание монгольской внешности, которое затем прочно утвердилось во всех школьных учебниках народоведения: скуластое лицо, узкие косые глаза, жесткие черные волосы, редкая бородка, коренастость и узкий стан при широких плечах. Они же дали первое описание кочевого быта татар, их одежды, взаимоотношений, обычаев, религии.

Карпини старается быть об'ективным и рассказывает как о положительных, так и об отрицательных чертах татар. По его свидетельству татары живут очень спаянно, никогда не бранятся, не дерутся. Он отмечает, что татары уважают друг друга, терпеливы в лишениях, веселы. Очень чтут своего государя и никогда ему не лгут ни словом, ни делом. Останавливаясь на пороках татар, Карпини указывает, что они вспыльчивы, коварны и лукавы. Особенно возмущает Карпини отношение татар к иноплеменникам: с ними они надменны и считают, что все дозволено, "...высокомерны до того, что презирают всех других людей, и поэтому считают почти ни во что как благородных, так и неблагородных"2 . Убивать людей, нападать на их земли, захватывать имущество всякими несправедливыми способами, предаваться блуду, обижать отнюдь не считается у них греховным. Словом, заканчивает свою характеристику Карпини, в них так много дурного, что всего и описать нельзя.

При сравнении книг Карпини и Рубруквиса бросаются в глаза любопытные особенности каждой из них. Карпини сосредоточил свое внимание главным образом на исторических данных о монголах и на военно-политической их организации. Посланник же короля-крестоносца. Рубруквис почти совершенно не касается этой стороны дела и делает упор на географических сведениях и на описании религиозно-бытовой стороны жизни монголов. Благодаря этому книги обоих путешественников сравнительно мало повторяют одна другую, а вместе дают достаточно полное и всестороннее представление о татарах и Монголии того времени.

После них на Востоке подвизаются новые путешественники: Марко Поло и Одорик де Порденоно (Одерих Портенавский). С этими именами связан, уже другой мир, другая эпоха; и характер странствований и задачи этих людей совершенно иные: "это не случайные гости-послы, а купцы и миссионеры, большую часть жизни проведшие на Востоке, в китайской державе монгольского хана. Еще позже на Востоке появляются незадачливый наемный солдат Шильтбергер и важный испанский гранд Рюи Гонзалес Клавиго, оставившие свидетельство о временах великого Тамерлана.

Но все они являются лишь продолжателями дела, начатого Плано Карпини и Рубруквисом, - дела проникновения европейского влияния на Восток и ознакомления Европы с Востоком в эпоху владычества монголов в Азии.

1 А. Малеин. Цит. соч., стр. 146.

2 Д. Языков. Цит. соч., стр. 103.

Постоянный адрес данной публикации: