P. JAKOBS. Das Werden des franzosische-russischen Zweibundes 1890 - 1894. Wiesbaden. 1968. 216 S.

Образование русско-французского союза 1891 - 1893 гг. явилось важной вехой как во внешней политике России, так и в международных отношениях конца XIX века. Однако история его создания исследована до сих пор довольно слабо. В советской историографии пока нет работы, специально посвященной проблеме образования русско-французского союза. Наиболее полно его история освещается А. З. Манфредом¹ . За рубежом, помимо ряда публицистических работ, появившихся еще в конце XIX - начале XX в., эта проблема специально рассматривается в ряде исследований, вышедших в 20 - 30-е годы² . Книга молодого западногерманского историка П. Якобса является, таким образом, новейшим зарубежным исследованием на эту тему. Автор ставит своей задачей "проследить последний отрезок пути" образования союза и на основе новых источников осветить запутанную игру "объективных причин, чувств и эмоций, которые, тесно переплетаясь, в конце концов привели к окончательному повороту России к Франции", а также "перепроверить результаты предыдущих исследований по этой проблеме" (стр. 3).

Источниковедческая база работы довольно широка и обновлена по сравнению с исследованиями О. Беккера, У. Лангера и Б. Нольда. П. Якобс использует все известные публикации французских и немецких дипломатических документов, воспоминания дипломатов, политических деятелей, материалы отдельных исследований. Особый интерес представляют впервые вводимые в научный оборот материалы за 1889 - 1893 гг. из французских архивов: министерства иностранных дел, военного министерства и личного архива генерала Буадефра, принимавшего деятельное участие в создании союза (копии 21 документа Буадефра приведены в приложении). Последний архив особенно важен, так как во время битвы на Марне в 1914 г. по приказу главнокомандующего французской армией генерала Жоффра было уничтожено досье франко-русского союза (стр. 5).

Характеризуя бисмарковскую систему союзов, автор справедливо считает, что в основе всех договоров Бисмарка лежало стремление изолировать Францию в целях сохранения результатов 1871 г. (стр. 13). Однако П. Якобс полагает, что политика Бисмарка была политикой мира, так как любой военный конфликт, по мнению авто-

¹ А. З. Манфред. Внешняя политика Франции в 1871 - 1891 гг. М. 1952.

² O. Becker. Bismarck und die Einkrei-sung Deutschlands. Bd. 2. Das franzosische- russische Bundnis. B. 1925; W. L. Langer. The Franco-Russian Alliance 1890 - 1894. L. 1929; B. Nolde. L'Alliance franco-russe. Les origines du systeme diplomatique d'avant-guerre. P. 1936.

стр. 199

ра, был невыгоден для Германии (стр. 8). В этом отношении концепция П. Якобса продолжает традицию буржуазной немецкой историографии, которая стремится поднять на щит внешнюю политику Бисмарка, приписывая ей миролюбивый характер³ . Однако советские историки убедительно показали, что именно Германия, стремившаяся к окончательному разгрому Франции, была инициатором военных тревог 1875 и 1887 годов⁴ .

О факторах, определявших внешнюю политику Франции, автор не пишет ничего. Характеризуя же внешнеполитическое положение России, П. Якобс декларативно заявляет, что для нее существовали только две возможности: союз с Германией или с Францией. К факторам, говорящим в пользу союза с Германией, он относит: сходство государственного строя и родственные отношения императорских домов, якобы незаинтересованность Германии в вопросе о черноморских проливах и "важные экономические причины" (стр. 2) (очевидно, подразумевается русско-германская торговля). В пользу же союза с Францией, по мнению автора, говорило то, что интересы последней почти нигде не сталкивались с интересами России, а там, где это случалось (на Ближнем Востоке), взаимное соперничество с Англией перевешивало личные счеты. П. Якобс утверждает, что вопрос о выборе между этими комбинациями "занимал русскую политику доброе десятилетие", хотя "со всей неумолимостью" вопрос этот "встал на повестку дня" лишь после непродления "перестраховочного" договора (стр. 3).

П. Якобс совершенно не касается экономических факторов, считая, что предпосылки образования русско-французского союза уже достаточно исследованы "в многочисленных работах" и не нуждаются "в дальнейшем изучении" (стр. 3). Он ищет эти предпосылки в развитии русско-германских политических отношений, сводя их в конечном счете к невозобновлению "перестраховочного" договора 1887 года. Отсюда и невнимание к экономическим отношениям между Россией, Германией и Францией, и отсутствие интереса к французской политике 80-х годов XIX в., и недооценка обострения политических отношений между Россией и Германией в связи с балканскими событиями середины 80-х годов XIX века. Видимо, поэтому П. Якобс и начинает исследование становления русско- французского союза с 1890 года. А между тем союз России и Франции, знаменовавший собой значительный сдвиг в ориентации внешней политики царизма, явился завершением длительного процесса развития как политических, так и экономических отношений между Россией, Германией. Францией и Англией, причем большая часть этого процесса приходится на тот период, когда во главе германской политики стоял Бисмарк⁵ .

В начале исследования П. Якобе характеризует Александра III, Н. К. Гирса и генерала Н. Н. Обручева, которые, по его мнению, сыграли решающую роль в создании русско- французского союза. Уже структура работы говорит о методологии автора. Он подробно описывает происхождение, карьеру, положение в обществе Н. К. Гирса, его отношение к царю, к союзу трех императоров и к Франции; не менее детально повествует он о карьере, военных и политических воззрениях Обручева, о характере, симпатиях и антипатиях царя. П. Якобс повторяет утверждение других буржуазных историков о влиянии на Обручева жены- француженки, а на Александра III - жены-датчанки, ненавидевших Германию.

Рассматривая политические события, связанные с образованием русско-французского союза, П. Якобс привлекает материалы французского военного архива и архива генерала Буадефра. Это позволило ему проследить изменение французской военной концепции на случай войны с Германией, которое он относит к 1889 г., отмечая, что с этого времени она

³ Подробнее критику этого положения см. Г. В. Павленко. Бисмарк - кумир западногерманских реакционных историков. "Новая и новейшая история", 1968, N 5; его же. Бисмарк, Германская империя и уроки истории (обзор западногерманской реакционной историографии). "Новая и новейшая история", 1971, N 5.

⁴ См. Ю. В. Борисов. Русско-французские отношения после Франкфуртского мира 1871 - 1875 гг. М. 1951; А. З. Манфред. Указ. соч.; Г. П. Морозов. Франко-германский кризис конца апреля 1887 г. (инцидент Шнебеле). "Научные доклады высшей школы". Исторические науки, 1961, N 1; В. М. Хвостов. Россия и германская агрессия в дни европейского кризиса 1887 г. "Исторические записки". Кн. 18.

⁵ См. S Kumpf-Korfes. Bismarck "Draht nach Russland". Zum Problem der sozial- okonomischen Hintergriinde der russisch-deutschen Entfremdung im Zeitraum von 1878 bis 1891. B. 1968; 3. Кумпф. К вопросу о причинах и следствиях запрещения Бисмарком приема в залог русских ценностей германскими банками (ноябрь 1887 г.). "Вестник" МГУ. Серия IX, история. 1968, N 3.

стр. 200

из оборонительной превратилась в наступательную (стр. 64). Приводимые автором материалы ясно показывают, что процесс русско-германского "отчуждения" начался еще задолго до Каприви, деятели Франции это видели и со своей стороны предпринимали шаги для закрепления столь выгодного для них положения вещей. С конца 1888 г. автор отмечает изменение характера донесений французского военного атташе в Петербурге Мулена: они становятся более подробными; Мулен сообщает план концентрации русских войск и ряд подробностей и уточнений к нему (стр. 66). Источник этих сведений неизвестен, но П. Якобс считает, что Мулен мог получить их только из окружения Обручева.

Оценивая русско-французский консультативный пакт 1891 г., П. Якобс приходит к выводу, что "неопределенность формулировок договора была направлена в первую очередь против французских желаний придать договору подчеркнуто антинемецкую формулировку, которой Гире твердо решил избегать" (стр. 83, 84), и выражает несогласие с теми исследователями⁶ , которые видят в этой неопределенности желание придать договору антианглийскую направленность, ссылаясь на оценки соглашения, данные еще Рибо и Фрейане⁷ . П. Якобс полагает, что если бы Гире действительно видел угрозу в сближении Англии с державами Тройственного союза и хотел направить соглашение против Англии, то этот вопрос был бы затронут им или Ламсдорфом при переговорах с французами (стр. 83, 91). Поскольку прямых указаний на это автор не нашел, то сделал вывод, что в заключении соглашения "Англия не играла той роли, которую ей обычно приписывают" (стр. 91). Роль Англии, ее противоречия с Францией и Россией, позиция, занятая ею в 1891 г. по отношению к возобновлению Тройственного союза, игнорируются при оценке договора полностью, хотя в письме Гирса Моренгейму от 9(21) августа 1891 г. совершенно недвусмысленно указывается на возможность "присоединения Великобритании к политическим целям", преследуемым Тройственным союзом, как на одну из причин, заставивших в конце концов Францию и Россию прийти к соглашению о взаимных консультациях в случае угрозы "всеобщему миру"⁸ .

Оценивая значение консультативного пакта для России, Якобс признает, что соглашение ликвидировало опасность ее изоляции, но считает, что любой дальнейший шаг уже противоречил бы русским интересам (стр. 92). Таким шагом, по его мнению, явились переговоры о военной конвенции. Хотя в отличие от П. Ренувена, считающего русско- французскую военную конвенцию компромиссом между Парижем и Петербургом, Якобе полагает, что "договор защищал все русские интересы, французские же желания учитывались лишь в той мере, в какой они не противоречили обручевской концепции будущей войны" (стр. 130), общий вывод его сводится к тому, что соглашение 1891 г. открывало значительно большие возможности для России, чем "ориентированная исключительно на Тройственный союз военная конвенция", и что военный союз "в этот момент ни в коем случае не соответствовал собственным интересам царской империи" (стр. 179). В такой оценке русско-французского союза П. Якобс не является оригинальным; он повторяет основные положения концепции О. Беккера, изложенной им почти полвека назад⁹ . По мнению Якобса, только "после поворота русской политики назад к Европе (после русско-японской войны 1904 - 1905 гг. - И. Р.) военный договор против Германии стал для России политически необходим" (стр. 180).

Как же объясняет автор причины, приведшие Россию к союзу, невыгодному с точки зрения ее собственных интересов? Все той же "игрой чувств и эмоций". "Сердечное согласие, - пишет он, - было результатом размышлений и опасений Гирса, конвенция - требованием высокоодаренного, но мыслящего только военными категориями Обручева, а ратификация - делом дрожащего от гнева царя" (стр. 179). Подобными оценками пестрят страницы работы П. Якобса (стр. 13, 84, 118, 152 и др.). В конечном счете, несмотря на желание автора "осветить запутанную игру объективных причин, чувств и эмоций", его аргументами зачастую становятся только "чувства и эмоции".

⁶ W. L. Langer Op. cit., S. 21; Michon. L'alliance franco-russe. P. 1927, S. 21; Р. Тейлор. Борьба за господство в Европе. 1848 - 1918. М. 1958, стр. 350.

⁷ "Documents diplomatiques francais (1871 - 1914)". P. 1929 - 1957, serie I, vol. 8, NN 460, 480.

⁸ "Сборник договоров России с другими государствами. 1856 - 1917". М. 1952, стр. 278.

⁹ O. Becker Op. cit. S. VII.

Постоянный адрес данной публикации: