БОГОСЛОВСКИЙ М. М., акад. Петр I. Материалы для биографии под редакцией проф. В. И. Лебедева. Т. I. Детство. Юность. Азовские походы. 436 стр. 1940. Т. II. Первое заграничное путешествие. Части 1-я и 2-я. 624 стр. Огиз. Государственное социально- экономическое издательство. 1941.
Покойный акад. М. М. Богословский оставил неоконченный обширный труд - "Петр I. Материалы для биографии". Всего им было написано 4 тома, охватывающие жизнь Петра I с младенчества до кануна Северной войны - до 1700 года. В настоящее время вышли I и II томы, остальные будут изданы в течение 1941 года.
В I томе изложение начинается с рождения Петра I (1672), рассказываются обстоятельства его детства и юности, кончая вторым азовским походом и подготовкой к отъезду в первое заграничное путешествие в начале 1697 года, II том, значительно больший по объему, занят изложением всех перипетий этого знаменитого путешествия Петра І в Западную Европу и охватывает, таким образом, полтора года из жизни Петра I - с марта 1697 по август 1698 года.
В предисловии к I тому М. Богословский пишет, что он "старался, насколько позволяли источники, восстанавливать жизнь Петра I день за днем, изображать ее так, как она протекала в действительности". Автор выполняет эту задачу почти буквально, излагая биографию Петра I со всеми мельчайшими подробностями, посещениями гостей и пр. Если порой это приводит к однообразию и длиннотам, то, с другой стороны, в ряде мест книги достигнута исключительная конкретность рассказа, вплотную подводящая читателя к изображаемому лицу. Пластичность изложения создает нередко впечатление, какое способно производить лишь литературно-художественное произведение. Собственные замечания автора весьма кратки, он очень скуп на высказывания, в особенности в I томе, предоставляя читателю самостоятельно делать выводы.
Прежде всего следует ответить на вопрос, что дает эта работа нового для понимания петровской эпохи и личности Петра І. І том труда М. Богословского, охватывающий детство и юность Петра I, содержит некоторые выводы, меняющие привычное или общепринятое в литературе представление об отдельных моментах его биографии. Но важнее этих частных поправок тот общий вывод, который читатель делает при чтении книги М. Богословского о раннем периоде жизни Петра I.
К. отдельным замечаниям в I томе следует отнести, например, указание автора на неправильность обычного представления, будто при царе Федоре и в правление Софьи маленький Петр с матерью были выжиты из Кремлевского дворца. В действительности Наталья Кирилловна и Петр жили по-прежнему в Кремле, но часть года проводили в подмосковных резиденциях, в Воробьеве, Преображенском, Коломенском (т. I, стр. 49). М. Богословский также несколько по-новому рисует и школьные годы Петра I. Надо расстаться с тем красочным рассказом о начале учения Петра I у немудрящего и смиренного Никиты Зотова, который так ярко передает Ключевский, заимствуя его у писателя XVIII в. Крекшина. Никита Зотов в это время находился в составе русского посольства в Крыму, и он становится учителем Петра I, лишь когда тому уже шел одиннадцатый год и обучение первоначальной грамоте было уже закончено. Кто был его учителем в более ранние годы, остается неизвестным (т. I, стр. 33 - 35, 55).
Но, кроме этих частных вопросов биографии Петра I, особенно важно то, что в I томе Богословский шаг за шагом проследил, как складывалась оригинальная личность Петра I, как проявлялись в нем уже в эти ранние годы черты будущего реформатора.
При этом следует подчеркнуть, что увлечение военным делом и кораблями и знакомство с иноземцами рано сопровождается изменениями старинного придворного обихода и острыми конфликтами с защитниками старины. Эти черты нарастают с 1689 г., после заточения Софьи и перехода власти номинально к Петру и Ивану Алексеевичам, а в действительности - к Нарышкиным и Б. Голицыну. Петр сблизился с иностранцами Гордоном и Лефортом во время событий 1689 г., когда ему было 17 лет. Но когда он пригласил ген. Гордона на торжественный пир в Грановитой палате по случаю рождения царевича Алексея, то против этого новшества - присутствия иноземца за столом вместе с православным духовенством - восстал патриарх Иоаким, и Петр I вынужден был уступить (стр. 100).
После смерти патриарха "Петр I, вероятно, вздохнул с облегчением" и дал полную волю своим симпатиям: он заказывает себе немецкое платье, часто бывает в Немецкой
слободе, запросто обедает и ужинает у иностранцев. Автор приводит, все соответствующие указания источников о каждом посещении Петром I иностранцев, о каждой пирушке, нередко происходившей под гром пушечной пальбы, с фейерверками и танцами. "Начало этому небывалому поведению московского царя было положено в 1690 г., и чем дальше, тем этих новшеств в дворцовом обиходе становится все больше. К этому следует добавить зарождение в 1691 г. всешутейшего собора, этой злой и веселой пародии на церковников, а также любовную связь Петра I с иноземкой Анной Монс. Вокруг юного Петра складывается его знаменитая "компания", члены которой обращались к нему запросто, без титулов.
Вместе с тем уже в этих чертах М. Богословский видит проявление основных свойств характера Петра I, "его живой и оригинальной природы". Он отмечает, что "его сильная и властная воля" рано сказывается в переменах "в прочно сложившемся вековом придворном ритуале". Останавливаясь на постройке судов на Переяславском озере, строительстве и оборудовании дворца на берегу озера, автор отмечает, что "вся эта суматоха в дворцовом хозяйстве поднята была бурно вспыхнувшей страстью юного царя к мореплаванию, можно сказать, его капризом... Его стремительная воля привела в движение механизм дворцового управления" (т. I, стр. 139).
Так же подробно проследил М. Богословский первые поездки Петра I к морю, в Архангельск, и, наконец, подготовку и проведение двух азовских походов. Снова он подчеркивает первые проявления железной воли и энергии Петра I: "Неудача (первого азовского похода. - Б. К. и Г. И.) нисколько не поколебала Петра I. Наоборот, она даже как будто усилила его энергию и увеличила силу его стремления к намеченной цели" (т. I, стр. 271). Во втором азовском походе (1696 г.) главнокомандующий Шеин являлся не более, как подставным лицом, а сам Петр I "был душой всего предприятия и его неутомимой движущей и направляющей силой" (т. I, стр. 278).
Автор подробно передает торжественный въезд Петра І в Москву после взятия Азова, когда была построена триумфальная арка с изображением языческих античных богов, что было также небывалым новшеством, и Петр шел с войсками пешком в черном немецком платье.
I том заканчивается рассказом об отправке дворянской молодежи заграницу, а также боярским заговором Цыклера и казнью его участников. В целом в I томе с исключительной полнотой и конкретностью изображаются ранние годы, детство и юность Петра I.
Капитальный труд М. Богословского, однако, несвободен от ряда серьезных недостатков. Не будучи историком-марксистом, автор не смог избежать субъективности в подборе исторических фактов и известной идеализации в изображении исторической деятельности Петра I. Свои взгляды на задачи историка и свое отношение к историческому исследованию вообще М. Богословский изложил в предисловии.
"Несравненно легче строить широкие обобщения, чем изложить даже простой, но критически проверенный факт так, чтобы за достоверность изложения можно было вполне поручиться", - пишет М. Богословский в своем предисловии к I тому труда о Петре I. "Развивая эти мысли о значении обобщающих выводов в историческом исследовании" М. Богословский даже заявляет, что "чем обобщение шире, тем построить его легче" (т. I, стр. 11). Не приходится доказывать, насколько эти взгляды далеки от основных положений марксистско-ленинской исторической науки. Основоположники марксизма-ленинизма дают нам блестящие образцы теоретической обобщающей мысли, основанной на всем богатстве конкретного исторического материала. Без теории, без обобщений, широких и в то же время глубоко обоснованных, не может развиваться историческая наука.
Замечания М. Богословского об историографии реформы Петра I также очень показательны для характеристики общих теоретических позиций автора. "О Петре Великом написано, конечно, очень много, - пишет М. Богословский в том же предисловии. - Два недостатка в этой огромной литературе всегда мне бросались в глаза: в области фактов - их не всегда критически твердо установленная достоверность, в области общих суждений - их не всегда достаточная обоснованность. Развиваясь под влиянием общих философских систем, наша историография иногда делала слишком поспешные и не опиравшиеся на факты обобщения, опережавшие разыскание и критику фактического материала".
Свою задачу автор определяет следующим образом: "Мне хотелось собрать факты, достоверные факты, которые, будучи собраны в достаточном количестве, своим неоднократным повторением ведут к надежным общим суждениям... Я старался, насколько позволяли источники, восстанавливать жизнь Петра I день за днем, изображать ее так, как она протекала в действительности, наблюдать совершенные им действия, разгадывать одушевлявшие и волновавшие его чувства, - представлять себе воспринятые им ежедневные впечатления и следить за возникавшими у него идеями". Другими словами, автор хочет сказать, что задачей задуманного им труда является дать строго объективную картину жизни и исторической деятельности Петра I. Однако М. Богословскому не удалось избежать субъективного отбора фактов и тем самым тех субъективных "поспешных" обобщений, которые он так осуждает в предисловии к своему труду.
Наиболее уязвимыми для критики являются те части работы М. Богословского, где автор затрагивает вопросы острой классовой борьбы и сложные явления социальных отношений. Так, при изложении восстания стрельцов в 1682 г. автор хотя и указывает, что "большое недовольство в войске вызывали притеснения командиров, полковников, людей прежде всего чуждой стрельцам со-
циальной среды", тем не менее он все же склонен считать одной из главнейших причин бурного выступления 15 мая 1682 г. агитацию Хованского. Широкое и сложное по своему социальному составу движение 1682 г. не находит у М. Богословского достаточно глубокого анализа. Автор ограничивается изложением внешнего хода событий и заканчивает его одной скупой фразой: "Хозяйничанье стрельцов в Москве весной и летом 1682 г. сопровождалось волнением низших слоев московского населения: низшего слоя посадских жителей, московского черного люда и многочисленной челяди холодей из боярских дворовых, получивших волю в майские смутные дни, когда был сожжен холопий приказ и изодраны хранившиеся в нем крепостные книги" (т. I, стр. 47).
В изложении дела Авраамия и заговора Цыклера автор склонен, по- видимому, преувеличивать значение личных мотивов. Он подчеркивает не обострявшуюся борьбу классов и борьбу в феодальном лагере вокруг начинавшихся реформ, а личные обиды и неудачу в карьере участников заговора. "И весь этот замысел Цыклера с его собеседниками можно рассматривать как мысль о мести озлобленных неудачников", - заявляет М, Богословский (т. I, стр. 391- 392, также стр. 387). В его изображении этот заговор в значительной мере лишен, несомненно, присущих ему черт одной из фаз борьбы боярства с преобразованиями Петра І.
Собрав в своем труде богатейший материал для характеристики Петра I как исторического деятеля, автор не избежал некоторой субъективности в отборе материала. Так, не раз он упоминает вскользь о всешутейшем соборе, но нигде не останавливается с должной подробностью на характеристике этой организации, в которой, как известно, принимал самое живое и непосредственное участие и сам Петр I. Также почему-то лишь вскользь упоминает М. Богословский о романе Петра I с иноземкой Анной Монс, романе, несомненно, сыгравшем большую роль в жизни молодого Петра I.
II том труда М. Богословского представляет еще больший интерес чем I. Богатство материала, тщательность его обработки и яркость изложения здесь выступают еще сильнее. Впервые в исторической литературе дано столь полное и красочное изложение знаменитого первого заграничного путешествия Петра I. При этом жизнь Петра I и его спутников дана на широком фоне Западной Европы того времени, ее политической и культурной жизни. Автор наряду с Петром I останавливает свое внимание на личности английского короля Вильгельма или маркиза Кармартена, на деятелях голландских штатов, на чопорном австрийском императоре Леопольде. М. Богословский дает описание Голландии, Лондона, Вены и других городов и стран, где жил Петр Г. Автор привлек для своей работы вместе со всей русской литературой и русскими архивами также источники и материалы по истории Западной Европы того времени на английском, немецком, голландском и итальянском языках.
II том наглядно показывает, какую огромную задачу взял на себя автор. Том в 624 страницы посвящен весьма важному моменту в жизни Петра I, но хронологически охватывает период только в полтора года-с марта 1697 по август 1698 года. При этом несмотря на скромное название, "Материалы для биографии", труд М. Богословского в действительности дает обширный, подавляющий своим обилием документальный материал ввиде писем и документов в соединении с тщательным исследованием, критикой источников и взглядов историков.
В этом томе обращает внимание существенно новый вывод автора относительно роли Петра I и тех целей, которые он ставил себе в этом заграничном путешествии. Петр I поехал в составе "великого посольства", которое вело дипломатические переговоры. Заграницей Петр I работал на корабельных верфях, знакомился с кораблями и т. п. Но при этом М. Богословский говорит: "Петр сам стоит во главе управления внешней политикой России, держит все нити ее в своих руках; посольство исполняет только его руководящие указания. Следует оставить легенду о том, что Петр в Голландии интересуется и занимается только кораблями и тем, что к ним ближайшим образом относится, - замечает автор. - Он в курсе всего хода международных отношений в Европе, внимательно следит за ними, живо ими интересуется и высказывает о них свое суждение. "Он всецело занят планом организации священного союза против турок, и эта организация - цель его внешней политики" (т. II, стр. 208). Этот вывод автор подчеркивает весьма часто и настойчиво на основании большого материала. Австрийской посол писал о русском "великом посольстве", что у того "совершенно связаны руки, посольство боится и дрожит царского гнева и строгости, царь все направляет по своему разумению" (т. II, стр. 161).
Также весьма интересны указания относительно размещения военных заказов заграницей и подыскания иностранных специалистов для строительства флота и будущих русских заводов. М. Богословский приводит известия западноевропейских журналов того времени, где подробно описывается отъезд из Голландки в Россию свыше 640 ремесленников, моряков и корабельных плотников. На пристани "собрались большие толпы народа, чтобы проститься с отъезжающими и проводить их. Многие из местных голландцев с грустью смотрели на отъезд на чужбину столь значительного числа сведущих и полезных людей, а также на вывоз такого большого числа моделей разных машин: мельничных, ткацких, прядильных и других" (т. II, стр. 403).
Исключительно полно и ярко рисуются также пребывание Петра І в Англии, его занятия изучением кораблестроения, посещение короля, участие в морских маневрах, посещение театра и парламента", осмотр мастерских, университета, монетного двора
и т. п. Английский историк Маколей не случайно писал о заграничном путешествии Петра: "Его путешествие - эпоха в истории не только его страны, но и нашей и всего человечества".
При изложении пребывания Петра І в Вене автор подчеркивает резкий контраст между молодым и энергичным Петром и вялым, нерешительным и чопорным австрийским императором Леопольдом и его двором. Чего стоит строго разработанный австрийским двором церемониал встречи Петра I с Леопольдом! Было установлено, что каждый в сопровождении свиты из 5 человек войдет в галерею дворца одновременно с противоположных концов и встретится точно посередине и непременно у пятого окна, Однако, вероятно, к досаде австрийских придворных, Петр I спутал все расчеты: "Между "тем как Леопольд двигался по галерее медленной, рассчитанной походкой, царь нетерпеливо зашагал большими своими шагами, подошел к цесарю, когда тот был всего еще лишь у третьего окна" (т. II, стр. 468).
Интересны наблюдения М. Богословского о некоторых чертах личности Петра I, ярко выразившихся во время путешествия. Получив в Амстердаме известие, что Ост-индская компания постановила заложить новый фрегат, Петр решил тотчас же несмотря на ночное время ехать в Саардам за инструментами и вещами и к утру перебраться на верфь. М, Богословский говорит при этом, что "у Петра вспыхнувшая искрой мысль тотчас же, в тот же момент, зажигала, воспламеняла его волю, а воля также немедленно переходила в действие, не считаясь ни с какими преградами, - все это с быстротой как бы выстрела из орудия, после того как искра пистона воспламенит порох. Его желания поэтому недостаточно характеризовать эпитетом "горячие": их надо называть не иначе как "огненными" (т. II, стр. 153).
Весьма ценны замечания М. Богословского относительно организаторского таланта Петра I, его способности работать одновременно над различными вопросами: из-за границы наряду с текущими делами он отдает распоряжения в Москву по самым разнообразным вопросам (т. II, стр. 419).
Книга М. Богословского содержит обильные данные по истории быта и нравов конца XVII столетия, в ней немало также материала для характеристики варварства Петра I и его спутников. В Лондоне, например, они привели в негодность дом, где останавливались, так много было там разрушено, испорчено и изломано русскими постояльцами. Петр I любил присутствовать, будучи заграницей, на публичных казнях преступников и даже для подарка Ромодановскому не нашел ничего лучшего, как прислать ему в Москву из-за границы усовершенствованный топор для отрубания голов.
М. Богословский останавливается на любопытном эпизоде, который передает один из иностранцев, где Петр I выступает "с чертами не знающего удержу своему произволу восточного деспота, попавшего в цивилизованную европейскую страну". В Голландии он разгневался на двух русских лиц, его сопровождавших, которые резко осуждали его поведение, как роняющее сан царя. Петр I приказал заковать их в цепи и затем отрубить им головы, и только вмешательство амстердамских бургомистров предотвратило казнь, которая заменена была им ссылкой в голландские колонии. "М. Богословский полагает, что речь идет о действительно происшедшем случае - о ссылке в Ост-Индию князей Шаховских, Нестерова и Леонтьева (т. II, стр. 172).
И во II томе автор предоставляет читателю чаще всего самому делать выводы из его "материалов". Отдельные интересные замечания автора, разбросанные на обширном пространстве целого тома, остаются не сведенными в одно целое. Автор воспроизводит жизнь Петра I "день за днем", и читатель чувствует себя несколько подавленным перед воскрешенной историком сложной, полной множества деталей, разнообразия и неизбежных повторений исторической действительностью. Отсутствует в его книге и анализ классовых черт в личности Петра I и его сотрудников.
Полная научная характеристика Петра I как личности и выяснение его роли как исторического деятеля должны явиться делом будущих историков, вооруженных марксистско-ленинским методом. Для понимания личности Петра I необходимо исходить из марксистского учения о роли крупных исторических деятелей в истории, "Марксизм вовсе не отрицает роли выдающихся личностей или того, что люди делают историю, - говорит товарищ Сталин. - ...Но, конечно, люди делают историю не так, как им подсказывает какая-нибудь фантазия, не так, как им придет в голову. Каждое новое поколение встречается с определенными условиями, уже имевшимися в готовом виде в момент, когда это поколение народилось. И великие люди стоят чего-нибудь только постольку, поскольку они умеют правильно понять эти условия, понять, как их изменить"1 . Таким крупнейшим историческим деятелем, несомненно, был Петр I.
Следует отметить тщательность издания труда М. Богословского, прекрасный подбор иллюстраций, подробные примечания и указатели; подготовка издания отлично выполнена Н. А. Баклановой под редакцией проф. В. И. Лебедева. Но в вину Соцэкгизу следует поставить серую и непрочную бумагу, на которой иллюстрации напечатаны неотчетливо и шрифт не всегда достаточно четок. Надо надеяться, что в следующих томах этот недостаток будет исправлен.
Труд М. Богословского несмотря на отдельные возражения, которые вызывают методологические приемы и общеисторические взгляды автора, является крупным вкладом в литературу по эпохе Петра Т и в историческую литературу в целом. Впервые дается столь обширное, полное и детальное изображение жизни и личности Петра I,
1 И. Сталин "Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом", стр. 4. 1938.
быта и нравов русского общества того времени. Издание этой работы вместе с тем должно привлечь внимание советских историков к сложным проблемам научной разработки биографий выдающихся исторических деятелей нашей истории.
Б. Кафенгауз, Г. Новицкий
ЧАГИН Б. Борьба Ленина за марксистский материализм в девяностых годах. Соцэкгиз. М. и Л. 1940. 239 стр. 6 руб.
Автор рецензируемой книги поставил перед собой очень важную задачу - изложить историю борьбы Ленина за марксистский материализм в 90-х годах, против народничества, "легального марксизма" и "экономизма" (стр. 3).
У нас почти нет специальных работ, излагающих и популяризирующих философское содержание ленинских произведений 1894 - 1905 годов. Автор книги подошел к изучению произведений Ленина этого периода, так сказать, с их философской стороны и попытался показать, что борьба Ленина с идейными врагами марксизма была одновременно и борьбой за защиту и дальнейшее развитие марксистской философии - диалектического материализма.
В первой главе книги рассматривается борьба Ленина за марксистский материализм, против народничества. Автор показывает, как уже в первых своих работах Ленин проявляет себя мастером материалистической диалектики. Критикуя метафизические и эклектические взгляды народников, Ленин в своих сочинениях дает изложение основных черт марксистского диалектического метода и показывает, как нужно применять его для решения вопросов революционной теории и практики. Особенно важное значение имели критика Лениным субъективно-идеалистической социологии народников и защита основных положений марксистского исторического материализма. Отметив классовую сущность "легального марксизма" как либерально-буржуазной идеологии, автор книги останавливается подробно на критике Лениным неокантианской философии, "экономического материализма" и "объективизма" "легальных марксистов".
Автор указывает, что социологические и философские взгляды "легальных марксистов", извращавших революционный марксизм в объективистском духе, способствовали народнической клевете на марксистов. Поэтому отмежевание Ленина от "легальных марксистов" и беспощадная критика их в 90-х годах имели исключительное значение в деле создания марксистской партии.
Последняя, третья глава книги посвящена изложению борьбы Ленина за марксистский материализм, против бернштейнианства и "экономизма". В книге показывается, что бернштейнианцы и их русская разновидность - "экономисты", - извращая марксистскую теорию вообще, извращали также философские основы марксизма и отрицали материалистическую диалектику. Автор излагает ленинскую критику оппортунистической догмы "экономистов" о первенстве экономики над политикой и теорию стихийности в рабочем движении как теоретическую основу оппортунизма вообще.
Автор привлек для своей работы свежий материал из русской и иностранной печати того времени. Он поводит яркие и интересные места из сочинений народников, "легальных марксистов", бернштейнианцев и "экономистов" и показывает тесную идейную связь русского и международного ревизионизма.
Излагая ленинскую критику реакционных и ревизионистских течений и защиту Лениным марксистской теории, автор приводит по затронутому вопросу важнейшие высказывания Ленина и Сталина, сделанные в позднейшее время, и показывает тем самым идейную преемственность важнейших произведений основоположников марксизма-ленинизма, написанных в различное время и в различных исторических условиях.
В книге Б. Чагина кратко рассказывается о той борьбе, которую вел товарищ Сталин в это же время против "легальных марксистов" и "экономистов" в Закавказье.
Отмечая важное значение работ ?. В. Плеханова в критике народнической идеологии, автор совершенно правильно указывает также и на ошибки Плеханова, послужившие зародышем его меньшевистских взглядов.
Однако рецензируемая книга имеет крупные недостатки. Мы укажем на некоторые из них.
Автор рассматривает теоретическую борьбу 90-х годов без всякой связи с исторической обстановкой, с условиями классовой борьбы в тот период. Поэтому различные теоретические вопросы излагаются в книге самодовлеюще, они как бы висят в воздухе, и для читателя неясно, почему так злободневны были эти проблемы (например вопросы о внутреннем рынке, о капитализме в деревне, об экономике и политике и т. д.) и так страстны споры вокруг них.
Автор не излагает самого хода истории теоретической борьбы, не показывает ее развития. Он не излагает, например, народнической идеологии в целом, не показывает ее эволюции, а берет отдельные вопросы и противопоставляет взглядам народников взгляды Ленина. Ленинская критика народничества дается частями, по кусочкам. В силу этого теряется своеобразие ленинской постановки и разрешения различных теоретических вопросов.
Совершенно недостаточно останавливается автор на критике идеалистической теории народников о "героях" и "толпе" и связанном с этой теорией вреднейшем методе борьбы - индивидуальном терроре. В частности совсем не использованы ленинские указания против заговорщической тактики народников, имеющиеся в "Задачах русских социал-демократов" и в других сочинениях
Ленина. Из работы Ленина "От какого наследства мы отказываемся" автор берет известную характеристику главнейших черт народнической идеологии, но мало использует основные теоретические положения, развернутые Лениным в этой замечательной статье.
Тов. Чагин не сумел глубоко осветить трактуемые им проблемы и сосредоточить внимание читателя на основных вопросах. Книга чрезвычайно распухла, в ней, имеется много общих мест и повторений. Трудно указать, каких вопросов революционной теории не коснулся в своей книге тов. Чагин. Он касается многих теоретических вопросов, говорит обо всем, но говорит поверхностно, не углубленно, без надлежащего анализа.
Не везде указаны авторы цитируемых статей, иногда говорится просто: "Писал один из последышей либерального народничества" (стр. 85). Не всегда указаны источники, откуда взята та или другая цитата, многие названия книг, статей и т. д. даются на иностранных языках без перевода на русский и т. д. Язык книги беден, тяжел, изложение растянуто. Никаких примеров и иллюстраций для пояснения изложения не приводится; книга трудно читается.
Все это приводит нас к мысли, что книга тов. Чагина требует серьезной переработки и значительного сокращения.
И. Ганичев
Новые публикации: |
Популярные у читателей: |
Новинки из других стран: |
Контакты редакции | |
О проекте · Новости · Реклама |
Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту) Сохраняя наследие России |