(Английская дипломатия и русско-турецкая война 1877 - 1878 годов)

Известно, что агрессивная ближневосточная политика являлась той "традиционной политикой"¹ , какую в течение столетий вела царская Россия в стремлении овладеть выходами в теплое море. Для осуществления своих стремлений царизм не останавливался ни перед методами прямых захватов, которые могли бы привести к разгрому и расчленению Турции, ни перед методами покровительства не только турецким христианам, на которых он опирался в своей антитурецкой агрессии, но и покровительства самой султанской Турции, достаточно ослабленной и обессиленной, чтобы казаться, как то было в дни Ункиар-Скелесси, желанным и покорным союзником и другом, выполняющим функции послушного вассала.

Та борьба, какую вела царская Россия на Ближнем Востоке, в различное время принимала различные формы и определялась прежде всего соотношением международных сил, складывавшимся на данном этапе на ближневосточном театре. Известно, что в течение первых трех четвертей XIX в. главным противником царской России на Ближнем Востоке выступала Англия, заинтересованная прежде всего в своем господстве на путях, ведущих к Индии, и заинтересованная, следовательно, в том, чтобы пресечь экспансию России на Ближнем Востоке, не дать последней, в частности, утвердить свое господство в водах Черного моря.

В настоящем очерке, посвященном дипломатической истории русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., не преследуется задача - дать развернутую историю вопроса; автор ограничивается одной стороной дела - выяснением роли Англии в период дипломатического и военного кризиса 1877 - 1878 годов.

То некритическое отношение к положениям буржуазной западноевропейской историографии, какое характерно для школы Покровского, привело в конечном счете к тому, что роль Англии, главного противника России на протяжении всех первых трех четвертей XIX в. в ряде вопросов, где она выступала в качестве основного действующего лица, оказалась невскрытой, затушеванной. Усердно "разоблачалась" секретная дипломатия царизма, не оставлялась без внимания политика бисмарковской Германии, даже Австрии, Англии же не уделяли заслуженного ею внимания.

Автор ставил своей задачей прежде всего привлечь взимание читателей к этой стороне, дела. Мы пользуемся для этой цели главным образам материалами архива царского дипломатического ведомства. Нужно иметь в виду, что русским посланником в Константинополе был в пору пресловутый Игнатьев, известный не только как ловкий, неразборчивый в средствах дипломат, но и как великий обманщик, получивший прозвище menteut-pacna. Разумеется, к его заявлениям приходится подходить с особой осторожностью. Но поскольку приводимые ниже его высказывания не предназначались для печати, а являлись секретными отчетами о его дипломатической деятельности, - их нельзя игнорировать. То же нужно сказать и относительно приводимых ниже материалов директивного характера, исходивших от Горчакова. Конечно, все материалы, отражающие точку зрения русской дипломатии, с неизбежностью так же односторонни, как и материалы дипломатии любой другой страны. Но поскольку в изучаемый период лейтмотивом всей работы русской дипломатии на Ближнем Востоке являлась борьба с ее главным противником - Англией, - материалы эти представляют исключительный "исторический интерес. Основываясь на них, несмотря на всю их тенденциозность, можно придти и к некоторым общим, не лишенным объективного значения выводам о характере работы английской дипломатии и ее роли в "восточном кризисе".

"Английская буржуазия не любит воевать своими собственными руками. Она всегда предпочитала войну чужими руками. И ей иногда, действительно удавалось найти дураков, готовых таскать для нее из огня каштаны"² , - писал товарищ Сталин в 1927 г., вскрывая традиционную сущность внешней политики Англии.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. IX, стр. 439.

² И. Сталин "Об оппозиции". Статьи и речи, стр. 611. 1928.

Для разоблачения этой традиционной английской политики на Ближнем Востоке и на Балканах большое значение имеют события, относящиеся к периоду "восточного кризиса" 1875 - 1878 годов¹ .

Поражение Франции в итоге франко-прусской войны, воссоединение Германии, а также Италии изменили всю международную обстановку в Европе. Объединенная Германия представляла мощную силу, враждебную Франции, лелеявшей идею реванша. Россия использовала франко-прусскую войну для отмены тех статей парижского договора, которые запрещали ей строить и содержать флот на Черном море.

Англия и Франция, являвшиеся вместе с зависимой от них Турцией главными поборниками парижского договора, не осмелились решительно выступить против одностороннего акта России: Франция была разгромлена, Англия без поддержки Франции и ее армии вступать в единоборство с Россией опасалась. Германия же ввиде компенсации за благоприятную позицию нейтралитета, занятую Россией во время австро-прусской и франко-прусских войн (1866 и 1870 гг.), поддержала требования России. Турция, лишенная поддержки Франции и без активной помощи Англии, была бессильна против России и отлично это сознавала

Напряженность во франко-германских отношениях, начавшееся новое обострение англо-русских отношений в связи с экспансией России в Средней Азии, необходимость единства действий в балканское ближневосточных делах побудили Германию, Австрию и Россию заключить в 1872 г, так называемый "союз трех императоров". Это соглашение сводилось к обязательству прибегать к взаимной консультации и начать переговоры о совместной линии поведения в случае возникновения войны или осложнений в Европе, в частности в "восточном вопросе". Кроме того в 1873 г, Германия и Россия тайно от Австрии подписали двустороннее соглашение, предусматривавшее взаимную помощь в том случае, если на одну из них нападет какая-либо третья держава.

Сложившееся после франко-прусской войны положение, резко нарушившее "равновесие сил", явившееся результатом Крымской войны, заставляло Англию изменить несколько свою тактику, приспособив ее к новой обстановке.

К этому побуждала ее усилившаяся экспансия России в Средней Азии (хивинская экспедиция 1873 г., экспедиция в Фергану и Кокаид и занятие последнего в 1876 г.), а также восстановление Россией утраченных позиций в Турции. С 1871 г. после смерти великого везиря, ярого англофила Али-паши, и образования руссо-фильского кабинета Махмуд Недим-паши, преобладающее влияние в Турции принадлежало России.

"Во время войны (Крымской - Х. М. ), - указывал Маркс, - Англия не блистала ни в совете, ни на поле битвы. Ее морские подвиги лишь позорят ее прошлое, ее правящий класс не пожинал лавров в боях,.. Тем не менее Англия, вытаскивая, согласно французской пословице, каштаны из огня руками Франции, добилась кое-каких существенных успехов. Русский флот, ее самый страшный, жупел, уничтожен по крайней мере на двадцать лет вперед в том месте, где его присутствие вызывало наибольшее беспокойство. Таким образом, свободная торговля обеспечена Англии и впредь в Южной Азии и в Европейской Турции"² .

Видя, что разгромленная Франция не может стать орудием ее "восточной политики", Англия всячески стремилась расстроить трехстороннее и двустороннее соглашение 1872 - 1873 гг. между Германией. Австрией и Россией. Одновременно она добивалась смены в Турции руссофильского правительства и образования в ней англофильского кабинета, руками которого она могла бы осуществлять свою "восточную политику", направленную против России. Сея смуту и раздоры на Балканах и Ближнем Востоке, Англия стремилась столкнуть лбами Турцию, Австро-Венгрию и Германию с Россией, чтобы этим путем восстановить свое преобладающее влияние в Европе и на всем Востоке. При наличии австро-германо-русского соглашения позиция Англии, игравшей на противоречии держав, после отхода Франции от активного участия в "восточных делах" оставалась шаткой. Раскрывая сущность английской политики во время "восточного кризиса" 1875 - 1878 гг., барон Жомини писал: "Английская политика более всего опасалась соглашения континентальных держав, так как для ее корыстолюбивых интересов необходимы соперничество и разлад держав"³ .

"Англия, - отмечал Ленин, - в войне употребляла европейские государства как

¹ Для данной статьи использованы следующие архивные материалы: 1) секретные депеши, телеграммы, письма, сводки русского посла в Константинополе графа Н. П. Игнатьева министру иностранных дел Российской империи князю Горчакову; часть этих документов Игнатьев адресовал лично Александру II; 2) секретные депеши, телеграммы, письма и сводки поверенного в делах в Константинополе А. И. Нелидова в Петербург; 3.) донесения русских консулов в Турции; 4) ответные письма и отношения Горчакова Игнатьеву, различные материалы Азиатского департамента министерства иностранных дел Российской империи и русского посольства в Константинополе. В Архиве революции и внешней политики все использованные для данной статьи дела значатся под общим шифром: МИД. К. Constantinople, д. N... (с указанием даты, названия документов и числа листов).

² К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. X, стр. 599.

³ Газета "Наблюдатель" N 1 за 1894 год. Статья Мале "Путь к берлинскому конгрессу", стр. 289.

"отличную пехоту" ("по характеристике Бисмарка как "здоровенного дурня" всемирной политики")¹ .

"Столкнув Австро-Венгрию и Германию с Россией, Англия намерена была ослабить их обеих, а затем выступить в роли арбитра и таким путем обеспечить свои, ущемленные Россией интересы во всей Передней Азии, в Афганистане и Средней Азии.

Эти цели Англия прикрывала "политикой невмешательства" в "восточный вопрос" и "внутренние дела Турции" и соблюдения установленного парижским договором статус кво.

М. Н. Покровский, приняв эту лицемерную политику Англии за чистую монету, ошибочно и без всяких оговорок утверждал, что Англия искренно и энергично поддерживала в этот период младотурок, стремившихся "к освобождению ее (Турции. - Х. М.) от позорного вмешательства чужих держав в ее внутренние дела"² .

I

Все попытки Англии вбить клин между Германией, Австро-Венгрией и Россией с одной стороны Турцией и Россией - с другой в течение целого пятилетия, начиная с Лондонской конференции и до "восточного кризиса" 1875 - 1878 гг., срывались. Однако, после того как утихла "военная тревога" 1876 г., возможности осуществления этой политики значительно возросли. В июле 1875 г. в турецких провинциях на Балканах, в Боснии и Герцеговине, населенных славянами, вспыхнуло восстание, направленное против турецкого абсолютистско-феодального гнета и усилившегося национально-религиозного притеснения турками славян³ .

Вслед за этими событиями, не без влияния услужливых советов Англии, еще со времен Крымской войны связавшей Турцию золотой цепочкой кабальных займов, Порта издала "декрет об облигациях займов". Этим декретом было положено начало финансовому закабалению Турции.

Все эти события еще более углубили "восточный кризис", затянувшийся почти на три года (1875 - 1878). Английская дипломатия во главе с ярым руссофобом Генри Эллиотом⁴ , английским премьер-министром Дизраэли и лордом Дерби в начале "восточного кризиса" заняла "нейтральную" позицию, ожидая дальнейшего развития событий на Балканах и Ближнем Востоке и тайно надеясь, что восстания в Боснии и Герцеговине создадут благоприятные условия для того, чтобы оторвать не только Турцию, но также Австрию и Германию от России.

В кругах французской дипломатии тайно лелеяли надежду, что в случае военного столкновения Германии и Австро-Венгрии с Россией у Франции, может сложиться благоприятная обстановка для нанесения Германии удара с тыла.

Граф Андраши, министр иностранных дел Австрии, 31 января 1876 г. предъявил Турции йоту с требованием осуществления реформ в восставших областях. Россия первое время очень беспокоилась, что вспыхнувшим восстанием может воспользоваться Австро-Венгрия, чтобы присоединить Боснию и Герцеговину, в то время как на эти области претендовала дружественная России Сербия. Австро-Венгрия, наоборот, своим вмешательством стремилась предупредить присоединение Боснии и Герцеговины к Сербии, опасаясь образования "великой Сербии".

Кроме того Австро-Венгрия как многонациональное, лоскутное государство, на территории которого жили миллионы угнетенных славян, боялась, что заразительный Пример славян - босняков и герцеговинцев - может вызвать подъем повстанческого движения среди славян в австрийских провинциях, находившихся по соседству с Турецкой империей. Требуя реформ в пользу повстанцев, Андраши стремился также усилить влияние Австрии в Боснии и Герцеговине, на захват которых она рассчитывала, стремясь пока что не допустить расширения восстания.

Посол царской России в Константинополе граф Игнатьев в ряде своих записок и донесений Александру II и князю Горчакову подчеркивал, что первоначально задача Россия заключалась в том, чтобы смягчить кризис в Боснии. Первое время Россия даже отговаривала болгар и сербов от выступления против Порты, обещая, что добьется удовлетворения требований славян "мирным путем"⁵ . Игнатьев, считая, что не в интересах России раздувать конфликт, еще до официального вручения ноты Андраши рекомендовал Порте пойти на уступки повстанцам и дать им реформы, а чтобы не возбуждать славян других областей, он заодно рекомендовал сделать подобные же уступки и болгарам.

¹ В. Ленин "Тетради по империализму", стр. 69. М. 1939.

² Покровский М. "Дипломатия и войны царской России в XX в.", стр. 257. М. 1923.

³ K. Cons-ple. Ad. N 279. 1875, ff. 273. Среди тринадцати главных руководителей инсургентов было трое гарибальдийцев. В отряд Голубь Богбичь были привлечены даже мусульмане.

⁴ Английский посол в Турции.

⁵ "Шифровано. Мы известились, - телеграфировал Игнатьев Зиновьеву в Румынию, - что болгарская молодежь в Румынии решила произвести восстание 4 сентября. Три отряда должны перейти Дунай. Выясните болгарам безумие и вред попытки, обреченной на неудачу. Ею воспользуются лишь греки для уничтожения экзархии, Сербия и Румыния не тронутся. Обстоятельства ныне неблагоприятны. Пусть поберегут средства и кровь свою для другой минуты. Действуйте безотлагательно для предупреждения несчастья и сообщите, верны ли сведения". K. Cons-ple. Telégramme secret de laide-de-camp général Ignatiew, adressé à m-r Zinowiew, le 1 (13) septembre 1875. Зиновьев - дипломатический агент России в Румынии.

Первоначально война вовсе не входила в планы России, поэтому она выдвигала минимальные требования не только в боснийском, но и в болгарском вопросе. Это видно из инструктивного письма от 12 (24) ноября 1876 г., посланного министром иностранных дел Российской империи князем Горчаковым (даже после обострения русско-турецких отношений) Н. П. Игнатьеву: "Даже если бы наш минимум прошел, то и это было бы крупным результатом, который освободил бы нас от военной кампании, рискованной политически и материально и особенно губительной для нашего финансового положения¹ . На полях пометка Александра: "Быть по сему"² .

Первоначальное стремление России локализовать конфликт в Боснии и Герцеговине подтверждается и донесением русского консула в Боснии и Герцеговине Ястребова, который, исходя из инструкции Игнатьева, получившего, в свою очередь, директиву от Горчакова, пытался уговорить герцеговинцев сложить оружие. Ястребов, передавая содержание своей беседы (в сентябре 1875 г.) с инсургентами Мостара и Столацкого округа, отмечает: "В течение трех дней я напрягал все свои усилия убедить наших единоверцев, согласно данным мне вашим превосходительством инструкциям, оставить начатое ими восстание и вступить в переговоры с представителем Порты Сервер-пашою"³ .

О том же говорится и в проекте письма Горчакова от 27 февраля 1876 г., которое после одобрения его Александром II было послано затем Игнатьеву.

"Если несмотря на совместные усилия Европы (уладить конфликт. - Х. М.) борьба будет расширяться, т. е. если на арену выступят сербы, черногорцы и другие, мое мнение таково, что нужно тогда воздержаться" (на полях пометка Александра: "Быть по сему")⁴ .

Игнатьев откровенно признавал, что он до и после предъявления Порте ноты Андраши в целях локализации конфликта "советовал султану даровать льготы и зачатки самоуправления и децентрализации, не только герцеговинцам и боснякам, но и болгарам и всему христианскому населению в Турции. Султан приказал издать ираде (2 октября 1875 г.)⁵ и разрешил русскому послу изложить сваи замечания на потребные реформы и льготы верховному везиру (в Боснии и Герцеговине. - А . М.) Махмуд-паше⁶ , для принятия их в соображение при составлении окончательных законов, в развитие основного ираде (султанского повеления)". Абдул-Азиз проявил готовность исполнить желания русского императора в этом отношении⁷ .

"Наши первые действия в Герцеговине, - пишет Игнатьев, - не были направлены против Турции⁸ . Они были сверх того соображены и условлены предварительно непосредственно между Савфет-пашою и мною"⁹ . Однако повстанцы, "зная по опыту вечное вероломство турок"¹⁰ , отказались сложить оружие, требуя удовлетворения всех своих требований и дачи твердых гарантий, что все обещанные реформы будут проведены в жизнь.

Нота Андраши, поддержанная официально Россией, Германией и другими державами, за исключением Англии, сделавшей к ней существенные оговорки (чтобы поощрить турок к сопротивлению), в феврале 1876 г. была принята Портой. В ответ на это младоосманцы - конституционалисты и националисты, боровшиеся с султанским абсолютизмом и недовольные уступчивостью султана, опубликовали свой знаменитый "мартовский меморандум", протестуя против принятия ноты Андраши и выдвигая программу борьбы с Абдул-Ааазом и рус-

¹ K. 36. Cons-ple. 1876, ff 186 - 187. Projet du télégramme au général Ignatiew à Constantinople, 12 (24) novembre 1876.

² Несмотря на эти факты авторы учебника "Новая история", под редакцией акад. Е. В. Тарле, почему-то безоговорочно утверждают, что "русское правительство побудило Сербское княжество помочь герцеговинским повстанцам" ("Новая история". Ч. 2-я, стр. 227. 1939).

³ Cons-ple. 1875, д. N 29, стр. 238. Секретная телеграмма Ястребова Игнатьеву от 15 сентября 1875 года. Сервер-паша в августе 1875 г. был назначен султаном для подавления восстания и для переговоров с повстанцами об условиях прекращения начатого ими восстания. Вслед за этим, в сентябре 1875 г., для переговоров с повстанцами и посредничества была назначена консульская комиссия. От России в комиссию входил Ястребов, от Англии - Беринг, секретарь английского посольства.

⁴ K. 36. Cons-ple. 1876, ff. 334. Projet de lettre particuliére au général Ignatiew à Constantinople le 27 fevrier 1876.

⁵ Султан в своем ираде обещал списание недоимок и сокращение десятины с 12 1/2% до 10% урожая, упразднение барщины. 12 декабря султан опубликовал фирман с обещанием новых реформ.

⁶ Махмуд-паша - турецкий генерал, назначенный в конце 1875 г. на пост командующего турецкими войсками в Боснии и Герцеговине.

⁷ "Исторический вестник" за февраль 1914 г. "Записки графа Н. П. Игнатьева", стр. 454.

⁸ См. также K. 29. Conc-ple. 1875, ff. 290 - 293. Dépêche de l'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaires étrangeres prince Gortchakow, N 356. Péra, le 24 novembre - 6 decembre 1875; K. Cons-ple. Télégramme secret du général Ignatiew à m-r Yastrebow, le 20 septembre 1875. Ad. N 267 (1875). Игнатьев допускает неточность. Ираде было опубликовано не 2 октября, а 20 сентября 1875 года.

⁹ "Исторический вестник" за март 1914 года. "Записки графа Н. П. Игнатьева", стр. 808. Савфет-паша был в 1876 г. министром иностранных дел,

¹⁰ Cons-ple. Ad. N251. Télégramme see-ret de m-r Yastrebow du général Ignatiew, le 11 (23) septembre 1875.

софильским кабинетом Махмуд-Недим-паши¹ .

Внутриполитический и внешнеполитический кризис в стране, благодаря вмешательству держав и крайнему ухудшению положения других славянских народов, в последующем углубился еще больше. В апреле 1876 г. восстали болгары деревни Стрелицы. В мае восстание перекинулось во многие другие болгарские села и города. Повстанцы добивались распространения на них реформ, обещанных населению Боснии и Герцеговины, а также предоставления им автономии или независимости. В ответ на это реакционная, фанатичная мусульманская толпа устроила резню болгар. Десятки тысяч болгар были убиты, многие деревни были разгромлены дотла или сожжены. Некоторые болгарские деревни были превращены буквально в кладбища. По английским данным, в Болгарии было убито до 12 тыс. человек, по уверениям славянофилов, - 45 тысяч² . В это же время фанатичной толпой мусульман были убиты в Салониках немецкий и французский консулы (Абот и Мулен). В ответ на это державы устроили морскую демонстрацию у Салоник и добились сурового наказания участников погромов и убийства консулов.

Все эти события побудили Россию и Германию вместе с Австрией потребовать от Порты проведения реальных реформ в пользу славян. На совещании министров иностранных дел России, Германии и Австрии был выработан так называемый берлинский меморандум, в котором были сформулированы все основные требования этих держав к Порте, "для обеспечения" ликвидации кризиса на Балканах и удовлетворения требований христиан-славян. Инициатива созыва совещания принадлежала Германии.

Вручение берлинского меморандума было назначено на 30 мая. Чтобы предупредить принятие Портой этого меморандума, разжечь внутриполитический кризис и добиться свержения руссофильского кабинета Махмуд-Недим-паши, английский посол Генри Эллиот вступил в связь с младоос-манцами; стремившимися свергнуть Махмуд-Недим-пашу и султана Абдул-Азиза - сторонников компромисса с тремя державами: Россией, Австро-Венгрией и Германией. Эллиот, заигрывая с либеральными, националистически настроенными кругами Турции, рассчитывал путем поддержки их и помощи им в достижении власти подорвать в Турции преобладающее влияние России и укрепить английское влияние в Порте.

Прикрываясь лицемерно-либеральной фразеологией о своем сочувственном отношении к установлению в Турции конституционной формы правления, Англия надеялась использовать младоосманцев против России³ .

В мае 1876 г., за несколько дней до предъявления Порте берлинского меморандума, младоосманцы, тайно поддержанные английскими либеральными кругами, приняли решение устроить против кабинета Махмуд-Недим-паши и султана Абдул-Азиза демонстрацию вооруженных софт (учащихся духовных семинарий); острие этой демонстрации одновременно было направлено против России и Австро-Венгрии. Это решение младоосманцев было благоприятно встречено Эллиотом. Английская дипломатия опасалась возможности использования Россией создавшейся ситуации для заключения русско-турецкого союзного договора, благодаря которому Турция могла бы оказаться полностью вовлеченной в орбиту влияния России.

Английская дипломатия для развертывания борьбы против России срочно направила в Константинополь Монроэ Бутлер Джонсона, члена английского парламента, специального эмиссара и особо доверенное лицо Дизраэли.

¹ K. 29. Cons-ple. 1876, ff. 183 - 184. Ad. N 125 (1876). "Le manifeste des patriotes musulmans". Constantinople, le 9 mars 1876. На русском языке манифест опубликован ввиде небольшого отрывка (одна страница из двенадцати) в "Турецком сборнике", под редакцией Г. М. Бикермана, стр. 175 - 176. Спб. 1909.

² Гирс А. "Россия и Ближний Восток". Материалы по истории наших сношений с Турцией, стр. 176. Спб. 1906. По сообщению даже секретаря английского посольства Беринга, в одном "лишь округе Филиппополя число убитых достигало до десяти тысяч". См. K. 35. Cons-ple. 1876. Секретная телеграмма Церетелева Гире у из Филлиппополя 25 июля (6 августа) 1876 г. Церетелев - дипломатический агент России в Болгарии.

³ Младоосманцы, учитывая, что царизм поддерживал в Турции абсолютизм, были противниками России и искренно верили, что либерально-конституционная Англия является "бескорыстным другом Турции", что она заинтересована в установлении в Турции конституционного правления. Не решаясь в своей борьбе с абсолютизмом и иностранным засилием опереться на народные массы, они искали поддержку в либеральных кругах Англии, надеясь использовать противоречия держав для укрепления внешнеполитических позиций Турции. В последующем многие из них поняли, что Англия стремилась лишь использовать Турцию для своей корыстной борьбы с Россией. Но это горькое разочарование младоосманцев, пришедших к власти в декабре 1876 г., наступило позднее. Политику Англии в последующем понял и новый турецкий премьер-министр Мехмед-Рушди-паша, пришедший первоначально к власти в мае 1876 г. при сочувственном отношении английских либеральных кругов. Он считал, что Англия толкает Турцию на войну против России. Опасаясь последствий этой войны и считая ее авантюрой, он стал склоняться к необходимости ликвидировать напряженность в русско-турецких отношениях ценой компромисса и некоторых уступок в пользу России, Сербии и Болгарии.

Джонсон Бутлер, являвшийся основным посредником в переговорах между английским послом сэром Генри Эллиотом с младоосманцами и другими сторонниками укрепления дружбы с Англией, взялся даже оказать софтам помощь, облегчив снабжение их оружием.

Ружья и револьверы были закуплены не только в столице, но частично были завезены на пароходе одной англо-греческой компания¹ .

По несколько преувеличенным данным русского дипломата Гирса, в апреле - мае 1876 г. софтами было закуплено до 15 тыс. ружей и пистолетов. "Посвященный во все проекты заговорщиков, - писал Гире, - Джонсон Бутлер узнал о совершенном недостатке денежных средств и, счастливый сознанием, что принимает участие в движении, имеющем возродить этот достославный народ, взялся достать необходимые на вооружение софтов фонды. Прежде всего он сам внес на это доброе дело сумму в 4000 фунтов стерлингов, затем открыл подписку в Лондоне и р Константинополе, что и дало нужные деньги, поступившие прямо в карман счастливых софтов"² .

Демонстрация вооруженных софтов состоялась 20 мая 1876 года. В демонстрации участвовало до 6 тыс. софтов. К ним присоединилось недовольное султаном городское население, и движение, начатое софтами, вылилось вопреки намерениям умеренных младоосманских лидеров в 40-тысячное стихийное народное выступление, направленное как против кабинета Махмуд-Недим-паши и абсолютизма, так и против иностранного вмешательства в турецкие дела.

Демонстранты добивались свержения кабинета Махмуд-Недим-паши и реакционного шейх-уль-ислама Хасана-Фехми-эфенди и требовали передачи власти Мидхат-паше, считавшему, что Англия является искренним сторонником укрепления Турции и установления в ней конституционной формы правления. Мадхат-паша считал, что в борьбе с абсолютизмом и иностранным засилием в стране необходимо использовать и взаимные противоречит держав.

Султан, не желая допустить образования кабинета конституционалиста Мидхат-паши, сделал шахматный ход: он поручил образование кабинета крайне умеренному Мехмед-Рушди-паше, соглашаясь ввиде уступки младоосманцам на привлечение Мидхат-паши в кабинет лишь в качестве министра без портфеля. Через несколько дней после прихода к власти нового кабинета Мехмед-Рушди-пяша под давлением Мидхат-паши и военного министра генерала Хусейна-Авни вынужден был согласиться принять участие в свержении султана Абдул-Азиза, тайно ведшего в это время переговоры с Россией о заключении соглашения по внешнеполитическим вопросам об оказании ему помощи в борьбе с конституционалистами. Еще задолго до этого по городу был пущен слух, что генерал Игнатьев от имени императора Александра II предложил Абдул-Азизу предоставить в помощь султану для разгрома софтов 40 тыс. солдат и моряков³ .

В ночь с 30 на 31 мая в результате государственного переворота Абдул-Азнз был свергнут с престола. Султаном был провозглашен принц Мурад V. "Причины низвержения Абдул-Азиза были сложны, - писал очевидец событий Теп лов, - но главною, повидимому, было опасение некоторых западных держав, как бы султан, слывший за приверженца искреннего согласия с Россией, не принял каких-либо решений, напоминавших решения отца его, Махмуда, согласившегося поставить в 1833 г. Турцию под покровительство императора Николая I"⁴ .

Больше того, "сэр Генри Эллиот, не желая навлекать на себя упрека в том, что не устранил своевременно опасности, по телеграфу просил свое правительство прислать флот в Безикскую бухту, близ Дарданелл. Он уверил, что предстоит занятие Босфора русскими войсками и что было бы необходимо не дать себя захватить врасплох. Английский кабинет поверил на слово своему послу, и флот, собранный сначала в Пирее, с двойным экипажем на каждом судне для того, чтобы выставить, в случае нужды, турецкие броненосцы, прибыл в Безикскую бухту"⁵ . Из Безика Эллиот намерен был затребовать корабли в Босфор. Тогда же на совещании у старшины дипломатического корпуса Эллиот под предлогом необходимости защиты интересов христиан и иностранцев заявил, что он уже вытребовал эскадру в Безику⁶ . "Имея свои броненосцы в Босфоре, Англия тем самым приобретала преобладающее влияние на Порту и могла добиться назначения великим везирем своего сторонника Мидхата или Халил-Шериф-пашу, Ген. Игнатьев разгадал умысел великобританского посла и заранее отклонил возможность приглашения английских броненосцев, как противоречащего трактатам о закрытии Дарданелл"⁷ .

Сообщая о свержении Абдул-Азиза, воцарении Мурада V и об отношении к этим событиям Англии, Игнатьев 9 июня 1876 г.

¹ Теплое В. "Смутное время и дворцовый переворот в Константинополе (записки очевидца)", стр. 16. СПБ. 1897.

² Гире. А. Цит. соч., стр. 157, 158, 180.

³ См. K. 29. Cons-ple. 1876. Обзор консульских донесений, приложенный к донесению Н. Игнатьева от 4 (16) июня 1876 г., ff. 439 - 445. См. также Гире А. Цит. соч., стр. 163 и Теплов В. Цит. соч., стр. 2.

⁴ Теплов, В. Цит. соч., стр. 2. Намек на возможность повторения ункиар-скелесского договора 1833 года.

⁵ Гире А. Цит. соч., стр. 164.

⁶ Английская эскадра, которую Эллиот намерен был пригласить в Константинополь, прибыла в Безику 8 июня 1876 г. под командованием адмирала Друммона.

⁷ Теплов В. Цит. соч., стр. 30. Халил-Шериф-паша после государственного переворота 30 - 31 мая 1876 г. был включен в состав нового кабинета в качестве министра юстиции.

писал Александру II следующее: "Главное преступление, которое вменяется в вину Абдул-Азизу, это - его склонность к России и поддержка у власти Махмуд-паши, который, как говорили, был подкуплен нами. Из желания создать оппозицию русскому влиянию сэр Генри Эллиот протянул руку вождям "младотурок"; для того чтобы подменить наше влияние влиянием Великобритании, он показывает предупредительность по отношению к новому султану и старается выставить на вид покровительство, которое он ему оказывает"¹ (пометка Александра II: "Все это вполне оправдывает мои предположения").

Высказывания Игнатьева основывались на данных, полученных им в течение июня от русских консулов из различных городов Турции.

Так, консул в Сараеве писал: "Переворот представляется как противодействие русской политике. Мусульмане рассказывают, что русский посол не допустил Турцию объявить войну Сербии и Черногории, а заставил султана издать благоприятный фирман для христиан - принять ноту графа Андраши, и уверял султана, что ему угрожает опасность, для предотвращения которой предлагал занять столицу 40-тысячной русской армией. Софты и министры, узнав обо всем этом, решились положить конец, низложив Абдул-Азиза".

Консул в Янине доносил: "Известие о появлении сильного английского флота принято в Янине как доказательство поддержки, которую хочет оказать Англия новому турецкому правительству, предупредив этим вмешательство прочих европейских держав в дела Турции"² .

"Падение Абдул-Азиза есть вместе с тем и падение надолго русского влияния в Турции", - писала проанглийски настроенная афинская газета "Меллон" в N 13811 от 16 мая 1876 года.

Высказывания Игнатьева подтверждаются и очевидцем майских событий 1876 г. В. Д. Тепловым. "Поддерживая движение конституционалистов, - писал Теплов, - и входя в открытые сношения с вожаками этой партии, сэр Генри Эллиот не забывал действовать и на самое правительство и успел уверить турок, что Англия - единственная защитница их интересов против трех союзных тогда империй, решивших-де обращаться с Турцией по-диктаторски"³ .

Англия, добавлял Теплов, "умышленно преувеличивала опасность переживаемого Константинополем положения"⁴ .

Для оправдания своей политики перед общественным мнением "либеральной" Англии английские правящие круги настаивали перед младоосманцами на ускорении провозглашения конституции.

Через несколько дней после воцарения султана Мурада V экс-султан Абдул-Азиз найден был в своем дворце убитым. Официально сообщалось, что Абдул-Азиз в приладке умопомешательства покончил жизнь самоубийством. Некоторые турецкие и западноевропейские газеты утверждали, что султан Абдул-Азиз был убиг группой турецких офицеров, связанных с английской разведкой.

В ответ на убийство султана Абдул-Азиза сторонники убитого султана, группировавшиеся вокруг его сына, принца Юсуфа-Иззеддина, решили разделаться с Мидхат-пашой и Хусейном-Авни, свергшим султана Абдул-Азиза. В начале июня 1876 г. черкес Хасан-эфенди, бывший адъютант принца Юсуфа-Иззеддина и родственник экс-султана по линии одной из его жен, ворвался в зал заседания кабинета министров, происходившего во дворце Мидхат-паши, и убил Хусейна-Авни, Решид-пашу (министра иностранных дел), Ахмед-Кай-сарли-пашу (морского министра) из состава вновь образованного кабинета и еще семь человек. После этого террористического акта политический кризис в Турции еще больше углубился, так как феодально-клерикальная реакция усилила свои гонения против славян в провинциях, устраивая резню против болгар, сербов и других христиан.

Это вызвало бурю возмущения в соседней Сербии, где в это время у власти стоял кабинет Ристича, сторонника разрешения боснийско-герцеговинского конфликта в пользу сербов, поскольку в восставших областях преобладало сербское население. Желая добиться независимости от Турции, воспользовавшись ее внутренними затруднениями, вассальные Сербия и Черногория в июле 1876 г. объявили войну султану. Ристич был сторонником объединения Боснии и Герцеговины и с собственно Сербией. Как это подтверждают новые документы, неподготовленное выступление Сербии было ускорено вопреки советам посла Игнатьева и министра иностранных дел Горчакова, получившего на это санкцию от самого императора Александра II. Представители России опасались, что выступление сербов в защиту славян Боснии и Герцеговины может привести к вмешательству Австрии, внести разлад в союз трех императоров и, наконец, втянуть Россию в войну против Турции, чего русское правительство вплоть до Константинопольской конференции держав (декабрь 1876 г.) стремилось, по возможности, избежать, добиваясь "умиротворения" Боснии и Герцеговины и разрешения притязаний славян других областей без войны, ценой компромисса Порты с царизмом.

О том же говорит секретная телеграмма Игнатьева от 9 ноября 1876 г. Карцеву, русскому дипломатическому агенту в Белграде. "Мы, - телеграфировал Игнатьев, - отсоветовали войну, нас не послушались, а после мы давали деньги, помощь санитарную, и русские стояли грудью, проливая кровь свою за Сербию. Наконец, мой уль-

¹ K. 29. Cons-ple. 1876, ff. 95 - 106. Dépêche N 18 de l'ambassadeur à Constantinople à l'empereur Alexandre II le 9 juin 1876.

² K, 29. Cons-ple. 1876. Из приложения к депеше посла Игнатьева в Петербург от 4 (16) июня 1876 г., стр. 439 - 445.

³ Теплов В. Цит. соч., стр. 37.

⁴ Там же.

тиматум спас Сербию от конечного разорения, когда все пропало"¹ .

Несмотря на эту позицию России в сербском вопросе во время объявления войны Сербией Турции, Покровский М. Н., извращая факты, утверждал, что Россия якобы уже с самого начала восстания в Боснии и Герцеговине усиленно провокационно толкала Сербию на войну с Турцией, хотя и знала, что это может привести к поражению Сербии, к осложнению русско-австрийских отношений и к войне России с Турцией.

"Но энергичнее всех, - писал Покровский, - действовал генерал Игнатьев. Прямой войны России с Турцией он не желал; в возможность для сербов справиться с турками од довольно трудно верил. В результате он все делал, чтобы вызвать сербо-турецкую войну"² .

Документы (донесения Игнатьева и письма Горчакова) свидетельствуют о том, что Россия не только с апреля 1875 по июль 1876 г., но вплоть до декабря 1876 г., т. е. до созыва Константинопольской конференции держав, стояла за смягчение конфликта в Герцеговине, Сербии и Болгарии и за мирное урегулирование конфликта.

Первые неудачи сербов в войне с турками, угроза выступления Австрии против Сербии из-за попыток последней присоединить к себе Боснию и Герцеговину, желание добиться нейтрализации Австрии в сербско-турецком и могущем вспыхнуть турецко-русском конфликте побудили Россию в июле 1876 г. согласиться подписать рейхштадтское соглашение от 21 июня 1876 г., разрешавшее в принципе боснийский вопрос к выгоде Австрии.

Колебания и нерешительность, проявленные новым султаном Мурадом V в борьбе с восстаниями славян и в вопросе о предоставлении конституции, наконец, болезнь Мурада V побудили младоосманцев в самый разгар сербско-черногорско-турецкой войны дать свое согласие на свержение и этого султана; вместо Мурада султаном стал Абдул-Гамид II, обещавший незадолго до этого в случае воцарения даровать конституцию. Абдул-Гамид кроме того слыл сторонником войны с Россией.

Когда же Сербия вопреки предостережениям из Петербурга начала войну, то Россия была вынуждена оказать ей некоторую помощь посылкой добровольцев, оружия, боеприпасов, денег и офицеров. В то же время Россия после болгарской резни турок, с мая 1876 г., стала добиваться предоставления Болгарии широкой автономии и образования на этой базе автономного болгарского государства³ . Сербы в неравной борьбе против численно превосходящих сил турок на всех фронтах терпели поражение. Англия тогда стала поощрять Турцию к захвату у сербов их столицы Белграда, что означало бы полный разгром Сербии. Угроза полного поражения и разгрома дружественной России Сербии, ее главной опоры на Балканах, побудила русского посла в Константинополе Игнатьева предъявить Порте 31 октября 1876 г. ультиматум о прекращении наступления против сербов и о заключении перемирия на один месяц. Перемирие было заключено и затем продлено еще на два месяца. Это было первое выступление России, сделанное самостоятельно, без поддержки и согласования с остальными участниками "союза трех императоров".

После вмешательства России в сербско-черногорско-турецкий конфликт новый великий везир Мехмед-Рушди-паша все более и более стал склоняться к необходимости добиваться соглашения между Турцией и Россией. Но этого не желала допустить Англия, что видно из письма Игнатьева Горчакову от 18 (30) ноября 1876 года⁴ .

"Несмотря на активность, - писал Игнатьев, - которую пытается развернуть Порта в своих военных приготовлениях, и в ущерб патриотическому энтузиазму, который младотурки хотят привить мусульманским массам, я узнал из достоверного источника, что великий везир так же, как и серьезные люди из правительства, убежден в абсолютной невозможности для Турции вести одними своими силами войну против России. Мехмед-Рушди-паша упрекает, как говорят, англичан в том, что они ободряли Порту речами своих агентов и сделали таким образом невозможным всякое соглашение между ею и могущественной соседней империей. По его словам, турецкое правительство вынуждено теперь, благодаря поддержке, которую ему обещает Англия, делать вид, что оно хочет действовать против нас вооруженной силой. Но нет никакого сомнения, думает он, что если даже эта поддержка будет оказана или по меньшей мере Порте будет оказана денежная помощь, можно будет самое большее дать два или три сражения русским войскам для того, чтобы снять с правительства ответственность и быть в состоянии с честью подчиниться условиям, которые императорский кабинет пожелает продиктовать Турции.

¹ K. 32. Cons-ple. 1876, ff. 243 - 244. Ad. N 446. Cons-ple. Copie d'un télégramme secret du général Ignatiew à m-r Kartzew le 27 octobre (9 novembre) 1876. См. также Гире А. Цит. соч., стр. 182.

² Покровский М. "Дипломатия и войны царской России", стр. 259. К сожалению, это ошибочное утверждение Покровского, противоречащее фактам, в известной степени отражено и авторами "Новой истории" под редакцией акад. Е. Тарле. ("Новая история". Ч. 2-я, стр. 227).

³ K. 32. Cons-ple. 1876, л. 322. Копия с донесения коллежского асессора князя Церетелева г. генерал-адъютанту Игнатьеву в Константинополь от 1 (13) ноября 1876 года.

⁴ Cons-ple. 34. 1876, ff. 254 - 258. Lettre particulière et tres confidentielle de l'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaries etangères prince Gortchakow le 18 (30) novembre 1876, ff. 254 - 258.

Этот пессимизм сделал великого везира подозрительным для младотурок, которые хотели дискредитировать его в глазах султана, изображая его сторонником России".

Отмечая, что в серале имеются лица, которые "отдают себе отчет в последствиях авантюристической политики и хотят найти мирный выход из кризиса", Игнатьев в том же донесении добавлял: "Мид-хат, младотурки и военная партия тем не менее продолжают говорить о гибельной войне с нами, о войне до последней крайности. Они надеются выставить против нас до 300 тыс. человек, получить деньги из Англии и привлечь в ряды мусульманских добровольцев всех стран, главным образом из Индии".

"Младотурки, - доносил Игнатьев 7 октября 1876 г., - говорят о сопротивлении до крайности и даже о войне с Россией, рассчитывая на участие Англии и Австрии"¹ .

"Некоторые министры, - сообщал Игнатьев в депеше от 13 (25) октября 1876 г., - искренно желают договориться с нами и доверить нам спасение и покровительство над империей, противопоставляя нас англичанам, к которым никто, за исключением Мйдхата и его партии, не питает доверия" (пометка Александра II: "Да")² .

Под давлением младоосманцев и воинственно настроенного офицерства Мехмед-Рушди-паша 19 декабря 1876 г. был уволен в отставку и заменен Мидхат-пашой. Мехмед-Рушди-паша был уволен за то, что был сторонником соглашения с Россией, противником войны и задерживал опубликование конституции. Министром иностранных дел был оставлен англофил Савфет-паша.

В связи с твердой позицией, занятой Россией в сербско-болгарском вопросе, Англия решила прибегнуть к новым маневрам, чтобы внести еще больший разлад в отношения между Турцией, Россией и Австро-Венгрией. Когда между Турцией, Сербией и Черногорией было достигнуто перемирие, в турецко-сербско-черногорско-русские переговоры об урегулировании конфликта вмешалась и Англия, лицемерно выступавшая до этого все время за "политику невмешательства". По инициативе Англии в турецкой столице в декабре 1876 г. была созвана Константинопольская конференция³ держав для "разрешения" "восточного кризиса" и обсуждения вопроса о проведении Портой реформ в пользу славян (Боснии, Герцеговины и Болгарии) и об уступках в пользу Сербии и Черногории. Конференция вначале заседала без участия представителей Турции, однако последние были полностью осведомлены о ходе переговоров между державами⁴ . Английский посол несмотря на соглашение, достигнутое между державами (не сообщать ничего туркам о ходе переговоров держав), все время односторонне и тенденциозно информировал турецкого министра иностранных дел Савфет-пашу о ходе переговоров, побуждая его не принимать требования держав. При этом Эллиот выдвигал следующие соображения. Хотя на конференции им будут предъявлены требования от имени держав, турки не должны уступать; единства между державами не существует; Англия благоприятно встретит отказ турок от принятия этих требований и не окажет на Турцию никакого давления несмотря на внешнее единство, достигнутое между державами. Согласившись на предварительных заседаниях конференций держав на принятие проекта шести держав (России, Австрии, Германии, Италии, Франции и Англии) для вручения его Порте, сэр Эллиот в то же время предупредил тайно Порту, что Англия хотя формально и подписала это требование, однако его фактически не поддержит и не настаивает на принятии его Портой. Он заявил, что согласие среди держав, подписавших протокол для вручения Порте, мнимое и что при этих обстоятельствах Турция смело может их отвергнуть, тем более что Англия в случае русско-турецкой войны выступит в защиту Турции.

В своей секретной телеграмме канцлеру Игнатьев 19 (31) декабря 1876 г. писал: "Телеграфировал Шувалову: ...Мидхат и Эллиот распространяют мнение, что соглашение недействительно и что сама Россия отклонится от него, чтобы сговориться с Турцией непосредственно. Англия взяла на себя инициативу конференции, а Турция отвечает на европейские предложения насмешливыми обещаниями, которые не согласуются ни с английскими основами, ни с предложениями остальных, - это значит, что достоинство Европы скомпрометировано (пометка Александра II: "Да") и неизбежен разрыв сношений. Неуспех конференции падает на кабинет тори"⁵ .

¹ Cons-ple. 34. 1876, f. 191. Copie d'un télégramme du général Ignatiew au prince Gortchakow le 7 octobre 1876.

² Cons-ple. 32. 1876, f. 17. Dépeche de l'ambassadeur à Constantinople au mini-stre des affaires étrangères prince Gortchakow, N 459 le 13 (25) octobre 1876.

³ Делегаты на конференцию съехались 5 декабря 1876 года. Предварительные заседания начались под председательством Игнатьева 11 декабря 1876 г. без участия представителей Порты. Уполномоченными Англии на конференции были Эллиот и маркиз Сольсберй, от России - Игнатьев, от Турции - Савфет-паша и Эдхем-паша, от Германии - барон Вертер, от Австрии - граф Зичи и барон Калис, чрезвычайный посланник, от Италии - полномочный министр Корти. Официальное открытие конференции с участием турецких представителей состоялось 23 декабря 1876 года.

⁴ K. 22. Cons-ple. 1877, ff. 152 - 154. Dépêche de l'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaires étrangères prince Gortchakow, N 4, Pèra. 3 (15) Janvier 1877.

⁵ K. 35. Cons-ple, f. 701. Télégramme secret du général Ignatiew au chancelier de 1'Empire. Pèra, le 19 (31) décembre 1876. Граф Шувалов-русский посол в Лондоне.

II

Во время Константинопольской конференции, вплоть до момента ее провала 18 января 1877 г., Россия, исходя из своей позиции, занятой ею еще в начале возникновения "восточного кризиса", в 1875 г., всячески стремилась достигнуть соглашения с Турцией, и потому она приняла даже невыгодную для нее выработанную Англией программу работ этой "примирительной" конференции. В тот момент, когда представители держав передали турецкому министру иностранных дел Савфет-паше выработанный до этого текст постановлений и предложений конференций и когда на конференции (23 декабря 1876 г.) должно было начаться их обсуждение, Савфет-паша под звуки пушечного салюта торжественно заявил, что салют возвещает провозглашение конституции и наступление конституционной эры; затем он добавил, что провозглашение конституций делает беспредметным обсуждение предложений держав, требующих уступок и гарантий в пользу христианских областей, так как конституция и возвещаемые ею реформы якобы автоматически разрешают все спорные вопросы, в том числе болгарский, боснийский и другие. В тот же день Эллиот еще раз внушил султану и его представителям на конференции, что соглашение европейских Держав кажущееся и что ни одна из них, за исключением России, не решится перейти от слов к делу, чтобы принудить Турцию принять требования, выработанные шестью державами. В результате этого в январе 1877 г. Константинопольскую конференцию держав постиг провал.

Даже после срыва конференции 5 января (старый стиль. - Х. М.) 1877 г. товарищ министра иностранных дел Н. К. Гирс "ввиде предупреждения" писал Игнатьеву: "Во избежание недоразумений считаю нелишним повторить Вам, что канцлер (Горчаков. - Х. М.) крайне желает избежать войны"¹ . И это несмотря на давление военных и славянофильских кругов, требовавших, чтобы России немедленно объявила Турции войну!

Этой линии с некоторым колебанием придерживалась Россия вплоть до того момента, пока Турция не отклонила требования держав, которые были выработаны еще на Лондонской конференции в марте 1876 года. Время между Константинопольской конференцией и вручением лондонского протокола Россия, потерявшая полностью надежду на мирное урегулирование конфликта, использовала для подготовки своих вооруженных сил на случай войны с Турцией.

Лорд Дерби использовал вооружения России как предлог для заявления, что Англия откажется признать лондонский протокол, если и Россия не разоружится. Граф Шувалов на это ответил, что Россия ставит свое разоружение в зависимость от подписания Турцией мира с Черногорией. 19 апреля, уже после совершившейся высылки заграницу ненавистного султану конституционалиста Мидхат-паши, состоялось открытие первого турецкого Парламента. Этот парламент по представлению проанглийского кабинета Эдхем-паши и министра иностранных дел Савфет-паши, надеявшихся в случае войны с Россией на активную помощь Англии, одобрил решение султанского правительства продолжать войну с Черногорией и отверг основные условия лондонского протокола (21 апреля 1877 г.).

Поведение Англии вплоть до апреля 1877 г. попрежнему вызывало у турок надежду, что снова повторятся дни англо-франко-турецкого союза 1854 - 1856 годов² . Правящие круги Турции под влиянием наущений Эллиота надеялись, что как только вспыхнет война, на стороне Турции против России, помимо Англии и Австро-Венгрии, немедленно выступит и Германия. Джон Буль, этот любитель загребать жар чужими руками, считал, что не в его интересах удерживать Турцию от войны против России и Черногории, пока еще сохраняется надежда втравить в войну против России Австрию, интересы которой на Балканах противоречили русским. Но ставка Англии на возможность возникновения войны между Австро-Венгрией и Россией оказалась битой: России еще в январе 1877 г. удалось достигнуть соглашения с Австрией. По будапештскому договору, Россия соглашалась в случае возникновения русско-турецкой войны на занятие Австрией Боснии и Герцеговины. Это было компенсацией Австрии за соблюдение ею нейтралитета. Что касается Германии, которую Англия надеялась втянуть в борьбу против России, то она, поняв английские планы, устами Бисмарка открыто заявила: "В миссию Германской империи не входит предоставлять своих подданных другим державам и жертвовать их Кровьюи имуществом ради осуществления желаний наших соседей"³ .

¹ "Исторический вестник" за апрель - май 1914 г., стр. 468. После провала Константинопольской конференции Горчаков сделал запрос представителям шести держав, что намерены они предпринять в дальнейшем в связи с отклонением Портой предложений шести держав, выработанных на конференции.

² Ряд весьма ценных сведений о политике и маневрах английской дипломатии в 1875 - 1878 гг. содержится в воспоминаниях Карцева "За кулисами дипломатии" ("Русская старина" за февраль 1908 г.) а в воспоминаниях Нелидова, опубликованных в "Revue des deux mondes" (vol. 30. Livre 2-me. 15 novembre 1915. Paris. "Souvenirs d'après la guerre de 1877 - 1878 par M. A. Nelidow")".

³ Бисмарк "Мысли и воспоминания". Т. II, стр. 298. Несмотря на эти факты, разоблачающие провокационную политику Англии, авторы "Новой истории" под влиянием традиционных концепций западноевропейских буржуазных историков, замалчивают роль Англии в "восточном кризисе" 1875 - 1878 годов. Они утверждают, что "Бисмарк

Поощряемая Англией, Турция еще с осени 1876 г. начала активно готовиться к войне с Россией. В Турцию начали прибывать английские военные инструкторы-советники, техники и инженеры, которых направляли в укрепленные города: Эрзерум, Каре, Адрианополь, Плевну, Шумлу и др.¹ .

"Военные приготовления Англии, - телеграфировал Игнатьев 6 (18) ноября 1876 г., - ободряют турок, которые решили не предоставлять автономии (Болгарии - Х. М.)" ² .

"Распространяемые здесь новости о военных приготовлениях англичан, - телеграфировал Игнатьев 6 (18) ноября 1876 г., - опьяняют и создают уверенность, что Порта смело может рассчитывать на материальную поддержку, и это толкает турок на большие усилия. Мидхат имеет расчет на военную поддержку англичан, как только начнется война с нами"³ .

Эллиот и английские агенты типа Джонсона Бутлера с той же провокационной целью умышленно раздували переживаемые Россией трудности на Кавказе, в Польше, отмечая, что Россия отступит, если только Турция проявит твердость.

"Бутлер Джонсон, - доносил Игнатьев 8 (20) декабря 1876 г., - выдавая себя за агента Дизраэли, интригует против Сольсбери и сводит на-нет результаты конференции (Константинопольской. - Х. М), заявляя, что, проехав через юг, мог видеть недостаточность наших сил и что мы отступим в последнюю минуту, ограничившись только угрозой. ...Дизраэли, действительно желает войны между Россией и Турцией, и Джонсон - опасный человек" (пометка Александра II: "Какой негодяй!")⁴ .

Английские агенты старались создать впечатление, что против России имеется общий фронт держав, аналогичный тому, который был в 1853 - 1856 годах. После посылки английского флота в Безику Дизраэли выступил (10 ноября 1876 г.) с воинственной речью, в которой заявил, что в случае войны России с Турцией Англия выступит на стороне Турции. Английское военное командование по его указке инсценировало подготовку к войне. В действительности же Англия без поддержки французских континентальных солдат, после провала английских попыток втравить в войну против России Австрию и Германию, воевать с Россией не могла. Но она старалась впутать Россию в войну и в то же время поощряла Турцию к сопротивлению в надежде, что обострение конфликта неизбежно втянет в войну и Австрию. Английские и американские капиталисты уже предвкушали те барыши, которые они получат от снабжения Турции боеприпасами в случае войны. Американские торгаши предложили туркам купить торпеды, мины и другие военные материалы.

"Его семья (Эллиота. - Х. М.), - сообщал Игнатьев 11 (23) декабря 1876 г., - и все его окружение афишируют самые воинственные чувства. При таких предзнаменованиях левантийские англичане толкают турок на войну, с задней мыслью нажиться на ней, имея в виду, что большинство из них составили свое состояние во время крымской войны"⁵ .

"Все политические элементы, - доносил Игнатьев Горчакову 1 (13) ноября 1876 г., - как бы объединились для того, чтобы привести нас фатальным образом к войне с Турцией... Вы найдете здесь, князь, копию телеграммы, которую я послал графу Шувалову, чтобы указать ему на впечатление, произведенное здесь речью лорда Биконсфильда, содержание которой, опубликованное в местных газетах и разглашенное на улицах Константинополя, вызвало огромную сенсацию. После такой значительной! демонстрации никто здесь больше не верит в возможность удовлетворительных результатов конференции ^Константинопольской. - Х. М.), если даже удастся ее собрать...

Турки считают войну с Россией неизбежной и активно к ней готовятся. Они приводят следующие доводы: "Премьер-министр Великобритании, конечно, произнес эту речь для того, чтобы дать понять Порте, что ей нечего бояться, что она может и должна не уступать России, что Англия со своими неисчерпаемыми ресурсами всегда придет ей на помощь. Война входит и расчеты и интересы англичан"⁶ .

Военные страсти разжигались среди населения, особенно в провинциях, граничащих с Россией.

В упомянутой выше сводке русский консул из Трапезунда писал в июне 1876 г.: "Сам генерал-губернатор Ахмед-Расим про-

с самого начала герцеговинского восстания Провокационно подталкивал Россию на войну с Турцией" ("Новая история". Ч. 2-я, стр. 228). Авторы "Новой истории" ни слова не говорят о провокационном подталкивании Англией Турции, Австрии и Германии на войну против России.

¹ K. 35. Cons-ple. 1876, f. 427. Télégramme du général Ignatiew le 31 octobre - 12 novembre 1876.

² K. 35. Cons-ple. 1876, f. 444. Télégramme secret du général Ignatiew le 6 (18) novembre 1876.

³ Cons-ple. 32. 1876, f. 361. Copie d'un télégramme secret adresse par le général Jgnatiew au comte Chouvalov 6(18) novembre 1876. Ad. 514.

⁴ K. Cons-ple. 35. 1876, f. 621. Télégramme secret du général Ignatiew au chancelier de l'Empire. Pèra, le 8(20) decembe 1876. N 11. Сольсбери в отличие от Эллиота, Дерби и Дизраэли на конференции, внешне прикидывался сторонником удовлетворения требований России.

⁵ Cons-ple. 32. 1876, f. 392. Dépêche de 1'ambassadeur à Constantinople, au ministre des affaires étrangères prince Gortchakow le 11 (23) novembre 1876. N 524.

⁶ Cons-ple. 34. 1876, f. 222. Lettre particulière de l'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaires étrangères au prince Gortchakow, Pèra, 1 (13) novembre 1876.

поведует войну с Россией, взваливая на нас все свои (Турции. - А . М.) невзгоды и несчастья. В кофейнях читаются газеты, в которых бранят Россию и ее представителей, намереваются итти на нее священной войной, рассчитывая на помощь какого-то индийского государства, обещающего Турции войско, деньги и корабли. Турция, уверяет Ахмед-Расим-паша, непременно объявит войну Черногории, а так как Россия будет тому противиться, то вот и предлог к войне с Россией; на нашей стороне Англия, и дело Турции, значит, выиграна! Множество ружей, привозимых в город, доказывает, что мусульмане на всякий случай вооружаются"¹ .

Интриги Англии не ограничивались пределами Турции: она пыталась привлечь на сторону турок, против России, Румынию и Грецию² .

Английский посол Эллиот прилагал все усилия к тому, чтобы запугать Румынию угрозой русского нападения на нее, рекомендуя ей выступить на стороне турок, против России, или, в крайнем случае, не допускать перехода русских войск через Румынию на Балканы. Эти интриги Англии в Румынии раскрываются из беседы Эллиота с румынским представителем в Турции князем Гика, из откровенных признаний Братиану и донесений Стуарта³ .

Греция была склонна дать согласие выступить на стороне турок, но только в том случае, если Англия побудит турок уступить ей Крит, Фессалию и Эпир⁴ .

Отказываясь предоставить Болгарии широкую автономию, Порта в то же время, как это видно из донесения Игнатьева от 18 ноября 1876 г., пыталась привлечь на свою сторону некоторые слои болгарского населения⁵ .

После речи, произнесенной Дизраэли, турецкая столица стала убежищем для авантюристов всех стран и любителей легкой наживы типа польского эмигранта князя Четвертинского и ему подобных.

Чтобы побудить Турцию на объявление войны в угоду Англии, ей предложили заем.

Среди правящих кругов Турции точно так же, как и среди русских дипломатов, было много лиц, которые отлично понимали, что Англия, толкая Турцию на войну против России, не окажет ей необходимой помощи и что, в конечном счете, Англия, воспользовавшись истощением Турции в войне с Россией, захватит у Турции ее вассальное владение - Египет - и попытается ввести свой флот в проливы.

"В общем, - доносил Игнатьев 15 (27) ноября 1876 г., - слепая вера, которую турки проявляют в отношении Англии, кажется несколько поколебленной. Кроме "младотурок" все положительные люди начинают понимать, что, толкнув Турцию на гибельный путь, Великобритания будет заботиться главным образом о своих собственных интересах и что помощь, которую она окажет Порте, будет очень дорого стоить этой последней. Со своей стороны я убежден, что в случае вступления наших войск в Турцию англичане, не слишком занятые поддержкой Оттоманской империи, неминуемо завладеют Дарданеллами, введут затем свой флот в Босфор с корпусом для десанта и наконец, оккупируют Египет, который всегда являлся предметом их вожделений (пометка Александра II: "Все это вполне вероятно")⁶ .

Более дальновидные турецкие политики понимали, что ослабленная политическим и финансовым кризисом Турция должна воздержаться от войны, так как она не была к ней подготовлена. Эти круги и в том числе свергнутый под давлением военной партии младоосманцев и Англии премьер-министр Мехмед-Рушди-паша, Намык-паша и даже зять султана Махмуд-Дамад-паша, ставший во время русско-турецкой войны, как это ни удивительно, военным министром, считали, что все тяготы войны лягут на Турцию, а английская помощь может оказаться нереальной или малоощутительной; некоторые из них заранее полагали, что Турция обречена на поражение. Сам Мидхат-паша в январе 1877 г., за две недели до своей высылки, стал склоняться к мысли, что Турции в случае войны угрожают опасные последствия, так как анг-

¹ K. 29 Cons-ple. 1876, р. 439 - 445. 1876. N 258.

² K. 32. Cons-ple. 1876, ff. 306 - 307. Dèpêche de I'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaires êtrangèies au prince Gortchakow, N 507, Pèra, le 4(16) novembre 1876.

³ Братиану - национал-либерал, премьер-министр Румынии; барон Стуарт - русский генеральный консул в Румынии. Упоминаемый же в документах Стюарт - английский посол в Афинах. См. K. 32. Cons-ple. 1876, ff. 366 - 367. Dèpêche secrete de l'ambassadeur à Cons-ple au ministre des affaires étrangéres au prince Gortchakow Pèra, le 8 (20) novembre 1876. K. 35. Cons-ple. 1876, f. 669. Tèlègramme secret du general Ignatiew, le 13 (25) décembre 1876. K. 32. Cons-ple. 1876. ff. 423 - 425. Dèpêche de I'ambassadeur à Cons-ple au ministre des affaires étrangè. es prince Gortchakow, N 530. Pèra, le 15 (27) novembre 1876, très confidentielie.

⁴ K. 32. Cons-ple. 1876. f. 387. Dèpêche de I'ambassadeur â Cons ple au ministre des affaires ètrangères au prince Gortchakow, N 523. Confidentielle. Le 11 (23) novembre 1876. K. 22. Cons-ple. 1877, ff. 394 - 396. Dépêche secrete de l'abassadeur au ministre des affaires, étrangères au prince Gortchakow, N 41, Pèra, le 22 Janvier - 3 fevrier 1877.

⁵ K. 22 Cons-ple. 1877, ff. 218 - 219. Dépêche de I'ambassadeur a Cons-ple au ministre des affaires étrangères au prince Gortchakow, N 14, Pèra, le 6 - 18 Janvier 1877.

⁶ K. 32. Cons-ple. 1876, ff. 430 - 431. Dépêche secrete de I'ambassadeur Constantinople au ministre des affaires étrangères prince Gortchakow. Pèra. 15 (27) novembre 1876. N 531.

лийские гарантии могут оказаться блефом и перед Турцией могут возникнуть неразрешимые трудности. Это подтверждается его умеренной речью на расширенном заседании Государственного совета 18 января 1877 г. и другими его заявлениями, сделанными после провала Константинопольской конференции держав.

"Люди, стоящие у власти, - доносил Игнатьев 10 (23) января 1877 г., - и в том числе сам Мидхат-паша не кажутся вполне одураченными теми преувеличенными слухами, которые они распускают о турецких силах. Так я узнал, что великий везир недавно признался одному из своих доверенных лиц, что дела сейчас зашли слишком далеко для того, чтобы их можно было урегулировать дипломатическим путем"¹ . "Вы нас разобьете, - говорил господину Ону, первому драгоману русского посольства, Махмуд-Дамад-паша, - это возможно, но мы будем защищаться всеми силами, будьте в этом уверены; сам султан вынужден будет встать во главе войск. И, по крайней мере, мы будем иметь ясное положение, которого все требуют, вместо неуверенности, которая тяготит всех заинтересованных"² .

Даже Мидхат-паша, с запозданием поняв корыстный характер всех маневров и заигрываний английской дипломатии с конституционалистами в 1876 - 1877 году, в письме к русской аристократке Рагозиной, вхожей в дипломатические круги, признавался, что посредничество Англии в 1876 г. в русско-турецком конфликте и в особенности во время Константинопольской конференции для Турции оказалось роковым, а "дружба" Англии - лицемерной, точно такой же, по его мнению, оказалась та роль "честного маклера", которую Англия взяла на себя при посредничестве в русско-турецком конфликте, во время которого она прикрывала свою корыстную политику фразами "невмешательства" в турецкие дела.

Письмо к Рагозиной Мидхат закончил афоризмом: "Мы (турки) говорим: не верь клятве женщины - она непременно обманет. А я скажу: не верь также дружбе рыжего (намек на англичан) и чести маклера"³ . В беседе с корреспондентом английской газеты "Nineteenth Century" Мидхат-паша сказал об этом еще более откровенно: "Султан ни за что бы не отвергнул предложения держав и не стал бы рисковать войной с Россией, если бы он не рассчитывал конфиденциально на поддержку со стороны Англии"⁴ .

Что касается французской дипломатии, во главе которой стоял Деказе, то она действовала в угоду Англии, запугивая через своего посла в Стамбуле Россию угрозой захвата английским флотом Константинополя в случае, если Россия ради обеспечения автономии Болгарии займет ее⁵ . Но в целом ее позицию можно было бы определить в двух словах - сохранять нейтралитет.

При этих условиях турки, отвергнув требования держав и поджигаемые Англией, решили даже взять на себя инициативу войны с Россией, несмотря на то, что Россия первоначально проявляла мирные намерения.

Как известно, инициатива переговоров с державами, завершившихся подписанием лондонского протокола 31 марта 1877 г., принадлежала России. В этом протоколе, подписанном и Англией, державы, принимая к сведению обещания реформ, данные Абдул-Гамидом II, обязывались следить за их выполнением и в то же время оставляли за собой свободу действий в случае, если Турция еще раз не сдержит своего слова и не осуществит обещанных в пользу боснийцев, герцеговинцев, болгар и других славянских народов реформ⁶ . Протокол требовал от Турции проведения частичного разоружения турецкой армии, сосредоточенной на Балканах и направленной против сербов, Болгарии и Черногории⁷ .

После провала этой последней примирительной попытки война между Турцией и Россией стала неизбежной, и она вскоре (24 апреля 1877 г.) разразилась.

III

Как только раздались первые выстрелы, султан Абдул-Гамид, ссылаясь на статью 8-ю парижского договора, обратился к державам за помощью и поддержкой". Но это его обращение осталось гласом вопиющего в пустыне. Франция, еще полностью не оправившаяся со времени франко-прусской войны, не желая терять в лице Россия воз-

¹ K. 22. Cons-ple. 1877, ff. 299 - 300. Dépêdhe de 1'ambassadeur à Constantinople au ministre des affaires étrangères prince Gortchakow, N 23. Péra, 10 (22) Janvier 1877.

² K. 22. Cons-ple. 1877, ff. 10 - 11. Dépêche de m-r Nelidow au ministre des affaires étrangères prince Gortctiakow. 29 Janvier - 10 fevrier 1877. N 52 Нелидов - поверенный в делах русского посольства в Стамбуле.

³ Рагозина "Из дневника русской в Турции перед войной 1877 - 1879 гг.", стр. 42. СПБ. 1878.

⁴ Мак-Колль "Султан и державы", стр. 75. Перевод с английского. СПБ. 1897.

⁵ См. K. 25. Cons-ple. 1876, f. 476. Télégramme secret du général Ignatiew. Péra, 21 novembre - 3 décembre 1871.

⁶ К 60 - 70-м годам XIX в. относится возникновение афоризма "действовать" à lа Turca", что означало: "все обещать и ничего не делать".

⁷ Требования России в пользу славянских народов наталкивалась не только на сопротивление Турции, но и Англии и даже союзной с Россией Австрии, являвшейся основным соперником ее на Балканах. Англия была решительным противником образования на Балканах федерации славянских государств, в том числе и крупного балканского государства - Болгарии, - дружественно настроенного по отношению к России. Не случайно в Болгарии Англия и до сего дня рассматривается как злейший враг славянства, срывавший дело национального воссоединения болгар.

можного союзника против Германии, заявила о своем нейтралитете. Австро-Венгрия, заключившая до этого с Россией будапештское соглашение¹ , тоже заявила о своем нейтралитете. К этому ее склонила и нейтральная позиция Германии в разгорающемся конфликте. Таким образом, Англии удалось спровоцировать на войну против России только Турцию. Сама же Англия осталась опять в стороне. Увидев, что планы вовлечения Германии и Австро-Венгрии в войну против России сорвались, она поспешила заявить о своем нейтралитете. Турция же, как это показали события, вступила в войну не столько в своих интересах, сколько в угоду Англии, провокационную роль которой западноевропейская буржуазная историография, как правило, замалчивала или затушевывала² .

На позицию Англии успокоительно подействовало заявление императора Александра II о русских планах в отношения Константинополя и Индии. В целях антирусской пропаганды в английских правящих кругах умышленно распускались слухи, что Россия "готовит поход на Восток и Индию" и намерена захватить Константинополь и Индию, хотя авторы этих слухов прекрасно знали, что перед Россией в тот период эти планы практически не стояли и не выдвигались. Для того чтобы рассеять подозрения о фантастических планах России в отношении Индии и Константинополя, Александр II вынужден был еще в октябре 1876 г. заявить английскому послу в Петербурге Лофтусу: "России приписывают намерение покорить в будущем Индию и завладеть Константинополем. Есть ли что нелепее этих предположений? Первое из них совершенно неосуществимо, а что касается до второго, то я снова подтверждаю самым торжественным образом, я не имею ни этого желания, ни этого намерения".

Россия всерьез не думала о завоевании Индии. Вопрос о принятии мер предосторожности на границах Индии всплывал лишь на случай нападения Англии (в союзе с Турцией) на Россию. Точно так же в качестве ближайшей задачи не ставился вопрос и о захвате Константинополя. Россия тогда ставила перед собой более умеренные задачи. Позиция же России в отношении проливов определялась в ту эпоху прежде всего желанием обеспечить укрепление обороноспособности России на Черном море от возможного вторжения со стороны нечерноморских держав. Россия была намерена только изменить невыгодный ей статут о проливах.

Это подтверждается запиской русского дипломата А. И. Нелидова 10 (22) ноября 1877 г. о проливах³ .

"Главной целью нашей морской политики в Турции было достижение свободного сообщения с Средиземным морем и недопущение того, чтобы неприятельский флот мог угрожать нашим берегам Черного моря, - писал Нелидов. - Нужно придумать такую комбинацию, которая бы обеспечила за одними нашими военными судами свободу плавания через проливы. Для нас существует настоятельная необходимость в том, чтобы могли проходить отдельные суда, а в особенности, чтобы проникали в. Черное море суда, приобретенные нами заграницей или построенные нами на наших верфях в северных морях. Что же касается Турции, то хотя ее флот остается и после войны по численности сильнее нашего, она не может нам нанести серьезного вреда, как это доказано настоящей войной. Таким образом, мы могли бы предложить существующие постановления о проливах изменить в той смысле, что нам бы предоставлялось право пропускать через проливы с разрешения султана военные суда поодиночке.

Проливы остаются закрытыми для иностранных военных судов. Прибрежные государства Черного моря имеют, однако, право просить султана о пропуске военных судов поодиночке"⁴ .

¹ Оценку этого договора см. В. И. Ленин "Тетради по империализму", стр. 620.

² Это смазывание провокационной роли английской дипломатии в 1875 - 1878 гг. бросается в глаза даже в недавно появившейся статье Waddington F. "La politique de lord Beaconsfield dans ses rapports avec la Russie", опубликованной в "Revue d'histoire diplomatique", Avril - juin - juillet - septembre 1939. Весьма подробно оценка западноевропейской историографией политики держав в период "восточного кризиса" 1875 - 1878 гг. отражена в следующих трудах: Miller W. "The Ottoman Empire and ist successors (1801 - 1927)", Cambridge, 1936; Seton Watson "Dizraeli, Gladston and the Eastern question". London, 1935. Взгляды западноевропейской историографии на "восточный вопрос" изложены в следующих трудах, считающихся "об'ективными": Driault E. "La question d'Orient". Paris, 1920; Marriott J. "The "Eastern Question". Oxford, 1923. Ошибочная концепция антиленинской школы Покровского относительно "восточного вопроса", явно извращающая взгляды Маркса - Энгельса, была изложена в статье "Восточный вопрос", написанной самим "основоположником" М. Н. Покровским (см. "Большая советская энциклопедия", т. XIII). Нечужды вредному влиянию этой ошибочной концепции и труды некоторых советских историков.

³ А. И. Нелидов, пробывший до марта 1877 г. в качестве поверенного в делах русского посольства в Стамбуле, в 1882 г. был назначен послом в Стамбул.

⁴ Горяинов С. "Босфор и Дарданеллы", стр. 327 - 328. СПБ. 1907. "Записка составлена незадолго до победы русских при Плевне. Она намечала желательные условия мира: автономия Болгарии, Боснии и Герцеговины (последних - под покровительством Австрии), возвращение России части Бессарабии, уступка ей Карса и порта на Черном море. Специально Нелидов остановился на вопросе о проливах" (Шебунин "Россия и Ближний Восток", стр. 65).

Англия еще в начале возникшей русско-турецкой войны за спиной той же Турции успела договориться с царской Россией о том, что царизм не будет противодействовать ее интересам в Египте, а в Константинополе и проливах будет сохранен статус кво¹ . Таким образом, интересы Турции были превращены в разменную монету в торге Англии с противницей Турции - царской Россией² . Когда успешно наступающие русские войска оказались у ворот Константинополя - в Адрианополе, - то Англия, грубо попирая суверенные права Турции, провела свои эскадры без согласия султана к проливам. Дизраэли дал стянутому в проливы флоту приказ в случае продвижения русских войск к Константинополю подойти к Дарданеллам и Босфору, шантажируя при этом Россию войной, к которой Англия в действительности не была готова.

Россия тогда пригрозила двинуть свои войска прямо на Константинополь. Только эта угроза и робко произнесенные формальные протесты султана побудили Англию убрать из проливов свой флот, который 2 февраля 1878 г. успел уже стать на якорь у Принцевых островов.

Как же оценить позицию Англии во время войны? "Политика Дизраэли во время русско-турецкой войны была политикой вооруженного вмешательства. Он охотно побил бы русских в союзе с турками. Если бы возможно было, он возмутил бы одновременно Туркестан против русских для успокоения опасений Англии относительно ее индийской границы; с этой целью обсуждались, если не подготовлялись, мероприятия. Дизраэли считал политику свою хорошей, потому что она укрепляла Британскую империю, и поступал он таким образом не ради поддержания Турции, а с целью подавления России", - писал, 16 сентября 1896 г. в "Pall Mall" хорошо осведомленный английский журналист М. Ф. Гринвуд³ .

"В послании, продиктованном Сервер-пашой для напечатания в Англии, - писал Мак-Колль, - когда Турция лежала у ног России, заявлялось, что Англия вполне ответственна за войну. А один из турецких агентов, бывших при нем, добавил: "Нас побудила воевать Англия и даже продолжать войну тогда, когда здравый разум говорил нам, что лучше бы заключить мир на каких-нибудь условиях. Мы заключили бы мир до взятия Плевны, чем бы Россия удовлетворилась, если бы мы не послушались советов английского правительства. Я не ссылаюсь на официальные ноты Дерби. Если бы мы им верили, то нам нечего было бы рассчитывать на Англию, но дипломаты доверяют более всего неофициальным нотам. Они доверяют "официозным" нотам, словам, которые передаются шопотом на ухо. То были частые беседа лорда Биконсфильда с Муссурусом-пашой, мистера Лайярда⁴ с Сервер-пашой и с султаном, которыми мы руководились, и они-то ввели нас в обман. У Сервер-паши есть документы, которые докажут, что все сказанное мною - сущая правда".

Лайярд и Дизраэли опровергали это в свое время. Но Сервер-паша предпочел скорее уйти в отставку, чем отказаться хотя бы от одного слова⁵ .

Вскоре после захвата Плевны и Адрианополя Россия, не занимая Константинополя, у самых его стен, в местечке Сан-Стефано, заключила с Турцией договор. В ходе войны вассальная султану Румыния, поддержанная Россией, объявила свою полную независимость от Турции. Бессарабия, переданная державами после Крымской вой-

¹ 18 мая 1877 г. Горчаков в ответ на ноту Дерби от 6 мая сообщил, что Россия ни в коем случае не допустит захвата Египта. В этом же ответе на вопрос о нерушимости режима в проливах было указано, что этот вопрос признан подлежащим рассмотрению всех держав (Горяинов. Цит. соч., стр. 316 - 317).

² Когда расчеты Англии на то, что против России наряду с Турцией выступит и Австрия, не оправдались, это вызвало у Дербя очень большое беспокойство, и он снова решил принять ряд профилактических мер, пытаясь привлечь на свою сторону Германию. Но Германия, опасаясь нападения на нее с тыла Франции, предложила Англии заключить антифранцузский союз, что было тогда отвергнуто Дерби. Только тогда Дерби в мае 1877 г. поспешил договориться по "восточному вопросу" с Россией. "Согласно донесениям графа Шувалова (1877, Londres 11. Res. tel. 7 (19) février; Lettres 8 févr.), - пишет Горяинов, - Бисмарк предложил лорду Дерби заключить оборонительный и наступательный союз с Англией, против Франции. Когда же Дерби отклонил это предложение, Бисмарк стал пугать английский кабинет тем, что Германия поддержит Россию в ее войне с Турцией. Возможность войны, в особенности отдельной войны между Россией и Турцией, очень тревожила лорда Биконсфильда, так как он опасался, что она повлечет за собой преждевременное крушение Турецкой империи, к какому событию Англия не была подготовлена. Лорд Биконсфильд искал на этот случай соглашения с нами, вовсе не заботясь о судьбе христиан. Но уже с того времени Англия замышляла захватить Дарданеллы, коль скоро мы подступим к Адрианополю" (Горяинов С. Цит. соч., стр. 310 - 311; Londres 11. Res. tel. 8 (20) février; Lettres 9 (21) février, 11 (23) février 1877; Ignatiew. Lettres 14 (26) mars 1877).

³ Цит. по Мак-Колль "Султан и державы", стр. 75. Перевод с английского. СПБ. 1897.

⁴ Чайльз Лайярд - английский посол в Константинополе, сменивший Эллиота в январе 1877 года. Муссурус-гаша - турецкий посол в Лондоне.

⁵ Цит. по Мак-Колль, стр. 70, см, также стр. 122.

ны Румынии¹ , возвращалась России, взамен чего Румыния получала от Турции северную Добруджу, к которой она после второй балканской войны 1913 г. насильно присоединила еще и южную Добруджу. Из весьма секретного донесения Игнатьева от 15 (27) ноября 1876 г. видно, что уже с осени 1876 г., в предвидений возможности развития кризиса, по поручению Горчакова были начаты предварительные переговоры с представителями Румынии о дальнейшем укреплении русско-румынских отношений. Нелидов, согласно инструкциям, данным ему Игнатьевым, в беседе с Братиану заявил, что "война между Россией и Турцией пресечет ipso facto Парижский договор со всеми его гарантиями и что Румыния, следовательно, приобретет новое, более солидное положение, заслужив наше (России. - Х. М.) расположение". Затем Братиану выдвинул в качестве основных условий для заключения договора между Румынией и Россией следующее: 1) обеспечение территориальной неприкосновенности Румынии; 2) оказание поддержки Румынки в случае объявления ее независимости от Турции; 3) предоставление Румынии особого театра военных действий в Добрудже, "как если бы румынская армия составляла левое крыло русской армии", если русско-турецкая война станет неизбежной; 4) некоторая территориальная компенсация Румынии, в частности позволение ей "занять на левом берегу Дуная две крепости, которые будут указаны заранее"; 5) снабжение оружием, боеприпасами и другими материалами румынской армии за счет фондов, "предназначенных для распространения среди болгар.

Все эти пункты были выдвинуты Братиану в беседе с Нелидовым, последний имел "распоряжение только выслушать то, что ему скажет г. Братиану, но он не мот обсуждать ни одного вопроса". Что касается возвращения Бессарабии, то в этом вопросе вполне трезвый политик Братиану занял следующую позицию: "г-н Братиану много раз возвращался в своем разговоре к тому впечатлению, которое он получил в Ливадии (при встрече с Александром И. - Х. М.) относительно необходимости рано или поздно уступить нам часть Бессарабии, которой мы были лишены в 1856 году. Он мне сказал, - сообщает о разговоре Нелидов Игнатьеву, - что пытался подготовить к этому общественное мнение, но до сих пор встречал живую оппозицию как со стороны палаты депутатов, так и сената и всего общества в целом. Он не теряет, тем не менее, надежды на то, что ему удастся преодолеть это сопротивление, когда наступит решающий момент"² .

При поддержке России, согласно сан-стефанскому договору, на Балканах создавалось крупнее новое славянское государства - "Болгарское княжество", - зависимое от султана только номинально. В Азии Россия получала крепость Каре, Ардаган, Батум, Артвин и Баязид. Англия и Австро-Венгрия, недовольные созданием на Балканах крупного славянского государства, дружественной России, потребовали пересмотра условий тан-стефанского мира на международном конгрессе. Их поддержала союзница Австрии, Германия. Россия вынуждена была согласиться на созыв конгресса. Русская дипломатия через своего посла в Лондоне графа Шувалова еще до конгресса решила предварительно договориться с Англией относительно пересмотра условий сан-стефанского договора. В результате переговоров Шувалова с лордом Биконсфильдом и маркизом Сольсбери, ставшим в это время уже министром иностранных дел, 30 мая 1878 г. было заключено англо-русское соглашение по основным вопросам, подлежавшим обсуждению на конгрессе. По этому договору, Россия вынуждена была согласиться на уменьшение территории Болгарского княжества до одной трети первоначально намеченной в Сан-Стефано территории и отказаться от претензий на Баязид. Между Россией и Болгарией искусственно была создана весьма невыгодная для их сообщения граница.

Имея уже с мая 1878 г. договоренность с Россией и зная, что последняя не начнет новой войны против Турции_; премьер Дизраэли и министр иностранных дел Сольсбери, пугая турок угрозой нового русского нападения, в начале июня 1878 г. заставили султана подписать весьма выгодный им англо-турецкий "союзный" договор. По этому договору, Англия обязалась "защищать" азиатские владения Турции, в случае если они подвергнутся нападению со стороны России. В награду за эти будущие, так и не осуществленные, "призрачные услуги" Турция обязалась уступить Англии остров Кипр, что укрепляло английские позиции в восточной части Средиземного моря. Таким образом, и в 1877 - 1878 гг. Англия, не пожертвовав ни одним человеком, не истратив ни одного снаряда, используя русско-турецкие и австро-русские противоречия, сумела извлечь для себя на Ближнем Востоке и Балканах крупные выгоды. Она добилась того, что Россия не стала хозяином проливов. Кроме того она укрепила свои позиции в восточной части Средиземного моря, впротивовес Франции и России. После прорытия Суэцкого канала (1869 г.) Средиземное море стало для Англии, прибравшей к рукам в 1876 г. почти все акции Суэцкого канала, кратчайшие, путем в Индию.

Через девять дней после заключения англо-русского соглашения открылись заседания берлинского конгресса, санкционировавшего по болгарскому вопросу предварительные условия англо-русского соглаше-

¹ Бессарабия, согласно парижскому договору, была передана княжествам Молдавии и Валахии, на базе которых образовалась Румыния. Англо-французские союзники рассматривали тогда Румынию как форпост против России на юге и Балканах.

² K. 29. Cons-ple. 1876, ff. 423 - 425. Dépêche de l'ambassadeur à Cons-ple au ministre des affaires étrangèes prince Gorthakow. N 530. Très confidentielle. Pèra, le 15 - 27 novembre 1876.

ния. Первоначально намечавшаяся "великая' Болгария" была расчленена на три части. Восточная Румелия и болгарская Македония были отрезаны от основной части Болгарии. Восточная Румелия получила лишь широкую автономию. Босния и Герцеговина не были воссоединены с Сербией, а переданы Австрии. В результате национальный вопрос на Балканах был разрешен лишь частично; балканский узел все еще оставался запутанным в угоду любителям политики "разделяй и властвуй". Конгресс подтвердил независимость Сербии и Румынии, установленную еще в Сан-Стефано. Бессарабия была возвращена России. Добруджа была передана Румынии. Хотя русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. была захватнической, однако ее косвенное объективно-историческое значение, как и балканских войн 1912 - 1913 гг., заключалось в том, что она частично помогла национальному освобождению ряда народов, ибо в итоге этой войны Сербия и Румыния, а частично и Болгария избавились от турецкого ига и получили независимость.

"Основным, - писал Ленин, - объективным содержанием исторических явлений во время войн не только 1855, 1859, 1864, 1866, 1870, но и 1877 года (русско-турецкая) и 1896 - 7 годов (войны Турции с Грецией и армянские волнения) были буржуазно-национальные движения или "судороги" освобождающегося от разных видов феодализма буржуазного общества"¹ .

Кроме того берлинский конгресс предписал Турции вступить в переговоры с Грецией и державами об уступке Фессалии и Эпира Греции. Таким образом, на берлинском конгрессе при участии Англии и Австрии произошел первый официально организованный раздел Турции. После берлинского конгресса и в результате реставрации абсолютизма в Турции последняя при абдул-гамидском режиме была превращена в полуколонию империализма.

Вот как оценивает Ленин итоги русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. и берлинского конгресса: "1877 - 1878: (Освобождение национальных государств на Балканах.) Грабят ("делят") Турцию (Россия + Англия + Австрия)"² .

¹ Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 109.

² Лени и "Тетради по империализму", стр. 620. О причинах поражения Турции в войне см. "Архив К. Маркса и Ф. Энгельса". Т. I (VI), стр. 381 - 382. Что касается английской дипломатии, то ей на берлинском конгрессе удалось впервые внести серьезный разлад в австро-германо-русские отношения. "Союз трех императоров" получил первую и серьезную трещину именно на берлинском конгрессе.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Хас. МУРАТОВ:

Комментарии: