Существует значительное количество как научных, так и научно-популярных работ, посвященных расправам большевиков над духовенством и разрушению православных храмов после октября 1917 года. Но изучение документов показывает, что уже в февральские дни 1917 г. в Петрограде целый ряд храмов подвергся обстрелам, обыскам и разграблению, причем как в центре, так и на окраинах города. Представляется крайне важным обратиться к этим событиям, тем более, что до сих пор они не были проанализированы историками.

Первой 27 февраля 1917 г. пострадала церковь в разгромленном в этот день Доме предварительного заключения на Шпалерной улице. Имущество храма оказалось частью уничтожено, частью расхищено. Погибли все метрические, обыскные и богослужебные книги, церковная печать была украдена, разрушен мраморный престол, а ризница сгорела в пожаре. Удалось спасти только св. антиминс, напрестольное евангелие, св. чашу и дискос, которые укрыл старший надзиратель тюрьмы Филипп Егоров. Священник церкви Константин Песоцкий во время событий отсутствовал, так как не смог добраться до места служения из-за закрытия мостов: он жил на Лесном проспекте. Когда же в один из следующих дней он пришел в храм, новая стража, не знавшая священника в лицо, не пропустила его без "особых удостоверений". При этом настоятель отметил, что из здания свободно выходила "праздная публика", очевидно, проникавшая с другой стороны через Окружной суд. Эта догадка подтвердилась в пятницу, 3 марта, когда священнику удалось пробраться в помещение храма, где он "видел массу людей, ходящих в шапках, что-то ищущих". Когда Песоцкий попросил их покинуть церковь, ему ответили: "ты что за хозяин здесь будешь. Вот пристукну, так тут и останешься". Священник был вынужден уйти, но вернулся на следующий день и, отыскав старшего надзирателя Егорова, попытался навести порядок в помещении, но "прибрать незапертую церковь не было возможным". В итоге 10 марта настоятель составил рапорт своему благочинному, заключив, что "ввиду полного разгрома церкви и тюремного здания богослужение долго не будет совершаться" ¹.

Соколов Арсений Владимирович - кандидат исторических наук, докторант Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена. Санкт-Петербург.

Однако 21 марта Петроградская губернская тюремная инспекция обратилась в духовную консисторию с требованием "изучить" действия священника, которого обвинила в "непринятии мер к прекращению грабежа церкви и ея имущества". Отмечалось, что, если бы священник прибыл вовремя, то "достаточно было бы нескольких слов и кощунства не произошло бы". По мнению инспекции, Песоцкий "не только не исполнил своего пастырского долга, но до сего времени не поинтересовался даже узнать о судьбе храма" ². Чтобы снять с себя обвинения, настоятель написал еще несколько рапортов, в которых, кроме всего прочего, отметил, что он не был обязан по долгу службы являться в храм ежедневно, обычно его вызывали по телефону. А 27 февраля ему никто не позвонил: "начальник дома скрылся, стража разбежалась, оставив на произвол судьбы даже свои квартиры и имущества. Выпущенные на свободу заключенные собирались перевешать администрацию и дом взорвать" ³. Помощник благочинного составил 25 марта 1917 г. акт осмотра, в котором констатировал, что входные двери с улицы и внутренние в церковь оставались открытыми, замки всех шкафов и хранилищ церковного имущества сломаны и по помещениям ходит "свободно гуляющая публика" ⁴. Настоятель добавил, что "не имея сил оказать воздействие на прекращение в дальнейшем расхищения церковного имущества", он слагает с себя всякую дальнейшую ответственность за целостность храма ⁵.

Если вышеприведенную историю еще можно объяснить буйством освобожденных заключенных, то вряд ли то же применимо к другим случаям нападений на храмы и монастыри. Например, 28 февраля вооруженные солдаты прибыли в Александро-Невскую лавру и именем Государственной думы изъяли у ее казначея 26 тыс. рублей, из которых 22 тыс. передали в ВКГД ⁶. Интересно отметить, что отряд возглавлял бывший послушник лавры прапорщик 20-го драгунского Финляндского полка В. Ф. Саута ⁷. Солдаты арестовали и отвезли в Таврический дворец находившегося в монастыре митрополита Петроградского Питирима (Окнова), который в тот же день написал прошение об увольнении на покой ⁸. Кроме того, по сообщению "Петроградской газеты" 6 марта из лавры в Государственную думу донесли о "банде хулиганов", пытающейся ограбить монастырь. Городской голова Петрограда Ю. Н. Глебов спешно направил туда на автомобиле нижние чины гвардейского флотского экипажа и вооруженный взвод 9-го кавалерийского полка, в результате чего "банда отчасти арестована, отчасти разогнана" ⁹.

Большая часть случаев разгрома православных храмов в Петрограде в феврале-марте 1917 г. произошла в результате пущенных кем-то слухов о том, что царская власть установила на городских крышах пулеметы, из которых полиция вела огонь по восставшим ¹⁰. Эти слухи страшно будоражили население, множились и обрастали подробностями, приобретая характер факта. Сообщения были настолько серьезными, что их расследованием занялась Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства (ЧСК) ¹¹, которая, впрочем, не смогла прийти к какому-то определенному выводу о действительных событиях. Представители царской администрации, естественно, категорически отрицали факт применения пулеметов для борьбы с беспорядками: 22 марта об этом заявил генерал С. С. Хабалов ¹², а 19 апреля - генерал М. А. Беляев ¹³. 7 апреля ЧСК с пометкой "экстренно" направила прокурору Петроградской судебной палаты предписание срочно собрать во всех участковых комиссариатах и "милиционных" отрядах достоверные сведения о стрельбе с крыш из пулеметов и ружей в Февральские дни ¹⁴. В течение апреля-мая поступили рапорты из разных районов города, но в них констатировалось отсутствие реальных доказательств такой стрельбы. Не удалось получить даже письменных показаний непосредственных свидетелей ¹⁵.

Вместе с тем, у слухов об обстрелах была еще одна важная составляющая, на которой до сих пор не акцентировали внимание исследователи: часто речь шла о якобы имевшей место стрельбе с православных церквей и колоколен. Эти здания являлись архитектурными доминантами города, и, безусловно, представляли собой удобные огневые позиции. Но, что удивительно, ни у кого из современников не возникала мысль о невозможности использования "домов молитвы" для расстрела населения. В мгновение ока вчерашние святыни превратились для революционных рабочих и солдат в бастионы врагов, ощетинившиеся пулеметами и ружьями и заботливо укрывающие в подвалах городовых. Ввиду сложившейся критической ситуации уже 4 марта 1917 г. только что назначенный управляющим Петроградской епархией епископ Вениамин Гдовский (Казанский) обзвонил по телефону благочинных столицы и попросил их срочно собрать информацию о ведении огня с колоколен и храмов ¹⁶. 6 марта он составил уже письменное поручение Петроградской духовной консистории тщательно изучить слухи о стрельбе из ружей и пулеметов полицейскими, скрывающимися в церковных помещениях. Епископ попросил обратить особое внимание на события вокруг Исаакиевского и Сампсониевского соборов, Вознесенской, Владимирской и Спасо-Сенновской церквей. Петроградская духовная консистория известила благочинных об этом задании 7 марта ¹⁷.

Вскоре к расследованию решил подключиться новый обер-прокурор Синода В. Н. Львов. Для этих целей 9 марта он командировал своего "адъютанта и секретаря" Г. Я. Азриленко и попросил учреждения духовного ведомства оказать последнему всяческое содействие "в фактической проверке распространившихся слухов" ¹⁸. Епископ Вениамин тут же известил об этом духовную консисторию, а та, на следующий день, - благочинных ¹⁹. Одновременно 9 марта Вениамин проинформировал Львова, что уже дал поручение о расследовании, и "донесения благочинных в большинстве уже поступили, в которых подтверждения слухов, однако, не усматривается" ²⁰.

Вскоре в консисторию стали приходить письменные отчеты с мест. 13 марта благочинный 1-го столичного округа протоиерей Александр Владимирский сообщил, что "ни на колокольнях, ни на церковных домах в округе не было пулеметов и стрельбы из них, а равно и ружейной стрельбы с церковных помещений" ²¹. 13 марта благочинный 5-го округа Андрей Кононов подтвердил, что "по заявлению причтов церквей приходских вверенного мне благочиния, на колокольнях церквей и зданиях... не было установлено пулеметов и обстрела по уличной толпе из них, как и из ружей не было производимо, и скрывающихся в церковных помещениях полицейских чинов не было" ²². О том же сообщили 15 марта благочинный единоверческих церквей протоиерей Симеон Шлеев ²³ и благочинный Исаакиевского и Казанского соборов протоиерей Василий Сперанский ²⁴. Кроме этого, настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский добавил, что "была попытка со стороны вооруженных солдат во главе с милиционером осмотреть подвал собора, но, после объяснения их с настоятелем, не была приведена в исполнение. Никто из соборян не подвергался никаким насилиям. Служба в соборе не прекращалась, и собор открыт был ежедневно в обычное время" ²⁵.

Рапорты продолжали поступать и в последующие месяцы. В донесении благочинного протоиерея Иоанна Камнева от 15 апреля 1917 г. речь шла уже об обстреле храмов восставшим народом. Так было в случае со Спасо-Сенновской церковью, в которой кроме всего прочего произвели обыски в самом здании, на колокольне и в квартирах причта, но "нигде ничего не найдено". Знаменская церковь также подверглась обстрелам, но случайным, в одной из причтовых квартир "разбиты стекла в окнах от пуль". Храм обыскивали. Во Владимирской церкви осматривали колокольню, но ничего подозрительного не на-

шли, а в Покровской церкви "обыски были только в подвалах под церковью и домами, обстрела не было" ²⁶.

Некоторые благочинные, очевидно, запутались в том, кому нужно слать отчеты: в консисторию, епископу или обер-прокурору Святейшего Синода. Благочинный 10-го округа Василий Акимов сообщил 18 апреля в консисторию, что распоряжение о расследовании он получил по телефону и тут же обзвонил настоятелей подведомственных кладбищенских церквей. Однако рапорты от причтов он направил непосредственно Вениамину ²⁷. Благочинный латышского прихода протоиерей Павел Кульбуш доложил 19 апреля, что подведомственных ему церквей на территории города нет, и запрос ему направили по ошибке ²⁸.

Духовные власти были крайне озабочены тем, чтобы проинформировать население о непричастности церквей к уличным обстрелам. Общественное мнение в этом вопросе однозначно считало духовенство виновным. Например, 2 марта солдаты Егерского полка доставили в Думу по подозрению в стрельбе с колокольни своего протоиерея Добровольского. В ходе короткого расследования выяснилось, что речь шла о недоразумении, и незадолго до этого недавно избранный егерями командир батальона Матушевский объявил священнику о снятии с него всех подозрений и поручил принять церковь ²⁹. 19 марта 1917 г. на заседание 5-го петроградского попечительства, где председательствовал протоиерей Орнатский, явилось около 15 рабочих, которые заявили, что он не может возглавлять собрание, так как "священники не должны вмешиваться в политику, они стреляли с колоколен из пулеметов" ³⁰. В мае 1917 г. Петроградская духовная консистория направила в редакцию журнала "Известия по Петроградской епархии" 10 подлинных рапортов благочинных и настоятелей церквей о февральских событиях, попросив епископа Вениамина посодействовать в скорейшей публикации этих документов "с тем, чтобы выдержки из них были сделаны самим редактором" ³¹. В результате, журнал опубликовал целиком три наиболее ярких и подробных рапорта, отражавших ситуацию в разных частях города: от протоиерея Василия Дурнева (Васильевский остров), протоиерея Николая Сперанского (Петроградская сторона) и священника И. К. Кьяндского (Выборгская сторона). Представляется важным подробно остановиться на содержании этих ранее не использованных исследователями документов, так как они ярко иллюстрируют то, что происходило с православными храмами в столице в Февральские дни.

Первый из рапортов - самый пространный - о событиях вокруг церкви Благовещения Пресвятой Богородицы и Воздвижения Креста Господня (8-я линия Васильевского острова, д. 61). Там сообщалось, что с 27 февраля на улицах стали собираться "возбужденные толпы" вооруженных рабочих и солдат, причем особая концентрация людей происходила рядом с храмом на углу 8-й линии и Малого проспекта на пути к Трубочному заводу артиллерийского ведомства. Часто раздавались одиночные и залпами выстрелы в разных местах острова. Утром 1 марта кто-то закричал, что с колокольни стреляют, и тут же со всех сторон по ней открыли огонь. Настоятель Василий Дурнев поспешил к храму, но его окружили и стали угрожать самосудом. От расправы протоиерея спасла только его "усиленная просьба" сейчас же провести осмотр церкви. Прибыли несколько милиционеров, пальбу остановили и вместе с солдатами осмотрели помещения храма и колокольню. Ничего подозрительного не нашли, о чем начальник охраны Василеостровского штаба милиции выдал специальное удостоверение. Это, однако, не удовлетворило "возбужденную толпу", которая по собственному почину начала осмотр квартир причта, включая чердачные помещения и строения во дворе. "Осмотр этот совершался многократно разными лицами, без всякого приказа милиции, сопровождался крайне грубым обращением, а в квартире настоятеля был даже произведен выстрел, хотя и в пол,

но повергший всю семью в ужас" ³². Ничего подозрительного опять-таки не обнаружили.

2 марта богослужения продолжались обычным порядком, и духовенство уже начало надеяться, что скоро все успокоится. Но рано утром в пятницу 3 марта во время исповеди говеющих с шумом и криками через западные двери храма и алтарь нижней церкви в здание ворвалась толпа вооруженных солдат и несколько штатских с возгласами: "здесь молебны служат, а с колокольни людей расстреливают". Вбежавшие заставили прекратить богослужение и исповедь, а молящихся покинуть помещение. Здание оцепили, начался вторичный обстрел колокольни и церкви. Внутри храма "вооруженные солдаты и штатские были в шапках, даже с папиросами, бегали беспорядочно по церкви, алтарям, между св. престолами и царскими вратами, заглядывая и под престолы, ища везде вооруженных людей и оружие". Потом появились милиционеры и вместе с толпой еще раз осмотрели храм: нижний, средний и верхний (где сдвинули с места св. престол), а также тщательно обследовали колокольню до самого верха. Ничего не нашли. После этого милиционеры, предъявив ордер на арест "домовой администрации", увели в штаб настоятеля, приказчика и алтарного сторожа, которых, коротко допросив, отпустили. В это время толпа провела вторичный осмотр причтовых домов и помещений Благотворительного общества. И опять ничего вызывающего подозрения не обнаружили, но членам причта объявили, что в случае повторения выстрелов с колокольни их квартиры сожгут.

Чтобы успокоить народ, духовенство расклеило вокруг церкви "особенное объявление" о результатах осмотра 3 марта. Кроме того, с разрешения епископа Вениамина 4 марта богослужений в храме не проводили. Милиция запретила проводить их и в воскресенье, 5 марта. Но в близлежащих районах продолжали распространяться слухи о "снятых с колокольни людях, оружии, нахождении в храме даже под св. престолами в большом количестве съестных и винных припасов". Потом появился слух о существовании подземных ходов от церкви к домам причта, где прячутся городовые и оружие. Ввиду этого настоятель попросил милицию 6 марта осуществить еще один осмотр храма и колокольни в присутствии архитектора. В этом обследовании кроме технического специалиста участвовало 25 милиционеров во главе с начальником охраны. По окончании причту выдали протокол о том, что "как в самом храме, так и на колокольне нечего подозрительного не найдено: никаких следов, ни скрывающихся людей, ни оружия и никакого подземного хода, ибо такового здесь и быть не может за высоким стоянием грунтовых вод". Богослужения начались только с 6 марта, но во время них в церковной сторожке дежурили 4 милиционера, следящие за порядком. И лишь 13 марта охрану решили снять. Духовенство вновь расклеило близ храма текст милицейского удостоверения о результатах осмотра, а также опубликовало его в некоторых наиболее распространенных газетах ("Новое время", "Петроградский листок", "Газета") ³³.

Как констатировал автор рапорта, несмотря на все меры, "у некоторых лиц, о которых менее всего можно было подумать, что они могут подвергнуться легковерию и гипнозу толпы, существует убеждение, что с колокольни действительно были выстрелы, и они самолично видели во время обстрела дымки вокруг колокольни и падающие пули, которые, однако, никого не ранили". На последнее обстоятельство причт обращал особое внимание, отмечая, что вряд ли могло обойтись без жертв, если бы действительно велась стрельба сверху в "тысячную толпу". Духовенство было уверено, что стреляли только снизу, а "дымки", которые видели стоящие на улице, - это мелкая пыль крошащейся штукатурки, отлетающей из-за попадающих в нее пуль. Эти же пули, расплющенные о стены, падали вниз и, разумеется, никого не ранили ³⁴.

Похожие события развернулись вокруг Церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи (Лесной проспект, д. 16). Ее настоятель священник Иоанн Кириллович Кьяндский доложил своему благочинному, что 1 и 2 марта 1917 г. храм подвергся неоднократным обстрелам внутри и снаружи, а также шестикратному обыску. Причиной этого явилась "пущенная кем-то злостная клевета" о том, что на колокольне помещены пулеметы, из которых городовые расстреливают революционный народ. Первый обыск состоялся 1 марта. Во время него один из солдат полез осматривать леса, стоявшие в алтаре для росписи. "Произошел удар одной доски о другую, давший впечатление выстрела, а поднявшаяся от движения в лесах пыль дала впечатление дыма. Кто-то крикнул: братцы! Бросили бомбу, стреляй! И в алтаре поднялась стрельба вверх в леса, при чем стреляли в алтаре вверх и те солдаты, которые стояли в храме". В результате оказалось прострелено оконное стекло, повреждена пулями алтарная арка и вырван кусок живописи выше проема: пробито центральное изображение херувима. До конца дня 1 марта церковь подверглась обыскам еще дважды, причем во время вечернего осмотра велась беспорядочная стрельба из ружей и пулемета по колокольне, а солдаты арестовали свечника и сторожа. Руководивший солдатами офицер изъял ключи от колокольни и библиотеки, а ключ от храма оставил в сторожке у истопника.

2 марта обыски и обстрелы продолжились. Некие "неизвестные женщины" уверяли солдат, что между церковью и домом, где живет священник, существует подземный ход. Его дважды пытались отыскать, при этом никого не смутило, что настоятель проживал на 5 этаже многоквартирного частного здания через дорогу ³⁵. Последний обыск, произведенный вечером 2 марта, сопровождался неприкрытым грабежом. В церкви "и в шапках ходили и папиросы курили и опять стреляли: прострелены стекла в притворе (зале) и на лестнице, несколько пуль ударились в стену". За отсутствием изъятых накануне ключей двери на колокольню и в библиотеку взломали, а книги перерыли. Были украдены запас вина для причастия (16 бутылок), серебряное кадило из алтаря и серебряный крестик из крестильного прибора. У кладовой со свечами и маслом выворотили скобки с замками и унесли их. Электричество в этот день не работало, поэтому солдаты распотрошили коробки со свечами, мелкие в пачках раскидали по полу, а большие зажгли и ходили с ними для освещения. Кто-то из прибывших открыл приток свежего воздуха в тепловой камере водяного отопления, отчего трубы замерзли и лопнули (на улице было 16 градусов мороза). Стоимость ремонта оценивалась в 3,5 тысячи рублей, огромные для бюджета причта деньги. Кроме того, произведенные в храме выстрелы дали повод находившейся на улице толпе думать, что внутри идет бой, и опять началась стрельба по колокольне. Как отмечено в рапорте, "следы пуль в виде довольно глубоких ямочек видны на большом колоколе и даже железном языке; небольшой кусочек колокола от края отбит. Простенки, железная крыша и особенно бока закрытого входа на колокольню буквально изрешечены. Снаружи колокольни стекла в рамах разбиты, разбито и несколько изразцовых черепиц, которыми отделана колокольня". В связи с описанными событиями с 1 по 4 марта богослужения в храме не проводились, а сторожей отпустили только 4 марта днем ³⁶.

10 марта свой рапорт о событиях в дни переворота составил протоиерей Николай Сперанский, настоятель Церкви апостола Матфея и Покрова Пресвятой Богородицы (улица Большая Пушкарская, д. 35; здание не сохранилось). По сообщению протоиерея, 27 февраля, несмотря на уличные волнения, богослужения продолжались обычным порядком, а 28 февраля утреню совершили без колокольного звона. Перед службой храм посетил военный наряд, осмотрел здание (кроме алтаря) и колокольню, но ничего подозрительного не обнару-

жил. Около 12 час. дня на близлежащих улицах началась суматоха, вызванная якобы имевшими место выстрелами из частных домов. И тут же в толпе распространился слух о том, что огонь велся с церковной колокольни. Ссылаясь на наблюдения очевидца, Сперанский предположил, что "несколько пуль ударились в наружные стены колокольни и пустили пыль осыпавшейся штукатурки, каковая пыль принята была толпою за дым пулемета". Начался ружейный обстрел колокольни. Потом ее вторично осмотрели вооруженные солдаты, "при чем ружейному обстрелу подверглись, к счастью благополучно, сами осматривающие, принятые толпою за полицейских. При осмотре опять никого и ничего найдено не было". Вечерней службы в этот день не совершали.

1 марта утреню и преждеосвященную литургию проводить не стали. Храм все время оставался предметом пристального внимания толпы, в которой ходили слухи, что с колокольни стреляют и в церкви скрываются полицейские. Вечером ввиду относительного спокойствия на улице причт решил совершить Великое повечерие без звона. Собралось небольшое количество богомольцев. Однако в конце службы, около 7 час. вечера, колокольню начали обстреливать с улицы из пулемета, разбив при этом один из малых колоколов. Богослужение не прерывали, но причт и молящиеся переместились к простенкам, чтобы не попасть под пули. После обстрела солдаты изучили колокольню в третий раз, заперли ее и ключ унесли "для представления начальству" ³⁷.

Вечером между 10 и 11 час. все церковные дома (квартиры, чердаки и подвалы) осмотрел военный наряд. Наткнувшись на запертую колокольню, дверь в нее сломали и строение вновь осмотрели (уже в четвертый раз). При этом исполнявший должность начальника Выборгской боевой дружины М. Г. Иванов выдал духовенству письменное удостоверение о том, что ничего подозрительного не обнаружено. Тем не менее, 2 марта причт решил не проводить служб, а вокруг храма вывесил объявления, опровергающие "провокаторскую ложь" о якобы скрывавшихся на церковных крышах полицейских. 3 марта обстановка нормализовалась, и повечерие даже сопроводили колокольным звоном. Говеющих было не свыше 150 человек. 4 марта утреню и литургию для причастников также совершили со звоном, а "всенощное бдение и вынос св. креста были совершены с требуемым уставом звоном, при громадном собрании молящихся". После всенощного провели панихиду "по православным воинам и всем, во брани за дело Родины живот положившим", а 5 марта молебствие об умиротворении междоусобной брани. При этом 3, 4 и 5 марта настоятель обращался к верующим с поучениями, призывая к единению и сплоченности около Временного правительства "во имя любви к Родине и защитникам ея на передовых позициях" и напоминая о необходимости осторожного отношения к провокаторским слухам, "жертвою которых явилась и Матфиевская церковь" ³⁸.

Как мы видим, события во всех трех названных храмах развивались практически по одному и тому же сценарию. Протоиерей Дурнев даже предположил, что "во всем этом нельзя не заметить искусственного и нарочитого возбуждения толпы лицами, которым храм или не нужен вовсе, или вреден, и потому в эти страшные минуты народного волнения так удобен для вящего осмеяния и поругания православной святыни и ее служителей" ³⁹. Настоятель Матфиевской церкви протоиерей Сперанский отметил, что распространением слухов о стрельбе с колокольни занимаются "подростки из простонародной среды" ⁴⁰.

Хотя проведенное епархиальным начальством расследование показало полную непричастность духовенства к стрельбе на улицах Петрограда, ожидаемых мер по его реабилитации не последовало. 23 мая 1917 г. епископ Вениамин написал обер-прокурору Львову о том, что уже поступили донесения от всех благочинных города, свидетельствующие о том, что "ни на колокольнях, ни на

церковных домах пулеметов полицею поставляемо не было и никакой стрельбы с колоколен и крыш в означенные дни не производилось" ⁴¹. В письме Вениамин намекнул на отсутствие результатов деятельности адъютанта Азриленко и попросил вернуть все переданные ему документы ⁴². Создавалось впечатление, что расследование Азриленко свелось к тому, что он просто собрал рапорты благочинных и, обнаружив отсутствие подтверждений слухов о стрельбе, самоустранился. При этом обращает на себя внимание и то безразличие, с которым отнесся к данному делу обер-прокурор. Его или успокоили доклады духовенства, или он ожидал каких-либо сенсаций, которых не получил. Так или иначе, Львов не сделал ничего для ознакомления общественности с результатами проведенного епархиальными властями расследования, что вызвало крайнее недовольство клира и православных верующих. Прошедший с 25 мая по 2 июня 1917 г. Чрезвычайный церковный собор Петроградской епархии выразил "свое крайнее удивление и глубокую скорбь, что г. обер-прокурор Св. Синода, долженствующий стоять на страже интересов церкви, не только своевременно, но и до сих пор не принял мер к прекращению ложных чисто провокационного характера обвинений по адресу служителей церкви г. Петрограда (к слухам о стрельбе с колоколен)" ⁴³. В открытом обращении петроградских православных рабочих к российским епископам от 16 июня 1917 г. в качестве одного из упреков в адрес обер-прокурора назывался тот факт, что Львов "хранил и хранит молчание о клевете с пулеметами на петроградских колокольнях" ⁴⁴. В июле 1917 г. Львов был отправлен в отставку, а потом и арестован в связи с делом Л. Г. Корнилова, и претензии к бывшему обер-прокурору забылись.

Вопрос о том, кто в действительности стрелял в феврале с крыш по улицам Петрограда, до сих пор остается открытым, однако историками в настоящий момент признается, что выстрелы были единичными, и пулеметы для рассеивания толп скорее всего не применялись ⁴⁵. Но очевидно, что православные храмы в те дни не только не являлись огневыми точками царской полиции, а сами стали жертвами обстрелов. При этом важен даже не этот вывод сам по себе, а то восприятие церкви народом, которое продемонстрировали описанные случаи разгрома храмов. Ведь кроме имевшей место истерии, связанной с поиском по чердакам и подвалам врагов народной свободы, необходимо признать наличие негативного отношения революционных солдат и рабочих к духовенству, в котором видели сторонников и защитников старого строя. Поэтому с такой легкостью принимались на веру и распространялись слухи об укрывающихся в храмах и на колокольнях полицейских. Можно добавить и вывод об очевидной неспособности новых властей обеспечить неприкосновенность церквей: все они оказались заложниками улицы.

Неуважение к религиозным святыням проявилось с самых первых дней Февральской революции, и представляется сомнительным, что оно могло быть умышленно сформировано кем-то за короткое время начавшихся народных волнений. То, с каким остервенением вчерашние прихожане стали расстреливать храмы, свидетельствует о катастрофическом падении авторитета церкви у населения еще до революции. И вовсе не большевики первыми инициировали гонения на православие: разгром храмов начался задолго до Октябрьского переворота.

Примечания

1. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 797, оп. 86. III Отд. 5 Стол, д. 12, л. 313 - 313об.

2. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб),

ф. 19, оп. 109, д. 86, л. 12 - 12об.

3. Там же.

4. Там же, л. 6.

5. Там же, л. 5об.

6. НИКОЛАЕВ А. Б. Революция и власть: IV Государственная дума 27 февраля - 3 марта 1917 года. СПб. 2005, с. 416.

7. ШКАРОВСКИЙ М. В. Александро-Невская Лавра в год революционных потрясений (1917 - 1918). - Христианское чтение. 2010, N 1, с. 7.

8. Февральская революция 1917 года. Сборник документов и материалов. М. 1996, с. 122.

9. Петроградская газета. 7.III.1917.

10. См., например: ШЛЯПНИКОВ А. Г. Канун Семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 2. Кн. 1 - 2. М. 1992, с. 70 - 71; ФИЛОСОФОВ Д. В. Дневник (17 января -30 марта 1917 г.). - Звезда. 1992, N 1, с. 200.

11. Полное наименование комиссии "Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так и военного и морского ведомств".

12. Падение царского режима. Т. 1. Л. 1924, с. 210 - 211.

13. Там же. Т. 2. Л. 1925, с. 196 - 248.

14. ЦГИА СПб., ф. 487, оп. 1, д. 2529, л. 30.

15. Там же, л. 33 - 62.

16. РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 728, л. 2.

17. ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 109, д. 2, л. 1 - 2.

18. Там же, л. 4; РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 728, л. 1. По сведениям А. Б. Николаева, Азриленко состоял адъютантом председателя Военной комиссии ВКГД, 3 марта 1917 г. он получил удостоверение N 812 "для свободного проживания в г. Петрограде и входа в помещения Государственной думы". См.: НИКОЛАЕВ А. Б. Государственная дума в Февральской революции: очерки истории. Рязань. 2002, с. 255.

19. ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 109, д. 2, л. Зоб., 5.

20. РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 728, л. 2.

21. ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 109, д. 2, л. 11.

22. Там же, л. 17.

23. Там же, л. 12.

24. Там же, л. 14.

25. Там же, л. 15.

26. Там же, л. 16.

27. Там же, л. 10об.

28. Там же, л. 7.

29. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1782, оп. 1, д. 88, л. 1.

30. Цит. по: НАДСАДНЫЙ Д. В. Городская исполнительная комиссия по благотворительности (Петроград, 1917 г.). Революция 1917 года в России: новые подходы и взгляды. Сб. научн. ст. СПб. 2013, с. 61.

31. ЦГИА СПб., ф. 19, оп. 109, д. 2, л. 8, 13.

32. Церковь и революция. - Известия по Петроградской епархии. 1917, N 21 - 23 от 14 июня, с. 18 - 20.

33. Там же.

34. Там же.

35. Там же, N 24 - 25 от 20 июня, с. 12.

36. Там же.

37. Известия по Петроградской епархии, N 26 - 27 от 27 июня, с. 10 - 11.

38. Там же.

39. Церковь и революция. - Известия по Петроградской епархии, N 21 - 23, с. 18 - 20.

40. Известия по Петроградской епархии, N 26 - 27, с. 10 - 11.

41. РГИА, ф. 796, оп. 445, д. 727, л. 3 - 3об.

42. Там же.

43. Известия по Петроградской епархии, N 24 - 25, с. 25.

44. Там же, N 34 от 14 августа, с. 6.

45. БУЛДАКОВ В. П. Февраль наоборот. - Новая газета. 29.II.2012; СТАРКОВ Б. А. Февральский излом 1917 года. - Общество. Среда. Развитие (Terra Humana). 2007, N 4, с. 38.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. В. Соколов:

Комментарии: