HOPE-JONES ARTHUR. Income Tax in the Napoleonic Wars. Cambridge. University press. 1939, X, 145 p.

ХОП-ДЖОНС А. Подоходный налог в период наполеоновских войн.

На долю автора рецензируемой книги выпала редкая удача: ему посчастливилось обнаружить совершенно новую группу очень важных материалов по экономической истории Англии начала XIX века. Речь идет об открытых в архивах английского казначейства документах, относящихся к сбору подоходного налога, взимавшегося в Англии с небольшим перерывом в период 1799 - 1815 годов. Этот налог был столь непопулярен в Англии, что немедленно по окончании войны с Францией был отменен; более того, по предложению Брума, все материалы, относящиеся к сбору этого налога, были уничтожены. Легенда говорит, что все приходные книги, расписки и декларации подоходного налога были сожжены рукой палача и сам Брум подбрасывал в огонь эти бумаги. Это обстоятельство, казалось, лишило историков весьма важного материала, необходимого для знакомства с экономической историей Англии этого периода; исследователи давно примирились с тем, что эти документы исчезли навсегда.

Находка Хоп-Джонса показала, что они не исчезли. Благодаря счастливой случайности они сохранились: копии всех документов этого рода направлялись по традиции в канцелярию верховного казначея (King's remembrancer). Оттуда они позже в общем порядке попали в английский публичный архив (Public record office), где и были обнаружены автором. Характеризуя эти документы, автор делит их на три группы.

Первая и самая значительная по объему группа - это сводки цифр налогового обложения и сборов по приходам; эти материалы, охватывающие, почти без исключения, все районы Англии и Уэльса, содержат полные данные об имени, занятии, доходе плательщиков, сведения о сборах и недоимках,, а также цифры административных расходов по сбору налога.

Вторая группа документов - отчеты сборщиков по графствам и более мелким

округам, на которые были разделены графства для удобства взимания налогов; эти отчеты адресованы центральной палате по сбору налогов (Commissioners for the Affairs of the Taxes) и главному контролеру (Auditor general); в этих отчетах указаны общие налоговые доходы по округам, уточнены сведения о суммах административных расходов, о суммах, внесенных в банк, и т. д.

Несколько менее полно представлену документы третьей группы; сюда относятся отчетность главного сборщика налога, а также переписка между секретарем палаты и заместителем главного контролера.

В целом эти материалы представляют огромный интерес для исследователя. Они должны пролить новый свет на экономическое развитие Англии в первые 15 лет XIX века.

Две первые главу книги Хоп-Джонс посвящает истории возникновения подоходного налога и его эволюции; три главы автор отводит описанию организации сбора этого налога и характеристике лиц, занятых этим делом, их положения, оплаты и т. д. Последняя глава рисует недовольство, которое господствовало среди имущих классов в связи с этим налогом.

Только предпоследняя глава несколько, хотя и весьма скупо, освещает вопрос о том, что могут дать нам новые материалы, найденные Хоп-Джонеом. Автор на основании данных о поступлениях подоходного налога по некоторым графствам рисует картину экономического развития нескольких районов страны, которые он считает типичными для тогдашней Англии: восточного Ланкашира, западного района Йоркшира, Уорикшира, Корнуоллса, Норфолка, Кембриджшира, Миддлсекса, Вестминстера и лондонского Сити. Материалы по этим районам, приводимые автором, содержат интересные данные, уточняющие наши представления о ходе промышленного развития Англии в условиях незавершенной промышленной революции.

Подоходный налог, введенный Питтом, диференцировался по видам дохода: отдельно доходы от промышленной деятельности, отдельно от владения землей. Эта система так называемых "шедул" (schedules) позволяет теперь довольно точно установить удельный вес отдельных отраслей в экономике той или иной области, подметить из года в год намечающуюся тенденцию. Так например материалы, приведенные автором, рисуют нам тогдашний Кембриджшир. Это один из самых отсталых районов современной Англии. Любопытно, что таким он был и в начале прошлого века. Отсутствие дорог затрудняло сообщение внутри графства и вне его. Значительную часть земель в графстве занимали болота, осушение которых только начиналось. Земля в большинстве приходов Кембриджшира в этот период оставалась еще не огороженной.

Подобные экскурсы автора в экономическую историю Англии на основании данных подоходного налога представляют значительный интерес. Однако они занимают к сожалению, лишь незначительную часть книги: основное взимание автора обращено на анализ учреждений, взимавших налог, и на технику взимания. Главы, посвященные истории налога, могут послужить ценным введением в изучение этих документов. Что касается других глав, то они должны, по мысли автора, осветить эволюцию английских налоговых учреждений, доказать преемственность английской правительственной системы, продемонстрировать органический роет английской государственной машины и прежде всего подчеркнуть гениальность Вильяма Питта Младшего, который созданием налоговых учреждений своего времени подготовил все последующее развитие этой отрасли английского государственного управления.

Такова в общих словах идея автора книги.

Н. Ерофеев

SEIJI HISIDA. Japan among the Great Powers. New York - London, 1940. 405 p.

СЕЙДЗИ ХИСИДА. Япония среды великих держав.

Рецензируемая книга представляет собою переработанный и значительно расширенный труд того же автора, вышедший в 1905 г. под общим заголовком "International Position of Japan as a Great Power" ("Международное положение Японии как великой державы").

Автор книги Сейдзи Хисида является наиболее информированным и широко известным за пределами Японии специалистом в области международных отношений. На протяжении многих лет он находился в тесном контакте с министерством иностранных дед Японии, имел доступ к архивам и редактировал официальные публикации по корейскому и маньчжурскому вопросам.

С точки зрения источников, использованных автором, книга С. Хисида на первый взгляд производит впечатление монументальной научной работы. Помимо обширной американской и европейской литературы автор использовал некоторое количество японских источников, обычно малодоступных иностранным исследователям. Научный аппарат книги включает в себя большое число монографий, мемуарной литературы, биографических очерков японских государственных деятелей, публикаций и т. п. Однако при более внимательном изучении источников обращает на себя внимание невероятная скудость ссылок на неопубликованные японские архивные материалы. Здесь автор проявляет изумительную "скромность" и осмотрительность. С. Хисида цитирует архивные документы крайне экономно, причем приводятся лишь те места из них, которые рисуют действия Япония в неправдоподобно выгодном свете.

В небольшом введении автор пытается определить место и роль Японии в концерте великих держав, затем в девяти главах дает очерк истории внешних сношений Японии начиная с древнейших времен и

кончая нашими днями. Первая глава знакомит читателей с особенностями географического положения Японии, со спецификой императорской власти и ролью правительства. Говоря о географическом положении Японии и ее населении, С. Хисида выдвигает на первый план несостоятельную, с научной точки зрения, теорию абсолютного перенаселения японских островов и угрожаемое положение самой Японии. Эта мысль красной нитью проходит через всю книгу в качестве оправдания японской экспансии в Восточной Азии. Глава вторая, в которой излагается история внешних сношений Японии с 33 г. до вашей эры до 1638 г., не представляет особого интереса. Заслуживает внимания лишь описание походов Хидеоеи с целью завоевания Кореи и Китая (1587 - 1598 гг.). Эта часть книги значительно уступает работам таких японских и иностранных авторов, как Носи Куно, Такекоси, Мардок, Бринкли и другие.

В главе третьей дается описание периода установления Японией нормальных дипломатических отношений со всем" стравами мира (1853 - 1895 гг.). К числу важнейших событий, описываемых в этой главе, относятся открытие Японии в 1853 г., подписание японским правительством неравноправных договоров, революция Мейдзи 1868 г., война с Китаем 1894 - 1895 гг. и ликвидация Японией неравноправных договоров.

В этой главе, как и в предыдущей, автор весьма далек от объективности.

Обрушиваясь на "бесчинства" китайцев в Корее в 1895 г., С, Хисида ни одним словом не обмолвился об участия японского посла в Сеуле виконта Миура в государственном перевороте и убийстве корейской королевы. Упоминая о заключении японо-китайского договора о торговле и дружбе (1896 г.), автор эпически повествует, что, по условиям договора, "консульская юрисдикция Китая в Японии была уничтожена, в то время как в Китае японцы сохранили таковую" (стр. 80).

Четвертая глада охватывает период с 1896 по 1905 год.

Здесь автор пытается доказать, что на протяжении целого десятилетия - с 1894 по 1904 г. - Япония придерживалась миролюбивой политики и занимала оборонительную позицию по отношению к агрессивным европейским государствам, стремившимся подчинить себе весь Китай и чуть ли не Японию. Отсюда и русско-японская война 1904 - 1905 гг. преподносится автором как война оборонительная со стороны Японии.

Но это утверждение невольно опровергается самим же автором, когда он говорит о переговорах Японии с Англией в 1898- 1902 гг., закончившихся подписанием англо-японского военного союза. Стараясь доказать "миролюбие" Японии и отсутствие у нее каких бы то ни было завоевательных планов, Хисида приводит мирные условия, сформулированные князем Кацура еще в октябре 1904 г., в которых, между прочим, говорится об особых интересах Японии не только в Корее и Маньчжурии, но и в Приморской области России!

Не выдерживают никакой критики и данные автора о соотношении вооруженных сил России и Японии накануне войны. Хисида стремится убедить читателей, что против Японии с самого начала войны сражалась чуть ли не вся русская армия. Совершенно смехотворны утверждения, что русский военный флот был в два раза больше японского.

Чрезвычайно любопытны признания Хисида о положении Японии в разгар войны. Уже 18 апреля 1905 г., т. е. вскоре после мукденского сражения, японское правительство обратилось через своего посланника в США к президенту Рузвельту с просьбой позондировать возможности мира. 31 мая 1905 г., три дня спустя после цусимского боя, японский министр иностранных дел Комура Ъфициально обратился к Рузвельту с просьбой о посредничестве в мирных переговорах. Когда 28 августа 1905 г. мирные условия обсуждались японским правительством в присутствия императора, за немедленное заключение мира высказались начальник штаба действующей армии генерал Кодама и морской министр адмирал Ямамото. Причины подобной поспешности заключались не только в экономическом истощении Японии. Хисида пишет: "...хотя Япония и одержала крупные победы на суше и на море, тем не менее к концу войны ее военное положение коренным образом отличалось от того, что имело место десять лет назад, во время японо-китайской войны. Тогда японская армия имела и силы и возможность атаковать столицу Китая Пекин, что и вынудило Ли Хунджана приехать в Симоносеки для мирных переговоров. Военная обстановка отличалась также и от франко-прусской войны, когда князь Бисмарк, опираясь на германскую армию, продиктовал Франции мир у ворот Парижа" (стр. 155). Таким образом, автор признает, что Япония не могла добиться в 1905 г. такого положения, когда бы сопротивление России стало невозможным с военной и финансовой точек зрения.

Говоря о портсмутском мирном договоре, Хисида приводит всего 7 статей договора на 15, цитируя лишь те места, где речь идет о правах Яшшэд. Все, что касается обязательств Японии, зафиксированных в портсмутском договоре, автор опускает.

Много неточностей, искажений и замалчиваний можно обнаружить и в последующих главах.

Аннексия Кореи в 1910 г. представлена как акт благодеяния по отношению к "простодушным и отсталым корейцам, которые не смогли оценить этого и протестовали против установления японского протектората" (стр. 174). Вступление Японии в войну против Германии 23 загуста 1914 г. автор объясняет благородным стремлением японского правительства выполнить свои союзнические обязательства в отношении Англии. Японский ультиматум Китаю весной 1915 г. Хисида характеризует как нормальную дипломатическую процедуру. Правда, кое-где автор говорит довольно откровенно. Когда союзники обратились в 1916 г. к японскому правительству с просьбой поддержать их нажим на Китай с целью вовлечь последний в войну е Германией, японский министр иностранных дел Иссин

"...категорически отклонил этот план, заявив, что Япония не может равнодушно относиться к созданию боеспособной китайской армии, необходимой для подлинного участия в войне. В равной мере Япония не может спокойно созерцать развязывание экономической самостоятельности четырехсотмиллионного народа" (стр. 223).

Совсем смехотворными выглядят попытки автора оправдать союзническую интервенцию в Сибири в 1918 г. тем, что на Дальнем Востоке Японии и Антанте якобы угрожала "советско- германская комбинация".

Более или менее добросовестное изложение событий можно встретить лишь в главе седьмой, где описывается внешняя политика Японии в период между Вашингтонской конференцией и оккупацией Маньчжурии (1922 - 1930 гг.), хотя и здесь имеется немало погрешностей, не говоря уже о замалчиваниях. Зато две последние главы (восьмая и девятая), посвященные истории последнего десятилетия, представляют собой чистейшую пропаганду. Правда, это пропаганда тонкая, завуалированная, облеченная в псевдонаучные покровы, но это все же пропаганда, стремящаяся оправдать и представить в розовом свете внешнюю политику Японии в период маньчжурского кризиса 1931 г. и японо-китайской войны 1937 - 1940 годов.

Книга Хисида имеет и ряд достоинств. Известный интерес представляет раздел об индустриальной мощи Японии. Весьма любопытны данные о японской помощи союзникам в первую мировую войну.

Даже две последние главы, наименее ценные с научной точки зрения, имеют, по крайней мере, то достоинство, что дают в систематическом изложении официальную версию внешней политики Японии за последние десять лет.

К. Ющак

АНДРЕ МАРТИ. Восстание на Черном море. Перевод Э. Шлосберг, под ред. Б. Лавренева. Военмориздат. 1940. 391 стр. 8 р. 20 к.

Ценность и значимость этой книги определены уже именем ее автора и темой его работы.

Верный сын трудовой Франции, лучший представитель французского рабочего класса и его боевых революционных традиций, Марта своей мужественной борьбой на передовых линиях фронта классовой войны завоевал себе любовь и уважение трудящихся не только на своей родине, но и далеко за ее пределами.

Сын участника Коммуны в Нарбонне 1871 г., рабочий-медник, участии" движения виноделов на юге Франции в 1907 г., матрос французского военного флота в первой империалистической войне, организатор восстания во французском флоте на Черном море в дни интервенции против Советской страны, узник французского империализма, продолжавший с ним борьбу и из стен тюрьмы, боевой руководитель компартии Франции, вырванный из заключения мощным движением народа, 44 раза избравшим "государственного изменника" в 1923 г. в различные муниципалитеты, а позднее и в парламент, участник освободительной борьбы испанского народа в 1931 и 1936- 1938 гг., член политбюро компартии Франции, член президиума Исполкома Коминтерна - таковы бегло обозначенные вехи важнейших этапов политической биографии Марти.

Но за этим сухим перечнем стоит яркая и героическая жизнь, полная мужественной борьбы и лишений, несокрушимой веры в правоту дела рабочего класса, жизнь, приведшая рядового французского пролетария к ответственнейшим обязанностям одного из руководителей ИККИ - генерального штаба мировой партии ленинизма.

Но воспоминания Марти ценны еще и тем, что они рассказывают не о личной судьбе одного из революционных борцов, а о движении пролетариев Франции, одетых в военные шинели, вооруженно выступивших на известном этапе и в определенных условиях на защиту советов.

Новое, переработанное автором издание его книги нельзя уже назвать воспоминаниями в точном смысле этого слова. Эта работа основана как на личных воспоминаниях автора, так и на обширной документации, умело использованной для освещения, во всей его широте этого важнейшего исторического события.

Марти квалифицирует восстание на Черном море как "наиболее значительное массовое движение во Франции после Парижской коммуны", заставившее "французский империализм... разжать тиски, сжимавшие Советскую Россию" (стр. 379).

Самое замечательное и поучительное в этом восстании то, что оно наглядно показало и доказало бессилие французского (и не только французского) империализма в его попытках вооруженного выступления против советской власти.

Если империалистической буржуазии удавалось, хотя и с трудом, удерживать в повиновении армию и флот в империалистической войне, то при попытке вооруженной интервенции против страны пролетарской революции рабочие и крестьяне не только отказались от повиновения, но и повернули оружие против своих империалистических правительств.

Ленин, оценивая значение восстания во французском флоте в Одессе в 1919 г., писал:

"...мы видим, что солдаты возвращались из Одессы либо убежденными большевиками, либо людьми, которые заявляли, что "они воевать против рабоче-крестьянского правительства не будут"¹ .

Книга Марти иллюстрирует эти ленинские слова конкретными фактами, живой историей массового политического движения. Она убедительно показывает процесс разложения армии империалистического государства при ее соприкосновении с защитниками рабочей диктатуры, процесс превращения послушных выполнителей боевых

¹ Ленин. Соч. Т. XXV, стр. 132. 1931.

приказов в сознательных борцов против собственного империалистического правительства.

Марта открывает первую главу своей книги эпиграфом из выступления французского министра иностранных дел Стефана Пишона в палате депутатов:

"План союзников состоит в том, чтобы осуществить экономическую блокаду большевизма и восстановить порядок силам" русских. Мы предоставляем поэтому материальную помощь тем элементам, которые стремятся к порядку в России".

Пишон этими словами наиболее откровенно высказал программу действий империалистов. Антанты. Правда, он в этом выступлении скромно ограничился указанием на "материальную помощь", но что означала эта "материальная помощь", было достаточно ясно расшифровано еще за год до этого 'в декларации Бальфура на союзнической дипломатической конференции в марте 1918 года. В обращении к правительству США, излагая взгляды британского, французского и итальянского правительств "на положение в России", Бальфур писал:

"...Каково лечение? (Советской России. - А. М.) - Конференция считает, что есть только одно средство - союзная интервенция. Если Россия не может сама себе помочь, ей должны помочь ее друзья" ¹ .

"Лечение" интервенцией было начато и германским империализмом и империалистами стран Антанты с первых же дней победы Великой Октябрьской социалистической революции.

Но если в своем круту в деловых переговорах руководители империалистических правительств называли, хотя и с лицемерными оговоркам", интервенцию интервенцией, то для широких масс, и в особенности для солдат, им нужно было изобретать иные объяснения.

Четыре года империалистической войны революционизировали широчайшие массы трудящихся. Убедительней всякой пропаганды революционизирующее действие на сознание масс оказывал их повседневный личный опыт. Империалистическая война и порожденный ею политический кризис расшатывали основы политического господства буржуазии.

Октябрьская социалистическая революция дала мощный толчок процессу революционизирования масс во всем мире. Это мощное нарастание революционного подъема, отчетливо обозначившееся в странах капиталистического мира после Октябрьской революции, не могло не захватить и армии. Революционное выступление в армии и флоте, сравнительно редкое до 1917 г., теперь становится предметом особой тревоги правящих кругов империалистических правительств.

Именно этот страх перед влиянием социалистической революции на трудящиеся массы и угнетенные народы колоний и зависимых страм и был одной из основных, хотя и тщательно маскируемых пружин интервенционистской политики империалистических правительств против советской власти.

Ленин еще в 1918 г., раскрывая истинные причины интервенции, писал:

"...У них одна мысль: как бы искры нашего пожара не перепали на их крыши"² .

Марта убедительно показывает, к каким ухищрениям и выдумкам приходилось прибегать командованию французских военных сил, чтобы изобразить солдатам и матросам "поход в Черном мере" в сколько-нибудь приемлемом виде. Офицеры разъясняла солдатам и матросам, что борьба против большевиков есть продолжение борьбы против немцев. Они повторяли приевшиеся басни о Ленине, как "немецком агенте", объясняя, что поэтому-то Ленин и подписал с Германией сепаратный мир и что даже самое "слово большевик происходит от слова "бош" (стр. 70). Пресловутые легенды о "национализации женщин", о "китайских полках", о зверствах и варварстве - все это было мобилизовано для обмана войск.

Путем демагогии, лжи, обмана и клеветы на первых порах им удалось достигнуть определенных результатов. Солдаты были недовольны задержкой демобилизация, но истинный контрреволюционный характер "похода" ими еще не был разгадан. Марти констатирует, что "в первые дни оккупации спокойствие в частях не нарушалось".

Однако первое же соприкосновение с советскими рабочими, большевиками раскрыло французским солдатам и морякам глаза на предназначенную им роль и помогло им постепенно осознать и понять смысл происходившей борьбы.

Крупная заслуга Марти в том, что он в своей работе убедительно, ярко и правдиво показал, как совершался рост классового сознания рабочих и крестьян, одетых в военные шинели, как шел постепенный процесс превращения исполнительных солдат в революционных борцов против буржуазии.

Вначале недовольство существующим режимом, бессмысленной войной, бедствиями народа выражалось в мечтаниях о революции. "Часто я мечтал о революции, надеясь, что стихийно подымутся рабочие и крестьяне, охваченные единым порывом. "Парижская Коммуна не может не повториться, думал я", - пишет Марти (стр. 36).

'Но за этими мечтаниями, еще пассивными и отвлеченным", поднимался вопрос о собственной роли, о том, что он, живой участник событий, может и должен делать.

Для Марти этот вопрос встает со всей повелительностью, когда ему становится известно, что французская эскадра идет к советским берегам. Он принимает решение: в критическую минуту вывести из строя машины на военном судне. Но вскоре же, под влиянием наблюдений и размышлений, он приходит к выводу, что индивидуальных усилий одного человека недостаточно: машины будут исправлены другими. Тогда Марти переходит к пропаганде, "обработке" машинистов, кочегаров и матросов.

¹ Ллойд-Джордж "Военные мемуары". Т. VI, стр. 88. Соцэкгиз. 1937.

² Ленин. Соч. Т. XXII, стр. 249. 1937.

Марти прекрасно показывает постепенное "прогревание" солдат и матросов под влиянием пропаганды.

Уже первая встреча французских солдат с рабочими на улицах Одессы изменила их представление о большевиках, навеянное "страшными" рассказами офицеров и статьям" лживых газет:

"На одной из широких улиц Молдаванки французских солдат окружила толпа, состоявшая, главным образом, из молодежи. Они вначале глядели друг на друга молча, одни со скрытым любопытством, другие с полной непринужденностью. Потом кто-то из толпы обратился к солдатам по-французски:

- Откуда вы пришли и почему вы здесь?

Эти слова прозвучали, как разорвавшаяся бомба. Услышав французскую речь, солдаты бросились к толпе..." (стр. 71).

Офицеры помешали этой первой беседе.

Но уже через некоторое время, несмотря на все строгости командования, начинается братание французских солдат с рабочими, организуемое большевиками.

"Почему вы здесь?" - этот вопрос стоит теперь перед каждым солдатом.

Газеты, офицеры, французские официальные представители уверяли солдат, что они воюют "е с русскими, а с немцами. Но в сражении под Херсоном французские солдаты воочию увидели, как французские и немецкие войска вместе выступали против Красной Армии, как французское командование посылало подкрепления германским отрядам, сражающимся против красных частей, и немецкие части помогали французам. Перед лицам классового врага воюющие империалистические соперники объединились для борьбы с вооруженным пролетариатом России и Украины. Марти приводит характерное заявление французского генерала Ансельма о его сожалении по поводу невозможности наградить орденом почетного легиона отличившегося в борьбе с Красной Армией под Херсоном германского лейтенанта Тренера (см. стр. 116).

Солдаты воочию убеждаются, что варварами, убийцами являются не большевики, как это рассказывали газеты и офицеры, а французские военачальники, расстреливающие безоружных рабочих, женщин и детей.

Этот процесс пробуждения классового сознания солдат и матросов не оставался секретом для французского высшего командования. Еще ранее, когда Фош развивал план грандиозного похода на Страну советов, ген. Франше Д'Эспре, командующий вооруженными силами на юговостоке, в телеграмме Клемансо спешил его предупредить, что "военные операции и оккупации территорий на Украине и в России были бы плохо восприняты и грозили бы вызвать печальные последствия"¹ . Командование французскими силами очень скоро почувствовало "печальные последствия" своих интервенционистских планов. Начавшееся разложение армии и флота оно пыталось преодолеть репрессиями, усилением воинской дисциплины, заменой "сомнительных" частей более надежными, новыми изданиями старой легенды об "освободительной миссии" французских войск и т. д.

Но все оказывалось тщетным. "В чем дело? - спрашивали солдаты. - Это мирная оккупация страны, которая должна встретить нас как освободителей? Нам солгали, нас обманули! - слышалось со всех сторон. - Мы начинаем здесь новую войну. И в эту минуту появлялась листовка..." (стр. 74).

Марти убедительно показывает, какую огромную роль сыграла большевистская организация в пробуждении классового сознания солдат и матросов, в разложении союзнической армии оккупантов. В Одессе подпольный большевистский комитет создал специальную "иностранную коллегию" из товарищей, знающих иностранные языки. Через два часа после прихода оккупационных войск подпольная большевистская типография, устроенная за городом, в каменоломне, уже выпускала листовки, призывающие матросов и солдат к солидарности с русским пролетариатом. С января начала издаваться газета "Коммунист" на французском языке, увеличился выпуск листовок, усилилась устная агитация.

Прокламации расклеивали по городу ночью. Литература перевозилась в город в бидонах, для молока. "В городе солдатам раздавали листовки и брошюры прямо на улицах, в местах расположения войск их распространяли дети под видом продажи газет или папирос (многие из них подвергались за это жесточайшему избиению), наконец, это делали солдаты и матросы, непосредственно связанные с "иностранной коллегией" (стр. 65).

Большевистская литература проникала на корабли, в казармы, распространялась в ротах и полках. "Несмотря на то, что за распространение этой литературы грозила смерть, листовки и газеты не оставались под спудом: большинство солдат и матросов настолько сочувствовали большевикам, что вопреки опасностям, они привезли часть этих документов во Францию и сохранили их как реликвию" (стр. 75).

В большевистских листовках солдаты и матросы нашли ответ на стоявший перед ними вопрос: "Зачем вы здесь?"

В первых числах февраля 1919 г. 58-й полк, действовавший под Тирасполем, восстал и отказался сражаться против социалистической Республики советов. Солдаты были разоружены и сосланы в Марокко" Ненадежные французские части были заменены польскими войсками и зуавами. Французское командование старалось скрыть от солдатской массы выступление 58-го полка. Но Одесский комитет большевиков позаботился о том, чтобы мужественное поведение 58-го полка стало известно всем оккупационным частям. В листовке, обращенной "К французским солдатам и матросам!", большевистский комитет писал:

"...В соответствии с желанием французского народа 58-й полк, получивший приказ \

¹ Sloves H. La France et l'Union sovietioue. Les Editions Rieders, p. 87. Paris. 1935.

осуществить на деле преступные замыслы международной буржуазии, отказался сражаться на тираспольском фронте.

Солдаты этого полка не захотели быть слепим орудием буржуазии, они протянули руку братской помощи нашим рабочим и крестьянам и этим снискали французской армии самую лучезарную славу.

Этот поступок достоин французов, бывших всегда носителями прогресса, революционный дух которых указал новые пути человечеству...

...Мы хотим думать, что это является лишь началом братского единения французских и русских войск на фронте, созданном буржуазией помимо нашего желания..." (стр. 87 - 88).

Весть об отказе солдат 58-го полка сражаться с русскими рабочими, большевистские листовки с призывом к братанию произвели на французских солдат и матросов огромное впечатление. Командование неистовствовало. Оно издало приказ, расклеенный по всей оккупированной зоне, немедленно расстреливать всякого пропагандиста, застигнутого на месте "преступления" (стр. 91).

Французская контрразведка уже давно охотилась за неуловимой "иностранной коллегией" большевистского комитета. Особенно ненавистна была им Жанна Лябурб - француженка- коммунистка, мужественно и самоотверженно боровшаяся против оккупантов. В ночь с 1 на 2 марта французско-белогвардейская разведка с помощью провокатора арестовала руководящих работников иностранной коллегии и большевистского комитета, в их числе Жанну Лябурб, и после зверских пыток расстреляла их.

Но режим террора, установленный во всей оккупированной зоне, лишь ускорил революционные процессы во французской армии. Французские солдаты и матросы уже видели в русских рабочих и Красной Армии своих братьев по классу.

2 марта в сражении под Херсоном 6 рот 176-го полка отказались воевать с красными частями. В Николаеве французские матросы установили тесную связь с большевиками, снабжали голодных рабочих хлебом (см. стр. 120).

Херсон и Николаев были взяты Красной Армией.

Товарищ Сталин писал: "Освободившиеся войска" оказались явно непригодными для вооруженной борьбы с революцией. Более того, соприкасаясь с восставшими рабочими, они сами "заразились" большевизмом. Взятие советскими войсками Херсона и Николаева, где войска Антанты отказались от войны с рабочими, особенно красноречиво свидетельствует об этом" ¹ .

Французская буржуазия была напугана этим быстрым проникновением "заразы" большевизма в армию. Уже 29 марта 1919г. большинство палаты депутатов высказалось за немедленную эвакуацию войск из Украины. Но французское командование еще не хотело мириться со своим поражением: оно продолжало концентрацию военных судов в Черном море.

Матросы в эти дни проходили ту же школу подготовки большевистского восстания, что и солдаты. Процессы вызревания классового создания и решимости к борьбе шли здесь несколько медленнее чем в армии, так как и условия для большевистской агитации на кораблях были труднее. За го именно среди моряков нашлись такие самоотверженные и энергичные борцы, как Андре Марти.

Марти сумел сколотить на миноносце "Протэ" крепкую группу из кочегаров и матросов, готовую к решительным революционным действиям. Когда было получено известие о взятии Одессы Красной Армией, возглавляемая Марти группа выработала смелый план: захватить миноносец и привести его в Одессу, оставив офицеров заложниками. Накануне выступления, 16 апреля, Марти и его товарищи, выданные провокатором, были арестованы.

Анализируя причины неудачи восстания на "Протэ", Марти приходит к выводу: "Мне недоставало знания ленинской тактики и организационных методов массовой работы" (стр. 205).

16 апреля, в тот же день, когда были арестованы Марти и его товарищи, командующий 2-й французской эскадрой, стоявшей на севастопольском рейде, отдал приказ о начале боевых действий. Приказ заканчивался словами: "Наш флаг покроется новой славой!"

На севастопольском рейде стояли 3 дредноута (2 французских и 1 английский), 3 броненосца, крейсеры, миноносцы и другие суда. Эта огромная эскадра была грозной силой.

16 апреля броненосцы открыли стрельбу по советским позициям. 17 апреля на броненосце "Франс" после приказа открыть огонь вся команда скрылась по гальюнам к отсекам. Командование, убедившись в ненадежности моряков, приказало прекратить огонь.

19 апреля команда броненосца "Франс" отказалась грузить уголь. Но командиры понимали, что дело не в угле. Вечером матросы "Франс" фактически овладели броненосцем. Они выбрали делегатов и отправили их на флагманский дредноут "Жан Бар". Матросы "Франс" побежали на батарейную палубу с криками: "Вставайте! Вставайте! Революция!" (стр. 220). Команда "Жан Бар" присоединилась к восстанию. На палубах французских броненосцев гремел "Интернационал".

Вице-адмирал Амет пытался обещаниями и угрозами вернуть матросов к "порядку". Его речь была прервана криками: "Смерть тирану!", "Бандит!", - единодушным требованием прекращения интервенции против Советской России и возвращения судов домой Адмиралу пришлось спешно покинуть судно.

Утром 20 апреля на судах, как всегда, ожидали поднятия флага. "И тогда в утрен-

¹ И. Сталин. Статьи и речи об Украине, стр. 78 - 79.

ней тиши развернулась незабываемая картина. Почта весь наличный состав экипажей "Жан Бар" и "Франс" собрался на широких баках броненосцев, и, вместо того чтобы приветствовать трехцветный флаг, поднятый на корме, матросы стояли лицом к форштевню и пели "Интернационал" в то время, как красный флаг взвивался на гюйс-штоке" (стр. 226 - 227, разрядка моя. - А. М .).

Так закончилась попытка "покрыть новой славой" в боях против страны социализма трехцветный флаг империалистической Франции.

Восстание перекинулось и на другие корабли В тот же день состоялась в Севастополе демонстрация единения французских матросов с рабочими Севастополя. По приказу французского командования греческие отряды открыли огонь по безоружной демонстрации. Было убито 13 русских демонстрантов и 6 французских матросов.

Расстрел демонстрации вызвал ярость матросов. Красный флаг взвился и на броненосце "Верньо". Поднялась команда броненосца "Жюстис". Матросы командовали cудами. Матросским делегатам на броненосце "Франс" поступали записки от пехотных частей, адресованные "Правительству Советской республики на борту броненосца "Франс" (стр. 235). Восстание перебросилось на французские суда, стоявшие на одесском рейде. 27 апреля восстала команда броненосца "Вальдек Руссо". Одновременно матросы захватили власть и на крейсере "Брю".

Высшее командование поняло, что игра безнадежно проиграна, что теперь уже надо думать не об интервенции, а о собственном спасении. Высшие командиры послушно выполняли требования матросских делегатов. 20 апреля командующий эскадрой объявил, что эвакуация будет произведена через две недели. На следующий день ему пришлось сократить срок. По требованию делегатов "Франс" отплытие броненосца было назначено на 23 апреля.

Броненосец "Франс" и канонерка "Эско" в назначенный день покинули севастопольский рейд. На обоих судах власть была в руках команды. 25 апреля интервенты эвакуировали Крым. 28 апреля Красная Армия заняла Севастополь. 2 мая последний броненосец, "Жан Бар", уходил из советских вод.

Восстание на Черном море не только сорвало французскую интервенцию против Страны советов: оно вызвало мощное массовое движение во Франции и серьезные революционные выступления в армии и флоте.

По Франции прокатилась волна выступлений с требованием прекращения интервенции. Рабочие манифестировали по улицам под лозунгами "Да здравствуют Советы!", "Да здравствует Ленин!" 25 мая в Париже состоялась грандиозная демонстрация перед Стеной коммунаров, приветствовавшая Советскую Россию и французских моряков, отказавшихся воевать против нее.

20 мая в Тулузе под лозунгами "Долой Клемансо!", "Да здравствуют Советы!" восстал 117-й полк. В июне вспыхнуло восстание на флагманском дредноуте "Прованс", стоявшем в Тулоне, и на военных судах в Бресте. Крупные революционные выступления были в Шербурге и Рошфоре.

Франция подходила к революционному кризису. Но у французских пролетариев в этот ответственный час не было еще своей коммунистической партии, единственной партии, которая могла бы возглавить движение и привести к победе.

Свою книгу Марти заключает подробным анализом уроков героического восстания на Черном море. Он вскрывает ошибки и слабости, допущенные в этой мужественной революционной борьбе французских моряков и солдат, в то же время подчеркивает огромное значение этого исторического события и видит в нем важный урок для будущего.

Восстание на Черном море "...на деле показало возможность превратить войну против Советского Союза в народное движение, угрожающее господству буржуазии в стране, которая решилась напасть "а социалистическое государство" (стр. 379 - 380).

Замечательная книга Марти, просто и правдиво рассказывающая о восстании на Черном море, дает неопровержимые доказательства правильности этого вывода. Желательно, чтобы она была прочтена самыми широкими массами населения Советского Союза.

А. Манфред

ЛИФ Ш. Война и экономика Японии. Политиздат. 1940. 247 стр. 6 р. 50 к. (Институт мирового хозяйства и мировой политики Академии наук СССР).

Работ, посвященных экономике Японии, у нас очень мало. Книга К. Попова "Экономика Японии", вышедшая в 1936 г., сейчас в значительной мере устарела, так как предвоенная и военная конъюнктура в Японии произвела резкие изменения в ее хозяйственной структуре. Поэтому издание работы Лифа, посвященной проблемам японской военной экономики, нужно признать вполне своевременным.

Одним из самых интересных вопросов, поставленных Лифом в его книге, является вопрос о причине быстрых темпов капиталистического развития Японии. Лиф приводит данные, свидетельствующие о том, что по сравнению с другими странами, при крайней неравномерности их капиталистического развития, Япония имеет наиболее высокие темпы роста промышленности. Это видно из следующей таблицы, приводимой автором:

Среднегодовые темпы роста промышленной продукции

Чем это объяснить?

Отвечая на этот вопрос, автор показывает, что основным источником накопления капитала и быстрого роста японской промышленности является высокая норма прибавочной стоимости. Автор исчисляет норму прибавочной стоимости в японской промышленности в 380%. Если учесть, что норма прибавочной стоимости в русской промышленности накануне первой империалистической войны была исчислена немногим выше 100%, а норма прибавочной стоимости в американской промышленности в 1931 г., по исчислениям тов. Варги, была равна 147%, то исчисленная автором норма прибавочной стоимости для Японии показывает чрезвычайно высокий уровень эксплоатации рабочего класса. Высокая норма прибавочной стоимости сложилась в Японии в связи с тем, что японский рабочий класс формировался и рос в условиях крайней нищеты японской деревни. Громадная резервная армия безработных, к которой принадлежат безземельные батраки и малоземельные крестьяне, давила и давит на условия индустриального труда. Так называемые временные рабочие на фабриках и заводах, женщины и дети, законтрактованные подрядчиками в японской деревне, составляют многочисленную, наиболее низко оплачиваемую и бесправную часть рабочего класса Японии.

Но эксплоатация рабочего класса не была единственным источником быстрого накопления капиталов. Лиф показывает и другие источники. Сюда относятся: эксплоатация крестьянства, эксплоатация и грабеж колоний, войны и контрибуции, военно-инфляционный фактор. Сюда же автор относит протекционистскую политику правительства и иностранные займы. В главе об аграрных отношениях автор показывает, что японские помещики "изымают у крестьян в форме натуральной ренты свыше 50% урожая со сданных в аренду земель" (стр. 104). Та дань, которую получают помещики, по самым скромным подсчетам, превышает 800 млн. иен в год (1938 г.). "Кроме того помещики имеют значительные доходы от ростовщичества, от спекуляции рисам, от сдачи в аренду рабочего скота, машин и т. д." (стр. 29).

К сожалению, автором не показаны конкретно другие источники накопления. Вопросу о колониях, как источнику накопления капитала, автором уделено всего три страницы. Между тем ограбление колоний, несомненно, играло большую роль в быстрых темпах капиталистического развития Японии. Об особом удобстве для Японии грабить инородцев, Китай и пр. говорил В. И. Ленин. Этот момент подчеркивают также тезисы западноевропейского бюро Исполкома Коминтерна. Автор вообще не уделил внимания вопросу экономики колоний, если не считать главы "Роль Маньчжурии в системе японского империализма".

Автор поставил своей задачей показать экономическое положение Японии в условиях империалистической войны против Китая. После общей характеристики экономики Японии автор начиная с седьмой главы дает анализ военной экономики. Он характеризует сельское хозяйство и внешнюю торговлю Японии в условиях войны, а также дает анализ финансового положения страны. Специальные главы посвящены вопросам регулирования промышленности, характеристике государственного капитализма в Японии, положению японского пролетариата и борьбе японского народа против войны. Все эти главы представляют большой интерес несмотря на их описательный характер. Автор показывает причины растущего из года в год дефицита риса, сильного падения сбора коконов, ухудшения питания широких слоев населения и растущего обнищания городского и сельского трудящегося населения.

В главе о внешней торговле автор заостряет вопрос об импортной и экспортной зависимости Японии от США и Англии. Вывод автора: прекращение вывоза военно-стратегического сырья из США и Великобритании нанесло бы сильный удар военной промышленности Японии. Вывод этот обоснован и подтверждается практикой. Эмбарго на вывоз военно-стратегического сырья, установленное США после 16 октября 1940 г., заставило Японию целиком использовать свои ограниченные сырьевые запасы и с еще большей активностью искать новые источники снабжения в странах Южных морей.

Вопрос о финансовой слабости Японии, о чем говорил В. И. Ленин еще в 1920 г., имеет особое значение сейчас, когда Япония вынуждена вести затяжную войну в Китае и готовиться к новой, "большой войне", развивая свою южную экспансию. Автор указывает на чрезвычайную напряженность финансового положения Японии, значительное исчерпание золотых резервов и пресыщение внутреннего рынка государственными облигациям".

Большой интерес представляет глава о регулировании промышленности в условиях войны с Китаем. Автор показывает, что регулирование экономики обогащает крупные концерны и осуществляется в их интересах. Он приводит данные о необычайно высоких прибылях крупных компаний, подтверждая цифрами ленинское положение о том, что капиталисты "регулируют экономическую жизнь" так, чтобы рабочим (и крестьянам отчасти) создать военную каторгу, а банкирам и капиталистам pай" ¹ .

В главе о государственном капитализме автор показывает, как японское государство подчиняет своему контролю целые отрасли промышленности, чтобы полнее использовать все ресурсы страны для ведения войны. Такие тресты, как Нихон Сейтеэцу, дающий 95% производимого в Японии чугуна и 50% стали, японская компания по производству и передаче электроэнергии, нефтяная компания, компания по распределению сульфат-аммония и др., являются характерным доказательством быстрого роста государственного капитализма в Японии.

Заключительные главы о положении японского пролетариата и борьбе японского народа против войны показывают, как в условиях ухудшающегося экономического положения и жестокого террора развертывается антивоенное движение и растут предпосылки революции в стране.

Важным недостатком книги является то, что несмотря на обилие данных по вопросам военной экономики работа во многих частях выглядит весьма неконкретной. Например, несмотря на то что автор сообщает размеры доменного производства и цифры о добыче и ввозе железных руд, у читателя не остается ясной картины железорудного баланса. У автора не возникает никакого вопроса о том, как же японцы будут удовлетворять потребности в железной руде, если построенные ими доменные печи будут работать полной нагрузкой, откуда японцы будут брать 20 млн. тонн железной руды, чтобы выплавить около 7 млн. тонн чугуна в год.

Показывая запасы и добычу угля, автор не выделяет проблемы коксующегося угля, особенно важной в связи с развитием металлургической промышленности. Для читателя, который хотел бы серьезно и конкретно заняться экономикой Японии, общая трактовка об углях ничего не дает. Читателю остается неясным, как же японцы удовлетворяют свои потребности в спекающихся углях, достаточно ля им собственных углей для отопления паровых котлов и городских зданий.

Нет четкости и ясности в вопросе о балансе нефти и нефтяных продуктов, о характере переработки нефти на японских нефтеперегонных заводах. Указывая на диспропорцию между производством чугуна и стали в Японии, автор, по существу, ничего не говорит о сталеплавильной промышленности.

Характеристика всей промышленности дается вне связи с японской географией.

В очень редких случаях автор упоминает географические пункты, где расположены те или иные заводы.

Хорошо, что автор выделил отдельной главой вопрос о роли Маньчжурии в системе японского империализма, но анализ этой роли страдает той же неконкретностью. Давая очень ценные материалы о японских инвестициях в Маньчжурии, о роли ЮМЖД в Маньчжурии, автор оставил в тем концерн Кухара - Аюгава, который сейчас является господствующим в Маньчжурии. Автор упоминает о создании в 1937 г. нового концерна - "Компания тяжелой промышленности", - но о" почти ни слова не говорит о его деятельности в период войны. Именуя Кухара "известным реакционером, близким военным кругам", автор ни слова не говорит о роли, какую играют Кухара и Аюгава в борьбе с так называемыми старыми концернами. Об этом следовало сказать, не оставляя в тени некоронованного короля Маньчжоу-Го - Аюгава - и его концерн.

Если для общих теоретических выводов о темпах накопления автор привлекает данные статистики за старые годы, начиная с 1900 г., то при анализе конкретной экономики он приводит данные не более чем за 3 - 4 года Это - чрезвычайно узкое историческое полотно, на котором невозможно строить какие-либо обобщения и выводы. Постраничные сноски проработанной литературы показывают, что в основном автором был использован текущий журнальный и газетный материал. Между тем привлечение к анализу более широкого исторического материала сделало бы работу интереснее и полезнее,"помогло бы автору подойти к некоторым обобщениям и выводам.

Было бы неправильно все военные расходы Японии, производимые за последние годы, относить за счет войны в Китае. Всем известно, что морской флот почти не участвовал в войне с Китаем, кроме операций блокады побережья. На втором этапе войны с Китаем, т. е. почти весь 1939 и 1940 гг., как известно, не было крупных сражений. Таким образом, значительная часть военно- технической мощи Японии оставалась неиспользованной. Однако бюджетные ассигнования на войну шли в возрастающих размерах. Это означает, что Япония, ведя войну с Китаем, готовилась и готовится к другой войне, больших масштабов. Автор во всех своих расчетах и выводах опускает этот момент.

В заключение нужно отметить несколько бросившихся в глаза неправильностей.

Неверно, что "рост промышленности обусловлен главным образом стремлением Японии расширить свои территориальные владения в Китае" (стр. 60). Этот рост, как известно, обусловлен внутренними законами капитализма и стремлением к получению высоких прибылей.

Неправильна цифра о запасах железной руды в Корее в 10 млн. тонн (стр. 42).

Непонятна фраза на стр. 45: "Японская фирма, контролирующая горную компанию "Луиза", приобрела через нее железоруд-

¹ Ленин. Соч. Т. XXI, стр. 167. 1937.

ные залежи на острове Луиза, исчисляемые в 10 млн. т магниевой руды". При чем тут магниевая руда?

Нехорошо, с точки зрения советского читателя, приводить статистические данные в иностранных мерах: галлоны, баррели и т. д. без сносок с переводом ах в метрические меры.

В. Масленников

BUEL RAYMOND L. Isolated America. New York - London.

БЮЭЛЛ Р. Изолированная Америка.

Вышедшая в конце прошлого года книга Бюэлла, посвященная проблемам внешней политики Америки в условиях второй мировой империалистической войны, представляет большой интерес. Ее автор - президент Ассоциации внешней политики США - принадлежит к числу наиболее осведомленных и компетентных писателей Америки.

В первой части" книги автор на основе анализа истории послевоенного периода 1919 - 1939 гг. пытается выяснить причины второй империалистической войны в Европе. Бюэлл приходит к выводу, что чудовищная бойня 1914 - 1918 гг. и связанные с ней опустошения породили у всех народов совершенно небывалое отвращение к войнам, в особенности к нынешней. "Вторая мировая война является самой непопулярной войной в истории человечества. Было бы, конечно, неправильно утверждать, что эта война неизбежно разрушит цивилизацию. Тем не менее не подлежит ни малейшему сомнению, что сентябрь 1939 г. знаменовал собою наступление новой эры в истории - эры беспрецедентных человеческих страданий, нищеты и колоссальных социальных потрясений, результаты которых еще трудно предвидеть".

Корни нынешней войны Бюэлл видит в послевоенной системе, созданной версальским и другими договорами. Автор пытается особо выяснить роль Америки в международных отношениях в послевоенный период и ее ответственность за создание и развал всей послевоенной системы. Эта часть книги заслуживает особого внимания потому, что, по мнению автора, значительная часть европейских историков, по традиции XIX в., продолжает рассматривать США как богатое, но провинциальное государство, расположенное на периферии, в стороне от центров мировой политики, тогда как в действительности за последние 20 лет роль США не только в мировой экономике, но и в мировой политике гигантски возросла. По мнению Бюэлла, центр мировой политики империалистических держав все больше перемещается из Лондона в Вашингтон, и каждый день приносит все новые доказательства этого положения.

В последующих разделах книги Бюэлл дает пространное и связное изложение внешней политики США за последнее двадцатилетие. Специальные главы посвящены дальневосточной политике Америки в период рузвельтовской администрации и взаимоотношениям США со странами Латинской Америки, проблеме военных долгов и кредитов. Ценность этих глав состоит в том, что автор приводит в них большой и интересный фактический материал, относящийся также и к внутренним экономическим, политическим и социальным сдвигам в СЩА за последние десять лет.

На основе анализа международного и внутреннего положения США Бюэлл приходит к выводу, что в современных условиях изоляция США стала не мыслима. Так например, говоря о программе вооружений США, автор пишет: "На первый взгляд мы вооружаемся во имя обороны, но в действительности США вооружаются в целях сохранения равновесия сил во всем мире. Мы создаем вооруженные силы с таким расчетом, чтобы они были достаточно мощны для обороны Соединенных штатов и Западного полушария от нападения извне, но со временем эти силы могут стать достаточно велики для вмешательства и в европейские дела. Американский народ несклонен сейчас вести войну за пределами своей страны. Но по мере того как мы будем усиливаться в военном отношении, тем сильнее будет соблазн применить это оружие для защиты интересов США за пределами Западного полушария".

В четвертой и последней части своей книги Бюэлл раскрывает скобки и подробно разъясняет читателю, что нужно понимать под "американскими интересами за пределами Западного полушария", и излагает в общих чертах планы и цели США во второй империалистической войне. Главы XII - XVI представляют собой сплошной панегирик мощи американского империализма. Автор с пафосом говорит об американском колоссе, возвышающемся над просторами двух океанов: "Мы, американцы, знаем, что наша страна очень велика, но мы еще не отдаем себе отчета в том, насколько мы сильны и какую ответственность накладывает на нас эта мощь. По количеству населения наша страна превышает любую европейскую страну, кроме Советской России. Как это видно на карте, США занимают центральное, командное положение между Европой и Востоком. Это положение дает Америке ключ к межконтинентальному единству".

Бюэлл пишет, что, несмотря на то что территория США составляет менее 6% всей площади земной суши, а их население всего лишь около 6% населения земного шара, Соединенные штаты обладают почти половиной мирового богатства. В мировой экономике и торговле удельный вес США настолько велик, что "один уже тот факт, что мы существуем, означает очень многое для сотен миллионов других людей". В этих условиях изоляция США становится, по мнению Бюэлла, химерой. Автор считает, что благодаря своей экономической и военной мощи, а также в силу исключительно благоприятного географического по-

ложения Америка в недалеком будущем превратится в решающий фактор новой мировой войны. События развиваются таким образом, что процесс превращения США в мирового гегемона может, по мнению Бюэлла, произойти значительно быстрее, чем это бывало раньше с другими мировыми державами. "В результате нынешней войны мировые позиции Англии неизбежно ослабеют, независимо от того, кто выйдет из нее формальным победителем. Основной вопрос будущего заключается, следовательно, в том, будет ли руководящей мировой державой Америка или Германия".

Поскольку Бюэлл предназначает Америке роль правопреемника Британской империи, для читателей небезынтересно познакомиться с конкретными планами организации этого своеобразного "Pax Americana". Краеугольным камнем экономической политики США автор провозглашает принцип "открытых дверей и равных возможностей" для всех страд. Все колониальные владения европейских держав должны быть открыты для торговли, а управление ими должно быть поручено международной организации, конечно, с участием США. Важнейшие мировые пути, в том числе Суэцкий канал, Дарданеллы и Гибралтарский пролив, не должны находиться под контролем одной державы, они будут поставлены под контроль международной комиссии при участии США.

Восстановление Европы после войны также должно проходить с помощью американских капиталов и под руководством США. Таможенные барьеры будут уничтожены. Что касается Японии, то здесь, по мнению автора, неизбежна вторая вашингтонская конференция.

Автор считает весьма возможным возникновение социальной революции в одной или нескольких странах Европы. В этом случае США должны, по его мнению, употребить все свои силы и все свое влияние для того, чтобы добиться мира между воюющими державами и задушить революцию прежде, чем она примет широкие размеры.

Книга Бюэлла дает многое для понимания позиции США, которые сейчас становятся одним из важнейших факторов мировой политики.

К. Ющак

##136

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: