"Документы и материалы по истории Мордовской АССР". Т. I. Саранск. 1940. 435 стр.; Т. II. Саранск. 1940. 351 стр.; Т. III. Ч. 1-я. Саранск. 1939. 345 стр. (Мордовский научно- исследовательский институт языка, литературы и истории при СНК МАССР).

Перед нами объемистый сборник материалов по истории мордовского народа и мордовского края, изданный под редакцией Института истории АН СССР. Ответственные редакторы: акад. Б. Д. Греков и проф. В. И. Лебедев; научная редакция принадлежит чл. -корр. АН СССР проф. А. И. Яковлеву и Л. В. Черепнину. В составлении сборника принимали участие проф. Н. В. Никольский, проф. А. А. Новосельский и И. А. Голубцов. Объем трех вышедших до настоящего времени томов сборника - более 1000 печатных страниц - показывает, какой широкий размах придан изданию его составителями. Однако программа издания еще не исчерпана, и есть полное основание надеяться, что в ближайшем будущем сборник будет дополнен еще несколькими новыми томами. Заранее - можно порадоваться увеличению количества, материалов и источников по столь еще мало 'разработанному отделу истории СССР, как история населяющих его народов. Издаваемый сборник материалов открывает новые большие возможности изучения истории мордвы и делает большую честь инициативе научной общественности Мордовской республики.

Составители сборника ставят своей задачей издание частью уже опубликованных, частью вновь извлеченных из архивов памятников, имеется в виду сосредоточить в одном издании если не все без исключения, то главнейшие памятники истории мордовского народа. Для этой цели выработана достаточно твердая и определенная схема. В сборник входят произведения писателей древнего мира, средневековья и арабские в извлечениях, касающихся специально мордвы и населяемого ею края, материалы археологических исследований и раскопок, извлечения из древнерусских летописей, сказаний и повестей, документы, характеризующие быт и судьбы мордовского народа до XIX в. включительно, извлечения из сказаний иностранцев о мордве до конца XVII в. и выдержки из описаний путешествий и из этнографических работ о мордве за XVIII и XIX вв., наконец, свод в кратком изложении наиболее важных научных работ по этнографии и лингвистике мордвы за XIX в. на русском в иностранных языках.

Изложенная программа выполняется до сих пор планомерно. На томы, которые, несомненно, составят продолжение издания, падает дальнейшая публикация богатейшего актового и законодательного материала XIX и XX вв., литературные и научные работы о мордве за тот же период и продолжение материалов по фольклору, пока еще слабо представленных только в одном небольшом отделе III тома.

"Написание истории мордвы, - читаем мы в изложении принципов и задач данного издания документов (т. I, стр. 7), - еще представляется делом будущего. Помимо того, что старая историография была далека от марксистско-ленинских установок, основная причина этого заключается в том, что масса необходимых источников по истории мордвы остается невыявленной и рассеянной среди фондов центральны и местных архивохранилищ, а изданные источники разбросаны в разнообразных, часто малодоступных, изданиях. При таком положении выявление первоисточников и их публикация представляются задачей первоочередной. Предлагаемое издание стремится посильно содействовать разрешению этой первой задачи, исходя из убеждения, что таким путем мы приблизимся к решению второй, основной задачи - написанию научной, документально обоснованной истории мордвы". Составители последовательно и добросовестно идут по пути разрешения поставленной задачи. В этом большая и бесспорная заслуга как составителей, так и инициатора дела - Мордовского научно-исследовательского института. Но публикация документов происходит частично, в извлечениях. Будущие авторы истории мордовского народа получат, по существу, не документы, а большие и малые их отрывки, и, таким образом, между подлинным документом и будущим автором истории мордвы возникает средостение в лице публикаторов документов. Правильно ли это и не закрывается ли таким образом подлинное лицо документа? Вопрос этот, думается, принадлежит к числу дискуссионных.

Акад. Ю. Готье

KOKSTANTINAS AVIZONIS. Bajorai valstybiniamae lietuvos gyvenime Vazu laikais. Kaunas. 1940. 572 -p.

КОНСТАНТИН АВИЖОНИС. Шляхта в государственной жизни Литвы во времена дома Вазы.

Большое исследование К. Авижониса посвящено изучению вопроса, который до сих пор не обращал на себя внимания историков. Оно раскрывает новую, весьма интересную страницу в истории великого княжества Литовского. Обычно польские исследователи при изучении истории - великого княжества Литовского ограничивались периодом до Люблинской унии 1569 г. включительно. Так поступали и русские исследователи истории великого княжества Литовского, за исключением проф. И. И. Лаппо, который в своих работах перешагнул через сакраментальную дату 1569 г. и изучал социально-политический строй великого княжества от Люблинской унии до конца XVI века. Советские историки, интересуясь историей Белоруссии и ее положением накануне разделов Речи Посполитой, естественно, касались внутренней истории великого княжестса Литовского, поскольку Белоруссия входила в состав последнего и социально- экономическая и политическая структура великого княжества и политика класса феодалов должна была отражаться на положении белорусского народа.

Для большинства польских и русских исследователей история великого княжества Литовского после Люблинской унии сливается с историей Польши, при этом Литовское княжество рассматривается в качестве провинции, находившейся в особых, привилегированных условиях. Советская историография выступала против этого общепринятого толкования. Она считала, что в основу акта Люблинской унии положено федеративное начало, вследствие, чего Литовское княжество не потеряло своей политической самостоятельности, хотя и несколько урезанной в интересах нового государственного объединения, известного под именем Речи Посполитой. На этой точке зрения стоял и И. И. Лаппо, один из старейших специалистов по истории великого княжества Литовского, высказывавшийся в своих ранних и более поздних исследованиях (Прага, Каунас) против господствовавшей в польской и русской историографии точки зрения на политическое положение великого княжества Литовского и на его историю. Такой взгляд мог господствовать только благодаря отсутствию специальных работ по истории великого княжества Литовского и его права, и сам И. И. Лаппо много поработал над тем, чтобы пролить некоторый свет на историю великого княжества Литовского после Люблинской унии до конца XVI века. Исследование К. Авижониса является в известной степени продолжением работ И. И. Лаппо, но последний главным образом интересовался изучением социально-политического строя великого княжества после Люблинской унии, тогда как К. АВИЖОНИС стремится показать в своем исследовании, какова была роль шляхты в политической жизни великого княжества Литовского как отдельного государственного образования.

Исследование д-ра К. Авижониса - итог длительного и упорного труда. Оно основано на изучении громадного материала источников, в том числе и архивных. Можно сказать, что источники использованы автором исчерпывающим образом. То же следует сказать и об историографии. Д-р К. Авижонис превосходно знаком с трудами наиболее видных русских и украинских исследователей истории великого княжества Литовского, не говоря уже об исчерпывающем знакомстве с польской исторической литературой. В перечне использованной автором исторической литературы нет только упоминания об одной русской работе - о "Смоленской войне" Сташевского, изданной в Киеве во время империалистической войны и успевшей довольно скоро стать библиографической редкостью.

В своем введении автор кратко коснулся вопроса о росте и усилении литовского шляхетства в XV - XVI вв., правовое положение которого было юридически оформлено в литовском статуте 1588 года. Введение тесно примыкает к более раннему исследованию автора - "Die Entstehung und Entwicklung des litauischen Adels bis zur litauisch-polnischen Union 1385". Berlin. 1932 ("Происхождение и развитие литовского дворянства ко времени литовско-польской унии 1385 г.").

Польский историк-юрист проф. Ст. Кутшеба признает за великим княжеством Литовским известную долю политической самостоятельности, отмечая в то же время незначительный политический удельный вес княжества в составе Речи Посполитой на основе подсчета численности литовских членов сената Речи Посполитой и сеймовых послов в посольской избе. Но удельный политический вес великого княжества Литовского отнюдь не приходится определять арифметическими подсчетами. Его значение можно выяснить только посредством всестороннего изучения политической роли Литвы в составе Речи Посполитой, только в этом случае можно будет выяснить политический удельный вес княжества в составе Речи Посполитой. В действительности роль великого княжества была огромна, так как литовские магнаты, не порывая с унией, все время вели длительную борьбу за укрепление литовской государственности в рамках Речи Посполитой.

К. Авижонис ограничивает пределы своего исследования временем династии Вазы-от Сигизмунда III до Яна Казимира включительно. Этот отрезок времени обратил на себя внимание автора не случайно. При династии Вазы выяснились все отрицательные стороны "диктатуры дворянства", или, согласно терминологии автора, "участия дворянства в политической жизни великого княжества Литовского".

К. Авижонис ярко обрисовал разрушительную политическую деятельность литов-

ского дворянства, приведшую власть и ее правительственный аппарат к полному параличу, к полной анархии. Он раскрыл сущность проводившейся дворянством противогосударственной политики, которая подрывала самое основание дворянского литовского государства. Дворянство все время стремилось к ослаблению власти великого князя и польского короля и чрезвычайно опасалось какого-либо усиления этой власти. К. Авижонис правильно отмечает, что все руководство политической жизнью Литвы находилось в руках магнатских фамилий (Радзивиллов в первой половине XVII в., Сапег, Пацтов, в особенности при Яне Казимире и Михаиле Корибуте), которые, в сущности, думали только об обеспечении своих интересов, мало заботясь о "благе" государства. Вместе с тем литовское дворянство полонизируется через школу, церковь, родственные связи и проникновение польской культуры. Магнаты и шляхта крепко стояли за свою "золотую свободу", не обращая внимания на указания отдельных политических писателей, как Горняцкий, Волан, Опалинский, Старовольский, церковных проповедников, как Скарга, Олшевский, о губительности последствий "золотой свободы" для Речи Посполитой. Таков, по мнению автора, итог политической деятельности дворянства в политической жизни великого княжества Литовского, и к этим выводам его следует полностью присоединиться.

Автор исследования ограничил себя изучением роли дворянства в политической жизни великого княжества Литовского, вопросы же социальной и национальной политики им совершенно обойдены. Между тем диктатура дворянства сопровождалась величайшим угнетением зависимого от него сельского " населения, преследованием белорусского и украинского народов и подрывом экономики городов. Вспомним хотя бы расправу литовского правительства во главе с Львом Сапегой с витеблянами за убийство такого яркого представителя польско-католической агрессии, каким был изувер Иосафат Кунцевич.

В. Пичета

ЧУЛОШНИКОВ А. Восстание 1755 г. в Башкирии. Под ред. акад. Б. Д. Грекова. М. -Л. 1940. 109 стр. 7 руб. (Институт истории Академии наук СССР).

В рецензируемой работе изучается одно из многочисленных восстаний башкирского народа в XVIII в., которым уже не раз занималась еще старая, буржуазная историография (Рычков, Витевский, Фирсов и др.). В отличие от этих историков автор ставит себе целью, привлекая новый богатый архивный материал, осветить вопрос на основе указаний Жюри правительственной комиссии по конкурсу на лучший учебник для средней школы по истории СССР.

В главах 2 и 3-й - "Подготовка восстания 1755 г." и "Общий ход восстания 1755 г. и причины его неудачи" - содержится новый материал о неплюевской ¹ политике, целью которой было создание вражды между казахским и башкирским народами с одной стороны, башкирами и "припущенниками"² - с другой. Приведены выдержки из "Записок" Неплюева, который, подводя итог своей деятельности, с циничной откровенностью писал: "Желая еще более вражду между сими народами (казахами и башкирами. - Р. Р.) вкоренить, велел я переводчикам, чтоб они от себя им советовали, что "генералу де ехать вам позволить нельзя, а буде вы и поедете и киргизцев (казахов. - Р. Р.) разобьете, так надеемся де взыскивать на вас не будут". Они, обрадовавшись сему совету, многими партиями собрались и поехали за Яик против киргизцев..." (казахов. - Р.Р ) (стр. 105).

В главе 1 -и - "Башкирия в 30 - 50-х годах XVIII в." - автор анализирует состояние Башкирии в 30 - 50-х годах XVIII в., т. е. накануне восстания 1755 года. На основе архивного материала он дает характеристику родовых объединений башкир - "иль" - и показывает изменения, какие они претерпели в связи с установлением в Башкирии волостных правлений в качестве административных центров. По существу, 1-я глава является вводной; она заняла почти половину всего исследования и представляет большой интерес. Есть в этой главе и недостатки. Например о "судах специальных выборных от местного башкирского населения" (стр. 36) упоминается лишь вскользь. Недостаточно также освещен вопрос о начальном процессе оседания башкир, о проникновении к ним земледелия, о взаимоотношениях у башкир "непосредственных производителей" с феодалами.

На стр. 9 в числе башкирских феодалов автор указывает "батырей". Но слово "батыр" в подлинном смысле значит богатырь, герой, безотносительно к классовому положению человека. Часто еще при жизни батырей о них уже складывались в народе легенды (как например о Карасакале, Мергене, Салавате и др.). Таким образом, обычно герои-батыри, о которых рассказывают башкирские легенды, являются определенными историческими личностями. Превращение батырей в феодалов с такой легкостью, как в данном случае делает автор, свидетельствует о недостаточно глубоком подходе его к изучению данного вопроса.

На стр. 16 автор, описывая башкирский обычай "аш" (гостеприимство, бесплатное угощение хозяином своих гостей), не сумел убедительно показать, как этот обычай в руках феодальной верхушки башкир превратился в средство для обирания и экс-

¹ Неплюев был оренбургским губернатором в 40 - 50-х годах XVIII века.

² "Припущенниками" назывались довольно многочисленные выходцы из трудового населения различных народностей Поволжья, бежавшие оттуда и добровольно "припускаемые" башкирами на свои общинные земли.

плоатации трудящегося населения. Единственное доказательство, которое на данной странице приводится автором, - это донесение о спаивании чиновниками "простых башкирцов.., хлебным вином", и когда башкиры "потеряют здравый рассудок, тогда вымогают у них лошадей, баранов, пчел с ульями, деньги и бревна... и кто на таковые приглашения не явитца, или никаких пожертвований не сделает, таковым грозят мщением" (стр. 16). Но в этом факте трудно усмотреть башкирский родовой "аш", а тем более процесс превращения его в "прикрытую" форму эксплоатации. В донесении говорится не о феодалах-башкирах, а о "башкирских чиновниках", которые подбирались из русских, татар-мещерей и редко - из крещеных башкир. Кроме того башкирский родовой "аш" никак не мог сопровождаться спаиванием "хлебным вином": башкиры не изготовляли тогда хлебного вина, оно было чисто русского происхождения; башкирский же "аш" всегда сопровождался угощением кумысом, а между тем в приведенном донесении о кумысе нет ни слова. В донесении речь идет только о проделках русских фискальных чиновников - сборщиков ясака, - которые, не получая жалованья, кормились за счет населения, спаивали башкир и, пользуясь своей властью, занимались вымогательством. Кстати, вымогательство во время "аш" у башкир считалось недопустимым. Как видно из данного донесения, чиновники пускали в ход прямые угрозы и силу власти, вплоть до "заключения под следствие" (стр. 16). Следовательно, мы имеем в данном случае голое насилие, не прикрытое никакими родовыми обычаями.

Не совсем правильны выводы автора и о том, что "процесс замены прежней пережившей себя волости (родовой волости. - Р. Р.) фактически уже слагавшейся новой территориальной волостью... растянулся... вплоть до конца XVIII в." (стр. 30). Сам же автор на стр. 25 и 28 правильно констатирует, что намеченная русской администрацией "реформа не удалась" (стр. 25), т. е. не удалось разрушить родовую волость ("иль") и заменить ее целиком территориальной волостью, а несколько ниже (стр. 30) он утверждает обратное. В действительности родовые волости сохранялись даже и в XIX в. и территориальные волости вводились независимо от наличия "иль".

Автор на основе новых материалов дает довольно полный анализ хода восстания в двух его главных очагах: в Бурзянской волости Ногайской дороги (на юге Башкирии), и в Гайнинской волости Осинской дороги ("а севере Башкирии). Нарисовав общий размах восстания, автор подробно останавливается на причинах сравнительно быстрого поражения восстания и говорит о том, почему восстание не смогло распространиться на всю Башкирию, хотя башкиры почти повсеместно "были колеблемы".

На стр. 69, разбирая вопрос о плане восстания, автор пишет: "...Башкиры, невидимому, должны были затем временно отойти на территорию Казахской орды, которая... намечалась в качестве района формирования повстанческих сил". Этот "план отхода" повстанцев на территорию Казахстана и выбор последней в качестве района формирования повстанческих сил в книге ни одним документом не подтверждается. Да едва ли у повстанцев и существовал такой план; впрочем, и сам автор в этом тоже не уверен.

Неясен в рецензируемой работе и вопрос об организаторе восстания. "Непосредственным руководителем восстания" автор называет Батыршу, который в решительный момент, когда надо было начать восстание, скрывается в лесу (стр. 88). Из изложения автора трудно уловить причины ухода Батырши в лес.

К недостаткам книги следует также отнести ее слишком тяжелый язык (см., например, стр. 37, 41, 74, 78).

Несмотря на недоработанность отдельных вопросов и указанные недостатки данная книга представляет собой новое слово в области исследования истории башкирского народа. В ней уделено значительное место анализу социальных отношений среди башкир накануне восстания 1755 г.; все исследование построено на неопубликованных материалах из московских и ленинградских архивов, что в значительной мере увеличивает научную ценность книги.

Р. Раимов

SACKE GEORG. Die Pressepolitik, Katharinas II von Russland. - "Zeitungswissenschaft", Leipzig, 1938, Heft 9.

ЗAKKE Г. Политическая печать, и Екатерина II .

Оставляя в стороне вопрос о воздействии Екатерины II на русскую прессу, автор останавливает свое внимание на стараниях; русской императрицы воздействовать при; помощи иностранной прессы на общественное мнение Европы в интересах оправдания своей политики. Через своих послов Екатерина II в повременных изданиях помещала инспирированные ею статьи и косвенными путями подкупала даже таких влиятельных публицистов, как Вольтер, Дидро, д'Аламбер. Ценность статьи, неновой по мысли, заключается в опубликовании неизвестного до сего времени письма А. Шувалова; Вольтеру от 20 ноября 1771 г. с заказом; написать статью, оправдывающую политику Екатерины II в польских делах. Автор ошибается, утверждая, что Щербатов не печатал своих исторических трудов: его "История Российская" была издана в 1770 - 1791 годах.

Автор знаком и с русскими материалами о печати, помещавшимися в сборниках "Русского исторического общества".

С. Богоявленский

"Листовки Московской организации большевиков 1914 - 1920 гг.". Сборник. Составил Г. Костомаров. Общая редакция Ф. Калошина. О?из. 1940. 310 стр. 20000 экз. 6 р. 50 к. (Институт истории партии при МК ВКП(б).

В сборнике в основном собраны листовки Московского комитета большевиков, Московского областного бюро ЦК РСДРП(б) и Окружного комитета РСДРП(б) - всего 171 листовка.

Публикуемые листовки отражают деятельность Московской организации большевиков в период империалистической войны и февральской буржуазно-демократической революции, в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции, а также во времена иностранной интервенции и гражданской войны в СССР. Подавляющее большинство листовок, относящихся к 1917 - 1920 гг., печатается впервые.

Во времена разгула шовинизма, когда вся продажная печать агитировала за войну, раздался громкий протест против империалистической войны со стороны организационной группы большевиков Москвы, создан, ной после разгрома царизмом Московского комитета РСДРП(б). В выпущенной группой прокламации отмечалось, что "истинный смысл войны заключается в борьбе за рынки, в грабеже стран", что "народным массам эта война несет гнет и нищету" (стр. 11). Большевики указывали на революционный путь выхода из грабительской войны как единственно правильный. Они призывали трудящихся превратить империалистическую войну в войну гражданскую, в войну за освобождение от ига капитала. Надо "направить штыки не против своих братьев, - наемных .рабов других стран, а против реакции царского правительства. Пусть борьба капиталистов... за право большей эксплоатации народов заменится гражданской войной этих народов за свое освобождение" (стр. 12). И в дальнейшем Московский комитет РСДРП(б) в своих прокламациях продолжал вести неустанную борьбу против войны, подчеркивая ее грабительский характер. В частности большевики разоблачают попытку буржуазии вовлечь рабочих в военно- промышленные комитеты, чтобы легче было продолжать антинародную войну. "Не в военно- промышленных комитетах, а в народном восстании против самодержавного правительства найдет свое спасение пролетариат", - отмечалось в одной из листовок (стр. 16).

В 1917 г., накануне годовщины 9 января, Московский комитет обратился к московским рабочим с призывом ко всеобщей политической забастовке в этот день под лозунгом "Долой войну! Долой самодержавие! Да здравствует демократическая республика!" (стр. 25). По призыву большевиков бастовали десятки тысяч рабочих. Кроме того по инициативе также московских большевиков в день 9 января была проведена демонстрация под лозунгом "Долой войну!"

28 февраля, в момент начавшейся революции, Московское бюро ЦК РСДРП(б) приглашало всех трудящихся Москвы поддержать восставших рабочих и солдат Петрограда. Оно звало немедленно закрепить победу над самодержавием. созданием совета рабочих депутатов как опоры революции (см. стр. 27 - 29).

После июльских дней меньшевики и эсеры, перейдя окончательно в лагерь контрреволюции, начали клеветнический поход против величайшего гения человечества и вождя мирового пролетариата Ленина и против большевистской партии. Московский комитет разоблачил клеветников; в выпущенной по этому поводу листовке МК писал: "...вашей клевете мы противопоставим нашу беззаветную преданность делу социализма" (стр. 74).

В момент дальнейшего наступления контрреволюции в листовке, выпущенной 23 октября, Московский совет рабочих депутатов призывал рабочих начать борьбу за власть советов. В этой листовке отмечалось, что Каледин уже захватил шахты Донецкого бассейна, Калужский совет разгромлен, казаки грозят разогнать Московский совет. Прокламация звала "ответить на их атаку дружной и стройной контратакой по всему фронту" (стр. 110).

Героические дни октябрьских боев в Москве за установление диктатуры пролетариата получили свое отражение в многочисленных обращениях большевиков, Военно-революционного комитета, Московского совета, районных советов, профсоюзов, призывавших рабочих, солдат, крестьян выступить с оружием в руках для утверждения диктатуры пролетариата (см. стр. 111 - 123).

После разгрома врага в открытом бою Московский военно-революционный комитет и Московский совет профсоюзов призвали рабочих прекратить стачку и энергично взяться за восстановление народного хозяйства. "Сейчас необходимо со всей энергией налаживать производство, переходящее под рабочий контроль" (стр. 125).

С установлением советской власти резко увеличился тираж большевистских газет, количество же выпускаемых листовок сократилось, но все же они продолжали издаваться. Так, в середине ноября Московский совет обратился к крестьянам с особым письмом об организации доставки хлеба пролетарским центрам. "Каждая минута промедления - смерть!" (стр. 132) - такими словами заканчивалось это обращение Московского совета.

В декабре 1917 г. пролетарские центры посылают красногвардейские отряды для разгрома очагов контрреволюции на Дону, Кубани и пр. Московский комитет в своем наказе красногвардейцам, отправляющимся на борьбу против калединских белогвардейских банд, подчеркивал необходимость оказания помощи трудовым казакам и украинскому народу: "Пролетариат же, посылая

вас, громко говорит: товарищи, не злобу и жестокость несете вы братьям-казакам и братьям- украинцам, а боль сердца и ласковое, просветленное слово убеждения" (стр. 139).

Враги диктатуры пролетариата стремились задушить советскую власть голодом в ответ на это Московский совет в своем обращении призвал к "дружному организованному походу вооруженных отрядов пролетариев в тесном союзе против кулаков, спекулянтов и мошенников" (стр. 172).

Меньшевики и эсеры (правые и центр) продолжали разрушительную, контрреволюционную работу. Московский совет 13 июня своим решением изгнал их из советов как открытых врагов диктатуры пролетариата. МК большевиков в воззвании призывал: "Гоните вон этих людей, расчищающих дорогу Скоропадскому и Вильгельму!" (стр. 175).

В июньских листовках 1918 г. наша партия звала трудящихся мобилизовать все силы на борьбу с контрреволюцией. Кулацкие восстания в Поволжье, мятеж в Ярославле, восстание чехословаков, подготовка интервенции англичанами в Архангельске и в Баку, усиление вражеских гнезд на Дону, Кавказе, в Сибири потребовали героических усилий от рабочего класса для отражения атак интервентов и внутренней контрреволюции. "Все верные сыны революции, все преданные делу рабочего класса и всех трудящихся - на форпосты революции! К оружию, против буржуазии, против насильников и изменников! К оружию - за власть рабочего класса и крестьянской бедноты, за коммунизм!" - такими словами заканчивался призыв партии" (стр. 185).

"Левые" эсеры с ведома и согласия впоследствии разоблаченных врагов народа Троцкого и Бухарина подняли контрреволюционный мятеж в Москве. При подавлении этого заговора Московский и Всероссийский советы профсоюзов в обращении к рабочим приглашали их встать "стальной стеной вокруг своих союзов и Советов" и быть готовыми "откликнуться на всякий призыв Советской власти" и профессиональных союзов (стр. 192).

Отправляя своих делегатов на фронт для борьбы с чехословацкими контрреволюционными отрядами, московские рабочие в своем наказе им поручали передать Красной Армии и населению фронтовой полосы, что "голод грозит задавить рабочую социалистическую революцию. А там перед Вами, на Кубами, в Сибири, в Самаре горами лежит тот хлеб, которым нужно накормить нас и наших детей... Перед Вами хлеб - и Вы должны достать его. Банды наемников капитала преграждают нам дорогу к хлебу - Вы должны их разбить" (стр. 209).

Врага диктатуры пролетариата начали применять массовый террор против представителей советской власти и руководителей большевистской партии. Они убили Урицкого и ранили вождя пролетариата Ленина. Московский комитет в особой листовке разъяснял по этому поводу рабочим: "Настало время, когда или вы должны уничтожить буржуазию, или она уничтожит вас...

Надо очистить города от, буржуазной гнили... Ожесточенная борьба против контрреволюции внутри страны и решительнейшее наступление на фронте! Контрреволюция, эта злая, бешеная собака, должна быть убита раз навсегда и бесповоротно!" (стр. 214).

Из трудового подъема рабочих родились коммунистические субботники, явившиеся образцами социалистического отношения к труду. В одной из сентябрьских листовок, посвященных коммунистическим субботникам, МК РКП (б) писал, что необходимо поднять производительность труда, сделать ее более высокой, чем при капитализме: "Для этого нужна работа, ну же" труд, но не старый, капиталистический труд, который не стал бы соответствовать новым отношениям, а более высокий, более созидательный, более производительный труд" (стр. 241).

В октябре 1919 г., когда полчища Деникина захватили Орел и нависла белогвардейская опасность над Москвой, наша партия мобилизовала все средства для обороны. Создавались рабочие отряды, проводилась военное обучение рабочих, укреплялись подступы к Москве. Был создан Комитет обороны Москвы. Московский совет депутатов и Московский совет профессиональных союзов в выпущенной листовке призывали бороться за Республику советов под лозунгом "Не сдадимся, выдержим, победим!" (стр. 243).

Вторая передышка, полученная советской властью в начале 1920 г., длилась всего лишь три месяца. Панская Польша и барон Врангель по приказу англо-французских империалистов выступили против нашей родины. Снова началась народная война советского народа за свое свободное существование. В сборнике помещено 16 листовок, относящихся к этому периоду, в них наша партия призывала трудящихся Москвы разгромить последний оплот международных хищников - барона Врангеля и белополяков.

После уничтожения врангелевской банды Московский комитет в особой листовке обращается с призывом ликвидировать разруху и начать борьбу за восстановление хозяйства страны. "Боевая страда сменяется трудовой. И с тем же самым героизмом и дисциплиной устремимся на нашего последнего врага - разруху", - призывал МК РКП(б) в листовке по поводу разгрома Врангеля (см. стр. 293).

Публикуемые прокламации ярко освещают славный путь Московской большевистской организации. Они отражают неразрывную связь большевиков с рабочим классом, крестьянством и героическую борьбу советского народа с капиталистами, помещиками и интервентами, за свою независимость и построение социалистического общества.

Сборник листовок московских большевиков представляет большую ценность. В ней найдут интересный материал научный работник, пропагандист, студент и вообще все, кто работает над изучением истории ВКП(б).

Недостатком оформления сборника является то, что для многих прокламаций не установлена дата их появления. Отсутствует предметный указатель, дано недостаточное количество примечаний.

П. Амбросенок

АТЛАС З., проф. Очерки по истории денежного обращения в СССР (1917 - 1925). М. 1940. Госфиниздат. 245 стр. 12 р. 50 к.

Вопросы денежной политики принадлежат к числу наиболее сложных и важных проблем экономической политики. Великая Октябрьская социалистическая революция в корне изменила существовавшие в течение веков закономерности денежного обращения. Но как осуществлялись эта новые закономерности денежного обращения? Как советское государство поставило на службу строительства социализма деньги, этот "инструмент буржуазной экономики"? Показать это - сложная и большая задача.

Историю денежного обращения в СССР и финансовой политики советской власти автор дает в рамках всей экономической истории СССР, связывая освещаемые в книге вопросы с общими задачами диктатуры пролетариата. На большом фактическом материале автор подвергает анализу вопросы денежной политики в условиях первой фазы развития советского государства и, сделав ряд серьезных теоретических обобщений, конкретно показывает, как советская власть осуществляла мероприятия по овладению денежно-финансовым механизмом, какова была роль денежной политики в советской экономике. Автором показана острая классовая борьба, которая кипела при осуществлении финансовой политики советского государства. Классовая борьба на этом участке принимала весьма своеобразные и сложные формы, которые требовали определенных методов, при осуществлении денежной и финансовой политики государства.

Работа проф. Атласа делится на две части: в первой части автор освещает денежное обращение от Октябрьской революции до перехода к нэпу. Автор показывает то огромное значение, которое придавалось вопросам денежной политики в экономической программе большевиков: овладение денежно-кредитной системой и подчинение ее задачам диктатуры пролетариата являлось одним из необходимых условий, обеспечивающих победу социалистической революции.

В сфере денежного обращения и финансовой системы со всей силой проявилась охватившая страну экономическая разруха. Необходимость подрыва экономической базы буржуазии требовала национализации банков. Это орудие финансового капитала, которое до сих пор являлось источником финансирования контрреволюции, надо было поставить на службу революции. К сожалению, работа не содержит развернутого анализа вопроса о национализации банков. Эта проблема рассматривается лишь в связи с задачами денежной политики.

В рецензируемой работе показываются особенности источников покрытия материальных издержек, связанных с проведением социалистической революции. Они создавались в процессе экспроприации экспроприаторов путем вторжения в сферу производства и распределения. Отсюда принципиальное отличие методов мобилизации материальных и денежных ресурсов для покрытия издержек пролетарской революции.

Большое принципиальное значение имеет показ автором того, как с самого начала Октябрьской революции в борьбе с троцкистскими и бухаринскими предателями и буржуазными экономистами советская власть настойчиво проводила борьбу за стабилизацию рубля. Автор правильно рассматривает эту политику как неразрывную часть ленинского плана приступа к социалистическому строительству, развитому Лениным весною 1918 года. Автор связывает проведение политики стабилизации рубля с борьбой за хлеб, за твердые цены, против разгула спекуляции.

В освещений вопроса о борьбе за твердые цены автор допускает некоторую неточность. На стр. 39 борьба за твердые цены связывается лишь с сведением продовольственной диктатуры, между тем как известно, что борьбу за твердые цены советская власть осуществляла с самого начала своего существования. Сам автор в другом месте говорит о том, что с момента провозглашения продовольственной диктатуры государство стало "иным образом осуществлять заготовку продуктов по твердым ценам", тем самым признавая, что политика твердых цен проводилась с самого начала Октябрьской революции.

В I главе автор на конкретном материале показывает, что партия не только стремилась проводить политику стабилизации рубля, но и добилась в течение, нескольких месяцев в 1918 г. фактической стабилизации (стр. 25 - 31). Если учесть, до какой степени развала экономики и финансов довела нашу страну империалистическая война, то станет ясным все огромное значение факта даже временной стабилизации рубля.

Автор объясняет также, почему стабилизацию рубля не удалось провести полностью и предложенная Лениным денежная реформа, в значительной мере и технически подготовленная, оказалась сорванной. Причиной этого явилась начавшаяся интервенция и обострившаяся гражданская война.

В главах II - V автор описывает поворот, который произошел в денежной политика советской власти в связи с гражданской войной и иностранной военной интервенцией. Основная задача денежной политики заключалась в том, чтобы обеспечить финансирование военных расходов и мобилизацию народного хозяйства для нужд обороны страны. Однако в обстановке необычайной разрухи народного хозяйства неотложные нужды государства нельзя было

покрыть только финансовыми ресурсами. В этих условиях важнейшие нужды обороны не могли быть удовлетворены за счет обычных финансовых источников. Отсюда необходимость мобилизации материальных ценностей в натуре путем продразверстки, а также изъятия продуктов национализированной промышленности в значительной степени без компенсации. Отсюда также неизбежное ограничение сферы рынка и уменьшение массы товаров на рынке и в связи с этим ограничение возможности мобилизации государством материальных ценностей с рынка путем эмиссии бумажных денег.

С этими вопросами связана чрезвычайно интересная проблема темпов эмиссии и темпов обесценения денег, исследованная авто, ром в глазе IV. Темпы обесценения денег систематически, за исключением некоторых месяцев, опережали темпы эмиссии, в связи с чем падала реальная ценность эмиссионного дохода государства. Так например если в 1918 г. среднемесячный эмиссионный доход составлял 44,6 млн. руб., то в 1919 г. он снизился до 18,7, а в 1920 г. составил только 10,1 млн. руб. (стр. 92). При исследовании этой проблемы автору следовало бы проследить- сокращение объема рынка и показать влияние скорости обращения денег на их обесценение.

Основную тенденцию движения цен автор формулирует здесь правильно. Однако он не развивает этого анализа. Повидимому, автор был "ограничен размерами издаваемой книги", как он сам пишет в предисловии, о чем можно только пожалеть.

Весьма конкретно и подробно исследует автор вопрос об организации денежной системы, об издержках государства по эмиссии бумажных денег, а также о денежном голоде и системе распределения денежных знаков. Здесь автор привлекает обширный и очень "интересный архивный материал. Приведем один из таких документов. Серго Орджоникидзе сообщает 19 марта 1920 г. в своей телеграмме Ленину из Ростова на Дону: "События на Кавказском фронте развиваются довольно быстро, в ближайшие дни надеемся иметь Грозный, Владикавказ. Горское население ждет с нетерпением нашего прихода. Нужны большие суммы денег. Из ассигнованных миллиард четыреста миллионов послано только двести миллионов. Настоятельно прошу немедленно выслать миллиард" (стр. 57).

Интересен материал о производстве денежных знаков и размерах эмиссии. Оказывается, что в 1920 г. для обеспечения эмиссии 2512 млн. экземпляров денежных знаков было израсходовано 180 тыс. пудов бумаги. На фабриках, производивших денежные знаки, занято было 13616 человек, причем государство придавало такое значение производству денежных знаков, что для приобретения красок и желатина, необходимых для печатания знаков, пришлось использовать золотую валюту (стр. 58 - 59).

Мы привели здесь лишь отдельные факты, которыми весьма богата книга и которые мало известны даже специалистам.

В последней, V главе, в первой части, автор исследует теорию и практику денежного и безденежного учета в период военного коммунизма. Автор подошел к проектам и теориям безденежного учета, выдвигавшимся в тот период рядом экономистов (С. Г. Струмили", Е. Варга, М. Н. Смит и др.), не с точки зрения сегодняшнего дня, но строго исторически.

Вторая часть работы открывается главой, посвященной опыту организованного товарообмена в первые месяцы введения нэпа. В формах обмена и денежного обращения находили яркое выражение новые методы осуществления союза рабочего класса и крестьянства после перехода, к новой экономической политике. Анализируемая автором проблема выходит за рамки вопросов денежного обращения. Особенно ценным является то, что автор изучил и показал практику товарообмена и торговли, гениальное обобщение которой дал Ленин в своем докладе на VII московской губернской партконференции 29 октября 1921 года. В этой речи Ленин указывал, что обстановка вынуждала перейти к государственному регулированию торговли и денежного обращения как обходному пути для социалистического строительства. Автор показывает, с какой тщательностью Ленин изучал опыт товарообмена в различных районах нашей страны. В частности, получив по телеграфу информацию от экономического совета Белоруссии, в которой было указано, что в результате проведения товарообмена произошло "...понижение цен на вольном рынке, увеличение товарообмена, рост покупательной силы соврубля и политический (результат), увеличение доверия крестьянских масс нашего края, закупочные цены были равны в среднем 30 проц. вольных рыночных" (стр. 114), Ленин требует от экономического совета Белоруссии подробных сведений о том, как был проведен этот товарообмен, давший столь положительный политический и экономический результат. Так как экономический совет Белоруссии задерживал представление подробного доклада, Совнарком РСФСР послал следующую телеграмму в Минск: "...Ленин требует точного доклада для научно-экономического анализа и изучения Вашего опыта. Краткая телеграмма... материалом для изучения служить не может. Срочно курьером высылайте требуемое. Дальнейшее промедление будет рассматриваться как нежелание" (стр. 115).

На анализе огромного количества фактов автор показывает, как и почему срывался товарообмен, почему был необходим переход к государственному регулированию торговли и денежного обращения. Автор правильно отмечает: "Важно подчеркнуть, что, говоря о необходимости приспособиться к стихии купли-продажи, денежного обращения, Ленин тут же указывал о цели этого "приспособления", а именно, чтобы не быть "захлестнутым" этой стихией" (стр. 125).

В главах VII - VIII автор показывает, как партия с самого начала перехода к нэпу

проводила политику стабилизации рубля. Создание Государственного банка в 1921 г. и выпуск червонца в конце 1922 г. были идеями Ленина, претворенными в жизнь партией под руководством Ленина и Сталина.

Серьезный исторический и теоретический интерес представляет анализ параллельного обращения двух валют - твердой и падающей. Автор опровергает мнения апологетов этой системы, доказывая, что она была временным и переходным явлением, подготовившим завершение денежной реформы.

В особую главу автор выделил анализ проблемы золота (глава IX). В этой главе, кроме общеизвестных ссылок "а указания Ленина о роли золота для советского государства и изложения декретов о допущении свободного владения частными лицами золотой валютой, автор дает главным образом анализ методов регулирования советской властью валютного рынка. Проблема золота во всей широте здесь не поставлена. Не показано, как конкретно происходило стихийное внедрение золотой монеты в обращение и какое влияние оказали стихийные закономерности рынка через механизм денежного обращения на экономическую политику.

Автор, конечно, прав в том, что и в тот период "не могло быть и речи о восстановлении "власти золота", которая господствовала в капиталистических странах" (стр. 170). Но ведь о" сам же показывает в других местах своей работы, что проблема "кто кого" стояла во всей остроте. Поэтому следовало бы дать конкретный анализ не только методов регулирования советской властью валютного рынка, но и процесса обратного воздействия стихии валютного рынка на денежную политику советской власти.

Автор правильно отмечает конкретные результаты борьбы советской власти против стихийных закономерностей валютного рынка, победу советской валюты - червонца - над золотой монетой и иностранной валютой. В этой связи он раскрывает контрреволюционную сущность требований возврата к золотому обращению со стороны группы вредителя Юровского и зиновьевца Сокольникова.

В главах X - XIII всесторонне исследуются экономические и финансовые предпосылки и методы проведения денежной реформы, завершенной в 1924 году.

Значительный интерес представляет описание методов проведения советской властью денежной реформы в отличие от денежных реформ в капиталистических странах. Он отмечает здесь и участие масс в проведении реформы, и регулирование цен, и так называемую товарную интервенцию (переброска товарных запасов на рынки, где в них ощущался недостаток, для подрыва спекуляции). Все эти меры невозможны в капиталистических странах.

Впервые в литературе на основе архивного материала освещен вопрос о разменном кризисе (недостатке денежных знаков для размена), вызванном неправильной практикой регулирования денежного обращения в период реформы. Этот кризис имел ряд ненормальных последствий, вызвав выпуск на местах различных денежных суррогатов, развитие в деревне безденежного обмена. Автор доказал, что грубые ошибки в проведении реформы, допущенные тогдашним руководством Наркомфина и Госбанка, создали угрозу срыва денежной реформы.

В заключение своей работы автор дает правильную оценку истории денежной реформы и роли стабилизации валюты как одной из важнейших предпосылок перехода к новому периоду развития советского общества - периоду борьбы за социалистическую индустриализацию нашей страны.

Рецензируемая работа заметно выделяется среди вышедших за последние годы работ по истории советской экономики. Автор в своем исследовании изучил большой материал и на основе его обобщения поставил ряд важных теоретических вопросов, имеющих серьезное значение при изучении истории и теории советского хозяйства.

М. Фейгельсон

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Комментарии: