М. Наука. 1985. 347 с.

Монография доктора исторических наук К. Ф. Шацилло (Институт истории СССР АН СССР) по богатству содержания, четкости мысли и ясности изложения занимает заметное место в историографии российского либерализма и кризиса верхов вообще.

В 1920-е годы главным объектом исследования были непосредственно события революций 1905 - 1907 и 1917 гг., причем позиция либералов в этих событиях и начало организационного оформления либерализма освещались лишь попутно. Сказывалось и характерное для того этапа влияние упрощенных социологических схем¹ , и скудость источников. Либеральное движение до 1905 г. скупо и схематично освещалось и впоследствии, когда история буржуазно-либерального лагеря в 1905 - 1907 гг. уже стала привлекать большее внимание советских историков. Это объясняется, очевидно, тем, что открытая "напряженная борьба сложившихся политических партий попадает в поле зрения историков гораздо скорее, чем подспудный процесс их кристаллизации" (с. 3). К тому же долгое время архивные материалы, освещавшие именно историю либерализма в первые годы XX в., оказывались недоступными. В этих условиях на представлениях об истории "Союза освобождения" и земско- конституционного движения сказывались схемы И. П. Белоконского и Д. И. Шаховского, сформулировавших, в частности, и тезис о "едином земском либерализме", выступавшем лишь в различных организационных формах и использовавшем разные тактические методы.

Ленинское определение освобожденцев как "нового либерального направления"² и соответствующая периодизация истории предреволюционного либерализма оказались до такой степени "забыты", что когда И. Ф. Гиндин написал о появлении на рубеже XIX - XX вв. рядом с традиционным земским нового, буржуазно-интеллигентского либерализма³ , это вызвало возражения. Е. Д. Черменский заявил, что историки, не разделяющие схемы "единого либерализма" и видящие в освобожденчестве новое течение в либерализме, опирающееся на интеллигенцию, тем самым возвращаются к "меньшевистской схеме Веселовского-Мартынова"⁴ . Между тем признание интеллигентского социального облика освобожденчества не означало пи отрицания земско- дворянской струи в русском либеральном движении, ни объявления его "надклассовым". Гиндин, напротив, подчеркивал, что идеология либерализма, буржуазная по своей сути, обретала в конце XIX в. и более естественных, чем помещики, носителей - буржуазную интеллигенцию.

Полемика, однако, показала необходимость комплексного изучения всех элементов русского либерализма в конце XIX - начале XX века. Именно эту задачу и поставил перед собой К. Ф. Шацилло, отмечавший, что "дальнейшее развитие капитализма неизбежно должно было породить либерализм более "высокого" качества - "новый" либера-

¹ См. об этом: Шелохаев В. В. Либеральный лагерь накануне и в годы первой русской революции в освещении советской историографии. В кн.: Актуальные проблемы советской историографии первой русской революции. М. 1978.

² Ленин В. И. ПСС. Т. 2, с. 441.

³ Гиндин И. Ф. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности. - История СССР, 1963, N 2, с. 79 - 80.

⁴ Черменский Е. Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М. 1970, с. 10.

стр. 113

лизм", носителем которого стала новая буржуазная интеллигенция⁵ . Последовавшая на страницах журнала "История СССР" дискуссия между Шацилло и Черменским показала большую доказательность позиции Шацилло, подчеркивавшего различия между либеральными земцами и освобождениями, которые игнорировать нельзя⁶ . С выходом в свет рецензируемой монографии К. Ф. Шацилло дискуссию о существовании "старого" и "нового" либерализма можно считать исчерпанной.

Объем нового материала, представленного в монографии, чрезвычайно велик. В частности, автором введены в научный оборот данные из фонда журнала "Освобождение" и личных фондов П. Б. Струве, В. А. Маклакова, Д. П. Шаховского, В. И. Вернадского и других. Изображая картину развития либерального лагеря и постепенного возрастания в нем роли буржуазной интеллигенции, К. Ф. Шацилло показал, как под влиянием обострения революционного кризиса происходила радикализация программных и тактических принципов интеллигентского крыла либерализма, а вслед за ним и земской оппозиции. Автор вскрывает сложившиеся впервые в освобожденческий период и ставшие постоянными организационные принципы либерализма - стремление иметь параллельно существующие организации, действовавшие в разной социальной среде и потому различавшиеся политическим обликом и тактикой, но соединенные одновременным участием в них ряда авторитетных лидеров. Так, в рассматриваемый К. Ф. Шацилло период в планы либеральных деятелей входило не только создание "Союза освобождения", который связывал бы либерализм с демократической интеллигенцией и мог при случае вступать в контакты с революционно- демократическими партиями, но и поддержание - через "Беседу" - отношений с неконституционными земскими элементами, с аристократическими фрондерами, а через них и с окружением царя. Аналогичным образом действовали либералы и в дальнейшем.

Из числа важных проблем, раскрытых автором с небывалой до сих пор полнотой, отметим отношение либералов к русско-японской войне (и вопрос о т. н. пораженчестве части деятелей либерального лагеря) и Парижскую конференцию 1904 года. В первом случае автор справедливо подчеркивает принципиальное отличие надежд либералов на то, что ослабленный военными неудачами царизм пойдет на уступки конституционной оппозиции, от позиции большевиков. Если либералам пораженчество казалось "удобным средством обойтись без народа, без революции", то для большевиков поражение самодержавия в войне было "средством активизации народных масс в борьбе с царизмом" (с. 232).

Что же касается Парижской конференции, то она характерна тем, что представители либерализма в преддверии революции сочли возможным и нужным сесть за стол переговоров с революционерами. К. Ф. Шацилло доказывает конечную бесплодность конференции и, соответственно, несостоятельность утверждений американской историографии, с легкой руки В. А. Маклакова видящей в этой конференции начало революции. Я бы, однако, не был так категоричен, как К. Ф. Шацилло, когда он говорит, что Парижская конференция не имела аналогов в истории российского общественного движения (с. 252). Действительно, правильно оформленные конференции с участием либералов и революционеров больше не проводились, но "информационные бюро", включавшие представителей либеральных и революционных фракций, возникали в III и IV Думах, а в 1914 г. некоторое время существовало (правда, не более результативно, чем конференция 1904 г.) и информационное бюро с участием представителей революцион-

⁵ Шацилло К. Ф. Русский либерализм на рубеже двух веков. В кн.: В. И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М. 1970, с. 170.

⁶ См. Степанский А. Д. Либеральная интеллигенция в общественном движении России на рубеже ХІХ - ХХ вв. В кн.: Исторические записки. Т. 109; см. также: Лаверычев В. Я. Общая тендепция развития буржуазно-либерального движения в России в конце XIX - начале XX в. - История СССР, 1976, N 3, с. 62; Зырянов П. Н., Шелохаев В. В. Первая русская революция в американской и английской буржуазной историографии. М. 1976, с. 133; Пирумова Н. М. Земское либеральное движение. Социальные корпи и эволюция до начала XX века. М. 1977, с. 24.

стр. 114

ного подполья. Вообще несколько неожиданно, что К. Ф. Шацилло в своем сравнительном анализе, как правило, обращается к более ранней истории либерализма, не переходя за рубеж 1905 года.

Рассматриваемый в книге этап эволюции русского либерализма уникален в двух отношениях. С одной стороны, принципиальные сторонники легального эволюционного развития оказались вынужденными пойти на создание нелегальных организаций, с другой - незавершенность размежевания трех политических лагерей дала возможность либералам в конце 1904 г. привлечь к участию в своих акциях элементы правее и левее себя, создать то широкое "общественное мнение", которое, по их расчетам, должно было сломить сопротивление царизма реформам. Однако царизм с его нетерпимостью ко всякому инакомыслию, загнав либералов в подполье, оказался невосприимчив к "общественному мнению", и реформы были вырваны у него революцией. Автор справедливо видит в этом крах "стратегии, тактики и организации предреволюционного русского либерализма" (с. 327). К этому можно добавить, что бесплодность либерализма заключалась и в том, что он не сумел понять закономерность своего провала накануне 1805 года. Когда приближение в 1912 - 1914 гг. "второго движения" сделало для кадетов вновь актуальными проблемы "изоляции власти" и распространения своего влияния в демократических массах, они обращались к освобожденческому опыту как к пределу возможного для них, доказывая, что не их колебания и стремление к соглашению с царизмом, а "непримиримость" революционных масс привели революцию к поражению.

Работа К. Ф. Шацилло подводит итог определенному этапу изучения русского либерализма. Теперь, пожалуй, можно сказать, что все периоды либерального движения после 1861 г. освещены либо в специальных монографиях, либо в достаточно подробных разделах книг по более общим проблемам истории верхов. Но при этом ряд важных аспектов темы остается до сих пор значительно менее исследованным. К их числу следует отнести идеологию либерализма. Как известно, по своей сути либерализм - идеология буржуазная, отражающая интересы капиталистического развития России. В то же время русский пореформенный либерализм развивался в дворянско-помещичьей среде, отражая и ее конкретные интересы, в том числе объективно направленные против развития капитализма. Это отчетливо проявилось в участии многих земско-либеральных деятелей в борьбе против промышленной политики С. Ю. Витте. Точно так же неприятие капитализма долго было свойственно интеллигенции, прошедшей народническую школу и повернувшей к либерализму на рубеже веков. Весь этот сложный конгломерат стремления к политической свободе, путаных экономических воззрений - от призывов "пойти на выучку к капитализму" до надежд на особый, минующий капитализм, путь развития России, повышенное внимание к аграрному вопросу (естественное в условиях России), склонность возлагать на государство решение экономических вопросов и настороженное отношение к частному предпринимательству - все это придавало и "старому" и "новому" либерализму особый российский оттенок. Изучение особенностей российского либерализма, в частности его экономической платформы (или платформ), очевидно, могло бы пролить дополнительный свет и на его тактику с ее тяготением к соглашательству с властью.

Точно так же нуждается в дальнейшем изучении идеология русского либерализма после 1905 - 1907 гг. (опять же в особенности в экономических вопросах). Очень мало исследована внедумская политика либералов. Проведенное А. Д. Степанским изучение общественных организаций на рубеже веков должно быть продолжено и для третьеиюньского периода. При этом особого внимания требуют попытки либералов действовать среди демократических масс, добиться влияния на народных учителей, агрономов и всех, кто мог бы, по их расчетам, нести либеральную идеологию в деревню. Одновременно с углублением исследования малоизученных сторон истории либерализма, может быть, пришло время подумать и об обобщении в специальном труде уже накопленного материала о русском либерализме в 1861 - 1917 годах.

Постоянный адрес данной публикации: