До последнего времени отечественные военные историки задавались вопросом, почему с началом Моонзундского сражения 1917 г. (операция германских войск и сил флота "Альбион"), несмотря на наличие точной информации разведки о замысле противника¹, немецкий флот сумел достигнуть оперативной и тактической внезапности. Актуальность этого вопроса подтвердила дискуссия "Моонзундское сражение 1917 г.: итоги, последствия, уроки", проведенная Российской ассоциацией историков первой мировой войны. Действительно, почему русское командование неудачно использовало данные разведки?

Для того, чтобы понять причины случившегося осенью 1917 г. на Балтике, необходимо, во-первых, получить по возможности полное представление о том, что представляла собой на тот момент разведка Балтийского флота, в каком состоянии находилась она накануне и в годы войны. Это позволит оценить возможную степень доверия разведке со стороны командования. Во-вторых, потребуется анализ тех сведений, которые докладывались русскому военному руководству. Действительно ли удалось достоверно и заблаговременно указать время и место проведения, цель и задачи операции "Альбион"?

В предвоенный период русский Морской генеральный штаб (МГШ), несмотря на жестокий урок русско-японской войны 1904 - 1905 гг., вынудивший пересмотреть взгляды на значение разведки в боевых действиях на море, все же не уделял должного внимания созданию во флоте разведывательных органов, развитию разведывательных средств. Даже непосредственно перед войной МГШ не располагал данными, которые позволяли бы вступить в нее с обоснованным планом действий флота. В мирное время не было установлено агентурное наблюдение за действиями германского флота, что делало малообоснованными предположения МГШ о возможных действиях флота Германии на Балтийском театре.

В среде морского командования существовало мнение, что важно не столько выяснение фактической обстановки, сколько ее оценка: для талантливого энергичного начальника не составит труда понять обстановку. Получило распространение и убеждение, что "разведка нужна только противнику активно настро-

Кикнадзе Владимир Георгиевич - кандидат военных наук, доцент, начальник управления НИИ (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ.

енному"². А поскольку активные действия русского флота в начальный период войны не намечались, то это влияло и на организацию разведки.

На теоретическом уровне вопросы флотской разведки также были недостаточно разработаны. Курсы тактики и стратегии Морского корпуса и Морской академии, расчеты и соображения МГШ при обосновании планов строительства флота, а также "Наставление для боевой деятельности высших соединений флота" (проект, 1914 г.) учитывали разведку как "непременное условие для правильного построения планов операций". Однако все это не получило характера законченной, четко проработанной системы. Отсутствовало даже наставление по разведке - документ, уже существовавший к тому времени в немецком флоте, где были предусмотрены разведочные группы³. В русском флоте корабельная разведка не получила должного выражения ни в теории, ни в кораблестроительной программе, ни в подготовке флота и фактически сводилась к дозору и тактической разведке.

В результате штабы командующих флотами Балтийского и Черного морей вступили в первую мировую войну не только не имея в своем составе самостоятельных разведывательных органов, но и не располагая штатом офицеров, достаточным для полноценного решения задач в этой области⁴.

При этом характерно, что идеи организационного оформления разведывательной деятельности в штабах разных уровней выдвигались. Весьма зрелые по тому времени взгляды на разведку были изложены в изданной МГШ в 1912 г. работе лейтенанта В. Е. Гончарова "Организация штабов частей флота и обязанности чинов"⁵. В предложенном им "Проекте положения о штабах частей флота" предусматривалось создание разведывательных бюро в штабе командующего флотом и в штабе начальника эскадры. Однако реализации это и другие разумные предложения не получили.

На Балтике корабельная разведка к началу войны практически отсутствовала. Она сводилась к выставлению в 100 милях от Центральной минно-артиллерийской позиции корабельного дозора, но корабельным составом, требовавшимся для этого, флот не располагал, так что был поставлен вопрос о мобилизации для несения дозорной службы в своих водах частных пароходов малого тоннажа. Специальная подготовка подводных лодок к ведению разведки не предусматривалась.

Воздушная разведка находилась в "зародышевом состоянии". К началу 1914 г. в составе авиации Балтийского флота было 7 самолетов, из которых три были переделаны для посадки на воду, и всего 7 летчиков⁶. В условиях нехватки кадров для летной работы в 1915 г. в морскую авиацию были привлечены армейские летчики. Но эффективность их деятельности, особенно на Балтике, оказалась весьма низкой: донесения армейских летчиков содержали столь большие погрешности в определении места обнаруженных кораблей, их типов и классов, что командование вынуждено было посылать повторно в тот же район морских летчиков, обладавших достаточной подготовкой⁷.

Агентурной разведки на флотах не было, а сведения, добываемые агентурной разведкой особого отделения МГШ, не удовлетворяли потребности флотов. Штат агентов был незначителен, а сами кадры не в полной мере подготовлены; связь - малонадежна и не позволяла передавать сведения с требуемой оперативностью. Германский сигнальный код был разослан на флоты лишь 13 июля, его еще предстояло размножить. Только 15 июля был поднят вопрос о посылке на форты Ино, Красная Горка и в Кронштадт офицеров, умеющих отличать свои корабли от неприятельских. На месте сведущих людей в этом деле не оказалось. Во всем чувствовалась запоздалость⁸.

В результате в момент наибольшего обострения военно-политической обстановки командование Балтийского флота оказалось без важной для него ин-

формации. Необходимость скорейшей организации разведки, получения более полных и достоверных данных о противнике стала осознаваться лишь за считаные дни до начала войны, когда уже имелись сведения о продвижении германского флота к нашим водам⁹. "Страдаем отсутствием сведений, где и что делает германский флот, то же и шведский, также вероятный противник... Теперь особенно нужна была агентура, а у нас ее, видимо, совсем нет"¹⁰, - докладывал в МГШ за несколько дней до начала войны командующий морскими силами Балтийского флота адмирал Н. О. Эссен. Еще резче выражался флаг-капитан по оперативной части штаба флота капитан 1-го ранга А. В. Колчак: "Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена 0. Она ничего путного не дает"¹¹. Представленный в Главный морской штаб Эссеном проект командирования морских офицеров на коммерческие суда, совершавшие рейсы в Германию, был отклонен ввиду недостаточной проработанности¹². К 25 июля

1914 г. был подготовлен проект организации "Службы наблюдения за противником во время войны", который предусматривал наличие в штате 13 агентов. Ведали агентурной разведкой на Балтике лишь два морских офицера - заведующий столом Балтийского театра Особого делопроизводства старший лейтенант В. Виноградов и его помощник старший лейтенант Р. Окерлунд. Количество сотрудников этого делопроизводства до конца войны так и не изменилось¹³.

Отсутствие зарубежной агентуры, способной с началом военных действий вскрывать планы и намерения командования флота Германии (и Турции после ее вступления в войну), привело к тому, что именно внедрение агентов-наблюдателей, отслеживавших перемещение неприятельских сил, было выбрано в качестве основного направления деятельности МГШ по организации агентурной разведки на морских театрах военных действий. И если первоначально имела место явная недооценка агентурно-разведывательной службы, то в дальнейшем роль агентуры переоценивалась. Командовавший Балтфлотом с мая

1915 по сентябрь 1916 г. вице-адмирал В. А. Канин вследствие излишней доверчивости к донесениям агентуры неоднократно был введен в заблуждение сведениями о местоположении неприятельского флота¹⁴.

Единственным разведывательным органом на Балтике, который реально был способен добывать необходимые сведения, являлась Служба связи. Хотя до войны флот располагал лишь незначительным количеством береговых наблюдательных постов и станций, занимавшихся ведением радиоразведки, они своевременно выявляли все перемещения германских кораблей и докладывали об этом командованию флота¹⁵. Вместе с тем двойственное положение постов и станций - работа в интересах "разведки флота" и подчиненность начальнику Службы связи на берегу - создавало некоторые трудности.

Результаты радиоразведывательной деятельности накануне войны, а также в первые дни военных действий убедили командование флотов в необходимости создания, помимо береговых постов Службы связи, станций радиоразведки, технически оснащенных, со специалистами - радистами-разведчиками и дешифровальщиками. Наиболее интенсивно эта работа развернулась на Балтике. Уже в августе 1914 г. на постах и станциях было установлено по два-три радиоприемника. В дальнейшем эти береговые наблюдательные посты и станции были оформлены как разведывательные станции (радиоперехвата и радиопеленгования).

В начале войны радиоразведка находилась в ведении флагманского радиотелеграфиста старшего лейтенанта И. И. Ренгартена. Он занимался обработкой и анализом радиоразведывательных материалов, поступавших в штаб флота. В середине ноября, то есть с переходом флота к активным действиям в южной части Балтийского моря, Ренгартен начал выпуск "Сводок наблюдений за радиотелеграфированием неприятеля", он также разработал и ввел в действие "Пра-

вила о радиотелеграфировании неприятеля"¹⁶. Командование считало его основным специалистом по германскому флоту¹⁷.

Параллельно развивалась и Служба связи, обслуживавшая радиоразведку. Если Ренгартен налаживал радиопеленгование, дешифрование и безопасность собственной связи, то А. И. Непенин - начальник Службы связи Балтфлота - делал упор на тщательный учет, обработку и наглядное отображение разведывательных материалов, добываемых на наблюдательных постах Службы и поступающих от других источников.

Развитию радиоразведки способствовали, а по мнению некоторых - сыграли решающую роль в ее успехах, события 25 - 26 августа 1914 г., когда в районе о. Осмуссаар сел на мель немецкий крейсер "Магдебург", и в результате в распоряжение русского, а затем и британского флотов¹⁸ попали морские карты, сигнальные, шифровальные и другие документы германского флота. Практические результаты не заставили себя ждать: МГШ приказал командующему Балтийским флотом организовать усиленный перехват и дешифрование немецких радиограмм.

К середине октября 1914 г. усилиями Ренгартена было налажено дешифрование и чтение радиограмм, составленных по "Сигнальной книге германского флота". Обработку радиоразведывательных материалов, как правило, проводил сам Ренгартен; разбором перехваченных радиограмм, с учетом новизны и важности этого дела, интересовался и лично командующий флотом¹⁹. В дальнейшем в Ревеле в составе Службы связи было организовано дешифровальное управление, которое первоначально комплектовалось только офицерами, а впоследствии и вольнонаемными сотрудниками. При этом вольнонаемные не всегда удовлетворяли требованиям дисциплины и умения сохранять служебную тайну²⁰.

Существование только отдельных радиоразведывательных вахт на береговых станциях Службы связи и некоторых кораблях стало уже недостаточным для обеспечения боевой деятельности флота, и по предложению Ренгартена (в декабре 1914 г.) в составе Службы связи Балтийского моря была учреждена отдельная радиостанция особого назначения со штатом в 57 человек, которая специализировалась на радиоразведке и шифроперехвате²¹. Сооружение ее затянулось из-за спора с владельцем намеченного для постройки участка земли; для принудительного отчуждения его требовалось личное вмешательство императора²².

Решением Адмиралтейств-совета от 4 марта 1915 г. Радиостанция особого назначения была учреждена при Южном районе Службы связи Балтийского моря²³. Это была первая береговая часть радиоразведки в российском флоте; для работы в дешифровальном бюро были привлечены не только лучшие силы морского ведомства, но и ведущие специалисты-криптологи Министерства иностранных дел. На дешифровальное бюро было возложено также и распределение добытых сведений - передача в "разведывательное отделение"²⁴ штаба флота и начальнику Службы связи.

Радиостанция особого назначения успешно решала поставленные задачи. Даже смена германским флотом в начале 1915 г. действовавших шифр-документов, а затем, в марте - радиопозывных, не привела к существенной потере разведывательной информации. Вместе с тем объем добываемых радиоразведывательных материалов настолько возрос, что в мае 1915 г. пришлось создать специальную структуру для их обработки - Временное оперативное отделение при начальнике Службы связи²⁵.

Береговые радиопеленгаторные станции и станции радиоперехвата оставались в непосредственном подчинении Службы связи; флаг-капитан Колчак и командующий флотом посещали Непенина для совместного обсуждения опера-

тивных вопросов²⁶. Видя, что сложилось положение, когда одновременно два разведывательных центра влияли на оперативное применение флота, старший флаг-офицер по оперативной части штаба Балтфлота М. Б. Черкасский (действовавший с 1914 г. при "заведующем разведкой") и Ренгартен совместно с Непениным провели разграничение полномочий - в мае 1915 г. они достигли следующего соглашения: на "разведывательное отделение" штаба флота во главе с Ренгартеном²⁷ возлагалось руководство разведкой флота, а разведка Службы связи участвовала в этой работе, так что Непенин отвечал за административно-хозяйственное управление разведывательными и радиопеленгаторными станциями²⁸.

Несмотря на развитие организации разведывательной деятельности на Балтике, определенный параллелизм в ней сохранился, о чем свидетельствует, в частности, юридическое оформление разведывательного отделения в составе Оперативной части Штаба командующего флотом Балтийского моря в сентябре 1915 г., а также распределение обязанностей офицеров временного оперативного отделения Службы связи Балтийского флота в октябре 1915 г.; некоторые из них прямо отвечали за вопросы радиоразведки²⁹.

В целом результаты использования командованием Балтийского флота данных, добытых радиоразведкой, полностью оправдали создание Радиостанции особого назначения.

Использование данных, добытых 31 июля 1915 г., считается одним из наиболее впечатляющих результатов разведывательного обеспечения военных действий на море с использованием радиоразведки в первой мировой войне. Как и позднее, осенью 1917 г., боевые действия происходили в Рижском заливе. Из полученной радиоразведкой информации стало известно о подготовке прорыва немецкого флота в Рижский залив одновременно с попыткой захватить Ригу с суши³⁰. В сочетании со сведениями воздушной разведки и наблюдениями береговых постов это помогло определить дату и время наступления, порядок развертывания сил противника. В результате 8 августа Балтийский флот оказался на позициях вовремя и смог отбить немецкую атаку³¹.

Неудачное для немцев начало операции не устранило желание ее продолжить. Но планы германского командования вновь стали заблаговременно известны русскому командованию. 10 августа радиоразведка перехватила немецкую радиограмму, подтверждавшую предположение штаба Балтийского флота о том, что противник в ближайшее время повторит попытку прорыва, об этом командованию было доложено за 6 дней до ее начала. Были приняты меры для усиления минного заграждения в Ирбенском проливе. Несмотря на смену перед операцией позывных кораблей немецкого флота, радиоразведке удалось определить состав сил противника, перехватить отдельные распоряжения, знать ход боя³². В результате прорыв немецкого флота в Рижский залив вновь удалось сорвать.

Более того, понесенные потери заставили германское командование отказаться от активных действий крупными силами флота на Балтике. До конца кампании 1915 г. немецкий флот в Балтийском море предпринимал лишь оборонительные и демонстративные действия, если не считать нескольких активных минных постановок³³. Основной целью в Балтийском море на тот момент немцы считали противодействие "наступательной деятельности русского флота"³⁴.

Теперь радиоразведка Балтийского флота, в сравнении с кампанией 1914 г., не ограничивалась обнаружением подводных лодок, надводных кораблей и судов в базах, на переходе морем и в районах боевого предназначения. В 1915 г. она решала более сложные задачи: вскрытие признаков подготовки противника к операциям с морских направлений, добывание сведений о составе, состоянии корабельных группировок, и была в состоянии обеспечить целеуказание сил

флота. Кропотливая работа по налаживанию деятельности Радиостанции особого назначения приносила результаты. В декабре 1915 г. начальник станции старший лейтенант В. П. Пржиленцкий³⁵ представил к награждению медалью "За усердие" восемь телеграфных унтер-офицеров. Его ходатайство поддержал Непенин; как видно из его доклада в штаб флота, эти телеграфисты при внезапной перемене позывных противника сумели разгадать их³⁶. В это же время, в ноябре-декабре 1915 г., группой прикомандированных к Радиостанции офицеров и чиновников МИД, также представленных к наградам, были раскрыты трех- и четырехзначные германские шифры³⁷.

В 1916 г. германское командование, учитывая опыт кампаний 1914 и 1915 гг., использовало радиосвязь более осмотрительно. Кроме того, понимая значение русских наблюдательных постов, немцы обстреливали их корабельной артиллерией, а также наносили удары с воздуха. И здесь сказалось недостаточное соблюдение мер скрытности, излишне близкое к воде расположение постов. Разрушения получили посты в Либаве, Бакгофене, Виндаве, Домеснесе, Дагерорте, Цереле³⁸. Защита этих элементов системы флотской разведки должна была усилиться с сооружением нескольких береговых батарей.

Поток радиоразведывательной информации, дешифруемой на станции в Шпитгамне, по-прежнему стекался, помимо "разведывательного отделения" штаба флота, в оперативное отделение Службы связи в Ревеле. Оно к лету 1916 г. насчитывало восемь штаб-офицеров и одного флаг-офицера³⁹. В Гельсингфорс разведывательные сведения поступали с центральной станции в Ревеле через подводный кабель аппарата Юза с последующей доставкой адресату нарочным; вторым каналом служил подводный телефонный кабель от оперативного отделения Службы связи; для доставки использовался также штабной корабль "Кречет". На центральную станцию в Ревеле и в оперативное отделение Службы связи Радиостанция особого назначения передавала информацию по прямой телефонной связи и с помощью проводной связи аппарата Юза. Через центральные станции в Ревеле и Гельсингфорсе имелась связь и с МГШ, но действовала она плохо⁴⁰.

Радиограммы, перехваченные другими береговыми станциями, также поступали для дешифрования на Радиостанцию особого назначения. При этом обработанные материалы радиоперехвата и данные радиопеленгования первоначально поступали в оперативное отделение Службы связи раздельно - пеленги миновали РОН. В дальнейшем для повышения результатов данные радиопеленгования обрабатывались вместе с материалами перехвата на РОН в Шпитгамне.

К июлю 1916 г. радиопеленгаторная сеть расширилась: радиопеленгаторы появились на о. Аспэ, в Люперте, Пернове (Пярну), второй радиопеленгатор - в Кильконде. В итоге на Балтийском театре действовали 10 радиопеленгаторных станций.

Возможности разведки расширились, удавалось даже определять в некоторых случаях направление движения немецких кораблей. Все радиопеленгаторные станции были разбиты на группы. Для одновременного радиопеленгования (централизованный метод) группы были связаны между собой проводной связью. На северном побережье Финского залива централизованным методом работали две группы радиопеленгаторных станций: Ганге-Утэ-Реншер и Аспэ- Люперте; на южном побережье - также две группы: Гапсаль-Дагерорт-Шпитгамн и Пернов-Кильконд⁴¹. Однако формировались эти группы, очевидно, в первую очередь исходя из предельных возможностей проводной связи между станциями. С точки зрения повышения точности местоопределения, такая конфигурация пространственного разнесения элементов радиопеленгования (гониобаза) была малоэффективна. Например, радиопеленгаторные группы Южного

района не могли точно указать место судна в районе западнее Моонзундских островов, если оно двигалось в направлении последних курсом, близким к 90°.

В целом к 1917 г. благодаря радиоразведке осведомленность русского командования на Балтике зачастую доходила до того, что становились известны мельчайшие подробности дислокации немецкого флота, состав флотилий, появление новых кораблей на театре, их класс и тип. Удалось даже выяснить характер взаимоотношений германского сухопутного и морского командования, как оказалось, весьма натянутых.

При этом агентурная разведка по-прежнему играла лишь вспомогательную роль⁴². Морская авиация, которая в начальный период войны с перерывами несла ограниченный по радиусу прибрежный дозор, с лета 1915 г. была в состоянии решать задачи по тактической и оперативной воздушной разведке. Но господство в воздухе немецкой авиации сводило эти усилия на нет. Попытки МГШ привлечь к ведению разведки судовой состав сколько-нибудь значимых результатов не дали⁴³. Выходу кораблей из Рижского залива препятствовала значительная минная опасность в этом районе. Основные силы флота по-прежнему были прикованы к водам Финского залива для защиты Петрограда, возможность выхода в центральную и южную часть Балтики ограничивалась не только минной опасностью, но и угрозой с воздуха.

В итоге к 1917 г. радиоразведке принадлежала доминирующая роль в разведывательной деятельности флота.

Использование радиоразведки на Балтике оказалось эффективным в немалой степени благодаря деятельности начальника Службы связи Балтийского флота капитана 1-го ранга А. И. Непенина, который в 1916 г. стал командующим флотом. Эффективность разведки на флоте подтверждается свидетельствами современников. Зарубежные авторы отмечают, что Непенин выработал в себе способность исходя из сведений радиоразведки видеть полную картину перемещения вражеских кораблей и по ней вскрывать намерения врага⁴⁴. Современники-специалисты и в советское время по достоинству оценивали вклад Непенина и флагманского радиотелеграфиста флота Ренгартена в развитие морской радиоразведки⁴⁵. Убийство Непенина в марте 1917 г. и смена командования флотом могли повлиять на деятельность разведки накануне Моонзундского сражения и на степень доверия к ее данным.

Сведения о подготовке германским командованием операции по захвату Моонзундских островов, намеченной на вторую половину сентября, поступали от радиоразведки уже с начала августа 1917 г., на основании их удалось довольно точно определить замысел и сроки проведения операции⁴⁶.

Вместе с тем в совокупности поступавшие командующему донесения и сводки сведений о противнике на морских и сухопутных театрах военных действий, в том числе и полученные ранее августа, оставляли место для сомнений в достоверности данных разведки. В этом убеждает ознакомление с сохранившимися в Российском государственном архиве Военно-морского флота (ф. 479 - Штаб командующего флотом Балтийского моря) агентурными донесениями и сводками сведений о противнике на морских и сухопутных театрах⁴⁷.

Например, 14 июля разведка докладывала: "По американским источникам, до 27 июня - в середине июля германский флот готовит крупные морские операции в Балтийском море... В десантных операциях [примет участие] - 1 батальон финнов"⁴⁸. Обратим внимание на указание времени, масштаба и характера планируемых действий противника, а также наличие в составе финских подразделений.

Однако середина июля прошла, а крупные морские операции немецкого флота в Балтийском море не проводились. При этом из донесения разведки от 21 июля следовало, что "немцы готовят наступление на Ригу". 25 июля посту-

пила более конкретная информация: "Активные действия противника в Рижском заливе неминуемы. Операция начнется от Либавы. Начальник - адмирал фон Шмидт, адмирал Оскар - для бомбардировки Риги с дредноутов". Как видно, появляется детализация замыслов противника по месту и содержанию планируемой операции, ее руководству. Новое время ее проведения разведка доложила 2 августа: "Десант будет в середине августа. Место - в Финском заливе, часть германского флота - демонстрация перед Ригой. Транспорты - собраны, все малого тоннажа. Оживление в балтийских портах"⁴⁹. Однако помимо Рижского залива как театра предстоящих действий уже фигурирует и Финский залив, что с учетом прежней информации о наличии в составе десантного отряда батальона финнов указывает на возможность высадки морского десанта на территорию Финляндии.

В этот же день, 2 августа, в другом донесении, в подтверждение места операции в Рижском заливе, сказано: "Упорно поступают агентурные сведения, подтверждаемые косвенно данными о перевозках, о предпринимаемой противником крупной операции против нашего Северного фронта, при этом говорят о действиях германского флота в Рижском заливе и десанте в тыл Северному фронту. Операция начнется будто бы от Либавы. Командующим морскими силами назначен адмирал фон Шмидт... Вновь сведения о сосредоточении большого количества транспортов в Киле и Гамбурге"⁵⁰.

7 августа разведка доложила уточняющую информацию о месте планируемых операций, но вновь - на двух направлениях: "Ближайшая задача германского флота - занятие Эзеля и Аландских островов". Напомним, что предполагаемое разведкой время начала операций немецкого флота - середина августа. Вместе с тем и на этот раз, как и ранее, в середине июля, эти сведения оказались недействительными. Поэтому не случайны выводы в сводке от 17 августа: "Участились агентурные сведения об операции противника против нашего Северного фронта. Непроверенные данные говорят о подготовке немцами десантной операции, причем часть германского флота будет демонстрировать в Рижском заливе. Десант сосредоточивается в районе Либавы. Самую операцию немцы хотят произвести одновременно с подготавливаемым в Финляндии восстанием. Сведения эти не только поступают с весны текущего года, но и в прошлом году, почему особого доверия, впредь до подтверждения их, не заслуживают"⁵¹.

Последующие донесения, судя по всему, подтверждали прежнюю, признанную не заслуживающей особого доверия, информацию. 24 августа: "Предположительно, уход эскадры дредноутов на Балтику для операции в Рижском заливе. Ближайшая цель - занятие Эзеля и Аландских островов... Обеспечение входа в Рижский залив, Финский залив и Ботнический залив и обеспечение дальнейших операций на Ригу и Петроград через Финляндию". 30 августа: "Сосредоточение значительных войск в Либаве и Данциге - для предстоящей десантной операции. Десантируемый корпус - около 30 тыс. человек - якобы для Финляндии"⁵².

Располагая подобной информацией о планах противника, включая возможную угрозу высадки десанта уже на трех морских направлениях с последующим выходом на Петроград, военное командование делало соответствующие выводы. 12 сентября главнокомандующий армиями Северного фронта генерал В. А. Черемисов телеграфировал командующему флотом: "По достоверным сведениям - в ближайшее время германский флот в значительных силах предпримет операции в Балтийском море... Вероятная цель - форсирование Ирбенского пролива для овладения Рижским заливом с одновременной сильной демонстрацией в сторону Аландских островов и устья Финского залива... Необходимо усилить бдительность в районе Ирбен". При этом начальник МГШ

считал более угрожаемым (или менее защищенным) направление в районе Або- Аланд и ставил в тот же день командующему флотом следующую задачу: "На основании данных английское адмиралтейство сообщает о начале в ближайшие дни крупной операции противника на море. Удар - по Ирбену либо Або-Аландскому району. Усилить оборону Або-Аланд"⁵³. Такое приказание лишало командующего флотом возможности использовать основные силы флота на моонзундском направлении.

Спустя две недели после указаний командования и теперь уже за считаные дни до начала операции поступила информация о наиболее вероятных намерениях противника: "25 и 26 усиленное траление Ирбена, по опыту - прорыв. Все меры приму задержать и отдалить", - сообщил командующий флотом Черемисову 27 сентября. В этот же день в 14.00 последовали указания командирам соединений Балтийского флота, которые вряд ли можно увязать с наличием у командования "основательных данных" о противнике, как это сказано в Стратегическом очерке: "Завтра - 28-го начинается неизвестная операция германского флота в Балтийском море"⁵⁴.

Даже с началом высадки и морского сражения в акватории Рижского залива и Моонзундского архипелага, от разведки продолжали поступать сведения об угрозе войскам Северного фронта и силам Балтийского флота с других операционных направлений: "На Эзель высадилась 42 п[ехотная] д[ивизия] Германии... Сосредоточенные в начале октября в Данциге транспорта для 4 - 5 дивизий, возможно, десантная операция в Финляндии (предположительно Або и к востоку от Гельсингфорса)... Сведения о покупке Германией 4000 оленей в Лапландии" (17 октября); "В Либаве погрузка на транспорта в Финляндию... Немцы усиленно распускают слухи о десанте в Финляндию" (20 октября); "По непроверенным агентурным сведениям в Стокгольме усиленно говорят о намерении немцев произвести десант в Финляндии. Цель высадки: развитие активных действий против Петрограда, нарушение сообщений с Западной Европой и захват Финляндии. Считают, что русские не будут оказывать сопротивление. Поэтому ареной Балтфлота считать район Свеаборга" (23 октября)⁵⁵.

Таким образом, учитывая состояние разведки к лету-осени 1917 г. (непрерывное функционирование лишь одного вида разведки - радиоразведки, и то с некоторыми проблемами в местоопределении объектов разведки западнее Моонзунда), убийство Непенина (по сути - руководителя разведки на Балтике), разноречивое содержание разведывательной информации (разброс сведений по времени, месту, цели и задачам в планах немецкого командования летом-осенью 1917 г.) в сочетании с потоком дезинформации от огромного количества германской агентуры, возможность сосредоточения сил флота на одном операционном направлении отсутствовала, и деятельность русского командования, начало и итоги Моонзундского сражения 1917 г. в целом объяснимы. К этому добавлялись и многие другие факторы, наиболее важным из которых являлось политико-моральное состояние матросов и солдат.

Обобщая исторический опыт деятельности разведки Балтийского флота накануне и в ходе первой мировой войны, можно утверждать, что проблема заключалась в общем состоянии, характере развития морской разведки в Российской империи⁵⁶.

Для эффективного использования разведывательных сведений в ходе военных действий важно было иметь знания о противнике, полученные в мирное время, еще до начала войны, при этом в организации разведки требовалось руководствоваться принципом внутренней целостности и единства действий, поскольку в ходе военного конфликта кардинальная перестройка системы разведки была невозможна. Именно береговые части радиоразведки в тех условиях способны были функционировать непрерывно, обеспечивая командование

сведениями о противнике. Полученные разведкой данные о подготовке операции, ее дате и месте, не получившие - даже неоднократно - подтверждения в событиях объективной реальности, не следовало рассматривать как дезинформацию и повод для снижения боеготовности. Военный опыт показал также существенную роль личного фактора в организации разведывательной работы и его значение для квалифицированного анализа полученных данных.

Примечания

1. "В течение августа и сентября наша Ставка имела основательные данные о подготовке немцами обширной морской и десантной операции в Балтийском море. В позднейшее время эти сведения определенно указывали, что операция будет предпринята именно против Рижского залива и даже достаточно верно указывался день начала действий противника. Сюда было обращено внимание и Ставки, и Северного фронта" (Русская армия в Великой войне. Стратегический очерк войны 1914 - 1918 гг. Ч. 7. Кампания 1917 г. М. 1923, с. 106).

2. МЯГКОВ П. О русской военно-морской агентурной службе в период первой мировой войны. - Морской сборник, 1937, N 12, с. 97.

3. САКОВИЧ А. Радиоразведка на Балтийском театре в войну 1914 - 18 гг. - Там же, 1931, N 12, с. 46, 47.

4. ПАРТАЛА М. А. Разведывательные органы Балтийского флота в первую мировую войну. Вопросы организации. В кн.: Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб. 2007, с. 326, 328.

5. Организация штабов частей флота и обязанности чинов. СПб. 1912.

6. ГЕРАСИМОВ В. Л. Подготовка кадров отечественной морской авиации. 1914 - 1917. - Вопросы истории, 2008, N 2, с. 100.

7. СТОЛЯРСКИЙ С. Э. Воздушная разведка в море. Л. 1937, с. 16. Пит. по: ГЕРАСИМОВ В. Л. Ук. соч., с. 100.

8. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 48, 49; МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 96, 97.

9. Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ), ф. 716, оп. 2, д. 21, л. 19 - 20.

10. МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 97.

11. РГА ВМФ, ф. 716, оп. 2, д. 21, л. 21; ПАРТАЛА М. А. Деятельность русского командования по организации разведки на Балтийском морском театре в июле 1914 г. с привлечением судов частных пароходных кампаний. В кн.: Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб. 2012, с. 243; ПЕТРОВ В. А. Военно-морская агентурная разведка в первой мировой войне. - Русское прошлое, 1998, кн. 8.

12. МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 96.

13. РГА ВМФ, ф. 418, оп. 2, д. 63, л. 16 - 17.

14. МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 97; САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 49.

15. МУРНИЭК Х. М. Морская служба связи дореволюционного времени. - Морской сборник, 1992, N 8 - 9, с. 133.

16. РГА ВМФ, ф. 736, оп. 1, д. 182, л. 53.

17. ПАРТАЛА М. А. Разведывательные органы Балтийского флота, с. 329.

18. Получив сообщение об этой добыче от русского морского агента капитана 1-го ранга Н. А. Волкова, британское Адмиралтейство, как пишет об этом У. Черчилль (ЧЕРЧИЛЛЬ У. Мировой кризис. 1918 - 1925. М. 2010), немедленно послало за шифрами в Архангельск военный корабль. В конце октября шифры были доставлены в Лондон. Уже в начале ноября 1914 г. англичанам удалось снять усложнения (перешифровку) кода и добиться регулярного чтения радиограмм, посылаемых германским правительством и военным командованием. Используя этот подарок радиоразведки российского флота, они не только дешифровали ценные радиограммы, но и вели радиоигру, посыпая радиограммы от имени германского командования.

19. РГА ВМФ, ф. 757, оп. 1, д. 37, л. 62; ПАРТАЛА М. А. Радиоразведка Балтийского флота в первую мировую войну: к истории создания. В кн.: Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб. 2005, с. 139.

20. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 54, 55.

21. РГА ВМФ, ф. 479, оп. 3, д. 528, л. 33; ф. 737, оп. 1, д. 137, л. 69.

22. Там же, ф. 737, оп. 1, д. 137, л. 70; Радиоразведка Военно-морского флота. Краткая история. 1895 - 1945 гг. М. 1990, с. 26 - 27.

23. РГА ВМФ, ф. 479, оп. 3, д. 528, л. 33.

24. С 1 февраля 1915 г. "заведующий разведкой" (должность, введенная в инициативном порядке в штабе командующего флотом Балтийского моря в июле 1914 г., к исполнению обязанностей которой привлекались флаг-офицеры по оперативной части) лейтенант Ф. Ю. Довконт начал регулярный выпуск обновленных по структуре разведсводок с единой нумерацией. При этом в подписной части сводки N 1 ("Сведения о противнике, полученные в штабе командующего флотом Балтийского моря с 1 по 14 февраля 1915 г.") впервые был использован термин "Разведывательное отделение штаба командующего флотом Балтийского моря" (РГА ВМФ, ф. 479, оп. 1, д. 297, л. 12; ПАРТАЛА М. А. Разведывательные органы Балтийского флота, с. 330).

25. ПАРТАЛА М. А. Радиоразведка Балтийского флота в первую мировую войну, с. 141.

26. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 52, 55.

27. С мая 1915 г. он был подключен к работе "разведывательного отделения" штаба флота, когда Довконт, получив назначение, был отчислен от штаба флота. Еще в апреле в должности "заведующего разведкой" его сменил лейтенант А. А. Сакович. Сводка разведывательной обстановки N 9 (13 - 23 мая) уже была результатом совместной деятельности Саковича и Ренгартена (ПАРТАЛА М. А. Разведывательные органы Балтийского флота, с. 330). Ведущая роль, что признает и Сакович, в работе "разведывательного отделения" принадлежала Ренгартену, в помощь которому из оперативной части штаба флота были выделены четыре человека, а также один из двух старших флаг-офицеров. Штатным начальником разведывательного отделения Ренгартен стал только в январе 1917 года (РГА ВМФ, ф. 479, оп. 2, д. 1328, л. 22).

28. РГА ВМФ, ф. 479, оп. 3, д. 415, л. 65; САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 52, 53.

29. РГА ВМФ, ф. 736, оп. 1, д. 400, л. 68.

30. КОЗЛОВ Д. Ю. Ирбенская операция германского флота в августе 1915 года. - Военно-исторический журнал, 2005, N 8, с. 57 - 58; ЯНКОВИЧ А. К истории возникновения радиоразведки в русском флоте. - Там же, 1961, N 2, с. 114 - 117.

31. РИЧЕЛСОН Д. Т. История шпионажа XX века. М. 2000, с. 59.

32. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 61.

33. История первой мировой войны. 1914 - 1918 гг. Т. 2. М. 1975, с. 124 - 125.

34. РОЛЛЬМАН Г. Война на Балтийском море. 1915 год. М. 1937, с. 297.

35. РГА ВМФ, ф. 479, оп. 2, д. 772, л. 122. Пржиленцкий исполнял должность начальника станции вплоть до упразднения РОН в 1917 году.

36. Там же, ф. 736, оп. 1, д. 194, л. 88.

37. Там же, л. 139.

38. МУРНИЭК Х. М. Ук. соч., с. 133.

39. БИККЕНИН Р. Р., ГЛУШЕНКО А. А., ПАРТАЛА М. А. Очерки о связистах Российского флота. СПб. 1998, с. 185.

40. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 55.

41. Радиоразведка Военно-морского флота, с. 25.

42. МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 98.

43. ПАРТАЛА М. А. Деятельность русского командования, с. 247, 248.

44. РИЧЕЛСОН Д. Т. Ук. соч., с. 58.

45. САКОВИЧ А. Ук. соч., с. 50.

46. История первой мировой войны. Т. 2, с. 376.

47. Автор выражает признательность за предоставленные документы и материалы В. Ю. Грибовскому и Д. Ю. Козлову.

48. РГА ВМФ, ф. 479, оп. 1, д. 900, л. 26 - 26об.

49. Там же, л. 28, 31, 34 - 34об.

50. Там же, л. 11 - 11об.

51. Там же, л. 35, 14.

52. Там же, л. 37об., 16.

53. Там же, д. 904, л. 20, 22.

54. Там же, л. 36а, 34.

55. Там же, д. 900, л. 20, 20об., 21, 49 - 49об., 23, 23об.

56. "Упущенное трудно было наверстать. Можно считать, что в войну 1914 - 1918 гг. печальные опыты прежних войн в отношении военно-морской агентурной разведки России повторились. Ряд операций, хорошо подготовленных, в разведывательном отношении оказался необеспеченным. Живая оперативность, быстрота и четкость организации была подменена бесконечными и запоздалыми проектами, планами, спорами, беспочвенными распрями работников Генштабов" (цит. по.: МЯГКОВ П. Ук. соч., с. 99).

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - В. Г. Кикнадзе:

Комментарии: