М. ВУДФОРД, профессор Колумбийского университета (США)

Происходит ли сближение взглядов в макроэкономике?¹ Конечно, но сохраняется широкий спектр мнений по многим вопросам, и, что, может быть, еще удивительнее, по-прежнему велики различия во взглядах на то, какие темы сегодня наиболее перспективны для дальнейших исследований. Тем не менее я полагаю, что по принципиальным вопросам разногласий сегодня меньше, чем в прошлом.

Например, в 1960 - 1980-е годы макроэкономисты расходились не только по вопросам относительной количественной значимости конкретных экономических механизмов или необходимости проведения той или иной политики, но и по фундаментальным методологическим позициям: какие типы моделей должны использоваться в макроэкономическом анализе; какого рода эмпирические исследования могут обосновать то или иное суждение об окружающем мире; на какие вопросы вообще можно найти ответы.

В 1960-е и в начале 1970-х годов ключевым было расхождение между неокейнсианцами и монетаристами. Их разногласия были не просто спором о том, какая из кривых (IS или LM) более чувствительна к ставке процента, или о том, какая политика - фискальная или монетарная - более эффективна для управления спросом, как это часто изображалось в студенческих учебниках. На самом деле у этих двух школ были разные представления об экономической науке и, как следствие, их приверженцы часто спорили друг с другом. Кейнсианцы пытались оценивать структурные эконометрические модели, которые могли бы использоваться для предсказания краткосрочных эффектов различных форм экономической политики правительства. При этом

Woodford M. Convergence in Macroeconomics: Elements of the New Synthesis // American Economic Journal: Macroeconomics. 2009. Vol. 1, No 1. P. 267 - 279. Публикуется с разрешения автора и Американской экономической ассоциации.

¹ Подготовлено для сессии "Сближение взглядов в макроэкономике?" на ежегодной конференции Американской экономической ассоциации, Новый Орлеан, 4 января 2008 г. Мне хотелось бы поблагодарить Эдуардо Энгеля, Марвина Гудфренда и Хулио Ротемберга за ценные комментарии к ранним версиям этой статьи.

им не обязательно требовалась теоретическая интерпретация полученных из этих моделей взаимосвязей, разве что в минимальной степени, намного важнее была эмпирическая адекватность их моделей агрегированным временным рядам. Монетаристы скептически относились к этому проекту: отрицали возможность достоверно моделировать процесс приспособления в краткосрочном периоде и подчеркивали необходимость более устойчивых прогнозов долгосрочных тенденций на основе экономической теории. Они сомневались в пользе структурных эконометрических моделей и предпочитали обосновывать свой позитивный и нормативный анализ графиками, показывающими совместное поведение агрегированных временных рядов, и вербальным описанием экономического развития. Они высмеивали желание "тонко настроить" деловой цикл при помощи количественных моделей.

В конце 1970-х и в 1980-е годы характер полемики изменился в связи с распространением идей "новой классической" школы и теории реального делового цикла. В некотором смысле новых классиков можно отнести к монетаристскому лагерю, поскольку они во многом защищали те же утверждения, но с использованием более современного аналитического арсенала². Однако их методологическая позиция была совершенно иной. И новые классики, и сторонники теории реального делового цикла считали главной задачей макроэкономики создание структурных моделей краткосрочных колебаний. Но они существенно отличались от кейнсианцев в своих требованиях к корректной экономической модели, считая, что в ней должна присутствовать строгая формальная структура межвременного общего равновесия. Макроэкономисты перестали спорить о том, нужно ли моделировать краткосрочную динамику. Вместо этого стали обсуждать, необходимо ли при таком моделировании ориентироваться на теоретическую строгость, достигаемую даже в ущерб эконометрической достоверности (позиция новых классиков и сторонников концепции реального делового цикла), или на результаты эконометрических тестов, даже если используемые спецификации не слишком связаны с теорией (позиция приверженцев кейнсианских макроэконометрических моделей).

В контексте этой истории я считаю, что за последние 10 или 15 лет позиции макроэкономистов существенно сблизились. Хотя в нашей области остается множество вопросов, на которые необходимо найти ответы, среди ведущих макроэкономистов отсутствуют фундаментальные разногласия по поводу того, какие виды теоретического анализа или эмпирических исследований должны считаться вкладом в науку. Это произошло отчасти потому, что многие положения, которые раньше имели множество активных сторонников, теперь потеряли свою привлекательность в связи с новыми концептуальными и эмпирическими

² Потому Дж. Тобин охарактеризовал эту школу как "второе издание монетаризма" ("Monetarism Mark II"). В недавней работе Г. Мэнкью называет монетаризм "первой волной новой классической экономической теории". См.: Tobin J. Asset Accumulation and Economic Activity: Reflections on Contemporary Macroeconomic Theory. Chicago: University of Chicago Press, 1980; Mankiw N. G. The Macroeconomist as Scientist and Engineer // Journal of Economic Perspectives. 2006. Vol. 20, No 4. P. 29 - 46 (рус. пер. см: Мэнкью Н. Г. Макроэкономист как ученый и инженер // Вопросы экономики. 2009. N 5. С. 86 - 103).

достижениями. Но более важной причиной оказалось то, что прогресс в макроэкономическом анализе показал: альтернативы, между которыми теоретики предыдущих поколений вынуждены были выбирать, оказались отнюдь не столь взаимоисключающими, если их понимать более глубоко. Прекращение методологической борьбы между макроэкономистами во многом связано с возникновением нового синтеза, который М. Гудфренд и Р. Дж. Кинг³ называют "новым неоклассическим синтезом" и который включает важные элементы каждой из несовместимых на первый взгляд традиций макроэкономической мысли.

Элементы нового синтеза

В чем же соглашаются друг с другом макроэкономисты, по крайней мере, те из них, кто изучает определяющие факторы национального дохода, инфляции и последствия монетарной и фискальной политики? Мы кратко перечислим здесь наиболее важные примеры того, что прежде было предметом споров, а теперь стало широко разделяемым убеждением.

Во-первых, существует широкое согласие по поводу того, что в макроэкономическом анализе должны использоваться модели, основанные на межвременном общем равновесии. Это позволяет анализировать краткосрочные флуктуации и долгосрочный рост явным образом и на единой основе. Конечно, отдельные элементы модели будут иметь разное значение при анализе разных вопросов, поэтому усложнения, от которых часто принято абстрагироваться, будут различаться при анализе краткосрочных и долгосрочных проблем. Но теперь считается общепринятым, что модели роста и модели делового цикла должны быть в принципе согласованы между собой в случаях, когда такие связи необходимы. Уже не считается, что микроэкономический и макроэкономический анализ основаны на фундаментально различных принципах, поэтому при необходимости всегда должна существовать возможность согласовать представления о поведении домохозяйств или фирм или о функционировании отдельных рынков с агрегированной моделью экономики.

В этом отношении методологическая позиция новой классической школы и сторонников реального делового цикла стала мейнстримом. Но это не означает, что кейнсианская идея структурного моделирования краткосрочной агрегированной динамики была отброшена. Просто теперь понятно, как строить и анализировать динамические модели общего равновесия, которые включают множество типов корректировок (adjustment frictions), что довольно реалистично отражает как краткосрочные, так и долгосрочные эффекты тех или иных изменений в экономике. Эти модели во многих отношениях являются прямыми потомками кейнсианских макроэкономических моделей, которые строились в первые послевоенные годы, хотя важная часть их ДНК была

³ Good friend M., King R. G. The New Neoclassical Synthesis and the Role of Monetary Policy // NBER Macroeconomics Annual 1997 / B. S. Bernanke, J. J. Rotemberg (ed.). Cambridge, MA: MIT Press, 1997. P. 231 - 283.

унаследована и от неоклассических моделей роста. Поэтому нельзя не признать преждевременным вывод Р. Лукаса и Т. Сарджента о том, что кейнсианские макроэкономические модели не имеют надежных теоретических или эконометрических оснований и не стоит надеяться, что небольшие или даже большие изменения в этих моделях приведут к значительному их улучшению⁴.

Необходимо отметить, что утверждение об общепринятости моделей общего равновесия в макроэкономической теории не означает, что они должны быть моделями совершенной конкуренции с совершенно гибкими зарплатами или ценами. Модели динамического стохастического общего равновесия (DSGE), которые теперь используются при анализе краткосрочных эффектов различных вариантов политики, часто включают несовершенную конкуренцию на рынке труда и товаров; зарплаты и цены, которые фиксируются на протяжении некоторых периодов, а не приспосабливаются мгновенно к существующим рыночным условиям; возможность существования неиспользуемых ресурсов как результат трений и несоответствий в процессе поиска и подбора. Убежденность монетаристов, новых классиков и ранних теоретиков реального делового цикла в эмпирической релевантности моделей совершенно конкурентного равновесия, вызывавшая в прошлом столько возражений, теперь не разделяется большинством теоретиков. Вместо этого предлагается строить модели общего равновесия в широком смысле, в которых требуется, чтобы все уравнения были получены из взаимно непротиворечивых оснований, а заданное поведение каждой экономической единицы имело бы смысл в условиях, определяемых поведением остальных. В свое время лишь вальрасианские модели конкурентного равновесия обладали этими свойствами и были доступны для понимания, но теперь это не так.

Во-вторых, столь же широко разделяется представление о том, что желательно основывать количественный анализ политики на эконометрически апробированных структурных моделях. Важнейшая цель теоретического анализа в макроэкономике - определение процесса, порождающего данные (data-generating process) и выраженного в той или иной структурной модели. Это позволяет проанализировать, насколько предсказания модели соответствуют характеристикам агрегированных временных рядов. Методы эконометрического оценивания структурных моделей и их стохастической симуляции в условиях альтернативных режимов экономической политики относятся к ключевым в инструментарии современного макроэкономиста. В этом отношении макроэконометрическая исследовательская программа послевоенных кейнсианцев сохраняет свое значение, она получила новую жизнь благодаря техническим результатам, достигнутым с конца 1970-х годов.

Современное макроэконометрическое моделирование, примером которого могут служить работы Л. Кристиано, М. Эйхенбаума

⁴ Lucas R., Sargent T. After Keynesian Macroeconomics // After the Phillips Curve: Persistence of High Inflation and High Unemployment / Federal Reserve Bank of Boston. Boston, 1978. P. 49 - 72 (Federal Reserve Bank of Boston Conference Series 19).

и Ч. Эванса, Д. Альтига с соавторами и Ф. Сметса и Р. Уотерса⁵, представляет собой возврат к амбициям послевоенного кейнсианства по крайней мере в двух важных отношениях. Во-первых, акцент на использовании оцениваемых структурных моделей для анализа экономической политики противоречит склонности многих монетаристов делать выводы о контрфактических режимах политики из приведенных форм эмпирических отношений, вроде простых корреляций между ростом денежной массы и другими переменными. Во-вторых, стремление разработать модели, дающие полное количественное описание совместных случайных процессов, из которых возникает набор агрегированных переменных, параметры которых затем оценивались бы прямым сравнением с соответствующими временными рядами, противоречит пристрастию первого поколения "равновесной теории делового цикла" к стилизованным моделям, дававшим интуитивное понимание базовых механизмов без претензий на количественный реализм. Общепризнанно, что полезным вкладом в макроэкономическую теорию должна быть так называемая "количественная теория" Кинга⁶.

Но современная эмпирическая макроэкономическая теория отличается от классического послевоенного макроэконометрического моделирования не только более совершенными методами оценки. В частности, намного больше внимания уделяется основаниям рассматривать эконометрическую модель как "структурную", что позволяет использовать ее для анализа экономической политики. В прошлом спецификация структурных связей часто слабо зависела от экономической теории. Конкретная форма связи предполагалась зависимой от качества "подгонки", но на практике обычное вычислительное удобство играло большую роль в выборе типа связей для "подгонки" данных. (Например, можно предположить обычные ретроспективные каузальные связи в наборе переменных, которые оказались в данных, потому что именно в такой форме удобно оценивать коэффициенты.) Вместо этого структурные связи теперь берутся из явным образом сформулированных задач для домохозяйств и фирм. Приспособление может происходить не сразу, но это считается ограничением, которое оптимизирующие агенты должны учитывать, а не произвольной модификацией оптимального правила принятия решений.

Относительно не нагруженные теоретически методы (например оценивание неограниченных авторегрессионных или векторных авторегрессионных моделей) сохраняли свое значение в эмпирической макроэкономике, оно даже возросло с 1980-х годов. Но теперь проводится четкое разграничение между анализом данных при самых сла-

⁵ См.: Christiano L., Eichenbaum M., Evans C. Nominal Rigidities and the Dynamic Effects of a Shock to Monetary Policy // Journal of Political Economy. 2005. Vol. 113, No 1. P. 1 - 45; Altig D., Christiano L., Eichenbaum M., Linde J. Firm-Specific Capital, Nominal Rigidities, and the Business Cycle // National Bureau of Economic Research Working Paper. 2005. No 11034; Smets F., Wouters R. An Estimated Dynamic Stochastic General Equilibrium Model of the Euro Area // Journal of the European Economic Association. 2003. Vol. 1, No 5. P. 1123 - 1175; Smets F., Wouters R. Shocks and Frictions in US Business Cycles: A Bayesian DSGE Approach // American Economic Review. 2007. Vol. 97, No 3. P. 586 - 606.

⁶ King R. G. Quantitative Theory and Econometrics // Federal Reserve Bank of Richmond Economic Quarterly. 1995. Vol. 81, No 3. P. 53 - 105.

бых априорных предположениях и попытками отразить структурные связи. Чистый анализ данных полезен в качестве способа установить факты, которые необходимо объяснить при помощи структурных моделей, но он не может заменить эти модели. На самом деле эти две разновидности эмпирической работы суть взаимно дополняющие аспекты одной эмпирической исследовательской программы, цель которой - разработать эмпирически достоверные количественные модели для контрфактического анализа экономической политики.

Ранняя послевоенная литература повлияла на современных макроэкономистов, заставив их придерживаться более эклектического подхода к оценке параметров модели и тестированию прогнозов. Причина в том, что современный стиль структурного моделирования с его серьезными поведенческими основаниями - это не просто предсказание статистических свойств конкретного типа данных. В моделях отражено множество фактов как индивидуального поведения, так и поведения агрегированных показателей, краткосрочной динамики и долгосрочных средних, поэтому различные типы данных, в принципе имеют отношение к параметризации модели и характеристике ее эмпирической адекватности. В результате множество различных подходов к эмпирическому анализу становятся взаимодополняющими аспектами количественной реалистичности данной модели⁷.

Порой сторонним наблюдателям кажется, что макроэкономисты глубоко расходятся в вопросах эмпирической методологии. Не прекращаются и, возможно, всегда будут идти жаркие дискуссии о том, чьи эмпирические утверждения более убедительны. Используется множество эмпирических методов, как для описания данных, так и для оценки структурных связей, предпочтения исследователей относительно специфических методов различаются и часто зависят от их склонности использовать методы, требующие принятия более специфических априорных предпосылок. Но наличие подобных споров не должно скрывать широкого согласия по поводу базовых методологических вопросов. И "калибровщики", и сторонники байесовского оценивания моделей DSGE признают значение "количественной теории". И те и другие считают важным различать чистое описание данных и оценивание структурных моделей, существует единое понимание того, какую именно модель можно называть структурной.

В-третьих, теперь общепризнанно, что ожидания в модели должны быть эндогенными, а при анализе экономической политики крайне важно учитывать различия в ожиданиях, которые возникают при разных вариантах политики. Конечно, в этом и состояла суть знаменитой критики традиционных методов эконометрического анализа политики, высказанной Лукасом⁸. Из-за чувствительности к этой проблеме, как при позитивной интерпретации макроэкономических данных, так и при

⁷ В. Чари и П. Кехое называют это "подходом большой палатки к анализу данных", который "позволяет нам строить гипотезы о количественном значении различных механизмов, используя широкий набор данных и методов". См.: Chari V.V., Kehoe P.J. The Heterogeneous State of Modern Macroeconomics: A Reply to Solow // NBER Working Paper. 2007. No 13655.

⁸ Lucas R. Econometric Policy Evaluation: A Critique // Carnegie-Rochester Conference Series on Public Policy. 1976. Vol. 1, No 1. P. 19 - 46.

нормативном анализе альтернативных вариантов экономической политики, стало обычным делом считать рациональными ожидания лиц, принимающих экономические решения (в соответствии с методологией, разработанной новыми классиками в 1970-е годы).

Следовать методологическим предписаниям "революции рациональных ожиданий" не означает принимать точку зрения, что стабилизационная политика обязательно неэффективна (это часто предполагалось в ранних комментариях к следствиям из этих результатов). В современных моделях DSGE с жесткими зарплатами и/или ценами тот факт, что решения об установлении зарплаты или назначении цены принимаются на основе рациональных ожиданий, имеет важные последствия для природы компромисса между инфляцией и реальной деятельностью, а также для нашей оценки эффектов данной политики. Вряд ли следует ожидать, что ответ на вопрос о следствиях той или иной политической меры будет простым и не зависящим от того, ожидали ее заранее или нет, предполагается ли, что она будет введена постоянно или на время, и от того, что именно правительство говорит о своих намерениях. Но из этих моделей обычно следует, что, во-первых, систематическое проведение альтернативной политики приведет к совершенно иным формам эволюции реальной экономической деятельности; во-вторых, должна быть возможность на основе достаточно точных и регулярно собираемых данных разработать правила обратной связи, при помощи которых можно удачнее стабилизировать экономику, чем при менее "активистских" вариантах политики. Как показал Дж. Тейлор⁹ и другие авторы, технику теории оптимального управления (модифицированную с учетом перспективистских структурных взаимосвязей) можно использовать для разработки идеальной политики стабилизации в подобной модели.

В-четвертых, в настоящее время большинство макроэкономистов согласны с тем, что реальные колебания - важный источник экономических флуктуации. Гипотеза о том, что колебания делового цикла можно в основном объяснить случайными экзогенными изменениями монетарной политики, уже практически не находит поддержки.

В то же время существуют работы¹⁰, в которых оценивается влияние экзогенных изменений на монетарную политику и способность структурных моделей учитывать это влияние. Однако такие работы появляются не потому, что кто-то считает подобные колебания главным источником совокупной волатильности, а потому, что это служит полезным эмпирическим тестом для выбора из альтернативных моделей. На самом деле Д. Альтиг с соавторами¹¹ пришли к выводу, что шоки монетарной политики, выявленные в их модели VAR, объясняют лишь 14% общей дисперсии колебаний совокупного

⁹ Taylor J.B. Estimation and Control of a Macroeconometric Model with Rational Expectations // Econometrica. 1979. Vol. 47, No 5. P. 1267 - 1286.

¹⁰ См., например: Rotemberg J.J., Woodford M. An Optimization-Based Econometric Framework for the Evaluation of Monetary Policy // NBER Macroeconomics Annual 1997. P. 297 - 346. Cambridge, MA: MIT Press, 1997; Christiano L.J.,Eichenbaum M., Evans C.L. Nominal Rigidities and the Dynamic Effects of a Shock to Monetary Policy // Journal of Political Economy. 2005. Vol. 113, No 1. P. 1 - 45.

¹¹ Altig D., Christiano L., Eichenbaum M., Linde J. Op. cit.

выпуска во время делового цикла. Кроме того, Ф. Смете и Р. Уотерс¹² установили, что шоки монетарной политики объясняют не более 10% при декомпозиции дисперсии ошибки прогноза совокупного выпуска на любом временном горизонте.

Следует отметить, что под "реальными колебаниями" мы понимаем не только "шоки технологии", на которые делался акцент в теории реального делового цикла 1980-х годов. Современные эмпирические DSGE-модели (например, модель Сметса и Уотерса) включают множество различных типов изменений технологий, предпочтений, экономической политики (в том числе фискальные шоки), и каждый вид шоков объясняет часть общей вариативности агрегированных временных рядов. Несмотря на это, технологические шоки того или иного рода обычно все равно оказываются в числе основных объясняющих факторов¹³.

В целом традиционный кейнсианский подход к деловым циклам - колебания порождаются различными видами реальных факторов, действующих на экономическую деятельность только через совокупный спрос, в то время как совокупное предложение имеет гладкий тренд - в настоящее время подтверждается современными моделями не больше, чем чисто монетаристские взгляды. Хотя эмпирические DSGE-модели, выполненные в духе модели Сметса и Уотерса, позволяют осмысленно говорить о краткосрочных отклонениях от "равновесия" или "естественного" уровня реальной деловой активности, эта "естественная величина выпуска" отнюдь не гладкий тренд, и те колебания, что вызывают временные отклонения от естественного уровня, обычно сдвигают и его.

В то же время утверждение, что чисто монетарные изменения не являются основной причиной деловых флуктуации, не означает, что монетарная политика не имеет никакого отношения к их объяснению. В эмпирических DSGE-моделях с жесткой заработной платой, жесткими ценами, "жесткой информацией" или некоторой комбинацией этих несовершенств обычно предполагается, что равновесное воздействие реальных колебаний существенно зависит от характера систематической монетарной политики, то есть от природы постоянной обратной связи между общими условиями и политикой центрального банка. Поэтому характер реально проводившейся монетарной политики все еще играет важную роль в объяснении структуры наблюдаемых деловых циклов, и остается немало возможностей (по крайней мере, теоретически) улучшить качество стабилизации, меняя формат монетарной политики. Хотя до сих пор нет единого мнения о том, в какой мере сравнительно большая стабильность США и других экономик в последние десятилетия была следствием улучшения монетарной политики, гипотеза о положительном ее влиянии на стабильность по

¹² Smets F., Wouters R. Shocks and Frictions in US Business Cycles: A Bayesian DSGE Approach.

¹³ Альтиг с соавторами рассматривают два типа технологических шоков: "нейтральный" и специфический по отношению к инвестициям, и приходят к выводам, что вместе они способны объяснить 28% дисперсии совокупного выпуска во время делового цикла. При оценивании DSGE-модели Сметса и Уотерса эти два шока позволяют объяснить примерно половину дисперсии ошибки прогноза ВВП на горизонте 10 кварталов.

причинам, отмеченным в том числе Тейлором, определенно соответствует общему взгляду на природу деловых циклов в современных эмпирических DSGE-моделях.

В-пятых, сейчас широко распространено мнение об эффективности монетарной политики, особенно в качестве средства контроля инфляции. После всемирного успеха антиинфляционной политики в 1980-х и 1990-х уже никто не спорит, что центральные банки могут контролировать инфляцию, если захотят (и если им позволят). Также сейчас общепринята точка зрения, согласно которой целесообразно возлагать на центральные банки ответственность за поддержание инфляции в разумных пределах.

В этом отношении монетаристы одержали победу в важном споре с послевоенными кейнсианцами. Однако это не означает, что колебания реальной деловой активности, использования производственных мощностей и других факторов, определяющих издержки предложения, не рассматриваются сейчас в качестве важных непосредственных причин, влияющих на уровень цен. Кривая Филлипса живет и здравствует в современных эмпирических DSGE-моделях, а недавно появившаяся обширная литература отразила, в какой степени связаны реальные предельные издержки (измеренные разными способами) и дисперсия инфляции¹⁴. Но сейчас ясно, что ни из теоретического правдоподобия, ни из эмпирической достоверности таких моделей не следует, что инфляция определяется факторами, мало поддающимися воздействию монетарной политики. Дело не только в том, что кривая Филлипса сама по себе не является завершенной моделью инфляции (так как она есть лишь отношение между эндогенными переменными), но и в том, что в структуре моделей общего равновесия поведение фирм и домохозяйств само по себе может в лучшем случае определить структуру относительных, а не абсолютных (денежных) цен. Таким образом, создание "номинального якоря", если таковой должен существовать, остается в ведении государственной политики.

Кроме того, согласие с тем, что уровень инфляции в итоге определяется монетарной политикой, не означает, что необходимо полагать, будто цены определяются величиной денежной массы, и в еще меньшей степени - что для контроля над инфляцией нужно тщательно наблюдать за различными параметрами предложения денег. Не следует отождествлять монетарную политику лишь с контролем над предложением денег. В большинстве центральных банков, которые явным образом берут на себя обязательство по таргетированию инфляции, денежные агрегаты практически не играют никакой роли в определении политики. Во многих эмпирических DSGE-моделях (например, в модели Сметса и Уотерса) деньги не рассматриваются, хотя в них и включается уравнение, описывающее монетарную политику, и из них следует, что

¹⁴ Обзор литературы см. в: Gali J., Gertler M., Lopez-Salido J. D. Robustness of Estimates of the Hybrid New Keynesian Phillips Curve // Journal of Monetary Economics. 2005. Vol. 52, No 6. P. 1107 - 1118; Sbordone A.M. Do Expected Future Marginal Costs Drive Inflation Dynamics? // Journal of Monetary Economics. 2005. Vol. 52, No 6. P. 1183 - 1197; Eichenbaum M., Fisher J.D.M. Estimating the Frequency of Price Reoptimization in Calvo-Style Models // Journal of Monetary Economics. 2007. Vol. 54, No 7. P. 2032 - 2047.

спецификация этого уравнения имеет большое значение в определении динамики как номинальных, так и реальных переменных¹⁵.

Остающиеся разногласия

Изучение делового цикла больше не сопровождается спорами о фундаментальных основаниях макроэкономического анализа, как это было в послевоенные десятилетия, но у макроэкономистов все еще остаются некоторые важные методологические разногласия. Наверное, наиболее очевидное размежевание касается значения, которое различные исследователи придают работам по "чистой науке" относительно решения прикладных задач. По этой причине существует расхождение в оценке достижений макроэкономической науки за последнее время, из-за чего стороннему наблюдателю может показаться, что основные принципы в данной области не утвердились окончательно, хотя в действительности, как уже было сказано, альтернативных подходов к изучению макроэкономических вопросов сегодня уже не существует.

С обеих сторон можно услышать скептические высказывания по поводу прогресса макроэкономической теории как со стороны тех, кто жалуется на недостаточное внимание к научной строгости, так и со стороны тех, кто считает, что все озабочены исключительно ею. Некоторые теоретики утверждают, что эмпирические DSGE-модели текущего поколения (ранее упомянутые в качестве иллюстрации нового методологического синтеза) не обоснованы достаточно строго, чтобы использовать их для анализа экономической политики¹⁶. Сторонники этой точки зрения, как правило, не считают, что есть какая-то другая модель, в большей степени подходящая для этих целей. Вместо этого они полагают, что интеллектуально последовательному теоретику лучше вообще не высказываться о вопросах экономической политики.

Чтобы не вводить читателя в заблуждение, подчеркнем, что когда мы говорим о методологическом сближении, то вовсе не имеем в виду, будто все важные эмпирические и теоретические проблемы в макроэкономике решены. До сих пор нет единого мнения о том, как лучше специфицировать эмпирически достоверную модель совокупных колебаний. Результаты, полученные в работах Кристиано, Эйхенбаума и Эванса или Сметса и Уотерса¹⁷, обнадеживают, но было бы глупо считать эти модели истиной в последней инстанции. Работа в этом направлении ведется сравнительно недавно, так что вряд ли кто-то удивится, если созданные через десять лет лучшие из моделей, используемых для анализа экономической политики, будут отличаться

¹⁵ О роли денежных агрегатов в DSGE-моделях текущего поколения для анализа монетарной политики см.: Woodford M. How Important is Money in the Conduct of Monetary Policy? // Journal of Money, Credit and Banking. 2008. Vol. 40, No 8. P. 1561 - 1598.

¹⁶ Chari V.V., Kehoe P. J., McGrattan E.R. New Keynesian Models Are Not Yet Useful for Policy Analysis // American Economic Journal: Macroeconomics. 2008. Vol. 1, No 1. P. 242 - 266.

¹⁷ Christiano L., Eichenbaum M., Evans C. Op. cit.; Smets F., Wouters R. An Estimated Dynamic Stochastic General Equilibrium Model of the Euro Area; Smets F., Wouters R. Shocks and Frictions in US Business Cycles: A Bayesian DSGE Approach.

от существующих моделей во многих важных отношениях (хотя мы и не можем предсказать, каких именно).

Это не означает, что использование таких моделей для контрфактической симуляции последствий экономической политики вызывает сомнения в эмпирической достоверности этих моделей. Политические решения приходится принимать постоянно, несмотря на неопределенность относительно точных последствий альтернативных вариантов. Даже если ограничить цели экономической политики (например, сосредоточиться только на стабилизации инфляции), необходимо делать сложный выбор: как именно применять доступные нам инструменты для достижения этой цели? Приходится обосновывать политические предписания, исходя из предварительных, приблизительных моделей, по крайней мере, если мы не хотим строить анализ на еще более шатких основаниях. Естественно, честные политические рекомендации должны содержать упоминания об аспектах, где существуют очевидные основания для сомнений в предварительных выводах, полученных из имеющихся моделей. Осмотрительная экономическая политика должна быть устойчивой к последствиям ошибок, вызванных использованием некорректной модели. Вопросы устойчивости выводов из анализа политики могут рассматриваться (и рассматриваются) в рамках современного мейнстрима макроэкономического анализа¹⁸.

Неубедительны и представления о том, что можно улучшить качество рекомендаций с помощью дальнейших уточнений "основных принципов" макроэкономической теории в ожидании, что прогресс в понимании фундаментальных теоретических проблем приведет к исчезновению неопределенности в вопросах экономической политики. Исследования, направленные исключительно на уточнение теории, могут быть весьма ценны, но вряд ли стоит ожидать, что прояснены будут именно вопросы, необходимые для улучшения качества экономической политики, если только ученые не выберут именно ее в качестве основной темы или, по крайней мере, не будут рассматривать проблемы, которые затрагиваются в литературе по анализу политики.

В своей статье Мэнкью критикует текущее положение вещей в макроэкономической теории с противоположной точки зрения. По его мнению, с 1970-х годов слишком большой акцент делали на построении макроэкономики как науки с четкими концептуальными основаниями и слишком мало уделяли внимания макроэкономике как форме прикладного, инженерного знания, знания о том, как решать конкретные задачи. В итоге, как он полагает, все концептуальное развитие макроэкономики в течение последних нескольких десятилетий "практически не влияло на макроэкономистов-практиков, обремененных неприятной задачей проведения реальной монетарной и фискальной политики"¹⁹. Мэнкью считает, что в этом отношении все многообразные направления

¹⁸ Хорошим примером такой работы служит статья Э. Левина и соавторов: Levin A., Onatski A., Williams J.C., Williams N. Monetary Policy under Uncertainty in Micro-Founded Macroeconometric Models // NBER Macroeconomics Annual 2005 / M. Gertler, K. Rogoff (eds.). Cambridge, MA: MIT Press, 2005. P. 229 - 287.

¹⁹ Mankiw N.G. The Macroeconomist as Scientist and Engineer. P. 44 (Мэнкью Н. Г. Макроэкономист как ученый и инженер. С. 102)

современной академической макроэкономики в одинаковой степени потерпели неудачу.

Например, он утверждает, что модели количественного анализа экономической политики в таких учреждениях, как ФРС, восходят "напрямую к ранним моделям Клейна, Модильяни и Экштейна. Влияние новых классических и новых кейнсианских исследований на разработку этих моделей было минимальным"²⁰. Однако такое описание текущего положения дел некорректно. Действительно, модели, применяемые многими ответственными за проведение политики институтами, можно рассматривать как результат эволюционного развития программы макроэкономического моделирования послевоенных кейнсианцев. Поэтому если кто-то, как ранние новые классики, ожидал, что использование новых инструментов потребует коренного пересмотра моделей, то можно было бы прийти к выводу, что этого так и не произошло. Однако на самом деле инструменты были применены, только последствия их применения были не такими радикальными, как некогда ожидалось.

Основная модель экономической политики, используемая в настоящее время ФРС, модель FRB/US, была разработана в середине 1990-х годов, еще до недавнего возрождения работы над эмпирическими DSGE-моделями, и отражает множество идей из литературы 1970-х и 1980-х годов. Как отмечали Ф. Брайтон и соавторы²¹, эта модель кардинально отличалась от предыдущего поколения моделей ФРС тем, что в ней гораздо больше внимания уделялось моделированию эндогенной эволюции ожиданий, она позволяла проводить симуляции при различных ожиданиях, в том числе - при предпосылке не противоречащих модели (или рациональных) ожиданий. Создатели модели постарались сделать так, чтобы долгосрочная динамика, полученная в модели, не противоречила равновесной конструкции, например чтобы динамика государственного и внешнего долга удовлетворяла условию трансверсальности. Наконец, динамика подстройки была смоделирована не просто как добавление произвольных лагов к структурным взаимосвязям или как предположение о "неполной подстройке" ad hoc, а на основе решения агентами задач динамической оптимизации с включением заданных явным образом (хотя и гибко параметризуемых) издержек подстройки.

Модели, которые используют другие центральные банки, например модель квартального прогноза Банка Канады²² или система прогноза и предсказания Резервного банка Новой Зеландии²³, столь же современны, поскольку в них акцентируются эндогенные ожидания и совместимая с моделью равновесия долгосрочная динамика. Но это не просто исследовательские проекты, а модели, используемые для принятия реальных решений об экономической политике в рамках

²⁰ Mankiw N.G. Op. cit. P. 42. (Мэнкъю Н. Г. Указ. соч. С. 101).

²¹ Brayton F., Levin A., Tryon R., Williams J. The Evolution of Macro Models at the Federal Reserve Board // Carnegie-Rochester Conference Series on Public Policy. 1997. Vol. 47, No 1. P. 43 - 81.

²² Coletti D., Hunt B., Rose D., Tetlow R. The Bank of Canada's New Quarterly Projection Model. Part 3: The Dynamic Model: QPM // Bank of Canada Technical Report. 1997. No 75.

²³ Black R., Cassino V., Drew A., Hansen E., Hunt B., Rose D., Scott A. The Forecasting and Policy System: The Core Model // Reserve Bank of New Zealand Research Paper. 1997. No 43.

подхода "прогнозного таргетирования" монетарной политики и применяемые обоими центральными банками с 1990-х годов.

В следующее десятилетие, по мере того как в академической литературе все больше внимания уделялось разработке теоретически непротиворечивых и одновременно эмпирически тестируемых моделей, возрастал темп внедрения идей из экономической литературы в практику моделирования в учреждениях, отвечающих за экономическую политику. Часто в этом процессе ведущую роль играли центральные банки, проводящие политику "прогнозного таргетирования". К примерам более амбициозных с теоретической точки зрения проектов относятся: модель глобальной экономики МВФ²⁴, модель RAMSES²⁵ шведского Риксбанка, новая региональная модель Европейского центрального банка²⁶, норвежская экономическая модель (NEMO)²⁷, разработанная Банком Норвегии. Все это логически последовательные DSGE-модели, отражающие описанный выше методологический консенсус и сопоставленные с данными путем калибровки или байесовского оценивания²⁸. В то же время эти модели разработаны в учреждениях, проводящих экономическую политику, для использования на практике²⁹.

Мэнкью также утверждает, что сотрудники центральных банков не применяют достижения современной макроэкономики для анализа и принятия решений. В качестве доказательства он цитирует мемуары бывшего управляющего ФРС Л. Мейера, говоря, что "анализ экономических флуктуации и валютной политики Мейера полон нюансов, но в нем не видно и следа современной макроэкономической теории. Он показался бы знакомым кому-то, кто обучался в традициях неоклассическо-кейнсианского синтеза, преобладавшего приблизительно в 1970 г., но с тех пор и не заглядывал в научную литературу"³⁰. Я не узнаю в этом портрете Мейера, управляющего ФРС, хотя, как и другие гарвардские профессора, скорее всего он старается говорить проще, когда обращается к широкой публике, а не к своим коллегам. Кроме того, в интерпретации Мэнкью предполагается, что согласие с теми или иными идеями, появившимися в исследовательской литературе

²⁴ Bayoumi T.A., Laxton D., Faruqee H., Hunt B., Karam P.D., Lee J., Rebucci A., Tchakarov I. GEM: A New International Macroeconomic Model // International Monetary Fund Occasional Paper. 2004. No 239.

²⁵ Adolfson M., Laseen S., Linde J., Villani M. RAMSES: A New General Equilibrium Model for Monetary Policy Analysis // Sveriges Riksbank Economic Review. 2007. No 2. P. 5 - 39.

²⁶ Christoffel K., Coenen G., Warne C. Conditional versus Unconditional Forecasting with the New Area-Wide Model. Mimeo, 2007.

²⁷ Brubakk L., Husebo T.A., Maih J., Olsen K., Ostnor M. Finding NEMO: Documentation of the Norwegian Economy Model // Norges Bank Staff Memo 2006/6. www.norges-bank.no/templates/pagelisting____ 51409.aspx.

²⁸ Модели RAMSES и New Area-Wide Model оценивались. Команды, работавшие над GEM и NEMO, также выражали намерение использовать байесовские методы для оценки своих моделей, хотя в настоящее время используются только калиброванные версии.

²⁹ Существует множество других методологически амбициозных проектов построения моделей, которые сейчас разрабатываются в различных институтах, включая ФРС. В данной статье упомянуты лишь уже используемые модели или, по крайней мере, те, которые явным образом были разработаны в институтах, отвечающих за экономическую политику, и используются при ее проведении.

³⁰ Mankiw N.G. Op. cit. P. 40. (Мэнкью Н. Г. Указ. соч. С. 98).

после 1970-х годов, обязательно требует безоговорочного отказа от прежних взглядов, бытовавших до 1970-х. Это не так³¹.

В любом случае вряд ли такое можно сказать о ком-то из нынешних членов Федерального комитета по открытому рынку. Речи Б. Бернанке или других управляющих и президентов федеральных резервных банков зачастую пестрят ссылками на современную научную литературу. Когда ФРС недавно представила новую форму обсуждения количественных прогнозов членов ФКОМ как часть опубликованного протокола комитета, управляющий Ф. Мишкин объяснил изменения экономической политики в речи "Стратегия ФРС по улучшению коммуникации и наука монетарной политики"³². Для меня это означает, что "разрыв" между макроэкономической наукой и ее инженерной стороной не столь велик, как это утверждает Мэнкью³³.

Естественно, остается много вопросов, по которым макроэкономистам лучше скромно молчать, как на этом настаивает Мэнкью. То, что в нашей области стало меньше разногласий, вовсе не означает, что у нас есть адекватное понимание проблем, которыми занимаемся. Мы все еще можем надеяться на значительный прогресс, и конкуренция между противоборствующими подходами и гипотезами практически будет неизбежной при этом движении вперед. Однако сегодня возросла вероятность продуктивного диалога, с одной стороны, теоретиков и эмпириков, а с другой - теоретиков и практиков, что делает особенно радужными перспективы прогресса.

Перевод с английского Р. Хаиткулова, Д. Шестакова

³¹ О степени, в которой общепринятые представления, существовавшие около 1970 г., были опровергнуты реальной практикой центральных банков и о роли научной литературы в этом процессе, см.: Goodfriend M. How the World Achieved Consensus on Monetary Policy // Journal of Economic Perspectives. 2007. Vol. 21, No 4. P. 47 - 68. Согласно Гудфренду, "это была история прогресса теории и практики, стимулирующих друг друга" (Goodfriend M. Op. cit. Р. 57).

³² Mishkin F.S. The Federal Reserve's Enhanced Communication Strategy and the Science of Monetary Policy / Speech, M.I.T. Undergraduate Economics Association, Cambridge, MA, 2007. November 29, 2007. www.federalreserve.gov/newsevents/speech/mishkin20071129a.htm.

³³ Более подробный ответ Мэнкью см. в: Warsh D. It Isn't All in Adam Smith // Economicprincipals.com. 2006. Dec. 10. www.economicprincipals.com/issues/06.12.10.html.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - М. ВУДФОРД:

Комментарии: