История изучения в Китае русских и России насчитывает свыше трех столетий. Ее начало связано с возникновением и ростом дипломатических, экономических и культурных контактов между Китаем и Россией в XVII - XIX веках. Однако появление первых сведений о Руси и русских в китайских источниках следует отнести к более раннему времени. По трансазиатской торговой магистрали - "Шелковому пути", в течение 13 столетий связывавшему Китай с Западом, до столиц китайских и некитайских империй, сменявших одна другую на просторах Восточной Азии, могли доходить сведения о славянах Восточной и Юго-Восточной Европы¹ . Отправляя в поход на запад Субэдэ- багатура, Чингис-хан в числе стран, которые тому предстояло покорить, указал и страну "Оросат" (Русь), а в качестве пункта, до которого надлежало дойти монгольскому войску, им был назван "город Хий-э, обнесенный стеной" (Киев)² . Хроника монгольской династии Юань (1271 - 1368 гг.) "Юань ши" является первым официальным источником на китайском языке, в котором зафиксированы сведения о походах монголов на Русь, а также об особом соединении в ханской гвардии, составленном из русских пленных воинов и располагавшемся близ Пекина³ . Юаньские авторы Ван Хуэй и Юй Танцзя высказывали предположение, что русские являются потомками племени усуней, которые населяли во II - I вв. до н. э. нынешние Северную Киргизию и Южный Казахстан⁴ (упоминания о них прослеживаются в источниках до V века).

Хотя в китайской историографии отсчет истории взаимосвязей Китая с Россией берет начало в правлении династии Юань и пришедшей ей на смену династии Мин (1368 - 1644 гг.), китайские авторы не приводят ни одного свидетельства из источников минского времени, в котором содержались бы сведения о России. Обычная схема повествования о ранней России сводится ими к описанию правлений Ивана III и Ивана IV, которые положили начало "восточной политике Москвы"⁵ , причем соответствующие сведения почерпнуты ими из европейских или японских сочинений. Даже о визите русских землепроходцев в 1618 г. в Пекин в китайских хрониках не сохранилось упоминаний.

В настоящее время мы располагаем лишь русскими переводами грамот императоров Минской династии русским царям⁶ . Эти грамоты давали разрешение на торговлю людям, приехавшим "из Руси", и свидетельствовали о желании правящих кругов империи Мин поддерживать торговые и дипломатические отношения с Русским государством⁷ . Но после того, как его правительство в середине XVII столетия проявило

¹ Конрад Н. И. Запад и Восток. М., 1972, с. 77 - 102. См. также: Лубо- Лесниченко Е. И. Великий шелковый путь. - Вопросы истории, 1985, N 9. Детальный анализ восточного источника X в. "Худуд ал-Алем", обобщающего основные сведения о Руси, см.: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII - XIII вв. М., 1982, с. 186 - 234.

² ДанзанЛ. Алтан Тобчи ("Золотое сказание"). М., 1973, с. 228, 368.

³ Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977, с. 14 - 15,293.

⁴ Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961, с. 68.

⁵ Чэнь Дэнъюань. Очерки истории отношений Китая с Россией. Шанхай. 1929, с. 14 - 17 (на кит. яз.); Хэ Ханьвэнь. История китайско-русских отношений. Шанхай. 1935, с. 64 - 65 (на кит. яз.); Чжоу Жобинь. История китайско-русских связей. Сянган. 1960, с. 1 - 2 (на кит. яз.).

⁶ Русско-китайские отношения в XVII веке (далее: РКО). М-лы и док. Т. 1; 1608 - 1683. М., 1969, с. 71 - 72.

⁷ Демидова Н. Ф., Мясников В. С. О датировке грамот минских императоров царю Михаилу Федоровичу. - Проблемы востоковедения, 1960, N 1; Мясников В. С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980, с. 63 - 65, 271.

стр. 90

инициативу в установлении дипломатических и торговых связей с Китаем, в официальных учреждениях Пекина начали накапливаться уже более систематические сведения о Русском государстве. Этот процесс взаимного ознакомления двух стран занял ряд десятилетий.

Взгляды на Россию формировались в Китае под доминирующим влиянием традиционных представлений об окружающем мире и "особом" характере взаимоотношений китайцев со всеми, кто вступал с ними в контакты⁸ , причем захватившие Китай маньчжуры тоже восприняли и использовали традиционные доктрины о системе внешних связей Китая. Фундамент представлений китайцев о других государствах и народах составляла китаецентристская модель мира, согласно которой их страна являлась высшим достижением и главным звеном человеческой цивилизации. Поэтому правитель Китая, "сын Неба", представлялся верховным владыкой всего сущего, выступая в качестве сюзерена по отношению к главе любого государства тогдашнего мира⁹ . Этот постулат сохранялся на протяжении тысячелетий, а отступления от него, диктовавшиеся соотношением сил Китая и соседей, рассматривались как временные и подлежащие исправлению¹⁰ . Взгляды на Россию, являясь частью общего учения о связях с соседями, не могли поэтому иметь там идейным основанием ничего иного, кроме китаецентризма.

Определенную окраску представлениям о России в Китае придавало и то обстоятельство, что он находился более двух с половиной столетий под маньчжурским господством. Маньчжуры, создавшие империю Цин после захвата Китая и некоторых сопредельных территорий, в течение длительного времени вели экспансионистскую политику. Их агрессивные устремления касались и российских владений на Дальнем Востоке. Подготовка к вторжению в них велась в соответствии с принципами традиционной китайской дипломатии. Одним из главных правил было использование политической дезинформации, рассчитанной на сокрытие истинных причин вооруженной акции и от своего народа, и от зарубежных государств. Для этого в документы правительственных учреждений империи вводились положения, содержавшие враждебные характеристики русских и Российского государства, хотя такие характеристики резко противоречили объективным фактам.

Другой особенностью становления тогдашних знаний китайцев о России являлось то, что на самый подход к объекту изучения существенное влияние оказывали миссионеры-иезуиты, подвизавшиеся при пекинском дворе. "Подобно тому, как монголы использовали арабов и других выходцев из Западной Азии, а также русских и других европейцев, - отмечает американский исследователь Дж. Фэрбэнк, - так и маньчжуры пользовались услугами иезуитов, а позднее приглашали на службу западных советников и гражданских чиновников"¹¹ . К культивировавшейся маньчжурами ксенофобии - отрицательному отношению ко всему иностранному, миссионеры и советники добавляли нацеленную русофобию, рассматривая ее как одно из средств борьбы за политическое влияние при пекинском дворе.

Первые русские посланцы и торговые караваны прибыли в Пекин, пройдя через Монголию. Для цинских чиновников представители России вначале мало чем отличались от монгольских послов и торговцев. Поэтому в отношении русских применялись практически те же стратегия и тактика. России стремились навязать как бы статус "вассала" империи Цин, для чего использовалась традиционная процедура приема послов при пекинском дворе¹² . Россия получила в цинских документах наименование "Олосы" (ср.: монгольское "оросат", "оросут" - русские), ее глава именовался "чаган-хан" (белый хан), что также заимствовано от монголов. Указ императора Шуньчжи от 25 июня 1655 г., врученный главе первого русского торгового каравана, при-

⁸ The Chinese World Order. Traditional China's Foreign Relations. Cambridge (Mass.). 1968.

⁹ Думан Л. И. Внешнеполитические связи древнего Китая и истоки даннической системы. В кн.: Китай и соседи в древности и средневековье. М., 1970.

¹⁰ China among Equals. The Middle Kingdom and Its Neighbours, 10th - 14th Centuries. Berkeley. 1983.

¹¹ Fairbank J. K. Synarchy under the Treaties. In: Chinese Thought and Institutions. Chicago. 1957, p. 211.

¹² Подробнее см.: Мясников В. С. Ук. соч., с. 73 - 106.

стр. 91

бывшего в Пекин, П. Ярыжкину, отражал стиль традиционной китайской дипломатии, рассчитывавшей обратить чаган-хана и его страну в пекинского вассала. "Русскому белому царю, - писал Шуньчжи Алексею Михайловичу. - Ваша страна находится далеко на северо-западе; от Вас никто никогда не приходил в Китай. Теперь Вы обратились к нашей цивилизации и прислали посла, представившего в качестве дани произведения Вашей страны. Мы весьма одобряем это. Мы специально награждаем Вас милостивыми подарками и поручаем незамедлительно отпустить с ними Вашего посла. Они выражают наше возвышенное желание всегда милостиво принимать чужестранцев. С благодарностью получив дары, навечно будьте преданны и послушны, чтобы ответить на милость и любовь, выраженные к Вам"¹³ .

Почти одновременно цинское правительство стало получать от своих военачальников, возглавлявших гарнизоны в Маньчжурии, сведения о русских землепроходцах в Приамурье. Поначалу их считали "особым племенем по соседству с Нингутой"¹⁴ и пытались "усмирить" традиционными методами - направлением на Амур карательных экспедиций. Героизм русских защитников Приамурья, отражавших нападения численно превосходивших их китайских воинских команд, снискал им славу отчаянных храбрецов. Чтобы объяснить свои поражения, цинские военачальники, используя традиционные суеверия, объявили, что имеют дело не с людьми, а с демонами, огромное число которых насчитывала китайская синкретическая религия¹⁵ . Для обозначения данных "демонов" было взято санскритское слово "ракша" (демон, преследующий людей), от которого произведено китайское наименование "лача", или "лоча"¹⁶ . Этот эпитет длительное время использовался в цинских документах при упоминании о русских на Амуре. Наряду с ним употреблялось наименование "эжэнь", когда речь шла о русских в целом. В приведенном выше указе Шуньчжи русские не ассоциируются с "лоча".

Заметное ускорение накопления в Китае сведений о русских происходит во второй половине XVII в.¹⁷ , что было связано с установлением дипломатических отношений между империей Цин и Россией, налаживанием торговых контактов. Русские дипломатические миссии и караваны с товарами периодически посещают Пекин. Они (например, посольство Н. Г. Спафария) дают разностороннюю информацию пекинскому двору о Русском государстве. Цинское правительство, потерпев естественную неудачу в попытках навязать России статус вассала, начинает подготовку к вооруженной агрессии против русских владений на Дальнем Востоке и интенсифицирует сбор сведений и о России в целом, и о ее дальневосточной территории. Здесь на рубежах Русского государства действует имперская разведка, в Пекине получают дополнительные сведения от иезуитов¹⁸ , прибывающих туда европейских послов, а также пленных перебежчиков и "языков", добытых на Амуре маньчжурами во время стычек с русскими казаками.

Постепенно цинское правительство получает достаточно достоверную информацию о Русском государстве, его размерах, военной силе и политических намерениях. При цинском дворе обратили особое внимание на то, что жизненные центры России лежали на огромном расстоянии от ее восточной территории и что у Москвы имеется немало проблем с Польшей, Швецией и Крымским ханством. Все это затрудняло оборону Сибири и Дальнего Востока, включая русское Приамурье. Такого рода сведения облегчали Цинской империи реализацию ее планов, нацеленных на экспансию в Приамурье и Монголии. Для дипломатического прикрытия агрессивных намерений император Кан-

¹³ Цит. по: там же, с. 85.

¹⁴ Fu Lo-shu. A Documentary Chronicle of Sino-Western Relations 1644 - 1820. Vol. 1. Tusson. 1966, p. 14.

¹⁵ Васильев Л. С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970, с. 412 - 416.

¹⁶ Hsia T. A. Demons in Paradise: the Chinese Images of Russia. - The Annals of the American Academy of Political and Social Science, Philadelphia, 1963, September, vol. 349, p. 28.

¹⁷ Не располагая, по-видимому, соответствующими китайскими источниками, З. И. Горбачева ошибочно отнесла начало накопления таких знаний о России в Китае к первой четверти XVIII в. (Горбачева З. И. Первые сведения китайцев о России. В кн.: Из истории науки и техники в странах Востока. Вып. II. М., 1961).

¹⁸ Иакинф (Бичурин). Сведения о Европе, сообщенные китайцам католическими вероисповедниками. - Сын отечества, 1845, т. XI, с. 91 - 93.

стр. 92

си (1662 - 1722 гг.) выдвинул против русских ряд надуманных обвинений: русские проявили "непослушание", не вняли его указам, якобы "вторглись в пределы" вассальных Динам племен, а затем и самой империи¹⁹ . Созданный цинскою дипломатией негативный стереотип России в некоторой мере нашел отражение в первых сочинениях, посвященных отношениям Цинской империи с Россией перед подписанием договора 1689 г. и конференции послов двух стран в Нерчинске.

Первыми китайскими авторами, писавшими о России, являлись Чжан Пэнгэ, Цянь Лянцзэ, Чан Шу и Ян Бинь. Чжан Пэнгэ (1649 - 1725 гг.) был видным чиновником. В 1670 г. он успешно сдал государственные экзамены на степень "цзиныни" (доктор наук)²⁰ и был зачислен в императорскую Академию наук, в дальнейшем служил в столице и провинции, занимал посты помощника министра в Военном приказе, председателя имперского цензората, главы Уголовного приказа, генерал-губернатора Цзяннани и Цзянси, министра - в Уголовном приказе, Приказе финансов и Приказе гражданских чинов²¹ . Таким образом, Чжан принадлежал к элите имперской бюрократии, к тем кругам чиновничества, которые активно сотрудничали с захватчиками- маньчжурами, и не случайно он был включен в состав цинского посольства, направлявшегося в 1688 г. в Селенгинск на переговоры с русскими представителями. Ему была поручена роль историографа посольства.

Из-за вторжения в Халха-Монголию войск ойратского хана Галдана, стремившегося к объединению монгольских земель, цинским послам пришлось с полдороги возвратиться в Пекин. Но Чжан все же описал путешествие в специальном сочинении. В первоначальной редакции оно носило название "Полное описание путешествия во время посольства в Россию" и было включено в особую антологию²² . Большую известность получила другая редакция этого сочинения, имеющая некоторые текстуальные отличия. Ее включали во многие антологии цинского времени и неоднократно переиздавали позднее²³ .

Чжан был ярым конфуцианцем. Он "прославился" гонениями на христиан в 1691 г. в Чжэцзяне, где был губернатором. Всю жизнь он являлся проводником имперской политики, ее высокообразованным и активным адептом, что сказалось и на его сочинении. По форме "Записки о посольстве в Россию" - дорожный дневник²⁴ , открывающийся вступлением, в котором с позиций цинского двора описываются причины и задачи посольства в Россию. "Российское захолустье, - с великоханьским высокомерием начинает повествование Чжан, - находится к северу от Шамо (пустыня Гоби). С древних времен [они] не имели связей с Китаем, преподносить подарки [двору] было опасно и далеко. Их еще не успели укротить, они вторгаются в наши пограничные земли. Сперва мы направили для карательного похода войска, которые быстро нанесли [им] сокрушительное поражение. Затем [они] удостоились милости императора, [их] пленные были освобождены и возвращены"²⁵ .

Твердая оборона русскими Приамурья, в особенности ключевого пункта русских владений - Албазинского острога, вынудила цинские власти искать дипломатического урегулирования конфликта. Чжан сообщает об этом так: "Противник продолжал упорствовать и отнюдь не исправился. Он вновь занял Албазин, [снова] были отправлены войска, [чтобы] взять [его] в осаду. Противник попал в стесненное положение

¹⁹ Анализ соответствующих указов Канси: Мясников В. С. Ук. соч., с. 174- 176, 180 - 183.

²⁰ Бруннерт И. С, Гагельстром В. В. Современная политическая организация Китая. Пекин. 1910, с. 222 - 223.

²¹ Eminent Chinese of the Ch'ing Period (1644 - 1912). Taipei. 1964, pp. 49 - 51.

²² Пылинки жемчуга в море литературы (ксилограф XVIII в.). 4 тао. Б. м. Б. г. (на кит. яз.).

²³ Чжан Пэнгэ. Записки о посольстве в Россию. Тайбей. 1967 (на кит. яз.). Одно из ранних изданий этой книги находится в Скачковском фонде Отдела рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (ф. 1068). См. также: Морозова Н. В. Материалы по истории Китая в коллекции К. А. Скачкова. - XIV научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы и доклады. Ч. 2. М., 1983, с. 207. Чжан Пэнгэ в ее статье ошибочно назван секретарем главы посольства Соиготу.

²⁴ Типологически он сходен с такими источниками, как статейные списки русских посольств Ф. И. Байкова и Н. Г. Спафария в Цинскую империю, записки иезуитов Т. Перейры и Ф. Жербийона.

²⁵ Чжан Пэнгэ. Ук. соч., с 1.

стр. 93

и запросил мира. В настоящее время мы получили высочайшие наставления, в которых все рассчитано до мельчайших деталей. Специально направляются для ведения переговоров старший помощник начальников императорских телохранителей Сонготу и другие"²⁶ . Этим ограничиваются в сочинении Чжана сведения о Русском государстве. Дальнейший текст описывает путь через Монголию и содержит экскурсы в историю китайско- монгольских отношений. При сравнительно небольшом объеме это сочинение содержит разнообразную информацию о Великой китайской стене, встречных городах, обычаях монголов и их хозяйственном укладе. Автор отмечает, что, удалившись примерно на 60 км от Чжанцзякоу, посольство уже вышло за пределы имперских владений²⁷ . Лишь после почти месячного путешествия цинские дипломаты и сопровождавшее их войско вступили в пределы Халхи.

Непривычный климат, тяготы пути, нехватка воды, поисками которой приходилось заниматься ежедневно, подорвали их силы и моральное состояние. Когда же были встречены монгольские князья и ламы, чью коалицию разбили ойраты, то послы уже составляли доклад президенту Трибунала, ведавшего сношениями с Монголией и Тибетом (позднее - и с Россией), о невозможности проехать с посольством в русские владения²⁸ . Наконец был получен указ императора, разрешивший послам возвратиться в пределы империи²⁹ . В целом записки Чжана являются в большей степени источником по истории Монголии, чем о России. Тем не менее, поскольку данный труд открывает собой список работ китайских дипломатов, занимавшихся связями с Россией или писавших о ней, то знакомство с ним важно для понимания характера и содержания последующих сочинений цинских авторов.

Чжан был не единственным, кто детально описал путешествие несостоявшегося посольства. Не подозревая о его "Записках", другой ученый китаец, Цянь Лянцзэ, личный секретарь главы посольства Сонготу, тоже вел дневник³⁰ . По социальному положению Цянь находился от Чжана на значительной дистанции и более был известен как путешественник и поэт. Ему удалось объехать весь Китай. Он писал стихи своеобразного содержания и имел немало почитателей³¹ , но до сановной бюрократии ему было далеко. Не случайно Чжан, часто приводя в своем тексте фрагменты бесед с Сонготу и членом посольства Чэнь Шианем, ни разу не упомянул о Цяне.

Дневник Цяня по объему почти равен сочинению Чжана и также построен по хронологическому принципу, но разбит на тематические главки. В нем мы тоже обнаруживаем описание выезда посольства из Пекина, пути до Чжанцзякоу, сцены прибытия к Великой стене³² . Однако если за ее пределами Чжан тщательно отмечал наличие пищевых запасов, воды и корма для лошадей, определяя возможности прохождения армии (он часто называет посольство, в составе которого находился, армией, имея в виду огромный военный эскорт), то Цянь восхищается цветами, пойманной рыбой, перемежает сухую прозу дневника лирическими стихотворениями³³ . Кроме того, у Цяня есть заметки о границе между Южной Монголией и Халхой, о джунгарах- элютах³⁴ , сведения об административном устройстве заграничных земель. Более всего занимали Цяня мысли о том государстве, "а переговоры с представителями которого направлялись послы. Он, прочитавший немало исторических сочинений и побывавший на всех рубежах империи, никак не мог включить Русское государство в систему привычных ему представлений о "застенном мире" и попытался вырваться из сложившегося круга знаний, обратившись к тем периодам истории, когда Китайская империя достигала наивысшей мощи, а ее войскам, посольствам и путешественникам удавалось достигнуть весьма удаленных рубежей: ко временам правления династий Хань (206 г. до н. э. -220 г. н. э.) и Тан (618 - 907 гг. н. э.).

²⁶ Там же.

²⁷ Там же, с. 10.

²⁸ Там же, с. 21.

²⁹ Там же, с. 24.

³⁰ Цянь Лянцзэ. Записки о поездке за границу. В кн.: Шиляо цунбянь. Тайбэй. 1968 (на кит. яз.).

³¹ Китайский биографический словарь. Шанхай. 1940, с. 1614 (на кит. яз.).

³² Там же, с. 6.

³³ Там же, с. 21 - 25, 40.

³⁴ Там же, с. 27 - 33.

стр. 94

Свои изыскания Цянь начал с известных ему к северо-западу от Монголии топонимов и этнонимов, фонетически напоминавших название Русского государства ("Элосы", или "Элосу", в транскрипции Цяня). "На карте "Девяти границ"³⁵Юань Чжуэня, - отмечал он, - есть местность Элуди³⁶ , расположенная к западу от Хэлиня³⁷ и к северу от Юймыньгуаня³⁸ . Вероятно, это и есть древние усуни. В "Истории Хань"³⁹ Западный край⁴⁰ разделяется на 35 государств. Вся северная часть является территорией усуней. Хотя их обычаи сходны [с монгольскими], неизвестно, однако, насколько близки их земли... Похоже, что если говорить о них, то это как если бы следовало говорить о тех лоча, которые называются государство Элосу. И именно туда по замыслу направляется [наше] посольство"⁴¹ .

Мы не знаем, как Цянь определился на службу к Сонготу в качестве его секретаря. Вероятно, интерес был взаимным: маньчжурскому вельможе нужен был грамотный помощник, а любителю путешествовать любопытно было отправиться в дальние края. Цянь не был посвящен в дипломатическую историю связей с Русским государством. Но он слышал о русских посольствах, прибывавших к императорскому двору. Часть информации, сообщаемой этими посольствами о своей стране, становилась достоянием публики. Именно этим интересны сведения Цяня, ибо отражают круг представлений о русских, который сложился в среде ученого и чиновничьего сословия Китая той поры. Хотя эти представления еще туманны, но в них уже высвечиваются крупицы истинных знаний (даже если учитывать, что Цянь сам старательно подчеркивает: многое, о чем ему стало известно, вызывает сомнения). "Это государство, - повествует он, - столь захолустно и удаленно, что невозможно собрать [о нем] достоверные сведения. Они [русские], похваляясь, утверждали, что их земли простираются более чем на 40 тысяч ли⁴² . Их род, по преданию, [существует] уже более 6 тыс. лет"⁴³ . Если бы сведения о России были получены только от русских, то Цянь, вероятно, вообще не поверил бы в них. Но объективность данной информации подтверждалась и из других источников, перепроверяясь сведениями, собранными от европейских иезуитов, голландских и португальских посольств. "Это захолустье, - продолжает Цянь, - хвастает так, что [им] совершенно нельзя верить. Однако передавали, что западная граница [их страны] соприкасается с Атлантическим океаном; на востоке она доходит до Албазина на самом севере Халхи; на юге [они] граничат с Персией; к востоку [их владения] доходят до Халхи, а к западу - до рубежей государств мусульман и элютов. Все соседние [с ними] государства пребывают в страхе и повиновении"⁴⁴ . Цянь убеждает себя: "Сколько ни размышляй, лучше все узнать доподлинно".

Он определяет некоторые особенности состава цинского посольства: почему в него были включены европейцы-иезуиты. Ведь о русских известно, что "их обычаи состоят в том, что они исповедует христианство. В литературе и в официальной переписке используют латинский алфавит,., который сейчас в Китае известен как западная азбука"⁴⁵ . На основании этого Цянь приходит к заключению: "По всей вероятности, нравы и обычаи [русских] недалеки от тех, что в западных странах. По этой причине, когда отправлялось [наше] посольство, император специально приказал, чтобы два за-

³⁵ При династии Мин северная часть империи подразделялась на 9 округов, которые назывались "девять границ" (Об управлении ими см.: Свистунова Н. П. Организация пограничной службы на севере Китая в эпоху Мин. В кн.: Китай и соседи в древности и средневековье).

³⁶ Другое чтение - Алуди.

³⁷ Район Каракорума.

³⁸ Одна из застав у западной оконечности Великой стены, ныне Юймынь в пров. Ганьсу.

³⁹ Первая официальная династийная история, авторство которой принадлежит Бань Гу (32 - 92 гг.).

⁴⁰ Так в древности китайцы называли все земли, расположенные западнее их страны, главным образом на территории нынешнего Синьцзяна. Иные источники делят его на 36 государств.

⁴¹ Цянь Лянцзэ. Ук. соч., с. 37 - 37об.

⁴² Свыше 23 тыс. километров.

⁴³ Цянь Лянцзэ. Ук. соч., с. 37об.

⁴⁴ Там же.

⁴⁵ Там же. с. 37об -38.

стр. 95

падных чиновника ехали вместе [с нами]"⁴⁶ . Цянь выражал сожаление в связи с тем, что император не включил в состав посольства чиновников- китайцев, равных по положению маньчжурам. Это, по его мнению, затрудняло обсуждение дел в рамках посольства. Уточним, что здесь Цянь не вполне прав. По первоначальному плану посольство должно было состоять из равного числа маньчжурских и китайских сановников. Китайцы назначались с учетом занимаемых должностей (например, глава Военного приказа - Чжан Юй, шилан⁴⁷ ; Приказа церемоний - Чжан Ци). Но не каждого привлекала возможность лично узнать, что представляет собой далекое Русское государство, и многие под тем или иным предлогом уклонились от участия в миссии⁴⁸ .

А тем, кто в составе посольства продвигался через монгольские степи, предстояло "все досконально выяснить об этом государстве или [продолжать] подозревать, что оно является страной именно тех цзянькуней периода династии Хань, о которых в "Истории Хань" в сообщении о Сиюйе оказано, что цзянькуньский шанъюй⁴⁹ на восток простирает свои владения на 7 тыс. ли, на юг [его земли] доходят до Чеши⁵⁰ , [раскинувшись] на 5 тыс. ли"⁵¹ . Кем же были цзянькуни и почему именно с ними Цянь пытался ассоциировать русских?

В древних китайских сочинениях под именем цзянькуней (цзяньгуней), гэгуней, цзегу, цзюйу, сяцзясов выступало племенное объединение хягасов, т. е. хакасов. В китайских хрониках они описывались так: "Телом все высоки и велики, с красными [рыжими] волосами и зелеными [голубыми] глазами"⁵² . Такие же антропологические признаки китайские авторы выделяли у ряда других народов, обитавших за пределами Великой стены⁵³ . Современная палеоантропология считает сведения о древнем европеоидном светловолосом и светлоглазом населении Центральной Азии легендой, созданной китайскими летописцами⁵⁴ . Но у китайского автора конца XVII в. достоверность информации, сообщаемой традиционной историографией, не вызывала сомнений. Ассоциировать русских с представителями белокурой расы Цяню давало основание то представление о них, которое сложилось в Пекине после визита первого русского посольства во главе с Ф. И. Байковым: встречавшийся в 1656 г. с членами русского посольства в столице Цинской империи участник посольства в Китай от голландских колоний в Индонезии И. Нейхоф отмечал, что русские были все высоки ростом, белокуры и светлоглазы⁵⁵ .

Прослеживая исторические судьбы хягасского этноса, Цянь отмечал, что хягасы в период Тан были разгромлены уйгурами. "С тех пор обитали в отдалении, не имели связей с Китаем, поэтому мы не знали о них подробно. А на сей раз мы тоже стремились разузнать об этих цзянькунях не только из-за того, что это государство, бывшее небольшим во времена Хань, в течение ряда поколений изменилось, [но потому, что] государство, в самом существовании которого когда-то не были уверены, каким-то образом к нашим дням внезапно усилилось и возросло. Из этого следует, что, говоря о них [русских], мы по-прежнему не можем точно судить и распознавать их

⁴⁶ Там же, с. 38. Речь идет об иезуитах Перейре и Жербийоне (подробнее см.: Русско-китайские отношения в XVII в. М-лы и док. Т. 2: 1686 - 1691. М, 1972, с. 702 - 761).

⁴⁷ Чин, примерно равный должности помощника министра.

⁴⁸ Чжан Пэнгэ. Ук. соч., с. 3.

⁴⁹ Высший феодальный титул у кочевников сюнну (гуннов).

⁵⁰ Древнее государство на территории Синьцзяна. Занимало нынешние уезды Турфан, Санчжи и Цитай. При императоре Сюаньди (73 - 48 гг. до н. э.) распалось на два государства: Передний Чеши, располагавшийся к западу от Турфана, и Задний Чеши, находившийся к югу от нынешнего уезда Фуюань.

⁵¹ Цянь Лянцзэ. Ук. соч., с. 38.

⁵² Кюнер Н. В. Ук. соч., с. 55.

⁵³ Грум-Гржимайло Г. Е. Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (К вопросу о народах белокурой расы в Средней Азии). СПб. 1899; его же. Белокурая раса в Средней Азии. - Записки ИРГО по отделению этнографии. Т. XXXIV: Сборник в честь семидесятилетия Григория Николаевича Потанина. СПб. 1909; Дебец Г. Ф. Еще раз о белокурой расе в Центральной Азии. - Советская Азия, 1931, N 5 - 6.

⁵⁴ Алексеев В. П. Палеоантропология и история. - Вопросы истории, 1985, N 1, с. 30.

⁵⁵ Neuhof J. Die Gesandtschafft der Oost-Indischen Compagney... Amsterdam. 1669, bl. 164.

стр. 96

с первого раза"⁵⁶ . К сожалению, в результате труднейшего путешествия, унесшего более 900 жизней и стоившего цинской казне 1 тыс. верблюдов, 27 тыс. лошадей и 2.5 млн. лянов серебра⁵⁷ , каких-либо новых сведений о Русском государстве в Пекине получено не было.

В то время, когда Чжан и Цянь пробирались сквозь Монголию и писали дневники, в императорской Академии наук уже в течение двух лет шла работа над составлением первой документальной хроники взаимоотношений империи Цин с Русским государством. Канси приказал начать эту работу 8 октября 1685 года. Руководителем ее являлся один из президентов Академии Чан Шу. Подготавливаемый труд, который был закончен в 1690 г., получил название "Стратегические планы усмирения русских". Имя Чан Шу долго оставалось неизвестным. Лишь сравнительно недавно советскому исследователю Г. В. Мелихову при подготовке к публикации новой редакции перевода "Стратегических планов"⁵⁸ удалось установить, что именно Чан был основным составителем этого произведения⁵⁹ .

"Стратегические планы" - хорошо изученный источник. Он неоднократно анализировался применительно к истории вторжения маньчжуров в Приамурье в 80-е годы XVII в. и отражения цинской экспансии защитниками русских владений. "Доказано, что истолкование событий в собранных там документах носит тенденциозный характер, а порой является прямой фальсификацией фактов. Составление "Стратегических планов" как официального труда имело целью закрепить ту версию событий в Приамурье, которую разработала цинская дипломатия для прикрытия вооруженного вторжения своих войск на русскую территорию. Эта предвзятость выражена уже в первых строках сочинения: "Русские являются подданными государства Олосы. Русское государство находится в отдалении, на крайнем северо-западе, и с древнейших времен не имело сношений с Китаем. Русские в основном все грубы, алчны и некультурны. Тех, которые поселились недалеко от Хэйлунцзяна⁶⁰ , дауры и солоны прозвали "лоча". Они бесчинствовали, убивали и грабили, принимали перебежчиков с нашей стороны, причиняя зло на границах"⁶¹ .

Характерно, что все эти обвинения абсолютно не подтверждаются сведениями имперской разведки. Наоборот, представлявшиеся императору рапорты о ходе операций цинских лазутчиков рисуют картины мирного хозяйственного освоения Приамурья русскими⁶² . В принципе сведения о России в "Стратегических планах" исчерпывались стереотипным утверждением: "Русское государство никогда не имело связей со Срединным государством. Русские по своему характеру чрезвычайно свирепы, и их трудно подчинить"⁶³ . Таким образом, с точки зрения познания Русского государства "Стратегические планы" явились шагом назад даже по сравнению с "Записками" Цянь Лянцзэ.

Если три перечисленных автора представляли столичную школу, то Ян Бинь (1657 - 1747 гг.) может быть назван первым провинциальным китайским историком, обратившимся к данной теме. В провинции сведения о русских начали накапливаться там, где цинские владения ближе всего подступали к российским пределам, - в одном из маньчжурских селений Нингуте. Она была местом ссылки для многих образованных китайцев, не угодивших режиму. В семье одного из поселенцев как раз и родился Ян⁶⁴ . Его жизнь прошла в городке, который фактически находился за пределами империи, что наложило отпечаток на его творчество. Сборник его стихотворений назывался "Стихи, написанные за границей". Из Нингуты маньчжурские воинские команды совершали вылазки на русское Приамурье и узнавали о соседях непо-

⁵⁶ Цянь Лянцзэ. Ук. соч., с. 38 - 38об.

⁵⁷ Там же, с. 43.

⁵⁸ Первый перевод этого труда на русский язык принадлежал члену Русской духовной миссии в Пекине М. Оводову (Иларию). Он был завершен в 1854 г., но остался в рукописи (Скачков П. Е. Ук. соч., с. 435). Новый перевод: РКО. Т. 2, с. 660 - 688.

⁵⁹ РКО. Т. 2, с. 796.

⁶⁰ Китайское название Амура.

⁶¹ РКО. Т. 2, с. 660.

⁶² Там же, с. 669.

⁶³ Там же, с. 688.

⁶⁴ Мелихов Г. В. Ян Бинь и его труд "Любянь цзилюэ". В кн.: Страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии - история и экономика. М., 1967, с. 64.

стр. 97

следственно. Имперские земли находились южнее. Когда Яну было около 20 лет, их огораживали линией укреплений, получившей название "Ивовый палисад"⁶⁵ . Свой основной труд Ян назвал "Описание земель внутри и за пределами Ивового палисада". Туда он включил имевшиеся в его распоряжении сведения о русских.

Составление "Описания земель" было закончено около 1689 года. Содержащиеся в его первой главе сведения о русских лишь в незначительной степени повторяют некоторые положения, высказанные Цянем. В остальном же Яну удалось представить читателям гораздо более полную, разностороннюю и, пожалуй, достаточно достоверную информацию о русском соседе. Описывая русских, Ян отмечает, что "они - люди с голубыми впалыми глазами, выдающимся носом, желтой курчавой бородой, с длинным телом; много силы, но любят поспать и, когда спят, не сразу просыпаются. Искусны в пешем бою, умеют обращаться с ружьями, не боятся луков и стрел. Если стрела попадает в тело, спокойно вытащат ее, посмотрят друг на друга и засмеются"⁶⁶ . Конфуцианцу весьма импонировала учтивость русских: "У этого народа низкие и юные, видя почтенного и старшего, снимают шапку и преклоняют голову".

Ян попытался разобраться в различиях хронологии, принятой в Китае и России. В Цинской империи шел 26-й год правления Канси (1687 г.). Вероятно, он и может быть принят как дата работы Яна над "Описанием". По существовавшему в Русском государстве летосчислению уже насчитывалось 7194 года "от сотворения мира". Такой срок мог соперничать с китайскими традиционными представлениями о давности Вселенной, преобразованной мифическими первопредками Фуси и Нюйва. Долгий счет времени символизировал в глазах китайского автора древность культуры. О культуре русских свидетельствовали в его глазах и их религиозные верования. Описав обычай креститься ("сперва указывают лоб, затем живот, затем правое плечо, затем левое плечо, это так называемый в европейских странах знак обратного креста"), Ян подчеркивает, что, будучи христианами, русские чтут изображения "небесного господина", увидев его, "непременно склоняются ниц и плачут". Попытавшись представить себе объект этой веры в привычной для него системе символов ("весьма чествуют Будду"), Ян тут же исправляет ошибку: "это не Будда; чествуемый - небесный господин"⁶⁷ .

Наибольшее место Ян отвел описанию материальной культуры русских. Жилища, орудия труда, одежда, монетная система, бумага, пищевые продукты - все стало предметом его любознательного внимания⁶⁸ . Завершает он свое повествование о Русском государстве справкой о местоположении Москвы: "Их столица преемственно находится как раз на запад от [берега] Северного высокого моря посредине. Если [оттуда] водою и сушею ехать днем и ночью, то через 13 месяцев прибывают в город Якэса [Албазин]". Западную границу страны русских Ян располагает в семи днях пути на северо-запад от Алтая. По своему характеру эта справка близка к тем, которые делались на полях китайских карт XVII века. Впрочем, известно, что развитие страноведения теснейшим образом связано с прогрессом картографии. Карта синтезирует накопленные знания. Само составление карты возможно лишь при определенном минимуме сведений о какой-то стране. Без картографического источниковедения⁶⁹ раскрытие особенностей начального этапа накопления в Китае знаний о России было бы неполным.

Какие же сведения о Русском государстве нашли отражение на китайских картах той поры? И как эти сведения соотносятся с информацией о других странах? Китайская картография была высоко развита уже в раннее средневековье. Но вплоть до XVII в. ее карты строились в традиционной манере, без учета шарообразности Земли. Кроме Восточной, Центральной и Южной Азии, китайцам были известны северо-восточное побережье Африки, Аравия, Малая Азия, Средиземное море с Испанией

⁶⁵ Подробнее см.: Мелихов Г. В. Ивовый палисад - граница Цинской империи. - Вопросы истории, 1981, N 8.

⁶⁶ Кюнер Н. В. Ук. соч., с. 70.

⁶⁷ Там же.

⁶⁸ Там же, с. 70 - 71.

⁶⁹ Подробнее об этом: Гольденберг Л. А. Использование старых карт. В кн.: Использование старых карт в географических и исторических исследованиях. М., 1980, с. 6 - 7.

стр. 98

и Италией, о которых они знали по чужим текстам (о берегах Африки и Аравии - по собственным плаваниям первой половины XV в.). Китайские карты мира были схематизированы и построены без учета формы нашей планеты, обязательно с Китаем в центре карты. Более полной можно считать карту мира от 1593 года⁷⁰ . Но и для ее автора Русь оставалась белым пятном. Изучение цинских карт второй половины XVII в. уже производилось у нас, однако применительно к истории маньчжурской экспансии в Приамурье⁷¹ . Оно показало, что у китайских картографов существовали ошибочные взгляды на территорию Дальнего Востока, и до вторжения маньчжурских войск в русские владения о ней имелось весьма смутное представление.

Во второй половине XVII в. картографическая наука Цинской империи переживала подъем. Одна из лучших в мире коллекций старинных китайских карт хранится в Отделе географии и карт Библиотеки конгресса США. В число основателей этой коллекции входил американский китаевед А. Хаммель. В 1930 г. у него для библиотеки была приобретена "Полная карта Земли". В ее верхней части сохранилась наклейка с надписью по-английски, сделанная, вероятно, Хаммелем: "Настенная карта Китая, датирована 1673 г."⁷² . Разница в китайском и английском названиях объясняется тем, что эта карта в основном идентична более ранней, хранящейся там же, но в Восточной коллекции, и не обладающей атрибуцией. "Настенная карта Китая" в отличие от предшественницы не имеет двух полушарий, на которых показан мир. Тем не менее в северо-западном ее углу в виде островов представлены Англия, Нидерланды, Франция, Испания, Португалия, Аравия и Африка. Подробные заметки на полях (что обычно для старинных китайских сочинений) описывают язык, нравы и обычаи зарубежных государств, их расстояние от Китая и путь к ним, которым должны следовать моряки, Например, заметка о Нидерландах гласит: "Голландия находится в северной части Великого западного океана. Как следует из сочинения "Чэнчжи тяньсюнь", посол из Голландии отстаивал точку зрения, что эта страна граничит с Русским государством и что язык в этих двух странах одинаков".

У западного обреза карты располагается надпись со сведениями о России: "Русское государство на востоке соприкасается с лоча, западнее же прямо к северу все земли полностью [принадлежат] ему". Примечание автора карты: "Как говорится в сочинении "Стратегические планы усмирения русских", русские преподносят дань [цинскому двору], намеревались подчиниться. С древности не достигали их государства. [Столь далеко] отстоит от столицы [Китая], что как достичь? По сухопутной дороге отсюда можно добраться непосредственно до этого государства. От заставы Цзяюйгуань⁷³ двигаться 11 -12 дней до Хами, от Хами идти 12 - 13 дней до Турфана⁷⁴ . Турфан состоит из 5 кишлаков. Турфан как раз является границей Русского государства. Это государство необъятно, простирается более чем на 20 тысяч ли".

Как видим, данный текст не вносит принципиально новых сведений в уже знакомую нам информацию о Русском государстве из других китайских сочинений XVII столетия, но содержит два любопытных факта. Во-первых, путь в Россию указан через Центральную Азию (тот маршрут, которым прибыли в столицы Цинской империи торговый караван Ярыжкина и посольство Байкова в середине 1650-х годов). В 70-е годы был открыт более короткий и удобный путь - через Монголию или Маньчжурию (миссия И. Миливанова, посольство Спафария⁷⁵ ). Во-вторых, автор надписи ссылается на "Стратегические планы" Чан Шу, что может быть объяснено либо тем, что карта должна датироваться не 1673 г. ("Стратегические планы..." составлены в 1685 - 1690 гг.), либо тем, что надпись была сделана позднее, на уже готовой карте. Чтобы решить данный вопрос, обратимся к географической нагрузке

⁷⁰ Салищев К. А. Картоведение. М. 1982, с. 312.

⁷¹ Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974, с. 114 - 120; Мясников В. С. Ук. соч. с. 233 - 235.

⁷² Ее шифр: G. 7820, 1673, Y8, Vault Shelf, Hum. Purch. 1930, N 4.

⁷³ На западе Великой стены, ныне город в провинции Ганьсу.

⁷⁴ Та область, которая у Цяня упоминается как Чеши ханьского времени.

⁷⁵ Описание этого пути приводится в китайских трудах XVIII - XIX вв. (см. Описание России, извлеченное из китайских книг. - Сын отечества, 1851, февраль, с. 1 - 7).

стр. 99

карты. В районе Северной Маньчжурии, среди прочих знаков и надписей, нанесены города Мэргень и Айгунь. Решение о строительстве Мэргени было принято в октябре 1685 г.⁷⁶ , а датой основания города считается 1690 год⁷⁷ . Айгунь был основан в 1683 году. Таким образом, приходится признать, что датировка этой карты Хаммелем неверна. Карта, вероятно, относится к 1690-м годам.

В пользу такого утверждения свидетельствует и ее сравнение с картой Ф. Вербиста, известной под названием "Полная карта мира", вырезанной на деревянных досках и отпечатанной в Пекине в 1674 году⁷⁸ . То была последняя генеральная карта мира, изготовленная иезуитами для цинского двора. Она украшена изображениями неизвестных в Китае представителей фауны, обитателей Нового Света: индюшки из Перу, сороки из Бразилии и страуса из Южной Америки. На свитке 5 находим Китай (с указанием провинций) и северную часть Восточной Азии. К северу от Кореи, на территории современной Маньчжурии, проставлена единственная надпись "Нюйчжэнь" (так обозначались в китайских летописях предки маньчжуров). А на "Настенной карте Китая" уже обозначены дальневосточные владения России, поименованы города Албазин и Нерчинск, русские названы "лоча".

Итак, в 1680-е годы в Китае были предприняты первые попытки дать описание Русского государства. Разные по объему и достоверности, эти сочинения лишь в незначительной степени передавали сведения, которыми располагали правительственные органы Цинской империи, получавшие информацию от прибывавших в Пекин русских посольств. В соответствии с даваемыми им наказами русские дипломаты всесторонне осведомляли о своей стране пинские власти. К тому следует добавить сообщения участников торговых караванов, пленных, перебежчиков и советников-иезуитов. Остается предположить, что истинные сведения о русских и их стране скрывались в сундуках Дворцовой канцелярии и Государственного совета, ибо их распространение противоречило политике маньчжурского двора.

С начала накопления в Китае сведений о России наметились различные подходы к ней как объекту изучения. Официозные труды (Чжан Пэнгэ, Чан Шу) отличались русофобством. Это определялось, в частности, тем, что на них оказал влияние тот стереотип Русского государства, который создавался цинской дипломатией для оправдания имперской экспансии против русских владений на Дальнем Востоке. Однако появились и авторы (Цянь Лянцзэ, Ян Бинь), стремившиеся непредвзято осветить жизнь соседнего народа, пытавшиеся понять его историю, условия его существования. Объективно они способствовали своими трудами установлению доверия и добрососедства между двумя великими государствами.

Что касается XVIII столетия, то процесс формирования в Китае основных знаний о России и русских тогда не только продолжался, но и получил качественно новый характер. Это было связано с тем, что в результате усилий русской дипломатии отношения между двумя странами приняли стабильный характер. Кяхтинский трактат 1727 г. санкционировал пребывание в Пекине Русской духовной миссии, в состав которой включались лица, изучавшие восточные языки. Члены миссии, в свою очередь, способствовали распространению в Китае знаний о России. Достоверность и объем такой информации значительно возросли и благодаря тому, что с 1712 г. китайские посольства начали посещать Россию. "Июйлу" (записки Тулишеня о его поездке в составе цинского посольства к калмыцкому хану Аюке в 1712 - 1715 гг.⁷⁹ ) в течение длительного времени служили основой сведений о России. В 1732 г. цин-ские послы Десина и Бантай, находясь в Петербурге, посетили в числе других учреждений и Академию наук, где ознакомились с коллекциями Кунсткамеры, типографией, обсерваторией⁸⁰ . Они были поражены физическими опытами, которые демонстриро-

⁷⁶ Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке, с. 170 - 171.

⁷⁷ Там же, с. 132.

⁷⁸ Ее шифр в Отделе географии и карт Библиотеки конгресса США: G. 3200, 1674, N 4, Vault Shelf.

⁷⁹ РКО. Т. 1.

⁸⁰ Радовский М. И. Посещение Петербургской Академии наук китайскими гостями в 1732 г. В кн.: Из истории науки и техники в странах Востока. Вып. II, с. 85 - 87.

стр. 100

вали перед ними академики, а также Готторпским глобусом⁸¹ . В подарок послам был преподнесен изданный в 1731 г. труд академика Т. З. Байера "Китайский музей, в котором дается разъяснение китайским языку и литературе"⁸² .

Добрососедские отношения с Россией способствовали росту интереса китайских ученых к России. Обобщение сведений официальных источников о ней, в частности из газеты "Цзин бао" ("Столичный вестник"), а также географических сочинений XVIII в., находим в работе ученого Юй Чжэнсе "Дела, относящиеся к году Гуйсы" (1833 г.)⁸³ . А сочинения китайских авторов XVII в. постепенно становились источниками. Наибольшую известность в китайской историографии получил труд Чан Шу "Стратегические планы усмирения русских". Это объясняется тем, что он был как бы канонизирован, ибо в правление императора Цяньлуна (1736 - 1796 гг.) был издан в ряду официальных публикаций "Высочайше утвержденное обозрение Дайцинской империи", "Высочайше утвержденное обозрение документов Маньчжурской династии", "Высочайше утвержденный свод законов Дайцинской династии".

В 1851 г. китайский историк Хэ Цютао закончил сочинение "Готовьте боевые колесницы на страну Полуночную", которое увидело свет в 1881 году. Уникальность данного труда состоит в том, что в него включены практически все сочинения предшествовавшего периода, касающиеся России. Хэ произвел текстологический анализ тех материалов, которыми он располагал. Неоднократно переиздававшаяся, эта работа как раз и связала события и имена XVII в. с современной историографией. Интерес к авторам далекой эпохи выразился в переизданиях их сочинений, в использовании их как источников нынешними китайскими и иными авторами⁸⁴ . В КНР труды авторов XVII в., писавших о России, используются в различных жанрах специальной литературы. Например, если взять рассчитанные на молодежь "Биографии выдающихся представителей китайской нации", то в рассказе об императоре Канси обнаружим цитаты из "Стратегических планов усмирения русских", а в статьях сборника по истории провинции Хэйлунцзян широко использовано также "Описание земель" Ян Биня⁸⁵ .

Изучение России, начавшееся 300 лет назад в Цинской империи, ныне превратилось в Китае в заметную область деятельности обществоведов различных направлений. Около 40 центров ведут исследования по истории, экономике, культуре, другим сторонам жизни: СССР. Цели, методика и результаты этих исследований различны. Значительная их часть смыкается с американской и японской советологией. Но заметны также попытки объективно оценить ход социалистического строительства в СССР и определенные моменты его истории, использовать советский опыт в деле экономического и культурного строительства⁸⁶ . Развитие именно данной тенденции отвечает улучшению взаимоотношений КНР и СССР.

⁸¹ Глобус был подарен в 1713 г. Петру I герцогом Голштинским. Насчитывая 3 м в диаметре, он имел внутри стол, за которым размещались 12 человек. Гидравлический двигатель приводил глобус в движение, воспроизводившее суточное вращение Земли.

⁸² Museum sinieum, in quo sinicae linguae et litteraturae ratio explicatur (об этом труде см.: Скачков П. Е. Ук. соч., с. 54).

⁸³ Там же, с. 41, 303; Новгородская Н. Ю. Россия в творчестве Юй Чжэнсе (1775 - 1840). - XVI научная конференция "Общество и государство в Китае". Тезисы и доклады. Ч. 2. М., 1985.

⁸⁴ Напр., в монографии К. Есида "Продвижение России на восток и Нерчинский договор" (Токио, 1984, на яп. яз.). Там имеются отсылки к работам Чжан Пэнгэ (с. 224, 441) и Ян Биня (с. 69, 70, 296, 447).

⁸⁵ Биографии выдающихся представителей китайской нации. Т. I. Пекин. 1983, с. 282 (на кит. яз.); Сунь Чжаньвэнь. Исследования по истории провинции Хэйлунцзян. Харбин, 1983, с. 100 - 104 (на кит яз.).

⁸⁶ Журавлев В. Я. Китайское обществоведение о некоторых вопросах социалистического строительства. - Проблемы Дальнего Востока, 1985, N 1.

Постоянный адрес данной публикации: