М. Соцэкгиз. 1938.

Книга проф. В. С. Сергеева распадается на две части: первая (стр. 5 - 370) охватывает историю Рима с древнейших времен до падения республики включительно; вторая часть (стр. 373 - 762) - историю империи начиная с принципата Августа и кончая падением Западной Римской империи в V в. нашей эры.

Автор "ставит своей целью исследовать причины, приводите к объединению стран Средиземноморья, а также к образованию и распаду империи" (стр. 5). Перед ним стояла трудная и ответственная задача. В тех учебных пособиях, которые были распространены до революции (Низе, Нетушил и др.), авторы ограничивались лишь пересказом внешних и внутренних событий римской истории. В последнее время в высших учебных заведениях пользовались нередко книгой Ковалева; в ней конкретная, история подменяется грубым социологическим схематизмом, искажается ход исторических событий и под видом их объяснения преподносятся вредные, антиленинские и антимарксистские "теории" "основного проти-

воречия", "коллективной собственности" я т. д.

Трудность задачи, стоявшей перед проф. В. Сергеевым, помимо громадности и сложности материала усугублялась еще и тем, что ему приходилось заново пересматривать и перерабатывать выводы чуть ли не по каждому вопросу за полным отсутствием подготовительных работ, которые трактовали бы историю Рима с точки зрения марксистско-ленинской теории.

Характерной чертой построения книги проф. В. С. Сергеева является обоснование исторического процесса фактами экономического развития, выяснение его особенностей в условиях рабского способа производства и тех противоречий развития и той классовой борьбы, которые с ним неизбежно связаны.

Расположение материала в книге до известной степени характеризует сущность исторической концепция автора; в первой части 286 страниц из 370 отведены истории конца республики, начиная со времени второй пунической войны и до утверждения власти Августа, тогда как периоду развития римской общины, со времени зарождения ее та берегах Тибра и до начала агрессии на восток, уделено только 10 страниц. Очевидно, центр тяжести в истории Рима автор относит к тому времени, когда на территории Италии полностью развертывается рабовладельческая система хозяйства и связанное с этой системой обострение классовых противоречий и классовой борьбы.

Обычно изложение столкновений Рима с эллинистическими державами, т. е. военных и дипломатических столкновений Рима с Македонией, Сирией и Египтом, с Этолийским и Ахейским союзами, с Родосом и другими державами Греции и Востока, отличается сухим перечислением имен и дат, в которых читателю трудно разобраться, трудно отделить существенное от второстепенного, уяснить себе, в чем сущность исторического процесса. Иначе изложен этот период у В. С. Сергеева.

Приведя краткую характеристику экономического положения Египта и Македонии в III в. до нашей эры, автор излагает затем войны Рима с Македонией, а изложению сирийской войны предпослан очерк хозяйственной и политической структуры государства Селевкидов в соответствующую эпоху. Вместо сухого перечня фактов читатель получает ясное представление о том, как и в силу каких условий экспансия Рима на восток приводит к объединению под его властью всего Средиземноморского бассейна.

Вся сложность и своеобразие" классовой борьбы в Риме шаг за шагом развертываются перед читателем: показано образование тех социальных группировок, на которые опиралось сенатское правительство республики, - нобилей и всадников(стр. 123 - 131), дана характеристика двух наиболее ярких представителей знати этой эпохи - Сципиона Африканского Старшего и М. Порция Катона. Разложение старой сенатской знати, роль всадников, борьба привилегированной верхушки рабовладельцев против притязаний италиков и разорявшегося крестьянства, повторные выступления рабов и другие симптомы кризиса республики изложены автором параллельно с фактами внешней политики Рима последнего века до нашей эры.

Новой и очень важной особенностью книги проф. В. С. Сергеева является то внимание, которое уделено истории рабства, его роли в хозяйственной и культурной жилки страны, восстаниям рабов и их значению для всей истории Рима. Этот бурный период преподносится читателю не в виде сухого перечня событий или отвлеченной схемы, подменяющей исторический процесс, а изложение борьбы и деятельности людей той эпохи сопровождается анализом конкретных исторических фактов.

Наряду с явлениями экономического и социального порядка в книге нашли свое место также я факты внешней политики, эволюция политических форм общества и история его культуры.

Часть вторая охватывает всю историю империи, начиная с принципата Августа и кончая падением римской державы, и занимает несомненно, доминирующее положение а работе В. С. Сергеева.

Следует отметить, что здесь несравненно больше заново проделанной исследовательской работы автора над источниками, чем это имело место в первой части книги. В особенности это относится к богатому материалу юридических памятников, использованных автором для освещения различных проблем социальной истории эпохи империи.

Особенное внимание уделено автором социальным отношениям эпохи империи. В обычных руководствах по истории Рима эти вопросы, если и затрагивались, то стояли особняком от политической истории, а кроме того изображались статически. Между тем автор указывает на изменение характера рабства уже в первые века ранней империи, на роль вольноотпущенников, но особенно важными являются его соображения относительно колоната. В противоположность большинству буржуазных исследователей автор рассматривает его не изолированно, а в связи с ходом исторических событий. Он далек от той путаницы, какая встречалась в выходивших недавно книгах, где колона называли "модифицированным рабом", а колонат - какой-то заплатой на обветшалой системе рабовладения. Автор дает краткий обзор различных теорий. Он склоняется к выводу, что "колонат из части продукта (colonatus partiarius) (разрядка автора. - С. П. ), собственно, и послужил исходной точкой всего последующего развития аграрных отношений в Римской империи" (стр. 595), но вместе с тем признает, что "колонат вырос не из одного, а из многих исторических корней, некоторые из которых уходят далеко еще в до-римские порядки" (стр. 604).

Особенно ценным в книге В. С. Сергеева является то, что колонат рассматривается в связи с основными явлениями политической и социальной жизни: "Культурный подъем Средиземноморья при Антонинах не может

быть понят вне связи с колонатом" (стр. 605); "Взятый в целом колонат по сравнению с рабством, тоже взятым в целом, являлся прогрессивной социально-экономической формой, открывавшей возможность перехода к высшей феодальной организации" (стр. 604).

В книге В. С. Сергеева анализируются те зародыши феодальных отношений, которые намечаются еще во времена ранней империи и получают свое развитие в эпоху домината. Однако автор далек от утверждения некоторых буржуазных исследователей, говорящих о постепенном, мирном, эволюционном развитии феодальных отношений. "История последних столетий Римской империи есть история высвобождения феодальных элементов, выражавшаяся в борьбе централистических (рабовладельческих) и децентралистических (феодальных) тенденций. В конце концов центробежные тенденция получили перевес и феодализм восторжествовал, но только не мирным, а революционным путем". Феодализм восторжествовал в результате революции рабов. "В ненависти к римскому государству объединились варвары, рабы и свободные" (стр. 755). Отметим еще, что автор правильно дает основные линии развития Римской империи в III веке. Это тем более важно, что в писаниях Ковалева открыто пропагандировались реакционные измышления о солдатских бунтах как революционном движении.

Основные положения автора аргументируются ссылками на разнообразные источники. Это делает все изложение живым и интересным.

Следует также отметить, что во второй части большое внимание уделено истории культуры эпохи империи. Этой теме посвящены три специальные главы (XVI, XIX, XXVII), причем возникновение христианства и история церкви выделены в особые главы (XX и XXVI).

Таково в общих чертах содержание и построение книги В. С. Сергеева "Очерки по истории древнего Рима".

Переходя к оценке книги и суммируя все вышеизложенное, мы должны прежде всего отметить громадную работу, проделанную автором по просмотру заново источников и новевшей, как советской так и западноевропейской литературы, подчеркнуть продуманное построение всего исторического процесса и всестороннее его освещение, Прекрасную литературную форму и насыщенность фактами всего изложения. Но вместе с тем в книге есть и некоторые недочеты, как в общих положениях, так и в частностях.

Наименее удачной частью всей книги надо считать древнейший период истории Рима (главы I и II), который, как было указано выше, изложен автором с предельной краткостью. Так, на историю возникновения республики до войны с Карфагеном (глава II) отведено всего 30 страниц, между тем IV век и первая половина III века, т. е. период самнитских войн и объединения Италии, были тем периодом в истории Рима, когда создались все основания для его мощной экспансии в последующий период, для его победоносной борьбы с конкурентами за гегемонию в бассейне Средиземного моря, с Карфагеном и эллинистическими державами Востока. Благодаря чему что автор не дал систематического обзора и оценки источников для этого периода, все его изложение не ориентирует читателя в том, что следует считать решенным и что спорным в этом древнейшем периоде истории Рима; не вскрыты и наслоения различных эпох в легендах и преданиях о происхождении Рима и о его первых царях; различные версии происхождения Рима рассказываются на стр 28, 29 и 36,, но генезис этих легенд, а следовательно, их историческая оценка не даты. Вес изложение до реформы Сервия Туллия недостаточно систематично: одни и те же вопросы трактуются то в одной, то в другой главе (сравни, например, стр. 31 и 33).

В очерке древнеримской религии (стр. 34 - 36) нет исторической перспективы: более поздние и ранние ступени религиозных представлений отнесены все к древнейшему периоду. Едва ли прав также автор, когда он без оговорок принимает датировку и авторство юриста Папирия, жившего при Тарквинии Гордом (стр. 39). Для кодификации древнейших сакральных формул leges regiae следовало хотя бы в примечаниях ориентировать читателя в там, как ставите" этот вопрос в специальной литературе (у Карловы, Фойгта и других историков римского права). Несколько странно звучит также ссылка на Цицерона о том, что Рим в эпоху Тарквиниев был местом пребывания наук и искусств (стр. 39). Если об искусстве говорит строительная деятельность этого периода, то относительно наук невольно возникает вопрос: куда они девались в последующий период? Ведь письменность и литература развиваются в Риме много позднее. Здесь речь идет, очевидно, о более высокой, чем латинская, этрусской культуре этого времени. Все же это надо было бы оговорить, а не делать простые ссылки на Цицерона как на бесспорный авторитет для характеристики эпохи Тарквиниев в Риме. Едва ли Цицерон об этом периоде знал много больше нашего.

Отмечая недочеты в I и II главах первой части книги проф. В. С. Сергеева, необходимо, однако, оговориться, что состояние наших источников для древнейшего периода истории Рима и их разработка в научной литературе таковы, что дать в настоящее время исчерпывающий анализ источников и на основании его восстановить весь исторический процесс этого периода в целом едва ли кто-нибудь возьмется.

В изложении истории республики начиная с III главы, при всей обоснованности построения исторического процесса в основном, в деталях и отдельных эпизодах этого процесса многое остается для нас неясным и спорным.

Так, оценка диктатуры Суллы или характеристика заговора Каталины дана автором без надлежащей последовательности, а главное, без постановки вопроса, без указания на те затруднения, с которыми приходится сталкиваться исследователю в данном случае.

На стр. 238 автор формулирует свою оценку сулланских мероприятий следующим образом: "Субъективно преследуя реставраторские цели, объективно Сулла заложил основу новой политической организации, по характеру своей диктатуры и по методам управления он был предшественником Помпея, Цезаря и Октавиана (Августа) и продолжателем Сципиона Африканского", и, наконец, на стр. 239 говорится: "Суллалские учреждения - сенат, комиции и магистраты - оставались по форме и по названию республиканскими учреждениями, по сути же дела являлись уже императорскими административно-бюрократическими органами". Как же это нужно согласовать с утверждением о верховенстве сената по сулланской конституции, высказанным автором несколькими страницами раньше? Каркопино в своей монографии "Svlla, ou la monarchic manquee" (Paris. 1931) стремится доказать, что Сулла отнюдь не был связан с партией оптиматов, что он действовал не в интересах какой-либо партии, а исключительное целью укрепить свою личную власть и над сенатом и над народным собранием, что все его кажущиеся уступки сенату не имели никакого реального значения, - словом, что Суллу надо рассматривать не как реставратора старого, сенатского режима, а как представителя новой, нарождающейся монархии. Каркопино в своей работе приводит много фактов, противоречащих общепринятой концепции Моммзена. Соображения Каркопино "е убеждают окончательно в правоте его нового взгляда на власть Суллы; стало только ясно, что вопрос о сущности сулланской конституции надо пересмотреть заново и что дело здесь сложнее, чем это рисует Маммзен.

В. С. Сергеев должен был подчеркнуть спорность освещения двух авторов, а не объединять почти механически противоположные точки зрения, из которых одна считает Суллу реставратором догракханского сенатского режима, а другая - проводником единоличной власти императора, опирающегося на войско. Нечто аналогичное встречаем мы в главе, посвященной заговору Катилины: а здесь автор не раскрывает перед читателем всей противоречивости наших источников о Каталине. В, С. Сергеев просто рисует его сначала как разорившегося аристократа, пытающегося во что бы то ни стало добиться власти в своих личных интересах (стр. 297), а несколькими страницами ниже (стр. 304) говорит: "Таким образом Каталина... оказался во главе стихийно .развившегося революционного движения, захватившего самые разнородные элементы римского общества". Такая двойственность в трактовке без детальной аргументации едва ли удовлетворит нашего требовательного читателя.

Вызывают возражения и некоторые положения второй части "Очерков". Автор, как мы уже говорили, правильно ставит вопрос о феодализации Римской империи, но феодальные элементы им не всегда определяются с достаточной отчетливостью. Так, на стр. 625 говорится о феодализации политического строя, но в дальнейшем это положение не только не развивается, но даже стоит в некотором противоречии с характеристикой социальной основы поздней Римской империи (стр. 704).

Есть неясности и в изображении революции рабов. Без всяких оснований говорится о "социальной революции (разрядка автора. - С. П. ) III в., завершившей историю рабовладельческого Рима" (стр. 635). Это стоит в полном противоречии с приведенным на стр. 704 утверждением, что феодализм мог восторжествовать только в результате революции рабов. Анализируя историю социальных движений III в., мы можем говорить лишь о начале революции рабов, а не о полном ее развитии. О социальной борьбе в эпоху поздней империи в. книге В. С. Сергеева говорится достаточна подробно, но автор не обобщает приводимые им факты, поэтому не получается определенного вывода о ходе и своеобразии революции рабов в момент ее подъема.

Следует сделать несколько замечаний па поводу заголовков некоторых глав и их содержания. Глава II озаглавлена "Римская республика VI-IV вв.", между тем в этой главе излагаются события до войны с Пирром включительно, т. е. до первой половины III в. до нашей эры. Заголовок главы V - "Кризис республики" - относится скорее ко всему следующему разделу истории Рима чем только к стр. 122 - 149; глава VII - "Гражданская война в Риме в конце республики" - содержит историю борьбы Гракхов, что едва ли правильно именовать "войной": под гражданскими войнами эпохи республики обычно понимаются те стадии классовой борьбы, когда противники борются с оружием в руках и опираются на войско (Марий и Сулла, Цезарь и Помпей, триумвиры и др.).

Отметим некоторые, менее существенные недостатки. Сочинения Катана (стр. 134, прим. 1-е) следует цитировать "de agri cultura", а не "de re rustica" (так его цитируют древние Варрон и Цицерон, ттк она озаглавлено и в лучшем издании Кейля); речь Цицерона против Верреса - не "contra Verrem" (стр. 126, "прим. 1-е), a "in Verrem"; ютуртинская война Саллюстия - "Belkim Jugurtinum", а не "De bello Jugurtino" (стр. 194, прим. 2-е); статья Эдуарда Мейера (стр. 188, прим. 2-е) - "Untersuchungen zur Geschichte der Grakchen", а не "Untersubungen zur romischen Geschichte". Название сочинений Ливия не следует переводить "История", древние определенно различают две формы исторического повествования, сравни, например, у Тацита "Анналы" и "Истории". Нехорошо также переведен термин "prirceps senatus" - "первопредседательствующий сената" (стр. 132, 133 и др.). Ведь известно, что в сенате председательствовал не "princeps", а созывавший сенат магистрат cum imperio. Сципион, считавшийся первым гражданином республики, назван "princeps rei publicae". Сколько мне известно, такой гражданин именовался "princepc civitatis", а вде "rei publicae"; автор в данном случае не дал ссылки на источник, поэтому нет возможности проверить.

На стр. 230 ошибочно утверждается, что консулы намечали кандидатов на магистратуры, и в связи с этим неверно трактуется институт интеррегиум. Ihterrex назначался сенатом в случае, если до конца года, т. е. до срока новых выборов, по тем или иным причинам выбывали из строя оба консула, как это было в 82 году. Свою кандидатуру на должность мог выставить любой гражданин, обладавший jus honorum, т. е. правом занимать магистратуру.

Неправильно понимает автор термин "res nec mancipi"; разница между res mancipi и nec mancipi сводится к тому, что отчуждение предметов, подходящих под понятие res mancipi, к каковой категории относятся земельные участки в Италии, некоторые виды рабочего скота и рабы, совершается по строго определенной формуле, гарантирующей интересы покупателя в случае иска¹ . Одоакр в 476 г. был провозглашен - королем, а не императором (стр. 760).

Встречаются в тексте и прямые опечатки: "cornitia collata" вместо "calata", на стр. 58; перевод "землевладелец" вместо "земледелец" - arator, - на стр. 192; на стр. 88 консул М. Дуилий получил два praenomina - Гай Марк Дуилий.

В заключение следует еще раз подчеркнуть, что отдельные недочеты и некоторые недосмотры отнюдь не портят и не нарушают общего хорошего впечатления от этой большой работы. На вопрос, справился ли проф. В. С. Сергеев со своей огромной задачей, мы имеем все основания ответить положительно.

Книга проф. В. С. Сергеева, - несомненно, серьезный, большой труд, значительное явление нашей советской историографии.

¹ См. А. Покровский "Лекции по истории римского права", стр. 183 - 185. М. 1905; о "mancipatio" см. Mommsen "Gesammelte Schrifte", III, 145 ff.; Karlowa "Romische Rechtgeschichte". Bd. II, 363 ff.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. ПРОТАСОВА:

Комментарии: