Происходящие ныне беспрецедентные изменения в политической системе советского общества, которые означают разрыв не только с традиционными механизмами, но и с важными положениями марксистско-ленинской теории государственности (об исторической "пройденности" парламентаризма, разделения властей, правового государства и т. д.), заставляют задуматься над причинами неудачи в реализации исходной модели советской государственности, об истоках деформаций политических структур и демократии в стране. Однако советская историография, несмотря на накопленный ею опыт изучения новой, рожденной Октябрем государственности в России^{1/sup> не дает пока исчерпывающих ответов на выдвинутые жизнью вопросы об утопических элементах в представлениях К. Маркса, В. И. Ленина, большевиков о пролетарском государстве и демократии, о трансформации этих взглядов в ходе революции, о реальном соотношении теории и практики государственного строительства в Советской России, демократии и социализма, о существовавших альтернативах.}

^{К 1917 г. у большевиков, равно как и в целом у российской социал-демократии, не было крупных заделов в разработке теорий будущей государственности диктатуры пролетариата. Это обусловливалось спецификой революционного процесса в России (нерешенностью буржуазно-демократических задач), а также определенной недооценкой данных проблем, порожденной распространенными в социал-демократии представлениями об относительно быстром отмирании пролетарского государства, которое начнется, как полагали классики марксизма, сразу после победы социальной революции и завершится уже при социализме2 .}

Развернувшаяся в 1916 г. полемика между В. И. Лениным и Н. И. Бухариным, в центре которой оказались первые, весьма общие тезисы о пролетарской государственности, сформулированные в связи с разработкой теории империализма и социалистической революции, вскрыла отсутствие четких представлений на этот счет и подтолкнула Ленина к тщательной проработке наследия Маркса, Энгельса, К. Ка-

ЛЕОНОВ Сергей Викторович - кандидат исторических наук, старший преподаватель Московского педагогического государственного университета им. В. И. Ленина.

¹ Ирошников М. П. Председатель Совета Народных Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин). Л. 1974; Гимпельсон Е. Г. Рабочий класс в управлении Советским государством. М. 1982; Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства 1917 - 1918 гг. М. 1987; и др.

² См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 17, с. 344, 345, 548; т. 34, с. 103 - 104.

стр. 29

утского и других социал-демократов по вопросам государственности. В результате этой работы Ленин в начале 1917 г. признал в основном справедливость отстаивавшихся Бухариным марксовых положений о необходимости разрушения победившим пролетариатом буржуазной государственной машины, а в перспективе и о полном уничтожении государства³ . На основе данного Марксом анализа Парижской коммуны, переосмысления опыта первой российской революции и собственных выводов о революционно-демократической государственности в России Ленин еще до Февральской революции сформулировал идеи, заложившие фундамент его концепции пролетарской государственности⁴ .

Победа Февральской революции, поставив в повестку дня практические проблемы создания буржуазно-демократического государства в России, вызвала широкий интерес к теории государственности. Стали активно издаваться и переиздаваться брошюры, в популярной форме знакомившие с воззрениями российской социал-демократии на буржуазно-демократическое государство⁵ . Существенных различий в представлениях большевиков и меньшевиков о форме и принципах буржуазно- демократической государственности в России не было. Это наглядно продемонстрировало, в частности, решение Петербургского комитета большевиков об издании массовым тиражом брошюры Ф. И. Дана об Учредительном собрании⁶ . Поскольку стратегия всех социал-демократических партий и групп, все более сближавшихся между собой, предусматривала дальнейшее развитие буржуазно- демократических преобразований (переход к социализму представлялся "делом завтрашнего дня" (Дан) и связывался с мировой революцией), проблемы пролетарской государственности практически не разрабатывались.

Ленин, сформулировав курс на социалистическую революцию, выдвинул два принципиально, новых тезиса: республика Советов как форма будущей диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства; Парижская коммуна как прообраз типа нового государства⁷ . Л. Д. Троцкий, который независимо от Ленина 6 марта 1917 г. высказал идею о перерастании буржуазно-демократической революции в России в пролетарскую при опоре на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов⁸ , а также некоторые большевики, уже в марте склонявшиеся к мысли о переходе к диктатуре пролетариата, используя Советы⁹ , в отличие от Ленина не связывали свои идеи с новой концепцией пролетарской государственности.

Меньшевики, считая, что Россия не готова к переходу к социализму, к диктатуре пролетариата, отвергли тезисы Ленина. Г. В. Плеханов полагал, что в случае перехода власти к Советам "эта диктатура явится... в самом несовершенном виде" и "вместо диктатуры рабочего класса перед нами будет диктатура нескольких десятков лиц (что еще менее

³ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 28, 31, 80, 81, 112, 114, 115; т. 49, с. 388, 390, 391. В советской историографии с конца 20-х годов под влиянием внутрипартийной борьбы утвердилась искаженная оценка этой дискуссии. Заслуга в восстановлении истины в этом вопросе принадлежит американским исследователям С. Хейтману и С. Коэну см.: С. Хейтман. Введение к книге Бухарина "Путь к социализму в России" (Нью-Йорк. 1967), с. 56; Коэн С. Бухарин. Политическая биография. М. 1988, с. 66 - 71).

⁴ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 155, 229, 231.

⁵ См.: Дан Ф. Всенародное Учредительное собрание. М., 1917; Мартов Л. Свободное народное государство. Киев. 1917; Милютин В. П. О демократической республике. Пг. 1917; его же. Зачем нам нужна демократическая республика. Саратов, 1917; и др.

⁶ См. Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г. М. - Л. 1927 с 33

⁷ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31, с. 38 - 40, 99, 107 - 109, 114 - 116.

⁸ См Троцкий Л. Соч. Т. 3, ч. 1. М. 1925, с. 13.

⁹ См. Вопросы истории КПСС, 1962, N 6, с. 121 - 122.

стр. 30

уместно, чем диктатура пролетариата) "¹⁰ . Даже Ю. О. Мартов, выступавший за создание однородного социалистического правительства и признававший огромное значение Советов в создании "новой ткани революционной государственности", был против абсолютизации их роли и идеи республики Советов. Уже после Октября, назвав Советы общественной формой, "вырастающей из доведенных до крайней остроты классовых противоречий", он охарактеризовал советскую систему как средство "поставить и утвердить у власти революционное меньшинство"¹¹ .

В РСДРП(б) курс на социалистическую революцию и ленинская концепция будущей государственности также вначале встретили непонимание и не были поддержаны большевиками - участниками Всероссийского совещания Советов, а 8 апреля - и Петербургским комитетом ¹² . На Петроградской общегородской, а затем на VII (Апрельской) Всероссийской конференции Ленину удалось в основном убедить большевиков взять курс на социалистическую революцию и выдвинуть лозунг "Вся власть - Советам". На Апрельской конференции было решено "исправить" содержавшиеся в Программе партии положения "в духе требования не буржуазно-парламентарной,.. а демократической пролетарски-крестьянской республики (т. е. типа государства без полиции, без постоянной армии, без привилегированного чиновничества)"¹³ . Тем самым был сделан важный шаг к признанию партией большевиков идеи государства - коммуны.

Однако Апрельская конференция не приняла в целом ленинский тезис о республике Советов. Многие делегаты (С. А. Багдатьев, Л. Б. Каменев, В. П. Ногин, П. Г. Смидович, П. И. Эйланд и др.), отстаивая традиционную точку зрения (разделявшуюся и меньшевиками), рассматривали Советы скорее как временные, переходные органы, предназначенные прежде всего для овладения властью. В резолюциях конференции Советы были названы лишь как один из возможных, альтернативных органов будущей власти наряду с Учредительным собранием и органами местного самоуправления¹⁴ .

Причинами, в силу которых Апрельская конференция не приняла в целом лозунг республики Советов "снизу доверху", были не только недоверие большевиков к политике тогдашних Советов и не преодоленная до конца инерция усвоенных с первой российской революции оценок роли и функций этих органов¹⁵ . Сыграл свою роль и феномен недоверия к самим Советам, который, возникнув у части большевиков еще в 1905 г., вновь проявился после Февральской революции: Советы, осуществлявшие в ходе революции политическое руководство массами, рассматривались некоторыми большевиками как конкурент партии¹⁶ . Опасения по поводу "полустихийного, полусознательного стремления Совета замещать... левые партии" разделялись и меньшевиками¹⁷ .

На Апрельской конференции принципиальная проблема, сформулированная Лениным еще в 1905 г.: как разъединить и как соединить фун-

¹⁰ Плеханов Г. В. Год на Родине. - Полное собрание статей и речей. 1917 - 1918 гг. Т. 1. Париж. 1922, с. 19, 81, 82, 218.

¹¹ См. Мартов Ю. О. Мировой большевизм. Берлин. 1923, с. 29, 39.

¹² См.: Залежский В. Н. Из воспоминаний подпольщика. Харьков. 1931, с. 178 - 180; Шляпников А. Г. Семнадцатый год. Кн. 3. М. -Л. 1927, с. 260, 261, 263; Первый легальный ПК большевиков, с. 85 - 89.

¹³ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б). Протоколы. М. 1958, с. 196.

¹⁴ Там же, с. 80, 81, 90, 92, 102, 103, 144, 196, 206, 259, 244, 245.

¹⁵ См. Знаменский О. Н. Всероссийское Учредительное собрание. Л. 1976, с. 42.

¹⁶ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б), с. 129, 130; Каганович Л. М. Партия и Советы. М. -Л. 1928, с. 28.

¹⁷ См. Всероссийская конференция меньшевистских в объединенных организаций РСДРП 6 - 12 мая в Петрограде. Пг. 1917, с. 16, 41 - 42.

стр. 31

кции Советов и партии, была поставлена вновь¹⁸ . Однако неопределенность перспектив взаимоотношений партии и Советов, Советов и Учредительного собрания, различных государственных органов затруднила процесс преодоления недооценки Советов и недоверия к ним, свойственных некоторым большевикам. На VI съезде РСДРП(б) А. С. Бубнов и П. А. Залуцкий по-прежнему рассматривали Советы как временные организации¹⁹ . И даже в начале сентября, когда бурно шел процесс большевизации Советов, отдельные партийные работники предлагали создать вместо Советов "новые полновластные учреждения"²⁰ .

Выбор большевиками форм государственности (Советская или парламентская республика) был тесно связан с классовым содержанием будущего государства. Лозунг Учредительного собрания, парламентаризма объективно предполагал опору на более широкую социальную базу за счет слоев, отсутствовавших или слабо представленных в Советах, а также за счет крестьянства, которое в демократическом и едином (в отличие от Советов) Учредительном собрании получило бы, как предвидели некоторые большевики, большинство голосов. Это означало более длительный, более "демократичный" путь углубления буржуазно-демократической революции, за что и выступали Л. Б. Каменев, В. П. Ногин. А. И. Рыков и другие большевики, не согласные с новым курсом Ленина²¹ .

Ленин, будучи сторонником по возможности скорейшего перерастания буржуазно- демократической революции в социалистическую и понимая, что "сила революционного пролетариата... несравненно больше во внепарламентской борьбе, чем в борьбе парламентской"²² , ориентировался прежде всего на Советы. Однако он не мог исключить вероятность и более медленного пути. Считаясь с инерцией сложившихся в обществе и у большевиков стереотипов, Ленин не выступал против лозунга Учредительного собрания. Но тот комбинированный тип государства (Советы плюс Учредительное собрание), который как переходную ступень не исключал Ленин и который впоследствии отстаивали Каменев и Зиновьев²³ , мог возникнуть лишь в результате мирной победы революции, компромисса между социалистическими партиями и не означал бы достижения большевиками намеченной цели - установления диктатура пролетариата, "власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс"²⁴ . Объективно Учредительное собрание, избранное всеобщим и равным голосованием в мелкобуржуазной по преимуществу стране, не вписывалось в пролетарскую республику Советов "снизу доверху"²⁵ , и, по свидетельству В. Д. Бонч-Бруевича Ленин в начале 1918 г. назвал "глупостью" обещание большевиков созвать Учредительное собрание²⁶ .

Идейные разногласия между двумя внутренне неоднородными течениями в партии большевиков (названными Троцким "пролетарским", ко-

¹⁸ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б), с. 102, 103, 130 133, 136.

¹⁹ Шестой съезд РСДРП(б). Протоколы. М. 1958, с. 130, 139.

²⁰ Заорская Ю. И., Обичкин О. Г. От подполья до победы Октября. М. 1987, с. 68, 69.

²¹ Правда, 12.IV.1917.

²² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34, с. 219.

²³ См.: Зиновьев Г. Соч. Т. 7, ч. 1, Л. 1925, с. 434, 435; Протоколы ЦК РСДРП(б). М. 1958, с. 87, 88.

²⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 26.

²⁵ "Если мы не отвергали формально Учредительное собрание заранее, - писал Троцкий, - то потому лишь, что оно противопоставлялось не власти Советов, а власти самого Керенского... При этом нами было решено заранее, что, если бы в Учредительном собрании большинство оказалось за нас, то Учредительное собрание должно было распустить себя, передав власть Советам, как это сделала впоследствии Петроградская городская дума" (Троцкий Л. Терроризм и коммунизм. Пг. 1920, с. 43).

²⁶ Бонч-Бруевич В. Д. На боевых постах Февральской и Октябрьской революций. М., 1931, с. 245.

стр. 32

торое возглавлялось Лениным и было ориентировано на скорейшую, по возможности, социалистическую революцию в России и мировую революцию, и "демократическим", отражавшим влияние социал-демократических традиций в партии и наиболее ярко представленным Каменевым²⁷ ) не были ликвидированы на Апрельской конференции. Вплоть до разгона Учредительного собрания эти разногласия обострялись при каждом новом стратегическом или тактическом повороте, проявляясь, в частности, в дискуссиях по вопросам государственности на VI съезде РСДРП(б), в большевистской фракции Предпарламента и т. д.

Неопределенность представлений и разногласия в партии большевиков по вопросам будущей государственности уже в июне 1917 г. подтолкнули Ленина к мысли о необходимости завершения начатой до Февральской революции работы по теории государства. В книге "Государство и революция" и в статьях, написанных осенью 1917 г., он углубляет и конкретизирует свою концепцию пролетарской государственности на основе всемерного развития марксовой идеи "полугосударства", "отмирающего государства" с широчайшим самоуправлением трудящихся. Последнему призваны были способствовать уничтожение постоянной армии и традиционного чиновничества; простая, нерасчлененная структура власти, соединяющая законодательные, исполнительные и контрольные функции (принцип "работающей корпорации"). Обращают на себя внимание весьма незначительные функции аппарата власти, полностью выборного, сменяемого в любое время, получающего зарплату не выше среднего рабочего. По существу, функции аппарата власти возлагались на народ, объединенный Советами. Таким образом, пролетарское государство должно было обеспечить высочайший уровень демократических прав и свобод для большинства населения - трудящихся и быть диктаторским только по отношению к явному меньшинству - эксплуататорам²⁸ . Буржуазная парламентарная республика представлялась Ленину диктатурой меньшинства.

В этой концепции, однако, имелись противоречия: между предполагавшимся широчайшим демократизмом в политической сфере и централизмом в управлении экономикой; между самоуправлением трудящихся и колоссальной ролью рабочей партии, которая была призвана "взять власть и вести весь народ к социализму, направлять и организовывать новый строй, быть учителем, руководителем, вождем всех трудящихся"²⁹ . Наличие противоречий создавало предпосылки для трансформации в дальнейшем ленинских представлений о пролетарской государственности и демократии.

Насколько позволяет судить нынешний уровень разработанности источников, накануне Октября концепция Ленина была единственной оригинальной и разработанной концепцией пролетарской государственности в России. Такое положение отчасти объяснялось узостью круга теоретиков-большевиков необходимого уровня, а также занятостью вождей партии многочисленными вопросами текущей политики. К тому же внимания требовали и другие важные аспекты теоретической модели будущего общества. Троцкий, в числе прочих проблем, разрабатывал теорию государственности на "макроуровне", активно развивая идею Соединенных Штатов Европы³⁰ . Бухарин, сознавая сложность предстоящих задач управления экономикой, пытался, в частности, наметить структуру хозяйственных органов будущего государства³¹ . Каменев и Зиновьев, считая преждевременным практическое осуществление диктатуры пролетариа-

²⁷ См. Троцкий Л. Соч. Т. 3, ч. 1, с. XXI - XXV, XXXI, LXII.

²⁸ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 41 - 44, 46, 84 - 94, 109, 115.

²⁹ Там же, с. 26; см. также: с. 49, 50; т. 34, с. 317, 318, 320.

³⁰ См. Троцкий Л. Соч. Т. 3, ч. 1, с. 84 - 92.

³¹ См. Бухарин Н. И. На подступах к Октябрю. М. -Л. 1926, с. 33, 34, 49, 50, 66, 67, 131, 132.

стр. 33

та, уделяли главное внимание конкретным проблемам буржуазно-демократической и революционно-демократической государственности. Неблагоприятным фактором в формировании представлений о пролетарской государственности являлось и слабое знакомство подавляющей части большевиков с международной социал-демократической мыслью (трудов Каутского не читал даже Каменев)³² . Между тем накануне Октября вопросы, связанные с организацией пролетарской власти, все более стали интересовать рядовых партийцев³³ .

Позднее Ленин в полемике с Каутским подчеркивал настоятельную потребность в "марксистской критике нашего анализа со стороны". Но ни Плеханов, ни другие теоретики меньшевизма, считая гибельной идею практического осуществления пролетарской власти, не предложили оригинальных концепций государственности в России (кроме общих тезисов о необходимости парламентаризма, всеобщего избирательного права и других демократических прав и свобод) и не дали развернутой, фундаментальной критики теории государства-коммуны³⁴ . Жесткая, но во многом подтвержденная последующей практикой критическая оценка некоторых принципов Советского государства-коммуны, высказанная отошедшим от большевиков А. А. Богдановым, долго оставалась не замеченной их руководством. В мае 1918 г. Бухарин дал рецензию на работу Богданова, но воздержался от разбора его аргументов по этой проблеме, сославшись на то, что лучший ответ ему даст сама жизнь³⁵ . Лишь в 1919 г. Мартов критически проанализировал ленинскую интерпретацию взглядов основоположников марксизма на пролетарскую государственность, а также самое концепцию государства-коммуны Маркса³⁶ (который был для большевиков неприкосновенен для критики).

Тем не менее, критикуя курс на социалистическую революцию, меньшевики и представители других партий затрагивали некоторые тезисы ленинской концепции государственности, пытаясь, в частности, доказать несостоятельность власти Советов, неспособность трудящихся к самоуправлению³⁷ . По-видимому, отчасти благодаря этой полемике Ленин в августе - сентябре 1917 г. начинает глубже осознавать сложность практической реализации задуманной им модели государства. Он делает акцент на необходимости обучения масс управлению, отмечает, что Советы представляют собой организацию не всех трудящихся, а лишь их авангарда, Однако намечавшийся у Ленина поворот от преимущественно непосредственной демократии к представительной не был завершен и не повлек за собой существенного пересмотра других положений его концепции.

Острейшие вопросы, касающиеся способов и форм управления в период, когда массы еще не могут взять на себя основную тяжесть управленческой деятельности (как это предусматривалось в концепции Маркса- Ленина), особенно проблема квалифицированных управленческих

³² Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б), с. 108.

³³ По свидетельству В. Н. Каюрова, рабочие Выборгского района Петрограда, ознакомившись с письмом Ленина о подготовке к вооруженному восстанию, дружно выразили недоумение, а некоторые - и возмущение из-за того, что никто не мог им объяснить "содержания и последствий" захвата власти. Раньше большинство из нас, писал Каюров, "не вдавались глубоко" в эти проблемы. Но теперь "у каждого встал в голове вопрос - что мы будем делать с властью?". Вопросы остались без ответа, вместо этого было предложено обсуждать мероприятия по захвату власти (Пролетарская революция, 1924, N 3, с. 35, 36).

³⁴ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 277 - 279.

³⁵ См. Богданов А. А. Государство-коммуна. В кн.: Вопросы социализма. М. 1918, с. 91 - 99; Коммунист, 1918, N 3, с. 19, 20.

³⁶ См.: Мартов Ю. О. Мировой большевизм, с. 29 - 94; Сборник резолюций и тезисов ЦК РСДРП и партийных совещаний. Владивосток. 1921, с. 96 - 101. Значительная часть высказанных Мартовым положений по проблемам государственности увидела свет лишь в начале 20-х годов.

³⁷ Новая жизнь, 23, 27.IX.1917.

стр. 34

кадров и стимулирования их труда, были намечены Лениным лишь в самом общем виде. В качестве универсальных средств, рычагов управления новым государством он рассматривал революционный энтузиазм, сознательность масс и революционное насилие³⁸ . Таким образом, партия большевиков вступила в социалистическую революцию с концепцией, рассчитанной главным образом на непосредственный (ускоренный) переход к самоуправлению.

Октябрьская революция, высвободив веками копившуюся в народе жажду социальной справедливости и ненависть к угнетателям, обостренную изнурительной войной, крахом возникших было надежд на формировавшуюся после Февраля государственность, так и не давшую ни мира, ни земли, не ослабившую тягот и лишений трудящихся, породила колоссальный всплеск энергии народных масс. Важнейшей формой, концентрировавшей в себе активность трудящихся и направлявшей ее против прежних общественных отношений, старого госаппарата, на строительство новой государственности, стали Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Без Советов, объединявших, по приблизительным оценкам большевиков, более трети населения страны³⁹ , победоносная социалистическая революция в России, как и предвидел Ленин, была бы невозможной.

Власть в первые послеоктябрьские месяцы была крайне децентрализована и опиралась главным образом на революционный порыв масс, их творческую инициативу. Через фабзавкомы и профсоюзы (их численность только с октября по декабрь 1917 г. увеличилась почти в 1,5 раза, составив около 3 млн. человек) входили в жизнь начала производственного самоуправления. Демобилизующаяся старая армия заменялась добровольческой Красной гвардией. Принципы государства-коммуны начали, казалось, обретать плоть и кровь в Советской России.

Однако, несмотря на мощный подъем революционной активности масс и развертывание многообразных форм самоуправления трудящихся, уже вскоре после Октября стало ясно, что народ не может полностью заменить собою старый чиновничий аппарат, огромную роль которого наглядно продемонстрировал развернувшийся саботаж государственных служащих. За счет старой партийной гвардии, составлявшей накануне революции около 7% численности большевиков, оказалось невозможным удовлетворить потребности даже в руководителях многочисленных центральных и местных органов⁴⁰ . Да и сама партийная гвардия, за редким исключением, не обладала управленческими знаниями и навыками, что затруднило даже формирование правительства. По свидетельству Г. И. Ломова, многие видные большевики буквально шарахались от предлагавшихся им наркомовских должностей из-за боязни не справиться с ответственными и незнакомыми им функциями⁴¹ .

С трудом подавив саботаж чиновников, партия большевиков тем не менее вынуждена была взять курс на массовое привлечение их к управлению государством. В результате, как писал Бонч-Бруевич, "не прошло и нескольких месяцев нового бытия, как Петроград и Москва, а за ними все города и веси необъятной России битком были набиты новым чиновным людом. Кажется, от самого сотворения мира до наших дней не было нигде под солнцем такого колоссального, вопиющего числа чиновников, как в дни после Октябрьской революции"⁴² . К осени 1918 г. удельный вес "старослужащих" среди руководящего состава аппарата дости-

³⁸ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34, с. 156, 160, 161, 168, 177, 181, 223, 224, 307 - 314.

³⁹ Троцкий Л. Соч. Т. 3. ч. 2. М. 1925, с. 115.

⁴⁰ Ирошников М. П. Рожденное Октябрем. М. 1987, с. 83.

⁴¹ См. Ломов Г. И. В дни бури и натиска. - Вопросы истории КПСС, 1987, N 11, с. 113.

⁴² Бонч-Бруевич В. Д. Ук. соч., с. 356.

стр. 35

гал в Наркомате финансов 97,5%, в Наркомате госконтроля - 80%, в Наркомате путей сообщения - 88,1 %⁴³ . Неизбежным следствием этих тенденций явилась отмена выборности, сменяемости управленцев, а отсюда - и подконтрольности их непосредственно трудящимся. 18 ноября 1917 г. СНК установил принцип оплаты труда служащих не выше средней зарплаты рабочего, а уже с 29 апреля 1918 г. была введена повышенная оплата труда специалистов.

Процесс государственного строительства значительно осложнялся резким неприятием новой власти меньшевиками и правыми эсерами (не говоря уже о кадетах), а также кризисом в большевистском руководстве, разразившимся в связи с ультиматумом Викжеля. Возникшая в большевистском руководстве оппозиция выступала за создание однородного социалистического правительства не только вследствие неверия в социалистическую перспективу в России, но также из-за того, что, видя только один путь сохранения чисто большевистского правительства ("средствами политического террора"), отвергала его⁴⁴ . Это было расхождение по вопросу не только о содержании, но и о способах осуществления власти, границах насилия, формах новой государственности (поскольку практически все остальные социалистические партии были против "чисто Советской власти"). Однако критическая острота момента, жесткость требований меньшевиков и эсеров и надежды на мировую революцию не позволили "большинству ЦК" прислушаться к поставленным оппозицией принципиальным вопросам о мере допустимого насилия, об обратном влиянии форм и средств осуществления власти на ее содержание.

В условиях конфронтации между большевиками, левыми эсерами и остальными партиями, получившими подавляющее большинство голосов на выборах, роспуск явно запоздавшего Учредительного собрания был, по-видимому, предрешен. Большевики, которые в отличие от меньшевиков отнюдь не собирались откладывать осуществление диктатуры пролетариата на неопределенно долгий срок (видя в ней способ решения всех острейших общественных проблем) и во многом контролировали ключевые механизмы реальной власти в стране, вряд ли могли допустить существование враждебного им высшего государственного органа, способного свести на нет их завоевания. Выборы в Учредительное собрание в принципиальном плане показали неготовность большинства населения страны принять социалистическую программу большевиков. Поэтому Ленин сформулировал вывод о несовместимости Учредительного собрания и в целом форм буржуазно-демократического парламентаризма (с всеобщими равными выборами) с задачами социалистического строительства: "Не общенациональные, а только классовые учреждения (каковы Советы) в состоянии победить сопротивление имущих классов и заложить основы социалистического общества"⁴⁵ . Левые эсеры (в отличие от меньшевиков) одобрили роспуск Учредительного собрания и признали Советскую власть "как единственно органическую форму государства трудящихся"⁴⁶ .

Дальнейшее развитие событий зимой и особенно весной 1918 г. все более обнаруживало невозможность практического воплощения исходной модели пролетарской государственности, мыслившейся как "непосредственная власть вооруженных и организованных рабочих" ⁴⁷ . Уже в декабре 1917 г. Военная организация ЦК РСДРП(б) пришла к выводу

⁴³ Ирошников М. П. К вопросу о сломе буржуазной государственной машины в России. В кн.: Проблемы государственного строительства в первые годы Советской власти. Л. 1973, с. 54.

⁴⁴ См. Протоколы ЦК РСДРП(б), с. 136.

⁴⁵ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 236.

⁴⁶ Пятый Всероссийский съезд Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов. Стеногр. отч. М. 1918, с. 100.

⁴⁷ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31, с. 76, прим.

стр. 36

о необходимости создания постоянной армии. Декрет об ее организации был принят 15 января 1918 г., а с 29 мая Красная Армия перешла от добровольного к принудительному принципу комплектования. В промышленности рабочее самоуправление не смогло остановить нараставший кризис (в 1917 г. продукция фабрично-заводской промышленности сократилась на 36,4%) и все более обнаруживало свою некомпетентность в управлении воспроизводственными процессами⁴⁸ . Это заставило Ленина отказаться от прежней мысли, что "можно и должно тотчас же", "с сегодня на завтра" перейти от бюрократического к широкому демократическому рабочему управлению и сформулировать новые лозунги: учиться у организаторов трестов, беспрекословно подчиняться распоряжениям лиц, наделенных "неограниченными полномочиями диктаторов"⁴⁹ . Поскольку стабилизировать положение в народном хозяйстве не удавалось, попытки рационализации управления производством быстро вытеснялись централизацией, административными рычагами. Контроль за деятельностью новых "диктаторов" все более перемещался от самих масс к вышестоящим инстанциям.

Нарастание продовольственного кризиса и продолжавшееся падение промышленного производства ("с одной стороны, деревня дает городу все меньше необходимых ему товаров, а с другой стороны, городу все меньше остается, на что их купить"⁵⁰ ) затрудняли налаживание свободного товарооборота и осуществление товарообмена между городом и деревней. Тем не менее важную роль в запрещении свободной торговли и в целом в формировании политики большевиков по отношению к деревне сыграла, пользуясь выражением М. А. Спиридоновой, "диктатура теории" - стремление (не всегда, по признанию Ленина, открыто высказывавшееся) непосредственно перейти к социализму "без предварительного периода, приспосабливающего старую экономику к новой"⁵¹ . В результате "мелкобуржуазная стихия", основным носителем которой выступало крестьянское хозяйство, превратилась для большевиков в "главного врага социализма"⁵² . Совокупность этих объективных и субъективных факторов подтолкнула большевиков к насильственным мерам по изъятию продовольствия у крестьян и созданию комбедов.

В таких условиях нараставшая централизация управления, ограничение демократии и все более широкое использование военно-административных мер по отношению к деревне не только являлись способом предотвращения надвигавшейся хозяйственной катастрофы, но все более превращались объективно в попытку компенсировать сужение социальной базы нового строя, вызванное расколом крестьянства (которое ранее- с Октябрьской революции - шло в целом за пролетариатом) и обозначившейся усталостью рабочих масс⁵³ .

В результате указанных выше тенденций к весне 1918 г. на гребне дальнейшего развития Советов наметилось относительное (пока) снижение их роли в политической системе за счет опережающего расширения функций центрального госаппарата, появления военных и чрезвычайных органов, не контролировавшихся местными органами власти. В марте была сформулирована официальная установка на частичное перераспределение функций от Советов к партии. Выступая на VII съезде

⁴⁸ См.: Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, 25 мая - 4 июля 1918 г. Стеногр. отч. М. 1918, с. 57, 83, 88, 305; Аузан А. А. Социалистическое самоуправление в экономике. М. 1987, с. 15, 16.

⁴⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 49; т. 36, с. 137, 198сл.

⁵⁰ Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, с. 57.

⁵¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44, с. 197, 199.

⁵² Там же. Т. 36, с. 235, 295 - 299, 369.

⁵³ "После небывалого в истории нашей страны октябрьского подъема к февралю 1918 г. в настроениях масс чувствовалась некоторая усталость". Заседания Петроградского Совета к этому времени "стали приобретать нудный характер" (Бонч- Бруевич В. Д. Ук. соч., с. 262, 263).

стр. 37

РКП(б), председатель ВЦИК Я. М. Свердлов отметил, что "теперь перед партией... стоят задачи проделать значительную часть работы, которую проделывали до сих пор Советы". Это положение было продублировано в циркулярном письме ЦК РКП(б)⁵⁴ . Новый курс был обусловлен не только тем, что в результате отвлечения лучших сил на советскую работу "партийные организации захирели", но и тем, что Советы, как признал в одном из своих выступлений Свердлов, не всегда могут "проводить" решения "так резко и так открыто". Этим предстояло заняться партии⁵⁵ .

Постепенный отход от первоначальных демократических лозунгов встречал определенное сопротивление части большевиков. Весьма острые дискуссии возникли в связи с принятием декрета о печати (некоторые члены руководства партии расценили это как покушение на принцип свободы печати) и введением смертной казни. Политика в отношении Учредительного собрания привела в декабре 1917 г. к открытому конфликту ЦК РСДРП(б) с Временным бюро большевистской фракции Учредительного собрания, настаивавшим на том, чтобы рассматривать его созыв как завершающий этап революции⁵⁶ . По свидетельству Я. Х. Петерса, "многие", не понимая "разницы между репрессиями в прошлом и настоящем", неохотно шли работать в только что созданную ВЧК, неохотно участвовали в обысках и арестах⁵⁷ .

Однако главными поборниками демократических прав и свобод, самоуправления трудящихся выступили меньшевики и левые эсеры. Особый размах и остроту их выступления приобрели весной 1918 г., когда процессы централизации, свертывания демократии стали затрагивать трудящихся. Причину нарушения "трудового народовластия", "когда наибольшая трудовая часть населения (крестьянство. - С. Л .) почти устранена с политической арены", левые эсеры видели в том, что им не удалось противопоставить установлению диктатуры пролетариата отстаивавшуюся ими "диктатуру пролетариата и трудового крестьянства"⁵⁸ . О неизбежности свертывания демократии в случае установления в России диктатуры пролетариата еще до Октября говорили и меньшевики. "Не могло быть ни малейшего сомнения, что попытка применить этот лозунг (диктатуры пролетариата. - С. Л.) на деле приведет только к диктатуре над пролетариатом", - писал П. Б. Аксельрод⁵⁹ .

С других позиций, но чуть ли не с той же остротой, против усиливавшейся централизации и ограничения демократических прав трудящихся выступили "левые коммунисты". Уже в апреле 1918 г. они с тревогой говорили о том, что "пролетариат как класс делается пассивным объектом, а не субъектом организации" производства и что "форма государственного управления развивается в сторону бюрократической централизации, господства различных комиссаров, лишения местных Советов самостоятельности и фактического отказа от типа управляющегося с низов государства-коммуны"⁶⁰ . В резолюции IV Уральской областной партконференции стратегия партии, осуществлявшаяся весной 1918 г., была расценена как "попытка бюрократического строительства социализма сверху руками чиновничества"⁶¹ . Считая, что дальнейшее развитие этих тенденций неизбежно приведет к перерождению Совет-

⁵⁴ Седьмой экстренный съезд РКП(б). Март 1918 г. Стеногр. отч. М. 1962, с. 171; Известия ЦК КПСС, 1989, N 4, с. 150, 151.

⁵⁵ Известия ЦК КПСС, 1989, N 3, с. 106.

⁵⁶ См. Протоколы ЦК РСДРП(б), с. 160, 161.

⁵⁷ Петерс Я. Х. Из воспоминаний о работе в ВЧК в первый год революции. В кн.: Утро Страны Советов. Л. 1988, с. 250, 251.

⁵⁸ Знамя труда, 20.IV.1918.

⁵⁹ Аксельрод П. Б. Кто изменил социализму? Нью-Йорк. 1919, с 27.

⁶⁰ Коммунист, 1918, N 1, с. 8.

⁶¹ Там же, N 4, с. 13.

стр. 38

ской власти, Н. Осинский уже тогда склонялся к мысли, что строится не тот, не настоящий социализм⁶² .

Однако, требуя самостоятельности Советов и всемерного развития "классовой самодеятельности широких масс", "левые коммунисты" даже теоретически не смогли выработать жизнеспособную модель, сочетавшую широкую демократию для трудящихся с эффективными мерами по стабилизации экономики, и надеялись главным образом на помощь мировой революции⁶³ . Кроме того, в самом понимании демократии, самодеятельности масс среди "левых коммунистов" (как, впрочем, и в партии в целом) все более стали проявляться противоречия. Самодеятельность трудящихся постепенно сводилась ими лишь к самодеятельности пролетариата, отсюда - и двойственное отношение к Советам. Будучи, по их словам, "самыми ярыми приверженцами Советской власти", "левые коммунисты" тем не менее являлись таковыми лишь постольку, "поскольку эта власть неуклонно гнет пролетарскую линию"⁶⁴ . После победы социалистической революции, писал Е. А. Преображенский, "Советы из органов объединения самого пролетариата превращаются в органы подчинения пролетарской власти всех других классов и групп страны"⁶⁵ .

В дальнейшем под влиянием резко обострившейся обстановки и собственного радикализма, требовавшего "быстрых" средств для реализации своего идеала, многие из "левых коммунистов" превратились из ярых сторонников пролетарской демократии и "полугосударства" в апологетов централизма, государственного принуждения и милитаризации труда рабочих. Трансформация представлений большинства "левых коммунистов" в контрастной форме отразила общую эволюцию взглядов большевиков на проблемы пролетарской государственности и демократии, подтвердив обреченность попыток сохранения в Советской России 1918 - 1920 гг. демократических форм организации власти.

По мере дальнейшего развития советского строительства объективно все более возрастала потребность хотя бы в сколько-нибудь стабильном законодательстве, закреплявшем и определявшем полномочия, соподчиненность различных государственных органов, упорядочивавшем революционное законотворчество, обеспечивавшем гарантии хотя бы части провозглашенных прав и свобод трудящихся. Однако укрепление революционной законности затруднял правовой нигилизм широких масс, являвшийся естественным следствием революционного разрушения старой политико-правовой системы и неразвитости правовой культуры населения. На V Всероссийском съезде Советов отмечалось, что у трудящихся существует скептическое и даже враждебное отношение к самому понятию "Конституция"⁶⁶ .

Концепция государства-коммуны, признавая необходимость права в переходный период, отнюдь не выделяла его в качестве важнейшего регулятора жизнедеятельности диктатуры пролетариата и предполагала относительно быстрое отмирание государства и права при социализме. Более того, отрицание парламентаризма и правового государства (за которое ратовали кадеты), жесткая критика буржуазного права и в целом "формально- юридического" подхода к общественным процессам не могли не породить недооценки роли права большевиками. Ленин порой характеризовал диктатуру пролетариата как "власть, опирающуюся непосредственно на насилие, не связанную никакими законами"⁶⁷ . Даже П. И. Стучка, занимавший в марте - августе 1918 г. пост наркома юсти-

⁶² Там же, N 1, с. 15, 16.

⁶³ Труды I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства, с. 60.

⁶⁴ Коммунист, 1918, N 4, с. 7, 8.

⁶⁵ Преображенский Е. А. Анархизм и коммунизм. М. 1918, с. 17.

⁶⁶ Пятый Всероссийский съезд Советов, с. 184.

⁶⁷ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 245.

стр. 39

ции, считал, что переход от капитализма к социализму не укладывается в твердые рамки писаного закона. Эти настроения проявились и в ходе создания Конституции.

Впервые идея о необходимости ее разработки была выдвинута на III Всероссийском съезде Советов левыми эсерами. Но, несмотря на соответствующее решение съезда, никаких официальных поручений Наркокомюсту дано не было, и его работники в феврале 1918 г. начали разработку проекта по своей инициативе. Лишь 30 марта на заседании ЦК РКП(б) неожиданно, в связи с обсуждением проблемы ликвидации Совнаркома Московской области, возник и был рассмотрен вопрос о создании советской Конституции⁶⁸ . Свердлов, многие другие большевики и левые эсеры понимали важность этой задачи и в рамках созданной Конституционной комиссии внесли значительный вклад в разработку проектов Конституции РСФСР. Тем не менее на V Всероссийском съезде Советов принятие Основного закона республики не вызвало большого интереса делегатов. Неоднократные напоминания Свердлова об отсутствии записавшихся для выступления в прениях не повлияли на аудиторию: после доклада Ю. М. Стеклова выступил лишь один делегат съезда - максималист Полянский.

Конституция РСФСР законодательно закрепила новый тип государственности и демократии. В отличие от всех существовавших в то время конституций буржуазных республик она открыто и четко провозгласила классовый принцип организации власти и демократических прав. Основная задача советской Конституции, как отмечалось в ст. 9, заключалась в "установлении диктатуры... пролетариата и беднейшего крестьянства... в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти". Конституция наделяла широкими демократическими правами трудящихся, особенно рабочий класс, но резко ограничивала в них "эксплуататоров". По признанию Мартова, Конституция РСФСР "давала точное выражение идеи "Вся власть Советам"⁶⁹ .

Принятие Конституции объективно создавало предпосылки для совершенствования государственного строительства. Однако разгоравшаяся гражданская война, правовой нигилизм общества резко снижали роль конституционного регулирования. Некоторые большевики считали, что решения съездов Советов (высших органов власти по Конституции) не обязательны" для партии⁷⁰ . Большинство лиц, отбывавших наказание в трудовых лагерях в 1919 - 1920 гг., были помещены туда не в судебном, а в административном порядке⁷¹ . В результате одним из постоянных требований резолюций меньшевиков на VII и VIII Всероссийских съездах Советов являлось "возобновление действия Советской Конституции".

Огромное деформирующее влияние на советскую государственность оказала гражданская война⁷² . Она резко ускорила свертывание демократических норм, приведя к господству "чрезвычайщины", к обескровливанию Советов. Таким образом, не успев окончательно утвердиться в качестве единой и всеобщей системы органов новой власти и управления (последние земства были ликвидированы летом 1918 г.), Советы стали стремительно терять свое влияние. Их функции переходили к партии большевиков, а также к комбедам, ревкомам и другим чрезвычайным,

⁶⁸ См.: Чистяков О. И. К истории разработки первой Советской Конституции в комиссии ВЦИК. - Советское государство и право, 1988, N 7, с. 4, 5; Известия ЦК КПСС, 1989, N 3, с. 106, 107.

⁶⁹ Мартов Ю. О. Мировой большевизм, с. 36.

⁷⁰ См. Девятая конференция РКП(б). Протоколы. М. 1972, с. 157.

⁷¹ Социалистическое правовое государство. М. 1989, с. 151.

⁷² См. Гимпельсон Е. Г. Влияние гражданской войны на формирование советской политической системы 1918 - 1920 гг. - История СССР, 1989, N 5.

стр. 40

военным и хозяйственным органам. Гражданская война наложила сильный отпечаток и на общественное сознание, придав ему еще большую жесткость, бескомпромиссность, веру во всемогущество насилия и военных методов управления, породив тем самым своеобразную "военно-советскую культуру"⁷³ .

Фактором, сопоставимым по своему разрушительному воздействию на советскую государственность и демократию с гражданской войной, явилась политика "военного коммунизма". Продразверстка окончательно поставила за грань каких-либо законов большинство населения страны - крестьянство. Немногим лучше было и положение рабочих, труд которых все более милитаризировался. Не отрицая отчасти вынужденного характера "военного коммунизма", следует признать, что во многом эта политика была обусловлена приобретенной большевиками верой в могущество государственного принуждения, в то, что именно велениями пролетарского государства можно непосредственно перейти к социализму и коммунистическому распределению⁷⁴ .

Неизбежным следствием такой веры явились тотальное огосударствление, сверхцентрализация управления и - как своеобразная расплата за это - быстрая бюрократизация. Стремление насадить в деревне новые общественные отношения, коллективные формы хозяйства способствовало увеличению численности аппарата Наркомзема с ноября 1918 по декабрь 1920 г. более чем в 2,8 раза. В промышленности доля служащих в 1920 г. возросла по сравнению с 1917 г. почти в 2 раза, а по сравнению с 1913 г. - в 2,1 раза. В 1920 г. около 40% трудоспособного населения Москвы и Петрограда составляли служащие различных учреждений⁷⁵ . Центральные ведомства, наркоматы и главки перестали считаться с Советами. Отдельные наркомы за неисполнение своих приказов не только угрожали арестом целым губисполкомам, отмечал Т. В. Сапронов, но "иногда и приводили в исполнение свои угрозы"⁷⁶ .

Функции партии все более сливались с функциями госаппарата, и сама партия все более "обюрокрачивалась". Согласно сведениям, собранным к IX съезду РКП(б), 53% большевиков являлись служащими советских учреждений; на фабриках и заводах работало лишь 11% коммунистов⁷⁷ . Ярко проявилось стремление к "окоммунистичиванию" Советов. Среди делегатов VI - VIII Всероссийских съездов Советов большевики составляли свыше 96 - 98%, а в составе отдельных губернских съездов Советов - до 99% (в среднем на губернских съездах в 1920 г. - 78, 6% )⁷⁸ .

Советское государство 1919 - 1920 гг. обладало лишь некоторыми, во многом внешними признаками "государства-коммуны". С весны, особенно с лета 1918 г. шло свертывание ростков самоуправления, происходившее как по "вертикали" - путем все большего перераспределения управленческих полномочий "снизу - вверх", так и по "горизонтали" - путем сужения "сферы" демократии: от демократии для всех трудящихся - преимущественно к пролетарской (что отразилось в Конституции РСФСР, закрепившей определенное неравноправие рабочих и крестьян), а затем и к внутрипартийной. Однако и в РКП(б) усиливается централизация, начинаются преследования коммунистов за критику. IX Все-

⁷³ Девятый съезд РКП(б). Протоколы. М. 1960, с. 115.

⁷⁴ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44, с. 151.

⁷⁵ В 1910 г. в Петербурге служащие составляли 6,7% (см.: Экономическая политика Советского государства в переходный период от капитализма к социализму. М. 1986, с. 196, 200; Крицман Л. Героический период великой русской революции. М. 1925, с. 193, 194; Гимпельсон Е. Г. Влияние гражданской войны, с. 7).

⁷⁶ Девятый съезд РКП(б), с. 51.

⁷⁷ Там же, с. 573.

⁷⁸ Известия ЦК РКП(б), 1919, NN 1 - 11; Приложение к Известиям ЦК КПСС, 1989, N 12, с. 54; Гимпельсон Е. Г. Рабочий класс в управлении Советским государством, с. 166 - 169.

стр. 41

российская партконференция вынуждена была подчеркнуть недопустимость каких бы то ни было репрессий "против товарищей за то, что они являются инакомыслящими по тем или иным вопросам, решенным партией"⁷⁹ .

Централизация управления и отсутствие четкого разделения управленческих функций способствовали сосредоточению широких полномочий в руках отдельных лиц. Уже в 1918 г. ЦК РКП(б) обратил внимание на возникновение "микрокультов" личности в отдельных парторганизациях и старался разъяснить недопустимость подобных явлений⁸⁰ . Но и в самом ЦК с 1919 г. некоторые большевики подмечали тенденцию к существенному усилению роли вождей. Возросла роль Ленина, который все более превращался как бы в самостоятельный, хотя и не выделенный формально элемент политической системы, в "своеобразный организационный центр, непосредственно связанный с миллионами"⁸¹ .

Таким образом, к 1919 г. в стране сложилась та форма политического устройства, которая на XII съезде РКП(б) получила название "диктатура партии"⁸² (сам термин активно использовался уже с 1918 г.). Новая политическая система превратилась из "демократии для большинства" в диктатуру, выражавшую некоторые стратегические интересы рабочего класса, отчасти крестьянства, но осуществлявшуюся авторитарными методами партией большевиков. В какой-то мере это было проявлением подмеченной А. Н. Яковлевым общей для всех революций закономерности - разделения субъекта социальных преобразований и субъекта реальной власти⁸³ . В силу наметившегося отчуждения трудящихся от власти (что признавалось делегатами IX Всероссийской конференции⁸⁴ ) именно массовые мятежи и забастовки 1920 - 1921 гг., а не решения съездов Советов или других органов политической системы, призванных выражать интересы масс, подтолкнули Ленина, большевиков к отмене продразверстки и переходу к нэпу.

Указанные выше тенденции в развитии советской политической системы давали богатый материал для критики ее меньшевиками. "Стремление навязать трудящимся во что бы то ни стало диктатуру одной партии, - говорил Дан на VIII съезде Советов, - привело к параличу всей советской системы и к замиранию всякой жизни во всех организациях трудящихся, превращая в то же время гражданскую и военную бюрократию в самодовлеющий аппарат, не только оторванный от трудящихся масс, но действующий зачастую прямо вразрез с их насущнейшими интересами и законнейшими революционными правами"⁸⁵ . Меньшевики требовали гарантий демократических прав и свобод для трудящихся, дальнейшей демократизации Конституции и равенства рабочих и крестьян, отмены "правительственного террора", организации действительной ответственности и подотчетности всех органов власти перед трудящимися.

Некоторые из этих тезисов были близки первоначальным взглядам большевиков на пролетарскую государственность. Но, все еще надеясь на мировую революцию, РКП(б) не могла пойти на радикальную демократизацию общества как в силу приверженности "военному коммунизму", так и из-за реальной опасности утраты с таким трудом отстаивавшейся ею диктатуры пролетариата. Перед успехом социальной революции, еще со II съезда РСДРП признанным "высшей ценностью",

⁷⁹ Девятая конференция РКП(б), с. 279.

⁸⁰ Известия ЦК КПСС, 1989, N 6, с. 165, 166.

⁸¹ Преображенский Е. А. Ленин. М. 1924, с. 40, 41.

⁸² См. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е. Т. 3, с. 53.

⁸³ См. Яковлев А. Н. Реализм - земля перестройки. М. 1990, с. 493.

⁸⁴ Девятая конференция РКП(б), с. 145, 156, 172.

⁸⁵ Социалистический вестник, 1921, N 2, с. 10.

стр. 42

противоречие между реальной советской государственностью и первоначальными идеалами большевиков отходило на задний план.

Несовпадение исходных представлений с полученными на практике результатами, характерное в той или иной мере для всех революций ("все революции были основаны на мифах", - афористично писал Н. А. Бердяев⁸⁶ ), было в целом закономерным и для России. Разрыв между теорией и практикой пролетарской государственности объяснялся как объективными условиями России 1917 - 1920 гг., "неблагоприятными" для демократии, так и выявившейся утопичностью ряда посылок, на которых строилась концепция государства-коммуны. Среди них - представления об относительной простоте подавляющего большинства функций управления, ставших в результате развития крупного капиталистического производства "вполне доступными всем грамотным людям"; о высочайшей революционной сознательности масс, не требующей материального стимулирования (отсюда и предполагавшийся уравнительный принцип оплаты труда, в том числе и управленческого). Ускоренный переход к самоуправлению, ожидавшаяся легкость подавления сопротивления свергнутых эксплуататорских классов⁸⁷ , отсутствие постоянной армии объективно предполагали поддержку пролетарского государства в России со стороны мировой революции.

Неожиданные для большевиков тенденции в государственном строительстве после Октября заставили их вначале скорректировать, а затем и принципиально изменить свои взгляды на пролетарскую государственность и демократию. Руководство партии не сразу увидело нарастание негативных явлений в советской государственности. Хотя Ленин уже весной 1918 г. заметил появление бюрократических извращений в работе различных органов, тем не менее до весны 1919 г. он считал, что в целом "в России уже вполне разрушены твердыни бюрократизма"⁸⁸ . Однако предсъездовская дискуссия и полемика на VIII съезде РКП(б) заставили Ленина и партию признать не только "частичное возрождение бюрократизма"⁸⁹ , но и другие деформации политической системы.

С 1919 г. на съездах и конференциях РКП(б), съездах Советов многие большевики с тревогой говорили о едва ли не полной подмене Советов партийными органами, главками и наркоматами, о том, что Советы устраняются от непосредственного руководства, бюрократизируются и "начинают медленно умирать". Однако меры по разграничению функций партийных и советских органов, по борьбе с бюрократизмом, принимавшиеся с 1919 г., не принесли заметных результатов и сами стали приобретать "бюрократический характер".

Подтвердив неудачу в развертывании широкого самоуправления масс через Советы (которые на деле превратились в органы "для трудящихся", но не "через" них), Ленин на VIII съезде партии подчеркнул, что "слой рабочих, которые управляли фактически Россией,.. неимоверно тонок". Этот слой исчислялся всего лишь сотнями, тысячами человек⁹⁰ . По существу, слова Ленина означали признание неудачи в реализации концепции государства-коммуны, но от большинства ее принципов он еще не отказался (хотя реже стал употреблять этот термин). Принятая на съезде Программа РКП(б), зафиксировав некоторые отступления от норм государства-коммуны (признание постоянной армии), по-прежнему ориентировала партию на реализацию этой концепции. Хотя некоторые большевики, в частности Н. Осинский, и видели, что государство- коммуна является весьма отдаленной перспективой, а существую-

⁸⁶ Бердяев Н. Судьба России. М. 1990, с. 299, 300.

⁸⁷ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 44, 49, 101, 90, 91.

⁸⁸ Там же. Т. 38, с. 93; см. также: т. 36, с. 204; т. 50, с. 190, 209; т. 43, с. 229, 230.

⁸⁹ КПСС в резолюциях. Т. 2, с. 79.

⁹⁰ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38, с. 145, 170.

стр. 43

щая политическая система представляет собой "военно-командную форму пролетарской диктатуры"⁹¹ , они не смогли в 1919 г. разработать концепцию реально существовавшей государственности.

Это обстоятельство порождало противоречивость теоретических воззрений большевиков. "Децисты", прежде всего Осинский и Сапронов, а также многие большевики, не входившие в эту группу, осознавали опасность бюрократизации, падения роли Советов, свертывания коллегиальности и т. д. Они выдвинули множество (в том числе и ряд ценных) предложений по совершенствованию политических структур. Отчасти благодаря их усилиям в 1919 - 1920 гг. внимание большевиков было привлечено к угрозе бюрократизации, к необходимости разделения функций партии и Советов. Однако сложнейшая обстановка гражданской войны, проявившаяся первоначально со стороны большинства вождей партии недооценка опасности нараставших деформаций в обществе препятствовали осуществлению их программы. Такие предложения, как необходимость разграничения функций центральных и местных органов, разработки административного права и т. д., были названы "мелочами"⁹² . В то же время подавляющая часть большевиков некоторые деформации пролетарской государственности стала воспринимать как должное и, более того, позитивное явление. Государственное принуждение в переходный период не ограничивается рамками господствующих классов, писал в 1920 г. некогда страстный борец против "государства-левиафана" Бухарин, оно "переносится и на самих трудящихся, и на сам правящий класс"⁹³ . Одним из первых свертывание демократических институте" и резкое повышение роли аппарата управления подметил И. В. Сталин. Уже 15 января 1918 г. в речи на III Всероссийском съезде Советов он сделал вывод: "Властвуют не те, кто выбирают и голосуют, а те, кто правят". В 1920 г. он высказался еще откровеннее: "Страной управляют на деле не те, которые выбирают своих делегатов в парламенты при буржуазном порядке или на съезды Советов при советских порядках. Нет. Страной управляют фактически те, которые на деле овладели исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами"⁹⁴ .

В условиях кризиса теоретических представлений большевиков о способах управления обществом (его рельефно отразила дискуссия о профсоюзах) у Ленина начинают складываться контуры новой концепции не только собственно пролетарской государственности, а всей политической системы. Придя к выводу, что трудящиеся смогут непосредственно управлять обществом лишь после ликвидации классовой борьбы и классовых различий (то есть фактически при социализме), он подчеркнул, что осуществление диктатуры пролетариата в России возможно только через Коммунистическую партию. Советы, профсоюзы, другие организации выполняют главным образом лишь функции "системы зубчатых колес", "приводов" от партии к массам. Эта концепция предусматривала не "отмирающее", а сильное централизованное государство, не непосредственную, а представительную демократию⁹⁵ .

Новая ленинская концепция, получившая развитие в его работах 1921 - 1923 гг., призвана была рационализировать складывавшуюся во многом путем проб и ошибок политическую надстройку, чтобы обеспечить (через Коммунистическую партию) бесспорный приоритет интересам рабочего класса в условиях капиталистического окружения и прео-

⁹¹ Восьмой съезд РКП(б). Протоколы. М. 1959, с. 190.

⁹² См. там же, с. 303 - 324.

⁹³ Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М. 1989, с. 162 - 164.

⁹⁴ Сталин И. В. Соч. Т. 4, с. 37, 366.

⁹⁵ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 43, с. 42, 55, 94, 99; т. 42, с. 203 - 205 и др.

стр. 44

бладания крестьянского населения внутри страны, а также попытаться уменьшить негативные последствия неизбежной при данных обстоятельствах жесткой централизации власти и ограничения демократии.

Октябрьская революция, представлявшаяся большевикам как путь к подлинной демократии, как антибюрократический переворот, оказалась на деле дорогой к диктатуре, к установлению бюрократической системы еще более мощной, чем в царской России. Причины этого парадокса заключались прежде всего в объективных условиях. Война, хозяйственный кризис, небывалое обострение социальных противоречий (и как следствие, поляризация политических сил), низкий культурный уровень масс, уставших от лишений и жаждавших немедленного решения острейших социально-экономических проблем, - все эти факторы не способствовали выживанию в России демократических форм власти.

Этим в конечном счете была обусловлена неудача меньшевистской альтернативы Октябрю, ориентированной на парламентарную буржуазную (Плеханов) или революционно-демократическую (Мартов) государственность в России. К тому же задержка с созывом Учредительного собрания, боязнь меньшевиков и эсеров разорвать коалицию с кадетами привели к тому, что критическая точка, на которой еще возможно было реформировать послефевральскую Россию, была пройдена. Меньшевистско- эсеровский блок, и без того страдавший организационной рыхлостью, недостатком решимости и политической воли, все более раздирался внутренними противоречиями, терял популярность в массах. На выборах в Учредительное собрание за меньшевиков было подано лишь 2,6% голосов.

Учитывая раскол эсеровской партии, лояльность крестьянства по отношению к большевикам, обеспеченную, особенно до лета 1918 г., Декретом о земле, можно понять причины, вследствие которых меньшевики не смогли найти социальных сил для реализации своей альтернативы, а затем и для радикальных предложений по демократизации Советской республики. Как показала гражданская война, основная масса трудящихся поддержала, хотя и далеко не безусловно, большевиков, с их продразверсткой и диктатурой, поскольку выбирать приходилось не между "демократией" и "авторитаризмом", а между диктатурой пролетариата и контрреволюционной диктатурой буржуазии и помещиков.

Трагедия России заключалась в том, что страна в силу ряда объективных и субъективных причин была подведена к попытке поисков некапиталистического, альтернативного пути развития в условиях невызревших предпосылок для этого. Ленин, видя недостаточность формационных предпосылок социализма (невысокий уровень производительных сил, низкий удельный вес пролетариата в общей численности населения, неграмотность подавляющей части трудящихся), понимал, что "русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершитьсоциалистической революции" и возлагал надежды на мировую революцию ("мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию", - подчеркивал он в 1920 г.)⁹⁶ . Ее отсутствие неизбежно, привело к тому, что именно государство, советская политическая система в целом послужили фактором, призванным компенсировать недостаточность предпосылок социализма в России через максимальную мобилизацию всех внутренних ресурсов, сверхконцентрацию сил и власти.

Революционное насилие, облеченное в государственные формы, внедряло и поддерживало (нередко с помощью террора) новые общественные отношения, для которых не сложились еще объективные условия. Все это не могло не привести к свертыванию демократии, к формализации самой диктатуры пролетариата. Соединить социализм и демокра-

⁹⁶ Там же. Т. 31, с. 93; т. 42, с. 1.

стр. 45

тию не удалось (именно в этом обстоятельстве Дан видел причины того, что "мартовское течение русской социал-демократии" так и не могло слиться с большевиками⁹⁷ ). Р. Люксембург была недалека от истины, считая осуществление диктатуры пролетариата в России при отсутствии мировой революции "квадратурой круга": "В таких фатальных условиях даже самый огромный идеализм, самая безграничная революционная энергия способны осуществить не демократию и не социализм, а лишь бессильные, искаженные их попытки"⁹⁸ .

Глубокое противоречие между теорией и практикой новой государственности в России объяснялось не только не предусматривавшимися ранее условиями, в которых победила социальная революция. Оно как бы в концентрированном виде отразило иллюзорность исходных представлений о социализме, о возможности его осуществления через диктатуру пролетариата, новый тип государства и демократии. Исторический опыт подтвердил правоту Каутского, подчеркивавшего в 1919 г., что "диктатура ведет лишь к социализму такого рода, который называют азиатским"⁹⁹ . Объективная логика событий, усугубленная стремлением большевиков непосредственно перейти к социализму, привела к постепенному свертыванию самоуправленческих начал, к гипертрофированию органов государственного принуждения, что повлекло за собой коренное изменение взглядов на пролетарскую государственность.

Опасность этих тенденций не была своевременно осознана руководством большевиков, а острота ситуации снижала "восприимчивость" к конструктивным предложениям внутрипартийной оппозиции и тем более меньшевиков, которых считали "худшими врагами социализма"¹⁰⁰ . Имевшиеся, по-видимому, небольшие возможности для демократизации Советского государства в 1918 - 1920 гг. не были использованы. В новом государстве, все более сливавшемся с партийным аппаратом, в трансформированном виде возрождались некоторые традиции дореволюционной российской государственности с ее централизацией, бюрократизмом, персонификацией высшей власти, обширными и слабо регламентированными функциями госаппарата, почти не подконтрольного трудящимся. Не случайно уже в 1919 - 1920 гг. меньшевики обращали внимание на угрозу 18 брюмера, бонапартизма в Советской России¹⁰¹ .

Сложившиеся в первые послеоктябрьские годы деформации новой государственности и их отражение в теории послужили в дальнейшем одной из важнейших основ сталинизма.

⁹⁷ Дан Ф. И. Итоги и перспективы развития большевизма. - Коммунист, 1990, N 7, с. 73.

⁹⁸ Люксембург Р. Рукописи о русской революции - Вопросы истории, 1990, N 2, с. 13.

⁹⁹ Каутский К. Терроризм и коммунизм. Берлин. 1919, с. 225.

¹⁰⁰ См. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38, с. 168.

¹⁰¹ Дан Ф. И. Письма (1899 - 1946). Амстердам. 1985, с. 318; Сборник резолюций и тезисов ЦК РСДРП, с. 37.

Постоянный адрес данной публикации: