С победой У. К. Кекконена на президентских выборах 1956 г. начался новый этап в истории Финляндии и советско-финляндских отношений, который продлился четверть века. Никогда впоследствии ситуация в Финляндии не была столь же острой, а положение Кекконена столь же проблематичным, как в годы его первого президентства, основными политическими вехами которого были "ночные заморозки" 1958 г. и "нотный кризис" 1961 года. Внутри- и внешнеполитические урегулирования 1956 - 1962 гг. явились прологом будущего консенуса в финляндском обществе в отношении основных направлений развития страны и ее внешнеполитического курса.

События 1958 и 1961 гг. посвящены многочисленные воспоминания и исследования финских авторов, зачастую придерживающихся полярных мнений относительно того, кем были внесены предложения по разрешению этих кризисов и каково было содержание той закулисной борьбы, которая предшествовала выработке этих предложений. Прежде всего заслуживают внимания работы историков Ю. Невакиви, Ю. Суоми и Х. Рауткаллио, а также воспоминания М. Якобсона, известного финского дипломата, и А. Карьялайнена, ближайшего соратника Кекконена ¹ .

В настоящей статье впервые использованы материалы из российских архивов, касающиеся отношений между СССР и Финляндией второй половины 1950-х - начала 1960-х годов. Анализ этих документов позволяет сделать дополнения и уточнения, в ряде случаев существенные, в уже устоявшиеся представления отечественной и финляндской исторической науки о характере политических процессов в Финляндии и взаимоотношениях советского руководства с представителями партийно-политических и деловых кругов Финляндии в годы первого президентства Кекконена. Так, можно утверждать, что уже в 1950-х годах берет свое начало уникальное явление, ставшее неотъемлемым атрибутом политической культуры Финляндии в 1960-е- 1980-е годы. На Западе это явление назвали "финляндизацией", имея в виду чрезмерную связанность Финляндии с СССР, в самой же Финляндии предпочитали говорить о "политической мудрости и лучшем знании Советского Союза".

Короткая передышка в противостоянии великих держав, наступившая в середине 1950-х годов, вскоре сменилась безудержной гонкой вооружений. В этих условиях вопрос о доверии, имея в виду стратегическое положение

Андросова Татьяна Владимировна - кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

стр. 52

Финляндии, приобрел особую значимость в отношениях двух стран. Москва стремилась "путем расширения политического, экономического и культурного сотрудничества усилить влияние СССР в Финляндии, добиться того, чтобы она не могла быть использована во враждебных СССР целях и оставалась подлинно нейтральной страной"; в области экономической политики ставилась цель "ослабить экономическую зависимость Финляндии от западноевропейской промышленности, содействуя индустриализации Финляндии и путем расширения торговли с ней" ² .

В отношениях соседних государств был один вопрос, касающийся государственной границы, который советское правительство считало окончательно решенным. Однако "послабления" со стороны СССР породили в Финляндии новые ожидания. Так, в буржуазных и социал-демократических кругах (коммунисты считали за лучшее не высказываться на этот счет) ратовали за возвращение Финляндии Карельских земель, отошедших к СССР по Московскому (1940г.) и Парижскому (1947г.) мирным договорам. Кампания за пересмотр советско-финляндской государственной границы активизировалась после XX съезда КПСС, который, как казалось финнам, открыл путь к исправлению "последней ошибки сталинизма" ³ .

Особенно настойчивы в стремлениях подтолкнуть советское правительство к принятию соответствующих решений были социал-демократы, приободренные заверениями Москвы в искренности стремлений к нормализации отношений с Социал-демократической партией Финляндии (СДПФ). Социал-демократы активно искали контактов с советскими представителями, пытаясь при помощи различного рода "отвлекающих маневров" вывести их на разговор о государственной границей. Однако работники советского посольства в Хельсинки предпочитали не распространяться на тему, настойчиво предлагавшуюся финнами для обсуждения ⁴ . Это давало последним повод надеяться на пересмотр Советским Союзом своей позиции в будущем ⁵ и от случая к случаю зондировать отношение советского руководства к постановке "большого" вопроса советско- финляндских отношений ⁶ .

Известная "пассивность посольства в Финляндии", как и советской прессы в деле противодействия пропагандистской кампании за пересмотр советско-финляндской государственной границы, которую с неодобрением отмечали в МИД СССР, была продиктована ставшими типичными в середине 1950-х годов тактическими соображениями, которыми советская сторона руководствовалась в отношениях с Финляндией, предоставляя финнам возможность самим искать пути урегулирования конфликтов с восточным соседом. Москва, однако, с готовностью откликалась на их просьбы о содействии. Как следует из дневниковой записи советского посла В. 3. Лебедева о его беседе с Кекконеном 19 июля 1956 г., сценарий совместной акции по прекращению упомянутой пропагандистской кампании, набиравшей обороты в финляндской прессе, был предложен самим президентом: Кекконен считал, что советская печать должна была соответствующим образом отреагировать на происходящее в Финляндии только после опубликования в газете "Maakansa", печатном органе Аграрного союза (АС), его собственной статьи (под псевдонимом), дабы не давать повода для обвинения аграриев в том, что "они говорят по приказу Москвы" ⁷ .

Практика взаимоотношений работников советского посольства с представителями партийно-политических и правительственных кругов Финляндии была значительно сложнее, чем об этом можно судить по выдержке из дневника Лебедева. При прочих равных условиях важным было не то, кто выступал инициатором тех или иных мероприятий, но достижение результата, который по возможности устроил бы обе стороны. При этом личные мотивы тех, кто искал особого расположения советских представителей в Финляндии, играли далеко не последнюю роль в процессе принятия внешнеполитических решений.

Сам Кекконен в борьбе за пост президента сделал ставку на поддержку со стороны СССР. В этом смысле в Москве не питали больших иллюзий, указывая сотрудникам советского посольства в Хельсинки на то, что он

стр. 53

руководствуется соображениями "чисто партийной тактики и интересами своей личной карьеры", стремясь представить себя политиком, который "лучше всех других умеет наладить отношения с СССР и пользуется его доверием". Для советского внешнеполитического руководства также не было секретом то, что "свои связи с советскими представителями Кекконен нередко использует для различного рода политических маневров". Процитированная аналитическая записка, подготовленная Отделом скандинавских стран МИД СССР, датирована 1954 годом. Но она могла быть составлена и позже, если судить, в частности о поведении Кекконена в вопросе о Карелии. Впечатление (свое и первого секретаря посольства М. Г. Котова) Лебедев зафиксировал в дневнике 20 июля 1956 г.: "Поднятая финской прессой кампания о Карелии не нравится Кекконену, но не потому, что он сам против возвращения Финляндии ее прежних земель, а потому, что эта кампания не входит в его собственные политические расчеты". Исходя из того, что в стране шла острая межпартийная борьба за приоритет постановки перед СССР вопроса о государственной границе, Лебедев предположил, что Кекконен "будет искать путей к постановке вопроса о пересмотре границы, когда приблизится срок его переизбрания и ему потребуется "сильный козырь" перед избирателями, в то время как сейчас этот козырь не в его руках и потому практически ему не нужен" ⁸ .

То, что Кекконен не был сторонником так называемого экспрессивного патриотизма, вовсе не умаляло его заслуг в глазах советских руководителей. Со временем как дань отношениям партнерства ссылки на личные мотивы президента из документов МИД СССР исчезли, уступив место акценту на его позитивном вкладе в укрепление советско- финляндских отношений. Кекконен, со своей стороны, во время беседы с Лебедевым 27 февраля 1956 г. (к этому времени было уже известно, что Кекконен одержал победу на президентских выборах) пообещал сделать все возможное, чтобы продолжить линию на укрепление дружественных отношений с СССР. При этом он указал на поддержку со стороны политических партий как на необходимое условие для достижения успеха ⁹ . Отчасти решение этой задачи взяло на себя советское посольство.

Прежде всего необходимо было сохранить правительственную коалицию, строившуюся на сотрудничестве Аграрного союза (АС) и СДПФ, с которой Москва связывала продолжение дружественной по отношению к СССР внешнеполитической линии Финляндии. Но уже то, что в границах сотрудничества на правительственном уровне делались попытки объединить в некоем компромиссном варианте действие разнонаправленных тенденций - к индустриализации и к закреплению аграрных черт в развитии финляндского общества - сулило немалые проблемы. Удержать вместе партии, представлявшие одна - интересы городских, а другая - сельских слоев населения, отношения между которыми традиционно для Финляндии на протяжении длительного периода были окрашены взаимным недоверием, даже при наличии внутреннего единства в СДПФ и АС было бы непросто.

Поначалу казалось, что с АС проблем не будет, даже несмотря на существование в партии правого уклона (В. Веннамо и др.). Кроме того, в Москве полагали, что Кекконен, став президентом и формально покинув свою партию, по-прежнему сможет "направлять политику АС в важнейших вопросах" ¹⁰ . Дальнейшие события показали, что именно аграрии нанесли Кекконену "удар в спину". Но как накануне президентских выборов 1956 г., так и после победы на них Кекконена главную угрозу сотрудничеству аграриев и социал-демократов в правительстве, а, следовательно, и внешнеполитическому курсу Финляндии руководители СССР и Финляндии связывали с возможным усилением правого крыла в СДПФ. Лидером правых в СДПФ был В. Лескинен, активный сторонник курса на индустриализацию, отстаивавший право партии проводить самостоятельную политику, в том числе и в области международных отношений.

После того, как попытки Лебедева приблизить к себе Лескинена накануне выборов 1956г. не увенчались успехом, он принял сторону председателя

стр. 54

СДПФ Э. Скуга, готового к сотрудничеству с аграриями. Вместе с тем Лебедев относился скептически к возможностям победы Скуга во внутрипартийных баталиях, главным образом из-за стремлений последнего придать разногласиям в СДПФ характер личной неприязни между ним и Лескиненом. По мнению Лебедева, это было на руку Лескинену, который к тому же в отличие от Скуга имел ясную программу действий и солидную финансовую поддержку Запада. Но, несмотря на то, что еще в 1956 г. Лебедев предрекал поражение Скуга в его противоборстве с Лескиненом, все же он продолжал поддерживать этого, по характеристике МИД СССР, "малоактивного, не пользующегося большим авторитетом в партии деятеля" ¹¹ .

То, что сами финны из числа сторонников Кекконена связывали возможный перевес в сторону правых с серьезными последствиями для советско-финляндских отношений, стимулировало интерес Москвы к развитию внутриполитической ситуации в Финляндии. Сам Скуг, например, признавался в том, что социал-демократы заинтересованы в дружбе с СССР и что она играет важную роль во внутренней жизни партии. Стремление Лебедева во что бы то ни стало сохранить коалицию АС и СДПФ как альтернативу так называемому "правительству рынка труда" фактически низвело советского посла до роли посредника в отношениях Скуга с руководством АС. Скуг, в свою очередь, просил Лебедева "дать понять кому-либо из видных аграриев.., что он (Скуг) нуждается в их поддержке ради сохранения существующего правительства". Беседа Лебедева со Скугом состоялась 6 сентября 1956 года. На следующий день Лебедев встретился с И. Виролайненом, вице-председателем правления АС, для выяснения отношения в партии к ситуации в СДПФ, однако, о просьбе Скуга умолчал. После неудачной попытки получить помощь от Виролайнена Скуг вновь обратился за протекцией к Лебедеву, который расценил действия Скуга как "новый шаг по сближению с целью получить помощь не столько от аграриев... сколько от СССР". Трудно сказать, получил ли Скуг "поддержку", и если получил, то от кого: документов на этот счет обнаружить не удалось; во всяком случае Лебедев обещал Скугу походатайствовать перед аграриями, хотя и считал, что скуговцы вряд ли могли всерьез рассчитывать на помощь с их стороны.

Усилия Лебедева по укреплению контактов между скуговцами и аграриями оказались тщетными. Ни разъяснительная работа советского посла по поводу тактических ошибок скуговцев, ни его попытки поддержать авторитет Скуга среди членов партии намеками на то, что тот пользуется доверием советского правительства, ни откровенные реверансы в адрес Скуга, что, по-видимому имело целью заставить последнего поверить в то, что он действительно мог повлиять на поведение отдельных членов своей партии, прежде всего такого влиятельного лица в СДПФ как К. -А. Фагерхольм, - ничто не помогло ¹² . Результат в итоге оказался обратным желаемому, впрочем, не без подачи партнеров социал-демократов по правительственной коалиции. Незадолго до чрезвычайного съезда СДПФ аграрии, учитывая возможность поражения скуговцев, обусловили свое дальнейшее сотрудничество с социал-демократами в правительстве отказом СДПФ от своих требований о повышении заработной платы рабочим с учетом роста стоимости жизни. Скуговское большинство, уступив требованиям аграриев, тем самым лишило себя поддержки руководства Центрального объединения профсоюзов Финляндии, своей главной опоры во внутрипартийной борьбе. Этим не преминула воспользоваться оппозиция. На чрезвычайном съезде СДПФ (21 - 24 апреля 1957 г.) лескиненовцы захватили все руководящие органы партии и обеспечили принятие резолюций, соответствовавших их политико-экономическим установкам. Вопреки предостережению Лебедева от "неверного шага", которое незадолго до съезда он сделал Лескинену, на пост председателя партии был избран В. Таннер. Кроме того, в резолюциях по внешнеполитическим вопросам Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с СССР 1948 г. даже не упоминался, а в резолюциях, касавшихся экономической политики, явно прослеживалась прозападная ориентация.

стр. 55

Все это не оставило у правительства СССР никаких сомнений, если они в то время вообще могли быть, в отношении внешнеполитических устремлений нового руководства СДПФ ¹³ .

Как показали дальнейшие события, жертвы скуговцев оказались напрасными. С победой на съезде лескиненовцев стал фактом не только раскол в СДПФ, но и развал правительственной коалиции, основу которой составляло сотрудничество аграриев и социал-демократов. Внутри- и межпартийные разногласия были столь остры, что вплоть до августа 1958 г. в стране не удавалось сформировать правительства обычным, парламентским путем, и у власти находились назначаемые президентом так называемые правительства чиновников, члены которых формально не представляли ни одну из политических партий. Аграрии отказывались от каких бы то ни было компромиссов с новым руководством СДПФ, квалифицируя кризис в партии как наступление правых кругов, имевшее конечной целью подрыв влияния АС в стране. Сам президент считал, что молчание советских средств массовой информации было бы воспринято как "проявление слабости позиции СССР и его пропаганды в международных отношениях" ¹⁴ . Наиболее радикальны в своих оценках последствий кризиса в СДПФ были скуговцы, характеризуя внутриполитическую ситуацию в стране как "яростное наступление реакционных сил - от НКП (Национальной коалиционной партии, ведущей буржуазной партии Финляндии. - Т. А.) до ее социал-демократических союзников - на "линию Паасикиви - Кекконена" с целью увести Финляндию в западный лагерь". По их мнению, СССР как заинтересованная сторона должен был "вполне определенным образом" реагировать на "вызов со стороны Таннера и Лескинена", вставших "на путь авантюризма во внешней политике". То, что Москва отложила приезд в Финляндию советской торговой делегации, было воспринято ими с одобрением. Скуговцы убеждали Лебедева в том, что незамедлительная реакция советской прессы не была бы вмешательством во внутренние дела страны, но "естественным предостережением против провокационных акций реакционных элементов" ¹⁵ .

В ответ на ожидаемые действия правых внешнеполитическое руководство СССР признало целесообразным использовать запланированный на май 1958 г. визит Кекконена в Москву "для укрепления позиций тех финских партий и кругов, которые выступают за дальнейшее развитие дружеских отношений с СССР". С Кекконеном предлагалось достичь взаимопонимания по следующим вопросам: о долгосрочном займе Финляндии и о заключении в связи с этим соглашения об экономическом и научно-техническом сотрудничестве; об использовании Финляндией советской части Сайменско-го канала; о заключении нового долгосрочного соглашения о взаимных поставках на 1961 - 1965 гг., "имея в виду и то, чтобы помешать в известной мере усилению торговых связей Финляндии с Западом" и др. ¹⁶ .

Коммюнике, принятое по итогам визита Кекконена в Москву в мае 1958 г., констатировало отсутствие проблем в отношениях СССР и Финляндии. Однако очень скоро развитие внутриполитической ситуации в Финляндии вовлекло ее в серьезный кризис в отношениях с восточным соседом. Как результат поражения АС на парламентских выборах в июле 1958 г. в среде аграриев усилились колебания по вопросу о формировании правительства. 10 августа Лебедев встретился с Кекконеном в связи с планами части депутатов от АС войти в правительство без коммунистов и скуговцев. Кекконен, сославшись на свои ограниченные возможности как президента влиять на АС, посоветовал Лебедеву самому встретиться с руководством партии. Встреча состоялась спустя три дня. Вопреки слухам, которые ходили вокруг этой встречи, советский посол не назвал "нежелательных кандидатов" от СДПФ, однако подчеркнул необходимость дальнейшего укрепления связей АС с теми, кто поддерживал "линию Паасикиви - Кекконена" во внешней политике - скуговцами и, в особенности, с Народной партией Финляндии (НПФ), - а также указал на практическую полезность сотрудничества в парламенте и в период предвыборных кампаний с Демократическим союзом народа Финляндии (ДСНФ) - массовой поли-

стр. 56

тической организацией сотрудничества демократических сил. Все это, по мысли Лебедева, было бы важно для самой партии, которая могла лишиться своих союзников на выборах 1962 г., а также с точки зрения внешней политики.

Несмотря на все старания Лебедева и Кекконена, ситуация вышла из-под контроля: аграрии в итоге оказались в числе пяти партий, составивших широкую коалицию, на основе которой 29 августа 1958 г. Фагерхольм сформировал свое третье правительство, так называемое правительство ночных заморозков. В оппозиции к нему остались не только коммунисты, но и скуговцы. Беседа Лебедева с Кекконеном в советском посольстве 2 сентября 1958 г. по существу была монологом президента, который прилагал все усилия к тому, чтобы удержать советского посла от поспешных выводов в отношении нового правительства Финляндии. Со всей решительностью Кекконен заявил: "Моя деятельность на посту президента будет успешной лишь в том случае, если я буду пользоваться доверием советского правительства. Я отвечаю за внешнюю политику страны и если выяснится, что существование нынешнего правительства наносит ущерб внешнеполитическому положению Финляндии, то я буду обязан вмешаться в дело, но такое вмешательство должно иметь за собой достаточные основания" ¹⁷ .

Таких оснований, по мнению Москвы, было вполне достаточно. Отказ правительства Финляндии в визе О. В. Куусинену, собиравшемуся посетить родину в составе советской официальной делегации в связи с празднованием 40-летия со дня основания Коммунистической партии Финляндии (КПФ), подлил масла в огонь, будучи расценен Москвой как явный вызов. Последствия не замедлили сказаться: вскоре был отозван посол СССР Лебедев, покинувший страну без соблюдения формальностей, которых требовал протокол; по предложению МИД СССР и Министерства внешней торговли (МВТ) СССР советское правительство уклонялось от переговоров с Финляндией о взаимных поставках товаров на 1959 г., а также от обсуждения вопроса по существу. К письму начальника Отдела скандинавских стран МИД СССР К. К. Родионова в ЦК КПСС от 18 ноября 1958 г. прилагалась справка "О некоторых мероприятиях по Финляндии в связи с созданием правого правительства Фагерхольма". Справка в настоящее время в деле отсутствует, но о тактике, которая была применена по отношению к Финляндии, можно судить и по упомянутому письму Родионова, и по уже известным фактам: советское правительство прибегло к испытанному приему, взяв в отношениях с Финляндией максимально долгую паузу, создав тем самым явное неудобство для "партнера". В справке МИД СССР от 6 апреля 1960 г. "О внутриполитическом положении и внешней политике Финляндии" по поводу урегулирования кризиса 1958 г. сказано: "Уже в декабре (1958 г. - Т. А.) правительство было вынуждено уйти в отставку под давлением демократических сил и вследствие некоторых мер, принятых советской стороной, в частности, задержки решения актуальных вопросов советско-финляндских отношений". К слову сказать, экономические санкции СССР против правительства Фагерхольма вполне отвечали пожеланиям "местных советчиков". В подтверждение приведем запись из дневника Лебедева о его беседе с руководством скуговской оппозиции в СДПФ 5 сентября 1958 года. По мнению визитеров (А. Симонен, Э. Антикайнен, В. Рантанен, Я. Хакулинен, П. Мартин), с помощью внешнеполитических и внешнеэкономических трудностей можно было бы внести раскол в правительство и вызвать его распад изнутри. Скуговцы, поначалу ограничиваясь намеками, под конец беседы прямо заявили, что "с точки зрения компрометации нового правительства было бы важно, если бы экономические вопросы, в частности, вопрос о праве рыбной ловли для финнов в территориальных водах СССР, вопрос о Сайменском канале, а также вопрос о предстоящих торговых переговорах остались бы нерешенными" ¹⁸ .

Кризис в отношениях между СССР и Финляндией был урегулирован в январе 1959 г. во время визита Кекконена в Ленинград. Этот визит стал важным этапом в сближении советского и финляндского руководства.

стр. 57

В своей речи 25 января 1959г. на обеде в честь Кекконена Н. С. Хрущев обрушился с резкой критикой в адрес руководства СДПФ, фактически указав на доверие СССР как на исходное условие в решении вопроса о формировании правительства в Финляндии. Кекконен вторил ему, поясняя, что в Финляндии существуют два политических лагеря, ведущих борьбу за направление внешней политики страны, и что залог успеха дружественных СССР сил состоит в их (Кекконена и Хрущева) сотрудничестве.

Несмотря на то, что вскоре после возвращения Кекконена в Хельсинки в Финляндию прибыл новый советский посол А. В. Захаров и были возобновлены переговоры о торгово- экономическом сотрудничестве, в отношениях между СССР и Финляндией вопрос о доверии продолжал оставаться главным, имея в виду ту непримиримую позицию, которую заняло руководство СДПФ по отношению к Кекконену. Так, в обращении партийного комитета СДПФ от 28 января 1959 г. содержался намек на то, что кризис в отношениях с СССР был инспирирован известными финляндскими кругами. По сути это означало объявление войны Кекконену. Показательно, что среди недовольных оказались и умеренные социал-демократы, которые, по словам лидеров КПФ В. Песси и Х. Куусинен, намеревались руками правых свалить правительство аграрного меньшинства В. Сукселайнена, сформированное 13 января 1959г. после ухода в отставку правительства Фагерхольма. В беседе с Захаровым 4 декабря 1959 г. они приписывали одному из "умеренных" (О. Уоти) следующие слова: "...аграрии слишком зарвались, им создали слишком большой авторитет, они ни с кем не стали считаться, их надо проучить. Кекконена канонизируют в СССР". В преддверии новых президентских выборов согласованность в действиях работников советского посольства и тех, кто активно искал их поддержки, приобрела еще большее значение с точки зрения обеспечения прохождения Кекконена в президенты на второй срок. В качестве примера приведем следующий факт: Захаров и Кекконен обсуждали формулировки для советской печати, имея в виду парировать обвинения правых в том, что инициаторами выступлений в советских средствах массовой информации были финские коммунисты, скуговцы и аграрии. В частности, Кекконен предлагал заявить, что "советское правительство само способно проводить и определять свою внешнюю политику и не нуждается в советах посторонних, хотя бы и дружески относящихся к СССР". Ссылаясь на тщетность собственных усилий "навести порядок в АС", Кекконен считал необходимыми "разъяснения из уст советских представителей с тем, чтобы аграрии не повторили своей ошибки". Те, в свою очередь, всеми силами пытались реабилитироваться перед Москвой за "неосмотрительность" некоторых своих членов, поддержавших правительство Фагерхольма. Они обращались в советское посольство за содействием в создании условий для объединения вокруг АС всех центристских сил страны, полагая, что правительству СССР следовало бы заявить о своем недовольстве деятельностью конкретных лиц в СДПФ, а не партии в целом. Аграрии А. Корсимо и А. Карьялайнен, ближайшие соратники Кекконена, высказывались в пользу личных контактов советских представителей в Хельсинки с умеренными деятелями в СДПФ и за демонстрацию благосклонного к ним отношения со стороны СССР. Директивы на этот счет Москва дала послу СССР в Финляндии еще раньше. Руководствуясь ими, Захаров, в частности, в беседе с видным социал-демократом Р. Ойтиненом 15 апреля 1959 г. заявил, что "коль скоро СДПФ хочет стать правительственной партией, единственной альтернативой для нее является изгнание из своих рядов В. Таннера, В. Лескинена, О. Линдблума, К. Пит-цинки как врагов СССР" ¹⁹ .

В условиях острейшего внутриполитического противостояния Кекконен и его окружение опасались даже малейшего проявления "прохладного" отношения к Финляндии со стороны советского правительства, у которого была веская причина для беспокойства в связи с усилившимся стремлением определенной части финляндских деловых кругов к расширению связей с Западом. Как следствие, торговые переговоры по согласованию товарных поставок на 1961 - 1965 гг. застопорились к явному неудовольствию совет-

стр. 58

ской стороны. Идеальным для Финляндии и для Кекконена как кандидата на новый президентский срок было обеспечить торгово-экономические интересы страны на рынках Западной Европы без ущерба для политических и экономических отношений с СССР. Достичь этого было непросто, принимая во внимание отрицательное отношение советского руководства к планам создания в Европе замкнутых экономических группировок. Главным и последним аргументом финляндской стороны в пользу подключения Финляндии к Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ) стали ссылки на необходимость обеспечения Кекконену поддержки со стороны СССР в связи с приближавшимися президентскими выборами 1962 года ²⁰ .

Решающим пунктом в программе по обеспечению победы Кекконена на новых президентских выборах должен был стать визит Хрущева в Финляндию. Наиболее политически эффективным, по мысли ближайших соратников Кекконена, был бы визит советского лидера 3 сентября 1960 г., в день 60-летия президента, без официального уведомления. Примерно за год до этого, 14 сентября 1959 г., Корсимо в беседе с Захаровым просил предусмотреть такую возможность. Об ожиданиях Кекконена в связи с возможным визитом Хрущева в Финляндию Москва была хорошо осведомлена: 22 августа 1960 г. Кекконен в беседе с Захаровым поделился своими соображениями относительно того, как было бы желательно провести переговоры о "рынке семи" (ЕАСТ. - Т. А.) и какое бы имело значение успешное их завершение для укрепления его положения как президента и для решения вопроса о формировании правительства. Кекконен не был разочарован визитом Хрущева. По словам Карьялайнена, в итоге переговоров в Хельсинки рухнули планы тех, кто вел подготовку к тому, чтобы "схватить правительство за горло под знаком "рынка семи". Советское правительство также оставило без внимания совет "друзей": финские коммунисты, будучи непримиримыми противниками участия Финляндии в экономических группировках, считали необходимым, чтобы Хрущев припугнул финляндские правящие круги за то, что те "намеренно затягивали торгово-экономические переговоры с СССР", задав им прямой вопрос, не считают ли они, что "заморозки" продолжаются? ²¹ .

В преддверии новых президентских выборов и исходя из целей усиления политического влияния СССР в Финляндии, а также из необходимости обеспечения экономических интересов Советского Союза в условиях развития объединительных тенденций в Европе, правительство СССР сочло возможным подписание соглашения между Финляндией и ЕАСТ об ассоциированном членстве.

Свой ответный визит в Москву Кекконен наметил на 9 - 12 сентября 1960 г., предполагая, по-видимому, по горячим следам закрепить успех, который, как он и ожидал, был достигнут на переговорах в Хельсинки. Хотя к явному разочарованию Кекконена по инициативе советской стороны его визит был отложен на вторую половину ноября, он и его соратники в любом случае связывали с этим визитом большие надежды. Как заметил Виролайнен в беседе с Захаровым 9 сентября 1961 г., "...линия, которая наметилась в результате встречи Кекконена с Хрущевым, если она будет выражена в определенном решении во время визита Кекконена в Москву, приведет к тому, что положение президента, правительства и кругов, его поддерживающих, еще больше упрочится...". Сам Кекконен, ставя целью формирование в Финляндии правительства большинства с участием объединенной СДПФ, которое пользовалось бы доверием СССР, после визита Хрущева был совершенно уверен в том, что у коалиционеров и социал-демократов не осталось другого выбора, как только поспешить и решить между собой, кто же из них войдет в правительство, так как "после поездки в Москву, - заметил он в разговоре с советским послом 18 октября 1960 г., - в правительство будут приниматься только лучшие" ²² .

То, что во время своего пребывания в Финляндии Хрущев выразил готовность вернуться к обсуждению вопроса о Сайменском канале после того, как в 1958 г. Москва отклонила предложение финляндской стороны, было воспринято Кекконеном с энтузиазмом ²³ . Но он обманулся в своем

стр. 59

главном ожидании, а именно в том, что вопрос о Сайменском канале можно будет повернуть в желаемое для финнов русло. И после московских переговоров, хотя и робко, они продолжали зондаж по этому вопросу. Но не помогли ни ссылки на возможные трудности в отношениях как следствие недовольства в правых кругах (на это указывал Карьялайнен в беседах с Захаровым 31 октября и 2 ноября 1960 г.), ни выражение уверенности в том, что решение этого вопроса могло существенно содействовать укреплению положения Кекконена (об этом говорил Симонен в беседе с советским послом 19 ноября того же года). Позиция СССР осталась неизменной: Москва по- прежнему считала вопрос об аренде Сайменского канала не относящимся к вопросу о границе и не собиралась отдавать территорию к юго-западу от канала до государственной границы ни в аренду, ни в концессию. При том, что московские переговоры не стали завершающим этапом в обеспечении прочных позиций Кекконена у руля государственной власти, достигнутые на них результаты стали существенным подспорьем в его предвыборной кампании: вопрос об отношениях Финляндии с ЕАСТ был практически решен; удалось сдвинуть с "мертвой точки" вопрос о Сайменском канале, хотя предложение советской стороны не полностью соответствовало тому, на что надеялись в Финляндии; коалиционеры задумались о том, чтобы поддержать кандидатуру Кекконена на выборах 1962 года ²⁴ .

Но Кекконену было суждено выдержать еще одно серьезное испытание. 30 октября 1961 г. правительство СССР вручило правительству Финляндии ноту, в которой настаивало на проведении военных консультаций в рамках Договора 1948 года. Поскольку в ноте была дана оценка ситуации в Центральной и Северной Европе, было естественным предполагать, что она имела не только непосредственного адресата. Впрочем, в атмосфере всеобщего недоверия и предвзятости, которые были присущи периоду "холодной войны", факты, касавшиеся взаимоотношений двух стран, с неизбежностью приобретали международный характер. Однако, вряд ли Финляндия была для СССР лишь передаточным звеном. В любом случае в стране уже в течение долгого времени существовал внутренний раскол, и накануне выборов была развернута внешнеполитическая дискуссия. То, что СДПФ выдвинула своим кандидатом в президенты бывшего канцлера юстиции О. Хонку, за которым стояла НКП, и правая оппозиция отказывалась отождествлять личность Кекконена с официальным внешнеполитическим курсом, не могло не вызвать беспокойства советского руководства. В бумагах МИД СССР не удалось обнаружить прямого упоминания о "блоке Хонка", но, например, во время переговоров в Москве 11 ноября 1961г. министров иностранных дел Финляндии и СССР, А. Карьялайнена и А. А. Громыко, последний помимо внешних причин для вручения ноты обратил внимание своего финляндского коллеги на неустойчивость политической обстановки в Финляндии в связи с деятельностью "определенной группировки, которая стремится препятствовать проведению "линии Па- асикиви - Кекконена" ²⁵ .

Никогда впоследствии советское правительство не делало предложений правительству Финляндии о проведении военных консультаций. И это дало повод предполагать, что между Хрущевым и Кекконеном существовала договоренность относительно ноты. Во всяком случае, в финляндской историографии этот вопрос до сих пор является открытым. Впрочем, тому, что после переговоров между Хрущевым и Кекконеном в Новосибирске в ноябре 1961 г. правительство СССР отказалось от идеи провести с Финляндией военные консультации, можно дать и другое, самое простое объяснение: как видно, результат от ноты превзошел все ожидания. Если же все-таки договоренность была, то в этом случае такое предприятие следовало бы признать довольно рискованным, поскольку нота едва не привела к формированию в Финляндии правительства на совершенно такой же основе, на какой было сформировано в 1958 г. правительство "ночных заморозков", со всеми вытекающими отсюда последствиями для советско-финляндских отношений. Кроме того, подобного рода договоренности

стр. 60

предполагают равенство сторон, но на деле Кекконен оказался в весьма двусмысленном положении, так как нота была вручена во время его официального визита в США, где он неоднократно заявлял, что в отношениях с СССР у Финляндии проблем нет. Визит в США был чрезвычайно важен с точки зрения роста доверия на Западе к нейтральной политике Финляндии. Одновременно он должен был стать дополнительным веским аргументом в пользу избрания Кекконена президентом на новый срок, поэтому риск вряд ли был уместен. Помимо всего прочего протокольная запись беседы Хрущева и Кекконена в Новосибирске 24 ноября 1961 г. позволяет усомниться в том, что между лидерами двух стран существовала какая-либо договоренность относительно ноты.

В целом беседа представляет собой напоминание Финляндии о ее обязательствах по Договору 1948 года. Как видно, Хрущеву было важно еще раз услышать заверения в незыблемости официальной внешнеполитической линии Финляндии, и такие заверения он от Кекконена получил. Кекконен, со своей стороны, последовательно пытался склонить Хрущева к отказу от военных консультаций, что, как он выразился, явилось бы "весомым доказательством мирных устремлений СССР". Указывая на меняющееся отношение на Западе к нейтральной политике Финляндии, он призывал Хрущева, в свою очередь, проявить доверие.

Текст протокола свидетельствует о крайней обеспокоенности Хрущева развитием ситуации на севере Европы. Говоря о том, что СССР не собирается вмешиваться во внутренние дела Финляндии, он все же не преминул "пошутить": "...мы спали бы спокойнее, если бы все финны думали и действовали так, как президент Кекконен". Затем он без обиняков указал на то, что в Финляндии имеются силы, которые противостоят "линии Паасикиви - Кекконена", охарактеризовав политику этих сил как "разбойничью политику, политику крови", которая направлена против СССР. Хрущев считал, что такая угроза исходила от Таннера и Лескинена. "Если будет повод, - предостерег он, - то и у нас найдутся сторонники силы. Но мы были бы неразумны, если бы допустили это". Подробно анализируя международную обстановку, Хрущев сделал акцент на росте военного влияния ФРГ на Балтике и в НАТО. Он одновременно говорил и о мирных устремлениях СССР, и о росте его военной мощи, и о желании подписать германский мирный договор. Он также выказал озабоченность военными связями Скандинавских стран с ФРГ и возможностью превращения Финляндии в плацдарм для нападения на СССР. "Поэтому советское правительство хочет, - подчеркнул Хрущев, - чтобы как в Финляндии, так и в Скандинавии понимали, что возникновение такой ситуации возможно". Под конец беседы Хрущев в свойственной ему шутливой манере отверг попытки Кекконена успокоить его на счет Таннера и Лескинена, заметив, что тот, "возможно, преувеличивает их значение в политической жизни Финляндии". И добавил: "Я верю не словам, а делам. Пусть Вы, господин президент, будете верить в Таннера и Лескинена, а я буду верить в Кекконена" ²⁶ .

Так или иначе, но стороны с помощью ноты от 30 октября 1961 г. добились своих целей: СССР вновь напомнил о себе миру как о силе, с которой надо считаться, а Кекконен без особых проблем победил на выборах 1962 года. Незадолго до того, как в Финляндии стали известны итоги переговоров в Новосибирске, Хонка снял свою кандидатуру. В то же время визит Кекконена в Новосибирск в известном смысле можно считать излишним: из содержания уже упоминавшейся беседы между Громыко и Карьялайненом следует, что вопрос о военных консультациях, по-видимому, мог быть снят уже в Москве. Правительство СССР готово было удовлетвориться гарантиями, что внешнеполитический курс Финляндии останется неизменным, даже в том случае, если бы таковые дал не президент лично, а Карьялайнен как министр иностранных дел, что ему и предлагал сделать Громыко ²⁷ . Однако и на этот раз правила игры были соблюдены: лично отправившись в Новосибирск, Кекконен тем самым вновь продемонстрировал своим сторонникам и противникам доверие к нему СССР как к единственному лицу в государстве, могущему гарантировать

стр. 61

незыблемость дружеских отношений с великим восточным соседом. В опубликованном 25 ноября 1961 г. коммюнике СССР согласился отложить военцые консультации с Финляндией. Одновременно было высказано пожелание, чтобы Финляндия наблюдала за политическим развитием на севере Европы и в бассейне Балтийского моря, предоставляя по мере надобности советскому правительству свои соображения о необходимых мероприятиях. Таким образом, был сделан новый шаг по сближению СССР и Финляндии в области внешнеполитического сотрудничества, которое, как считали в Москве, развивалось не столь интенсивно, как следовало бы. Советское руководство явно не устраивало то, что "правительство Финляндии хотя в целом и одобрительно отзывается о различных мероприятиях СССР в области уменьшения международной напряженности, однако, исходя из принципа неучастия в спорах между великими державами, никаких практических шагов в поддержку советских предложений не предпринимает" ²⁸ .

Еще в преддверии президентских выборов 1956 г. СССР с помощью Кекконена планировал изменить характер Северного Совета, нейтрализовав в нем перевес стран - членов НАТО. СССР был готов снять свои возражения против вступления Финляндии в Северный Совет, если бы Кекконен провел зондаж в правительственных Скандинавских стран относительно возможности одновременного вступления в Северный Совет Финляндии и СССР и введения в практику принципа единодушного одобрения решений всеми национальными организациями. Хотя эти планы не были реализованы, советское руководство в итоге дало свое согласие на вхождение Финляндии в Северный Совет, учтя в числе прочих факторов и то, что отрицательная позиция СССР могла бы помешать Кекконену, которого в Москве считали "наиболее приемлемым для СССР кандидатом в президенты" ²⁹ . В 1960 г., накануне очередного совещания министров иностранных дел Скандинавских стран и Финляндии МИД СССР счел целесообразным поручить Захарову встретиться с министром иностранных дел Финляндии Р. Тернгреном и оказать через него влияние на позиции Скандинавских стран "в нужном нам направлении в том, чтобы содействовать стабилизации обстановки в районе Северной Европы и помешать расширению военных приготовлений НАТО, прежде всего ФРГ, в Дании и Норвегии" ³⁰ . В 1962 г., незадолго до сессии Северного Совета в Хельсинки, Захарову было поручено обсудить с Кекконеном ситуацию на севере Европы. При встрече с президентом советский посол заявил, что в случае создания безъядерной зоны в этом регионе Европы, правительство СССР совместно с западными державами взяло бы на себя обязательство относиться к территории, входящей в зону, как к находящейся вне сферы воздействия ядерного оружия. Кекконен пообещал использовать сообщенную ему информацию в беседах с государственными деятелями Скандинавских стран.

Захаров, направляя 4 апреля 1962 г. письмо на имя заместителя министра иностранных дел А. А. Орлова, снабдил его справкой "Финляндии и идея северного нейтралитета", в которой было подробно описано отношение к этому вопросу в Финляндии с начала 1950-х годов. Захаров считал целесообразным "дать понять Кекконену о желательности его публичного выступления в той или иной форме относительно обеспечения мирного развития в этой части земного шара" во время его встречи с Хрущевым по вопросу о положении на севере Европы и в районе Балтийского моря. Захаров далее писал: "В частности возникает вопрос, не мог бы Кекконен проявить инициативу и выступить с предложением, обращенным к СССР, США и Скандинавским странам, о "статус - кво" на севере Европы на основе политического договора между НАТО и Варшавским пактом" ^3l . Оформленная совместными усилиями советского и финляндского руководства идея была реализована в предложении Кекконена о создании на севере Европы безъядерной зоны, с которым он выступил 28 мая 1963 года.

Хотя в советских оценках по-прежнему основной упор делался на том, что отношения сотрудничества с СССР являются необходимым условием нормального функционирования экономики Финляндии, со временем эти

стр. 62

оценки стали более реалистичными. В условиях, когда деловые контакты финнов с западными странами упрочились, для СССР возрос риск утратить первенство в отношениях с Финляндией. Об этом, в частности, свидетельствовала и тенденция падения доли СССР во внешней торговле Финляндии (в 1950 г. - 18%, в 1960 г. - 14%), что было напрямую увязано в МИД СССР с опасностью усиления политического влияния западных стран в Финляндии. Связи с Финляндией приобрели совершенно особую значимость для СССР, поскольку открывали возможности по использованию последних технических достижений промышленности США, Канады и Швеции, с которыми Финляндия поддерживала давние деловые контакты. Помимо всего прочего, собственные технические разработки, а также опыт финнов по организации и рационализации труда в промышленности, их умение экономно и рационально расходовать средства, добиваясь максимального эффекта при минимальных затратах, имели важное значение с точки зрения развития производительных сил в СССР. Учитывая быстрое индустриальное развитие Финляндии, советское посольство в отчете "Научно-техническое сотрудничество между СССР и Финляндией в 1960 г." рекомендовало сохранять и расширять научно- техническое сотрудничество с финнами, что "должно было способствовать сближению соседних стран и в политико-экономическом плане". Отчет, содержавший конкретные рекомендации по совершенствованию торгово-экономического и научно-технического сотрудничества с Финляндией, был по сути руководством к действию для советских экономических организаций, стимулируя их на разработку плана таких мероприятий, которые "позволили бы не только удержать, но и дальше развивать устойчивые советско- финляндские связи" ³² .

Заинтересованность определенной части финляндских деловых кругов в связях с СССР отчасти облегчала решение советским руководством своих политических задач в Финляндии. Так, например, по мнению Лебедева, стремление "большой и влиятельной группы финских капиталистов" к расширению экономических связей с СССР, наметившееся в середине 1950-х годов, следовало "использовать в наших политических целях, в первую очередь в связи с предстоящими выборами" (президентскими выборами 1956 г. - Т. А.). Он не исключал той возможности, что развитие экономического сотрудничества откроет "новые пути для дальнейшей нормализации отношений с Финляндией, для подрыва позиций тех элементов, в среде которых еще живут реваншистские тенденции". Понятно, что санкции, принятые СССР против правительства Фагерхольма осенью 1958 г., напугали именно те промышленные круги, которые ориентировались на торговлю с СССР. Экономические интересы, естественно, определяли и политические пристрастия. Как, в частности, следует из содержания беседы Лебедева с директором распорядителем концерна "Энцо - Гутцейт" Лехтиненом 10 сентября 1958 г., тот был крайне обеспокоен возможной негативной реакцией со стороны СССР. Говоря о политическом положении страны, он заметил, что "банда Лескинена" видит единственного спасителя в США. Это глупо, так как США далеко, а Финляндия под боком у СССР" ³³ .

Стремясь не допустить активизации контактов Финляндии с Западом, Москва в то же время рассчитывала при помощи своих особых отношений с финляндским руководством не остаться в стороне от процессов, набиравших силу в Западной и Северной Европе. Так, например, санкционировав ассоциированное членство Финляндии в ЕАСТ, СССР, по существу, сам стал внешним членом этой экономической организации, получив все льготы и преимущества, которые Финляндия предоставила странам - членам ЕАСТ. Кроме того, ряд советских товаров (автомобили, сырая нефть и др.) были освобождены от лицензирования, хотя в конечном счете успех в конкурентной борьбе на финляндском рынке с западными товаропроизводителями зависел от соответствия качества советской продукции мировым стандартам.

Советское руководство планировало при помощи Финляндии установить широкие экономические и культурные связи с Скандинавскими странами, стремясь, таким образом, охватить своим влиянием весь североевропейский регион. В Постановлении ЦК КПСС от 19 января 1956 г.

стр. 63

"О ближайших мероприятиях советского правительства в области отношений СССР с Финляндией и Скандинавскими странами" указывалось на необходимость изучения возможностей установления контактов соответствующих организаций СССР с органами Северного Совета. Решением Коллегии МИД СССР от 24 ноября 1959 г. "О наших мероприятиях по усилению влияния СССР в северных странах" посольствам СССР в них было поручено изучить вопрос и представить в МИД СССР конкретные предложения об использовании в интересах развития отношений СССР с северными странами органов их политического сотрудничества. Особенно Москву интересовала информация об участии Финляндии в совместных со Скандинавскими странами мероприятиях по экономическому развитию северных областей этих стран и Финляндии, а также предложения советского посольства в Финляндии о возможном участии СССР в таком сотрудничестве.

Захаров в памятной записке от 27 июля 1960 г. на имя заместителя министра иностранных дел Г. М. Пушкина писал: "Посольство СССР в Финляндии полагает возможным предпринять в ближайшее время ряд мер по расширению наших связей со Скандинавией, используя, в частности, в этих целях наши дружеские отношения с Финляндией". Имея в виду возможное подключение СССР к сотрудничеству стран Северной Европы, посольство предлагало организовать поставки леса из СССР для целлюлозно-бумажного комбината в г. Киркинес (Норвегия), в строительстве которого Финляндия должна была принять участие с осени 1960 г.; пойти навстречу предложению финнов об установлении контактов между Комитетом инженерных академий северных стран и Советским Комитетом по НТС с заграницей и с этой целью пригласить в Советский Союз делегацию из этих стран весной 1961 г.; через финляндскую часть советско-финляндского комитета по Научно-техническим связям ознакомиться с деятельностью межсеверных организаций - "Нурдфорс" (научно-технические разработки), "Нордита" (исследования в области ядерной физики), и НБС (исследования в области сельского хозяйства).

Наряду с развитием прямых контактов между СССР и государствами Северной Европы предлагалось осуществить отдельные мероприятия совместно или через посредничество Общества "Похьяла - Нурден", которое пользовалось большим влиянием среди общественных организаций Финляндии и Скандинавских стран, имея в виду организацию культурно-спортивных мероприятий, совместных молодежных кемпинг-лагерей в СССР и в Финляндии с приглашением в советский лагерь молодежи из других североевропейских стран. Кроме того, по мнению посольства, следовало предпринять новые усилия для популяризации лозунга "Балтийское море - море мира" и проводимых ежегодных празднеств "Недели мира на Балтике". При помощи этих мероприятий планировалось доказать ложность утверждений о том, что СССР якобы намеревался добиться закрытия датских проливов для военных судов небалтийских государств и превращения Балтики в "советское море" ³⁴ .

Поскольку в решениях IX сессии Северного Совета, проходившей в Рейкьявике в июле 1960 г., было выражено стремление стран- членов Совета к развитию полезных контактов с другими народами, советское посольство в Хельсинки сочло возможным при посредничестве Финляндии активизировать работу по расширению связей СССР с североевропейскими государствами. В качестве фактора, способствующего решению Советским Союзом своих задач на севере Европы, отмечалось, что высказанная Кекконеном в его новогодней речи 31 декабря 1960 г. идея о возможности для Финляндии выступить в качестве строителя моста между Востоком и Западом "находит свой отклик среди финской общественности". В справке советского посольства в Финляндии "Некоторые итоги IX сессии Северного Совета и позиция делегации Финляндии по основным вопросам повестки дня", датированной 31 марта 1961 г., указано на возможности использовать посредническую роль Финляндии в сотрудничестве по освоению природных ресурсов северных районов и Балтийского моря, а также в других научно-технических исследованиях

стр. 64

и в более широком распространении правдивой информации об СССР среди общественности Скандинавских стран ³⁵ .

Драматизм отношениям между СССР и Финляндией во второй половине 1950-х годов придавала двойственность, присутствовавшая в советских оценках возможных последствий расширения связей Финляндии с Западом: эти связи были важны для СССР, поскольку, в частности, через Финляндию СССР получил доступ к новейшей западной технологии, и потому желательны; в то же время "чрезмерного смещения Финляндии в западном направлении" опасались и это обусловило пристальное внимание Москвы к борьбе за власть в Финляндии. Отношения между СССР и Финляндией, преодолев два кризиса, 1958 г. и 1961 г., в значительной мере укрепились. Усиление позиций СССР в Финляндии было результатом совместных действий советского и финляндского руководства, политики, в которой зачастую финляндская сторона выступала инициатором, мотивируя необходимость тех или иных шагов со стороны СССР своей обеспокоенностью за судьбу советско-финляндских отношений.

Успехи, которых добился СССР в своей политике в Финляндии, были во многом следствием того, что в планах Москвы обеспечение в стране стабильного влияния СССР с учетом возможных изменений в международных политических и экономических отношениях и поддержание авторитета Кекконена существовали как две взаимосвязанные цели. Опираясь на поддержку советского руководства, Кекконен прошел путь от победы с минимальным перевесом на выборах 1956 г. до бесспорного кандидата в президенты на выборах 1962 г. и в целом обеспечил себе ведущие позиции в политической жизни страны на годы вперед. Залогом успеха политической карьеры Кекконена стало доверие к нему советского руководства.

Примечания

1. NEVAKIVI J. Miten Kekkonen paasi valtaan ja Suomi suomettui. Helsinki. 1996; SUOMI J. Kriisien aika. Urho Kekkonen 1956 - 1962. Helsinki. 1992; RAUTKALLIO H. Kekkonen ja Moskova. Suomi lannesta nahtyna 1956 - 1962. Helsinki. 1991; ejusd. Novosibirskin lavastus. Helsinki. 1992; ejusd. Neuvostovallan asialla. NKP:n vaikutus Sioumessa 1960-luvulla. Helsinki. 1993; JAKOBSON M. Veteen piiretty viiva. Helsinki. 1981; KARJALAINEN A. Presidentin ministeri. Helsinki. 1989.

2. Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), оп. 38, портфель (пор.) 8, д. 204, л. 13.

3. Орган СДПФ газета "Kansan lehti" 28 апреля 1956 г. писала: "После периода внешнеполитических ошибок генералиссимуса Сталина мы получили от нового руководства СССР обратно территорию Порккала - Удд. Это укрепило отношения между нашими народами, но еще осталась последняя ошибка периода сталинизма - Карельский перешеек".

4. В своих беседах с председателем СДПФ Э. Скугом 2 марта и 31 марта 1956 г., пытавшимся поднять вопрос о государственной границе и намекавшим на то, что неплохо было бы вернуть Финляндии Выборг, так и во время коллективного зондажа, предпринятого руководством СДПФ на обеде у премьер-министра К. -А. Фагерхольма 16 апреля 1956 г., на который были приглашены советские представители в Хельсинки, советский посол В. 3. Лебедев не отреагировал. На все попытки социал-демократов доказать "необходимость исправления советско-финской границы в связи с арендой Сайменского канала" он по сути дела ограничился лишь одним замечанием - "вопрос о границе - совершенно иной вопрос". АВП РФ, ф. 0135, оп. 40, пор. 11, д. 214, л. 5; пор. 3, д. 213, л. 25, 36, 37.

5. Газета "Uusi Suomi" (орган НКП) 19 мая 1956г. писала: "...в СССР пока молчат о Карелии, но молчание на сей раз также является знаменательным. В Москве, наверное, знают о надеждах, пробудившихся у карел. Там могли бы разбить их надежды несколькими словами. Но этих слов не сказали и многие здесь по той или иной причине поняли молчание как знак согласия".

6. Такое право, в частности, оставил за собой премьер-министр К. -А. Фагерхольм, получив во время визита в Москву в сентябре 1957г. отрицательный ответ Н. А. Булганина на заданный ему в неофициальной форме вопрос о Карелии. АВП РФ, оп. 41, пор. 2, д. 217, л. 16, 17.

7. Там же, оп. 40, пор. 11, д. 213, пор. 3, л. 77; д. 214, л. 20, 21.

стр. 65

8. Там же, оп. 38, пор. 8, д. 204, л. 23 - 27; оп. 40, пор. 3, д. 213, л. 77.

9. Центр хранения современной документации (ЦХСД), ф. 5, оп. 30, д. 224, л. 154; АВП РФ, ф. 0135, оп. 40, пор. 3, д. 213, л. 23.

10. ЦХСД, ф. 5, оп. 30, д. 224, л. 156.

11. АВП РФ, ф. 0135, оп. 40, пор. 3, д. 213, л. 4 - 5; оп. 44, пор. 10, д. 226, л. 16, 85 - 86.

12. Там же, оп. 40, пор. 3, д. 213, л. 67, 93 - 96, 142 - 143, 101, 24.

13. Там же, оп. 41, пор. 2, д. 217, л. 31 - 34. МИД СССР, подробно проанализировав внутриполитическое положение в Финляндии накануне съезда СДПФ и его итоги, сделал неутешительный вывод: "... правые социал-демократы и коалиционеры, несомненно, будут выжидать подходящего момента для того, чтобы перейти в широкое политическое наступление и попытаться захватить политическую власть в стране". ЦХСД, ф. 5, оп. 30, д. 224, л. 137 - 141.

14. АВП РФ, ф. 0135, оп. 41, пор. 2, д. 217, л. 45 - 46; оп. 42, пор. 3, д. 220, л. 29 - 30.

15. Давая подобные советы в беседах с Лебедевым 29 октября 1957г. и 26 марта 1958г., руководители социал-демократической оппозиции А. Симонен и Я. Хакулинен, однако, полагали, что "эти выступления советской прессы было бы разумно прекратить за два месяца до выборов с тем, чтобы они не были истолкованы как вмешательство в предвыборную борьбу". Там же, л. 17 - 21; оп. 41, пор. 2, д. 217, л. 83 - 84.

16. ЦХСД, ф. 5, оп. 30, д. 271, л. 30 - 37.

17. АВП РФ, ф. 0135, оп. 42, пор. 3, д. 220, л. 58, 62 - 64, 78 - 81.

18. Там же, пор. 2, д. 220, л. 7; оп. 44, пор. 10, д. 226, л. 12; оп. 42, пор. 3, д. 220, л. 82 - 85.

19. Там же, оп. 43, пор. 5, д. 223, л. 39, 42, 69, 71, 126, 127, 371.

20. Так, например, посол Финляндии в Москве Э. А. Вуори ходатайствовал об этом перед советским внешнеполитическим руководством, явившись в МИД СССР 21 мая 1960г. по собственной инициативе для беседы в связи с вялым течением советско-финляндских торговых переговоров. Там же, оп. 44, пор. 5, д. 226, л. 194.

21. Там же, л. 309 - 310; оп. 44, пор. 6, д. 226 (т. 2), л. 77, 97; оп. 43, пор. 5, д. 223, л. 188. Однако в июле 1961 г. советское руководство, действуя через Захарова, стремилось удержать народных демократов от голосования при обсуждении в парламенте законопроекта о полномочиях правительству. В том случае, если бы фракции ДСНФ пришлось голосовать в поддержку законопроекта во избежание правительственного кризиса, который, как полагали в Москве, был бы выгоден только правым кругам, предлагалось объяснить это тем, что законом о полномочиях правительству регулируются не только отношения Финляндии с ЕАСТ, но и предусматривается обеспечение развития торговли со странами, не входящими в Ассоциацию, в том числе с СССР и другими социалистическими странами. ЦХСД, картотека секретариата по Финляндии. Протокол заседания секретариата ЦК КПСС N 182 от 29 апреля 1961 года.

22. Там же, оп. 44, пор. 6, д. 226 (т. 2), л. 76, 85, 109, 159.

23. Незадолго до своего отъезда в Москву в беседе с Захаровым Кекконен заметил, что решение этого вопроса "в том духе, который царил в наших беседах с Хрущевым", имело бы далеко идущие последствия: можно было бы создать стабильное правительство... отношения между Финляндией и СССР укрепились бы на долгие годы. Для достижения таких результатов, по мнению Кекконена, переговоры в Москве следовало провести "искусно тактически и стратегически правильно". Там же, л. 139, 263 - 264.

24. Там же, л. 186, 203, 175, 209.

25. Там же, оп. 45, пор. 3, д. 229, л. 5.

26. Там же, оп. 43, пор. 11, д. 92, л. 30 - 41.

27. АВП РФ, ф. 0135, оп. 45, пор. 3, д. 229, л. 6.

28. ЦХСД, ф. 5, оп. 30, д. 224, л. 143. Впрочем кое-какие подвижки в этом плане все же были. Так, еще в бытность Кекконена премьер-министром он в январе 1952 г. по согласованию с советским руководством обратился к Дании и Норвегии с призывом вернуться на позиции нейтралитета. АВП РФ, ф. 0135, оп. 38, пор. 8, д. 204, л. 23.

29. АВП РФ, ф. 0135, оп. 39, пор. 13, д. 209, л. 68 - 69.

30. Там же, ф. 0135, оп. 44, пор. 13, д. 227, л. 32.

31. Там же, оп. 46, пор. 10, д. 233, л. 59 - 60, 61 - 88.

32. Там же, ф. 0135, оп. 45, пор. 19, д. 230, л. 22 - 23; пор. 20, д. 230, л. 2 - 29.

33. Там же, ф. 0135, оп. 39, пор. 5, д. 208, л. 17 - 20; оп. 42, пор. 3, д. 220, л. 86 - 89.

34. Там же, оп. 44, пор. 13, д. 227, л. 16, 34 - 38.

35. Там же, оп. 45, пор. 11, д. 230, л. 8 - 10.

Постоянный адрес данной публикации: