Усиление интереса к проблемам средневековой агрикультуры относится в западной медиевистике к началу 60-х годов. Уже в первые годы этого десятилетия появляется немало работ, в которых эта тематика привлекает повышенное внимание, хотя и рассматривается не специально, а наряду с другими проблемами аграрной истории. Подобные работы касаются отдельных областей, целых стран или даже больших регионов. Отчасти на основе обобщения этих работ в 1963 г. был опубликован сводный труд голландского историка Б. Х. Слихера ван Вата, явившийся, с одной стороны, итогом предшествующего развития историографии, а с другой - толчком к заметной интенсификации исследований и дискуссий о средневековом земледелии¹ . Затем эти проблемы стали предметом специального обсуждения на международном симпозиуме в Сполетто² и одновременно - на страницах нескольких специальных журналов³ . В 1965 г. та же тема рассматривается на III конгрессе по экономической истории в Мюнхене (его труды изданы)⁴ . В 1968 г. к ней возвращаются на IV конгрессе той же научной ассоциации в Блумингтоне⁵ . В 1971 г. динамика агрикультуры становится одним из главных сюжетов на 3-й сессии Международного института .экономической истории в Прато, в которой активное участие принимали и советские медиевисты⁶ . Параллельно в разных странах Европы резко увеличивается число специальных исследований, в которых анализируются различные стороны эволюции средневекового земледелия, обостряется полемика по этим проблемам⁷ . В 1977 г. им посвящается специальный международный коллоквиум в Париже "Крестьянское производство, десятина и динамика сельского производства в доиндустриальных обществах".

¹ B. H. Slicher van Bath. Yield Ratios. 810 - 1820. Wageningen. 1963; ejusd. De oogstopbrengsten van verschillende gevassen voornamelijk granen, in verhouding tot het zaaizaad, ca. 810 - 1820. "A. A. G. Bijdragen", IX, 1963.

² "Agricoltura e mondo rurale in Occidento nellalto Medioevo. -XIII Settimana di studio del centre italiano di studi sullalto Medioevo 1965". Spoleto. 1966 (далее - "Agricoltura...").

³ W. G. Hoskins. Harvest Fluctuations and English Economic History, 1480 - 1619. "Agricultural History Review" (Oxford -L.), vol. 12, 1964, pt. 1; P. G. Jones. Per la storia agraria italiana nel medioevo. "Rivista storica italiana" (Napoli), 1964, f. II; J Ruwet. Mesure de la production agricole sous l?Ancien Regime. "Annales E.S.C.", P. ,1964, N 4.

⁴ "Troisieme conference internationale d'histoire economique". P. 1968.

⁵ "IV International Congress of Economic History". Bloomington. 1968.

⁶ "Terza Settimana di Studio del Istituto Internazionale di Storia Economica" (далее - "Terza Settimana..."). Prato. 1971. Труды этой конференции пока не изданы. Ниже выступления ее участников цитируются по тексту тезисов, распространявшихся во время работы конференции.

⁷ См., в частности, E. Le Roy Ladurie. L'histoire immobile. "Annales E.S.C.", 1974, N 3; M. Morineau. Le rose et le vert. "Annales E.S.C.", 1976, N 2, pp. 407 - 410; ejusd. Cambresis et Hainaut: des freres-ennemis? "Revue Historique", 1977, t. 522; E LeRoyLadurieetJ. Goy. La dime et le reste. XIV-XVIII s. "Revue Historique", 1978, t. 527.

стр. 162

В чем причины столь стойкого интереса к этим вопросам? Изучение агрикультуры и производительности земледельческого труда имеет исключительное значение для такой кардинальной проблемы истории средневековья (и не только его), как взаимосвязь экономического и социального прогресса. Характер ее историки-марксисты и их противники истолковывают, как известно, далеко не однозначно. Но именно поэтому данный сюжет оказывается в центре острых конкретно-исторических и теоретических споров. Динамика земледелия непосредственно связана с историей производительных сил, техники, производственных навыков. В век научно-технической революции этими темами живо интересуются ученые многих направлений. В частности, это касается представителей так называемой "новой экономической истории", широко пользующихся методикой современной эконометрики⁸ . Не без их влияния ряд западных медиевистов обратился к исследованию таких показателей динамики земледелия, как объем трудовых затрат в разных отраслях сельского хозяйства, производительность труда в них, урожайность сельскохозяйственных культур, соотношение цен и зарплаты. Получили широкое распространение попытки количественной характеристики эволюции земледелия, и в частности установления "кривой" сельскохозяйственного производства на протяжении отдельных периодов или даже всего средневековья. Стало обычным применение математико-статистических приемов анализа источников и использование ЭВМ. Все это отнюдь не гарантировало от неудач и ошибок, но тем не менее усиливало внимание к ведущим тенденциям в развитии средневекового земледелия и придавало дополнительный интерес его углубленному изучению.

Интерес к динамике земледельческого производства обострился на Западе и благодаря тесной взаимосвязи этого научного направления с бурно развивающимися изысканиями по исторической демографии⁹ . Эти исследования, и в первую очередь те из них, которые касались изменений в численности средневекового населения, нуждались в данных о степени обеспеченности деревни и города продуктами питания. В свюю очередь, для трудов по динамике сельскохозяйственного производства были необходимы данные о численности населения той или иной области, без чего, например, немыслимо оценить меняющийся объем производства на душу населения и наметить вектор этой динамики в целом. Не последнюю роль в усилении внимания к данной проблематике сыграло и расширение историко-сравнительных исследований. На первый план в подобных медиевистских работах выдвинулось ныне сопоставление специфики экономического и социального развития деревни и города¹⁰ по отдельным областям и странам. Разумеется, такое сопоставление невозможно без характеристики уровня земледелия и динамики его изменения. Вопросы динамики земледелия оказались, таким образом, "на перекрестке" нескольких направлений современной медиевистики.

Останавливаясь в данном обзоре на работах западноевропейских исследователей, посвященных преимущественно Франции, Бельгии, Италии и Германии, отметим прежде всего некоторые общие черты в самой их тематике. Львиную долю здесь составляют работы по истории зернового производства. Подобное сосредоточение внимания отчасти оправданно, ибо уровень и характер этого производства косвенно отражали состояние всех основных отраслей средневекового земледелия и даже ремесла (ведь зерновое хозяйство зависело от развития животноводства, обеспечивавшего его рабочим скотом и удобрениями, а также и от состояния ремесла, оснащавшего земледелие инвентарем; в свою очередь, уровень производства зерна - главной пищевой культу-

⁸ Наибольшее влияние в этом смысле оказали следующие работы: J. Marczewski. L'histoire quantitative de I'economie francaise. P. 1961; R. W. Fogel. Railroads and American Economic Growth: Essays in Econometric History. Baltimore. 1964; ej usd. The New Economic History, its Findings and Methods. "Economic History Review", 1966, vol. XIX; см. И. М. Промахина. Количественные методы исследования в работах представителей "повой экономической истории". "Математические методы в исследованиях по социально- экономической истории". М. 1975.

⁹ В. В. Самаркин. Историческая демография западноевропейского средневековья. "Вопросы истории", 1977, N 2.

¹⁰ Чтобы убедиться в этом, достаточно, например, ознакомиться с серией историко- региональных работ, вышедших за последние годы во Франции (см. R. Fossier. Sources et problematique de l'histoire des campagnes (France du Nord). "Actes de 100-e Congres National des Societes savantes". P. 1977).

стр. 163

ры - определял в условиях средневековой деревни самую возможность развития таких, например, отраслей земледелия, как виноградарство, разведение технических культур и т. п.). Тем не менее изучение динамики средневекового земледелия требует развернутого анализа не только зернового производства, но и всех других основных отраслей сельского хозяйства, а главное - их соотношения, так как именно их соотношение определяет в конечном счете экономический облик деревни в той или иной географической области.

Из проблем зернового производства на первом плане в современной зарубежной историографии - динамика урожайности зерновых культур. Она обрисовывается по трем показателям: урожайность с единицы площади, валовой урожай по стране или области, производительность труда землепашца. Из-за сложности изучения подобных вопросов по средневековым источникам разработка самой методики их решения превращается в самостоятельную исследовательскую задачу. Все три названные темы - определение динамики зернового производства, выявление наиболее характерных е? показателей и нахождение методики их исследования - освещаются в работах западных специалистов раздельно для разных периодов средневековья. По отношению к каждому из них сложились свои историографические направления, в той или иной мере различающиеся и по содержанию разрабатываемых вопросов, и по методике исследований, и по общим установкам.

Динамика земледелия на раннем этапе (V-IX вв.) обсуждается ныне в тесной связи с проблемой перехода от античности к средневековью. Комбинируя сведения самых разнообразных письменных источников (агрономические трактаты поздней античности, историко-географические сочинения римских авторов первых веков н. э., раннесредневековые хроники, хозяйственные описи и грамоты VII-IX вв.) и все более широко привлекая данные археологии, исторической демографии, ономастики и аэрофотосъемки, исследователи пытаются вскрыть, насколько глубокие изменения в агрикультуре и продуктивности земледелия вызвало становление "варварских" государств Западной Европы - Вестготского, Франкского, Лангобардского. В большинстве последних работ по этому периоду развивается точка зрения (восходящая еще к М. Блоку¹¹ ), согласно которой после падения Рима наметился заметный упадок агрикультуры. Как полагают, например, авторы "Аграрной истории Франции", регресс был настолько глубоким, что галльская деревня вернулась во времена Меровингов, чуть ли не к так называемому присваивающему хозяйству, сменившему сравнительно процветающее земледелие галло- римского периода¹² . Многие поля заросли лесом¹³ . Сократилась доля крупных хозяйств. Наиболее древние (из сохранившихся) данные об урожайности в начале IX в. свидетельствуют о том, что зерновые культуры давали сам-1,5, максимально - сам-2, но порою урожай не превышал количества посеянного зерна¹⁴ . Регресс затронул, видимо, и животноводство (сократилось разведение крупного скота и даже коз и овец)¹⁵ . Естественно, что, "несмотря на колоссальные трудовые затраты,., крестьяне постоянно жили на грани голода"¹⁶ . По мнению исследователей данного направления, голодные годы в VIII - начале IX в., о которых столько пишут хроники, капитулярии и жития, - вполне понятное явление.

В противовес этой концепции в 70-е годы наметилась тенденция в той или иной мере отрицать упадок земледелия в послеримский период, так же как и связь с ним изменений в материальном положении основной массы населения. Так, бельгийская исследовательница Р. Дохер, предприняв проверку по имеющимся источникам традиционного представления об утрате римских агротехнических навыков в VII-VIII вв., пришла к выводу, что ни в способах удобрения земли, ни в качестве сельскохозяйст-

¹¹ М. Блок. Характерные черты французской аграрной истории. М. 1957, стр. 67 - 68 и др.

¹² "Histoire de la France rurale", sous la direction de G. Duby et A. Wallon. Vol. 1. P. 1975, p. 306.

¹³ G. Fourquin. Histoire economique de l'Occident medieval. P. 1969, p. 66.

¹⁴ G. Duby. L'economie rurale et la vie des campagnes dans l'Occident medieval. France, Angleterre. Empire. IX-XV siecles. Vol. 1. P. 1962, pp. 84 - 85; G. Fоurquin. Op. cit.. p. 37; "Histoire de la France rurale", vol. I, p. 330.

¹⁵ "Histoire de la France rurale". Vol. 1, p. 297.

¹⁶ G. Duby. L'economie... Vol. 1, p. 87.

стр. 164

венного инвентаря, ни в видах зерновых культур или севооборотах раннее средневековье сколько-нибудь существенно не отличалось от поздней античности. Таким образом, упадка агрикультуры не было. Что же касается недостатка продуктов питания и голода, то их следует, во мнению Дохер, связывать прежде всего с нехваткой рабочих рук. Из-за нее основные виды полевых работ, и особенно пахота, производились не на должном уровне. В частности, вместо предписывавшейся римскими правилами пяти- или даже девятикратной вспашки в раннее средневековье на тяжелых землях едва справлялись с двукратной, реже - с трех-четырехкратной¹⁷ .

Работа Дохер не без оснований вызвала критику со стороны некоторых западных рецензентов¹⁸ . Ряд ее тезисов, в том числе главный вывод об агрикультурном континуитете, выглядит слабоаргументированным. Отдельные свидетельства сохранения римской агротехники явным образом абсолютизируются. Тем не менее полностью игнорировать собранные Дохер материалы о преемственности агрикультуры было бы неоправданно. Даже единичные факты использования римских приемов говорят о том, что они не были забыты. Задача, однако, состоит в том, чтобы понять, почему они не применялись достаточно широко. Подобной постановки вопроса, предполагающей перенос центра тяжести исследования в социальную сферу¹⁹ , мы не найдем ни у Дохер, ни у ее западных критиков.

Особенности урожайности сельскохозяйственных культур и производительности труда, обусловливавшиеся различиями общественных укладов раннего средневековья, вообще получили недостаточное освещение в обозреваемой историографии. Данная проблема затрагивается в ней лишь на более поздних материалах. Так, Ж. Дюби констатировал, что, когда в середине XII в. совершенствование сельскохозяйственного инвентаря и улучшение агрикультуры вызвали рост урожайности, он сказался на крестьянских держаниях раньше, чем в господском хозяйстве²⁰ . Нет сомнения, что это обстоятельство сыграло большую роль в сокращении домена и в эволюции господствующей формы ренты в целом²¹ . Но это как раз и подтверждает огромное значение социальных условий хозяйственной деятельности. Подобные условия, несомненно, оказывали свое влияние и в раннее средневековье. Они могли отразиться и на производительности труда, и на интенсивности трудовых усилий, и на уровне урожайности в разных хозяйствах того периода.

Не исключено, что в период генезиса феодализма интенсивность труда мелкого свободного земледельца на принадлежавшей ему земле была ниже, чем интенсивность и производительность труда зависимого крестьянина на земельном наделе, являвшемся частью складывавшейся в то время феодальной вотчины. Ведь свободный земледелец не должен был заботиться об обеспечении своим трудом кого бы то ни было, кроме своей семьи. Зависимый же крестьянин был (вынужден напрягать свод силы, чтобы добиться на своем держании такой урожайности, которая обеспечила бы еще и выполнение сеньориальных оброков и других повинностей. Если бы это предположение оказалось верным, то первый период истории сеньории (то есть каролингский период в Западной Европе) скорее должен был быть временем постепенного роста урожайности и соответственно сокращения частоты голодных лет. Разумеется, превращенный в зависимого крестьянина свободный земледелец далеко не сразу мог постигнуть суровую необходимость интенсификации своего труда. В ходе глубокой и мучительной перестройки, связанной со становлением феодализма, в обстановке войн и междоусобиц могли поэтому одновременно действовать противоречивые тенденции в динамике валовых урожаев зерна.

Для того чтобы подобные гипотезы поставить на базу фактов, необходимо исследование ряда конкретно-исторических вопросов. Прежде всего должно быть проверено

¹⁷ R. Doehaerd. Le Haut Moyen Age occidental. Economies et societes (NouvelleClio). P. 1971.

¹⁸ См. рец. M. Bur: "Information historique" (P.), 1972, N 4, p. 189.

¹⁹ Ср. М. А. Барг. Е. А. Косминский как исследователь аграрной истории Англии. "Средние века". Вып. 37.

²⁰ G. Duby. Guerriers et paysans. VII-e-XII-е siecles. Premier essor de l?economic europeenne. P. 1973, p. 224.

²¹ С. Д. Сказки. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века. М. 1968. Гл. VII-VIII.

стр. 165

традиционное представление об учащении голода в каролингский период ²² . Для этого требуют нового обследования нарративные и агиографические памятники и меровингского и каролингского времени. Первая попытка в этом направлении, предпринятая М. Рушем, привела автора к парадоксальному выводу о том, что встречающиеся в каролингских памятниках упоминания о голоде свидетельствуют лишь о боязни возможного голода, ню не о нем самом²³ . Автор приводит многочисленные данные о необыкновенно больших - по объему съедаемых продуктов - рационах клириков и светских людей во Франкском государстве начала IX века. Как полагает Руш, величина этих рационов была продиктована недостатком высококалорийной пищи (особенно мяса). Именно большие по объему рационы (около 1,5 кг хлеба в день на человека) были, по мнению автора, одной из главных причин периодической нехватки продуктов, которая при наличии привычки к "перееданию" воспринималась как угроза голода²⁴ . Хотя работа Руша содержит ряд весьма интересных данных о питании в начале IX в., ее основной вывод (как и вытекающее из него предположение об отсутствии упадка урожайности в каролингский период) представляется недостаточно аргументированным²⁵ . Вряд ли вообще можно выяснить уровень средневековой урожайности лишь через нормы питания. Более перспективным представляется непосредственное изучение сельскохозяйственного производства. Разумеется, эта задача наталкивается на очень большие трудности, связанные с отсутствием прямых данных о производительности труда и урожайности. Тем не менее возможности использования в этих целях косвенных приемов здесь еще далеко не исчерпаны²⁶ . Перейдем теперь к характеристике дискуссий, касающихся динамики земледелия в период классического западноевропейского средневековья - в X-XV веках. Традиционная точка зрения, восходящая еще к немецкому историку конца прошлого века К. Лампрехту, предполагает постепенный рост уровня земледелия в течение всего этого времени. Лампрехт, специально исследовавший территорию бассейна Мозеля в период до XIII в., распространял свои выводы преимущественно на междуречье Сены и Везера (то есть на Западную Германию и Северо-Восточную Францию)²⁷ . Позднее эта точка зрения возобладала по отношению к большей части Германии и Франции X-XV веков. Слихер ван Бат предпринял попытку развернутого подтверждения этого мнения применительно ко всей Европе. С этой целью он собрал и опубликовал сводку всех известных ему прямых данных средневековых источников об урожайности основных земледельческих культур²⁸ . Опираясь на эти данные, он выделил в развитии европейского земледелия в IX-XIX вв. четыре последовательные фазы агрикультурного прогресса, соответствующие разной урожайности зерновых: A. Сам-3 - 3,7; B. Сам-4,1 - 4,7; C. Сам-6,3 - 7,0; D. Сам-7,0 - 10,0. Выявляя сходные фазы урожайности, он разделил затем все страны Европы на четыре группы в зависимости от темпа повышения урожайности. Для IX-XV вв. в первую группу вошла Англия, во вторую - Франция, в третью - Германия и Скандинавия, в четвертую - страны Восточной Европы. Как полагает Слихер ван Бат, его материалы обнаруживают, с одной стороны, неравномерность в агрикультурном развитии европейских стран (например, Англия достигает второй фазы около 1250 г., Франция - около 1300 г., Германия и Скандинавия - около 1500 г., страны Восточной Европы - около 1550 г.),

²² См. F. Curschmann. Hungersnote im Mittelalter (VIII-XIII Jh.). "Leipziger Studien aus dem Gebiet der Geschichte", VI, 1900; R. Doehaerd. Op. cit., pp. 58 - 66; см. также E. Muller- Merters. Karl der Grosse, Ludwig der Fromme und die Freien. B. 1963, S. 97ff.

²³ M. Rouche. La faim a l'epoque carolingienne: essai sur quelques types de rations alimentaires. "Revue Historique", 1973, t. 508.

²⁴ Ibid., pp. 311, 318 - 320.

²⁵ Автор исходит из анализа рационов питания, зафиксированных в качестве норм в различных памятниках. Хотя величина этих норм, разумеется, небезынтересна, видеть в них реальные рационы едва ли верно (без дополнительной аргументации). Особенно это касается периода неурожаев. Поэтому доказать отсутствие голода наличием больших норм питания вряд ли можно.

²⁶ См. Ю. Л. Бессмертный. Урожайность зерновых в Германии XII-XIII вв. "Проблемы германской истории". Вып. 2. Вологда. 1973.

²⁷ K. Lamprecht. Deutsche Wirtschaftsleben im Mittelalter. Leipzig. 1885 - 1886.

²⁸ B. H. Slicheгvan Bath. Yield Ratios. 810 - 1820.

стр. 166

с другой - всеобщность роста урожайности, совершавшегося, хотя и с перерывами, в течение всего средневековья.

Специалисты единодушно признают стимулирующий характер работы Слихера ван Бата и столь же единодушно ее критикуют²⁹ . Отмечается прежде всего неполнота собранных в ней данных, особенно по Центральной и Восточной Европе. Подчеркивается недопустимость абсолютизировать фрагментарные сведения об отдельных областях, делая по ним вывод о стране в целом. Еще резче осуждается игнорирование того, к какому году - урожайному или неурожайному - относятся собранные материалы (что могло привести к искажению всей картины эволюции)³⁰ . Сводку Слихера ван Бата стали поэтому называть "цифровым миражем"³¹ .

Тем не менее многие специалисты продолжают разделять - с теми или иными уточнениями - мнение о прогрессе агрикультуры (и урожайности зерновых культур в частности) в течение всего периода развитого феодализма в Западной Европе. Наибольшей известностью пользуется концепция Дюби, согласно которой в IX-XII вв. урожайность зерновых в Западной Европе примерно удвоилась (от сам-2,5 до сам-4). Основания для такого вывода дают, с точки зрения Дюби, во-первых, отдельные данные о соотношении посеянного и собранного зерна, во-вторых, повсеместное дробление крестьянского надела, сократившегося за это время как минимум вдвое, и, в-третьих, многочисленные данные об усовершенствовании сельскохозяйственного инвентаря. Особое значение среди этих аргументов Дюби придает дроблению крестьянского держания, подчеркивая, что оно могло иметь место лишь при условии соответствующего увеличения продуктивности земли, то есть повышения урожайности. В XIII в., как он полагает, рост урожайности сначала замедлился, а к концу XIII в. сменился сокращением урожайности. Это объяснялось в конечном счете резким увеличением численности населения, принудившим расширить пашню до таких пределов, что пришлось из-за нехватки пастбищ сократить количество скота (лишая тем самым поля удобрений), уменьшить площадь паров и, главное, ввести в оборот малоплодородные земли. Лишь в XIV в. создаются, по мнению Дюби, условия для повышения урожайности за счет восстановления необходимого равновесия между пашней и пастбищем, улучшения севооборота, введения стойлового содержания скота и роста резервов удобрения, а также вследствие городских капиталовложений в земледелие ³² ,

Развивая эту точку зрения на зерновое производство в XIV в., Р. Фоссье формулирует на материалах Пикардии даже вывод, что XIV в. (вопреки существующей традиции его оценки как катастрофического для деревни) восстановил "равновесие" в земледелии и открыл дорогу сельскому капитализму³³ . В отличие от этого, Г. Буа полагает, что, судя по материалам Восточной Нормандии, пауза в росте урожайности началась уже в середине XIII в.; вплоть до середины XIV в. (или даже позднее) урожайность стагнировала или сокращалась; рост же ее возобновился лишь в XV веке³⁴ .

²⁹ См. рец. А. Н. Чистозвонова на эту работу: "Вопросы истории", 1965, N 7, стр. 180 - 182; Е. LeRoyLadurie. Dimes et produit net agricole (1969). In: "Le territoire de l'historien". P. 1973, p.. 275; J. Торolski. Les etudes sur les rendements du grain en tant qu'un facteur de l'analyse de la croissance economique (Remarques methodologiques). "Terza Settimana..."; Ju. L. Вessmeгtnyj. Z zagadnien dziejow rolnictwa i handlu w Nadrenii w XI I- XI11 w. "Kwartalnik historii kultury materialnej", 1972, N 1, s. 38; C. M. Сiроlla. Storia economica dell' Europa pre- industriale. Bologna. 1974, p. 99.

³⁰ И сам Слихер ван Бат и другие исследователи констатируют, что неблагоприятные по климатическим условиям годы оказывали на средневековую урожайность огромное влияние (см. B. H. Slichervan Bath. Le climat et les recoltes en Haut Moyen Age. "Agricoltura...", pp. 399 - 425; J. Тitow. Le climat a travers les roles de comptabilite de l'eveche de Winchester (1350 - 1450). "Annales E.S.C" 1970 N 2 pp. 312 - 350).

³¹ E. LeRoyLadurie. A propos des rendements du grain en France (du Moyen age au XVIII siecle). "Terza Settirnana..."; M. Cipolla. Op. cit., p. 99.

³² G. Duby. L'economie... Vol. I, pp. 191 - 210; ejusd. Guerriers... pp. 224 - 225.

³³ R. Fossier. La Terre et les homines en Picardie jusqu'a la fin du XIII siecle. Vol. I. P. 1968, p. 409 et suiv.; ejusd. Rendements agricoles en Europe du Nort-Ouest (fin XIII-e-XIV-е siecle). "Terza Settimana...".

³⁴ G. Bois. Crise du feodalisme. Economic rurale et demographic en Normandie Orientale du debut du XIV-е siecle au milieu du XVI-e siecle. P. 1976, p. 188. См. нашу рецензию: "Средние века". Вып. 42. М. 1978.

стр. 167

Но каковы бы ни были подобные уточнения, довольно широкий круг исследователей Франции, Германии и Италии разделяет концепцию Дюби или по крайней мере близок к ней³⁵ .

Однако в 70-е годы наметилось течение, которое ставит ряд наложений этой концепции под сомнение. Оно представлено специалистами по XVI-XVIII вв., тем не менее аргументация и общие установки этого направления таковы, что фактически предполагают ретроспективный пересмотр взглядов и на более ранние эпохи. К числу сторонников этого направления можно отнести в первую очередь Э. Леруа-Ладюри, М. Морило, Г. Нево, М. Эмара (хотя почти все они отличаются большим или меньшим своеобразием своих общеисторических и конкретных взглядов и порою резко полемизируют друг с другом). Среди тезисов, объединяющих последователей этого направления, назовем в первую очередь следующие: в период, начинающийся с XIII-XIV вв. и продолжающийся до середины XVIII (или даже вплоть до середины XIX в.), уровень урожайности определялся естественным плодородием почв; благодаря различию их, в разных местностях этот уровень мог быть очень разным, но в одной и той же местности он был примерно одинаков (незначительно колеблясь в связи с погодными условиями или же военными катастрофами, эпидемиями и т. п.); для всего этого периода была в цел<ж характерна стагнация зернового производства и такого его показателя, как урожайность с единицы площади³⁶ . Ясно, что принятие этих тезисов требует отказа от ряда основных взглядов на динамику земледелия и в период, предшествующий XVI-XVIII векам.

Было бы неверным недооценивать исключительную роль для средневекового земледелия уровня естественного плодородия почвы³⁷ , которую подчеркивают историки этого направления. Существенное изменение этого уровня, тем более в широких масштабах, было тогда действительно невозможным. Однако отсюда отнюдь не следует, что естественное плодородие удавалось в равной мере реализовать в разные эпохи, в различных местах и, главное, в разных социальных условиях и в рамках различных социально-политических и социально-экономических систем. Выше уже говорилось о большом влиянии, которое оказывало на результаты сельскохозяйственного производства включение одного и того же поля в состав либо домена, либо крестьянского держания, либо надела свободного земледельца. Не меньшее значение могли иметь экономико-географические и политико- географические факторы. Рост вблизи той или иной местности городского центра или, наоборот, упадок близлежащего торгового пути, или же проведение новой политико- административной границы - все это накладывало определенный отпечаток на развитие сельскохозяйственного производства и обусловливало разную степень реализации естественного плодородия почвы. Поэтому, несмотря на стабильность предельного его уровня, средневековое земледелие в каждой отдельной местности не было стабильным по своим экономическим возможностям. И урожайность и производительность сельскохозяйственного труда определялись HP только почвенно-климатическими, но и многообразными социально-экономическими, политическими и даже социокультурными условиями.

Тем не менее нельзя закрывать глаза на то, что в традиционной концепции прогресса продуктивности полей в IX-XV вв. есть весьма уязвимые положения. Достаточно напомнить, что для доказательства роста урожайности в X-XIII вв. исследователи имеют для всей Западной Европы лишь два (!) упоминания о соотношении посеянного и собранного зерна в предшествующий период: одно в так называемых "Образцах описей", другое - в Сен- Жерменском полиптике (оба относятся к началу IX в.). Сравнения оказываются, таким образом, без "точки отсчета". Нельзя считать

³⁵ Кроме уже упоминавшихся, назовем также Г. Фуркена, Р. Бутрюша, В. Абеля, Ф. Тремеля, Дж. Керубини.

³⁶ E. Le Roy Ladurie. Dimes et produit... pp. 275 - 279; ejusd. A propos des renctements,.. pp. 1 - 7; J. Goyet E. Le Roy Ladurie. Premiere esquisse d'une conjoncturre du produit decimal et domanial. In: "Les fluctuations du produit de la dime". P. 1972, p. 374; M. Morineau. Cambresis et Hainaut,.. p. 328; ejusd. Les fauxsemblants d'un dernarrage economique: agriculture et demographie en France au XVIII siecle. P. 1971; см. также М. Aymard. Rendements et productivite agricole dans l'Italie moderne (XVI-XVIII). "Annales ELS.C", 1973, N 2.

³⁷ См. Я. Д. Серовайский. К вопросу о продуктивности французского земледелия в средние века (IX-XIV вв.). "Вопросы истории". Вып. 4. Алма-Ата. 1972-

стр. 168

достаточно убедительными и ссылки на дробление крестьянского надела. Его не обязательно рассматривать как результат возросшей продуктивности зернового производства. Возможность для крестьянина прожить с меньшего держания могла быть результатом самых различных факторов: развития животноводства и виноградарства (позволявших обходиться меньшей земельной площадью), роста городского или сельского ремесла и промыслов (дававших крестьянину существенный приработок), распашки нови (дополнявшей основной надел крестьянина и почти всегда не фиксируемой в источниках). Что же касается совершенствования сельскохозяйственного инвентаря, которое, несомненно, имело место в это время, то нельзя исключить предположения, что оно могло сказаться лишь на возможностях распашки нови, не вызывая существенного роста урожайности на старопахотных землях.

Все это означает, что для решения спора о динамике урожайности как в раннее средневековье, так и особенно в период классического феодализма исключительно важен поиск новых приемов, которые позволили бы извлекать из источников серийные данные хотя бы о минимальной урожайности³⁸ . Кроме того, необходимо комплексное исследование средневекового земледелия. Его динамика не может быть выяснена на основе изучения лишь зернового производства. Последнее являлось хотя и самой важной, но не единственной отраслью земледелия. Особенно это касается периода, начинающегося с роста средневековых городов. Виноградарство, животноводство, выращивание технических культур, огородничество, садоводство - эти отрасли приобретают по мере развития товарно- денежных отношений все большее значение. Возможность обмена и зарождение районной специализации земледелия уменьшают значение зернового производства как главного показателя экономического прогресса сельского хозяйства. Для суждения о нем оказывается необходимым принимать во внимание соотношение динамики разных его отраслей.

Эти соображения особенно существенны для оценки историографии, касающейся позднего средневековья. Ведущую роль в ней играют исследователи уже характеризовавшегося выше направления - Леруа-Ладюри, Морино, Нево, Эмар, Гуа. Специально занимаясь состоянием агрикультуры и зернового производства в последние столетия средневековья и в первые века нового времени, они относят к числу тенденций, наиболее общих для XVI-XVII вв., стагнацию - или даже сокращение - урожайности и валового производства зерна. Этот вывод делается по материалам ряда провинций Северной и Южной Франции, некоторых районов Бельгии и отдельных областей Италии. В качестве документальной базы используются большие серии ежегодных данных об объеме зерна, посеянного и собранного в отдельных местностях, или же - чаще - о величине десятины зерном.

Полученные на основе этих статистических сведений абсолютные цифры урожайности, естественно, сильно варьируют по годам и не, менее сильно - в зависимости от местности. Но средние цифры до десятилетиям дают основание, например, Гуа и Нево, констатировать постепенное понижение ряда основных показателей, причем не только в отдельные короткие периоды, но и в течение рассматриваемых столетий в целом. Так, Нево считает характерной для Камбрези начала XVII в. урожайность зерновых в 9 - 10 гектолитров с гектара (около 6 ц) против 18 тремя столетиями раньше, что заставляет его говорить о "многовековой депрессии зернового производства"³⁹ . Гуа констатирует преобладание в области Арля в начале XVII в. урожайности сам-6 - сам-7 против сам-5 к концу столетия (по данным Гуа, этот уровень сохраняется с небольшими перерывами почти до революции 1789 г.)⁴⁰ .

Использование серийных данных за большие промежутки времени (некоторые серии охватывают порою два-три или даже четыре столетия) заставляет со внима-

³⁸ См. предложенную вами методику исследования данного вопроса: Ю. Л. Бессмертный. Некоторые данные по истории земледелия в бассейне Рейна в XII-XIV вв. "Европа в средние века: экономика, политика, культура" М. 1972 стр. 63 - 64.

³⁹ H. Neveux. Les grains du Gambresis (Fin du XIV-е, debut du XVII-e siecles). Vie et declin d'une structure economique. Lille. 1974, p. 358 et suiv.; выводы Г. Нево поддержали Э. Леруа-Ладюри и П. Шоню.

⁴⁰ J. Goy. Les rendements du ble aux pays d'Arles (XVII-XVIII siecles). "Terza Settimana...".

стр. 169

нием отнестись к выводам историков этого направления⁴¹ . Во всяком случае, ясно, что утверждения Слихера ван Бата и других сторонников концепции роста урожайности зерновых культур в позднее средневековье нуждаются для ряда областей и периодов в значительных уточнениях. Однако, как показывают работы последнего времени, использование серийных данных само по себе не обеспечивает надежности выводов; не предохраняет оно и от явного преувеличения стагнационных и регрессивных тенденций в агрикультурной эволюции XVI и последующих столетий. Этот факт обнаружился в ходе полемики, развернувшейся в 1974 - 1977 гг. между Нево и Леруа-Ладюри, с одной стороны, и Морино - с другой⁴² . Последнему удалось показать существенные недостатки такого широко используемого источника о динамике сельского хозяйства в позднее средневековье, как счета десятинных сборов. Морино справедливо упрекает некоторых исследователей, и в частности Нево, в игнорировании тенденции десятинных сборов к "застыванию". Порою на протяжении десятков лет эти сборы сохраняли одну и ту же абсолютную величину (Морино приводит случай, когда десятина не изменялась на протяжении 50 лет). В результате они переставали соответствовать определенной доле урожая (объем которого ежегодно изменялся). Судя но десятинным сборам, нельзя, следовательно, выявить все колебания урожая и урожайности. Десятина отражает в ряде случаев лишь минимальные объемы зернового производства; рост его мог более или менее долгое время не сказываться на величине десятины. Отсюда Морино делает справедливый вывод, что исследователи, игнорирующие эту специфику десятины, неизбежно преувеличивают стагнационные и регрессивные тенденции в развитии сельскохозяйственного производства⁴³ .

Полемика Нево - Морино, привлекшая внимание довольно широкого круга специалистов, побудила к дальнейшей разработке ряда вопросов агрикультурной эволюции в позднее средневековье. Были предприняты дополнительные историко-сравнительные исследования, нацеленные на объяснение сходства и различия в динамике земледелия некоторых географических областей. Стала специально изучаться взаимосвязь изменений в объеме зернового производства с эволюцией системы полей. Углубилось рассмотрение того соотношения, в котором находилось хлебопашество с другими отраслями сельского хозяйства. К сожалению, соотношение всех этих отраслей сельского хозяйства пока что обрисовывается на чисто описательном уровне.

Охарактеризованные дискуссии привели к вовлечению в науку новых источников и к постановке новых задач, способствуя таким образом дальнейшей разработке некоторых важных проблем средневекового земледелия. В то же время эти дискуссии еще раз подтвердили основополагающее значение вопросов методики и методологии для плодотворного исследования исторического прошлого даже в такой специальной области, как средневековая агрикультура⁴⁴ .

⁴¹ Гораздо менее убедительна трактовка причин стагнации (или регресса) урожайности, предложенная этими исследователями. Одни, например, Г. Буа, пытаются доказать существование при феодализме особого "социально-экономического закона" понижения производительности труда (в силу невозможности интенсификации производства). Другие, например, Нево, считают главным отсутствие у земледельцев "капиталистического духа", который побуждал бы их производить сверх того, что необходимо для стабильности их социально-политического положения. Третьи, в том числе Морино, ссылаются на невозможность преодолеть границы естественного плодородия почв, а также на разрушительную роль войн, на неблагоприятные последствия революции цен и т. п.

⁴² См. сноску 7.

⁴³ M. Morineau. Cambresis et Hainaut... pp. 331 - 334; ср. E. Le Roy Ladurie. Dimes et produits,.. p. 271.

⁴⁴ Эти вопросы, как и эволюция средневековой агрикультуры в целом, привлекают большое внимание советских медиевистов. Кроме названных выше работ, см.: А. Д. Люблинская. Французские крестьяне в XVI-XVIII вв. Л. 1978; В. Е. Майер. Деревня и город Германии в XIV-XVI вв. Л. 1979; см. также: Е. В. Гутнова. Советская медиевистика за десять лет (1968 - 1977). "Средние века". Вып. 42.

Постоянный адрес данной публикации: