К началу XIX века Дагестан не представлял собой экономически и политически единого целого.

На сравнительно обширной территории Дагестана ко времени завоевания его царизмом сложились многочисленные: политические образования, различные по своему этническому составу и резко отличавшиеся друг от друга в отношении политического и социально-экономического строя.

Здесь существовали владения кумыкских князей, шамхальство Тарковское, ханства Мехтулинское, Аварское, Казикумухское, Кюринское, Дербентское, уцмийство Каракайтагское, майсумство Табасаранское¹ в несколько десятков обществ вольных, часть которых объединялась в союзы (Даргинский, Акушинский, Анкратльский, Ункратльский и др.).

Входившие в состав этих политических подразделений народности в связи с разнообразием природных условий и факторами исторического порядка находились на различном уровне общественно-экономического развития. В то время как одни из них достигли стадии развитых феодально-крепостнических отношений, другие оставались на топ ступени общественных отношений, когда "наряду с разделением на свободных и рабов появляется различие между богатыми и бедными - с новым разделением труда новое разделение общества на классы"² , и, наконец, третьи сохраняли примитивное патриархально-общинное устройство.

Наиболее передовым в смысле экономического и социального развития был Приморский Дагестан, занимающий береговую низменность и предгорную зону. Северную часть его населяли главным образом кумыки и ногайцы, а южную - дербентские и азербайджанские тюрки. Основу экономики района составляло земледелие, находившееся на значительном уровне развития. Здесь производились посевы пшеницы, ячменя, чалтыка, проса и кукурузы. Помимо посевов зерновых культур широкое распространение получило садоводство, огородничество и разведение виноградников. Важную отрасль хозяйства составляли разведение марены и посадка тутовых деревьев с целью разведения шелковичных червей³ . В некоторых местах добывалась соль и нефть. В северной части приморской низменности большую роль играло крупное скотоводство⁴ . Избытки сельского хозяйства сбывались как внутри Дагестана, так и на внешние рынки в обмен на промышленные изделия. Внешний обмен

¹ Названия "шамхальство", "ханство", "уцмийство" и "майсумство" произошли от титулов правителей этих самостоятельных владений.

² Ф. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства", стр. 216. Партиздат. 1937.

³ Газета "Кавказ" NN 44 и 53 за 1851 год.

⁴ Неверовский "Краткий взгляд на Северный и Средний Дагестан", стр. 43. СПБ. 1847.

преимущественно ориентировался на Персию и Россию.

Общественные отношения складывались в тесной связи с системой землепользования.

В Кумыкии, занимавшей обширную плоскость между Тереком и Сутажом, к востоку от Качкалыковского хребта, еще до XVIII века завершился процесс разложения и исчезновения родовой собственности на землю. Земля превратилась в личную собственность и как таковая отчуждалась, дробилась и сосредоточивалась в немногих руках. На положение крупных землевладельцев выдвинулись прежде всего представители родовой знати, так называемые беки, или бии (повелевающие), которые имели рабов (кулов). Рабство в его первобытных формах существовало в Приморском Дагестане с давних времен. Рабы приобретались частью путем; покупки в Закавказском крае, в Персии и в соседних горских областях, частью путем захвата пленных во время начетов. До начала XIX века в деревне Андреевской, Кумыкского округа, существовал, главный рынок по продаже рабов. Но рабство уже, в период XVI - XVIII веков начинает сменяться в Кумыкии феодальным закрепощением.

Как показывает один из официальных документов, кумыкские рабовладельцы сажали своих рабов на землю и превращали в крепостных (чагаров)¹ . Феодализирующаяся родоплеменная верхушка подчиняла себе массы свободного населения, расхищая народные земли и захватывая политическое господство.

Для укрепления своего привилегированного положения кумыкская знать нередко обращалась за помощью к феодалам (джанкам) соседнего шамхальства Тарковского² .

С начала XVIII века кумыкские беки поддерживали свое господство при содействии русского царизма.

В результате вся земля кумыкской плоскости - несколько сот тысяч десятин - оказалась в руках 60 собственников из бекского и узденского сословий. Все остальное население, состоявшее из нескольких тысяч семей кумыков и ногайцев, оказалось в зависимости от собственников земли и ничем не ограждалось от их произвола. Вместе с тем кумыкские князья вскоре после похода Петра I на Кавказ распространили свое господство на северовосточные районы Чечни, принудив население Салатавии, Ауха и Качкалыка платить ясак³ .

Таким образом, общество кумыкской плоскости к началу XIX века резко делилось на два основных антагонистических класса - феодалы с одной стороны и крепостное или закрепощаемое крестьянство - с другой.

Внутри господствующего класса феодалов существовали группы, составлявшие типичную феодальную иерархическую лестницу.

Наверху стояли бии, или беки. В руках беков находилась большая часть земель и вся политическая власть. Наследование недвижимого имущества шло по мужской линии, причем наследниками являлись лишь дети от равных браков.

Вторую группу феодалов составляли джанки, или чанки. Так назывались дети от браков беков с женщинами низшего происхождения. Земельной собственностью джанки владели только в том случае, если бек при жизни наделял их. Своих узденей, или вассалов, джанки не имели, но в остальном они приравнивались к бекам.

К третьей группе господствующего класса относились уздени 1-й степени - сала-уздени, или уллу-уздени (большие уздени). Свое происхождение они возводили к древним выходцам на плоскость из Дагестана, Крыма и других мест. Наряду с беками и джанками сала-уздени владели землями, рабами и крепостными крестьянами⁴ .

Документальный материал показывает, что группа сала-узденей вырастала из верхушечного слоя свободного крестьянства.

В процессе развития феодальных отношений узденские верхи переходили на положение вассалов беков, составляя свиту, дружину последних и получая за свою службу тот или иной феод.

Все благосостояние описанных выше групп господствующего класса покоилось на беспощадной эксплоатации крестьянской массы, которая также распадалась на ряд групп, находившихся в различной степени зависимости от своих владельцев.

Документальный материал выделяет следующие группы зависимого крестьянства: 1) кулы и караваши, 2) чагары, 3) терекемейцы, 4) дегерек-уздени и 5) простые уздени.

¹ Центральное Архивное Управление Грузинской ССР. Ф. 79, арх. N 9, 1866 года. "Сравнительная таблица сведений о зависимых сословиях Дагестанской области".

² Ф. И. Леонтович "Адаты кавказских горцев. Описание гражданского быта кумыков 1843 г.". стр. 185 - 186. Вып. II. Одесса 1883.

³ ЦАУ Чечено-Ингушской АССР. Фонд землеустройства. Д. 85. 1862 года. "Выписка из журнала комитета Кумыкского округа для разбора личных и поземельных прав туземцев" от 22 февраля за N 3.

⁴ ЦАУ Грузинской СОР. Ф. 77, л. 14, л. 117, об. 120. "По исследованию сословного строя в горских племенах Терской области. Кумыкский округ".

Кулы и караваши (рабы и рабыни) представляли собой пережиток патриархального рабства, игравшего вплоть до начала XIX века крупную роль в социально-экономических отношениях Приморского Дагестана. В одном из документов "О зависимых сословиях в Кумыкском округе" дается подробное описание положения кулов, пли холопов. Холопы находились в полной зависимости от своих владельцев. Владельцы могли холопов продавать, менять, дарить, причем разлучали нередко мужей с женами, детей с родителями. Браки холопов во всякое время могли быть расторгнуты владельцами, а при совершении браков не спрашивалось согласия жениха и невесты. Владельцы не подлежали ответственности за жестокое обращение со своими холопами, за наносимое им увечье и даже смерть. Холопы не имели своей собственности: все, что они шмели или приобретали, принадлежало владельцам. Сословие холопов лишено было всяких прав: личных, семейных и по имуществу; обязано было повиноваться своим владельцам, и на нем лежали все домашние и полевые работы. По обычаю (адату), женский пол должен был также повиноваться требованиям владельцев по удовлетворению половых побуждений; прижитые таким путем дети считались "вольными".

Группа чагаров, или крепостных, составляла в начале XIX века основной слой зависимого крестьянства в северном Приморском Дагестане.

Категория чагаров образовалась частью из посаженных на землю рабов, а частью из свободных малоземельных и безземельных крестьян, "искавших покровительства сильных и влиятельных князей" и, следовательно, попадавших в зависимость от крупных землевладельцев через систему прекарий или коммендаций¹ .

"Чагары не могли переселяться из одного аула в другой или без позволения своих князей переходить от одного владельца к другому; в последнем случае первый владелец брал с чагара 100 руб. или возвращал чагара обратно". "Князья имели право продавать чагар", "наказывать их разным способом, смотря по роду преступлений, лишать же их жизни не имели права".

Имущество чагара считалось его наследственной собственностью, но если не оказывалось наследников мужского пола, то имущество переходило в пользу князя за вычетом некоторой доли наследникам женского пола² .

Повинности чагаров по отношению к владельцам не были строго определены. Здесь действовал полный произвол феодалов.

Третью группу зависимых составляем терекемейцы, или тэркема. Так назывались люди лично свободные и зависимые лишь по земле, которую они держали от помещика-бека. В качестве держателей бекской земли они несли за нее барщину (по-кумыкски - булка) и платили оброк, но были свободны от повинностей, вытекавших из состояния личной несвободы (произвольное обложение налогами со стороны бека, "мертвая рука" и т. д.). Князья могли повинности терекемейцев передать, продать или и одарить навсегда или на время другому лицу³ . С развитием феодализма большая часть терекемейцев (переходила на положение чагаров. В первой половине XIX века терекемейцы оставались лишь в Темир-ауле, Чант-ауле и Костеке, Андреевского участка⁴ .

К последней категории зависимых принадлежали простые уздени. Документальный материал называет эту группу крестьян "свободными поселянами" и различает двоякий вид зависимости их от беков:

"1) свободные поселяне (уздени), живущие на бекских землях с правом наследственного пользования этими землями, за что они несут в пользу владельцев повинности обычаем: установленные, и

2) свободные поселяне (уздени), живущие на собственных землях, но под управлением известной бекской фамилии, которой издавна предоставлено право полицейской расправы над этими поселянами, которые в вознаграждение за это исполняют некоторые полевые работы"⁵ .

Такова классовая структура кумыкских обществ к началу XIX века.

К югу от владений кумыкских князей расположены были шамхальство Тарковское и ханство Мехтулинское.

Шамхальство Тарковское являлось одним из наиболее древних и крупных феодальных княжеств Дагестана. Согласно арабской летописи "Дербент Намэ", наименование "шамхал" носили первые правители Дагестана, которые назначались арабами-завоевателями. В русских исторических источниках шамхалы упоминаются впервые в XVI веке, когда начинаются постоянные сношения шамхалов с царской Россией. Шамхалы первоначально имели постоянную резиденцию в Кази-

¹ ЦАУ ДАССР. Ф. 483, д. 13. "Сведения о зависимых сословиях в Кумыкском округе".

² Там же.

³ Там же.

⁴ Газета "Кавказ" N 78 за 1860 год.

⁵ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 79, арх. N 9. л. 20. 1866 год. "Краткая записка о зависимых сословиях Дагестанской области".

Кумухе. В XVI веке они перенесли столицу на берег Каспийского моря, в Тарки (позже Петровск, ныне Махач-Кала). Владениями шамхалов считались все области Северовосточного и Среднего Дагестана. В середине XVII века казикумухцы подняли восстание против шамхала, перебили многих представителей династии. Во главе казикумухских обществ поставлен был халклаучи, т. е. вождь, избранный на всенародном собрании и обладавший весьма ограниченной властью¹ .

Вслед за казикумухцами от шамхала отпали Даргинское и Койсубулинское вольные общества, кумыкские владения к северозападу от реки Сулака, Мехтулинское ханство и другие. К концу XVII века владения шамхалов Тарковских отграничивались северовосточным углом Дагестана, расположенным между рекой Сулаком и Каспийским морем и населенным преимущественно кумыками.

В начале XIX века под властью шамхала находилось 14 селений в составе 5310 дымов и 346 дымов кочующих в шамхальстве ногайцев с общим количеством населения до 30 тысяч человек. Все земли шамхальства считались собственностью шамхала, джанков и беков. Приблизительно половина населения, в том числе все кочующие ногайцы, отбывала феодальные повинности в пользу шамхала, другая половина, за исключением двух деревень, несла повинности в пользу джанков и беков. Некоторые деревни находились в совместном владении шамхала и беков² .

Выделившееся из шамхальства в XVII веке Мехтулинское ханство включило в себя около десяти селений с общим количеством жителей до 10 тысяч человек. Общественный строй Мехтулы, как и шамхальства, характеризовался господством феодально-крепостнической системы. Для примера перечислим повинности, которые отбывались крепостными хана в селах Б. Дженгутай, М. Дженгутай, Дуранги и Апши. Крестьяне этих селений прежде всего работали на ханской земле. Они обязаны были пахать ханское поле, засевать его, снимать урожай и свозить, а также обрабатывать сады хана. Затем крестьяне выполняли разные работы на ханском дворе и несли разные подвозные повинности (доставка дров, предоставление подвод при поездках ханского семейства и конных чагаров для посылок).

Наряду с отработочной рентой крепостные хана отбывали ренту продуктовую. Крестьяне платили зерном с каждого дыма (сабу), скотом (кент-ясак), мякиной (кууг) и т. д. При женитьбе членов ханского дома и потребении устанавливались чрезвычайные продуктовые сборы с крестьян.

Наконец, в пользу хана поступали штрафы за преступления и пошлины с провозимых товаров³ .

Теми же чертами развитого феодализма характеризовалась социальная структура обществ, населявших приморскую область Южного Дагестана, так называемую Терекемейскую равнину. В политическом отношении эта область входила в состав владений Дербентского ханства и частично Каракайтагского уцмийства (Нижний Каракайтаг) и Табасаранского майсумства (Восточная Табасарань).

О феодально-крепостническом характере терекемейских обществ свидетельствуют данные о земельных отношениях.

По одному из документов видно, что на плоскости Южного Дагестана различались три вида земель: 1) общественные, 2) мюльки и 3) ятага, или кутаны бекские.

Общественные земли, пахотные и покосные, находились в пользовании целых обществ и переделялись почти ежегодно. Раздел земли производился по числу плугов. Кроме того выделялись участки кузнецу, мулле и чоушу (судебному исполнителю). Обработка земли велась тяжелыми платами, в которые впрягалось 4 пары буйволов. И так как не было хозяев, имевших полный плут, то в плуге участвовали несколько хозяев, которые вели обработку совместно и затем делили урожай пропорционально числу рабочего скота.

Мюльками называли земли, расчищенные из-под леса. Они считались владением тех, кто производил расчистку. Владелец мюлька имел право продать его кому пожелает.

Кутаны бекские - это бывшие свободные пастбища, превращенные в бекские пастбища и распашки⁴ .

Однако, как показывает тот же документ, свобода общественных земель и мюльки была весьма относительной. Веки рассматривали и эти земли как свою собственность, облагали их повинностями, захватывали и присоединяли к своим кутанам.

В связи с феодальным характером земельных отношений общество равнинной

¹ О. Габиев "Лаки. Их прошлое и быт". Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 36, стр. 17 - 22. Тифлис. 1906.

² "Сборник сведений о кавказских горцах". Вып. I, стр. 70 - 80. Тифлис. 1868.

³ "Сборник сведений о кавказских горцах". Вып. II, стр. 9 - 16. Тифлис. 1869.

⁴ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. 3, лл. 16 - 25 об. "Записка о сословно-поземельном строе в Кайтаге с приложением к ней". 1866 год.

полосы Южного Дагестана резко распадалось на два класса: класс феодалов - беков - и крепостных райятов - при незначительном слое узденей.

Беки полновластно распоряжались находившимся на их землях крепостным населением - райятами¹ . Последние подобно чагарам Северного Дагестана, "отбывали бекам повинность работой и произведениями земли"² . Беки имели над райятами неограниченную судебную и административную власть³ .

Кроме райятов, других зависимых трупп памятники не упоминают. Повидимому, рабство здесь к началу XIX века уже отмерло. Слой свободных узденей был также весьма незначителен. Из этого слоя беки набирали нукеров, которые составляли военную и служебную отиту беков. За службу беки давали нукерам различные подарки скотом и вещами и право получения земельной ренты с райятов.

Таким образом, хозяйство плоскостной части Дагестана переживало в начале XIX века значительный под'ем. Расширялась запашка зерновых культур, развивалось садоводство и огородничество, все Ставшее распространение получали культуры марены, табака и шелковичного червя. Увеличение общей продукции сельского хозяйства вело к выделению ремесленной и торговой деятельности как особых профессий. В одной запаси адатов Южного Дагестана указывается, что беки взыскивали за право торговли в терекемейских деревнях до 200 диларов (червонцев)⁴ . В другом памятнике упоминаются торговцы и ремесленники из евреев, занимавшиеся разведением табака и выделкой кож и платившие бекам натуральные повинности⁵ .

Несколько иную картину представляла собой социально-экономическая структура обществ Среднего Дагестана, населенного даргинцами, аварцами и казакумухцами, или лаками.

Основой экономики района было скотоводство с преобладанием овцеводства. Земледелие велось в небольших размерах в долинах и по террасам. Восточная часть района являлась довольно плотно населенной, что способствовало раннему развитию здесь кустарных промыслов.

На основе избытков шерсти прежде всего развивалась шерстяная кустарная промышленность.

Выделка бурок, ковров и сукон играла крупную роль в экономике не только Нагорного Дагестана, но и всего Кавказа. Центрами шерстяной кустарной промышленности были селения Согратль (земля сукна), Кумух, Акуши и Келя. Суконные изделия вывозились под именем лезгинской шали⁶ .

Кроме шерстяной промышленности важное место в экономике восточной части Среднего Дагестана занимала обработка металлов - выделка оружия, лудильно-паяльное дело, а также обработка дерева, камня, гончарное и кожевенное ремесла.

Северозападная часть Среднего Дагестана была потребляющим районом. Полеводство существовало в крайне ничтожных размерах. Более развито было овцеводство и садоводство. Кустарная промышленность, преимущественно шерстяная, составляла одну из важных отраслей хозяйства.

Внутренняя торговля в Среднем Дагестане отсутствовала. Некоторую роль играла внешняя торговля. Горцы сбывали продукты скотоводства и ремесла в соседние страны в обмен на продукты земледелия.

Центрами обмена являлись аулы Чох, Буртунай, Согратль, Араканы и др.⁷ .

Особенности материального производства определяли специфику социального строя среднедагестанских обществ.

Преобладание в экономике скотоводства задерживало процесс общественного расчленения. Имущественная диференциация развивалась здесь прежде всего по линии мобилизации скота как основного средства производства в руках родоплеменной знати. Выделявшаяся аристократия применяла в своем расширявшемся хозяйстве труд рабов. Значительную роль в возвышении ее играли торговля и грабительские войны с соседними племенами. Представители родовой верхушки превращались в "наследственных судей, старшин и военачальников", выдвигались на положение правящего сословия. "Так органы родового строя постепенно отрываются от своих корней в народе, в роде, в фратрии, в племени, а весь родовой строй превращается в свою

¹ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. 3, л. 5 об. "Записка о сословно-поземельном строе в Кайтаге с приложением к ней". 1866 год.

² Эсадзе "Историческая записка об управлении Кавказом", стр. 467. Тифлис. 1907.

³ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. 3, л. 13. 1866 год. Подробное перечисление повинностей райятов дано в показаниях беков сословно-поземельной Комиссии 1871 - 1877 годов. ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 79, д. 19, лл. 7 - 8, 19 - 20, 22 - 23, 258 - 259.

⁴ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 79, арх. 12, л. 15 - 16. 1867 год.

⁵ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. 13. л. 14. 1866 год.

⁶ Газета "Кавказ" N 235. 1877 г. "К характеристике восстания лезгин".

⁷ Акты Кавказской археографической комиссии. Т. VII, стр. 530; А. Руновский "Записки о Шамиле", стр. 23 - 24.

противоположность: из организаций племен для свободного регулирования своих собственных дел оно превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, и соответственно этому его органы из орудий Народной волн превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа"¹ .

Экономическое и политическое усиление родовой аристократии, рычагом которого являлось рабовладение, неизбежно приводило к зависимости свободных членов общины от этой аристократии. Вместе с тем происходил процесс захвата обособлявшейся рабовладельческой верхушкой общинных земель. Однако в условиях скотоводческо-пастбищного хозяйства с его недостаточно прочными территориальными связями этот процесс формирования феодальной земельной собственности протекал медленно. Натиску феодализирующейся родовой знати противостояли здесь не разрозненные крестьянские хозяйства, а сплоченные коллективы общин, затруднявшие и ограничивавшие возможность эксплоатации. В значительной части Среднего, Дагестана община продолжала играть центральную роль в хозяйстве и общественной жизни. Здесь существовал ряд вольных обществ, выступавших в качестве самоуправляющихся социально-политических единиц. Во главе таких обществ стояли выборные старейшины, которые носили название "кевхи" и "кадии". Наиболее важные вопросы разрешались на народных собраниях. Наряду со старейшинами в вольных (обществах имелись второстепенные выборные должностные лица, известные под названием "картов", "мангушей", или "чоушей", и "тургаков", и кроме того представители духовенства - "муллы", или "будуны", также избираемые целым обществом, или "джамаатом"² .

Некоторые из вольных обществ объединялись в более или менее крупные союзы, представлявшие тобой военно-политические об'единения. Так возникли, например, Даргинский и Акушинский союзы обществ. М. Ковалевский довольно верно описывает образование таких союзов: "Древнейшему и обыкновенно могущественнейшему аулу удавалось, путем нередко молчаливо заключенных союзов, взять на себя руководство судьбами соседних с ним обществ, и в этом случае сельский старшина этого аула принимал на себя предводительство в военных походах и сосредоточивая в своих руках право судебного разбирательства и вне пределов общины; последнее, впрочем, каждый раз лишь по ходатайству сторон"³ .

Классовая диференциация в вольных обществах проходила по линии выделения трех основных групп: родовая знать и духовенстве, становившиеся крупными скотоводами и землевладельцами, свободное крестьянство - основная масса населения и рабы, принадлежавшие родовой знати.

Несколько дальше процесс феодализации зашел в Казикумухе и Аварии. Здесь очень рано сложились крупные союзы мелких родственных племен. Стоявшие во главе племенных союзов верховные военачальники собирали "вокруг себя толпу жаждавших добычи молодых людей"⁴ и предпринимали грабительские набеги на соседние народы. Грабеж становился целью. "Грабительские воины усиливают власть верховного военачальника, равно как и второстепенных вождей; обычное избрание их преемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в особенности со времени установления отцовского права, переходит в наследственную масть, которую сперва терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют; закладываются основы наследственной монархии и наследственного дворянства"⁵ .

Такую картину возвышения военно-племенной аристократии на положение правящего класса мы наблюдаем в Казикумухе в XVII веке. До этого времени свободные казикумукцы, или лаки, выбирали себе вождей (халклаучи) в походах и набегав. Вождь не имел никакой власти в мирное время, но в набегах все участники под страхом смерти беспрекословно подчинялись его приказаниям. Если вождь не исполнял всех желаний выборных, то он мот быть тотчас смещен. Предания указывают, что не все халклаучи умели пользоваться и дорожить народным расположением. Некоторые из них пытались использовать свою власть в целях личного обогащения.

В конце XVII века во главе казикумухцев стал молодой и воинственный халклаучи Чолак-Сурхай. Сделавшись вождем лаков, Чолак-Сурхай все время проводил в набегах на соседние области и настолько укрепил свою власть, что в начале XVIII века провозгласил себя ханом с наследственными правами. С этого момента ни народ, ни старшины не вмешивались в дела управления страной⁶ .

¹ Ф. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства" стр. 217. Партиздат. 1937.

² М. Ковалевский "Закон и обычай на Кавказе". Т. II, стр. 160 - 162. М. 1890.

³ Там же, стр. 162 - 163.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. 1-я, стр. 121.

⁵ Там же, стр. 140.

⁶ С. Габиев "Лаки. Их прошлое и быт". "Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа". Вып. 36, стр. 28. Тифлис. 1906.

По той же линии шло возвышение аварских ханов. До начала XVIII века история Аварии почти совершенно неизвестна. Среди аварских обществ наиболее сильным являлось общество Хунзах, занимавшее плоскую возвышенность в самом центре Дагестана, между Андийским и Аварским Койсу. Хунзахцы подчинили себе окрестные общества и обложили их данью. Во главе Хунзаха стоял выборный вождь, называвшийся нуцалом и близко напоминавший казикумухского халклаучи. Первоначально обязанность нуцала заключалась в сборе ополчения и начальствовании над ним. В управление народом он не вмешивался; каждое общество управлялось собственными старшинами. С течением времени на базе развивавшегося рабовладения и тортового обмена с соседними странами экономическое и политическое значение нуцала и хунзахской родовой знати усилилось. Крупнейшую роль в возвышении нуцалов сыграли грабительские войны. К началу XVIII века хунзахские правители распространили свое влияние на значительную часть Аварии и сменили титул нуцалов на звание ханов с передачей этого звания своему потомству¹ .

Вполне понятно, что возвышение казикумухской и аварской военно-родовой аристократии сопровождалось усилением нажима на свободную крестьянскую массу и захватом общинных земель.

К началу XIX века в Казикумухе и Аварии выделяется крупное поместье, которое проникает в свободный аул. Тем не менее возникавшее поместное хозяйство далеко не развернуло своей нивелирующей работы, далеко не захватило свободных узденей; последние все еще составляли основную прослойку в казикумухском и аварском обществах. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что рабочей силой в ханских поместьях являлись исключительно кулы, т. е. посаженные на землю рабы. Так, один из документов указывает, что в Казикумухском ханстве существовали две деревни - Кодрух и Четрух, населенные исключительно кулами² . Другой документ перечисляет четыре деревни в Аварском ханстве: Ках, Хинниб, Кгуаниб и Тхляилюб, населенные также исключительно кулами³ .

Почти аналогичную картину в отношении социально-экономической структуры представляли собой общества Южного Дагестана, населенного лезгино-самурскими народами. Район этот охватывал округа: Кайтаго-Табасаранский, исключая приморскую равнину, Кюринский и Самурский.

Основу хозяйства района составляло овцеводство. На зиму и весну овцы перегонялись в Нухинский, Шемахинский, Кубинский и Закатальский округа. В отдельных аулах занимались хлебопашеством, садоводством, пчеловодством и сбором орехов. В небольших размерах имелась кустарная промышленность по выделке ковров, деревянной и глиняной посуды. Село Кубачи славилось выделкой оружия. Торговля поддерживалась с Кубою и Нухою, куда сбывались продукты скотоводства в обмен на промышленные товары⁴ .

Полукочевой характер хозяйства обусловливал слабость общественного расчленения южнодагестанских нардов. Родовая община продолжала играть крупную роль в общественном быту южнодагестанских горцев. Общины об'единялись в союзы - магалы. Все опоры внутренней жизни магалы разрешали на общих народных собраниях, на которых выбирались старшины, судьи и тулгаки - исполнители. Суверенным собственником земли являлся магал, который распределял земельные угодья между общинами, а последние в свою очередь наделяли участками своих членов⁵ . Магалы соединялись по признаку этнического родства в более широкие союзы, возглавляемые вождями-военачальниками; "верховный военачальник, как у греков и римлян, уже домогался тиранической власти и иногда достигал ее. Такие счастливые узурпаторы, однако, отнюдь не были неограниченными властителями; но они уже начинали разбивать оковы родового строя"⁶ . В качестве таких военачальников-узурпаторов выдвинулись: уцмий (от арабского "исмий" - именитый) в Кайтаге, майсум (справедливый) в Табасарани и кюринский хан.

Как указывается в одном документе, "достоинство уцмия переходило к старшему в роде, но всегда сопровождалось народным избранием на общей сходке всех свободных обществ"⁷ . Однако в памяти народ-

¹ В. Вейденбаум. Путеводитель по Кавказу, стр. 99 - 100. Тифлис. 1888.

² ЦАУ Грузинской ССР. Арх. канцелярии наместника на Кавказе. "Сведения о видах крепостной зависимости, существующих у туземного населения Дагестанской области". 1865 г., св. 8711, д. 21, 19 - 22.

³ Руновский "Взгляд на сословные права и взаимные отношения сословий в Дагестане", стр. 19.

⁴ Поездка г. Беккера по Южному Дагестану. "Сборник сведений о кавказских горцах". Т. IX, стр. 32 - 35. 1876.

⁵ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. 3, лл. 58 - 62. "Записка о сословно-поземельном строе в Кайтаге". 1866.

⁶ Ф. Энгельс "Происхождение семьи, частной собственности и государства", стр. 189. Партиздат. 1937.

⁷ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. N 3, л. 3.

ной сохранились случаи узурпаторства. В своем стремления к усилению власти уцмий опирался на беков плоскостной части. При уцмии существовала дружина в составе 300 человек, являвшаяся постоянным войском и занимавшаяся грабительскими набегами. На содержание дружины уцмий получал доходы с соляных озер, пошлины с торговых караванов, часть штрафов за преступления¹ . Войны усиливали власть уцмия, но он не был полновластным распорядителем всех дел. Управление находилось в верхнем Кайтаге в руках старшин² .

По этому вопросу мы имеем прямые показания жителей магалов. В одном из таких показаний говорится: "От уцмия мы не были в зависимости, мы не платили ему никаких податей, он не судил нас и в случае опасности, которая грозила уцмию, на защиту его выходили только одни нукеры, служившие при нем, жители же все вообще не обязаны были выходить по его призыву... Суд производили в каждом селении: кадий - по шариату, и карты - по адату. Кадий и карты избирались народом"³ .

В лице уцмия, его нукеров и сельских старшин и судей складывалась в нагорном Кайтаге полуфеодальная прослойка, которая при поддержке феодалов плоскости стремилась подчинить своему господству свободные магалы нагорной полосы, используя пережитки родовой взаимопомощи в качестве орудия закрепощения, т. е. превращая их в простейшие формы феодальной ренты (таможенные пошлины, судебные штрафы и т. д.).

В том же направлении развивался процесс общественной диференциации в Табасарани и Кюринском ханстве. К началу XIX века местная военно-племенная аристократия в лице дружин и возглавлявших их военачальников - табасаранского майсума и кюринского хана - достигла большого влияния, но не успела оформиться в господствующий класс феодалов. Сила патриархально-общинных традиций была здесь еще очень велика, выражаясь в существовании общинного землевладения, общинной администрации (сходы, старейшины) и родового права.

Возвышение и укрепление местной феодализирующейся верхушки произошло при поддержке царских штыков в период завоевания Кавказа. Об этом имеются прямые свидетельства в ряде официальных документов. Так, в одном из документов мы читаем: "В Кюре до 1812 года вовсе не было беков, и поселяне не отбывали бекских повинностей. С назначением в 1811 году Кюринским ханом Аслан-хана вслед за ним прибыли в Кюру и его многочисленные родственники из Казикумуха, которым он стал раздавать в управление деревни Кюринского ханства. Таким образом, бекское сословие появилось в этой части Дагестана при русском управлении"⁴ .

Самурский округ до завоевания царизмом не имел общих правителей. Он распадался навряд союзов вольных обществ-магалов. Документальный материал не говорит о наличии в Самуре не только крепостных сословий, но и рабов. Однако у М. Ковалевского приводятся весьма интересные данные о том, по какой линии шел процесс разложения патриархально-родовой организации самурских обществ. "Наряду с вольными союзами общин, - пишет Ковалевский, - мы встречаем в Дагестане и такие, которым предшествовал факт насильственного подчинения более могущественным аулам более слабых. В таких случаях между бывшими врагами устанавливались определенные обязательства: покровительства и заступничества - с одной стороны, подчинения и платежа - с другой. Наиболее характерный пример таких отношений представляют те, которые существовали между Ахтами и целым рядом соседних с ним обществ Самурского округа. Зависимость последних сказывалась в обложении некоторыми повинностями в пользу жителей Ахтов и в подчинении военному и отчасти гражданскому руководительству со стороны главного аула"⁵ . В конце концов повинности в пользу главного аула становились все более обременительными. В конце XVIII века два селения Самурского округа - Лупкун и Яллах - вынуждены были искать покровительства у казикумухского хана Сурхая II с обязательством уплачивать определенную дань хлебом. В начале XIX века Сурхай-хан уступил платимую селениями дань своим братьям Шуаиб-беку и Исах-беку, которые поселились поблизости от указанных аулов, в селении Кака. С проникновением в Южный Дагестан царского владычества за какинскими беками признаны были права феодальных владетелей⁶ .

¹ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. N 3, лл. 4 - 5.

² ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 79. д. 13. 1870 - 1872 гг., лл. 65 - 68.

³ Там же.

⁴ "Земельные отношения в дореволюционном Дагестане". "Красный архив" N 6 (79), стр. 137. 1936.

⁵ М. Ковалевский. Цит. соч., стр. 163 - 164.

⁶ ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 79, арх. N 9. 1866. "Сравнительная таблица сведений об зависимых сословиях Дагестанской области". Материалы Научно-исследовательского института истории, языка и литературы при СНК ДАССР, д. N 28. Дела Южнодагестанского сословия поземельной комиссии за 1871 - 1872 годы.

Самым отсталым по своему общественно-экономическому развитию был Верхний или Западный Дагестан, населенный мелкими андийскими и дидойскими народами. Земледелие применялось здесь только в более глубоких долинах. Основное занятие жителей составляло скотоводство, преимущественно овцеводство, с продолжительными перекочевками стад скота с летних пастбищ на зимние. Избытков район почти не имел.

Население Верхнего Дагестана делилось на множество самоуправлявшихся вольных обществ: Анди, Чарбили, Технусал, Калал, Чамалал, Багулал, Ункратль, Тинды, Дидо, Цунта-Ахвах, Томе, Анцух, Капута, Джурмут, Анцрос, Увхада, Тлесерух и др. Общественно-экономический строй этих обществ характеризовался господством патриархально-родовых начал. Большинство земельных угодий находилось в нераздельном владении общин. Руководящую роль во всех делах верхнедагестанских аулов играл джамаат - народное собрание. Прочность родовой организации сказывалась в таких обычаях, как кровная месть и родовое возмездие, соприсяжничество родственников на суде, ограничение правд имущественных разделов и отчуждения, исключение женщин из наследования и т. п.

Весь документальный материал согласно отмечает, что верхнедагестанские общества не знали классового деления. Так, в одном из источников 60-х годов говорится: "Кулы и караваши существуют во всем Дагестане, исключая Самурского округа и Верхнего Дагестана, в коем вообще нет зависимых сословий"¹ .

Подведем итог нашему обзору социально-экономического строя Дагестана к началу XIX века. Основной вывод, который мы должны сделать, это - чрезвычайная пестрота общественной структуры дагестанских народов, обусловленная разнообразием условий производства и факторами исторического порядка. Наиболее далеко продвинулись вперед в своем развитии народы Приморского Дагестана. Здесь феодальная система достигла значительного развития. Наблюдались элементы ее разложения, что выражалось в росте товарности сельскохозяйственной продукции и в усилении торговых сношений. Что касается народов Среднего Дагестана, то мы застаем их ко времени завоевания царизмом на стадии перехода от патриархально-родовых отношений к феодализму. Феодальные отношения находились здесь в состоянии становления. На базе рабовладения процесс феодализации здесь только намечался и выражался в том, что местная военно-племенная знать расширяла свои земельные владения, сажая на землю рабов. Но эта форма рабовладения отнюдь еще не свидетельствует о сложившемся феодальном строе. Она являлась лишь необходимым этапом для возникновения феодализма. Здесь мы имеем первое крупное деление общества на классы, первые антагонизмы между господами и рабами. Рабовладельческий уклад не развился здесь в самостоятельную общественную формацию, он лишь подготовлял почву для развития феодальной формации.

На той же стадии общественного развития мы застаем к началу XIX века и народы Южного Дагестана, причем здесь патриархально-родовые устои выступают еще более ярко. В некоторых районах Южного Дагестана (Самурский округ) первобытная община не знает института рабства, и, следовательно, не знает резкой классовой диференциации.

Наиболее прочно патриархально-общинное устройство удержалось у народов Верхнего Дагестана. Процесс общественного расчленения здесь только начинался.

Характеризуя общественно-экономическое развитие окраинных невеликорусских народностей царской России, товарищ Сталин относил народности Дагестана к числу тех, которые сохранили "в большинстве случаев скотоводческое хозяйство и патриархально-родовой быт (Киргизия, Башкирия, Северный Кавказ) или не ушли дальше первобытных форм полупатриархального-полуфеодальноих быта (Азербайджан, (Крым и др.)"² .

Полупатриархальный, полуфеодальный характер общественных отношений обусловливал особенности развертывавшейся здесь классовой борьбы. В Приморском Дагестане к моменту прихода царизма основное противоречие нарастало между развитием мелкого производства и феодальной собственностью и выливалось в ожесточенную борьбу крепостных крестьянских масс против феодалов. "Постоянное своеволие князей, - пишет один исследователь Кумыкии, - поддерживаемое влиятельными узденями, которых они привлекали на свода сторону, уступив им часть присвоенных себе прав на земли, по всей вероятности, привело бы к тому, что народ поступил бы с своими владельцами точно так же, как поступили несколько лет назад за Кубанью тлофитли (свободные хлебопашцы), восстав открыто против князей и выгнав их из среды своей, если бы в 1819 году Кумыкская плоскость не была занята, по

¹ ЦАУ Грузинской ССР, Ф. 79, арх. N 9, 1866.

² И. Сталин "Марксизм и национально-колониальный вопрос", стр. 94. Партиздат. 1939.

распоряжению ген. Ермолова, русскими войсками"¹ .

В Нагорном и Южном Дагестане, где удерживался патриархально-общинный быт и где на базе рабовладения процесс формирования феодальной земельной собственности только намечался, противоречия развивались между феодализирующейся родоплеменной знатью и рядовой массой свободных узденей-общинников. Неразложившаяся родовая община оказывала здесь решительное сопротивление натиску феодализирующейся верхушки. Так, когда уцмий Кайтага ввел повинность с жителей магала Каба-Дарга пшеницей и ячменем, то магал восстал и в конце XVIII века присоединился к Акушинскому союзу обществ² . К началу XIX века большинство обществ Среднего Дагестана освободилось из-под влияния аварского хана.

Нагорный Дагестан был очагом мюридистского движения, направленного против местной феодально-родовой знати и против захватнической политики дворянско-крепостнической России.

Вторгшись в пределы Северовосточного Кавказа, царизм вмешался в классовую борьбу между крестьянством и феодально-родовой аристократией. В целях захвата Дагестана царское правительство стало на сторону местных феодальных элементов, закрепляя их эксплоататорские права, подкупая их наградами и превращая их, таким образом, в орудие колониального порабощения местного трудящегося населения.

Вполне естественно, что форпостами колониальной экспансии царизма на Восточном Кавказе явились те районы, где феодализм пустил наиболее глубокие корпи и где осуществление захватнических планов царского командования облегчалось предательской ролью местной феодальной знати.

Раньше всего царизм закрепил свои позиции в приморской полосе Дагестана. За время с 1806 по 1821 годы покорены были шамхальство Тарковское и все приморские ханства. За ханами оставлены были владетельные права, так как это давало правительству возможность проводить свои мероприятия через местную господствующую феодальную верхушку.

Оставление ханских и тем самым бекских прав неприкосновенными по трактатам, заключенным с ханами, не было какой-либо милостью со стороны русской власти, эти положения трактатов были необходимостью для обеих сторон: для России они облегчали присоединение Дагестана, для ханов же было выгодно входить в соглашение с Россией на условиях сохранения их прав; на этих условиях они даже содействовали России в покорении независимых ханств; такое содействие оказал, например, кюринский хан Асланбек при покорении Аварского ханства³ .

В результате такой политики царского командования дагестанское крестьянство рассматривало царизм как союзника местных феодалов, и к внутренней классовой борьбе присоединилась борьба горских трудящихся масс против завоевателей. Попытки царских войск, продвинуться в горы наталкивались на героическое сопротивление горского крестьянства. С 20-х годов XIX столетия в Дагестане началось широкое освободительное движение, проходившее под знаменем защиты мусульманства против "неверных" и известное под именем мюридизма.

Мюридизм возник первоначально как чисто религиозное, мистическое учение. В связи с изменявшейся общественно-экономической и политической обстановкой мюридизм постепенно менял свой характер и в начале XIX века оформился как ярко выраженное социально-политическое движение под религиозной оболочкой, направленное против царизма и местной феодально-родовой аристократии.

Наибольшего размаха освободительная борьба горцев достигла во второй четверти XIX века, когда во главе движения стал высокоталантливый организатор Шамиль. Шамилю удалось сплотить под своим руководством разноплеменную крестьянскую массу Восточного Кавказа и создать большое государство горцев (имамат). В этом государстве было централизовано гражданское и военное управление и создана в форме религиозных установлений (шариат) единая система гражданских норм. В начале 40-х годов под властью Шамиля находились весь Нагорный Дагестан и Чечня.

Однако организованная Шамилем социально-политическая система, оказалась непрочной. Мероприятия Шамиля в деле защиты и облегчения положения трудящегося населения были явно недостаточны. Они мало изменяли существовавшие экономические условия. Руководящую роль в теократической державе Шамиля захватили постепенно аульские верхи, которые использовали свое привилегированное положение в целях личного обогащения.

¹ П. А. Гаврилов "Устройство поземельного быта горских племен Сев. Кавказа". "Сборник сведений о кавказских горцах". Вып. II, стр. 40. 1869.

² ЦАУ Грузинской ССР. Ф. 65, д. N 3, л. 4 об.

³ "Земельные отношения в дореволюционном Дагестане". "Красный архив". N 6 (79) за 1936 год, стр. 140 - 141.

В результате внутри имамата все более нарастали социально-экономические противоречия между трудящимися массами и аульской верхушкой, выдвинувшейся на положение правящего слоя.

Крестьянские массы начали отходить от шамилевского мюридизма и проявлять свое недовольство политикой имамата в ряде восстаний. Раньше всего брожение против имамата развернулось в Чечне, подвергавшейся наиболее тяжелому нажиму со стороны бюрократической системы имамата. Затем вспышки открытого сопротивления Шамилю наблюдались и в Дагестане. Нарастание внутренних противоречий разлагало имамат и ослабляло его сопротивляемость царизму.

К этому присоединялись крайнее истощение страны и катастрофическая убыль населения, вызванные многолетней войной. Тяжким ударом для имамата был захват царскими войсками плодородных чеченских долин, являвшихся житницей Дагестана. Наконец, немалую роль в поражении Шамиля сыграла измена аульских верхов.

В 1859 году Шамиль был захвачен в плен царскими войсками, и держава рухнула. Дагестан был включен в огромную "тюрьму народов" - царскую Россию - и сделался об'ектом беспощадного грабежа со стороны царских сатрапов. С этого момента жизнь дагестанских народов пошла по новому пути.

Национально-колониальный гнет царизма беспощадно давил горцев и производил опустошения в горских областях. Несмотря на эту разрушительную работу царизма среди горских масс росли начала созидания. Присоединение горских народов к России втягивало эти народы в систему мировых связей и новых производственных отношений. В одном из писем к Марксу Энгельс писал?

"Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку"¹ . В России в это время с необычайной быстротой росли торговля и промышленность. Горские области связывались с метрополией железными дорогами, почтой и телеграфом. Горские народы стали глубже вдумываться в суть внутренней своей жизни и собирать свои гражданские силы. В борьбе против царизма, национального гнета, помещиков и капиталистов завязывалась и крепла дружба между горскими народами и передовой частью великого русского народа. В 1917 году горские массы в союзе с русскими рабочими и крестьянством под руководством коммунистической партии приняли участие в свержении царского самодержавия.

Наступившая Великая пролетарская революция нашла в трудящихся массах Дагестана своих верных союзников и помощников. Свергнув власть помещиков и капиталистов, Октябрьская социалистическая революция уничтожила все условия национального угнетения и расчистила почву для братского союза и сотрудничества народов.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Собр. соч. Т. XXI, стр. 211.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. ИВАНОВ:

Комментарии: