История товара - история не одного тысячелетия. Тем не менее субстанция его ценности до сих пор во многом остается неразгаданной, порождая без малого четыре столетия нескончаемые споры между теми, кто объясняет ее затраченным трудом, и теми, кто сводит ее к полезности. Такие споры велись еще в XVII в., когда порожденное мануфактурой товарное производство стоимости, подчиняя торговый капитал, впервые превратилось в определяющее начало всего общественного развития. С этой точки зрения Англия опережала остальные страны Европы. На континенте, в том числе и во Франции, становление выходившего из-под эгиды торгового капитала мануфактурного производства протекало намного замедленней.

Не случайно именно в Англии раньше, чем в других странах, зародилась полемика между теми, кто защищал трудовое происхождение стоимости и теми, кто противопоставлял ей полезность. Достаточно вспомнить в этой связи Уильяма Петти (1623-1687), объяснявшего ценность товара затраченным трудом, и Николаев Барбона (1640-1698), объяснявшего ее полезностью. По своему в эту полемику втягивался и отсталый континент, где законодательницей моды в экономической науке была Франция. Лишь на рубеже XVII-XVIII вв. Пьер Буагильбер (1640-1714) выдвинул идею "справедливой" стоимости, определяя ее затраченным рабочим временем. При этом он считал, что в процессе товарообмена деньги лишь нарушают истинные временные пропорции, присущие подлинной стоимости. Позднее его идеи о главенстве потребления, отрицающие производство стоимости как таковой, получили во Франции дальнейшее развитие в представлениях о полезности Этьенна Бонно де Кондильяка (1715-1780).

С тех пор немало воды утекло - эпоха мануфактуры сменилась эпохой фабричного производства, последнее в свою очередь сменили, как теперь стало модным говорить, постиндустриальные структуры, однако полемические страсти по поводу сущности ценности товаров не утихают. В частности, в России после краха тоталитарного социализма вновь оживились споры между теми, кто, так или иначе следуя Марксу, отстаивает ее трудовое происхождение, и теми, кто объясняет ее полезностью.

стр. 29

Подобные споры не случайны. Обращение товаров Т-Д-Т, в результате которого осуществляется переход, по удачному выражению Маркса, от "овеществленного производителя" к "персонифицирующему вещи потребителю" ¹ , опосредуется деньгами. При этом на одном полюсе обмена - производители, продающие товары, чтобы воплотить их стоимость в деньги, на другом - потребители, покупающие товары, руководствуясь их полезностью. Возникающее таким образом в товарообороте обособление овеществленного в товаре производителя от персонифицирующего товар потребителя сопровождается неодинаковыми целевыми установками действующих лиц, что как раз и составляет гносеологическое основание рассматриваемых споров, в которых pro at contra его участников с течением времени обрастали все новыми нестыкующимися между собой фактами, возникавшими каждый раз на новых витках развития товарного производства. Иначе говоря, рассматриваемая полемика обусловлена противоречиями самого предмета исследования, в связи с чем абсолютизируются противоположные стороны одного и того же явления, подобно тому, как это было в свое время, например, в дискуссиях по поводу корпускулярной и волновой природы света.

В тех же случаях, когда указанного обособления нет, нет и почвы для возникновения подобной полемики. Она отсутствовала, в частности, на более ранних этапах истории, в период господства натурального хозяйства, где производители являлись и потребителями произведенного ими продукта. Производство в этом случае непосредственно обслуживает потребление тех, кто в нем участвует, и, следовательно, персонификация его результатов или, говоря иначе, полезность потребляемых продуктов непосредственно определяет очередность и объемы отдельных видов работ. Сказанное не исключает того, что и здесь существовали отношения, в которых потребители противостояли производителям, однако связь между ними обычно покоилась не на товарообмене, а на внеэкономическом изъятии у производителей потребительных стоимостей в форме продуктов и труда.

Что же касается опосредованного деньгами товарообмена, то он, обслуживая в основном потребительские нужды, обычно являлся исключением из общего правила, в связи с чем и стоимость per se почти всегда выступала лишь в роли опосредствующего момента товарного обращения, ассоциируясь преимущественно с деньгами, накопление которых, а, следовательно, и умножение стоимости как таковой, считалось предосудительным занятием. Негативное отношение к деньгам вне сферы обращения, обусловленной потреблением, - наиболее характерная черта эпохи рабовладения и раннего феодализма.

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12.

стр. 30

С этой точки зрения весьма типичны, например, раннесредневековые представления канонистов, которые весьма точно комментирует Д.И. Розенберг. С точки зрения канониста, пишет он, "ни продажа, ни купля не могут быть источником обогащения. Деньги должны лишь облегчить "справедливый обмен"; их роль исключительно подчиненная, самостоятельного бытия они не имеют и иметь не могут. Такое отношение к деньгам диктовалось враждой к богатству в денежной форме, которому противопоставлялось "потребляющее богатство"... теория "справедливой цены" своим острием была направлена против крупной торговли и ростовщичества - против "делания" денег при помощи денег же" ² .

В отрицании бытия умножающихся денег вне сферы обращения, обслуживающей потребление, канонисты не были оригинальны. Задолго до них Аристотель выделял в богатстве потребительные стоимости и деньги. Производство первых он называл экономикой, умножение денежного богатства - хремастикой, к которой относился резко отрицательно. Примечательно и то, что Аристотель логически пришел к утверждению о том, что в ходе обмена качественно различные потребительные стоимости становятся соизмеримыми и, следовательно, обладают нечто общим для них. Однако дать определение этому нечто он был не в состоянии, поскольку само производство стоимости как таковой, а, следовательно, и труд, ее создающий, в его время были чрезвычайно ограниченными.

Маркс был неправ, когда писал: "...того факта, что в форме товарных стоимостей все виды труда выражаются как одинаковый и, следовательно, равнозначный человеческий труд, - этого факта Аристотель не мог вычитать из самой формы стоимости, так как греческое общество покоилось на рабском труде и, следовательно, имело своим естественным базисом неравенство людей и их рабочих сил" ³ . Но "неравенство людей и их рабочих сил", правда, в ином виде продолжало сохраняться и во времена Маркса. Не исчезло оно и в наше время. Не случайно сам Маркс, анализируя стоимость, оперировал такими категориями, как "сложный" и "простой" труд (подробнее см. ниже).

Понимание того, что множество видов труда участвуют в создании стоимости, могло возникнуть лишь тогда, когда ее производство приобрело доминирующий характер. Впервые это произошло в те годы, когда мануфактура, подчиняя торговый капитал, стала втягивать в производство стоимости сельское хозяйство. Именно тогда зародились идеи трудовой природы стоимости, получившие наибольшее обобщение в трудах Адама Смита (1723-1790), рассматривавшего все общество с точки зрения разделения труда как единую мануфактуру. Последовавший за

² Pозeнбepг Д. И. История политической экономии. М., 1940. Т. 1. С. 39.

³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 69.

стр. 31

тем промышленный переворот послужил благодатной почвой для развития представлений о трудовом происхождении стоимости, нашедших качественно новое обоснование в трудах Давида Рикардо. Выявившиеся позднее антагонизмы, порожденные фабричной системой, послужили стимулом для дальнейшего изучения стоимостных отношений. В связи с этим теория трудового происхождения стоимости обогатилась новыми открытиями. Наиболее полно и всесторонне для своего времени эти открытия были сделаны Карлом Марксом.

И Смит, и Рикардо, и Маркс, будучи поборниками безграничного роста производства, выражали помыслы и интересы разных социальных групп. Смит, в частности, полагал, что инициаторы этого роста собственники мануфактур, Рикардо - собственники фабрик, Маркс - подсознательно зарождавшийся директорат, отождествлявшийся им с пролетариатом.

Там, где общество стратифицировано, социальные проблемы нельзя решать, не ущемляя интересов одной из страт, что неизбежно так или иначе негативно сказывается на объективности суждений исследователей, теоретически осмысливающих проблемы общественного развития. В таких условиях появление социально непредвзятых работ невозможно, что неизбежно суживает объективные возможности поиска истины. Естественно, что социальной предвзятости не мог избежать и Маркс, предлагая свои теоретические решения научных проблем, в том числе и проблемы стоимости.

Исследования Маркса отражали тоталитарные устремления зарождавшегося директората, добивавшегося огосударствления производства, которое, говоря словами Ленина, означало бы совокупность "работников и служащих одного крупного "синдиката" при полном подчинении на первых порах "всей работы этого синдиката государству" ⁴ . В условиях существования подобного "синдиката", частнособственнический товарообмен, как полагал Маркс, должен был исчезнуть, уступив место общественно-планомерному распределению потребительных стоимостей, которое устанавливало бы "надлежащее отношение между развитыми трудовыми функциями и различными потребностями" ⁵ . Позднее "надлежащее" отношение между трудовыми функциями и различными потребностями было действительно воплощено в жизнь в странах тоталитарного социализма посредством административных мер принуждения к выполнению общественных работ, с одной стороны, и сведения к минимуму потребностей, а, следовательно, и жизненного уровня широких масс, - с другой ⁶ .

⁴ Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 97.

⁵ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 89.

⁶ См.: Иванов Ю.М. Очерки теории и практики тоталитарного социализма. М., 1997.

стр. 32

Маркс справедливо отмечал: "Если человек отличается от всех остальных животных безграничностью своих потребностей и их способностью к расширению, то, с другой стороны, нет ни одного животного, которое было бы способно до такой невероятной степени сокращать свои потребности и ограничиваться таким минимумом условий своей жизни" ⁷ . Указанные контрасты особенно ярко проявились в годы тоталитарного социализма, где "безграничность потребностей и способность к их расширению", на одном полюсе, демонстрировал директорат, тогда как на другом, - способности "до невероятной степени сокращать свои потребности", ограничиваясь "минимумом условий своей жизни", демонстрировали "рядовые строители социализма". Тоталитарное социалистическое общество, покоившееся на фундаменте централизованного распределения потребительных стоимостей, в действительности, как небо от земли, было далеко от ожидавшегося Марксом наступления поголовного благополучия.

Теоретическое обоснование закономерности появления такого общества Маркс дал в "Капитале". На основе анализа развития рыночных отношений при капитализме Маркс попытался показать неизбежность их исчезновения и возникновения на их месте безрыночных социалистических связей.

Отправным же моментом в обосновании последнего послужил постулат, о том, что фабричное производство уже стало общественным и, следовательно, созрело для ликвидации частнособственнических отношений, ущемлявших, как считал Маркс, его общественное первородство. Основное противоречие капитализма, полагали Маркс и Энгельс, сводится к противоречию "между общественным производством и капиталистическим присвоением и воспроизводится как противоположность между организацией производства на отдельных фабриках и анархией производства во всем обществе" ⁸ .

Как не вспомнить в этой связи споры Ленина с теми, кто добивался немедленного утверждения тоталитарно- социалистических принципов организации послереволюционной экономики. Оппоненты Ленина, строго следуя наставлениям Маркса, утверждали, что после национализации, равнозначной, по их мнению, обобществлению производства в масштабе всего общества, предприятия немедленно становятся последовательно социалистическими. Ленин же, в противоречие основному положению марксизма об исконно общественном характере фабричного производства, доказывая, что национализация предприятий не тождественна их обобществлению в рамках всего общества, в конце концов приходит к выводу о неизбежности рынка при социализме ⁹ .

⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 49. С. 122.

⁸ Там же. Т. 19. С. 217.

⁹ См. например: Ленин В.И. О "левом" ребячестве и о мелкобуржуазности; О кооперации и т. д.

стр. 33

Известно, что победу одержали сторонники тоталитарных принципов организации социалистической экономики. В стране возникла система планового распределения потребительных стоимостей, которому были подчинены стоимостные отношения. Другими словами, ортодоксальные последователи Маркса, в теории настаивали на том, что в товарно-денежном обмене потребительных стоимостей главенствуют затраты труда, а на практике руководствовались прямо противоположным: обмен потребительных стоимостей можно производить, не считаясь с затратами труда, доказывая тем самым приоритет полезности над трудовыми затратами. Чем это закончилось - мы знаем.

Как уже отмечалось, разработанная Марксом теория стоимости строилась на том, что производство на крупных предприятиях носит непосредственно общественный характер и поэтому произведенные здесь трудовые затраты, являясь общественно необходимыми, сами определяют стоимость произведенной продукции. В его концепции стоимости производство определяло все, не оставляя места для потребления и появления на свет обусловленной последним проблемы полезности. "Товар как всеобщая необходимая форма продукта ... - пишет он, - наглядно обнаруживается в производстве в широком масштабе, которое создается развитием капиталистического производства, в односторонности и массовости продукта, которая неизбежно придает ему общественный и тесно связанный с общественными отношениями характер; напротив, его непосредственное отношение в качестве потребительной стоимости к удовлетворению потребностей производителя выступает как нечто совершенно случайное, безразличное и несущественное" ¹⁰ .

Мысль о несущественности влияния потребления на формирование стоимости нашла у Маркса логическое завершение в его объяснении изменений стоимости исключительно производительностью труда. В частности, он неоднократно указывал, что "величина стоимости товара изменяется прямо пропорционально количеству и обратно пропорционально производительной силе труда, находящего себе осуществление в этом товаре" ¹¹ . По его мнению, "один и тот же труд в равные промежутки времени создает всегда (курсив мой. - Ю.И. ) равные по величине стоимости, как бы не изменялась его производительная сила" ¹² .

В связи с этим в качестве абсолютного выражения стоимости он вслед за Рикардо предложил использовать время, затраченное на производство товара. "Общественно необходимое рабочее время, - пишет он, - есть то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных

¹⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 49. С. 7.

¹¹ Там же. Т. 23. С. 49.

¹² Там же С. 55.

стр. 34

условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда". ¹³ Но временем можно измерить труд только в текучем состоянии, характеризуя продолжительность производственных процессов, в том числе и процессов, обусловленных потреблением рабочей силы, тогда как стоимость, по Марксу, образует (и это верно) законченный, застывший в предметах овеществленный труд. В отличие от труда в текучем состоянии этот труд уже лишен какой бы то не было продолжительности. Поэтому его бытие невозможно измерить временем. Сам факт его существования в общественно необходимом виде может быть обнаружен только вне стен фабрики, только в обмене товаров, где он в превращенной форме, в форме стоимости получает свое собственное, отличное от воплощающего его товара выражение. Предложенное же Марксом измерение стоимости, или, говоря иначе, общественно необходимого овеществленного труда посредством общественно усредненного рабочего времени стало возможным лишь потому, что величина стоимости, как полагал Маркс, определяется исключительно фабричным производством, уже имеющим общественный характер.

Как известно, Маркс гордился тем, что ему удалось доказать двойственную природу содержащегося в товаре труда, его конкретный и абстрактный характер, доказать, что первый создает потребительную стоимость, второй - стоимость. Раскрытие двойственности содержащегося в товаре труда было действительно знаменательным событием в истории исследования товарообмена, впервые потребовавшего изучения диалектики присущих ему противоречий стоимости и потребительной стоимости. Однако сам Маркс, следуя своему исходному постулату, был не в состоянии последовательно выявить эту двойственность. Используя понятие "время" для измерения величины общественно необходимых затрат овеществленного труда, он фактически подменял определение "абстрактный труд" определением "конкретный труд".

От последовательного изучения содержащегося в товаре двойственного характера труда Маркс отступал и тогда, когда оперировал категориями "простой" и "сложный" труд, не замечая, что тем самым лишает создающий стоимость абстрактный труд качественной однородности. "Простой средний труд, - писал он, - хотя и носит различный характер в различных странах и в различные эпохи, тем не менее для каждого определенного общества есть нечто данное. Сравнительно сложный труд означает только возведенный в степень или скорее помноженныйпростой труд, так как меньшее количество сложного труда равняется большему количеству простого" ¹⁴ .

¹³ Там же. С. 47.

¹⁴ Там же. С. 53.

стр. 35

Маркс в данном случае некритически воспринял размышления Рикардо по поводу создания неодинаковой стоимости за единицу рабочего времени в разных отраслях промышленности. "Но, если я говорю, - пишет, в частности, Рикардо, - что труд является основой всякой стоимости... то из этого еще не следует, что я упускаю из виду качественные (курсив мой. - Ю.И .) различия труда и трудности сравнения между часом или днем в одной отрасли промышленности и трудом одинаковой продолжительности в другой. Расценка труда различного качества скоро устанавливается на рынке с достаточной для всех практических целей точностью и в значительной мере зависит от сравнительного искусства рабочего и напряженности выполняемого им труда. Раз сложившаяся шкала труда рабочего-ювелира стоит больше, чем день труда простого рабочего, то это отношение уже давно установлено и заняло свое надлежащее место в шкале стоимостей" ¹⁵ .

Подобного рода рассуждения могут характеризовать лишь качественные различия потребительной стоимости конкретного труда. Однако сами по себе они не в состоянии объяснить неодинаковой стоимости как рабочей силы, так и стоимости, создаваемой за один и тот же промежуток времени разными видами труда. Продукция сложного труда, действительно может стоить дороже продукции простого среднего труда. Но сплошь и рядом бывает наоборот, когда продукция простого среднего труда оценивается дороже продукции сложного. В частности, сегодня можно столкнуться с тем, что результаты труда учителя, инженера, академического работника оцениваются ниже результатов труда дворника. А это указывает лишь на то, что сложность труда непосредственно не сказывается на формировании стоимости товара. В основе последней лежит абстрактный труд, который, по точному определению самого Маркса, лишен каких-либо качественных различий. "Всякий труд, - пишет он, - есть расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле и в этом своем качестве одинакового или абстрактного человеческого, труд образует стоимость товаров" ¹⁶ . С точки зрения "расходования человеческой рабочей силы в физиологическом смысле" абстрактный труд дворника не отличается от абстрактного труда академика при всех различиях производимых ими трудовых операций.

Категории "сложный" и "простой" труд в определении стоимости потребовались Марксу для того, чтобы теоретически обосновать долю каждого в общественном труде и вознаграждение за него в условиях социализма, где должен был господствовать принцип "каждому по труду". "Доля каждого трудящегося, - пишет Маркс, - определяется его рабочим временем. При этом рабочее время играло

¹⁵ Рикардо Д. Начала политической экономии и податного обложения. М., 1935. С. 53.

¹⁶ Там же. С. 55.

стр. 36

бы двоякую роль. С одной стороны, его распределение в обществе регулирует в точности отношение различных функций к различным потребностям; с другой, - им измеряется индивидуальная доля каждого производителя в общем труде и вместе с тем доля, которая причитается каждому из всей части общего продукта, предназначенного для потребления" ¹⁷ . Естественно, что, согласно марксовым теоретическим выкладкам, при социализме должны были быть те, чья доля в общественном труде была бы "возведенной в степень" или "умноженной", а, следовательно, было бы "возведенным в степень" или "умноженным" вознаграждение за проделанную ими работу по сравнению с долей в общественном труде и вознаграждением за нее, причитающемся большинству, чей труд считался бы "простым средним".

Экономическая теория Маркса проникнута идеями, соответствующими ожиданиям тоталитарно-социалистических изменений общественного строя, что во многом предопределило ее внутренние противоречия. Вместе с тем предложенный Марксом логический метод исследования освобожденный от описаний зигзагов истории, стал подлинным прорывом в изучении диалектики противоречий стоимостных отношений. Энгельс дал весьма точную характеристику указанного метода: "Это метод в сущности является не чем иным, как тем же историческим методом, только освобожденным от исторической формы и от мешающих случайностей. С чего начинается история, с того же должен начаться и ход мыслей, и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме" ¹⁸ .

Маркс действительно начинает исследование стоимости с того, с чего начинается история товарообмена, а именно с анализа его простейшей формы: случайного непосредственного обмена одного товара на другой, за которым в его выражениях стоимости в сущности скрываются по разному участвующие в обмене лица: производитель, продающий товар, и его покупатель. Первый представлен товаром в относительной форме, в качестве примера взят холст, второй - в эквивалентной форме, в качестве примера - сюртук. Маркс прав, указывая на то, что в непосредственном обмене товары одновременно находятся и в относительной и в эквивалентной форме стоимости. Однако при этом он подчеркивает, что это имеет место "для двух различных лиц и в двух различных выражениях стоимости (имеются в виду разные выражения: холст - сюртук и сюртук - холст. - Ю.И ), которые лишь проявляются одновременно. Для А его холст ... находится в относительной форме стоимости,

¹⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 49. С. 181.

¹⁸ Там же. Т. 13. С. 497.

стр. 37

товар другого, сюртук, напротив, находится в эквивалентной форме. Обратное имеет место с точки зрения В. И так, один и тот же товар никогда, даже и в этом случае, не обладает обеими формами одновременно в одном и том же выражении стоимости" ¹⁹ .

Действительно "один и тот же товар не обладает обеими формами одновременно в одном и том же выражении стоимости". Однако единство и противоречие этих форм в одном и том же выражении стоимости далеки от тех, какими их описывает Маркс. По Марксу, товар продавца (холст), представленный в относительной форме, играет активную роль, тогда как товар покупателя (сюртук), представленный в эквивалентной форме, играет пассивную роль. "Степени развития относительной формы стоимости, - пишет Маркс, - соответствует степень развития эквивалентной формы. Однако, - и это важно отметить,- развитие эквивалентной формы есть лишь выражение и результат развития относительной формы стоимости" ²⁰ . Таким образом, первый товар (холст) определяет способность второго (сюртука) - быть своим воплощением стоимости. "Холст, - продолжает Маркс, - выражает свои мысли на единственно доступном ему языке, на товарном языке. Чтобы высказать, что труд в своем абстрактном свойстве человеческого труда образует его, холста, собственную стоимость, он говорит, что сюртук, поскольку он равнозначен ему и, следовательно, есть стоимость, состоит из того же самого труда, как и он холст" ²¹ . В связи с этим в рассматриваемом отношении сюртуку отводилась роль быть лишь "зеркалом", "образом" стоимости холста. Иначе говоря, по Марксу, содержание стоимости воплощал холст, тогда как сюртук служил той формой, в которой это содержание проявлялось.

Производство для него, как мы уже неоднократно убеждались, - единственный фактор, определяющий стоимость товаров, обретающей в процессе обмена отличное от рабочего времени относительное выражение. Поэтому эквивалентная форма здесь лишь пассивный результат косвенного выражения необходимого рабочего времени, затраченного общественно средней рабочей силой ткача на производство товара. Такая модель простого товарообмена фактически построена на том, что меру общественной необходимости трудовых затрат, обретающих в эквиваленте свое относительное выражение, диктует исключительно само производство.

Между тем подлинным активным началом рассматриваемого обмена является отнюдь не товар продавца, представленный, по Марксу, в относительной форме стоимости, а товар покупателя, воплощающего в данном отношении самостоятельное, независимое от холста, бытие

¹⁹ Там же Т. 49. С. 141.

²⁰ Там же. Т. 23. С. 74.

³¹ Там же. С. 61.

стр. 38

стоимости в образе сюртука. Лишь в ходе обмена частный труд продавца получает общественное признание в лице покупателя, измеряющего в данном случае сюртуковой плотью овеществленные для других трудовые затраты ткача.

В рассматриваемом выражении стоимости холст вступает в качестве потребительной стоимости, которой еще предстоит общественное признание в лице покупателя, а вместе с ним и признание в форме стоимости общественной значимости проделанной ткачом работы. Сюртук в рассматриваемом выражении стоимости вступает в данное отношение в прямо противоположном качестве, в качестве признанного продавцом холста сгустка общественно необходимого труда, лишенного в этом качестве собственной потребительной стоимости. Лишь в результате обмена оба товара обретают одинаковые качества - холст, обретая признанную портным стоимость, превращается в потребительную стоимость владельца сюртука, сюртук, утрачивая свои свойства быть общественным эталоном овеществленного труда также становится обычной потребительной стоимостью, используемой ткачом. Но это возможно только потому, что здесь происходит непосредственный обмен одной потребительной стоимости на другую.

Как справедливо указывал Маркс, уже в простом товарообмене проявляются многие дремлющие противоречия стоимости и потребительной стоимости. Но здесь они носят неразвитый мимолетный характер без четкой фиксации продавца и покупателя, ибо каждый из участников обмена является одновременно и продавцом, и покупателем, двоякую роль каждого из них в ее односторонности позволяет раскрыть лишь анализ места, которое они занимают в противоположных выражениях простого или случайного товарообмена.

Строго говоря, в рассматриваемом товарообмене, вопреки схеме Маркса, не сюртук играет роль эквивалента, а, наоборот, холст, еще только доказывающий, что он обладает стоимостью. Сам же термин относительная стоимость, введенный Марксом вслед за Рикардо, не совсем удачен прежде всего потому, что стоимость как окончившийся труд, кристаллизованный в определенной потребительной стоимости, не может быть выражена иначе, чем отличным от нее нечто, непосредственно воплощающем бытие абстрактного труда в общественно необходимой форме. Именно благодаря такому нечто, роль которого в простом товарообмене может выполнить любой товар, как впрочем и роль товара противоположного участника сделки, происходят с товаром простые или случайные метаморфозы, происходит его перемещение от производителя, обладающего потребительной стоимостью, к покупателю, обладающему стоимостью. Употребление же Марксом категории "относительная форма Стоимости товара" логически вытекало из его утверждения о том, что усредненное рабочее время производителя, затраченное на изготов-

стр. 39

ление товара, составляет его подлинную стоимость и, следовательно, в абсолютной форме непосредственно определена самим производством.

Марксова схема стоимостных отношений имеет немало погрешностей. Тем не менее, читая "Капитал", можно найти интереснейшие мысли, выходящие за рамки наработанной им схемы. Достаточно вспомнить в этой связи сформулированные Марксом особенности эквивалентной формы, среди которых он отмечает: "потребительная стоимость становится формой проявления своей противоположности, стоимости"; "конкретный труд - формой проявления своей противоположности, абстрактного человеческого труда"; "частный труд - формой своей противоположности, т. е. трудом в непосредственно общественной форме" ²² . Подобные определения способствуют поиску решений, отличных от предложенных самим Марксом.

Примечательно, что характеристика товара, находящегося согласно терминологии Маркса, в относительной форме стоимости, практически не содержит никаких дефиниций, кроме нераскрывающего существа дела утверждения о том, что указанный товар сам определяет свою стоимость, тогда как эквивалент лишь служит пассивной формой ее выражения. Тем самым упрощается сложное диалектическое единство и противоречие стоимости и потребительной стоимости, что, помимо прочего, по-видимому, неизбежно на начальном этапе изучения проблемы.

Несомненной заслугой Маркса являлось то, что, переходя к исследованию товарно-денежного обмена, он, следуя логическому методу, пришел к выводу о том, что исторически этот обмен представлял собой качественно новую стадию развития обращения товаров, которой предшествовал случайный непосредственный обмен одного товара на другой. В связи с этим Маркс верно указывает, что изменилась и форма товарообмена. Из Т-Т он превратился в Т-Д-Т, обретя качественно новые черты.

Среди этих изменений отметим следующие. В простом или случайном товарообмене роли продавца и покупателя выполняются одновременно одними и теми же лицами. Каждый участник сделки в таких случаях является одновременно и продавцом, и покупателем. Поэтому качественные различия между ними можно обнаружить только в ходе теоретического анализа, где его участники в разных выражениях стоимости занимают противоположные места. Иное дело товарно-денежное обращение. Здесь исполнение одним лицом одновременно и роли продавца, и роли покупателя невозможно. Их исполняют разные лица, амплуа которых меняется лишь после окончания одной из них: Т-Д или Д-Т.

Маркс абсолютно прав, когда, характеризуя метаморфозы, происходящие с товаром, пишет; "Имманентная товару противоположность

²² Там же. С. 63, 65.

стр. 40

потребительной стоимости и стоимости - это имманентное противоречие получает в противоположностях товарной метаморфозы развитые формы своего движения, противоположность частного труда, который в то же время должен выразить себя в качестве труда непосредственно общественного, противоположность особенного и конкретного труда, который в то же время имеет значение лишь труда абстрактно всеобщего, противоположность персонификации вещей и овеществления лиц" ²³ . Маркс был первым, кто попытался проследить непростую диалектику противоположностей, присущих развитому товарообороту. Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что проведенное им исследование грешит недостатками, которые, как мы указывали, присутствуют уже в его анализе простого товарообмена.

При простом товарном обращении материал, воплощающий в себе общественно необходимый овеществленный труд (сюртук), - случаен, так как форма потребительной стоимости целиком зависит от индивидуальных потребительских предпочтений обладателя потребительной стоимости, произведенной для других (обладателя холста). Наоборот, в деньгах необходимые затраты овеществленного труда получают действительно общественное признание, так как в метаморфозах товарно-денежного обращения принимают участие все товаровладельцы, и, следовательно, только с этого момента необходимость произведенных ими трудовых затрат находит подлинно общественное выражение. Индивидуальное признание необходимости проделанного труда для других, выраженное в форме любой потребительной стоимости таким образом развилось в общественное признание, выраженное в определенной денежной форме. Поэтому, когда анализируя простой товарообмен, мы писали об общественно необходимых затратах овеществленного труда, то, строго говоря, были неточны, это, по-видимому, неизбежно, поскольку приходится иметь дело со стоимостью, находящейся еще в зачаточном состоянии и в качестве общественно необходимого овеществленного труда обнаруживающейся в обмене лишь от случая к случаю.

Как известно, в процессе развития товарообмена эквивалент денег неоднократно менялся. Маркс считал, что наиболее приспособленным материалом для адекватного выполнения функции денег, является золото, поскольку, будучи устойчивым к химико-физическим изменениям, оно в небольших, легко поддающихся делению объемах в состоянии концентрировать большие количества овеществленного труда. В связи с этим он полагал, что выпускаемые правительствами "бумажные деньги являются знаками золота или знаками денег". "Бумажные деньги, - писал он - лишь постольку знаки стоимости, поскольку они являются представителями известных

²³ Там же. С. 124.

стр. 41

количеств золота, а количество золота, как и всякие другие количества товаров, есть в то же время количество стоимости" ²⁴ .

Но золото в качестве денег, опосредующих товарное обращение, не обладает собственной потребительной стоимостью, хотя еще и сохраняет форму последней, и уже по одному этому в данном отношении не товар. Вместе с тем, будучи воплощением стоимости, или, говоря иначе, воплощением общественно признанного овеществленного труда, оно вступало в противоречие со своим, как правило, частным происхождением, вносившим дезорганизацию в систему сложившихся цен, поскольку с изменявшимися объемами его поступления в сферу обращения, происходили ценовые изменения, независимые ни от производства товаров, ни от их потребления. Особенно ярко это проявилось в революции цен XVI-XVII столетия.

Исторически указанное противоречие преодолевалось путем выпуска монет, а за тем и бумажных денег, постепенно вытеснявших из обращения частные поступления золота. Это был длительный процесс, в ходе которого деньги окончательно утрачивали присущие товарам потребительские формы, становясь чистым воплощением стоимости, освобожденной от каких-либо форм потребительной стоимости и сопутствующей ей печати частного происхождения. Противоречия между стоимостью и потребительной стоимостью, абстрактным трудом и конкретным, общественным и частным трудом, проявлявшиеся раньше в деньгах в качестве противоречия между их стоимостным содержанием и присущей им формой потребительной стоимости, теперь стали разрешаться на одном полюсе (деньги) посредством полного отделения бытия стоимости от потребительной стоимости и жаждущей обрести стоимость потребительной стоимости на другом (товар). Тем самым присущие товарно-денежному обращению противоречия между стоимостью и потребительной стоимостью в бумажных деньгах и монетах обрели зрелую форму своего проявления.

Маркс был неправ, утверждая, что бумажные деньги лишь знаки стоимости, представляющие определенные количества золота. В действительности они сами вещественный образ стоимости незамутненный никакой потребительной стоимостью, и следовательно сами олицетворяют общественно необходимые затраты овеществленного труда, делая товары количественно соизмеримыми. Именно деньги в своих перевоплощениях определяли эволюцию форм товарного обращения.

Отражая рост товарного производства, они были демиургом поляризации выражения общественных начал как стоимости, так и потребительной стоимости. Само появление бумажных денег есть важный признак того, что производство стоимости в виде разнооб-

²⁴ Там же С. 139.

стр. 42

разных потребительных стоимостей уже действительно стало массовым соответственно ставшим массовым потребительским вкусом. В связи с этим цена индивидуального товара на рынке, как и его потребительная стоимость утратили индивидуальный характер. Цена отдельного товара теперь стала частью цены всех товаров такого же рода, на что верно указывает Маркс, утверждая, в частности, что "весь холст на рынке функционирует как один товар, каждый кусок его - только как соответственная часть этого одного товара" ²⁵ .

В результате общественно необходимые обществу потребительные стоимости, а вместе с ними и связанные с их производством общественно необходимые трудовые затраты, адекватно стали определяться денежным спросом тех, кто их потреблял. В конечном счете потребление и обусловленная им полезность как в натуральном хозяйстве, так и в товарном определяют производственную структуру общества: в натуральном - непосредственно, в рыночном - через платежный спрос, порожденный стоимостными отношениями.

Только гигантским платежным спросом в странах Европы можно, например, объяснить колоссальные цены на пряности на заре зарождения здесь капиталистического производства. В частности, "перец, который привез Васко да Гама из Индии окупил его путешествие в 60 раз. Цена перца в Европе после этого установилась в 30 крузейро за 1 кентал (100 кг.), тогда как в Индии он стоил всего 2 крузейро за 1 кентал" ²⁶ . Пряности закупались в Индии и на Молуккских островах по ценам порой в 200-250 раз ниже цен, по которым они продавались в Лиссабоне.

Подобный разрыв цен нельзя объяснить одними лишь затратами труда в самом производстве (по Марксу), равно как и безотносительным стоимости потреблением, согласно теории полезности. И та и другая явно игнорируют роль платежеспособного спроса, выражавшего в денежной форме стоимость продававшихся в Европе пряностей. Указанный спрос лишь фиксировал в деньгах размеры овеществленного труда, которые были необходимы обществу для их потребления.

В товарообмене определяется общественная значимость овеществленного в товаре труда. Но как только товар выпадает из обращения он сразу утрачивает свое качество быть воплощением овеществленного производителя, превращаясь в свою противоположность - потребительную стоимость. Теперь его удел один - быть участником процесса персонификации вещей, охватывающей как предметы личного потребления, так и средства производства. В связи с этим и сама персонификация носит двоякий характер - она одновременно и субъективна, и объектив-

²⁵ Там же, С. 117.

²⁶ Хазанов A.M. Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов в XVI-XVIII в. М., 1976. С. 233.

стр. 43

на. Ее субъективность обусловлена потреблением предметов личного потребления, ее объективность - потреблением средств производства.

Производство есть потребление, потребление есть производство. В товарном обращении эти противоречия получают самостоятельное выражение в своей противоположности. Производство создает потребительные стоимости, а вместе с ними предметы потребления, способы их употребления и потребности в них. Потребление же наоборот выражает в денежной форме, в форме стоимости общественную значимость овеществленного в товарах труда или, иначе говоря, трудовые затраты, необходимые для текущего функционирования многообразного общественного потребления.

Производство действительно воздействует на потребление, но отнюдь не столь односторонне, как полагал Маркс. В свою очередь потребление через стоимостные отношения, получающие выражение в деньгах, воздействует на производство. При этом возможны разные коллизии. Если потребляемых товаров мало при высоком платежном спросе, то цены на них высоки, если много при таком же спросе, то цены на них низкие. Величина же цен напрямую стимулирует отмеченные Марксом производственные изменения затрат труда, подтверждая тем самым его тезис о трудовом происхождении стоимости. "Вообще, - пишет Маркс, - чем больше производительная сила труда, тем меньше рабочее время, необходимое для изготовления известного изделия, тем меньше кристаллизованная в нем масса труда, тем меньше его стоимость. Наоборот, чем меньше производительная сила труда, тем больше рабочее время, необходимое для изготовления изделия, тем больше его стоимость. Величина стоимости товара изменяется, таким образом, прямо пропорционально количеству и обратно пропорционально производительной силе труда, находящего себе осуществление в этом товаре" ²⁷ .

Однако из этого еще не следует, что его стоимость тождественна общественно усредненному труду той или иной отрасли, ибо общественная значимость трудовых затрат определяется общественной потребностью в них, выраженной в деньгах, воплощающих необходимые для общества затраты овеществленного труда. С этой точки зрения при всех случайных отклонениях цен, товары как правило продаются по стоимости.

Что касается затрат труда непосредственно в самом производстве, то они, обычно не совпадают с общественно значимыми, выраженными платежеспособным спросом, что в экстремальной форме обнаруживалось в периодически возникавших кризисах перепроизводства. В своих отклонениях общественно необходимые затраты овеществленного труда могут быть как меньше, так и больше тех, которые были фактически

²⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 49.

стр. 44

затрачены на производство, поскольку, с одной стороны, меняются потребности, что непосредственно сказывается на денежных платежах, показывающих в какой мере произведенные трудовые затраты при создании той или иной потребительной стоимости являются общественно ненужными либо, наоборот, в какой мере возросла их общественная значимость; с другой, - само производство не стоит на месте, уменьшая собственные трудовые затраты на единицу продукции и увеличивая ее выпуск. Итог взаимодействия этих факторов в разных отраслях неодинаков. Его следствием и являются разные стоимости, создаваемые в них за одну и ту же единицу времени.

Маркс же вслед за Рикардо пытался объяснить эти различия неодинаковой стоимостью, создаваемой сложным и простым средним трудом, исходя из того, что она определяется исключительно усредненным рабочим временем в самом процессе производства. Помимо прочего, его заблуждениям способствовало то обстоятельство, что его выводы предполагали существование хронического дефицита потребительных стоимостей, ограниченное потребление которых, как он считал, целиком проистекало из-за стоимостных отношений, сдерживавших неуклонное развитие производства. При такой оценке потенциальных возможностей роста последнего собственно потреблению (в который раз!) не находилось места. Но она имела свое историческое оправдание. Во времена Маркса относительная самостоятельность' платежеспособного спроса еще была далека от развитых форм, которые можно наблюдать сегодня. Ее ограниченное действие сказывалось лишь в возраставшем количественно, качественно мало изменявшемся, потреблении имущих классов, тогда как действительно сокращавшееся потребление широких масс все заметнее сводилось к удовлетворению их самых минимальных нужд.

Сказанное не исключает того, что Марксу были известны несоответствия фактических производственных затрат их выражениям в цене. В связи этим он вслед за Рикардо оперировал категориями стоимости и меновой стоимости. "Величина стоимости товара, - пишет он, - необходимое имманентное самому процессу создания товара отношение его к общественному рабочему времени. С превращением величины стоимости в цену это необходимое отношение проявляется как меновое отношение данного товара к находящемуся вне его денежному товару. Но в этом меновом отношении может выразиться как величина стоимости товара, так и тот плюс или минус по сравнению с ней, которым сопровождается отчуждение товара при данных условиях. Следовательно, возможность количественного несовпадения между ценою и величиной стоимости, или возможности отклонения цены от величины стоимости, заключена уже в самой форме цены" ²⁸ .

²⁸ Там же. С. 112.

стр. 45

По Марксу, цены лишь искажают подлинную величину стоимости, которая лишь случайно получает адекватное выражение в деньгах. Его рассуждения поразительно схоже с рассуждением П. Буальгибера, тоже полагавшего, что стоимость товара определяется рабочим временем, тогда как деньги в процессе товарообмена только искажают ее подлинную величину. Каждый из них по- своему выражал антирыночные настроения, считая что денежный товарообмен лишь деформирует подлинную сущность общественных отношений. Замечательно и то, что Буальгибер в отличие от Маркса отражал настроения разорявшихся крестьян, натуральную замкнутость хозяйства которых взламывал торговый капитал, широко используя ростовщические методы. А это свидетельствует о том, насколько широки были антирыночные настроения не только у зарождавшегося директората, но и деклассировавшихся крестьян, ставших впоследствии в странах тоталитарного социализма его главной опорой в деле свертывания рыночных отношений.

Проекты общественного устройства с целью осуществления "справедливого обмена" потребительных стоимостей на всех этапах истории были уделом тех, кто стремился избавить человечество от бедствий, причиняемых рынком. В этом они уподоблялись другим мечтателям, надеявшимся осчастливить человечество - изобретателям рецептов "эликсиров вечной жизни", алхимикам, стремившимся превратить "неблагородные" металлы в золото, серебро и т. д. Маркс высмеивал (порой зло) фантастичность подобных ухищрений, не замечая того, что сам в них впадает, стремясь достигнуть, как мы только что цитировали выше, "имманентное процессу создания товара отношение к общественному рабочему времени".

Великая заслуга Маркса заключается в том, что он, опять-таки следуя логическому методу, не только четко показал, как на почве товарно-денежного обращения возникает принципиально новая форма товарообмена, обусловленная платежными отношениями, но и предсказал, что с дальнейшим развитием товарного производства "функция денег как платежного средства будет расширяться за счет функции их как покупательного средства и еще более как элемента собирания сокровищ" ²⁹ . В его анализе платежных отношений раскрыто дальнейшее развитие противоречий стоимости и потребительной стоимости, обнаружившихся в условиях потребления товара до того, как за него уплачены деньги.

В отличие от товарно-денежного обращения, где сделки построены на одновременном участии реально действующих лиц, в рассматриваемых отношениях, как указывает Маркс, его участники до известного момента выполняют свои роли лишь идеально. Потребитель только по окончании определенного срока из идеального становится реальным

²⁹ Там же. Т. 13. С. 125.

стр. 46

покупателем, тогда как продавец только по истечении такого же срока в состоянии реально реализовать цену принадлежащего ему товара. "В таких случаях, - пишет Маркс, - лишь по истечении срока покупатель действительно получает потребительную стоимость товара. Он покупает поэтому товар раньше, чем оплачивает его. Один товаровладелец продает наличный товар, а другой покупает, выступая только как представитель денег или как представитель будущих денег. Продавец становится кредитором, покупатель должником" ³⁰ .

Именно в силу того, что в подобных отношениях действующие лица в течение определенного срока в своих ипостасях присутствуют только идеально (что не исключает их вполне реальных будущих обязательств) деньги в течение этого же срока тоже лишь идеально опосредуют товарообмен. В качестве покупательного средства, как указывает Маркс, деньги здесь функционируют лишь идеально. "Хотя они существуют лишь в виде денежного обязательства покупателя, - пишет он, - они осуществляют переход товара из рук в руки. Только по наступлении срока платежа средство платежа действительно, т. е. переходит из рук покупателя в руки продавца" ³¹ . Если же при этом в качестве средства платежа используются реальные деньги, то это происходит либо потому, что еще неразвиты учреждения способные погашать взаимные платежи, либо потому, что участники сделки по каким-то другим причинам предпочитают иметь дело с наличными. Опыт исторического развития показывает, что сфера взаимного погашения платежей как в прошлом так и теперь неуклонно продолжает расширяться, занимая сегодня доминирующее положение в системе платежных отношений.

В связи с этим товарообмен и обусловленные им стоимостные отношения во все большей степени опосредуются идеальными деньгами, оттесняя наличные в сокращающуюся подобно шагреневой коже сферу товарно-денежного обращения. В прошлом взаимные платежи погашали преимущественно крупные суммы, сегодня с использованием пластиковых карт они все решительнее и энергичнее внедряются в сферу розничной торговли и представляемых населению услуг. Современные тенденции экономического развития ведут к тому, что мелкая розничная торговля может стать единственной сферой использования наличных денег.

Вместе с тем взаиморасчеты отнюдь не ликвидируют реального платежного спроса, посредством которого осуществляется связь потребителя с производством. Более того, чем обширнее сфера взаимопогашающихся платежей, тем больше возможности точнее оценивать перспективы развития как потребления, так и производства, тем действеннее меры, ис-

³⁰ Там же. Т. 23. С. 146.

³¹ Там же. С. 147.

стр. 47

пользуемые для устранения возникающих между ними несоответствии. Разумеется, временные спады производства пока еще невозможно предотвратить, однако разрушительные кризисы перепроизводства, в которых противники рынка видели главный источник всех экономических бедствий, ушли в небытие.

Маркс проследил диалектику свойственных товарам противоречий между потребительной стоимостью и стоимостью, но возможности решения поставленных им проблем были ограничены временем, в котором он жил. и задачами, которые он себе ставил. В конце концов истины без заблуждений не бывает. Любое же научное исследование, составляющее подлинное событие в истории науки, может быть загублено для продолжения научных поисков, если объявить его абсолютно ложным или абсолютно непогрешимым. Крайности сходятся. С учением Маркса в странах тоталитарного социализма произошло второе. За это время наука ушла далеко вперед, выявив в учении Маркса немало существенных просчетов, преодолеть которые пытались многие, в частности, путем изучения ценности товара под углом зрения его полезности, отбрасывая наработки тех, кто, включая Маркса, следовал концепции ее трудового происхождения.

Между тем анализ Маркса до сих пор содержит немало ключей к раскрытию тайн общественного бытия, в том числе и тайн стоимости. Нет ничего глупее, чем доказывать, как это часто делается сегодня, что все написанное Марксом к подлинной науке не имеет никакого отношения. История изучения товара подобна истории восхождения альпинистов, каждый из которых вносит свой посильный вклад в общее дело - покорение вершины, но за покоренной вершиной открывается еще более высокая, с неизмеримо более сложным подъемом, преодоление которого требует поисков новых подходов, новых решений, без чего невозможно продвижение вперед.

Постоянный адрес данной публикации: