Libmonster ID: RU-7361
Автор(ы) публикации: Н. РУТКЕВИЧ

Настоящая статья ставит задачей: 1) проследить эволюцию взглядов М. Н. Покровского на происхождение мировой империалистической войны и 2) показать их несоответствие единственно верной концепции истории возникновения войны, данной в гениальных статьях В. И. Ленина и полностью подтвержденной всеми документальными материалами, опубликованными за истекшие годы.

Анализ взглядов Покровского значительно затруднен тем обстоятельством, что эти взгляды существенно изменялись на протяжении более чем пятнадцатилетнего срока, к которому относятся разновременные статьи М. Н. Покровского о войне. М. Н. Покровский ни разу не свел всех своих высказываний о войне в единое целое: они разбросаны в ряде статей, из которых многие противоречат одна другой.

В общем можно установить у М. Н. Покровского две концепции в вопросе о происхождении войны, одинаково лживые и одинаково основанные отчасти на незнании, отчасти на непонимании, отчасти на умышленном игнорировании исторических фактов. Первая из этих концепций относится к 1915 г. и наиболее полно выражена в реферате "Виновники войны", прочитанном в Парижском клубе интернационалистов. Из того, что М. Н. Покровский, хотя и с некоторыми изменениями и сокращениями, напечатал этот реферат в 1919 г., видно, что он продолжал и в эту пору придерживаться высказанных в нем взглядов.

Вторая концепция происхождения войны начала складываться у Покровского в 1923 году. Она полностью изложена в его статьях, посвященных десятилетию войны: "Как готовилась война", "Как возникла мировая война", "Происхождение и характер войны". В дальнейшем Покровский лишь пополнял и пытался подкрепить новыми аргументами взгляды, которые он высказал в 1924 - 1926 годах.

Когда читаешь статьи этих лет, то первоначально создается впечатление, что Покровский полностью отрекся от своих прежних взглядов на происхождение войны. В действительности это не так: оба варианта концепции Покровского исходят из одних и тех же антиленинских, антинаучных методологических установок, оба они пронизаны одной и той же, противоречащей всем установленным историей фактам тенденцией: представить Германию, самую агрессивную, самую милитаристическую из империалистических держав, "невинной жертвой" злокозненной Антанты, изобразить русский царизм единственным виновником мировой войны.

I

В основу первоначальной концепции М. Н. Покровского положена мысль, что корни мировой войны следует искать не на Западе, а на Востоке, не в противоречиях между передовыми империалистическими

стр. 3

державами (Англией и Германией, Германией и Францией), а в противоречиях между самыми реакционными классами общества в России и Германии: русскими помещиками и прусским юнкерством, - а также в историческом стремлении русского царизма к обладанию Константинополем и проливами.

Аргументируя эту мысль, Покровский пытался доказать (в полном противоречии со всеми широко известными уже и в ту пору фактами), что Германия с ее бурно растущей промышленностью не была в начале XX в. заинтересована в территориальных захватах. Ей нужно было не расширение "хозяйственной территории", не создание новых таможенных стен, а, напротив, "сокрушение всяких таможенных границ и открытие дверей повсюду". В соответствии с этим, по голословному утверждению Покровского, германская внешняя политика носила мирный характер, и это выразилось в ее поведении во время международных кризисов в 1906, 1911 и 1913 годах. "Германия, - пишет Покровский, - не только не стремилась сама к захватам, но и мешала делать их своей гораздо более драчливой союзнице - Австро-Венгрии"1 . Под влиянием агрессивных планов Антанты Германия изменила свою политику и активно поддержала Австро-Венгрию в австро-сербском конфликте 1914 г., вызвавшем общеевропейскую войну. "Германия начала войну только потому, что думала (правильно или нет, для нас сейчас неинтересно), что на нее хотят напасть", - так резюмировал Покровский в 1915 г. свой вывод относительно роли Германии в возникновении войны. Это воззрение полностью совпадает с официальной точкой зрения, установившейся в Германии с августа 1914 года.

Влиятельные круги французской промышленной буржуазии, по мнению Покровского, также не были заинтересованы в войне. Некоторое ускорение темпов развития французской тяжелой промышленности, наметившееся в последние годы перед войной, рождало, по его словам, тенденции к сближению с Германией: французской металлургии нужен был ввоз германского угля; кроме того Франция опасалась в случае войны за участь пограничных округов Лонгви и Бриэ - центров добывания железной руды. Покровский не отрицал существования во Франции шовинистически настроенных кругов, но к ним он причислял в первую очередь мелких торговцев и промышленников, производителей так называемых "articles de Paris", которым угрожала германская конкуренция. Но, конечно, эти мелкобуржуазные слои не были достаточно влиятельны, чтобы вызвать мировую войну.

Покровский идет дальше в своих произвольных утверждениях: между Англией и Германией, "доказывает" он, тоже не существовало никаких действительных противоречий. Промышленное соперничество между ними не приводило к обострению международных отношений; опасения за Индию, возникшие в Англии в связи с проведением Багдадской железной дороги, Покровский считает не соответствующими реальной обстановке и искусственно раздутыми в целях увеличения роли реакционной военщины во внутренних отношениях. Но если, по мнению Покровского, развитие промышленности в эпоху монополистического капитализма не только не ведет к конфликтам, а, напротив, сближает между собой интересы влиятельнейших слоев буржуазии в передовых капиталистических странах, - кто же тогда является виновником войны?


1 Покровский, М. Н. "Империалистская война". Статья "Виновники войны", стр. 71. 1934.

стр. 4

Покровский находит ответ: самый реакционный класс наиболее реакционной из европейских стран, русские помещики, - вот действительный виновник войны. Два ряда причин толкали, по его мнению, Россию на путь вооруженной борьбы: 1) германская тарифная политика, затруднявшая ввоз русской ржи в Германию1 , 2) стремление России к захвату Босфора и Дарданелл. В последнем, как и в первом, были заинтересованы, в первую очередь, русские помещики. "Держа в руках Босфор и Дарданеллы, - пишет Покровский, - ничего не стоит зажать в кулак не только Румынию или Болгарию (Сербия уже сидит в нем - и по иным причинам), а и Венгрию, в любой момент отрезав дешевый водный путь их пшеницы на Запад". С обладанием Константинополем связано господство над всей Юго-восточной Европой. "И это будет господство, прежде всего, именно русского помещика - русский мануфактурист придет туда лишь вслед за ним"2 .

Русские помещики, продолжает развивать свою мысль Покровский, увлекли за собой французских ростовщиков. Французские кредиты, предоставленные царской России, обусловили не только независимость русской политики от западноевропейского капитализма, но и зависимость французского ростовщического капитализма от воинствующей политики царизма. Как некогда в средние века, пишет Покровский, так и в 1914 г. рыцарь повлек за собой ростовщика на военное предприятие угрозой не вернуть иначе занятые деньги. "Пятнадцать миллиардов французских денег, помещенных в предприятие, именуемое русским царизмом, обязывали - но не царизм - считаться с мнением французского народа, а этот последний - беспрекословно подчиняться интересам царизма"3 .

За Ламаншем английское "юнкерство" (так называет Покровский английских консерваторов) поддержало военные планы, инициатором которых был царизм. Им нужна была угроза войны, чтобы военными методами разгромить бурно поднимавшееся в предвоенные годы рабочее движение. Так родилась война.

В этой первоначальной концепции возникновения войны, созданной Покровским в 1915 г., все действительные отношения, существовавшие между империалистическими странами до войны, совершенно извращены и поставлены на голову; противоречия с документально установленными фактами настолько бросаются в глаза, что нет надобности на них долго останавливаться, тем более что от ряда утверждений 1915 г. сам Покровский впоследствии отказался. Существенный интерес для историка представляет другой вопрос: как, в какой исторической ситуации, под влиянием каких побуждений была создана подобная, явно неверная концепция, совершенно игнорирующая роль монополистического капитализма в борьбе за передел мира, концепция, изображающая самую активную, самую хищническую из империалистических держав - Германию - в роли невинной жертвы, вынужденной защищать возможность своего промышленного развития от нападения агрессивных соседей?

Ответить на этот вопрос нетрудно. Покровский писал свою статью в Париже в 1915 году. Русские и французские предатели социализма с пеной у рта доказывали, что Германия является единст-


1 Оперируя преимущественно данными 1) падающего вывоза русской ржи в Германию, 2) падения цен на хлеб на мировом рынке в 1911 г., Покровский доходит до такого неверного, но характерного для его методологии утверждения: "Россия готова была воевать и воюет теперь из-за одних только хлебных пошлин" ("Империалистская война", стр. 93).

2 Покровский "Империалистская война", стр. 82.

3 Там же, стр. 86.

стр. 5

венным виновником мировой бойни, доказывали чисто оборонительный характер войны со стороны России, Франции и Англии, заявляли о "великих прогрессивных" целях этой "последней" войны. Эту ложь надо было разоблачить, надо было показать действительную, реакционную, империалистическую природу войны 1914 - 1918 гг., показать, что обе стороны являются виновниками ее возникновения. Эта великая задача была выполнена в гениальных статьях В. И. Ленина. За эту же задачу попробовал взяться Покровский. Но не по плечу она оказалась историку, никогда не умевшему подняться до подлинно марксистского понимания исторического процесса, исходившему из порочных схем узко экономического истолкования истории. Покровский не опирался на научное, ленинское понимание сущности монополистического капитализма и порожденных им тенденций к обостренной борьбе за передел мира: он совершенно игнорировал действительные факты и документы, подходил к вопросу априорно, оперируя только излюбленными им данными о движении хлебных цен и хлебного вывоза. В результате получилась неправдоподобная, абстрактная схема: до колоссальных размеров выросла фигура русского помещика и совершенно закрыла собой все действительные отношения.

И, самое важное, пренебрежение исторической правдой повлекло за собой и полное искажение политической задачи в статьях Покровского 1915 года. Стремясь разоблачить русское и французское оборончество, извращая роль Германии в возникновении войны, Покровский лил воду на мельницу германских социал-империалистов того времени. Он, по другую сторону границы, поддерживал Шейдеманов, Носке и прочих предателей социализма, обманывавших немецкие рабочие массы ложью о защите германского отечества от русской агрессии.

II

Прошло около десяти лет. Начиная с 1924 года М. Н. Покровский выступает с рядом статей, посвященных империалистической войне, в которых содержится его последняя, наиболее полная, документированная обширным, но односторонне и неполно подобранным архивным материалом концепция происхождения империалистической войны.

В этой концепции можно установить две важнейших части: 1) изображение причин войны, 2) установление цепи событий, которые непосредственно привели к тому, что долго накапливавшиеся на политическом горизонте тучи разразились военной угрозой в июле 1914 года. В этой последовательности мы и рассмотрим взгляды Покровского.

Исходным пунктом для выяснения действительных причин мировой войны является, несомненно, отчетливое понимание империализма как особого периода в развитии капитализма.

Исходил ли из ленинской теории империализма Покровский в конкретно историческом анализе причин войны? На этот вопрос можно дать отрицательный ответ. Только в одном месте мы нашли в статьях Покровского ссылку на общие закономерности периода империализма. И эта ссылка достаточно характерна для Покровского. В докладе "Происхождение и характер войны" на собрании московской интеллигенции 4 августа 1924 года Покровский, развивая мысль, что война с необходимостью вытекала из определенной стадии экономического развития, в которую вступили все участвовавшие в войне

стр. 6

державы, а именно из империализма, дал такое краткое определение империализма: "Я напомню Вам только, что суть империализма заключается в борьбе за мировой рынок, за монополию на мировом рынке. В этом его экономический стержень"1 . Эта формулировка, нерасчлененная и неправильная, показывает, что Покровский никогда не мог подняться до единственно научного, ленинского понимания империализма как особого периода в развитии капитализма. Неоднократно полемизировавший с Гильфердингом, Покровский в действительности сам целиком оставался на почве антиленинских теорий империализма, проповедывавшихся оппортунистическими лидерами II интернационала, иногда сближаясь в своем понимании империализма с полуменьшевистской теорией Розы Люксембург. Вместо того, чтобы исходя из закона неравномерности развития капитализма в период империализма, искать причин мировой войны в борьбе за передел мира, Покровский видел исторические корни войны в обостренной торговой конкуренции на мировом рынке.

Покровский писал свои более поздние статьи о войне в то время, когда товарищ Сталин в лекциях об основах ленинизма, в исторических выступлениях на XV партийной конференции, на VII пленуме ИККИ, громя контрреволюционный троцкизм, дал высшее, законченное определение закона неравномерности развития, открытого Лениным еще в 1915 году. Товарищ Сталин показал, как из закона неравномерности развития капитализма в период монополистического капитализма, когда мир уже разделен, неминуемо вытекает вооруженная борьба империалистических хищников за новый передел мира, приводящая к победе пролетарской революции и построению социализма в одной стране.

Вместо того чтобы, опираясь на гениальный теоретический анализ В. И. Ленина и И. В. Сталина, на указания Ленина о борьбе двух группировок империалистических держав во главе с Англией и Германией: одной - за сохранение ранее приобретенных в мире монополистических позиций, другой - за их вооруженный захват, - дать конкретную историческую картину происхождения войны, - вместо этого Покровский извратил и запутал вопрос о противоречиях между империалистическими державами в период довоенного империализма. Покровский - это можно доказать разбором его статей о происхождении войны - игнорировал теорию империализма Ленина - Сталина.

Эта характерная черта концепции Покровского сказывается в его анализе ведущего противоречия между Англией и Германией. В отличие от своей ранней статьи 1915 года Покровский совершенно правильно отводит англо-германскому антагонизму центральное место в определении причин мировой войны. Он ставит совершенно правильно на первый план не чисто промышленное соперничество Англии и Германии, а борьбу за обладание миром. Но Покровский видит морское соревнование Англии и Германии исключительно в области торгового судоходства и совершенно игнорирует такой важнейший фактор англо-германских противоречий, как постройка Германией могущественного военного флота. Между тем именно принятие Германией морских программ 1898, 1900 и особенно 1908 (после постройки первых дредноутов) и 1912 гг., программ, ставивших под угрозу английское владычество на морях, побуждало Англию усиленно спешить с дипломатической и военной подготовкой к решающей


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 130.

стр. 7

схватке с германским империализмом. В области морского транспорта преобладание Англии над Германией перед войной оставалось колоссальным: она владела торговым флотом общим водоизмещением в 19 миллионов тонн против 5 миллионов тонн водоизмещения германского флота. Военное же преобладание Англии над Германией на море после того, как постройка дредноутов свела на нет прежде накопленные преимущества, к 1914 г. было относительно невелико. Для Германии борьба за морское преобладание была борьбой за создание условий, которые обеспечивали бы ей возможность добиться передела мира. Разрыв морских сообщений разрушил бы связь Великобритании с ее доминионами и колониями, сделал бы их легкой добычей германского империализма, поставил бы на колени Англию, лишенную подвоза сырья и продовольствия. Покровский уделяет мало внимания этому вопросу именно потому, что у него в изложении причин мировой войны борьба за передел мира стоит на втором плане, а это вытекает из его понимания империализма как периода, характеризующегося прежде всего обострением чисто рыночных противоречий. Поэтому он придает второстепенное значение при изложении англо-германских противоречий вопросу о Багдадской железной дороге и о проникновении Германии в Азиатскую Турцию1 .

В своих статьях начиная с 1924 г. М. Н. Покровский пересмотрел вопрос о роли франко-германских противоречий в возникновении войны и об их сущности. Из отмеченных им уже в 1915 г. фактов роста французской тяжелой промышленности перед войной Покровский сделал на этот раз совершенно правильные выводы о росте антагонизма между Германией и Францией. Наряду с этим необходимо отметить, что у Покровского нигде нет анализа столкновений между Францией и Германией по вопросу о Марокко, нет изображения упорных домогательств германского империализма получить свою долю в разделе Африки. В этом игнорировании чрезвычайно важных событий в развитии предвоенных антагонизмов, событий, связанных с вопросом о дележе колоний, нельзя не видеть проявления указанных нами общих тенденций статей Покровского - придавать второстепенное значение моментам политической борьбы за территориальные приобретения, выдвигать на первый план лишь такие факты, которые приводят к узко экономическому истолкованию причин войны.

В статьях 1924 и последующих годов М. Н. Покровский ограничил роль, отводимую им ранее русско-германским и русско-турецким противоречиям в возникновении войны. Основные причины войны передвинулись у него по сравнению с более ранними статьями с Востока на Запад. В лекциях по истории внешней политики России в XX столетии Покровский так резюмировал свой новый взгляд на причины войны: "В основе лежал конфликт англо-германский; затем следующий за ним по значительности был конфликт германо-французский, и, наконец, самым слабым из всех конфликтов был конфликт, по существу, не русско-германский, а русско-турецкий, из-за проливов, но так как за спиной Турции стояла Германия, то, в конце концов, фактически этот конфликт связывался с русско-германским конфликтом"2 .


1 В лекциях "Военная политика России в XX ст.", где Покровский дает суммированное изложение причин мировой войны, вопрос о Багдадской железной дороге совершенно опущен. В статье "Как возникла мировая война" он назван только "дополнительным реальным поводом" (стр. 153).

2 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 403.

стр. 8

Итак, значение русско-германского конфликта у Покровского переместилось по сравнению с рефератом 1915 года с ведущего места на второй план. Еще больше отодвинулось значение вопросов о проливах, о ввозе русского хлеба в Германию и об антагонизме русских и прусских помещиков из-за этого. Покровский нигде прямо не заявляет об ошибочности своих прежних утверждений, но косвенно он сам опровергает их, отказавшись от своей прежней версии происхождения войны. В центре вопроса об участии России в империалистической войне Покровским поставлен в 1924 - 1928 гг. русско-турецкий антагонизм, борьба за проливы и Константинополь. Чем объясняет Покровский упорное стремление России к захвату проливов? Он неоднократно пытается связать это стремление со своей общей, в корне неверной схемой русской истории, придавая решающее значение интересам русского торгового капитала. В статье 1924 г. "Как возникла мировая война" он пишет: "Империалистический характер войны и господство финансового капитала в царской России делали участие в войне этой последней фактом, само собой разумеющимся. Этому нисколько не противоречит то, что непосредственно война была связана с интересами русского торгового капитала, давшего ей лозунг "Ключи от собственного дома"1 . Анализируя влияние временного закрытия проливов во время балканских войн 1912 - 1913 гг. на русский экспорт пшеницы, Покровский стремится доказать, что именно эти колебания решающим образом повлияли на русскую внешнюю политику и форсировали развязывание военного конфликта в 1914 году.

Правда, в дальнейшем Покровский сам видит, что трудно только из колебания хлебных цен и размеров хлебного вывоза вывести весь размах русской внешней политики в XX столетии. Он заявляет: "Во всяком случае вопрос даже о Константинополе приходится далеко расширить за пределы влияния русского хлебного ввоза и торгового баланса в 1912 - 1913 годах. Это был большой вопрос русского империализма, зревший по мере того, как зрел этот последний"2 .

Но стремление объяснить узко экономическими причинами происхождение мировой войны приводит Покровского к тому, что, сосредоточив все внимание на русско-турецком конфликте, он придает совершенно второстепенное значение конфликту между царской Россией и Австро-Венгрией. Хотя Покровский и приводит несколько документальных фактов, свидетельствующих о том, как живо интересовались дипломаты вопросом о вероятной близкой смерти дряхлого Франца-Иосифа и о будущем распаде Австро-Венгрии, но выводов из этих фактов он не делает. Следствием такого игнорирования австро-русских противоречий является то, что Покровский рассматривает русско-сербский конфликт как совершенно случайный повод к империалистической войне.

"Эпизод, о котором трактуют все искатели виновников войны, сербско-австрийский эпизод, он, повторяю, только повод к войне"3 , - пишет Покровский.

Не так определял цели России в империалистической войне В. И. Ленин: для него борьба России за захват Константинополя была лишь одним из звеньев в общей цепи территориальных захватов, намеченных русским царизмом.


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 146.

2 Там же, стр. 149.

3 Там же, стр. 135 - 136.

стр. 9

В резолюции конференции заграничных секций РСДРП, происходившей в Берне 27 февраля - 4 марта 1915 г., говорится так: "Действительная сущность современной войны заключается в борьбе между Англией, Францией и Германией за раздел колоний, за ограбление конкурирующих стран и в стремлении царизма и правящих классов России к захвату Персии, Монголии, Азиатской Турции, Константинополя, Галиции и т. д."1 . Более детально цели русского империализма в войне определены в брошюре "Социализм и война".

"Царизм ведет войну для захвата Галиции и окончательного придушения свободы украинцев, для захвата Армении, Константинополя и т. д. Царизм видит в войне средство отвлечь внимание от роста недовольства внутри страны и подавить растущее революционное движение. Теперь на двух великороссов в России приходится от двух до трех бесправных "инородцев": посредством войны царизм стремится увеличить количество угнетаемых Россией наций, упрочить их угнетение и тем подорвать борьбу за свободу и самих великороссов"2 .

В статье "О сепаратном мире" 1916 г. Ленин пишет; "Россия воюет за Галицию, владеть которой ей надо в особенности для удушения украинского народа (кроме Галиции у этого народа нет и быть не может уголка свободы, сравнительной конечно), за Армению и Константинополь, затем тоже за подчинение Балканских стран"3 .

Как видим, у Ленина все время проводится одна и та же мысль, неизмеримо более широкая чем одностороннее объяснение причин активного участия в войне России у Покровского.

Россия, вступая в войну как резерв западного капитализма, в то же время ставила определенные, далеко идущие цели. И эти цели были, с одной стороны, связаны с разделом Турции, с захватом Константинополя и Армении, а с другой стороны, угрожали самому существованию Австро-Венгрии. Историки до последнего времени мало обращали внимания на любопытные факты своеобразного возрождения в новой форме и на новой экономической почве в годы перед войной "славянофильских" идей среди влиятельнейших членов партий кадетов и октябристов, входивших в состав так называемого "прогрессивного" блока в IV государственной думе, партий, которые в вопросах внешней политики не только всецело поддерживали, но стремились еще более активизировать агрессивную политику царизма. "Славянофильство" таких лидеров кадетов, как Милюков, - октябристов, как Гучков, было боевой империалистической программой "российского великодержавна", выражением затаенных вожделений русского военно-феодального империализма, идеологическим прикрытием и обоснованием планов подчинения России славянских народов, живших на территории Балканского полуострова и Австро-Венгрии.

Между Россией и Австро-Венгрией назревал "великий спор" за подчинение южного и западного славянства. Украинский народ был одним из объектов спора. Австрийское правительство вело достаточно искусную политику в Восточной Галиции, оно противопоставляло неуклюжей поповской москвофильской пропаганде украинское национальное движение, предоставив ему относительную свободу развития в Галиции и заставив украинских буржуазных националистов из При-


1 Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 125.

2 Там же стр. 198 - 199.

3 Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 281.

стр. 10

днепровской Украины обращать свои взоры на "Украинский Пьемонт", как называли они в те годы Львов и Восточную Галицию. В свою очередь русский империализм возлагал огромные надежды на растущее движение среди южных славян Австрии, рассматривая его как орудие взрыва обветшавшей монархии Габсбургов. Сербия, ставшая важнейшим центром великосербской пропаганды, была важна для России не только как опорная база в борьбе за Балканы и Константинополь, но и как центр притяжения австрийских славян, как растущий антагонист Австро-Венгрии. Разгром Сербии означал для России прежде всего крушение ее планов использовать славянское национальное движение для своих захватнических целей.

С такой точки зрения австро-сербский конфликт не был случайным поводом к войне: это был конфликт, вытекавший из всей предшествующей истории развития южнославянских народов и тесно связанный со стремлением двух империалистических хищников подчинить своим целям национально-освободительное движение, развивавшееся в XX столетии среди малых славянских наций.

Уже в Манифесте ЦК РСДРП, появившемся в октябре 1914 г., указано, что одной из целей немецкой буржуазии в войне было желание покорить Сербию и задушить национальную революцию южного славянства1 .

В войне 1914 - 1918 гг., а именно в начальном эпизоде ее возникновения - в столкновении между Сербией и Австрией - был национальный момент, Но за спиной Сербии стояла Россия, преследовавшая захватнические, империалистические цели, а за спиной России и Австрии стояли с одной стороны Англия, Франция, с другой - Германия, решавшие спор о дележе колоний.

Поэтому, как указывал Ленин, "национальный элемент в австро-сербской войне не имеет серьезного значения по сравнению с всеопределяющим империалистским соревнованием"2 .

Но, тем не менее, нельзя этот национальный момент в истории возникновения войны игнорировать, и тем более нельзя игнорировать то, как национальные конфликты были использованы в чисто империалистической борьбе между Россией и Австро-Венгрией, борьбе, ставившей своей задачей не освобождение славянских наций, а их подчинение. А такое подчинение "инородцев", их полуфеодальная эксплуатация составляли одну из характерных черт российского военно-феодального империализма. Стремление Австро-Венгрии и Германии задавить пробуждающееся южнославянское национальное движение, стремление, с другой стороны, царской России использовать это движение для разрушения двуединой монархии составляли одну из важнейших причин столкновения России с австро-германским блоком в 1914 году.

Этот вопрос был совершенно обойден Покровским в изложении причин империалистической войны.

III

Несомненно, наиболее разработанной частью концепции Покровского является не изложение общих причин империалистической войны


1 Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 61: "На деле немецкая буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, желая покорить ее и задушить национальную революцию южного славянства, вместе с тем направляя главную массу своих военных сил против более свободных стран Бельгии и Франции, чтобы разграбить более богатого конкурента".

2 Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 183.

стр. 11

(изложение, заключающее, как мы видели, ряд существенных ошибок), а попытка Покровского проследить на конкретном историческом материале генезис войны. Лейтмотивом, который проходит через все статьи Покровского о происхождении войны, является утверждение, что именно царская Россия, русские дипломаты и военные круги, поставив своей задачей добиться любой ценой обладания проливами, форсировали взрыв войны летом 1914 года.

Доказательства, которые приводит Покровский в пользу этого тезиса, разделяются на две группы: к первой относятся статьи Покровского, посвященные изображению дипломатической и военной подготовки русского империализма, ко второй - изложение Покровским событий кризисных дней июня - июля 1914 года. В такой последовательности мы и разберем высказывания Покровского.

Если сгруппировать в хронологической последовательности (которой сам М. Н. Покровский, как правило, пренебрегал) этапы подготовки царской России к войне в том виде, как они изображены у Покровского, то получится такая сводка:

1. 1907 год Покровский берет (неправильно, как увидим в дальнейшем) за исходный хронологический пункт в изображении цепи событий, приведших к войне. Россия "вернулась в Европу" после трагического исхода дальневосточной кампании. Царизм, подавив при помощи займов, предоставленных французской биржей, первую буржуазно-демократическую революцию 1905 г., договорившись с Англией о разделе сфер влияния в Персии, снова начинает вести активную политику на Балканах, ставя своей заветной целью Константинополь и проливы. Именно к этому году Покровский, опираясь на показания Колчака, относит начало подготовки России к участию в большой европейской войне на стороне противников Германии1 .

2. 1908 год. Событиям этого года Покровский придает исключительное значение в генезисе войны. Известные переговоры Извольского с Эренталем, предшествовавшие аннексии Боснии и Герцеговины Австрией, он неоднократно называет началом "заговора против всеобщего мира"2 . Но попытка русской дипломатии потерпела полный крах. Австрия поспешила реализовать предоставленную ей свободу действий и аннексировала Боснию и Герцеговину. Россия же в вопросе о проливах натолкнулась на противодействие своих же "друзей". Ни Англия, ни даже Франция не были склонны предоставить царизму такой мировой центр, как Константинополь, без дорогой оплаты. Тогда русская дипломатия резко повернула фронт и выступила на защиту ущемленных Австрией сербских интересов. Но в 1908 г. Россия воевать не могла: армия не была готова к войне после поражений 1904 - 1905 г., стоявший у власти Столыпин боялся нового взрыва революции при проведении мобилизации, поддержка союзников не была обеспечена, а за спиной Австро-Венгрии стояла в угрожающей позиции Германия.

Россия принуждена была отступить с тем, чтобы при более благоприятной конъюнктуре возобновить свои попытки3 . Так изображает кризис 1908 г. Покровский.


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 171.

2 Там же, стр. 103.

3 Такое изображение событий 1908 г. Покровский дает на стр. 103 - 104 и стр. 120 и сл. сборника "Империалистская война".

стр. 12

3. В 1909 году, во время свидания в Ракониджи, Россия договорилась с Италией о разделе Турции. В тайном договоре обе стороны обязались относиться благосклонно": Россия - к предстоящим итальянским захватам в Северной Африке, Италия - к русским интересам в проливах1 .

4. С 1910 г. усилилась военная подготовка русской армии. Покровский утверждает, что именно с этого года русская армия стала превращаться "из чисто оборонительного оружия, каким она была еще в 1909 г., в наступательное оружие первого сорта"2 .

5. По утверждению Покровского, с 1912 г., со времени прихода к власти Пуанкаре, стал изменяться характер франко-русских отношений. Французское правительство, прежде проявлявшее большую сдержанность в вопросах ближневосточной политики, теперь начинает поощрять Россию к активной политике обещанием твердой поддержки в случае, если Австрию поддержит Германия.

Совещание между начальниками генеральных штабов России и Франции дополняется военно-морской конвенцией, облегчающей задачи Черноморского флота3 .

6. 1912 - 1913 годы. Балканские войны. Покровский приписывает русской дипломатии, приложившей столько усилий к созданию балканского союза, следующий хитроумный план: славянские державы нападут на Турцию; Турция, достаточно подготовленная в военном отношении германцами, окажет им сильное сопротивление и, возможно, разобьет; тогда Россия получит повод для вмешательства и использует ситуацию для захвата Константинополя. Но расчеты русского правительства не оправдались: союзники легко разгромили Турцию4 . Угроза захвата Константинополя болгарами особенно встревожила Россию. К счастью, новая война, разгоревшаяся между союзниками из-за раздела добычи, привела к жестоким поражениям болгар и значительному усилению русского вассала на Балканах - Сербии. Но все же цель русской политики оказалась не достигнутой: по-прежнему турки были хозяевами в проливах. А между тем временное закрытие проливов во время войны еще раз наглядно показало всю важность обладания ими для русского хлебного экспорта.

С этого времени, по утверждению Покровского, русское правительство окончательно приходит к выводу, что захват проливов невозможен для него без общеевропейской войны. Только ценой активной помощи в разгроме главного противника - Германии - Англия допустит Россию к обладанию Константинополем.

7. "Объективная обстановка, из которой выходом могла быть только европейская война в ближайшем будущем, окончательно сложилась зимой 1913 - 1914 г.", - пишет Покровский5 .

К 1914 г., по утверждению Покровского, военные приготовления России достигли такого развития, что руководители военного министерства считали Россию вполне способной померяться при помощи союзников силами с австро-германским блоком. На совещании 13 декабря 1913 г. "военный министр (Сухомлинов) и начальник генераль-


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 104.

2 Там же, стр. 172 - 173.

3 Там же, стр. 105.

4 Там же, стр. 408.

5 Там же, стр. 360.

стр. 13

ного штаба (Жилинский) категорически заявили о полной готовности России к единоборству с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Австрией"1 .

Вожди русской дипломатии Сазонов, Извольский (Покровский не видит между ними существенного различия), не говоря уже о посланнике в Сербии Гартвиге, стояли на точке зрения агрессивной политики, не останавливающейся перед риском общеевропейской войны, которая была нужна России для осуществления ее целей.

Оказывавший некоторое противодействие им (неизмеримо менее авторитетное чем Столыпин) Коковцев был смещен "именно за непонимание задач внешней политики"2 и заменен совершенно безличным Горемыкиным. Россией правила тесная группа сторонников войны.

Таково изображение Покровским цепи событий от 1907 г. до кризисных дней 1914 года.

Если в изображении этапов подготовки империалистической войны у Покровского имеется налицо ряд совершенно неправильных, произвольных утверждений и, в силу полного исключения из поля зрения действий противной стороны, прямое извращение действительной причинной связи событий, то изложение у Покровского событий кризисных дней носит характер необоснованных сенсационных разоблачений русской политики. Центром его является неоднократно высказанное Покровским положение, что убийство Франца-Фердинанда было непосредственно спровоцировано телеграммой русского главного штаба, извещавшей сербскую разведку, "что Франц-Фердинанд готовится совершить нападение на Сербию и что маневры в Боснии, на которые должен приехать Франц-Фердинанд, есть лишь предлог для сосредоточения австрийской армии, которая должна это нападение на Сербию совершить"3 . Это вздорное утверждение Покровского положено в основу целой книги его верным учеником Полетикой - "Сараевское убийство", которая представляет собой одно из вреднейших проявлений "покровщины".

Убийство Франца-Фердинанда должно было, по расчетам русского главного штаба, вызвать Австрию на решительные действия и, таким образом, создать повод для мировой войны. "Итак, война непосредственно была спровоцирована русской военной партией"4 - таков общий вывод Покровского.

Таким образом, по голословному утверждению Покровского, австрийский ультиматум заранее предвидели и учитывали руководители русской политики.

Не даром, пишет Покровский, еще до вручения ультиматума было дано разрешение Николаем II на уступку Сербии винтовок и патронов из русского военного снаряжения.

Визит Пуанкаре в Петербург накануне вручения ультиматума, по словам Покровского, еще более подогрел воинственные настроения русской правящей клики твердым обещанием содействия со стороны Франции.

Как только известие об ультиматуме было получено в Петербурге, Сазонов воскликнул: "Это европейская война!", - и Покровский трак-


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 121.

2 Там же, стр. 371.

3 Там же, стр. 136. Более подробно об убийстве Франца-Фердинанда см. стр. 411 и 157 - 160.

4 Там же, стр. 160.

стр. 14

тует это восклицание как проявление радости: "Наконец-то европейская война". Все переговоры, которые велись русским правительством в кризисные дни, были, по мнению Покровского, только средством для одурачивания масс.

В конце концов, русская всеобщая мобилизация, на которой настоял перед растерявшимся царем Сазонов и которой усиленно добивались Сухомлинов (военный министр) и Янушкевич (начальник штаба), ссылаясь на техническую невозможность мобилизации частичной, русская мобилизация сорвала всякое продолжение переговоров и форсировала объявление Германией войны.

"Всеобщая мобилизация означала войну", - утверждает Покровский, в полном противоречии даже с таким германским ура-патриотом, как Тирпиц.

Мы дали, по возможности, полную сводку всех разбросанных в разных статьях замечаний Покровского о подготовке к войне. Как мы видим, через всю концепцию Покровского проходит красной нитью та же тенденция, которая наиболее выпукло проявилась еще в статьях 1915 г.: инициатива развязывания мировой войны принадлежала не Германии, а странам Антанты; первая рвалась в бой Россия, которая в конце концов и спровоцировала войну 1914 - 1918 гг., подстрекнув Сербию на Сараевское Убийство.

В статьях 1924 - 1929 гг. Покровский перенес на Запад корни мирового конфликта, но непосредственные силы, вызвавшие его, он продолжал видеть на Востоке и притом именно в России. Покровский должен был признать, что ведущим противоречием было противоречие Англии и Германии. Русско-германский конфликт он признает наиболее острым, "тем не менее, - пишет он, - стремление завязать драку распределяется как раз в обратно пропорциональном порядке... Русские помещики и Николай II, их коронованное возглавление, бросаются в драку первыми; они затевают всю эту войну, хотя этот конфликт был наименее острым"1 .

Покровский в своих статьях написал грозный обвинительный акт против русского правительства, и, конечно, не только против русских помещиков, но и против русской буржуазии, оказавшей полную поддержку русскому царизму в дни войны, и против русских социал-оборонцев. Но беда заключается в том, что обвинительный акт против русского империализма в том виде, как его составил М. Н. Покровский, явился и является в то же время оправдательным документом для империализма германского. Германофильская тенденция, проявившаяся уже в статьях М. Н. Покровского, написанных в 1915 г., сохранилась полностью и еще усилилась в статьях 1924 - 1928 годов. В изображении Покровского Германия только попала в поставленную ей ловушку. Инициатива с самого начала была в руках соперников Германии. В полемике с Каутским М. Н. Покровский прямо утверждает это.

Такой взгляд Покровского совершенно не соответствует действительности; в концепции Покровского есть пропуски важных звеньев в цепи событий и необоснованные утверждения.

Достаточно проверить представленные Покровским доводы, сличив их с документально установленными фактами, чтобы показать, что развитая им концепция происхождения войны является антиленинской и антиисторической.


1 Покровский М. Н. "Империалистская война", стр. 407.

стр. 15

IV

Утверждение Покровского о роли царского правительства в возникновении мировой войны в корне отличается от высказанных Лениным взглядов.

Ленин вовсе не отодвигал на второй план конфликты между русским империализмом и империализмом австро-германским в вопросе о происхождении войны. В статье "О сепаратном мире" Ленин пишет: "Война порождена империалистскими отношениями между великими державами, т. е. борьбой за раздел добычи, за то, кому скушать такие то колонии и мелкие государства, при чем на первом месте стоят в этой войне два столкновения. Первое - между Англией и Германией. Второе - между Германией и Россией. Эти три великие державы, эти три великих разбойника на большой дороге являются главными величинами в настоящей войне, остальные - несамостоятельные союзники"1 .

Следовательно, Ленин вовсе не считал русско-германский конфликт второстепенной причиной войны, как это делает в своих статьях и лекциях начиная с 1924 года Покровский (резко изменив свою прежнюю позицию-1915 г., когда он русско-германские противоречия выдвигал на первое место). Как мы видели выше, Ленин самую сущность борьбы между Россией и центральными державами изображал совершенно иначе чем Покровский. Ленин далеко расширял ее за рамки вопроса о проливах и о хлебном экспорте, связывая со всей внутренней политикой царизма, направленной на политическое и экономическое угнетение покоренных народов, в том числе и народов славянских.

Но инициатором произошедшего в 1914 г. военного столкновения, той державой, которая в данной конкретной обстановке, сложившейся в 1914 г., приняла решение мечом разрубить запутавшиеся узлы мировых противоречий, - такой державой Ленин считал Германию.

Готовились к войне и та и другая стороны, цели войны были равно хищнические с обеих сторон, но в 1914 г. военную развязку форсировала именно Германия.

"Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией"2 .

Эти слова Ленина не оставляют никакого сомнения в том, кого Ленин считал конкретным виновником того, что война вспыхнула в 1914 г., а не была оттянута еще на некоторый промежуток времени.

Ленин писал эти строки в 1914 году.

И с тех пор все опубликованные документы только подтверждают слова Ленина, заставляя изумляться гениальной прозорливости Владимира Ильича, который в условиях сплетения всевозможной лжи русских, германских, французских, английских фальсификаторов истории, не имея под рукой секретных дипломатических документов, за исключением подтасованных официальных публикаций, мог на основе ана-


1 Ленин. Соч. Т. XIX, стр. 280 - 281.

2 Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 61 - 62.

стр. 16

лиза всей предшествующей политики и текущей обстановки вскрыть и с совершенной точностью указать сущность, причины и самый генезис только что вспыхнувшей войны.

Антиленинская концепция происхождения империалистической войны, данная Покровским, противоречит прочно установленным в исторической науке фактам, которые были известны уже в то время, когда Покровский писал свои статьи 1924 - 1930 годов.

Этапы подготовки империалистической войны изображены Покровским неправильно, с явно предвзятой точки зрения:

1. Покровский совершенно произвольно взял 1907 год за исходный пункт в генезисе мировой войны. Глубочайшие исторические корни мировой империалистической войны восходят, как показал товарищ Сталин на XIV съезде ВКП(б), еще к той ситуации, которая сложилась в Европе в 70-х годах XIX века, после захвата Германией Эльзас-Лотарингии. Уже тогда - и именно по германской инициативе - начала складываться в Европе система противостоящих друг другу вооруженных союзов, созданных якобы для целей поддержки мира, но бывших орудием подготовки к войне. Франко-русский союз был ответом на образование тройственного союза1 . Конец 90-х годов привел к дальнейшему усложнению ситуации. В последнее пятилетие XIX столетия полностью проявились широкие завоевательные планы германского империализма, далеко выходившие за пределы европейского континента.

Напомним вкратце события этого пятилетия. В 1895 г. прорыт Кильский канал, давший возможность Германии объединить в одно целое военные флоты Северного и Балтийского морей, в 1898 г. рейхстагом принят первый морской закон, установивший на два десятилетия вперед грандиозную программу германского военного судостроения, в 1900 г. приняты дополнения к морскому закону, декретировавшие постройку так называемых "больших крейсеров" - судов, предназначенных для борьбы на океанских путях.

Параллельно с этим в те же пять лет: поздравительная телеграмма Вильгельма Крюгеру по поводу отражения английского набега на бурские республики, занятие Циндао, т. е. создание германского опорного пункта на Дальнем Востоке, и, наконец, договор о Багдадской железной дороге.

Эти два ряда событий означали, что Германия в соответствии с ростом ее экономического могущества, в соответствии со вступлением ее хозяйства в фазу монополистического капитализма заявляла претензию на "место под солнцем", т. е. на широкие колониальные приобретения. Она уже не могла довольствоваться захудалыми территориями, предоставленными ей с милостивого согласия "царицы морей" Англии, а накопляла силы для вооруженной борьбы за передел мира.

Германскому империализму принадлежала инициатива в том изменении международного положения, которое произошло на пороге периода довоенного империализма. Изменение путей английской внешней политики, переход Англии от позиции "блестящего одиночества" к созданию антигерманского блока был защитным ходом в ответ на открытое проявление мировых претензий германского империализма. Эта инициатива, проявленная Германией в борьбе за передел мира, совершенно выпала из поля зрения Покровского. Германия Гогенцол-


1 См. доклад Сталина "Политический отчет ЦК". "XIV съезд ВКП(б) 18 - 31 декабря 1925 г.". Стенографический отчет, стр. 15. М. 1926.

стр. 17

лернов, давшая толчок к безумной гонке вооружений, которая характеризует последние десятилетия перед империалистической войной, играет в его построении пассивно-миролюбивую роль.

2. Покровский вполне правильно называет 1908 год началом "заговора против всеобщего мира", но самый заговор Покровский видит не там, где его следует искать. Аннексия Боснии и Герцеговины Австрией - вот то событие, которое в действительности послужило исходным пунктом для обострения отношений на Балканах, вызвавшим в конце концов мировой пожар.

Так оценивали положение и представители австро-германского блока. В то время, когда Покровский писал свои статьи, уже появились мемуары Конрада фон Гетцендорфа, первый том которых представляет изложение балканского кризиса 1908 г. с точки зрения австрийского генерального штаба. В приложении к этому тому дан красноречивый документ - письмо Конрада начальнику германского генерального штаба Мольтке от 1 января 1909 года.

В этом официальном письме, написанном по особому, данному в личной аудиенции разрешению Франца-Иосифа, с большой точностью излагается план большой войны, возникающей из балканского кризиса1 . Даже немецкие дипломаты признавали, что именно аннексия Боснии и Герцеговины дала толчок к усилению деятельности сербских патриотических обществ, в особенности деятельности Народной Одбраны2 . С этого времени в сербских землях возникает та накаленная атмосфера, которая привела в июле 1914 г, к убийству Франца-Фердинанда, давшему повод к войне. Не надо забывать, что ультиматум 1914 г. был четвертым ультиматумом, предъявленным Австро-Венгрией Сербии за пять лет, предшествующих империалистической войне. Ультиматум 1909 г. (требование признать аннексию Боснии и Герцеговины), ультиматумы 1912 и 1913 гг. были сербским правительством удовлетворены полностью. Австро-венгерская политика, внешняя и внутренняя (вспомним знаменитые южнославянские процессы с фабрикацией подложных документов!), все время провоцировала взрыв оскорбленного национального чувства у южнославянских народов. Горе Сербии заключалось в том, что это освободительное национальное движение вылилось в уродливую ферму индивидуальных террористических актов, но Австро-Венгрия пожала в Боснии и Герцеговине то, что сама посеяла.

3. Покровский совершенно неправильно рисует картину дипломатических отношений, создавшихся между странами тройственного согласия к 1914 году. Во всем его построении ест!" вопиющее внутреннее противоречие. Он утверждает, что Россия в 1914 г. намеренно провоцировала войну с целью захватить Константинополь, и в то же время он вынужден признать, что никакого соглашения между Россией и ее союзниками по вопросу о важнейшем объекте вожделений русского империализма - Константинополе - ко времени возникновения войны не существовало. Надеяться на собственные силы России в 1914 г. не приходилось. Чтобы захватить проливы, надо было располагать значительным перевесом сил на Черном море. Очень много пу-


1 Feldmarschal Conrad "Aus meiner Dienstzeit". Т. I, стр. 631 - 634. 1921. В этом документе предвидится именно та конъюнктура, которая была реализована в 1914 г., т. е. нападение Австро-Венгрии на Сербию и вступление Е войну России.

2 См. донесение Гризингера из Белграда от 6 июля 1914 года. "Год 1908... оставил в душе сербского народа незатягивающуюся рану". "Deutsche Dokumente", Т. I, N 19-а.

стр. 18

таницы внес в историю этого вопроса Е. Адамов, один из наиболее ретивых учеников "школы" Покровского. Адамов написал обширное предисловие к сборнику документов "Константинополь и проливы". В этом предисловии Е. Адамов усердно повторяет и усиливает все ложные концепции своего учителя об алчных захватнических планах Антанты и о бескорыстии и невинности Германии в делах Востока. В своем усердии Адамов прямо утверждает, что именно Франция и Россия привели Европу к войне1 .

Между тем усиление русского Черноморского флота происходило медленными темпами, а турецкий военный флот быстро вооружался и притом - что в данной связи нам особенно важно отметить - при содействии Англии. На английских верфях заканчивалась постройка мощных дредноутов для Турции, английский адмирал Лимпус руководил реорганизацией турецкого флота. Любопытна переписка между Сазоновым и русским послом в Англии Бенкендорфом, возникшая по этому поводу. В письме от 8 мая (25 апреля) 1914 г. Сазонов писал: "Из прилагаемого в копии секретного донесения императорского посла в Константинополе видно, как успешно идет под умелым руководством английского адмирала реорганизация турецкого флота". Сазонов предлагал Бенкендорфу поговорить с Эд. Греем, чтобы тот умерил старания не в меру ретивого адмирала2 . Ответ английского министерства иностранных дел, полученный 9 июня 1914 г. (т. е. буквально накануне войны), носил весьма двусмысленный характер: "Правительство его величества не разрешило бы британским морским офицерам вступать на службу оттоманского правительства, если бы оно считало, что турецкий флот предназначается для действий враждебных России"3 . Переговоры об англо-русской морской конвенции действительно велись, но к моменту объявления войны далеко не были закончены.

Империалистическая политика русского царизма в Персии приводила, как показывает богатый документальный материал, собранный в первых томах нашего издания "Международные отношения в эпоху империализма", к ряду острых столкновений английских и русских интересов.

Никаких гарантий в том, что в столкновении на Востоке Англия, поглощенная в это время внутренним кризисом (события в Ульстере), поддержит Россию, не было. Германская дипломатия, идя на развязывание войны, прекрасно учитывала это.

Более прочным в Антанте было звено: Англия - Франция, - но и здесь ставший известным русскому правительству только за полтора месяца до войны обмен писем между Греем и Камбоном в 1912 г. не давал полных гарантий военного выступления Англии; переговоры, которые велись между генеральными штабами, становились обязательными только в том случае, если последует решение правительства о совместном военном выступлении. И, как прекрасно было известно Покровскому - он сам говорит это, то же подтверждается и донесениями русского и французского послов в Лондоне4 , - до последней


1 "Константинополь и проливы". Сборник документов. Т. I, стр. 46.

2 "Международные отношения в эпоху империализма". Серия III. Т. II, N 334.

3 Памятная записка английского министерства иностранных дел российскому послу в Лондоне Бенкендорфу от 9 июня (27 мая) 1914 года.

4 Богатый новый материал, относящийся к этому вопросу, опубликован за последние годы во французском издании "Documents diplomatiques francais". Серия III. Т. XI. См. N 445 и другие: письмо Пуанкаре королю Георгу V N 457, донесение Камбона N 459.

стр. 19

минуты и у Франции и у России были сомнения в том, какую позицию в решительную минуту займет Англия.

Итак, вопреки утверждению Покровского, дипломатическая подготовка стран Антанты к войне в 1914 г. далеко не была закончена.

4. О степени военной подготовки русской сухопутной армии к войне в 1914 г. дают возможность сделать выводы работы военных историков войны (Зайончковского и др.), основанные на материале, почерпнутом из русских военных архивов. Выводы эти настолько разнятся с утверждениями Покровского, что на них мы считаем необходимым остановиться несколько подробнее.

В 1909 г., со вступлением в должность военного министра Сухомлинова и подчинением ему генерального штаба, наступил новый этап в военной подготовке России к борьбе на западном фронте. С 1910 г. была начата реорганизация русской армии. Бросается в глаза характерная черта этой реорганизации. Наряду с некоторым усилением русской полевой армии, усилением артиллерии и специальных войск была изменена дислокация армии в сторону увеличения частей, расположенных во внутренних частях империи. Планы войны были пересмотрены в сторону максимальной осторожности и отказа, по крайней мере в начале войны, от активных, наступательных операций. Предполагалось развернуть главные силы по линии Ораны - Олита - Гродно - Белосток - Брест-Литовск - Дубно - Проскуров со слабым (по сравнению с предшествующими планами) заслоном по Висле. Иными словами, предполагалось отказаться от борьбы в выдвинутом между Германией и Австрией выступе русской Польши и отодвинуть силы на фронт, проходящий от Риги до румынской границы. Соответственно была изменена и линия крепостей. Таким образом, по планам 1910 г., русская армия с самого начала войны оттягивалась на Восток, отказывалась от решительной борьбы на территории Польши и от удобного исходного положения для наступления. План 1910 г. носит оборонительный характер и оставляет мало простора для наступательных операций. Мнение Поливанова, на которое неоднократно ссылается Покровский, что русская армия с 1910 г. стала превращаться из оборонительного оружия в наступательное, совершенно противоречит военным планам 1909 - 1910 годов.

С 1912 г. действительно происходит изменение русских военных планов в сторону их активизации. Мы имеем в виду утвержденные Николаем II, после совещаний начальников штабов военных округов 1 мая 1912 г., указания командующим войсками; в особенности план А, исходивший из предположения, что Германия обратит на первых порах главные силы против Франции и России придется иметь дело с австро-венгерской армией и заслоном из нескольких германских корпусов в Восточной Пруссии. План А предполагал развитие энергичных наступательных действий в помощь французской армии.

Но и в 1912 г. русские военные круги вовсе не были расположены идти на риск вооруженного столкновения. Об этом свидетельствует поведение России в австро-сербском конфликте осенью 1912 года. Австрия провела, как известно, в ноябре 1912 г. тайную мобилизацию армии на границах Сербии и России, но на ответные действия Россия не пошла1 .


1 См. письмо Извольского Сазонову от 5/18 декабря 1912 года. Извольскому был показан текст телеграммы русского генерального штаба, "согласно которой Ланиту было сказано не только, что австрийским вооружениям у нас придают чисто оборонительное значение, но что даже в крайне невероятном случае нападения Австрии на Сербию Россия не будет воевать". "Материалы по истории франко-русских отношений", стр. 311. М. 1922.

стр. 20

В 1913 г. Россия начала проводить крупнейшие мероприятия для усиления своей военной подготовки. Была принята "Большая программа по усилению армии", увеличившая вооруженные силы России в мирное время на 30%. Говоря об этих военных приготовлениях, Покровский все время упускает из виду два существенных обстоятельства: 1. Эта подготовка к войне была прямым ответом на новые вооружения Германии и Австрии (в ноябре 1912 г. новый германский закон об увеличении армии, в октябре 1912 г. предоставление австрийским парламентом чрезвычайных кредитов на военные надобности, в декабре 1912 г. досрочное возобновление тройственного союза). 2. Военные приготовления России и Франции летом 1914 г. далеко не были закончены. "Большая программа" начала осуществляться только в 1914 г. и должна была быть закончена в 1917 г.; она могла изменить соотношение военных сил в пользу России с 1915 - 1916 годов. Только в 1915 г. предполагалось довести до установленной нормы (притом крайне недостаточной, рассчитанной на короткую, максимум шестимесячную войну) артиллерийские запасы. Постройка новых железнодорожных линий, на которой настаивал Пуанкаре, обеспокоенный вопросом о сроках русской мобилизации, не была в 1914 г. еще произведена.

Наконец, в явно неудовлетворительном состоянии находился Черноморский флот. Покровский неоднократно ссылается на материалы совещания 21/8 февраля 1914 г., созванного Сазоновым с участием представителей штабов. Между тем материалы этого совещания находятся в явном противоречии с его взглядами на происхождение войны. Действительно, совещание пришло к выводу, что ни флот, ни транспортные средства, ни десантная армия для активной атаки на Константинополь совершенно не подготовлены1 и что только в период между 1915 и 1917 гг. смогут быть реализованы меры, принятые для усиления флота.

Таким образом, на основании всего материала, который в 1914 - 1930 гг. уже был в распоряжении историка, необходимо сделать вывод, в корне подрывающий всю концепцию Покровского: 1914 год ни в коем случае не был для русского правительства оптимальным сроком для того, чтобы провоцировать европейскую войну с расчетом захватить проливы. Не было ни гарантий поддержки со стороны союзников русских притязаний, ни возможностей своими силами нанести удар и поставить мир перед фактом вооруженного захвата Константинополя. Реорганизация армии не была закончена; известные статьи, инспирированные Сухомлиновым в "Биржевых ведомостях", были в значительной мере блефом2 , рассчитанным на определенное воздействие на французское общественное мнение.

Однако по сравнению с 1908 и даже 1912 гг. обстановка для России переменилась в благоприятную сторону: армия усилилась, снабжение ее несколько (правда, очень недостаточно) было улучшено, сроки мобилизации ускорены, во Франции у власти стоял Пуанкаре, склонный дать твердый отпор германским претензиям.

Поэтому позиция, которую при возникновении угрозы войны в 1914 г. заняло русское правительство, может быть, на наш взгляд, охарактеризована так: не провоцировать в данный момент


1 См "Международные отношения". Т. I, N 295. Журнал особого совещания.

2 Статья под названием "Россия готова, Франция должна быть также готова". См. переписку о ней в документах, изданных Каутским. Т. I, N 1.

стр. 21

войны, но и не отступать перед противником, если затронуты существенные интересы русского империализма.

V

Переходим к рассмотрению вопроса о том, как Покровский изобразил кризисные дни июня - июля 1914 года.

1. Из сказанного о степени подготовки России к мировой войне вытекает неправдоподобность утверждения Покровского, будто убийство в Сараеве следует рассматривать как результат намеренной провокации русского генерального штаба, якобы поставившего своей задачей вызвать мировую войну летом 1914 года.

Незачем было царскому правительству и русскому генеральному штабу провоцировать войну в 1914 г., когда военные подготовления не были закончены и дипломатическая подготовка не давала ни малейших гарантий в том, что русские притязания на Константинополь будут поддержаны.

Помимо этих косвенных доводов непосредственный анализ источников показывает нам, что утверждение Покровского голословно.

Действительно, единственным свидетельством, на которое ссылается Покровский, является следующее место из брошюры сербского профессора Станоевича:

"После свидания кайзера Вильгельма II и австрийского кронпринца Фердинанда в Конопиште полковник Д. Дмитриевич, начальник осведомительного отделения сербского генерального штаба, получил секретное сообщение от русского генерального штаба о том, что русское правительство получило точные сведения о характере и цели совещания Вильгельма II и кронпринца Фердинанда, во время которого Германия одобрила план нападения Австро-Венгрии на Сербию и завоевания ее, а также обещала ей свою помощь и поддержку...

Когда были назначены маневры австро-германских войск в Боснии и когда стало известно, что кронпринц Фердинанд намерен прибыть в Сараево, полковник Дмитриевич был уверен, что Австро-Венгрия желает совершить нападение на Сербию. После долгого размышления - как он (полковник Дмитриевич) сам рассказывал об этом в апреле 1915 года - он пришел к заключению, что нападение на Сербию можно предупредить только убийством Фердинанда"1 .

В этом "показании" Станоевича есть противоречия с твердо установленными фактами, которые лишают его всякого значения. Достаточно установить даты событий: свидание в Конопиште происходило 12 июня 1914 г., а подготовка к покушению на австрийского эрцгерцога началась задолго до этого, не позже чем в январе - феврале 1914 гола. Сидней Фей, автор, которого не приходится подозревать ни в малейшем желании "утаить" связи русского генштаба с убийством, пишет на основе подробного анализа сербских источников, что еще в январе 1914 г. у группы сербских террористов возникла мысль об убийстве Франца-Фердинанда или австрийского командующего в Боснии и Герцеговине генерала Потиорека. "После этого в феврале 1914 г. Принцип прибыл в Белград с решением убить эрцгерцога, там он вошел в сношение с Цыганевичем, а через него с майором Танкосичем. Когда была получена газетная вырезка с сообщением о предстоящей поездке эрцгерцога в Боснию (известие об


1 Сидней Фей "Происхождение мировой войны". Т. II, стр. 70.

стр. 22

этом было опубликовано на пасху 1914 г.), все трое ухватились за эту поездку, как великолепный случай для совершения убийства". Итак, в подготовке к покушению нет ни малейших следов связи с телеграммой русского генштаба о коноништском свидании, которое произошло тогда, когда подготовка к убийству уже шла полным ходом. Связь эта явно измышлена Дмитриевичем (а может быть, и глухо ссылающимся на него Станоевичем) и некритически воспринята Покровским.

Допустим, что Покровский не знал книги С. Фея и мобилизованного им материала из сербских источников (хотя английское издание С. Фея вышло еще в 1928 г., т. е. в то время, когда Покровский продолжал работать над материалами мировой войны), но каким образом Покровский мог придавать значение показанию Дмитриевича и русской телеграмме как реальному поводу к убийству Франца-Фердинанда, совершенно непонятно, если не признать, что Покровский подходил к этому показанию с определенной, предвзятой целью использовать его для подтверждения своей заранее составленной концепции о приоритете русской инициативы в возникновении войны.

Ведь Покровский не поверил Дмитриевичу в той части его показания, где он говорит о намерении предотвратить австрийское нападение на Сербию посредством покушения, и совершенно правильно назвал эту часть показания ложью. Такой же ложью является нее показание в целом.

Дмитриевичу не надо было каких бы то ни было добавочных поводов, чтобы постараться использовать удобный случай для убийства Франца-Фердинанда. Сам Станоевич приводит убедительный список заговоров и убийств, произведенных при деятельном участии Дмитриевича: в 1903 г. - убийство короля Александра Обреновича, в 1911 г. - посылка эмиссаров с целью убить австрийского императора или наследника, в 1914 г. - подготовка покушения на Фердинанда Кобургского в Болгарии, в 1914 г. - убийство Франца-Фердинанда, в 1916 г. - попытка убить греческого короля Константина.

Общество "Черная рука" (иначе "Объединение или смерть") ставило своей задачей осуществление сербского объединения посредством индивидуального террора. А Франц-Фердинанд был личностью вдвойне ненавистной для сербских националистов: и как глава военной партии в Австро-Венгрии и особенно как автор проектов преобразования двуединой монархии в триединую, австро-венгерско-славянскую державу, проектов, которые могли привлечь на сторону объединения южного славянства под скипетром Габсбургов значительные круги хорватской буржуазии и послужить серьезным препятствием для великосербского дела. Резюмируем: тезис Покровского о том, что сараевское убийство было результатом провокации со стороны русского генерального штаба с целью вызвать мировую войн у, тезис, играющий во всем построении Покровского роль краеугольного камня1 , не имеет за собой ни малейших документальных подтверждений и противоречит всем данным, которые имеются в нашем распоряжении о военной и дипломатической ситуации в 1914 году.


1 Покровский постоянно оперирует этим голословным утверждением. См. в сборнике "Империалистская война" лекции о внешней политике России в XX в., стр. 411, статью "Как возникла мировая война", стр. 159 и т. д.

стр. 23

2. Покровский неправильно изображает отношение сербского правительства к убийству Франца-Фердинанда и поведение Сербии в австро-венгерском конфликте.

Вопреки утверждениям Покровского документально установлено, что сараевское убийство не было организовано сербским правительством и не являлось с его стороны намеренным вызовом, брошенным Австро-Венгрии с целью вызвать ее на войну в расчете на русскую помощь.

Покровский совершенно неправильно, без серьезного анализа внутреннего положения Сербии в 1914 г. отождествляет действия сербского правительства, возглавлявшегося Пашичем, с действиями тайных сербских организаций.

Партия радикалов, опиравшаяся на широкие круги сербской буржуазии, с одной стороны и общество "Черная рука", состоявшее преимущественно из офицеров, - с другой представляли собой различные и часто враждовавшие направления в сербском национальном движении.

Конечная цель у них была общая - объединение всех сербов и хорватов под властью Сербии, но тактика была различной. Правительство Пашича прекрасно понимало, что после балканских войн для Сербии требуется несколько лет для того, чтобы освоить новые области, укрепить экономическое и военное положение Сербии и лишь после этого можно будет вступить в борьбу с Австро-Венгрией. Депеша поверенного в делах в Белграде Штрандтмана министру иностранных дел от 23 (10) июля 1914 г. (после убийства в Сараеве, но еще до вручения ультиматума) хорошо рисует общее направление деятельности и планы сербского правительства: "Сербия со времени окончания балканских войн вступила во второй и последний подготовительный период осуществления своих национальных задач, которые кратко могут быть выражены следующим образом: при наступлении выгодной конъюнктуры быть готовой объединить всех сербов под власть королевства и приобрести собственный обеспеченный выход к Адриатическому морю"1 .

Охарактеризовав те дипломатические (сближение с Румынией и Черногорией как естественными союзницами против Австро-Венгрии) и военные (постройка стратегической железнодорожной линии, перевооружение сербской армии) меры, которые предприняло правительство Пашича, Штрандтман заключает: "Возникновение в настоящем и в ближайшем будущем таких событий, которые способны были бы до крайности обострить австро-венгерские отношения, считалось бы в Белграде не только нежелательным, но и опасным для самого существования королевства. К такого рода событиям следует отнести убийство наследного эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супруги - убийство, спутавшее все планы Сербии и поставившее на очередь вопрос о военном столкновении ее с соседней великой державой в самую неблагоприятную для королевства минуту".

Штрандтман, как видно из депеши, вовсе не отрицает того факта, что сербское правительство готовилось к войне с Австро-Венгрией, но выдвигает положение, что в данный момент, по расчетам сербского правительства, наиболее "благоприятная конъюнктура для этой войны не наступила". Целый ряд других сведений о состоянии сербской армии


1 "Международные отношения в эпоху империализма". Т. V, документ N 9.

стр. 24

подтверждает взгляды Штрандтмана. Известна довольно обширная дипломатическая переписка, возникшая по вопросу о просьбе Сербии отпустить сербской армии для быстрейшего перевооружения 420 тыс. ружей, некоторое количество пушек и обмундирование на 250 тыс. человек из русских военных складов1 . Из этой переписки становится очевидным, что сербская армия после балканских войн находилась в совершенно неудовлетворительном состоянии. Ближайшим сроком, к которому сербская армия должна была быть обеспечена всем наиболее необходимым, Пашич намечал весну 1915 года. Таким образом, имеются все основания утверждать, что сербское правительство летом 1914 г. совершенно не было склонно провоцировать войну с Австро-Венгрией, хотя к этой войне в будущем готовилось и считало ее необходимой.

Сербские офицерские организации вовсе не были расположены придерживаться той более осторожной тактики, какой придерживались Пашич и партия радикалов. Весна 1914 г., т. е. тот период времени, в который происходила подготовка сараевского убийства, характеризуется острой борьбой в Сербии между правительством Пашича и офицерскими кругами. Эта борьба хорошо описана в донесении посланника в Цетинье А. Гирса от 6 июля (23 июня) 1914 года2 :

"Сербское офицерство, громадное большинство которого прямо и косвенно причастно к государственному перевороту 1903 г., всегда было, как и весь народ, демократично до мозга костей. Патриотизм их вне сомнений; но после насильственного удаления Обреновичей они заразились также, несомненно, преторианским духом, а две победоносных балканских войны возродили в них крайнее самомнение. Уверенные, что сербской армии придется в недалеком будущем сыграть крупную роль в деле укрепления сербского государства, они уже заблаговременно заботятся о сохранении за нею первенствующего в стране положения и ведут упорную борьбу с гражданской властью, олицетворяемою в настоящее время радикалами с Пашичем во главе".

Весной и летом 1914 года разыгрался целый ряд эпизодов в этой борьбе за власть между радикальным правительством и офицерскими организациями: проверка правительством деятельности офицерской задруги, задолжавшей немалые деньги русскому Международному банку; отставка видного офицера Поповича, одного из участников заговора 1903 г.; конфликт в скупщине по вопросу о приоритете гражданских или военных властей в Новой Сербии; правительственный кризис; кратковременный уход и возвращение к власти Пашича. В этих конфликтах русское правительство в лице своего представителя, чрезвычайно авторитетного в сербских националистических кругах посланника Гартвига, солидаризировалось с правительством Пашича.

Хотя Пашич и радикалы одержали победу в столкновении, но они не были полными хозяевами в стране. Сербское офицерство имело большое влияние в придворных кругах (под его давлением старый король Петр Карагеоргиевич удалился на покой, передав власть на неопределенно долгий срок более популярному в армии королевичу Александру); с другой стороны, оно имело большие связи и с националистически настроенной мелкой буржуазией в Сербии. Деятельность тайной террористической организации "Черная рука" тесно перепле-


1 См. "Международные отношения в эпоху империализма". Сокращенное издание. Документы NN 91, 122, 126, 161.

2 "Международные отношения в эпоху империализма". Т. IV. Документ N 105.

стр. 25

талась с деятельностью широкого демократического общества "Народна одбрана". Двойственностью положения сербского правительства объясняется и его поведение в сараевском заговоре. Как ясно показывают признания Любы Иовановича, министра народного просвещения в министерстве Пашича, сам Пашич о заговоре и предстоящем покушении знал, сделал определенные шаги, чтобы помешать его осуществлению (гражданские власти получили приказ о задержании террористов на границе, но военная стража переправила их в Австрию), пытался даже предупредить в Вене о грозящей опасности. Когда все эти нерешительные меры не дали результата, сербские министры стали не без опасений ожидать, чем окончится дело. Их настроения во время подготовки убийства и в первые моменты после его совершения великолепно рисует показание Любы Иовановича1 . Они радовались возможности удаления со сцены такого опасного противника, как Франц-Фердинанд, но войны они опасались, потому что не надеялись на свои силы и не были уверены в том, что в данной ситуации Россия и ее союзники захотят или смогут помочь; тем временем тщательно припрятывались всякие следы связи заговорщиков с правительственными кругами.

Если сербское правительство не подготовляло убийства Франца-Фердинанда с определенной целью вызвать войну, если убийство было делом влиятельной, но безответственной террористической организации, то и после совершения убийства сербское правительство, конечно, могло, раз оно оставалось у власти, приложить все усилия, чтобы войны избежать. Оно и сделало это. Сербский ответ давал Австро-Венгрии серьезные гарантии прекращения великосербской пропаганды.

Если бы Австро-Венгрия не стремилась (с согласия и поощрения Германии) использовать сараевское убийство как повод для того, чтобы совершенно раздавить Сербию и тем самым прочно обеспечить свою полную гегемонию на Балканах, если бы Австро-Венгрия только ставила своей задачей сохранить свое существование, которому угрожали великосербские претензии, то ответ Сербии не мог бы не удовлетворить ее. Действительно, достаточно сопоставить текст австрийского ультиматума и сербского ответа на него, чтобы констатировать, что, за исключением пунктов, нарушающих суверенитет Сербии, сербское правительство согласилось на все требования Австро-Венгрии, допустив лишь некоторые несущественные оговорки2 . Документы эти комментировались много раз с различных точек зрения, но мы полагаем, что можно в оценке сербского ответа положиться на мнение Вильгельма II, которого трудно заподозрить в каких-либо симпатиях к Сербии. Вильгельм, как известно, после прочтения сербской ноты сделал на полях следующую пометку: "Блестящее достижение за каких-нибудь 48 часов. Это больше, чем можно было ожидать. Огромный моральный успех для Вены. Но тем самым отпадает всякое основание для войны, и Гизль может спокойно оставаться в Белграде. После этого, я ни в коем случае не дал бы приказа о мобилизации". Это признание не помешало Вильгельму II развивать план вступления австрийских войск в Сербию, чтобы дать "почетное удовлетворение" мобилизуемой в третий раз австрийской армии.

Три раза уже (в 1909, 1912 и 1913 гг.) Сербия принуждена была


1 Сидней Фей "Происхождение мировой войны". Т. II, стр. 40.

2 Текст ультиматума см. "Международные отношения в эпоху империализма". Т. V, стр. 27 - 38. Текст ответа - там же, стр. 85 - 92.

стр. 26

капитулировать перед требованиями Австрии из опасения войны, и требования ультиматума 1914 г. в наиболее существенных пунктах были удовлетворены ею несмотря на его исключительно провокационный характер.

Если, тем не менее, Австрия разорвала дипломатические сношения с Сербией и бомбардировала Белград, то это лишь потому, что решение о войне было заранее принято. Все документы, отчетливо показывающие, что сербское правительство стремилось избежать войны, Покровский или игнорирует или подвергает совершенно произвольному и необоснованному толкованию.

3. В то время когда Покровский писал о происхождении мировой войны, были уже давно опубликованы документы, с полной точностью устанавливающие, что именно австро-германскому блоку принадлежало преступное решение: в данной, создавшейся летом 1914 г. ситуации разгромить Сербию, не останавливаясь перед перспективой общеевропейской войны.

Эти документы не могли быть неизвестны Покровскому, а между тем он их либо совершенно опустил в своих статьях либо не придал им того решающего значения, которое они имеют. Они настолько общеизвестны, что мы ограничимся указанием только важнейших из них1 .

Из этих документов вытекает, что австро-венгерское правительство немедленно после получения известия об убийстве Франца-Фердинанда решило использовать сараевское покушение для того, чтобы "основательно свести счеты с Сербией", ультимативно предъявить Сербии заведомо невыполнимые требования и при отклонении их разгромить Сербию военной силой. Германское правительство было немедленно информировано об этих настроениях "у серьезных людей" в Вене и не только не сдерживало "более драчливую союзницу" (как называет Австрию Покровский), но, наоборот, резко одернуло посла в Вене Чиршки, который действительно вначале, не зная настроения кайзера, пробовал предостерегать австро-венгерское правительство от "слишком поспешных шагов"2 . С этого времени позиция Чиршки резко изменилась, и он, как пишет в своей депеше, не переставал повторять: "... мой император будет стоять за каждым твердым решением Австро-Венгрии"3 .

Документально установлено, что, раньше чем принять ответственное, угрожавшее общеевропейской войной решение о выступлении против Сербии, австрийское правительство запросило согласие у Германии. В Берлин был послан граф Гойос с личным письмом Франца-Иосифа кайзеру и с заранее составленным меморандумом о целях австрийской политики на Балканах. Австро-венгерское правительство получило как от кайзера, так и от канцлера ответ, заключающий в себе не только поощрение, но и энергичное побуждение к решительным действиям.


1 Значительная часть их приведена в сокращенном издании "Международные отношения в эпоху империализма".

2 "Die Deutsche Dokumente zum Kriegsausbruch" N 7. 1919. Телеграмма Чиршки с пометками Вильгельма II, заключающими резкий отзыв о действиях посла.

3 Чиршки канцлеру от 2 июля 1914 г. "Die Deutsche Dokumente zum Kriegsausbruch" N 11.

стр. 27

Для нас чрезвычайно важна мотивация германского ответа, так как она с полной ясностью вскрывает, почему Германия летом 1914 г. взяла на себя инициативу разрубить мечом запутавшийся узел международных отношений. Эти мотивы полностью изложены в двух важнейших документах, совершенно опровергающих все построение Покровского: это телеграмма Сегени, австро-венгерского посла в Берлине, от 5 июля и его же более подробное донесение от 12 июля 1914 года1 .

Телеграмма от 5 июля так передает слова, лично сказанные Вильгельмом: "По его мнению, с этим выступлением нельзя медлить. Позиция России будет во всяком случае враждебной, но он к этому готовился в течение ряда лет, а если даже дело дойдет до войны между Австро-Венгрией и Россией, то мы можем не сомневаться в том, что Германия, верная своему союзному долгу, выполнит его и будет стоять на нашей стороне. Впрочем, при существующем в настоящий момент положении вещей Россия еще не готова к войне и серьезно подумает, прежде чем обращаться к оружию..."

Обстоятельное изложение линии поведения германского правительства дано в донесении от 12 июля. Указав, что "руководящие германские круги и в немалой мере его величество сам император Вильгельм вас буквально толкают к тому, чтобы предпринять в надлежащем случае даже военные действия против Сербии", Сегени дает пояснения этому воинственному настроению: "По мнению Германии, которое я вполне разделяю, необходимо выбрать теперешний момент, исходя из общих политических соображений и специально из моментов, вытекающих из сараевского убийства. В последнее время Германия еще больше укрепилась в мнении, что Россия готовится к войне против своих западных соседей, и рассматривает эту войну уже не как известную возможность, а определенно считается с ней в своих видах на будущее. Но лишь в политических расчетах на будущее время, т. е. она намерена вести войну и готовиться к ней всеми силами, но в настоящий момент она не собирается воевать, или, вернее, она еще не подготовлена. Поэтому абсолютно не установлено, что если Сербия будет вовлечена в войну с нами, то Россия поддержит ее вооруженной рукой, а если царская империя все же решилась бы, то в данное время она далеко еще не готова в военном отношении и далеко еще не так сильна, какой она, можно предвидеть, будет спустя несколько лет. Далее, германское правительство считает, что имеются верные признаки, что Англия в настоящее время не примет участия в войне, возникшей ради какой-либо балканской страны, даже если бы дело дошло до войны с Россией и даже, может быть, с Францией".

Итак, у германского правительства был расчет на незаконченную военную подготовку России и на нейтралитет Англии, отношения которой с Германией в 1914 г. несколько (как тогда казалось) улучшились, а с Россией заметно ухудшились.

Отсюда оно делало вывод: или "локализация" австро-сербского конфликта, т. е. разгром Сербии и полная гегемония на Балканах, или - еще лучше - война против Франции и России без Англии, т. е. та комбинация, к которой Германия стремилась много лет (вспомним переговоры с Холденом), комбинация, обеспечивающая победу


1 "Diplomatische Aktenstucke zur Vorgeschichte des Krieges". Wien 1919; в русском переводе приведены в сокращенном издании "Международные отношения в эпоху империализма", стр. 586 и 588 - 589.

стр. 28

на континенте, с тем чтобы потом поставить на колени изолированную Англию и добиться передела мира.

Цитированные выше документы были опубликованы еще в 1919 г. в австрийском издании "Diplomatische Aktenstikke zur Vorgeschichte des Krieges". Их огромное значение совершенно очевидно для всякого историка. Очевидно, Покровский, который не мог их не знать, сознательно их игнорировал. Но с какой целью? Только затем, чтобы оставить неприкосновенной свою антинаучную, насквозь германофильскую, извращающую факты концепцию.

Известно, далее, что германское правительство сознательно лгало, утверждая, будто ему неизвестно было содержание австро-венгерского ультиматума, подготовлявшегося в глубокой тайне от Европы, но не от "верного союзника".

Окончательный текст австро-венгерской ноты, по-видимому, действительно не был сообщен предварительно в Берлин. Там и не высказывали желания узнать его, предоставив союзнику формальную свободу действий. Но все существенные черты и форму готовившегося против сербов выступления знали прекрасно и, более того, торопили Австро-Венгрию как можно скорее произвести его, раньше, чем слухи о нем проникнут в Европу. Все документы, свидетельствующие об этом, приведены в издании Каутского и, следовательно, не могли не быть известны Покровскому1 .

Документально известно, какой двуличный характер носила передача Германией Австро-Венгрии английских предложений о посредничестве, сделанных после предъявления ультиматума Сербии. Об этом свидетельствует известная телеграмма Сегени Берхтольду от 27 июля 1914 года. В этой телеграмме австровенгерский посол так разъясняет действительное отношение Германии к передаваемым через ее посредничество предложениям Эд. Грея:

"Германское правительство самым положительным образом заверяет, что оно отнюдь не присоединяется к этим предложениям и даже решительно высказывается против их рассмотрения, а передает их только ввиду просьбы Англии.

"Поступая таким образом, оно руководится тем соображением, что чрезвычайно важно не допустить Англию действовать в настоящий момент в единении с Россией и Францией"2 .

Не удивительно, что при таком "умеряющем воздействии" Германии австро-венгерское правительство поспешило объявить войну Сербии и заявить, что предложение Англии запоздало.

Мы не имеем возможности в данной статье продолжать перечисление имеющихся совершенно бесспорных документов, показывающих, что германское правительство играло роль прямого поджигателя войны на всех этапах конфликта, начиная с момента, когда созрел преступный замысел вооруженной расправы с Сербией, и кончая моментом, когда 28 июля Австро-Венгрией была объявлена Сербии война и немедленно после этого загремели пушки под Белградом. Остается удивляться, как все эти документы, опубликованные в ближайшие го-


1 См. телеграмму Чиршки от 10 июля 1914 г. с пометками Вильгельма ("Deutsche Dokumente". Т. I, N 29), а также донесение баварского поверенного в делах из Берлина председателю совета министров от 18 июля 1914 г., передающее основные требования австрийского ультиматума, которые, следовательно, были уже известны в Берлине ("Deutsche Dokumente". T. IV. Приложение N 2).

2 Русский перевод этого текста, первоначально опубликованного в австрийском издании 1919 г., дан у Сиднея Фея (т. II, стр. 263). Указанная мысль многократно повторяется в длинном донесении Сегени.

стр. 29

ды после войны, не заставили Покровского пересмотреть ту германофильскую, заведомо ложную, антиленинскую концепцию происхождения войны, которую он, как мы видели, составил еще в 1915 г. и сохранил в существенных чертах до конца.

4. Следуя этой концепции, Покровский в своих статьях всегда замалчивал те шаги, которые русская дипломатия предпринимала в процессе конфликта для того, чтобы предотвратить возникновение общеевропейской войны. А между тем некоторые определенные шаги для того, чтобы избежать пугавшей своим конечным исходом кровавой развязки, были русским правительством сделаны.

С самого начала конфликта русское правительство, опираясь на поддержку Франции, заняло твердую позицию: ни при каких условиях не допустить полного подчинения Сербии австрийской политике, или военного разгрома Сербии. И уже тот факт, что русское и французское правительства заранее постарались поставить в известность австро-германский блок о своем решении1 , был достаточным предупреждением, что на пресловутую локализацию конфликта рассчитывать нечего, что угроза общеевропейской войны налицо.

В то же время державы Согласия настаивали (и, несомненно, не только для отклонения от себя ответственности, как утверждает Покровский, но и по существу - об этом свидетельствует сербский ответ) на том, чтобы Сербия проявила в отношении к Австро-Венгрии максимальную осторожность и уступчивость. Русское правительство шло в этом отношении настолько далеко, что на совете министров при обсуждении вопроса об австрийском ультиматуме было принято (наряду с решением о мерах военной подготовки в случае обострения конфликта) решение "посоветовать сербскому правительству на случай, если положение Сербии таково, что она собственными силами не может защищаться против возможного выступления Австро-Венгрии, не противодействовать вооруженному вторжению на сербскую территорию, если таковое последует, а заявить, что Сербия уступает силе и вручает свою судьбу решению великих держав"2 .

Несомненно, Россия обещала Сербии вооруженную поддержку в случае войны, но несомненно также, что русское правительство до самого начала австро-сербской войны отсрочивало мобилизационные мероприятия и цеплялось за всякие предложения, дававшие возможность компромиссно уладить конфликт. Для Покровского все эти факты ничего не значат; все его внимание сосредоточено только на одном моменте в ходе конфликта: Россия, неоднократно повторяет он, первая объявила общую мобилизацию; этим она сорвала дальнейшие переговоры, русская мобилизация означала войну. При этом Покровский придает решающее значение именно тому, что Россия не ограничилась частичной, а объявила общую мобилизацию. Этот тезис поддерживают теперь пангерманисты и фашистские "историки". Мы не имеем возможности в данной статье исчерпывающим образом рассмотреть вопрос о русской общей мобилизации, породившей огромную дискуссионную литературу, но для нас важно


1 Австрийское правительство, как известно, не только скрывало подготовку ультиматума, но и обманывало европейские правительства относительно своих намерений (см. успокоительное донесение Шебеко из Вены от 8 июля 1914 г. или поденную запись министерства иностранных дел о беседе Сазонова с Сапари 18 июля). Поэтому выступление послов Согласия в Вене с предупреждением запоздало - ультиматум был вручен. Но в беседе с Пуанкаре австро-венгерский посол получил определенное предостережение.

2 "Международные отношения в эпоху империализма". Т. V. N 19.

стр. 30

отметить, что Покровский в своих статьях опустил целый ряд важных фактов, освещающих дело с другой стороны.

а) Прежде всего отметим умолчание Покровского об обстоятельствах, вызвавших русскую общую мобилизацию. Последняя была объявлена не только после того, как Австро-Венгрия объявила войну Сербии и начала бомбардировку Белграда, но и после того, как германский посол Пуртале заявил Сазонову от имени своего правительства, что Германия ответит мобилизацией (а германская мобилизация, согласно плану германского штаба, действительно означала немедленное стремительное военное наступление) на всякие мобилизационные мероприятия России, т. е. не только на общую, но и на частичную, направленную против Австрии мобилизацию1 .

Русскому правительству приходилось делать выбор между давно решенной (немедленно после получения известия об австрийском ультиматуме) частичной и общей мобилизациями в условиях, когда и та и другая должны были дать Германии повод объявить войну. При этом необходимо учесть, что частичная мобилизация действительно была в русских условиях 1914 г. технически трудно осуществимой; во всяком случае, она должна была безнадежным образом запутать все планы и сделать в дальнейшем проведение общей мобилизации, если бы она понадобилась (а в том, что она понадобится, трудно было сомневаться), чрезвычайно медленным и громоздким делом.

В этом вопросе о мобилизационных планах России 1914 г. нет оснований ее доверять военным специалистам Добровольскому и Данилову. Да, помимо их мнения, можно сослаться и на тот факт, что еще в 1892 г. при заключении франко-русской военной конвенции начальник генерального штаба Обручев заявил, что для России в случае войны с Австрией невозможно ограничиться частичной мобилизацией, а необходимо провести общую2 .

б) Говоря о русской общей мобилизации, Покровский совершенно не коснулся важнейшего вопроса о внутреннем положении в России в дни, предшествовавшие объявлению войны. Ленин неоднократно подчеркивал, какую роль должна была, по замыслу империалистических правительств России, Германии, Англии, играть война " отвлечении внимания трудящихся от внутренних кризисов, в подавлении мощно нараставшего рабочего движения3 . В России, как известно, положение в июльские дни 1914 г. было особенно напряженным. В дни приезда Пуанкаре на улицах Петербурга полиция вела вооруженную борьбу с рабочими демонстрациями. В 1908 г. Столыпин предупреждал о том, что мобилизация и война могут послужить толчком для взрыва революции. Тогда на совещании по вопросам внешней политики этот его довод был одним из решающих. Но в 1914 г. ситуация для царского правительства казалась иной. Оно видело за собой поддержку всех слоев русской буржуазии; газеты всех направлений, от "Нового времени" до кадетской "Речи", разжигали шовинистический угар. В такой обстановке легко могла возникнуть иллюзия, что


1 См. инструкцию канцлеру в "Die Deutsche Dokumente" (т. II, N 342) и запись о сообщении Пурталеса в "Поденной записи министерства иностранных дел" ("Международные отношения". Сокращенное издание, N 377). Сличение этих документов делает неоспоримым, что беседа с Пурталесом передана в "Поденной записи" правильно.

2 См. донесение Буадеффра в "Documents diplomatiques d'Alliance francorusse". P. 1918, p. 73.

3 Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 62, 197.

стр. 31

популярная" "народная" война с германским империализмом создаст благоприятную обстановку, чтобы задушить революционное движение пролетариата.

Исключительно важный вопрос о том, как к вопросу о войне относились в министерстве внутренних дел и в департаменте полицаи, не только не был исследован, но не был даже поставлен Покровским.

в) Придавая решающее значение тому, что Россия первая провела общую, а не частичную мобилизацию, Покровский умалчивает в важных документах, свидетельствующих, что еще до получения известия о русской мобилизации решение мобилизоваться и воевать было уже принято германскими военными кругами. В то время как канцлер Бетман-Гольвег вел переговоры с Веной и настаивал (после того как определенно выяснилась реальная угроза войны не только с Россией и Францией, но и с Англией) на принятии предложения кайзера, известного под именем "halt in Bielgrad", неприемлемого для Сербии и России, - в это время германский генеральный штаб решительно побуждал Австро-Венгрию не соглашаться ни на какие уступки и идти напролом. В мемуарах начальника австро-венгерского генерального штаба Конрада приведена телеграмма Мольтке, посланная в ночь с 30 на 31 июля (т. е. до получения известия о русской общей мобилизации). В ней Мольтке пишет: "Держитесь до конца против русской (речь идет пока о частичной русской мобилизации - И. Р.)мобилизации. Надо спасать Австро-Венгрию и немедленно мобилизоваться против России. Германия произведет мобилизацию, Италию склоните посредством компенсаций к выполнению долга союзника". В ту же ночь австрийский военный атташе телеграфировал еще более определенно о намерениях германского генштаба. Его телеграмма заканчивается словами: "Отклоните снова предпринимаемые Англией шаги к сохранению мира. Европейская война - последнее средство сдает" Австро-Венгрию. Германия, безусловно, идет с нами"1 .

Итак, австро-германские военные круги еще в ночь на 31 июля считали войну неминуемым и желательным решением вопроса. Не приходится говорить, что их удельный вес в германской политике в это время (как и во время войны) был не меньшим, а большим чем шее гражданской власти, представленной растерявшимся канцлером2 . Соображения военной техники стали играть решающую роль после того, как загремели пушки под Белградом. А эти соображения толкали Германию на то, чтобы использовать свои военные преимущества и как можно стремительнее нанести удар, а Россию - на то, чтобы при известных медленных темпах мобилизации царской армаду как можно раньше ее начать.

г) Покровский считал русскую общую мобилизацию равносильной объявлению войны. При этом он ссылается (а за ним и германские фашисты) на беседу Обручева с генералом Буадеффром во время заключения франко-русской военной конвенции 1892 года. Эта ссылка оказывается совершенно несостоятельной, если не цитировать оторвано от общего контекста слов Обручева, как это делает Покровский, а прочитать полностью все донесения Буадеффра. Выясняется, что ситуация, которую имели в виду составители конвенции 1892 г., выла принципиально иной чем та, которая сложилась в 1914 году.


1 Conrad "Aus meiner Dienstzeit". Т. IV, стр. 152.

2 Известно заявление, вырвавшееся у Бетман-Гольвега на заседании прусского совета министров 30 июля: "Управление потеряно, и камень покатился" ("Der Stein ins Rullen geraten") (см. "Deutsche Dokumente". Т. II, N 456).

стр. 32

Авторы конвенции в то время стояли на точке зрения оборонительного союза. Генерал Банковский, русский военный министр, неоднократно высказывал опасения, не захочет ли Франция использовать конвенцию для того, чтобы ускорить события и начать войну. Эти соображения были одним из затруднений при подписании конвенции, и чтобы преодолеть их, генерал Буадеффр неоднократно давал заверения о миролюбии французского правительства- Планы немецкого генерального штаба были России известны. Эти планы уже в то время предполагали стремительное нападение Германии, немедленно следующее за объявлением мобилизации. Вот именно эти обстоятельства и имели в виду авторы конвенции, когда утверждали, что австро-германская мобилизация равносильна началу войны и что в ответ на нее надо немедленно мобилизовать и начать военные действия. Итак, слова "мобилизация означает войну" относились к австро-германской мобилизации. Никакого союзного обязательства между Россией и Францией немедленно после объявления мобилизации воевать не было1 . Русская мобилизация при хорошо известных в Германии медленных темпах ее проведения не создавала для Германии угрозы непосредственного начала военных действий и русского вторжения. Но заблаговременное ее проведение действительно лишало Германию важного преимущества - предусмотренной планом Шлиффена возможности стремительным нападением сокрушить Францию раньше, чем Россия будет готова. С этой точки зрения, быстрое проведение мобилизации в России было для Франции не менее важно чем для России. И, конечно, историку, изучающему обстоятельства, связанные с возникновением войны, надо было документально исследовать вопрос о том, в какой мере решение об общей мобилизации было принято царским правительством в согласии с военными и дипломатическими кругами Третьей республики.

Покровский умолчал о том, что объявление русской общей мобилизации давало в руки германскому правительству незаменимый предлог изобразить Россию нападающей стороной. Этот предлог был важен для внешней политики (еще сохранились некоторые надежды на нейтралитет Англии) и еще важнее был для воздействия на массы социал-демократических рабочих, для обмана их сказкой об оборонительной войне. Получив этот предлог в руки, германское правительство поспешило предъявить ультиматум и начать заранее решенную войну. Нет никаких оснований для советских историков оправдывать правительство царской России и снимать с него ответственность за возникновение империалистической войны, лежащую на нем и на правительствах и правящих классах других империалистических государств. Но надо решительно опровергнуть мнение Покровского, что России принадлежала ведущая роль в возникновении войны летом 1914 года: инициатива принадлежала наиболее хищнической молодой империалистической державе - Германии.


1 См. "L'Alliance franco-russe". Paris. 1918. Донесения Буадеффра военному министру NN 53, 54, 55, 56, 71. Правильно освещает вопрос французский историк Ренувен, когда говорит: "Во время переговоров о военной конвенции между Францией и Россией было обусловлено, что немецкая или австрийская мобилизация будет рассматриваться как определенный знак военных действий. Мобилизация - это объявление войны. Это не обозначало, что русская мобилизация была в глазах французов равносильна объявлению войны и что вследствие этого французское правительство было обязано в 1914 г. начать военные действия, или Россия рассматривала себя, как обязанная их начать". Renouvin "Les oritrines immediates de la guerre". Paris. 1927, p. 309.

стр. 33

Поспешное проведение общей мобилизации Россией было показателем прежде всего той отсталости царской России; военной, культурной, государственной, промышленной, сельскохозяйственной, - на которую указывал товарищ Сталин, как на причину ее поражений. Эта отсталость сказалась и в кризисные дни 1914 года: нельзя было провести частичную мобилизацию, чтобы не запутать мобилизацию общую; надо было спешить с проведением общей мобилизации, что бы не застиг врасплох медлительную, бездорожную, отсталую царскую Россию хищный, всегда готовый к нападению противник.

Покровский от начала до конца, от сараевского покушения до русской мобилизации, неверно, тенденциозно и неполно, пренебрегая важными фактами и документами, опираясь на непроверенные показания, изобразил историю кризисных дней 1914 года.

*

Сделаем некоторые общие выводы.

1. Ленин писал: "Само собой разумеется, что о конкретно-исторической оценке теперешней войны не может быть и речи, если в основу этой оценки не положено полное выяснение сущности империализма, как с его экономической стороны, так и с политической"1 . Покровский не положил в основу своего конкретно-исторического исследования о причинах войны отчетливого анализа борьбы за передел мира, борьбы, вытекающей из характеризующего империалистическую стадию развития капитализма закона неравномерности развития. В результате Покровский извратил причины империалистической войны; он выступил апологетом германского империализма - главного инициатора борьбы за передел мира, - спровоцировавшего летом 1914 г. кровавую развязку.

2. Покровский не уделил внимания важному вопросу о роли национального момента в возникновении войны. Австро-сербские и австро-русские противоречия были в корне неверно освещены Покровским. Он игнорировал гениальные статьи Ленина и Сталина по национальному вопросу. В частности, говоря об Австро-Венгрии, он игнорировал указание товарища Сталина о национальном вопросе как оси ее политической жизни.

3. Покровский писал свои статьи о войне, ведя горячую полемику с историками и политическими деятелями, стремившимися снять с держав Тройственного согласия ответственность за мировую войну. В этой полемике Покровский взял на себя задачу обличителя роли царизма в империалистической войне.

К разрешению этой задачи Покровский подошел неверно. Вместо того чтобы на основе гениальных статей Ленина и богатого документального материала дать полную, отвечающую требованиям исторической правды картину происхождения войны, Покровский дал искаженную одностороннюю схему, оправдывающую преступные действия германского правительства.

Поступая так, Покровский ревизовал Ленина, который, жестоко обличая русское правительство и указывая на то, что правительства и капиталисты всех империалистических стран виновны в возникновении войны, в то же время с полной определенностью установил, ,что именно германскому империализму принадлежала инициатива в вооруженном столкновении, возникшем в 1914 году.


1 Ленин. Соч. Т. XVIII, стр. 353.

стр. 34

Покровский, следуя своей антимарксистской, антиленинской концепции, пренебрег многими фактами, пренебрег многими документами, опубликованными уже в его время. И результатом явилось то, что изображение происхождения мировой войны у Покровского льет воду на мельницу той фальсификации истории, которую преподносят в своих писаниях, в своих учебниках германские фашисты, поджигатели новой империалистической войны.

Советские историки должны сосредоточить особое внимание на том, чтобы ликвидировать все остатки фальсифицированной концепции происхождения войны, заключающейся в произведениях Покровского и его "школы". В особенности следует считаться с тем, что на этом участке исторического фронта и сам Покровский и притаившиеся в рядах его так называемой "школы" враги народа: Фридлянд, Зайдель и др. - принесли наибольший политический вред, так как поддерживали лживые измышления германского фашизма как после водворения гитлеровщины у власти в январе 1933 г., так и задолго до этого момента.

 


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/Статьи-М-Н-ПОКРОВСКИЙ-О-ВОЗНИКНОВЕНИИ-МИРОВОЙ-ВОЙНЫ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Lidia BasmanovaКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Basmanova

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Н. РУТКЕВИЧ, Статьи. М. Н. ПОКРОВСКИЙ О ВОЗНИКНОВЕНИИ МИРОВОЙ ВОЙНЫ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 22.08.2015. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/Статьи-М-Н-ПОКРОВСКИЙ-О-ВОЗНИКНОВЕНИИ-МИРОВОЙ-ВОЙНЫ (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковым роботом источник:


Автор(ы) публикации - Н. РУТКЕВИЧ:

Н. РУТКЕВИЧ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Lidia Basmanova
Vladivostok, Россия
2044 просмотров рейтинг
22.08.2015 (3142 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
18 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
2 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
8 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
9 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
9 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
10 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
Статьи. М. Н. ПОКРОВСКИЙ О ВОЗНИКНОВЕНИИ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android