Libmonster ID: RU-15036
Автор(ы) публикации: В. Н. ВИНОГРАДОВ

На фоне большого количества выходящей в ФРГ литературы, пропитанной национализмом и реваншизмом, разжигающей антисоветизм и вражду к социалистическим странам, обращают на себя внимание книги иного направления. Они дают возможность западногерманскому читателю сопоставить лживые измышления с подлинными фактами - историческими и современными, убедиться в настоятельной необходимости разрядки, помогают опереться в борьбе за мир на традиции антивоенного движения в Германии, на немецкое гуманистическое наследие. Значительное число таких книг выходит в кельнском издательстве "Паль-Ругенштейн", но не только в нем. Обличением преступлений милитаризма звучат обнародованные в работе Г. Копецки факты о привлечении германским командованием подростков к военным действиям во время первой мировой войны. Вышли собранные М. Бошем антивоенные высказывания выдающихся немецких писателей (Г. и Т. Манны, Э. Толлер, Л. Ренн, А. Цвейг, Г. Бёлль и др.), деятелей германского пацифистского движения (Л. Квидде, К. Осецкий, Г. Герлах), пролетарских революционеров (К. Либкнехт и Р. Люксембург). О преступлениях фашистских оккупантов на советской территории говорится в сборнике документов, подготовленном Н. Мюллером (ГДР)1 . Важной стороной деятельности издательства является освещение германо-советских отношений. Им опубликованы работы Г. Розенфельда (ГДР) и исследование советского историка В. Я. Сиполса о предыстории германо-советского договора о ненападении 1939 г., вокруг которого на Западе существует много спекуляций2 .

У некоторых западногерманских авторов также заметно стремление объективно, без националистических амбиций, оценить историю отношений между двумя народами, извлечь уроки из прошлого в интересах мирного сотрудничества сегодня. Советскому читателю известны переведенные на русский язык работы вице-президента Венского института исследований проблем мира Г. Каде "Миф о советской угрозе" (М. 1981) и "Генералы за мир" (М. 1982). Каде выступает против односторонней ориентации ФРГ на западные страны, и прежде всего на США, за развитие политических, экономических и культурных связей также и с восточными соседями. Таковы его работы: "Русские и мы" и "Американцы и мы"3 . Вопросам войны и мира, отношениям между ФРГ и СССР посвящены книги Г. В. Кана "Русские не нападут. Просчеты нашей политики безопасности" и "Пентагон - враг мира N 1. США, СССР и ФРГ с 1972 г. по настоящее время". И в его новой работе - "Немцы и русские. История их отношений от средневековья до наших дней"4 подчеркивается,


1 Muller N. (Hrsg.). Deutsche Besatzungspolitik in der UdSSR. 1941 - 1944. Dokumente. Koln. 1980; Bosch M. (Hrsg.). Nie wieder! Texte gegen den Krieg. Koln. 1981; Kopetzky H. In den Tod - Hurra! Deutsche Jugendregimenter im I. Weltkrieg. Koln. 1982.

2 Sipols V. J. Die Vorgeschichte des deutsch-sowjetischen Nichtangriffsvertrags. Koln. 1981; Rosenfeld G. Sowjetrussland und Deutschland. 1917 - 1922. Koln. 1984; ejusd. Sowjetunion und Deutschland. 1922 - 1933. Koln. 1984.

3 Kade G. Die Russen und wir. Koln. 1983; ejusd. Die Amerikaner und wir. Koln. 1983.

4 Kahn H. W. Die Russen kommen nicht. Fehlleistungen unserer Sicherheitspolitik. Miinchen - Brl. (W.) - Wien. 1969; ejusd. Pentagon - Friedensfeind N 1. USA, UdSSR und BRD. 1972 bis heute. Koln. 1983; ejusd. Die Deutschen und die Russen. Geschichte ihrer Beziehungen vom Mittelalter bis heute. Koln. 1984.

стр. 152


что Россия (Советский Союз) никогда не нападала на Германию и вообще на западные страны, в то время как с их стороны наша страна неоднократно подвергалась нападению. Годом раньше в книжной серии журнала "Stern" под аналогичным названием - "Немцы и русские. Тысяча лет общей истории" - была выпущена вторым изданием книга журналиста и литератора Л. Зиверса5 .

Три книги на тему "Немцы и русские" (далее ссылки на них даются в тексте обзора), вышедшие в ФРГ почти одновременно, - факт примечательный, и на них стоит остановиться подробнее. Тем более, что авторы выступают за признание политических реальностей, сложившихся в результате второй мировой войны и закрепленных в "восточных договорах" ФРГ, и с этих позиций стремятся оценить исторический опыт отношений между двумя народами, их взаимное влияние в различных областях. Преимущественно речь идет о политических и культурных связях и взаимовлияниях. В целом такой подход присущ всем трем авторам, хотя и не в одинаковой степени. Неодинаковы их научный "багаж", решимость радикально порвать с "непреодоленным прошлым" в сознании немцев, на которое длительное время оказывала разлагающее влияние националистическая, империалистическая и нацистская пропаганда.

Каде справедливо отмечает, что западногерманский читатель еще слабо подготовлен к восприятию объективной информации на тему "Немцы и русские". "Употребление слова "русские", - пишет он, - вызывает у многих людей в нашей стране (то есть в ФРГ. - В. В.), как правило, негативные ассоциации, причем зачастую кое-кто хочет, чтобы так было... С помощью наименований "русские" и "Россия" как обобщающих синонимов для обозначения советских граждан и Советского Союза могущественные силы, оказывающие влияние на наш образ мыслей, хотят вызвать чувство страха... Русские - это, как стараются изобразить их средства массовой информации в нашей стране, дьяволы с дьявольскими целями, которые и нас, немцев, якобы хотят схватить за горло" (с. 37). Для Каде вполне ясна связь между нагнетанием страха перед мнимой "советской угрозой" и гонкой вооружений.

Кан также указывает на то, что для рядового западного немца отношение к России характеризуется иррациональным страхом и в то же время чувством мнимого культурного превосходства. Правда, пишет он, сейчас уже никто не решается утверждать, как это делал в конце XIX в. в своем политическом памфлете прибалтийский немец В. Хен, что ни один русский не способен управлять даже паровозом. Запуск первого в мире искусственного спутника Советским Союзом в 1957 г. вызвал шоковое состояние у его недоброжелателей, в том числе в ФРГ. Но уже в вышедшей в ФРГ в 1960 г. книге под характерным названием "Восток минус Запад равно нулю", отмечает Кан, утверждалось, будто всеми своими достижениями наша страна обязана иностранцам (с. 81).

Это свидетельство закоренелой предубежденности. "Чудовищно мало правдивого, но как много ложного знают люди в нашей стране о Советском Союзе и его гражданах! Социологические обследования это доказывают", - пишет Каде (с. 86). Это - о сегодняшнем дне. Но и о недавнем прошлом рядовой человек в ФРГ, особенно молодое поколение, знает мало. Когда на собрании молодых социал-демократов приглашенный на него советский корреспондент обратился к присутствующим с вопросом: "Какие ассоциации связаны у вас с датой 22 июня?" (собрание проходило в этот день) - никто не назвал 22 июня 1941 года (там же). Тем более настоятельна задача познакомить широкие круги западногерманских читателей с историей отношений между двумя соседними народами.

По своей политической ориентации Каде и Кан могут быть отнесены к левому, прогрессивному крылу либерально-реформистской историографии и публицистики6 . Зиверс, по-видимому, по своим взглядам стоит правее, насколько можно судить по содержащимся в его книге оценкам и по всей ее тональности. Разница заметна уже в подборе использованной литературы и источников. В работах первых двух авторов наряду с буржуазной литературой ФРГ, США, Англии и Франции до-


5 Sievers L. Deutsche und Russen. Tausend Jahre gemeinsame Geschichte. Munchen. 1983 (1. Aufl. Hamburg. 1980).

6 Unbewaltigte Vergangenheit. Brl. 1977. S. 405.

стр. 153


вольно широко привлечены исследования историков ГДР, а также - что весьма важно для объективного освещения темы - труды советских историков и советские документальные публикации, переведенные на немецкий язык: трехтомная "История СССР" (М. 1977), работы А. С. Ерусалимского, И. М. Майского, И. К. Коблякова, В. Я. Сиполса и др. Зиверс же фактически отказался от изучения советского взгляда на проблему "немцы и русские", включив в список использованных работ лишь М. Н. Покровского, ошибочные оценки которым внешней политики России без всяких коррективов вошли в его книгу. Привлеченные Зиверсом сочинения дореволюционных русских историков - М. Н. Карамзина, Н. И. Костомарова, В. О. Ключевского - также берутся без необходимых поправок на современный уровень науки. Зато его список пестрит фамилиями белоэмигрантских авторов, попали в него и профессиональные советологи и откровенные антисоветчики. Включение в этот список идеолога реакционного пруссачества Г. Трейчке и отсутствие в нем прогрессивного историка Ф. Фишера говорит о симпатиях и антипатиях буржуазного журналиста, а также, видимо, издателей его книги - журнала "Stern" и издательства В. Гольдмана в Мюнхене. Неудивительно, что его подход к оценке германо-русских (советских) отношений и связей в ряде моментов существенно отличается от подхода Каде и Кана.

При отмеченном выше подборе источников и литературы не приходится удивляться тому, что у Зиверса образование Древнерусского государства излагается в русле пресловутой норманнской теории, без учета процесса развития производительных сил и классообразования, который закономерно привел к складыванию государственности у восточных славян. Нарисованная им идиллическая картина проникновения католических миссионеров в Прибалтику (см. с. 33 - 42) также противоречит исторической действительности. Феодальный "Дранг нах Остен" проходил, как известно, под знаком и креста и меча. Кан во многом как бы поправляет Зиверса, указывая на связь немецкой феодальной экспансии с крестовыми походами и универсалистскими устремлениями папства. Эти посягательства были пресечены Русью, которая сохранила свою религиозную и политическую независимость от Рима, чего нельзя сказать о германских землях: "хождение в Каноссу" императора Генриха IV - яркий, но не единственный пример. Ведь и пять столетий спустя Мартин Лютер считал освобождение от религиозной и политической зависимости от римских пап неотложной национальной задачей немцев.

Из книги Кана западногерманский читатель узнает о высокой культуре Киевской Руси, ее цветущих городах, великолепных архитектурных сооружениях, равных которым тогда не было в германских землях. В отличие от некоторых германских королей, не умевших ни читать, ни писать, русские князья собственноручно переписывали рукописные книги, создавали библиотеки, привлекали образованных людей для перевода греко-византийской литературы. Кан сообщает и об обширной коллекции берестяных грамот, ежегодно пополняемой благодаря все новым находкам, прежде всего Новгородской археологической экспедиции, и свидетельствующей о широком распространении грамотности на Руси в средние века. Это сравнение - не в пользу немцев.

Монголо-татарское нашествие не просто задержало развитие русских земель более чем на два столетия, а отбросило их назад. Русский народ нашел в себе силы для возрождения и на пепелищах Московской земли воссоздал свое государство, откуда продолжил свою героическую борьбу за освобождение. В этой борьбе он, как и ранее, был один на один с кочевниками, покорившими почти всю Азию и представлявшими серьезную опасность для Европы, в том числе для германских земель. Кан напоминает о первой немецкой агрессии против русских - вторжении рыцарей-крестоносцев и их сокрушительном поражении в 1242 г. от новгородских войск во главе с Александром Невским. Это вторжение было, по его справедливой оценке, ударом в спину Руси, сражавшейся в то время с монголо-татарскими ордами (с. 24). Для Зиверса же битва на льду Чудского озера - не более чем случайный эпизод в ходе "мирного" проникновения немцев в Прибалтику (с. 46 - 49). Иначе оценивает значение "Ледового побоища" Кан. В сегодняшних исторических календарях ФРГ, пишет он, нет упоминания об этом событии, которое служит как бы мо-

стр. 154


делью всех последующих германо-русских вооруженных конфликтов: за нападением германской стороны (и никогда не наоборот!) всегда следовал сокрушительный отпор русской стороны (с. 24). Победы Александра Невского положили предел германскому "натиску на Восток".

То, что Зиверс характеризует как русский "Дранг нах Вестей" в последующие века, являлось в действительности исторически справедливой борьбой русского народа за воссоединение всех его земель в едином государстве, за возвращение позиций, утраченных им в результате "мирной" деятельности католических миссионеров и отнюдь не мирной - рыцарских орденов, а также в результате политики немецкой Ганзы, которая являлась не только торговым, но и политическим и военным объединением. Эта борьба была успешно завершена Петром I.

Кан справедливо отмечает, что под влиянием католической пропаганды, тенденциозных сообщений императорских посольств и политических авантюристов, обосновавшихся при московском дворе, Русское централизованное государство представало перед западным читателем в виде "восточной деспотии", и указывает на мотивы такой тенденциозности: русские великие князья и цари не желали быть втянутыми в политические комбинации Габсбургов (с. 33). Зиверс также стремится отойти от клише "варварских московитов". Обильно цитируя С. Герберштейна, Г. Штадена, А. Олеария, он делает при этом определенные поправки. Жестокость Ивана Грозного? А разве менее жестокой была борьба между католиками и протестантами в германских землях или кровавое подавление Крестьянской войны? 6-дневная барщина русских крестьян? Но разве положение немецких крестьян было лучше? (с. 51). Кан и Зиверс признают веротерпимость русских: многие тысячи протестантов, спасавшихся от католической реакции, нашли убежище и покровительство у Ивана IV. Немецким специалистам предоставлялись в Русском государстве привилегии, их окружали уважением (Кан, с. 35; Зиверс, с. 91). Оба автора справедливо указывают на то, что укоренившийся в немецкой литературе перевод прозвища Ивана IV - "Грозный" - как "Schreckliche" ("страшный") явно искажает его значение, и предлагают немецкие термины, более соответствующие русскому: "Drauende", "Strafende" (Кан, с. 34) или "Strenge" (Зиверс, с. 94).

И все-таки, живописуя картины бесчинств опричников, Зиверс как бы забывает о том, что собой представлял Г. Штаден, у которого он черпает эти сведения. Кан же напоминает, что этот авантюрист, искатель лёгкой наживы, разработал для германского императора план вторжения через Белое море 100-тысячной армии на 200 кораблях с целью превратить Русское государство в колонию Габсбургов, а население его обратить в католичество. Таким образом, пишет Кан, у Гитлера в далеком XVI веке был предшественник, тоже желавший получить в России "жизненное пространство" (с. 36). Т. е. Штаден - голос из враждебного русским лагеря7 .

Образы Петра I и Екатерины II даны в рассматриваемых книгах в целом объективно. Кан отмечает совпадение интересов России и Пруссии в борьбе против экспансии Швеции. Победы Петра I были решающей предпосылкой возвращения северогерманским княжествам захваченного шведами побережья. Вместе с присоединением Прибалтики в состав России вошли и прибалтийские немцы, так что проблема отношений между немцами и русскими стала также и внутригосударственной. При Екатерине II приглашение немецких крестьян для освоения Поволжья и Причерноморья усилило этот аспект проблемы.

Известно, что Россия проявляла великодушие по отношению к Пруссии в самых критических для последней ситуациях. Так было в 1762 г., когда воцарение Петра III и вслед за ним Екатерины II спасло Фридриха II от полного разгрома. Биографы "великого короля", отмечает Кан, "забывают" об этой мрачной странице в жизни своего героя и делают ударение на том, что в конечном счете он выстоял в войнах с многими более сильными, чем Пруссия, противниками. Так началось в Пруссии и затем в Германии фатальное преувеличение собственных военных способностей и военной силы,


7 См. Альшиц Д. Н. Записки Генриха Штадена о Москве Ивана Грозного как исторический источник. В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. XVI. Л. 1985.

стр. 155


отразившееся в излюбленной поговорке немецких милитаристов: "Много врагов - много чести". Когда же агрессия встречала отпор, пишет Кан, то следовали призывы к немецкому народу "держаться до последнего" в мистической надежде на повторение "чуда" 1762 года. Не случайно Геббельс увидел в кончине президента США Ф. Рузвельта в апреле 1945 г. знамение Провидения, "чудо дома Бранденбургов". В 1807 г. Россия спасла Пруссию от реальной угрозы потери ею государственности. Александр I воспротивился разделу Пруссии между Россией и Францией, который предлагал Наполеон (Кан, с. 47 - 48, 53).

Войны в тысячелетней истории отношений двух народов занимают сравнительно незначительный хронологически отрезок времени. Кан насчитывает 10 военных конфликтов общей продолжительностью 22 года. В это число входит к тому же шесть столкновений с Тевтонским орденом в Прибалтике, не затрагивавших собственно Германию, а также участие Пруссии и других германских государств в походе Наполеона в Россию в 1812 г. - все вместе это заняло 8 лет. Конечно, агрессивная война, развязанная гитлеровской Германией против СССР, по размаху военных действий, потерям и разрушениям, особенно для "русской" стороны, стоила всех остальных. Тем не менее 100-летних или даже 30-летних войн между немцами и русскими не было. Как верно замечает Кан, "конфронтации было меньше, чем кооперации" (с. 180).

После поражения Наполеона в 1812 г. начался 100-летний период мирных отношений между двумя народами. Пруссия перешла на сторону России и в составе антифранцузской коалиции вела освободительную войну. Россия помогла укрепить пошатнувшееся было положение прусской монархии. Россия и Пруссия входили вместе в "Священный союз", созданный во имя сохранения легитимных монархий и борьбы против революционного движения. Даже Бисмарк считал, пишет Кан, что в то время пруссаки жили "как русские вассалы" и, наоборот, благодаря обилию в административном аппарате России немцев - выходцев из германских государств и из Прибалтики у многих русских создавалось впечатление, что самодержавный режим импортирован из Германии (Кан, с. 61). Династические связи Гогенцоллернов и Романовых, общность их интересов в борьбе против революционного движения вызывали ненависть передовых русских и немцев и к российской и к германской реакции.

В этом контексте убийство студентом К. Зандом в 1819 г. реакционного немецкого литератора А. Коцебу, который был русским агентом, следует оценивать и как выступление против царизма. Зиверс напрасно выбрал Коцебу на роль посредника между немецкой и русской культурой. Справедливее было бы сказать, что Коцебу не представлял ни ту, ни другую, а его угодничество перед Александром I, выступления в духе охранительной идеологии "Священного союза" снискали ему заслуженную ненависть и презрение в передовых кругах и немецкого и русского общества. Недаром Й.-В. Гёте терпеть его не мог и пресекал все его попытки к сближению. А. С. Пушкин в стихотворении "Кинжал" воспел патриотический поступок Занда, а в эпиграмме "На Стурдзу" заклеймил позором этого монархиста: "Ты стоишь лавров Герострата и смерти немца Коцебу". С легкой руки поэта в русской литературной критике появилось слово "коцебятина" как обозначение бездарности и реакционности8 .

Благожелательный нейтралитет России в вопросе об объединении Германии позволил Пруссии сломить сопротивление Австрии и Франции и осуществить эту важнейшую национальную задачу, хотя и реакционным путем - "сверху". Но образование Германской империи не привело к устойчивому русско- германскому сближению. В Германии поднималась волна национализма, переросшего в шовинистическую, пангерманскую идеологию, направленную, правда, не только против России, но и против нее тоже. Кан связывает это явление с поздним образованием национального государства у немцев. Действительно, у их соседей централизованные государства существовали уже в течение нескольких веков. В России его становление совпало по времени с борьбой против монголо-татарского ига, и таким образом


8 См. Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10-ти тт. Т. IX. М. 1962, с. 217.

стр. 156


энергия возродившегося национального сознания направлялась на освободительные цели. Что касается Германии, то вскоре после ее объединения "железом и кровью" межгосударственные противоречия в Европе начали перерастать в противоречия межимпериалистические, связанные с ожесточенной борьбой за рынки сбыта и источники сырья, за окончательный раздел и передел мира. Это придавало немецкому национализму особенно реакционный и агрессивный характер.

Мирное сотрудничество всегда приносило обоюдную выгоду обеим сторонам. Приглашение в Россию ремесленников, специалистов в разных областях, ученых, особенно расширившееся начиная со времени Петра I, врачей, преданных своему делу, многие из которых полюбили Россию и остались в ней навсегда (вспомним хотя бы добрые слова А. И. Герцена и А. Ф. Кони о "докторе Гаазе"), в целом шло на пользу России, нуждавшейся в специалистах для осуществления далеко идущих планов модернизации всех сторон своей жизни. Тем не менее оценить однозначно вклад немцев в развитие нашей страны довольно трудно. Авторы рассматриваемых нами книг не позволяют себе увлечься идеей "цивилизаторской миссии" немцев в России. Настоящим бедствием для нее, как признают Зиверс и Кан, была придворная "немецкая партия", достигшая в годы бироновщины огромного влияния. Многие тысячи казненных и более 20 тыс. сосланных в Сибирь стали жертвами бироновского режима. Сильные позиции при дворе немцы занимали и позже. Русские горько шутили тогда, что в их положении не остается ничего иного, как подать "на высочайшее имя" прошение - "назначить немцем": иначе не будет ни продвижения по службе, ни защиты от произвола. Таким образом, "издержки" усвоения иностранного опыта были тогда велики, и русская наука и культура складывались не столько на основе заимствования (хотя это и неизбежный процесс для всякой науки и культуры), сколько в борьбе с иностранщиной, за утверждение своего самобытного, национального характера. Зиверс и Кан пишут и о кастовом, националистическом высокомерии немцев - членов Петербургской Академии наук, против которого пришлось бороться М. В. Ломоносову и другим русским ученым.

Взаимное обогащение двух культур, как хорошо показано в рассматриваемых книгах, шло интенсивно и в других областях. Прекрасные переводы В. А. Жуковского познакомили русскую публику с Й.-В. Гете, Ф. Шиллером и другими немецкими романтиками. Шиллеровские "Разбойники" нашли восторженный прием у передовой части русского общества. Известны поэтические переводы М. Ю. Лермонтова из Гете и Г. Гейне, в которых поэтические образы немецкого оригинала настолько слиты с музыкой русского стиха, что воспринимаются не как переводы, а как явление русской поэзии. Все эти "долги", как отмечает Кан, Россия "с процентами и с процентами на проценты" выплатила, когда образованные немцы получили в свое распоряжение произведения русской литературы (с. 58 - 59). Зиверс также пишет, что, начиная с А. С Пушкина, токи влияния стали течь в обратном направлении (с. 308). То же самое справедливо отмечается в отношении музыкальных связей. Еще до появления блестящей плеяды русских композиторов большой известностью пользовались в германских землях романсы А. Е. Варламова; в прусской, а затем и в германской армии (вероятно, со времени боевого содружества русских и немцев в борьбе против Наполеона) при вечерней зоре исполнялся хорал Д. В. Бортнянского, хотя долгое время никто и не подозревал, что его автором был русский композитор (Зиверс, с. 336; Кан, с. 59). Вместе с тем великие немецкие композиторы всегда находили горячих поклонников среди русских.

К числу факторов, которые влияли на протяжении длительного времени на отношения между немцами и русскими, на те представления, которые складывались у них друг о друге, несомненно, относятся различия в национальном характере, формировавшемся в неодинаковых исторических и природно-географических условиях, несходство национальных обычаев и привычек. Действие этого фактора было неоднозначным, поскольку в нем сочетались силы и притяжения и отталкивания. Русская литература многое сделала, чтобы раскрыть и самим русским и западным читателям особенности русской жизни и русского характера. Уже Пушкин, пишет Зиверс, "открыл немцам дверь в удивительный, чуждый и вместе с тем близкий, но прежде всего особенно притягательный мир русской души", а после него

стр. 157


М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, Н. С. Лесков, Ф. И. Тютчев расширили и углубили это восприятие (с. 308).

Тем не менее предубеждения, коренящиеся в различиях национальных характеров обоих народов, оставались и изживались с большим трудом. В самом деле, когда, например, немецкая основательность и любовь к порядку вырождались в узкий практицизм, мелочность и педантизм, русская "широкая натура" не могла их принять и реагировала негативно. На это обращает внимание Кан (с. 61). В России радушно, с открытым сердцем принимали иностранцев, прибывших с мирными целями (Зиверс, с. 284: "Петербург тогда был городом открытых домов и открытых сердец"). Не все из них, в том числе из немцев, смогли по достоинству оценить "беспримерное гостеприимство" русских (тоже выражение Зиверса); иные беззастенчиво злоупотребляли им в ущерб хозяевам, другим оно представлялось чрезмерным и потому неуместным, не совместимым с требованиями экономии и бережливости. С другой стороны, даже просто деловая активность немецких специалистов Е России встречала порой негативную реакцию со стороны русской "ментальности": "Немцы были нужны, но они могли стать и навязчивыми", - пишет Зиверс (с. 370).

К сожалению, в книге Зиверса наряду со взвешенными оценками отличительных черт русского национального характера есть и надуманные, не подтверждаемые анализом фактов. Так, в ней присутствует расхожий тезис буржуазной историографии о "терпеливости" русского народа в смысле его покорности угнетателям (см., напр., с. 388). Но при объективном подходе, с учетом исторического опыта разве справедливо предъявлять такие претензии народу, который сумел сбросить монголо-татарское иго, не раз отбивал иностранные нашествия, развернул мощное крестьянское движение, сотрясавшее устои дворянско-монархического господства (Зиверс, написавший книгу о крестьянских войнах в Германии9 , даже не упоминает о крестьянских войнах под предводительством С. Т. Разина и Е. И. Пугачева)? Декабристы, революционное народничество, наконец, мощное рабочее движение и три революции начала XX в. подтверждают, что русский народ никогда не мирился с угнетением и вел против поработителей упорную борьбу, полную героизма и самопожертвования.

Несостоятельно и другое утверждение Зиверса - о якобы особой агрессивности Русского государства, которая на Западе зачастую переносится и на русский национальный характер. Присоединение Кавказа и Средней Азии к России подается Зиверсом не как результат борьбы с экспансией Османской империи, шахского Ирана, английским проникновением в эти стратегически и экономически важные для России районы, не как результат давней прорусской ориентации многих из этих народов, а как якобы проявление агрессивности русских, унаследованной ими то ли от варягов, то ли от монголо-татар (с. 387, 401 и др.). При этом игнорируется тот факт, что многие из присоединенных к России народов Кавказа и Средней Азии вошли в ее состав добровольно и обрели в ней защиту от угрозы полного истребления, как свидетельствует трагедия западных армян, оставшихся в составе Турции. Следует учитывать и благотворное влияние, которое присоединение к России оказало на ускорение социально-экономического развития этих народов10 .

Зиверс готов сделать оговорку лишь в связи с деятельностью в Средней Азии русского генерала немецкого происхождения К. П. Кауфмана, проявившего себя умелым военачальником и администратором11 . Как бы возражая ему, Кан приводит мнение другого немца, современника описываемых событий, о среднеазиатской политике России: "В Азии англичане гораздо менее успешны в цивилизаторской деятельности, чем русские; они обнаруживают слишком много презрения к туземцам и держатся от них на слишком большом расстоянии... Русские же, напротив, привлекают


9 Sievers L. Revolution in Deutschland. Geschichte der Bauernkriege. Hamburg. 1978.

10 Итоги и задачи изучения внешней политики России. Советская историография. М. 1981, с. 223 - 224; Очерки истории исторической науки в СССР. Т. V. М. 1985, с. 308 - 309.

11 См. Киняпина Н. С, Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М. 1984, с, 283 - 289; и др.

стр. 158


к себе население присоединяемых к империи земель, сближаются и смешиваются с ним" (с. 71). Эти слова принадлежат О. Бисмарку, который хорошо знал Россию.

Весьма поверхностное знакомство Зиверса с русской историей подводит его и в ряде других случаев. Так, новгородцы, выведенные Иваном III в глубь Русского государства, вопреки утверждению Зиверса (с. 84), не имели никакого отношения к основанию Нижнего Новгорода. Легенда о татарском происхождении Бориса Годунова (см. Зиверс, с. 111) недостоверна, и ее отвергают современные исследователи12 : предки Годунова были природными костромичами и издавна служили при московском дворе. Представление Зиверса о бесправном положении русской женщины во второй половине XIX в., да еще в знатных семействах, как о тюремной затворнице (с. 375) - полнейшая нелепость. В определенных отношениях русские женщины и ранее имели преимущества перед женщинами некоторых западных стран в плане гражданской и политической дееспособности. Это теперь признается и западными исследователями13 .

Гипертрофия "особого" национального начала у славян и у немцев была характерна для конфронтации славянофилов и германофилов. Перерастание этих течений соответственно в панславизм и пангерманизм, как показывают Зиверс и Кан, привело в конце XIX в. к усилению националистической пропаганды с обеих сторон, что отнюдь не способствовало сближению между русскими и немцами. В рассматриваемых работах не проводится различия между реакционным панславизмом и идеей славянской общности, имевшей прогрессивное содержание. Это следовало сделать, учитывая, что на Западе зачастую смешиваются эти неравнозначные явления. Панславизм отнюдь не всегда совпадал с правительственным курсом России, а зачастую и противоречил ему. К тому же его острие было направлено не против Германии, а против австро-венгерской "лоскутной монархии"14 . Под влиянием панславистов находился довольно узкий слой образованного русского общества. Народ же судил о немцах, конечно, в меру доступного ему непосредственного опыта. Например, там, где крестьяне приходили в соприкосновение с малопривлекательной для них фигурой немца - управляющего помещичьим имением, такой опыт был в основном негативного свойства. Ибо немец, как правило, приезжал в Россию затем, чтобы нажить себе состояние, и он наживался, в данном случае за счет русских крестьян.

Вполне определенно можно говорить с конца XIX в. об отношении российского пролетариата к немецкому народу. Революционная российская социал- демократия черпала опыт у революционных германских социал-демократов, воспитывала русского рабочего на примере их самоотверженной борьбы в условиях бисмарковского закона против социалистов. На издаваемой СДПГ социалистической литературе училось первое поколение пролетарских революционеров России. Особенно популярным среди ее рабочих было имя вождя немецких пролетариев А. Бебеля15 . Вместе с тем передовые рабочие Германии с сочувствием следили за борьбой российского пролетариата. Слова Бебеля о том, что и он возьмется за винтовку, если речь пойдет о сокрушении царизма, были выражением его классовой солидарности с русскими рабочими. Но, как напоминает Кан, в 1914 г. ревизионисты, возобладавшие в германской социал-демократии, использовали лозунг борьбы против царизма для оправдания империалистической, захватнической войны (с. 72).

Авторитет рабочего движения в России особенно высоко поднялся в ходе революции 1905 - 1907 годов. Известно, с какой настойчивостью Р. Люксембург призывала использовать опыт революционной борьбы российских рабочих, оружие всеобщей стачки; - "говорить по-русски" с германской реакцией. Это тоже следует зачесть в общий баланс русско-германских связей. Что касается германской бур-


12 См. Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М. 1978, с. 5; Веселовский В. О. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М. 1969, с. 162 - 168.

13 См. Каштанов С. М. V международная конференция по проблемам древнерусской истории в г. Клагенфурт. - Вопросы истории, 1984, N 12, с. 149.

14 Дьяков В. А. Славянский вопрос в пореформенной России (1861 - 1895 гг.). - Вопросы истории, 1986, N 1.

15 См. Любаров П. Е. Революционное движение в России и Август Бебель. - Там же, 1985, N 2.

стр. 159


жуазии, то в революции 1905 - 1907 гг. она увидела не столько благоприятную возможность добиться дм себя уступок от кайзеровского режима, сколько угрозу своим экспансионистским устремлениям: она желала иметь дело со слабой, а не с сильной Россией. На это вполне ясно указывал один из идеологов "либерального империализма" в Германии, известный буржуазный социолог М. Вебер16 .

Первая мировая война обнажила империалистические устремления всех участвовавших в ней великих держав. В особенности же она разожгла аппетиты германского империализма, военные цели которого включали и отторжение от России значительных территорий. В работе Кана об этом говорится достаточно подробно, в то время как Зиверс предпочел обойти этот сюжет, и, видимо, не случайно. Так, он отрицает захватнические цели Германии в период заключения Брестского договора - этого империалистического диктата, навязанного Советской России. Известно, что германская делегация на переговорах в Брест- Литовске использовала лозунг о праве народов на самоопределение для отторжения от России Королевства Польского, Финляндии, Украины и Прибалтики, хотя никто из германского руководства, разумеется, и не помышлял о предоставлении этим народам независимости. Изображение Зиверсом германских империалистов в роли поборников идеи национального самоопределения народов, по Й.-Г. Гердеру, в духе идеологии Просвещения (с. 411 - 412) не может ввести в заблуждение того, кто хоть сколько-нибудь знаком с историческими фактами. Статс-секретарь Р. Кюльман откровенно писал в мемуарах, вышедших после окончания второй мировой войны, что он хотел, "опираясь на право народов на самоопределение, подорвать пункт о мире без аннексий", а "территориальные уступки, в которых мы нуждались, получить с помощью права народов на самоопределение". Таково было "самоопределение a la Кюльман", отмечает Кан, приводя эту цитату (с. 91). Демократически настроенные немцы в начале 1918 г. нисколько не сомневались в том, что условия Брестского договора, продиктованные Советской России, - плохо прикрытая аннексия, и воспринимали его заключение как "несчастный для немецкого народа день"17 .

Несмотря на глубокий след, оставленный этой войной в сознании русских и немцев, оба народа нашли путь к примирению, был заключен Рапалльский договор 1922 г., который помог им выйти из дипломатической изоляции и приступить к мирному сотрудничеству. Известно, что и по сей день в ФРГ идет острая борьба вокруг оценки рапалльской политики. "Комплекс Рапалло" вытаскивается правыми кругами на свет для того, чтобы представить его выгодным исключительно СССР и использовать сегодня в антисоветских целях. Все три автора - Кан, Каде и Зиверс - сходятся в позитивной оценке акта 1922 года. Как пишет Зиверс, если для западных держав договор в Рапалло был "страшным призраком германо-советской дружбы, то для немцев и русских он стал понятием, обозначающим возможность мирного сосуществования государств с различным общественным строем" (с. 422). Каде обращает внимание на то, что кое-кто в ФРГ стремится запугать немцев "призраком Рапалло" с целью помешать мирному сотрудничеству с СССР и полностью подчинить страну политике США (с. 129).

Действительно, рапалльская политика создавала исключительно благоприятные возможности для сближения и всестороннего сотрудничества обеих стран. Возобновились и расширились торгово-экономические, научные и культурные связи, распространился обмен рабочими делегациями, в Германии быстро росло число друзей новой России18 . В годы экономического кризиса, особенно тяжело поразившего Германию, советские заказы позволили сохранить сотни тысяч рабочих мест в промышленности, подобно тому, как в наши дни такую же роль сыграло соглашение "газ - трубы".

Нацизм с его человеконенавистнической идеологией и чудовищной практикой отравил сознание миллионов немцев ядом расизма. Ядовитые семена упали на почву, подготовленную германской реакцией задолго до этого. После того, как фашист-


16 Weber M. Russlands Obergang ?um Suheinkonstitutionalismus. In: Weber M. Gesammelte politische Schriften. Gottingen. 1980. S. 69 u. a.

17 Deutsche Demokraten. Brl. 1981, S. 179 - 180.

18 Гинцберг Л. И. Друзья новой России. М. 1983.

стр. 160


ский режим закономерно привел страну к национальной катастрофе, начался трудный процесс "преодоления прошлого" в сознании немцев, по-разному проходивший в Восточной и Западной Германии. В 1945 г. наша страна еще раз оказала немцам услугу, касающуюся важнейшего условия существования народа - его государственности. Каде (с. 12) и Кан (с. 144) напоминают, что Советский Союз решительно воспротивился англо-американским планам расчленения Германии и выдвинул лозунг единой демократической Германии. Ответственность за раскол страны лежит на создателях сепаратного западногерманского государства - западных державах.

Процесс изживания последствий тяжелого прошлого в сознании немцев Восточной Германии начался сразу же после разгрома гитлеровского режима. Он проходил под влиянием решительной денацификации и демократизации всей общественной жизни при активной помощи Советского Союза. Восточные немцы на собственном опыте убеждались в ложности многих представлений о "русских", сложившихся в результате длительной антирусской и антисоветской пропаганды. Вступление на путь строительства социализма, тесное сотрудничество между ГДР и СССР в рамках социалистического содружества привели к тому, что их отношения переросли в дружбу. В рассматриваемых книгах эти вопросы не затрагиваются, хотя без их учета проблема "немцы и русские" лишается одного из важнейших своих аспектов.

Путь к нормализации отношений между ФРГ и СССР оказался более долгим. "Восточные договоры" 1970 - 1972 гг. наконец подвели черту под второй мировой войной на базе сложившихся в ее результате политических реальностей и стали основой взаимовыгодного сотрудничества между государствами с различными общественно-политическими системами. Не всех в ФРГ устраивают эти договоры, хотя их взаимная выгода несомненна. Националистические, реваншистские круги повторяют вымыслы о "советской угрозе", агрессивном "русском колоссе", "русском паровом катке", якобы угрожающем раздавить Западную Европу. К сожалению, реакционная пропаганда оказывает свое действие: по последним опросам, около 50% взрослого населения ФРГ испытывает страх перед "советской угрозой". "Некоторую надежду на то, что, хотя и медленно - очень медленно, - утверждается более разумная точка зрения, - пишет Кан, - вселяет тот факт, что "страх перед русскими" испытывает "только" 40% родившихся после второй мировой войны, которые одновременно примерно на 10% более критически относятся к США, чем старшие граждане ФРГ" (с. 9).

Кан обращает в связи с этим внимание читателей на уроки истории, которые учат: Россия (Советский Союз) никогда не нападала на западные страны. Этот страх, указывается в книге, подсознательно коренится в чувстве вины за 22 июня 1941 г., признать которую участники упомянутых опросов, однако, не желают, не говоря уже о чувствах раскаяния и стыда за преступления, страдания и разрушения, причиненные восточному соседу (с. 189). Своей книгой Кан стремится не только убедить читателей в тех выводах, к которым он сам пришел в результате исследования многочисленных источников и литературы, но и побудить их к действию. Он призывает соотечественников распространять правдивый взгляд на историю отношений двух народов и идеи дружбы и сотрудничества между ними в современных условиях как в кругу своих друзей, так и на общественно-политической арене, направлять соответствующие письма в органы печати, политическим деятелям и т. д.

В истории Германии были и есть сегодня политические деятели, выступавшие и выступающие за добрососедские отношения с нашей страной (О. Бисмарк, Й. Вирт, В. Брандт и др.), но их взгляды в ФРГ либо замалчиваются, либо подвергаются нападкам. Между тем именно с учетом этого опыта можно сделать единственно верный вывод, что хорошая политика для немцев всегда была вместе с тем дружественной нашей стране политикой, и, наоборот, вражда с нами не раз выливалась в трагедию для немецкого народа. Показывая чередование политического "разума и неразумия" на протяжении германской истории и оценивая сегодняшний образ мыслей западных немцев, Кан обращается к советским читателям с рекомендацией: отвечать дружбой тем немцам, которые искренне стремятся к дружественным отношениям с Советским Союзом, и проявлять необходимую осторожность, когда имеешь

стр. 161


дело с непреодоленными предрассудками и недоброжелательностью по отношению к нашей стране.

Рассмотренные книги неодинаковы по глубине и объективности отражения такой непростой во многих отношениях темы, как "немцы и русские", взятой в историческом аспекте. Но их объединяет стремление понять другую сторону и критически взглянуть на самих немцев. Важен и политический аспект: работы Кана, Каде и Зиверса убеждают западногерманского читателя в возможности и необходимости стабильных мирных отношений ФРГ с Советским Союзом на основе признания послевоенных границ. Тема "немцы и русские", конечно, не исчерпана этими книгами. Немало осталось "белых пятен" в истории многовековых и разнообразных отношений между двумя народами, двумя культурами. Почти не затронут, например, такой важный вопрос, как торговые связи. Углубленное изучение темы, несомненно, потребует и большего внимания к ее социально-классовому аспекту. Наконец, дополнительные возможности, вероятно, появятся, если сформулировать тему с акцентом на русских: "русские и немцы". Иными словами, было бы весьма полезно, чтобы такое исследование провели советские историки.


© libmonster.ru

Постоянный адрес данной публикации:

https://libmonster.ru/m/articles/view/ТЕМА-НЕМЦЫ-И-РУССКИЕ-В-ПРОГРЕССИВНОЙ-ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ-ПУБЛИЦИСТИКЕ-ФРГ

Похожие публикации: LРоссия LWorld Y G


Публикатор:

Россия ОнлайнКонтакты и другие материалы (статьи, фото, файлы и пр.)

Официальная страница автора на Либмонстре: https://libmonster.ru/Libmonster

Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир)GoogleYandex

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

В. Н. ВИНОГРАДОВ, ТЕМА "НЕМЦЫ И РУССКИЕ" В ПРОГРЕССИВНОЙ ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ ФРГ // Москва: Либмонстр Россия (LIBMONSTER.RU). Дата обновления: 01.11.2018. URL: https://libmonster.ru/m/articles/view/ТЕМА-НЕМЦЫ-И-РУССКИЕ-В-ПРОГРЕССИВНОЙ-ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ-ПУБЛИЦИСТИКЕ-ФРГ (дата обращения: 28.03.2024).

Автор(ы) публикации - В. Н. ВИНОГРАДОВ:

В. Н. ВИНОГРАДОВ → другие работы, поиск: Либмонстр - РоссияЛибмонстр - мирGoogleYandex

Комментарии:



Рецензии авторов-профессионалов
Сортировка: 
Показывать по: 
 
  • Комментариев пока нет
Похожие темы
Публикатор
Россия Онлайн
Москва, Россия
350 просмотров рейтинг
01.11.2018 (1974 дней(я) назад)
0 подписчиков
Рейтинг
0 голос(а,ов)
Похожие статьи
ЛЕТОПИСЬ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ
Каталог: Политология 
4 часов(а) назад · от Zakhar Prilepin
Стихи, находки, древние поделки
Каталог: Разное 
ЦИТАТИ З ВОСЬМИКНИЖЖЯ В РАННІХ ДАВНЬОРУСЬКИХ ЛІТОПИСАХ, АБО ЯК ЗМІНЮЄТЬСЯ СМИСЛ ІСТОРИЧНИХ ПОВІДОМЛЕНЬ
Каталог: История 
3 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Туристы едут, жилье дорожает, Солнце - бесплатное
Каталог: Экономика 
4 дней(я) назад · от Россия Онлайн
ТУРЦИЯ: МАРАФОН НА ПУТИ В ЕВРОПУ
Каталог: Политология 
5 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
ТУРЕЦКИЙ ТЕАТР И РУССКОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
7 дней(я) назад · от Zakhar Prilepin
Произведём расчёт виртуального нейтронного астрономического объекта значением размера 〖1m〗^3. Найдём скрытые сущности частиц, энергии и массы. Найдём квантовые значения нейтронного ядра. Найдём энергию удержания нейтрона в этом объекте, которая является энергией удержания нейтронных ядер, астрономических объектов. Рассмотрим физику распада нейтронного ядра. Уточним образование зоны распада ядра и зоны синтеза ядра. Каким образом эти зоны регулируют скорость излучения нейтронов из ядра. Как образуется материя ядра элементов, которая является своеобразной “шубой” любого астрономического объекта. Эта материя является видимой частью Вселенной.
Каталог: Физика 
8 дней(я) назад · от Владимир Груздов
Стихи, находки, артефакты
Каталог: Разное 
8 дней(я) назад · от Денис Николайчиков
ГОД КИНО В РОССИЙСКО-ЯПОНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ
8 дней(я) назад · от Вадим Казаков
Несправедливо! Кощунственно! Мерзко! Тема: Сколько россиян считают себя счастливыми и чего им не хватает? По данным опроса ФОМ РФ, 38% граждан РФ чувствуют себя счастливыми. 5% - не чувствуют себя счастливыми. Статистическая погрешность 3,5 %. (Радио Спутник, 19.03.2024, Встречаем Зарю. 07:04 мск, из 114 мин >31:42-53:40
Каталог: История 
9 дней(я) назад · от Анатолий Дмитриев

Новые публикации:

Популярные у читателей:

Новинки из других стран:

LIBMONSTER.RU - Цифровая библиотека России

Создайте свою авторскую коллекцию статей, книг, авторских работ, биографий, фотодокументов, файлов. Сохраните навсегда своё авторское Наследие в цифровом виде. Нажмите сюда, чтобы зарегистрироваться в качестве автора.
Партнёры библиотеки
ТЕМА "НЕМЦЫ И РУССКИЕ" В ПРОГРЕССИВНОЙ ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ ФРГ
 

Контакты редакции
Чат авторов: RU LIVE: Мы в соцсетях:

О проекте · Новости · Реклама

Либмонстр Россия ® Все права защищены.
2014-2024, LIBMONSTER.RU - составная часть международной библиотечной сети Либмонстр (открыть карту)
Сохраняя наследие России


LIBMONSTER NETWORK ОДИН МИР - ОДНА БИБЛИОТЕКА

Россия Беларусь Украина Казахстан Молдова Таджикистан Эстония Россия-2 Беларусь-2
США-Великобритания Швеция Сербия

Создавайте и храните на Либмонстре свою авторскую коллекцию: статьи, книги, исследования. Либмонстр распространит Ваши труды по всему миру (через сеть филиалов, библиотеки-партнеры, поисковики, соцсети). Вы сможете делиться ссылкой на свой профиль с коллегами, учениками, читателями и другими заинтересованными лицами, чтобы ознакомить их со своим авторским наследием. После регистрации в Вашем распоряжении - более 100 инструментов для создания собственной авторской коллекции. Это бесплатно: так было, так есть и так будет всегда.

Скачать приложение для Android